Пушкинский Дом Очерк воспоминаний

СЕРГЕЙ  НОСОВ
ПУШКИНСКИЙ ДОМ
ОЧЕРК


       Я родился на шестой линии Васильевского острова в доме 5 недалеко от Малого проспекта В.О. Потом в свои первые школьные годы я жил в тогдашних новостройках Васильевского острова в Гавани недалеко от Наличной улицы.
       И наконец мои студенческие годы на Историческом факультете Ленинградского Университета и в аспирантуре Исторического факультета и моя последующая служба в Пушкинском Доме в течение более чем тридцати лет -   все это тоже связано со Стрелкой Васильеского острова (где в здании бывшей морской Таможни располагался Пушкинский Дом) и близкой к Стрелке В.О. Менделевской линии где располагалось и Главное здание Университета и  наш Исторический факультет, а так же  и Библиотека Академии Наук.
          Все это - памятные для меня места Петербурга, с которыми связаны многие мои воспоминания. Места где я провел много долгих лет своей жизни.
           Окончания Университет я успешно окончил  аспирантуру при Историческом факультете Университета, защитив кандидатскую диссертацию о развитии общественно-исторических взглядов первых русских славянофилов (А.С. Хомякова, И.В. Киреевского, К.С. Аксакова и Ю.Ф. Самарина).
             И после защиты этой кандидатской диссертации я был принят научным сотрудником в Институт Русской Литературы (Пушкинский Дом) Академии Наук СССР.
             Это была в целом конечно удача для меня - я получил возможность заниматься историей литературы и культуры в едва ли не лучшем научном учреждении тогдашнего Ленинграда.
                Конечно, я мечтал стать писателем и поэтом. И вольным философом может быть, но никак не ученым и не занудным историком литературы в собственном смысле этого понятия.
                Но в советское время в поэзию и в сферу художественного творчества вообще меня упорно не брали советские «писательские структуры» и их кураторы из Партии и КГБ. Поэтому что мне оставалось? - Научные исследования или видимость научных историко-литературных исследований, под которыми скрывались мои собственные идейно-художественные искания и мои собственные новации в области вольной философии.
                Тогдашний Пушкинский Дом советских времен был очень удобным учреждением для такого скрытого под оболочкой «сугубой научности» художественно-философского творчества.
                У Пушкинского Дома тогда была удивительная репутация - средоточия святынь великой русской литературы и культуры. Я не могу сказать, что эта репутация была фальшивой. Хотя она конечно же являлась в советское время непомерно раздутой и преувеличенной.
                Русская классическая литература фактически обожествлялась в советское время. И вот Пушкинский Дом и являлся официальным «священным храмом» этой литературы. Или скорее ее «святилищем» и прославленным «языческим капищем».
                Научные служащие Пушкинского Дома воспринимались тогда советским обществом и самой советской властью как «служители культа» великой русской литературы, по сути как языческие жрецы своего рода, которым и положено было вести себя в науке и культуре соответственным образом - славить творцов великой русской литературы, «курить им фимиам» посмертной великой всенародной славы и раздувать и поощрять в народе нашем восхищение и безусловное молитвенное поклонение и Пушкину и Льву Толстому и Достоевскому… И всем, всем, всем создателям русской классической литературы.
                Поэтому в стенах тогдашнего  Пушкинского Дома всегда стоял буквально стон всеобщий от славословия в адрес творцов русской классики в литературе. И было официально утверждено поощряемое советскими властями молитвенное поклонение нашей классической литературе.
                Многие ученые мужи Пушкинского Дома тогда так усердствовали в этом своем молитвенном поклонении классикам, что казалось прилюдно падали на колени и бились головой об пол в присутственные дни нашего Института.
                Все это было карикатурно и смешно. И я признаюсь с молодых лет прекрасно отдавал себе в этом отчет.
                Но такова была наша тогдашняя власть и наша тогдашняя советская жизнь - требовалось выполнять их волю.
