Глава 33

33.

- Ты готова?

Именно так звучит сакраментальный вопрос. С твоей, господствующей стороны.

- Д-да… - с  усилием в голосе отвечает тебе твоя…

Цель…

Жертва…

Да просто, девчонка со странностями. Причины их тебе теперь известны. Но от этого не легче.

Хотя…

Какая разница? Все эти проблемы будут потом. Так же, как и словесное выяснение отношений — куда более сложных, чем ты предполагала! А сейчас…

Терпи, моя храбрая девочка! Сейчас — вот прямо сейчас! - тебе будет больно!

Нет, я верю, тебе и раньше прилетало — до синяков, до кровяшки из носу.  Иначе и быть не могло, при твоем-то спортивном прошлом! Но вот именно такой вариант боли тебе, моя дорогая, чувствовать еще не приходилось!

Ты вскидываешь прут резко вверх. И сразу же, без промедления, обрушиваешь его… Да, на те самые округлости, которые ты совсем недавно заголила — пускай и без особенного на то личного твоего желания, уступая требованию подчиненной стороны. Хлопнув прутом по обнаженной детской коже, ты вскидываешь его снова — вверх, почти до уровня горизонтали. Так, чтобы не скользнул, не проехался по тому же самому месту, которого он только что коснулся, не усилил осаднение…

Разумеется, послушная твой воле лоза оставила свой след на белой коже. Яркую полосу, эффектно разделившую место приложения, поперек и посередине, почти напополам. И вызвала судорожный вздох, почти стон, со стороны жертвы. 

Нютка… вся  содрогнулась. Сжала ножки и… Сыграла, дернулась тем самым местом, где белое округлое пространство сейчас оказалось перечеркнуто поперек, припухшей линией, все более наливающейся красным.

Впрочем, девчонка сразу же постаралась взять себя в руки. Пользуясь подаренной тобою паузой, она попыталась расслабиться — там, сзади и снизу. Разумеется, ты вовсе не стала торопиться продолжением. Выждала несколько секунд, до тех пор, пока напряжение в теле твоей подопечной спадет — во всяком случае, визуально. И только тогда взмахнула лозой снова.

На этот раз, Нютка как-то сумела приготовиться к неизбежному, хлесткому и болевому. Девочка только вздрогнула от жесткого касания прута. Даже не охнула. Только медленно втянула в себя воздух и точно так же медленно выдохнула, преодолевая жгучую боль.

У нее получилось. И тогда ты тоже вздохнула-выдохнула с облегчением. Улыбнулась, искренне восхищаясь отвагой и упрямством этого ребенка. Более чем странного.

Впрочем, все по-настоящему болевые эффекты для этой девочки еще впереди. Поэтому продолжаем.

Снова резкий взмах руки, вооруженной прутом. Хлест по детской коже. Судорожный вздох — почти стон! - снизу. И еще один красный след на обнаженных округлостях, резко сжавшихся от боли.

Нютка…

Она на мгновение как бы застыла в напряжении — там, снизу. Спереди она держалась своими руками за ножки скамейки — теперь она сжала пальцы  так, что костяшки побелели. Однако девочка сдержалась и в этот раз.

Надолго ли?

Ответ на этот вопрос был теперь в исключительном ведении той персоны, что действовала сверху. Поэтому следующие три взмаха-хлеста ты действовала все более сурово и жестко, аккуратно добавляя усилий в финальную часть наказательных твоих движений. При этом, ты внимательно наблюдала за реакциями секомой — каждый раз все более острой. В итоге, финальный удар первой полудюжины вызвал снизу нечто, что вполне можно было числить как громкий стон. Из серии, два шага до крика. Вернее, взмаха-хлеста, если отсчитать их девчонке вот прямо сейчас.

Нет, если бы ты ставила своей целью отвадить эту девчонку от всякого такого… болевого… Тогда имело бы смысл, как говорится, жестить и мучить. Напугать ее болью, заставить кричать в полный голос, а лучше — молить о пощаде.

Но куда, в какую сторону, в этом случае, завернет ее странная личность… если получит желаемое именно в такой форме — безжалостной и издевательской? Это тоже вопрос. Ответ на него искать, в общем-то, не хочется. Так что, действуем мягко, аккуратно, доброжелательно и без глупостей.

Впрочем, сейчас на стороне твоей подопечной выступает традиция. В смысле, пауза, созданная традицией. Два года подряд ты устраиваешь эти назидательные псевдонаказательные спектакли. И всякий раз ты делишь церемонию сечения своей помощницы на две части, по полудюжинам. Естественно, девчонка ждет от тебя того же самого, что ты станешь действовать тем же порядком. Значит, самое время перейти на другую сторону скамейки. Не торопясь.

Шаг, другой… Поворот… Все неспешно, поскольку тебе торопиться уж точно некуда. Так что, девчонке, твоей подвластной, придется смириться с тем фактом, что время сей хлестательной процедуры для нее определяешь именно ты. Поэтому ее личное мнение, по этому конкретному вопросу, принципиального значения не имеет. Как-то так.

Наконец, ты оказываешься в нужном месте. Не спеша подбираешь дистанцию. Примериваешься прутом к секомой поверхности, одновременно с этим, оценивая ситуацию визуально. В части того, что уже вышло у тебя, так сказать, из-под лозы. В результате твоих розгомахательных усилий.

Ну, и в части того, как тебе действовать на будущее.

И здесь ситуация занятная и весьма интересная. На белой коже твоей подвластной красуются яркие красные полосы – контрастирующие с белым фоном. Было от чего стонать и пускать слезу.

