Над судьбой. Том первый. Глава двадцать третья

Быстрая Пума проснулся в холодном поту, ему опять приснилась битва у Поваленных Деревьев. Ирокез был один. Он сел, скрестив ноги, положил руки на колени, уткнул   голову в ладони и заплакал. Он знал, что в этот час духи не осудят его. Сон не часто терзал воина. Прошло столько лет, но забыть  побоище было просто невозможно.
 
 
 
В ту ночь враги точно знали, что ирокезы ещё не готовы к  войне. Бледнолицых привел предатель. Их удар стал полной неожиданностью. Королевских солдат было немного, и воины могли бы организовать оборону, но некоторые сразу испугались и побежали, сея панику.
 
 
 
Великий Вождь Могучий Лось останавливал бегущих, призывая людей к борьбе:  «Братья! Мы ещё можем победить их».
 
 
 
Солдаты наступали стройными рядами, ощетинившись примкнутыми штыками. Не считая убитых и раненых, они перешагивали через трупы своих и чужих и шли вперед. Чёткая барабанная дробь, ровные линии атакующих, ярко-красные мундиры. Индейцы дрогнули.
 
 
 
Могучий Лось пытался образумить обезумевших людей: «Братья, стойте. Надо сражаться! Мы ещё можем победить их». Собравшиеся вокруг вождя воины ринулись в последнюю атаку. Их встретили штыки.
 
 
Солдаты убивали всех. Теряющие силы старики, женщины, дети в изнеможении падали на землю. Острый британский штык находил каждого. Бледнолицые  останавливались, делали залп и снова шли вперед. Мало кто остался в живых.
 
 
 
Отец был весь изранен. Тяжело дыша, он взял руку Быстрой Пумы в свою холодеющую  ладонь, и, с  надеждой смотря в глаза, сказал:  «Духи предков уже ждут меня, я ухожу. Сын мой, ты последний из рода Могучего Лося. Мы  проиграли. Они сумели превратить нас в толпу пьяниц и бездельников. Наш народ проклят, проклят предательством. Ты должен убить предателя Дениэла  Уайта. Сними проклятие».
 
 
 
Отец не успел договорить, рука безжизненно повисла. Сын запомнил глаза отца. Глаза, переполненные виной, глаза человека, не сумевшего спасти свой народ.
 
 
 
Затем были годы в резервации. Воины теряли навыки охоты, думая лишь об огненной воде и  азартных играх. Женщины забывали ремесла. Многие уже не считали священными обычаи предков. Быстрая Пума вырос, стал воином, его ждал мир белых людей. На безбрежных  просторах Америки он должен был найти и убить предателя.
 
 
 
Скитаясь по лесам, воин всё чаще и чаще задумывался над судьбой своего народа. Его поражало многое. Ирокезы проиграли войну британцам, даже не начав её.
 
 
 
Земля ирокезов бедна, не было  в ней ни золота, ни драгоценных камней. Но белые люди всех краснокожих считали лишь досадной помехой на благодатных просторах материка.
 
 
 
Торговцы давали ирокезам ружья и требовали меха. Но пушных зверей становилось все меньше. У всех племён были ружья. И они истребляли друг друга. Уничтожались бобры,  а следом и краснокожие.
 
 
 
Бледнолицые приучили ирокезов к огненной воде. Никогда ранее не знавшие алкоголя, люди спивались мгновенно. Могучие воины превращались в безвольных, безразличных ко всему людей.
 
 
Англичане хорошо платили за скальпы, и ирокезы охотились на гуронов, как на бобров и оленей. Народ вымирал, но некому было закричать от душевной боли. «Люди! Остановитесь! Что же вы делаете?»
 
 
 
Да никто и не услышал бы этих слов.  Пропив последнее, воин шёл охотиться за скальпами врагов, где чаще всего и находил дорогу в Страну Вечного Покоя.
 
 
 
Вокруг сновали жрецы Бога Белых. Юркие. Вертлявые. Они говорили одно, делали другое, а  думали третье. Боги ирокезов были слабы, как и они сами. И несложно было доказать  туземцам превосходство другого Бога.
 
