Молодежная культура и другие культурные аномалии

03.09.2014. Молодежная культура существовала всегда, и всегда можно найти в ней нечто общее, вне зависимости от времени и места. Прежде всего, это оппозиционность. Объекты, которым оппонирует МК, или которые ее отрицают, могут быть разные - культурные константы, семейные устои, формы государственного устройства. Степень отрицания варьируется в широких пределах, - в зависимости от текущего состояния общества. Но каким бы оно ни было, пусть даже сбалансированным, спокойным и толерантным, МК всегда будет искать пути его изменения или даже разрушения. Тем более, что идеального состояния не бывает. Молодежная политика обязательно должна эту оппозиционность учитывать, а не бороться, пытаясь выкорчевать без остатка. Надо ненавязчиво направлять ее в желаемое или в безопасное направление.

Есть примеры прямого воздействия политиков на МК, из которых самый явный, непосредственный и грубый - "Культурная революция" в Китае. Ее результатом стало массовое разрушение предметов культурного наследия и физическое устранение многих носителей культуры. Китай копировал формы, которые уже были проведены в Советском союзе. Но копирование не было самоцелью, этого требовало собственное развитие в данном направлении.

Китайская "Культурная революция" - конечно, крайний случай, но в той или иной мере низвержение культурных авторитетов происходит везде и всегда. Значит, в этом есть объективная необходимость. Видимо, без отрицания существующего, невозможно движение вперед. Через некоторое время приходит новое поколение с новым отрицанием, а отрицание отрицания означает некоторый возврат к утраченному, когда бережно собираются разбитые черепки недавно ушедшей культуры. Стремление разрушить не принадлежит какому-то определенному политическому направлению (например, коммунистическому), - оно всеобщее. Сейчас мы бережно начинаем собирать остатки, как оказалось, самобытной советской культуры, которую так активно и эмоционально отвергали еще совсем недавно. Вероятно, для всех культурных форм существует потребность в серьезной встряске, чтобы ушло из нее случайное и осталось вечное. В этом я вижу смысл несменяемой оппозиционности МК.

Коммунизм предполагал создание новой цивилизации, основанной не на экономических стимулах. В какой-то степени, в Советском союзе действительно экономические стимулы в жизни, в государстве и производстве отошли на второй план. Творческие и иные успехи не сильно влияли на собственное благополучие. Социализм, как идею, загубил Брежнев, это происходило на моих глазах. Все началось с реформы 65-го года, когда хороший достаток перестал быть тем, чего следует стесняться, он стал не только не порицаемым, но получил официальную поддержку. Я это заметил, в частности, году примерно в 66-ом, когда показывали сюжет в кремлевском кабинете. Кабинет мне показался слишком роскошным, раньше такого не было, по крайней мере, снаружи все выглядело достаточно аскетично. Реформа 65-го была правильная и своевременная, типа той, что потом прошла в Китае. Появились новые слова - прибыль, рентабельность, фирма и другие такого рода. Сначала они звучали непривычно, как инородные понятия чуждого нам капитализма. В 68-ом реформа была свернута, но ее слова так и остались а обиходе, прижились. Повышение социального положение стало напрямую связанным с материальным достатком. Социализм в идеологическом плане превратился в фикцию и рухнул моментально, как только при Горбачеве ослабло давление. Социализм умер в начале 70-ых, дальше от него остались только слова, в которые уже мало кто верил, да социальная инерция.

Я готов поверить в то, что экономическое начало государственного устройства в человеческой жизни преходящие. В конце концов, личное потребление не может расти бесконечно, когда-нибудь все мыслимые потребности всего населения будут надежно удовлетворены. Уже сейчас стимулирование роста потребления иногда доходит до абсурда.

Получилось так, что в прошлом году мой коллега ЮФ побывал на Лазурном береге Франции, в известном пристанище олигархов всего мира. Он говорил об одной дамочке, которой удалось купить сумочку за 230 тысяч долларов, чем была довольна и хвалилась. В той среде уважают не за большие деньги и доходы, - там этим никого не удивишь, но уважают тех, кто находит способ больше всех потратить на какую-нибудь ерунду. Если западное мнение о России складывается из наблюдений за таким дамочками, то мне кажется, оно не очень верное. - Или я в своей глуши и отгороженности ничего не вижу?