                И простые «смертные» научные сотрудники наравне с академиками Пушкинского Дома это и делали - кто чрезмерно усердствуя и в пылу верноподданических, в дикой истерике  чувств изображая сумасшедшую полную искренность, а кто и только для вида,  играя «в показуху», за которой скрывалось желание тайно обмануть и власть и тогдашнее общество «уйти в сторонку» и заниматься своими собственными литературными делами.      
                И я пожалуй с первых лет своей долгой (почти пожизненной если говорить о моей официальной трудовой деятельности) службы в Пушкинском Доме скорее принадлежал к числу последних.
                Хотя ведь с молодости я не был ни циником, ни даже суровым скептиком - я верил в светлые идеалы человечества и мечтал об их воплощении в жизнь.
             Но я вынужден был ем не менее как-то приспосабливаться к существующим правилам, запретам и реальным возможностям.
            И главное в моих первых культурологических и художественных одновременно по сути своей сочинениях было выражено тогда только Эзоповым языком - для обхода обычно тупоумной советской цензуры и для успокоения всевозможных кураторов  из Партии и КГБ.
            В Пушкинском Доме была прекрасная Библиотека по истории литературы и культуры, книги из которой сотрудники Пушкинского Дома могли свободно и на долгие сроки брать книги к себе домой.
             Я так и поступал с самых первых дней службы в Пушкинском Доме набирал побольше нужных книг в нашей Библиотеке и с радостью работал у себя дома. Это было прекрасно!
                К тому же  мне платили с самого начала моего поступления в Пушкинский Дом некую заработную плату. Что тоже было ценно для жизни.
                Я в первое время получал помнится ежемесячно зарплату в 200 рублей. Это были небольшие деньги по тем временам  конечно. Но ведь почти все советские люди жили бедно. И я от них в этом не отличался.
                В Пушкинском Доме мне первоначально было хорошо.
                Я быстро нашел в Институте молодых друзей. Мы совместно занимались и спортом - играли в футбол на вспомогательных спортивных площадках Кировского футбольного стадиона (предшественника нынешней Газпром-Арены, сохранившей в своей архитектуре даже ряд встроенных частей этого старого советского  стадиона).
                Одно время мы на деньги нашего Профкома снимали на Кировском стадионе на несколько часов по субботам и сауну для футболистов, куда уже шли отдыхать с пивом… И так далее.
                Словом, в первые годы в Пушкинском Доме мне было комфортно и весело.
                Молодые сотрудники нашего Института были все таки несравнимо культурнее и талантливее бывших моих полудиких сотоварищей-студентов на Историческом факультете  - их конечно же выбирали для приема в Пушкинский Дом из числа лучших и наиболее способных студентов Филологического и отчасти Исторического факультетов Ленинградского Университета, творчески проявивших себя за годы учебы в Университете.
                И с новыми молодыми Институтскими товарищами мне было весело, приятно  и интересно общаться.
                В присутственные дни мы должны были какое-то время (хотя бы два-три часа) находиться в стенах Пушкинского Дома, побывать на научных заседаниях, если таковые были в этот день. И так далее.
                Но потом мы шли отвлечься от будничных дел и занятий в какое-нибудь условно говоря «злачное место» поблизости.
                Денег на такие развлечения у нас особо не было конечно же. Поэтому шли в дешевый пивной бар «Петрополь» в начале Среднего проспекта Васильевского острова и недалеко от Первой линии В.О.
                Или шли на Петроградскую сторону в пивной бар такого же невысокого ранга «Пушкарь», находившийся где-то посредине Петроградской стороны между нынешним Каменноостровским проспектом и коротким проспектом Добролюбова у набережной Большой Невки.
                Это были, увы, не очень-то презентабельные питейные пивные заведения. Но денег на что-то более достойное или респектабельное у нас не было. А хотелось ведь подольше пообщаться и поговорить - о литературе, о творчестве, о «вечных вопросах» бытия, о смысле жизни…
                Эти разговоры могли продолжаться часами. Мы заказывали еще и еще пива… Возбуждались, спорили … И казались самим себе очень умными и одухотворенными… А потом, сильно подвыпившие, разъезжались по домам, возвращаясь к обычному ежедневному труду и прозе жизни.
