More Barkas роман для взрослых 18

                (Имена вымышлены, совпадения случайны.)

          Отпуск для Елены в августе 2016 года оказался суетным, деловым и вместе с тем возбуждающе-волнующим. Продажа старой квартиры в центре, покупка новой, банки, бумаги, ипотека — позади два года напряжённой борьбы за Великую цель. Теперь можно расслабиться, взять небольшой перерыв.
          Лена откинула волосы назад, нетерпеливо повела плечами, задумавшись о том, всё ли сделала, ничего ли не упустила в организации завтрашнего вечера. Ей предстоял экзамен: повести маму в ресторан. Такова была незыблемая традиция последних лет: летний отпуск должен быть проведён с мамой — если не на пляже за рубежом, то его начало — обязательно в дорогом ресторане Екатеринбурга.
          Раиса Васильевна Сафина любила красиво одеваться, выходить в свет, вкусно поесть, петь под шансон. Обе её дочери должны были повсюду сопровождать её — то вдвоём, то по очереди.
          Мама радовалась как ребёнок любой возможности выйти из дома, сменить обстановку кухни, где она проводила большую часть времени, готовя для семейства бесконечные вкусности. В кафе и ресторанах ей нравилась атмосфера праздника, лёгкой эйфории. Здесь роли изменены: ты — не домохозяйка, которая варит, подаёт, убирает; здесь ты — красивая женщина, за тобой ухаживают, тобой восхищаются. Дочка не могла отказать мамочке в столь малой прихоти да и сама была не прочь покрасоваться.
          Наступил необыкновенный день — 11 августа, хотя ничего не предвещало его непохожести на другие дни. Елена долго не раздумывала над нарядом. Вот она, её обновка — бело-чёрное платье. Скромный треугольный вырез, длина по коленкам, облегает точёную фигурку так, как и должно. Строго, стильно, гармонично в сочетании с белокурой копной вьющихся волос до плеч. Минимум косметики. И так хороша! Внешностью, равно как и вкусом, бог не обделил Елену. Всё лучшее взяла от родителей. Большие зелёно-жёлто-карие глаза, высокий лоб, греческий нос с горбинкой, кудри — от отца; характер, поведение, надменное холодное выражение лица по контрасту с мягким, нежным, тихим голосом — от матери. Она знала себе цену, и люди, окружающие её, — тоже. Красивая, умная, образованная, спокойная, выдержанная, молчаливая, гордая.
          Прекрасная мать для единственного двадцатитрёхлетнего сына, хорошая жена для простоватого для неё мужа Игоря, заботливая дочь. Много лет проработала в библиотеке, прошла путь от библиотекаря на выдаче книг в общем зале до небольшого начальника — заведующей отделом художественной литературы на служебном абонементе. Любимым неизменным занятием Елены, как и её мамы, было чтение. Она была довольна, что хобби с детства помогло определиться с выбором профессии безошибочно. Так ей казалось. Как и то, что выйти замуж за хорошего парня-работягу с золотыми руками — тоже разумно, верно, без сомнений. Жизнь установилась, направилась в русло, отведённое её упорными усилиями. Муж не спорил, шёл за ней след в след, не отставал. Всё сложилось как надо.
          — Ведь так? — с сомнением спрашивала своё отражение в зеркале красавица, немного задержавшись перед выходом к такси.
          Приехали в центр.
          Светлана — администратор, знавшая Елену и маму с давних лет, — сама вышла с улыбкой проводить их к отдельной кабинке. Вот чем нравилось это кафе женщинам: восхитительная восточная кухня, огромный зал с общими столами и отдельными уютными кабинками, разнообразная музыка. Приличная публика. Уровень ресторана — что нужно непростым капризным посетительницам.
          Время было раннее для обычного летнего четверга: восемь часов вечера. Публика ещё не собралась, но для них сей факт не имел значения. Стол уже был заставлен холодными закусками.
          — Светочка, нам самого дорогого и холодного шампанского, горячее — позже, — обаятельно попросила Елена.
          Мама улыбалась, и девушка ещё раз похвалила себя мысленно за то, привезла её сюда. Музыканты только вышли к микрофонам, разминались, распевались, а Лена уже решительно подошла к ним с бумажной купюрой:
          — Песню «Букет» Барыкина для моей любимой мамочки — пять раз!
          Молодой человек кивнул, ничуть не показав удивления необычным заказом.
          Что поделать? Эта старая песня восьмидесятых для Раисы Васильевны стала гимном, приветом из прошлого, из далёкой татарской деревни Караболка, где в полях дарил ей цветы другой. Не тот, в кого она влюбилась со школьной скамьи. Не тот, с кем по ошибке связала свою жизнь. Дарил тот, кто нравился, кого давно потеряла, а потом жалела об этом долгие годы.
          Зазвучали знакомые аккорды, стукнулись бокалы. Дочь осторожно вывела маму на танцпол, медленно кружась в танце, тихонько подпевая музыкантам. Ей было всё равно, что подумают гости кафе, постепенно заполняющие столики. Мамочке нужно — всё остальное в данный миг неважно. Кто-то с удивлением смотрел на странную пару, кто-то улыбался. Когда закончилась композиция, зал взорвался аплодисментами.
          — Браво! Молодцы! Мама, так держать! — кричали разновозрастные люди.
Раиса Васильевна благодарно махала в ответ, опираясь на руку дочери, возвращаясь на место.
          — Спасибо тебе, моя доченька. Я так рада, что мы сейчас вместе, что ты даришь мне радость, возвращаешь в самые светлые дни! Теперь покушай горячие шашлыки и иди танцуй, не сиди со мной, со старухой. Вижу же, что егозишь, заслышав свою Лободу.
          Лена действительно не могла сдерживаться, сидеть на одном месте. Время бежало, искрилось, звало куда-то. Музыка грохотала вовсю, столики в центре зала заполнились так быстро за последние два часа, что невозможно было представить, как они ещё недавно танцевали в полупустом зале.
          На танцевальной площадке места почти не оставалось, но Елена нашла пятачок в центре, самозабвенно отдалась музыке, подпевая с танцующими: «А, может, к чёрту любовь?!»
          На столики прямо перед ней и сидевших за ними мужчин не смотрела. Зачем? Ей никто не нужен.
Лишь музыка и танцы были её страстью.
          Отметила, что вокруг полно молодых красивых девушек, почти готовых моделей, в яркой вызывающей одежде, в мини с декольте больше допустимого. «Как же вас много! Как же вам трудно найти своего мужчину!» — мелькнула мысль. Как хорошо, что ей уже не нужно никого искать.
          После Лободы заиграла весёлая песня про Геннадия, под которую подтянулись ещё люди из зала. Взгляд Лены скользнул по ним, ища выход из толкотни, и встретился со взглядом большого мужчины, стоявшего от неё через пару человек.
          Полный лысый мужчина в обычной летней цветастой рубашке, в шортах и в сланцах неуклюже топтался на месте, смотрел на неё, улыбался ей. Она вежливо-холодно выдержала взгляд, слегка улыбнувшись.
«Толстый! Одет, как будто на пляж пришёл, а не в дорогое кафе», — молниеносно пронеслось на периферии сознания.
Быстрая музыка закончилась, затянуло что-то медленное.
          — Можно вас пригласить? — Она угадала вопрос, почувствовав горячее прикосновение.
          — Почему бы нет? — Кивнула.
          Мужчина осторожно положил руки на её плечо и талию, соблюдая нужную дистанцию. Девушке понравилась его тактичность. Вблизи он показался ей великаном. Обменялись парой вежливых фраз, утонувших в грохоте музыки. По окончании танца кивнули друг другу. Кавалер довёл её до места, сел рядом за столик с молодым мужчиной, поставленный слишком близко к их кабинке.
«Странно, как я не заметила их раньше?» — заметила про себя Елена, но тут же забыла об их существовании.
          Ближе к двенадцати ночи мама сказала, что устала, и предложила вызвать такси до дома, хотя на их столике осталось много закусок, шампанское, да и Лена могла бы ещё позажигать. Слово мамы — закон, Лена послушалась. Медленно, ни на кого ни глядя, она повела мамульку через общий зал, через гул, толпу разгулявшихся. Такси уже ожидало их у входа. Усадив маму на заднее сиденье, она легко опустилась вперёд рядом с водителем, приоткрыв окно.
          Вдруг Лена увидела, что по лестнице вниз, по направлению к машине, бежит тот самый большой мужчина, которого она про себя назвала великаном.
«Неужели мы что-то забыли?» — встревожилась она.
Незнакомец приблизил лицо к окну.
          — Вы уже уезжаете? Подождите. Можно вас на минутку?
          Елена удивлённо смотрела на него. Было в его позе, в отчаянном жесте, в голосе что-то такое необычное, что она молча вышла к нему из машины.
          — Не уезжайте! Не думал, что вы так быстро уйдёте! Мы даже не познакомились! Юрий! — Он, пристально глядя на неё, ждал ответа.
          — Лена, — ответила она не раздумывая.
          — Можно номер телефона? — Он быстро продолжил напор.
          — Я вас не знаю.
          — Можно на ты. — Он усмехнулся.
          Тихо продиктовала цифры, не зная, почему слушается чужого человека.
          — Мне нужно везти маму домой, она устала, нервничает, что я разговариваю с незнакомым мужчиной, — запинаясь, еле слышно проговорила она.
          — Не волнуйся. Отвезу вас. Только мне друга надо предупредить. Его Гена зовут, и у него сегодня день рождения. Подождите, я сейчас. Только дождись, пожалуйста! — неслось уже с верхней ступеньки лестницы.
          Елена медленно открыла дверцу такси, села.
          — Что случилось? Почему мы не едем домой? — заволновалась мама.
          — Сейчас поедем, — ничего не объясняя, ответила дочь.
          Минут через пять новоявленный знакомый уже открыл дверцу такси и устроился сзади рядом с мамой, коротко поздоровавшись с ней.
          От центра до улицы Волгоградской, где жила Раиса Васильевна, ехали в полном молчании. Лена плыла по ночному городу будто во сне.
«Кто он? Почему позволила? Что подумает мама?» — вихрем проносились вопросы в её затуманенной головке.
          Такси резко затормозило у нужного подъезда.
          — Подожду тебя здесь, — заявил Юрий.
          — Да, — безропотно ответила она.
          Заведя маму в квартиру, помогла добраться ей до кровати и раздеться. Маму разморило от усталости, духоты августовской ночи.
          — Засыпай, я немного подышу свежим воздухом, — прошептала Лена.
Вышла в коридор, посмотрела на себя в большое зеркало. Быстро, боясь передумать, вышла во двор. Он стоял у двери. Машины не было поблизости.
          — Пойдём присядем на лавочку. — Он уверенно потянул девушку к детской площадке.
          Ей было удивительно слушать и выполнять просьбы малознакомого мужчины.
Грузно опустившись на слишком маленькую для него скамейку, он посадил Елену на колени боком к себе. Стал тихонько гладить её по волосам.
          — Ты очень красивая. Знаешь об этом?
          Она пожала плечами.
          — Когда мы с другом зашли в кафе, то среди десятков лиц сразу увидели твоё. В нём сочетаются святость и порочность. Я сразу попросил поставить столик ближе к твоей кабинке, — продолжил он.
          Елена очень удивилась необычной манере объяснения, но не показала виду. Ей нравился будто изменившийся от хрипотцы бархатный уверенный голос непривлекательного на первый взгляд, странного мужчины.
Взяв её правую руку в свою большую и тёплую ладонь, он задел обручальное кольцо, слишком свободно сидевшее на тоненьком пальчике, стал крутить его.
Девушка замерла, чуть напрягшись.
          — Настоящее? Вправду замужем? — с улыбкой спросил Юрий.
          — Замужем. По-настоящему. Зачем бы я носила кольцо? — не смогла сдержать изумления Елена.
          — Конечно, бывает. Многие девушки надевают кольцо, чтобы к ним не приставали, — выдал незнакомец.
          Ей стало смешно.
          — Какой смысл врать?
          — Никогда не врёшь? — спросил без улыбки.
          — Стараюсь.
          Тем временем другая рука Юры уверенно скользнула по ножке девушки, поглаживая её, как будто проверяя реакцию, тихонько продвигаясь вверх по бедру.
          Лена положила ладошку сверху, прекратив запретные движения.
          — Разве не нравится? Ты ведь любишь секс? — Шёпот в ушко.
          — Нравится. Люблю. Но сейчас не время, не место. Не знаю ничего о вас… о тебе, — поправилась она, встретившись с его глазами, глядевшими на неё с озорным мальчишеским восторгом.
          — Давай знакомиться снова. Поехали в кафе. Попьём чайку, пообщаемся. Такси ждёт за углом.
          — Не отпустил такси? Почему?
          — Как же я могу отпустить тебя? — искренне изумился новый знакомый.
          — Поехали. Не пожалеешь. Ни я, ни мой друг не обидим тебя! Потанцуем медленные танцы, поговорим. Обещаю, что не буду приставать. — Глаза Юры лучились радостью и весельем.
          — Я устала, — неуверенно ответила Лена.
          — Жаль! Тогда посидим ещё немного здесь? — грустно спросил Юра.
          — Как же такси? Водитель ждёт, деньги набегают!
          — Пусть набегают. Ради тебя мне ничего не жалко! — вновь с задором воскликнул он.
          Ещё долго они сидели на скамейке, обнявшись, болтая ни о чём и молч; о многом. Время остановилось.
          — Можно пойду? — тихо спросила Елена.
          Юра кивнул, сжал тёплую маленькую ладонь, и они медленно направились к дому.
          Остановились у двери, повернулись друг другу, не отрывая друг от друга взгляда. Великан гладил белые лёгкие локоны девушки, поднимающиеся от едва заметного ветерка.
          — Ещё раз подумай. Снова приглашаю тебя вернуться. Встретимся ли ещё? Жизнь — она такая… — опять с каким-то отчаянием, с запинками серьёзно произнёс он, вертя в руках мобильный.
Намёк на то, что дала неверный номер?
          Что-то болезненно сжалось внутри, но барышня не любила давать волю слабине.
          — Спасибо за приглашение. В другой раз. До свидания. — Пошла к двери не оглядываясь.
          — Позвоню завтра! — Её догнали последние его слова.
За окном светало, и она забылась коротким предрассветным сном.

* * *

          Пятничное утро разбудило её яркими лучами, душным воздухом комнаты. Прислушалась: тихо, мама ещё спала.
Лене некуда было сегодня торопиться, поэтому она ещё долго лежала в кровати, вспоминая пролетевший вечер, удивительное знакомство, тревожную ночь.
Она решила остаться на маминой квартире ещё на сутки, ведь мамочка будет баловать её, как в детстве. Так оно и случилось.
          Раиса Васильевна была умной, тактичной матерью, поэтому не стала задавать вопросы старшей дочери о ночном кавалере, лишь обронила:
          — Похож на служивого, на военного или на полицейского, причём в чине.
          Дочь в очередной раз изумилась маминой проницательности. Сама она не смогла бы определить профессию Юры.
          Читая взятую с собой книгу, она не могла сосредоточиться ни на одной фразе и то и дело поглядывала на экран мобильника.
          «Почему не звонит?» — точила мышиная мысль.
          «Почему не обменялись номерами? Почему не написала его номер?» — вторила другая.
          Елена маялась, тосковала, сама не зная почему.
«Зачем жду его звонка? Кто он мне такой?! Ведь даже внешне не понравился! Толстый мужик, скромно одетый, старше меня лет на десять. Ничего особенного!»
Девушка в который раз пыталась уговорить себя успокоиться — не получалось. От мамы нужно спрятать волнение, ожидание: ни к чему всё это.
Около девяти вечера Лена решила освежиться под прохладным душем, успокоиться.
          Вдруг раздался гром звонка. Незнакомый номер!
          — Алло.
          — Здесь проживает самая красивая девушка Екатеринбурга? — раздался знакомый голос.
          — Здесь. — Она улыбнулась.
          — Чем занимаешься?
          — Ничем особенным. Хотелось бы прогуляться.
          — Давай погуляем. Хочешь покататься на огромной машине с ветерком? — бодро поинтересовался Юрий.
          — На танке? — пошутила Елена, вспомнив характеристику мамы.
          — Почти в точку.
          — Когда пойдём? Сейчас? — смущаясь, спросила Лена.
          — Ещё работаю. Часа через два-три.
          — Но ведь это будет уже двенадцать ночи!
          — И что? Летняя прекрасная ночь. Разве есть какие-то причины не пойти, помимо позднего часа? — вопросом на вопрос напористо отбил он.
          — Мама не пустит так поздно.
          — Разве ты уже не большая девочка, не можешь пойти гулять без разрешения? — в свою очередь поразился новый знакомый.
          — Пока я у мамы в гостях — соблюдаю законы её дома. Таковы правила, — твёрдо произнесла девушка. — Попробую отпроситься. Если что, созвонимся, когда освободишься. Если не усну. Давно не гуляла по ночам.
          — Договорились.
          Лена по-детски радостно побежала через длинный коридор до маминой комнаты.
          — Мам, можно погулять с моим новым приятелем? — заглянув в дверь, сразу выпалила дочка, не пряча радости на лице.
          — Если уверена в нём, то иди. Ты же взрослая женщина, сама знаешь, что делаешь, — вздохнула мама.
          Лена не стала дожидаться дальнейших расспросов, быстро юркнула в ванну, приняла душ, переоделась в другой наряд; косметику решила не наносить, лишь на губки нанесла блеск; подошла к окну, прижавшись разгорячённым лицом.
Звонка всё не было. Она с лёгким разочарованием легла спать.
          В воскресенье она запланировала поход с самой близкой подругой Ларисой и их общей дочкой Лизой на озеро. Казалось, к середине августа лето вспомнило о главной миссии: ниспослало на город жару, усиливающуюся не по дням, а по часам.
Игорь не любил выезды на природу, впрочем, как и выходы в театр, кафе, на концерты и танцы, не разделяя увлечений жены. Считал, что всё это ерунда, трата свободного времени без толку: лучше лишний раз подремонтировать, построить что-нибудь.
          Единственным и неизменным увлечением для него был телевизор. Первое десятилетие брака Елена ещё пыталась бороться с примитивными, на её взгляд, представлениями мужа об отдыхе: просила, звала с собой. Потом смирилась, согласившись с мнением родных, что это не самые плохие недостатки мужчины, при том что он добрый надёжный человек, не пьющий, не гуляющий, мастер на все руки — и множество других положительных «не».
Порой накатывала тоска по иной жизни в браке, но девушка умела бороться с собственными бесплотными мечтами.
          Воскресный день прошёл быстро, легко: подружки купались, загорали, обменивались новостями. Лене необходимо было поделиться с близкой подругой впечатлениями об удивительной встрече. Лара порадовалась, сказав, что нет ничего плохого в новом знакомстве, предложила позвать Юру на пляж короткой эсэмэской: «Мы с подругой на городском пляже. Если хочешь — приезжай».
          Так и сделали. Ответ не замедлил ждать: «Здорово! Я бы с радостью, но ещё на работе. Не знаю, когда освобожусь».
Лариса прокомментировала:
          — Что за ненормированная работа до ночи и по выходным? Кем он работает?
         — Я не спрашивала, но мама предположила, что это связано со службой в качестве большого начальника, — задумчиво ответила Лена.
          — Поразительно, как вы смогли познакомиться в присутствии мамы! И ведь это не остановило его! — воскликнула Лариса.
          — Такого вряд ли что может остановить!
          Ближе к вечеру небо стремительно заволокло устрашающе-грозно-рокочущими облаками. Женщины быстро собрались, побежали к остановке. Первый удар грома раздался совсем близко; молнии бежали, догоняли испуганных отдыхающих.
В сердце Леночки в ритме бушующей стихии вспыхивала необъяснимая радость. Зонтика ни у кого, конечно, не нашлось: подружки промокли насквозь, визжали как дети.
          — К обновлению! — кричала эмоциональная Лара.
Вернувшись домой, Елена с головой погрузилась в хлопоты переезда. Муж с сыном закончили ремонт в новой квартире, вещи грузили в коробки, перевозили в свободное время.
          Ключи получены, документы оформлены.
          Лена каждый раз с волнением открывала двери в высоченном двадцатишестиэтажном комплексе, заходила теперь уже в свою квартиру, казавшуюся ей дворцом по сравнению со старым, страшным домом на улице Библиотечной. Ирония судьбы — в одинаковых названиях лениной специализации и улицы, на которой они прожили пятнадцать лет.
          Юра звонил раз в несколько дней, часто задавая одни и те же вопросы вкрадчивым голосом: «Что делаешь? Какие планы?»
Каждый раз она невольно мешкала с ответом.
          Звонки заставали её врасплох то за покупкой корма котику Тому, то за разбором вещей, мебели, то на переднем сиденье в машине мужа.
«Как я отвыкла от общения с мужчинами! Робею, как девочка! Никуда не годится, надо быть уверенной, не лепетать, не бояться говорить всё как есть», — приказывала себе Лена, но каждый раз сильнее одолевала робость.
          Муж заметил необычное поведение жены, списывал его на напряжённость переезда.
          Приближался День города. Юрий уже сказал, что очень хочет встретиться и погулять, но не знает, как будет со временем. Лена всё ещё не решалась спросить его о месте работы. «Надо будет — расскажет. Нет так нет». Она никогда не отличалась естественным для многих женщин любопытством, торопливостью в желании узнать всё о человеке.
Не надеясь на то, что Игорь поведёт её на городские гуляния или хотя бы в кафе, Елена заранее спланировала предстоящие дни.
          Лара жила на Авиационной вместе с мамой и дочкой, в нескольких остановках от новостройки Григорьевых, поэтому Елена решила погулять в пятницу с подругой, а в выходные переночевать одной на Щербакова, заняться обустройством новой квартиры.
          Массовые гуляния не особо манили в последние годы: пьянство, дебоширство, отсутствие городского транспорта — что в этом привлекательного?
Лена нервничала непонятно по каким причинам, выбирая наряд, собирая сумку в дорогу.
          Она никогда за всю свою жизнь не ночевала одна в квартире, тем более необжитой.
Вдруг позвонит Юра и предложит встретиться. «Надо быть готовой», — крася ресницы, губы, думала про себя. Тревожно, необычно, как будто новая жизнь маячила на пороге, размахивая яркими разноцветными флажками.
          Ближе к вечеру позвонила Лариса в слезах.
          — Виста умирает! — Собака по имени Виста, которой едва исполнилось двенадцать лет. — Мы сейчас поедем в ветеринарную клинику, а там уж не знаем, что и как, — отчаянно рыдала Лара.
          У Лены оборвалась струна в груди. Она не знала, чем помочь любимым людям, их общей любимице.
          Несколько часов просидела в большой комнате, нарядная, накрашенная, неподвижно глядя на пламенеющий закат, не в силах пошевелиться, отвести взгляд от окна, иначе слёзы, поступившие близко, польют градом. Виста стала для неё родной собакой, так как их с Ларисой дети, Лиза и Рома, фактически росли с ней: проводили много времени. Виста была доверчивой, верной, игривой собакой.
Так внезапно прерывается её жизнь!
Стемнело.
          Муж зашёл в большую комнату, увидел напряжённое лицо супруги, кусающие губы, предательски-мокрые дорожки слёз. Постоял, помолчал, вышел. А у Лены будто ком в горле застыл, не дав выйти объяснениям.
«Как же предсказуемо, обычно наше поведение: он не спросит — я не отвечу. Боится всего, выходящего за нормы, прячется, оставляет одну, как будто ничего его не касается. Не знает — спокоен, — разочарованно уж в какой раз подумала она. — Оборотная сторона хорошего мужа».
На кухне уже привычно весело шумел телевизор.
          Печаль, бессилие накрывали волнами. Она встала, походила кругами по комнате, плотно закрыла дверь, в десятый раз взглянув на телефон.
          — Что, если… — Взглянула на часы: двадцать три пятнадцать.
Набрав в контактах нужный номер, нерешительно замерла в ожидании. Тикали секунды, но громче их стучала кровь в висках…
          — Приве-е-ет!
          — Можешь говорить? Не отрываю от дел?
          — Пока работаю. Что с голосом, что-то случилось? — встревожился Юрий.
          — У моих друзей собака умирает. Я дома. Мне плохо! Жалко Висту. Ничего не могу изменить! Страшно, — бессвязно залепетала Лена, боясь расплакаться.
          — Ну же, девочка, успокойся! Не надо плакать. Собачку жалко, но что ты можешь сделать? Может, обойдётся?
          — Может, обойдётся. Всё равно не могу найти места, мне тревожно… А ты? — она заторопилась, не смогла связно произнести хоть одно предложение.
          — Я бы приехал и успокоил на месте, если бы мог отлучиться, — честно ответил он. — Попей чайку, успокойся, ложись, постарайся уснуть.
          — Извини, пожалуйста, что позвонила, что отвлекаю от работы, но мне захотелось поделиться с тобой тем, что волнует. Мне кажется, ты понимаешь то, что даже словами не могу выразить. Не пойду на праздник города, так как не до веселья пока. До свидания, Юра. — Овладев собой, она решила закончить разговор.
— До связи!
           «Зачем звоню чужому человеку поздним вечером, да ещё при этом совершенно не владею ни речью, ни эмоциями?! Что теперь подумает Юра? Что я — невыдержанная истеричка? Как стыдно!» — долго ещё ругала себя Елена.
Выходные пролетели вроде бы с пользой — с бесконечной перевозкой вещей. Молчали с мужем: он сердился по ерунде, раздражённо срывался. Лена невольно отвечала тем же.
          Боялась набирать Ларе, страшась неизбежных плохих вестей. Они не заставили себя ждать. В воскресенье позвонила Лара и, плача, сказала, что Висты больше нет: усыпили, чтобы не мучилась. Как пережить потерю, никто из них не знал: как будто родной друг ушёл из жизни. Невозможно поверить, зная жизнелюбие, энергию Висточки!
Что за странные дни и ночи наступили для Елены и её близких?
Никто — в первую очередь и она сама — не мог представить, какую ловушку уже готовит ей судьба.
          Август догорал последними тёплыми деньками. Отпуск Елены тоже подходил к концу.
          Через несколько дней Юра позвонил, спросил, как дела, как настроение, осторожно подбираясь к главному для обоих вопросу встречи.
          — Скажи, когда тебе удобнее, я подстроюсь, — прямо заявил он.
          — Мне подходит время примерно с четырёх часов дня. Уйти, пока муж не вернулся с работы.
          — То мама, то муж. Где сама?
          — Сама на месте. Не было нужды, так как не хожу на свидания. Не ходила.
          — Как скажешь. Твоя воля — закон. Днём так днём, — вздохнул Юрий.
          — Где хочешь увидеться? Кафе? Пляж? Прогулка по городу?
           Она ненадолго задумалась и выпалила:
          — В «Алишаме» в шестнадцать ноль-ноль.
          — Опять там же? Значит, плавки не брать? — попытался он неловко пошутить.
          Елена представить себе не могла, на какую жертву идёт странный мужчина ради дневного свидания с ней. Она узнает об этом позже. Пока же только холодящее волнение, томление и приготовление к встрече накрыли её с головой.
«Если Игорь придёт завтра раньше с работы? Как я уйду при нём?» — паниковала женщина.
