Русская баня, это другое...

   Русская баня это другое.  Сейчас многие тяготеют к баням "евростандарт" и все перещеголять друг друга хотят красотой да лепотой, кто круче замутил, кто больше комнат в бане наделал, у кого душ, у кого скамейки итальянские,комнаты отдыха, а там  ковры да паласы, столы да гарнитуры мебельные, словно не в баню пришли, а на праздник - вина выпить, париться до изнеможения, да есть так, чтобы пузо урчало. Смешно это! глупо. Эх, люд православный! разве это баня?! Нет!  Даже старая баня, она настоящая, она другая...

   Помню, раз ездили мы ( муж мой, да я)  в дальнюю деревню за грибами, да за ягодами и машина сломалась. Кое- как докатились мы до небольшой  деревни запрятанной в глубине русских лесов, мало таких деревенек осталось, да и народ в них повымер, но, есть ещё долгожители, те, кто к земле русской прикипели душой и телом. Переночевать мы  напросились к одной старушке, а она нам баньку истопила по доброте своей, ведь банька деревенская, она как мать ласковая, тёплая и добрая, напитанная русской силой, русской душою наполнена.... Банка старенькая такая,  лет пятьдесят наверное ей, а может и больше, но крепкая, как и старушка наша хозяйка, сухонькая и шустрая, словно канарейка, в жёлтом выцветшем от времени платке с глубокими морщинками на худом сероватом лице, но с задорным весёлым взглядом, суетливыми движениями, быстро снующая по натоптанной дорожке от дома к бане...  Мы  сначала долго отказывались, не хотели бабушку напрягать лишними заботами, но она всё равно баню натопила, так принято у них было гостей встречать,  в баньке попарить, угостить сочной сладкой наливкой домашнего приготовления, да огурцом малосольным по рецепту старинному от "свекрухи" ещё унаследованному.
 
    В деревне баня самое лучшее развлечение. Она и усталость после трудового дня паром выгонит и кости поправит и здоровье даст, нам, городским, эту мудрость не понять, мы от земли давно "отбились", позабыли все законы природы, живём и маемся от пустой суеты, песни задушевные не поём, хороводы не водим, любить не умеем, пропащие...

    Пошли мы из вежливости мыться, не хотелось бабушку обижать, взяли с собой рубахи белые, крестом вышиты, чистые, длинные, полотенца махровые ( кои сказала наша хозяйка: "Ганька -цыганка привезла с города, задорого продала, стерва!")   Сразу скажу, что бабушку  эту, хозяйку нашу добрую, я знала и она помнила меня, так как мама моя когда - то давно, лет двадцать назад, фельдшером работала и в этой деревеньке  бывала,  и я маленькая жила в этих местах, в соседней деревне, потом родители переехали в город, много лет прошло, но люди помнят тех кто заботился о них, уколы делал, лечил, по ночам прибегал. Вот и маму мою хорошо помнили местные,  и баба Маня, которая нас на ночь приютила,  рада была меня видеть. Всё расспрашивала, как там в городе житьё, как Татьяна ( мама моя) живёт, как здоровье её...

      И вот пошли мы  в баню, вечерок уж поздний, смеркалось, солнышко садилось, где-то вдалеке поблёскивала синевой с красным отливом заката река. Трещали кузнечики, ласковый ветерок гладил мои растрёпанные волосы, руки, усталые ноги, перебирал мой тонкий сарафан, играя складками, наполнял их воздушным лёгким теплом,   словно хотел нарядить меня в невидимое  платье нежного вечера.  Лениво погавкивали собаки в соседних дворах, где-то закукарекал петух, и ему почти хором откликнулись петухи с других погостов. Воздух был наполнен теплотой и свежестью, уже серебрилась роса на тонких стебельках травы и было приятно её холодное прикосновение для  разгорячённых ног, шелестела листвой старая черёмуха,   тихо и нежно в кустах напевала какая- то ночная птица, словно звала домой своих улетевших птенцов…

       Баня. Открыв дверь, мы ощутили  жаркий, горячий воздух, который дыхнул нам в лицо  ароматом знойного полудня.   Запах, удивительный  запах трав, смешанный с запахом дерева, был  таким  приятным и  терпким, словно  свежее сено сохнущее на полуденном солнце.  В  полумраке  было удивительное   розовое свечение старой тускнеющей лампы, словно мерцали на бревенчатых, покрытых сероватым налётом, стенах отблески заходящего солнца.   Угольки в печке потрескивали,  мягкое тепло, именно мягкое!  обнимало уставшее после знойного дня тело, успокаивало и убаюкивало, словно тёплое одеяло... Мы просто сели на лавку, молчали, впитывая эту нежность и теплоту банного великолепия, вдыхая едва уловимый дымок от берёзовых тлеющих угольков, светящихся сквозь маленькие дырочки в железной дверце банной печи. 
 
