Таёжная итория Ч. 2 Возвращение из ада Гл. 16

****************************************************
Письмо для Наташи.
Встреча.
Мужчины идут в Жемчужину пешком.

От своего решения ничего не говорить Наташе о плане Василины мне самому же вскоре пришлось отказаться. А почему?.. Я поставил себя на место Наташи и представил, что мне вдруг сообщают, что мой муж находится не в госпитале, а в таежном поселке в доме женщины, у которой от него растет сын. И вот мне предлагают ехать туда на какую-то  встречу. Пропустив все это через свое сердце, я сам себе же и ответил, что никуда и ни за что не поеду. И так я вошел в образ Наташи, так прочувствовал создавшуюся ситуацию, что чуть не зарыдал. Так как же тогда быть?
  Выход подсказало письмо от Валентина, в котором он писал мне, что Василина по его просьбе нашла для него комнату у одинокой старушки. Плата – чисто символическая: принести воды, наколоть дров, сходить в магазин, натопить печи, поговорить с бабкой и др. мелочи. Далее он сообщал, что начал лечиться у знахарки, живущей в соседней небольшой деревушке, что Василина возила его к ней уже два раза, и что есть сдвиги в здоровье в лучшую сторону.  Вот на этом я и решил сыграть.   Я сел и написал Наташе большое подробное  письмо, в котором описал все, что произошло с Валентином с момента его отлета из Ростова и до переезда его в таежный поселок  Кедровый. Не скрыл  и то, что Василина уберегла его от самоубийства, приехавшая, в предчувствии беды, нависшей над Валентином, незадолго до намеченного им часа суицида над собою. Написал, что она по просьбе Валентина подыскала ему квартиру, и что уже два раза возила его к знахарке, и что уже есть положительные  сдвиги в  его  здоровье. Написал и об идее собрать всех на встречу в Жемчужине, кто сыграл судьбоносную роль в жизни Валентина. Написал и то, что ей – Наташе обязательно надо ехать на эту встречу, хотя бы ради своих детей.
  И я достиг желаемого результата. Наташа поверила мне и даже собралась, было ехать к нему одна, но я отсоветовал, убедив ее тем, что ехать всем вместе будет легче и в моральном смысле, и в материальном.
День приезда был назначен на десятое августа. Мы же – Наташа с ребятами, Геннадий Иванович и я с Валей решили приехать пораньше  дня на два, уступив желанию Наташе и ее ребятам – Максиму и Мише. Приехали тихо. Без труда нашли домик бабки Евдокии, у которой Валентин снимал комнату. Свалились мы на него, как снег на голову. Валентин в это время работал во дворе, складывая в дырявое корыто навоз,  чтобы отвезти его в навозную кучу. Мы сказали Максиму и Мише, чтобы они первыми подошли к отцу, а сами остались за оградой, наблюдая, как произойдет встреча Валентина с сыновьями, и узнает ли он их, сильно выросших за время разлуки.
Услышав скрип калитки, Валентин поднял голову и увидел двух, идущих к нему, подростков. И лишь всмотревшись в их улыбающиеся лица, он узнал в них своих детей. Воткнув в навоз вилы, прихрамывая, он поспешил навстречу сынам, вытирая на ходу о брезентовый фартук руки. Они сошлись посреди ограды. Валентин обнял их за плечи и прижал к себе. Плечи его слегка вздрагивали. Мы, знающие причину его слабости, тоже не выдержали  и, отвернувшись друг от друга, стирали со своих лиц слезы.
