Вольфенштайн операция воскрешение

Clandestinus

«ВОЛЬФЕНШТАЙН»: ОПЕРАЦИЯ «ВОСКРЕШЕНИЕ»

ПРОЛОГ

943 год от Рождества Христова

…Когда первые наши братья Ордена Святого Бенедикта появились на севере Германии, язычники оказывали евангельской проповеди всяческое сопротивление и неповиновение, а глашатаям Слова Божьего чинили множество препятствий. Во главе их стоял принц Генрих I, прозываемый также Чёрным Рыцарем – отъявленный богохульник, знавшийся с силами тьмы, водивший дружбу с демонами и ведьмами. Слыл он человеком опасным, лицемерным, страшным забиякой и завоевателем, который в короткое время ухитрился захватить земли своих более миролюбивых соседей. Когда же несколько наших братьев пришли с проповедью к принцу Генриху в его замок «Вольфенштайн», он разразился ужасной руганью и распорядился прогнать их из замка плетьми, с наказом никогда более не появляться в его логове ни одной чистой христианской душе. Также он издал особый эдикт, запрещающий строить Божьи храмы на своей земле и вести проповедь Евангелия. Этот еретик перешагнул все грани дозволенного: он бросал в темницы наших братьев и мучил их; его языческая совесть не изведала никакого стыда, когда он подверг пыткам несколько десятков раскаявшихся в язычестве германцев из своих подданных – все они были безжалостно убиты. Сатана торжествовал, а Чёрный Рыцарь продолжал творить ему угодные дела. Большой охотник до запретных магических ритуалов, принц Генрих овладел удивительной богомерзкой способностью: силою Вельзевула он мог поднимать мёртвых, из которых создал непобедимое воинство, что неизменно одерживало победу за победой – и ничто не могло противостоять его завоеваниям.
Так продолжалось до тех пор, пока об этом не стало известно Его Святейшеству Папе, направившему в Северную Германию одного из своих эмиссаров. Это был ещё довольно молодой легат, священник нашего Ордена, отец Симон, называемый Странником. Отец Симон был обязан своему прозвищу тем, что – по тайному распоряжению Святого Престола – провёл много лет в загадочных путешествиях по всему известному тогда миру в поисках особых скрытых знаний, способным противостоять силам Преисподней. С несколькими своими вернейшими учениками он постоянно странствовал по дальним землям; каждый из них имел персональную Исповедную Книгу, гарантирующую индульгенцию от самого Христова Наместника.
Отец Симон предложил германскому язычнику отменить свои распоряжения и предоставить людям возможность принять Христа и повиноваться Римской церкви. Принц Генрих высмеял легата и попросил его поскорее убираться обратно в Рим. Отец Симон выслушал ответ безбожника, как и подобает милосердному пастырю – и вернулся в Святой город, предоставив Его Святейшеству Папе подробный отчёт о событиях и положении дел в Германии.
Таким образом, был созван крестовый поход против еретичного принца Генриха, в котором приняли участие многие сеньоры Италии и Франции; с ними было ещё двое немецких христианских князей. Большое войско рыцарей Христовых подошло к вотчине Чёрного Рыцаря и осадило город, жители которого через некоторое время сами открыли ворота. Принц Генрих тем временем собрал большую армию мёртвых и язычников под стенами своей последней твердыни – замка «Вольфенштайн», – где намеревался разгромить доблестных крестоносцев. Одного не учёл мятежник, что воины Христовы шли на него во имя Бога Единого, тогда как сам Генрих служил духу тьмы, кичась своими победами и увеличивая собственное тщеславие. Кроме того, Его Святейшество Папа вручил отцу Симону старинную святую реликвию – как говорят, частичку настоящего Голгофского креста, на котором Господь претерпел Свои Страсти, – которая была помещена в хрустальный ковчежец, отделанный золотом и серебром. Силой этой святыни уже множество мракоборцев одерживало победу над Сатаной и его присными, поэтому отец Симон не боялся принца-еретика.
Решающий бой между Христовыми рыцарями и защитниками языческой мерзости продолжался более суток без перерыва. Много правоверных полегло в этом кровавом сражении; много язычников попали в ад прямо отсюда, а силой поста и жёсткой добровольной епитимьи отец Симом лишил принца возможности поднимать мёртвых рекрутов под своё поганое знамя. Наконец, замок «Вольфенштайн» пал; небольшая горстка язычников во главе с принцем появилась в его воротах. И тогда отец Симон, осенённый славой Господней, выбежал безо всякого сопровождения перед лицо Чёрного Рыцаря, потрясая святой реликвией и громко провозглашая: «Генрих, твоё нечестивое царство кошмара должно пасть!» «Глупец, – дерзко ответил ему принц, сжимая в руке тяжёлый меч и сверкая огненными глазами. – Ты же знаешь, что меня невозможно убить!» «Но можно заточить в темницу, – смело ответил отец Симон, начертив на камнях под ногами никому неведомый знак. – Камнем, упавшим с Небес! Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, повелеваю тебе, Генрих, удалиться под землю, где отныне будет твоя могила, в которой ты будешь вечно живым за свои преступления перед Богом и людьми!»
И тут случилось чудо: разверзлась земля и поглотила ужасного принца Генриха с его свитой, а отец Симон заговорил место его вечного заточения. В ту же минуту начали рушиться стены проклятого замка, пока он почти весь не обратился в руины. Воины Христовы вознесли благодарение Небесам – и с тех пор проповедь Слова Божьего в Северной Германии не встречала более никакого сопротивления. Могила Генриха была предана проклятию самим Папой и всеми церковными иерархами христианского мира.
По распоряжению аббата Гельмута, брат Антоний сделал эту запись в монастырской летописи во имя Пресвятой Троицы, Приснодевы Марии и Св. Схоластики.

1000 лет спустя

Шифрограмма
Кому: получатель неизвестен
От кого: отправитель неизвестен
Дата: 1942, июль
Немедленно отправляйтесь на восстановление замка «Вольфенштайн»! Срочно доложите Гиммлеру: мы нашли древнее захоронение!

Письмо
Место: Северная Германия,
археологические раскопки
неподалёку от Падерборна.
Донесение райхсфюреру СС
Генриху Гиммлеру, лично.
Гриф: совершенно секретно.
Дата: 1943, февраль.
Дорогой райхсфюрер! Низкий поклон Вам с наших прекрасных лесистых холмов! Раскопки прошли успешно – местоположение замка «Вольфенштайн» обнаружено. В настоящий момент нами ведутся усиленные восстановительные работы всего древнего комплекса.
В результате раскопок было установлено, что старинная легенда не лгала – мне действительно удалось найти могилу Генриха I, который ровно тысячу лет назад был упрятан под землю неким бенедиктинским монахом. Советую Вам немедленно отдать приказ о начале операции «Воскрешение» и прислать в моё распоряжение специальную Дивизию Паранормальных Исследований СС с Хельгой фон Бюлов во главе. Прикомандируйте к Дивизии и профессора Земпфа – его знания просто необходимы для исполнения нашего плана. Последствия воскрешения древнего принца чудесным образом ускорит наступление наших войск; коммунизм на Востоке и очаги социализма на Западе будут сметены с лица земли раз и навсегда.
Жду Ваших дальнейших инструкций.
Да здравствует Великая Германия!
Да здравствует её вождь!
Хайль Гитлер!
Ваш друг,
заместитель руководителя Отдела Специальных Проектов Райха,
группенфюрер СС Вильберт фон Штауфф

Около месяца спустя

Место: Великобритания,
вилла УСО
(Управление Специальных Операций),
предместье Лондона.
Дата: 1943, март.

Джеку Стоуну не спалось. Последние сведения разведки из самого сердца Третьего Райха не покидали его мыслей до самого утра. Оказалось, что прекрасно спланированная союзниками операция провалилась: контрразведка нацистов не дремала. Её агентурной сети удалось пронюхать о времени появления разведчиков УСО в замке «Вольфенштайн» и схватить их. А если хоть один из них расколется и заговорит?.. Джек сжал голову обеими руками: он прекрасно понимал, что ожидает его родину в этом случае. Впрочем, подумалось ему, игра втёмную всегда была и будет опасной вещью. Надо было бы гораздо раньше – и открыто – объявить о становлении Великобритании на сторону СССР. Тем более, что совсем недавно гитлеровцы потерпели сокрушительное поражение под Сталинградом… Но теперь, пожалуй, это уже не имеет никакого значения...
Промучавшись со своими мыслями до восьми утра, Джек, одетый в отличный английский костюм, уже стучался в кабинет директора УСО – сэра Джозефа Хассета.
- Войдите, - услышал он – и толкнул перед собой широкую дверь.
Директор, казалось, тоже поднялся раньше обычного. Джек посмотрел на своего начальника: грузный мужчина за массивным столом, протирающий очки тряпочкой… По комнате раздавалось тиканье часов; Джек знал, что директор недаром распорядился установить большие ходики возле окон, прямо за спиной – мерный звук их, по его словам, действовал на него успокаивающе, позволяя сконцентрироваться исключительно на решении поставленных перед УСО задачах. Видимо, подобным же образом на сэра Хассета действовали британский и американские флаги, висевшие на противоположной от входа стене, и портрет британского премьер-министра… Цветов на подоконниках не было: их запах, особенно по весне, весьма отрицательно влиял на директора, отвлекая его внимание перед принятием того или иного важного решения.
- Да, Джек, слушаю! – хозяин кабинета водрузил очки на нос. – Есть какие-нибудь новости?
- Да, сэр! – Джек приблизился к столу. – Мы только что получили шифрованное сообщение от Кесслера, нашего человека из «Кружка Крайзау»…
- И?.. – директор выжидающе глянул на собеседника.
- Оба наших агента схвачены и находятся под усиленной охраной в замке «Вольфенштайн»…
- Проклятие! – сэр Хассет стукнул кулаком по зелёному сукну стола. – Созывайте совещание, Джек!
- Да, сэр!
Тридцать минут спустя в этом же кабинете, помимо директора УСО и его помощника, находились ещё двое мужчин, одетых в военную униформу. Люди восседали в креслах за столом, по левую сторону от директора. Одним из них являлся Ричард Хиггс – британский генерал, назначенный на высокую должность в УСО самим премьер-министром. Он никогда не пропускал ни одного совещания организации. Его соседом по столу был американский коллега – генерал Эдвард Мёрфи, также являющийся высокопоставленным членом УСО со стороны заокеанских союзников. Как и Хиггс, он постоянно принимал участие в обсуждениях. Джек расположился справа от сэра Хассета, стоя за кинопроектором, луч которого падал на противоположную стену.
- Что же, джентльмены, - начал директор, - теперь разберёмся детально с каждым пунктом... Итак, что мы упустили?
- Вот, что нам известно, - продолжил вместо него Джек, щёлкнув переключателем, после чего на стене возникло изображение старинного сооружения. – Это замок «Вольфенштайн», находящийся в горах на севере Германии, собственность Гиммлера. Мы уже давно знали о существовании этого объекта, но лишь недавно получили сообщение от наших друзей из немецкого сопротивления о том, что в нём проводятся странные оккультные ритуалы. Эти лица входят в недавно созданную Гиммлером Дивизию Паранормальных Исследований СС (фотография замка сменилась снимком нескольких людей в военной униформе) – небольшую, но элитную группу, состоящую из людей с коэффициентом интеллекта выше среднего и занимавшихся ранее оккультизмом, а также изучением сверхъестественных явлений. Во главе группы стоит вот эта женщина, - Джек сделал паузу, пока проектор выдал нужный снимок. – Хельга фон Бюлов. Наш человек из «Кружка Крайзау» – из деревни рядом с замком – информировал нас, что она и другие сотрудники Дивизии Паранормальных Исследований СС прибыли туда совсем недавно. Обратите особое внимание на человека с моноклем (аппарат вывел на стену изображение старого вояки в чине обергруппенфюрера СС): это Вильгельм Штрассе, также известный как «Мёртвая Голова» – яркий, но жестокий учёный, возглавляющий Отдел Специальных Проектов Гиммлера.
- Специальных Проектов? – переспросил английский генерал. – Хе-хе, - смех его более напоминал кашель. – Это звучит так неопределённо…
- Нам известно, - кивнул Джек, - что он занимается разработками различных видов тяжёлого вооружения, включая конструкцию новейших ракет; также имеется информация, что под его руководством ведутся разработки секретного химического и биологического оружия.
- Прелестно! – всплеснул руками Хиггс.
- Увы, - вздохнул Джек, - на сей день мы не знаем, как это связано с массивными археологическими раскопками поблизости от замка…
- Итак, - вмешался сэр Хассет, - химические и биологические исследования, ракеты, а теперь и оккультизм!
- Всё это ни о чём не говорит, - подал голос генерал Мёрфи, разглядывая фотографию Штрассе.   
- Поэтому мы и послали туда наших парней, - добавил директор. На стене появились снимки личных дел двух человек, одно под другим: англичанина и американца. Находящиеся в кабинете умолкли, глядя под ноги либо перед собой. Наконец сэр Хассет прервал затянувшуюся паузу:
- Итак, Джек, что мы можем сделать?
- Ну, мы в состоянии послать спасательную группу… – ответил тот, легонько пожимая плечами.
- Или?.. – директор многозначительно поднял брови.
- …Или ждать и надеяться, что они выберутся сами. Как-никак, это наши лучшие агенты! Я верю в их возможности! – Джек Стоун поочерёдно оглядел всех присутствующих. – Как решите вы, сэр?
Сидевшие за столом одновременно посмотрели на начальника. Тот снял очки, кладя их перед собой; затем откинулся в кресле, две длинные морщины пролегли по его лбу. В молчании прошла минута, другая…
- Что же, я думаю, нам лучше немного подождать, - наконец произнёс директор, закрывая глаза и прислушиваясь к тиканью комнатных часов.

ГЛАВА 1:
ЗЛОВЕЩИЕ СЛУХИ

ЧАСТЬ 1. ПОБЕГ 

***
Приказ: преследуя Хельгу фон Бюлов, постарайтесь проникнуть в замок «Вольфенштайн» и расследовать причины повышенной активности Дивизии Паранормальных Исследований СС на объекте. Соберите любую информацию, какую лишь обнаружите, относительно вышеуказанной Дивизии СС и её деятельности в данном районе. Людвиг Кесслер, Ваш связной, является членом группы немецкого сопротивления под названием «Кружок Крайзау». Ему удалось проникнуть во временную штаб-квартиру Дивизии Паранормальных Исследований СС и получить ценные сведения касательно её занятий в интересующем УСО регионе.
Встретьтесь с Кесслером возле деревни Вульфбург, рядом с местом проведения археологических раскопок: он предоставит дополнительную информацию о Вашем текущем задании.
Помните: если Вы или Агент Первый будете взяты в плен, старайтесь вырваться любой ценой! Приказ №71 остается в силе: если Вас схватят и возникнет объективная угроза того, что Вы сможете выдать информацию касательно Вашего задания или УСО, покончите с собой, приняв таблетку цианистого калия. Естественно, в случае Вашего разоблачения, УСО отречётся от того, что знает о Вас и Вашем задании.
Удачи Вам, Агент Второй!

Задачи:
Бежать из плена, во что бы то ни стало;
Найти вход в Центральную часть замка.
***

- Фрэнк! – тихонько произнёс Агент Второй, как только сознание вернулось к нему. Перевернулся с бока на спину и осмотрел помещение, в котором находился, понимая, что друга звать напрасно: в камере без окон он был совершенно один. Лишь потрескивающий факел на стене, под которым демонстративно восседал полуразрушенный временем человеческий скелет…
Агент Второй прикрыл рукой глаза, будто и без того довольно тусклый, коптивший светоч слепил их; боль и головокружение, полученные от лёгкой контузии разорвавшейся неподалёку от него во время боя гранаты, отступали. Следующим его действием была проверка каблука правого ботинка: в нём, согласно инструкции, находились две маленьких капсулы цианистого калия. Мера, конечно, последняя, но, если не удастся выйти сухим из воды – вернейшая.
Мысли его вновь вернулись к другу, с которым он проработал в паре более шести лет. Во многих странах, ещё до начала этой ужасной войны… да и после… До сих пор, пока он, Уильям Джозеф Блацкович, которого друзья – бывшие сослуживцы по Корпусу морской пехоты США – называли просто «Би Джей», а ныне известный лишь весьма ограниченному кругу людей из военной разведки американо-английского отдела Управления Специальных Операций как Агент Второй, очнулся на каменном полу в застенках замка «Вольфенштайн». За эти годы он практически не расставался с напарником, совершая с ним многочисленные диверсии в стане врага: в Испании, Италии, Германии, а также на подчинённых последним территориях после начала очередной мировой бойни. Он настолько привык к напарнику, что неизменно называл его по имени, хотя подобное обращение не особо поощрялось инструкциями поведения агентов УСО. Однако сам Фрэнк, наделённый идеальной комбинацией гражданского юмора и военного долга, ни разу не попрекнул его за это; видимо, сказывалась не только многолетняя дружба, но и изысканное, подлинно британское воспитание Агента Первого: он, в отличие от напарника, был чистейшим ковентрийцем, тогда как сам «Би Джей» происходил из семьи польских иммигрантов из Мескита, потому никогда и не думал считать себя подлинным техасцем. Пусть иногда Фрэнк и называл друга «янки», но делал это совершенно беззлобно.
Итак, Фрэнк… Его отсутствие в камере могло значить лишь одно: Агент Первый на допросе. Что из этого следует? Ничего. Поскольку Фрэнк будет держаться до конца… Перевербовка? Вряд ли: идеологически убеждённого агента невозможно перевербовать за час, а ведь, судя по свету факела, его не меняли гораздо меньше времени… Блацкович помнил, будто сквозь пелену густого тумана, как угнанный ими с одной из военно-воздушных ливийских баз «Юнкерс», выполняя порученное задание штаба УСО, преследовал личный самолёт Хельги фон Бюлов, зловещей фурии Гиммлера, доставлявший некие древние артефакты в замок «Вольфенштайн» для дальнейших исследований... Помнил, как в результате ураганного обстрела немецкими зенитными позициями, их транспорт получил катастрофические повреждения – и, если бы не руки такого опытного пилота, как Фрэнк, он никогда не приземлился бы… Помнил, как вслед за этим они с другом приняли неравный бой, когда с особого режимного объекта, каким являлся замок «Вольфенштайн», для их поимки или уничтожения были высланы то ли два, то ли три взвода эсэсовцев, усиленные снайперами и егерями… Перестрелка продолжалась около четверти часа, а после – взрыв гранаты, погрузивший сознание Блацковича в холодную мглу… Бессвязными обрывками проносились перед его затуманенным взглядом беседа фон Бюлов с каким-то офицером из древней германской твердыни; лица немецких солдат, под руки волочивших его в тюрьму замка; свет факела, полыхавшего как пасть преисподней – и забвение… И вот теперь он – один. Без Фрэнка. Без поддержки. Без надежды. Без… Впрочем, ерунда – надежда его не покидала: если ему не удастся выбраться из этой передряги, отодрать каблук и принять яд – секундное дело…

Нечеловеческий вопль пронзил холодные коридоры тюрьмы замка «Вольфенштайн»; даже если бы Блацкович и мог услышать его сквозь неимоверно толстые стены камеры, то ни за что не признал бы в нём голоса своего пытаемого друга. 
- Входите, сержант, входите! – сказал доктор Зи, потирая окровавленные перчатки о прорезиненный зелёный фартук, какие обычно носят мясники на бойне; глаза его украшали плотно прилегавшие к лицу очки безопасности. Решётчатая дверь распахнулась – и в помещении, стены которого были завешаны пугающими анатомическими картами, возник молодой, но здоровенный охранник; захлопнув дверь, он вытянул руки по швам, поглядывая на распростёртое перед доктором на медицинском столе тело.
- Каковы будут ваши распоряжения, герр доктор? – подобострастно отчеканил он, щёлкнув каблуками.
- Приведите другого, с этим я почти закончил, - равнодушно ответил тот, разглядывая стоявший на соседнем столе поднос с хирургическими инструментами.
- Яволь! – ещё раз щёлкнув каблуками, охранник прошёл помещение насквозь – и вышел через противоположные двери, за которыми, собственно, и находились застенки замка «Вольфенштайн», практически никогда не пустовавшие.
Доктор медицины Гельмут Зи, самый дотошный следователь Хельги фон Бюлов, искренне гордился своими инквизиторскими талантами. Он часто бился об заклад с коллегами по профессии и даже военными, что вытянет нужные сведения из любого допрашиваемого – и всегда выигрывал спор. Он рвал свои жертвы на части – клещами, скальпелями, хирургическими ножницами, иглами, свёрлами; пытал их огнём или кислотой; однако подлинной страстью доктора было и продолжало оставаться электричество. Доктор лично распорядился установить мощную динамо-машину в облюбованном помещении замка – рядом с тюремными камерами, пропуская через тела несчастных, попавших в его руки, нескончаемые заряды электротока… Отчего, кстати, в последнее время стал получать ни с чем не сравнимое наслаждение… Однако, сегодня он, несмотря на внешнее равнодушие, пребывал в ужаснейшем состоянии духа: несмотря на все его старания, допрашиваемый, хоть и ревел, как трубы архангелов, не произнёс ни одного членораздельного слова. Доктор считал сегодняшний день откровенной неудачей и персональной трагедией лучшего в мире следователя. Надо же: его, доктора Зи, посрамил какой-то – судя по строению черепа –англосакс! Кстати, надо бы ещё раз придирчиво обыскать его… Хорошо, что хоть свидетелей тому нет, кроме… его собственного отчёта, в котором придётся отразить столь прискорбное поражение! А ведь сам профессор Хирт, ведущий немецкий антрополог и куратор медицинских программ «Аненербе», неоднократно ранее ставил в пример всем врачам его, Зи, и коллегу Зигмунда Рашера как выдающихся специалистов! Позор, какой позор! Второй пленник, за которым он только что отправил сержанта, был из иного теста – уж не американец ли? Словом, доктору Зи не терпелось отыграться на оставшемся из шпионов, схваченных у стен замка «Вольфенштайн».
- Итак, давайте попробуем ещё раз: на кого вы работаете, мой полудохлый друг? – ласково произнёс он, дёрнув рубильник на стене; меж двух укреплённых к потолку электродов возникла голубая вспышка электричества – и пронзила лежащее на столе тело…
Тем временем отправленный за Блацковичем сержант неторопливо шагал по мрачным коридорам. «Нет провести бы сюда электричество, а не тратить его на бесконечные допросы! – подумалось ему. – Ох уж эта любовь наших мистиков к средневековым постройкам да постоянно гаснущим факелам!» Миновав ряд камер, остановился возле последней; расстегнул кобуру, снял «Люгер-П08» с предохранителя. Отворил обитую железными пластинами дверь – и шагнул внутрь.
Это стало его последним действием: американец, устроившийся между балок на потолке, всем весом упал на него – и без лишнего шума свернул вошедшему шею. Правой рукой выхватил из руки мертвеца «Люгер», левой – сорвал нож вместе с поясом. И удивился тому, что за ним послали лишь одного конвоира; знать, нацисты совершенно уверены в собственной безопасности, коли так безмятежно разгуливают по объекту. Впрочем, замок действительно кажется неприступным… Положенную на всякий случай за щёку капсулу с ядом он аккуратно вернул в тайник в каблуке: не понадобилась – и ладно…
Опоясавшись и не опуская оружия, Блацкович выглянул из карцера: коридор, освещаемый факелами, двери ещё нескольких камер, на стенах – флаги со свастиками. И – ни души. Он начал осторожно продвигаться вперёд, попутно проверяя каждое из помещений: если в камерах пленники, их необходимо освободить; возможно, из разговора с ними он сможет получить какую-нибудь информацию... Но казематы оказались пусты, за исключением последнего: некий бородатый мужчина средних лет, одетый в простую крестьянскую одежду, сидя спал в одном из углов камеры. Веки его подрагивали во сне. Агент легонько тронул пленного за плечо; тот мгновенно встрепенулся – и, хлопая глазами, испуганно воззрился на невесть откуда появившегося незнакомца.
- Тихо, я – друг! – прошептал Блацкович; в подтверждение собственных слов он сунул пистолет в кобуру. – Кто вы?
- Клаус, - ответил мужчина; глаза его перестали бегать – и он облегчённо выдохнул. – Клаус Тремпке, пекарь из деревни… Мне снилось, что треклятый доктор вновь колет меня своими иглами…
- Какой ещё доктор? – поинтересовался агент, делая пленнику знак говорить ещё тише. – За что вы оказались здесь?
- Доктор Зи, чёртов садист, который уже дважды колол мне какое-то лекарство… Он заправляет тюрьмой и, как поговаривают у нас в Вульфбурге, похищает людей для своих экспериментов. Я доставлял в замок хлеб, а меня обвинили в хищении древних сокровищ – и бросили сюда… А вы – американец, правда? – неожиданно добавил он.
- Откуда вам это известно? – удивился Блацкович.
- Слышал, как фон Бюлов разговаривала с майором Юргеном об американских шпионах, пытавшихся просочиться в замок, но взятых в плен в бессознательном состоянии… А ваш акцент такой забавный! Вам следует поскорее убираться отсюда… как, впрочем, и мне самому.
- Раз уж вы поставляли хлеб замковому гарнизону, не подскажете ли дорогу? – улыбнулся Блацкович. – Сколько солдат на объекте? Рота? Две?
- Да кто его знает, - пожал плечами Клаус. – Может, рота, может, две… А может, и более того… Я ведь человек не военный. А они, признаться, уже по самую глотку надоели нам своим присутствием в деревне! То замок восстанавливать стали, согнали уйму рабочих; то раскопками занялись, ищут что-то… Господи, - он возвёл глаза к потолку. – Как же без них было спокойно!
- Постойте, Клаус, вы говорили о том, что вас обвинили в краже сокровищ, - напомнил собеседнику агент. – И что же? Здесь и таковые попадаются?
- Да уж хватает, - кивнул мужчина. – При восстановлении замка чего только не находили: и золото, и серебро и какие-то рукописи… Теперь копают на окраине деревни – и там находят. А воруют здесь все: и солдаты, и офицеры, и ни для кого это не является тайной!
- Так как же насчёт дороги? – вернулся к прерванной теме американец. – Вы же довольно неплохо знаете замок, Клаус! Подскажите путь, камрад; позвольте мне пройти его первому, а после ступайте по моим следам! Возвращайтесь домой – и живите себе с миром.
- Вам надо пробраться в Центральную часть замка, - ответил пекарь, поднимаясь на ноги. – Будьте осторожны: в тюрьме я впервые, но пока меня вели сюда, успел заметить две радиоточки и два поста, оборудованных системой сигнализации. Один – прямо за центром исследований доктора Зи, к которому вас обязательно приведёт этот коридор; следующий – в замковой башне; там постоянно шляется офицер в компании радиста. Если вас заметят – поднимут тревогу; сюда сбежится целая армия – и тогда ни вам не выжить, ни мне добраться домой, чтобы – согласно вашему напутствию – жить с миром…
- Понимаю, - кивнул Блацкович, также поднимаясь. – А как найти место раскопок, мой столь прекрасно осведомлённый друг?
- Если вам удастся миновать посты и не поднять тревоги, то окажетесь в Центральной части замка, - продолжал крестьянин. – Там вам потребуется открыть механические ворота, ведущие к канатной дороге, по которой вы сможете пробраться в деревню… Охрана там, что надо. Но если вам удастся и это, сможете отсидеться в каком-нибудь из заброшенных домиков Вульфбурга; нацисты их даже не проверяют. Вот там, неподалёку от гавани, вы и найдёте раскоп. Ошибиться невозможно: рядом с ним – деревенское кладбище…
- Прекрасно! – Блацкович выглянул из камеры – и обернулся к своему информатору. – Вот что, Клаус: выждите полчаса-час – и ступайте домой. Если услышите сирену тревоги – что же, пытайтесь выбраться из этого осиного гнезда, полагаясь только на собственные силы, - и протянул ему руку. Мужчина молча пожал её – и, мгновение помявшись, вновь уселся на прежнее место.
Пройдя по коридору до поворота, Блацкович достал нож, разумно полагая, что пистолет в сложившейся ситуации не может быть ему надёжным союзником: если он хочет быть незаметным, ему требуется полная тишина. Разговор с Клаусом несколько задержал его продвижение; агент понимал, что посланного за ним охранника скоро хватятся – и потому не следует тянуть время: нельзя позволить превосходящим силам противника зажать себя в помещении без выхода. Широкая лестница вела куда-то наверх – и американец без лишних промедлений, однако и без лишней спешки, стал подниматься по ней.
Ещё поворот – и коридор закончился стальной решётчатой дверью, за которой слышалось какое-то движение; сквозь прутья он разглядел большое помещение, увешанное медицинскими картами; человека в зелёном фартуке и защитных очках, что-то писавшего за столом к нему спиной и негромко насвистывающего себе под нос; какую-то аппаратуру – и металлическую тележку, на которой лежал Фрэнк! Судя по его позе, он был мёртв… Больше в зале никого не было.
Впрочем, Блацкович не стал долго рассматривать открывшуюся ему сквозь прутья решётки картину; осторожно приоткрыл дверь – и, пригнувшись, приблизился к нацисту, занеся руку с ножом для единственного, безошибочного удара.
Доктор Зи, казалось, несмотря на занятость и лёгкое насвистывание, услышал его приближение; однако, даже не обернулся на крадущегося агента.
- Ах, это вы? – спросил он, прекращая свистеть. – Долго же мне пришлось ждать! Привели второго, сержант?
Американец замер прямо у него за спиной.
- Если я спрашиваю, сержант, вы должны отвечать! – по-прежнему не оборачиваясь, произнёс доктор.
- Зря вы понизили меня в звании, камрад! – и Блацкович отточенным до автоматизма действием вонзил нож в шею мужчины; услышал, как хрустнули позвонки. – Впрочем, повысьте вы меня хоть до фюрера, не помогло бы!
Доктор рухнул на стол; стул под ним дёрнулся, потерял опору – и нацист свалился на пол. Блацкович же кинулся к Фрэнку: увы, его товарищ действительно был мёртв… Агент перевёл взгляд на два мощных электрода под потолком, на рубильник в стене – и на мгновение зажмурился…
Вернувшись к столу, он увидел документ, над которым трудился только что ликвидированный им неприятель. Глаза Блацковича забегали по бумаге:

