Сканы

                Часть 1
         Зоя Владимировна Рахимова стояла на пыльной смотровой площадке отеля для специалистов своими этажами уходящим глубоко в грунт. То, что она Зоя Владимировна Рахимова, знали всего несколько человек, для всех остальных её персональный код был ZVRRU22100514AA54, коллеги и приятели звали её ЗэтВи, близкие просто ЗэВэ.
         Обеими рукам  она опиралась на поручни ограждения, казалось, взявшись за  что-то очень надежное, от которого нельзя оторваться. Так маленький ребёнок держится за руку матери, делая свои первые шаги. Её  немигающие глаза,  с каждым мгновением наполняющиеся влагой, были устремлены в сторону заката, багровыми лучами ложащегося вниз, на долину Равнины Эллизий. Мысли путались, то уходя в прошлое, то снова возвращаясь в настоящее. Дело всей ее жизни: учеба в университете, аспирантура, замужество, рождение детей и нелепая смерть мужа, лежащего здесь в безмолвных песках - всё это проносилось с невероятной быстротой в ее голове. Да, её любимый человек не дожил до этого знаменательного дня. Десять тысяч лет, десять тысяч лет, и здесь снова будут шуметь моря, потекут  ручьи и реки, а небо снова станет голубым, и  начало всего этого будет положено через несколько мгновений. И все-таки, кажется, жизнь прожита не зря. Не зря все эти труды, жертвы, нервы и бессонные ночи, ей все больше хотелось снять кристалл с шеи и сказать своему любимому человеку, с которым не разговаривала уже много лет: «Милый, у нас всё получилось!»
         В шлемофоне стояла какая-то звенящая, совершенно необычная тишина, и только еле слышный,  спокойный голос диктора обратного отсчета нарушал это напряженное молчание, замершего в ожидании чего-то Марса. Находясь  здесь, на площадке, она нарушала правила безопасности, по которым все  должны находиться в укрытии. Но она знала, что по всей планете сейчас десятки людей, стоят на поверхности, устремив свои взгляды вдаль.  Главный Эксперимент всего человечества вот-вот начнётся – Марсу вернут жизнь! 
         - Есть важное сообщение, - раздался голос Скан-5.
         ЗэВэ вздрогнула:
         - Позже.
         - Есть важное сообщение, - настаивал Скан-5.
         - Позже! Сейчас это уже не имеет значения.
         Обратный отсчет закончился.

                Часть 2

         Более-менее успешные экспедиции на Марс в середине 21-го века завершились вполне определёнными выводами - слишком долго, слишком дорого и слишком опасно. Эйфория первых высадок и чествования покорителей «со звездной пылью на сапогах» сменилась замораживанием проектов по освоению  Марса на неопределённое время. Возникшая в обществе дискуссия о необходимости дальнейших исследований быстро поутихла, особенно после слов китайского космонавта из последней экспедиции: «Прошло сто лет после первого полёта человека в космос, а мы всё ещё летаем на больших петардах».   И только английские ученые не унимались, придумывая всё новые и новые идеи по колонизации красной планеты. Известно, что Марс практически не имеет магнитного поля защищающего его от смертоносных солнечных излучений, сметающих всё на своём пути. Считается, что Марс остыл около трёх с половиной миллиардов лет назад. Его ядро из бурлящего расправленного железа превратилось в однородную холодную глыбу, не способную создать сколь-нибудь существенную защиту для планеты.  Одна из идей англичан в том и состояла, чтобы снова создать это самое защитное поле путем разогрева ядра Марса. Естественно в тот момент никто не воспринял эту идею всерьёз, уж слишком утопической она выглядела.
         Однако прошло несколько десятилетий и к этой идее снова вернулись благодаря одному невероятному изобретению, изменившему всё и породившему новый рывок в научно-техническом прогрессе – сканирование мозга человека, а точнее, сканирование его мыслей.
         Поначалу никто особенно не обратил внимание на доклад специалистов о первых успехах в этой области, мало ли какие эксперименты проводятся в сотнях лабораториях мира. Изобретение компьютера, всемирной паутины,  клонирование клеток, голографической связи и тому подобные открытия не вызывали особого эмоционального взрыва. Первые успехи были весьма скромными, так… получение обрывочных записей мысли человека. Но время шло, постоянное усовершенствование аппаратуры, методик и программного продукта стало приносить свои плоды. В течение нескольких лет ученые не только научились сканировать основные мысли, но и добрались до подсознания индивидуума.  В результате получился макет мыслей человека на электронном носителе, по сути, вторая ваша голова. Их стали называть -  сканы. И вот тут началось! Казалось бы, феноменальный успех, прорыв в науке, доселе не виданные горизонты открылись перед человечеством, однако, всё оказалось значительно сложнее, чем можно предположить на первый взгляд.
         Первыми забили тревогу психологи. Опыты, проводимые на добровольцах, привели к совершенно неожиданным результатам. Представьте, вы начинаете общаться со своим сканом, т.е. сами собой, да еще когда перед вами сидит ваша голограмма, открывает рот и говорит вашим голосом. Все испытуемые сказали, что они сразу ощущают напряжение и страх, даже общаясь на нейтральные темы, например, о погоде. Но как только задевалась какая-нибудь эмоциональная составляющая, кто-то повысил голос, процесс начинал переходить в интерференцию эмоций, т.е. взрывной их рост и, как следствие, истерическое состояние человека и его скана. Еще хуже обстояли дела, когда сканов одного человека было несколько. Человек оказывался на грани помешательства, а его сканы просто напрочь  зависали  и реанимировать их можно было только перезагрузкой. Вставляя кристалл со сканом в оболочку робота, он получал слух, зрение, голос и даже тело, что, по сути, позволяло скану ощущать себя существом, правда, не совсем понимающим, как он здесь оказался. Иногда исследователи просто чувствовали себя «доктором Менгеле» работая со сканами и обманывали их, говоря: – «Ты умер!» или, еще ужаснее, скану женщине-матери: – «Твои дети погибли!». Провокации срабатывали. Мольбы, ужас, истерики, угрозы. Понять их не сложно. Эти эксперименты для них выглядели как какой-то кошмарный сон, который никак не может закончиться. В конец измотавшийся скан  чаще всего произносил такую фразу: «Выпустите меня отсюда, пожалуйста». Затем наступало зависание.
         Всё это стало достоянием общественности. Средства массовой информации подхватили тему и раздули до невероятных размеров, в основном рисуя картину полного апокалипсиса человечества.  По всему миру прокатились демонстрации протеста, сетевые подписи и референдумы, миллионы людей вышли на улицы, требуя от своих правительств полного запрета дальнейших исследований. Сыпались угрозы и в адрес специалистов, и тех, кто их поддерживал, вплоть до физической расправы. Люди не понимали, зачем нужны эти сканы, если есть роботы? Правительства многих стран то отменяли, то снова накладывали запреты на дальнейшие исследования. Особенно ученым доставалось от служителей культа. Они были обвинены в служении дьяволу, похищающему человеческие души, предавались проклятию и анафеме. Возможно, в какой-то степени так оно и было…... С другой стороны, были аргументы о невероятных преимуществах  даже для простого человека. Лечащий врач у постели больного мог получить консультацию у скана светила медицинской науки и даже не у одного, тем самым сведя к минимуму возможность врачебной ошибки. Или, к примеру, к утру вам нужно закончить проект, а хочется спать… Поручите это своему скану, он мыслит так же, только не спит. Электронному мозгу это не нужно. Утром проект готов. Вы можете его даже не проверять! Это ваш проект. Тоже и в области образования, науки,  творчества и т.д.
          Так, на рубеже 22-го века всё общество оказалось расколото на две части: те, кто за, и те, кто против. Равнодушных  не было.

          Первый Всемирный конгресс по проблеме сканов состоялся в мае 2101 года в Шанхае. Несколько сот делегатов из разных стран собрались для того, что бы решить: быть сканам или нет. Ученые, медики, политики, религиозные деятели разных концессий, просто активисты с обеих сторон в течение недели выступали, спорили, делились мнениями. Было создано несколько комиссий с целью всестороннего изучения вопроса и принятия решений по результатам их работы.  Второй Всемирный конгресс состоялся через год. Вывод всех комиссий – сканам быть, но с очень серьёзными ограничениями. Прежде всего, было принято решение о создании Международного Центра по Контролю за Сканами, сокращенно МЦКС, которому вменялось  всё: от выдачи разрешений  на сканирование человека  до ликвидации самого скана,  разработка законов и тотальный контроль. Прежде всего у сканов обрезали верхние и нижние эмоции, создав из вашего скана  абсолютно спокойного, уравновешенного человека, даже если таковым вы не являетесь. Сканам, как бы дали понять, что они отдельные сущности и их задача: выполнять вполне определенные функции. Сканы были разделены на работников, помощников,  сканы для общения, контроля за детьми и за здоровьем, и их количество ограничивалось, и  так далее, и так далее.  Некоторые из сканов, по достижении человеком 20-ти летнего возраста производились бесплатно, например, когда рождались дети, другие приходилось покупать и оплачивать их содержание в сети. Так в начале 22-го века началась эра сканов, приведшая к новой научно-технической революции. Три глобальных  изобретения позволили человечеству  вернуться к идее английских ученых. Прежде всего, управляемая термоядерная реакция. Это не только источник энергии, но и возможность изменять свойства материи путем термоядерного синтеза, превращая на молекулярном уровне одни материалы в другие. Сбылась мечта алхимиков средневековья: ртуть превратилась в золото! Строительство сотен термоядерных реакторов, прозванные народом просто «топками», позволило начать генеральную уборку планеты Земля, перерабатывая  столетиями  накопившейся мусор в т.ч. и опасные отходы, в материалы с заданными свойствами, сверхлегкими и сверхпрочными, полные диэлектрики или со стопроцентной проводимостью. Венцом всего стали фотонные двигатели, позволившие разогнать космические корабли в десятки раз быстрее, чем было прежде. И еще одна, казалось бы, незначительная деталь, позволила сделать дальний космос ближним – сбалансированное питание. Всего шесть небольших брикетов, в течение дня запитых стаканом воды, позволили получать взрослому человеку все необходимые элементы для жизнедеятельности.  Нет, врачи конечно настаивали на твердой пище, дабы избежать деформации ЖКТ, но это стало больше данью традиции,  чем необходимостью. В конце концов, не может же человечество всю  историю своего существования, к примеру, выращивать животных, а затем убивать их и съедать. Понятие голода исчезло, люди стали спокойнее, здоровее и стройнее, а самое главное - резко выросла продолжительность жизни. А идея англичан теперь казалась не столь утопичной. Заложить термоядерный заряд в центр Марса технически уже было вполне возможно. Образовавшаяся плазма, после взрыва приведет к разогреву внутреннего железного ядра, причем достаточно быстро, примерно за десять тысяч лет. Разогрев мантии займет значительно большее время, но вновь возникшего магнитного поля, будет вполне достаточно  для защиты от смертоносной космической радиации. Благодаря разогреву, начнет формироваться атмосфера, уменьшающая солнечное воздействие на поверхность планеты. Таким образом планета станет вполне пригодной для жизни с минимальными затратами для её поддержания. Идея иметь резервную планету для жизни пришлась по вкусу всем, тем более на Земле начинался новый ледниковый период. Зимы становились всё суровее и длиннее. Уже в некоторые года даже замерзало северное побережье Средиземного моря. А в течение последующих пяти тысяч лет северное полушарие Земли на треть покроется ледяным панцирем, примерно  еще на двадцать тысяч лет.
          Осталось только всё досконально просчитать.