 
Но индейцы,  забыв своих богов, так и не смогли полюбить чужого. Это был Бог врагов, он помог им победить краснокожих.  В душах  ирокезов нарастала  пустота, и лилась огненная вода, только на время, гоня отчаяние.
 
 
 
Когда могикане объединили вокруг себя краснокожие народы, и имя Черного Орла раскатами грома  разнеслось над страной, многие ирокезы прозрели. Но трусы, пьяницы и болтуны не желали сражаться. Они хотели пить огненную воду.
 
 
 
Немало белых охотников жило среди ирокезов, дорога в мир бледнолицых по разным причинам была для них заказана. Они стали верными воинами-ирокезами. Большинство из них стояло за войну.
 
 
 
 Дениэла  Уайта индейцы приняли как сына. Он бил без промаха из ружья и лука. Ловкий, как пума, с чутьем собаки, выносливый как лось, он получил имя  Острый  Нож.  В те дни Чёрный Орёл наступал, в дремучих лесах англичане истекали кровью.   Для полной победы у краснокожих не хватало  воинов,        могикане просили помощи…
 
 
 ***               
 
 
Быстрая Пума вышел на свежий воздух. Зачисленный в штат полка скаутом, он служил ординарцем у капитана Стоуна.   Ночь была тёмной, безлунной. По стенам от бастиона к бастиону шагали часовые. Пушки грозно смотрели по сторонам. Кромешная темнота не позволяла различать контуры строений: казематов, казарм, офицерских квартир.
 
 
 
«Если в одно мгновение тысяча воинов ворвётся в форт прямо через стены, — неожиданно осенило ирокеза, — солдаты  не успеют взять ружья, построиться. Их  всех  можно будет  перебить одними ножами».
 
 
 «Как это просто, — удивился он, — но ведь даже Чёрный Орел не применял такой тактики. Но почему?   Бледнолицые никогда не встречали подобного удара и не готовы к нему».
 
 
 
«Где были бы сегодня  британцы, если б ирокезы в те дни поддержали могикан? — Спросил себя скаут. - У ирокезов было много воинов,  в достатке оружия. Но они проиграли. У них не было Духа Войны».
 
 
 ***               
 
 
...Могикане требовали поддержки. И тогда среди тех, кто был против войны, громче всех заговорил Острый Нож. Он убеждал, что британцев победить невозможно.               
 Он доказывал, что Чёрный Орел думает только о своей славе, и ради неё готов всё вокруг залить кровью  краснокожих.               
 
 
 
«Не надо воевать, -  убеждал Острый Нож, - и англичане дадут   нам плуги и бороны, семена. Они объяснят, как разводить коров, овец, птицу, использовать молоко и шерсть, научат хорошо жить на маленьком клочке земли, поделятся вещами, которых нет у нас».
 
 
 
Многие верили ему. Могикане до последнего дня ждали помощи.     Ирокезы же, слушали таких, как  Дениэл Уайт.  Он хорошо знал язык ирокезов.
 
 
 
Чёрный Орел был разбит и отступил в леса, чтобы пополнить ряды. Тогда Могучий Лось дал клич собирать людей на войну. Одним из первых быть глашатаем вызвался Острый Нож. По дороге он пропал. Просто исчез.   А вскоре он привел британские войска.
 
 
 
Англичане точно знали, что ирокезы еще не готовы. Они задействовали почти все войска, которые сражались с Чёрным Орлом,  и набросились на рассвете...
 
 
***               
 
 
За месяц до начала переселения весь грандиозный проект Уинстона Гудмена был в деталях известен алгонкинам. По замыслу автора на акцию отводилось не более одного часа.
 
 
 
  Стан переселенцев, полагал Гудмен, будет размещён на плацу перед северной стеной форта и займёт площадь не более пятидесяти акров, расположившись квадратом со стороной около четверти   мили.
 