Насчет слезы – и не одной! - ты знаешь точно. Все время, пока ты передвигалась с одной стороны скамейки на другую, девчонка старательно прятала от тебя свой взгляд. И еще, в это же самое время, она успела пару раз шмыгнуть носом. Значит, с соплями у нее тоже все в порядке. В смысле, сопли на месте – присутствуют, и даже дают о себе знать. Ну, а где сопли – там и слезы. Ибо они, в подобной, яркой и болевой ситуации, появляются первыми. Логично?

Забавная такая, логика… Нестандартная. Ворвавшаяся в вашу жизнь, и теперь присутствующая в ней. Понятная вам обеим… Можно сказать, что она теперь связывает вас, лично и персонально. Обоюдно, в стиле, одна на двоих.

Так вот, к вопросу о следочках на теле твоей подопечной. Следочки-то аховые. Ты никак не ожидала, что все будет выглядеть именно так - с другой стороны. В смысле, с той стороны, где ты сейчас находишься и имеешь возможность наблюдать результат твоих же собственных предыдущих усилий.

В принципе, об этом надо было догадаться с самого начала. Включить воображение и соображение… В итоге, добавив к ним аккуратность собственных своих рук – хотя бы немного!

В общем, извращенная логика, это штука, конечно, занятная. Но ведь, обычную логику никто не отменял!

И физику тоже…

Вот смотри. Что есть прут – сиречь розга, при его специфическом применении! – с точки зрения физики? Что он есть - в том смысле, как его можно рассматривать, в динамике его употребления… в хлестательно-болевых целях?

Протяженный объект, радиально ориентированный. Гибкий… Совершающий условно-вращательное движение, где центр – это сустав. Точнее, плечевой сустав твоей правой руки.

А еще это рычаг. Причем, весьма своеобразный. Поскольку он лишь условно твердый. На самом деле, упругий и гибкий.

Между прочим, это имеет значение. Для динамики.

В общем, в твоей руке условный рычаг, где крайняя точка – если мерить от центра вращения – имеет после разгона, при движении по кругу, максимальную скорость и, соответственно, энергию.

Кинетическую энергию. Это важно.

А крайняя точка этого объекта, который рычаг – она же точка максимального приложения скорости и силы – суть самый кончик прута.

Запомним это и перейдем к тому разделу физики, который изучает взаимодействие тел.

Одно из них у тебя в руке. Тот самый, объект-рычаг-прут. Гибкий, упругий, движущийся по кругу и сверху вниз. Где кончик самая быстрая часть. А что касается второго тела…

Вот оно, перед тобою. Частично обнажено – в смысле, снизу.

На самом деле, прут, что у тебя в руке, взаимодействует лишь с частью поверхности этого тела. Той самой, обнаженной. С самой округлой его частью и…

Скажем так, мышцами отнюдь не обделенной.

Между прочим, форма этой поверхности здесь имеет принципиальное значение. И ты это сейчас наглядно видишь.

В общем, поверхность объекта, на который ты воздействуешь, в финале того самого вращательного движения…

Мы ведь абстрагируемся от факта, что это кожа живой девчонки, для нас это просто физика! Ведь так? 

Так вот, эта поверхность…

Скажем честно, имеет весьма сложную форму. Можно пренебречь тем фактом, что эта поверхность, в ходе взаимодействия с прутом, несколько деформируется – можно сказать, проминается. Тогда имеет смысл говорить о некой ее сферичности – парной, учтем и это! Да, пожалуй, здесь имеет место быть некое условное подобие сферы, такой округлости… Каковая служит препятствием, с которым взаимодействует прут, щедро одаривая его кинетической энергией, наработанной по ходу своего вращательного движения, как гибкого рычага. Причем, отдавая весь свой хлесткий потенциал совсем небольшой площади изначально белой кожи. С понятным результатом – красным, и весьма болезненным! Для подчиненной, воспринимающей стороны…

Теперь еще один нюанс реализации этой схемы - взаимодействия двух  тел сложной конфигурации и неоднозначных упругих свойств. Если неправильно подобрать дистанцию, тогда самый кончик прута захлестывает за пределы, так сказать, целевой области - то есть, верхней части округлости. И отдает всю свою богато накопленную динамическую мощь той части тела, что расположена на другой стороне объекта воздействия. На той стороне, что невидима экзекутору. Радиус перегиба прута весьма невелик. По этой причине, кончик розги еще немного ускоряется и лупит там со всей дури, в результате чего…

Короче, не удивляйся яркому пятну-кляксе, припухлому и с точкой кровоподтека посередине, расположенной на крайнем месте перегиба красной полосы. Нескольким таким… пятнам и точкам, с усиленным, так сказать, осаднением.

Не зря тот самый кончик разлохматился! Ой, не зря!

Ты все это видишь. И это тебя не радует. Не то, чтобы ты впала в прострацию. Или напугалась… Скорее, просто огорчилась собственной неловкости.

В общем и целом, это обстоятельство надо учесть. Для продолжения, которое начнется…

Вот прямо сейчас!

Ты примериваешься прутом к месту его, так сказать, применения. Делаешь поправку по длине прута – с учетом внезапно обретенного опыта и его осмысления. И…

На этот раз ты не стала уточнять у секомой, готова ли та к продолжению или нет. Просто опять визуально поймала момент, когда девчонка немного расслабилась… Во всяком случае, она попыталась это сделать. Насколько это у нее получилось – отдельный вопрос. Который, разумеется, так и остался без ответа, поскольку…

Короткий свист прута, энергично вспоровшего воздух и звук хлеста по обнаженной детской коже, сделали его, мягко говоря, не самым актуальным.

