Сборник рассказов

Владимиру Фалину посвящается.

Меня всегда удивляли его руки, сильные, с накачанными мышцами, и весь он смотрелся спортивным парнем. Его длинные, сильные пальцы постоянно искали  друг друга  и как бы пересчитывались большим пальцем. Руки пианиста, но он не умел играть ни на одном музыкальном инструменте – он умел бросать мяч в кольцо и даже из неимоверных положений. Он был одаренным баскетболистом. Голос его завораживал, когда он травил байки. Темно-каштановые волосы были всегда аккуратно причесаны. Он был во всем аккуратен будь то в одежде, манере поведения, в отношениях с нами. Появлялся он всегда внезапно – привет мальчики, что пьем? И исчезал всегда внезапно, говорил : дела.
Мне иногда казалось, что от него исходило какое-то тепло. Его голос  всегда приятно было слушать, просто приятно чувствовать, что он был рядом. Он мог часами рассказывать небылицы, что мы, иногда, опомнившись, перебивали- ну ты брат даешь!
А потом вместе смеялись до коликов в животе. Какие бы ни было дела, он любил  их делать со значением, с чувством собственного достоинства и исполненного долга Когда он женился на последнем курсе , мы думали , что его брак показал состоятельность его души и положения. И мы были горды и счастливы за него. Надюшка была прелесть. Мы были у него на свадьбе, были пьяны и счастливы вместе с ним.
     Уже во Владивостоке, куда мы попали по распределению, мы всегда встречали в его доме радушие и заботу. Когда Владимир после работы, приходя домой, брал хлеб, он говорил, что кроме него такой хлеб никто не мог бы купить, и если бы он его не купил, то все бы остались надолго без хлеба. Жена его хорошо понимала и с самым серьезным видом говорила – Вовочка, ну ты же у меня другим быть и не можешь. И обернувшись к нам говорила – учитесь мальчики.- И мы все вместе  весело смеялись. А он, повернувшись к Наде, расставив два пальца, и шевеля ими, шел на нее и говорил – Надюша, кто бабушку обидел? У-у – у  я тебя сейчас съем. Мне было приятно бывать у них, я отдыхал у них  душой. А особенно, когда Надюша готовила нам ужин, по случаю нашего нашествия, мы были все счастливы. Мы завидовали Вовке, и старались быть джельтменами по отношению к Надюше, чистили картошку, мыли посуду. Жека Герасев мог бежать на край света, если к ужину  нам, по мнению Нади, не хватало хорошего вина. И вообще мы были друзьями, добрыми и верными друзьями. 

Г. Владивосток 1973 г




Неудачная рыбалка.