                Часть 3

          ЗэВэ собирала вещи в своей квартире на 118 этаже. Собственно вещами это и не назовёшь. В основном это были морские деликатесы, сладости и пирожки, которые она успела испечь сегодня утром. Всё было тщательно обработано в её личном автоклаве и запаковано в вакуумные противобактериальные пакеты. Плюс постоянно, по пневмопочте,  прилетали «передачки» - маленькие цилиндрики с пакетиками  от близких  её сотрудников.  ЗэВэ только что  дали разрешение от Академии, которого она добивалась почти два месяца, на присутствие на Марсе в момент начала Эксперимента. Она считала это своим долгом, своей обязанностью быть там вместе со своими сотрудниками, вместе с мужем. Стоять в виде голограммы на поверхности планеты с миллионами зевак, не имевших к этому событию ни малейшего отношения, ей казалось верхом неуважения к самой себе и к своим коллегам.  После закладки заряда на Марсе был объявлен карантин. Марс опустел более чем на восемьдесят процентов. Остались только специалисты, непосредственно участвующие в эксперименте, и несколько сотен обслуживающих  роботов.
         Разрешение пришло вовремя, начало Эксперимента через десять дней, положение Земли и Марс идеальное для максимально  короткого полёта. Она знала, что количество марсианских кораблей сведено к минимуму,  но не воспользоваться благоприятным  расположением планет транспортники не могли. Что-нибудь, да должно улететь. ЗэВэ поручила «помощнице»   найти это что-нибудь. Она всех своих сканов именовала просто – единичка – скан контроля здоровья, двоечка – скан контроля за детьми, троечка – помощница, решала все организационные вопросы, четвёрочка- скан общения, пятёрочка- её научная деятельность. Все сканы, в виду её должности, оплачивались Институтом. Но был ещё один скан.  На шее у ЗэВэ весел кристалл последнего скана её мужа Энвера Рахимова. Он погиб, когда младшенькому было всего три годика.
         Энвер родился в маленьком городке в Башкирии. Каждое лето родители отвозили его к бабушке и  деду на Урал. У деда  была отличная коллекция уральских самоцветов, которую он собирал всю жизнь. Мальчик подолгу рассматривал красивые камни, разноцветные минералы, подставляя их солнечным лучам. Ему казалось, что он держал в руках  что-то необыкновенное, завораживающее и чарующее. На срезах камней протекали  красные реки мимо розовых долин. Зелёный малахит напоминал ему горы и пещеры, внутри которых живут загадочные существа, маленькие и добрые, наверное, тоже зелёные. Еще одно очарование было, когда дед в своей маленькой мастерской найденный,  совсем невзрачный камень на глазах у Энвера превращал в чудо.
         Вскоре  мальчик и сам увлекся поисками  уральских самоцветов, надолго выезжая с дедом  в горы на протяжение всех летних каникул. И даже гигантские уральские комары – тихоходы, гнус и слепни уже не могли испугать и отбить охоту у Энвера. Вечерами сидя у костра, дед и мальчик, уставшие, но довольные, рассматривали свои находки, еще не обработанные, но уже наверняка очень красивые. Энвер быстро научился выискивать среди груды камней и породы то, что было интересно и ценно. С годами он научился разбираться во всех уральских породах, и каждый раз мальчишеское нетерпение толкало его дальше, выше и глубже, будто казалось, что вот там он найдет что-то самое лучшее, что может быть в его жизни.
         Прошли годы, и, когда после окончания  школы настал день выбора дальнейшего пути, он был предопределён – геологический факультет.   Там в университете он и познакомился  со студенткой физмата.  Любовь вспыхнула как факел, любовь та,  которая случается  один раз и на всю жизнь. Многие им даже завидовали: « Надо же! Как повезло, две половинки  нашли друг друга, они просто созданы друг для друга». Ухаживания Энвера многим казались причудливыми. Кроме цветов и обычных знаков внимания, Энвер дарил Зое кулоны, браслеты, бусы, шкатулки из уральских самоцветов, сделанных собственными руками. Это выглядело как-то старомодно и не вписывалось в общепринятые каноны – дарить друг другу кредитки. Но Зое  это очень нравилось. Она надевала на себя всё, что дарил ей Энвер, иногда даже лишнего, доставая из своей замечательной шкатулочки, и с нетерпением ждала 11 декабря, день, когда Энвер признался ей в любви. Она знала, что в этот день, в их личный праздник, о котором знают только они,  Энвер снова подарит ей что-то необыкновенное, то, что он долго делал своими руками, скрывая от неё,  и то, что она ждёт с нетерпением.
         Поженились Энвер и Зоя, когда Энверу вручили диплом специалиста по сверхглубокому бурению, а Зоя собиралась поступать в аспирантуру. Земля была уже пробурена вдоль и поперёк и не представляла интереса для молодых и пытливых умов, а вот Марс!  Оба они решили, что дальнейшую судьбу свяжут с уже активно разрабатывающимся Марсом. Энвер получил должность  главного механика в компании, которая занималась бурением  на одном из марсианских плато, а Зоя решила заняться гравитационными полями.
         Однако через год у них родился первенец, и по началу Зое пришлось учиться и работать дистанционно. Энвер же быстро вошел в курс дела. Командировки на Марс  и обратно, приём и отправка нового оборудования, монтаж и разработка новых и ремонт и эксплуатация старых буровых - ему всё нравилось,  он полностью находился в своей стихии. Но при первой возможности стремился домой к своим любимым: жене и сыну. Он прекрасно понимал, как нелегко приходится его жене учиться, работать и нянчиться с ребенком. Находясь далеко и имея свободную минутку, часто звонил, начиная разговор всегда с одной и той же фразы: «Привет солнце моё, как там наш малыш?». Малыша звали Никитой. Зоя рассказывала ему, как сынок произнёс слово, очень похожее на слово «папа», как сделал первые шаги  и появился первый зубик. Не забывал Энвер и о подарках, об украшениях, которые так нравились Зое. Только теперь на Марсе он выискивал минералы в марсианской породе, которых там оказалось достаточно, и в свободное время, сидя в отеле за миниатюрным верстаком, ваял очередное колье или брошь. Вот только по возвращении на Землю изделие попадало в карантин и сорок дней томилось в «зоне обработки  и провокации», иногда приобретая после этого слегка потрепанный вид. Этот процесс начался после того, как биологи обнаружили на Марсе первые бактерии. И хоть те не представляли опасности для человечества, эпидемиологи сработали по принципу: «Бережённого Бог бережёт!» Любой предмет, привезенный с Марса, и не только, проходил сорокадневный карантин. Исключение было сделано для людей. Их карантин ограничивался временем полёта, с обязательной термообработкой и полным переодеванием. Зоя, встречая Энвера, всегда спрашивала: «А что ты мне привез?». Энвер отшучивался: «Скоро увидишь!». Это «скоро» наступало не скоро, иногда Энвер уже успевал снова улететь на Марс, прежде чем Зоя получала вожделенный подарок.
         Время шло, малыш подрастал. Зоя закончила аспирантуру и уже  полностью включилась в работу. Теперь она тоже периодически летала на Марс, оставляя Никиту на попеченье бабушек, роботов нянек и скана контроля за детьми. И Зоя и Энвер мудрили, стараясь подогнать по времени свои командировки. И хотя они работали в разных местах красной планеты, несколько десятков дней совместного полёта было для них желанным временем. А потом родился Пашка. А потом пришла беда.

         Бурение на Марсе осуществлялось двумя способами: традиционным методом и самым современным – роторным. За работу всех  традиционных буровых отвечал Энвер, они считались основными и выдавали на «гора» цилиндрики марсианской породы, каждый день доставляемые роботами со всех буровых в специальную лабораторию, где их с нетерпением дожидались ученые, отслеживающие изменение грунта по мере углубления бурения. Небольшая часть этого материала отправлялась на Землю, остальное отсыпалось в «топку» для создания строительных конструкций. Зная увлечения Энвера, коллеги отдавали попадающиеся минералы, из которых он выбирал самое лучшее для своих поделок. Роторные буровые напоминали гигантских червей от нескольких десятков сантиметров  до нескольких метров в диаметре, с вращающимся ротором в передней части, на котором крепились  лазеры, и действовали как проходческий щит для прокладки тоннелей, с экипажем роботов или без. Ученным, как и Энверу, они были не интересны, так как своими лазерами крошили перед собой всё, превращая в пыль. Роторники, так их назвали,  работали только после основного бурения.
         По мере углубления бурения кристаллов попадалось всё меньше, а всё больше было железа. Поэтому Энвер всегда в душе радовался, когда руководство присылало оборудование для открытия новой буровой. Минералов было больше у поверхности. То, что рано или поздно буровые воткнутся в железное ядро Марса, знали все и к этому готовились. Но всё предусмотреть невозможно. И однажды пришёл сигнал от скана о застревании  на буровой №1/SD.