    По телу разлилась теплота и такая нежность, что  мыться совсем не хотелось, хотелось просто сидеть и дышать,   наслаждаться этой удивительной теплотой и мягкостью банного блаженства.  Рядом стояли две потемневшие  от времени лавки, маленькая   полка на стене, с большим куском мыла, и пачкой стирального порошка,  большая лежанка, старинные, ещё времён советских тазы, из крепкого железа, стояли ровным рядом, ожидая банного празднества - мытья,большие  лохматые мочалки висящие на стене, были похожи на весёлых пуделей, которые соскучились по хозяйским рукам.   Ничего лишнего,ничего, что могло бы напомнить о суете жизни и благолепии нынешнего века. Шуршала вода в печи, веники из берёзы, свежие, ярко- зелёные,лежали на пологе, словно три огромных ароматных букета,  банные принадлежности - мыло, кудрявые мочалки, потемневшие тазики, всё это удивительно сочеталось в маленьком пространстве, веяло каким-то особенным дыханием  старины.   И было во всём этом такое  умиротворение, словно время остановилось, словно мы попали в прошлое, и стены потемневшие с этими милыми сучками, и торчащим местами мхом, который зеленел в крупных щелях брёвен,  наверное,  баню недавно подконопатили, всё это   давало  ту прелесть запаха леса, сена и дурманящего аромата свежести, что хотелось дышать и дышать, глубоко, бесконечно долго, наслаждаясь каждым мгновением тепла этого  волшебного полумрака.   Муж на каменку плеснул воды,   пошёл жар,баня ожила, пар взвился в верх обдавая нас горячей волной...  мы чувствовали,  как кровь закипает, как эта горячая волна заставляет неистово биться сердце, как оживает каждая клеточка  и наполняется силой, как хочется петь и чувствовать жар любви, как счастье наполняет Душу,  и поцелуи рассыпаются по горячему, сильному и упругому телу…

       Из бани мы пришли довольные и счастливые, словно вернулась к нам наша молодость,  и вновь, как 20-ть лет назад, хотелось- жить, любить, мечтать и верить в бесконечное счастье, творить   добро, обнимать людей, чувствовать  вечную любовь Бога.  Мы пили терпкий чай, с тонким ароматом мяты и смородины, баба Маня улыбалась, суетилась у стола, предлагая  мёд,  варенье из клубники,  свежий хлеб из русской  печи, расспрашивала о житье - бытье, рассказывала о жизни деревенской… Мы слушали, рассказывали о городской жизни, вспоминали молодость, смеялись, пили яркую тёмно-красную наливку из маленьких гранёных рюмочек, листали старые чёрно-белые фото, бережно хранившиеся у бабы Мани,вспоминали тех, кого уж давно нет, говорили  о печалях и радостях деревенских, о Боге, о заботах и проблемах, о жизни и смерти, о любви...

       А в окно томной прохладой дышала ночь. Трещали кузнечики, затихали звуки  уходящего дня, тонко струился сквозь  полумрак окна в маленькую горницу ночной ветер. Звёзды, рассыпались по темнеющему небу, словно тысячи сверкающих бриллиантов, сияли над головой, переливались, обрамляя красивый гордый и молчаливый месяц. Ночь волшебной песней убаюкивала, успокаивала, уносила прочь житейские проблемы, звала в царство снов, ласкала тишиной и покоем. Хотелось жить тут, в этом мире тишины и уюта, сидеть по вечерам  на  старой  скамейке у дома и наслаждаться каждым мгновением, каждой секундой этого величественного мира…  Муж нежно взял меня за руку, поцеловал запястье, в глазах любовь и желание…

        Постель, заботливо застеленная бабой Маней, пахла ароматом сена. Как же я соскучилась по этим ароматам, этим запахам трав, этим ощущениям свободы, когда нет ничего вокруг, мир затихает, только ночь, только двое преисполненные любви и нежности друг к другу, только страсть разгорячённых тел, жажда поцелуев и шёлк волос спадающих на сияющие глаза, сильные руки мужа, обнимающие страстное и горячее тело,  и дыхание... прерывистое, чёткое, волнующее... и  удары горячего сердца по упругой вздымающейся от страсти груди… и томная лёгкость, пьянящий жар соприкасающихся тел, нежные поцелуи, руки, ласкающие трепещущее тело  нежностью тонких пальцев, скользящих по сильным и страстным бёдрам, дрожь тонких струн души, погружающихся в океан неистовой любви и страсти, доступной лишь искренно любящим сердцам, ставшим на мгновение единым целым, пронизанным светом обжигающей любви и летящим в эту волшебную ночь в страшную бесконечность божественной Вечности... 