Город иногда надоедал мне так, что хотелось всё бросить и мчаться куда-нибудь
подальше от этой суеты, машин, бензиновой гари и людей. Так было и на этот раз.
С вечера я и не помышлял о рыбалке, но ночью, бессонно ворочаясь в жаркой постели, я
решил ехать на рыбалку. 
Часто приезжая в станицу к брату, где вырос сам, где жили мои одноклассники и
старые друзья, я выбирался на рыбалку. Зная с детства рыбные места, я всегда возвращался с добычей.  Предварительно позвонив старому знакомому Петру, я договорился с ним о предстоящей рыбалке. Решено было ехать на сбросные каналы возле зарыбленных прудов Газпрома. Раньше я удил там карпов, но как-то неудачно. Рано утром я уже подъезжал к дому Петра, три раза просигналив, выключил двигатель и стал ждать.
Через десять минут мы уже мчались к месту рыбалки. Солнце на востоке медленно приподнималось над горизонтом, на западе темнели тучи.
- Ветер юго-западный, может дождя и не будет, - задумчиво промолвил Петро,- хотя
дождь необходим, всё сохнет на огороде, каждый вечер поливаю, да если и пойдёт, ничего страшного не сахарные - не растаем.
В начале восьмого я остановил машину на обочине дороги у спуска к каналу. По обрыву,
вдоль дороги тянулась старая линия электропередачи на деревянных, подгнивших столбах, местами провода были экспроприированы местным населением и сданы в лом.
Выгрузив рыбацкие принадлежности, спустились с обрыва в камыши, где пролегала
незаметная тропинка, по которой мы вышли к каналу.  Канал, шириною не более пяти метров, зарос камышами. Я выбрал место на обрывистом берегу, до уровня воды было около полуметра. Петро по тропинке, исчезавшей в камыше, прошел дальше.
От предстоящей рыбалки я чувствовал дрожь в руках, адреналин малыми дозами вливался в кровь и будоражил мысли. Разбирая удочки, краем глаза, под противоположной стороной канала я увидел круги на воде, как будто кто гребнул веслом. Крупный карп ходил возле противоположного берега, азарт в полной мере овладел мною. Торопливо нанизав на крючки вареную кукурузу, я закинул снасть под самый камыш, росший на противоположном берегу. Поклёвка слабая, подсечка и вот первая добыча – зеркальный карп, с ладонь величиной. Снова нанизав кукурузу, я перебросил снасть в другое место.
Поплавок замер и в течении некоторого времени не шевелился, за это время я разложил удобное рыбацкое кресло и закурил. Солнце уже поднялось над горизонтом, но высокий камыш за спиной давал тень, в которой я мог укрываться до самого обеда. Комары, назойливо липшие к открытым участкам тела, заставили срочно намазаться мазью.       
С запада надвигались тучи. Со стороны, куда переместился Петро, послышался громкий
всплеск и проклятья.
- Дружище! Что случилось? – спросил я Петра.
- Сорвался, килограмма на три, оторвал крючок и ушёл, подсак не взял, не думал, что
здесь такие «бугаи» бывают, - сокрушался Петро, - бросай под самый камыш и кукурузу покрупнее цепляй.
Мой поплавок на левой удочке вдруг резко ушёл под воду, я вскочил с кресла и подсек,
но, увы, опоздал. Через некоторое время начал накрапывать дождь.
- Ну что, Петруха, ловим дальше? – спросил я Петра.
- В дождь самый клёв, будем до упора! – под очередной всплеск подсекаемой рыбы, с
азартом произнес Петруха.
Да, видно место Петро выбрал более удачливое, чем я. Но перемещаться через мокрый
камыш не хотелось. Дождь лил с интервалами, туча медленно надвигалась на нас, проливала холодный дождь, потом проглядывало солнце на несколько минут и всё повторялось. Клевало, но что-то не ладилось, то леска путалась, то крючки были слишком мелкие, пока заменил, а время шло. А как хотелось зацепить сазана кило на два или три.
        В моём садке уже было три карпа, под килограмм каждый.  Но постепенно мелкий  дождь, перешёл в настоящий ливень, который обрушился так внезапно, что бежать в машину не имело смысла. И тут я обнаружил, что оба поплавка исчезли, леска натянулась и удилище ближнее ко мне, ползло к обрыву. Бросив в сторону мокрую сигарету, я подскочил к удочкам, но ноги, не найдя опоры на скользком берегу , устремились с обрыва в канал, и я солдатиком, задев пятой точкой край обрыва, вошёл в воду с громким плеском. Дно было илистым, ноги вошли в ил по самые колени, и вода сомкнулась над моей головой. Выдернуть ноги из вязкого ила я не мог, хорошо, что вошёл в воду боком к берегу. Судорожно цепляясь за скользкий берег одной рукой, я искал камыш, за который можно было бы ухватиться, воздух в легких заканчивался. И тут я нащупал свой садок, крепко привязанный к камышу.  Как утопающий за соломинку я уцепился за него, но разум окончательно не покинул меня. Я медленно, держась за садок, начал освобождать ноги. Наконец голова вышла из воды я судорожно вдыхал воздух, пополам с дождем, садок оборвался, руками цепляясь за скользкий обрыв я подтянулся к камышу, немного передохнув, с трудом выбрался на берег. Дождь лил, как из ведра. Удочек на берегу не было, садок тоже уплыл куда-то, искать его не имело смысла. Телефон, сигареты, зажигалка всё было мокрым. В расстройстве, не обращая внимания на мокрый камыш, скользя, падая и чертыхаясь, я по тропинке добрался к Петру.   
- Всё Петруха, отрыбалили, давай сматывай удочки, поехали домой.
- А что случилось? Самый клёв начался, - недоуменно произнес Петруха. Над его головой
висел кусок клеёнки и сам он был сух и доволен, как солдат на привале.
- Дай закурить, невезуха, поскользнулся на обрыве и слетел в воду, чуть концы не отдал.
Рыба, удочки,  всё улетело куда-то, слава Богу, сам выбрался, - жадно затягиваясь Петрухиными дешёвыми сигаретами, мокрый и расстроенный до предела, произнес я.
В садке у Петра просматривался удачный улов, три карпа по килограмму и с десяток
помельче. 
- Ну как скажешь, домой так домой.
- Давай, собирайся я пошел к машине. - И раздвигая скользкий и мокрый камыш,  выбрался к своему злополучному месту. Сложил в мокрый рыбацкий ящик всё, что осталось от рыболовных снастей, выкинул червей, кукурузу и пошел к машине. Потоки воды омывали колеса стоящей на обочине машины. Дождь не прекращался. Раздевшись, прямо под дождем, я сложил мокрую одежду в пластмассовый тазик и поставил в багажник. Подошёл Петруха.
- Ложи в багажник своё барахло, только  не замочи сидения в салоне, подстели клеёнку.- Пробурчал я выкручивая трусы. Настроение было отвратительным. Взяв на заднем сиденье куртку, я постелил её на сиденье водителя. Сел, включил зажигание и прогрел двигатель. Потоки воды заливали лобовое и заднее стёкла.  Коробка автомат – «драйв» и поехали, но колёса крутнулись, а машина - ни с места. Включил заднюю и тут Петруха, как заорёт, - Столб сзади, тормози!   
Но было поздно, машина ткнула столб задним бампером, столб качнулся и с треском  обрушился на левую часть крыши автомобиля. Петруха весь сжался и побледнел. Выйдя из машины, я осмотрел причиненный ущерб. Трухлявый столб рухнул рядом с машиной, задев левую часть крыши, снес пластмассовые отбойники дождя с дверей, поцарапал двери и переднее левое крыло. Со злости я пнул столб босой ногой и взвыл от боли. Кроя всё и всех нехорошими словами я прыгал под дождем на одной ноге. Вылез из машины Петруха. Долго ходил вокруг неё и молчал. Потом философски произнес: - Могло быть и хуже, радуйся старик.