От жесткого касания розги, девочка вздрогнула и непроизвольно сыграла телом, дернувшись, почему-то, в сторону источника боли - в твою сторону. Пытаясь перетерпеть острую боль, Нютка издала судорожный вздох-стон, в котором ты услышала некоторое подобие всхлипа. В голове даже мелькнула мысль, не сработала ли затянувшаяся пауза против интересов твоей подопечной. Не расклеилась ли девчонка, не готова ли уже сломаться.

Но все-таки, ты не стала смягчать следующий хлест. Просто опять выждала немного, пока Нютка чуть расслабит свое тело… И снова атаковала прутом ее уже порядком разукрашенные округлости, каждый раз отсчитывая про себя удары: «Один… Два… Три…». Каждым своим взмахом добиваясь все более громкой и отчетливой реакции своей подопечной – но, не доводя ее при этом до крика. А дальше, у тебя…

Нет, у вас. У вас обеих.

Короче, в этом вашем экспрессивном общении нарисовалась пауза. Чисто техническая, но объективно необходимая. Поскольку у твоего рабочего инструмента разом отлетело как бы и не полфута его оставшейся длины.

Все-таки, розги предмет одноразовый. И у твоего прута рабочая биография, можно сказать, подошла к концу.

Нет, можно было еще поиграть с дистанцией. Выдвинуть из ладони комлевую - хватовую, держательную - часть розги чуточку вперед… Но зачем это делать? Если подвернулся такой чудный случай - возможность полностью заменить сей болевой аксессуар?

Само собой, разлохмаченный прут был отброшен на пол – в стиле, куда подальше. Ну, а ты, направившись к кадушке, чтобы выбрать ему замену, предоставила своей подопечной прекрасную возможность прийти в себя, собраться с мыслями, с нервами, взять себя в руки… Ну и всякое такое.

А что? Перерыв есть перерыв. Очень даже вовремя! 

Конечно же, ты не торопилась. Надеясь на то, что неожиданная пауза пойдет девчонке только на пользу. Опять-таки, упрекнуть тебя в том, что ты была с нею, так сказать, недостаточно сурова… В общем, уже никак не получится. Израсходованный прут явный свидетель твоих усилий по розгоприложению.

Вернувшись, так сказать, в полном и обновленном вооружении, ты снова исполнила все эти твои подготовительные церемонии – по подбору дистанции и наблюдению за своей жертвой. Ты снова определила момент, когда девочка смогла, наконец, чуточку избавиться от рефлекторного напряжения тела. После чего… продолжила.

Очередной взмах-хлест – так сказать, начало второй половины второй полудюжины. И снова реакция девочки в виде стона, достаточно громкого. 

След от прикосновения лозы в этот раз вышел несколько ярче предыдущих, поскольку удар пришелся по уже пострадавшему, отхлестанному пространству, ближе к верхней части ягодиц. Так сказать, красное по красному, только на несколько оттенков ярче. Наверняка, очень чувствительно, но…

Так уж получилось.

Короче, никаких поводов, ко всякого рода сожалениям или извинениям, за излишнюю суровость, ты не видела.  Имело смысл просто сыграть коду этой странной посеканции. Сурово, но аккуратно.

Визуально примерившись, ты выполнила еще один хлест… Предпоследний.

Неудачно. Хотелось сыграть по белому. В смысле, расположить очередную красную полосу по нижней части ягодиц – там, где было еще… чисто. Розга попала чуточку ниже, чем ты целилась. Как раз по тому самому месту, где округлости переходят в линию бедер. Нютка буквально встрепенулась, зашипела, как разъяренная кошка, взбрыкнула ножками. Но при этом она все-таки удержалась на скамейке, даже не вскрикнула.

Жалко…

В смысле, жаль, что неловко так вышло. Так неточно и слишком жестко… для первого раза.

Пришлось сделать еще одну небольшую паузу, перед самым финалом. Дополнив ее несколькими фразами. Разумеется, не вслух.

«Терпи… Пожалуйста, терпи. Я люблю тебя!»

Секунда-две-три на размышление и осмысление, для адресата этого мысленного послания. И сразу же завершающий хлест. Крепко, в стиле, куда придется.

Вышло достаточно больно. След от удара пришелся на самую верхнюю часть отстеганного. Посередине, почти как в первый раз, только теперь эдаким финальным росчерком, чуть наискось. Нютка в ответ часто задышала, потом резко втянула в себя воздух и буквально закаменела, замерев всем телом, на несколько секунд – то ли преодолевая жгучую боль, то ли… впитывая ее напоследок. И только потом медленно выдохнула.

Она так и не вскрикнула, по-настоящему. Ни разу.

- Браво…

Кажется, ты произнесла это вслух. Негромко, но искренне. Ответом был негромкий всхлип снизу. Потом еще один. И еще…

Да уж… Чувствительно вышло. И по ходу всего этого болевого спектакля. И особенно в самом его конце.

На этом все. Больше никаких болевых экзерсисов не предполагается. Как минимум, на сегодня. Просто…

Обещанная порция выдана. Время утешать. Отбросить прут к тому самому, первому. Пускай и разлохматился он лишь только чуть-чуть - самую малость, на кончике – а все равно, предмет одноразовый.

Пройти обратно, к той стороне, с которой, так сказать, начинали. Опуститься там, на колени, ближе к изголовью. Наклониться, нагнуться к левому ушку девочки, которая вовсе не торопилась подниматься. Коснуться его губами – коротко, с осторожностью. И прошептать одно лишь слово:
- Прости…

После чего…

Ощутить странную светлую волну, изнутри себя. Понять, насколько было тебе приятно исполнять ее странную просьбу. Почувствовать, что без этого финального жеста-действия, весь спектакль, сыгранный вами на двоих, остался бы...

