Пережить прошлое

   Антон Павлович снял очки и потер переносицу. Газета, которую он читал, соскользнула с колен на пол, и пожилой человек с трудом дотянулся чтобы ее поднять. Он любил аккуратность во всем, просто бредил порядком и чистотой. К этому его обязывала профессия врача - хирурга, которой он отдал без малого 50 лет. А с тех пор, как у него умерла жена, он старался сам содержать свое жилище в порядке.
    Когда-то он был очень известен в городе. Врач высшей категории, который провел не менее десяти тысяч сложнейших операций за свою трудовую деятельность. И ни одной оплошности! Вот это класс! И люди верили в него как в Бога, несли благодарственные подарки, хотя он и не приветствовал таких подношений говоря, что простого человеческого «Спасибо» вполне достаточно. Наградой ему была очередная спасенная жизнь.
    Его имя было на слуху у горожан, которые передавали из уст в уста фразу, ставшую клише: - «идите к доктору Антону Павловичу — только он и поможет». И люди шли… бесконечной вереницей… из месяца в месяц, из года в год.
   Его, героя того времени, пропускали вперед в магазинных очередях, узнавали на улицах, одаривая улыбками и громкими приветствиями. О нем писали газеты, вручали грамоты, просили выступить на профсобраниях. Его портрет украшал аллею славы города, а соседями, в ряду почетных граждан были: ветеран войны, передовик производства, чемпион мира по шахматам и мать героиня, приютившая у себя 12 детей-сирот после окончания войны.
    Он, Антон Павлович Кряжин, мог гордиться своими успехами и считал все награды вполне заслуженными. И то сказать - ветеран труда, имеющий звания «заслуженный», лучший из лучших, «врач года», почетный член… почетный гость… почетный, почетный и еще много раз, почетный... Главной же своей заслугой Антон Павлович считал единственное в городе, а возможно и далеко за его пределами - звание академика медицинских наук.   
   Многие институты желали видеть его среди своего преподавательского состава. Сулили вполне приличные деньги, отдых за счет государства, поездки за рубеж, участие в международных симпозиумах, имя, прославленное на всю страну... и массу других приятных бонусов… Но он не мог бросить своих пациентов. Не мог лишить их надежды. Не мог доверить другим врачам. Как бы он тогда смотрел им в глаза в случае неудачи? Променять живые души на звания и бумажки? Нет - то не в его натуре!
   Мужчина перевел взгляд на полку, где рядом с подписными изданиями прошлого столетия стояли кубки, висели вымпелы и лежала толстенная папка с почетными грамотами и благодарственными письмами.
 Взор затуманился воспоминаниями о событиях прошлого. Каждый год ему, как незаменимому заведующему хирургическим отделением в центральной больнице вручали путевку на курорт, и он с горячо любимой супругой Тамарой, отправлялся на отдых. Но и там мужчина-врач-профессионал не мог спокойно сидеть без дела — постоянно звонил на работу, контролировал процесс выздоровления своих больных и корректировал их программу реабилитации. А когда возвращался, отдохнувший и повеселевший, на него обрушивался шквал операций.  И не важно, что весь отпуск просидел с трубкой у уха в гостиничном номере, главное, что Тамара была счастлива увидеть море.
    Пациенты ехали к нему со всей области, доверяя драгоценные жизни своих близких только такому «замечательному доктору». И он с особым остервенением погружался в работу. Жена ждала его дома, обеспечивая быт и организовывая распорядок жизни.
    Как-то так получилось, что он не стал богатым — так и прожил с супругой в двухкомнатный квартире обычной хрущевки на третьем этаже. Да и обстановка была как у всех в советские времена — шкаф во всю стену, диван, да два кресла. Даже телевизор был не из дорогих — обычный, тоже как у всех. Не обзавелись супруги и дачей — некогда было ездить на «отдых». В лучшем случае Антон Павлович возвращался домой глубоким вечером, а то и вовсе оставался на ночное дежурство, если пациент попадался особенно «тяжелый».
    Однако, это не помешало их с Тамарой семейной идиллии. Жили супруги дружно, не ссорились по пустякам, не скандалили. Копить деньги тоже не стремились — детей бог не дал, так зачем складывать в кубышку?..

Все это осталось в прошлом…
    Другие времена, другие интересы, другие приоритеты. Обещания коллег не забывать, навещать и помогать во всем, канули в Лету. Унесло, словно ветром, стабильные и добропорядочные времена. Двух пенсий с женой им вполне хватало на жизнь. Но с уходом супруги, пришлось затягивать пояс. Денег от государства едва хватало чтобы оплатить коммуналку и купить самое необходимое. Деликатесов в доме не было уже много лет. Да что там, деликатесов, не всегда средств хватало на крупы и хлеб.