      Утро. Солнце играло на стареньком трельяже, отражаясь в зеркальном стекле. На стене тень рябины, колыхалась от ветра, шептала за окном листвой о наступлении нового дня. Проснулись мы рано,  часов в шесть,  обычно я утром тяжело встаю, а тут, как молодая коза,  спрыгнула и бегом босиком на улицу по холодной сверкающей росе к заросшему черёмухой колодцу, умываться холодной ледяной водой! При виде меня ворчливо залаял Барбос, но тут же успокоился и приветливо завилял хвостом. Баба Маня выглянула в окно: "Поди, поди прочь! ишь,старый охальник, голос спозарань подаёт, не даст людЯм поспать!", но, увидев меня у колодца, махнула рукой:- "Встала ужо, иди чаёвничать! мужик - то твой хде? спит исчё?" Я засмеялась, помотала головой: "Нет, встал уже, сейчас выйдет".

     Холодная вода обжигала лицо, струилась по рукам, переливалась серебром в маленьком ведёрке, играла солнцем, пуская блики, словно солнечные зайчики скакали вокруг меня и пытались поймать тонкие лучи солнца падающие в глубину колодезного мрака. Где -то над головой стрекотала маленькая серая птичка,  в густых  ветвях черёмухи притаился рыжий кот, внимательно смотрел на меня,настороженно, напряжённо, словно хотел мгновенно дать дёру, но поющая птичка завораживала его,   тянула на подвиг быстрой охоты. Муж вышел зябко поёжившись: - "Холодно ещё,август не июль, а ты босиком! Иди в дом! простынешь!" Я засмеялась, замотала головой: " Неее, хорошо - то как!" и брызнула холодной водой в любимого!Чем вызвала бурную реакцию и ретировалась бегством.

     Уезжать не хотелось. В доме суетилась у печи  баба Маня,  напекла пирогов. Самовар кипел попыхивая белым дымком. На столе стояли старенькие чашки,хлеб,варенье, мёд, тонкая прозрачная вазочка с синими цветочками и золотой каймой,  напомнила мне детство, бабушку, наш деревенский дом, мою прошлую жизнь, когда я была другой: молодой, наивной, счастливой,весёлой, беззаботной...Стало немного грустно, воспоминания нахлынули, словно маленький ручеёк заструился где-то в глубине сознания, но я отогнала эти мысли.  Муж вошёл довольный, но забота уже проглядывала в его глазах. Домой надо, домой...
    
     Баба Маня принесла на стол пироги, горячий хлеб из печи,кринку молока. Хлеб, настоящий деревенский хлеб, мягкий и воздушный, с запахом поля, с запахом русской печи, с непередаваемым вкусом, тающий во рту,запитый свежим молоком, вызывал чувство райского блаженства.   Не один дорогой торт не сравниться с этим хлебом, нашим деревенским хлебом, которому можно петь оды,  писать о нем стихи и петь песни. Муж с наслаждением уплетал его и даже не разу не вспомнил о любимом утреннем кофе с гренками к которому так привык дома.

    За окном голосисто пели петухи, стрекотали птицы, по зелёной листве струился солнечный свет свежего утра, ещё не высохла роса и серебрилась миллионами искр на ярком утреннем солнце.Природа радовалась наступающему дню и всё живое приветствовало солнце, пело и стрекотало под его ласковыми лучами.   

   Покопавшись час с машиной, муж устранил некоторые неполадки, до дома дотянем, а там уж и на хороший ремонт в гараже надо вставать. Но об этом не хотелось думать. Баба Маня суетилась, заботливо заворачивала пирожки, положила в пакет жёлтый янтарный мёд, большую банку свежего молока вздыхала: "Чай, не заглянете больше?" Я улыбалась, обнимала худенькие плечи старушки, обещала приехать по осени. Баба Маня махнула рукой: "Татьяну привози, за клюквой свожу на болота".

      Мы ехали медленно, наслаждаясь расцветающим днём, солнцем, шелестом листвы, пением придорожных лесных птиц. Думали о вечном:  доме,  семье, о давно забытых традициях,  красоте природы, спокойном размеренном деревенском быте, о волшебной бане,  преображающей тело и умиротворяющей Душу, о жизни, о времени и вечности, о Боге и Его силе, о  Его бесконечной Любви к нам, о том, что время, так быстро уходит, и как много мы теряем в повседневной суете, многое забываем, не успеваем, не хотим понимать и принимать... Но всё же,  было так легко на Душе,   сердце наполнялось покоем и Любовью, той неземной светлой Любовью, которой так нам не хватает в наше время, наше скоротечное время, время перемен, время - волнами приходящее и уходящее от нас, время - вращающее нас в жизненной реке, время, которое нам дано, чтобы стать другими, чтобы переродиться, чтобы познать суть вещей и суть нашего мира, время рождающее Вечность, и несущее всю суету мира на крыльях Божественного разума. Наше время, определённое нашей жизнью, нашей судьбой, нашим существованием.

    Да, русская баня, она другая...