Неполным…

Незавершенным...

Несовершенным…

А вот теперь самое то. Тончайшее, изысканное, удивительное наслаждение всей этой болевой интермедией - понимание, прочувствование сути этого странного действа - захлестывает тебя изнутри. Ты чувствуешь истинное отношение к тебе твоей подопечной в ее ответе – не словами, а тем самым светом.

Тебя не прощают – не за что. Тебя благодарят.

Странно?

Наверное. Но главное то, что все, тобою совершенное, вовсе не числят, как унижение или некую обиду. Ты сделала для нее то, что ей было нужно. Зачем это ей – другой вопрос.

Ну и, разумеется, отдельный вопрос о тебе. Почему это было тебе так приятно… И еще, как эта девчонка умудрилась докопаться до того крючка, за который она сумела подцепить, а после вытянуть из глубины твоих воспоминаний это странное нечто - потаенное и темное, от которого, собственно, и производно то удовольствие, которое ты получаешь от происходящего. Во всяком случае, изрядная его часть…

А дальше…

Нютка снова всхлипнула. Не факт, что обязательно и непременно в ответ на эти твои размышления. Может быть, в этом была ее реакция на то, что все уже закончилось. Облегчение от того, что непосредственно болевая часть вашего с нею общения уже осталась позади.

А может быть, она просто напрашивалась на то, чтобы ее приласкали. Вполне себе вариант. Очень даже позитивный и в целом приемлемый для обеих.

Для вас.

Почему бы и нет? Кто запретит тебе дополнить словесные извинения тактильными… вот прямо сейчас?

Ты кладешь свою правую руку на спину девочки, которая, похоже, впервые за много месяцев получила возможность поплакать… И снова под твоим чутким руководством, правда, по другому поводу. Но это как раз не принципиально. Слезная терапия неплохое средство для восстановления душевного спокойствия у ребенка двенадцати лет от роду. Даже если этот ребенок считает, что детство его закончилось.

Несколько поглаживаний по ее плечам. Потом короткое поглаживание от шеи к лопаткам и далее… в направлении поясницы. Там рука твоя, естественным образом, натыкается на преграду матерчатого свойства. Та самая одежда, задранная девочке на спину несколько ранее, теперь тебе мешает. Тогда ты перескакиваешь этот барьер своими пальцами и…

Нет, не хлопаешь, не шлепком… Просто кладешь ладонь туда, на красное, отстеганное – на пострадавшую честь тела ея. И еще…

Ты сыграла пальцами там, по красным припухшим полоскам. Тебе так захотелось. Вернее, этого возжелала та самая странная часть тебя, которая, будучи укрощенной, обставленной частоколом запретов, была явлена тебе во всей своей жутковатой красе. А самое забавное, что извлекла ее, из-за всех загородок морали и прочего, та самая жертва, которая пострадала от всех ее специфических проявлений.

Да уж… Спровоцировала, отманипулировала и огребла. В смысле, хотела – получила. А вот теперь…

Теперь та самая темная сторона твоей сути, изголодавшаяся по впечатлениям, оценивает масштабы и специфику результатов, которых она достигла, по итогам этой своей вылазки. И собственно ее реакцию на то, чего она сумела добиться, по ходу этой атаки, можно выразить словами: «Сладко… Но мало!»

И что любопытно… Такое ее отношение – нет, твое, твое! – теперь не кажется тебе чем-то недопустимым.

- Руку, - прозвучало внезапно.

- Что?

Ты сразу же отдернула руку от настеганного места. И мгновенное чувство стыда переполняет тебя, заливает твои щеки пунцовым оттенком.

Однако есть в этом нюанс. Весьма пикантный. Ты устыдилась сейчас вовсе не того, что как бы позволила себе лишнее. Твоя темная суть отреагировала на расставание с высеченной кожей острым приступом тактильных ощущений-воспоминаний. На подушечках твоих пальцев буквально застыло это ощущение чуть припухлой и… то ли бархатистой, то ли чуточку шершавой осадненной кожи.

Нет, ты вовсе не стеснялась того, что получила некое изысканное удовольствие. Скорее, это было чувство стыда особого рода. За то, что тебе не стыдно наслаждаться всем этим.

Как-то так.

Разумеется, Нютка сразу же ощутила это твое внезапное смятение. Кажется, оно пошло ей на пользу. Во всяком случае, это отвлекло девчонку от собственных ее рыдательных переживаний. Все-таки, лабильность психики этого ребенка, это нечто! Мгновенно переключилась. И главное, заметь, в твоих интересах!

- Не эту, другую! – потребовала она. – А правую… Пожалуйста, верни на родину!

- Э-э-э…

Ты не нашлась, как тебе внятно ответить словами, на такое наглое и бесцеремонное распоряжение – от подчиненной стороны! Поэтому ты отреагировала действием-движением, исполнив повеленное. В результате, правая твоя ладонь вернулась обратно – в смысле, туда, где была до этого. То есть, на красное и припухлое отполосованное пространство задних-мягких частей тела твоей жертвы. А левой ты оперлась на деревянную плоскость, прямо перед ее, жертвы, лицом – тыльной стороной ладони кверху, пальцами вперед. Так, что твоя длань-шуйца оказалась в досягаемости для губ возлежащей персоны. Чем, собственно, она и воспользовалась. Коснулась запястья, потом сдвинулась чуточку вправо и одарила поцелуями каждый палец в отдельности.

Это было безумно приятно и настолько трогательно, что ты даже захотела чуточку умерить накал таких… нежностей.

