Истории Евсея. Часть 2. Глава 32

       Первый день шли без обеда, делали лишь короткие привалы с питьём подсоленной воды. Преодолели большое расстояние, к ночи устали. Не разводили костёр, поели лепёшек. И быстро уснули, не стали по очереди охранять друг друга.
       Под утро красочный сон… Навстречу мне, взявшись за руки, шли Ани и Ясна. Они улыбались мне, я улыбался им. «Вот мы и вместе, любимый», – сказала Ани и посмотрела на Ясну. В глазах Ясны отражалось моё улыбающееся лицо.
       Они обняли меня, не разъединяя рук. Я услышал знакомый аромат… Когда объятия прекратились, я держал за руку Ани, в другой ладони была рука маленькой девочки. Она улыбалась, как Ясна, и я отражался в её глазах… «Моя дочь», – подумал я и проснулся.
       Над головой звёздное небо, рядом ровно дышит Юлий.
       Щемящее чувство тревоги. «Сегодня родилась или родится дочь.
       Что с Ясной? Как прошли роды?» Въедливый холодок страха…
       Дважды сотворил молитву. Второй раз погрузился в неё глубоко, до слёз… Попросил Отца благословения на день. Холодок страха стал растворяться. Всё в Воле Твоей, Отец. Слава Тебе, Милостивый. Да пребуду в Воле Твоей, в Силе Твоей! Да растворится всё нечистое в потоке Благодати Твоей…
       …Прошла неделя пути. Мы миновали караванные тропы. Развели костёр под уже звёздным небом. До гористых холмов Киликии ещё далеко. Мы в открытом пространстве, освещены огнём костра и лунным, звёздным небом.
       – Мир вам, путники, – из ночи к костру вышел отряд, не меньше десяти человек, среди них одна женщина.
       За разговором с Юлием я не услышал их приближения. «Бесшумно передвигаются», – подумал. Прикоснулся к руке Юлия, улыбнулся ему, чтобы успокоить: с нас нечего взять.
       – Мир вам, сыны Божьи, – ответил я приветствием. Предложил разделить с нами трапезу.
       – Христиане с Евфрата? – спросил главный. Говорил только он.
       – Да, верно, – ответил я.
       – Куда идёте? – спросил он, показав жестом своим спутникам: располагаться здесь не будем.
       – В Киликию.
       – К братьям? – уточнил он.
       – Да, в общину, – кивнул я.
       – Мы ждём небольшой караван, – он махнул рукой в сторону востока. – Вам лучше здесь не стоять. И костёр затушите.
       Говоря, он быстрым, цепким взглядом оглядел меня, Юлия, наши вещи, задержал взгляд на моём мече… Огонь выхватывал из темноты лицо молодой женщины. Я узнал её: это была одна из двух рабынь в караване Гезера, он тогда хотел обменять их на Асану. И рабыня узнала меня.
       – Хорошо, мы сейчас уйдём, – сказал я.
       – У вас ещё есть время, – сказал он. – Слава о евфратской стали дошла и до моих ушей. Говорят, не хуже маргеланской… Пошлю на Евфрат человека, нам нужна хорошая сталь.
       – Деньги пусть не берёт. Там только обмен: ткани, посуда, семена… Женщина подошла ко мне, привычно игриво заглянула в глаза.
       – Я знаю его! Его хотел убить Гезер из-за красивой женщины. Но не смог, сам чуть не сдох! Этот человек – праведник. И тогда говорил правду.
       – Гезера уже нет, а он до сих пор жив! – ухмыльнулся старший. – Да и ты жива, Крея. Согласись, лучше быть с нами, чем мёртвой.
       – Отпусти меня с ним, – неожиданно сказала она.
       – А как же мы без тебя? – загоготал старший.
       Его гогот подхватил мужской хор. Среди этого шума она шагнула ко мне вплотную.
       – Забери меня отсюда! Отблагодарю, как захочешь. У меня есть камни, – сказала она, опустив ресницы.