   Однако чувство собственного достоинства не позволяло просить и унижаться, обивая пороги тех, кто обещал, провожая его на пенсию, золотые горы.
    Уже позже, Антон Павлович узнал, что «его место» понадобилось сыну одного из многочисленных друзей мэра города, только что окончившего мед университет и подыскивающего «теплое местечко под солнцем». Вот почему его так спешно отправили на заслуженный отдых. Собрали стол, подписали большущую открытку от всего коллектива с пожеланиями счастья, здоровья и финансовой независимости, и даже купили новомодный пылесос, которым они с Тамарой так и не воспользовались — жена предпочитала обычный веник и влажную тряпку. В их маленьких комнатах роботу-пылесосу и разгуляться-то было негде.
   Антон Павлович чуть было не приуныл, но постарался отогнать от себя грустные мысли.
- Наверное стоит вскипятить чайник и попить чайку, успокоиться. - решил он и отправился на кухню. - Как мне не хватает Тамары! Без нее я как одинокий старый волк, оторванный от мира и коротающий дни в своем логове.
   Кипяток исходил паром, но как назло закончилась заварка: - «Придется идти в магазин. За одним и прогуляюсь — засиделся в четырех стенах. Надо размять старые кости, да узнать, что делается в мире. С людьми поговорить. Напомнить о себе, так сказать».
   Мужчина одел свой старенький, но еще вполне приличный костюм, и засуетился в коридоре, замешкался в поиске ключей. А потом подошел к зеркалу, осмотреть, все ли в порядке с одеждой. Раньше ему и в голову не приходило, что с его внешним видом может быть что-то не так, Тамара ревностно следила за этим. Но сейчас, когда ее не стало...
   Он больше обычного задержался перед старенькой амальгамой в резной рамке, уже выцветшей и местами потрескавшейся, и всмотрелся в знакомый образ.
-  Что с тобою стало, старина? - прошептал он и провел рукой по подбородку с едва наметившийся щетиной. - Постарел. Обрюзг. Утратил былую импозантность. Но главное — глаза!… От их былого блеска не осталось и следа! Надо срочно выбираться из своего убежища, иначе новый день теряет смысл! Восемьдесят три года, и впереди — только воспоминания!
   И пожилой человек медленно двинулся за дверь, едва передвигая старческие ноги, и крепко стиснув перила крючковатыми пальцами, осторожно, ступенька за ступенькой спускаясь по лестнице.
   Город встретил теплым сентябрьским утром. Антон Павлович вдохнул всей грудью аромат пряной листвы, смешанный с запахом переспелых арбузов, свежевыкопанной картошки и грибов, и повернул в сторону современного гипермаркета, построенного совсем недавно на месте старенького, но оттого не менее уютного бывшего магазинчика «Продукты».   
   Навстречу ему из автоматически открывающихся дверей со смехом и улюлюканьем выпорхнула стайка ребятишек, с полными руками Колы, чипсов и мороженого. Антон Павлович посторонился, отметив про себя, что молодежь нынче питается отвратительно. Не пройдет и пары лет, как кто-нибудь из них станет завсегдатаем больничных кабинетов гастрологов, диетологов и не дай бог, хирургов.
   У больших стеллажей с провизией мужчина растерялся. - Что выбрать? Одних только видов чая больше пятидесяти, а проконсультироваться не с кем. Он повертел головой в поисках торговых консультантов и не обнаружив никого из них, с досадой поморщился,   сам начал перебирать разноцветные пачки.
- С Жасмином, баданом, со вкусом смородины, черный, зеленый, байховый... — читал он,  вспоминая, как советовался с молоденькой продавщицей Лидочкой, из тех самых «Продуктов». Уж она-то могла рассказать и посоветовать то, что нужно. С какой любовью она рассказывала о каждом своем продукте. Пусть и ассортимент был намного скуднее, и выглядели пакетики не так привлекательно, но как было тепло на душе… От такого отношения, настроение поднималось на весь день. От нахлынувших чувств защипало глаза, и чтобы совсем не пасть духом Антон Павлович схватил первую попавшуюся пачку, и бросил ее в корзинку. Затем медленно прошелся по рядам с выпечкой, конфетами и вареньем, но так ничего и не выбрав, повернул к кассе.
- Ох, Лидочка, где ты сейчас? Помнишь ли старого дедульку, который мучил тебя вопросами о качестве, о производителе, о сроках. А может ты стала одной из этих безликих и равнодушных кассиров-операторов? Ведь надо же как-то жить и зарабатывать.  Кормить семью. Помнится у тебя были две девчушки-школьницы, с веснушчатыми носиками и ясными голубыми глазами. А я помню, как мы частенько рассуждали на разные темы… спорили… но всегда неизменно были чутки друг к другу…
   У касс скопилась очередь. Какая-то тетка больно ударила его по ноге тележкой, набитой до краев разными пакетами, мешочками, бутылками и баночками с пивом и энергетиками. Она бесцеремонно обошла старика, небрежно бросив на ходу:
- Пропустите, у меня дома дети. А вам старикам делать нечего, постоите.