- Если хочешь отблагодарить меня за наказание, то… В общем, это другая рука, - напомнила ты.

Ответ прозвучал весьма своеобразно. Короткие фразы чередовались со звуками поцелуев. Демонстративно.

- Я знаю… (Чмок!) Какая это рука… (Чмок!) Я помню ее… (Чмок!) А еще… Я злюсь на нее… (Чмок!) Немного… И еще я завидую ей… (Чмок!) Сильно завидую! (Чмок! Чмок! Чмок!)

- Какая мешанина… высоких чувств! – ты отвечаешь не только словами, но еще и улыбкой – которую она, твоя девочка, не видит сейчас, но чувствует! – Интересно, с чего такое… многообразие?

Задав этот вопрос, ты тоже позволила себе кое-что тактильно приятное. С правой руки. Нютка усмехнулась – в свою очередь! В этот раз, с явным удовольствием, а вовсе не с грустью. Это вполне можно было бы числить знаком одобрения самого твоего действия. Ну и вопроса тоже.

Впрочем, устно тебе ответить она тоже соизволила.

- Твоя левая рука, - сказала Нютка, - два года прикрывала меня… мою задницу, - зачем-то поправилась она в сторону грубости – вполне себе откровенной! – Прикрывала меня от всякого… болевого. Да, теперь я знаю, каково это могло быть в реальности. Спасибо тебе большое! – добавила она в свои приторные речи очередную порцию иронии.

- Понятно, - ты кивнула в знак понимания. И все же уточнила:
- А насчет остального? Злость, зависть…

- Все просто!

Нютка, наконец-то, повернула лицо в твою сторону и даже умудрилась тебе подмигнуть, глядя искоса, налево и назад.

- Я злюсь на нее за то, что она… лишила меня всего этого. Завидую я ей по тому же поводу. Она получила все, что было предназначено тобою… для меня!

- Нютка, милая… Это же больно!

Произнося эти слова, ты позволила себе аккуратно провести подушечками пальцев по тем самым красным полоскам, которые молчаливо свидетельствовали о том, что слово «больно» не выдумка. И даже не преувеличение. Ты надеялась на то, что приятно от этого не только тебе.

Ты не ошиблась. В ответ, Нютка снова поцеловала тыльную сторону твоей левой ладони. А после прикоснулась к расцелованному месту правой своей щекой, вернув тебе визуальное свое внимание.

- Это от тебя, - тихо сказала она. - Это главное.

- Да, конечно…

Ты произносишь эти два слова сдержанно, аккуратно… Просто потому, что одна мысль – весьма неожиданная и очень неприятная! – успевает промелькнуть у тебя в голове.

Несвоевременно.

Реакция девочки не заставила себя долго ждать. Нютка буквально подпрыгнула на скамейке - но при этом с нее не соскочила. Осталась коленями на той же деревянной плоскости, просто оказалась теперь на коленях, возвышаясь над тобой. И немедленно возложила руки тебе на плечи, как бы взяв этим своим жестом тебя под защиту.

- Не смей так о себе думать! – выдавила она из себя с раздражением – едва ли не с яростью в голосе! – Никакая ты не преступница! Ты сделала то, что должна была… То, что было необходимо… для нас! В этом не было… Нет ничего дурного! Слышишь?!

Крайнее слово прозвучало на всхлипе. Кажется, твоя случайная мыслишка ее задела очень сильно. Ну и что теперь делать?

Все очень просто.

Руки в стороны. Потом к плечам. Подхватить своими пальцами ладони этой сумасшедшей девчонки. И сразу же подняться на ноги, не снимая, не сбрасывая эти ладони со своих плеч резко. Просто давая им соскользнуть по твоей груди, так, чтобы это не выглядело как отказ - ни в коем случае! Удерживая ее ладони в своих руках, меняя диспозицию между вами. Возвышаясь и поднимаясь, переходя на главенствующую роль, физически и морально.

Вот ты смотришь теперь ей в глаза, сверху вниз. Твои пальцы скользят по рукам твоей подопечной и ложатся ей на плечи. Сейчас именно ты выражаешь ей свое покровительство, и девочка это принимает. Она не просто готова, она желает этого, непременно от тебя. И это успокаивает вас. Взаимно.

- Перестань, - произносишь ты. – Перестань и успокойся. Я имела в виду нашу с тобой ситуацию – так, как она выглядит… объективно. Как есть. Но я точно знаю, что ты меня не предашь. Поэтому… Давай присядем рядом, вместе. Нам есть о чем поговорить.

Нютка немедленно кивает тебе в ответ на это предложение и меняет свое коленопреклоненное положение на более естественное. Ты снимаешь руки с ее плеч. Она поднимается на ноги, оказываясь рядом со скамейкой. Тогда ты снова берешь ее ладони в свои, и присаживаешься на освободившееся местечко. Даже не предлагая подопечной присоединиться, просто притягивая ее к себе, заставляя ее усесться рядом с тобою, слева.

Пристраиваясь на деревянную плоскость, Нютка заерзала своей пятой точкой. Кротко-коротко взглянула на тебя и засмущалась, потупила очи долу. Погладив ладони девочки своими пальцами, ты вернула себе ее внимание.

- Очень больно?

Твой вопрос прозвучал искренним сочувствием. В ответ, Нютка нервно дернулась и отчаянно замотала головой. А после…

Освободила свои руки - буквально сбросила твои ладони! И сразу же обхватила тебя, прижалась лицом своим где-то между плечом твоим и шеей. Ткнулась губами раз, другой, третий… И прошептала:
- Спасибо!

