Истории Евсея. Часть 2. Глава 31

       На сигнальном холме нас ждали Парс и Прокл – так звали крепкого воина, приятеля Парса. Обратный путь до общины Иоанна на Евфрате не был долог. Десять или одиннадцать восходов. Шли легко, быстро, без приключений. Дорога уже была знакома, и с нами был Парс, исходивший эти тропы в разных направлениях.
       Внутри – долгая, тянущая боль расставания с родными людьми. Ноющее ощущение, будто растягиваются чувства в разные стороны. Лечащее средство – молитва, общение с близкими людьми, время. В моей дороге только это средство под рукой.
       Парс провёл нас к захоронению останков Авишая.
       – Знаю, эллины и иудеи выражают ему почтение, – сказал он.
       Небольшой, едва заметный холм, где неглубоко зарыт в вертикальном положении глиняный сосуд с подсохшими на солнце костьми жреца-иудея.
       Мы с благодарностью наполнили кожаные дорожные ёмкости водой великой реки. Свершили неполное омовение. Сотворили молитвы. Моя молитва – пожелание благополучного странствия душе Авишая. Вспомнил наше общение в пути к берегам Тигра, улыбнулся Авишаю, пожелал благополучного путешествия и счастливого рождения или счастливой судьбы, если рождение уже произошло. После молитв – снова омовение.
       – После того случая с Авишаем одна жизнь на мне, только одна, как и обещал тебе, Аша. Прервал зарму Гезера, отправил его душу к Мосту решений. Но Митра не впустит его в Дом Песен… Вспоминай меня в своих молитвах, брат. Пусть в последний день моей зармы благо хоть на каплю перевесит мою тьму!
       Вечерами общались у огня. Парсу, да и Проклу было интересно вникать в наше общение с Хуматом. Парс смело задавал вопросы, его опытная душа быстро впитывала необходимое, чувствуя это необходимое. Он просил нас заводить какой-нибудь интересный разговор у вечернего костра. Мы с удовольствием это делали, особенно я: общение отвлекало внимание от тягостного чувства, делало дорогу более лёгкой.
       Хумат развлекал нас историями своего жреческого рода. Дазда и Хумат принадлежали к одной из ветвей царственной династии Ахменидов. Жрец их рода, многократный прадед Хумата, сопровождал Дария I в его великих походах. Цари не принимали тогда решений, особенно по поводу военных действий, без совета жрецов. В походе царь чаще всего имел с собой двух жрецов на случай, если с одним из них что-то случится. Жрецы были специалистами в астрологии и астрономии. В царском походе ошибка астролога порой стоила ему жизни.
       При Дарии I могучая монархия персов подчинила себе всю нынешнюю Малую Азию, самостоятельные греческие города-полисы и большую часть Балканского полуострова. В состав монархии вошёл тогда и Египет. Египет был завоёван малой кровью: египетские жрецы предсказали фараону могущество империи Дария и бессмысленность сопротивления, а также крушение могучей империи династии Ахменидов через два столетия.
       Прадед Хумата встречался в Египте с местными жрецами и обсуждал с ними ход истории в ближайшие столетия. Он подтвердил своими предсказаниями, что великий македонец завоюет Персидское царство и будет уничтожать веру персов, но внезапная смерть остановит его. А спустя ещё век с севера придёт вождь, который восстановит царство и обопрётся на древнюю веру.
       Так жрец-авестиец предсказал правление царя Аршака, мудрого и сильного вождя полукочевого арийского племени, пришедшего в Парфию с севера. Аршак со сравнительно небольшим подвижным войском изгонит из Междуречья сатрапа Парфии Андрагора. И будет опираться в своих решениях на совет жрецов, хранителей Огня. И возродит возведение домов Огня в Парфии…
       Видел прадед Хумата и великие пирамиды в Гизе, прикасался к их стенам. Мнения жрецов двух школ по поводу возраста и назначения пирамид разошлись. Египтяне предполагали, опираясь в том числе на сохранившиеся на одной из пирамид надписи, что великие пирамиды возведены два тысячелетия назад (считая с момента беседы жрецов) и являются мавзолеями-гробницами фараона и двух его жён.
       Авестийский жрец обладал и даром видения через прикосновение: он предположил гораздо более древний возраст этих строений и отнёс его к временам до Великой Воды, изменившей лик планеты. Он не считал самую большую пирамиду мавзолеем, полагая, что там никто не погребён. Он назвал это сооружения домом Силы, который возвели «другие» люди. Эти «другие» люди жили задолго до времён фараонов и были мудрецами, они умели сами перемещаться по воздуху и перемещать по воздуху предметы.
