От истоков своих Глава 22 Часы

         Сердце Коли радостно билось в предвкушении встречи с родными, которую он представлял в деталях. "Вот он, Ново-Николаевск! Наконец, я смогу обнять свою матушку и сестриц!" – замирал от мечтаний Николенька, подъезжая к перрону вокзала.

Всю дорогу до дома он буквально пролетел, как на крыльях.
 Однако, в родных когда-то стенах жили совершенно чужие люди, которые не пожелали говорить с ним, не пустив его даже во двор. "Где теперь искать своих?" – недоумевал совершенно обескураженный и потрясённый этим известием мальчик.

       Прежде всего, он решил отыскать кого-нибудь из челяди, раньше служившей его матушке. Днём он бродил по городу, расспрашивая, не знают ли люди, где живёт Осип, у которого есть сынок Харитон. На ночь забивался в глухие подворотни или на чердаки. С большим трудом отыскал Коля бывшего их слугу, Осипа, который и рассказал ему, где теперь находится его матушка и сёстры.

          – Да, я помню усадьбу матушкиной тётушки, мы даже гостили у неё раз или два летом. Конечно, я смогу найти этот дом, – уверил Осипа Коля.

Вновь перед мальчиком встала проблема: где взять денег на дорогу до Самары? Положение было безвыходным, и Коля решился на воровство.
Он обдумал свои дальнейшие действия и план добычи денег на железнодорожный билет до Самары.  "Я только на билет возьму, остальные деньги брать не буду", – думал он.

Вечером Коля направился к трактиру, что на Гудимовской улице.  Он затаился за углом ближайшего здания, в ожидании подвыпившего клиента заведения. Ждать пришлось не долго. Половой вытолкнул из двери, еле стоящего на ногах, мужичка. Сильно качаясь, мужик, было, двинулся с места, но, взмахнув неловко руками, упал на землю. Коля метнулся к нему, попытался поднять его с земли, передумав, быстро обшарил карманы пьянчужки. Он выудил деньги у мужика, но тут же, получил удар в подбородок носком грязного, рваного ботинка. На какой-то момент у Коли помутилось в голове, однако он непроизвольно схватил нападавшего за ногу так, что тот не удержавшись, рухнул на землю. Это были беспризорники, вышедшие на свой обычный промысел. Завязалась потасовка, ребята мутузили друг друга, валяя по земле. Напавших на Колю было двое, но он был способнее в схватке и старше их по возрасту, поэтому вскоре драка закончилась вничью. Ограбленный пьяница, громко храпел неподалёку, не проявляя никакого интереса к происходящему.
Мальчишки несколько секунд лежали на земле, отдуваясь после напряжённой возни.

          – Ты чего не в своём районе работаешь? Это наш клиент! Дерётся ещё! – обиженно высказывали Коле оборванцы.

          – Ребята, я только один раз. Очень надо! – оправдываясь, ответил Коля.

          – Покажи хоть, что добыл? – спросил один из беспризорников.

          – А не отнимете? – усомнился Коля, польстив мальчишкам.

Он выгреб из кармана деньги, раскрыл ладонь.

          – Да, не густо, – вздохнул он, – на билет не хватит.

          – Какой билет? – заинтересовались новые знакомые Коли, – Слушай, пойдём отсюда, а то жандармы сцапают. А этот… не замёрзнет, сегодня на улице не холодно, – ответил на вопросительный взгляд Коли один из мальчишек.