          Новые, неизведанные ощущения толкали её на Большое Опасное Приключение. Знание того, что оно будет долгим, трудным, опасным, не отпугивало, а, наоборот, толкало её вперёд. Чем бы ни закончилось…
          Наступил волнующий день — день первого свидания, последний четверг августа. Сын с мужем с утра уехали на работу. Лена тоже встала рано, так как не спалось.
Хотела позаниматься домашними делами, но всё валилось из рук.
          «Раз не получается, значит, надо полностью заняться собой, своей внешностью, которой, кстати, в последнее время не уделяла должного внимания», — рассудила Елена.
          Йога, душ, маска для личика, тренажёр — часы в комнате на стене торопливо отбивали ритм. Не успела оглянуться: стрелки сошлись на трёх часах дня.
Наряд не выбран. Не накрашена. Как же успеть?
          «Зачем так рано назначила? — запаниковала, забегала по квартире. — Нужно ли опоздать? Наверное, за столько времени ничего не изменилось в отношениях мужчины и женщины. Или не стоит?» — Опять лезли глупые мыслишки.
Жара под тридцать градусов. Значит, надо одеться совсем по-летнему: выбрала пёстрый сарафанчик с плетёным корсетом, привезённый из Таиланда, отлично открывающий плечики; тонкие загорелые руки, длинные стройные ноги. Бретельки легко спадали, подол поднимался ввысь при порывах ветерка. То, что надо: сарафан подчёркивает контуры идеальной фигуры, дразнит в меру эротично. Бежевые босоножки на невысокой танкетке. Елена пожалела, что нет обуви на высоком каблуке. Покупала только удобную обувь — для быстрой ходьбы: всегда бежала, не шла. Забыла о том, что когда-то представить себе не могла, что будет ходить без шпилек и каблучков.
Когда же успела так измениться? Не заметила…
Макияж наводила тщательно: хотелось добиться одновременно яркости и естественности.
От дома до кафе пешком — минут двадцать, поэтому решила выйти в четыре пятнадцать, чтобы опоздать на полчаса.
          Стояла уже возле двери, когда зазвонил телефон.
          — Привет. Ты где? — раздражённо спросил Юрий.
          — Я скоро. В пути. Минут через пять буду, — словно оправдываясь, ответила Лена.
          «Опять не могу говорить с ним спокойно», — удивлённо думала она, пока чуть не бегом бежала по Мира к Малышева. Запыхавшись, с трудом остановилась в нескольких метрах от летней веранды кафе, перевела дыхание, пошла медленно, будто так и шла всю дорогу.
          Входя по ступенькам на веранду в форме крытой беседки, увидела Юру сразу, так как он занял позицию за столиком напротив входа. Перед ним стояла администратор Светлана, что-то расспрашивала, подавшись вперёд всем корпусом.
Елена остановилась, снимая солнцезащитные очки. Юра заметил её мгновенно. Они молча смотрели друг на друга, словно в первый раз. Глаза в глаза долго, бесконечно долго… Их разделяли несколько метров и чужой человек.
Наконец администратор, дождавшись от клиента нетерпеливого жеста «нет, ничего не надо», повернулась, чтобы уйти. Увидев знакомую клиентку, улыбнулась понимающе, ушла.
          Елена, как под гипнозом, подошла к столику, не отводя глаз, опустилась на стул.
          При свете дня новый знакомый показался другим: более полным, старым, жёстким. Его пристальный серьёзный взгляд сканировал насквозь. Она заставила себя побороть робость, выдавив подобие улыбки.
Вновь необъяснимое волнение сковало её по рукам и ногам. «Кажется, так пишут в любовных романах», — мелькнуло на задворках сознания.
Юра, выдержав паузу, холодно, без улыбки кивнул.
          — Жду уже полчаса. Не думал, что опоздаешь надолго. Хотел просто попить воды, но официантки не дают посидеть спокойно одинокому мужчине. Постоянно что-то предлагают. Кстати, тебе что-нибудь заказать?
          — Нет! — быстро и испуганно отреагировала Лена.
«Он сердится за то, что опоздала, но пытается это скрыть. Я слишком напряжена, нервничаю. Он странно влияет на моё поведение. Как это ему удаётся?»
          — Давай уйдём с улицы в зал, тут слишком жарко! — Вскочив со стула, не дав опомниться ни ему, ни себе, Лена быстро вошла в тёмный прохладный сумрак кафе. Ей срочно нужна была пауза, перемещение, чтобы скрыть испуг. Светлана, увидев, что знакомые выгодные клиенты плывут в её милые пухлые ручки, подбежала к Елене, приобняв её за плечи, и жарко зашептала:
          — Леночка, как ваша мама? Вы тогда почти всё оставили на столе, девочки ничего не успели сложить, как вы уехали. Я и не знала, что вы с ним знакомы.
Лена едва успевала вставлять ответы. Юра шёл позади них, выдерживая расстояние.
          — Непонятный мужчина. Приходит редко в наше кафе, но метко. Пьёт, гуляет, сорит деньгами, всегда с разной компанией. Потом пропадает на полгода-год. Видно, вахты. Дальнобойщик какой-то, — продолжала женщина.
Елена внимательно прислушивалась к словам Светы, кивала, не оборачиваясь на кавалера. Так и пересекли они огромный непривычно пустой зал, остановившись у столиков.
          — Что изволите? — радушно улыбалась администратор.
Юрий без слов подвинул меню спутнице. Она смотрела, листала, не видела перед собой ни одного слова.
          — Безалкогольный коктейль с мятой. — Первое, что пришло ей на ум.
          — И всё? — изумилась старшая по залу.
          — И всё, — хмуро ответил за двоих военный.
Едва работница отошла, Юра спросил:
          — Откуда она тебя знает? О чём вы так мило ворковали?
          — Знает, так как это моё любимое кафе, периодически прихожу сюда. Говорили о тебе, о том, как соришь деньгами раз в полгода. Что, возможно, приезжаешь с Севера, с вахт, — как можно спокойнее произнесла Лена.
— Забавно, — впервые улыбнулся Юра. Повисло неловкое молчание. Здоровяк напротив смотрел на неё непрерывно, не мигая, не умея вести светский разговор.
«Он сейчас совсем не такой, как тогда, во дворе, на скамейке. Совсем не узнаю в этом незнакомце того приятного, словоохотливого, обаятельного кавалера», — думала Елена, тщетно пытаясь подобрать слова для разговора.
          — Расскажите о своей работе. Чем занимаетесь, если не вахтами?
          — Ну, в одном она права. Работа моя связана с разъездами, командировками, со службой. Почему «вы»? Разве мы не переходили на «ты»?
          — Извини! Служишь? Полиция? Военный?
          — Второе. Служу родине. Недавно вернулся из трёхлетней командировки. Сейчас опять назначили на должность в твой город. Я ведь и раньше здесь служил. По Малышева часто ночами гулял. В «Золотое яблоко» заходил: парфюм люблю, дорогие запахи. Да и в кафешках здесь отдыхали с коллегами. Только тебя нигде не видел.
          — Странно: одними дорожками ходили, только в разное время. Ночами давно не гуляю: опасно. Хотя раньше отрывалась.
          — Одна? Почему без мужа? Как он отпускал такую красавицу? — Глаза Юры округлились от изумления.
          — Не спрашиваю. Когда что-нибудь задумаю — меня никто не остановит. У нас в браке свобода, никто никого не держит, не контролирует, в телефоне не копается. Впрочем, нет поводов. Давно отгуляли своё…
          — Ой ли? — усмехнулся Юра.
          Официантка принесла коктейль. Елена крутила соломинку в зелёном бокале, опустив глаза. Юра, напротив, не скрывая, таращился на неё, любуясь, как на диво дивное. Напряжение, с первых минут охватившее их, не отпускало.
          — Может, пойдём гулять по городу? — спросила она, чтобы прервать молчание.
          — Пойдём.
          Девушка неуверенно открыла сумочку, достала кошелёк. «Как поступить? Кто рассчитается за коктейль?» Она так давно не ходила на свидания и не знала, как сейчас поступают женщины.
          Юра насмешливо посмотрел на неё, неуловимым жестом позвал официантку и положил купюру на стол.
          Вышли в нарастающий вечерний шум города, направляясь вниз по центральной улице.
Леночка шла, пытаясь сдержаться от быстрого шага, переставляя ножки, как на подиуме. Юра будто нарочно отстал, смотрел сзади на её прямую спинку, на длинные ноги, которые летний ветерок открывал бесцеремонно. Взгляд его прожигал, как и взгляды встречных прохожих. В ней проснулось давно забытое чувство, когда хочется флиртовать, красоваться, порхать.
          Спутник догнал её и взял за руку.
          — Ничего, если я буду вести тебя? — игриво не спросил, а утвердил.
          — Не стоит пока. Здесь может проезжать муж. Не хотелось бы, чтобы он увидел меня за руку с незнакомцем.
          — Машина большая? Чёрная? Джип? Муж злой? Пиф-паф может сделать? — засмеялся Юра.
          — Не всё угадал правильно. Машина большая, чёрная, но не джип. Муж не злой, оружия у него нет, — подхватила заданный тон беседы.
Тут у весельчака зазвонил телефон и он, всё ещё улыбаясь, ответил несколько развязным тоном:
         — Алло, черти! Что у вас? Обойдётесь! Не могу ни сейчас, ни позже! — уже жёстче заговорил он. — Потому что гуляю сейчас с самой красивой девушкой Екатеринбурга! А вы работайте и завидуйте! — ухмылялся он, нагло глядя Лене в глаза.
          Как будто опять стал другим человеком, которого она тоже не знала. «Сколько в нём персонажей!» — восхищённо думала девушка, пытаясь не слушать чужой разговор.
          — Ну что, самая красивая девушка:украла меня с работы. Теперь мои сотрудники завалят её на корню.
          — В мыслях не было. Сам укрался, — легко отбила она нападение.
Так, с шутками, не торопясь, дошли до пересечения Малышева — Белинского, до известной на весь город гостиницы «Центральная». По тротуару от неё тянулась красная линия, бегущая под ногами.
          — Знаешь, что это за красная полоска и куда ведёт? — спросил вдруг Юра.
          — Не обращала внимания.
          — Эх ты! Родилась в городе, живёшь, а не интересуешься. Я вот заинтересовался, узнал. Красная линия ведёт к главным достопримечательностям Екатеринбурга.
          Лена сконфузилась. Зато когда перешли дорогу и вошли в сквер, ведущий к Плотинке, она с гордостью стала рассказывать о знакомых с детства местах: о фонтане «Каменный цветок»; о своём родном садике близ него; о том, как плакала шестилетней девочкой — во-о-он на том третьем этаже, — прислонившись лбом к высоченному окну, провожая взглядом убегающую на работу мамочку; о том, как помнит каждый камушек, плитку, скамейку, потому что гуляли здесь малышами. Юра слушал внимательно, заинтересованно, карие глаза смотрели на неё тепло, будто он тоже увидел вместо привлекательной женщины ту самую маленькую девочку из детского сада.
          Вокруг было много людей, высыпавших после работы в удивительно тёплый вечер прогуляться вдоль закованной в серые плиты Исети. Юрий, кажется, не видел и не слышал никого, кроме неё. Она не успела опомниться, как он легко притянул её за руку и потянул к дальней свободной скамейке, уже сам жарко рассказывая о родном городе Новосибирске, об огромной по сравнению с уральской Исетью реке Обь, о том, как там просторно, вольготно, чисто, о том, какие прекрасные люди живут в Сибири. Не то что в Екатеринбурге!
          — Что не так с уральцами?
          — Всё не так. Город ваш грязный, люди грубые, агрессивные, злые. Порядка нет. Человечности, искренности — тоже. У нас же, в Новосибирске, жители спокойные, весёлые, добрые. Сейчас у нас знаешь как хорошо на берегу Оби! Эх, если бы оказаться там! Никуда бы не уезжал!
         — С грязью, с местной человеческой грубостью согласна. Давно заметила перемены уральцев не в лучшую сторону; только не думала, что так заметно. Но вот в то, что ты никуда бы не уезжал из Новосибирска, не поверю! Мир так огромен, разнообразен, и, побывав только в странах, что можно пересчитать на пальцах рук, могу с уверенностью утверждать: хочется уезжать снова, дальше, чем прежде. Был за границей?
          — Только на Балканах — по работе. Не поверишь: столько выписывал другим разрешений на выезд, на оформление загранпаспорта, а сам ни разу не воспользовался! Я люблю родину, люблю родной город, друзей, родных. Там дом мой, мама. Какая природа! Никуда не надо ехать! — взволнованно доказывал Юра.
          — Мир не начинается и не заканчивается родным городом, каким бы прекрасным он ни был. Если бы ты посетил другие места, может быть, захотел бы там остаться.
          — Не променяю свой край на сказочную чужбину. Не уговаривай!— рассмеялся, усадив её рядом.
          Сели, как школьники, рядом, сложили руки на коленях. Юра, развернувшись, улыбаясь, долго смотрел в глаза смущённой спутнице. Медленно придвинул лицо, переведя взгляд на её губы, хотел уже поцеловать. Лена мягко отодвинулась назад, покачав головой. Он не обиделся, а ей не пришлось ничего объяснять. Слишком рано — поняли оба.
Очнувшись от лёгкого затмения, военный будто вспомнил, кто главный.
          — Не голодна? Извини, я так торопился уйти из кафе, что не спросил тебя там.
          — От кого бежал?
          — Да ну их! Эту тётку-администраторшу, официанток! Привыкли, что я обычно гуляю, сорю деньгами, так и сейчас пристали. Как будто не могу просто воды зайти попить. Почему тебя там знают хорошо?
          — Относительно. Отвечаю на первый вопрос: слегка захотелось покушать лёгкое типа салатика. На второй: часто бываю в том кафе и тоже сорю деньгами.
          — Тогда пойдём. Здесь есть недалеко отличное местечко. Правда, давно там не был. Может, закрылось уже.
          — Со времени переезда моих родителей редко бываю в центре, а так знала обо всех заведениях.
          Юра тем временем уверенно пробирался через толпу, ведя за собой девочку за руку, как ребёнка. Ей нравилось давно забытое чувство уверенности, защищённости. Первоначальное напряжение свидания исчезло, уступив место лёгкости.
          — Где ты жила? Кто родители?
          — Моя родная улица — Хохрякова. Отец там работал в строительной организации: РСУ номер один. Двор РСУ был большой, стояло несколько бараков. Начальство предложило отцу отстроиться на месте одного барака, где мы жили первоначально. Первые детские воспоминания связаны с большой и почему-то всегда тёмной, сколько её ни освещай, комнатой. В левом углу — моя детская кроватка с решётками, помнишь такие? Справа — родительская, в которую любила залезать в выходные дни и дурачиться с папой, пока мама готовила завтрак. В центре — большой обеденный стол. Видимо, в зале вся жизнь моя проходила. Удобств никаких. Туалет — на улице, далеко, обойти строительные помещения надо. А там — крысы! Огромные, ужасные, порой и не дойдёшь от страха. Зимой — сугробы выше головы, обледеневшие ступеньки. Помню умывание ледяной водой, раскалённую печку, запах дров, большой двор — ощущение личной, только мне принадлежавшей территории, где проводила большую часть времени.
          — У меня детство и юность ассоциируются с волей, свободой, с большой рекой, разделяющей наш город на два берега. Обычная семья: отец, мать, старший брат и я. Мама строгая, а папа такой весёлый, добрый, душа компании. Руководил Дворцом культуры долгое время. Мы постоянно там при нём находились, особенно я. Любил его сильнее, чем маму. Необыкновенный… был человек. — Юра, закрывая девушку от встречных прохожих, повернул лицо к Лене, и глаза его сверкнули слезой, или ей так показалось. — Отца уже долгое время нет, а я всё смириться не могу… Давно я о нём ни с кем не говорил. С тобой вдруг почему-то нахлынуло.
Вместо ненужных слов она тихонько дотронулась до его плеча, горячего, крепкого, ощутив скрытую силу сильного волевого мужчины, привыкшего держать эмоции под контролем.
Выйдя из дендрария на улицу Восьмого марта, Юра повёл её к старому одноэтажному зданию, толкнув грязную исписанную дверь.
          — Закрыто. Раньше тут классное местечко было, где можно славно покушать.
          Спутница с сомнением посмотрела на дверь. По каким злачным местам он столовался?
          Что она вообще знает о нём? И почему ей во что бы то ни стало хочется узнать нового знакомого?
          Солнце тем временем незаметно спряталось. Вечерело, загорались вывески, фонари. Она посмотрела на часы: куда же так быстро убежали несколько часов, проведённых с загадочным мужчиной, который уже уверенно завернул за угол, торопясь к столикам под вывеской «Бургер-кинг»?
          — Здесь точно ничего не изменилось.
          — За какой столик хочешь? Что будешь ?— не давая перевести ей дух и опомниться, он застрочил вопросами.
          Елена растерянно пожала плечами.
          — Ваше величество не кушает за уличными столиками подобную пищу? — усмехнулся уже знакомо.
         — Признаться честно, нет.
         — Первый раз здесь? Тогда точно надо попробовать. Раз не можешь определиться, сам выберу на свой вкус. Сиди жди. Не вздумай сбежать! — приказал он ей серьёзно, а глаза блестели и смеялись.
          Юра зашёл в здание «Рубина». Лена опять выбрала дальний от немногочисленных посетителей столик, села на краешек стула, достала зеркальце и причесалась, оглядевшись украдкой по сторонам. Взглянув на часы, мысленно охнула. Уже к девяти вечера подходит! Быстро набрала в телефоне Лару: «Я на свидании с Юрой. Если что, я у тебя».
          Юра вынырнул из темноты незаметно.
          — Кому строчишь? Мужу? Потерял, что ли?
          — Вот и «строчу» версию подруге, чтобы не потерял.
          — Значит, всё-таки злой он у тебя, ревнивый.
          — Ревнивый? Пожалуй. Не злой. Говорил как-то, что с одиннадцатого этажа сбросит меня, если что. Но думаю, что блефует.
Юра будто не слушал ответа.
          — Что здесь пролито? Грязно. Дай вытру. — Он стал салфеткой стирать то, что не было замечено.
Лене стало стыдно, её бросило в краску. Мужчина увидел грязь, убирает, а она сидит с телефоном и рассуждает. Девушка ойкнула, тоже схватилась за салфетку.
          — Сядь, уже убрал. Взял картошку, крылышки, соус. Выглядит аппетитно, пахнет вкусно. Балуюсь порой вредной едой, потом корю себя. Налетай.
Юрий поставил свой стул рядом, облокотился правой рукой на спинку её стула, как бы небрежно задевая ладонью лямочку сарафана, тут же предательски сползшей с плечика.
          Она не могла вспомнить, когда же она ела в компании малознакомого мужчины. Лет десять назад, в период знакомства с местным малышевским авторитетом Нуриком. Дело давнее: она больше пила тогда, чем ела. Ночные клубы, случайные связи, университетская подруга Ленка — на тот момент без ребёнка, со свободной полуторкой: её мама сошлась тогда с соседом Петровичем, жила у него. Бог мой, что они тогда творили! Две не отгулявшие по молодости, когда-то правильные, хорошие девочки.
          Не загуляла бы, наверное, если бы не невозможность находиться с мужем в одной квартире, видеть, слышать его. Не злость, не ярость — желание отомстить за немыслимый поступок. Сразу же шахом на мат, или как там в шахматах. Ей крайне нужно было тогда, в далёком 1998 году, поставить мужу мат. Победить его, унизить больше, чем он её. Лучше не вспоминать…
Леночка брала по одной палочке картошки, осторожно клала в рот, боясь испачкаться, запивая холодным пивом из пластмассового стаканчика. До куриных ножек не дойдёт: неприлично есть их при мужчине.
Юра между тем, воспользовавшись минутной задумчивостью девушки, легонько гладил оголённое плечо. Пальчики скользнули ниже, обнаружив отсутствие необходимой верхней детали.
          — Ух ты! Так жарко, что без лифчика! Какое приятное открытие!
Действительно, было приятно. Голова закружилась от волнующих прикосновений, но Лена убрала его ладонь обратно на плечо.
          — Расскажи ещё о себе. Ты так хорошо рассказывала о детстве. Какая ты? — прошептал он на ушко.
          — Разная. Разве можно саму себя описать объективно? Попытаюсь выделить особенные черты. Например, тревожность. Очень тревожна. Никогда не могу расслабиться, забыться, плохо сплю. Знаешь, как собаки всегда на взводе? Я и есть собака. По году рождения.
          — Собака? — тут же оживился Юра. — Сколько же тебе лет? — начал он что-то бормотать, загибая пальцы.
«Какая же идиотка! Он же сейчас вычислит, сколько мне лет! Надо как-то быстро выкрутиться!»
          — Нет! Не по году. Пошутила! По характеру собака. По тайскому гороскопу.
«Что я несу?»
          Юра засмеялся, явно поняв её желание исправить ошибку.
          — Теперь ты скажи о возрасте, гороскопе, о характере. — Она попыталась перевести деликатную тему возраста на более общую.
В темноте, внезапно окутавшей их, витала последняя упоительная августовская теплота, истома. Они как бы невзначай соприкасались плечами, руками, ногами под столом. Казалось, что знакомы не две недели, а гораздо больше.
Лене нравилось в новом друге всё: что он говорит, делает, его юмор, поведение, манеры.
          — Учился в военной академии. Знаешь, на кого? На политрука. Нас учили с первого взгляда определять, кто есть кто. Анализировать, сканировать любого человека. Вычислять врага, опасность. Замечать любую деталь. Очень помогает в моей работе, а она, если сказать общими словами, связана с предотвращением терактов, — оживлённо говорил Юра.
          Она же всё чаще незаметно поглядывала на изящные часики под золото, украшавшие её тонкое запястье.
          Как будто в подтверждение вышесказанного Юра тут же доказал правоту своих слов.
          — Замечаю каждый жест, любое движение глаз. Вот ты сейчас пыталась тайком, чтобы не обидеть меня, смотреть на часы, а я всё равно увидел.
          — Извини, мне очень не хочется уходить. Время уже подходит к десяти вечера. Так поздно давно не приходила. Муж начнёт нервничать. Ещё доехать надо: транспорт у нас очень плохо ходит после восьми в любое время года, — стала оправдываться Елена.
          — Да всё в порядке. Надо так надо. Мне ли не знать значение слова «надо»? Жаль, конечно, очень жаль. Такой прекрасный вечер, только начался. Ничего не поела.
Мужчина стал ловко заворачивать картошку фри в салфетки, положил в её сумочку.
          — Что удивляет? За всё заплачено, не надо ничего оставлять. Либо кушать, либо с собой!
          «Надо же, какой бережливый, экономный. Знал бы, сколько всегда оставляю за собой», — удивилась она не в первый раз за свидание.
          Военный (теперь, с того памятного вечера, она про себя называла его только так) взял девушку за руку и повёл к остановке.
          — Может, передумаешь? Мужу позвони, соври.
          — Даже не уговаривай. Мне срочно нужно домой.
          Тут опять зазвонил телефон Юрия.
          — Я в центре. Скоро буду. Ждите, — рубил он фразы, пристально глядя на спутницу.
          Нажав на отбой и убрав в карман телефон, мужчина вдруг стремительно обнял девушку, прижав к рекламному стенду на остановочном комплексе, стал жадно, быстро покрывать поцелуями её губы, шею, обнажённые плечи. На неё в краткие мгновения обрушился такой внезапный мощный ураган бешеной страсти, что она не успела защититься. Странно, что её тело так же бурно отвечало на ласки мужчины. Ножки подкашивались, голова кружилась, к низу живота пошла тяжёлая горячая волна… Елена застонала, словно прося помощи. Центральная остановка, вокруг люди, много молодёжи! Сумасшедшая парочка никого не видела, не слышала.
Первой опомнилась девочка, попытавшись оттолкнуть от себя гору, — тот ещё яростнее стал вжиматься в неё.
          — Юрий! Пожалуйста! Не надо! — шептала она, желая и не желая остановить минутное помешательство. — Молодёжь на нас смотрит, дети совсем. Давай не будем их смущать! — попыталась шуткой пресечь неожиданную атаку.
          Майор отодвинулся, опустил голову, тяжело дышал, схватившись одной рукой за стенд. Молчал так долго, что Лена не знала, как вернуться к прежнему поведению.
          «Как зверь дикий! Вон волком смотрит на меня. Обиделся, наверное. Как быть?» — закружились опять мысли калейдоскопом.
          Сама еле стояла на ногах, пытаясь найти точку опоры.
          — Ну что замерла? Иди. Вон твой троллейбус, — выдохнул он грубо.
          Лена не смогла ничего ответить, в шоке постояла у открытых дверей.
          — Не мой номер. Идёт в другую сторону, — как можно спокойнее выговорила она тихо.
           Долго стояли молча. Конечно, никакого троллейбуса номер шесть не могло быть в двадцать два тридцать по местному времени.
          Военный поднял руку. Остановилась неприметная машина. Он направился к ней, по дороге вытащив смятую сторублёвую купюру, сунул её в холодную ладошку застывшей Лене, подтолкнул девушку к машине.
          — Хватит? Доберёшься? — скривился он как от боли, негласно обвиняя её неизвестно за что.
          Лена открыла дверцу такси, кивнула Юре, машинально сказав водителю адрес.
          Водитель попался адекватный, доехали быстро.
          Добавила из кошелька ещё пятьдесят рублей, пробормотала «спасибо», выскочила и побежала к старому, облупленному белому дому на перекрёстке.
Хорошо, что вокруг никого, даже привычных местных алкашей, с какими она боролась в домовом комитете, из-за каких поменяла квартиру. Не было и верхнего соседа Петра, с кем судилась последние несколько лет за тишину по ночам. Елена стояла возле высокого подъезда, вдыхала ночной свежий воздух, постепенно возвращалась к себе прежней. Сознание отказывалось в данный момент проанализировать всё, что произошло с ней в последние часы. Единственное, что мучило её в данный момент: была ли она виновна в неожиданной выходке Юрия? правильно вела ли себя? почему он странно расстался с ней? Как будто ещё один неизвестный человек вылез из военного на время.
          Щёки пылали, коленки дрожали, пульс сбился с ритма, возбуждение, охватившее её с первых безумных поцелуев военного, не проходило.
          «Первый раз в жизни испытываю такое странное состояние! Мне же самой хотелось отдаться там же, немедленно!»
          Нет, не в первый. Подобное ощущение было в девятнадцать лет.
Фольклорная экспедиция. Верхотурье. Филологи-девчонки. Рядом — стройотряд из УПИ. Взрослые парни — здоровяки. Конечно же, вечер, костёр, знакомство. Конечно же, Елена выбрала из всех самого красивого и видного командира стройотряда Игоря, похожего на певца Буйного. Подружка — Ленка — тоже положила глаз на него и поехала с ней за компанию второй раз, когда экспедиция закончилась и они соврали родителям, что едут снова, так как не хватило словесного материала для отчёта. Игорь не отходил от Елены, ухаживал галантно; ей льстил его выбор. Пока не столкнулась в дверях с ним — кстати, тоже с Юрой. Так же как больше двадцати лет назад, она, стоя у подъезда старого дома, вспоминала прошлое, недоумевая: «Что за странные причуды судьбы толкнули тогда к неприметному молодому пареньку с курчавыми волосами, как сейчас к военному?»