Отчёт о допросе
Дата: 17 марта 1943 г.
Тема: неизвестна
Следователь: доктор Зи
Очень немного информации было получено от допрашиваемого субъекта. Он был подвергнут 77% стандартного допроса – прежде, чем скончался. В ботинках допрашиваемого я обнаружил ампулы цианистого калия. Эта находка позволяет предположить, что оба шпиона являлись из числа англо-американских союзников; правда, я пока не знаю, на какое агентство они работали.
Впрочем, надеюсь достичь лучших результатов от допроса его сообщника.
Время смерти субъекта – 15:35.
Доктор Гельмут Зи

Агент обернулся к лежащему на тележке Фрэнку; итак, он, несмотря на ужасные пытки, ровным счётом ничего не сообщил следователю: УСО не скомпрометировано и о его задании врагу ничего неизвестно. Мог ли он спасти Агента Первого, не задержись для выяснения обстоятельств в камере Клауса? Нет, судя по времени, проставленном в отчёте, не мог… Блацкович взял со стола коробку спичек, чиркнул одной из них – и сжёг отчёт. Ещё раз осмотрелся; в противоположном конце зала имелась аналогичная решётчатая дверь; рядом с ней стоял шкаф, на полках которого были разложены человеческие черепа. Американец нагнулся и поцеловал друга в лоб, подавив подкатывающие к горлу слёзы. «Ты будешь отомщён, Фрэнк! – мысленно пообещал он умершему. – И очень скоро!» И вновь пригнувшись, как подобает хищнику во время охоты, на полусогнутых ногах пересёк помещение, осторожно открыв перед собой очередную дверь.
Сразу за ней начиналась ещё одна лестница, уводившая выше и направо; прямо перед ним – ещё один пустовавший, распахнутый настежь каземат. Блацкович прокрался по высоким ступеням до поворота – и едва не налетел на солдата, стоявшего, по счастью, к нему спиной, громко зевавшего и потому не услышавшего ни звука. Мгновением позже нацист, вооружённый «МП-40», спокойно направился вперёд; видимо, ему предписывалось патрулирование именно этого участка. По мере его удаления, Блацкович увидел, что оказался в просторном помещении, занимаемом радистами: один из них возился с аппаратурой на столе, стоя к нему спиной; другой, буркнув приятелю нечто невнятное, скрылся за углом смежной комнаты. Перед американцем была распахнутая настежь автоматическая дверь, закрывавшаяся сверху вниз и приводившаяся в действие силой электрического тока; на это недвусмысленно указывали кнопочные панели с обеих её сторон. Слева от Блацковича выстроилось несколько закрытых шкафов, стол с тремя стульями, оружейная стойка с ещё одним «МП-40»; на боку у оставшегося радиста висела кобура. Помещение было увешано гитлеровской символикой, какими-то картами, а главное – агент отчётливо рассмотрел на колонне в центре комнаты кнопку сигнала тревоги, которая находилась явно не в рабочем состоянии: с неё был снят металлический кожух и виднелись обугленные провода.
Американец мгновенно оценил свои возможности: судя по шкафам, стульям и оружию, в ближайшем помещении не может быть более трёх, максимум – пяти человек; если всё сделать быстро и аккуратно, никто из них и опомниться не успеет. Слева от себя он увидел ещё одну дверь; она оказалась запертой – и, если открывалась вообще, то только изнутри. Возможно, что враги неожиданно могут возникнуть у него из-за спины, когда он разберётся с солдатами впереди, с этим приходилось считаться; однако, Блацкович вполне полагался на свою скорость и сопутствующий ему пока элемент внезапности. Главное: постараться не пускать в ход огнестрельного оружия – и дело в шляпе.
Охранник, с которым американец едва не столкнулся на лестнице, остановился возле занятого рацией товарища:
- Эй, Бруно, ты всё пытаешься починить эту шарманку? – спросил он, вновь зевая.
- Да… Погода сегодня ужасная! И скучно… Скорее бы смениться – да поужинать! – ответил радист, не поднимая головы.
- Так почини тогда эту чёртову сигнализацию – и надави кнопку! – хохотнул его приятель.
- Да кому нужна эта сигнализация, Вилли?! – пробубнил тот. – У нас за спиной доктор Зи – а он гораздо опасней любой сигнализации!
- Ну-ну… Успехов тебе!
- Спасибо, Вилли!
Солдат, которого назвали «Вилли», поправил оружие – и шагнул за угол, за которым минутой ранее скрылся другой радист. Блацкович не стал ждать у моря погоды: он совершил короткую перебежку к колонне, а от неё – к ничего не подозревавшему радисту Бруно. Удар, каким агент угостил до того доктора Зи, был повторён в точности; нацист беззвучно упал американцу на руки. Блацкович спрятал тело под столом – и выглянул из-за угла.
Впереди – коридор и ещё одна лестница наверх; судя по тому, как она прилегала к стене и её квадратной конструкции, сооружение вело к выходу из башни. Да, вспомнилось агенту, когда его в полубессознательном состоянии тащили в тюрьму, его ноги довольно долго и сильно бились о ступени… Второй радист, беззаботно сидя за столом, читал газету; Вилли замер прямо у него за спиной, заглядывая через плечо товарища:
- Эй, Ганс! Что пишут?
- Да всякое, – неохотно отозвался тот, не прерывая, однако, чтения. – Как твои дела, Вилли? 
- Неплохо. Но вот когда шпионы будут мертвы…
- Я уверен, что доктор сделает всё так, как надо, ха-ха! – рассмеялся Ганс, почёсывая затылок. – Этот доктор Зи – ну просто заплечных дел мастер!
- Может, увидимся вечером в деревне? Фриц говорил мне, что привезли какой-то хороший шведский фильм. Заодно посмотрим последний выпуск «Ди Дойче Вохеншау». Что ты думаешь?
- Думаю, да… Ради этого стоит спуститься в Вульфбург. Нам действительно следует промочить горло…
Вилли отошёл к стене – и принялся рассматривать что-то на укреплённом на ней стенде; Блацкович выждал с полминуты, оценивая ситуацию: медлить не представлялось возможным. Лестница, как минимум, занимала несколько пролётов, конструкция весьма массивная; если на ней кто-нибудь и находился, то на весьма далёком расстоянии. «Нет уж, ребята, - злобно подумалось агенту, - не смотреть вам больше «Ди Дойче Вохеншау»!» Ближе к нему находился сидевший за столом Ганс – и Блацкович бесшумно заскользил вдоль стены.
Действительно, лестница уходила наверх в несколько ярусов; поскольку у неё не было перил, американец вполне мог видеть едва ли не каждый её пролёт и площадку. Кроме Ганса и Вилли в башне никого не было. Если провернуть задуманное молниеносно – они даже не поднимут лишнего шума. Расстояние между нацистами не превышало нескольких шагов… Ткнув ножом в шею увлечённого прессой солдата, Блацкович со скоростью пантеры кинулся к его товарищу – и тот повторил судьбу своего предшественника: ойкнул – и сполз по рукам агента на пол. Дело было сделано на загляденье, и главное – тихо.
Сунув трупы врагов под стол, Блацкович понимал: их не будет заметно только с лестницы; со стороны же коридора, по которому он пришёл сюда, они будут мгновенно обнаружены. Его беспокоила запертая изнутри дверь, через которую могли явиться неприятели, но времени для раздумий было мало. Он снял с плеча убитого «МП-40» и проверил боезапас. Вернулся в комнату к радисту Бруно, аналогично лежавшему под столом с рацией – и забрал ещё две автоматные обоймы. Едва удержался от того, чтобы не дать шифрограмму в УСО о своей попытке к бегству: естественно, её немедленно перехватили бы ещё здесь, в замке… Глупо надеяться, что на подобном, строго охраняемом секретном объекте, не будут установлены пеленгаторы… Впрочем, Вилли что-то болтал о том, что «шарманка» неисправна… Ладно, ему только до Кесслера добраться бы! Вернувшись к лестнице и осмотрев не совсем ему понятные стратегические карты на стенде, агент обнаружил по соседству с ними интересный документ:

Памятка дежурным
Кому: всему охранному персоналу
От кого: майора Юргена
Тема: повышенное состояние боевой готовности
Как известно, Дивизия Паранормальных Исследований СС добилась огромных успехов в археологических раскопках рядом с деревней. Хельга фон Бюлов, однако, чрезвычайно недовольна уровнем безопасности замка «Вольфенштайн» и близлежащей деревни. Трудно выразить, насколько этот проект важен для Райха. Охрана объекта требует предельного и неукоснительного внимания.
Недавно были обнаружены два шпиона, пытавшиеся проникнуть в замок. Поэтому предупреждаю всех караульных: любой нарушитель мер безопасности, невзирая на звание и обстоятельства, будет подвержен самым строгим взысканиям!
Майор Вильгельм Юрген,
старший офицер безопасности замка «Вольфенштайн»

Блацкович усмехнулся: невольно он только что выполнил намерения майора, которыми тот грозил безалаберным охранникам. Неужели они так полагаются на искусство покойного доктора Зи?! Американец улыбнулся ещё раз – и осторожно двинулся вверх.
Ему предстояло преодолеть четыре лестничных площадки, на что потребовалось не более двух минут; идти предстояло с осторожностью, которая, по большей части, диктовалась самой конструкцией без перил, нежели присутствием многочисленных врагов… Замерев перед массивной дверью, Блацкович мгновение помедлил, собираясь с духом – и слегка приоткрыв её, выбрался наружу.
Его глазам предстал широкий двор, который отлично просматривался с того места, где он находился: зубцы стен, окружавшие его – то ли они сохранились от аутентичного строения, то ли были тщательно возведены сызнова усилиями реставраторов – превосходно скрывали голову американца от случайных наблюдателей. По крепостной стене он мог пройти в соседнюю башню, на вершине которой его намётанный взгляд немедленно распознал охранника-автоматчика; впрочем, с такого расстояния враг не мог заметить его, если не был вооружён биноклем. Во всяком случае, не мог бы отличить от своих товарищей… Слева от стены возвышались горы, покрытые вдали высокими елями; через двор, окружённый с противоположной стороны ещё более высокой стеной, виднелись скалистые обрывы, перекрываемые вершиной дамбы; заходящее солнце таинственно освещало весь этот, казалось бы, весьма спокойный и уютный мирок… Если не обстоятельства, американец с радостью полюбовался бы живописными видами Северной Германии, однако подобное созерцание лишь расхолаживало его, отвлекая внимание на неподходящую к месту и времени лирику.
Справа от него, упираясь в башню, которую он только что покинул, размещалась широкая площадка; её пространство, увы, было скрыто зубчатой стеной, что уменьшало обзор. Тем не менее, лёгкое покашливание, дважды прозвучавшее со времени появления американца на указанной локации, давало понять, что вражеский патруль находится совсем рядом. Разговоров Блацкович не слышал; кашель то приближался, то удалялся, из чего агент мог заключить, что патруль составляет лишь один часовой. Впрочем, для контроля над местностью слева большего и не требовалось: достаточно одного снайпера – и весь двор как на ладони.
Сам же двор был пуст: ни малейшего движения. Над крышами справа курился дымок; возможно, там располагались казармы или даже квартировал офицерский состав периметра. Блацкович, аккуратно глянув вниз с парапета, увидел, что был прав: прямо под ним было крыльцо под маленьким навесом, рядом с которым он рассмотрел надпись на стене: «Казарма». Звук шагов на стене вновь приблизился, мгновение спустя – смолк и вновь стал удаляться. Несомненно, площадку на стене перед двором патрулировал один человек. Наверняка снайпер… Во всяком случае, будь на месте командующего охраной этого района сам Блацкович, он обязательно поставил бы здесь именно снайпера.
В таком случае, если он прав касательно стрелка-одиночки, следует не идти по стене в ближайшую башню, а изобрести нечто нестандартное. Впереди ему ничто не угрожает, поскольку замеченный агентом враг на башне очень далеко и вооружён автоматом. А вот выстрел снайпера – в нескольких шагах за стеной справа – может оказаться фатальным… И тут его осенило: можно спуститься на навес, аккуратно спрыгнуть на крыльцо казармы – и, рассчитав скорость движения часового вперёд-назад по стене, попасть в башню со двора! В этом случае он будет уж совершенно нежданным гостем для неприятеля! А самого снайпера трогать вовсе не обязательно… Во всяком случае, пока.
Американец поступил так, как задумал: перелез через парапет по-пластунски – и, свесившись со стены, тихо приземлился на навес. Задержавшись на нём не более нескольких секунд, спрыгнул вниз, на крылечко. Закрепив за плечами автомат поудобнее, вновь достал нож – и почти бесшумно открыл дверь казармы.
То, что он увидел за ней, поразило его: двое солдат, совершенно невооружённых, сидели перед «толстобрюшкой», вытянув руки к огню; помещение, судя по количеству двухэтажных кроватей, было рассчитано на восьмерых. В оружейной стойке было два «МП-40», видимо, их собственность; рядом лежала сумка с гранатами. «О, «Штильхандгранат-24»! – пронеслось в голове американца. – Эти штучки мне могут пригодиться больше, чем таблетки с цианистым калием!» Кроме этих двух, в казарме не было ни души. Рядом с «толстобрюшкой» стояла открытая бутылка вина, из которой лениво потягивал то один, то другой нацист. Похоже, они настолько увлеклись вином и теплом очага, что даже не разговаривали. Возможно, что они недавно вернулись с дежурства, однако Блацковичу стало ясно: в этой части замка нет и не может быть майора Вильгельма Юргена, поскольку здесь все, словно сговорившись, наплевательски относились к его угрозам относительно нарушений мер безопасности.
С этими двумя он расправился даже быстрее, чем с предыдущими: одного, неслышно подкравшись, пырнул ножом, а второму просто свернул шею. Покойники, не успев ни почувствовать приближение опасности, ни попрощаться с жизнью, так и остались сидеть на стульях. Блацкович вернул свой нож, предварительно обтерев его лезвие о рукав одного из пьянчужек, подцепил на пояс сумку с гранатами; надо было возвращаться во двор и пересечь его, желательно, без дальнейших эксцессов... Вдруг внимание его было привлечено странной, неровной укладкой плит пола, рядом с ножкой одной из кроватей: везде он был вымощен ровно, а здесь плиты словно бугрились, налегая друг на друга… Возможно, это не сразу бросалось в глаза, возможно – не бросалось вообще, но у агента УСО глаз был острее орлиного, мгновенно подмечавший малейшие детали. Опустившись на колени и подковырнув одну из плит, Блацкович обнаружил под ней тайник: золотое женское ожерелье, явно средневековой работы. Значит, подумалось ему, Клаус действительно не лгал и подобные штучки в ходу среди местных ворюг… Что ж, следует напрячь наблюдательность до предела – и, насколько получится, пополнить лабораторию Управления Специальных Операций найденными на территории старинного замка артефактами.
Дверь казармы едва слышно скрипнула – и Агент Второй вновь оказался во дворе. С одной стороны, ему следовало поторапливаться: в помещении, где он только что учинил бесшумную расправу над врагами, ещё шесть кроватей – следовательно, неприятели могли появиться здесь в любую минуту. С другой стороны, ему как раз не нужно спешить: до тех пор, покуда он не рассчитает движения предполагаемого снайпера, лучше не высовываться. Вряд ли супостат несёт свою службу более, чем бдительно – и постоянно озирается по сторонам; вероятнее всего, он, убаюканный тишиной и красотами окружающей местности, равно как ощущением ложной безопасности, внушаемой высоченной замковой стеной, беззаботно переходит с места на место на вверенном ему участке, как явно бывало уже множество раз... Если безошибочно выждать время, то пересечь несколько десятков метров от казармы ко входу в башню – тем более, в условиях наступающего заката – не является таким уж невыполнимым делом…
Лёгкий, размеренный стук каблуков послышался над головой Блацковича, мысленно отсчитывавшего секунды – пять… десять… пятнадцать… – и вновь стал удаляться; до ушей агента донёсся звук сладкого зевка, послуживший американцу сигналом: время действовать! Он прижался к стене спиной, резко оттолкнулся от неё – и совершил стремительную перебежку через двор, укрывшись за парапетом ведущей в башню лестницы. Вокруг было тихо, если не считать мерного пошагивания да изредка негромкого покашливания за зубцами противоположной стены, возвышавшейся над покинутой им казармой. Блацкович в два коротких прыжка оказался возле металлической двери, явно новой, однако стилизованной под средневековую работу – и, приоткрыв её, прокрался внутрь. Взгляду его открылась винтовая лестница, ведущая вверх и вниз от входа. Стены освещались факелами, будто это место ничем не отличалось от замковых казематов. Тени подрагивали на стенах и ступенях, и агент на мгновение зажмурился, давая глазам привыкнуть к неровному освещению.
Несомненно, идти следовало наверх; впрочем, проверить башню внизу на предмет затаившихся неприятелей также не было лишним. Осторожно спускаясь по старинным ступеням, Блацкович расслышал шевеление за колонной; в нос ему резко ударил табачный дым. Он аккуратно выглянул из-за каменного монолита колонны: так и есть – одинокий охранник, вооружённый «МП-40», беспечно привалившись к стене спиной, потягивал сигарету. Агент, воспользовавшись своим неожиданным появлением, скользнул вдоль стены – и нанёс ему удар в висок прикладом оружия. Тот лишь охнул, выронил сигарету из пальцев – и сполз по ступеням. Удар оказался смертельным; американец даже расслышал хруст височной кости. Ступени вели ещё ниже; мгновением спустя агент оказался перед обитой железными пластинами дверью. Рядом с ней стоял штабель ящиков с маркировкой специальных доставок Вермахта; Блацкович немедленно вскрыл пару из них. Содержимое составляли сигареты, патроны и какие-то, судя по упаковкам, медикаменты. Возле двери имелся рычаг – и американец легонько переместил его положение сверху вниз.
Скользнув сквозь поднявшуюся на старинный манер дверь, агент УСО понял, что он уже был в этом месте, иначе говоря – пришёл к лаборатории доктора Зи с другой стороны. Верно: именно эту дверь он не смог ранее открыть; именно отсюда он ожидал возможного появления врагов, когда прикончил радиста Бруно и по широченной лестнице выбрался во двор замка. Таким образом, обходить преодолённое раньше пространство не имело смысла – и американец вернулся к двери, через которую попал сюда вторично.
Поднимаясь по лестнице, он успел подумать о Клаусе – удалось ли тому выбраться? Успел ли незаметно покинуть тюремный блок или до сих пор прячется где-нибудь поблизости? Вряд ли он сможет внятно объяснить нацистам своё появление в секторе, куда вход не только гражданским, но и не всякому военнослужащему доступен… Однако, времени на предположения у агента было в обрез: слева от него на лестнице оказалась ещё одна металлическая дверь, из-за которой он немедленно услышал следующее:
- Эту шифровку необходимо отправить немедленно!
- Яволь, герр лейтенант!
- Вы также должны постоянно информировать меня о важных сообщениях в эфире!
- Яволь, майн герр!
- Какие новости от доктора Зи?
- Всё ещё ждём, герр лейтенант!
- Ах, как это типично для интеллигентного палача! Возвращайтесь на дежурство!
Внимательно прислушиваясь к голосам, Блацкович тихонько шагнул в помещение – и из-за угла успел увидеть, как радист, козырнув начальству, склонился над радиопередатчиком, стоявшем на столе. Офицер остановился у окна башни, выходящего во двор – и принялся рассматривать открывавшийся ему вид в бинокль. Двое в комнате, заставленной радиоприборами, увешанной нацистской символикой и тактическими картами, большой опасности для него не представляли. К тому же они оказались первыми людьми в замке – кроме, пожалуй, доктора Зи – достаточно увлечённые непосредственными, предписанными им делами.
Агент, оценив ситуацию, мгновенно понял, что попал в тот самый командный пункт, о котором ему рассказывал Клаус; следовательно, над его головой на башне находится как минимум один автоматчик, которого он заметил во время появления во дворе, а предполагаемый снайпер – аккурат за окном, через которое таращился офицер. «Если мне удастся, не поднимая особого шума, ликвидировать этих троих по соседству, - подумал Блацкович, вновь доставая нож, - то дежурящий через двор на верхней площадке охранник окажется совсем лёгкой добычей: можно будет вылезти через окно, а не пользоваться дверями – и он даже не заметит того, как я окажусь у него за спиной, скрываясь за парапетом лестницы».
Несколько коротких и точных движений решили эту почти молниеносную схватку из засады, причём американец решил не оригинальничать: он попросту повторил свои действия, произведённые в казарме внизу – радист рухнул на пол с ножом в шее, а офицер, выронив из рук бинокль, был задушен мёртвой хваткой Блацковича. Агент решил не терять времени на перетаскивание трупов под стол – так или иначе, но в этом секторе он уже довольно наследил; подхватил с пола бинокль, искренне радуясь подобному трофею – и осторожно выглянул через окно.
Он оказался прав: на верхней площадке, располагавшейся над казармой во дворе, медленно прогуливался солдат с «Кар-98к» – отличной магазинной винтовкой системы «Маузер», которую он отчётливо рассмотрел через окуляры полевого бинокля. Стало быть, он не ошибся, справедливо предположив, что именно для снайпера подобное местоположение во дворе являлось идеальным… Если бы тот не ловил при этом ворон, а нёс службу, как и полагается часовому.
Кстати, лишь выполнив «работу» по обезвреживанию врагов, он обратил внимание, что в кабинете на стене – рядом с портретом фюрера – находилась кнопка сигнала общей тревоги; он представил, что случилось бы, доберись до неё хоть один из этих двух… Блацкович не мог отказать себе в удовольствии – и разнёс и кнопку, и портрет прикладом автомата. И удивлённо замер: за портретом скрывалась ниша, в которой лежал золотой браслет с начертанными на нём непонятными письменами; впрочем, как он мгновенно догадался, руническими. Сунув артефакт за пазуху, Блацкович вытер нож о свисавший со стены флаг со свастикой – и обернулся к столу с радиоаппаратурой.
Поступив с рацией аналогично, как с портретом вождя мирового национал-социализма, Агент Второй вернулся к прерванному заданию: необходимо проникнуть дальше, в следующую, наверняка более тщательно охраняемую часть замка – а именно, в её центр. Оттуда – искать путь на канатную дорогу. Увы, но для этого придётся неминуемо убрать снайпера, поскольку тот стоит между ним – и переходом в следующий сектор.
Покинув командный пункт, американец вернулся на винтовую лестницу – и стал красться ещё выше, на башенную площадку, над которой горделиво развевался имперский орёл со свастикой в когтях. Сквозь приоткрытую дверь он увидел солдата с сигаретой в зубах и «МП-40» за спиной; видимо, тот настолько чувствовал себя в безопасности, что даже держал руки в карманах. Подождав с полминуты, когда гитлеровец отошёл от зубцов башни, Блацкович метнул нож.
Враг завалился на спину, не успев и пикнуть. Агент, пригнувшись, подобрался к нему; удостоверился в смерти противника и выглянул через бойницу вниз: снайпер, как ни в чём не бывало, прогуливался по установленному маршруту. Американец ещё раз подивился безалаберности охраны нацистского секретного объекта; к его мыслям на сей примешались и другие: где, чёрт возьми, остальной контингент?! Вроде сам майор Юрген в своей памятке так настаивал на особом присмотре за периметром… Ерунда какая-то, да и только!
Блацкович вернулся по винтовой лестнице на командный пункт. Выждал, наблюдая в бинокль, пока снайпер повернётся к нему спиной, отправляясь в привычное путешествие – и вылез через окно, почти бесшумно спрыгнув на каменные плиты, рядом с аккуратно сложенной поленницей. Прямо перед ним располагалась лестница, по которой можно было добраться до снайпера, однако налево имелся ещё один проход, конца которого отсюда не было видно. Агент продвинулся вдоль стены, сжимая в руках автомат; проход заканчивался дверью, которая оказалась запертой. Ему ничего не оставалось, как вернуться назад, подняться по лестнице – и, притаившись за парапетом, ожидать появления снайпера.
Так, минутой спустя, он стал обладателем «Кар-98к» с двумя дополнительными обоймами к винтовке. Двор по-прежнему был пуст, никаких признаков жизни. Судя по всему, снайпер не только охранял подходы ко двору, но также стоял на страже двери, в нескольких метрах от которой он и был настигнут разящей рукой агента. Блацкович рассовал трофеи по карманам, закрепил винтовку на спине – как знать, не пригодится ли ему эта замечательная штучка в недалёком будущем? – и приблизился к двери.
Помещение являлось куда больших размеров, чем казарма: об этом говорил сам наружный вид постройки – пространство площадки, по которой до недавнего момента вышагивал охранник, занимало несколько десятков метров. Пять широких окон, закрытых снаружи ставнями; две трубы, из которых курился дымок… Возможно, столовая… Впрочем, единственный путь дальше ведёт именно через это помещение.
Блацкович искренне надеялся, что в зале нет кнопки общей тревоги; к тому же неизвестно, сколько человек сейчас находятся за дверьми. «Только внезапность!» – пробормотал он одними губами, словно заклинание – и рванул ручку двери на себя.
Мгновенно окинув большую комнату, которую действительно можно было назвать залом, агент увидел офицера, сидящего к нему спиной за длинным столом; в помещении горел камин, явно сохранившийся с незапамятных времён, над которым также висел портрет фюрера. В зале было столь сильно натоплено, что Блацкович едва не перегрелся от нескольких движений. Однако, их не хватило для того, чтобы подобраться к гитлеровцу: тот обернулся – и, увидев агента, выхватил из кобуры пистолет:
- Это американец! Стреляйте!
Оценив положение, агент понял, что выбор у него небогат: приходилось пускать в ход огнестрельное оружие. Короткая очередь из автомата сразила офицера, который, уронив в спешке фуражку с головы, упал – и неподвижно замер рядом с камином. Однако, Блацковича гораздо больше озадачил приказ офицера, а именно – кем были те, для кого он предназначался: ведь в помещении не было ни одной живой души! Тем не менее, мгновением позже он увидел двух солдат – и, поистине, трудно было бы их не заметить: от автоматных очередей доски пола взметнулись вверх, щепками разлетаясь по всему помещению. Оказалось, что работы по реконструкции зала ещё не закончены, потому часть пола была временно выложена обыкновенными, но прочными досками. Впрочем, не настолько прочными, чтобы выдержать пальбу из двух «МП-40»… Вряд ли солдаты могли видеть самого Блацковича и тем более – задеть его из своего оружия; вероятно, они просто автоматически отреагировали на приказ офицера. Однако, инкогнито агента было раскрыто: отныне американцу приходилось полагаться лишь на собственную смекалку да изворотливость, поскольку присущий ему ранее элемент внезапности был непоправимо утрачен. Солдаты, вслепую палившие из-под пола, разнесли в щепки временную конструкцию – и, перекликаясь меж собой, ожидали появления агента этажом ниже.
Решив не терять времени, Блацкович осторожно приблизился к двухметровой дыре в полу – и, увидев стоявших внизу плечом к плечу автоматчиков, бросил гранату, сопроводив её очередью по стоящим противникам. Возможно, отвлечённые его пальбой нацисты даже не заметили падения рядом смертоносного предмета, инстинктивно ответив пальбой на пальбу. Это промедление – или простая невнимательность – стоили обоим жизни: грохнуло так, что солдаты с последними воплями разлетелись в стороны, роняя из рук оружие.
Блацкович перевёл дух, обернувшись на скрип двери, через которую он попал в помещение. Это спасло ему жизнь: огромного роста гитлеровец ворвался в зал, целясь в агента из автомата. Диверсант совершил резкий кульбит – и откатился к камину, прикрывшись как нельзя кстати подвернувшимся щитом в виде стола; при этом он выпустил очередь из своего «МП-40», поразившей врага наповал; тот даже не успел выстрелить.
Появление противника из-за спины дало понять американцу, что, возможно, сейчас начнёт прибывать подкрепление из внутреннего двора, который он с таким трудом миновал; необходимо было прорываться вперёд, иначе его могут зажать в капкан прямо в этом зале. Дубовый стол, несмотря на свою явную прочность, не сможет долго служить ему щитом, рано или поздно нацисты разнесут его в хлам. Быстренько перезарядив оружие, американец забрал у павшего неприятеля две автоматные обоймы – и через образовавшуюся дыру в полу спрыгнул вниз.
Два мёртвых нациста расположились в коридоре, представляющим собой данное помещение, практически по частям: взрывом гранаты одному из них оторвало ноги, лежавшие в другом конце коридора; у второго его противника отсутствовала правая рука. Из-за дверей, на страже которых они стояли, никто не появлялся; Блацкович подумал, что оставшаяся охрана этого периметра замка явно готовит ему за ними весьма тёплый приём. Коридор вёл прямо и направо; но самое интересное – взрыв гранаты разворотил стену прямо у него за спиной, за которой также находилось помещение неопределённого назначения.
Агент УСО юркнул в пролом стены, выискивая глазами потенциальных врагов, но комната оказалась пустой: возможно, это помещение являлось апартаментами убитого им наверху офицера. Горящий камин, перед которым стоял стол с дымившейся на фарфоровой тарелке курятиной, от запаха и вида которой у Блацковича потекли слюнки; аккуратно заправленная кровать со старинным гербом в головах; шкаф для одежды… Запихнув в рот пару горстей горячей пищи, американец обыскал шкаф в поисках возможной документации – увы, ничего пригодного, кроме двух пистолетных обойм, в нём не имелось. Выглянув за дверь, он понял, что уже был в этом месте, правда, с другой стороны: перед ним возвышалась башня, из окна которой он начал своё шествие по внутреннему двору. Вернувшись, он подпер дверь столом изнутри, чтобы не опасаться появления врагов из-за спины – и вновь, сквозь пролом в стене, вернулся в коридор.
Итак, дверь направо по коридору, несомненно, тоже вела во двор; однако, она была заперта. Путь американца лежал только через двери, которые не столь давно охраняли двое автоматчиков.
«Видимо, никакого центра связи впереди нет, иначе охрана немедленно подняла бы сигнал общей тревоги, - рассуждал агент УСО, на мгновение замирая перед дверью. – Замок огромен, но даже сквозь такие толстые стены невозможно не услышать взрыва гранаты – и последовавшей за ним грохота перестрелки. Похоже, им ничего не остаётся, как защищать позиции собственными силами, не рассчитывая на подмогу товарищей из Центральной части цитадели… Что же, прорвёмся! Я и так уже далеко зашёл!»
От удара ноги Блацковича металлическая дверь распахнулась – и он увидел огромный коридор, больше походивший на музей, нежели на военное укрепление. Высоченные потолки, увешанные большими люстрами и старинной росписью, мгновенно напомнили ему Дворец губернатора в Вильямсбурге, что в штате Вирджиния, на экскурсии в котором он был ещё ребёнком, пока его семья искала место для постоянного проживания в США. Однако здесь, вместо множества картин и статуй времён колониальной Америки, располагались в шеренгу доспехи средневековых воинов и дворянские штандарты. Широкий красный ковёр по всему помещению лишь усиливал музейную атмосферу. Коридор был великолепно освещён; воистину, создавалась иллюзия, будто человек во мгновение ока перенёсся из нашего времени в далёкое прошлое Северной Германии. Но, честно говоря, всё это агент рассмотрел гораздо позже и быстрее, нежели заняло описание, поскольку за ближайшими к нему рыцарскими доспехами занял позицию ухмыляющийся автоматчик. Для большей безопасности он стоял на одном колене, прикрытый массивным щитом импровизированного укрытия.
Блацкович, недолго думая, открыл огонь на поражение; солдат ответил ему тем же – увы, с той разницей, что промахнулся, угодив в косяк двери, скрывавшей агента. Американец же попал ему прямо в лоб, избавив неприятеля от дальнейших мучений; несколько пуль, срикошетив от доспехов в стену, обрушили металлическую конструкцию прямо на погибшего врага.
Из бокового прохода справа по коридору выбежал, пригибаясь, ещё один солдат, но агент среагировал быстрее: короткая очередь – и противник покатился к противоположной стене коридора, окрашивая кровью и без того красный ковёр. Блацкович сделал несколько шагов вперёд, прикрываясь стеной – за поворотом было две двери: направо и налево; сам же коридор заканчивался ещё одним постаментом с доспехами. Из дверей справа с воплем выскочил вооружённый пистолетом офицер; за ним по пятам следовал автоматчик. Американец пригнулся – и разрядил в противников всю обойму, пока те не успели сделать того же. Гитлеровцы попадали рядом с постаментом, едва не задев его, а Блацкович, рванув чеку гранаты, бросил её в незакрытую дверь. Раздался взрыв – и приглушённый стон. Ворвавшись в небольшую комнату, агент увидел захлёбывающегося собственной кровью нациста: тот валялся на полу, из последних сил сжимая рукой снайперскую винтовку; внутренности его вывалились из распоротого осколками живота. В комнате пылал камин, украшенный флагом со свастикой; над столом – горделиво улыбался с портрета Адольф Гитлер; в раскрытом бельевом шкафу рядом с окном американец успел заметить связку гранат… Впрочем, для придирчивого разглядывания и после проделанной работы времени было не ахти: за дверью послышался топот ног и короткая перекличка. Блацкович понимал: сейчас враг перегруппируется – и пойдёт в новую атаку. А он, как это не неприятно, зажат неприятелем в небольшом помещении с единственным выходом.
Выбив винтовку из рук умирающего и подальше оттолкнув её ногой, американец перезарядил оружие; благо, что враги за металлической дверью в нерешительности замешкались, дав ему возможность это сделать. Вернувшись к двери, толщина которой явно могла сдержать пули любого образца, он слегка приоткрыл её – и вслепую бросил в проём гранату; мгновением позже – ещё одну. После того, как прогремело два взрыва, сопровождаемые звучным эхом падения рыцарских доспехов с постамента, он выскочил за дверь: один из неприятелей был изрешечён осколками и лежал у противоположной двери, которая едва держалась на петлях; рухнувшая с потолка одна из люстр практически перекрыла вход в соседнее помещение, из которого по-прежнему доносились короткие команды. Итак, хоть врагов и уменьшилось от проведённой агентом диверсии, они, конечно, ещё полны надежд взять реванш.
Кое-как перебравшись через обломки старинной, громоздкой люстры, Блацкович толкнул ногой дверь, скрывавшую врагов – и укрылся за стеной. Вовремя, потому что сразу же после этого затрещали автоматные очереди, окончательно снося дверь с петель и поднимая целое облако пыли. Однако, американец успел заметить, что открывшееся его глазам помещение – вернее, лишь часть его – поистине огромно, гораздо больше коридора: это был старинный пиршественный зал, ныне переоборудованный под столовую охраны замка.
Стоило Блацковичу вновь возникнуть у входа, стрельба возобновилась; судя по её серийности, ему противостояло двое, максимум, трое врагов. Во время очередной попытки американцу повезло: он просунулся несколько дальше – и обнаружил двух солдат, удачно скрывающихся за одним из перевёрнутых дубовых столов, что давало им, с точки зрения защиты, почти абсолютное преимущество над ним, ничем не прикрытым… Ну, в самом-то деле: не сидеть же здесь и не ждать, пока у них закончатся боеприпасы?! Впрочем, его несказанно радовало и другое: на помощь к врагам никто не спешил. Можно было предположить, что его врагам в Центральной части замка о случившемся здесь вообще ничего не известно, поскольку всеобщей тревоги никто так и не объявил. «Древние тевтонские постройки! – с лёгкой завистью конструктора-любителя подумал Блацкович. – Неужели они настолько звуконепроницаемы? Впрочем, толщина стен, разветвлённость коридоров и залов, массивность замка «Вольфенштайн»… Ладно, пробьёмся!»
И верно: ждать долго не пришлось. Нацисты, не видя более никакого сопротивления противника, сами решили перейти из обороны в наступление.
- Прикрой меня! – принеслось к Блацковичу через ползала. – Схожу, гляну: может, мы его уже прикончили?
«Как бы не так! – мысленно ответил агент, вытирая ладони о рукава куртки. – Милости просим, ребята!»
Американец видел, как один из нацистов медленно пробирается к его убежищу за дверью, а оставшийся, высунувшись из укрытия, следует за каждым его движением дулом своего автомата. Блацкович повременил, отложив в сторону «МП-40» – и достал из-за спины винтовку. Если с одного выстрела хлопнуть того, чья голова ныне так хорошо просматривается над перевёрнутым столом, второму, крадущемуся к нему противнику, спрятаться будет совершенно негде; благо, что в этом зале отсутствуют колонны. А остаться один на один с врагом для него, «Би Джея», специального агента УСО, уже дело простейшее… Разведчик тихонько взвёл затвор, раздался едва слышный щелчок; прицелился в торчащую над столом голову – и спустил курок.
Прогремел выстрел, за которым даже не последовало крика: лишь падение тела эхом разнеслось по старинному залу. Оставшийся гитлеровец непроизвольно заметался из стороны в сторону, ища ближайшее укрытие, но было поздно: второй, мгновенно последовавший за первым, выстрел убил его наповал. Человек пару раз дёрнулся, лёжа на полу – и затих.
Блацкович, перезарядив винтовку, вернул оружие на место – за спину; вновь взял в руки автомат – и решил вернуться за связкой гранат, замеченной им в шкафу предыдущей комнаты. Вокруг стояла гробовая тишина, если не считать глухого лязганья – агент задел ногой валявшийся на каменном полу щит. «Интересно, - подумалось Блацковичу, - выдержала бы эта конструкция автоматную очередь, реши я прикрыться им от своих врагов? Столько ходит разговоров о работе старинных тевтонских оружейников… Ну, не довелось испытать щит на прочность – и ладно!»
Подобрав гранаты и пополнив тем самым заметно поредевший в схватке боезапас, агент, осматривая помещение, ещё раз мысленно похвалил себя за бдительность: по обеим сторонам от двери в стену было вмонтировано по подсвечнику. В одном из них – правом – горело три свечи, тогда как другой оказался вообще без оных. Да и выглядели они по-разному: правый был явно современной выделки, тогда как пустой подсвечник, судя по внешнему виду, вполне мог являться современником древнего замка. Блацкович аккуратно подёргал его, чувствуя, что предмет от приложения силы смещается влево и вниз. Стоило американцу приложить ещё одно усилие – и за его спиной раздался негромкий шорох: стена, расположенная рядом с камином, стала отодвигаться внутрь, обнаруживая за собой полое пространство. Ещё тайник? Блацкович снял со стены факел, протиснулся за стену – и понял, что был прав: он находился внутри стены, аккурат позади камина, а перед ним, на маленьком столике, лежало несколько золотых и серебряных колец, украшенных драгоценными камнями; некоторые из них также были отмечены древнегерманскими рунами. «Ну, пусть с их ценностью разбираются наши специалисты, - резонно решил он, заворачивая артефакты в платок, с которым не расставался (этой привычке, как и многим другим, он также был обязан своему другу – чистюле Фрэнку) и сунул свёрток в карман. – Да сюда просто экспедицию археологов следует направить! Ладно: встречусь с Кесслером, отдам находки ему – и пусть он переправит их в Лондон!»
Агент Второй вернулся в пиршественный зал – пожалуй, самое большее из помещений замка, что ему пока доводилось видеть. Высокие потолки, множество факелов и свечей, расположенные буквой «Т» старинные столы, рыцарские доспехи по бокам от огромного пылающего камина – и, конечно, повсюду нацистские знамёна и портреты печально известных фюрера и райхсфюрера СС… Из широченных окон зала отлично просматривалась виденная им раньше дамба, оснащённая вышками связи; даже отсюда было видно, как время от времени на высоких антеннах вспыхивали красные сигнальные огоньки: предупреждение для низко летающих лётчиков… Он вновь вспомнил Фрэнка, без движения лежавшего на столе доктора-садиста – и веки его предательски задрожали.
Увы, нельзя было отвлекаться на воспоминания или любования из окон: его ждёт Кесслер! А путь к нему далеко не прост и не близок… Надо ещё немного поднатужиться – и преодолеть его.
Почти не обращая внимания на попадавшиеся ему древнегерманские родовые гербы на стенах и средневековые штандарты, Блацкович покинул пиршественный зал, вновь оказавшись в громадном коридоре. Вокруг было тихо, слишком тихо. Ему попалась ещё пара металлических дверей, за одной из которых была казарменное отделение с шестью кроватями – где он, кстати сказать, разжился ещё парой обойм для «Кар-98к» и магазином для автомата; за другой находилось подсобное помещение, одновременно напоминающее медпункт, склад продуктов питания и одежды одновременно. Двигаясь по коридору дальше, он заметил на стене странную выпуклость, украшенную едва заметными руническими знаками; заинтересовавшись увиденным, он, ощупывая древние символы, легонько надавил на них; послышался скрежет – и в стене, метрах в двух от его нахождения, образовался небольшой прямоугольный проём. Что и говорить, американец уже давно перестал удивляться своим внезапным находкам: слегка пригнувшись и войдя через потайную дверь, Блацкович обнаружил маленькую комнату, у задней стены которой находился древний алтарь; на нём стояло несколько свечей, а запах и копоть на стенах позволяли предполагать, что ими не так давно пользовались. Ещё на алтаре, помимо человеческого черепа и давно позабытых письменных знаков, стояла золотая чаша; агент аккуратно взял её и повертел в руках, пытаясь прикинуть её массу. «Кесслер сможет открыть собственный ювелирный, а заодно и антикварный магазин! – подумалось Агенту Второму и он улыбнулся, пряча старинный предмет в сумку. – Если я, конечно, целым и невредимым доберусь к нему… И всё же: сколь широкий размах у местных воришек! Раз в самом замке столько ценностей, то могу себе представить, что нацисты находят на месте раскопок!»
Покинув тайную комнату, Блацкович направился по коридору дальше – к единственной двери, ведущей к основному корпусу зловещего замка.