Ребята, только что не на шутку дравшиеся, как приятели отправились подальше от места своего преступления.
Они пришли в какую-то сараюшку, расположенную на окраине города, по пути купив пару ситных* булок в крошечной лавчонке. Обстановка в сарае почти не отличалась от той, что была в подвале Питерского дома, где жил Коля с беспризорниками.  Только одно отличие было в ней, здесь среди груды хлама, на возвышении похожем на табурет или тумбочку, стояли каминные часы, которые во время отсутствия беспризорников накрывались ветошью. Эти бронзовые часы, искусно изготовленные неизвестным мастером, представляли собой настоящее произведение искусства. Они имели витые ножки в виде морских ракушек с россыпью жемчужин. Циферблат был украшен множественными золотыми вензельками, Держали его в руках молодой франт и милая барышня в шикарном платье с оборками. Сверху, обнимала циферблат гирлянда из мелких цветов, над которой по краям порхали два ангелочка с корзиночками в руках, сыплющие мелкие цветы на пару молодых людей. Коля долго рассматривал часы, вспоминая, что в доме его родителей были очень похожие. Грёзы сладкой волной окутали его мозг, он вспомнил милые, родные сердцу лица своих близких, их голоса и то время, когда они все ещё были вместе. К горлу подкатил ком, защипало в глазах. Подумалось: "Ничего уже больше не будет как прежде…"

          – Что, понравились? – спросил Керя, юркий мальчишка лет десяти с волосами неопределённого цвета и живыми, почти чёрными, глазами, – Вот и мне понравились. Я их на базаре у одной торговки спёр. Ох, и бежали мы тогда с Башмаком, насилу ушли! Если бы поймали – точно убили бы!  Зато теперь эта красота у нас здесь, душу согревает и мечтаньям помогает.
 
          – Сейчас пожрём, кипяток уж на подходе, – вклинился в беседу Башмак, второй беспризорник с рыжей шевелюрой под стать таким же, чайного цвета глазам, и широкой добродушной улыбкой.

Он накромсал булки и разлил кипяток в мятые металлические кружки. За скромным ужином друзья слушали рассказ Коли о том, как жил он больше полугода с беспризорниками в Питере, что приехал сюда в надежде на встречу с родными, да только не застал их. Теперь ему необходимо добраться до Самары, где ждут его матушка и сестрёнки. И сейчас нужны деньги на билет, а их нет.
Ребята долго беседовали обо всём: о своей жизни, о промысле беспризорников, заключавшемся в воровстве, о том, что совсем близко зима и надо будет поискать более тёплое место для обитания. Обсудили они и Колину проблему, но решения ей пока не находилось, для сбора нужной суммы требовалось время.

          – Да, ты погоди, поживи с нами.  Может матушка твоя ещё вернётся, как искать тебя станет. Она же знает, что ты сюда приедешь, в Ново-Николаевск, – уговаривали его ребята, искренне сочувствуя ему.

Более месяца прожил Коля с ребятами в сараюшке, пытаясь собрать деньги на дорогу. Приближались холода, по ночам лужи покрывались кромкой льда, деревья сбросили почти всю листву, которая ветром сбивалась в сырые кучи. Ночи стали чёрными, как вороново крыло. Осень плакала холодными дождями, иногда вплетая в моросящую влагу снег.
 
          – Поеду я, ребята. Матушка моя сюда верно уже никогда не вернётся, – как-то сказал товарищам Коля.

          – Да как же ты поедешь, когда денег у тебя совсем нет? – возразил Башмак.

           – Придумаю что-нибудь. Надо ехать!

           – И мы с тобой! – вдруг загорелся Керя, радостно сверкая своими тёмными глазами, – Мы тоже поедем! Путешественниками станем, новые места посмотрим. Я Петроград очень хочу увидеть!


           – Да! – радостно поддержал его Башмак, – Мы сначала с тобой в Самару рванём, а потом – в Петроград, правда, Керя? Или может туда, где всегда тепло, к тёплому морю…

Они размечтались, представляя южные, сытые города, в которых нет таких лютых морозов и злющих жандармов.  Там беспризорникам живётся вольготно, где сладкие фрукты растут прямо на улицах, на деревьях и кустарниках, только не ленись – собирай! Проболтали весь вечер и серьёзно стали готовиться к путешествию.