Взяв себя в руки, Валентин, наконец, поднял голову и, посмотрев в нашу сторону, улыбнулся. Тогда и мы, пропустив вперед Наташу, всей гурьбой двинулись к нему. На шум встречи из дома вышла бабка Дарья – хозяйка дома. Поздоровавшись, она пригласила всех в горницу. Бабка оказалась боевою, хотя ей было уже за восемьдесят. Она тут же начала отдавать команды: женщин заставила чистить картошку, меня  - спуститься в подвал  за солениями, ребят – сбегать в магазин за хлебом, Геннадию Ивановичу приказала наколоть дров, да помельче, чтобы скорее разгорелось в печи пламя. А сама потихоньку куда-то ушмыгнула. Минут через тридцать она появилась, проверила нашу работу и приказала еще почистить дополнительно картошки, т.к. как она нам объявила, ожидает еще гостей, а ребят заставила принести из комнаты еще один стол и  оставшиеся там стулья. Когда под руководством бабки Дарьи мы уже заканчивали приготовления, появились гости: Председатель поселкового Совета Иван Макарович Лебедев, за ним  шел Егорыч и …Василина. Иван Макарович прямо с порога стал извиняться, что не встретили, т.к. не ждали столь раннего приезда. Мы же в голос все заявили, что так даже лучше, что мы  люди скромные, что излишнее внимание к нам даже вредно. А потом пришедшие стали с каждым из нас знакомиться. А поскольку я оказался к ним ближе всех, то и знакомиться мне пришлось первому, а после и представлять каждого из нашей прибывшей компании.
  Когда я подошел к Василине и окинул ее взглядом, признаюсь откровенно, сердце мое дрогнуло. Нет, ее нельзя было назвать броской красавицей. Скорее она была обыкновенной. И одежда на ней была скромная: ситцевая блузка, заправленная под черную короткую юбочку, чуть прикрывавшую колени, поддерживаемая в талии узким ремешком. Но от ее чисто русского  открытого лица, не прикрытых одеждой рук и ног, окрашенных бронзовым загаром, веяло здоровьем и свежестью. А скромная одежда не в силах была  умолить красоту ее молодого упругого тела. И, помимо всего этого, от нее исходила какая-то притягательная сила. Таких женщин мне приходилось встречать в жизни, хотя они встречаются не так уж часто. Но всегда, где бы они ни были, они всегда были предметом всеобщего мужского внимания. Что касается бывшего шрама на ее лице, то явных следов от него и от операции я не заметил, настолько хирурги профессионально сделали свое дело. Василина подала мне руку и улыбнулась. Я тоже улыбнулся, пожимая ее крепкую загорелую руку,  и, как старый знакомый, спросил ее о здоровье малыша и родителей.
  Подошла очередь представить и Наташу. Мне было любопытно, как поведут себя во время знакомства две соперницы. Но надо отдать должное как той, так и другой. Их знакомство произошло на уровне официальных приемов – сдержанно и при улыбках, хотя я всем своим нутром чувствовал, как тяжело далось это знакомство Наташе, ведь соперница превосходила ее и в молодости, и в обаянии. Правда, и Наташе нельзя было отказать в этих качествах. В свои за тридцать она еще многим женщинам, даже моложе себя, могла дать фору в красоте лица и фигуры.
  Открывая наше застолье, председатель поселкового Совета сказал, что поскольку гости еще собрались не все, он не собирается произносить речей, но хотел бы с нами посоветоваться, как выйти из создавшейся ситуации.
-А дело вот в чем, - говорил он, - мы первоначально планировали для заброски гостей и провизии в Жемчужину заказать четыре рейса вертолета – два туда и два обратно. Но как выяснилось, тех денег, которыми мы располагаем, хватает лишь на два. А время, вы сами понимаете, сейчас какое: деньги уехали к хамам в карманы на обмане, а у простого честного народа остались лишь шиши на аркане. В общем, кругом полное безденежье. И все наши попытки хоть что-нибудь наскрести, ничего не дали.
-Иван Макарович, - перебил его Валентин. Мы вполне обойдемся двумя рейсами. Предлагаю всем сидящим здесь мужчинам сегодня после обеда уйти в Жемчужину пешком. А на вертолете десятого августа полетят наши женщины и гости с Кубани и Подмосковья.
-Иван Макарович, - поднялась Василина, - я внесу небольшую поправочку: поскольку тропу лучше меня никто не знает, я уйду вместе с мужчинами. А вы, как глава нашего поселка, встретите остальных гостей, и вместе с ними, Наташей и Валей  прилетите на вертолете.
- Ура! – закричал я. Это же прекрасно!
- Голосовать будем? – спросил Иван Макарович.
- Единогласно. – вставил свой голос, до этого не проронивший ни слова, Геннадий Иванович. Вот только осилит ли дорогу сам инициатор похода?