- Конечно-конечно. Проходите. Нам действительно нечего делать. Только вспоминать, как относились к нам, когда приходила беда в дом.
- Ой, да когда это было. - резко бросила на него свой взгляд бабенка. - Наверное еще при царе-горохе! Сейчас другие времена!
- Времена действительно другие. Может мы и не такие умные и не разбираемся в ваших гаджетах, но в свое время честно выполняли свой долг.
- Отработали свое — и отдыхайте. А нам еще пахать и пахать. И не забывайте, что мы платим нехилые налоги, чтобы обеспечить вас пенсией.
- Да я не говорю, что вы мало работаете, но в наше время к старикам было больше уважения.
- Старикам везде у нас почет?!  - гнусаво пропела тетка и с издевкой добавила, — Сейчас скажете, что и ноги болят, и спина ноет… Вам уже помирать пора, а мы все больные еще до пенсии. Не можете сами ходить — наймите соц работника или детей попросите. Они обязаны ухаживать за престарелыми родителями.
- Да нет у меня детей. Все время работе отдавал, людей спасал, ведь я заслуженный хирург. - в горле предательски запершило, и Антон Павлович отвернулся в сторону, чтобы никто не видел его подрагивающих губ.
- Ну так сам виноват. Надо было о себе заранее позаботиться. Тоже мне врач. Настоящих врачей днем с огнем не сыщешь, только деньги дерут. Такие цены, что можно накопить себе лет на двести вперед. Недаром консультации и мед центры растут как на дрожжах. А в поликлинику не записаться. Все врачей нет. А потому и нет, что в «частники» подались. Так что идите вон к кассам самообслуживания, если такие умные.
- Ну зачем вы так, - раздался сзади тонкий басок. Парень лет семнадцати выступил вперед. — Дедушка старенький,  у него и карты-то нет наверное. Да и не учили их этому. В прошлом веке таких технологий не было!
   Паренек был искренен в желании помочь немощному глупому старику, который не в состоянии сам разобраться в новшествах современной жизни, и от этого стало не менее больно.
   Кое-как расплатившись за чай, старичок вышел из магазина. Он не мог сказать, что его ранило больше, пренебрежение к некогда ученому человеку с огромной практикой или то, что в глазах молодежи он древнее ископаемое, неспособное справиться с простыми автоматами и произвести элементарные действия. А ведь он осваивал медицинское оборудование во много более сложное, нежели все смартфоны и айфоны вместе взятые. Он сидел по ночам, пробуя и изучая каждую функцию, сверяясь со справочниками и инструкциями. Первую операцию по сшиванию микрокапиляров он провел еще в 70-х… А потом не спал двое суток, ожидая осложнений. Но разобрался. Все прошло на ура!
   «А стоило ли оно того, чтобы тратить свою личную жизнь на этих людей? - вдруг молнией пронзила мысль. - Возможно было бы лучше завести собаку, родить ребенка и сейчас воспитывать внуков…»
  Перед глазами замелькали образы прошлого — дети, которым он возвращал здоровье, калеки после аварий, глядя на которых, опускали руки даже родные... больные почки... вырезанные аппендиксы... раковые опухоли… Прошло всего 10 лет, как знаменитый хирург оставил практику, и его больше не узнают, и не благодарят, и не рассказывают о тех, кого он оперировал. Как коротка человеческая память и благодарность!
Он больше никому не нужен. Теперь восхваляют и одаривают внушительными деньгами новых хирургов и молят о помощи новых врачей…
   Антон Павлович тяжело дыша переступил порог своей квартиры. Здесь все так привычно, так знакомо. Где каждый сантиметр пропитан воспоминаниями о значимых событиях.
   Он бросил ключи на тумбочку, достал из пакета вожделенный чай, и вновь обратил взор на зеркало.
- Засиделся ты на этом свете, дружок. - тихо проговорил он, глядя на свое отражение. - Стал стар и никому не нужен. Жизнь так хороша! Несмотря на осень, одиночество и тоску! Там, за окном кипит жизнь. Только я в ней лишний. Все проходит. Пора уже и смириться.
    Может все было не зря? Так хотелось в это верить...
   Антон Павлович потянулся за таблеткой нитроглицерина, и дрожащей рукой засунул под язык сразу две штуки. Кое-как доплелся до дивана и прилег, стараясь успокоить дыхание. Липкий пот струился по лбу, руки подрагивали, ноги совсем ослабели.
- Наверное сейчас есть новые таблетки, лучше и эффективней этих. Но так привычнее, так спокойнее… Да и какая теперь разница?