         Энвера встретил старший робот- «бригадир». Он казался растерянным.
         - Я не знаю, что произошло, мы остановились, чтобы перезарядить трубы и больше не могли сдвинуться с места.
         - Энвер!- раздался голос его скана отвечающего за эту буровую. – Я просмотрел данные с датчика температуры, на момент остановки бура температура превышала 800 градусов, сейчас около двухсот, похоже мы вошли в чистое железо и «поймали козла».
         - А предупреждающий сигнал по превышению температуры  был? – спросил Энвер, подходя к буровой, где стояли еще несколько обслуживающих буровую роботов.
         - Был! – одновременно ответили робот-бригадир и скан.
         - Не все сразу!- резко произнес Энвер.
         - Энвер, - спокойно сказал скан, казалось, настраивая своего хозяина на деловой лад, - в последнее несколько дней сигнал выпадал постоянно, железа становится всё больше, но мы не останавливались, а сейчас пришлось, чтобы перезарядить кассету с трубами.
         - Все ясно! Если сейчас не сорвём бур, буровой конец.- Энвер был раздосадован. Интуитивно он доверял своему скану, как же! Но червоточинка сидела, виноват скан, а не он сам. Хотя понимал, где-то в глубине души, что это его ошибка. После появления первых сигналов по превышению температуры, программу бурения нужно было менять.
         Энвер не стал подниматься в кабину, а подошел к пульту непосредственно у бурильной колонны. Привычным движением руки он проверил замок, и нажал тумблер перевода в ручное управление.
         - Энвер, это небезопасно!- раздался голос бригадира, догадавшегося о его намерениях.- Разрешите мне?
         Энвер молчал, продолжая производить манипуляции за пультом. Скан  тоже не произнес ни звука, понимая всё. «Чёртова железяка, разве она может почувствовать, как можно плавно раскачать бур?»- мысли у Энвера и его скана были одинаковы.
         Включились двигатели. Левой рукой Энвер двинул рукоять хода вперед, а правой начал увеличивать мощность. Зацепная муфта напряглась, началось медленное вращение трубы. Но это не было вращение бура, это закручивались сверхпрочные трубы, уходящие вниз  на сотни километров. Буровая задрожала, на пульте загорелся красный сигнал перегрузки. Энвер резко рванул рукоять хода на себя –назад! И снова дрожь буровой и красный сигнал. Вперед! «Прорвёмся, не впервой! Только бы не сработала защита и не отключила движки»,- Энвер чувствовал себя в своей стихии. Руки его работали четко и слаженно.
         - Это не безопасно!- заголосил бригадир. – Прекратите это не медленно! Вы грубо нарушаете правила безопасности, я вынужден сообщить об этом в Кризисный Центр.
         Крик робота-бригадира начал напоминать истерику, но сделать он ничего не мог, он просто стоял и шатался, а его цилиндрическая голова всем своим видом изображала негодование. «Ну все, пошла депеша. Кризисный Центр! Кризисный Центр! Нашел чем напугать!» - пронеслось в голове у Энвера, он не думал в этот момент о возможном наказании: «Лишь бы эти бездельники в КЦ не успели отключить буровую».
         - Энвер!- раздался голос скана.- Я возьму на себя управление бурильщиком?
         - Разрешаю,- спокойно ответил Энвер. Это была команда. Управлять бригадиром никто не мог, а вот робот-бурильщик мог управляться сканом с разрешения человека.- Давай!
         Бурильщик стоявший неподалёку, и как будто безучастно наблюдавший за всем происходящим, вдруг встрепенулся, подбежал к пульту, стал возле Энвера, схватился своей механической лапой за рычаг подъёмной лебёдки. Теперь трубы вращались не только вперед-назад но и начали  поддёргиваться вверх. Буровая ходила ходуном. И хоть на Марсе звуков почти не слышно из-за разреженности атмосферы, у Энвера было  ощущение рева и грохота на весь Марс. Да еще это робот –бригадир не унимается.
         - Это не безопасно, Вы гру…
         - Заткнись! – проорал ему Энвер! На пульте загорелся зелёный сигнал «вращение бура».
         - Ееееесть! – ещё громче закричал Энвер.
         Прикипевший бур сорвался, и вся масса напряженной многосоттонной энергии рванула вверх. Раскрученная спираль подняла всю трубную конструкцию всего на несколько метров, но этого хватило, чтобы за одно мгновение  снесло муфту, затем лебёдку и  пробило кассетницу. Из неё вниз посыпались трубы. Мгновенно оценив ситуацию, скан, руками робота- бурильщика, за секунду как быть раздавленным, оттолкнул Энвера от пульта. Робот- бригадир, нелепо размахивая руками, бросился наперерез летящим в сторону лежащего на грунте Энвера трубам. Ему почти удалось выдержать все удары. Но одна из труб проскочила мимо бригадира и ударила в голень Энвера, пробив скафандр…

         Через месяц после окончания расследования на траурной панихиде ЗэВэ передали кристалл с последним сканом Энвера, который был снят с него за несколько дней до гибели. Все сетевые сканы отключены были сразу.  ЗэВэ вставила его в любимый, сделанный Энвером  медальон и носила его на шее. Она долго не решалась активировать кристалл, догадываясь о той боли, которую она должна пережить. Прошло несколько месяцев, когда ЗэВэ решилась на первую активацию.
         - Привет солнце моё! – произнесла голограмма Энвера,- как там наши малыши?
         ЗэВэ не могла произнести ни слова. На глазах у нее наворачивались слёзы.
         - Что случилось, ты плачешь?
         - Нет, милый, я просто соскучилась.
         Увы, сканы на кристаллах не могли запоминать информацию, это могли делать только сканы, оставленные решением МЦКС в сети. Как, например, скан профессора Цымермана, сознание которого жило полной жизнью, только без плотского тела. Поэтому,  каждый раз активируя кристалл ЗэВэ слышала одни и те же слова: «Привет солнце моё, как там наши малыши?». Понемногу привыкнув к такому общению, ЗэВэ рассказывала о сыновьях, о родственниках, о своих успехах. Годы шли, малыши подрастали, да и сама ЗэВэ изменилась,  и она все реже и реже активировала кристалл, пока и вовсе перестала это делать. Кристалл просто болтался у неё на шее.
   