       Рассказал Хумат интересный факт и о другом прадеде-жреце, который обменивался знаниями со жрецами Вавилонии и привёз в Мидию астрологические таблицы Вавилона. Авестиец предполагал, что эти таблицы были созданы жрецами-астрономами другого человеческого мира, существовавшего до Великой Воды. И те древние жрецы обладали какими-то особенными возможностями для наблюдения за звёздным небом и знали неведомые ныне формулы. А глиняные астрологические таблицы, которыми пользовались жрецы Вавилона и на основе которых составлялись последующие таблицы – это лишь небольшая понятная нам часть знания древних жрецов…
       Парс расспрашивал меня об Учителе и каждый вечер просил рассказывать притчи, над которыми можно было бы порассуждать и о смысле которых можно было поспорить.
       Поделюсь притчей, которая ещё не звучала на этих страницах. Говорит она, на мой взгляд – и Парс в конце того вечера согласился с этим – о начале конца времён. Притчу рассказывал мне Дед, она была записана на страницах его Вести. Рабби рассказывал её ученикам у вечернего костра в Галилее. Привожу её, конечно, по памяти, как поступали те ученики, которые спустя годы начали записывать то, что говорил Рабби.
       «Был у доброго господина солнечный плодородный виноградник. Он дал его в пользование людям, чтобы те ухаживали за ним, делились плодами друг с другом, а излишек отправляли ему. Господин послал своего раба напомнить людям, как ухаживать за виноградником, чтобы им хватало и чтобы излишек был, ибо перестали они отправлять господину плоды солнечные. Люди избили посланника, едва не убив его. Они придумали не отправлять излишек плодов господину, а продавать их и стать богатыми, решив, что у доброго господина есть ещё виноградники.
       Раб вернулся к господину и рассказал ему о произошедшим с ним.
       «Может быть, они не узнали посланного мной», – сказал господин и послал другого своего раба. Поход этого посланника закончился тем же – он был избит камнями, его не стали даже слушать.
       Тогда господин решил послать своего сына – уж сына-то они постыдятся, выслушают его и возобновят праведные труды свои, заботу друг о друге, а значит, и о господине.
       Но когда люди узнали, что пришёл наследник хозяина виноградника, то не дали договорить ему, убили его…
       Имеющий уши услышит».
       Рассказанное в этой притче, как я думал тогда и думаю до сих пор, обозначало начало конца времён. Лишь начало. Когда наступят завершающие события, Последние времена? Рабби не оставлял дат, Он оставил ученикам признаки времени. А здесь мнения расходятся даже у первых учеников. Одни считали, что Рабби вернётся при их жизни, и ждали этого. Другие – среди них был Иоанн, любимый Дед, и Иаков Праведник – полагали, что сначала все народы мира должны узнать о Пути Спасения, после чего настанут Времена Спроса.
       Мой друг Дазда, умеющий и глубоко чувствовать, и чутко смотреть на звёзды, видел следующий приход Спасителя на смене Эпох, то есть через две тысячи лет. Смена или слом Эпох и будут завершающими событиями конца времён, Последними временами, и переходом к Эпохе Света, которая строится только от человеческих усилий на пути исполнения заповедей Любви.
       А вот Ариман сомневается в наших способностях к благоразумию, наблюдая за человечеством уже не одну тысячу лет.
       Об этом мы и рассуждали вечером у костра по пути в общину на Евфрате…
       Когда Парс спросил, в каком виде будет воскрешение из мёртвых, я поведал ответ Рабби фарисею на этот же вопрос. «Ответь нам, Учитель, воскрешаться люди будут обнажёнными или в тех одеждах, в которых были погребены?» – спросил один из фарисеев. «Есть средь вас те, кто боится воскреснуть обнажённым. Они хотят воскреснуть во плоти и не знают, что те, кто носит плоть и одежды – обнажённые. Тот, кто разденется, чтобы быть обнажённым пред Отцом – не обнажённый… Ни плоть, ни кровь не могут наследовать Божие. Наследует то, что принадлежит Отцу – дух. И воскресает к жизни то, что принадлежит Ему», – ответил Учитель, вызвав этим ответом задумчивость и у фарисеев, и у учеников.
       И мы обсуждали этот ответ Рабби не один вечер у костра. Ибо ответ этот ломал традиционные представления иудеев о воскрешении, тех иудеев, которые верили, что воскрешение существует.
       …Мальчишки, как и во времена моего детства, заранее оповестили селение о приближении отряда из четырёх человек.