Разумеется, можно было просто принять эту ласку с ее стороны и не продолжать выяснение отношений. Но ты выбрала другой вариант. Обняла встречно, в обхват и шепнула тихо и сверху, два только слова.

- За что?

Нютка сразу же почувствовала все серьезность этого вопроса. Отстранилась, даже чуть отодвинулась от тебя, своей Старшей, сама взяла тебя за руки, задав тем самым необходимую ей доверительную дистанцию и тактильную составляющую дальнейшей беседы.

- Ты меня высекла, - просто ответила она.

С таким выражением лица, будто сказанное хоть что-то прояснило. 

Естественно, ты воспользовалась этой неопределенностью.

- Какое же слово главное в этой твоей фразе? – осведомилась ты принципиально насмешливым тоном. – Слово «меня», означающее некий болевой эксклюзив, который получила от меня именно ты… и никто другой? А слово «высекла», как я понимаю, означает степень и специфику этого болевого эксклюзива… Прекрасно дополняющего прочий набор из спартанской жизни, который ты сама себе организовала, устроила… и теперь гордишься всем этим! Вот только…

Ты встряхнула руки своей подопечной, тем самым, символически встряхивая ее отношение к происходящему - в то же самое время, вызывая девочку на откровенность. Полную, до конца – именно с ее стороны.

Хотя бы для того, чтобы уравновесить ситуацию, когда другая сторона – в смысле, ты! – всю дорогу, находится перед нею открытая, снаружи и изнутри, буквально как на ладони.

- Ты никогда не слышала, что самоуничижение паче гордыни?

Этот вопрос прозвучал в твоих устах с некоторой утонченной иронией.

Девочка оценила твою фразу и смущенно улыбнулась.

- Главное слово, это ты, - ответила она. – Я получила все это… от тебя.

- Интересно…

Ты постаралась придать своему лицу выражение некоторого скептицизма. После чего, продолжила свое ироническое наступление.

- Нютка, а почему ты не попросила своих родителей? Ну, чтобы они устроили тебе нечто в этом же стиле? Разве они бы тебе в этом отказали?

Адресат твоих слов как-то тяжело вздохнула, на мгновение снова опустила свои глаза, а после, решилась и вернула тебе свой взгляд. Решительный и откровенный.

- Ты ведь уже поняла, кто я?

Вопрос прозвучал как утверждение, поскольку толковать ваше с нею безмолвное общение, по ходу этого спектакля, как-то иначе было просто невозможно. Так что, в ответ ты не стала тратить слов. Попросту кивнула.

- Ты представляешь, чем отличаются такие, как я, от обычных… нормальных людей?

Задавая тебе этот вопрос, девочка запнулась, можно сказать, споткнулась на слове «нормальных», четко выразив личное понимание собственной своей… неоднозначности.

Не слишком позитивное.

- Ну… В общем и целом… да.

Произнеся эту фразу, ты живо припомнила свой личный опыт общения с эмпатом и ментатом – то бишь, с собственным своим губернским начальником в области культуры и его неподражаемой помощницей! Наверняка, эти воспоминания не остались незамеченными для юной твоей собеседницы – коллеги, так сказать, по вербальному и ментальному общению. Но это уже принципиального значения не имело, учитывая тот несомненный факт, что тебя уже, наверняка, читали, как открытую книгу. Причем, если не пару лет подряд, то уже несколько месяцев, как минимум!

В этот раз Нютка не стала афишировать факт, а уж тем более, степень проникновения в твой внутренний мир. Просто как бы приняла сказанное за выражение настоящего твоего мнения. Во всяком случае, сделала вид, будто на этот раз в твоих мыслях она вовсе даже не копалась. И это было тактично и… тактически грамотно, как ни крути!

- Тогда… Ты понимаешь, что я мыслю и ощущаю этот мир несколько иначе, - произнесла она.

Ты снова кивнула головой, соглашаясь с ее мнением, своим молчанием предоставляя девочке возможность продолжить разговор, в точности по ее усмотрению.

Нютка вздохнула.

- У тебя на языке вертится не одна дюжина вопросов, - заметила она. – Озвучь их, и я… попробую что-то тебе объяснить.

- Вопрос первый и главный. Как ты смогла уклониться от специального обучения и… от воспитания вне семьи?

Нютка усмехнулась.

- Вопросы о том, когда именно я узнала о том, что я «не такая, как все»… В курсе ли родители… И прочие подобные мелочи… В общем, все это ты оставила в стороне, - сделала она логичный и, в общем-то, правильный вывод. – И ты, разумеется, выбрала целью своего интереса самое главное… и самое неудобное.

Голос девочки звучал упреком. Однако ты и в этот раз не стала реагировать словесно. Просто кивнула, опять-таки соглашаясь с ее мнением и… Не оставляя своей подопечной иного выбора, кроме как быть достаточно откровенной.

Впрочем, Нютку это вполне устраивало. Она слишком долго и слишком многое хранила в себе, чтобы придираться к твоей манере общения.

Ты готова была ее выслушать. А это для нее было уже кое-что!

- Начну с незаданного, - произнесла Нютка, начиная, тем самым, обещанные с ее стороны объяснения. – Я не помню, когда я осознала себя именно такой. Мне кажется, будто я ощущала это всегда – со дня моего рождения, если не раньше! Но у меня хватало ума не болтать о моих талантиках. Тем более, что проявляются они у меня то так, то эдак, то как-то по другому и с переподвыподвертом… А то и вовсе никак. В общем, непредсказуемо.

- Ты совсем не доверяешь своим родителям?

Этот вопрос не звучал каким-то упреком. Ты просто хотела уточнить.

- Я слишком дорожу матушкой и батюшкой… чтобы рассказывать им о себе всю правду.