- С такими друзьями и с такими сынами обязательно осилю, - ответил ему Валентин.
- Ну, тогда, солдаты, в путь! – в тоне команды сказал Геннадий Иванович.
  Все весело зашумели, лишь Наташа и моя Валентина как-то сразу сникли.
- А вы что загрустили, красавицы? – обратился к ним Иван Макарович. У меня есть для вас работа. Если вы не против, то завтра с утра с вами и начнем. Ну, как?
- Согласны мы, согласны, - весело застрекотала моя Валентина.
- Ну, вот и прекрасно, - заключил Иван Макарович.
  После обеда мы начали готовиться в дорогу. Егорыч тоже решил от нас не отставать. В назначенное время он пришел вместе со своим конем, на которого мы сгрузили всю нашу поклажу. И Егорыч, помахав нам с седла, отправился вверх по тропе. Следом за ним отправилась и наша пятерка и черная овчарка по имени Дик.
  К вечеру мы перевалили перевальную гряду и остановились на спуске  в долину возле ручья под старым могучим кедром, где два года назад Валентин и Василина останавливались на ночлег. И сейчас мы не стали нарушать традицию Василины и тоже решили здесь провести ночь. Эта ночевка у костра: праздничный ужин по случаю встречи и выхода в тайгу, чай на бадане с золотым корнем, веселые истории и острые анекдоты, сон под пологом возле надьи надолго запомнилась не только Геннадию Ивановичу, ни разу не бывавшему в тайге, но и всем остальным участникам перехода, не говоря уже о ребятах. Для них эта ночь была подобна сказке.
  С самого начала пути Василина старалась держаться ближе ко мне. Да оно и понятно: переписка сблизила нас, да и в присутствии сыновей Валентина она старалась не привлекать к себе внимание. И все же боковым зрением я улавливал, что она урывками, но  все же старалась следить за моим другом, готовая в любой момент прийти к нему на помощь. Ведь это был для него после госпиталя первый длительный переход.
  На следующее утро, оставив нам небольшой рюкзак с посудой и небольшим запасом продуктов, Егорыч отправился в Жемчужину дальней дорогой, т.к. спуск на дно цирка, куда мы направлялись, для лошадей был непреодолим.
  После Егорыча отправились в дорогу и мы. Теперь впереди шла Василина, находя дорогу лишь по ей одной известным приметам. Мне, уже много лет не бывавшего в тайге, составляло огромное удовольствие шагать по мшистой тропе, временами выходящей на заросшие цветами лужайки и вновь нырявшей под кроны деревьев и кустарников.  Наконец по узкой расщелине мы поднялись выше границы леса, и вышли в зону высокого разнотравья. Травы, в  общем-то, росли те же, что и на наших равнинных лугах, но здесь они были в два, три раза выше, а порою достигали человеческого роста, что очень поразило Геннадия Ивановича, никогда не видевшего альпийских лугов. А когда ему показали цветущие островки батуна, золотого корня и маральника, он даже расчувствовался:
- Это же надо, какое здесь богатство! Это же надо! - приговаривал он, срывая стрелки лука.  А когда вышли к озеру и, обойдя его, остановились на краю перевального плато над цирком, когда панорама горных цепей открылась нашему взору, тут уж все оказались очарованными открывшейся красотой. Валентин подошел к своим сыновьям, обнял их за плечи и, не в силах сдержать свои чувства, произнес слова из песни Владимира Высоцкого:
                «И ты не встретишь, как не гнись,
                За всю свою счастливую жизнь
                Десятой доли таких красот и чудес»
 - Ребята, подняв на отца глаза, соглашаясь с ним, утвердительно покачали головами, заворожено глядя на цепи, убегающих в даль хребтов. А Василина, глядя на нас, пребывала в каком-то особом торжественном состоянии, гордая за свой родной край. Я же, зная привычку Василины, делать здесь привал, спросил:
-Василина, а чай будет?
Она улыбнулась мне.
-Обязательно. Объявляю привал.
-Ура! – закричали мы хором и начали собирать для костра сухие ветки карликовой березки, густо разросшейся на перевальном плато.

                Продолжение следует.


© Copyright: Виктор Шушарин 2, 2021