Взгляд? Накачанные плечи?
          Непонятное притяжение! Елена тотчас забыла, к кому и зачем она приехала. Она так эффектно выглядела в их скромном деревенском домике: жёлто-белые волосы, уложенные в каре, чёрный облегающий атласный топик, длинная чёрная юбка, красная помада, синяя подводка, шпильки! Юра — потом только она узнает его имя — замер в дверях, чуть не опрокинув кастрюлю, что нёс на общий стол. Застыли, не спуская друг с друга восторженных глаз. Они так и остались наедине в большой тёмной комнате, не выйдя на ужин, ничего не объяснив ребятам. Стояли, обнявшись, милуя и целуя друг друга, говоря обо всём сразу, боясь не успеть до скорого рассвета узнать как можно больше, зная, что у них на двоих есть только одна ночь: чудесная, чистая ночь…
          Рано утром грузовик увёз не её мальчика на строительный объект, а она махала ему рукой, не стирая слёз, зная, что никогда с ним не увидится.
Необъяснимое притяжение больше ни с кем не повторялось, и Елена смирилась с тем, что оно уже и не повторится, думая, что оно свойственно только чуткой юности.
Повторилось! Снова имя Юрий — твёрдое, как орешек. Снова притянуло, как магнитом, без надёжной логики и смысла!
         Елена заставила себя подняться к себе домой.
Открыв дверь, сразу наткнулась на мужа, который вышел из кухни и встал в коридоре, сверля её взглядом.
          — Где это мы такие нарядные гуляем допоздна? — натянуто улыбаясь, спросил он.
         — Я же писала, что у Лары в гостях задержусь. Время летнее, добираться не страшно. Лучше вместо вопросов постель расстилай да жену укладывай!
          — Что на тебя нашло? Вроде нет повода торопиться.
          — Давай быстрее! Повод — мой отпуск: он скоро закончится, а услады мало, не хватило. Я — в душ, а ты — в кровать. Лучше на пол матрас наш положи. Намерена оторваться по полной!
          Мужа заинтриговала необычная напористая страстность, и он быстро побежал в большую комнату готовить семейное ложе.
          Если бы он только знал! Да и она не могла предположить, на сколько лет вперёд осчастливит мужа страстностью, горячностью, бешеной отдачей! Давно она так искусно не выводила главную партию в их последнем танце.
Пыталась кричать: «Ещё! Быстрее! Жёстче!» — но Игорь закрывал ей рот поцелуем, шепча: «Тихо! Разошлась как! Сын услышит!»
Выпуская из себя аккумулированный пар вечера, Лена представляла себе, что она сейчас далеко, не в этом доме, комнате, а там, за летним столиком, с чужим, так и не открывшимся мужчиной.

* * *

          На следующий день Юрий позвонил после обеда.
          — Как дела, недотрога?
          — Почему недотрога? Вволю натрогался, даже лишку! Возбудил и себя, и меня, завёл так, что не могла успокоиться, на мужа набросилась!
          — Вот как? Ничего себе заявочка! Ах ты, какая! Меня оттолкнула, а мужу отдалась?
          — Приличная девушка держит дистанцию на короткое время. По поводу мужа: вот чем и удобно быть в союзе с одним партнёром — всегда рядом, удобно.
          — Да уж. И ведь не поспоришь! — озадаченно хмыкнул собеседник. — Со мной когда дистанцию сократишь? Измучила ведь, извела.
          — Вот ещё, мученик! — фыркнула Лена. — Не ставила себе задачу томить, но и опережать события не стоит. Как пойдёт, так пойдёт. Где же вы, Юрий Алексеевич, планируете нанести удар? Неужели на улице, на скамейке?
          — Везде готов. Где хочешь?
          — Никогда не была в номерах, только читала, как происходят свидания в отелях. Если снимешь для нас хорошую гостиницу, то — в любой момент. Главное, чтобы тебя работа отпустила. Кстати, присмотрела один небольшой уютный отельчик недалеко от моего дома, на Щербакова. «Флайт» называется. Заходила туда на днях: уютно, чисто. Цена приемлемая, почасовая, можно на сутки.
            Елена действительно, гуляя недавно по окрестностям Уктуса, исследовав их, что и где находится, обнаружила спрятавшийся во дворах одноэтажный симпатичный домик. Вернее, сперва увидела огромную, на ползабора, красную растяжку: «Отель „Флайт“. Цена на час — 500 рублей. Сутки — 1500 рублей».
          Тогда удивилась про себя: сутки выгоднее, чем по часам. Из необъяснимого любопытства заглянула со стороны Щербакова во двор, прошла по дорожке вниз, упёршись в белое строение с красной крышей с трубой.
Делать особо нечего. С новым знакомым, похоже, завязываются отношения. Так почему бы не зайти? Вдруг пригодится.
          Осторожно открыв дверь, вошла в прохладный полумрак. Чуть не ойкнула от умиления! Внутри отель оказался настолько изысканным, со вкусом оформленным, что внутреннее убранство немного констатировало с внешним незаметным обликом.
За стойкой сидела симпатичная блондинка, лет на десять старше её, которая сразу вскинула внимательные светлые глаза на посетительницу.
Как же они все чем-то похожи друг на друга! Аккуратные, улыбающиеся, с выкрашенными волосами, с хитрыми глазками. Что Светлана в центре, что эта женщина.
          — Я бы хотела посмотреть номера изнутри. Возможно, скоро пригодится съём одного из них на несколько часов, — как можно увереннее произнесла Лена, напуская на себя чрезмерно деловой вид.
         — Конечно! Походите по холлу, загляните в номера. Вы одна или с кем-то придёте? На сутки? — зачастила администраторша.
          — Ещё не знаю. Всё у вас замечательно! Холл красиво украшен, комнаты далеко друг от друга, чистое бельё. Еда, напитки есть?
          — Что изволите в любое время: холодные закуски, пиво, шампанское, — подмигнула довольная хозяйка отеля (так про себя окрестила её Лена).
Коротко рассказав Юре о понравившемся отеле, как будто специально расположенном вблизи дома, она в очередной раз поразила его проницательностью, практицизмом.
          — Отлично! Диктуй адрес, телефон отеля: созвонюсь, договорюсь, предупрежу заранее. Умничка какая: всё предусмотрела. Я позвоню, сообщу о времени, — радостно воскликнул Юрий.
          До конца отпуска Елены оставалось несколько дней. Хоть бы успеть на первый раз! Чтобы и выспаться накануне, и потом никуда не торопиться. Страх, радость, томление смешивались в одно облако, в котором она потихоньку растворялась, отдаваясь воле счастливого случая. В том, что случай уникальный, счастливый, она не сомневалась. Как же она была тогда по-детски наивна!
          Елена решила не тратить время попусту в ожидании свидания в отеле. Новая квартира требовала дальнейшего внимания. Заставленная коробками, с заляпанными стёклами и полами после ремонта, она как будто с немым укором смотрела на бродящую по ней с мечтательным видом хозяйку: «Что же медлишь? Давай отмывай меня!» Хозяйка с сомнением смотрела на огромные окна лоджии, комнат, качала головой: «Одна ни за что не справлюсь. Нужна помощь». Кого из подруг она могла позвать на «грязное» дело? Конечно, энергичную Лору! Та, тем более после смерти собаки, маялась, не зная, чем себя занять.
Вторник, три дня до конца отпуска!
          Ларочка согласилась не раздумывая. Приехала в обед — и сразу за тряпки с вёдрами. Решили по окончании уборки отдохнуть. Ох, сколько мороки с упрямыми разводами на окнах балкона! Лена мужественно забралась на табуретку, не так боясь высоты, как Лариса, которой достались двери и пол.
К вечеру подруги уморились так, что не было сил на намеченную ранее вечернюю прогулку по ближайшему парку. Договорились на следующий день встретиться здесь же, на квартире, уже с Лизой. Погулять, помянуть Висту, отметить по рюмочке заселение пока только Елены.
          Проводив подругу, Лена вернулась в чистое, сверкающее жильё, в непривычную тишину, в новизну. Пусть пока минимум мебели, нет дивана, зато как в зарубежном дорогом отеле! И она одна! Пьянящее чувство свободы! Сколько лет она и не догадывалась, что устала двадцать четыре часа в сутки находиться среди людей, пусть близких, родных. Похоже, ей надоели до оскомины привычные роли дочери, жены, матери.
          С появлением новой квартиры захотелось и новых ощущений.
Лена разложила матрас на полу, выключила свет, легла на спину, долго слушала непривычный для полуночи непрерывный звук проезжавших машин, доносившийся снизу. Он не раздражал, напротив: звал за собой в дорогу, в неизвестность…
Телефон лежал рядом молча. «Наверное, опять работает допоздна», — она с теплотой подумала о Юре и заснула с лёгкой улыбкой на губах.
          Яркий солнечный свет без разрешения вторгся в огромные отполированные окна без штор. Елена изумлённо открыла глаза, тут же зажмурилась: где она? Сон ещё не отпускал , но мысли уже понеслись вперёд. Да она же в своей новой, отмытой вчера квартире, одна, в ожидании чуда. Принцесса из сказки. Принц близко, скоро прискачет, поцелует в губы, возьмёт-заберёт.
В том, что возьмёт, а она падёт к его ногам без боя, никто не сомневается!
          Лёжа на спине, не открывая глаз, Елена невольно поймала себя на том, что ночная улыбка будто приклеилась к ней, не собираясь исчезать. Как давно она не улыбалась, не испытывала нового, лёгкого ветра перемен. Покупка жилья, другие материальные, профессиональные достижения не в счёт: это удовлетворение, не полёт ввысь.
         Первый раз готовила завтрак на себя единственную, никто не мешал рядом, не отвлекал. Никуда не торопясь, впервые за долгое время, ни о чём не думая, хозяюшка долго сидела за кухонным столом, смотря на завораживающую, не отпускающую взгляд панораму, открывающуюся за открытыми настежь окнами. Бездонно-голубое небо плавно переходило в переливающую бело-синими отблесками реку, зелёные берега которой убегали далеко за горизонт.
          Как прекрасно, как необычно, так непохоже на прежние городские виды!
Можно даже представить, что это не река Исеть, а тёплое море рядом! Ты не в квартире, а в люксовой гостинице далеко от Екатеринбурга.
«Какая я умница, что не побоялась ипотеки, уговорив осторожного мужа на столь отчаянный поступок!»
          Раньше Леночка не держала телефон рядом, не прислушивалась к его звукам. Сейчас он будто почувствовал внимание, зазвучал тихой мелодией.
— Доброе утро, красавица. Проснулась, потянулась? Как спалось одной на новом месте? Какие планы на день?
         Она довольно хмыкнула: словарный прогресс военного налицо. Не очередное повторение: «Как дела?», — а развёрнутые предложения!
— Ещё не составляла планы. Любуюсь природой с высоты полёта птиц, слушаю голос ветра. Ко мне скоро должны прийти мои девочки: пойдём в парк знакомиться с местными красотами. Пока есть свободное время, надо использовать его насыщенно.
          — Согласен. К вопросу времени: может, встретимся вечером в твоём отеле? Как он там называется?
          — Он не мой, — рассмеялась Лена. — «Флайт»,почти «полёт» в переводе.
          — Ты и английский знаешь?
          — Остатки универовских знаний. Разве не работаешь вечером?
          — Скажи, на сколько заказать. С работой разберусь.
          — Семь вечера.
          — Как закажу — позвоню. Будь готова.
          — Всегда готова! — хотела она пошутить, но военный уже отключился.
Вот ведь какой командир! Команду дал, а она уже готова выполнить! Может, стоило отказаться, потянуть время?
          Нет никаких причин препятствовать тому, что всё равно произойдёт рано или поздно. Лучше пусть в этот тёплый, хмельной от необъяснимой радости день — 27 августа.
          Вскоре приехали гости. Лизонька, дочь Лары, была на редкость бледной, грустной, молчаливой, казалась маленьким испуганным мышонком.
          — Не может примириться с потерей. Плачет, тоскует, к тебе взяла, чтобы отвлеклась, сменила обстановку, — тихо сказала Лара.
          — Вот и правильно. Сейчас чай с вкусностями попьём, пойдём гулять. Разойдётся боль потихоньку, — уже громко, для Лизы, ответила Елена.
Посуда пряталась в неразобранных коробках. Лена наугад вытащила из одной небольшой золотистый пакет среднего размера. Внутри что-то бренчало, поблёскивало.
          — Лиза, иди на помощь. Посмотри, что это за чудо я достала?
Лара с Лизой тут же развязали блестящую тесёмку.
         Лара ахнула:
          — Какая прелесть! Откуда?
          Лена наморщила лоб, растерянно потёрла висок, как будто помогая себе вспомнить.
Надо же! Не что иное, как подарок Тупички (так они между собой называли младшую сестру Елены, потому что она была замужем за капитаном полиции со смешной фамилией Тупик) на Новый, 2016 год! «Свою посуду не могу найти, а эта — сразу в руки. К чему бы?»
          Друг за другом на столе выстроились миниатюрные кружечки — новогодние игрушки. Лиза с интересом разглядывала их, осторожно беря в руки.
          — Из них можно пить? — с детским восторгом спросила она.
          Впервые на её лице отрешённость сменилась живыми эмоциями.
          — Что мы и собираемся делать после прогулки. Вино взяли хорошее. Новоселье как-никак, — решительно произнесла Лара.
          От жаркого полдня спрятались в лесопарке, под тенью сосен, куда привела их тропинка от ворот «Гранитного ручья». Лара с Леной шли впереди, Лиза, чуть отставая, — за ними.
          — Довольна? — спросила подруга.
          — Необычно! Мне всё кажется, что это сон. Чувствую себя ребёнком, попавшим в незнакомое сказочное место! Не могу отойти от окон. Могу любоваться бесконечно, потом опомнюсь, ругаю себя: столько дел, а я мечтаю!
          — Успеешь ещё! Столько усилий, нервов затрачено на всё, что можно расслабиться на время, получать удовольствие, — резонно аргументировала Лара.
          — Принцесса-мечтательница в замке под самым небом. Осталось дело за принцем, — добавила она шёпотом.
          — Ты о ком? Об Игоре?
          — Да при чём тут Игорь? Он не тянет на принца. Я о твоём новом друге.
          — Вот ещё принц! Да всё это несерьёзно! — воскликнула Елена.
          — А что глаза сияют и щёчки горят? Ведь не только от того, что всё в диковинку вокруг? Сознавайся! Меня не проведёшь! — засмеялась Лара.
          — Пока не в чем сознаваться. Вот сегодня вечером, возможно, будет в чём. В отеле с ним встречаемся, если ему работа не помешает. И хочется, и страшно, и притягательно. Думаю: правильно ли, зачем оно надо? А у самой как чёртик внутри прыгает, толкает к нему на встречу. Что-то в Юре есть, что-то притягивает, хотя внешне ничего особенного.
          — Не думай! Слишком много всегда думаешь! Хочешь — делай! Сколько раз тебе твердила: что ты всё время на своих мужиков тратишь? Кухня, уборка, приручила их к тому, что всегда рядом, всё делаешь отлично. Серьёзная, верная, домашняя. Ценят они тебя? Что в ответ дают? Сына одна воспитала! Школа, институты — всё под твоим контролем. Сейчас уже ведь взрослый, в компе сидит, не помогает ни в чём. Муж тоже. Одно слово, что муж! Ну да! Умелец в ремонте, в саду, на работе. А для тебя? Как вдова при живом муже. Всегда одна! Ни в театр, ни в кафе, ни в постель лишний раз не сводит, не выгуляет! — разошлась подруга.
          — Тише! Лиза услышит!
          — Ну и пусть слышит. Она не маленькая. Тоже многое примечает. Даже она мне часто говорит: у тёти Лены как будто нет рядом никого.
          — Вот как? Всё воспринимаю наших детей малышами, — обескураженно отозвалась «тётя Лена».
          Гуляли по дорожкам, кормили птиц, слушали давно забытую в городе лесную тишину. Далеко не рисковали зайти, боясь заблудиться. Что показалось девочкам удивительным, так это то, что, если отойти от жилого комплекса сравнительно недалеко, люди как будто исчезали.
          — Интересно, здесь всегда так тихо и безлюдно? — спросила Лиза.
          — Не знаю. Мы с вами в первый раз, как на разведку вышли. Потом буду гулять одна или с Юрой — понаблюдаю.
          — Лучше с другом здесь гулять, чем одной. Игоря вы всё равно не уговорите на прогулки, — рассудила Лиза.
          — Детки разумнее нас! — засмеялась Лариса. — Пойдём посидим, ещё нужно особый наряд выбрать, накраситься.
          Вернулись ближе к вечеру. Соорудили стол на скорую руку, выпили за новую квартирку, за подступающий прекрасный вечер.
          Лена показала несколько вариантов вечерних нарядов. Втроём одобрили маленькое тигровое платье. Лиза настояла на ярком макияже.
          Через полчаса Елена из милой домашней хозяйки превратилась в такую сногсшибательную диву, что гости охнули от удивления. Да и сама красотка с изумлением вглядывалась в зеркало в прихожей: неужели это я?
          — Девочки, я не выйду в таком на улицу. Двух шагов не пройду. Что подумают люди? У меня и так внутри всё колотится, волнуется, дрожит. Давно на каблуках не ходила! Подогнутся ножки — упаду! — запаниковала Лена.
          — Надо вызвать такси. Доедешь с шиком к отелю. Вот военный опешит! — решила Лара.
          — Хорошо, что Игоря нет. Увидел бы — не выпустил бы из дома.
          — Забудь про него. Смотри, какая королева! Когда в последний раз так наряжалась, не вспомнишь уже! — махнула рукой Лара.
          Телефон на столе тренькнул эсэмэской.
          «Заказал на 20:00. Буду ждать с нетерпением».
          Часы показывали восемнадцать сорок пять.
          — По-военному. Чёткий мужчина. Как будет, так и будет. Вообще-то, тоже заволновалась за тебя. Вдруг он только на вид положительный, а наедине? Не буду всё же тебя пугать, предчувствие: надо тебе идти, не размышляя, — заключила Лариса. — Пойдём проводишь нас, потом соберись с духом, вызови машину, езжай. Благословляю тебя!
Обнялись напоследок.
          Лена накинула сверху плащ, пошла провожать гостей до остановки, забыв телефон на столе.
          Вернувшись домой, взяла телефон в руки. Один пропущенный от майора. Лена не знала, что делать: то ли перезвонить ему, то ли идти сразу к отелю пешком, то ли вызывать такси. Дрожащей рукой нанесла искрящийся блеск на губки, подвела пожирнее стрелки под нижними веками. Не слишком ли вульгарно? Не похожа ли на падших женщин? С другой стороны, она их никогда не видела близко, только в кино.
          Из ступора её вывел резкий, громкий в тишине тёмных комнат телефонный звонок.
          — Почему не берём трубку? — раздался незнакомый серьёзный голос.
          — Юра, это вы?
          — Юрий Алексеевич. Приятно познакомиться и перейти на «вы» во второй раз.
          — Не узнала. У тебя голос сейчас другой… Извини, пошла провожать гостей, забыла телефон дома.
          — Решил, что передумала, не хочешь разговаривать.
          — Нет, что ты! В любом случае я вежлива, всегда отвечаю.
          — Время без десяти восемь. Когда будешь? Я уже здесь. Номер комнаты — три.
          — Сейчас такси вызову.
          — Такси? Отель в нескольких метрах от дома! Сама не дойдёшь, что ли?
          — Дело в том, что я одета не так, как всегда. Рядом с нашими высотками — деревянные дома, уже темнеет, страшно мимо них идти. Украдут ещё! — неуклюже попыталась пошутить Елена.
         — Давай живо!
          Связь оборвалась.
          Руки трясутся, а надо быстрее глаза подкрасить, тени усилить. Где духи?
Платочек, ключи падают из рук! Как перестать дрожать?
          К чёрту такси! Пробегусь немного, успокоюсь, может, вечерней прохладой. Ну и пусть смотрят! Надо привыкать к давно забытой привычке — шокировать, поражать.
          Накинула тоненькую короткую чёрную кофточку, схватила сумку, кое-как закрыла дверь, вызвала лифт, нетерпеливо подтанцовывая от ожидания.
Опять будет яростно глазами сверкать, сердиться за задержку!
Женщина имеет право на опоздание. Разве не так?
          Едва выбежав за декорированное ограждение с кодовым замком, чуть не врезавшись в парочку молодых людей, остолбеневших от изумления, Елена медленно, как по подиуму, сошла на шпильках по бесконечно длинной общей лестнице.
          «Не потеряй туфельку, не упади, дыши ровно, не торопись!» — сама себе приказывала новоявленная Золушка.
          Подождёт! Никуда не денется!
          Сама не любила опоздания, поэтому по улице припустила так быстро, насколько позволяли каблуки. Автотрасса подступала совсем близко. Прохожих почти не было, машин — уйма! Некоторые из них сигналили непонятно кому: ей или друг другу. Казалось, изящную длинноногую куколку разглядывают тысячи глаз, дают вердикт: путана. Откуда-то — из девяностых? — вспомнилось забытое слово.
          Наконец знакомый поворот, ещё сотня шажочков, вот скамеечка с другой стороны от входной двери. Нужно присесть, подышать, выровнять дыхание.
          «Ты же на такси приехала, а не бежала стометровку!» — опять строго напомнила себе Елена. Посидеть не получалось: слишком велико было возбуждение от начавшегося приключения.
          Вдохнула поглубже, взялась за ручку входной двери, рукой откинула волосы за спину, открыв резким движением дверь, вошла и… сразу опять наткнулась на горящие угольки почти чёрных глаз.
          Юра опирался на стойку, видимо, галантно беседуя со знакомой уже ей администраторшей.
          С её появлением последовала немая сцена, не хуже театральной. Военный вытянулся по стойке «смирно», его взгляд быстро сменился с уверенно-холодного на восхищённый, растерянный — как в калейдоскопе, заметила. Тётка проглотила язык, тоже молча таращилась на вошедшую, явно не узнавая в яркой вечерней бабочке недавнюю посетительницу.
          Пауза затянулась. Как в дымке, в тумане, Елена заставила себя произнести короткое слово — сигнал к действию: «Привет», — которое станет для них паролем на долгое время.
          — Приве-е-ет! — медленно выдохнул военный.
           Смутясь, Лена замечала каждую деталь, как в киноплёнке. Стараясь не показать шок от увиденного, склонила низко голову.
          Юра первым шагнул в коридор.
          — Пойдём! Что стоять на входе? — немного резко взмахнул рукой по направлению к номеру.
          «Неужели чересчур перебрала с макияжем? Разве я похожа на… Угомонись! Ух, какая дурочка! Нужно сделать вид уверенной в себе женщины, иначе игра не стоит свеч».
          Дошли до конца тёмного коридора.
          — Не знал, какой тебе понравится, выбрал самый люксовый. Тут — две комнаты, кровать с балдахином, небольшая кухня. Ну как? Нравится? — уже обычным уверенным голосом говорил Юра, пока открывал дверь, водил её по номеру.
          — Очень! Это самый красивый и дорогой номер!
          — Как и вы, девушка! Самая красивая и…
          — Слово «дорогая» в этих стенах приобретает другой смысловой оттенок. Прощаю вам подобную оговорку. Дорогая так дорогая! — обрела наконец дар речи красотка.
          — Сражён. Очарован. Ты великолепна. Безумно красива! — бархатные интонации удивительно не гармонировали с внешней напускной суровостью мужчины.
          — Давно не слышала комплиментов. Говорите, говорите, галантный кавалер. — Лене стало весело, захотелось играть, шутить.
         — Не шучу! — быстро приблизился, взял за подбородок, заглянул ей в глаза.
         — Я тоже. Мне давно не говорили ничего подобного.
         — Быть не может! Не верю!
          Улыбнулась неуловимо, села за столик, нога на ногу, пытаясь унять волнение, придать вид спокойной самоуверенности. Конечно, ни ей, ни ему не удавалось принять лёгкие, непринуждённые правила игры.
          Юрий сел напротив молча, сложил руки на столе, будто на совещании. Глаз не отводил, почти не мигая, тихо смотрел на Лену.
          «Что ж он, такой откровенный, не ведёт в беседе, а только смотрит, как хищник на жертву, раздумывая, с какой стороны наброситься? Где слова, юмор? Что сказать первой?»
         — Юра, расскажи о работе или о себе. Почти ничего не знаю о тебе.
         — Много не могу рассказывать. Вкратце объяснил в прошлый раз. Одно могу дополнить: тяжёлая, адская работа, люблю её. Раньше ненавидел, терпел, сейчас самого за уши не оттащить. Адреналин, азарт!
         — Охотишься за террористами? Где?
         — Не стоит об этом. Военная тайна — знаешь такое понятие? Лучше о своей работе расскажи.
          — Не хочу. Она по сравнению с твоей совсем не интересна. У меня наоборот процесс идёт: вначале, первые лет десять обожала её, сейчас — перегорела.
          — Не настаиваю. Тогда давай выпьем охлаждённое шампанское с очень вкусными конфетами.
          — Давай.
          — Оно в холодильнике стоит. Достань оттуда пакеты.
          — Сам доставай! — неожиданно для себя выпалила Лена и, испугавшись, тем не менее нагло, как ей показалось, взглянула в тёмные глаза мужчины.
          Юра ответил подобным взглядом, чуть качнул головой, нехотя поднялся, дошёл до холодильника, вытащил, поставил пакеты на стол.
          — Накрыть тоже мне одному?
          Ей стало неловко. «Зачем перечу, если всё равно сделаю так, как скажет?»
          — Извини, я так нервничаю! Свидание, отель, ты. Мне нужно немного освоиться, попривыкнуть к обстановке, к тебе…
          — Понял. Давай выпьем на брудершафт, чтобы ты больше не переходила на «вы» со мной. Нарушишь команду — буду наказывать, как провинившегося солдата.
          Елена рассмеялась.
          Розовое шампанское оставляло капельки на земляничном блеске губ. Едва пригубив, глядя глаза друг в другу, они переплелись руками.
          — За нас. За встречу. За тебя, красотка.
          Юра прикоснулся губами её щеки, она опустила сияющие глаза — не вздрогнула, не отшатнулась.
          — Может быть, включим музыку, потанцуем? Приглашаю на белый танец.
          — Плохо танцую. Ради белого танца с такой девушкой, конечно, попробую.
          Пока мужчина переключал каналы на телевизоре, Лена украдкой разглядывала его широкую спину.
          — Так нечестно. Смотришь на меня сзади, чувствую, но я не разрешал!
          — Неужели на всё нужно разрешение?
          — Привык в армии. Есть команда — есть разрешение, есть запрет.
          — Мы же здесь свободны.
          — Всё относительно. Расслабься, шучу. Смотри, если хочется, только знай, что всегда чувствую взгляды со спины. Привычка.
Подошёл вплотную.
         — Что сидишь, принцесса? Сказала «а» — говори и «б». Действуй!
         — Есть, товарищ майор! Приглашаю на танец.
          Сумерки окутали, сплели, вжали их в объятья.
          Какой большой зверь!
         Медведь уже не топтался неуклюже, на расстоянии, как на ночной дискотеке, а прижимал Лену к себе бережно, ласково гладя по спине, непринуждённо скользя губами по шее, пробуя её вкус, запах. Она не сопротивлялась — напротив, закрыв глаза, отдавалась приятным ощущениям.