Вот это Нютка высказала вполне себе искренним тоном. И ее можно было понять.

Впрочем, имело смысл уточнить еще очень многое. Для понимания общей картины и ситуации, более чем… неоднозначной. И для нее, и для тебя. По этой причине, ты продолжила свои расспросы в прежнем направлении - наверняка, весьма неприятном, именно для твоей подопечной. Но куда теперь деваться… вам обеим.

- Разве родители… Разве батюшка и матушка твои не сохранили бы твою тайну? – вопрошаешь ты. – Разве не пожелали бы они тебя спасти? Они – ну, так, к примеру! – могли бы вывезти тебя за границу. Я знаю, у твоего отца есть заказы за рубежом. Он мог сосредоточиться именно на них. И просто поселиться где-нибудь в Австрии… Или даже в Лихтенштейне. В общем, где-нибудь там, в центре Европы, чтобы везде успевать. Вы бы жили там с мамой. И никто бы ничего не узнал. Ведь можно было так сделать?

Девочка пожала плечами. Но ты не унималась и продолжала вызывать ее на откровенность. И словом и интонацией – все более настойчиво.

- Нютка! – сказала ты. – Почему же ты им все-таки не открылась?

Адресат твоих вопросов снова тяжело вздохнула.

- Конечно же, этот вариант я обдумывала, причем много раз, - призналась она. – Мои батюшка и матушка… Разумеется, между лояльностью Имперским властям и возможностью быть со мною, они выберут меня. Конечно, если бы я раскрыла им свою тайну, они бы ее сохранили, даже безо всяких торжественных клятв и обещаний! Но зачем? Зачем повышать вероятность моего разоблачения ровно в три раза? Зачем умножать на три общее количество глюков, психозов и всяческой нервотрепки? Зачем вообще нервировать двоих взрослых людей, если это мне ничем не поможет… и даже ни на секунду, ни на миг меня не успокоит? Какой в этом смысл?

- А какой смысл посвящать меня в твою тайну? – огласила ты свой ключевой вопрос. И сразу, сама же на него и ответила:
- Нютка… Ты просто дошла до предела. И больше не могла держать в себе такую тяжесть. Кто-то должен был разделить ее с тобою.

Девочка отреагировала на твою догадку молчаливым кивком головы. И взглядом, который невозможно было толковать иначе, как приглашение продолжать.

- Почему именно я? – в твоем вопросе звучал неподдельный интерес. – Нютка, ты сказала, что слишком дорожишь своими родителями. И по этой причине не хочешь говорить им о своих проблемах. А я… Неужели вовсе тебе не дорога?

В принципе это был удар. В то место психики твоей подопечной, которое казалось совершенно незащищенным.

Ты была готова увидеть ее обиженное личико, слезы… Была готова даже унимать ее истерику…

Вышло иначе. Нютка потянула к лицу твои руки и коснулась их губами, с тыльной стороны каждой из них. Потом она на мгновение прижала их расцелованным к своим щекам, и вернула в нижнюю позицию – но при этом не отпустила. Вернула тебе свой взгляд, обозначив глазами некоторый упрек в твой адрес. И внезапно сменила тему.

- Ты спрашивала, как мне удалось избежать отправки в специальный интернат для таких вот… существ, как я, - Нютка перешла на тон, в котором смешались отголосок прежней ее манеры и некая малая толика иронии. – Так вот, я честно скажу тебе, это было до смешного просто. Вся система поиска ментатов у них рассчитана на то, что жертва сама побежит к ним в руки! Целенаправленно, совершенно добровольно и даже с удовольствием! Вокруг работы ментатов выстроили такой романтический флер, накрутили таинственности и все такое прочее. В итоге, они устроили все так соблазнительно и интересно, что всякие романтически настроенные натуры пытаются изыскать у себя хоть какие-то ничтожные признаки склонностей к вещам подобного рода… Ну, чтобы примазаться к mysterial*, miracle** и прочему такому… волшебному, расчудесному и таинственному. В общем, все их тесты настроены так, чтобы отсеять любого персонажа с сомнительными способностями и… откровенно говоря, совершенно излишним самомнением! Не дать ему пройти в число, так сказать, избранных! Авторам этой системы отбора претендентов и в голову не могло прийти, будто кто-то пожелает всеми правдами и неправдами спрятать себя, свою истинную суть. Что кто-то, напротив, попытается любыми способами уклониться, и от призыва в эту занятную касту… И от сомнительной чести обучения в их бла-ародном заведении!

Ирония, которой Нютка выделила слово «благородном», была более чем откровенной, на грани издевки. И это означало…

Первое и главное. Девочка закрылась – на сегодня, на сейчас, на эту самую минуту и… неизвестно, на какое еще конкретное время, в его протяженности по направлению вперед.

Она хотела… Очень хотела поведать тебе какую-то тонкость, какой-то нюанс своей ситуации – более, чем странной! И… передумала. Испугалась, постеснялась, решила подождать-посмотреть… Причины ее внезапного отступления, теперь уже никакого значения не имеют. Принимаем, как факт.

Где-то ты допустила ошибку. Где-то пережала, где-то недожала… В общем, накосячила. В результате, некая значимая тонкость ее ощущения, состояния, понимания и чего-то там еще останутся недосказанными – как минимум, сегодня.

Это пока что так. Как все сложится у вас дальше – покажет время. На чьей оно стороне - это вопрос.

Второе. Ведущей в этой ситуации остается твоя подопечная. Любые твои претензии на какое-то главенство, идут, как говорится, лесом, полем, огородами. В общем, стороной-сторонушкой и без разговоров.