ЧАСТЬ 2. ЦЕНТРАЛЬНАЯ ЧАСТЬ ЗАМКА

***
Приказ: тот же.

Задачи:
Найти вход на канатную дорогу.
***

Неслышно отворив дверь, американец столь же бесшумно прикрыл её за собой; перед ним открывалась новая локация – и, если бы не зыбкие подсказки Клауса об этом месте, разведчик был бы совершенно слеп. Итак, Клаус говорил об автоматических воротах, которые ведут к канатной дороге; вероятно, такие в замке всего одни, поэтому прохлопать их попросту невозможно. Впрочем, найти их мало: их потребуется открыть…
Коридор, уставленный рыцарскими доспехами, закончился; слева от диверсанта находилась закрытая – он проверил это – дверь; дверь же напротив неё оказалась отпертой. Ещё дальше, вниз, вела широкая лестница без перил – и заканчивалась громадным залом, подобному предыдущей трапезной, увешанной нацистскими флагами и древнегерманской символикой. Блацкович решил сперва сунутся в открытую дверь, согласно своему обыкновению не оставлять у себя за спиной возможных преследователей, а уже потом двигаться вниз.
В комнате – скорее всего, она играла роль личных апартаментов – между столом с бутылкой вина и горящим камином, находился офицер; вытянув руки к огню, он что-то тихонько напевал себе под нос. О приближении бежавшего из плена диверсанта он даже не догадывался, пока тот, подкравшись к нему вплотную, точным движением перерезал ему глотку и аккуратно уложил труп на пол. Быстро обыскав тело и шкаф на предмет документов или ещё чего-нибудь интересного, Блацкович обнаружил ещё две гранаты – и обойму к «Парабеллуму». Можно было идти дальше.
Закрыв за собой дверь офицерского кабинета, он уже было решил спускаться по лестнице, как вдруг прямо под собой услышал следующий диалог:
- Где все? Где охрана замка? – озабоченно спрашивал голос с лёгкой хрипотцой. – Куда они все запропастились?
- Неудивительно, - отвечал на это голос человека явно старшего. – Ведь майор удвоил охрану у раскопок. Опять…
- Ох, мне это не нравится! Ты видел майора? Как он? – продолжал первый.
- Он выглядит нездорово. Как мне рассказывал Отто, он и фон Бюлов совершенно разошлись во мнениях по вопросам безопасности. Я думаю, эти разногласия просто вывели его из себя...
- Его можно понять: она никогда ни с чем не соглашается!
Затем наступило молчание. Мгновением позже голос постарше произнёс:
- Увидимся позже: мне нужно почистить пистолет…
Аккуратно выглянув с лестницы, диверсант увидел метрах в трёх под собой обоих собеседников: тот, что помладше, в кепке и с автоматом наперевес, направился к открытым за его спиной дверям, над которыми крепилась табличка с надписью «Казарма»; старший, вытащив из кобуры пистолет, задумчиво осмотрел его – и не спеша стал подниматься по лестнице. Блацкович приготовил нож: ему вовсе не хотелось быть раскрытым в самом начале «работы». Поэтому он притаился за стеной, ожидая направлявшегося прямо к нему, но глядящего исключительно под ноги противника; снизу до него донёсся стук закрывшейся двери казармы. Итак, соверши он задуманное бесшумно, потерю одного из охранников заметят не скоро…
Нацист почти поравнялся с агентом; американца смущал лишь пистолет в его руке. Стоит тому выстрелить – пусть инстинктивно – как присутствие врага на территории периметра будет немедленно рассекречено. Правда, Блацковича успокаивало то, что указательный палец неприятеля не был на курке; тот просто держал оружие на ладони, тогда как другая его рука выудила, наконец, какую-то тряпку из кармана куртки… Ну, не ждать же ещё чёрт знает сколько времени, чтобы этот соня разобрал оружие – и занялся его чисткой?!
Прыжок агента был молниеносным; он выбил оружие из рук супостата и подмял гитлеровца под себя. Тот не успел ни удивиться, ни оказать сопротивления, ни поднять тревогу; Блацкович отшвырнул пистолет, который – к счастью, довольно бесшумно – упал на ковёр; остальную работу завершил нож. Оттащив труп врага за угол, где перед тем прятался сам, американец прислушался: невероятная тишина. Казалось, было слышно, как успокаивающе потрескивает пламя камина в офицерском кабинете… Может, его слух действительно столь остёр, что взаправду улавливает треск дров и гудение пламени?! Вряд ли… Через толстую металлическую дверь, через половину коридора… Поэтому ещё раз: вряд ли.
Зато теперь Блацковичу было ясно, почему численность нацистов в замке столь невелика – и всё благодаря случайно подслушанному разговору! Итак, в результате ссоры фон Бюлов с начальником безопасности замка «Вольфенштайн» майором Юргеном, часть контингента охраны – по личному распоряжению первой – переброшена в район раскопок; что же, агент не мог внутренне не порадоваться, что сумасшедшая оккультистка в данной ситуации невольно сыграла ему на руку, оттянув определённое количество солдат из замка на оборону другого места… Впрочем, по зрелому размышлению, ему так или иначе придётся столкнуться с усиленными патрулями по соседству с раскопом: ведь от перемены мест слагаемых, как известно, сумма не меняется.
Сведя воедино полученные данные и обмозговав их, Агент Второй продолжил своё и без того затянувшееся путешествие по коридорам, переходам и дворам замка «Вольфенштайн». Теперь следовало разобраться с врагом или врагами, что находились прямо под ним – в казарме. Разведчик, не поднимая лишнего шума, спустился по лестнице, попутно поглядывая в окна зала: нет ли охраны на стене, не прячутся ли снайперы, как он к тому уже привык, за её высокими парапетами? Но со стороны улицы всё было спокойно, никакого движения не наблюдалось. Американец, замерев на секунду возле двери казармы, слегка приоткрыл её – и проворным ужом вполз внутрь помещения.
Ничего необычного; Блацковичу даже показалось, что у него случилось дежа вю: казарменное отделение с шестью кроватями и аналогичным количеством шкафов с солдатским скарбом; стойка для автоматов, пышущая жаром «толстобрюшка» – и двое солдат, беззаботно греющихся у её огня. Правда, «видение» имело существенное отличие от раннего: нацисты не восседали перед печкой, передавая друг другу бутыль вина, а сжимали в руках по «МП-40», что несколько затрудняло выполнение работы без лишнего риска и шума. Плохо было и то, что они могли заметить его боковым зрением… Словом, разведчик понял: раз он открыл дверь и оказался здесь – медлить нельзя.
Надеясь на то, что металлическая дверь окажется способной отчасти приглушить звуки происходящего в казарме, агент подбежал к ближайшему врагу – тому самому, что был моложе, в кепке – и ловко двинул его автоматом по затылку; солдат свалился оземь, как куль с мукой. Однако, его приятель заметил приближение опасности: отскочил к стене и направил оружие прямо на диверсанта. У агента не осталось времени на раздумья: он, бросившись на пол, совершил перекат под защиту одной из кроватей, во время которого совершил точный выстрел в голову нациста. На окровавленном лице противника одновременно отразилось удивление, непонимание и боль – и он, не издав ни звука, рухнул на каменные плиты, рядом с товарищем.
Поднявшись на ноги, Блацкович мечтал лишь об одном: чтобы его одиночный выстрел не был услышан за пределами казармы. Враг, к его великому изумлению, так и не успел выстрелить, хотя агент готов был поклясться, что видел, как палец гитлеровца надавил на спусковой крючок. Ну, как бы там ни случилось… Если его застукают здесь, то задавят количеством; или, попросту говоря, закидают гранатами – и точка. Путешествие окончено.
Он сунул руку под куртку: судя по теперешней форме, золотая чаша, которую он нащупал, несколько изменила её… проще говоря, погнулась. Чёрт с ней, реставраторы поправят, лишь бы ему выбраться из этой волчьей ямы живым!
Он не мог не радоваться тому, что вокруг по-прежнему было тихо: ни завывали сирены, ни сияли, перемигиваясь, сигнальные фонари… Выйдя из казармы, «Би Джей» повернул налево: путь его проходил под самым настоящим мостом, соединяющим внутренние стены главной башни замка. По нему, навстречу друг другу, прохаживались два охранника-автоматчика. Пришлось задержаться на несколько минут – и ждать, высчитывая время их обоюдного исчезновения из поля зрения, поскольку пробежать больше полусотни метров под ними и остаться незамеченным – дело, поистине, невыполнимое.
Впрочем, агент пересёк-таки опасное место без лишних приключений – и ступил на винтовую лестницу, ведущую на улицу. Факелы главной башни так сильно коптили, что Блацкович едва не чихнул; преодолев несколько кругов по ступеням, он увидел выход из башни – и затаился за стеной, разглядывая открывшуюся его глазам местность.
Взору его предстал большой двор; сектор совершенно открытый, если не считать горы ящиков буквально в паре метров от входа в башню. Огромной высоты каменная стена окружала периметр; впереди было двухъярусное строение (глядя в бинокль, разведчик прочитал над его дверями табличку «Комендатура»); вниз вела лестница, оканчиваясь за поворотом налево металлической дверью, над которой коротко значилось: «Генераторная». На фоне серого неба возносились вверх две сторожевые башни; к счастью, американец не заметил на стенах ни одного охранника. Наверняка греются где-нибудь возле своих «толстобрюшек»… Увы, он не мог увидеть, что и как располагается справа и над его головой – обзору мешала стена, за которой он прятался; однако, это следовало выяснить – и как можно скорее.
Возле сложенных ящиков возилось двое солдат; Блацкович не был настроен выяснять, принесли они их сюда или же, наоборот – разгружали; он совершил молниеносную перебежку к штабелю и присел на корточки с левой стороны от ящиков. Таким образом, его не могли заметить ни солдаты, молча трудившиеся возле припасов с противоположной стороны, ни возможные охранники периметра, если им придёт в голову появиться на стенах между башен.
Убить двух нацистов с близкого расстояния не представляло особой задачи, однако Блацкович, осмотрев пространство за спиной, которого не мог видеть раньше, понял, что нашёл искомую цель: к главной башне примыкала арка, в конце которой находились механические ворота, о каких ему рассказывал Клаус. Над аркой имелась площадка, окружённая низким парапетом, за которым глаз американца мгновенно заметил снайпера; тот курил, прислонив винтовку к одному из каменных зубцов стены. Диверсант ещё раз внимательно прошёлся взглядом по всем попавшим в его поле зрения объектам – и спрятал бинокль за пазуху.
Итак, впереди – два солдата; справа, наверху – снайпер… Сделать всё бесшумно вряд ли получится: площадка над аркой находится довольно высоко. Вот если бы каким-нибудь образом отвлечь внимание нациста наверху, то, после тихого убийства двух солдат, он вполне сможет незаметно – именно под аркой – пересечь двор и войти в генераторную; агент разумно предположил, что открыть ворота можно лишь из неё. Впрочем, нацистским умникам вполне может прийти в голову установить пульт управления воротами и в комендатуре… Увы, выбирать не приходилось: в генераторную, если план его выгорит, можно пробраться под аркой незамеченным; но, чтобы попасть в комендатуру, необходимо пересечь двор – и тогда он обязательно попадётся на глаза снайперу. В результате – пиши пропало всем его надеждам сохранить нахождение здесь в тайне.
С двумя нацистами, возящимися у ящиков с другой стороны штабеля, у агента проблем не возникло: понадобилось два ножевых удара, чтобы освободить от их присутствия этот лучший из миров. Блацкович аккуратно оттащил тела к стене, откуда их не было видно практически ни с какой точки двора – и вновь достал бинокль. Снайпер неторопливо затягивался сигаретой, даже не поглядывая перед собой; агент полагал, что с расстояния в несколько десятков метров, да ещё в условиях вечера, тот даже не обратит внимания на две копошащиеся точки возле ящиков. Вернее сказать, копошившихся: мало ли, куда они свалили? Ну, сделали камрады своё дело – или полдела – да пошли ужинать, пока он смотрел себе под ноги… Подумаешь!..
И тут сама судьба помогла американцу: не отрывая глаз от бинокля, он увидел, как снайпер внезапно встряхнулся, слегка изменился в лице, бросил недокуренную сигарету под ноги – и обернулся к нему спиной, отдавая кому-то честь; мгновением позже Блацкович заметил возникшего из-за парапета лейтенанта, что-то говорившего часовому. Вот оно, внезапное отвлечение охранника! Момент был самым подходящим для того, чтобы покинуть своё убежище – и перебраться под арку.
Агент Второй так и поступил: пробежал несколько метров ко входу в главную башню, откуда вышел во двор – и крадучись, по стеночке, пробрался прямо к воротам. Да, они были закрыты – и чтобы пройти сквозь них, требовалось продолжить задание.
Также по стене, плотно прилегая к ней всем телом, американец спустился вниз по лестнице – и шмыгнул за дверь, над которой, помимо таблички, был встроен рупор общей тревоги. Следовательно, сигнальная кнопка может быть где-нибудь поблизости… Однако, не факт… Главное – не попадаться неприятелю на глаза, а об остальном можно не беспокоиться. Часом спустя станет так темно, что хоть глаза выколи; правда, нацисты хватятся своих охранников да офицера, но к тому времени диверсант рассчитывал уже убраться отсюда.
Блацкович закрыл дверь за спиной: длинный, узкий, совершенно пустой коридор с низким потолком вёл его прямо и налево; справа находилась дверь, которую агент – согласно привычке не оставлять возможных врагов за спиной – решил проверить в первую очередь.
Бесшумно открыв её, он едва не выпучил глаза от увиденного: оказалось, что он вернулся к кабинету убитого им офицера! Чёрт возьми, подумалось ему, это же надо так строить: проделать такой большой крюк – через башню, несколько лестниц и двор, чтобы прийти в точку начала пути! Тем не менее, Блацкович недолго занимался мысленной критикой старинных немецких архитекторов: в стратегическом плане это было даже очень полезно – соединить точку «А» с точкой «Д», минуя при этом «Б» и «Ц», в определённых условиях могло оказать поистине неоценимую услугу.
Агент продолжил движение по узкому коридору, пока не достиг поворота налево: вот, наконец-то, он и явился на мост, соединяющий две противоположные внутренние стены! «Дьявольщина, насколько же запутан весь этот комплекс – замок «Вольфенштайн»! – вновь подумал агент. – Сам чёрт ногу сломит!» Двое охранников-автоматчиков, как и прежде, прогуливались по мосту; в обе стороны от него находились помещения без дверей. Самым неприятным было то, что на противоположной от разведчика стороне моста, прямо у входа в комнату, в стену была вмонтирована кнопка сигнала общей тревоги – и, как назло, рядом с ней стоял офицер. Тот самый лейтенант, который распекал снайпера над аркой во дворе – это Блацкович ясно видел даже без бинокля. Рядом с ним стояли какие-то ящики или коробки, накрытые брезентом, видимо, предназначенные для использования в этом секторе замка.
Несомненно, в сложившейся ситуации офицера следует ликвидировать первым, если он в самом скором времени куда-нибудь не отлучится. Конечно, двое на мосту немедленно побегут к кнопке сигнализации – в том Блацкович аналогично не сомневался. Если в двух оставшихся помещениях по обе стороны моста есть люди, они также бросятся скорее к кнопке, нежели предпочтут дать бой невесть откуда возникшему диверсанту. Хотя, кто его знает… Взвесив все «за» и «против», Блацкович – в целях большей безопасности – предпочёл начать операцию даже не с охранников объекта, а с нейтрализации самого устройства общей тревоги.
Сжимая в руках винтовку, он высунулся из-за своего укрытия – и не без радости обнаружил, что аналогичной аппаратуры на его стороне моста в стену не вмонтировано; это внушало больше уверенности, что план его выгорит. Несколько одиночных выстрелов, если его враги не откроют в ответ ураганной стрельбы, вряд ли будут слышны во дворе; а если допустить, что кнопка тревоги имеется на площадке, где дежурит снайпер, то пройдёт немало времени прежде, чем тот убедится в проникновении на территорию врага… Ведь, судя по всему, пост ему покидать строжайше запрещено; об этом свидетельствовала виденная Блацковичем сцена, когда лейтенант заставил стоявшего на часах солдата бросить сигарету. Так или иначе, американцу оставалось полагаться на случайно полученную информацию, что немалая часть нацистов оттянута фон Бюлов из замка на раскоп близ деревни. Следовательно, если он и столкнётся с сопротивлением, оно уж точно не будет столь массовым, как если бы замковый гарнизон принимал в том участие в своём полном составе.
Успокоив себя подобными мыслями, Агент Второй глубоко вдохнул, не менее глубоко выдохнул – и поднял винтовку, целясь в аппаратуру на стене. Странно, но последовавший затем выстрел прозвучал не так громко, как того можно было ожидать; возможно, на приглушении звука отразились специфические особенности средневековой планировки по возведению общей конструкции помещений. «Би Джею» доводилось некогда читать о том, что средневековые соборы строились с учётом малейших деталей акустических эффектов, способных – в зависимости от желания зодчего – многократно усилить или практически глушить звук. Для этого, например, в храмах, тщательно выбиралось место для произнесения проповеди, чтобы прихожане могли слышать говорящего священника из любой точки постройки; места же для таинства исповеди, соответственно, располагались в самых укромных уголках…
Но сейчас подобные догадки мало занимали американца; мысль о секретах средневековой архитектуры лишь промелькнула в голове – и стрелок сосредоточился на каждом действии. Он увидел, как устройство заискрилось, и из него повалил дым; видимо, пуля закоротила контакты, чем было вызвано короткое замыкание. Перепад напряжения сказался и на коридорных лампах: они разом замигали, но не одна не погасла окончательно.
Офицер вздрогнул, недоумённо обернувшись к пострадавшей сигнализации – и следующий выстрел американца настиг его: лейтенант, схватившись обеими руками за простреленное горло, споткнулся о коробки под брезентом – и, перевалившись через них, беззвучно упал с моста вниз.
Ближайший к нему солдат мигом позже последовал на тот свет за своим начальством, хоть и успел сдёрнуть с плеча автомат, с удивлением озираясь по сторонам в поисках невидимого врага. Оставшийся нацист немедленно пригнулся, также не понимая, кто и откуда ведёт по ним стрельбу – и отполз за коробки, занимая оборонительную позицию; к нему присоединился ещё один солдат в кепке, вооружённый автоматом, который после последнего выстрела выбежал из помещения по другую сторону моста. Они недоумённо озирались по сторонам, отыскивая место засады не выявленного до сих пор противника.
Поскольку со стороны Блацковича никто не показывался, это давало ему возможность предположить, что на своей стороне моста он является единственным живым существом; а раз так, то у него два неприятеля, которые понятия не имеют о том, откуда на них ведётся охота. Агент посчитал настоящим подарком судьбы факт того, что они до сих пор не открыли стрельбу; словом, если они вычислят его местонахождение, то с упомянутым подарком придётся расстаться.
Опять-таки радовало то, что, несмотря на текущее время, никто не спешил им на помощь. Блацкович улыбнулся, понимая, что прошёлся под мостом уже полчаса назад; следовательно, никто в этом секторе их уж точно выручать не станет, поскольку ныне в этом месте – кроме двух гитлеровцев да него самого – людей больше нет.
Агент устроился на полу по-пластунски; с такого расстояния его просто невозможно было заметить. Он едва слышал, как нацисты о чём-то перешёптываются, не рискуя, однако, слишком высовываться над укрытием в поисках врагов... Минута шла за минутой. Увы, гранату через мост он не сможет перебросить при всём желании, да и поднимать лишний шум не имеет смысла. Тем не менее, именно сейчас время для него было наивысшей ценностью: возможна смена караула, солдатский ужин – и ещё масса причин, по которой кто-либо может явиться на локацию. Тогда, при очередном выходе во двор, его будут ожидать силы неприятеля, количественно куда значительнее…
Диверсант неподвижно замер с винтовкой в руках, пристально наблюдая за вражеским импровизированным укрытием. Вдруг над брезентом показалась кепка; Блацкович внутренне усмехнулся: глупый, примитивнейший приём, способствующий тому, чтобы неопытный снайпер выдал место собственной засады! «Нет, дорогие мои камрады, - подумал он, - уж лучше вы мне покажите собственные головы!» И верно: пока один из солдат пытался отвлечь его кепкой над коробками, американец увидел, как в нижнем углу справа от штабеля возникла чья-то лысина. Он не стал терять удобного момента – и выстрелил в горе-лазутчика. Мгновением позже кепка над укрытием исчезла, а из-за коробок выкатился труп.
Итак, у него остался один противник. И противник этот, судя по его поведению, так и не смог установить места, откуда был произведён выстрел, прекративший жизнь его товарища. Блацкович понимал, что настало время для решительных действий, хватит валяться на полу! «Один на один» – это для него, готового и не к таким жизненным сюрпризам диверсанта Управления Специальных Операций, просто детская забава. К тому же, у его противника всего одна голова…
И разведчик, вернув винтовку за спину, прополз от поворота, из-за которого вёл стрельбу, до самого парапета, что возвышался над стенами по обе стороны моста. Взял в руки автомат – и присел на корточки, прикрываясь перилами… А затем ему в голову пришла отличная идея, а именно: бросить-таки в неприятеля гранату – правда, без удалённой чеки. После того, как расстояние между врагами сократилось почти вдвое, подобный бросок был абсолютно реален. Итак, агент достал из сумки смертоносный предмет, сильно размахнулся – и, крикнув «Граната!», швырнул его прямо за коробки.
Случилось так, на чём расчёт американца, собственно, и строился: сто раз перепуганный падением рядом с ним гранаты гитлеровец вконец струхнул, крикнул что-то – и как пуля выскочил из-за своего убежища, стремясь убежать подальше от неминуемого взрыва; Блацкович, стоило тому появиться, уложил его одиночным автоматным выстрелом в лоб. Солдат, которому на вид было не более двадцати-двадцати пяти лет, отлетел к стене – и затих.
Вернув гранату в сумку, американец ещё раз глянул на убитого: лицо в веснушках, курносый, волосы цвета соломы… «Чёрт возьми, для охраны сверхсекретного объекта необученных детей понабрали, честное слово! – задумался Агент Второй. – Знать, в Райхе действительно дела идут, хуже некуда! Паренёк-то – явный крестьянин с хутора, никак не солдат… Как, впрочем, и многие, ему подобные «вояки»… Когда же эта проклятая война, наконец, закончится?!» – разведчик даже не заметил, что последнюю часть рассуждений произнёс вслух.
Надо было спешить: на снайперские игры было потрачено много времени, лучше отсюда поскорее уносить ноги! Блацкович по трём ступеням поднялся в комнату, которая и оказалась искомой целью – генераторной. По стенам были развешаны плакаты патриотического характера; на рабочей доске кнопками было прикреплено несколько документов – агент просто сунул их в карман, не особо разглядывая: специалисты в штабе УСО сами разберутся, имеют ли они хоть какую-либо ценность или нет. На одном из столов лежали две обоймы для «МП-40», который он захватил перед тем, как приблизился к генератору; рядом на стене располагался рычаг, над которым красовалась надпись: «Внимание! Ворота, ведущие к фуникулёру, за исключением времени приёма боеприпасов и продуктов питания, обязательно должны быть закрыты!»
Блацкович задумался: интересно, когда же указанное в руководстве время обычно наступает? Если ворота под охраной часовых, а таковые, несомненно, должны там присутствовать постоянно, то не привлечёт ли он ненужного внимания, открыв ворота в неурочный час? Он вытащил из кармана снятые с доски документы, внимательно просмотрел их; увы, об этом в них не было ни слова… Зато глаза его тут же уцепились за странное письмо, написанное, в отличие от других, от руки – остальные бумаги были отпечатаны на машинке. Агент едва не выругался, поскольку чуть не пропустил важного документа, напрямую касающегося причин его пребывания в замке «Вольфенштайн». В нём говорилось следующее:

Письмо
Кому: Верховной Жрице Блаватски
От кого: фон Бюлов
Завершено предварительное обследование места раскопок. Наличие захоронения Тёмного Рыцаря подтверждаю. Запрашиваю безотлагательную отправку Группы Извлечения. Ожидаю дальнейших распоряжений.
С уважением, Хельга фон Бюлов,
Дивизия Паранормальных Исследований СС

Блаватски! Эта фамилия уже неоднократно всплывала в расшифрованных УСО радиограммах и иных документах, связанных с занятостью оккультистов Гиммлера над тайными, однако довольно зловещими проектами Райха. Верховная Жрица, значит… Наверняка, это всего лишь псевдоним; говоря языком мистиков – ритуальное имя, позаимствованное, конечно, от знаменитого русского визионера и теософа Елены Блаватской, поражавшей воображение «посвящённых» различных степеней компетентности со всего мира своими «откровениями» и «тайными учениями»… Что же, следует поискать больше информации об этой персоне; уж если сама фон Бюлов обращается к ней столь рапортующим – и одновременно, несколько подобострастным – тоном, надо полагать, что это птица очень высокого полёта.
Прочитанное порождало массу вопросов. Что ещё за «Тёмный Рыцарь»? Что ещё за «Группа Извлечения»? Что именно, когда и в каком месте эта «группа» намеревалась «извлекать»? Каким образом столь важное письмо оказалось здесь, в генераторной? Почему оно так и не было отправлено? К сожалению, ответов на них не было даже приблизительных. Американец вторично спрятал бумаги в карман; ещё несколько мгновений задумчиво смотрел на рычаг, а после решительно дёрнул его: пусть его ожидают часовые с усиленным подкреплением, только вот делать ровно ничего не остаётся, поскольку ворота – единственный путь к канатной дороге. Следовательно, и к Людвигу Кесслеру.
Выйдя из генераторной, Блацкович перебежал по мосту назад, мимоходом заглянув в помещение со своей стороны: тоже казарма с несколькими двухъярусными кроватями, шкафами, оружейными ящиками… и холодной пищей на столе: на отдельных тарелочках были аккуратно разложены ломтики хлеба и колбасы. Диверсант решил и здесь не стесняться; хотя, что значила холодная колбаса по сравнению с горячей курятиной в кабинете убитого им ранее офицера!
Разведчик, ежесекундно ожидая резкого звучания сирены общей тревоги – которая обязательно должна оповестить обитателей замка о вторжении на территорию противника после того, как он открыл механические ворота – уже спешил к выходу во двор. Странно, но ничего не происходило: контингент одного из самых охраняемых объектов Германии не бежал ему навстречу со всевозможным оружием наперевес, сирена не оглушала его… В чём причина подобной безмятежности?
Оказавшись на улице, Блацкович сразу же заметил снайпера на том же месте – над аркой, где он видел его в последний раз. Скользнув тенью по стене, американец осторожно выглянул из-за неё в сторону ворот: действительно, те были распахнуты; сразу за ними его глаз насчитал восьмерых автоматчиков! Удивительно, но люди вели себя довольно спокойно: либо стояли на месте, либо прогуливались по мосту, что вёл – в том Блацкович не сомневался – к канатной дороге.
Естественно, напасть на охрану моста сейчас было бы чистейшим безумием: во-первых, он насчитал восьмерых, а кто знает, сколько часовых там может быть ещё? Во-вторых, он не проверил корпусов на втором ярусе широкой лестницы – ведь они явно не пустуют, что даёт противнику возможность оказаться у него в тылу после начала схватки с солдатами у ворот. И, наконец, в-третьих: в неосмотренных им помещениях может иметься ценная информация, представляющая для УСО крайний интерес. Поэтому агент, стараясь не высовывать из-за стены и не покидать зоны создаваемой ею тени, быстро взбежал по лестнице наверх – и, прикрытый невысоким парапетом, преодолел около десятка метров к ведущей вовнутрь двери.
Коридорчик, открывшийся его глазам, вёл прямо и направо; обитая железными полосами дверь перед ним была заперта. Американец проследовал направо – и осторожно открыл очередную дверь: небольшая комнатка со столом и двумя стульями у противоположной от входа стены; книжный шкаф, занимавший пространство стены справа – и «толстобрюшка», возле которой, спиной к агенту, стоял одинокий автоматчик. Рядом с ним была ещё одна дверь; комната, следовательно, являлась сквозной.
«Видимо, стоять у печей спиной к дверям и греться – излюбленное занятие часовых замка, - подумал «Би Джей», без труда заколов охранника ножом и оттащив труп за угол книжного шкафа. – Грех жаловаться, конечно, ведь мне это на руку: чем более наплевательски солдаты относятся к указам своего руководства, тем меньше тяжёлой работы.»
Он осмотрел ящики стола – пусто; пробежался глазами по корешкам книг – сплошной оккультизм да исторические трактаты. Возможно, подобный каталог местной библиотеки и заинтересовал бы специалистов УСО, но для диверсанта он являлся не более, чем набором средневековых сказок. Его занимали документы иного рода – и чем позднее они датировались, тем лучше… Не обнаружив ничего важного, Блацкович приоткрыл вторую дверь – и тихонько выглянул в образовавшийся проём.
Масштаб увиденного помещения поразил его: зал с высоченными, стрельчатыми, витражными окнами – метров тридцать, не меньше – доходившими почти до потолка; огромная лестница без перил, петляющая вниз; между окон висели не уступающие по размеру самим окнам нацистские флаги. Рыцарские доспехи на пьедесталах – и ярко горящие факелы – на каждой из четырёх площадок лестницы…
Разведчик, перед тем, как начать движение вниз, увидел вмонтированный в стену рычаг; несомненно, он приводил в действие соседнюю дверь, которая и была закрыта изнутри. Блацкович потянул его – действительно, дверь открылась на старинный манер – поднялась снизу-вверх, прямо как в камере, где его совсем недавно содержали; агент вновь оказался в коридорчике, который был единственным входом в помещение. Теперь ему предстоял долгий спуск по лестнице, ведущей в нижнюю часть замка «Вольфенштайн».
Ступени привели его к арке, сразу за которой находилась дверь, снабжённая пояснительной табличкой: «Винный погреб»; коридор же уходил дальше, поворачивая налево. Блацкович решил миновать хранилище местных алкогольных чудес, как вдруг ушей его достиг диалог, исходящий прямо из-за двери погреба:
- Ох… – услышал он тяжёлый выдох.
- Что ещё? – в ответ поинтересовался высокий, скрипящий голос.
- Может ли мне кто-нибудь объяснить, зачем двум солдатам надо охранять эти пыльные бутылки вина?!
- А ты не знаешь? – вновь зазвучал скрипящий. – Это же собственность Третьего Райха! Со всеми этими обвинениями, сыплющимися сверху, майор и так потерял голову…
- Ты думаешь, они хватятся всего одной бутылки?! – внезапно последовало заманчивое предложение первого воздыхателя.
- Ты, наверное, шутишь? Сотрудники секретариата райхсмаршала ничего не упускают! – отрезал второй – и диалог прекратился.
Блацкович услышал беззаботное насвистывание и лёгкие шаги от двери. «Что же, двое – так двое», - подумал он, держа в правой руке нож, а в левой – «МП-40». Агент приоткрыл дверь: глазам его предстало небольшое помещение, уставленное почти до потолка огромными средневековыми бочками, о содержимом которых можно было лишь догадываться. Стену, которую он мог видеть со своего места, занимали полки до самого потолка; в специально сделанных ячейках расположилось, казалось, просто бессчётное количество бутылок… Американец сделал шаг вперёд – и беззвучно закрыл дверь.
Слева от себя он увидел нациста с сигаретой в зубах, сидевшего на одной из бочек боком к нему; звук шагов и насвистывание из противоположного конца комнаты не прекращались. Несмотря на то, что освещение погреба было отличным – электрическим – сидящий охранник не заметил Блацковича, проведшего молниеносную атаку ножом; гитлеровец сполз с бочки на пол – и диверсант даже не стал утруждать себя сокрытием трупа.
Второй неприятель, явно не услышавший звука схватки, либо не придавший услышанному правильного истолкования, продолжал вышагивать и насвистывать совсем рядом – за несколькими бочками, превышающих размерами рост среднего человека. Американец осторожно следовал за ним, пока звук шагов не прекратился: выглянув из-за большой бочки, стоящей на специальной подставке сантиметрах в десяти от пола, он увидел, что второй солдат увлечённо рассматривает бутылки, уложенные в ряд на стенной полке погреба. Расстояние между преследователем и его жертвой составляло не более полтора-двух метров – и потому Блацкович, уже неизвестно, в который раз – принял решение обойтись бесшумным убийством.
Освободив мир от ещё одного гитлеровского прихвостня, американец также осмотрел содержимое полки. Немецкие, французские вина, причём довольно современные… Неужели в бочках – вино-современник замка «Вольфенштайн»?! Интересный, конечно, исторический раритет, попадающий в ведение секретариата райхсмаршала Геринга! Что же, когда он вернётся с задания – а это, несомненно, не за горами – то обязательно расскажет друзьям, как пробовал в подвалах замка вино по старинным германским рецептам… И это будет почти правдой.
Больше в погребе было нечего делать; Блацкович вернулся к двери – и вновь вышел в коридор. Впереди всё было по-прежнему тихо. Разведчик, сжимая в руках автомат, почти неслышно ступал по каменным плитам; что-то изнутри напоминало ему, что обычно затишье бывает перед бурей… Так или иначе, в воротах его ожидает почти десяток солдат, так что буря, видимо, ему обеспечена при любом раскладе. Главное, его успокаивал факт того, что охрана ворот не покидала вверенного ей участка; возможно, таким был приказ начальства: ни в коем случае не снимать поста с единственного прохода на канатную дорогу, осуществляющей связь гарнизона замка с деревней Вульфбург.
Пройдя по коридору до очередного поворота, агент выглянул из-за угла: лестница вела налево и вниз, а прямо перед ним была площадка, на которую он вряд ли смог бы взобраться; на ней, стоя над огромным столом, сгибался офицер – он что-то писал и, казалось, был весьма увлечён своим занятием. Блацкович перебежал к противоположной стене, однако офицер успел заметить его движение; он поднял голову, глядя прямо на американца – и успел спросить: «Кто здесь?» Его фраза была последней: диверсант сделал одиночный выстрел – и офицер грохнулся под стол.
Сразу за столом находился проход, по которому на площадку выбежал солдат с «МП-40»; Блацкович, убил его следующим выстрелом прежде, чем тот, собственно, успел понять, что же здесь происходит. Откуда-то слева раздался крик: «Шпион!»; хорошо, что агент не успел высунуться за угол больше, чем то было необходимо: три автоматчика, практически один за другим бежавшие в его сторону, полегли от его точных выстрелов поочерёдно. Разведчик, прикрываясь стеной, выглянул из-за угла: враги лежали на полу; на площадке никто больше не появился, однако доносящиеся крики откуда-то снизу и слева ясно давали понять, что, похоже, он разворошил-таки осиный улей. В три прыжка Блацкович спустился по лестнице ещё ниже – и очень вовремя: перед ним была очередная металлическая решётка, управляемая механизмом; один из нацистов пытался опустить её. Если бы ему это удалось, агенту пришлось бы искать иной путь для проникновения на площадку; однако, имелся ли таковой вообще?! Американец не был в этом уверен, хотя, при столь запутанной конструкции замка, исключать подобный вариант также было нельзя.
Короткой очередью скосив неприятеля, покатившегося ему под ноги, Агент Второй проник под решётку; оказалось, механизм заклинило, почему нацист и задержался возле него. Откуда-то справа раздался вопль: «Убейте американца!»; высунувшись из-за угла, Блацкович увидел капитана, размахивающего «Парабеллумом». За его спиной было четверо автоматчиков; увидев Блацковича, они разом стали поливать его огнём, также прикрываясь углами.
Диверсант заметил, что периметр, на котором завязался бой, составляет коридор, делящийся на несколько комнат, у которых даже не было дверей. Казарма напротив – назначение комнаты угадывалось по нескольким койкам и солдатским шкафам – была пуста; разведчику оставалось – путём перебежек из помещения в помещение – продвигаться вперёд, зачищая каждое из них от врагов.
Теперь, когда нахождение его на локации перестало быть для противника тайной, американец решил больше не церемониться: хватит играть в снайпера, наступило время для гранат и длинных автоматных очередей. Не глядя за угол, он бросил подряд две гранаты; ухнули взрывы, раздались крики; под ноги Блацковича прилетела кепка с почти обгоревшим козырьком. Значит, число его врагов уменьшилось, как минимум, на одного; высунувшись из-за угла, он влупил по неприятелю длинную очередь, практически опустошив весь магазин. Краем глаза увидел, как нацист, прятавшийся в дальнем углу коридора, сполз по стене на пол; капитан, мечущийся между проходом, открыл по агенту беспорядочный и неприцельный огонь из пистолета. Перебегая в соседнюю комнату, Блацкович не без удовольствия заметил, что взрыв гранаты – первой или второй – повредил кнопку сигнализации на стене; впрочем, сигнал тревоги вовсе не был нужен продолжавшим держать оборону нацистам.
В комнате, где он задержался теперь, имелся стол, на котором были расставлены тарелочки с горячей курятиной и хлебом – видимо, вломившись в этот сектор, американец прервал кое-кому честно заработанный ужин. На стене висели какие-то стратегические карты, однако, сейчас ему явно было не до их изучения; следовало пробиваться вперёд, причём желательно никого не оставляя у себя за спиной…
Ещё две гранаты полетели за угол – и небезуспешно: вновь взрывы сопровождались воплями… Ещё раз выглянув из-за угла, он послал несколько пуль в оставшегося нациста; офицер валялся на полу, хватаясь за окровавленную шею. Гитлеровец покачнулся, будто пьяный – и рухнул рядом с начальником. После этого стрельба разом прекратилась – и вновь наступила долгожданная тишина.
«Би Джей», пройдя мимо поверженных врагов, осмотрел два оставшихся помещения: пусто. В последнем из них размещалась оружейная; агент подобрал на её полках связку гранат, на которых он довольно потратился в бою, и пару обойм для автомата; лестница вела его наверх, однако проход был закрыт механической решёткой, аналогичной той, через которую он проник в этот сектор. Благо, устройство для поднятия решётки находилось здесь же, на стене, с его стороны…
Итак, противники могли прийти к нему только со спины, и никак иначе. Ему следовало вернуться в помещение с картами, чтобы забрать их для штаба УСО.
Кстати, на столе лежало машинописное письмо, скорее, даже записка, с которой агент немедленно ознакомился:

Записка
Кому: майору Юргену
От кого: секретаря Гийрега
Я хочу привлечь Ваше внимание к директиве райхсмаршала 197, которая предписывает, что все произведения искусства, артефакты и прочие драгоценности, приобретённые в военное время, должны – сразу после их обнаружения – переправляться в Министерство Внутренних Дел (райхсмаршалу Герингу) для дальнейшего распределения. Имейте ввиду, что любое нарушение этой директивы будет рассмотрено как серьёзное уголовное преступление.
Дитер Гийрег, специальный ассистент райхсмаршала,
Министерство Внутренних Дел

Американец улыбнулся: это же с каким размахом здесь процветало воровство, если Геринг соизволил подписать подобную директиву, более того – отправить в замок собственных эмиссаров для полного контроля над ситуацией! Снимая карты со стенда, он приложил несколько больше усилий, нежели следовало – и тот упал ему под ноги; за ним, в стене, имелась ниша, в которой лежал маленький тряпичный свёрток. Агент развернул тряпку – и глазам его предстал великолепный рубин, оправленный в золото; артефакт оказался размером с ладонь. «Чудеса, да и только!» - подумал Блацкович, пряча находку за пазуху вместе с картами и направляясь к механической решётке.
Миновав её, он оказался рядом со столом, за которым лежал мёртвый офицер. Площадку, которую американец обошёл снизу, также украшали флаги и портрет Адольфа Гитлера; рядом со столом имелась боковая дверь. Агент Второй увидел на столе письмо – и потянулся к нему, однако, боковая дверь на площадку внезапно открылась: из-за неё, будто чёрт из табакерки, выскочил автоматчик:
- Что здесь происходит? – осведомился он, с ужасом увидев лежавшего под столом майора, а над ним – стоявшего американца. Рот его открылся, он навёл оружие на диверсанта; правда, тот оказался ловчее – и всадил в новоприбывшего полмагазина. Нациста отбросило выстрелами к двери, из-за которой тот появился; он что-то прошептал – и умолк навсегда. Лишь тогда Блацкович протянул руку – и взял лежавший на столе документ:

Записка
Кому: секретарю Гийрегу
От кого: майора Юргена
Я хорошо осведомлён о директиве 197 райхсмаршала, поэтому не понимаю, почему Вам необходимо напоминать мне об этом. Мы всегда действовали в полном согласии с законом – и все предметы, подпадающие под текущий проект, были быстро пересланы в секретариат райхсмаршала. Позвольте мне заверить Вас, что никаких накоплений указанных Вами предметов здесь нет.
С уважением, майор Вильгельм Юрген,
старший офицер безопасности замка «Вольфенштайн»

Письмо имело явно свеженаписанный вид, чернила ещё не успели просохнуть. Из этого диверсант заключил, что автором его и был тот самый майор Вильгельм Юрген, от имени которого по всему замку были развешаны угрозы подчинённым за бесшабашное отношение к своему воинскому долгу. «Вот мы и познакомились, майор!» – подумал агент, убеждаясь по погонам покойного, что не ошибся с установлением его звания. «Би Джей», перешагнув через труп гитлеровца, решил проверить помещение, из которого пришёл его последний на данный момент неприятель – и, перезарядив оружие, направился к боковым дверям.
Каменный коридор привёл его к двери, из-за которой тянуло холодом; скорее всего, это был выход на улицу. Открыв её, Блацкович тут же услышал: «Он здесь!» – и прежде, чем что-либо успел увидеть, отскочил назад, под стук пуль о дверную металлическую обшивку.
Ещё раз на мгновение высунувшись, бросил наугад гранату; зато теперь он видел, в каком месте находится. Оказалось, что, плутая по коридорам старинного замка, американец оказался в одном из нижних дворов; мост, ведший к канатной дороге и усиленно охраняемый, оказался прямо перед ним. Площадка, куда выводила дверь, возвышалась над двором, в котором был целый комплекс построек; к ним вела длинная каменная лестница без перил. Главное, что площадка была оборудована пулемётом – и этому агент обрадовался более всего: знаменитый «Машингевер-42» или «МГ-42», снабжённый пулемётной лентой на двести пятьдесят патронов! Жаль, подумалось разведчику, что подобную бандуру невозможно носить с собой постоянно: километровая убойная сила, довольно редкий перекос патрона… Оставалось одно: добраться до этого чуда – и завладеть им.
Дверь вновь распахнулась: в проёме стоял автоматчик, выискивающий цель. Блацкович ударил его автоматом в висок – и без промедлений рванулся к пулемёту. Вцепившись в оружие, американец открыл из него пальбу, практически не целясь: противники, не особо ждавшие атаки с этой стороны, с воплями падали один за другим; стрельба была столь мощной, что пули раскалывали многовековые камни парапета моста. Из казармы, находившейся в самом углу нижнего двора, выскочили двое с винтовками; Блацкович поливал их огнём до тех пор, пока враги не растянулись на земле, так и не успев спрятаться за спасительными колоннами.
Описанная бойня заняла не более минуты; когда диверсант отпустил пулемёт, ни на мосту, ни во дворе живых не было. Ничто не выдавало присутствия подкрепления, либо таковые прятались за мостом. Надо было осмотреть двор и находившиеся в нём казармы.
Спустившись по лестнице, Блацкович повернул налево: над дверью красовалась табличка «Казарма». В помещении было пусто, зато агент прикарманил две обоймы от «МП-40» и лежащую на столе гранату.
Совершив перебежку через двор и попутно прячась за колоннами, поддерживающими мост, американец собрал по винтовочной обойме у мёртвых снайперов; во второй казарме тоже не было ни души. Однако, выйдя из-за колонны, диверсант едва не стал лёгкой добычей для снайпера, сидевшего над аркой, ведущей к мосту: Блацкович скорее увидел, как пуля чиркнула камень в полуметре от его головы, нежели услышал выстрел. Он вскинул автомат – и с расстояния в полусотню метров поразил врага короткой очередью; тот с воплем полетел головой вниз, на камни. Больше во дворе делать было нечего, агенту следовало возвратиться на мост, к воротам.
Разведчику пришлось проделать весь путь сначала: выйти к столу, под которым лежал майор Вильгельм Юрген, миновать винный погреб – и, взбежав по лестнице, появиться в верхнем дворе, откуда можно было попасть на мост. Тем не менее, он не особо спешил, осторожно выглядывая из-за каждого угла: мало ли, вдруг нарвёшься на нежданную засаду?! И действительно: во дворе его ждал ещё автоматчик, спрятавшийся за ящиками; его прикрывал снайпер, застывший на стене возле башни. Блацкович разглядел обоих ещё до того, как они обнаружили своё присутствие, промахнувшись по нему дважды.
Этот бой также не был долгим; агент сперва снял снайпера со стены, а после занялся автоматчиком. Каменный парапет надёжно прикрывал его от всех неожиданностей, чего нельзя было сказать о хрупких ящиках, служивших укрытием вооружённому «МП-40» солдату; снайпер же вообще не прикрывался, после очередного выстрела забегая в башню. Поэтому ликвидация обоих была лишь делом времени, выдержки и точности стрельбы.
Разобравшись с неприятелями, агент, пройдя под аркой, забрался по металлическим скобам на площадку, где ранее сидел снайпер. Странно, но американец так и не смог обнаружить лестницы, которая должна была выводить к башням; однако, глянув в бинокль, он заметил, что лестница-таки имелась – выдвижная. Увы, сейчас она была втянута на стену. Разведчику ничего не оставалось, как пропрыгать на стену по крыше соседнего здания; зато попытка его увенчалась полным успехом: в одной из башен он обнаружил стол, освещённый факелом, а в его ящике – изумрудное ожерелье старинной работы. Опустив лестницу, Блацкович вернулся через двор к мосту – и пересёк его. Широкие двустворчатые двери, оказавшиеся за ним, могли вести его лишь в одном направлении – к канатной дороге; и диверсант, перезарядив оружие, открыл их. Длинная, прямая лестница уводила вниз; Агент Второй, не встретив никакого сопротивления, спустился по ней – до следующих двустворчатых дверей.