Х.Труд 2005 г.





Муравьи.

Луч скользнул по подушке и нацелился прямо в глаз Валерке. В пионерском лагере, был тихий час. Валерка приоткрыл один глаз, потом второй. Вокруг по-прежнему была тишина. Лишь ровное дыхание  спящих ребят наполняло палату спокойствием
и наводило мысли Валерки на скептический  лад. Зачем согласился ехать в этот учительский пионерлагерь? Когда дома лиманы, простор, ходи куда хочешь, лови рыбу,  сколько захочешь. А тут! Туда не ходи, сюда не ходи! А куда ходи? То не делай, это не делай! А что делай? И вообще убежать в самом начале очень хотелось. Подыскал двух пацанов, договорились, денег на автобус хватало, но в последний момент подвели, хлюпиками оказались. Вот и придется добывать до конца срока, скукотища мрак, благо осталось полторы недели. А самое главное за это время не попасться бы в руки к Наталье Владимировне. Сколько раз уже говорила, – Лебедев, доиграешься, напишу письмо матери, узнаешь, как своевольничать. А с матерью шутки плохи, вот возьмет и не купит велосипед, как обещала, после лагеря. Да-а, придется стать примерным пионером. И  вообще, что за лагерь такой, одни маменькины сынки, не с кем даже на море сбежать во время тихого часа.  Хоть и мама Валерки была строгой, но нельзя же ведь, так обращаться с детьми, которым скоро будет уже по двенадцать лет, а некоторым уже по четырнадцать. От нечего делать Валерка стал разглядывать крышу палатки.  И палатка не настоящая, каркас из деревянных брусьев обтянутый брезентом, покрытый шифером, и это называется палатка! А вообще, мечта Валерки, была пожить в настоящей четырехместной палатке, спасть в спальном мешке на берегу моря, где можно было бы купаться, сколько влезет, загорать, драть мидий, ловить крабов, сидеть вечерами у костра.
А тут спишь на кровати с белыми простынями, утром подъем; завтрак - молоко с булочкой, и прочие программы учительского лагеря, песенки распевать да маршировать.
Повернув голову налево, Валерка остановил свой взгляд на спящем Вовке.
Вот дает! И везет же ему на вкусные сны, видно торт уплетает или пирожные. Вовка так сладко причмокивал своими толстыми губами, что у Валерки засосало под  ложечкой.
А до полдника еще далеко и спасть совершенно расхотелось. Повернувшись на другой бок, он вдруг увидел у самой  ножки кровати, чей-то закатившийся пряник, а вокруг   
целую кучу муравьев, сновавших от пряника к щели в полу. Они деловито бегали,  перетаскивая кусочки пряника  к своему гнезду.
Вдруг Валерку озарила шальная мысль, которая могла прийти в голову только ему. Хитро ухмыляясь, Валерка осторожно вырвал из тетрадки чистый лист бумаги  и положил его между пряником и щелью. Муравьи протоптали новую тропку по  листу бумаги, и когда там скопилось около десятка муравьев, он поднял этот лист бумаги и высыпал на своего  соседа, спящего Вовку. Лицо Вовки по-прежнему озаряла улыбка  сладкоежки, пришлось набрать вторую партию муравьев и высыпать их на него.
Через некоторое время улыбка с полных губ Вовки слетела и растворилась, как белое облачко в синем небе. А Валерка сгорал от нетерпения, ожидая результатов своей  гениальной идеи. Результат последовал неожиданно, как гром среди ясного неба.
Вопль Вовки потряс весь палаточный городок, пионервожатые со всего пионерлагеря  сбежались к нашей палатке. С дико вытаращенными глазами он махал руками и дрыгал ногами.  Муравьи впились в него, как в булочку. И он, громко вопя спросонья, пытался их стряхнуть. Подбежала  Наталья Владимировна, собрались воспитатели других отрядов и врачиха, добрейшая тётя Соня. Кое-как успокоили Вовку, дали ему воды, перетрясли всю постель.   
Когда  разобрались, что случилось, все разошлись, лишь только  Наталья Владимировна осталась у места происшествия  и сразу все поняла, и начала свой допрос:
- Владимир объясни, что случилось?
- Я спал, ну да я спал и ел…. - последние слова Вовки потонули в хохоте ребят.
- Может, ты спрятал под подушку конфеты и забыл о них? – спросила Наталья Владимировна.
- Нет, не забыл...
- А кто тебя укусил?- спросила Наталья Владимировна.
- Не з-знаю, м-может м-муравей – заикаясь, промямлил Вовка.
- Лебедев, может, ты объяснишь, кто укусил Шевченко? - Повернувшись к Валерке, едва сдерживая смех, спросила Наталья Владимировна.
Мысленно распрощавшись с новеньким велосипедом, лихорадочно соображая,  как выкрутиться из создавшейся ситуации, высунув голову из-под простыни, Валерка  глухо и значительно произнес:
- Я его не кусал. А конфетами надо делиться, даже с муравьями. 


Х. Труд 2007 г.






Пионерский костер.