Лишних.

Разумеется, твои мысли не остались без реакции со стороны объекта твоего внимания. Ответ был… Мягко говоря, неоднозначным. Нютка на мгновение прикрыла свои глаза и отрицательно мотнула головой. Вовсе не уточняя при этом, к какой конкретной части твоих размышлизмов относилось это ее молчаливое отрицание. А дальше девчонка, как ни в чем не бывало, продолжила свои рассуждения об уклонении, избегании и прочем.

- Так вот, - сказала она, все так же откровенно и уверенно. - Содержание тестов было, в общем и целом, понятно. Сориентироваться в каждом конкретном задании, на предмет минимизации «магической» составляющей моей скромной личности, было уже делом техники. В общем, все обошлось… И в другой раз тоже. Как-то так!

- Да уж… - только и нашлась ты, что сказать. – Находчивость и соображалка, это твое все. Вот только…

Ты позволила себе короткую паузу и наткнулась на взгляд своей подопечной, требовавший: «Озвучь!»

Что ты и сделала.

- Вернемся к вопросу о личностях и их роли, - голос твой снова звучал иронией. – А все-таки, почему я? Не батюшка твой… И даже не матушка, а я?

Нютка опять вздохнула.

- Ты знаешь, что я ментат, - ответила она. – Я чувствую людей. Не всех и не всегда одинаково точно, не преувеличивай! Но тех, кто мне близок, я могу читать, вот так, изнутри. Батюшка и матушка… Они нечто подобное, в отношении меня, не способны представить себе даже в страшном сне! Для них это в принципе невозможно! Хотя… От них бы я такое стерпела. Однако…

Она сделала выразительную паузу – которую, при этом, дополнила серьезным взглядом. А потом продолжила.

- Если бы кто-то пожелал меня высечь… - голос ее прервался на мгновение, а потом зазвучал раздражением, едва ли не гневом. – Кто-то другой, не они… Не важно, за дело или же просто, чтобы поиздеваться, чтобы унизить меня… Я бы дралась с ним насмерть. Я знаю, как ударить такое человекообразное, чтобы оно отправилось к чертям на сковородку! Знаю… хотя бы в теории.

- Однако…

Ты огорченно покачала головой. А после…

Высвободила свои руки, встала со скамейки, развернулась, отступила на шаг и медленно опустилась на колени перед своей подопечной, позволившей себе сейчас такие вот… откровения. Оказавшись с нею рядом, на этот раз лицом к лицу.

- Я такое человекообразное, - прозвучали твои слова. – Ударь меня. Проверь свою теорию практикой.

Ты сказала и…

Прикрыла глаза, ожидая ее реакции.

Провокация сработала. Нютка судорожно вздохнула – почти всхлипнула. И прижала, притянула тебя к себе за плечи. 

- Ты… другое дело, - прозвучал ее шепот, на ушко и чуточку сверху. - Тебе можно. Нужно. Я хочу… Слышишь? Хочу, чтобы ты делала это со мною. Пожалуйста, не сердись.

Тогда ты позволила себе открыть глаза и мягко от нее отстраниться. Снова возложила ладони свои на плечи этого странного ребенка – жестом властным и покровительственным.

- Пообещай мне, - голос твой звучал усталостью, - что ты не будешь пытаться кого-то убить – специально и преднамеренно. Даже защищая свою честь… Попробуй обойтись без таких крайностей. Обещай мне это.

Нет, ты не приказала ей. И даже не потребовала. Просто попросила.

- Тогда ты… примешь власть надо мной?

Голос девочки звучал надеждой. Ты не могла ее обмануть.

Она действительно, хотела, чтобы ты получила над нею Власть. Но особую. Не власть силы и боли. Власть любви.

- Приму, - коротко сказала ты, соглашаясь в этот раз с ее требованием.

- Тогда… Обещаю!

Произнеся это, Нютка сдержанно усмехнулась.

- Поднимись, моя смиренная властительница, - провозгласила она с улыбкой. - Не подобает тебе стоять, в такой вот позе, перед той, кого ты принимаешь под свою руку… И не только под руку!

Ну что с ней поделать, с этой шальной девчонкой? Воистину непредсказуемой, в словах своих, делах и мыслях?

Разумеется, ты поднялась на ноги – в очередной раз, возвысившись над своей подопечной. Поклонилась ей, протянула руки и, когда девчонка вложила в твои ладони свои пальчики, подхватила, притянула ее к себе. Обняла, прижала и… шепнула ей сверху и на ушко. В свою очередь.

- Спасибо! – произнесла ты в ответ на ее слова и движения. – Я попробую тебя не разочаровать!

- Да уж, пожалуйста, не разочаруй! – слышишь ты в ответ от нее шепот снизу.

Шепот, завершающий ваше сегодняшнее испытание.

А после этого…

Она добавляет кое-что, для самого итога. Играя коду всему этому раунду своей успешной манипуляции.

- Спасибо! Ты лучшая! Я тебя люблю!

И все бы было здорово, во всех этих нежностях, любезностях и прочем, весьма приятном. Если бы не то, что случилось на следующий день. Не только и не столько между вами двоими. Скорее, с вашим участием, обоюдным, но проявившимся… очень по-разному.

Ожидала ли ты чего-то в этом роде? Конечно же, нет. Но тебя на эту тему никто ни о чем не оповестил. Никто и не подумал поинтересоваться твоим мнением по столь животрепещущему вопросу.

Так получилось.

Наверное, это было к лучшему?

Скорее всего.

Однако…

Честное слово, лучше все-таки обходиться без таких вот… приключений!


 


*Таинственному – англ.

**Чудесному – англ.