ЧАСТЬ 3. КАНАТНАЯ ДОРОГА

***
Приказ: тот же.

Задачи:
Восстановить питание вагонетки;
Сбежать из замка «Вольфенштайн»;
Встретиться с Кесслером в деревне Вульфбург.
***

Толкнув их, он оказался в очередном коридоре, уводившем прямо и вниз; справа от агента были деревянные, обитые листовым железом, двери. За ними была маленькая комнатка – казарма на четырёх человек; на столе стояла рация, которую Блацкович не без удовольствия уничтожил прикладом автомата.
Совершив указанную диверсию, агент двинулся дальше по коридору, который за поворотом упёрся в двустворчатые деревянные двери. Блацкович распахнул их, на всякий случай сразу же отпрыгивая за стену. И облегчённо вздохнул: судя по всему, он оказался на площадке канатной дороги. Перед ним было множество технических приспособлений – какое-то беспорядочное, как показалось «Би Джею», нагромождение электрических машин, статоров, роторов и прочей механики. Возле ближайшего прибора трудился техник, энергично вращая правой рукой гаечный ключ вокруг оси неизвестного диверсанту по своему назначению прибора. Чуть дальше располагался пульт управления вагонеткой, ограждённый от остального пространства решётчатой кабиной для обслуживающего персонала. Справа от неё просматривался выход непосредственно на транспортную площадку, на которой стояли, о чём-то беседуя, два солдата с автоматами; в шаге от американца, слева, под огромным нацистским знаменем со свастикой, на стене располагалась кнопка общей тревоги. Рядом с устройством находилась ещё одна деревянная дверь, на расстоянии десятка шагов от возящегося со своим ключом техника.
Разведчик, мгновенно оценив ситуацию, решил не изобретать велосипеда: следует, как и раньше, начать с уничтожения системы всеобщего оповещения, а потом разбираться с охраной объекта. Поэтому он, скользнув незамеченным к кнопке общей тревоги, ударил устройство автоматом; увы, он не совсем рассчитал силу – аппарат заискрился и с шумом упал на пол. Техник немедленно поднял голову на неожиданный звук; Блацкович заметил, как в его руке вместо гаечного ключа мгновенно оказался «Парабеллум». Выбирать не приходилось: американец сделал одиночный выстрел – и техник с воплем отлетел, грохнувшись на какое-то винтообразное приспособление. Агент пригнулся, прикрывшись металлической панелью, по которой перебегали зелёные огоньки лампочек; солдаты выскочили в центр помещения, озираясь в поисках врага; разведчик отметил, что из-за угла следом за ними появился ещё один автоматчик. В придачу ко всему, дверь, в метре от которой находился агент, открылась – и в помещении возник ещё один солдат.
Ситуация была угрожающей: нельзя дать противникам зажать себя в угол. Поэтому Блацкович начал с появившегося за спиной нациста, пустив ему пулю в лоб; тот упал, привалившись к двери. Однако, оставшаяся троица продолжала представлять серьёзную угрозу: солдат, бывший за спиной двух товарищей, окопался за подобной перемигивающейся лампочками панелью в кабине управления; двое первых, прикрываясь стеной справа, открыли по американцу огонь.
- Эй, внизу! Отключите энергию! – завопил один из атакующих, ведя почти безостановочную стрельбу. – Проникновение шпиона на объект!
Пули с отвратительным звуком ударялись о металлическую панель, рикошетили от стен… Блацкович, отстреливаясь от врагов, понимал: во-первых, где-то под ним – основное машинное отделение, откуда ведётся подача энергии к вагонетке; выкрик одного из противников ясно намекал, что там также находятся люди. Во-вторых, печалил факт того, что в помещении никоим образом нельзя использовать гранаты: их воздействие, несомненно, гораздо вернее помогло бы ему справиться с неприятелем, однако при этом могло вывести из строя аппаратуру комплекса; в таком случае у него не оставалось ни малейшего шанса покинуть замок «Вольфенштайн». Вряд ли сами нацисты заинтересованы уничтожить технику: цитадель будет полностью изолирована от внешнего мира, а пока проблема связи с деревней будет устранена, продукты питания и боеприпасы для гарнизона придётся сбрасывать с воздуха, и никак иначе… «Теперь мне надо не только победить в неравном бою, но сохранить аппаратуру канатной дороги в целости! – подумал «Би Джей», дав очередь по врагу. – Будь я с другой стороны – с радостью взорвал бы эту транспортную линию к чертям собачьим! Но пока я не попал в Вульфбург, увы, следует приложить все силы для её сохранения…»
Около двух-трёх минут перестрелка продолжалась без какого-либо ущерба для обеих сторон; Блацкович считал настоящей удачей, что враги до сих пор не появились из-за его спины; видимо, охрана внизу надеялась на то, что коллеги с верхней площадки самостоятельно решат проблему ликвидации шпиона в указанном секторе. Конечно, долго так и не могло продолжаться; какая-нибудь из противостоящих сил, согласно законам физики, должна была взять верх. Так оно и случилось: Блацкович, вскоре отметив неподвижность позиций, занимаемых врагами, совершил кульбит между своим укрытием и каким-то металлическим колесом – и расстрелял обоих вояк, прячущихся за стеной; оставшийся нацист, осознав приблизившуюся угрозу, также решил поменять дислокацию. Это, в конечном счёте, его и погубило: ну не мог простой солдат равняться в скорости и ловкости с тренированным годами агентом! Бросившись под защиту накрытого брезентом ящика, гитлеровец получил короткую очередь в голову; разбрызгивая кровь и мозги по сторонам, он кубарем скатился по каменным ступеням, которые вели на смотровую площадку канатной дороги. Блацкович, перезарядив оружие, высунулся из укрытия: путь на площадку был открыт – и американец, пригибаясь под свисавшими над головой проводами, пробрался к пульту управления вагонеткой.
С площадки было видно, как трос, по которому двигался вагон, начинаясь где-то над его над головой в огромном валике, уходит в непроглядный туман; даже бинокль не мог выхватить из мрака ничего более, как лишь обозримые края пропасти – и окружающие их со всех сторон горные вершины. Кнопка пульта управления, естественно, не работала, раз уж охрана внизу – по всей видимости, сразу после начала перестрелки – отключила подачу питания. Теперь её следовало восстановить.
Озираясь по сторонам, Блацкович обнаружил прикреплённый на стене операторской следующий документ, который, надо сказать, слегка рассмешил его. Представший глазам разведчика текст был таковым:

Поправка
Кому: всем диспетчерам эксплуатационных машин
От кого: депутата Министерства Райха Уигесшикта
Последние исследования причин гибели персонала, имевших место на эксплуатационных машинах, показали, что аварии были вызваны непростительной типографической ошибкой в квартальном журнале по регулировке нагрузки на кабель. Следующую строку «Допустимая ошибка + или – 500 кг.» следует читать как «Допустимая ошибка + или – 0,5 кг.» Проверено, что подобная поправка приведёт к значительному улучшению безопасности обслуживающего персонала военно-эксплуатационных машин.
Вольфганг Уигесшикт,
депутат Имперского Министерства Вооружения и Боеприпасов,
Центральный Отдел права и промышленной ответственности, Берлин

Осмотрев ещё раз помещение, которое было вырублено в скале и внешне напоминало пещерный грот, Блацкович вернулся к двери, которую до сих пор подпирал собой труп нациста; из-за неё не доносилось ни звука. Приоткрыв её, диверсант увидел каменную лестницу, ведущую вниз. Как же досадно, подумалось ему, что нельзя использовать взрывное оружие! Было бы крайне удобно закидать противника гранатами ещё отсюда, однако, увы, необходимо беречь оборудование... Итак, приходилось действовать крайне осторожно; кроме того, где гарантия, что оно уже не повреждено – хотя бы случайной пулей?!
Спустившись на нижний ярус, Блацкович замер за углом, услышав какое-то пощёлкивание почти рядом; мгновением позже раздался крик: «Тревога! Тревога!» – и несколько пистолетных выстрелов. После этого, почти прямо на него выскочил человек в технической униформе, вооружённый «Парабеллумом»; американец расстрелял его практически в упор – и выглянул из-за угла.
Он увидел огромный агрегат; провода, ведущие от него наверх, переплетались, казалось, тысячами чёрных змей. Высокие потолки, искусственно вырубленные в горной породе, не были даже отшлифованы. Машина была прямоугольной формы; агент увидел на панели управления аппаратом рычаг – и несколько кнопок по соседству с ним, горящих красным; вероятно, генератор находился в режиме ожидания или вообще был отключён. Помещение было разделено на две комнаты – основную, где располагался генератор, и вспомогательную; Блацкович видел, что в ней аккуратно составлены канистры и бочки с бензином, питающие генератор. Естественно, допустить их детонации было никак нельзя; однако, именно там, среди них, он заметил двух солдат, почти открыто стоявших под дулом его автомата.
- Один выстрел – и взлетишь на воздух вместе с нами! – нахально предупредил его один из нацистов, даже не пытаясь стрелять в прячущегося за машиной американца. – А этот чудесный потолок, обвалившись, похоронит под собой всю пещеру! Впрочем, если хочешь, давай договариваться!
- О чём? – диверсант никогда не был настроен пускаться в переговоры (его этому даже не обучали), а теперь – и подавно. – Что вы можете мне посоветовать?
- Брось оружие на пол – и проваливай наверх, - ответил ему другой. – Мы вызовем подкрепление; тебя выведут отсюда тем же путём, каким ты попал сюда… Зато сможешь пожить хоть ещё какое-то время… Бочки с горючим, на которых мы сидим, разнесут половину замка!
- Плохое предложение, - парировал Блацкович, меняя автомат на винтовку – и, просунув её сквозь провода, прицелился в голову первого «переговорщика». – Я же, со своей стороны, постараюсь не промахнуться…
Два выстрела прозвучали почти одновременно; оба неприятеля, легонько покачнувшись, друг за другом повалились на бок. «Был бы жив Фрэнк, то обязательно сказал бы: «Отличная работа, Би Джей!»» – мелькнуло в голове американца. Лишь мелькнуло… Блацкович вышел из-за угла – и подошёл к пульту управления вагонеткой.
Благо, точность и педантичность была в крови его неприятелей: если бы не подписи под каждой кнопкой, агенту пришлось бы возиться с управлением чёрт знает сколько времени. А так – всего лишь пара нажатий да переключение рычага; машина загудела, лампочки на контрольной переборке заискрились… Надо было продолжать путь.
Поднявшись наверх, диверсант занял позицию в операторской, глядя в бинокль на уходящий в клубящийся туман кабель канатной дороги. Десять секунд… Тридцать… Сорок пять… Наконец, он увидел вагон; и ещё раз поздравил себя с предчувствием, благодаря которому занял позицию именно здесь, среди панелей и ящиков: в салоне, целясь из автоматов в пустоту, находилось двое автоматчиков. Следовательно, враги по всей транспортной линии предупреждены о его присутствии на объекте. Это плохо, очень плохо! Ведь неизвестно, какие силы врага сосредоточены на подступах к деревне…
Чтобы не дать нацистам возможности оказаться на твёрдой земле, агент положил их из винтовки ещё за минуту до того, когда вагон замер возле грузовой площадки. Возможно, туман сильно заглушил выстрелы, но… Вагон совершенно пуст, прекрасно простреливается – и что его ждёт дальше? Приходилось рисковать, выбора не было. Американец вошёл в вагон – и, положив один труп на другой – как-никак, хоть какая-то защита! – надавил кнопку движения. Вновь загудел двигатель – и вагон заскользил по кабелю в неизвестность.
Минутой спустя бинокль вырвал из тумана вышку, буквально во мгновение ока выросшую из пропасти; небольшая площадка, по которой прогуливался автоматчик, явно была очередным КПП. Помимо часового, Блацкович рассмотрел крохотное строение с маленьким окном, в котором горел свет. На подобном участке на могло находиться более четырёх человек, слишком уж маленькие у него размеры… Не теряя времени, диверсант, убедившись в приемлемом для точного попадания расстоянии, выстрелил в часового; тот, выронив оружие, с воплем полетел за ним в пропасть; из строения выскочил офицер – и, обнаружив приближающуюся вагонетку, спрятался за углом домика. Агент заменил винтовку на «МП-40» – и ожидал, когда вагончик прекратит движение и можно будет сойти на площадку для повышения точности стрельбы.
Стоило ему ступить на металлическую площадку КПП, враг открыл по нему огонь из пистолета. Блацкович уклонился, пригнувшись за перилами, окружающими площадку – и сразил офицера автоматной очередью; тот беззвучно полетел вслед за товарищем. Домик оказался пустым, на столе была рация; итак, можно не сомневаться, что в конце пути враги ждут его во всеоружии. Агент даже не стал разбивать радиопередатчик – бесполезное занятие – и вернулся в вагонетку.
Следующий переезд был последним: он увидел в бинокль крыши множества домиков – Вульфбург; перед ними – погрузочная площадка и, чуть за ней – двухэтажное строение с казармой внизу и неясным по назначению комплексом сверху. Вагончик стал постепенно сбрасывать скорость; как подумал разведчик, это место является наиболее удобным для засады.
И верно: в окнах второго этажа появился снайпер; не упади агент вовремя на пол, укрывшись за трупами гитлеровцев, ему пришлось бы лихо. В тот же момент из казармы выбежали три автоматчика; став, будто по команде, на одно колено, они принялись поливать вагон бесперебойным огнём. Положение агента было незавидным.
До автоматчиков оставалось не более полусотни метров, однако Блацкович куда больше опасался не их, а снайпера. И, к чести сказать, их дуэль прошла со счётом 1:0 в пользу американца: после его очередного выстрела Блацкович также привстал на колено – и ответил тому пулей между глаз; снайпер выронил оружие через окно, а сам свалился внутрь помещения. Затем, по-прежнему прикрываясь трупами, агент вступил в бой с тремя солдатами; двое были застрелены им метров за тридцать до площадки, а последний – убит осколками брошенной ему под ноги гранатой диверсанта.
Стоило вагончику замереть на месте, как в дверях появился ещё один автоматчик – к его несчастью, солдат задержался рядом с бочкой бензина – это было видно по опознавательной надписи на её боку. Блацкович выстрелил прямо в сосуд с горючим; рвануло так, что солдат разлетелся на тысячу кусков, а дверь в здание просто снесло с петель.
Выпрыгнув на площадку, агент заскочил за стену; из казармы больше никто не выходил. Проверив нижнюю часть строения, разведчик подобрал несколько автоматных и винтовочных обойм, связку гранат – и решил наведаться наверх. За неровной дырой в стене, где раньше была дверь, находилось техническое помещение, частично напоминавшее машинное отделение, откуда Блацкович начал свой путь по канатной дороге. За сквозными решётчатыми стенами вращались два здоровенных колеса, по панели управления перемигивались лампочки. Меж колёс замер ещё один техник с пистолетом; чуть правее от него намётанный глаз американца заметил автоматчика, присевшего за лестницей, ведущей наверх. Техник сделал выстрел в агента, промахнулся – и отскочил за одно из колёс; Блацкович решил не испытывать судьбу – и швырнул туда гранату. Взрыв потряс небольшое помещение, оба тяжеленых металлических колеса слетели со своих опор и рухнули на пол; если стрелявший в Блацковича нацист и выжил после взрыва, не получив ранений, то испорченные механизмы наверняка раздавили его, погребли под собой. Пригнувшийся при взрыве автоматчик также упустил шанс убить внезапно возникшего в помещении врага: Блацкович сделал прыжок в сторону гитлеровца, взбежал по лестнице – и расстрелял его почти в упор.
Второй этаж был пуст, если не считать труп снайпера – убитого американцем из вагонетки – на полу. Блацкович ещё раз глянул на исчезающий в тумане трос канатной дороги – и вернулся в техническое помещение.
Единственная дверь, не пострадавшая от его вторжения, над которой висела табличка «Станция», однозначно указывала на выход. Агент Второй, перезарядив оружие, открыл её ударом ноги – и вслепую просил гранату за порог. Взрыв и вопли. Теперь можно было не играть в прятки: главное – пробраться в Вульфбург, встретиться с Кесслером, а там вполне можно затаиться до самой эвакуации… Которая, кстати говоря, неизвестно каким образом, но должна иметь-таки место быть.
Ещё раз приоткрыв дверь, Блацкович обозрел увиденное: большой зал, украшенный перевёрнутыми столами и скамьями; видимо, здесь всё было подготовлено к встрече дорогого гостя. В конце помещения – решётчатая дверь, за которой открывался ещё зал, похожий по размерам на предыдущий. Два трупа лежали почти возле лестницы, по которой агенту необходимо было спуститься в зал; тела, видимо, являлись следствием брошенной им гранаты. Другие противники – диверсант насчитал трёх человек за перевёрнутыми столами перед самой дверью – открыли при его появлении ураганный огонь из автоматов.
Положение казалось нелёгким: разведчику надо было пробиться через два зала, которые были не только увешаны пропагандистскими плакатами и символикой Третьего Райха; несомненно, что в помещениях также скрывалось немало врагов. Блацкович, засев за перевёрнутую скамью, лихорадочно искал наиболее рациональный выход из сложившейся ситуации, когда она сменилась в его пользу практически мгновенно – причём, весьма неожиданным образом.
Где-то в глубинах второго зала внезапно прогремел взрыв, затем – ещё один; зазвучали автоматные очереди, раздались крики неприятелей; троица, укрывшаяся за столами в одном зале с Блацковичем, отвлеклась на беспорядок у них за спиной и перестала уделять ему повышенное внимание. Этого ему вполне хватило, чтобы расстрелять и забросать гранатами противников и прорваться через зал к решётчатой двери, за которой творился сущий ад: четверо солдат, обернувшись к агенту спиной, вели непрестанную стрельбу по направлению к входу помещения, где находились раскрытые двустворчатые двери. Блацкович не видел тех, кого нацисты, позабыв об американском шпионе, поливали огнём из всевозможных видов оружия, но это наверняка был грозный противник. Диверсант, недолго думая, направил дуло автомата на врагов – и вскоре в зале не осталось ни одной живой души. Стрельба прекратилась; Блацкович, перезаряжая оружие, вошёл в зал, на полу которого насчитал одиннадцать мёртвых гитлеровцев. Двигаясь по стене к открытым дверям, он, помимо надрывающейся в соседнем помещении рации, вдруг услышал:
- Не стреляй, Би Джей! Я Кесслер. Следуй за мной, мы должны попасть в деревню…
Блацкович выглянул за угол: в комнате, рядом с орущим передатчиком на столе, стоял человек в зимней куртке, с автоматом на шее; его левое плечо и рука были окровавлены. В ногах связного лежал труп лейтенанта. Блацкович, кивнув незнакомцу, поднял оружие дулом вверх:
- Рад познакомиться, друг! Кстати, - он указал глазами на рацию. – Может, всё-таки ответишь, а? Успокой начальство…
Человек понял говорившего с полунамёка; улыбнулся – и склонился над аппаратурой.
- «Станция», ответьте! «Станция», ответьте! «Станция», что происходит? – продолжал надрываться передатчик.
- «Станция» на связи, - отозвался Кесслер, придвинувшись к микрофону – Говорит лейтенант Рубер. Ситуация под контролем.
- А американец? – продолжал допытываться неизвестный на другой конце провода.
- Мёртв! – убедительно ответил связной.
- Отлично, «Станция»! – послышался вздох облегчения. – Конец связи.
Кесслер вопросительно уставился на агента:
- Ну, чего замер? Пойдём!
- Если ты не заметил, тебя достаточно здорово зацепило, - пожал плечами американец.
- Давай-ка поговорим об этом позже, - отрезал связной, поморщившись. – Чем скорее мы сможем скрыться в деревне, тем лучше… Сюда, Би Джей, вот в эту дверь!

Место: Великобритания,
вилла УСО
предместье Лондона.
Дата: засекречена.

- Сообщение от Кесслера, сэр! – сказал Джек Стоун прямо с порога, когда директор разрешил ему войти в кабинет.
- Есть причины для беспокойства, Джек? – вопросительно поднял брови просматривающий за столом какие-то бумаги сэр Хассет.
- Нет, сэр, наоборот: Блацкович благополучно покинул замок «Вольфенштайн» и встретился со связным. Тот был ранен в перестрелке, однако всё обошлось. Он передал нашему агенту новые указания, - с этими словами заместитель директора положил перед ним на стол ещё один лист бумаги.
Тот углубился в чтение; Джек наблюдал за мимикой начальника. Тот пару раз вздохнул, трижды хмыкнул, а под конец – широко улыбнулся:
- Итак, Джек, если Блацкович настолько ловок, что совершил беспрецедентно дерзкий побег из нацистского логова, УСО может гордиться подобными кадрами! – он вернул документ заместителю.
Тот опустил глаза:
- Увы, Агента Первого мы потеряли навсегда…
Повисло неловкое молчание; мужчины старались не смотреть друг на друга. Наконец, сэр Хассет прервал его:
- Не потеряли! Ибо не может быть навсегда потеряно то, за что он сражался!

ГЛАВА 2:
ТЁМНАЯ ТАЙНА

ЧАСТЬ 1. ДЕРЕВНЯ ВУЛЬФБУРГ

***
Приказ: из полученной от связника «Кружка Крайзау» Кесслера шифровки, мы узнали о Вашем пленении и последующем побеге из замка «Вольфенштайн». Гибель Агента Первого трагична, Управление Специальных Операций понесло невосполнимую утрату.
Гиммлеровская Дивизия Паранормальных Исследований СС, возглавляемая Хельгой фон Бюлов, проводит большие археологические раскопки у окраины деревни. УСО недавно перехватило фрагменты закодированного сообщения, идущего с указанного участка прямо к Гиммлеру. Увы, на данный момент мы не можем расшифровать текст даже частично.
Карл Виллигут, также член «Кружка Крайзау», находится в деревне с важной вещью, предназначенной для Вас. Найдите его и получите предмет. Затем следуйте, согласно инструкциям Кесслера, к археологическим раскопкам – и разведайте конечную цель предпринятого нацистами мероприятия.
Не забывайте собирать любую разведывательную информацию, которую сможете обнаружить по пути. Когда доберетесь к месту раскопок, Вы получите новый приказ.
Удачи Вам, Агент Второй!

Задачи:
Проникнуть в деревню;
Обнаружить участок археологических раскопок Дивизии Паранормальных Исследований СС.
***