 
 
По расчётам,  одновременно беглым огнём будет бить как крепостная, так и корабельная артиллерия. Одной тысячи   выстрелов вполне должно   хватить, чтобы всё превратить  в кровавое месиво.
 
 
 
Значительная часть лагеря также легко простреливалась ружейным огнём из форта. Эмиссар извлек уроки из неудач осенней кампании и на этот раз   собирался довести дело до конца.
 
 
 
Готовясь к ответному удару, вожди решили, что нет смысла перебрасывать воинов чейеннов на восточный берег. Им ставилась не менее сложная задача — уничтожение британского флота.
 
 
***               
 
 
Ни один из чейеннов никогда не видел кораблей, это усложняло дело. Текумсе и Громов  в парусных судах разбирались  не намного лучше. Все вместе учились у капитана Стоуна.
 
 
 
 Офицер набросал на бумаге эскизы и чертежи, и по ним обучал вождей.
«И пистолет, помещающийся за поясом, и огромное крепостное орудие стреляют по одному и тому же принципу: образующиеся при сгорании  пороха газы  толкают снаряд вперёд.
 
 
Так и корабли, они все похожи. И огромный линкор, где более ста пушек. И фрегат, и бриг. И бот, где пушек нет и десятка. Может быть больше или меньше палуб,  мачт, отличаются устройства для постановки и растягивания  парусов, меняются способы управления ими».
 
 
 
Таких толковых учеников у капитана ещё не было. Они знали — каждая ошибка несёт смерть. И офицер продолжал.
 
 
 
 «При абордаже надо сразу захватить управление парусами и пороховые погреба. Если бой затянется, неминуем пожар и взрыв корабля».
 
 
 
Обе стороны втайне готовили сокрушающий удар.
 
 
День 20 апреля неумолимо приближался. Переброска большей части женщин, детей, стариков, животных, скарба началась в глубочайшей тайне задолго до срока переселения. На восточном берегу  осталось ровно столько людей, чтобы не вспугнуть врага.
 
 
 
Не менее половины шауни к 20 апреля уже находились в стойбищах чейеннов, так же, как значительная часть лошадей и собак. Оставшимся надлежало изображать огромные толпы дикарей, беспорядочно разбросанные вдоль берега.
 
 
 Горели костры, люди негромко переговаривались, готовили незамысловатую еду. Воины, переодетые в женщин и стариков, по несколько раз тайно покидали лагерь, чтобы с шумом вернуться обратно.
 
 
 
У британцев не должно было оставаться сомнений, что их ядра, картечь, бомбы, гранаты,   найдут свои жертвы.
 
 
 
Когда разведка  алгонкинов донесла, что английские корабли   уже стоят на якорях, под прикрытием суматохи, мельтешения, бестолкового перемещения людей, за треть суток до назначенного срока началась переправа.
 
 
 
К утру бивуак опустел, но тут и там горели костры, звучали громкие, беззаботные голоса, ржание лошадей. Воины подбрасывали в огонь хворост, перегоняли мустангов по пустеющему стану. До утра должен был стоять многоголосый шум.
 
 
 
На случай, если шауни попытаются уйти из-под обстрела, им разрешалось иметь столько плотов и лодок, чтобы можно было пересечь реку лишь в три приема.
 
 
Но молодые воины приготовили большой запас плотов из камыша и легких челноков из коры деревьев. Их укладывали стопами в тайниках и тщательно маскировали. К тому же, к рассвету все, кто не должен был участвовать в бою, уже находились в стойбищах чейеннов
 
 
 
Все боеспособные воины остались на восточном берегу.
 
* * *
 
Ночной Цветок была переправлена заранее. Она состояла в одном из отрядов, организованных для быстрого приёма и переброски прибывающих людей вглубь лесов, как можно дальше от берега. Никто не мог быть уверен в удачном исходе сражения.
 
 
 
Если враги решатся перейти через реку, твёрдо знала алгонкинка, битва продолжится на западном берегу.
 
 
 «Разве судьба народа не в  собственных  руках? – спрашивала она  себя, -   духи могут только помогать людям. Почему же Гичи-Маниту допустил столько страданий? Он был не в силах предотвратить это!
 