       – Нет, Крея. Ты ещё не отработала свою жизнь! – заявил старший. – Мне нужна равноценная замена.
       – Брат, – решился я. – Такой стали в этих местах ты не найдёшь! – я вынул из ножен сокровище – меч, который мы ковали с Уштой. На лезвии была гравировка мастера. – Отдам вместе с ножнами. Это будет больше, чем равноценный обмен.
       Глаза старшего загорелись:
       – Зачем тебе Крея? Что, она так хороша?
       – Она хороша, – ответил я.
       – Зачем праведнику красивая женщина? – ухмыльнулся он, рассматривая меч. – Говорят, средь вас есть евнухи…
       – Среди нас их нет.
       – Что ж, давай проверим твой меч, если ты так хочешь. На вид он хорош! А Крея? Поверь мне на слово, и не только мне, она хороша… Стоящая стерва, – загоготал он вместе с хором. – Подвернётся случай – она уйдёт к тому, кто больше заплатит.
       – Как будем проверять? – я взял из его рук свой меч, пока ещё свой.
       – Я наношу удар, ты держишь блок, – сказал он.
       – Обмен состоится, если моя сталь окажется прочнее? – уточнил я.
       – Да, – ответил он.
       Я поднял на полруки меч над головой, перекрыв направление удара.
       Он нанёс размашистый удар своим мечом, который был немного длиннее моего.
       Удар получился сильным, я немного присел, принимая его.
       Оба посмотрели на лезвия. Обменялись мечами для осмотра. Остальные окружили нас. На его мече была рваная зазубрина, глубиной в полпальца. На моём – чуть затронута заточка… Крея встала рядом со мной по левую руку, на лице улыбка, но не язвительная. Старший вернул мне меч, забрал свой и отбросил его в сторону:
       – У меня был хороший меч… Твой дороже Креи, дороже, чем две Креи! Но ты дал слово.
       Я вручил ему меч, вспомнил улыбающегося Ушту, который будто сказал мне: «Да, меч был хорош. Скуёшь не хуже». Отдал и ножны, сняв их с пояса.
       Он достал из сумки увесистый мешочек с монетами и бросил его в руки Юлия:
       – Это серебро. Так будет по совести.
       …Крея осталась с нами. Меч ушёл в ночь вместе с отрядом. Мы дали огню догореть. И продолжили путь в северо-западном направлении – больше в западном, чем в северном.
       – Сколько тебе лет, Крея?
       – Девятнадцать, – ответила она.
       – И сколько из них ты так живёшь?
       – Много, праведник… Потому и ушла с тобой.
       – Крея, я иду туда, где нет золота, камней, шёлка… Шёлк, может, и есть, но это редкость.
       – Теперь у тебя есть серебро и камни, которые я обещала. И я в придачу, – улыбалась она. – У меня хорошая память, Евсей. Тогда, у Гезера, я видела глаза счастливых женщин в твоём отряде и красивых, сильных мужчин, которым дороги их женщины… Помню, ты заступился за женщину, которая не была твоей, она была невестой твоего друга. Вы все были друг за друга… Ты ведь знаешь, праведник: золото и шёлк – этого мало для счастья! Подожди, – мы остановились. – Отвернись. А можешь и не отворачиваться… Хотя нет, отвернитесь оба, – улыбнулась она и сделала шаг в ночь.
       Мы с Юлием отвернулись, я поднял глаза к небу – яркий росчерк падающей звезды… К чему бы это? Ясна?
       Крея достала откуда-то мешочек, протянула мне.
       – Это камни, Евсей. Я обещала. У неё было хорошее настроение.
       – А для чего мне они?
       – Они уже не мои, не моя забота. Что хочешь, то и делай. Хочешь – выброси.
       – Выбрасывать не хочу. Найду время, когда их вернуть.
       – Как хочешь, – пожала она плечами. На её лице – задумчивая улыбка.
