Тихий дон. место рожденья аксиньи

В изданном тексте романа читаем: «Аксинью выдали за Степана семнадцати лет. Взяли ее с хутора Дубровки, с той стороны Дона, с песков» (ТД, часть 1, гл. 7).
Так и в первом, журнальном издании 1928 г. (c. 103).

В «черновиках» МШ более близком к протографу, чем изданный вариант, видим «с хутора Дубового». Ни хутор Дубовый (Дубовой? – А. Ч.), ни хутор Дубровка, найти на старых картах не удавалось. Исследователи предполагали, что речь идет о хуторе Дубровском, который находится «с той стороны Дона», в песках, относительно ст. Мигулинской и Казанской, а также хуторов Калиновский и Меркуловский. Некоторые исследователи, например, Венков, географическим прототипом хутора Татарского называли именно эти станицы и хутора.

Выкопировка со с. 24 «черновиков» МШ

Аргументация исследователей, выглядит логичной до тех пор, пока не сталкиваешься с очерком Федора Крюкова «В гостях у товарища Миронова»:

«В то самое время входит военный комиссар Гугняев. А мы с ним в третьем полку служили. У меня так руки и опустились: очень же он хорошо знает, что я Усть-Хоперской станицы, а не Еланской, а усть-хоперцу не быть на-воскрёсе, раз к красным попал.

Обходит Гугняев кругом стола, подает всем руку. Подал и мне. Сел. Засмеялись товарищи. – «Чего вы смеетесь? – говорит, – Чего во мне веселого нашли?». – «Да как же? ты с кем поздоровался-то? Ты с врагом революции ручка за ручку держался»… Тут он стал в меня вглядываться. – Не признаете, Григорий Мануйлыч? – говорю ему. Он еще дюжей удивился, что я его по имени-отчеству называю, – «Личность знакомая, – говорит, – а не вспомню, где видал»… – В третьем полку вместе служили. Зеленкова не припомните? — «А-а, ну теперь узнал»…

Миронов рекомендует: «Это кадет попался к нам, станицы Еланской». Тогда Гугняев обращает свое внимание: «Позвольте, почему Еланской, если он служил в третьем полку?» Я отвечаю: – Григорий Мануйлыч, радости мало, что я служил в третьем полку, а рожак я – станицы Еланской, с хутора Дубового, но в 1907 году пошел в зятья в Усть-Хопер, с усть-хоперцами и служил в третьем полку, с ними и на позиции был. А когда был на позиции, женка моя умерла… То пришедши с позиции, я опять ушел в свою Еланскую станицу…» (ФК, «В гостях у товарища Миронова»).

Герой крюковского очерка Зеленков, говорит, что служил (во время Германской войны) в 3-м полку (имени Ермака Темофеева под командой Голубинцева), вместе с Григорием Гугняевым, но пытаясь избежать расстрела, привирает, что сразу после войны «пришедши с позиции», ушел в Еланскую станицу; т. е. дает понять, что восстания организованного Голубинцевым, он не поддерживал, а был насильно мобилизован, соответственно, достоин снисхождения и расстрелу не подлежит.

Нижеследующая цитата отражает более раннее время относительно сюжета в очерке «в гостях у товарища Миронова», время, когда раскол казачества уже произошел, но кровавое колесо еще не набрало хода, время до начала восстания (до 25 апреля 1918). Цитата из «Русской Вандеи» приведена мною с целью показать, что Федор Крюков передает события с документальной точностью, называя героев их настоящими именами. В частности, подхорунжий Гугняев, поддержавший революцию и воюющий у Миронова против Усть-Медведицкой казачьей дивизии Голубинцева, реальное лицо, которому Миронов представляет Зеленкова в очерке Крюкова.

«Офицеровъ пока офиціально не трогали и лишь потому только, что въ Михайловскомъ революціонномъ комитет; были казаки 3-го полка: урядникъ Блиновъ, вахмистръ 3-й сотни, подхорунжій Гугняевъ…» (Голубинцев А.В., «Русская Вандея», с. 57).

Миронов, Гугняев и Зеленков это реальные люди в реальных условиях.

В отрывке из очерка «В гостях у товарища Миронова» находим интересующий нас кусок: «а рожак я – станицы Еланской, с хутора Дубового». Порядок слов тот же и в «черновиках» МШ: с хутора Дубового. Вот хутор, с которого «взяли Аксинью». Не с Дубровки и не с Дубровского, а именно с хутора Дубового, станицы Еланской.

Станица Еланская, на той стороне Дона, на той стороне относительно Хованского, географически соответствующего хутору Татарскому. Хованский – не единственный прототип Татарского, хутор мигрирует в течении романа от Хованского, вплоть до станицы Казанской, а затем возвращается обратно.
О географическом местоположении хутора Татарского, и соответствии его хутору Хованскому можно получить дополнительную информацию здесь: https://nestoriana.wordpress.com/2013/01/17/krukov/

«А рожак я – станицы Еланской, с хутора Дубового». Подобное построение предложения, с использованием казачьего слова «рожак», неоднократно встречается в «Тихом Доне»: «я сам Каменской станицы рожак» (ТД, Ч. 2, гл. 9); «я сам рожак с Крутовского» (ТД, Ч. 5, гл. 2); «Сам рожак с хутора…с хутора Красный Яр» (ТД, Ч. 1, гл. 23.); но лишь однажды встречается в одном из произведений, подписанных именем Шолохова. В рассказе «Пастух»: «Нашевский он рожак, сирота, комсомолист…». Ни в одном другом произведении, включая «Поднятую целину» это слово не встречается. «Пастух» написан в 1925 году, т.е. через год после допуска Шолохова к Крюковским черновикам, хранившимся, по свидетельству Шахмагоновой, на чердаке у Марии Петровны Громославской.

PS:
Верхнедонской округ возник только в 1918  году, т.е. Еланская стала входить в этот округ, только после 18 года. А до 18 года она входила в Донецкий округ с окружной станицей Каменской. Хутор хужно искать не в округе  (это слишком крупная для нас единица), а в юрте Еланской станицы.

19.05.2017