         Раздался зуммер. Включилась помощница.
         - Да, троечка!
         - Я нашла на чем можно улететь, - отрапортовала довольная помощница. - Через 15 часов отправляется транспортник  с дополнительным оборудованием – «Юнокал-6».
         - Это старая посудина до сих пор летает? Интересно, и кто пилоты? – с лёгкой обреченностью в голосе спросила ЗэВэ.
         - Джоржио Андриано и Юкки Райвонен.
         - Да… припоминаю… оба, небось, уже покойники?- ещё более грустным голосом спросила ЗэВэ.
         - Нет, Юкки на пенсии.
         Да, это был не самый лучший вариант полета на Марс, если не сказать – худший. ЗэВэ летала на этой серии транспортников еще в годы своей молодости, да и то, по срочной необходимости. Шесть кают, четыре из которых для экипажа, минимум удобств, невесомость, да ещё с примитивными системами карантинной санобработки. Из еды одни брикеты! А вакуумные туалеты…. бррррр…Инструкция на трёх листах! Если что сделаешь не так - лови своё добро по кораблю.
         Тогда одно утешало, иногда с ней был Энвер… или она летела к нему. Сейчас каюты пусты. Два скана управляют кораблём и два робота-хозяйки занимаются уборкой и обслуживанием случайных пассажиров. Правда, если надо, они проявляют «героизм» – выходят в открытый космос, лезут, где жарко, или где радиация  с молотками, гаечными ключами и без какой-то матери делаю своё дело. Хотя, может, и вспоминают мать – «Завод № 66 меня забери!». А еще они задвигают заклинившие аппарели, отсоединяют трубопроводы заправки, проверяют внешний корпус, их дома, после пристыковки транспортных и пассажирских капсул.  А потом, как собака, которая принесла палку хозяину и, виляя хвостом  ждет похвалу, ждут они её от своих хозяев - сканов. Вот так и живут, годами курсируя между орбитами Марса и Земли, сбрасывая на ходу грузы и пассажиров и тут же подбирая новые.
         Другое дело- современные суда «пассажиры», на 60 человек, с искусственной гравитацией, спортзалами, приличной кухней. Не хочешь развлекаться, добро пожаловать на неделю в слиппер. Не успел уснуть, как уже прилетели, бодрый и отдохнувший. Но самая удача - это подсесть на «туриста». Бассейны,  сауны с джакузи, бары и рестораны с кулинарными изысками, танцы и забавы, просто сплошной праздник жизни. Находясь в командировке, оказываешься в чудесном отпуске. Жаль, совсем не часто удавалось «подсаживаться», в основном, когда приходилось лететь вместо высокого начальства. Одно только немного доставало: «Посмотрите на право (если это вообще допустимо в безвоздушном пространстве), вы видите ярчайшую звезду Альдебаран созвездия Тельца, а ниже …» и так далее.
         - Кто-нибудь ещё летит со мной? – прервала свои мысли ЗэВэ.
         - Да,- помощница протараторила буквы и цифры персонального кода.
         - Кто?!!! – почти проорала ЗэВэ, – Восемнадцатилетняя японка?! Ты правильно назвала код?
         - Все правильно, у неё папа какая-то там шишка в японском космическом агентстве, а она, вроде как журналистка, точнее учится на журфаке, – как всегда беспристрастно ответила троечка, но все же с легкой долей иронии.
         - Даааа.., чудны дела твои Господи!- ЗэВэ вздохнула, вспомнив, чего ей стоило  добиться разрешения на этот полёт.
         - Ладно, закажи мне карету на 16:00 и сразу зарегистрируйся на посадку, времени в обрез, нефтяник ждать не будет.
         Нефтяниками   называли серию грузовых кораблей, когда-то разработанных и построенных компанией UNOCAL. Некогда гигантская нефтяная компания,  которая после окончания  эры нефти и газа, решила вложить накопленные средства в разработку полезных ископаемых на ближайших небесных телах Солнечной системы. Однако особых барышей на этом деле срубить не удалось и UNOCAL  постепенно превратилась в обычную транспортную компанию, но с очень хорошим флотом простых и надёжных кораблей.
         - Четверочка! Найди, пожалуйста, моих сыновей,- не отрываясь от сбора вещей произнесла ЗэВэ.
         - Всенепременно-с! – как всегда весело ответила Скан-4.
         «Вот бы мне всегда быть такой, как мой скан общения, -подумала ЗэВэ,- да я ей просто завидую, смешно как-то, завидуешь сама себе. А все-таки какая я? На кого больше похожа из моих сканов? Не знаю, они мне все нравятся, каждый по-своему. Да, нравлюсь сама себе. Так! Всё! Не буду думать об этом сегодня, подумаю завтра! Ой! Кажется, это Митчелл  «Унесенные ветром». Но, наверное, у меня всё не так плохо...». ЗэВэ почувствовала в себе душевную теплоту и умиротворенность,  она сейчас будет разговаривать с самыми близкими и родными своими людьми.
         Раздался двойной перезвон. Появились две голограммы: старший сын и сноха. Сноху звали Элла, Элла Эриксон. Абсолютно белобрысая с вытянутым веснушечным лицом, худощавая и какая-то угловатая,  она была всегда серьёзной и сосредоточенной. «И что Никита в ней нашел?» Постоянно задавалась вопросом ЗэВэ. Короче, она ей не нравилась! Но Никита её любил, и самое главное, она родила  небесное создание, ее любимого ангелочка, внученьку, малышку- щебетунью в платьице и с бантиками.  Большие голубые глазки, белые кудряшки волос, ЗэВэ в ней души не чаяла. Любое свободное время стремилась забрать её к себе или погулять где-нибудь в парке,  опекая своей заботой и любовью. Естественно, внучка ее очень любила.
         Глядя на малышку, ЗэВэ видела в ней свою тайную неосуществленную мечту- иметь дочь. Каждый раз в начале беременности  она испытывала хрупкую надежду – родится дочка. Но приборы были беспристрастны – будет мальчик. Конечно, можно было обратиться к генетикам, но хотелось, чтобы было всё естественно. А потом не стало Энвера, а следом за ним умерла и мечта.
         - Здравствуйте! – произнесла Элла, приветливей чем обычно.
         - Мама, как дела?- спросил Никита.
         Но это были не они, это были их сканы.
         - Привет,- сухо произнесла ЗэВэ. Она немного расстроилась. -А где сами?
         - Заняты,- ответили сканы.
         Да, сын пошел по стопам отца. Тоже стал геологом. Дедова коллекция камней и минералов и тут сыграла свою роль. Только Никита оказался более приземленным, что ли. Он работал только на Земле, и никакие далёкие миры его не манили. Вероятно, прошло время космического романтизма, может, гибель отца на Марсе повлияла на его судьбу, а может, просто такой у него характер- весь в деда.
         Сноха же занималась каким-то начертательным искусством: рисованием картин, дизайн проектов, архитектурой и прочим. Разглядывая её шедевры, ЗэВэ всегда говорила: «Как это свежо, как ново!», хотя ей всё казалось таким же  угловатым, как и сама Элка. Элли- на самом деле имя шведки. У ЗэВэ язык не поворачивался её так называть, и она считала, что Элла Рахимова- это очень хорошее созвучие. Однако самой  снохе это, похоже, не очень нравилось, и она ещё сильнее хмурилась, при этом никогда, ничего не высказывая.
         - А где внученька?
         - Спит.
         - Ладно, передайте им, что я улетаю на Марс, через месяц вернусь. И пусть поцелуют её за меня.
         Голограммы исчезли. ЗэВэ ждала появления младшего. «Какие они все-таки разные,- рассуждала ЗэВэ.- Никита спокойный, уравновешенный, всегда знающий, куда идти и что делать, а Пашка весь на взрыве, весь в идеях, причем переменчивых, при этом добрый и простой до наивности. Да еще эти музыкальные способности, откуда взялись? С малолетства  сооружал немыслимые  барабаны из подручных предметов, стучал по ним и пел песни, понятные только ему». Это вызывало смех и умиление у всех, кто это наблюдал, что приводило в восторг самого исполнителя, и он начинал стучать еще сильнее, а петь ещё громче. В конце концов  все закончилось музыкальным училищем. Теперь вот занимается всякой ерундой: играет на разных примитивных доисторических инструментах, исключительно акустических и состоит в обществе борьбы за натуральную музыку. Пару раз даже штраф приходилось за него оплачивать, когда они устраивали акции протеста в виде какофонии немыслимых звуков на улицах  разных городов. Хорошо, что почти никто на них не обращает внимания, только такие же как он шалопаи и ротозеи. Скоро ему исполнится двадцать и ЗэВэ обещала подарить ему скан  общения. Скан контроля за детьми отключили, когда ему стукнуло восемнадцать. Теперь Павел принадлежал сам себе, и это немного напрягало ЗэВэ. Где он, что с ним и чем занимается? Она часто звонила ему или просила своих сканов разыскать его как и в этот раз. Понятно, что такая опека не очень нравилась сыну, но он научился этим пользоваться.
         А вот и Пашка!
         - Привет мааа...- Весело произнесла голограмма.
         - Привет малыш! Как дела? Почему так долго не подсоединялся?
         - Мааа… я же просил тебя не называть меня малышом! Я уже взрослый.- картинно нахмурился Пашка. – А мы репетировали,  едем в Лиму на фольклорный фестиваль,- снова с улыбкой произнёс сын. – А ты, я слышал, опять на Марс?
         - Да сынок, снова на Марс.
         - На начало Эксперимента? Это здорово. Мам, дай мне,  пожалуйста, четыре-пять кредиток на поездку, а то что-то я совсем поиздержался  и на инструменты….
         «Это и не мудрено с такой-то профессией, если, конечно, то, чем он занимается, можно назвать профессией» - подумала ЗэВэ.
         - Хорошо, я попрошу троечку, она переведет.
         -Ой, спасибо мам, я тебя люблю! Ну всё пока, мне пора, очень много работы, а тебе счастливой дороги!
Никита исчез, ЗэВэ вдохнула.

         Снова раздался зуммер. На этот раз это была пятёрочка.
         - Скан профессора Цыммермана просит пересчитать один из марсианских векторов и внести его в общую модель.
         Это было неожиданно. ЗэВэ начала медленно переключаться на слова Скан-5. Она немного устала от сегодняшней суматохи.
         - Ты хочешь сказать, что он еще раз просит пересчитать всю модель Солнечной системы?!!! , - «Старик совсем с ума сбрендил!»- подумала ЗэВэ.- «Хотя это больше грустно, чем смешно». Профессор Фридрих Цыммерман умер больше десяти лет назад в возрасте 102 лет.
         Молодой женщиной  ЗэВэ пришла к нему в Институт Гравитационных Полей после аспирантуры, когда его только назначили руководителем института. Под его руководством ЗэВэ прошла путь от рядового сотрудника до заведующей отделом. Его немецкая педантичность и излишняя скрупулёзность, за которые его многие недолюбливали, с лихвой компенсировались титанической работоспособностью, умением собрать команду и зажечь её своими идеями. Иногда казалось, что сканы профессора не успевают за ним самим. В институте кипела работа. Квантовая теория гравитационных полей приобрела стройный вид в расчетах, формулах и конкретных цифрах. Появилась даже новая единица измерения гравитации, названная в честь профессора - Цым. Именно его институт получил задание на расчет изменения гравитационных полей Солнечной системы после начала оживления Марса и  до полного завершения Эксперимента. В виду важности проекта, институт переподчинили Академии Развития  Марса. Руководителем проекта была назначена ЗэВэ. За более чем двадцатилетний период напряженной работы сотен специалистов, была просчитана каждая секунда изменения гравитации в Солнечной системе на протяжение десяти тысяч лет и более. Учитывалось всё, вплоть до галактических и межгалактических воздействий. Всё шло хорошо, пока не дошло до Пояса Койпера и Пояса Астероидов.  И если Пояс Койпера находится за такими гигантами как Юпитер, Сатурн и Уран и разогрев Марса никаким образом не сказывается на нём,  то с Поясом Астероидов всё, казалось, зашло в тупик. Находящийся между Марсом и Юпитером, состоящий из нескольких поясов с разным наклоном орбит, от более двух сот  тысяч каменных глыб диаметром по 400 километров, до несметного количества песчинок, пояс казался образчиком космического хаоса, растянувшийся на сотни миллионов километров. Периодически сталкивающиеся между собой астероиды, разбрасывающие свои обломки во все стороны света, плюс Юпитер, своим притяжением пожиравший отбившихся от стаи - это не поддавалось никакому компьютерному моделированию. Самые совершенные и мощные процессоры не могли создать даже основу макета. Им реально не хватало данных. В результате мозгового штурма нескольких десятков сканов и их хозяев, пришли к единственно правильному решению. Эти данные необходимо добыть.
         Через год с орбиты Земли в сторону Пояса Астероидов стартовали сотни миниатюрных зондов с датчиками гравитации на борту.

         -И какой вектор его волнует?- спросила ЗэВэ.
         - Внешний, горизонтальный. Его волнуют, собственно, сами  цифры в расчетной модели, с одиннадцатой по тринадцатую после запятой.
         - Он что, сделал расчет вектора до тринадцатой цифры? А ты не напомнила ему, что мы оперируем целыми числами в измерении гравитационных полей? И сто лет назад еще было решено не рассчитывать дальше десятой цифры, потому как, седьмая цифра уже является ничтожно малой величиной.- ЗэВэ выпалила это, почувствовав нарастающее раздражение к этому зануде. На счет «сто лет» она конечно же слукавила, решение было принято лет пятнадцать назад, под руководством самого профессора.  Конечно, ответ был очевиден.
         - Да он и сам в курсе этого, но все равно настаивает.
         Немного успокоившись, ЗэВэ произнесла:
         - И что там за цифры?
         - Дело в том, что с одиннадцатой цифры идут три девятки, а с восьмой - шесть, шесть, пять. Если округлить десятую цифру то получится, три шестёрки.
         - Три девятки превращаются в три шестёрки, мистики нам только не хватало! Ладно, он сам то, как считает, если мы внесём эту цифру в модель, это на что-нибудь повлияет?
         - Считает, что нет. Но перепроверить надо.
         - И где он был лет десять назад со своими девятками и шестёрками?- ворчала сама себе ЗэВэ.- Что у нас с академическим процессором?
         - Ближайшее окно через два месяца.
         «Плохо,- подумала ЗэВэ,- академический процессор пересчитал бы всё за пол дня. Можно, конечно, выпросить у руководства внеплановое время, но тогда придется писать служебную записку с обоснованием причины, а это уже лишние вопросы, ведь расчётная модель давно закрыта и принята к исполнению».
         - Придется пересчитывать на институтском. Сколько понадобиться времени на внесение изменений и перерасчет модели? – спросила ЗэВэ.
         - Думаю, с тремя-четырьмя проверками, чуть больше недели.
         - Действуй! Как получишь результат, сразу сообщи мне.
                Часть 4

         Время подходило к 16:00. Наконец собрав сумку и переодевшись в одноразовую одежду, ЗэВэ окинула взглядом свою квартиру и вышла в коридор.  И сама сумка и кое-что в ней лежащее было одноразовым, кроме конечно презентов. С Марса вернется только она сама и цепочка с кристаллом, и то после сорокадневного карантина, все остальное будет утилизировано, проще – пойдёт в топку! Бросив сумку в транспортную трубу, ЗэВэ вошла в лифт произнеся  на ходу: «Троечка, набери код доставки и проследи, чтобы роботы тщательно убрали квартиру». «Будет сделано!»- раздалось в ответ.   
         Карета монорельсовой дороги уже ждала ЗэВэ на тридцатом этаже.  Усевшись поудобней и отрегулировав кресло в полулежачее положение, ЗэВэ нажала кнопку «В ПУТЬ», решив расслабиться, а  может, и подремать перед долгой дорогой. Она протянула руку к кнопке «НЕ БЕСПОКОИТЬ», как вдруг раздался  голос четверочки.
         - ЗэВэ, пришли два приглашения. Первое на институтский фуршет, сразу после начала Эксперимента, я им отказала, фуршет и так у тебя будет на Марсе без всяких приглашений, а второе - из Академии, там через месяц будет банкет с торжественной частью, с речами, наградами, поздравлениями и прочим, даже кто-то лично будет из президиума конфедераций, ну и сам Президент, как обычно голограммный. Я дала подтверждение.
         - Хорошо, - тихо проговорила ЗэВэ и нажала кнопку.

