Обидеть мастера

Дед обожал мастерить, хотя не умел.
Все у него выходило как-то неуклюже, несподручно. Но все свободное от покоса, окучивания картошки и прочих огородных дел время он вдохновенно посвящал столярному творчеству, изыскивая повод принести пользу.
В смежном со стайкой помещении располагалась дедова мастерская, где на самодельных полках были любовно разложены молотки, топоры, гвозди и прочий инструмент.
Оттуда частенько доносились излюбленные «Очи карие» или «Дунай, Дунай, а ну узнай, где чей подарок», что свидетельствовало о прекрасном настроении у деда, чреватом появлением очередной бездарной поделки.
Кстати, я долгие годы считала, что эта песня – про нашего пса Дунайку.
Помню качели, которые дед устроил мне в дверном проеме веранды. У меня дух захватывало, когда я вылетала на улицу, прямо над ступеньками. Разница в высоте от земли усиливала ощущение полета. Только как ходить через вход, занятый качелями? Приходилось их отводить в сторонку и закреплять. Немного косячно, но ради любимой внучки с этим мирились.
Венцом деятельности деда на столярном поприще явилось странное громоздкое сооружение, длиной почти от избы до летней кухни.
Напевая про очи карие, весь день дед вбивал колья вдоль огорода, затем крепил их длинной составной перекладиной. Я вертелась тут же, с нетерпеливым интересом наблюдая рождение раскидистой беспрецедентной конструкции.
Наконец, перед бабушкиным приходом, дед завершил сборку и в качестве вишенки на торте развесил на колышки бабушкины банки, подойники и крынки. Вот что это было – приспособление для сушки молочной посуды.
Я успела придумать этому агрегату название, такое же громоздкое, - «посудовешница» - и восторженно повторяла его на все лады, бегая вдоль, туда-и обратно, предвкушая, как же обрадуется бабушка такому сюрпризу, вернувшись с работы. И вот наконец заскрипела калитка…
- Что это еще за срамота такая! – грозно закричала бабушка, подходя к новенькой постройке.
- Это посудовешница! – бросилась я к ней, торопясь защитить деда. – Это чтобы посуду сушить…
- Что-о?! Ах ты, старый чорт! Зачем мне во дворе такое уродство! Чтобы убрал это позорище, понял!
Дед в сердцах махнул рукой и молча скрылся в своей мастерской.
Я с ревом бросилась на бабушку и замолотила кулачками по ее животу. Не помогло.
Весь следующий день дед разбирал неудачное строение, уже без песен про страну Болгарию и про Дунай.