       – Скажи, Евсей, а та красивая женщина… её звали Асана, вышла замуж за своего рыжего?
       – Да, у них уже двое детей, мальчик недавно родился.
       – Вот… А сколько ей было лет тогда, в караване Гезера?
       – Точно не помню. Наверное, как тебе сейчас.
       – Да, – кивнула она, – всё правильно, всё верно… Со мной будет так же.
       …Пищу Крея готовила проворно и легко. Сама разводила костёр – упросила нас не лишать её привычной работы – ловко обрубала сухие сучья кустарника выброшенным мечом, который теперь нёс у себя на поясе Юлий. Она была благодарна за то, что мы взяли её с собой, и хотела как-то выразить это.
       – Я видела твой меч, Евсей. Он стоит нескольких таких, как я. Ты продешевил! – улыбалась она. – Но я счастлива, что ты столько заплатил за меня.
       Ночью она пришла ко мне, легла рядом:
       – Мне холодно, Евсей.
       Я снял накидку, накрыл её.
       – Мужчина не так согревает женщину… Разве ты не знаешь?
       Я задумался, почесал макушку. Ситуация необычная, незнакомая.
       – Знаю только такой способ, – ответил я с настороженной улыбкой, не читаемой в темноте. В этот момент я ещё не знал, какое моё действие будет следующим.
       – Ты ведёшь себя как юноша, Евсей. Накидку ты уже снял, я помогу тебе снять и всё остальное! – игриво улыбалась Крея.
       – Тогда я замёрзну, – засмеялся я и остановил её руку.
       – Такого не может случиться, – сказала Крея и поцеловала меня почти в губы – я немного отстранился, поцелуй пришёлся мимо.
       – Не попала, – заметил я.
       – Я не нравлюсь тебе? Я некрасивая?
       – Зачем бы я тогда пожертвовал своим мечом? – пытался шутить я.
       – Евсей, камни ты брать не хочешь. И меня не хочешь… брать. Как мне отблагодарить тебя?
       – Я уже взял тебя. Ты идёшь с нами. Она засмеялась:
       – И что дальше?
       – Этого я не знаю. Дойдём до общины – решим.
       – Ты не хочешь меня видеть?
       – Я не хочу тебя обидеть.
       – Такого мужчину я ещё не встречала! – почти смеялась Крея. – Ты обращаешь внимание на женщин? Нет, не тот вопрос. Ты спишь с ними? С нами?
       – Сплю, – засмеялся я.
       – Ну так… давай попробуем… – немного замялась она.
       – Давай, – ответил я. – Закрывай глаза, я попробую спеть тебе колыбельную… Но так мы можем разбудить Юлия.
       – Евсей! Так неправильно, так нельзя!
       – Крея, – начал я, подумав: «А как можно?» – Прости меня, я, наверное, что-то делаю не так. Просто я недавно расстался с женой, которую люблю…
       – Я не предлагаю взять меня в жёны, я прошу согреть меня.
       – У меня это не получится. Могу накрыть тебя потеплей, забрав накидку у Юлия. Пойми, Крея, я сейчас думаю о ней…
       – А давай проверим, получится или нет! Не может быть, чтобы не получилось… Тебе станет легче, переживания уйдут. И я… отблагодарю тебя, как умею.
       – Прекрасная Крея, а давай не проверять. И это будет твоей благодарностью мне.
       – Благодарностью на сегодня или благодарностью навсегда? Не проверять сегодня или не проверять никогда?
       – Пока не дойдём до общины, – ответил я. – А там решим.
       – Верю твоему слову, праведник! – сказала она с улыбкой после короткого молчания. – До Киликии не так уж далеко. Я возьму твою накидку, буду спать в ней до общины, – Крея рассмеялась. – Я не обижаюсь на тебя, ты ловко выкрутился. Продолжаю думать, что я красивая… Уважаю тебя, как и уважала… – она поцеловала мои руки и прикоснулась к стопам.