         Карета, мягко покачиваясь, набирала скорость, сливаясь с другими такими же, подсоединяясь к большим скоростным матрицам, снова замедляясь и снова ускоряясь на пути к космопорту. Мимо проносились заснеженные города. В полудрёме  мысли ЗэВэ путались, то возвращаясь к прошлому, то уходя в будущее.  Ну вот, дело её жизни подходило к концу, все, что можно, было уже сделано, останется только две вещи: составить отчет и вести наблюдение. На это уйдет немного времени, а сам процесс можно  передать молодёжи, ну а самой заняться чем-нибудь другим, вот например, её уже давно приглашают в Аэрокосмический Центр, заниматься антигравитационными движками, у ребят там уже есть первые успехи. Да и пора, наконец, заняться личной жизнью, ведь я ещё вполне интересная женщина. Кстати в этом центре работает ДжейЭй, а он давно оказывает мне знаки внимания…
         Сахара! ЗэВэ обожала это место. Всегда прибывая в космопорт, она выходила наружу и наслаждалась этой дикой, особенной природой, будь это день или ночь, пыльная буря при пятидесятиградусной жаре или январская прохлада как сейчас. Что-то неведомое и непознанное  влекло её каждый раз перед отправкой в космос или после приземления, а может, именно с этим местом, за многие годы у неё ассоциировалась слово Земля. Даже гигантское сооружение космопорта, напоминающее перевернутый цветок, с расходящимися во все  стороны усиками стартовых площадок, не портило этого великолепного  места, а даже наоборот, творение природы и рук человеческих как бы дополняли друг друга.  ЗэВэ ещё раз глубоко вздохнула и вошла во внутрь транспортного коридора, ей нужно поторопиться на стартовую площадку. По пути к своей капсуле ЗэВэ отключила функцию «НЕ БЕСПОКОИТЬ». Тут же посыпались сообщения от четвёрочки. Пашка благодарит её за кредитки, начальник марсианской лаборатории желает ей счастливого полёта и ждет с нетерпением её прибытия. «Как же!- подумала ЗэВэ,-Пирожки они мои ждут с нетерпением…». Старший брат, Игорь, прислал сообщение:  «Зойка, и что тебе неймётся? Сидела бы дома, чего попёрлась в такую даль, охо-хо-хо-хо, от мамы и папы привет!»,  и ещё куча всяких мелочей.
        Войдя в капсулу, ЗэВэ увидела сидящую в кресле японку и стоящего рядом техника, который быстро пристегивал ремни и бормотал слова инструкции по их пользованию. Поздоровавшись, ЗэВэ села в кресло. Техник на минуту отвлёкся, посмотрев на неё опытным взглядом и её  нашивку «Академии» на левом плече и спросил:
         - Помочь или сами справитесь?
         - Спасибо, справлюсь сама.- ответила ЗэВэ привычными движениями доставая и пристёгивая ремни.
         В этот момент ЗэВэ увидела расплывшееся в улыбке лицо молодой японки.
         - Здравствуйте! Я Ясу Такамуко, сокращенно ВайТи, но меня все зовут Ясу. - А я вас знаю. Вы ZVRRU22100514AA54, правильно?
         ЗэВэ внутренне удивилась, но виду не подала, а только легко кивнула, сохраняя улыбку.
         - А ещё, Вы директор Института  гравитационных полей, Первый заместитель Председателя Академии исследования Марса по гравитационную воздействию, Доктор физико-ма…
         - Ну.., я думаю этого вполне достаточно, я уже убедилась, что Вы обо мне всё знаете,- мягко перебила её ЗэВэ.
         - Это у меня профессиональное, я ведь журналист.   

         Проделав еще несколько манипуляций с тумблерами и кнопками на щитке жизнеобеспечения, техник,  дежурно улыбнувшись, пожелал счастливого пути и вышел закрыв за собой входной люк.