          — Не оттолкнёшь, как тогда, на остановке? — хрипло прошептал он ей на ушко.
         — Нет… Оттолкнула не потому, что не хотела… Там были люди… Первый раз…
          Под её несвязные лепетанья мужчина незаметно стянул платье до пояса, мелкими частыми поцелуями покрыл обнажённую грудь, задержавшись губами на набухшем соске.
          Неистово прижималась к нему, боясь упасть от резкого головокружения. Юра опытными движениями оголял её, молча, тяжело дыша, как тогда на остановке. Невесомое платье упало к их ногам. Он на секунду отодвинулся, чтобы в первый раз разглядеть её обнажённой. Она не стеснялась: ей нравился тяжёлый, жаждущий, восхищённый взгляд воина перед победой.
Застонав от восторга и желания, он подхватил пушинку на сильные руки, понёс в спальню, положил бережно на огромную кровать.
          Елена Прекрасная не захотела останавливать чарующую прелюдию. Встала, оставаясь на высоких каблуках, напротив военного. Пока тот нетерпеливо раздевался, смотрела своими огромными от подводки, почти чёрными, глазами на него, зная, какой обладает колдовской силой.
          Когда он выпрямился, тонкими руками стала гладить его голову, плечи, гору мускулов. Гигант замычал, впился в её губы так неистово, как будто захотел утолить сильную жажду. Девочка тихонько постукала кулачком в мощную грудь, будто успокаивая его. Понял: губы ослабили хватку, стали мягкими, нежными, обволакивающими…
          Елена никогда не любила целоваться, всегда кусалась, таким образом, отталкивая любителей и женихов, муж не стал исключением.
Сейчас же их долгий, страстный, как будто давно забытый поцелуй-танец уносил её далеко-далеко, на землю обещанного кем-то свыше блаженства. Наверно, так начинается дорога в Эдем…
          Мужчина первым оторвался от губ, вновь покрыл горячую, тающую женскую плоть волной быстрых, ударных на точках, поцелуев.
          Против воли красотка отталкивала обеими руками гиганта, будто приглашая поиграть ещё.
          — Юрочка, милый, родной! Подожди…
          Откуда идут слова в эти чудные мгновения? Почему милый, почему родной? Никому никогда не говорила подобного, даже мужу! Почему кажется, что так было и должно быть всегда?!
          — Я же здесь, с тобой, никуда не исчезну. Подожди ещё капельку, всё сейчас будет, только давай сходим в душ, смоем дневной жар, давай? Чур, я первая! — шептала игриво Леночка.
          Военный кивал в ответ, не отпуская её, слыша и не слыша.
          — Команда: в душ! — попробовала с другой стороны.
          Он отстранился, улыбнулся, подвёл её к ванной.
          Под прохладным струями воды Лена обрела вновь способность мыслить. «Лишь бы не зашёл сейчас, не начал под водой! Не хочу так!»
Быстро выскользнула, завернулась в полотенце.
          — Сейчас слушай мою команду: не одеваться, не стесняться, пить шампанское!
          — Есть!
          — Не «есть», а «так точно»!
— Иди уже, командир.
          Лена сбросила полотенце на пол. Разве так можно? С таким мужчиной многое хочется делать неправильно, не так, как обычно.
Взяла конфетку, отправила в рот, пригубила игристое. Стояла спиной к ванной, глядя в окно, не слыша, как сзади тихо подкрался военный. Не отпрянула, когда развернул к себе, вновь проникая вглубь сжатых губ… Перекатила ему в рот язычком подтаявшую конфетку, он принял её, потом отправил обратно.
Какая волнующая игра — поцелуй! Только читала в каких-то книжках!
          Возбуждение накатывало на обоих снежной лавиной. Никто и не смел препятствовать.
          Дальнейшее помнила смутно: вроде бы военный толкнул её спиной на кровать, поднял, раскрыл её ножки, скрылся между ними, язычком лаская раскрывшийся, истекающий соком бутончик. Девушка почувствовала такие немыслимые, неземные, острые ощущения, что захотелось кричать от восторга.
          — Кричи, стони, не стесняйся! Я здесь, я твой! — Он как будто услышал женское желание.
          — Юрочка! А-а-а… Не останавливайся! Пожалуйста! Так сладко! Как же это возможно? Таю! Теку! Сейчас взорвусь! Хочу отдаться!
          — Отдавайся! Забудь обо всех, обо всём! Ты моя! Моя! Я хочу тебя! Очень хочу! Не торопись, не торопись, моя девочка… какая ты! Тоненькая, гладенькая, горячая! Будешь кончать от ласк. Знаю, как доставить удовольствие!
          Бедная женщина! Представить не могла раньше, что такое возможно не только в кино, в книжках! Она же — настоящая ластёна, ей нужны были мужские ласки, как вода, как воздух, как хлеб! Сколько просила мужа, сколько унижалась, упрашивая его о немногом! Но нет! Муж утверждал, что ласкать язычком — это презренное, не мужское занятие; что если будет гладить её больше нескольких минут, то кончит быстро. Чего только не придумывал, чтобы обойтись без прелюдии! Было плохо. Как часто приходилось ласкать нежными пальчиками капризное тело, представляя иное.
          В периоды развалов брака пыталась выяснить: есть ли другие партнёры, кто может не только брать, но и давать в сексе. Эксперимент срывался раз за разом. Не нашла! Решила, что прав муж, называя её извращенкой. Наверное, все так живут.
          Смирилась, больше не искала, не ждала, исполняла брачную услугу сначала раз в неделю, затем — раз в месяц с обычной рутинностью. Чаще выпивала бокал вина перед тем, как удовлетворить вторую половину. Когда муж получал своё, отворачивался, храпел, ласкала себя дальше, стараясь не думать о том, что так неправильно, ненужно никому из них. Когда позволила себе одну маленькую ложь наложить на другую, когда ком эгоизма, лжи придавил её так, что она забыла о том, что может и должно быть по-другому?
          Невероятно! Не может быть! Что творит с ней еле знакомый, чужой человек?! Богиня погружалась в наслаждение, как под воду, опускаясь всё ниже, ниже, выныривая на поверхность, взлетая над ней, паря над собой…
          — А-а-а! Юрочка! Ещё! Ещё! — не слыша своего голоса, кричала не она, а другая — Женщина.
          Сознание меркло, как свет за окном. Она кончала без конца, без мыслей, захотелось ещё большей силы, ещё большей сладкой боли! Разделить с ним! Он почувствовал её без слов, подтянулся к её удивлённому лицу, нежно целуя веки, брови, щёки, губы, зашёл, заскользил в неё, как в тёплую, знойную реку… Леночка чуть пришла в себя, руки её бессознательно гладили спину великана, чуть царапая, впиваясь, вдавливаясь в него, раскачивались ритмично бёдра.
          Волны слились, запенились, забурлили, ручеёк втекал в реку, река — в океан…
          Уже не было Лены, Юры — стало одно целое. Инь и ян, соединившиеся в самой верной точке бытия…
          Теряя мир вокруг, отдаваясь во власть её Мужчины, её Бога, только её половинки, каждая клеточка существа подтверждала ей, что только так верно, так правильно, что она нашла, открыла ворота в земной рай. Их рай…
          «Как же мне не хватало тебя, мой Мужчина! Только мой!»
          Цунами, достигнув самой высокой точки, обрушилось вниз и, придавив обоих, выбросило на твёрдый берег.
          Елена не могла открыть глаза, не хотела выплывать наружу, не желала, чтобы Юрочка быстро вышел из неё. Только бы не как другие! Только бы не отвернулся, не заснул, не сказал общие банальности. Пусть молчит, пусть будет в ней. Она гладила его затылок, мощную шею, плечи, спину, которые недавно сама терзала, царапала. Нежность, доселе не испытанная к военному, загоралась в ней рассветным чистым светом… «Сколько её во мне?»
         Юра, опять услышав её посыл, не менял положения, гладил её лицо, волосы тоже с неуклюжей нежностью.
          — Не придавил тебя, моя малышка? Я ведь такой тяжёлый по сравнению с Дюймовочкой! Раздавлю ненароком.
         — Милый, не раздавишь. Мне понравилось быть под тобой, чувствовать тебя в себе. Ты самая лёгкая ноша! — улыбалась безмятежно.
          Он тоже улыбался. Ушло всё, что мешало.
          — Юрочка, можно задать деликатный вопрос?
          — Конечно! Ты сама воплощение деликатности.
          — Почему ты не надел маленькую штучку? Мы же первый раз, не знаем друг друга.
          Военный лёг на спину, округлил глаза, ухмыльнулся, выдал:
         — Никогда не занимаюсь сексом с резинкой: обнуляет приятные ощущения. Давай говорить прямо. Считаю, что женщина сама должна обезопасить себя от нежелательных последствий. Боишься забеременеть?
         — Не боюсь. У меня уже много лет стоит спираль. Разве не боишься инфекций? В себе уверена: чистая, домашняя девочка, с одним партнёром много лет. А ты, Юрочка?
          — Тоже чистый! Сомневаешься во мне?
          — Нет!
          — При встрече понял, что ты чиста во всех отношениях. Сразу просекаю.
          — Удивительная интуиция! Наверное, военная академия не обходит любую тему в обучении, — засмеялась она.
          — Что верно, то верно!
         Юра больше не дал ей говорить, спрашивать, рассуждать.
Разглядывал внимательно её тело, не торопясь исследовал, сосал набухшие соски, целовал от ушек, продвигаясь вниз, считал пальчиком родинки, гладил с силой тонкие бёдра, переворачивал игрушку, любовался, играл, заводил вновь и вновь… Они потеряли счёт времени. Горячие соки сливались, текли молочными кисейными реками в женскую обитель, вытекали, разливались по белым простыням, как по кисейным берегам. Прилив, отлив, прилив — в чётком ритме, без сбоя…
          Три часа пронеслись в мгновенье. В дверь деликатно постучали. Елена вздрогнула, соскочила, стала искать одежду.
         — Милая, не торопись! Подождут. Если надо — договорюсь, — не вставая с кровати, в своей манере начальника заявил майор.
          Она восхитилась его спокойствием, выдержкой. Казалось, его ничего не может смутить.
          — Надо же всё прибрать за собой, сложиться. Давай, мой генерал! За дело! Собираемся на выход!
          — Вот ведь неугомонная! Хорошо. Для меня твоё слово — закон!
          С шутками-прибаутками наконец покинули номер. Администраторша — так и не узнали её имя — с приторной улыбочкой уже ждала их за стойкой.
          — Дорогие гости, понравилось ли вам у нас? Всем довольны?
          Лена сдержанно произнесла: «Да, конечно. Всё хорошо». Взглянула на спутника: выражение его лица было непроницаемо-холодным. Елена пошла к выходу, Юра задержался немного около железной женщины, что-то вытаскивая из кармана.
«Наверное, чаевые даёт. С каким видом! Будто, правда, важный чин! Мне бы кроху его надменности и уверенности!»
          Важный чин догнал её, открыл дверь, пропуская. И, только они оказались на тёмной, освещённой множеством маленьких фонарей улочке, как тут же рассмеялись неизвестно чему: сказочному вечеру, друг другу, пьянящий, зовущей за горизонт свободе. Юра прильнул к её губам: так шли несколько метров, не отрываясь друг от друга. Желание узнавать, отдавать, растворяться в партнёре съедало их без остатка.
         Жаль, что до её дома было всего ничего: пара-сотня метров. Шли медленно, допивая из горлышка тепловатое шампанское, целуясь без меры. Лене было всё равно, как она выглядит: лямка сарафана сползла, обнажив грудь, которую периодически ласкал сильной ладонью её… кто? Любовник? Друг? Подводка под глазами подтекла, волосы разметались пуще обычного. Раз он в восторге, значит, нечего и переживать.
          — На такси домой поедешь? — спросила Лена.
          — На работу сейчас. Итак всё на много часов оставил на самотёк.
          — Как на работу? Уже двенадцатый час ночи! Ты устал, нужно поспать!
          — Покой нам только снится! У меня там толпа людей без контроля сидит, мало ли что.
          Дошли до длинной каменной лестницы, ведущей к домам. Лена чувствовала, как дрожат коленки. Кавалер понял: подхватил её на руки, стал быстро подниматься.
          — Ах, Юрочка! Ну что ты! Я сама! — У самой сердечко забилось от восторга.
          У подъезда долго стояли молча, обнявшись, не отрываясь, вжавшись, как птицы, не желая отпускать руки, выходить из объятий.
          Юра резковато подтолкнул её к двери.
          — Всё, я побежал! — Не оборачиваясь, побежал к ступенькам.
          Принцесса замерла, как статуя, взявшись за тяжёлую ручку подъезда, не желая поверить в то, что осталась одна.
         «Как же? Убежал! Даже не договорились ни о чём!»
          Не помня себя, поднялась на двадцать пятый этаж на лифте. Зайдя в квартиру, не стала включать свет. Как была, дошла до большой комнаты, скинула шпильки, вышла на балкон.
          Почти не пила, а как будто выпила бочку игристого!
Хотелось танцевать, но тело не слушалось. Оно было так исцеловано и заласкано, что стонало от необъяснимой неги, требовало лечь, не двигаться.
          Лена в темноте разложила матрас на полу, сорвала тонюсенькое платьишко, легла навзничь. Тени от проезжавших машин скользили по потолку, шумела трасса, а женщина слушала себя, своё тело, плыла далеко-далеко. Сон не приходил, забытьё накатывало на короткие минуты, ей грезилось, что её мужчина здесь, рядом, только протяни руку… Мираж?

* * *

          Утренний город заворочался, запыхтел, заработал с первыми лучами солнца, вырвав Елену из сладкого сна. Взглянула на электронное табло: семь сорок. Как хорошо, что некуда спешить, что есть ещё почти неделя заработанных дней за стаж! «Сразу их возьму, не буду оставлять на конец года. Не хочу выходить на работу, видеть, слышать чужих людей, играть роль сотрудницы. Теперь я не только — не столько — Елена Рафкатовна, сколько Елена Прекрасная, принцесса, которая не желает возвращаться в обычную жизнь».
          Что это было вчера? Или уже сегодня? Может, это игры разума, тени, чудный сон? Но нет! Тело отзывается на каждое движение такой тяжёлой истомой, будто доверху наполнено тягучем соком, семенем, его семенем с моим… Ах, как сладко! Значение слова «сладко» изменилось для неё: со вкуса еды на вкус тела…
         «Даже руки не могу поднять! Чувствую прикосновения моего мужчины каждой клеточкой! Его запах! В душ не пойду, хочу, чтобы его запах оставался на коже как можно дольше. Разве возможно подобное? Как же он мог работать после такой феерической ослепительной встречи?! Только лежать хочется, вспоминать, блаженствовать…»
          Елена не могла встать до обеда, лежала подолгу на спине, чего раньше терпеть не могла. Мышцы были настолько расслаблены, неподвластны воле, что невозможно было просто повернуться. Она была потрясена этим доселе неиспытанным физическим явлением: будто перелили кровь, обменялись телами, перетекли из тьмы в свет, причём оба.
          Вставала, ползла в буквальном смысле до кухни, пила воду со льдом, возвращалась в комнату, падала обратно на пол.
          Вот ведь как бывает! Похоть? Страсть? Секс? Ни на что не похоже…
Никакие разумные мысли наподобие: «Ведь уже обед!», «Юра же как-то работает!» — не могли заставить её подняться.
          «Я сама не своя! И тело не моё!»
          К четырём часа дня заставила себя встать, собраться, выйти на улицу, купить поесть что-нибудь готовое. Тело требовало калорий на восстановление потраченной энергии, но сил готовить не было. Чуть дальше от отеля она приметила магазин «Елисей», где можно было купить уже готовые свежие салатики и второе.
          Лена накинула сдержанное, строгое платье, накинула кардиган, чуть махнула по губам блеском, вышла на Щербакова. Улица оглушила её громкими звуками, яркими красками, кипучей людской жизнедеятельностью. Какой же контраст с ночной порой! Шла по ней, как в первый раз, медленно, не торопясь, остро ощущая почти детское любопытство, с живым интересом глядя по сторонам, улыбаясь редким в тот час прохожим. Может, не им. Может, себе. Может, самой жизни, подарившей ей чудо встречи.
          Пока набирала корзинку с продуктами, позвонила мама.
          — Доча, ты где сейчас?
          Лена в очередной раз изумилась проницательности мамы. Обычно она не звонила в это время.
          — В новой квартире.
          — Ты что, одна там живёшь, ночуешь? Без мужа и сына?
          — Что такого, мама? Они работают, а я, пока остались дни от отпуска, мою квартиру, разбираю вещи.
          — Одна?
          — Мам, ну да! Одна! Что в этом такого ужасного?
          — Да нет, ничего. Но почему муж с сыном не переезжают вместе с тобой?
          — На старой квартире ещё остались дела, поэтому я решаю здесь свои, а они — свои.
          Мама тяжело вздохнула.
          Елена первый раз за долгое время испытала сильное раздражение на мать. Что за контроль?! Отец задолго до своей смерти говорил старшей дочери об удивительной, необъяснимой интуиции матери, когда она сразу «видит», предсказывает важнейшие события членов клана Сафиных. Она тогда не придавала значения словам отца, но сейчас явственно засигналил красный свет опасности.
          «Только бы не прознала! Только бы самой не выдать себя! Точно, прав был отец: у мамы нюх на всё неправильное, на то, что может разрушить устоявшиеся непоколебимые моральные устои».
          — Мама, что за допрос? Почему я не могу жить в своей квартире?
          Раиса Васильевна поняла, что пошла напролом.
          — Переживаю, что ты одна.
          — Я не маленькая, сама разберусь.
          Разговор с матерью оставил лёгкий неприятный осадок, но вскоре развеялся, как белая тучка на синем небе. По дороге обратно, проходя по мосту, Лена увидела огромную радугу, выгнутую над трассой. Фантастика! Чудо! Как давно не видела подобное явление! Это явно знак! Знак разноцветного Счастья, когда душа летает, зовёт ввысь!
         Решила — пока собраны оставшиеся силы в кулачок, — не заходя домой, погулять одна в лесопарке возле дома.
          Углубляясь по главной дорожке в глубь парка, счастливца сразу же забыла о всех мелочах жизни, не касающихся её новых отношений. Звуки города остались далеко позади, как и мама, муж, сын, друзья. Кроме Юры и Лены, никого в эти минуты не осталось в реальности. Где-то далеко. Потом. Не сейчас…
Высокие деревья расступались перед ней, приглашая в гости. Солнечные лучи скользили по ним вниз, направляясь к слабеющему красками горизонту. Птичий гомон убывал, ветерок обдувал теплом, воздух наполнял лёгкие вкуснейшим кислородным коктейлем. Лена дошла до первой развилки, посмотрела направо и вдруг увидела большое поваленное дерево, рядом с которым разместилась белая собака, положив печальную морду на шероховатый столб.
          — Ты откуда здесь? Почему одна? Голодная? — ласково, боясь спугнуть псину, заговорила фея.
          Собака без страха смотрела на неё.
          Никто не должен быть несчастлив в такой чудесный день!
          Девушка торопливо достала контейнер с мясной запеканкой, отломила кусок дорогой колбасы, отвинтила крышку от пластиковой бутылки, налила туда немного кефира, положила половину своего ужина перед беляночкой.
         — Кушай! Не бойся! Всё свежее!
          Собака с достоинством поднялась, обнюхала дары, принялась не спеша кушать.
          «Благородная! Как я! Потерялась? Надо взять её домой, расклеить объявления по подъездам. Вдруг отыщется хозяин».
          Пока же Елена опустилась рядом на бревно, запрокинула голову, посмотрела на качающиеся верхушки деревьев, почти полностью скрывающих небо.
         — Боже, как хорошо! Спасибо тебе! Испытываю самое настоящее Счастье! Теперь я точно знаю, что оно есть! Здесь! Сейчас! Правда, белянка? — не то утвердительно, не то вопросительно воскликнула новоиспечённая, возродившаяся из пены прошедшей ночи, Афродита.
          Собака в знак согласия улеглась у её прекрасных ног.
          Вот бы лечь на землю, широко открыть глаза, следить за причудливыми изменяющимися фигурками облаков! Так они делали со Светочкой, школьной подругой, в центральном дендрарии давным-давно, в другой жизни.
          «Как же хочется поделиться своим настроением с Юрочкой! Где он? Как он?»
Поддавшись внезапному порыву, Елена достала телефон, набрала текст: «Гуляю сейчас по лесу: такая удивительная тишина и покой! Хочется лечь на землю и смотреть на небо, как в детстве. А ещё видела красивую радугу: это к счастью…» (27.08.16 в 17:37) Дату, время зафиксировала неосознанно, нутром чувствуя важность временных событий. Не ждала ответа от военного, ей только очень захотелось разделить с ним волнующий радостный порыв.
          Легла на траву, на спину, закрыла глаза, остро желая на короткий момент почувствовать себя той маленькой Алёнкой, которая была частью окружающей природы.
          Солнце садилось, земля охлаждалась, сырой сумрак лесной чащи заставил её подняться. Собака исчезла. Может, привиделась?
          Вернувшись домой, Лена с удовольствием покушала, выпила остатки поделённого с белянкой кефира.
          Куда же она убежала? Где теперь? Кто накормит и погладит?
          Лежащий рядом телефон коротко просигналил.
         «Да… ты молодец, что так!» — ответил короткой эсэмэской Юра. Сердечко Лены ёкнуло: уловил её настроение! Не удивился, не промолчал в недоумении, всё понял как надо.
          Позже майор расскажет ей, что под вечер его завалили документами, приказами. В разгар рабочего напряжённого дня неожиданно тёплым ясным лучиком пришло коротенькое красивое письмо. Времени отреагировать, ответить подробно не находилось, но одну короткую фразу успел отправить.
          Следующие несколько дней прошли как в тумане, как в незнакомом лесу. Ждала эсэмэсок, звонков, встреч — ничего не происходило. Разумом понимая, помня, что Юра — человек служивый, занятой, к тому же командир целого подразделения, что у него нет свободного времени, тем не менее жадно хотела его внимания.
          Пролетели последние, ещё по-летнему тёплые, выходные того знакового августа. Настало утро хмурого, холодного понедельника. Необъяснимая тоска, маета, бесконечное ожидание навалилось на Лену так тяжело, что она первый раз заплакала как ребёнок, которому подарили новую игрушку, а потом забрали её обратно!
          «Использовал меня на раз, потешил себялюбие, исчез! Что мне делать теперь после его фантастических неземных ласк? Я не смогу теперь ни с кем, кроме него!»
         «Что не смогу?» — строго, отчётливо вопросил внутренний голос.
«Сам знаешь что! Ничего не смогу ни с кем! И с мужем тоже!»
          Толком не осознавая, что делает, Елена в своей комнате опустилась на колени перед стеклянными высокими дверьми, ведущими на лоджию. Заплаканные глаза с отчаянием смотрели в серое, пустое, равнодушное небо, слезы струились по лицу, губы бессвязно шептали обрывки из молитв.
          — Отче наш, иже еси… как там дальше?! Ничего не помню! Как же давно не молилась! Как тяжело, как пригибает к земле, какое отчаяние! Боженька, мне плохо! Мне одиноко! Я хочу к нему, к военному, только к нему одному! Помоги!
          Неизвестно, сколько времени она провела на коленях в рыданиях. Ужаснувшись своему необъяснимому поведению, Елена похлопала себя по щекам, больно пощипала тонкие запястья, с трудом заставив себя прекратить внезапную истерику.
         «Что за поведение? Недостойно принцессы! Что бы подумал Юра, увидев подобное?! Я же не истеричка! Ну что такого страшного произошло? Не даёт о себе знать три дня. Звонить ему, отвлекать, надоедая, нельзя! Чувствую, что нельзя. Остаётся только ждать и молиться. Если он был дан небесами, то обязательно появится сам!»
          К вечеру резко похолодало, почти до нуля. Урал! Позвонил муж, спросил, как ей одной на квартире, предложил завтра съездить в сад, снять помидоры, закрыть теплицы. Жена согласилась.
          «Отвлекусь хоть немного, при нём ведь не смогу плакать».
          Ночью снился бесконечно повторяющийся на протяжении многих лет сон-потеря, как она сама его назвала. Давно не приходил, не мучил, а тут выпал не к месту. Сон, в котором Елена постоянно что-то или кого-то теряет, долго ищет, не может найти и просыпается с долгим послевкусием утраты.
         Утром проснулась разбитая. Грустно смотрела в окно: внезапно, без предупреждения подступила осень, накинулась на девочку, раздела, заморозила.
С трудом нашла тёплую одежду — кто бы мог подумать, что так рано понадобится! Заварила кофе. Села на своей ещё не так давно радовавшей красивой кухне, застыла в оцепенении, не выпуская маленький телефончик. Грустные мысли о конце лета, отпуска, внезапного знакомства хороводили вокруг неё.
          Игорь, как обычно, задерживался. Время замерло, стрелки еле-еле ползли к обеду.
          Телефон ожил, тренькнул.
         «Привет. Как ты?»
          Всего две скудные фразы, но Лена подскочила от внезапной радости, закружилась вокруг стола.
          «Сам написал! Первый! Не забыл!»
          Застрочила в ответ, торопясь, пока не подъехал муж:
          «Кошечка замерзает, ей очень хочется залезть к тебе на колени, пригреться, приласкаться…»
          «Мур», — мгновенный отклик Юры.
          Как будто камень тяжёлый отодвинули, дали дышать!
          Поездка в сад показалась весёлой, необременительной, несмотря на погоду. Она легко общалась с мужем, внимательно слушая, что он говорил безудержно.
          Обратно вернулись затемно.
          — Загляну чаю попить? — спросил Игорь.
          — Не стоит. У меня нет чая, да и поздно уже. Устала, лягу сразу спать.
Муж удивлённо в молчании смотрел на жену, не находя слов. Жена быстро, не давая ему опомниться, выпорхнула из машины, махнув рукой.
          Войдя в тёмную, неприветливую, показавшуюся чужой квартиру, прошла по ней, включив свет везде, где это было возможно. Чай, конечно, стоял на полочке, смеясь вместе с врушкой. Утеплившись, насколько возможно, легла на живот на матрас с телефоном в руке. Щёчки горели: Юрочка как будто видел её через улицы, дома, стены.
          «Чем занята?» — тут же написал.
          «Пытаюсь согреться, нет обогревателя, замерзаю!»
          «Одна? А в чём ты?»
          «Да. Тёплая одежда ещё в коробках не разобрана. Под одеялом в „фигваме“. Помнишь „Простоквашино“?»
          «Хочешь, приеду и согрею сейчас тебя?»
          Это предложение повергло девушку в панику.
          «Пол не вымыт, не прибрано, дивана нет, какой позор! И сильно хочу встретиться, и стыдно за необжитую квартиру».
          Долго думала, как объяснить, вежливо отказать, а он распалился на том конце провода, требует ответа.
          «Юрочка, сделан ремонт, почти нет мебели, в частности, кровати. Я сплю на полу, на матрасе».
          «Нашла чем пугать! Девочка моя, какая разница? Главное, ты одна и я могу вырваться с работы на часик-два».