Последний день в пионерлагере запомнился Валерке надолго.
Весь день суета, репетиции, праздничный обед, потом опять репетиции.
Тихий час был отменен в связи с подготовкой к прощальному пионерскому костру.
Вечернее представление обещало быть впечатляющим – костер, маскарад, конкурсы, песни и всякая всячина, типа – доскачи в мешке до финиша первым и получи приз.
Костер начали закладывать с обеда. Этим занимались старшие пионервожатые и завхоз.
На специальную поляну, выгоревшую от предыдущего костра, навезли хвороста, крупных веток и несколько сухих деревьев. Стволы деревьев распилили, вместе с крупными ветками сложили в виде пирамиды и обложили их хворостом. Намечался грандиозный фейерверк. Готовились все: воспитатели, пионервожатые, отъезжающие пионеры и даже начальник пионерлагеря. 
Валерка срочно собрал на консилиум своих преданных друзей – Вовку «Булочку», Сашку
Маркина, и Юрку Никулина. Хотелось сотворить такое, о чем бы говорил весь пионерлагерь до конца всех смен. Вносились предложения от подкладки взрывпакетов
в пионерский костер, до облачения в белые простыни и, став привидениями,  спрятаться у туалета, чтобы попугать девчонок. Валерка долго раздумывал и, перебрав все предложения, одним махом отмел их.
- Сегодня маскарад…, – толи спросил, толи утвердительно сказал Валерка.
- Да, будут переодевания, костюмы там всякие, – подтвердил Вовка.
- Вот и будет маскарад, - произнес задумчиво Валерка,- но в конце. Нужно достать четыре
комплекта девчоночьей формы, ну юбки там, блузки. Пилотки у всех одинаковые, так что и наши подойдут.            
- А зачем девчоночье барахло? Одевать, что ли будем? – спросил Сашка.
- Все объясню потом, - значительно произнес Валерка, - давай Юрчик топай в палатку к    Надьке, с которой ты там шуры-муры разводил, пусть у девчонок подберет четыре комплекта одежды, и чтобы все по нашему росту было. Возьми клятву, чтобы ни случилось, молчать, как рыба.  Я думаю - даст, как миленькая.
Постепенно день угасал, все игры и соревнования, которые можно было провести днем, заканчивались. Валерка выиграл пару призов, набросав больше всех колец на штырь.
Попал три раза подряд баскетбольным мячом в кольцо со штрафной отметки  и был
вполне доволен своими успехами. Юрка на бревне, обложенным мягкими матрасами, победил  всех соперников, сбивая их мешком с подушками, как пушинки. Сашка, в мешке до пояса, первым доскакал до финиша и тоже получил приз. Один Вовка остался без приза. Но все призы были разделены поровну между друзьями.
Девчоночья одежда, три комплекта юбок и блуз, и платье для Вовки, лежали под подушкой у Валерки. Сумерки сгущались.
И вот, настал момент, когда под торжественный грохот барабанов и рев горна вспыхнул костер. Рой искр взметнулся в темное, звездное небо, увеличивая их количество. Все восторженно закричали – Ура!    
И раздалась знаменитая на всю Страну пионерская песня. – «Взвейтесь кострами синие ночи, мы пионеры,  дети рабочих…..»   
Начался самый прекрасный в жизни каждого пионера момент. Не отрывая взгляда от костра, весь пионерлагерь пел гимн пионеров.
Среди пионеров было много ребят во всевозможных маскарадных костюмах. Начались представления, потом начали водить хороводы. Разбившись на группы, пели песни, некоторые, не сдерживая слез, клялись в вечной дружбе, обещая писать друг другу, чуть ли ни каждый день и при возможности приезжать в гости. Ведь завтра все разъедутся по домам и когда ещё встретятся, никто не знал.
Туалет в пионерлагере был в стороне от палаток, к нему вела дорожка, среди ровно подстриженных кустов, посыпанная мелким песком. Всего лишь один фонарь на столбе у туалета освещал часть этой территории.