                Это мол «Споры русских мальчиков Достоевского» - как-то иронически заметил мне один из будущих солидных деятелей и начальников Пушкинского Дома.
                И возможно он был «типологически» (и культурологически) во многом прав.
                Но хорошо же, что не только в эпоху Достоевского  (которому и принадлежат знаменитые впоследствии слова о «русских мальчиках»), но   и во времена идеологической диктатуры коммунистической власти сохранились у нас в России такие вот «русские мальчики», которые горячо обсуждали вечные проблемы бытия и были полны высоких (пусть и не сбывшихся во многом) стремлений.
                А если же говорить конкретно обо мне, то почему эти молодые душевные порывы и стремления мои - несбывшиеся? Вот  почему?
                Я уже семь лет всецело погружен в поэзию. Я отдаю жизнь своим стихам. Меня публикуют ныне как поэта (и как эссеиста кстати) во множестве литературных журналов в России и за рубежом.
                В чем в моей жизни и судьбе проявилась наивность и фатальная неудачливость?
                Пошлым и безликим литературоведом я становиться никогда не хотел и ведь так и не стал же!
                Но конечно после гибели СССР жизнь в Пушкинском Доме полетела под откос как вагоны старого советского поезда после его подрыва новоявленными террористами…
                Новой власти Пушкинский Дом стал не нужен.
                -Формально новая власть не могла официально и во всеуслышание отменить культ русской классической литературы - но эта власть про него благополучно  забыла.
                Мы в Пушкинском Доме стали жить в позорной бедности и в 1990-е годы и в первое десятилетие 2000-ных годов. никому не нужные и забытые новым капиталистическим правительством России.
                Все это условно говоря изменило и облик и «генетику» новых сотрудников Пушкинского Дома - этими новыми сотрудниками (в подавляющем большинстве своем – сотрудницами) Института стали относительно образованные дамочки с хорошим семейным доходом (обычно имеющие разбогатевшего  мужа-коммерсанта).
                Подобные дамочки, демонстрируя напоказ свою якобы просвещенность, готовы были с раннего утра кричать истошным голосом о величии Пушкина и Достоевского… Лишь бы эти вопли оценило и высокое начальство и особенно их малообразованныее, но  богатенькие мужья - чиновники и коммерсанты.
                ___________________

                В последние годы моей службы в Пушкинском Доме мне было в этом учреждении тягостно, неинтересно и безмерно тоскливо…  Я стал остро чувствовать, что эта служба губит мою творческую жизнь и мою жизнь вообще.
                Институт в эти годы был занят только изданиями сочинений классиков русской литературы - и больше ничем фактически.
                Для подготовки академических изданий сочинений классиков Институту нужны были только копотливые текстологи, готовые сутками разбирать рукописи писателей-классиков. А так же сотрудники, способные составлять кропотливые и мелочные комментарий к произведениям наших классиков, помещаемым в эти академические собрания сочинений.
                Вся подобная работа мне совершенно не подходила. Я считая ее нетворческой и просто ненавидел ее на самом деле.
                Поэтому когда я ушел из Пушкинского Дома осенью 2014-го года - я был безмерно счастлив.
                Наконец-то, я обрел тогда полную творческую свободу! И я сумел замечательно эту творческую свободу за последующие годы реализовать.
                Ведь времена изменились с периода начала 1990-х годов, когда я оставил поэзию и вынужденно отстранился от творческого участия в современной литературе.
                Появился развитый Интернет, где были широкие возможности свободно публиковать свою поэзию и философскую эссеистику. Открылось огромное количество новых литературных журналов, где у руля стояли уже люди новой формации, а вовсе не старые «советские пердуны» в литературе.
                И с 2015-года для меня началась новая замечательная творческая жизнь как для поэта и   автора философской эссеистики. Началась моя вторая жизнь как я ее для себя называю - счастливая и духовно полноценная, действительно заполненная до краев вольным поэтическим творчеством.