          Девочка тщательно продумывала каждое слово:
          «Юра, мне надо морально подготовиться, — а про себя подумала: „Срочно сделать завтра уборку, приготовить лёгкий ужин, принять душ, придумать очередной наряд“. — Давай завтра».
          Военный послал грустный смайлик. Мол, завтра — это завтра, а хочется сейчас. Лена притворилась спящей, не ответила, хотя сама полночи провертелась без сна от желания.
         1 сентября 2016 года было отмечено предвкушением встречи, волнениями, хлопотами по дому, над своей внешностью.
         Холодно, невозможно холодно! Батареи ледяные, ветер задувает в окна. Страшно представить, что можно будет раздеться, красоваться голышом, как в гостинице!
         «Не обиделся бы! Вдруг не сможет убежать с работы?»
          Волнуясь, она ходила без конца по квартире.
          «Надо ждать. Пусть сам напишет».
          Ближе к полуночи Юра позвонил.
          — Не превратилась ещё в ледышку? Нас на работе так «парит» начальство, что пар из ушей, жара! — заговорил он бодро.
          — Юрочка, замерзаю!
          — Моё предложение в силе. Готова морально и физически, боец… какая фамилия?
         — Григорьева.
         — Хорошая фамилия, как и её обладательница. Не слышу чёткого ответа! Да или нет?
         — Э-э…
         — Без «э»! Привыкай отвечать точно!
          Трудно разобрать, где шутит, а где серьёзен!
         — В общем, еду. Минут через двадцать буду!
          Елена выбрала для встречи на дому неброское короткое платье цвета морской волны с оригинальным декольте, тонкие бежевые колготочки, сверху накинула кардиган, достала в тон платью изумительный фирменный голубой плащ, встала на каблуки, решила не наносить макияж, перекрестилась, спустилась во двор встречать Юру.
          А он тут как тут! Уже сидит на детской площадке, крутится в маленьком низеньком кресле для малышей. Молча смотрит, улыбаясь.
         — Как же уместился в крохотные качели? — развела руками Лена.
         — Я всё могу!
         — Так уж и всё?
          Её сотрясала сильная дрожь — то ли от волнения, то ли от холода. Ещё что-то казалось странным в его внешности. Что? Мучительно пыталась определить, вглядываясь в ночном сумраке в будто незнакомое лицо.
Вот оно что! Поразительно, но перед ней опять стоял как будто другой человек. Очень молодой, подтянутый, без животика.
          — Что? Чай, не узнаёшь? — усмешка осталась той же.
          — Не узнаю. Ты что, в молодильной реке искупался? Будто не с работы, а с курорта вернулся!
          — Я хамелеон! Меняю облики.
          — Зачем?
          — Профессиональные накладки. Да что это мы всё обо мне? Почему дрожишь, замёрзла?
         — Есть немного. Хоть бы вина красного с шоколадкой девушке привёз?
         — Где же ночью возьму вино? Не пью при исполнении служебного долга. Будем вести здоровый образ жизни, согреваться естественным путём. Ну, веди меня в свои палаты. Если время останется, погуляем потом, красиво здесь у вас.
         — Давай покажу двор, а то потом убежишь, как в прошлый раз.
Они взялись за руки, пошли кругами между четырёх домов. Больше всего Юру, как и Елену, притягивали к себе площадки, огороженные высокими деревянными парапетами: за ними открывался вид на город сверху.
         Стояли плечом к плечу, любуясь сияньем ночного города, притяжением далёкого чернильно-звёздного неба.
          — Так вот потом одна будешь стоять, смотреть вдаль и думать: «Где же ты сейчас, Юрий Алексеевич?»
          Лена резко развернулась, глядя на мечтательно-улыбающегося спутника.
         — Как это одна? Неужели уедешь навсегда? — Губы её дрожали.
         — Надолго. Часто. Работа такая. Может, что и навсегда.
         — Не говори мне подобное!
         — Почему взволновалась? Будешь думать обо мне? — Он притянул её к себе.
         — Вся дрожишь, пойдём домой чай пить.
         — Приказываешь или просишь? — попыталась улыбнуться девушка.
         — Как угодно. Скорее, решаю за нас.
         — Мне это нравится! Забыла сказать, что я не одна.
          Военный нахмурился.
         — Что подумал? Мне котика Тома муж на днях привёз, он привыкнуть не может к новому, стресс. Так что не удивляйся странному поведению питомца.
         — Надеюсь, что кот мирный и не съест меня.
          Поднялись в квартиру. Хозяйка не хотела включать свет: стеснялась, робела показаться бледной, ненакрашенной по сравнению с предыдущими свиданиями, где представлялась роскошной львицей. Юра уже сам зажёг свет во всех комнатах, прогуливался по квартире, не дожидаясь приглашения. Том выглянул, увидел чужака, спрятался на балконе. Там же, у распахнутого окна, задержался и гость.
          — Славная квартирка! Виды города, леса с высоты впечатляют. Буржуйская роскошь! Сколько стоит? — прямо спросил, когда она подошла и встала рядом.
          — Ничего буржуйского! На трёшку не хватило денег, да и на эту пришлось ипотеку оформлять. Около пяти без ремонта.
          — Ипотеку? — недоверчиво переспросил Юра. — Ты производишь впечатление обеспеченной замужней женщины.
          — Так оно и было, пока не купили новое жильё. Не жалею. Ради подобной квартиры можно чем-то пожертвовать, особенно нарядами, драгоценностями, которых предостаточно.
          Елена поразилась скрытой практичности друга, простым житейским вопросам.
          Тот не дал ей загрузиться размышлениями о материальных благах и увлёк её на матрас: еле успела выключить свет.
          — Не помню, когда в последний раз занимался сексом на полу, тем более на матрасе.
          Легли рядышком, прижавшись друг другу; одеяла не было.
         — Буду твоей грелкой, одеялом, — тихо прошептал он на ушко.
         — Может, не будем пока раздеваться? Поговорим немножко? — тоже шёпотом спросила она.
         — Хорошо. Задавай тему, — поглаживая её волосы, плечи, привычно усмехнулся Юра.
         — О сексе.
         — О! Моя любимая тема!
         — Я без шуток.
         — Какие уж тут шутки!
         — Юра, когда ты сказал, что давно не занимался сексом подобным образом, мне пришла в голову мысль, что ты-то уже почти всё знаешь обо мне, а я о твоей личной жизни — ничего. Свободен или не свободен, есть ли женщина постоянная? Только не сердись, пожалуйста. Отвечай честно.
          — Хорошо. Был женат, разведён.
          — Дети есть?
          — Сын.
          — Кто был до меня? Разные или одна?
          — Жил три года с одной, здесь.
          — Почему же расстались?
          — В пресловутом вопросе секса она не раскрывалась, не шла на эксперименты.
          — Что значит «эксперименты»? Я тоже не искушена в нём. Моя любимая поза — классическая. Значит…
         — Ничего не значит. Отставить вопросы! — не дав договорить ей фразы, он закрыл ротик долгим поцелуем. «Неопытная» с радостью отдалась во власть искушённого мужчины. Не могла согреться, боялась холодными руками гладить его.
         — Ты сегодня царевна-лягушка, буду тебя целовать в губы, расколдовывать. — Хрипловатым голосом он вёл её уверенно за собой. — Раскроешься… не вся… понемножку… для меня…
         — Да! Хочу раскрываться только для тебя! Научи меня сексу, позволь быть послушной ученицей, мой гуру, позволь быть под тобой, ощутить твою силу! — Слова-стоны сами срывались с её губ, осыпая военного, заводя всё больше и больше. Ничего не придумывалось специально, всё шло естественно. Она сама не смогла бы ответить, откуда, из каких глубин её существа выходит притаившаяся страсть, где же она скрывалась. Если прямо сейчас он не войдёт в неё, она умрёт — непременно умрёт — от звериного желания!
          Если в отеле их слияние напоминало цунами, то здесь разгорался костёр. Холод отступал, желание обжигало, женщина горела, отдавалась; мужчина принимал, смакуя…
         Долго лежали, не разговаривая, прижимаясь, закрываясь от обступившей ночной тишины.
          — Напоишь чаем? — нарушив молчание первым, спросил Юра.
          — Конечно, только накину платье. Лежи пока, отдохни немного.
          Елена первым делом прошла не на кухню, а во вторую комнату, где стоял шкаф с зеркалом. Расчесалась, переоделась, достала косметичку, чтобы подкраситься. Вздрогнула.
         — Ну где потерялась? Прошу чайку, а она прячется!
Юрочка неслышно подкрался, встал сзади, зарылся носом в её волосы.
          — Не прячусь. Привожу себя в порядок, чтобы любовался мной, когда приготовлю чай. Может, перекусишь? Тебе же ещё работать.
          — Не надо, я не ем ночью, и так толстый.
          — Не толстый — сильный, мощный!
          — Ах, врушка. Но слушать приятно.
         С шутками-прибаутками посидели недолго на кухне. Было уже около трёх часов ночи, когда стали собираться.
          — Куда, девица-красавица, собралась? Ну-ка, марш в кровать!
          — Проводить добра молодца на службу. Кровати всё равно нет, успею ещё одна належаться. Быстренько оденусь потеплей и провожу.
          Спустились на лифте, пересекли двор, направились к остановке. Юра сел на скамейку, усадил её на колени боком; она крепко обхватила его за шею, прижалась головой к плечу. Он долго качал её, как ребёнка. Слов не было, да они и не были нужны… К радости обоих, такси задерживалось, даря им лишние совместные минутки.
         В четвёртом часу ночи машина увезла военного на службу. Лена переживала, что он не успеет поспать, отдохнуть до утреннего совещания.
         «Сладкой дрёмы на диванчике, мишутка», — не удержалась она от эсэмэски.
          Телефон тренькнул в восемь утра приветом от Юры: «Сиянье глаз тонкий взгляд запах её все снится ему», — без знаков препинания, без рифмы. Неважно. Важно, что настроен романтически!
         «Белый стих! Как мило!» — черкнула она в ответ и крепко, безмятежно заснула.
          Через день, казавшийся бесконечностью, наступила пятница. Стремительное пришествие осени пугало ранними сумерками, ледяным ветром, облетающими листьями.
          Лена не могла ни на чём сосредоточиться: ни на делах, ни на привычном чтении книг. Раньше это успокаивало, теперь книги падали со стуком на пол из ослабших рук. После десяти вечера стало совсем невмоготу. Неведомая сила погнала девушку во двор, в тёмную ночь, под удивлённые взгляды охранников.
Пришлось надеть утеплённый новый пуховичок кофейного цвета, недавно купленный заботливым мужем, сапожки в тон ему. Волосы белыми волнами закрыли маленькие ушки, лебединую шею. Глядя в зеркало вестибюля, Елена любовалась собой.
          Выйдя в подсвеченный фонарями двор, она быстрым шагом прошла арки, мостики, спустилась по лестнице, вновь поднялась. Ножки бежали сами собой по кругу, замкнутому со всех сторон забором. Остановилась надолго у тех перил, где стояли плечом к плечу с военным. Запрокинув голову, долго смотрела в ночное звёздное небо.
         «Что со мной не так? Почему хочется и плакать, и смеяться, и кричать на весь мир о совершенно непонятных чувствах?!»
         И опять непереносимо захотелось поделиться с ним одним своим настроением.
         «Погода тёплая, ночь красивая, звёздная. Не хочешь прогуляться?» — написала она ему в двенадцатом часу.
         Не ожидая ответа, поднялась домой, включила первый попавшийся на пульте музыкальный канал, стала танцевать, подпевая знакомым композициям. Надо же! Как раньше не замечала, что почти каждая современная песня была о любви? Под некоторые из них слёзы бежали сами собой, не спрашивая разрешения.
         Телефон всё время держала в руке раскрытым: не обманул её ожиданий.
          «Не могу погулять. Работаю. Ты чем занимаешься?»
          «Гуляла во дворе, сейчас слушаю музыку, распеваюсь».
          «Скучаешь одна?»
          «Да».
          Юра, видимо, пытался совмещать переписку с делами. Периодически от него приходили короткие сообщения. К полуночи они стали эмоционально более окрашенными.
          «Милая ты принцесса, очень скучаю по тебе» (3.09.16, 01:36).
          «Милая иду с работы домой устал думаю о тебе» (02:52).
          «Милая что не спишь» (03:15).
          Какой уж тут сон? Лене казалось, что её уносит на небеса ангел.
         — Милая, милая, милая! — твердила она вслух, смеясь. — Без вина пьяная от счастья! Я для него милая! Думает обо мне, так же как я о нём постоянно!
          «Кто бы знал, Юрочка, почему не сплю! Слушаю музыку и плачу. От счастья, наверное. Жизнь прекрасна, жаль тратить на сон!» (03:56).
          «Что случилось?» — запереживал измученный работой военный.
          «Всё хорошо. Спи, не волнуйся. Это на меня свобода так действует. Много лет не жила одна».
          «Поздно уже. Ложись спать».
          Удалось забыться коротким сном лишь после пяти утра.

* * *

          Все возможные дни для отдыха были исчерпаны, пришлось выйти на работу.
Как странно было возвращаться в библиотеку, к сотрудникам, к книжным стеллажам. Как будто побывала в фантастическом мире и вернулась на землю! Непривычно выходить в раннее утро по неизвестному маршруту, садиться с чужими людьми в лифт, в маршрутки, приезжать, опоздав, здороваться с коллегами, заниматься их обслуживанием. Елена не могла думать ни о чём, кроме как о Юрочке: где он, что с ним, когда напишет? Для коллег из разных отделов приходилось прилагать усилие над мимикой лица, делая его выражение непроницаемым. Только для своих близких подруг (как думалось ей до той поры) и для помощницы на абонементе Ольге уже не хватало сил, желания таиться.
         Ольга Лабовикова и Елена Борисова пришли в первый раз после месяца разлуки попить чая на огороженной от посторонних глаз зоны, в отделе депозитарного хранения, где временно занимал место служебный абонемент. Не успели девчонки задать дежурные вопросы, как Лена замахала на них руками.
          — Я, кажется, влюбилась, девочки! Сильно!
          Обе в изумлении уставились на неё.
          — Розыгрыш? — засмеялась грубоватая Лабовикова.
          — Леночка, правда? — нерешительно протянула спокойная Борисова.
          — Правда.
          — В кого? — чуть ли не хором спросили они.
          — В военного.
          Лена коротко поведала им историю знакомства.
          — Как же Игорь? — нахмурилась Ольга.
          — Далеко, в стороне. Живу пока одна в новой квартире.
          Зря доверилась: её не поняли, осудили, перестав вскоре с ней общаться.
          Осенние дни хмурились, ночи холодили, Юрины весточки окрыляли, несли в себе тепло, жгли ночами.
          «Привет я всё работаю иногда думаю о тебе» (05.09.16, 23:42).
          «Милая ты спишь» (01:22).
          Как же! Заснёшь тут!
          «Спокойной ночи принцесса» (06.09.16, 03:00).
          «Твои смс-ки сводят с ума романтичны заводят и )))»
          «Привет я уснул и не смог тебе ответить зато такое снилось» (07.09.16, 08:30).
          «Милая сегодня оврал ещё работаю скучая по тебе» (08.09.16, 23:45).
          Елена раскачивались на качелях: то взмывая вверх от восторга, что военный тоже не может спокойно жить без неё, то падая вниз от его молчания, от отчаянного желания видеть, слышать его.
          «Привет куколка конечно хочу увидеть и ))))» (08.09.16, 23:48).
          «На меня заглядываются чужие мужчины, но я хочу, чтобы только ты смотрел на меня, чтобы только ты восхищался мной!»
          «Ты выглядишь так ослепительно, что мне приходится закрывать глаза, чтобы сосредоточиться на чём то другом» (09.09.16, 11:58).
         Она не помнила, как обслуживала сотрудников, что говорила им, какие книги рекомендовала, — всё проходило стороной. Хорошо хоть, что Татьяна Алексеевна Мурова, её начальница, рьяно следившая за исполнением обязанностей каждым своим сотрудником, была далеко, в другом здании, как и вся администрация. Никто не видел, как, придя с утра на работу, вместо того чтобы заниматься обычной раскладкой, списанием книг, Лена подолгу сидела у окна, глядя во дворик напротив нового здания библиотеки, мечтая.
          Ольга Семёнова, работавшая с ней в паре, тактично не задавала лишних вопросов, только качала головой, понимающе улыбаясь, не упрекая, делала всё то, что нужно.
         Компьютер Лены был расположен в самом дальнем углу. Она брала стопку самых лёгких книг для ввода в поисковую программу, с трудом заводила пару книжек, подолгу застывая над каждой. Закрывала глаза, чувствовала его рядом…
          «Зачем остальное, зачем другие люди, никому не нужные действия? Вот Юра спасает мир, а я чем занимаюсь?»
          Осталось два дня до воскресного въезда сына с компом в её квартиру. Всё в ней сопротивлялось! Ей никто не нужен рядом, даже сын!
          Последняя свободная пятница, вечер, надежда на встречу: а вдруг?
          Дождь лил в тот день не переставая. Небо было затянуто серой плёнкой, хмурые уставшие пассажиры в маршрутке открыто разглядывали блондинку с ярко-красными губами, с надменным выражением лица, словно диковинную игрушку. Она чувствовала их пристальное взгляды: мужские — с интересом, женские — с завистью, злобой.
         «Они же тётки! Я девочка по сравнению с ними! Что на работе, что на улицах. Сплошные толстые неухоженные тётки!»
          Добежав до дома, Лена первым делом включила музыку, забралась под горячий душ. Мысли-скакуны бежали в одну сторону, не желая уклоняться от главного курса: Юрочка!
          Что, в какой форме написать, как завлечь? Во сколько написать?
С трудом заставила себя приготовить на ужин зелёные брокколи с сыром. Если не поем сейчас, потом точно ни один кусочек не полезет. Вскакивала, не могла усидеть. Надо бы прибраться, сделать что-то полезное! Сто раз — нет! Не зря на каждый случай придумано определённое выражение. Всё падало из рук в буквальном смысле. К девяти вечера Лена поняла, что, пока не напишет майору, не успокоится.
          «Юрочка, миленький, я дома, одна. В воскресенье будет заселяться сын. Мои последние свободные часы! Пятница, вечер: побудем вдвоём немножко? Матрасик ждёт… Пока танцую на нём в ожидании тебя».
          Среагировал моментально: видимо, ждал.
          «Существует только один мир, в котором моя душа чувствует себя спокойно. Это мир твоих прекрасных глаз… но к сожалению сейчас я не могу быть рядом…» (09.09.16, 22:33).
          Как же стал отличаться стиль этих ответов военного по сравнению с первыми! Не клише? Неужели сам написал?
          Дальше последовала череда прицельных ударов от военного.
          «Я хочу тебя» (22:50).
          «Так безумно хочу к тебе» (23:40).
          Елену опять вынесло на улицу, в ночь. Её душили и нетерпение, и досада за его работу, и безумное желание мчаться к нему, за ним, где бы он ни находился, отдаваться в любом месте.
          Суббота прошла в томительном ожидании.
          «Юрочка, может, я приеду к твоей работе? Привезу покушать домашнюю еду, посидим в твоём кабинете, поработаем», — предложила Лена под вечер.
          «Милая привет пока работаю безумно скучаю по тебе» (10.09.16, 22:40).
          Тяжело вздохнула, понимая, что ничего не получится.
          «Да милая я хочу быть с тобой» (11.09.16, 02:00).
          В пасмурное утро воскресенья она соскочила ни свет ни заря, не совсем осознавая, что делает, опустилась на колени на том же месте, где плакала ещё совсем недавно, стала молиться по-своему, как могла, достав накануне молитвенник. Несколько коротких молитв удалось выучить, просьбы излагались вольным стилем. О ком же молилась прекрасная Женщина? Конечно, о нём, о своём Мужчине. О встречах, о соединении, о взаимном чувстве…
          После молитв пошли аффирмации, которые были заброшены много времени назад. Моисейчик подарила ей однажды книжку Луизы Хей, познакомила с её концепцией отпускания нежелательного, плохого в жизни, притяжения желаемого. Причём отпустить, как и привлечь можно всё что угодно: вещь, человека, эмоцию, от болезни до полёта на Луну. Нужно только правильно сформулировать желания, запустить их маятником долгих повторений вслух во Вселенную: она услышит, выполнит.
          В своё время Елена много натерпелась от свекрови, от сестры, от отца. Не зная, как прекратить давление со стороны ближайшего окружения, перепробовав разные способы договориться, отгородиться от как бы родных и не получив желаемого облегчения, Лена решила заняться достаточно простой методикой известной американки. В течение нескольких месяцев «прощала и отпускала» всех, кто намеренно причинял боль, мешал жить, — сработало!
          Выпустив из себя обиды, она вдруг поняла, что освободилась от тяжкого бремени. Больше не было ни отчаяния, ни ненависти к ним — только выжженная пустыня.
          Теперь же встала противоположная задача: договориться с миром о самом желанном человеке. Ну что ж, трудные задачи никогда не пугали сильную женщину — наоборот, подстёгивали.
          Сколько за жизнь было материальных трудностей, нищеты, особенно в начале семейной жизни, сколько ссор с собственной семьёй и с родителями мужа! Столько же — проблем с учёбой сына, которого буквально вытаскивала из болота лени. Справилась же со всем, не сдалась! Упрямый телец по гороскопу, боец по натуре, чрезмерная гордость, помноженная на тягу к материальному благополучию, к комфорту.
          Всё в её жизни должно быть правильно, красиво, достойно, от мелочи до главных целей. Добивалась всего, чего хотела. Еленой восхищались как друзья, так и враги.
          Прогоняя не ко времени выплывшие воспоминания, боец всё утро посвятила духовной работе.
          Не напрасно! Небеса услышали её тихий голос.
          Полвторого раздался звонок. Юрочка!
          — Приве-е-ет. — Тягучий мужской баритон.
          Пытаясь справиться с дрожью в голосе, быстро ответила:
          — Привет.
          — Что делаешь?
          — Обед готовлю.
          — Накормишь?
          Её как замкнуло!
          — Голоден?
          Как отказать? Ведь в любой час могут подъехать заселяться сын с мужем!
          — Я что звоню… У меня тут друг нарисовался. Может, найдёшь ему подружку? Вечером бы сходили вчетвером в кино. Поищи и перезвони мне минут через пять-десять.
          — Как же найду за пять минут? — Она задохнулась от ужаса. — Попробую, хотя ничего не обещаю. Втроём мы не можем сходить в кино?
          — Нет. Он очень стеснительный. Ему нужна пара. Всё. Давай. Жду! — В трубке пошли короткие гудки.
          Какой наглый! Найти подружку! Кого? Все её подружки давно уже не знакомились, не играли в подобные игры. Кто замужем, а кто одинок: не подойдёт ни по возрасту, ни по внешности.
          Лихорадочно перебирала в уме тех, кто мог подойти.
          После проступка мужа, гуляний с Моисейчиком, с Прокофьевной — воспитательницей сына, с Нуриком у неё ещё была отдельная эпопея походов по ночным клубам с Наташей Суваловой, которая была младше её на десять лет. Вот она идеально бы вписалась сейчас в их авантюру. Но та давно и безнадёжно погрязла в браке с мрачным мужем при двух детях: Лена не встречалась с ней несколько лет, изредка созванивалась.
          Чем чёрт не шутит! Набрала приятельницу, объяснила ситуацию. Та рассмеялась, сказала, что не в городе, а в области, у отца.
          Оставалась Лариса. Верная, лёгкая на подъём подруга.
          — Лара, умоляю, выручай! Юра попросил составить компанию для приехавшего издалека друга. В кино сходим или в клуб. Они угощают.
          — Ой, Лена, так неожиданно! Даже не знаю… Сто лет не ходила на свидания! Мне не в чем. Да и боюсь! Юру твоего не знаю, а друга и подавно! Кто он? Сколько ему лет? Как выглядит?
          — Ларочка, откуда мне знать? У Юры же всё сразу, толком не рассказал. Поняла, что друг. Ещё чувствую, что если не найду подругу, то и сама не увижусь сегодня с Юрочкой, а я изнемогаю, с ума схожу! Для меня согласись! Ради меня!
          — Ладно. Начну собираться, это же целое дело. Приезжай ко мне, поможешь!
          — Конечно! Приму душ, оденусь — и сразу к тебе!
Дрожащими пальчиками набрала майора.
          — Юра, договорилась с подружкой.
          — Хорошо. К вечеру будьте готовы. Мы подъедем на машине.
          Лена заметалась по квартире. Время — три часа дня, надо успеть улизнуть из дома до приезда Игоря с Ромой. Мигом собралась, особо не думая над тем, что надеть. На улице холодно. Нужно выглядеть не легкомысленно, а женственно, радуя взоры военных. Синее платье в белую полосочку, синяя подводка карандашом, тушь прыгает в руке. Бежевые туфли, пальто. «Будет жарко — расстегну или скину в машине».
          Успела! Выбежала из квартиры в пять, без пробок доехала до Лары. Запыхавшись, забежала на четвёртый этаж. Галина Максимовна с Лизой, вышедшие встретить гостью, застыли в удивлении, глядя на преобразившуюся Елену.
          — Куда это мы такие красивые собрались? Неужто на свидание? Лариса который час украшается! Что это с вами, девицы? — насмешливо спросила Ларина мама.
          — Мы в кино пойдём, Лариса Максимовна. Давно не ходили никуда. В свет же надо выходить во всей красе!
          Лариса в волнении раскидывала одежду.
          — Лара, только не брюки! Любую юбку или платье!
          — Так оно у меня одно, тем более чёрно-белое. Что задумали с Юрой? Ты же знаешь, как я отношусь к знакомствам. И не хочу ни под кого подстраиваться. Иду с тобой не для того, чтобы понравиться другу неизвестного Юры, а только ради тебя!
          — Спасибо. Иди в чём хочешь. Только без очков. Они скрывают твои чёрные очи, старят.
          — Как же без очков? Линз нет. Я же никого не увижу!
          — Буду тебя водить. Или друг Юры, — засмеялась Лена.
          — За мой позор ответишь ты!
          Наряжались, подкрашивались, нервничали. Время шло к семи вечера.
          — Где твои герои? Скоро? — выглядывала в окно Лара. — Скажи, что готовы, пока я не передумала.
          Герои будто за стенкой подслушивали. Тут же звонок!
          — Как зовут подругу?
          — Лариса. Мы готовы, ждём вас.
          — Можешь передать ей трубку? Алик хочет послушать её голос.
          Лена в растерянности вложила трубку в руки подруги. Лара не смутилась.
          Ещё раз выслушав просьбу, иронично, чуть ли не по слогам произнесла:
          — Повторяю то, что сказано: мы, красивые, нарядные, ждём вас. Достаточно? — Она вернула трубку Лене.
          — Лена, чётко скажи адрес. Алик посмотрит по навигатору.
          — Юрочка, а у вас какая машина? Чтобы мы узнали.
          — Большая. Вся в ромашках. — Пришла очередь смеяться военным. — Выходите во двор!
          — Веди, чтобы я не упала, — бодро заявила Лара.
          Вышли из подъезда, Лена озиралась по сторонам. Рядом проезжали машины. Но какая из них?
          — Смотри, смотри лучше, я-то совсем ничего не вижу!
          — На выезде со двора стоит чёрная машина. Но я не знаю, они ли.