      Ребята ходили на вокзал и смотрели на поезда, выискивая возможности безбилетного проезда. Они пытались даже незаметно прошмыгнуть в вагон, но всегда попадались контролёрам и их прогоняли ещё до отправления поезда. Ничего другого не оставалось, как забраться в ящик под вагоном. Там было очень холодно и неудобно ехать, но зато не было контролёров. Так и решили.
 В один из неприветливых октябрьских дней, мальчишки, аккуратно завернув главную свою ценность – часы в тряпки, и собрав узелок с провизией, отправились в путь. Паровоз уже стоял  под парами. Улучив момент, троица приятелей незаметно юркнула в ящик под вагоном и путешествие друзей началось.
 В пути им выпало немало испытаний. Бороться приходилось буквально за всё: за место в ящике, за еду и питьё, за часы, которые ни в коем случае не хотел оставлять Керя. Друзья, бывало, отставали от поезда, добывая провизию, или по возвращению обнаруживали ящик уже занятым такими же искателями приключений. Тогда они вынуждены были ждать другого поезда, где ящик был свободным. Народу на вокзалах было огромное количество: много мешочников, солдат, едущих по домам с войны, и множество прочих пассажиров, которые именно сейчас решились куда-то ехать. Несколько раз беспризорники проникали в поезд и отогревались там, в духоте переполненного, прокуренного вагона, развлекая публику рассказами из книг, которые когда-то прочитал Коля. За это им иногда давали что-нибудь из съестного. Приятели ехали уже более двух недель, неспешно приближаясь к своей цели. В дороге узнали они о свершившейся октябрьской революции в Петрограде, а по вагонам заметались люди с маузерами и полномочиями  от большевиков.
 
       Как-то на небольшой станции Керя решил пройтись по базарчику, что находился недалеко от вокзала. Он, прихватив подмышку часы, с которыми не расставался, отправился туда в сопровождении Башмака. Ребята рассматривали товары, что выложили торговки на прилавки. Они и не заметили, что уголок тряпицы размотался, и стало видно основание дорогих часов.

          – Эй, чё это у тебя? – скорее почувствовал, чем услышал, интерес к часам Керя.

Кто-то попытался выдернуть часы из-под руки. Керя перехватил часы и крепко прижал их к груди.

          – Дай посмотреть, – враждебно надвинулась на него группа беспризорников.

          – Не дам! – Керя прижал часы к груди ещё крепче.

          – Дашь! – с угрозой в голосе подступил высокий, худой шкет, в рваном тряпье вместо одежды, сверкая через прорехи голыми местами тела.

Керя вцепился в часы мёртвой хваткой, и только сопел, нагнув голову. Башмак, понимая, что помочь другу в этой ситуации не может, выжидающе стоял сзади, наблюдая за развёртыванием действий. Шкет дёрнул за часы, и Керя, поскользнувшись, упал на спину, и тут же перевернулся на живот, накрыв часы своим тщедушным телом. Мгновенно на него обрушился град ударов ногами, потом шпана лупила его кулаками, смешавшись в большую кучу-малу. В это мгновение Башмак ужом вполз в основание кучи напавших, выдернул из-под ослабевшего тела часы и бросился наутёк.  Беспризорники не сразу поняли, что произошло, продолжая молотить Керю. Башмак прибежал на вокзал к Коле, который совершенно спокойно изучал расписание поездов.

          – А Керя где? – спросил он.

          – Да, придёт сейчас, – ответил Башмак, ничего не объяснив.

Ребята ждали Керю часа два. Наконец, он появился, сильно избитый, еле двигаясь. Его грязное, всё в ссадинах и кровоподтёках, лицо искажала гримаса боли.

          – Вот они удивились, когда не обнаружили часов. Одна тряпка осталась, – выдавил Керя подобие улыбки, любовно поглаживая свою драгоценность.

Он едва забрался в ящик, всё время стонал, отказывался от еды и мочился кровью. Через два дня Керя вытянулся и затих навсегда. На следующей станции ребята вытащили его тело из своего укрытия и оставили у путей.  Похоронить друга они бы в любом случае не смогли.

      А спустя два дня на их очередной поезд недалеко от станции Курган напали налётчики.  Машинист совершал крутой поворот поезда, замедлив движение, тут-то его и подстерегла банда. Из-за ближайшего перелеска, потерявшего почти всю свою листву, выскочили всадники с шашками наголо, с винтовками наперевес, со свистом, устрашающими криками и выстрелами. Бандиты, цепляясь за ручки дверей и рамы окон, взбирались в вагоны. Несколько человек, подлетев на конях к паровозу, под угрозой смерти заставили машиниста остановить состав.