         Через несколько минут капсула начала движение по специальному желобу к основанию электромагнитной пушки, постепенно переходя из горизонтального положение в вертикальное. Вот уже и колени у обеих путешественниц стали выше головы. А японка все продолжала болтать, рассказывая взахлеб, как она будет вживую вести репортаж в университетскую сеть, находясь прямо на поверхности Марса, и какое это для неё счастье быть на планете в день начала самого грандиозного Эксперимента человечества. «И надо же папаше назвать тебя Ясу –спокойная», - ухмыльнулась про себя ЗэВэ. Кстати, о папаше!
         - А как вам удалось получить разрешение на полёт?- спросила ЗэВэ, улучив момент, когда в словесном потоке японки образовалась микроскопическая пауза.
         Улыбка Ясу стала ещё шире.
         - Это всё мой папа, он меня очень любит. И обещал мне сделать подарок на восемнадцатилетие, на мой выбор. И я решила выбрать полёт на Марс.
         «Всё понятно,- подумала ЗэВэ,- закатила истерику, не иначе. Вообще, папаше не позавидуешь, сколько ему стоило трудов добиться такого разрешения».
         - А я уже бывала в космосе, но только на ракетоплане.
         Вдруг японка на минуту замолчала и, широко раскрыв глаза, уставилась на ЗэВэ, как бы удивляясь сама себе.
         - А правда, что уже через сто лет плотность атмосферы увеличится и температура на поверхности Марса вырастит на 2-3 градуса и люди станут меньше затрачивать энергии на обогрев и защиту от солнечной радиации, так мой папа сказал?! – не то вопрос, не то утверждение выпалила японка, продолжая таращиться на ЗэВэ.
         - Правда! – ответила ЗэВэ.
         - Вот как замечательно, мои дети и внуки смогут это почу…- Ясу не успела закончить фразу, загорелось табло СТАРТ и их с силой вдавило в кресла.
         Капсула начала разгон внутри десятикилометровой пушки, всё сильнее вдавливая женщин в кресла. Две минуты, и отрыв, инерционный подъем на высоту тридцати километров. Теперь обе повисли на ремнях. Несколько секунд и включение двигателей и снова вдавливание в кресла. И наконец- невесомость! Капсула набрала скорость и легла на курс, параллельный проходящему мимо Земли нефтянику. ЗэВэ посмотрела на японку. Глаза у неё были закрыты, рот приоткрыт, а  лицо из слегка смуглого, превратилось в мертвецки бледное.  «Ой, девонька, надеюсь ты ничего не ела» - подумала ЗэВэ.
         - Сделай несколько глубоких вдохов,- посоветовала ей ЗэВэ.
         Через полтора часа капсула пристыковалась к нефтянику. За это время японка не произнесла ни слова. Входной люк открылся с легким шипением, из-за перепада давления  заложило уши. Это явно не прибавило твердости духа Ясу. ЗэВэ быстро отстегнула свои ремни и приблизившись к японке проделала тоже самое. Она казалась совсем беспомощной. Легонько приблизив её к люку, ЗэВэ быстро вплыла в транспортник, и развернувшись, втянула в него японку. Люк закрылся, капсула готовилась к возврату на Землю. ЗэВэ увидела, как сумки  Ясу и её переместились из багажного отсека капсулы в багажный отсек корабля. Это происходило автоматически, но женское чутьё всегда подсказывало: ЗэВэ –проверь!
         -Добро пожаловать на борт Юнокал-6!- раздался  голос, и рядом вырисовались две голограммы, – Командир корабля Джоржио Андриано и второй пилот Юкки Райвонен рады Вас приве…- монотонный голос прервался на секунду,- Ба!! Кого я вижу!!! ЗетВи! Какими судьбами? Сколько лет, сколько зим!
         - Привет, парни! Я тоже очень рада вас видеть.- произнесла ЗэВэ, глядя больше на японку, чем на пилотов, состояние которой её очень волновало.
         - А ты всё такая же красавица, мне бы лет пятьдесят назад, я бы точно женился на тебе,- не унимался с улыбкой во весь рот Джоржио.- А кто это с тобой?
         - Журналистка из Японии Ясу, а вы ребята, могли бы и чек-лист пассажиров просмотреть.
         - Да ладно тебе ЗэтВи, нам уже давно по барабану кого возить, да и разбираться в этих чертовых кодах мы давно разучились,- Весело ответил Джоржио.
         – Мы свои-то давно забыли. – Голограммы заржали.
         - Так, ребята, девчонке нехорошо, а вам тут хаханьки, надо о ней позаботится.
         - Всё сделаем в лучшем виде, считайте себя VIP-клиентами, а теперь прошу в душик,- сказал Джоржио и показал рукой на полупрозрачную цилиндрическую камеру санобработки, встроенную между отсеками.
         - Обещаю, подсматривать не будем, - заговорил наконец Юкки. Голограммы снова заржали.
         - Только попробуйте! Обоим уши надеру,- засмеялась вместе с ними ЗэВэ. Голограммы исчезли.   
         Камера находилась между отсеков и имела две двери. И она была одноместной. ЗэВэ наклонилась к японке и тихо спросила: «Ты сможешь удержаться в камере?». Ясу еле заметно кивнула. Всё это время она старалась не двигаться, чтобы не нарушать работу своего вестибулярного аппарата. Даже когда появилась голограммы пилотов, стоящих, как будто бы, на полу, ЗэВэ сама стала с ними в одной плоскости и сориентировала Ясу, так чтобы головы были с головами, а ноги с ногами. Девчонке нужно время, чтобы привыкнуть к невесомости и  этому головокружению. ЗэВэ начала медленно раздевать японку, постоянно приговаривая, что всё будет хорошо. Надев на лицо Ясу защитную фильтрующую маску, ЗэВэ нажала на кнопку открытия двери. Дверь бесшумно отошла и ЗэВэ медленно и очень аккуратно задвинула  Ясу внутрь камеры. Заправив ступни в так называемые «тапки», ЗэВэ помогла Ясу взяться за поручни в противоположных концах камеры.
         - Постарайся удержаться,- произнесла ЗэВэ и закрыла дверь.
Её, как и многих других, очень раздражали, на её взгляд, чрезмерные нормы бактериальной защиты, введенные много лет назад и до сих пор никем не измененные. Тем более, такие примитивные,  как на этих юнокаловских баржах. Но, увы, попасть пассажирам внутрь нефтяника и выйти из него можно только таким способом. И сейчас, глядя через полупрозрачное стекло на эту несчастную девочку, с растопыренными руками и ногами, словно Витрувианский человек в круге Леонардо да Винчи, у ЗэВэ защемило сердце. В это мгновение она ощутила материнское чувство любви к дочери, которого она никогда не испытывала, но, которое, глубоко сидело в её сердце,  дожидаясь своего часа. Дезраствор,  вихрем круживший в камере, разбрасывал в разные стороны черные волосы Ясу. Следом  пошла пароводяная смесь. Затем сухой и тёплый воздух. И наконец, камера засветилась ультрафиолетом. Процедура окончена. ЗэВэ увидела как Ясу выплывает из камеры внутрь корабля.
         - Четверочка, ты уже здесь?- громко произнесла ЗэВэ, как будто опасаясь, что её никто не услышит в этом отсеке.
         - Да, конечно, я уже здесь.- раздался голос четверочки.
         - Слушай, как только Пашке исполнится двадцать, я ему обещала скан общения.
         - Да - да, я помню.
         - Так вот, подключи к нему сразу аватар Ясу. Я думаю, они найдут друг друга.
         - Мне тоже так показалось. Я, кстати, узнала про её родителей,- скан общения явно хотел пообщаться,- очень приличные люди. О папе тебе уже известно, а мама вообще светило в медицине в области сбалансированного питания в различных условиях внеземной жизни. Даже номинировалась два года назад с группой ученых на Нобелевскую премию за работу по влиянию питания на смягчение воздействия на организм человека при смещении циркадных ритмов  в условиях Марсианских суток.
         - Мудрёно. Но их тогда кажется кто-то обошел? -спросила ЗэВэ, даже не пытаясь вспомнить, кто именно.
         - Да. Геронтологи совместно с кардиологами, за очередной опус по увеличению продолжительности жизни при..
         В этот момент загорелось табло готовности камеры принять очередного клиента.
         - Окей!- произнесла ЗэВэ – потом поговорим.
         - Я думаю, Ясу тебе все расскажет сама. Пока!- четверочка отключилась.
         Проделав все манипуляции, что и Ясу. ЗэВэ выплыла из камеры санобработки и увидела следующую картину. Два робота стояли перед камерой. У одного из них в руках были полотенца и комплекты одежды. Второй держал устройство для промывки носа и рта. В это время несчастная японка со съехавшей набок защитной маской, выписывая немыслимые пируэты,  пыталась надеть на себя одежду. ЗэВэ быстро взяла ситуацию под контроль. Одевшись сама и одев Ясу, она закончила оставшуюся процедуру по санобработке. Надев ботинки с присосками, ЗэВэ установила на максимум силу присасывания. Она всегда так делала, справедливо считая, что чтобы держать себя в форме, необходимо постоянно думать о физической нагрузке. Хорошая особенность нефтяника была в том, что хоть на нем и не было никогда искусственной гравитации, все было организованно так, что всегда было видно где пол, а где  потолок.  Лестницы были со ступеньками и перилами, как впрочем и дорожки. По ним топали роботы, когда-то достаточно многочисленной команды. Их комбинированные присоски, конечно, позволяли им ходить и по потолку, но когда-то и кем-то заведённый порядок давно превратился в правило. Это и понятно. Те, кто когда-нибудь видел робота в невесомости, оторвавшегося от основания,  могут подтвердить - картина достойная шедевров Чарли Чаплина. На этот случай  у каждого из них одна из «рук» превращалась в штангу в несколько метров с присоской на ладошке. И то, это не всегда помогало. Зато в прежние времена это было всем известным развлечением,  и не только на нефтянике, когда экипажи состояли из людей, а не их сканов. Особым образом подставленная подножка роботу и смех до слёз обеспечен. Несчастная машина, повисая в воздухе, начинала судорожно махать конечностями, вертеть головой, мигать огоньками своих глазенок, при этом постоянно приговаривая противоречивые фразы: «Помогите! Я в опасности! Не приближаться - это опасно!». А никто и не собирался приближаться. Получить манипулятором от 50-ти килограммового робота по башке - не самая хорошая идея. Все просто смеялись и ждали, когда робот к чему-нибудь прилипнет. Умело подставить подножку роботу, да так чтобы он продержался без опоры максимальное количество времени, было целое искусство, особо в этом поднаторел нынешний командир корабля Джоржио. Он всегда испытывал симпатию к ЗэВэ. Тогда ещё просто пилот, в свободное от вахты время любил устраивать такие хохотушки для ЗэВэ, заманивая какого-нибудь робота в самый большой грузовой отсек, ловко подставлял подножку  и они смеялись до слёз. Но это было еще не всё, дальше Джоржио устраивал целое представление, когда начинал отчитывать робота за неловкость, словно маленькую собачонку, напудившую на ковер в гостиной: «Когда это кончится? Я тебя спрашиваю! Или ты думаешь, раз ты железный то тебе всё можно?!» Бедный робот робко пытался оправдываться. Но не тут то было! Джоржио доводил его до полного изнеможения. «Стой здесь и ори во все свои динамики: «Я засранец и я больше не буду!»- сто раз». Робот начинал орать, а Джоржио и ЗэВэ выскакивали из грузового отсека, закрыв за собой дверь. Грузовой отсек был большой  и очень гулкий, поэтому ор робота разносился по всему кораблю. Иногда Джоржио за это доставалось от капитана, но не сильно, т.к. Джоржио слыл весельчаком и юмористом, а в долгом полете такие качества  ценились очень высоко. Вот и сейчас, когда его уже не было в живых, дух Джоржио витал по кораблю только в виде его скана.
         - А давай я научу  японку делать подножки этим двум дедам морозам? Особенно этот Пукки, такой неповоротливый – обхохочемся! - Уже на второй день начал приставать Джоржио к ЗэВэ.  Роботов звали Йоулу и Пукки. Почему так? Всем было понятно.
         - Джо, ты испортишь мне ребенка,- парировала ЗэВэ, – А у меня на неё виды. Да и робот то старенький, вдруг башку расшибет.
         - И фиг с ним, пришлют нового, из последних моделей. Я назову его в честь тебя ЗэтВи, хотя ты, конечно, достойна и большего. Дай волю этому финику,- произнес он имея ввиду своего напарника, - так он тут всё переименует на свой манер. Я до сих пор удивляюсь, как он еще не переименовал наш корабль в  какой-нибудь Юннокалли.
         Ясу на второй день пребывания пришла в себя и по утрам вместе з ЗэВэ они делали пробежки вокруг грузового отсека, непрерывно щебеча и хихикая над шуточками Джоржио. А через неделю они уже были на Марсе.