          — Олухи! Написали бы марку, номер машины или хотя бы вышли из неё! — сердилась Лара.
          В очередной раз взмахнув белым вихрем волос, Лена опять оглядела двор.
Вдруг как видение! Около той чёрной машины стоял Юра в короткой курточке: руки — в карманы, разминал шею, улыбался, глядя на неё.
Мой хулиган. Такой классный!
         — Ларочка! Они там! В чёрной машине! Пойдём к ним! Как страшно! Меня трясёт!
         — Улыбайся! Назвались груздем — лезем в кузов!
Лена взяла под руку подружку, обе в ритм медленно, как бы не спеша подошли к чёрному «бумеру».
          — Вот вы где спрятались! Если бы не вышел — не знали бы, сели бы по ошибке в чужую машину.
         — Знакомься: Лариса. Моя самая любимая подруга!
          Майор чмокнул Леночку в щёчку, Ларису взял за руку, галантно усадил на переднее сиденье рядом с молчаливым тёмненьким мужчиной.
          — Это Алик, мой друг. Приехал издалека, на несколько дней. — Юра весело начал знакомить всех друг с другом. По нему было видно, что он находился в прекрасном расположении духа, что Лара пришлась им ко двору.
          Юра притянул Лену назад, они сели рядышком, еле сдерживаясь, чтобы не броситься в объятья. Она почувствовала вселенскую радость.
«Бинго! Он рядом, со мной! Нас ждёт чудесный вечер и…» — Леночка зажмурилась от предвкушения.
          — Куда поедем, девчонки? Мы тут с Аликом посмотрели, что идёт в кинотеатрах. Полная фигня! Может, в боулинг?
          — Не знаю, — растерянно протянула Лара.
          — Что же вы такие нерешительные, барышни? — подал наконец голос водитель, выкручивая руль. По нему же было заметно, что он смущается не меньше девчонок.
          — Тогда решено: погнали в «Антей». — Юра взял инициативу в свои руки, впрочем, как и молчаливо улыбающуюся Елену. Обнял её властно, поцеловал в губы долго-долго… Они не прервали бы поцелуй, если бы через несколько минут не услышали раздражённые голоса Алика и Лары.
          — Куда ехать? Где «Антей»? Показывай. Ты же живёшь в Ека, а не я, — развязно тыкал Алик Ларисе.
          — Я не водитель. Не знаю, как показывать дорогу! — рассердилась Лара.
          — Что за споры? Отставить. Алик, ты что? Не успел познакомиться с девушкой, так уже наезжаешь. Простите Лариса его. Алик, гони по Малышева прямо, потом увидим по курсу! — Юрий Алексеевич корректно разрешил спор, а дальше вёл беседу сам, изредка подмигивая Леночке.
          Машину оставили за библиотекой Белинского. Лена, воспользовавшись случаем, показала, где работает. Шли вчетвером по малолюдным вечерним центральным улицам. Юрочка держал руку на талии Лены, любовался ею, запахивал ей плащ при сильных порывах ветра, при этом следя за нитью общего разговора. Лара немного освоилась, пришла в себя от первого шока, стала походить на прежнюю, болтая в основном с Юрой.
          Алик с Леной больше молчали, изредка высказываясь. Лена гордилась другом: «Какой он внимательный, заботливый, обаятельный, компанейский! С ним так весело и легко!»
          Лариса, кажется, тоже подпала под его обаяние.
          В высотке Юра не потерялся: вёл за собой компанию так, как будто бывал здесь не раз. Подошли к бару.
          — Девочки, подождите нас здесь. Выясним, что к чему, вы пока закажите по бокальчику вина? — предложил Юрий Алексеевич и, не ожидая ответа, увёл друга к дорожкам.
         Лара с робостью озиралась по сторонам, а Лена — с интересом. Давненько не посещала она подобных мест.
          — Лара, расслабься. Всё ведь нормально? Как тебе мальчики?
          — Ничего нормального! Юра твой — общительный, а Алик — бука, ворчун. К тому же я слепа без очков, толком не вижу лиц. Кто будет платить за всё? У меня нет денег. Вдруг они кинут нас?!
          — Зачем им нас кидать? Нормальные мужики. Алику нужно время привыкнуть, как и тебе. Тихо! Идут!
          Елена сама цепенела от смущения, краснела, тряслась неизвестно почему, но бравировала, подобно другу.
          — Что это мы за пустым столиком сидим, девчонки? Докладываю обстановку: свободных дорожек пока нет, будут через полчаса. Подождём? — солировал Юра.
          — Да, Юрочка. Вы нам закажите по бокалу белого и шоколадку, чтобы ждать было веселее, — в тон ему откликнулась Лена.
          Полчаса пролетели как минутка. Вчетвером стоя за барным столиком, они вели светскую беседу. Юра вытащил из пакета Алика бутылку пива, стаканчики, разлил, по-свойски положил её в сумку подруги. Лена ахнула внутри от его дерзости, но внешне ничем не выдала удивления. Надо так надо.
          Мужчины опять ушли в разведку.
          — Да уж, солнце мое! Ввела меня в блуду! Конечно, они вроде нормальные, но я не знаю, как себя вести, — горячо зашептала Лара.
          — Веди как ведётся. Будь собой. Никто тебя замуж не выдаёт!
          — Ага! Замуж-то нет, а если в койку — рассчитаться?
          — Успокойся! В койке не так уж плохо с милым другом, уж поверь, — улыбнулась Лена.
          — Вот и мы! С плохой вестью! Дорожек нет и не будет в течение часа. Может, поедем в другое место? — наконец-то заговорил Алик, видимо, с подачи Юры.
          — Поехали в «Лану»? Ночной клуб, там круто, если ничего не изменилось, — выдала Лена.
          — Поехали, — дружно закивали все.
          По пути заехали в маркет, чтобы запастись горячительным.
          — Алик, иди с Ларисой, а мы вас здесь, в машине, подождём, — скомандовал Юра.
          — Ой! Ничего не понимаю в винах, да и не увижу их без очков, — прямо заявила Лара.
         — Алик поможет. Он галантный кавалер.
          Юра с Леной веселились, как щенки, которых после долгого заточения вывели на прогулку, предвкушая сладкие моменты вдвоём.
          Как только захлопнулись дверцы машины, они на заднем сидении припали друг к другу с жадностью, как голодные звери. Губы в губы — долгий, непрерывный неистовый поцелуй, от которого сами по себе раздвигаются колени, становится горячо внизу…
          — Леночка! Ласточка! Моя девочка!
          — Юрочка! Мой мальчик!
          Очнулись от стука в стекло.
          — Э! Молодые люди! Ведите себя прилично! — Алик уже садился на водительское сидение, а с ним и непривычно тихая Лариса.
          Юра опять достал стаканчики, налил всем красного вина. Скованность потихоньку уходила. Алик стал выдавать шутки, пока долго кружили по объездной к клубу.
          Зашли со своим пакетом и тут же наткнулись на очередь с фейс-контролем.
          Юра нахмурился:
          — Нет, нам не подходит. Стоять в очереди, да ещё и с проверкой вещей. Поехали в одно хорошее место: в караоке-клуб. Там комфортнее.
          Смеркалось, когда они наконец доехали до места развлечений. В холле мужчины ненадолго оставили спутниц одних и о чём-то поговорили с охранником.
На выбор два зала: один — направо: шумный, с караоке; налево — тишайшее кафе. Единогласно выбрали кафе, так как в зале с караоке так сильно гремела музыка, что невозможно было говорить.
          Неудивительно, что вечером в воскресенье кафе на окраине города было безлюдно.
          — Девушки, выбирайте столик, зовите официанта, заказывайте, что хотите, мы пойдём «попудрим носик», — легко дал указание командир.
          Как только мальчики удалились явно с целью обсудить дальнейшие действия, подружки жарко зашептались.
          — Странные они всё-таки. Зачем-то катают нас целый вечер по городу, завезли неизвестно в какую дыру: то ли экономят, то ли не хотят светиться, — округлив огромные чёрные глаза, заговорила подозрительная Лариса.
          Елена махнула рукой, одновременно призывая маячившего недалеко официанта.
          — Наглеть не будем, закажем только по бокалу. Вдруг и правда экономят? — согласилась она с версией подружки. На свой страх и риск заказала всем суши, по бокалу вина себе и Ларе.
          — В крайнем случае сами оплатим. Вот ещё, думать о расчётах на свидании! — Лена ещё раз озвучила мысль, чтобы подруга успокоилась.
          Мужчины вернулись заметно повеселевшими, особенно это стало заметно по Алику. Не случайно они выходили с пакетом. За столик сели парами напротив. Алик рассказывал анекдоты, что-то шептал Ларисе на ушко. Лена с Юрой сильнее прижимались руками, коленками, локтями, обжигаясь от прикосновений. Общих тем хватало, особенно когда заговорили об институтах, вспоминая, рассказывая в основном смешное, интересное для всех. Филологическая тема лидировала.
Военные, конечно, многого не знали, но видно было, что им нравятся вопросы, далёкие от их технического образования, деятельности.
          Вдруг Юрочка прервал Лару, увлёкшуюся рассказами о сдаче экзамена по трудной латыни грузинкой Нино, и с энтузиазмом похвалил Елену за её красивые лирические эсэмэски.
          — Вы бы только почитали их! Это эсэмэсками трудно назвать! Письма! У неё талант, понимаете, — громко обратился он к удивлённым Алику и Ларисе. — Жаль, что нельзя дать вам почитать: слишком личное, интимное. Даже я под её воздействием стал выбирать слова, пытаться выстроить их и красиво, и лаконично.
          Лена ласково смотрела на Юрочку, чуть улыбаясь, кивая, соглашаясь со всем, что скажет её мужчина.
          Ей было приятно, лестно слышать от обычно скупого на похвалу человека искренние отзывы о её творчестве. О том, что озвучил Юра, она и сама подспудно догадывалась. Язык не повернётся назвать сообщениями то, что она сочиняла. Ему! Одному! Никому! Никогда! Ни до, ни после!
          За два часа первоначально тихая беседа четвёрки перелилась в эмоционально-горячую шумиху.
          Мужчины несколько раз выходили покурить. Каждый раз, пока их не было, Лариса умоляла подругу:
          — Я не хочу потом никуда ехать с Аликом! Не оставляйте меня с ним! Увезите меня домой! Только потом идите с Юрой куда угодно!
          — Ну что ты паникуешь раньше времени? Алик же тебе ещё ничего не предлагал! Он сам нас стесняется до сих пор, боится! Какой из него насильник?
          — Леночка! Алик ведь совсем молодой! Я рядом сидела, увидела. Ему и сорока нет. Как, впрочем, твоему Юрочке. Юра что, не мог постарше мне кого найти?
          — Как же может быть, что им нет сорока? Ты с ума сошла или ослепла? Я Юре пятьдесят в первую встречу дала, сейчас — лет сорок пять. Не пугай меня!
          — С моей интуицией всё в порядке, в отличие от моего зрения, я чую! — спорила разгорячившаяся Лариса.
          Спор был прерван подошедшими хитро улыбающимися мужчинами.
          — Пойдёмте в тот зал, всё ж в караоке приехали. Если не танцевать, то попеть. Какие оценки по пению в школе? — Неугомонный Юра уже вложил ладонь Ларисы в ладонь Алика, чуть подтолкнул их вперёд, подставил локоть своей фее и важно направился во второй зал. Лена шла пританцовывая, напевая знакомым мотивам.
          — Закажем Лободу? — Её тихий вопрос потонул в обрушившейся на них музыке.
          Сели за столик в середине зала. Вместо слов пришлось пользоваться жестами, мимикой. Юра и тот не смог перекричать какофонию звуков.
Не договариваясь, встали одновременно, вышли в холл.
          — Да ну это караоке! Ни поговорить, ни попеть: ни себя, ни других не услышишь, — проворчал Алик.
          Юра усадил девушек на скамеечку, вышел на улицу, за ним и Алик — вызвать такси. Ребята, как заметила Елена, были уже крепко выпившими, что тут же подтвердила сильная, пусть и короткая перепалка с охранником. Причём заводилой стал Юра. Лена с тревогой смотрела на изменившегося опять друга, вслушивалась в резкие, грубые слова, исходящие от мужчин.
          — Перебрали? Надо их успокоить! — забеспокоилась Лара.
          — Сами разберутся, поди, не дойдёт до драки. Не узнаю Юрочку! Обычно такой выдержанный, а сейчас петушится. Что с ним?
          — Перед нами — вернее, перед тобой — хвост распускает, хорохорится. Алик — ведомый: как Юра, так и он за ним. Пойдём на улицу такси ждать. Они увидят — подтянутся, — предложила Лариса единственно разумное решение.
          Сработало. Разгорячённые молодцы вскоре догнали их, тут и такси подоспело. Решили вчетвером ехать к «Флайту». Лара в очередной раз попросила отвезти её домой, но её не услышали.
          Юра сел сзади, по краям — Лена с Ларой, Алик — рядом с нерусским водителем.
          — Чёрный! Терпеть их не могу! — громко выдохнул Юра.
          — Тише, мальчики! Разошлись-то не на шутку! — Лара пыталась переключить внимание раздухарившихся кавалеров. Но не тут-то было! Их уже понесло. Громко и наперебой военные стали говорить на техническом сленге: «пучки», «нейроны», «коллайдер», — поражая замолчавших подруг-филологинь своими известными только им одним фишками, забыв о присутствии дам.
Кричали так, что таксист время от времени нервно поглядывал на них.
          — Чё зыркаешь?! На дорогу смотри, а то вдруг сломается или врежешься! Нам девочек надо в сохранности до дома довезти, — рыкнул пьяный Юра.
          «Точно пьяный!» — с ужасом поняла Лена.
          — Зачем ты так? — начала она, но тут машина резко остановилась посреди пустынной дороги.
          — Что я говорил! Сломался или бензин закончился?
          Водитель молчал, безуспешно старался завестись.
          С шумом вышли из машины.
          — Куда сейчас? По номерам? — бравировали парни.
          — Юрочка, пусть Алик отвезёт Лару домой на такси, а мы с тобой — в отель на несколько часиков, — ласково попросила Лена.
          — Если женщина просит — как же не сделать? — Юру слегка покачивало.
           Играет, притворяется или так напился? Другой, совсем другой мужчина стоял перед ней.
          Как быть? Её мужчина враз сделался уставшим, измученным, сильно пьяным. Надо бы отправить их с Аликом в военный городок, а самим — по домам. Но Лена так ждала этой встречи, когда можно будет остаться наедине, предаться ласкам-сказкам! Видно было, что и ему хотелось того же, что он перебарывал себя.
В итоге Алик поехал возвращать Лару домой, а голубки через полчаса оказались в отеле.
          На входе дежурила другая женщина: она презрительно сжала губы, увидев шатуна. Бросила им ключ, процедила сквозь зубы номер комнаты. Лена была абсолютно трезва, хмель от двух бокалов в кафе давно прошёл; и, если бы не потребность удерживать Юру, чтобы он не рухнул, она бы сама с ледяной злостью разобралась бы с этой мегерой.
          В номере, на удивление быстро, Юрочка пришёл в относительно нормальное состояние. Молча, не дав Лене отойти от него, завалил её на кровать, стал срывать ненужную одежду, отталкивал её тоненькие ручки, рыча, целовал где придётся. Навалился сверху отяжелевшим телом, придавил животом, врезался с ходу в её пока что закрытую плоть.
          — Миленький, не могу дышать! — удалось ей выдохнуть в его ухо.
          Услышал, чуть сдвинулся, ослабил хватку, начал легонько гладить её плечи, язычком по кругу обводил сосочки. Девочка закричала, застонала, ещё больше разбросав ножки, потекла…
          — Сладкая, ты сладкая ягодка! Кричи! Не сдерживайся, маленькая! Пусть слышат, что я имею самую лучшую девочку!
          В этой схватке-слиянии военный был груб, резок, властен, разрывая жертву в торопливом экстазе, почти не жуя, глотая кусочки целиком. Потом спохватывался, приправляя пиршество лёгкими специями ласк.
«Зверь! Вот каким ты можешь быть зверем! Мой ласковый и нежный зверь! Боль другая — вожделенная! Хочу только такой боли! Теряю сознание! Я хочу отдаться, отдаться! Какое верное слово! Не понимала раньше его значения! Ничего не знала! Вот так! Только так! Весь мир в нас!» — билось в её голове на стыке сна и реальности.
          Резко проснулась от странного рокота поблизости. Юра лежал рядом на спине, ужасно хрипя, задыхаясь. Лена метнулась к нему. Что с ним? Вроде бы спит, но так ужасно дышит! Сколько же времени? Номер снят на три часа. Сколько прошло? И что это горячее потекло по её ногам, стоило ей только встать? Кровь? Только не это! Месячные, будь они неладны! Да не мазками, как в первый день, — потоком! Простыня в пятнах: в темноте видно!
          Взглянула на часы: осталось полчаса до окончания времени. Надо быстро стереть следы преступления, успеть поднять задиру.
          Кое-как затёрла красные метки ледяной водой, спрятала мокрую простыню в шкаф, оделась, причесалась, смыла макияж, на цыпочках подкралась к Юре.
          «Храпит, моё жирное чудовище! Живот колышется, щёки как у хомяка! Опять выглядит за пятьдесят! Жалко будить!»
          — Просыпайся, мой зверь. Пора идти! — Она тихонько, боясь испугать, гладила его лысину, щёки, нос, тёрлась лбом о его горячий лоб.
Юра не шелохнулся.
          — Команда: подъём! — вовремя вспомнила подсказку, данную им при первом свидании.
          Он замолчал, зашевелился, открыл глаза, в недоумении уставился на неё.
          — Юрочка, тише! Не пугайся! Мы в отеле, сняли номер на три часа. Через десять минут надо освободить его. Вспоминай, пожалуйста, быстрее, и давай одеваться, — почему-то шёпотом проговорила Лена.
           — Всё помню! Не хочу никуда идти. Сколько времени? Сколько я выпил? Почему вырубился? Дай воды! — захрипел военный.
          — Товарищ майор, столько вопросов задаёте бедной девушке! Благо, хоть помните её и не спрашиваете имя! — шутила она, хотела быстрее привести его в себя.
          Юра расслабился, откинулся на подушку.
          — Ещё полчаса посплю!
          — Там злая бука на ресепшн, сейчас будет звонить колокольчиком, на входе предупредила о своевременном выходе.
          — Я тоже злой, — запыхтел Юра, но встал, пошёл в душ, быстро оделся. Вот что значит армия!
          Пока собирался, Леночка легла на спину навзничь, глядя в маленькое окно номера на заглядывающую к ним любопытную луну.
          — О чём задумалась, принцесса? Юра сел рядом, взял её за тонкую кисть. В лунном свете она показалась ему ещё более беззащитной.
          — Так, ни о чём, — она грустно улыбнулась.
          — Я же не слепой. Прости, что заснул. Не знаю, как так получилось. Никогда не засыпал на свиданиях. Вроде не выпил лишку. Я хоть тебя не замучил?
          — Немножечко, самую капельку. Но я сама хочу и пыток, и мучений с тобой, от тебя.
          — О чём загрустила, если всё хорошо?
          — Надо домой возвращаться, в квартиру, где уже не одна. Скоро муж заедет, а я не хочу! Себе удивляюсь. Не хочу его ни в постели, ни рядом. После нас…
          Юра рывком притянул её к себе.
          — Тоже не хочу тебя отпускать. К нему, к другому. Почему не разведёшься?
          — Зачем же было разводиться? Всё было спокойно, нормально, пока…
          — Что «пока»?
          — Пока с тобой не встретилась. Теперь не знаю, как будет. Лучше не думать.
          Вышли в застывший мир. Лена зябко ёжилась. Неужели только две недели назад они с Юрочкой полураздетые целовались здесь? Как быстро всё меняется! Только бы он не изменился к ней!
          Военный обнял её за плечи, повёл к перекрёстку. Трезвый, молчаливый, сосредоточенный — таким он ей тоже нравился.
          — Пожалуй, не поеду на работу. Надо передохнуть, поспать. Вызову такси, напомни адрес.
          — Мне уже нельзя домой в такое время. Я — к Ларе.
          — А к Ларе так самое время? — хмыкнул Юра.
          Быстро домчались до Авиационной. Юра с трудом вышел из машины, дал знак водителю ждать, довёл Лену, она прислонилась к входной двери спиной. Долго смотрели друг другу в глаза, слова казались ненужными.
          — Я пошёл. — Первым отвёл взгляд мужчина.
          Она кивнула, замерла, окаменела. Юра исчез за развесистым деревом, продираясь сквозь кусты. Как вдруг:
          — Алина! — донёсся знакомый голос.
          — Что?
          — Спокойной ночи, Алина.
          Улыбнулась, оттаяла:
          — Спокойной ночи, Юрочка!
          «Почему Алина? Мне, наверное, послышалось».
          Подруга впустила её, не спрашивая. Обе на цыпочках пробрались через комнату, где спала мама Ларисы, в дальнюю спаленку.
          До утра оставалось немного времени. Пошептались, похихикали в подушки, заснули.

* * *

          Утро понедельника не было тяжёлым для Елены Рафкатовны, несмотря на то что она спала чуть меньше трёх часов. Разглядывая себя в зеркало при ярком солнечном свете в рабочей комнате: заметила, что её губы распухли от поцелуев, на шее виднеются огромные засосы. Любимое синее платье не скрывало, а подчёркивало их.
          — Пусть видят все, что у меня бурная личная жизнь, и завидуют! — рассмеялась она своему отражению. Глаза горели, сверкали озорными искорками.
          «Привет, ночная львица», — пришла первая эсэмэска от Юры в одиннадцать утра. Лена вняла совету подруги: «Ничего не пиши первой, пусть сам активничает».
Теперь можно ответить, немного потянув.
          «Привет, мой сильный зверь! Голова кружится, губы распухли от поцелуев, на шее засосы. Полсуток ещё не прошло, а я опять тебя хочу!» (12.09.16, 13:10).
          «Да я хочу тебя» (14:15).
          Елена на расстоянии чувствовала импульсы мужского желания, почти сбивавшие её с ног.
          «Не хочу работать! Мой новый парфюм сводит с ума: необычно чувственный и сексуальный! Ты помнишь, как шептал: „Девочка моя сладкая…“»
          Как же он может работать, если я не могу? Наверное, тоже не может. Оба сходим с ума!
          В те сентябрьские сумасшедшие дни, ночи женщина чувствовала физически не только перемены в себе: она, как и Юра, распадалась на разные образы в жизни, которая то ли летела стрелой вперёд, то ли обрушивалась в обрыв. Лену затягивало в воронку страсти так стремительно, что она не успевала сопротивляться. Что и как делала на работе — ничего не помнилось, проходило мимо.
Переписка с военным заменяла желанную возможность видеться с ним часто. Юрочка был с ней, жил в ней теперь всегда, даже когда его не было рядом. Как это можно было объяснить?
          «Доброе утро. Как ты?» (15.09.16, 09:46).
          «Привет. Стараюсь быть умницей и на работе, и дома. [Ага, умницей! Если бы!] А ты как? Выспался хоть немножко? Каждый день про себя желала тебе побольше покоя, сна. Надеюсь, помогло?» (09:48)
          «Спасибо ты милашка» (10:12).
          Очередной садовый сезон закрывал в одиночестве муж. Лена пропускала выходные за выходными. На лоджии запасливым мужем скапливался урожай. Глядя на кучки овощей, Лена подумала, что натуральными дарами сада можно витаминизировать Юрочку, ведь у него только покупные. Романтика не вытеснила женскую практичность, сочетавшуюся с заботливостью.
          Написала майору коротко, лаконично о том, что собрала ему небольшой пакетик. Если есть интерес — мол, приезжай, забирай.
          «Заманчивое предложение. Только забрать?» (15.09.16, 10:33)
          «Да. Только забрать» (10:35).
          «И всё?» — Не поверил. Обещал подъехать после работы.
          Пол-одиннадцатого вечера написал так же, по-деловому: «Подъехали с Аликом. Я — на полчаса. Выходи».
          Елена только вышла из душа, толком не успела обсохнуть, пришлось мобилизоваться. Одела тёпленькое мини-платье, блеск на губки, пальто и сапожки, танцующей походкой вышла во двор, открыла дверь с домофоном, и… Стоит красавчик на последней ступени «лестницы грехов», как позднее окрестит она её сама по римской аналогии, — расслабленный, дерзкий.
          Смущаясь помимо воли, покраснев до корней волос (благо, темнота скрыла), протянула ему пакетик, затронув его горячие пальцы. Юрочка одной рукой взял пакет, другой сжал её холодную ладошку. Они пошли знакомым маршрутом.
          — Алик почему не поднялся тоже?
          — Машину караулит да нам мешать не хочет.
          Какая уж тут простая передача пакета? Не ожидая от себя, Елена прижала Юру к невысокой изгороди, прижалась к нему сильно, подняв голову и открыв губки для поцелуя. Тот опешил:
          — Здесь же камеры могут быть!
          — Пусть! Умираю без поцелуя!
          Юрочка поводил глазами вокруг, сжал её в объятьях сильно, губами закрыв её зарождающиеся стоны.
          - Что ты делаешь со мной?! У меня же болеть все будет, а мне ещё работать!
          — У меня теперь всегда болит: ужас, как хочется! Давай здесь!
          Юра с восхищением воззрился на спутницу. Рванул пуговицы на пальто, стал целовать шею, пытался добраться до груди. Она стала медленно оседать от готовности тела отдаться…
          — Давно я так с ума не сходила! — прошептала она скорее себе, чем спутнику.
          — Давай пройдёмся, или я за себя не отвечаю! — зарычал воин.
          Сил не осталось, слов, впрочем, тоже. Еле оторвались, расцепились…
          «Спокойной ночи, леди» (00:01).
          «Если бы!» (00:03).
          Наступила первая «чёрная» дождливо-унылая пятница. Уже под конец короткого рабочего дня Елена почувствовала неладное, смутное, тёмное в себе, готовое вырваться наружу то ли слезами, то ли воем. Отчего? «Оттого, что не увидимся с ним неизвестно сколько?» — спрашивала она себя.
          Срочно в церковь! Там ещё нет службы в это время, народу мало.
Бежала полквартала от работы до церкви быстро, боясь разрыдаться на людях. Упала перед иконой Христа в тёмном углу, отбросив сумку с отключённым телефоном.
          «Господи! Помоги мне! Не давай мне подобных страданий! Если привёл Юру в мою жизнь, то пусть это будет не интрижка! Пусть будет всегда радость, свет, Любовь. Как подскажешь, так и сделаю! Как решишь за меня, так и будет. С мужем остаться — останусь, с военным — изменю жизнь, пойду с ним хоть на край света! Только не испытывай меня больше, не хочу мучиться так, как сейчас! Лучше сразу забери! Зачем ты дал мне его? Не просто ведь ради игры? Сама не искала никого, не просила, не ждала. Как появился Юрочка, так остро ощутила, что с мужем плохо: не так, как должно быть! Что прожила жизнь по чьё-то указке, не свою жизнь, не с тем! Выскочила замуж, не любя, лишь бы бежать из мусульманско-диктаторской семьи. Стерпится — слюбится, привычная мантра. Ан нет! Нет радости, нет душевности — нет, не было страсти, огня!»