И началось страшное действо с жутким кровопролитием. Выстрелы, резня, изнасилования и грубый, беспощадный грабёж. Пальба шла непрестанно, мальчишки вжались в пол, но не помогло и это. Коля почувствовал сырость под рукой и, взглянув на ладонь, понял, что это кровь Башмака, который недвижно лежал рядом с ним. Шальная пуля, нападавшего бандита, рикошетом, попала прямо в его сердце, войдя через спину.

 Узлы и чемоданы, корзины и саквояжи – всё плыло, как река, на руках грабителей, стекаясь к подводам. Коля мгновенно вылез из своего убежища и, скатившись по крутой насыпи, стремглав помчался к подводам, надеясь, что по пути у него не отберут часы, которые он прихватил с собой.
Это была банда Черныша, занимавшаяся ограблениями поездов. Черныш, молодой, среднего роста мужчина, вальяжно сидел в лёгкой бричке, наблюдая за действиями банды издалека. Коля подбежал к бричке, протянул атаману часы.

          – О, чудная игрушка! – промолвил Черныш, сдвинув со лба фасонистую кубанку, – А ты, паря, кто будешь?

          – Я – беспризорник, родных потерял, ищу вот теперь по свету. Возьмите меня с собой, пропаду один от голода и холода, – умоляюще глядя на атамана небесно голубыми глазами, молитвенно сложил руки у лица Коля.

          – Да, на кой ляд ты мне сдался? – спросил Черныш, чем-то всё же понравившегося ему, паренька.

          – Я читаю и пишу хорошо, языки знаю, французский и немецкий, книг много прочёл, всякие истории могу рассказывать, – просил Коля.

          – Истории? – с удивлением и лёгкой насмешкой, поднял бровь Черныш, взглянув на чумазого парнишку из-под густого чуба волнистых, тёмных волос, – Ну, ладно, садись в бричку, может и впрямь, на что сгодишься.

       Спустя полчаса налётчики отпустили, уцелевших и полностью ограбленных, пассажиров, и спокойно поскакали от поезда, окружив телеги с добычей. Ещё часа через два неспешного движения банда прибыла в небольшую деревню, где остановилась на отдых. Колю поселили в избу к двум членам банды. Один из них весёлый балагур Матвей, принял паренька по-доброму, второй – Прохор смотрел угрюмо, зло сверкая глазами в его сторону. После сытного обеда Колю кликнули к атаману.

          – Ну, обскажи, мил человек, где ты своим наукам, обучился? – задал первый вопрос атаман.

Коля решил все свои тайны не открывать, он начал вдохновенно сочинять историю своей жизни. Он сказал, что родители его были учителями: мама преподавала языки, а папа вёл математику. Что они и детей своих обучали этим предметам особенно тщательно.

          – Так ты, значится, и считаешь хорошо? – поинтересовался атаман.

          – Неплохо, – ответил Коля.
 
          – А семью как потерял? – снова спросил атаман, с любопытством глядя тёмными глазами на мальчика.

          – Мы к бабушке ехали. Мама в дороге заболела сильно. Отец-то у меня давно умер, тоже по болезни, – самозабвенно врал Коля, – я с поезда за лекарствами побежал, а когда вернулся, его уж не было, и мамы с сестрицами тоже. Искал их. Да только сказали, что у мамы тиф оказался. Санитары её с поезда забрали, сгорела она за два дня от болезни. А сестрицы так сгинули, не знаю где. Хотел к бабушке в Самару добраться. Только как же без денег сделать это? Вот с беспризорниками уже больше полугода по поездам скитаюсь. Дружков-то моих шальные пули побили при налёте. Один я остался, – закончил он своё повествование.

          – Да, паря, судьба у кажного своя, – глубокомысленно заключил атаман, – ты, вот что, сейчас ступай к Прохору и помоги ему в подсчёте трофеев, Да бумаги оформи, как следовает, а я уж после проверю, – строго напутствовал он, – да, ещё, рваньё это сними, подбери себе одежонку получше, какую надо, я разрешаю.