Неказистое строение, разделенное на две половины двумя входами и буквами «М» и «Ж» указывало, что это туалет. В мальчишеской и девчоночьей половинах было, по пять сидячих мест, представлявших простое возвышение для ступней ног с  дырой посередине. Девчонки и мальчишки стайками залетали в свои половины и, сделав свои дела, с веселым хохотом мчались опять к костру.
Валеркин план был прост и дерзок, и почти сразу отвергнут дружной компанией, но Валерка сказал, что если все слабаки, то он один пойдет в девчоночью половину и пробудет там десять минут, чего бы это ему ни стоило.
Юрка и Сашка не сразу, но поддержали Валерку и решили не бросать друга одного в опасном деле и присоединились к нему. Один Вовка сомневался в успехе всего и отговаривал ребят, приводя примеры, - а если, а вдруг….- один страшнее другого.
Но все доводы были напрасны.      
Решено было идти по очереди, сначала Валерка, потом Юрка с Сашкой, а затем Вовка.
Девчоночья форма почти всем была впору. Только на Вовке платье сидело тесновато,
но друзья убедили его, что в темноте никто не поймет. На головах были пилотки, поди разбери, какие там волосы мальчишки или девчонки.
По дорожке, среди кустов Валерка смело прошел мимо половины туалета мальчишек и
решительно шагнул в неведомое. В туалете никого не было, свет горел тускло. Валерка,
не снимая трусов, приподняв юбку, присел на крайнее, дальнее место и стал ждать. И тут с писком и смехом в туалет влетели две девчонки из четырнадцатого отряда. Примостившись на свои места, рядом с Валеркой, поглядывая на него, они продолжали о чем-то щебетать. Потом спросили Валерку из какого она отряда, не получив ответа, прыснув в кулачки, убежали веселиться дальше. Валерка, пунцовый, как рак, хотел было тоже вслед за ними выскочить, но тут послышались новые голоса и смех девчонок.
Ноги у Валерки вдруг почему-то отказали, он не мог даже подняться с корточек. Две девчонки постарше, зайдя в туалет, деловито задрав юбчонки, спустив трусики на глазах у Валерки, присели на свои места, ближе к выходу,  не обращая на него никакого внимания. Валерка со стыда готов был провалиться в дыру в туалете, лишь бы исчезнуть отсюда. И тут появляется сладкая парочка Сашка с Юркой. Сашка деловито примостился рядом с Валеркой. Юрка, увидев двух сидящих на корточках девчонок, стал рядом с Сашкой, где было одно, единственное, свободное место, забыл, что по сценарию он девчонка и по мальчишески пустил струю в дырку. Естественно девчонки завизжали, так что заложило уши. Быстро натянув трусики и поправляя на ходу юбки, кинулись вон из туалета.
Валерка, поняв опасность положения, вскочил, попутно двинул кулаком в бок Юрку и сиганул из туалета. За ним следом вылетели Юрка и Сашка. Вовка в это время только подходил к туалету. Увидев вылетевших из туалета визжащих девчонок, а потом Валерку, он со страху нырнул в мальчишеский туалет, где произвел фурор не хуже нашего.
Там послышался свист и улюлюканье пацанов. Вовка тут же вылетел оттуда, и почти столкнувшись лбами, наша четверка, перескочив через кусты, понеслась по дорожкам, по клумбам, выбирая темные места, к  своей палатке. Влетев в палатку, благо там никого не было, трясясь, толи от страха, толи от хохота, быстро начали снимать с себя юбки, блузки и быстренько переодеваться в свои родные, дорогие одежды. Вот только Вовке опять не повезло, платье никак не хотело сниматься с толстяка.
 - Пацаны, пацаны помогите! Быстрее! Застукают, так меня батяня прибьет на фиг, - почти рыдая, умолял Вовка. Что платье снимается через голову, друзья с трудом сообразили,  хоть и с треском, но стянули его с Вовки. Быстро переодевшись и отдав Юрке, узел с одеждой, чтобы он сразу же занёс его Надьке в палатку, ребята поодиночке направились к догоравшему костру.