          Началась вечерняя служба, подходили люди. Страдалица встала в тёмном, неосвещённом закутке: не хотела, чтобы посторонние видели её слёзы, катившиеся под печальную церковную музыку. Силы враз покинули её: она присела на скамеечку, дождалась конца службы, нерешительно подошла к небольшой очереди исповедовавшихся.
          «Не знаю, как правильно делать, что можно сказать, а что нет, но всё равно попробую. Что скажет слуга божий на откровения несчастной?»
          Подошла к моложавому священнику, опустила голову. Слёзы душат, не дают слова вымолвить.
          — Что страшного случилось?
          — Я не знаю, как сказать…
          — Как есть, так и говори.
          — Встретила человека, влюбилась, понимаю, что влюбилась. Первый раз в жизни! А вдруг я ему только на забаву? Плохо мне, батюшка! Очень плохо! С мужем тошно, не хочу с ним жить.
          — Изначально с мужем испытывала дисгармонию?
          — Да.
          — Муж — это судьба!
          — И нельзя изменить?
          — Можно, милая. Всё от человека зависит. Только мы же с вами не молодые люди. Надо о душе думать!
          — Как же с опостылевшим мужем жить?
— Живите как соседи. Создавайте вокруг себя свой мир. За тем человеком не советую идти: хуже может быть. Ступай, думай, решай.
          Елена на непослушных ногах дошла до скамейки, пала как подкошенная. В храме было тихо, все разошлись. Ей внезапно захотелось свернуться тут комочком, остаться до утра.
          Полная, улыбающаяся неизвестно чему девушка в платке гасила свечи, мыла пол неподалёку, поглядывала на неё с участием, отчего слёз становилось больше.
          — Девушка, что же вы так плачетесь-убиваетесь? Не надо, всё пройдёт.
          — Сами текут. Душа плачет… — тихо произнесла Елена и пошла медленно к выходу. По дороге домой решила: «Будь что будет! Как Бог решит, так и будет.
          Сама не буду навязываться военному».
          Зайдя в квартиру, первым делом включила телефон.
          Знакомое слово: «Привет».
          Спокойно ответила: «Привет».
          Легла на диван, не переодевшись. Надо бы приготовить что-нибудь сыну, сам ведь не сподобился, но свинцовая тяжесть придавила не только душу: сковала органы.
          — Мам, с тобой всё в порядке? Не заболела?
          — Устала очень.
          «Надо бы уделить ему время, разговаривать с ним потеплее, а то совсем забыла, что мать», — грустно подумала она.
          Вскоре раздался звонок.
          — Где тебя носит? Какие планы на вечер? — Юра грубо забросал её вопросами.
          — Работала допоздна, устала, недавно вернулась, — соврала Лена. Не рассказывать же ему правду о церкви.
          — Ой, устала! Принцесса! Тебя бы к нам — без меры, без различия дня и ночи, без строгих графиков, без мягких диванов, без жалости к себе! Соберись давай! Алик опять хочет кутить в кабаках. Лара ему понравилась! Зови её, поедем в ночь!
          — Как скажешь, — тихо отозвалась Лена.
          — Что ты как неживая? Прям спящая красавица! Собирайтесь пока, перезвоню.
          Через ватную, вязкую силу физического сопротивления, сама удивляясь тому, что не испытывает никакого другого желания, кроме как провалиться в сон, она всё-таки приняла душ, достала подходящий наряд, созвонилась с Ларой, рассказала коротко об удивительном всплеске эмоций, о внезапном желании исповедоваться, о просьбе-приказе военных быть готовыми к ночи.
          — Ну, подруга, тебя как заштормило с Юрой! Как бы не упасть с лодки на дно морское! Да, дела! — ахнула Лара. — Не поеду сейчас никуда. Если бы они с вечера сказали, я бы к тебе подъехала. Что маме, дочке скажу? Неудобно. Да и спать уже хочется. Не уговаривай!
          — Не буду. Сама никакая. Глаза распухли, слабость, нет настроения. Как отказать Юрочке? Он же не спрашивает, а приказывает!
          — Вот ещё, командир нашёлся! Назло откажись! — Лена узнала обычные подружкины ноты противоречия: делать наоборот то, к чему принуждают. Улыбнулась:
          — Не заводись, Ларочка. Разберусь с ними сама как-нибудь.
          Прошёл час, два. Лена отправила две эсэмэски Юре — молчал. То ли почувствовал её ненастное настроение, то ли был занят, то ли сам всё отыграл назад.
          В час ночи решила прекратить пытку, легла спать.
          — Вот и хорошо, всё равно нет сил на танцы после рыданий.
          Впереди ждали пасмурные выходные.
          Елена вновь пыталась заняться домом: уборкой, готовкой; никакие привычные занятия не могли успокоить её. Утренние аффирмации помогали на короткое время, но после — всё одно и то же.
          «Любовь: неужели она принимает разные формы, у всех ли она такая?» Мысли мучили её непрерывно. Вопросы, на которых не было ответа.
          Рома чутко уловил подавленное состояние матери, старался не попадаться ей на глаза лишний раз.
          В воскресный вечер приехал муж, они с сыном планировали собрать шкафы-купе. Чтобы не сорваться на безумно раздражающего её супруга, Лена оделась и побежала в лесопарк. Очень холодно, а она в тонком бежевом немецком плаще. Слёзы, опять слёзы! Быстро идя по той самой главной дорожке к полянке, на которой ещё совсем недавно кормила белую собаку, испытывая неземную радость, села на поваленное дерево и горячо зашептала:
          — Господи! Спаси и помилуй! Помогите мне! Помогите кто-нибудь! Я не могу без него! — Она всхлипывала, оглядываясь по сторонам. — Никто не должен знать! Не должна показать семье, что больна Тайной. Это только моя Тайна! Моя ноша!
          Обогнула полянку, вышла на дальнюю дорожку, отмеченную синими спортивными знаками, увидела молоденькую берёзку, инстинктивно обняла её, прижалась щекой, вспомнила, как учила давно Светочка: при любых переживаниях найти своё дерево, слиться с ним в одно, доверить ему свои страхи, переживания. Уже не стирала слез, бесполезно! Замёрзнув до крайней степени, дотянув до темноты, вернулась домой, надеясь, что мужа не будет.
          Зря. Муж приготовил ужин; они с сыном оживлённо общались. Села рядом, постаралась принять дружелюбный вид. Сердце ныло, и она невольно стала тереть ладошкой в той области.
          — Что? Сердце болит? — участливо спросил Игорь.
          Лучше бы не спрашивал. Слёзы предательски навернулись, и жена быстро скрылась в своей комнате, плотно закрыв дверь. Она упала ничком на кровать, укрылась пледом с головой, отвернулась к стене.
          «Только не заходи! Уезжай!» — мысленно обращалась она к мужу.
          Не понял, не почувствовал посыла. Зашёл в комнату, сел на краешек, положил ей руку на плечо. Лена напряглась, повела плечом. Муж уехал, сильно хлопнув входной дверью.
          Что она могла сделать? Прикидываться, изображать всё, как прежде, не могла, да и не хотела.
          Жила пока весточками от майора, выявила некую закономерность: после прорывов — паузы в несколько дней. Знала, что нужно ждать очередного «привета», самой не лезть «вперёд батьки».
          «Привет. Как дела?» (20.09.16, 12:20).
          «Привет. Если честно, как собачка без хозяина! Очень скучаю. Ты в городе ещё?»
          «Да, работаю всё. Последние дни работы было море но взатишьях вспоминал тебя» (20.09.16, 14:26).
          Слово-то какое подобрал: «взатишьях»! Сердце Леночки забилось, воспарило, в нём точно не было и уже не могло быть затишья!
          «Ты отвечаешь коротко и сухо, как в рапортах. Черкни хоть одно ласковое слово. Не могу без твоей нежности!» (20.09.16, 15:52).
          «Милая тоненькая девочка скучает» (15:54).
          Елена, бросив выдачу на Ольгу, выскочила на улицу, побежала по Малышева к офису «Фаберлик» сделать заказ. Она давно числилась в «Фаберлик», денег не зарабатывала, но многое брала со скидкой. И в этот раз решила использовать рабочий час на личные дела. Улыбалась про себя: «Помнит, думает, отвечает сразу же, вроде тоже скучает…» На обратном пути в библиотеку прошла через маленький дворик, села на скамеечку, написала ему несколько строк любимой старой песни: «Ну и что, что так совсем недолго нам с тобой выпало летать?»
          «Ты просто романтична и нежна» (20.09.16, 16:39).
          «Привет! Чёрная машина меня пока не возит, еду в маршрутке. На людей страшно смотреть, особенно на женщин: все в брюках, полные, короткие стрижки, почти не отличаются от мужчин! Я как белая ворона: яркая помада рубинового оттенка, кожаный плащ, туфельки. Уже с утра хочу, чтобы ты расстегнул на мне пуговицы…» (21.09.16, 08:50).
          Елена в то хмурое утро действительно была довольна собой. Яркая, красивая, гордая, смелая, дорогой парфюм «Мэри Кэй»!
          «Кажется, все мужчины смотрят на меня! Ух, какое классное ощущение! Драйв! Я самая-самая! Потому что желанна!»
          «Ты прелесть я тоже хочу на тебе кое-что расстегнуть» (21.09.16, 11:52).
          «Ты околдовал принцессу злыми чарами вечного желания!» (12:30).
«Я на работе тебя не колдовал как будет время встретимся и))) будет такое)» (14:07).
          После обеда военного как прорвало:
          «А что Лариса про меня говорит?» (21.09.16, 14:08).
          «А я наглый да» (14:24).
          «А где чёрная машина» (14:26).
          Лена в это время обслуживала смурных коллег.
          Телефон был открытым: читала, улыбалась, путая верхи книг с корнями.
          Едва отошла последняя сотрудница, быстро ответила:
          «Не наглый, а уверенный» (14:27).
          «А ещё какой» (14:28).
          Пока никого нет рядом, Лена рассмеялась: «Вот ведь какой! Несёт мужика от самого себя, так же как и меня! Два сапога пара!»
          «А ещё тебе щелчок по лбу за самолюбование!» (14:30).
          Затих, замолчал, огорошенный. Выпал к ночи.
          «Милая ты спишь» (22.09.16, 04:18).
          «Тебе холодно» (04:32).
          Уснула она действительно непривычно рано, но тут же проснулась от уже привычных приятных сигналов верного телефона. Какой уж сон, если Он не спит?
          Пока собиралась с мыслями, что ответить, пришёл целый опус:
          «Милая фея лежала на кровати и думала о самом хорошем мужчине какой он а он думал о ней и её красоте» (22.09.16, 01:00).
          Она не знала, что в эти минуты её озарило высокое вдохновение, что в эти неповторимые мгновения она напишет одно из самых лучших творений — эротическую оду, первую за время их знакомства.
           «Самая лучшая женщина желает, чтобы ты медленно… очень медленно… одну за одной снимал тоненькие бретельки прозрачной комбинации… оголил одну грудь… взял губами один сосок, после — впился в беззащитную шейку. Она стонет, тычет, изнемогает, умоляет войти в неё… Ты продолжаешь сладкую пытку, спускаешься язычком всё ниже и ниже… к самой точке невозврата… за эти мгновенья не страшно рассчитаться жизнью…» (22.09.16, 01:55)
           Пока набирала текст, сама загорелась. Захотелось кричать так, что кусала запястье.
          «Где же я была раньше?! Где прятались во мне тайники скрытой страсти, огня, телесного желания, тлеющего вожделения? Проспала четверть века с открытыми глазами! Я же всегда знала, что другая! И жизнь моя должна быть иной! С другим!»
Юрочка разбудил во мне Женщину: желанную, любящую, любимую (?).
          «Ты просто ))))» (23.09.16, 08:26).
          «Принцесса не выспалась: рыцарь должен угостить её кофе с молоком. Приезжай на обед, сходим в „Савой“, в уютный ресторанчик в центральной гостинице» (23.09.16, 08:49).
          «Очень хочу но как всегда спасаю мир чтобы принцесса летала и веяла» (09:43).
          «Мир уже не спасти, а малышку мог бы спасти от зверского зова плоти, иначе буду бросаться на людей!» (10:00)
          «Ужас не могу поверить» (10:34)
          О ресторане «Сабой» Елена знала не понаслышке. Ещё с весны, когда стало тепло, Елена Борисенко предложила приятельницам иногда ходить обедать на бизнес-ланч в центральную гостиницу, в ресторан на втором этаже, выполненный в советском имперском стиле, с тяжёлыми красными скатертями, огромными зеркалами, хрустальными люстрами. Лена с Олей в первые посещения тушевались, робели перед помпезной роскошью и суперучтивыми официантами, но вскоре привыкли к чинному спокойствию зала и отменной русской кухне. Девчонки порой, по случаю, заказывали бутылочку шампанского в дополнение к тёплому салату с печенью и другим изыскам. Кстати, на удивление, цены были разумными, подъёмными в том году даже для библиотекарей.
           Елена утром в транспорте мечтала, как она, важная, надменная, будет сидеть за столом, а Юрочка зайдёт, увидит её, опешит от её красоты и убранства зала. Её осенило позвать его на ланч.
          Ничуть не расстроившись его отказу, она про себя удовлетворённо думала, что опять невольно показала военному своё положение богатой независимой женщины. Пусть знает уровень тех заведений, которые она сама себе может позволить, помимо «Алишама».
          «Иди в свой Сабой, леди. Кушай деликатесы, пей кофе! Будет и на нашей улице праздник!» (23.09.16, 01:30)
          Елена смеялась, читая его слегка обиженную эсэмэску, разогревая обед в микроволновке у себя на абонементе. Ловко разыграла!
          Наступила очередная пятница. Юра с утра забросал короткими приветиками: «Привет, фея»; «Как насущная работа»; «Ты как всегда обворожительна и сексуальна». Ей показались однообразными его послания, и она впервые решила не отвечать сразу, а подождать до обеда, сделать вид, что занята. Действительно, удалось поработать с фондом.
          «Почему молчишь работаю и скучаю по тебе» (24.09.16, 14:42).
          Конечно, не выдержала, ответила:
          «Тоже пытаюсь работать и не скучать, но не получается. Родственники привезли много красных сладких перчиков, помидоров. Вкусная, полезная еда. Тебе нужны витамины при усиленной нагрузке. Может, заедешь после работы?» (14.45)
          «Спасибо за заботу я работаю если освобожусь буду а тебе можно звонить» (16:15). — Военный ответил, как обычно, без знаков препинания, чётко, без задержек.
          После работы Елена встретилась с Лизой возле «Пальметты», дорогого салона белья. Давно не покупала бельё, решила позвать в советчики дочку, разбирающуюся в тонких материях. В глазах рябило от изобилия комплектов, от мельтешения продавщиц, пытавшихся сбыть самые дорогие комплекты женщине, выглядевшей респектабельно. Вежливо отклонив навязчивые просьбы помочь, Елена с Лизой медленно переходили от стойки к стойке. Одновременно их взгляды упали на тёмно-синий комплект белья. Он как будто скромно ждал хозяйку в неприметном закутке магазина.
          — Отличный выбор. Итальянское бельё. Цвет индиго, — защебетала девочка за прилавком.
          Цена — 2300 рублей — не остановила, хотя составляла половину аванса «богатой» Елены Рафкатовны.
          Лизонька зачарованно смотрела на вторую маму, восхищаясь лихим транжирством.
          — Девочка моя, ты же знаешь, кого я хочу поразить на ближайшем свидании? Удастся? — волновалась мама.
          — Конечно! Бельё восхитительно! Индиго сразит вояку! — подняла большой палец вверх дочка.
          Вернувшись в десятом часу вечера, Елена обрадовалась, не обнаружив никого дома. Если военный приедет поздно ночью, то никто не помешает им увидеться. Наспех помыла волосы, надела новое бельё, чулочки, так расхаживала в волнении по комнатам.
          «Милая ты так заботишься обо мне я польщён», — в 23:13 написал Юра.
          Лена безуспешно пыталась читать, но то и дело смотрела на настенные часы, гадая: приедет — не приедет. Подпрыгнула от громкого звонка.
          — Юрочка, миленький, ты где?
          — Мм… Здесь. То есть ещё не здесь…
          Опешила от его голоса. Пьяный, что ли? Но не спросишь же в открытую.
          — Со мной всё нормально, я не пьян. Только очень устал, не спал больше суток. Трудно говорить. — Он как будто услышал её сомнения. — Если хочешь, чтобы я витаминизировался, поев в выходные садовых овощей, то приеду сейчас, но тяжело! Как думаешь? — чужим голосом говорил служивый.
          — Ой, Юра, я даже не знаю! И тебя жалко: ты же отключаешься на ходу. Нужно поспать, но и овощи пока свежие лучше бы забрать! Смотри на состояние.
          — А… почему ты не спишь с мужем? В чём проблема, вы же вместе… муж, жена… говоришь, что перестала ему… да… вать…
          Глаза Елены вмиг открылись, в животе сжалась спираль.
          Что это?! Ей послышалось? Пьян, раз задаёт такие вопросы?!
          — Юрочка! Мне кажется, что сейчас неуместны подобные вопросы. При чём тут помидоры и… наш с мужем интим?
          — Перезвоню, — отреагировал он резко, без мычаний.
          Елена долго сидела в тёмной комнате, глядя в темноту, пытаясь понять логику разговора. Страшная усталость навалилась на неё от недельного ожидания, от напряжения бессонных ночей.
          «Ложиться спать или ждать одетой? Нужно вздремнуть. Приедет — так позвонит, разбудит. Тем более что утром должен подъехать муж, отвезти в сад, чтобы убрать там остатки урожая».
          Подождала ещё немного, позвонила узнать, что решил. Долгие гудки, нет ответа.
          Подумав, написала разумно:
          «Меня завтра не будет в городе, а в воскресенье буду ждать маленького чуда. Вдруг сможешь на несколько часов сбежать с работы, чтобы при свете дня увидеть моё новое чудесное бельё цвета южной ночи. Спокойной ночи, уставший странник. Давай приснимся друг другу…» (25.09.16, 01:15)
          Субботнее утро принесло облегчение, новый прилив сил, солнце. Бабье лето вернулось на пару дней! Муж, как обычно, опаздывал. Успела собраться, сидела на лоджии у открытого окна, закрыв глаза, подставив носик теплу. Как же захотелось тут же поделиться им с Юрочкой!
          «Сегодня солнышко такое тёплое, ласковое. Пусть его лучики вместо меня гладят твою макушку, толстенькие щёчки, глазки. А ты представляй мои нежные ручки. Пусть весь неспокойный мир замрёт, чтобы ты немножко отдохнул…» (25.09.16, 10:30)
          Ответил не сразу:
          «Спасибо так мило» (14:48).
          Муж приехал поздно, в саду оказались лишь к обеду:
          — Ты же сама попросила шашлыки, вот и провозился утром. — робко оправдывался. Жене было всё равно: поздно, рано; с ним, без него.
          По приезде увидели на полянке под берёзой, что не срубили под баню, разноцветные шляпки крепеньких грибочков. Игорь с азартом насобирал ведро. Лена ушла дальше, к теплицам, очищать, боронить пустые грядки. Изредка пересекалась с мужем, отвечала коротко, по делу. Муж чувствовал отчуждение, неприятие со стороны жены, но никак не мог повлиять на эту ситуацию, усугубляя её тем, что ещё больше стеснялся, робел, закрывался от чужой женщины.
          Стена, о которой говорил священник, возвелась между ними сама.
          Ещё и радио «СИ», по привычке Игоря включённое на полную громкость, одну за другой выдавало старые музыкальные композиции о любви.
          «Лунная соната» Бетховена подкосила женскую сдержанность. Игорь жарил шашлыки недалеко от киоска-домика, когда она зазвучала. Лена легла на топчан, укрылась толстым одеялом. Слёзы набежали без предупреждения. Прекрасные небесные звуки сонаты так диссонировали с окружающей действительностью, с тем человеком, который сейчас был рядом, что невозможно было оставаться безучастной.
          Видел ли муж её мучения или нет, неизвестно, скорее всего, да. Но что он мог изменить? Молча занёс ей миску с горячими шашлыками, бокал красного вина, а сам остался в прохладном закатном вечере вне тёплого домика.
          В очередной раз, сделав над собой невероятное усилие, стали собираться в город, сделав вид, что ничего не происходит. «Обычные дела», — с горечью подумалось Леночке.
          На Щербакова вернулись уже к одиннадцати вечера. Игорь разделся до трусов, стал жарить грибы. Лену замутило то ли от запаха, то ли от вида Игоря. Ужаснулась от того, что он собирается остаться на ночь.
Как намекнуть, чтобы ехал на старую квартиру?
          — С собой грибы возьмёшь? — Неуклюжая попытка.
          — Гонишь меня, что ли? — огрызнулся.
          На её лицо набежала маска неприкрытого презрения, холодности. Вошла в зал, легла. Только бы не лёг рядом! А куда он ляжет?
          «Тогда пойду на пол спать на кухню».
          Задремала, очнулась от движения за спиной: Игорь укладывался рядом, вскоре захрапел.
          «Как противно храпит муж! И как мило, беспомощно — любимый! Разница очевидна!»
          Она тихонько выбралась, пошла на кухню. Телефон хулигански запиликал.
          «Не могу же я, будучи рядом с мужем, отвечать милому: на кухне отвечу.
          «Ты спишь милая» (25.09.16, 23:55).
          «Да милая ты спишь» (26.09.16, 01:20).
          «Нет уже, не сплю. Муж остался с ночёвкой. Диван один, не хочу лежать с ним. Ушла на кухню, буду спать на полу. Хочу с тобой! К тебе!!» (01:30)
          «Очень хочу к тебе, но работаю» (01:33).
          «Хочу тебя» (01:33).
          «Юрочка, как дожить до встречи? Может, в воскресенье удастся увидеться?» (01:40)
          «Да милая хочу тебя безумно если получится я твой» (01:55).
          Тело отвечало на ночные призывы желанного мужчины дрожью, тягучей сладкой негой внизу, стонами. Адская пытка! Кто виноват и что делать?! Обжигающее желание вырывалось, требовало выхода!
          «Ты страшно голоден, как и я! Рычишь, нервничаешь, сердито бьёшь хвостом, потому что твоя самочка далеко… Сам в клетке, но скоро мы вырвемся, окажемся на воле, будем спариваться нежно и страстно!» (26.09.16, 02:30)
          Сон на матрасе был коротким, тревожным. Соскочив до вторжения мужа с сыном на кухню, Лена написала Ларисе сообщение, что не может быть дома с семьёй, попросила приехать, чтобы пойти долго гулять. Игорь, как встал, сразу же стал собирать кухонную мебель. Молча ходила мимо, собиралась, давая понять, что не может с ним находиться.
          «Ты прелесть» (11:29), — пришёл ответ Юры на последнюю ночную эсэмэску о самке.
          Лара быстро примчалась. Лена вкратце обрисовала сложившуюся обстановку. Подруги закрылись в большой комнате. Открыли бутылку вина, сидели на неудобных табуретках, обсуждая, что лучше предпринять. Лариса посоветовала быть сдержанно-корректной с Игорем и знойно-открытой с Юрой.
          — Сейчас пойдём на полдня гулять, погода чудесная. А потом придём, наденешь новое бельё, накрасишься. Отправим Юре письмо, от которого его хватит удар и… — сверкая чёрными глазами, громко шептала Лара.
          — Как же я смогу выйти из дома при муже вечером, если Юра откликнется?
          — Тогда поедем ко мне с ночёвкой. Будешь ждать там!
          На том и порешили.
          Впервые углубились в лесопарк далеко, в гору. Лора хотела найти на вершине славянские капище. Лена рассеянно слушала весёлую болтовню подруги: ей неважно, куда и зачем нужно было идти, лишь бы не дома, лишь бы не в выматывающем ожидании майора.
          — Что раскисла, принцесса? Солнце, тепло, ты красивая, природа вокруг удивительная, любовь рядом! Юра тебя хочет, ты — его! По сообщениям видно, что между вами огонь.
          — Сплошные преграды! То работа военного сумасшедшая, то муж вот-вот переедет насовсем. Как же сочетать правильную семейную жизнь с ни с чем не сравнимым огнём?
          — Что ты планируешь, зачем? Отбрось каноны, стереотипы, живи одним днём! — разбросав руки, закричала Лара.
          — Не умею пока. Буду учиться! Летать!
          — Правильно. Вот мы поплутали здесь долго, зато нашли то, что искали. Так и ты: будешь искать — найдёшь!
          Четыре часа на  горах пролетели как несколько минут.
          Вернулись под вечер, раскрасневшиеся, бодрые.
          «Хоть бы Игорь уже уехал!» — подходя к двери, умоляла Лена.
          Муж всё ещё занимался сборкой тумбы и, похоже, не собирался уезжать.
Подруги спрятались в комнате с бокалами. Смеясь, сочинили мажорное послание военному. Один филолог — хорошо, два — уже сила!
          «Солнце моё, взгляни на меня. Моя любовь… — Начали первой строчкой их любимой „Кукушки“. — Сегодня изумительный день! Это преступление, если мы его потеряем!!! Я красивая блондинка в белье цвета индиго… Что может быть лучше?! Бросай работу, я того стою… и мы с тобой такого натворим!!! Ты сам обещал!» (26.08.16, 16:38)
          — Жми, отправляй, собирайся быстрее, и погнали ко мне! — руководила Лара.
          Лена оделась скромно, для вида перед мужем, наряды спрятала в пакет.
          «Надо бы сказать, что уеду с ночёвкой. Всегда так было».
          «Не маленькая, чтобы отпрашиваться или предупреждать! Меняйся. Пусть Григорьев принимает новые условия игры под скучным названием „брак“», — заговорил внутренний голос.
          Вечер у Лары дома прошёл в маете. Галина Максимовна с подозрением смотрела на шепчущихся девчонок.
          Военный молчал, Лена не выпускала телефон из рук. Лара к полуночи стала деловито стелить постели.
          — Ну напиши ему ещё одну короткую, хлёсткую!
          Вот, например:
          «Юра, да бросай всё к чёрту! Поехали оторвёмся!» (27.09.16, 00:35)
          До трёх ночи не спали, гадали на картах, совещались.
          В три пятнадцать пришёл ответ: «Я освободился скучаю по тебе». Лена вздохнула, ничего не стала писать.
          Утром приехала на работу невыспавшаяся, обиженная. Корила себя: за что обижаться на Юру, если он не обещал ей встречу на воскресенье? Она сама её запланировала.
          «Вот и дуйся на себя, на свою торопливость, не дёргай его: он занят важным делом. Теперь долго не проявишь инициативу!»

* * *

          По понедельникам коллег, желающих сдать и взять новые книжки, было всегда с избытком. Обслуживая их с поддельным энтузиазмом, телефон всё-таки держала на виду.
          «Привет милая» (13:47).
          К ней в это время как раз зашла Лиза, уставшая от компьютера (она в то время только устроилась в библиотеку).
          «Подождёшь, милый», — мелькнула злорадная мыслишка.
          Пока болтали с Лизой о том о сём, прошло минут двадцать.
          Сердце сжалось: что ж она такая злюка? Видно же, что сам мучается.