Блацкович распахнул дверь, кивнув связному в почти кромешную темноту:
- Веди, товарищ!
- Ступай тише – и ни на шаг не отставай от меня! – прошептал Кесслер, выходя на улицу и прячась в тени стен. – Чтобы попасть ко мне в убежище, надо пройти несколько улочек. Повсюду патрули, однако, полагаю, что смогу провести тебя незаметно… Вперёд!
Старинная рыбацкая деревенька Вульфбург оказалась нагромождением одноэтажных и двухэтажный каменных домиков с не менее запутанными улицами, чем лабиринты замка «Вольфенштайн». Блацковичу неоднократно приходилось замирать на месте по сигналу проводника, когда тот слышал впереди разговоры патрулирующих местность солдат. Действительно, подумалось агенту, охраны здесь гораздо больше, чем в замке. Почему – предстояло выяснить при ближайшем рассмотрении, когда он проберётся к месту раскопок.
Однажды ему даже удалось подслушать диалог двух нацистов на, по всей видимости, главной площади деревни, центральную часть которой занимала кирха и расположившийся по соседству базар; конечно, в такое время здесь не было ни одной души, кроме слонявшихся по улицам патрулей; Кесслер пояснил ему, что комендантский час в Вульфбурге скорее можно назвать комендантскими сутками, поскольку выход на улицу гражданским лицам разрешён исключительно с полудня до шестнадцати ноль-ноль.
- О-о-о, как же здесь холодно! – произнёс, поёживаясь, один из патрульных, пританцовывая на месте от холода.
- Похоже, что будет холоднее, чем в прошлую ночь. Я надеюсь, мы раздобудем чего-нибудь тёпленького! – с надеждой ответил второй, почти повторяя движения товарища.
- Надеюсь, у нас будет горячая вода… Я не мылся уже две недели! – мгновением позже пожаловался первый.
- О да, я знаю, знаю! Ха-ха-ха! – заметил на это второй, дыша себе на ладони.
Меж базарных лотков агент увидел третьего охранника; тот вышагивал по прямой от дверей кирхи до центра площади, насвистывая под нос «Лили Марлен».
- А теперь – короткими перебежками за кирху! – Блацкович вновь услышал шёпот проводника. – Мы почти на месте… Только за угол свернуть.
Проскользнув за спиной неприятелей незамеченными, Кесслер открыл дверь в одном из тупичков, коими Вульфбург просто изобиловал. Агент Второй вошёл внутрь, оказавшись в хорошо натопленном, небольшом помещении; камин, стол с холодной едой, кровать в углу, шкаф – вот и всё убранство…
- Ты наверняка устал, Би Джей, - проводник указал глазами на стол и кровать. – Здесь ты можешь чувствовать себя в полной безопасности: я у нацистов на хорошем счету, они доверяют мне… Располагайся: после проделанного тобой пути из тюрьмы замка отдых просто необходим. Я же тем временем свяжусь с УСО и Карлом, чтобы он ждал тебя в условленном месте. К тому же мне ещё отписываться перед начальством, - улыбнулся он, также молча кивнув в сторону портрета фюрера над камином. – И, пожалуйста, дай мне свою куртку…
- То есть? – не понял Блацкович, присаживаясь на кровать и придвигая к себе тарелку.
- Чёрт возьми, надо же мне предъявить нацистам хоть какие-то – пусть даже косвенные – доказательства твоей гибели во время битвы на станции! – ответил Кесслер, открывая шкаф и вытаскивая похожую куртку. – А вот эта – тебе; кстати, она даже поновее твоей будет… и не так грязна. Думаю, что от подобной замены ты окажешься в выигрыше! – связник задорно тряхнул головой. – Ладно, отдыхай, Би Джей! И не вздумай никому открывать! – отпустил он последнюю шутку, выходя из помещения.
Людвиг разбудил его часов через шесть; агент успел превосходно выспаться и подкрепиться перед выполнением текущего задания.
- Какие новости? – лаконично спросил Блацкович, поправив покрывало на кровати и надевая куртку.
- Порядок, - ответил тот, присаживаясь за столом. – Я был столь убедителен, что следователь поверил мне на слово, так что для нацистов ты покойник. Да и моё ранение говорит само за себя… Фельдшер сказал, что пару месяцев я уж точно не смогу двигать рукой… В зале, из которого я тебя вытащил, было взорвано шестнадцать гранат, поэтому детально установить, где именно и на сколько частей разорвало твои останки, не сможет никто. Итак, внезапность – вновь твой верный союзник.
- Дальше, - кивнул Блацкович.
- Дальше, - повторил Кесслер, протягивая ему сложенный в несколько раз лист бумаги. – Это необходимая информация для выхода в эфир, когда справишься с поставленным заданием. Здесь коды и частота; время выхода – начало каждого часа по берлинскому времени. У нацистов частая пересмена, поэтому такое время наиболее оптимально. Раскоп просто нашпигован средствами радиосвязи, без которой фон Бюлов просто не может обойтись, раз поддерживает отсюда контакт непосредственно с канцелярией Гиммлера. Предупреждаю: даже не пытайся связаться с УСО лично! Засекут немедленно. У меня имеется портативная рация, я буду делать это вместо тебя, причём с гораздо меньшим риском. К тому же, - он усмехнулся, указывая глазами на левую руку, - я нахожусь в отпуске по ранению… Меня никто не хватится.
- Это всё, камрад Людвиг? – Блацкович поднялся с места, доставая из сумки собранные артефакты. – У меня для тебя сюрприз… Это следует как можно скорее переправить в УСО.
- Хорошо, я подумаю над этим, - Кесслер в размышлении наморщил лоб, перебирая здоровой рукой старинные сокровища. – Кстати, возьми в шкафу улучшенный снайперский прицел, он тебе точно пригодится! И ещё, - он поднялся со стула, откидывая в сторону небольшой коврик перед дверью; под ним оказался деревянный люк. Связной открыл его: вниз вела узкая каменная лестница.
- Ого! – присвистнул Блацкович. – То-то мне показалось, что откуда-то из-под пола здесь так и веет холодом!
- Какой ни есть, но это – мой дом, - ответил Кесслер, взяв со стены керосиновую лампу и приглашая диверсанта за собой. – Если ты спустишься по этим ступеням, то через тайный лаз попадёшь в офицерское кафе; нынче там, могу тебя успокоить, наверняка пусто... Сейчас набросаю тебе карту с расположением постов и патрулей, - он вынул из кармана лист бумаги и, положив его на колено, нарисовал план деревни. – Вот первый пост, обычно четверо-пятеро гитлеровцев; уж постарайся его обойти… Далее, здесь – два автоматчика… Тут ранее был проход, но неделю назад нацисты завалили его мешками и бочками с песком; тебе придётся обойти это место по подземной канализации… Не переживай: она весьма коротка, главное – не охраняется…  Дальше, вот сюда – закрытая зона; мне ничего о ней неизвестно, допуск туда для многих закрыт… Тебе, впрочем, в другую сторону… Вот тут, рядом с башней, на которой дежурит снайпер, тебя будет ждать Карл. Будь внимателен, постарайся не пристрелить его ненароком! То же могу сказать и о других гражданских, что могут встретиться на твоём пути…
- Буду! – пообещал разведчик, на ходу устанавливая прицел на винтовку, пока проводник делал письменные и устные заметки для карты.
Ступени привели их в крохотную, совершенно пустую комнатку, одну из стен которой закрывал массивный шкаф; проводник, вручив импровизированную карту Блацковичу, надавил на дверцы серванта – и тот отошёл в сторону, открыв за собой потайной ход.
- Мне жаль, Би Джей, что я не могу сопровождать тебя в моём состоянии. Однако, ты должен торопиться: группа Хельги ведёт интенсивные раскопки на кладбище около города. Вход в склеп находится там же. Помни: я ежечасно жду с тобой сеанса связи! Руководство УСО будет знать о каждом твоём шаге. Удачи!
Блацкович молча пожал руку спутника – и, взяв у того лампу, скользнул в потайной ход. Стена за его спиной немедленно пришла в движение – и стала на прежнее место.
Осмотревшись, американец почти под ногами увидел деревянный люк; открыв его, удивился: из возникшего в полу отверстия пробивался неяркий, но постоянный электрический свет. Он просунул в люк лампу, а затем и голову: под ним был каменный пол, высота до которого составляла не больше полтора метра. Осторожно спрыгнул вниз, озираясь по сторонам: судя по всему, он попал в очередной винный погреб, над которым и располагалось упомянутое Кесслером офицерское кафе: бочки, бутылки, ящики с продуктами…
А после до него донеслась песня; вернее, не песня, а некое приглушённое бормотание в явной попытке спеть песню; выглянув из-за колонны, Блацкович увидел вдребезги пьяного гитлеровца: автомат его был прислонён к стене, руку пьяницы вместо оружия занимал наполненный чем-то бокал. Человек был совершенно один; за ним была широкая лестница, уходившая наверх. 
Диверсант поставил лампу на пол – в ней не было никакой необходимости – и вытащил нож.
- Заткнись ты, пьяная свинья! – вдруг неизвестно к кому обратился покачивающийся нацист, обрывая собственное пение. – Чтоб ты сдох, скотина!
«Ну, с этим у тебя проблем не возникнет!», - подумал «Би Джей», выскакивая из укрытия и вонзая нож ниже затылка противника. Оттащив тело за бочки, он тихо двинулся по лестнице наверх, вновь взяв в руки «МП-40».
Ступени привели его к повороту налево, из-за которого был слышен невнятный разговор; говоривших было двое. К диалогу примешивались звуки «Хорста Весселя». Выглянув из-за угла, Блацкович увидел двух офицеров, восседающих за одним из столов большого помещения, украшенного знамёнами и пропагандистскими плакатами Третьего Райха. За спиной у них была дверь, ведущая, вероятно, в это самое кафе. Справа над помещением находилась веранда, по которой прогуливался вооружённых охранник, скорее всего, рядовой; конечно, будь он из командного состава, так обязательно сидел бы за столом с коллегами, а не поглядывал, облизываясь, на их застолье сверху… На столе перед нацистами стояла открытая бутылка, пара тарелок с хлебом и мясом. «Ну, вот! – обиженно подумал американец, осматривая помещение и пирующих. – А Кесслер уверял, что я здесь никого в такое время не найду! Фатальный завтрак для пары офицеров да их охраны!»
Он сделал пару шагов вперёд – и обнаружил, что справа рядом с ним был проход в подсобное помещение, может быть, на кухню, откуда немедленно донёсся испуганный женский крик. Охранник отреагировал на него гораздо быстрее офицеров, потому и успел заметить американца, вновь скрывшегося за углом. Солдат бесцеремонно перелез через перила веранды, легко спрыгнул на пол – и без лишних слов открыл автоматный огонь по противнику.
Впрочем, офицеры так и не смогли прийти ему на помощь: Блацкович сделал резкий перекат по полу, оказавшись за стойкой бара – именно такую функцию исполняло данное помещение – и, выставив над ней дуло автомата, вслепую стал поливать врага огнём. Тем же временем он заметил насмерть перепуганную девушку, лет двадцати или менее, забившуюся при его появлении за бочки с вином или пивом; она присела на корточки и закрыла голову руками. Оружия в её руках не было.
Вопли и падение двух тел было ему знаком, что он хорошо отметил место, на котором находились выпивающие офицеры; солдат же забился куда-то в угол, за шкафы, возле самого входа в кафе. Американец не стал давать ему времени на передышку – и, замерев на одном колене, прицелился в раскрывшуюся дверцу одного из шкафов; противник его неосторожно выдал себя, попытавшись дулом автомата вернуть дверцу на место, поскольку та мешала его обзору. Агент разрядил прямо в неё остаток магазина; полетели щепки, раздались крики – и мёртвый нацист выкатился из-за укрытия головой вперёд.
Конечно, после такого вторжения со стороны неприятеля стоило ожидать подкрепления. И оно не замедлило возникнуть на пороге заведения: двое автоматчиков будто наперегонки вбежали, озираясь по сторонам, в кафе, а третий, оставшись за ними, стал прикрывать товарищей из-за злополучного, уже полурасстрелянного разведчиком шкафа.
Эта часть боя оказалась ещё более простой: первых двух Блацкович убил, едва целясь – настолько беззащитную позицию выбрали для себя явно необстрелянные до сих пор юнцы; последнему, укрывшемуся за шкафом, врагу ничего не оставалось, как подобру-поздорову убраться из кафе на улицу. «Если они намерены приходить по трое и замирать в центре комнаты, тогда – милости просим, я весь гарнизон таким образом положу, лишь бы патронов хватило! – подумал диверсант, перезаряжая оружие и окидывая взглядом помещение. – Плохо, конечно, что последнему удалось уйти: теперь вся деревня переполошится!»
Где-то в доме – или на улице, он точно не разобрал – послышались голоса и скрип открываемых дверей; враги, несомненно, готовили ему достойную встречу. Однако, прошла минута, другая, но никто в помещение входить явно не желал… Он вспомнил о девушке – белокурой красотке в длинном зелёном платье и в переднике – и обратился к ней по-немецки:
- Эй, не бойся! Я сейчас уйду… и ничего плохого тебе не сделаю, честное слово!
Та подняла голову – и испуганно посмотрела на агента; видимо, девчушка до сих пор была в шоке от увиденного. Блацкович приложил палец к губам, сделал неудачную попытку улыбнуться – и, перебегая от стола к столу, взобрался по табурету на перила веранды.
Вокруг по-прежнему было тихо: никто не горел особым желанием входить в кафе, территория которого была – во всяком случае, пока – под контролем американца. Блацкович свернул налево – ступени вели вниз и заканчивались деревянной дверью. Вероятнее всего, на улицу. Направо – коридор с тремя дверьми; эти комнаты надо было проверить. Раз уж неприятели дали ему возможность поменять дислокацию, грех было не воспользоваться таким нежданным везением.
Первые две комнаты оказались пусты: шкафы, столы, мягкие кровати; по-видимому, кафе предоставляло именитым гостям услуги не только как питейное заведение, но и как публичный дом. Со всеми, так сказать, удобствами… Однако, проверив третью комнату, агент был удивлён очередному открытию: то ли кафе, то ли публичный дом, а то ли и то и другое одновременно, находилось под защитой «МГ-42»! Пулемёт был выставлен прямо на подоконник; под его обстрелом Блацкович мог держать целую площадь перед кирхой, включая базар и отдалённые домики с заколоченными снаружи ставнями. Несколько пулемётных лент, к слову сказать, были аккуратно сложены под подоконником.
И оружие в самом скором времени несказанно пригодилось диверсанту, поскольку враги решили больше не терять времени понапрасну – и ломанулись на него со двора десятками. Опасаясь внезапной атаки со спины, агент забаррикадировал дверь ближайшим шкафом, для верности подперев его кроватью – и вцепился в пулемёт обеими руками.
Мысленно вспомнив нарисованную Кесслером карту района, американец понял, что все проходы к кладбищу, находящиеся слева от площади, забаррикадированы или приведены в негодность другими способами; следовательно, неприятель будет атаковать или спереди, или справа: других подходов к кафе, видимо, нет. Первый десяток солдат, надо думать, вообще не успел понять, что произошло: враги бежали из-под арки рядом с кирхой, падая от его очередей едва ли не друг на друга. Следующая волна атакующих была гораздо осторожнее: гитлеровцы рассыпались по площади, прикрываясь базарными лотками и деревьями, ведя по нему ураганный огонь из автоматов. Окно, служившее агенту своеобразным дзотом, было практически разнесено в клочья; оконные рамы и ставни после первых выстрелов превратились в осколки и попадали наружу; даже каменные стены дома, простоявшего явно не сотню лет, едва выдерживали подобную огневую мощь. Время от времени Блацкович прекращал стрельбу, чтобы бросить гранату; неприятели отвечали ему тем же, правда, без особых для него последствий: забросить гранату со столь дальнего расстояния, да ещё на второй этаж – задача невыполнимая. К тому же с каждой минутой количество врагов заметно уменьшалось: стволы деревьев да торговые лотки служили довольно слабой преградой от подобного оружия.
Вскоре автоматные выстрелы над площадью затихли; умолк вслед за этим и пулемёт Блацковича. Прикрываясь останками оконной стены, агент внимательно рассмотрел передовую в бинокль: сплошные развалины да десятки трупов на лёгком снегу… Ни малейших признаков движения. Хотелось верить, что гражданские, если они прятались в домах на площади, не пострадали в этой заварушке…
Выждав ещё пару минут, Агент Второй разбаррикадировал дверь – и вернулся в коридор; с веранды он видел, что бедная девчушка до сих пор сидит на корточках за бочкой, зажмурившись и заткнув уши руками; вероятно, она даже не заметила, как американец прошёл по веранде почти над ней.
Выглянув на улицу, Блацкович перебежал от входа в кафе за ближайшую стену; спасший его «МГ-42» оказался прямо над его головой. Оставалось выбрать направление: прямо или направо. Взяв минуту на размышление, диверсант двинулся направо: во-первых, его смущала арка рядом с кирхой, за которой вполне могли находится враги, которых он просто не мог отсюда видеть, а во-вторых, карта Кесслера давала понять, что помощник его – Карл Виллигут – ожидает Блацковича именно на этой улице; по ней следовало пройти не более десятка домов… Улочка довольно прямая, углов – кот наплакал, так что вряд ли кто-нибудь сможет приблизиться к нему незаметно.
Прокравшись около полусотни метров и сделав два поворота, агент аккуратно выглянул из-за угла – и немедленно отскочил назад: вот она – башня со снайпером, под которой прохаживались два автоматчика. Радует то, что где-то в этом районе скрывается Карл, но… Сперва надо разобраться с патрульными. Раз они не принимали участия в бою, значит, охраняют важный объект – или, судя по карте, единственный проход в сторону раскопок.
Бой с врагами занял не больше полминуты: снайпер, хоть и держал наготове винтовку, воспользоваться ей не успел; получив в голову короткую очередь, он замертво рухнул с башни. Автоматчики разлетелись в стороны, подорвавшись на гранате американца; правда, они успели пострелять по нему, пытаясь скрыться в башне.
Улочка вела прямо и налево; чтобы не наткнуться на случайных противников, разведчик пробежался налево: так и есть – прокравшись около сотни метров, он вышел прямо на площадь из-под той самой арки, откуда враги устроили на него первую и самую неудачную атаку... Итак, дорога вокруг площади – круговая; ему следовало вернуться к прерванному возле башни со снайпером маршруту.
Вдруг атмосфера древней деревни охватила агента – и он поддался её очарованию: небольшие каменные домики, высокие карнизы, заснеженные крыши и кроны деревьев… Поддался, но лишь на мгновение: дверь соседнего дома со крипом приоткрылась – и на пороге возник человек: усатый очкарик в гражданской одежде; увидев мёртвых нацистов у башни, громко прошептал по-английски в неопределённом направлении:
- Подожди, не стреляй! Заходи внутрь! – и мгновенно скрылся за дверью.
Американец вновь совершил короткую перебежку – и вошёл в дом. Очкарик приветливо улыбнулся, поправил кепку на почти лысой голове – и на ужасном английском продолжил:
- У меня кое-что есть для тебя!
- Что именно? – поинтересовался Блацкович, переводя глаза с хозяина дома на бесхитростное убранство гостиной: те же столики, стулья, пара картин на стенах…
- О-о-о, это прекрасная вещь! Уверен, что тебе понравится, - продолжал интриговать незнакомец. – Я – Карл, - он протянул американцу руку, которую разведчик пожал. – Идём в соседнюю комнату, оттуда я проведу тебя во двор.
- Карл? Карл Виллигут? – уточнил Блацкович.
- Он самый! – улыбнулся тот, показывая ему дорогу. В комнатушке, где они оказались, связной открыл бельевой шкаф – и протянул агенту аккуратную упаковку. – Наши британские друзья полагают, что ты можешь с успехом использовать эту штуку. Это «Стен», он же «МК-2» с глушителем. К нему подходят те же патроны, что и к «МП-40»…
Диверсант развернул упаковку. Действительно, в присущих ему заданиях подобное оружие просто необходимо: стреляет бесшумно, убивает наверняка. Главное – не доводить ствол до перегрева: в таком случае глушитель перестаёт выполнять положенную ему функцию… Блацкович зарядил автомат – и лихо вскинул наперевес:
- Теперь я готов! «МП-40» можешь оставить себе, Карл. Дарю на память…
- Поторопись, - вежливо, но веско прервал его связной, открывая дверь в конце освещённого единственной керосиновой лампой коридора. – Если нацисты обнаружат нас, застрелят обоих… Я сообщу Людвигу, что половину пути к раскопкам ты уже преодолел. Однако, будь бдителен: чем ты ближе к ним, тем больше врагов окажется у тебя на пути!
- Разберусь, - без рисовки ответил Блацкович, выходя во двор.
Если не карта Кесслера, агенту пришлось бы не сладко: сколько времени было бы потрачено впустую на поиск ныне несуществующих проходов! Некоторые из них были завалены или забаррикадированы, некоторые – заварены сварочными аппаратами, да настолько прочно, что американец не поручился бы за действие на подобную преграду и связки гранат… Которых, увы, осталось мало и которые следовало поберечь для грядущих столкновений.
Пробравшись по небольшой канализации, американец вновь оказался на распутье: направо – или налево? Зона, условно определённая Блацковичем, как «направо», на карте вообще отсутствовала; Кесслер лишь упомянул, что туда у него допуска не было. В любом случае, если она даже не имела выхода к раскопкам, её следовало осмотреть.
Пробираясь дворами вперёд, он вскоре остановился перед металлической калиткой; та с лёгким скрипом отворилась под его усилием – и, пройдя ещё пару поворотов между двухэтажными домами, он внезапно расслышал следующее:
- Знаешь, они всё же нашли это, - загадочно вещал один из голосов.
- Невероятно! Правда, я уже почти готов поверить любым небылицам, - отвечал другой. –
И мне кажется, что это безумие никогда не закончится…
- Что ж, надо признать, что она знала, где копать! – продолжал первый.
- Ты думаешь, она права и насчёт всего остального? – поинтересовался второй.
- Чего – остального?
- Мумии…
- Что?! Воскрешение мёртвых?! – в голосе первого человека вдруг послышалась откровенная насмешка. – Брось! За кого ты меня принимаешь? За юнца?!
Диалог происходил прямо за углом, за которым скрывался Блацкович. Диверсант незаметно выглянул из-за него: два автоматчика стояли к нему спиной, греясь возле бочки, в которой пылали дрова. Перед ними была запертая дверь; собственно, ведущая сюда дорога этой дверью и заканчивалась. Если принять сей дом за ту самую «тайную зону», допуска в которую не имел Кесслер, то вход в неё находился именно здесь. Из-за двери звучал уже давным-давно осточертевший американцу «Хорст Вессель».
«Стен», опробованный агентом на нацистах, тут же доказал безукоризненность своей тихой работы: оба, получив по пуле в голову, с хрипом свалились рядом с бочкой. И больше ни звука, не считая постреливания горящих дров да лёгкого гудения пламени… Блацкович приблизился к двери: интересно, сколько за ней врагов? Чем они вооружены? Чёрт, да он с радостью прошёл бы мимо, но вот «таинственность» места не давала ему покоя… И что такое нашли нацисты? Ведь они говорили о воскрешении мёртвых… «Она», несомненно, фон Бюлов… Итак, фон Бюлов – и мумии… Этим стоит заняться пристальнее.
Что же, раз дверь открывается налево, значит, именно оттуда он и будет прикрыт от возможной опасности; дверь крепкая, такому укрытию смело можно довериться… Итак, всё внимание – прямо и направо.
Распахнув дверь, Блацкович – буквально в паре метров от себя – увидел вооружённого «МП-40» охранника; за его спиной располагался стол и книжный шкаф. Также он рассмотрел всю правую часть комнаты от двери: по стене – такие же книжные шкафы и ничего более. Странная стойка по центру, в виде перевёрнутой буквы «U»; назначение её было непонятным, поскольку бар или ресторан это место никак не напоминало.
Но прежде, чем мозг его осознал увиденное и выстроил схему дальнейших действий, он положил гитлеровца на пол тремя выстрелами; вернее, тот завалился на стол, а уже потом сполз с него на пол. Блацкович, не видя ответа со стороны возможных врагов слева, немного выдался из-за укрытия – и вовремя: в комнате – за ещё одним столом – сидел офицер; после осознания гибели товарища и внезапного вторжения неизвестного, он потянулся к кобуре. Правда, сделано это было с достаточным опозданием, вполне достаточным для того, чтобы составить камраду компанию в иной мир – американец дважды нажал курок, отчего нациста отбросило к стене вместе со стулом. Больше в помещении никого не было; дополнительных дверей, кроме входной, в нём также не имелось.
Странным оказалась эта комната; почему Кесслер упомянул о ней, как о белом пятне на карте? Что в ней может быть особенного? Ни производства, ни разработок, ни стратегических карт… Разве, что письмо на столе… Агент приблизил бумагу к глазам:

Письмо
Кому: Верховной Жрице Блаватски
От кого: фон Бюлов
Эти тулеанцы – просто чудо! Хоть их цивилизация превосходила нашу технологически, необъяснимые магические силы, призываемые ими время от времени, не укладываются мощью и эффектом ни в какие рамки известных нам наук! Заклинания, полученные мной от Вас, просто потрясающи! Правда, я серьёзно опасаюсь за тех, кто из моих подручных успел услышать – и тем более увидеть – их могущество. В связи с риском выхода на поверхность древних существ, я распорядилась разрушить единственную лестницу, соединяющую катакомбы со склепом.
С уважением, Хельга фон Бюлов,
Дивизия Паранормальных Исследований СС

Блацкович, нахмурившись, спрятал письмо в карман куртки. Как всегда, вопросов больше, чем ответов… Или хотя бы предположений. Магия, древние существа, разрушенные лестницы… И воскрешение мёртвых, как значилось в диалоге расстрелянных им на входе сюда охранников. Но разве на основании этого можно объявить эту «зону» закрытой?! Надо было внимательно обыскать помещение. Агент мысленно разбил комнату на сектора – и занялся поиском.
Обнаруженный на полке с книгами «Люгер-П08» с глушителем несколько порадовал его; впрочем, «Стен» являлся более скорострельным и вместительным, поэтому агент вернул пистолет туда же, откуда взял. Книги представляли собой библиотеку профессионального оккультиста; возможно, потому вход сюда возбранялся непосвящённым? Тогда-то в глаза ему и бросилась странная деталь: все книги образцово стояли в ряд, как солдаты на плацу, и лишь та, на которой Блацкович нашёл оружие, выделялась выдвинутым из обшей шеренги корешком на полтора-два дюйма. Ощупав странное на вид издание, диверсант понял, что это вовсе не книга, а её муляж, причём сделанный из твёрдой пластмассы; «книгу» нельзя было вытащить, как любую по соседству с ней. Тогда он просто надавил на предмет, тем самым выровняв ряд изданий на полке.
Откуда-то снизу послышался шум скрытого механизма – и то, что Блацкович раньше принял за стойку, напоминавшую перевёрнутую букву «U», оказалось перилами лестницы, возникшей прямо в полу помещения. Разведчик перезарядил «Стен» и бесшумно спустился по десятку ступеней вниз; глазам его открылось небольшое помещение, освещаемое двумя электрическими лапами. В центре его находилось несколько, сдвинутых в один, столов, которые были заняты тремя небольшими металлическими контейнерами; рядом, на единственном стуле, лежал открытый журнал и авторучка. Крышки контейнеров были откинуты. Взгляд Блацковича засиял: ящики были наполнены старинными изделиями из золота и драгоценными камнями; глянув в журнал, агент понял, что перед ним учётная книга обнаруженных сокровищ. «Надо будет дать знать об этом тайнике Кесслеру, - подумал американец, понимая, что ему самому никак не справится с транспортировкой древних артефактов. – Пусть займётся этим с Виллигутом, благо, у них есть для того и время, и возможности. Мне же необходимо продвигаться к раскопкам.»
Он вернулся наверх и вновь выдвинул «книгу» из общего ряда; лестница пришла в движение, ступени её поднялись – и тайный проход снова выглядел ничем не примечательным полом. Разведчик приоткрыл дверь, выглядывая на улицу: никого, кроме трупов возле бочки, огонь в которой почти погас.
Он вернулся назад – туда, откуда, после выхода из канализации, повернул направо. Теперь ему налево… Стоило ему лишь подумать об этом, как дверь дома напротив распахнулась – и в проёме появилась женщина в длинном сером пальто; увидев диверсанта, она ойкнула – и мгновенно заскочила обратно. Блацкович тут же бросился за ней; постройка оказалась обычным жилым домом. Он нашёл женщину, прячущейся в спальне за шкафом. Бедняжка с мольбой воззрилась на вошедшего:
- Пожалуйста, не убивайте меня, я ничего не сделала! – пробормотала она, протягивая к нему руки. – Просто хотела набрать воды…
- Я и не думал об этом, - успокоил её Агент Второй, опуская оружие. – Так сказать, просто проходил мимо… Сидите тихо, пока не истечёт время комендантского часа, а после хоть вычерпайте все деревенские колодцы! – и покинул помещение.
Широкая каменная лестница привела его к очередной развилке: прямо – или налево? Он на мгновение замер под высокой аркой, когда в окне второго этажа дома напротив увидел нациста с винтовкой в руках. Человек мельком глянул в окно – и чиркнул спичкой, вновь исчезнув из поля зрения. Потянуло табачным дымом.
Агент, прижавшись к стене между домами, сверился с картой Кесслера: да, именно это место он пометил как особо излюбленное снайперами. Значит, кладбище неподалёку… Блацкович понимал, что пока он не избавится от них, пути вперёд не будет. Поэтому он, ещё раз посмотрев на пустое окно, быстренько перебежал под навес, откуда снайпер не мог его видеть.
Извилистая улочка привела его в закрытый дворик; патруля нигде не было видно – по-видимому, гитлеровцы поручили охрану этого сектора снайперам, меткости которых всецело доверяли. Диверсант, крадучись по стенам, проверил двери ближайших домиков; те были заперты. Раньше дворик, как оказалось, был сквозным, но дверь из толстых металлических прутьев оказалась заваренной. Он замер под навесом над крыльцом одного из строений: следовало найти вход на второй этаж…
Осматриваясь по сторонам с целью решить возникшую задачу, американец заметил, что по стоявшим рядом с навесом бочкам можно взобраться на него, а оттуда – по водосточной трубе достигнуть достаточно широкого каменного выступа, опоясывающего весь комплекс строений периметра. Недолго думая, диверсант взобрался на навес; водосточная труба, к счастью, выдержала его – и вскоре он был на выступе. Совершив небольшой прыжок, Блацкович оказался возле полуоткрытого окна; комнатка была пуста – и он проник в помещение.
Выйдя из него, он попал в коридор; слева от него была аналогичная комнатка, где у окна стоял ничего не подозревавший снайпер. Бесшумный выстрел в голову решил дело – и агент вернулся в коридор, оказавшись перед очередной дверью.
Проход привёл его к очередному снайперу, с которым он расправился также тихо; выглянув в окно, он, наконец, увидел конечную точку своего путешествия: старинное кладбище тонуло в лёгком тумане… Впрочем, туман не помешал ему рассмотреть в бинокль трёх автоматчиков и ещё одного снайпера, дежуривших перед древней часовней в самом конце обозримого сектора. Увы, дверь, ведущая на погост, оказалась заколоченной досками, а поднимать лишний шум ему не было выгодно. Кстати сказать, американец обнаружил в помещении ящик с динамитными шашками; отметив в уме интересную находку, он вернулся назад – к первому ликвидированному им снайперу, где вылез через окно на каменный выступ.
Бесшумно пройдясь по нему на приличной высоте от земли, он попал в пустую комнату, окно которой вообще было распахнуто настежь. Помещение имело жилой вид – шкаф, кровать, письменный стол со стопкой книг; из-за закрытой двери невыносимо несло табачным дымом. Просчитав в уме маршрут своего движения и путаницу местной архитектуры, агент догадался, что именно за этой дверью и находится тот самый снайпер-куряга, которого он заприметил после выхода из домика одинокой женщины.
Блацкович распахнул дверь – и увидел нациста с винтовкой в руках и сигаретой в зубах; тот стоял к нему боком и даже не смотрел в окно на вверенный ему участок. Беззвучный выстрел, предсмертное хрипение – и вновь тишина. Американец погасил ногой тлеющий на ковре окурок и осмотрелся; ещё одна дверь направо. За ней было подсобное помещение, в котором, помимо хозяйственной утвари, также имелся ящик с динамитом. «Конечно, его доставляют к месту раскопок, - смекнул Блацкович. – Однако, при таких безалаберных перекурах, деревня больше напоминает притихший до поры до времени вулкан!»
Чтобы не повторять длинного пути, разведчик вылез через окно на выступ, а оттуда спрыгнул вниз; ведь что такое трёхметровая высота для годами тренированного агента УСО?! Он вернулся к развилке, замерев перед очередным открытым пространством: большой двор, посреди которого стояли в кружок три автоматчика. Блацковича надёжно прикрывали стены домов и деревья, поэтому он, подобравшись поближе, ликвидировал врагов из «Стена»; нацисты попадали друг на друга вповалку. Агент пробирался дальше; оказавшись во дворе, он также опробовал каждую из встречавшихся ему по пути дверей. Все были заперты, кроме одной, за которой он нашёл небольшую комнату, буквально набитую всевозможными боеприпасами. Пополнив запасы, насколько это было возможно для быстрого и бесшумного передвижения, Блацкович вновь вышел во двор; повернув налево, он ткнулся в ещё одну незапертую дверь. Ступени вели вниз; стоило ему спуститься и пройти короткий коридор, как до его ушей донеслось: 
- Всё плохо, Гюнтер! Дела у них пошли из рук вон плохо, - причитал голос человека средних лет.
- Да, я согласен, это ужасно! Дьявольщина, ведь это были наши люди! – вторил ему другой.
- Вот именно, Гюнтер! Наши люди были заперты с этими тварями, понимаешь? Я знаю, я был там! – почти задыхался первый.
- Но что мы могли сделать, Томас? – возражал ему собеседник. – Ведь это был приказ, приказ самой Хельги!
- Да, конечно же, приказ…
- Мы должны были закрыть склеп, у нас просто не оставалось времени…
- Такие крики, такие ужасные крики! Ты не слышал их, Гюнтер, а я всё ещё слышу и не думаю, что когда-нибудь перестану слышать их…
- Я согласен, Томас, это ужасно!
На мгновение воцарилась тишина.
- Я просто должен выпить, - вновь произнёс первый голос; секунду спустя он с надрывом добавил. – Мне это позарез необходимо!
Блацкович осмотрелся: голоса раздавались из комнаты справа; он оказался в просторном помещении, заканчивавшемся дверью прямо перед ним. Подкравшись к комнате без дверей, откуда доносились голоса, он выглянул из-за угла: за столом, уставленном бутылками, сидели два офицера; за спиной их находился шкаф. Агент расстрелял обоих почти в упор, как вдруг уловил движение сбоку: дверь, к которой он намеревался подойти, открылась – и в помещение вошёл автоматчик. Реакция не подвела диверсанта: нацист даже не успел опомниться, как был сражён точным выстрелом между глаз – и упал на пороге. Американец осмотрел карманы убитых и шкаф – ничего. Можно идти дальше.
Выйдя на улицу, он понял, что ранее видел открывшийся ему вид из окна: старинное кладбище, кресты, надгробия, склепы, высокие деревья… Туман практически рассеялся; пробежав около полусотни метров, разведчик устроился за воротами – и, помня о трёх автоматчиках и снайпере, охраняющих местность, достал винтовку.
Бой не был продолжительным: первым он убил снайпера, затем настала очередь его товарищей. Враги так и не определили точного места, где скрывался Блацкович; пользуясь прикрытием деревьев, он точными выстрелами расчищал себе путь. Наконец, когда враги были уничтожены, он короткими перебежками преодолел кладбище – и по ступеням поднялся к центральному склепу. Вход в него был не только зацементирован, но и дополнительно завален булыжником. Теперь-то, подумалось агенту, и пришло время сбегать за динамитом…
Четвертью часа позже он заложил две связки взрывчатки у самой стены древней постройки; установив время на полминуты, диверсант спрятался за огромным каменным кельтским крестом метрах в тридцати. Какие-то надписи по-латыни, какие-то иероглифы… Прогремевший взрыв вернул его в чувство: вход в склеп был открыт. Блацкович сунул оставшуюся связку динамита в сумку, перезарядил «Стен» – и спустился в древнее захоронение.