Там уже стоял шум, гам и хохот, и резкие голоса воспитателей, пытавшихся узнать, что же на самом деле произошло. По сбивчивым рассказам девчонок и мальчишек воспитатели так и не поняли, что же случилось на самом деле. Дознаваться, кто это был,
и как это произошло, не было времени. Костёр догорел, и почти все хотели спать, было уже за полночь.
А утром приехали автобусы и развезли ребят по городам и станицам всего края. И долго ещё пионервожатые, и воспитатели вспоминали с улыбкой, как кто-то из ребят вжился в роль и образ на представлении так, что перепутал туалеты. Директору пионерлагеря все же пришлось запретить маскарад с переодеваниями. Молва об этом случае кочевала из смены в смену, из пионерлагеря в пионерлагерь. Валерка этого не знал, но на следующий год в пионерлагерь решил больше не ехать. Дома его ждал новенький велосипед, который купила мама во время его отсутствия. Велосипед с ручным тормозом, фарой и динамкой на заднем колесе и, конечно же, со звонком. Ручной насос, кожаная коробка с запчастями  висели на раме, как и положено. Звонок пришлось тут же отрегулировать, сделав звук громким и звонким. Правда бабушка раза два выходила из комнаты в коридор и возмущалась:
- Прекрати безобразничать! И не звони так громко, купили на свою голову… 
На следующий день, обтерев от смазки спицы, обода колёс и другие никелированные части, Валерка выкатил велосипед на улицу. Решил  обкатать своего «коня» на пустыре за домом, чтобы никто не видел случайных падений - засмеют ребята, да и сам хотел насладиться своим счастьем без свидетелей. Потом поехал к своим закадычным друзьям Вовке Малову и Сашке Бойко. Ребята с откровенной завистью разглядывали новенький велосипед. Валерка никогда не завидовал и не жадничал. Видя, как ребята поглядывают на велосипед, дал прокатиться каждому. Оценив все достоинства велосипеда, ребята долго рассказывали о своих приключениях, произошедших с ними за лето. Особенно смеялись над Валеркиным рассказом о пионерском костре. И просили ещё и ещё раз повторить моменты, как оплошал Юрка, как струсил Вовка.
- Всё ребята, забыли! Это чистой воды глупость, - произнёс Валерка, - и больше в пионерлагерь я не поеду. Дома лучше. Лето пролетело, а я и на рыбалке толком не был,
в ночное не ездили. А скоро в школу.
    
х. Труд 2007 г.