          «Привет, бессменный дневной и ночной дозор! Жаль, что не получилось… Прости мою нетерпеливость: разумом я всё понимаю, но иногда такая волна накрывает после наших переписок…» (27.09.16, 13:59)
          «Можно позвонить» (14:00).
          «Нет, пока обслуживаю посетителей. Везде люди! Устала от них, хочется сбежать на необитаемый остров…» (14:06)
          «У меня также милая… всё нормально я тоже безумно скучаю по тебе хочу тебя» (14:12).
          «Я вам, Юрий Алексеевич, придумала новую систему штрафов: за каждую неделю ожидания прибавляются часы к свиданию. Неважно где! В отеле. В машине. В квартире. В тайге, в глуши. Согласен сдаться в плен?» (27.09.16, 14:30)
          «С такой работой буду постоянно в плену» (14:40).
          Напряжение медленно спадало от их взаимного с военным понимания, доброго юмора.
          Вечером напомнила ему про овощи. Зря. Видно, усталость майора зашкалила.
          «Милая решим так я постараюсь в ближайшее время отпроситься и ты тоже и ))))» (22:59).
          Елена уже не стала объяснять, что их старую квартиру купили, что туда будут въезжать новые хозяева, а это значит, что муж через пару дней окончательно переедет жить в их «Каменный ручей» . Что из этого вытекает? Конечно, несвобода, незнание, как убегать к милому на встречи. Зачем грузить дурацкими женскими проблемами человека, работающего день и ночь на благо родины?
          На следующий день, когда вводила в программу старую книгу, неожиданно пришло:
          «Я безумно тебя хочу» (28.09.16, 15:12).
          «Вот здравствуйте, Юрий Алексеевич! Разгар рабочего дня! Все мысли должны быть о Деле… Надо было заехать за пакетиком, зашли бы недалеко…» (15:13)
          «Да да хочу безумно» (15:25).
          «Не мучай принцессу! Она сама томится от распутных желаний! Утром, на совещании, села за последнюю парту, закрыла глаза, вспоминала первую встречу в отеле, как нежно ты брал меня… Всё прослушала… Я и сейчас хочу заниматься любовью, а не работой!» (15:33)
          Ей действительно было не до работы: она с упоением строчила вирши подальше от кафедры выдачи. Ольга Ивановна взяла выдачу на себя, ни в чём не упрекая Елену. Видела, что с ней происходит, понимала, деликатничала.
          Уже собираясь домой после пяти вечера, Лена, не ожидая от себя, села за первый попавшийся столик, не чувствуя ног от внезапно охватившей волны неги. Написала отчаянно, зная, что это запрещённый приём, но уже не могла остановиться. Сам начал!
          «Со своими „хочу“ ты добился того, что у меня началась самая настоящая течка (синонима нет). Нежнейшие трусики цвета ванили мокрые, ножки ватные… слабость… хочется потерять сознание в твоих руках…» (28.09.16, 17:08)
          Села в троллейбус, добавила просто так, ни на что не надеясь: «Флайт» (17:50).
         Зайдя в квартиру, опустилась на стул в прихожей, не в силах снять пальто с сапогами. Обоюдное желание было настолько мощным, диктаторским, повелевающим, что невозможно было жить, как прежде. Смотрела на себя в зеркало: хороша, не поспоришь!
          Чем покорил её, такую непокорную, холодную деву, военный? Разве он красив, хорош собой, интеллигентен? Видимо, дело совсем не в том.
          Всё, хватит! Нужно сжать себя в кулачок, встать, сделать ужин для сына. Похлопав себя по щекам, умывшись ледяной водой, захлопотала на кухне.
Готовка ужина, мелкие дела заняли несколько часов. В халате, с мокрыми волосами
          Лена проверила телефон.
          «Ты спишь» (22:30).
          «Встретимся» (23:01).
          Дрожащими от волнения пальчиками набрала его номер.
          — Юрочка, я только из ванной вышла. Ты где?
          — Да еду к тебе уже! Ты что, ещё не готова?
          — Но… я… как же? Куда?
          — Короче, бери такси, если сама не дойдёшь мокренькая, и быстро ко мне. Номер шесть.
          Елена заметалась по квартире. Какой же майор непредсказуемый! Как же женщине собраться на свидание за несколько минут? Схватила с вешалки чёрный сарафан с алой розой, синее бельё-обновку, чёрный клатч, кое-как накрасила губы рубиновой помадой, натягивая колготки, прижала к уху телефон, вызывая такси.
          — Мама, что мечешься? — выглянул сын.
          — Девчонки позвали в кафе. Буду под утро, — бодро отозвалась мать.
          «Зачем такси приезжает чуть ли не сразу после звонка?»
          Еле сохраняя равновесие, Лена неслась вниз по чёртово-длинной лестнице, запихивая на ходу в сумочку такие нужные на свидании предметы, как расчёску, помаду, телефон, которые всё не хотели укладываться.
          Распахнув двери, упала вперёд, еле дыша.
          — Доброй ночи! Быстрее, пожалуйста, если можно!
          Наконец повернула голову, взглянула на таксиста. Нерусский красивый парень. Лицо породистое, умное. На вид лет тридцать — тридцать три.
          — Здравствуйте. Можно и быстро, если торопитесь. Меня, кстати, Сева зовут. Куда изволите?
          — «Флайт», за поворотом.
          — На свидание торопитесь?
          Насторожилась.
          — Извините. Вы такая красивая женщина! Редко встретишь здесь таких красоток! Как зовут?
          — Спасибо за комплимент. Елена.
          — И имя подходит! Запах сводит с ума!
          Подъехав к двери отеля за три минуты, водитель остановил машину, долго смотрел на неё.
          — Ты такая красивая, что дыхание перехватывает! Кого-то убить хочешь наповал?
          Елена выдержала взгляд, кивнула.
          — Завидую ему! Может, ещё покатаемся?
          — Нет. Сколько я должна?
          -Нисколько! Грех брать деньги за то, чем можно любоваться бесконечно. Возьми визитку с моим сотовым. Звони в любое время суток: куда надо, довезу без проблем.
          — Хорошо, хотя на «ты» мы с вами не переходили. До свидания.
          Красотка легко выскользнула из салона. Сева не уезжал, смотрел ей в спину, просигналил.
          — Мне в шестой, — пытаясь подражать военному, произнесла она уверенно.
          Подходя к номеру, восстановила сбившееся дыхание. Дверь оказалась открытой. Войдя, сразу увидела Юру, возвышающегося над дверкой открытого шкафа. Он смотрел на неё в упор, улыбаясь от уха до уха. Не подходил, она тоже застыла статуей. После неожиданного флирта с таксистом она чувствовала себя холодной, шикарной, недоступной Снежной королевой, не хотелось нарушать образ.
          — Какая ты! — восхитился мужчина.
          — Какая? Договаривай! Мне вот сейчас водитель Сева в такси чётко расписал, какая я. Кстати, не хочешь с ним рассчитаться?
          — Да что там рассчитываться! Копейки! Зна-а-ачит, таксист! Зна-а-ачит, уже Сева! Что ж он такого посмел сказать?
          — Расслабься. Сказал, что моей красотой можно убить человека. Что я и собираюсь сделать, если ты уже не начнёшь раздевать меня!
          Ей хотелось поиграть с милым толстячком в сексуальную игру, пока дело не дошло до постели (типа Кая — Снежной королевы, слуги с багажом — госпожи), но она не знала как, стеснялась начать. Правильно ли поймёт?
          Юрочка в то время уже уверенно снимал с неё пальто, сорвал сарафан, начал расстёгивать лифчик…
          — Торопишься, милый! Бельё рассмотри при свете!
          — Всё потом! Извела меня всего, работать и спать не могу! Молчи! Отдавайся!
          В номере было прохладно, Лена не успела спрятаться под одеяло.
Бог молча с закрытыми глазами мял, гладил, сминал, лепил из маленькой куколки то, что хотел, брал по праву. Елена заметила, что он не взволнован, не эмоционален, сосредоточен. Единственное, что произнёс в самом начале с упоением, с удивлённым восторгом, сделав вид, что ему интересно бельё:
          — Какие ножки, ручки! Тоненькие. Никогда не видел подобного. Как у куколки! — Он поднимал вверх по очереди то её руку, то её ножку.
          Всё забылось, закружилось, унеслось…
          Когда Юра ушёл в ванну, куколка вскочила, расчесала спутавшиеся пряди, нанесла помаду, легла на бок.
          — Вау! Уже и губки снова накрашены!
          — Иди ко мне, Юрочка, полежи рядом, заласкай меня вперёд на много дней, ведь неизвестно, когда снова придётся!
          Мужчину не надо было просить долго: как отказаться от минут близости с белокурой неженкой?
          Лежали рядом, гладили друг дружку, молчали.
          — Мне не нравится так… ночью… уставшим… наспех. Но ты этом не виновата. Сегодня на работе закрыл глаза, понял, что хочу тебя так сильно, что если нет… то… Ты ещё своими эсэмэсками поддала жару!
          — Юрочка, из моих искр возгорелось пламя! Это же чудесно, что мы сняли напряжение, увиделись, услышали друг друга, что тоже важно!
          Военный заулыбался довольно, повеселел!
          В три часа ночи неспешно шли к бело-голубым домам. Холод ночи был не по-сентябрьски злым, кусал Леночку в её лёгком пальто. Юра рассказывал о службе, где и как начинал работу с призывниками. Вместо поцелуев меж ними завязался спор. Юра утверждал, что в армии со срочниками нужно быть грубым, жестоким: если не понимают с первого раза, то можно не только кричать, обзывать, но и ударить, чтобы молодой понял.
          — Знаешь, я ведь такой! Так могу закричать, что весь район подниму сейчас! Хочешь покажу?
          — Милый, не надо, пусть люди спят. За что же бить солдатиков? Они же к вам мальчиками приходят!
          — Чтобы из мальчика быстро превратился в мужчину!
          — Ты бил?!
          — Конечно!
          — Бесчеловечно! У них же нет прав, защиты!
          — Пусть выполняют приказы, не рыпаются, а прилетит кулак — за дело!
          — Вот так я и думала, не отпустив сына в армию! Мало им дедовщины, ещё и вы ручищами машете! Сколько смертей в вашей армии: случайных и неслучайных! У меня Ромка такой худенький, высокий; удар твоим, допустим, кулаком убьёт его!
          — Вы зря, мамочки, опекаете сосунков! Как они возмужают под юбкой?!
          Елена шла, стараясь не трястись от холода, смотрела на Юру сбоку, про себя отмечая: они могут говорить, общаться, спорить, не притягиваясь, не прилепляясь физически, что было в первые встречи.
          Дошли до первой ступеньки «лестницы грехов».
          — Ты сам… убивал? — внезапно спросила Лена.
          Юра рывком развернулся к ней, сжал кулаки, вытаращил и без того круглые глаза.
          — Так! Закрыли тему!
          Лена сжалась, как от удара.
          Поднялись до деревянного амфитеатра, сели наверху. Юра обнял девочку.
          — Дрожишь, маленькая! Напугал?
          — Всё нормально. Мне нравится слушать твоё мнение, взгляды на жизнь, обсуждать с тобой разные вопросы.
          Военный снял с себя синий тёплый пуховик, накинул на неё.
          — Эх, сейчас бы успеть ещё поспать пару часиков! Ты меня не провожай, сам добегу вниз, вызову такси, а то не расстанемся до утра!
          Снежная королева исчезла, уступив место доверчивой, уставшей женщине, положившей голову на сильное плечо любимого.
          — Минутку ещё! Согреюсь от твоего тепла и отпущу, — прошептала она ему в ухо.
          Майор кивнул, обняв её за плечи.
          Вскоре её большой мальчик убегал вниз по лестнице, а маленькая девочка смотрела ему вслед, крестя на дорожку.
          В то доброе утро, в одиннадцать часов, вместо слов скинула Юре смайлик.
          «Как ты малыш?» (29.09.16, 11:05)
          «Привет! Мне хорошо! С утра улыбаюсь, как смайлик. Не знаю, как я тебя, но ты делаешь меня счастливой! Надеюсь, что хоть немного поспал. Пакетик забыла отдать с овощами!» (29.09.16, 11:35)
          Глупая, наивная девчонка! Как можно верить в то, что встречи хватит надолго, что можно налюбиться впрок?! Так уж складывалось, что все пятницы стали для неё «черными», мрачными, с непрошеными слезами, стоянием на коленях в церкви в покаянии…
          — Боженька! Дай сил терпеть!
          — Я люблю его! Люблю! Дай мне быть с ним и днём, и ночью! Я не могу уже без него! Как жить без него?
          — Почему же так мучаюсь, почему плачу, почему хочу военного не только физически?
          — Только бы он не догадался о моих страданиях! Работает сутками, без сна и покоя. Нельзя на него взваливать свою ношу! Никто ни в чём не виноват!
          В субботу, пока не было мужа, встала затемно: от переживаний не спалось. Решила взяться за ум, то есть за кухню. Быстро прибралась, приготовила мясо по-французски, испекла картофельный пирог.
          К четырём часам Лена поняла, что если не уйдёт сейчас из дома, то пропадёт. Куда — неважно, лишь бы не одной, лишь бы не с мужем! Позвонила Суваловой, позвала её в кафе. Та, как обычно, не смогла из-за детей.
          Вспомнила про Наташу Андрющенко, соседку-подругу по Библиотечной. «Может, с ней в „Наше“ сходим? Потом у неё с ночёвкой останусь».
Созвонилась. Наташа — чудо спокойствия и выдержки — не удивилась, не отказалась.
          Елена собралась, как новобранцы, по рассказам Юры: чётко, быстро; сердце стучало громко от собственного безумства. Надела блестящее облегающее мини-платье, бросила туфли в пакет.
          Заходит муж! Картина «Не ждали». Он в шоке от вида жены. Холодно кивнула ему:
          — Я к Наташе на семинар «Амвей», потом у неё с ночёвкой.
          Игорь покачал головой, прошёл в комнату.
          На этом сюрпризы не закончились. Звонок от Юры! Нигде не спрятаться, чтобы поговорить: слышно в любом закутке. Спряталась в ванной, застрочила:
          «Не могу ответить, муж приехал!»
          «Что делаешь?»
          «В кафе собираюсь».
          «Как в кафе c кем c Ларой».
          «Нет, с Наташей».
          «Куда».
          «В „Домаск“ или в „Алишам“. Не могу дома сидеть. Если ты на работе, то доберусь к Наташе за полтора часа и позвоню тебе от неё».
          Доехала быстро, Наташа открыла дверь в обычной блузке и юбке ниже колен, с заколотыми волосами цвета спелой пшеницы. Вид советской тётеньки.
          — Ната, как же давно мы не виделись! Так рада! У меня в жизни такое творится, что вечера не хватит на разговоры. Кстати, вот привезла домашний пирог и вино. По ходу решим, куда пойдём. Сейчас можно сделать звонок?
          Набрала знакомый номер.
          — Привет. Я на Библиотечной. Пока повечеряем, а после пойдём танцевать. Тут внизу, на первом этаже, есть кафешка, далеко не надо ходить. Приедешь?
          — Знаешь же, что работаю по выходным! — раздался раздражённый голос майора.
          — Знаю. Не настаиваю. Как хочешь. Потом напишу адрес, где будем зажигать. Сможешь — приезжай, нет так нет! — Лене стало неприятно от его тона, и она ответила по возможности в той же манере.
          Вот ещё! Она и не собиралась его звать изначально! Сама захотела — решила, пошла.
          Сидели на кухне с Наташей, вспоминали школу номер сто тридцать пять, где учились их сыновья, домовой комитет в их доме, соседей.
          — Наташа, а у тебя есть платье покороче или с декольте? Мы же должны быть самыми красивыми в кафе!
          — Леночка, стесняюсь, я же, в отличие от тебя, полная!
          — Зато грудь великолепна! Вместо ножек можно её преподать на обзор. Волосы распусти: они у тебя, как у русалки.
          Бестия с энтузиазмом взялась за преображение подруги. Вскоре позвонила Лариса.
          — Лен, ты где? Не в саду?
          — У Наташи Андрющенко. Что такое?
          — Алик недавно звонил. Говорит о кафе, о Юре, о встрече.
          — С подачи того же Юры, наверное. Я придумала пойти в кафе, позвала Наташу, сейчас сидим нарядные, ждём десяти вечера и пойдём. Куда, не знаем.
          — Можно с вами? Скорее всего, военные туда и подтянутся.
          Вместо часа Лариса добиралась два часа: одно такси не приехало, второе — долго петляло.
          Зашла румяная, оживлённая, глаза горят.
          — Сообразим на троих кафе, да, девочки?
          На улице шёл сильный дождь. Зонтик был тоже один на троих. Зашли в «Наше», на первом этаже там было мрачно, уныло, пустынно.
          — Я тут не хочу. Пойдёмте на Малышева: посмотрим обстановку. Где лучше, там и остановимся, — предложила Елена. Она в кожаном турецком пальто, с распущенными пушистыми волнистыми волосами, с ярким макияжем смотрелась очень эффектно.
          В «Домаске» оказался большой танцпол, много кабинок, наполовину занятых людьми. Выбрали кабинку в центре, заказали меню. За деньги не переживали: могли себе позволить.
          Елена с Ларисой были взбудоражены, одна Наталья сохраняла спокойствие за всех.
          Лара написала Алику адрес кафе, попросила найти третьего военного.
          Алик быстро откликнулся: «Для Лены?!»
          Лара показала эсэмэску Лене, и они дружно рассмеялись.
          «Да почему для Лены? Для Наташи, ещё одной подруги!» — черкнула в ответ.
          — Неужели приедут? — не поверила Лена.
          «Как было бы хорошо, если бы Юрочка смог, увидел бы мою ослепительную сексуальность! Мужчины, да и девушки за соседними столиками, так и буравят меня глазами! Они мне не конкурентки! Сама дам им фору!»
          — Наташа, не успела тебе рассказать, что со мной произошло. Объясню коротко: влюбилась в военного, в майора Юру. У него есть друг Алик, с которым мы недавно уже отдыхали вместе. Ты не пугайся, но, похоже, они скоро будут. Может, третьего для тебя найдут, — стараясь перекричать грохот музыки, Елена объяснила ситуацию.
          Наташа улыбалась:
          — Хорошо. Я не боюсь. Спасибо, что вытащила меня в свет: нарядиться, пофлиртовать.
          Заказали салаты, сырную тарелку, бутылку вина.
          К полуночи прибывало много нерусских, с ходу пытающихся познакомиться. Лара писала Алику, что скоро их троих украдут, а Лена — про бл…ское чёрное облегающее платье, которое может оценить только милый. Ответ от Юры был краток: «Скоро буду».
          Девочки не могли спокойно разговаривать, под шум можно было только танцевать. Елена пошла в туалет: проверить внешний вид на идеальность. Сердечко стучало, глаза горели: придёт, увидит её, с ума сойдёт! Ревнует, видимо, не хочет отдавать другим своё.
          Выходя из дамской в коридор, уже хотела, как обычно, вскинуть голову, не смотря на входящих, пройти гордо мимо, но что-то заставило её повернуть шейку вправо и…
          Родное лицо, круглые восхищённые глаза рядом! Не улыбаясь, пристально смотрела в них, не отрываясь! Только потом перевела взгляд на мужчину рядом.
          Алик. Стоят, голубчики, в шоке застыли! Мужское восхищение лилось на принцессу рекой!
          Как и подобает красавице, Елена, не улыбаясь, подошла чуть ближе, бросила небрежно:
          — Привет. Вы вдвоём? Где третий? — Не дожидаясь ответа, круто развернулась на высоченных шпильках и, виляя попкой, пошла к столу. Юра с Аликом, одетые более чем просто (Юра — в старом растянутом на животе чёрном джемпере, Алик — в летних джинсах), семенили сзади с белым пакетом.
          Лена немного переживала за то, что им не понравится Наташа: по сравнению с ней она смотрелась её мамой. Напрасно! Юра сразу сел рядом с Наташей, приобнял её за плечи, усадил Алика с Ларой напротив, стал знакомиться в шутливой манере. Красавица присела справа от него, на краешек сидения. Юрочка тут же сграбастал её правой рукой, притянул к себе, при этом говоря что-то Наташе в ушко. Та смущалась, но видно было, что ей приятно внимание мужчины.
          Лара показала глазами на Алика: мальчики уже навеселе.
          — Что будете, девушки? Заказывайте всё, что хотите! — тамадил Юра.
          Пока делали заказ, Елена вытащила девочек танцевать: как раз зазвучали классные композиции. Она была в ударе, в центре внимания! Была шальная от радости, от того, что любимый рядом, что видит её красоту, испытывает то же пьянящее чувство эйфории, что и она. Рядом с ней увивался какой-то молоденький красивый мальчик, представившийся Русланом.
          Юрочка смотрел на неё с места, не отрываясь, забыв про Алика. Потом, не выдержав, вскочил, подбежал, обнял Лену с Наташей за плечи, закружил их. Резко схватил блондинку, прижал к себе, впился в губы, облапал, загрёб медвежьими лапами, рыкнул: «Поосторожнее с мальчиками, а то не ручаюсь за их безопасность», — хлопнул по попке, показал кулак, выскочил на улицу раздетый, вслед за ним — Алик.
          Девчонки вернулись на место. Елена продолжила извиваться под Лободу с её новой композицией: «Я звезда».
          «Вот как в тему! Точно! Я! Я! Звезда! Я горю, сияю, ослепляю всех мужчин! И самого главного! Моего! Ради которого и творю!»
          Откуда-то вынырнул Юра, ведущий на танцы сопротивляющихся Алика с Ларой, тут же привёл Наташу. Принёс всем бокалы, прокричал тост, вернулся к столу, показывая вверх большой палец всему залу. Народ прибывал, а их компания была в центре всеобщего внимания.
          — Леночка, ты и вправду звезда! Юра твой замечательный, весёлый! Так хорошо проводим время, — удалось услышать слова Наташи.
          Военный уже подбежал к ним. Зазвучала песня для него, про него: «О боже, какой мужчина! Я хочу от тебя сына! И я хочу от тебя дочку! И точка!»
          Принцесса, двигаясь всё быстрее, приблизилась вплотную к военному, как бы в микрофон напоказ публике громко пела ему слова припева, показывая всем, кого она выбрала на вечер, на ночь, на всю жизнь!
          — Я очень хочу от тебя дочку! Правда! Прямо сейчас! — прокричала ему.
Юра глупо улыбался, держа её за руку. Слышал или нет? Не могла сдерживать себя!
          Круг танцующих сомкнулся, вытолкнув сладкую парочку в центр. Не контролируя себя, принц сжал принцессу в своих объятьях, целовал её в губы долгим безотрывным поцелуем. Она закрыла глаза, голова закружилась, стало трудно удерживаться на шпильках.
          «Пьяненький совсем! Если мы сейчас упадём, то я — на спину головой, убьёмся. Не страшно! Какой кайф! Я чувствую наше с ним общее Счастье, упоение прямо сейчас! В эти секунды! Мы летим к звёздам! Пусть разобьёмся: ничего с Ним не страшно!» — вертелись, взрывались пули-мысли.
          Юрочка склонялся над ней всё сильнее, подгибая под себя, белоснежные пряди касались пола, но… удерживал, держался: не упали.
          Безумие прервала незнакомая фурия. Зло ткнула Юру в спину, начала орать:
          — Что вы себе позволяете! Взрослые люди! Целуетесь на глазах у всех!
          Громила развернулся к ней, закрывая подругу широкой спиной. Сейчас ударит или…
          Юра глядел на тётку, улыбаясь.
          Лена хотела ответить: «Завидно?» — но удержалась, тоже ослепительно улыбнулась. Король с королевой выше толпы, не так ли? Люди вокруг дружно захлопали им, а ведьма сконфуженно спряталась.
          Вернулись за руки за столик.
          — Ну вы даёте, молодые люди! Взорвали спокойствие обывателей! — выпивший Алик ухмылялся, беря пример с Юры, сидел в обнимку с Ларой.
          Жарко, весело, драйвово! Раскалённый Юрочка, подстёгнутый хвальбами, уже не стесняясь, припал к Леночке, стал гладить её коленки, целовать плечи. Лара с Аликом понимающе махнули руками. Наташу если и удивило поведение удалого майора, то виду она не показала.
          — Ты здесь самая красивая! Знаешь это, да? Королева бала! Сводишь меня с ума! Я горю! Хочу взять тебя при всех! Ты такая секси! — шептал Юра ей в ухо.
          Королева чувствовала свою силу, власть красоты.
          За столиком напротив несколько молодых сучек неприкрыто глазели в упор, обсуждая их поведение. Юра не замечал никого за ласками. Красавица в ответ так холодно на них посмотрела, что они тут же отвернулись.
          Внезапно военный вскочил, схватил спутницу за руку, потащил через центр зала, расталкивая толпу. Куда? Танцевать? Нет! Дальше, к выходу. Вот они уже в коридоре, на улице, он тащит её за угол, под дождь! Подчинялась радостно.
          Махина-мужчина прижался к стене, развернул к себе девочку, закрыл руками от всех, сделал домик из куртки. Опустил голову, закрыв глаза. Несколько странных чудесных минут.
          — Ты же не только за секс меня любишь? — вдруг неожиданной птичкой взмыл ввысь женский голосок.
          Он покачал отрицательно головой. Голубка замерла, чувствуя важность, неповторимость момента… Может, тоже чувствует Любовь, её неслышное приближение?
          Молчали. Замерли, боясь спугнуть Чудо.
          Ангел пролетел…
          Вернулись другими, спокойными, тихими, за столом просто говорили с друзьями, прижавшись под столом ногами.
          Музыка звала за собой, Лена с Наташей опять пустились в пляс. Подбежал мальчик Руслан, другие мужчины теснились к ним. Минут через двадцать подошла встревоженная Лара.
          — Военные исчезли!
          — Не волнуйся! Покурить, наверное, — успокоила Лена.
          — Вдруг они нас кинули? Там счёт тысячи на четыре! Сможем ли мы внести?
          — Как ты можешь так думать о наших мальчиках! Выбрось из головы!
          Действительно, мальчики вернулись через полчаса с большим пакетом. Оказывается, успели затариться водочкой, пивом, закуской, чтобы не покупать задорого в кафе. Около трёх часов ночи решили определиться с ночёвкой. Елена высказала идею о старой квартире. Не зря при передаче ключей новым хозяевам она один комплект оставила себе, узнав, что те въедут не сразу, а сначала наймут бригаду для ремонта. Её смелое предложение было дружно принято.
          Обратно шли пешком. Дождь почти закончился. Свернули с Малышева на Мира, на центральную аллею. Лена с Наташей — впереди, Лара с Юрой и Аликом — позади. Взрывы хохота долетали до Лены, решавшей с Наташей вопрос о белье, посуде. Сгрудились в большом лифте, еле дотащившем развесёлую компанию на одиннадцатый этаж.
          Наташа пошла к себе за нужными вещами. Военные притихли. Пришёл черед принцессы командовать войсками.
          Открыв общую железную дверь, втроём сгрудились в тесном коридорчике перед главной дверью. От вида растерянных кавалеров на девчонок напал смех. Еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться в голос от курьёзнейшего уникального случая — взлома бывшей квартиры. Елена быстро сунула ключи Юре.
          — Открывайте!
          — А если… — начал Алик.
                (Продолжение следует...)