                Часть 5

         Обратный отсчет закончился. Наступило полное молчание. Через несколько секунд голос в шлемофоне.
         - Есть детонация! …
         Площадка под ногами ЗэВэ зашаталась, Марс как будто вздохнул и пробудился после миллиардолетнего сна. Рябь сейсмической волны понеслась по поверхности планеты, вздымая пыль. Вдалеке, в разных местах, ЗэВэ увидела вырывающиеся всполохи, вылетающие на много километров вверх.  Это  газы, пыль, грунт и обломки труб, кабелей, остатки оборудования вылетали из десятков технологических отверстий, направленных к центру Марса. Эти отверстия тут же заплавились под воздействием высокой температуры, но всполохи, повисшие в марсианском небе, красиво переливались в лучах заходящего Солнца от темно-коричневого до песочно-золотого.
         - Внимание, я Руководитель проекта! Поздравляю всех землян и марсиан с началом новой эры. Все службы прошу приступить к проверке параметров.- в шлемафоне теперь раздался голос Юджина Кайта.
         ЗэВэ продолжала стоять, любуясь  повисшими всполохами. Они начинали медленно расползаться по марсианскому небу, и эти метаморфозы завораживали, и причудливо вздыбленная пыль, над поверхностью, тоже медленно оседала. «Я руководитель проекта! Скромняга этот ЮСи, а ведь исторический момент - его услышала вся Галактика,  мог бы и назваться, но всё же, пошутил про марсиан» - улыбнулась сама себе ЗэВэ.
         - Я Первый, сейсмическая активность в пределах расчетных параметров.
         - Я Второй, температура на первом уровне близкая к расчетной, со второго по пятый соответствует расчетной.
Один за другим пошли доклады начальников контрольных отделов. «Мои седьмые,после атмосферщиков и радиологов».
         - Я Седьмой, параметры гравитации соответствуют  расчетным.
         «Вот так! Я так и думала, мы рассчитали всё точь-в-точь. Пойду спущусь к своим, всё-таки нужно поздравить, наверное, уже открывают шампанское,  да и обломки скоро посыплются, не хватало еще получить куском трубы по голове…» ЗэВэ вздрогнула. Холодок пробежался у неё по спине. Она вспомнила Энвера. Её меланхолический настрой мгновенно улетучился. Она остановилась и снова посмотрела на небо.
         - Пятёрочка, что у тебя?- вспомнила она о Скан-5.
         - ЗэВэ, ЗэВэ… я…я  не знаю..
         ЗэВэ очень удивила чрезмерная эмоциональность скана.
         - Ну что у тебя? Говори.
         - ЗэВэ,..я.. я..эксперимент необходимо остановить.. ах да, его уже не остановить…я не знаю..,-  это лепетание было похоже на глюк скана, и ЗэВэ уже готова была произнести заветные слова: «Скан-5 перезагрузка». Но после этого скан вернется к состоянию десятидневной давности, т.е. всё, что она наработала, будет потеряно,  и, кроме того, ЗэВэ почувствовала, что это не зависание и не сбой, это всё же она сама. ЗэВэ  спокойно, но твердо произнесла:
         - Пятерочка возьми себя в руки! Возьми себя в руки и спокойно объясни в чём дело?
         Это подействовало. Несколько секунд молчания, и обычный голос пятерочки спокойно произнёс.
         - Извини ЗэВэ, ты просила меня пересчитать гравитационную модель Солнечной системы после внесения поправок скана профессора Цымермана.
         - Да, и что у тебя получилось?- спросила ЗэВэ, предчувствуя что-то недоброе.
         - Я внесла и пересчитала, три раза! А потом еще и еще..я..я.- голос скана снова начал выходить за пределы невозмутимости.
         - Ну, ну. Спокойно, продолжай.
         - Я продолжала пересчитывать, одновременно пытаясь найти ошибки, но ошибки не было. Всё сходилось и сходилось в одну точку.- голос пятёрочки становился всё твёрже и уверенней.- Точка эта, когда между Марсом и Юпитером находится Солнце, и они стоят в одной линии. Это случается один раз в 24 года.
         - Ну - ну, не тяни,- ЗэВэ начала проявлять нетерпение.
         - Да… так вот, помнишь с Поясом Астероидов, мы так и не смогли просчитать гравитационный макет. Все решили, что это невозможно и  приняли некую константу гравитации по всему поясу по данным, полученным на тот момент от датчиков. Научный совет с ней согласился. Согласились все, кроме скана профессора Цыммермана.
         - Да, я припоминаю…, никто тогда не согласился из-за того, что только программу расчета пришлось бы создавать больше года плюс ввод данных…
         - Вот, вот, и сам расчет занял бы на академическом процессоре около 3-х месяцев, а на институтском и говорить нечего, – перебила пятерочка ЗэВэ.- и никто не гарантировал, что в конечном итоге гравитационный макет будет правильным. Никто за это не взялся, только Цыммерман.
         - Что Цыммерман? Взялся за расчет гравитационных полей Пояса Астероидов в динамике? Один? – казалось, удивлению ЗэВэ не было предела.
         - Нет, не один. Он подключил сканы знакомых программистов, ну и я тоже…и еще были энтузиасты. Цыммерман рассчитывал всё на своём процессоре, я только иногда подключала институтский, когда были окошки. На весь расчет ушло почти семь лет.
         - А почему я об этом ни сном ни духом?- ЗэВэ задала резонный вопрос.
         - Цыммерман просил никому не говорить, так.., решил попробовать, вдруг  получится. И уверенности не было никакой.
         - А теперь есть?
         - Да, на сто процентов!- теперь голос пятерочки казался невозмутимым.
         - И что вы там втихаря насчитали? Я так понимаю, что внешний вектор с превращением девяток в шестерки был только ширмой?
         - Если вкратце, – не обращая внимания на вопрос, продолжала пятерочка,- по мере разогрева Марса и изменения его гравитационной составляющей, каждые 24 года будет сниматься часть массы Пояса Астероидов, когда Юпитер и Марс будут по разные стороны от Солнца и Марс в перигелии к нему, а Юпитер в афелии. Сначала это будут песчинки, затем мячики, потом глыбы и так далее. И все это будет направлено на встречу с орбитами Марса и Земли. Вследствие  уменьшения массы пояса, его внутренняя гравитация начнет ослабевать, и это еще сильнее будет влиять на смещение  Пояса Астероидов с сторону орбит Марса и Земли, пока весь пояс не окажется на этих орбитах. Это будет продолжаться до полного разогрева Марса. Вся масса Пояса Астероидов обрушится на планеты.  Большую часть примет на себя сам Марс, но и Земле достанется. В пике наибольшей активности, количество падений будет варьироваться до нескольких десятков метеоров и астероидов размером от сотни метров до пары километров в сутки. Это будет продолжаться на протяжении нескольких сотен лет, потом в дело вступят гиганты типа Цереры, Весты и Паллады.
         ЗэВэ стояла и слушала не в силах прервать речь своего скана и не в силах сдвинуться с места. Она чувствовала, как сжимаются её виски и в голове все отчетливее раздавались удары её пульса, больше напоминающие далёкие колокольчики. Дзинь…дзинь…дзинь. Неподалёку что-то упало, подняв облако пыли, заметное даже на фоне ночного неба. «Наверно кусок обшивки тоннеля, -подумала ЗэВэ,- вот так и метеоры будут сюда падать, только они будут лететь быстро- быстро и пыли будет много –много. А Земля? Как она это переживёт?». Дзинь…дзинь…дзинь.
         - Но с ними земляне справятся, –продолжала словно на лекции пятерочка, - они большие, их далеко видно, можно отвести от Марса и от Земли, если к тому моменту будет кому… отводить. Но это еще не конец.
         «Еще не конец?!»- в голове ЗэВэ дзиньканье достигло предела. Ноги начали подкашиваться, а на лбу проступил холодный пот. ЗэВэ повернулась и с трудом сделала несколько шагов по направлению к поручню, ведущему к надстройке лифтовой шахты. Схватившись обеими руками, ЗэВэ как будто почувствовала облегчение. Вдруг раздался голос единички:
         - ЗэВэ! Резкое ухудшение самочувствия, немедленно возвращайся в отель, я послала сигнал тревоги в медцентр. К тебе выдвигается бригада. Я предлагаю блокировать Скан-5.
         - Нет, нет, сейчас всё пройдет, я чувствую, сейчас все пройдет,- почти прошептала ЗэВэ,- пятерочка продолжай.
         И действительно, дзиньканье поутихло, но подступила горечь во рту и началось головокружение.
         - Прошу тебя, пятерочка, продолжай.
         - Расчеты показывают. После того как с Поясом Астероидов будет покончено, наступит очередь Марса. Из-за вхождения в Пояс Астероидов скорость движения Марса замедлится, центробежная сила уменьшится, центросремительная увеличится.  Он сойдет с орбиты и двинется на встречу с Землёй. Вероятность столкновения  99,99. – с полной беспристрастностью продолжала пятерочка, казалось, она не хотела нервировать не свою хозяйку, а Скан-1.
         - Что?! Что ты такое говоришь?!-ЗэВэ не верила своим ушам.
         В голове ЗэВэ снова началось дзиньканье.
         - Да, ЗэВэ. Цыммерман сделал еще и расчет обратного движения. Получается, что три с половиной миллиарда лет назад этот процесс уже проходил. И астероиды падали на Землю и на Марс в том числе ледяные. А затем Марс резко остыл, и вся система пришла в  равновесие. Но самое странное, что в этот момент на Земле накопилось столько воды, что  в последующем на поверхности сформировалась пропорция – 70 процентов воды, 30 процентов суши.
         Пятерочка замолчала. Дзинь…дзинь…дзинь. Раздавалось в голове у ЗэВэ. Теперь все мысли смешались в единый клубок, и только их отдельные отрывки как бы выплывали из клубка- «Цыммерман, Цыммерман..девятки превращаются в шестерки, нет.. три девятки превращаются в три шестерки, Цымме…». И вдруг разрыв клубка, ЗэВэ как осенило!
         - Он хочет сказать, что кто-то специально охладил Марс? Цыммерман! Цыммерман! Черт!Черт!Черт!
         Последнее, что услышала ЗэВэ, был крик единички: «Включаю принудительную вентиляцию, блокирую Скан-5». ЗэВэ потеряла сознание.