       Проверить атаман ничего не мог, так как совершенно не владел грамотой, об этом Коля узнал гораздо позже. Банда появилась совсем недавно, и это был всего лишь её третий разбойный налёт.   Сам Черныш происходил из хуторных крестьян. Не имея никакого образования, он обладал пытливым умом, стремился общаться со знающими людьми, особенно с теми, кто умел красиво говорить. Большим трудолюбием Черныш не отличался, зато любил помечтать и считал, что ему в жизни предназначен совсем другой удел, кроме, как растить хлеб и ухаживать за скотиной. Он обеднел настолько, что не мог прокормить свою семью и бросил их выживать самих, считая, что без него им достанется больше. Сначала занимался грабежом на дорогах, а потом организовал отряд разбойников и напал на поезд. Первое успешное ограбление вскружило голову новоявленному атаману. К тому же к нему потянулись крестьяне с соседних деревень и уездов так же обиженные судьбой, мечтавшие грабежами поправить своё материальное положение. В банде только Прохор умел читать по слогам, остальные её члены были полностью безграмотны.

      Коля пришёл в амбар, стоящий на краю села, определённый Чернышом под склад. Там, взмокший от стараний, Прохор пересчитывал продукты, отобранные у пассажиров поезда, в углу огромной горой громоздилось ещё не считанное тряпьё, отдельно стояли саквояжи с часами и драгоценностями. Учёт добычи продлился до позднего вечера, закончившись при керосиновых лампах. Коля составил несколько списков добытых разбоем богатств и все их отнёс атаману. Тот повертел в руках непонятные ему письмена и спросил:

          – Чаво скажешь, пацан, хороша добыча?
 
          – Зовите меня Кадет, кличка такая у меня была. А добыча и впрямь не плоха, – отозвался Коля.

          – Кадет? А, пошто так, и кто такой, этот кадет? – проявил интерес атаман.

          – Не знаю я, а кличка моя мне нравилась, красиво и гордо, – ответил подросток.

          – Гляди ты! Кадет… Ну, ладно, будешь кадетом, – сделал одолжение Черныш.

Коля написал письмо матушке, не рискнув дать ей адрес своего места пребывания, надеясь, что в скором времени встретится с ней сам. Кадета звали к атаману часто: посчитать что-то, почитать газеты, узнать о постановлениях нового правительства большевиков, иногда он помогал атаману составить план налёта. Он подсказывал атаману насчёт безопасности банды, и дисциплины в ней. Предложения его были дельными.
 
          – Слушай, Кадет, а откуда ты все эти премудрости знашь? – изумлялся атаман, – Уж больно ты башковитый*, паря, не по годам, – восхищался он.

          – Да, я и сам не знаю, только думаю, что именно так действовать надо, – отговаривался Коля.

      Почти восемь месяцев провёл Кадет в банде. В операциях нападений на поезда он участвовал пассивно, наблюдая вместе с атаманом за происходящим издалека, с брички. При необходимости он зачитывал атаману бумаги пассажиров, захваченные при грабеже, понимая, что при всём этом он стал таким же бандитом, как они. Эта мысль жгла ему душу, и он не один раз просил атамана отпустить его, Коля, по-прежнему, не терял надежды встретиться со своими родными. Но атаман с удивлением смотрел на него, говоря при этом:

          – Да, чем тебе здесь плохо? Попривык я к тебе, полюбил, как сына. Ты пойми меня, не могу я тебя отпустить, и причин для того много…

Банда меняла места своего пребывания, перемещаясь из одного уезда в другой, так и не приблизив Колю к Самаре. Сообщения о систематических грабежах поездов, об убийствах пассажиров волновало новую власть. И действиями банды стала активно интересоваться милиция. Банду выследили и взяли в кольцо. При её ликвидации, в перестрелке, погиб и Кадет, шестнадцатилетний Коля Стояновский, так ничего и не узнавший о своих родных.

*ситный хлеб, булка – изделия из белой муки.
*башковитый – сообразительный, умный.

Продолжение... - http://proza.ru/2022/09/03/603