ЧАСТЬ 2. КАТАКОМБЫ

***
Приказ: если верить членам «Кружка Крайзау», эти катакомбы тянутся из Вульфбурга на немалое расстояние, в конце концов выводя к старинной церкви, к которой нельзя добраться обычными путями. Древние рукописи уверяют, что – в результате загадочного осквернения – церковь была сознательно укрыта среди гор самими древними культистами, чтобы никто не смог в неё попасть. Сообщается, что в настоящее время там находится Хельга фон Бюлов с большим контингентом своей «Элитной Гвардии» и командой учёных из Дивизии Паранормальных Исследований СС.
Вам надлежит пройти через катакомбы и установить местонахождение церкви. Подбирайте любой артефакт, который только сможете найти, для будущих исследований. «Кружок Крайзау» сообщает, что в катакомбах имеет место быть «сверхъестественная» активность. Возможно, подобная информация недостаточно обоснована, однако предоставлена из надёжного источника и потому должна быть принята во внимание.
Кроме того, информаторы «Кружка Крайзау» установили, что профессор Земпф часто приносит личный журнал к месту раскопок. На его страницах могут содержаться важные данные о деятельности Дивизии Паранормальных Исследований СС в замке «Вольфенштайн».

Задачи:
Обнаружить журнал профессора Земпфа;
Следовать через катакомбы за персоналом Дивизии Паранормальных Исследований СС.
***

Свет факелов, десятками укреплённых на испещрённых неведомыми иероглифами стенах коридоров, казалось, лишь подчёркивал своим бытием в этом месте его вневременную заброшенность и таинственность. В одной из камер древних катакомб, вертя головами по сторонам, совещались меж собой три автоматчика; лица их были потными, перепачканы копотью примитивных светочей, а в глазах застыл нечеловеческий ужас.
- Мы здесь как на бойне! – произнёс один из них, сжимая в руках оружие.
- Я знаю, эти твари повсюду! – ответил другой, утирая рукавом пот со лба.
- Но кто они такие? Откуда взялись? – спросил третий, обращаясь к обоим товарищам одновременно.
- Не спрашивай меня, передо мной никто не отчитывается!
Слова отвечавшего нациста были прерваны волной прокатившихся по коридорам диких воплей; люди, инстинктивно пригнувшись от страха, молчали до тех пор, покуда кошмарное, многоголосое эхо, оттолкнувшись от бессчётного количества стен, не смолкло.
- Боже мой! Ты слышал это? – выдавил из себя третий автоматчик.
- Да – и лучше бы это было не тем, о чём мы все подумали! – ответил первый; зубы его выбивали дробь.
- Мы должны выбираться отсюда! – предложил второй, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов и устремляясь к выходу из помещения. – Следуйте за мной к выходу!
Двое остальных молча присоединились к нему; пробежав один поворот по коридору, они оказались в большом зале с высоким потолком. Наверху зияла огромная дыра, а крепкая металлическая лестница, служившая раньше единственным мостом, связующим катакомбы под кладбищем с поверхностью, была взорвана; её изуродованные части валялись на полу, прямо под дырой в потолке и за четырёхгранными колоннами помещения.
- Что за чёрт! – воскликнул первый гитлеровец, хватаясь обеими руками за голову в отчаянии от увиденного. – Лестница! Она уничтожена!
- Они бросили нас в этом проклятом месте! – взвыл второй.
Люди разбежались по залу, занимая оборону, ибо больше деваться было некуда. Один из нацистов перевернул стол, спрятавшись за ним, другой – обосновался за колонной.
- Приготовьтесь! – сказал первый, перезаряжая свой «МП-40» и кладя рядом гранату. – Они идут!
Коридоры вновь отразили эхо предсмертных криков, только на сей раз они звучали ещё ужаснее, а главное – гораздо ближе…

Американец, оказавшись под землёй, на мгновение зажмурился: глазам необходимо было привыкнуть к слабому освещению. Факелы, саркофаги, иероглифы на стенах… С потолков свисали клочья многосотлетней паутины, колыхавшейся при малейшем его движении. Ступени вели дальше и ниже. Иногда с потолка и стен сыпалась пыль, а местами – где ещё сохранилась – штукатурка. Блацкович понимал, что с пробиванием хода в катакомбы нацисты не особо церемонились с взрывчаткой, на что указывали многочисленные обвалы и дыры в полу. Идти приходилось с крайней осторожностью, чтобы самому ненароком не спровоцировать катастрофу.
Однако, стоило ему лишь подумать об этом (агент усмехнулся, вспомнив о прочитанных где-то рассуждениях учёных о воплощении создаваемых мыслеобразов), как метрах в двадцати за его спиной случился обвал стены и потолка; правда, ему он ничем не угрожал, кроме одного: пути назад больше не было. Такой массы камней ему ни за что не разгрести, даже с помощью имевшейся у него связки динамита. Оставалось одно – продвигаться вперёд.
Наконец, свет вокруг стал ярче, количество факелов на стенах заметно увеличилось. Диверсант подумал, что произойдёт, если он замешкается в катакомбах – и они погаснут; впрочем, американец не стал развивать мысль дальше, вспомнив о минутой назад случившемся обвале… В любом случае, поспешить будет нелишним.
Ступени привели его к залу, в полу которого была пробита дыра; вокруг неё находились ящики с образцами кусков штукатурки с иероглифами. Блацкович, рассматривая их, даже не успел понять, что, собственно, произошло, как внизу неожиданно раздались крики и зазвучали автоматные очереди. Он инстинктивно бросился на пол, однако, вскоре осознал, что невидимые противники ведут огонь вовсе не по нему: ни одна из пуль не ударилась о камни в потолке над ним или по краям отверстия. Что же там, чёрт возьми, происходит? Разведчик по-пластунски подполз к дыре – и, сжимая в руках «Стен», осторожно выглянул из-за ближайшего булыжника.
Если диверсант был бы верующим христианином, то, несомненно, предположил бы, что сподобился узреть ад как таковой ещё при жизни. Естественно, не считая того ада, который иначе именуется «войной»… Он, один из рассудительных и здравомыслящих агентов УСО, смотрел на происходящее внизу – и не верил собственным глазам: три нациста, заняв оборону в просторном зале под ним, из последних сил отстреливались от самых настоящих адских отродий!
Людей атаковали воскресшие покойники, вероятно, пролежавшие в своих гробах не одну сотню, а может, и тысячу лет; две восставшие мумии, на высохшей плоти которых кое-где сохранились остатки бальзамировочных материалов, манипуляциями своих верхних конечностей вызывали прямо из собственных тел призрачные, летающие по помещению черепа, насквозь пронзавшие солдат – и, судя по воплям, последние получали от подобных проникновений значительные физические или психические увечья. Ещё два пришельца из иного мира, нападавшие на врагов, и выглядели, и атаковали иначе: они носили древние примитивные доспехи или кольчуги, были вооружены топорами и круглыми саксонскими щитами, поэтому могли причинить серьёзный вред исключительно в ближнем бою. Призванные в наш мир магией древних тулеанцев и Верховной Жрицей Блаватски, если верить обнаруженной агентом информации, они зарубили одного из противников прежде, чем Блацкович успел моргнуть – и, почти не обращая внимания на непрекращающиеся автоматные очереди, прикрывались от пуль щитами, отчаянно прорываясь к двум оставшимся под защитой перевёрнутого стола солдатам. 
Ступорозное состояние как пришло, так и покинуло диверсанта – в считанные секунды. Американец, даже не давая оценки своим действиям, инстинктивно принял сторону живых; с нацистами так или иначе можно договориться, а вот с восставшими от тысячелетней смерти врагами – вряд ли. И, устроившись за булыжником, он начал прицельно расстреливать швыряющихся призрачными черепами мумий.
Он израсходовал целую обойму, прежде чем поверг двух адских пришельцев; целился исключительно им в голову, как читал о правилах уничтожения нежити в комиксах времён далёкого детства... Мумии, получив необходимую дозу свинца в верхнюю конечность, разлетались костями во все стороны, будто от взрыва изнутри. Значит, комиксы не лгали относительно точного попадания в башку какого-нибудь зловещего мертвеца или зомби…
Нацисты, не слышавшие бесшумных выстрелов Блацковича и не предполагавшие о чьей-то помощи со стороны, продолжали сражаться с двумя «саксонскими воинами» далёкого прошлого, пожелавшими по воле фон Бюлов навестить этот лучший из миров. Блацкович перевёл огонь на них, только эти потусторонние парни оказались явно крепче мумий; к тому же они постоянно прикрывались щитами. Наконец, один из них с рёвом грохнулся оземь, роняя оружие; больше он не поднимался и в бою не участвовал. Правда, последний оставшийся древнегерманский воин успел зарубить второго человека – и небезуспешно разбирался с третьим. Нацист получил ещё удар топора – и рухнул под ноги нежити; тогда американец рванул чеку с гранаты – и стараясь не призвать мыслями очередной обвал, бросил её вниз.
Взрыв потряс древние коридоры: мертвец, раскинув конечности в стороны, завалился на бок; грохот щита о каменный пол грозным эхом пронёсся по помещению. Битва живых с мёртвыми была закончена; и хорошо, что живым остался он один… Разведчик подумал, что после прыжка вниз у него не будет никакой возможности вернуться, но… Как он выберется отсюда? За спиной – обвал… А впереди – катакомбы, восставшие покойники и полнейшая неизвестность.
Он прыгнул вниз, на гору стоявших под ним ящиков; оттуда – перескочил на стол, затем – на пол. Покойники лежали без движения, все до единого. Агент осмотрелся: трупы, разбросанное по полу оружие, колонны… Рядом с одной из стен стоял стол, на котором лежала медицинская аптечка первой помощи; там же он обнаружил написанную от руки записку. Блацкович приблизился к укреплённому на колонне факелу – и прочитал:

Записка
14 марта 1943 г.
Кому: Верховной Жрице Марианне Блаватски
От кого: профессора Земпфа
Дорогая мадам Блаватски!
Все наши ранние догадки подтвердились: Талисман Печати и Связи идентичен найденному в могиле Тёмного Рыцаря в Хольштейне. Если применить, согласно известным данным, единственно допустимую расшифровку, то это, определённо, непокрытое число «3». В конце концов, после всех эти лет мы, как никогда, близки к завершению Первой фазы.
Вот только условия Извлечения менее благоприятные. Мы уже потеряли много часов из-за технических неполадок. Будет очень сложно вписаться в существующий график, даже при стандартных мерах безопасности. Буду постоянно держать Вас в курсе дела.
Искренне Ваш, Альберт Земпф

Сложив записку и сунув её в карман куртки, диверсант собрал с пола трофеи: несколько автоматных обойм и гранату, которой нацисты так и не смогли воспользоваться. Конечно, довольно безрассудно использовать в катакомбах взрывчатые вещества, однако, если на него попрут десятки оживших древних существ… Естественно, тут уж не до обвалов! Не менее важным представляется найти точку радиосвязи и выйти на контакт с Людвигом. Блацкович глянул на наручные часы, подаренные ему некогда шефом УСО: что же, рации поблизости не видно, да и текущий сеанс выхода в эфир он всё равно прохлопал… Словом, хочешь не хочешь, а идти вперёд – жизненно необходимо.
Коридор с высоким потолком вывел его к небольшой камере, слева от которой был проход дальше, по широкому каменному мосту; увы, путь агенту преграждала массивная стальная решётчатая дверь, поднять которую не было никакой возможности. Такую даже динамитом не разворотить… Блацкович предположил, что где-то должен быть механизм, запускающий её работу; поблизости же не имелось никакого рычага или хоть чего-нибудь на него похожего.
Пока он рассматривал решётчатую дверь, то стал свидетелем ужасной картины: буквально в нескольких метрах от него, на мосту, с криком появился одинокий гитлеровец; он орал во всю глотку и отстреливался от преследователей из автомата. На Блацковича он не обратил никакого внимания – потому, что за ним медленно ковыляли две мумии, генерирующие призрачные черепа. Агент быстро заскочил за стену, продолжая наблюдать за развитием событий. Нацист пересёк видимую для американца часть моста, за ним проследовали и адские твари. Ещё мгновение – и Блацкович расслышал звонкие щелчки оружейного курка: видимо, у бедняги закончились патроны… А вслед за этими звуками раздались дикие вопли: преследователи настигли свою жертву. Диверсант услышал их злобное урчание – и обе мумии пересекли мост в обратном направлении.
«Би Джей» нашёл и другой возможный ход – вниз по ступеням; тот заканчивался поворотом направо. За неимением лучшего варианта, Агент Второй двинулся в единственно доступном пока направлении.
Стоило ему свернуть по коридору направо, как глазам его предстала очередная вакханалия ужаса: прямо перед ним, на полу, лежали растерзанные трупы двух гитлеровцев; у одного из них отсутствовали руки, другой был обезглавлен. У следующего поворота налево находился открытый саркофаг, через края которого свисала обездвиженная, насквозь изрешечённая пулями древнесаксонская нежить. Вымазанные кровью пол и стены помещения свидетельствовали об отчаянном сопротивлении живых…
Стоя за углом, агент расслышал неприятный звук, одновременно напоминавший урчание и чавканье. Блацкович выглянул из-за стены: две мумии, пав на колени, пожирали тело ещё одного нациста. От увиденного тошнота подступила к горлу, но диверсант подавил непроизвольный приступ рвоты другой реакцией: его руки сжали оружие – и автомат выпустил короткую очередь в ближайшего противника.
Получив в голову порцию металла, мумия, как случалось ранее, взорвалась изнутри, брызнув костями во все стороны. Однако вторая, поднявшись на ноги, немедленно стала генерировать призрачные черепа, направляя их в разведчика. Блацкович, уклонившись от первого – тот попал в стену – к своему несчастью попал под атаку второго; ему тут же стало плохо, он почувствовал сильное головокружение. Едва не теряя сознание, он заскочил за угол; мумия продолжала наступать на него. Высунувшись ещё раз, он добил преследователя следующей очередью.
Около четверти часа американец почти не был в состоянии пошевелиться; присев на ступеньку, он в изнеможении прислонился к стене. Закрыл глаза, чтобы не видеть растерзанные, полусъеденные трупы нацистов на полу… Если бы в коридоре в течение указанного времени появилась хоть одна адская тварь, песенка Агента Второго была бы допета до конца.
Итак, окончательно придя в себя, собравшись с силами и поразмыслив над случившимся, он пришёл к выводу: вид нежити, атакующий на расстоянии невиданным доселе оружием, воздействует на психические и физические свойства человека, лишая того чувств и желания сопротивляться. Возможно, именно поэтому они сражаются вместе с вооружёнными оружием ближнего боя восставшими древнегерманскими воинами, которые, после проведения дистанционной атаки, попросту добивают неприятеля, как Блацкович уже имел удовольствие наблюдать. Впрочем, и тот и другой вид смертельно опасен сам по себе, хотя первые – относительно медлительные, а вторые – довольно проворны и быстры…
Ещё одно наблюдение разведчика, сделанное во время последнего столкновения с мертвецами, было следующим: призрачные черепа, создаваемые мумиями, поглощаются любой встреченной по пути материей, будь то стена или человек. Следовательно, к мумиям лучше не приближаться, а уничтожать ещё с дальних дистанций, прячась за любыми укрытиями. Судя по испытанным американцем ощущениям, уже два попадания летающих черепушек могут оказаться для человека фатальными.
Блацкович, осмотревшись на месте последней схватки, отправился дальше, попутно подобрав две автоматные обоймы и гранату; дорога привела его в камеру саркофагов, как он мысленно окрестил помещение, состоящее из десятка усыпальниц, большая часть которых были открытыми. Агент шагнул под открытую решётку, сделал несколько шагов – и замер на месте, как вкопанный.
Он стоял перед ямой, глубиной в два-три человеческих роста, дно которой было усыпано острейшими шипами. Ранее через ловушку пролегал мост, от которого ныне остались обломки; кем он был уничтожен – мумиями, персоналом фон Бюлов или несчастными, запертыми в катакомбах охранниками – Блацкович даже не стал гадать. По другую сторону бывшего моста он увидел маленькую, хорошо освещённую камеру, на левой стене которой виднелся рычаг. Следовательно, ему туда.
Расстояние для прыжка через смертоносную яму не являлось запредельным, что-то около двух с лишним метров, поэтому агент не стал терять времени: от стены за его спиной до останков моста также было метра три, чего вполне хватало для разбега. Блацкович отошёл к стене, размял колени, взял высокий старт – и, стараясь не думать о шипах, перепрыгнул ловушку.
Не рассчитав силы для преодоления препятствия, он буквально перелетел яму, ввалившись в камеру. Осмотрелся по сторонам: два саркофага со сломанными крышками; значит, их обитатели уже покинули места своего вечного упокоения… Агент приблизился к рычагу – и резко дёрнул его сверху вниз; раздался отвратительный скрежет металла о камень. Блацкович вернулся к обломкам моста и глянул вниз: да, шипы в яме отсутствовали, вернее, вошли в специальные пазы в толще пола; кроме того, в одной из стен ямы открылся проход. Итак, путь американца лежал через обезвреженную ловушку.
Диверсант спрыгнул вниз без каких-либо последствий; проход, стены которого украшали факелы да неведомые символы тулеанской цивилизации, вывел его в камеру с единственным выходом: металлическая дверь в конце помещения также была снабжена рычагом. Однако, стоило человеку пересечь комнату и опустить рычаг, как стена слева от него будто взорвалась изнутри – и в нескольких шагах от Блацковича появился «саксонский воин», вооружённый мечом и щитом.
Зная о высокой скорости и маневренности противника, Агент Второй в несколько прыжков вернулся в коридор, по которому пришёл сюда; попутно он посылал в неприятеля пулю за пулей. Тот прикрывался щитом, неотвратимо приближаясь к разведчику. Тогда американцу пришла в голову довольно немудрёная мысль: остановить врага стрельбой по ногам, а после – добить очередью в голову.
Так он и поступил: сперва отстрелил мертвецу нижние конечности, а когда тот с воем рухнул на пол, пытаясь тем не менее хоть ползком добраться до врага, с безопасного расстояния всадил ему череп добрую четверть обоймы. Существо затихло и замерло. Путь был свободен.
Пока агент разбирался с возникшим из стены потусторонним чудовищем, дверь, поднявшись от действия скрытого механизма, открыла ему дорогу дальше: перед американцем была уходившая наверх узкая винтовая лестница. Осторожно взобравшись по ступеням несколько ярусов, Блацкович с удивлением увидел, что вернулся к той самой решётчатой двери, ведущей к мосту, на котором он наблюдал смерть одинокого нациста от лап двух мумий и которая раньше была запертой. Ныне она была распахнута; открыл ли её сам диверсант, используя попавшиеся ему до того рычаги или это сделал кто-нибудь другой, не имело никакого значения. Главное, что можно было идти дальше.
Очередной сюрприз ждал человека сразу после того, как он сделал по мосту всего пару шагов: казавшаяся довольно крепкой и прочной, постройка буквально рассыпалась в пыль под его весом – и Блацкович, едва удержавшись на ногах, оказался на полу большого пустого зала с колоннами. И, естественно, в компании немедленно пробивших стены четырёх мумий. Два «черепометателя» и два «саксонца»… Схватка была не особо опасной, хотя и довольно затяжной; впрочем, более-менее изучив повадки врагов, агент не мог не благословлять судьбу за огромные и широкие колонны, за которыми от прятался от дистанционных атак – и носился, как угорелый, до тех пор, пока не расстрелял мумий. С «саксонцами» он поступил также, как и с предыдущим представителем этого вида: отстреливал им ноги, а после разносил из автомата их черепа.
Отдышавшись после боя, американец поспешил к полуоткрытым воротам, которые прекрасно заприметил ещё во время метаний по залу и ликвидации возникших из стен неприятелей. Коридор за ними заканчивался поворотом налево; едва Блацкович приблизился к нему, как вдруг стены заходили ходуном, будто начался обвал. Действительно, с потолка посыпалась штукатурка и мелкие камни, правда, этим всё и закончилось. А минутой спустя до ушей диверсанта донёсся следующий взволнованный диалог:
- Что это было? – вопросил испуганный голос. – Новые заклинания Хельги?
- Не знаю, - отрезал другой, молодой и также дрожащий. – Но проверять не пойду!
- Я тоже. Нам нужно найти укрытие.
- Да, я согласен…
«Би Джей» выглянул из-за угла: коридор заканчивался камерой средних размеров, на входе которой застыли два автоматчика; но, что гораздо больше обрадовало разведчика, за их спинами он увидел стол, на котором стояла рация! Американец прицелился – и надавил на курок «Стена»; парни даже не успели ни понять, откуда из настигла смерть, ни убежать от её неизбежности. Блацкович, не ослабляя бдительности, преодолел остаток коридора двумя короткими перебежками – и очутился в хорошо освещённом помещении. На полу валялись останки мумии, так сказать, саксонского образца; вероятно, здесь люди впервые одержали победу над врагом без его помощи… Агент Второй пристально осмотрел зал: оказалось, на столе была не только рация, несколько гранат и автоматных обойм, но и толстая тетрадь. Блацкович пробежал глазами первые страницы – и понял, что приказ штаба УСО частично выполнен: в руках его оказались личные записи профессора Земпфа, за которыми он и спустился в катакомбы. 

Журнал профессора Земпфа
9 марта 1943 г., 9:00
Что за удивительный день был сегодня! Я всё еще с трудом могу поверить случившемуся! Наконец-то были открыты останки последнего Тёмного Рыцаря! После долгих лет я чувствую себя полностью удовлетворённым. Что сможет теперь сказать Штрассе и остальные скептики, хотел бы я знать? Мы с Отто присоединимся к добившемуся успеха отряду на месте раскопок уже завтра. Выезжаем ранним утром, первым же поездом. При сопутствующей удаче мы готовы начать Извлечение Эссенции Жизни к этому же времени на следующей неделе. Мне бы только не забыть – и взять с собой ещё один шерстяной шарф.
11 марта 1943 г., 11:00
Прибыли вечером, ехали два дня напролёт. Наконец-то распаковали оборудование. Увы, волновод в редукционном комплекте номер 2 был повреждён в дороге. Придётся устанавливать запасной. Здесь холоднее, чем я ожидал, даже для этого времени года.
13 марта 1943 г., 9:00
Условия для работы просто невыносимы, генераторы – ненадёжны, а пристойная регулировка напряжения просто отсутствует. Два дня потрачены на постоянные перекалибровки. Искренне надеюсь, что мы сможем наверстать упущенное время. Собираюсь несколько отлежаться. Чувствую, что мой бронхит вновь разыгрался.
14 марта 1943 г., 7:00
Весьма огорчён тем, как идут дела. Работы проводятся чересчур небрежно. Все слишком суетятся, игнорируют меры предосторожности. Точность углов просто невозможно установить наверняка. Эти древние мистики были слишком хитрыми.
Кстати, Хельга – самый ужасный из преступников на свете! Я полагал, что она курирует нашу работу от имени хоть что-то смыслящего в ней руководства... Да разве она не помнит 1939 год? Она, по-видимому, хочет получить ещё одно несчастье, подобное раскопкам в Хольштейне? Я считаю, что на неё действует это место. Знаю также, что оно влияет и на меня. Конечно, я имею ввиду не только погоду.
16 марта 1943 г., 5:00
Полный провал. Как я и опасался… Преждевременная брешь на Внешней Печати. Буквально весь ад вырвался на свободу. Это – снова 1939 год, а может быть, и нечто хуже?! Три человека из нашего отряда исчезли, включая Отто. Я не питаю на их счёт больших надежд. Кроме того, я узнал, что в замке было схвачено два шпиона. Разве могут дела идти ещё хуже? Я в ужасе.
17 марта 1943 г., 3:00
Невероятно: мы только что едва справились с одним провалом, как теперь она талдычит о том, что мы должны отправится за «Кинжалом Защиты»! Это, конечно, означает повреждение Внутренней Печати за залом и появление на свет только бог весть, чего. Кстати, подобные задачи лежат вне рамок нашей миссии и подвергают опасности всех вокруг. Я думаю написать подробный отчёт руководству о действиях безмерно надоедливой фрау, гораздо превышающих её полномочия. Честное слово, иногда я даже сомневаюсь, что эта женщина действительно ученица великой Марианны Блаватски! Достойно сожаления, что она не усвоила ничего из мудрости Высшей Жрицы…
Согласно расписанию, мы должны начать в шесть часов. Я буду счастлив, когда всё это закончится. Думаю, моя простуда начинает проходить…