                Но и первые десятилетия своего пребывания в Пушкинском Доме я вспоминаю с благодарностью.
                В советский период нашей истории Пушкинский Дом стал для меня убежищем от идеологического гнета советской власти.
                Работая в Пушкинском Доме, я написал и свои книги о русских писателях и мыслителях - Ап. Григорьеве, В.В. Розанове, Вл. Соловьеве, основателе русского славянофильства И.В. Киреевском.
                В годы службы в Пушкинском Доме появились и мои литературно-критические и философские статьи в ведущих общественно-литературных журналах, начиная с «Нового Мира» и кончая авторитетным парижским русскоязычным еженедельником «Русская Мысль».
                И ведь все таки у меня с 1986 года состоялось несколько серьезных поэтических публикаций - в знаменитом издании Карена Джангирова «Антология Русского Верлибра», в «Дне поэзии Ленинграда» и в ряде других изданий.
                Кроме того, я печатался как поэт и в ленинградском самииздате (под псевдонимом) - в самиздатском ленинградском журнале Бориса Иванова «Часы» в частности.
                Моя жизнь не была загублена в советские годы - и прежде всего благодаря Пушкинскому Дому. 
                Я близко знал в Пушкинском Доме выдающих академиков Д.С. Лихачева и А.М. Панченко, бывал у них дома, немалое число моих представлений о русской культуре и литературе формировалось именно под их влиянием.
                Мне до  сих пор мне приятно вспомнить величественное здание с башней на Берегу Невы, на набережной Макарова, 4, где расположен Пушкинский Дом Российской Академии Наук.
                Для меня Пушкинский Дом был отправной точкой всей  моей жизни, которая в конечном итоге стала и замечательно творчески насыщенной и по настоящему счастливой.


СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ:
Носов Сергей Николаевич. Родился в Ленинграде ( Санкт-Петербурге) в 1961-м году. Историк, филолог, литературный критик, эссеист и поэт. Доктор филологических наук и кандидат исторических наук. С 1982 по 2013 годы являлся ведущим сотрудником Пушкинского Дома (Института Русской Литературы) Российской Академии Наук. Автор большого числа работ по истории русской литературы и мысли и в том числе нескольких известных книг о русских выдающихся писателях и мыслителях, оставивших свой заметный след в истории русской культуры: Аполлон Григорьев. Судьба и творчество. М. «Советский писатель». 1990; В. В. Розанов Эстетика свободы. СПб. «Логос» 1993; Лики творчестве Вл. Соловьева СПб. Издательство «Дм. Буланин» 2008; Антирационализм в художественно-философском творчестве основателя русского славянофильства И.В. Киреевского. СПб. 2009.
Публиковал произведения разных жанров во многих ведущих российских литературных журналах - «Звезда», «Новый мир», «Нева», «Север», «Новый журнал», в парижской русскоязычной газете «Русская мысль» и др. Стихи впервые опубликованы были в русском самиздате - в ленинградском самиздатском журнале «Часы» 1980-е годы. В годы горбачевской «Перестройки» был допущен и в официальную советскую печать. Входил как поэт в «АНТОЛОГИЮ РУССКОГО ВЕРЛИБРА», «АНТОЛОГИЮ РУССКОГО ЛИРИЗМА», печатал стихи в «ДНЕ ПОЭЗИИ РОССИИ» и «ДНЕ ПОЭЗИИ ЛЕНИНГРАДА», в журналах «Семь искусств» (Ганновер), в петербургском «НОВОМ ЖУРНАЛЕ», альманахах «Истоки», «Петрополь» и многих др. изданиях, в петербургских и эмигрантских газетах.
После долгого перерыва вернулся в поэзию в 2015 году. И вновь начал активно печататься как поэт и в России и во многих изданиях за рубежом от Финляндии и Германии, Польши и Чехии до Канады и Австралии
 В настоящее время является автором более 1000 журнальных публикаций в России и за границей.