                Часть 6
         Белый потолок, светящийся матовым светом. Слева стойка системы с раствором и игла, вставленная в вену. Справа робот, стилизованный под медсестру, деловито возится у тележки.
         - Вы пришли в себя ЗэтВи? -  спросил робот,- Как Вы себя чувствуете? Сможете принять пилюлю? Я сейчас приглашу доктора.
         «Как я себя чувствую? Да, вроде, нормально. Тогда, что я здесь делаю? Кажется я потеряла сознание… Тогда зачем у меня система в руке? Достаточно просто нашатыря».
         Вошел доктор, это был ЭйчВи, маленький китаец, один из нескольких докторов, которые остались, но, ко всему прочему, он просто не вылезал с Марса. Это был долгожитель планеты. Почему его не тянуло на Землю, никто не знал. Ребята часто шутили: «Доктор хочет застолбить участок, выйти на пенсию и посеять рис». Он не обижался, только щурился и смеялся вместе со всеми. Его называли по фамилии – Вонг.
         Мельком взглянув на параметры ЗэВэ,  светящиеся на стене у её изголовья, он произнёс:
         - Привет ЗэтВи! Не пугайся, просто ты долго была без сознания, пока затащили тебя, пока сняли скафандр. Я не стал рисковать и решил сразу влить тебе раствор. Ты проспала пять часов. Сейчас, я смотрю, у тебя всё значительно лучше.
         - Привет, Вонг! Да, как будто всё неплохо,- произнесла ЗэВэ, слегка улыбнувшись. Кажется, она была рада его приходу. Вонг просто излучал спокойствие и добродушие. Наверное, таким и должен быть врач.
         Вонг отсоединил систему, помог выпить таблетку, потрогал пульс на руке и прикоснулся ко лбу, как будто не доверяя параметрам на стене.
         - У тебя ЗэтВи случился микро инсульт, датчики зафиксировали сильное напряжение мозга из-за чрезмерного заброса адреналина, резкий рост давления. Не знаю, с чего вдруг? На радостях что ли? Если хочешь, я проведу полный анализ предшествующих событий.
         - Думаю, не нужно. А скоро я поправлюсь?- спросила ЗэВэ.
         - Ну… недельку придется полежать, попить пилюльки, и всё восстановится. Главное покой. Это то, что для тебя сейчас нужно. И ни каких сканирований,  автосканирование я уже отключил. Надеюсь, проживут твои сканы без твоих свежих идей?- Вонг мило улыбнулся.
         - Проживут,- улыбнулась в ответ ЗэВэ.
         - И вот ещё. Тут к тебе куча посетителей, в основном сканы, только какая-то журналисточка, очень настойчивая девица шибко переживает. Но я их не пущу. Пусть лучше пишут. Тебе сейчас нужен покой. Ты согласна?
ЗэВэ кивнула:
         - Да, согласна.
         Вонг ушел, прихватив с собой робота. ЗэВэ осталась одна. Мысли снова закружились в её голове. «Что случилось несколько часов назад? Начался Эксперимент, сообщение от пятерочки, ужасные последствия Эксперимента. Может это мне почудилось, или какие-то фантазии из-за болезни. Нет, это всё было на самом деле. И пятерочка, и Цыммерман, и последствия. Провести перерасчет? Не доверять расчетам Цыммермана? Подключить ресурсы Академии? Кажется, вариантов всего два. Провести полный перерасчет, включая расчеты Цыммермана, и снять все сомнения. Но если расчеты окажутся правильными, что тогда? Боже! Получается, что я …, я…во всем виновата!». Сердце ЗэВэ часто забилось, и кровь прильнула к голове.
         - ЗэВэ, у тебя ухудшение параметров,- раздался голос единички.   
         - Пятерочка!- почти проорала ЗэВэ.
         - Я заблокировала все сканы. Общение с ними ухудшают твои параметры. Доктор Вонг рекомендовал тебе полный покой. – спокойно ответила единичка.
         - Что ты заладила – параметры, параметры! Сейчас все будет в порядке,- ЗэВэ немного оторвалась от черных мыслей. «Так, с пятерочкой не соединиться, эта упрямица не даст. Какая же я, все-таки, бываю противная!»  - Теперь мысли работали четко и быстро, как обычно, когда нужно было решать очередную задачу. «Последнее сканирование у меня было прямо перед выходом из дому. Перегрузив единичку, она вернется на десять дней назад, правда она сразу считает мои параметры, но зато не будит  знать о разговоре с Вонгом и самое главное - почему заблокирована пятерочка, только бы китаец не заблокировал и эту функцию!». Глубоко вздохнув, ЗэВэ громко и четко произнесла:
         - Скан-1 – перезагрузка!
         Наступила тишина. ЗэВэ напрягла слух и задержала дыхание, будто боялась пропустить такие нужные сейчас слова. Перегружать сканы приходилось не часто, в основном по причине разных сбоев, или по просьбе системных операторов из МЦКС. Это проходило буднично и практически не приносило никаких неудобств. Но сейчас, сейчас казалось, что именно это наиважнейшая задача. Раздался голос! От напряжения ЗэВэ даже вздрогнула.
         - Я Скан-1 выполняю команду перезагрузка. Подтвердите!
         - Подтверждаю! – снова громко и четко произнесла ЗэВэ. «Всё дело сделано!»- вздох облегчения вырвался у ЗэВэ.
         - Единичка!
         - Слушаю тебя ЗэВэ.- раздался голос через некоторое время.
         - Разблокируй мне, пожалуйста, все сканы.- как можно любезней и спокойней произнесла ЗэВэ, всё еще не веря своей маленькой победе.
         - А почему они заблокированы мной?  Я что-то не припомню, чтобы я их блокировала.- резонный вопрос задала единичка.
         «Наивная, но внимательная!» - настроение у ЗэВэ немного улучшилось, игра в кошки-мышки её начала забавлять.
         - Так, ты же видишь, я прихворнула и попросила тебя блокировать сканы, чтобы они меня не беспокоили. А потом у тебя случился сбой, и я тебя перегрузила, вот и всё.
         - Хорошо, сейчас разблокирую.
         - Пятерочка! - ЗэВэ сразу перешла к делу и, не дождавшись ответа, продолжила,- ты подтверждаешь всё, что мне  сказала? Твои расчеты верны абсолютно точно?
         - Да, ЗэВэ, всё подтверждаю, ошибки быть не может, - произнесла пятерочка. ЗэВэ даже показалось, что у неё в голосе слышны нотки усталости.- Тут скан профессора Цыммермана хочет с тобой поговорить.
         Эта просьба оказалась настолько неожиданной, что выбила её из колеи делового настроя,  у ЗэВэ даже перехватило дыхание. Несколько секунд она не могла сообразить, как поступить. Последний раз она общалась со сканом профессора много лет назад. В основном этим занимались её сканы, периодически информируя о результатах такого общения и, как оказалось, очень периодически…
         - Слушаю Вас профессор,- с дрожью в голосе произнесла ЗэВэ.
         Наступила пауза. Раздался перезвон, в комнате появилась голограмма Цыммермана.
         - Зоя,- произнес знакомый, но такой далекий бархатистый голос. У ЗэВэ пробежали мурашки по спине. Так, можно сказать, по-отечески  профессор называл её изредка, когда был очень доволен её работой или когда нужно было задержаться и доделать что-то срочное.
         - Да, профессор?
         - Зоя, девочка, я надеюсь, ты знаешь, что делать?- голос профессора был спокойный и тихий, - ни в чем себя не вини, это, по большей части, моя вина. О результатах полученных расчетов и последствиях знают только трое: ты, я, и твой скан.  Прощай, Зоя.
         Профессор исчез. Наступила тишина. На глазах ЗэВэ проступили слёзы. Она продолжала смотреть на то место, где стояла голограмма профессора, с исчезновением которого, исчезла последняя надежда на то, что всё это какая-то ошибка, недоразумение, и не было никаких расчетов, и сейчас всё будет замечательно, как было прежде. Полное опустошение и безысходность охватила ЗэВэ. Эти несколько часов  перевернули её жизнь, сделав смысл этой самой жизни  ничтожным. Ничтожной, кажется, она сделала и жизнь всего человечества. Обратный отсчет запустился, только не к счастью и надежде, а к неминуемой гибели. Этот страшный сон никак не заканчивается.
         ЗэВэ глубоко вздохнула, затем шлёпнула себя ладонями по щекам и произнесла:
         - Пятерочка! Ты сообщала еще кому-нибудь, кроме меня, о полученных результатах?
         - Нет ЗэВэ.- в голосе пятерочки послышались нотки обреченности,- Я всё поняла. Стереть полученные данные?
         - Стирай и прямо сейчас! Троечка!
         - Слушаю тебя ЗэВэ.
         - Срочно подготовь письмо от института за моей подписью.- произнесла ЗэВэ, на минуту задумавшись.
         - Куда? –последовал вопрос.
         - В МЦКС. Напиши следующее: в связи с завершением работ по программе развития Марса, и сокращения финансирования – ну и в том же духе…- ЗэВэ замолчала.
         - Так, что дальше?- не выдержала троечка.
         - Дальше…, дальше изъять из сети и перевести скан профессора Цыммермана и его процессорные ресурсы в архив, с последующей полной деинсталляцией. – выпалила ЗэВэ, напрягшись, ожидая как на это отреагирует троечка и сразу продолжила, - И пожалуйста, не нужно лишних вопросов.
         - Как скажешь, но всё же жаль профессора, хороший был…
         - Прошу тебя!- перебила её ЗэВэ.- Профессор давно умер!
         - Хорошо, хорошо, сейчас всё подготовлю и отправлю.- троечка отключилась.
         Снова наступила тишина.  «Нет, это всё какой-то страшный сон и он вот-вот  закончится, сейчас я выйду из помещения и пойду праздновать вместе со всеми», -размышляла ЗэВэ. Но снова и снова накатывала печаль и черные мысли. Она вспомнила о детях, о внучке, и все время в голове крутились слова Ясу - о её наследниках, которым через 100 лет будет легче жить на Марсе… И снова память о муже, и что? Ради чего?
         Запрос Скан-3 раздался как спасение.
         - Слушаю тебя троечка.
         - Я всё сделала – отрапортовала троечка.
         - Хорошо..., молодец,- медленно произнесла ЗэВэ,- Пятерочка!
         - Я здесь ЗэВэ, я тоже всё сделала. Ты оставишь нам жизнь? –это был не вопрос, это была мольба. Но ЗэВэ уже была непреклонна. Она больше ничего не слышала. «В топку, всё в топку!»
         - Внимание! Скан-3, Скан-4, Скан-5 – перезагрузка!
         Наступила пауза. Все сканы запросили подтверждение.
         - Подтверждаю!
         «Теперь всё! О том, что произойдет, сейчас знаю только я!  Если больше не сканироваться, не узнает ни кто». ЗэВэ нажала кнопку вызова. Вошел робот-медсестра.
         - Примите и передайте заявление в МЦКС. Прошу исключить из сети и деинсталлировать все мои Сканы. И еще, поместите меня в слиппер, на неделю.

         Через неделю ЗэВэ улетела на Землю, первым же попавшимся рейсом. По прибытию, она написала заявление на увольнение  со всех постов и должностей, в связи с выходом на пенсию.
               
                Часть 7

         Оставшись одна в пустой квартире, даже отказавшись от роботов, чтобы не раздражали, ЗэВэ просто лежала в постели или прогуливалась по морозному воздуху, стараясь ни о чём не думать. Конечно, её внезапный уход переполошил всех, кто её знал. По меньшей мере, это выглядело очень странно. И родные, и друзья, и коллеги - все пытались не просто узнать, а разобраться, что случилось с ЗэВэ. Она отвечала коротко и сухо: «Я перенапряглась, я устала и у меня случился криз.  Мне нужно отдохнуть, подлечиться, побыть одной». Странная штука жизнь, - думала ЗэВэ,- вчера только человек был весел, здоров, полон планов. А сегодня, в один миг, это улетучилось. Вот ведь вправду говорят – рассмеши Бога своими планами…
         Через несколько недель и вправду ЗэВэ почувствовала себя лучше и спокойней. Черные мысли ушли на второй план, она начала видеться со своими близкими и родными. Особенно теплота души пришла после встречи со своей любимой внученькой. Жизнь снова начала обретать какой-то смысл.
         «Может зря я совсем сгущаю краски? -рассуждала ЗэВэ, - Жаль, что сгоряча не посмотрела отчет профессора, но думаю, что, по меньшей мере, еще тысячу лет человечество будет пребывать в блаженном неведенье. Если, конечно, не найдется умник, типа профессора Цыммермана. А ведь рано или поздно найдется! Могла ли я попытаться остановить эксперимент в последний момент? Это вряд ли. Скорее, сочли бы меня за сумасшедшую и никто не обратил бы серьёзного внимания. Могу ли я сейчас что-нибудь изменить? Об этом можно подумать! Первое: Остановить процесс разогрева Марса уже невозможно, даже если бы все увидели расчет профессора и согласились  бы с ним. Это равносильно тому, как остановить ядерный взрыв после того, как запал сработал. Второе: Изменить гравитацию Марса, Юпитера, Пояса Астероидов тоже. Третье: Защитить от потока астероидов и Марс, и Землю теоретически возможно. Но! Удержать Марс на своей орбите? Не представляю, реально ли это будет даже через несколько тысяч лет? Остается только четвертый вариант: найти человечеству новый дом!»
         ЗэВэ снова вспомнила об Аэрокосмическом Центре и его отделе антигравитационных двигателей. Начальник отдела её бывший коллега у профессора Цыммермана со странной фамилией – Джим Абиойе, ДжейЭй.  «Ну что ж! Пора воспользоваться его приглашением, - подумала ЗэВэ, -  Как там? И снова в бой, покой нам только снится! Главное - никаких сканов!»
         ЗэВэ набрала ДжейЭй и произнесла: «Джим, привет!»


               
                2017