 
Боги врагов могущественнее. Но если каждый алгонкин напряжёт все силы, Великий Дух впитает в себя эту мощь, и тогда Бог Белых и все их духи отступят. Бледнолицые станут слабы».
 
 
 
Уже несколько дней было солнечно и тепло. Ночами яркие звезды и луна освещали прекрасную страну  алгонкинов. Но в ночь переправы небо заволокло тучами, и на землю опустился густой туман, заглушающий звуки. Никто не сомневался — Небо на стороне краснокожих.
 
 
 
Ночной Цветок прислушивалась к своему дыханию. Умиротворённость и необычайное спокойствие разливались по телу. Алгонкинка ни на миг не сомневалась: братья обязательно победят врагов. Она должна  была  всё запомнить  и передать сыну.
 
* * *
 
 
Познавший Древо  находился в линии челноков,  направляющих  плоты вниз по течению. Темнота и туман не давали разглядеть что-либо и в двадцати шагах.
 
 
 Плоты выходили на стремнину и резко поворачивали влево, уносимые движением воды. Это происходило в двух сотнях шагов от вражеских кораблей, наткнуться на которые было так легко.
 
 
Работая веслом, чтобы удержать челнок на одном месте, жрец рассуждал: «Для бледнолицего жизнь — испытание. Никто не спрашивает его, хочет ли он родиться, и не он определяет миг своей смерти. Умирая, каждый белый человек попадает на суд, где взвешиваются все его поступки.
 
 
 
Если он жил бедно, никому не мешал, не беспокоил собою, ему обеспечена счастливая вечная жизнь после смерти. Тех, кто погряз в роскоши, делает зло другим людям, не имеет меры в поступках и мыслях, после смерти ждут вечные страдания.
 
 
 
Но кто из бледнолицых сможет жить так, чтобы не быть обреченным на вечные муки? Ну, а если их не миновать, то надо от этой жизни взять всё. Они торопятся жить. Роскошь, удовольствия, распутство требуют насилия, грабежей, войн.  Белые люди уверены — все вокруг должно принадлежать им и только им».
 
 
 
«Алгонкин приходит в мир, — далее размышлял Познавший Древо, направляя всё новые и новые плоты на юг, — чтобы наслаждаться жизнью. И  благодарить  Великого Духа за отеческую заботу. После смерти он уносится в Страну Вечного Покоя. Место человека на Заоблачных Полянах Охоты зависит от того, кем он был в земной жизни. Вождь останется вождем, воин — воином, а трус — трусом.
 
 
 
Человек — это часть Великой Тайны. Земля и Небо, животные и растения, добро и зло, мир внутри и вокруг нас — всё есть Великая Тайна.  По земле текут полные рыбы прозрачные реки. Леса дарят живительную прохладу летом и защищают от дождей и ветров зимой, они дают дичь, ягоды, орехи, грибы. В лугах пасутся огромные стада жирных бизонов. Таков мир краснокожих.   И в этой, и в той жизни.
 
 
 
Враги  пришли уничтожить всё это. И Владыка Жизни послал алгонкинам Камень Спасения, чтобы указать Путь Спасения».
 
 
* * *
 
Ни всплеск весла, ни   плач младенцев, ни лошадиное ржание не нарушили тишины, стоящей над рекой. Для того, чтобы не вспугнуть англичан, часть детей всё же пришлось оставить в лагере переселенцев до самого последнего часа. Их напоили  отварами из трав,  и они безмятежно спали.
 
 
 
 Животные, не переправленные заранее, остались на восточном берегу.
 
 
 
Разбросанные на многие тысячи шагов вниз по течению реки, посты встречали людей. Ослабленных    рассаживали на конские волокуши, остальные пешими колоннами тут же уходили вглубь леса.
 
 
 
Их ждала новая, полная неизвестности жизнь. Раздавались первые выстрелы, началась великая битва алгонкинов   за свое право просто жить на земле.