Печатался в  журналах «НЕВА», «Семь искусств», «Российский Колокол» , «ПЕРИСКОП»», «ЗИНЗИВЕР», «ПАРУС», «АРТ», «ЧАЙКА» (США)«АРГАМАК», «КУБАНЬ». «НОВЫЙ СВЕТ» (КАНАДА), « ДЕТИ РА», «МЕТАМОРФОЗЫ» , «ЛИТЕРА НОВА», «ГРАФИТ», «ЛИТКУЛЬТПРИВЕТ!», «СОВРЕМЕННАЯ ВСЕМИРНАЯ ЛИТЕРАТУРА» (ПАРИЖ), «МУЗА», «ИЗЯЩНАЯ СЛОВЕСНОСТЬ», «НЕВЕЧЕРНИЙ СВЕТ, «РОДНАЯ КУБАНЬ», «ПОСЛЕ 12», «БЕРЕГА», «НИЖНИЙ НОВГОРОД». «ДЕНЬ ЛИТЕРАТУРЫ» и др., в изданиях «Антология Евразии», «АНТОЛОГИЯ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ХХ1 ВЕКА». «ДЕНЬ ЛИТЕРАТУРЫ», «ПОЭТОГРАД», «ДРУГИЕ», «КАМЕРТОН», «АРТБУХТА», «ЛИТЕРАТУРНЫЙ СВЕТ», «ДЕНЬ ПОЭЗИИ» , «АВТОГРАФ», «Форма слова» и «Антология литературы ХХ1 века», в альманахах « НОВЫЙ ЕНИСЕЙСКИЙ ЛИТЕРАТОР», «45-Я ПАРАЛЛЕЛЬ», «ПОРТ-ФОЛИО»Й (КАНАДА), «ПОД ЧАСАМИ», «МЕНЕСТРЕЛЬ», «ИСТОКИ», «БИЙСКИЙ ВЕСТНИК», «ЧЕРНЫЕ ДЫРЫ БУКВ», « АРИНА НН» , «ЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАДВОРКИ» (ГЕРМАНИЯ), «СИБИРСКИЙ ПАРНАС», «ЗЕМЛЯКИ» (НИЖНИЙ НОВГОРОД) , «КОВЧЕГ», «РУССКОЕ ПОЛЕ», «СЕВЕР», «РУССКИЙ ПЕРЕПЛЕТ», «БАЛТИЙСКИЙ БЕРЕГ» (КАЛИНИНГРАД), «ДАЛЬНИЙ ВОСТОК», «ЛИКБЕЗ» (ЛИТЕРАТУРНЫЙ АЛЬМАНАХ), «НЕВСКИЙ ПРОСПЕКТ», в сборнике посвященном 150-летию со дня рождения К. Бальмонта, сборниках «СЕРЕБРЯНЫЕ ГОЛУБИ(К 125-летию М.И. Цветаевой), «МОТОРЫ» ( к 125-летию со дня рождения Владимира Маяковского), «ПЯТОЕ ВРЕМЯ ГОДА» (Альманах стихов и прозы о Любви. «Перископ»-Волгоград. 2019), «Я ДУМАЮ. ЧТО ЭТО ОТ БОГА…» ( Сборник стихотворений современных авторов к 80-летию Иосифа Бродского. «Перископ- Волга». 2020 ), Альманах «ЦАРИЦИН» Выпуск 2 (Волгоград 2022)  и в целом ряде других литературных изданий.
В 2016 году стал финалистом ряда поэтических премий – премии «Поэт года», «Наследие» и др.
Является автором более 27-ми тысяч поэтических произведений. Принимает самое активное участие в сетевой поэзии.
Стихи переводились на несколько европейских языков. Живет в Санкт-Петербурге.
ИМЕЮ СВОЙ АВТОРСКИЙ КАНАЛ НА ДЗЕНЕ, ГДЕ ВЕДУ ЛИРИЧЕСКИЙ ДНЕВНИК, ПОМЕЩАЮ СВОИ СТАТЬИ, СТИХИ И ИНЫЕ СВОИ ВЕЩИ
АДРЕС МОЕГО КАНАЛА НА ДЗЕНЕ -