       Нас встречали всей общиной – сердца друзей не проведёшь. Слёзы хлынули из моих глаз, я и не пытался их сдерживать. Плакали и мужья, и жёны (не стану перечислять имена друзей). Когда я увидел сквозь пелену своих слёз слёзы двух богатырей, Адонии и Натана, мне пришлось остановиться и вытереть глаза рукавом рубахи, чтобы была возможность предпринимать какие-нибудь дальнейшие действия…
       …В общине я пробыл около двух месяцев, раньше уйти было невозможно. Надо было успеть поделиться и чувствами, и знаниями, и кузнечными навыками.
       Хумат прожил в общине три недели. Сдружился со всеми, побывал на всех, ставших в эти дни каждодневными, собраниях. Обменялся опытом по литургийным таинствам с Лукой, после чего в алтарной части дома молитвы появился постоянно поддерживаемый огонь. Переписал Хумат и новые тексты, появившиеся через общину Захарии.
       Парс с Проклом не торопились уходить и не торопили Хумата. Они впервые увидели такое качество дружбы. Парс стал обращать внимание на свой возраст и задумываться об оседлой жизни и создании семьи, уж очень ему приглянулись женщины в общине. За прошедшие в ожидании Хумата недели он пробовал понять, есть ли в общине незамужняя женщина, которая обратит на него должное внимание. И таковая нашлась. Тем же самым, и тоже успешно, занимался и крепкотелый Прокл. Приятели пообещали друг другу и женщинам подумать о переселении ближе к общине или – чем Ахриман не шутит! – в саму общину.
       Такие планы Парса и Прокла виделись тогда благоприятными для всех. Община находилась на рубеже двух империй – граница проходила по Евфрату. Тянущиеся уже веками споры, сражения между Римом и Парфией за Междуречье вполне могли коснуться и общины. Хотя уже более десятилетия на этих землях было сравнительно спокойно: ограбления караванов тоже были признаком того времени, но они случались в стороне от общины. И караванные бандиты с долей уважения относились к общине, живущей своим трудом. Да и денежного товара в общине не было. К тому же – и это было, наверное, главной причиной мирного сосуществования – воины, как охраняющие караваны, так и грабящие их, знали, что в общине изготавливают не только качественные инструменты для обработки земли, но и качественные мечи. Их можно было обменять с общинниками на ткани, посуду, семена редких растений, пряности, бронзовые зеркала…
       Великим Римом правил тогда Троян, один из самых уважаемых правителей в истории империи, даже после смерти. В описываемые годы он не воевал с Парфией, возможно, наращивал мощь и опыт армии перед войной за Междуречье. В те времена, когда я путешествовал из Мидии домой, Троян разгромил даков и превратил Дакию в римскую провинцию. И в этом же году присоединил к империи Набатейское царство, ставшее провинцией Аравия.
       Троян был велик не только как воин и полководец, он прекратил все судебные дела по обвинению и оскорблению величия римского народа и особы императора, оставшиеся после правления предыдущего императора, деспота и «бога». А доносчиков велел топить в море, то есть поступать с ними как с разбойниками…
       Община на Евфрате жила в те годы без серьёзных проблем, развивала земледелие, ремесло, обменивала свои изделия на недостающее, процветала рождением детей. И верующие не думали о наступлении конца времён, не ведали о войнах в империи.
       Дазда советовал Хумату не задерживаться надолго на Евфрате, чтобы не откладывать дорогу в Индию. Хорошим напарником Хумату в дороге с вестью в Индию мог быть Лука. Но не стоило священнику покидать общину на долгое время. Пообсуждали и решили: в Индию с Хуматом пойдёт Агур. Хотя ему не было ещё семнадцати лет, его в общине считали крепким, волевым, самостоятельным мужчиной. Агур быстро думал. Бесы уже боялись его, он хорошо усвоил мои уроки. И он верил Отцу. Агур мечтал сопровождать меня в пути к берегам Эгейского моря. Но мужчины решили, что Агур пойдёт с Хуматом в Мидию для установления связи с авестийской общиной и дальше, в Индию.
       Тогда со мной вызвался идти Юлий, ставший уже кузнецом. Он был на год старше Агура, ему уже исполнилось восемнадцать лет. Он был улыбчив, сообразителен, обладал хорошей памятью – помнил наизусть ранний вариант евангелия Матфея в переводе с арамейского. Имел все качества, чтобы однажды стать священником.
       Во дни на Евфрате я успел потрудиться в кузне, передать секреты мастерства от Ушты. Натан и одиннадцатилетний мальчишка были моими учениками. Натан в моё отсутствие освоил и кузнечное дело – ковал качественные мечи. Они с братом по-прежнему занимались с молодёжью борьбой и проводили тренировки на мечах со всеми мужчинами общины.
       …Утром одного из дней осени мы с Юлием тронулись в путь. Целью нашего перехода была община Захарии. Юлий знал дорогу, они с Агуром уже дважды побывали у Захарии.
       И вновь расставание с родными людьми…