Дальше американец читать не стал: написанное профессором занимало большую часть журнала, тогда как агенту представлялось необходимым настроить рацию – и в положенное время выйти в эфир. До установленного срока оставалось двадцать три минуты…
Связавшись с Кесслером, он сообщил ему о тайнике с сокровищами в Вульфбурге, о положении вещей в катакомбах и о своих намерениях выполнять приказ дальше. Его связной передал ему указания руководства УСО – и пожелал удачи в столь опасном месте.
Блацкович понимал, что раз Земпф бросил журнал, с которым никогда не расставался, прямо здесь, на раскопках – значит, произошло нечто, в результате чего персоналу Дивизии Паранормальных Исследований СС пришлось спешно бежать отсюда, даже не захватив с собой рацию и оружие, даже не эвакуировав охрану. Следовательно, дальше дела будут лишь хуже… Что наглядно, зловеще доказывали собой останки древнесаксонского воина на полу.
Низкий лаз вёл из помещения в смежную камеру; просунув голову, диверсант увидел следы большого обвала. Кстати, таковой оказался на руку и бежавшим отсюда нацистам, и самому Блацковичу: по огромной груде обвалившихся с потолка и стен камней ему было проще взобраться наверх – и перейти на верхний, как он понимал, уровень катакомб. Справа от себя он увидел пустую камеру, у одной из стен которой лежал растерзанный мумиями гитлеровец, смерть коего он наблюдал через решётчатую дверь в самом начале пути по катакомбам.
Следуя по коридорам, он вышел к тому самому обвалившемуся под ним мосту над залом, где ранее уложил четырёх мумий; с остальной частью моста всё было в полном порядке – и Блацкович прошёл по нему без приключений. Попутно он обратил внимание, что мост, имевший ранее крестообразную форму, направо от него заканчивался сплошной стеной, тогда как дорога налево завершалась расписанной иероглифами панелью. Заинтересовавшись, он приблизился к ней – и постучал по ней дулом автомата. Затем постучал по поверхности стены по соседству. Действительно, звук оказался разным, что давало ясное понимание: за панелью – пустота, вернее, скрытое помещение. Оставалось найти вход в тайную полость меж стен.
Он вспомнил, что не осмотрел камеры с мёртвым нацистом – и вернулся к ней. Там его поджидала засада в лице мумии, заурчавшей при его появлении и начавшей генерировать свои летающие черепушки. Диверсант не стал ждать продолжения – и, спрятавшись за углом, в два подхода уничтожил опасного врага. Внимательно осмотрев камеру с двумя взломанными изнутри саркофагами, он обнаружил внутри одного из них рычаг. Надавил на него – и услышал металлический скрежет со стороны моста.
Он бросился в большой зал, но не успел: заинтересовавшая его панель успела опуститься на место уже на три четверти. «Ничего! – подумал американец, – главное, что догадка моя оказалась правильной.»
Вернувшись в камеру с саркофагами, он использовал рычаг вторично, только на сей раз побежал к панели со всех ног. Теперь он был вознаграждён за скорость: пробежав по мосту и проскочив под панелью, агент замер перед алтарём совсем маленькой камеры, на котором лежала золотая корона, украшенная драгоценными камнями. Судя по её виду и обработке, вряд ли она принадлежала древним германцам; эллипсоидная форма её явно говорила о том, что в последний раз она венчала голову какого-нибудь весьма сведущего в магии тулеанца… Диверсант аккуратно взял её и бережно спрятал на груди.
Также он обратил внимание на символы, располагавшиеся над алтарём: они поразительно напоминали древнеегипетские иероглифы! Неужели гиперборейцы, населявшие, согласно легендам, Предельную Туле, имели общую с египтянами письменность?! Священное Око Уаджет, известное также как Глаз Гора, Ибис – и Анх, Ключ Жизни; они располагались сверху вниз. Возможно, в них было зашифрованное послание будущим цивилизациям или вложен ещё какой-нибудь смысл; агент не был настроен решать доисторические головоломки, связанные с древнейшей лингвистикой – он ограничился тем, что, соблюдая порядок таинственных знаков, переписал их в блокнот. Пусть над их разгадкой бьются учёные-лингвисты!
С выходом из тайной сокровищницы тоже не возникло проблем: с обратной стороны панели на стене имелся рычаг. Американец потянул его вниз – как же он привык к подобному действию в катакомбах! – и панель открылась, выпустив наружу одного из немногих за прошедшие тысячелетия посетителей секретной камеры.
Перейдя по мосту, Блацкович услышал неподалёку звуки автоматных очередей – и, держась стен, двинулся по коридору в их направлении. Обнаружив на своём пути ещё несколько растерзанных на куски трупов, он вышел в просторный зал с низким потолком, который поддерживался десятком колонн, выстроенных по кругу. В центре зала находилась огромная жаровня, за которой несколько нацистов отстреливались от нападающих на них мумий. Увидев диверсанта, солдаты почему-то не стали стрелять в него, хоть это было естественно; оказалось, с их стороны всё было гораздо хитрее. С криками «Бежим отсюда! Быстрей, быстрей!», они захлопнули за собой массивную каменную, испещрённую иероглифами и непонятными рисунками створку, опустившуюся перед носом агента аккурат за их спинами. Разведчик даже не пытался поднять её; такую и динамитом не разнести… К тому риск слишком велик: от взрыва вполне могут обрушиться не только колонны зала, но и достаточно низкий потолок… Итак, нацисты заперли его в склепе. Что же, надо поискать другой выход.
Как только Блацкович подумал об этом, пламя жаровни вспыхнуло сильнее; тени колонн запрыгали по стенам, обретая причудливые формы.
- Что за… - пробормотал американец, ожидая чего-то, не предвещающего ничего хорошего. И предчувствие не обмануло «Би Джея»: из пламени жаровни, крутя головой по сторонам, поднялось новое чудище. Это была мумия, схожая по виду с «черепометателями», с той разницей, что было объята пламенем – и, увидев агента, тут же стала наступать на него, изрыгая огонь из пасти.
Разведчику пришлось довольно долго бегать между колонн, стреляя в огненную нежить, как он про себя окрестил нового противника, короткими очередями. Подпустить её к себе на расстояние, менее трёх метров, означало сгореть заживо. Блацкович носился по залу, перекатывался по полу – и стрелял, стрелял, стрелял… Наконец, огнедышащая тварь упала – и взорвалась, разлетевшись на куски по всему склепу. Правда, едва американец успел поздравить себя с победой, как в задней стене зала, возле входа в помещение, послышался рёв и несколько ударов изнутри; каменная кладка рассыпалась – и перед агентом возникла ещё одна огненная тварь. Изнурённому в первой схватке человеку пришлось начать всё сначала.
Уничтожив второй ужасный экземпляр, Блацкович вытер пот со лба; если появится третий подобный противник, он его не одолеет – не хватит ни сил, ни патронов. Но, видимо, эта мумия была последней; десяток минут, что агент уделил отдыху, никто его больше не потревожил.
Посидев на ступенях перед жаровней, Блацкович присмотрелся к пролому в стене, из которого явилась вторая огнедышащая нежить: слишком уж ровно обвалились края её захоронения, ну просто аккуратный прямоугольник! Разведчик подошёл ближе – и даже расплылся в улыбке от радости: внутри саркофага он мгновенно рассмотрел рычаг. Привычное действие – и расписанная иероглифами створка, за которой скрылись солдаты, стала медленно подниматься вверх, освобождая американца из заточения... Да, подумалось ему, древние умели изощрённо прятать свои тайны – и не где-нибудь, а в склепах, прямо за спинами бессмертных стражей!

ЧАСТЬ 3. СКЛЕП

***
Приказ: тот же.

Задачи:
Обследовать периметр и найти вход в старинную церковь. 
***

Выбравшись из зала с колоннами, который вполне мог стать его могилой, Блацкович вновь услышал стрельбу и крики; вероятно, гитлеровцы, отступая из склепа и не особо надеясь на спасение, решили продать свои жизни подороже. Как только агент покинул зал с колоннами, массивная дверь опустилась; американец не стал выяснять подробности её действия – давление ли веса на каменные плиты, отсутствие движения, регистрируемого незримыми датчиками или что-нибудь ещё – и двинулся по прекрасно освещённому коридору. Факелы на стенах были установлены совсем недавно, они даже не коптили; это значило, что он почти наступает на пятки фон Бюлов и её команде. Охраной сектора, как понимал Блацкович, зловещая оккультистка решила беззаботно пожертвовать, предоставив несчастным солдатам погибать в катакомбах от лап адских тварей… 
Автоматные очереди слышались совсем близко; диверсант, высунувшись из-за угла поворачивающего налево коридора, успел рассмотреть, как в конце очередного помещения с колоннами мумия, получившая в голову целую очередь от автоматчика, разлетелась на части; солдат же, расправившись с врагом, убежал дальше. Американец решил не стрелять ему в спину: пусть ещё повоюет с мёртвыми… что на руку ему, Блацковичу. Подобрав с пола два «МП-40» и пополнив боезапас, значительно уменьшенный после сражения с огненными нежитями, он, перебегая от колонны к колонне, следовал вперёд. По пути ему постоянно попадались обезображенные тела солдат и «саксонские воины»; их было много – видимо, на этом участке развернулось самое ожесточённое сражение между живыми и мёртвыми.
Бесперебойная стрельба раздавалась откуда-то сверху; и верно – широкая лестница вела налево и выше. Однако, прямо перед агентом оказалась закрытая решётчатая дверь, преграждавшая путь в камеру с саркофагами; сквозь её прутья даже без света можно было видеть, что с её внутренней стороны, на противоположной стене, установлен рычаг. Увы, дотянуться до него из-за решётки не было ни малейшей возможности. Справа находилась панель, похожая на ту, что скрывала за собой корону на древнем алтаре; диверсант решил, что позже надо будет вернуться сюда и попытаться открыть её. Пока же он отправился по лестнице наверх, прислушиваясь к интенсивной пальбе над головой.
Оказавшись на площадке, заваленной трупами нацистов и восставших воинов, Блацкович осторожно двинулся вперёд; звук выстрелов и крики раздавались всё ближе. Выглянув из-за очередного поворота, он увидел длинный, более сотни метров мост, под которым он проходил всего несколько минут назад, в самом конце которого шла беспощадная битва: шестеро солдат сражались с тремя «саксонцами» и огненной бестией. Блацкович решил не вмешиваться в неё до тех пор, покуда количество врагов не уменьшится с обеих сторон как минимум вдвое. Он достал из-за плеча снайперскую винтовку – и продолжал смотреть ужасный спектакль сквозь оптику. Ни нацистам, ни мумиям не было до него никакого дела.
Две-три минуты спустя силы бьющихся сторон значительно поредели: группа людей потеряла четверых солдат, а нежить лишилась двух «саксонцев». Исход битвы был предрешён и очевиден: Блацкович без зазрения совести поставил на нежить, зная по личному опыту, сколь тяжело справиться с огнедышащей дрянью.
Несколько мгновений решили дело: последние солдаты выпустили из автоматов по очереди – и превратились в орущие факелы, поскольку подпустили к себе огненную тварь ближе, чем следовало. Тут американец почувствовал, что наступило время для выхода на сцену агента УСО. Он вскинул винтовку – и принялся поочерёдно долбить то «саксонца», то огненную нежить. Те же, осознав, что на них ведётся самая настоящая охота и увидев врага, медленно побрели на него. Впрочем, ни одному из противников разведчика не удалось доковылять даже до середины моста: первым рухнул древнесаксонский воин, а четверть минуты спустя взорвался и его огненный товарищ.
Сунув винтовку за спину, Блацкович не спеша перешёл по мосту. Ничто вокруг не нарушало тишины, кроме его осторожной поступи. Дорога привела его к средней по величине камере справа, представлявшей небольшую усыпальницу; глазам его открылись четыре саркофага, ни один из которых не имел видимых повреждений. Слева от агента возвышался трёхметровый кельтский крест – или анх; исполнение было столь вычурным, что лишь специалист мог определить статую наверняка. В глубине камеры с саркофагами американец рассмотрел на стене правильный четырёхугольник, дюймов пять на пять, в центре которого находилось недвусмысленное изображение правой человеческой руки.
«Вот дьявол! – ругнулся про себя диверсант. – Уверен, что стоит мне надавить на этот символ – и треклятые мумии полезут со всех сторон!» Он подошёл к пусковому механизму – ибо чем ещё мог быть столь очевидный предмет? – и с силой нажал правой рукой в центр рисунка.
Каменный блок вошёл в стену, за ней что-то заскрежетало; Блацкович понял, что своим действием он наверняка открыл какую-нибудь тайную дверь, но – где? Сперва её следовало обнаружить… А также он понял и то, что его жизнь, продолжи он стоять на месте, повисла на волоске – потому, что из четырёх саркофагов по обе от него стороны камеры действительно полезли чёртовы мумии.
Пришлось поскорее уносить ноги через мост – и, вновь используя винтовку, вести отстрел «черепушников» с большого расстояния. Четвёрка мертвецов медленно топала в его направлении, не генерируя, однако, своих призрачных черепов – видать, на подобной дистанции эффект их был не таким значительным, а может, и вовсе не наносил урона. Снайперские развлечения из великолепной «Кар-98к» обошлись Блацковичу почти в три обоймы; благо, что патронов для винтовки у него имелось в избытке. Самое интересное случилось в тот момент, когда американец промахнулся по одной из двух оставшихся мумий; пуля ударила в статую то ли кельтского креста, то ли древнеегипетского анха – и тот, несмотря на свою внешнюю массивную и непоколебимую конструкцию, рухнул оземь, причём пробил своим весом огромную дыру в полу. Подобное поведение огромной каменной глыбы, казавшейся весьма устойчивой, сразу же привлекло внимание Агента Второго; посему он, расправившись с мумиями, вернулся к обрушенной от простой пули статуе.
Заглянув в дыру, он увидел, что под ним находится помещение со вскрытыми саркофагами; с его места их стен можно было коснуться рукой. Блацкович решил осмотреть случайную находку – и спустился вниз, держа палец на курке «Стена». Пробираясь через усыпальницу на корточках – по причине низкого, высотой не более полуметра, потолка – он попал в ту самую запертую снаружи камеру, возле которой наблюдал схватку солдата с мумией – к чести первого, следует добавить. Подобравшись к рычагу, перевёл его из положения сверху вниз – и решётчатая дверь перед ним открылась, как он того и ожидал. Выйдя из камеры наружу, Блацкович увидел, что панель, также раньше преграждавшая путь непрошеным гостям в тайны древнего склепа, ушла в специальный паз в стене; ступени всем своим видом приглашали его спуститься вниз. Итак, отсюда начинался новый этап путешествия в неизвестность.
Преодолев несколько поворотов, Агент Второй замер перед очередной распахнутой настежь дверью: глазам его предстало большое и совершенно пустое, полутёмное помещение – лишь нескольких факелов на стенах да вековая паутина по углам, если не считать ещё одной двери в конце зала. Ожидая очередного испытания, американец шагнул за дверь, которая тут же закрылась за его спиной.
По камере пронёсся вой, от которого у Блацковича захолонуло сердце; сразу после этого, буквально в метре от него, на поверхность, разбивая камни пола, стала вылезать мумия. Диверсант, не став дожидаться, пока она поднимется во весь рост, открыл по ней огонь из «Стена»; если мумия начнёт кидаться в него своими призрачными черепами в открытом помещении, ему несдобровать. Единственная возможность выжить – это уничтожить врага до того, прежде чем мумия начнёт атаку.
Противник, урча и рыча, рассыпался по полу; однако, стоило человеку справиться с одним супостатом, как в противоположном углу зала из-под пола показался другой. Блацкович, ни мгновения ни медля, перебежал к очередной мумии, и расстрелял её, подобно первой. Только это было далеко не всё; в противоположном углу камеры история повторилась: очередное завывание – и мумия начала своё ужасное восхождение. Агент вновь пересёк необходимое расстояние, успокоив мертвеца ещё раз. Перезарядил автомат – и вовремя: ещё один потусторонний гость стучался в плиты пола у самого выхода из помещения. Диверсант уже стал подумывать, что появление мумий никогда не закончится, вернее, закончится после того, когда он выпустит последнюю пулю; к счастью, эта – четвёртая – потустороння тварь оказалась последней. Когда она грохнулась на пол и разлетелась костями во все стороны, дверь, к которой стремился Блацкович, открылась перед ним автоматически. Человек поспешил к выходу, где стал свидетелем ещё одного сражения.
Автоматные очереди и рёв нежити едва не оглушали: в нескольких метрах от него, отступая к открытой двери, два нациста оборонялись от атакующих их двух «саксонских воинов». Блацкович, притаившись за углом, не стал ожидать развязки противостояния живых восставшим мертвецам; оставаясь по-прежнему незамеченным, он принялся помогать людям одиночными, бесшумными выстрелами, целясь в головы «саксонцам».
Вскоре один из гитлеровцев был заколот мечом, а другому, наконец, удалось добить убийцу своего товарища. Американец, естественно, продолжал держать сторону живых, в результате чего минутой позже схватка была закончена. «Саксонец» рухнул оземь, а выживший нацист перезарядил оружие и утёр пот с лица. Тогда Блацкович окликнул его по-немецки:
- Эй, парень! Поздравляю с победой!
- Кто здесь? – отозвался тот, прячась за одну из колонн большого зала, открывшегося глазам агента через дверной проём. – Это ты, Эрих?
- Нет, это не Эрих, - ответил диверсант. – Кстати, ты уверен, что перебил всех врагов в помещении?
- Да, - выдохнул его собеседник, высовываясь из-за своего укрытия. – Если было бы иначе, эти твари продолжали бы атаковать нас, - наконец он увидел лицо разведчика, прикрывающегося дверью. – Чёрт возьми, так ты и есть тот самый шпион, о котором нам все уши прожужжали?! Так ты прошёл-таки через катакомбы?! Один?! Нас было много, но, похоже, что я – последний выживший из группы…
- Угадал, - Блацкович усмехнулся. – Я шёл один – и намерен идти дальше.
- И что теперь? – спросил солдат, ещё больше высовываясь из-за колонны; теперь агент как следует рассмотрел его: обыкновенный парень, лет на пять младше, с очками на длинном носу. – Будем стрелять друг в друга?
- Это, конечно, мысль, - вновь усмехнулся Агент Второй. – Правда, имеется альтернатива: предлагаю перемирие – до тех пор, пока не окажемся в безопасности. А после разойдёмся в разные стороны. Поверь, никто сюда не придёт – ни за мной, ни тем более за тобой…
- Я вызывал подкрепление, но мне не отвечают, - выдохнул солдат. – Что же, особого выбора у меня нет…
- Постой, у тебя рация? – перебил собеседника американец.
- Да, - подтвердил тот, поднимаясь на ноги и выходя из-за укрытия. – Словом, если ты не станешь стрелять мне в спину, то я готов на временное сотрудничество. Вдвоём у нас гораздо больше шансов выйти на поверхность живыми… Только хочу предупредить сразу: после этого мы – снова враги!
- По рукам! – ответил диверсант. – Впрочем, намотай себе на ус: я слежу за тобой!
Солдат демонстративно забросил «МП-40» за плечо – и разведчик вошёл в огромный зал, навстречу неожиданному союзнику. Четыре колонны поддерживали высоченный потолок; в центре помещения находился широкий постамент, выдававшийся дюймов на десять над поверхностью; в трёх боковых камерах имелись рычаги в стенах – их Блацкович заметил сразу. Как и то, что никакого зримого выхода из помещения, заваленного трупами гитлеровцев и «саксонцев», не было. Рядом с одной из колонн, прямо на полу, стоял молчащий радиопередатчик.
Немец, будто читая его мысли, пожал плечами:
- Видишь этот постамент? Его можно активировать – и он доставит тебя наверх. Но запустить механизм не так-то просто: здесь три ловушки, преграждающие путь к рычагам его запуска. Несколько наших ребят попробовали сделать это – и поплатились жизнями…
- Слушай, - вновь перебил его Блацкович, глядя на наручные часы, - ловушки немного подождут, раз нам в этом месте ничего не угрожает… Мне надо кое с кем поговорить, так что ступай-ка перекурить куда-нибудь подальше!
- А-а-а, понимаю, шпионские тайны! – усмехнулся солдат, направляясь к дальнему входу в зал. – Закончишь – позовёшь меня, ладно?
Сеанс связи с Кесслером был коротким. Агент в сильно сокращённом виде передал информацию о своих подземных находках и приключениях – и Людвиг ознакомил его с новыми заданиями руководства УСО: Блацковичу предписывалось уничтожение лидера Дивизии Паранормальных Исследований СС и обнаружение некоего артефакта под кодовым названием «Кинжал Защиты». Закончив диалог, американец махнул рукой немцу, давно поглядывавшего на него – самой судьбой навязанного ему напарника – и ожидавшего подобного сигнала.
- Что, нас придут спасать твои друзья? – поинтересовался он, подходя к агенту.
- Увы, нам придётся выбираться из этой заварушки самим, - отрезал диверсант, возвращаясь к прерванной раньше теме. – Так что ты там говорил о ловушках?
- Их три. Ближайшая из камер оснащена дисковыми пилами, которые погубили Вольфганга, просто разрезали его на части… Во второй камере с потолка обрушивается плита, усаженная железными кольями; это ужасно, во что превратился Иоганн! – рассказчик кивнул в сторону кровавой лужи на полу. – Правда, поднимается она довольно медленно, можно успеть дёрнуть рычаг – и вернуться… А третья ловушка представляет собой яму с шипами, через которую не перебраться!
- Да, тут потребуется определённая ловкость, - заключил разведчик, обходя поочерёдно все три камеры и внимательно изучая их полы, стены и потолки.
- Мы – в древнем склепе, камрад! Над нами – церковь. А там – и желанная свобода! – солдат даже зажмурился от её предвкушения. 
- Откуда тебе известно, что церковь – над нами? – удивился Блацкович.
- Эх ты, американский неуч! – хохотнул тот. – Тебе неизвестно, что в разные эпохи и практически в любой культуре под культовыми сооружениями – храмами, церквями, святилищами – люди строили склепы для особо важных покойников. Под склепами, в свою очередь, обычно располагались катакомбы. Таковы законы архитектуры… Раз мы прошли катакомбы и оказались в склепе – значит, прямо у нас над головой церковь!
- И откуда такие познания? – вопросительно поднял брови американец.
- Я, в отличие от некоторых, до войны учился в Берлине на историческом факультете, - горделиво ответил немец. – Закончить его, увы, не успел…
- Ладно, - отрезал диверсант, вновь осматривая каждую камеру.
Пристально вглядываясь в каждую щель на полу и стенах, он обратил внимание, что над каждой из камер расположен определённый иероглиф. Око Гора, Ибис, Анх… Где-то он уже встречал эту комбинацию. Он стал вспоминать… ну, конечно же: тайное помещение, где он обнаружил древнюю корону тулеанцев! «Би Джей» достал из кармана блокнот – и глянул в собственные зарисовки. Точно! Секретное помещение, видимо, скрывало не только старинные сокровища, но и предупреждение о будущих ловушках, вернее, схему, которая позволяла избежать их или нейтрализовать. Блацкович был в этом уверен.
- Что это у тебя? – солдат заглянул ему через плечо. – Египетские иероглифы? Ты, что, египтолог?
- К сожалению, нет, но очень хотел бы им быть, - полушутя ответил разведчик. – Мне думается, что от их правильного расположения зависит наш безопасный выход на поверхность, - он указал немцу на рисунки, украшающие каждую камеру. – Надо лишь угадать их порядок – и отключить ловушки… Доберёмся до рычагов – и мы спасены!
- Так это же проще простого, камрад! – солдат почесал макушку. – Тут и думать нечего: ключ у тебя под носом!
- Как это? – не понял американец. – Похоже, ты не только историк, но ещё и неплохой шифровальщик?!
- Увы, - улыбнулся солдат. – Просто мне казалось общеизвестным, что древние египтяне писали сверху вниз. Как китайцы или корейцы… Обезвреживание ловушек, или что там ещё, должно происходить именно в указанном тобою порядке… Кстати, откуда у тебя эти данные? – полюбопытствовал он.
- Да так, - отмахнулся Блацкович. – Что же, давай пробовать…
Он подошёл к камере, обозначенной Оком Уаджет, в которой, по словам стоящего рядом очевидца, на непрошенного посетителя падала плита с кольями. Если механизм ловушки настроен на движение, решить её – проще простого. Блацкович, оглянувшись по сторонам, поднял лежавший под ногами булыжник – и бросил в камеру. Камень покатился по полу, но ничего не произошло. В таком случае, подумалось диверсанту, вполне вероятно, что ловушка реагирует на определённый вес на участок пола под плитой; судя по всему, установленная создателем западни масса должна быть не меньше человеческого тела… Он осмотрелся ещё раз:
- Слушай, приятель, нам нужен труп одного из твоих товарищей, желательно, помассивнее! Надо поместить его под падающую плиту…
Солдат с полуслова понял его – и минутой спустя невольные союзники, притащив тело одного из лежавших на полу нацистов за руки и за ноги, с размаху бросили его на нужное место. Послышался скрип механизма – и усеянная кольями плита обрушилась на человеческие останки, превратив их в кровавое месиво. Прошло несколько мгновений – и плита медленно стала возвращаться в исходное положение – к потолку.
Блацкович молниеносно бросился под поднимающееся смертоносное орудие; поднырнул под него, рванул настенный рычаг – и уже бегом вернулся назад.
- Эй, смотри! – услышал он радостный голос за спиной.
Обернувшись, агент увидел, что постамент в центре зала немного приподнялся над поверхностью – и вновь замер.
Дальше по списку была камера с ямой, увенчанная рисунком Ибиса; когда американец приблизился к ней, оказалось, что ямы больше не было: теперь её покрывал взявшийся откуда не возьмись твёрдый металлический настил. Блацкович взглянул на солдата; тот невозмутимо пожал плечами:
- Из нас двоих я решаю загадки, а ты – нейтрализуешь ловушки!
Блацкович применил старый трюк: вместе с немцем они бросили на настил труп ещё одного солдата. Пол не провалился, не исчез – и диверсант, после непродолжительных колебаний, перешёл по нему, дёрнул рычаг – и возвратился обратно.
Да, после этого постамент в центре зала приподнялся ещё на десяток дюймов. Оставалось пройти последнее испытание – и путь наверх открыт.
Американец замер перед камерой с пилами, которые, по рассказу его невольного напарника, выскакивали прямо из отверстий в стенах; внимательно рассматривая пол, он подметил три выпуклости на полу, расположенные почти по линии к рычагу. Опыт минёра и сапёра подсказывал ему, что, если избегать соприкосновения с подозрительными выпуклостями, задача будет решена.
И догадливость не подвела бывалого разведчика: он, пригнувшись и осторожно обходя опасные места, благополучно достиг рычага – и дёрнул его; после чего, по-прежнему внимательно глядя под ноги, вышел из камеры. И вовремя, потому что постамент, на котором уже стоял немец, стал расти в высоту.
- Эй, поторопись! – крикнул солдат. – Иначе я поднимусь наверх без тебя! Давай руку!
Блацкович с разбегу прыгнул и уцепился за край платформы; подтянулся – и влез на неё.
Они поднимались до тех пор, пока покинутый ими зал едва не исчез внизу; высота была просто неимоверная. Наконец, растущая вверх колонна замерла на месте; людей окружала галерея, которая соединялась с платформой выдвижным мостом. Стоило им перейти по нему, как платформа вновь стала опускаться.
Оказавшись в безопасном месте, Блацкович и его компаньон осмотрелись: галерея с противоположной стороны венчалась воротами, рядом с которыми был очередной рычаг. Люди обошли пропасть, из которой только что появились здесь, и американец задействовал скрытый механизм; ворота распахнулись. Стоило друзьям по несчастью миновать их, как невидимый механизм закрыл двери.
В центре большого помещения находилась усыпальница, перед которой стоял алтарь; стены зала были расписаны человеческими черепами, ими же были украшены и шесть колонн между алтарём и усыпальницей. На алтаре стоял маленький сундучок; ничего не подозревающий немец взял его в руки и попытался открыть. Вдруг послышалось жужжание – и из едва заметных отверстий, которыми были усыпаны колонны, с воем вырвались струи пламени.
- Беги! – крикнул Блацкович несчастному, отпрыгивая в сторону усыпальницы, но было поздно: солдат, выронив трофей, вспыхнул, как клок пакли; двери усыпальницы распахнулись – и на агента бросились два вооружённых мечами «саксонца».
Американец лавировал меж колонн, плюющихся огнём, и расстреливал противников; мертвецы продолжали атаковать – и Блацкович решился применить против них взрывчатые вещества. Несколько гранат решили дело: «саксонцы» пали вторичной смертью, причём один из взрывов снёс колонны, возле которых лежал обгоревший труп солдата и его трофей. Агент Второй подобрал сундучок: тот был наполнен драгоценными камнями без оправ. Рассовав находку – судя по весу, не менее нескольких килограммов – по карманам, он вошёл в усыпальницу, поскольку никаких дверей в зале не было, а ворота оставались запертыми. И не ошибся: в полу помещения оказался узкий проход, по винтовой лестнице которого диверсант покинул склеп.

ЧАСТЬ 4. ОСКВЕРНЁННАЯ ЦЕРКОВЬ

***
Приказ: Кесслер и его помощники из Вульфбурга называют это место «Осквернённой церковью», вероятно, из-за событий тысячелетней давности. По преданиям, там проводились какие-то таинственные оккультные церемонии.
Однако, в сторону слухи: нам известно, что сейчас там находится Хельга фон Бюлов и её Дивизия Паранормальных Исследований СС. Мы не знаем, что они там делают, поэтому Вам предстоит выяснить, чем именно они там занимаются и получить как можно больше информации по проводимой ими работе.
Внимание: «Кружок Крайзау» также сообщает, что «Элитная Гвардия» Хельги фон Бюлов состоит из небольшой группы женщин, чрезвычайно одарённых интеллектуально и физически, причём, великолепно владеющих стрелковым оружием. По данным, которыми располагает УСО, они организованы по принципу шабаша ведьм, что можно трактовать как допущение, что группа количественно не превышает тринадцати женщин – согласно классическому образцу средневековых колдовских игрищ.

Задачи:
Проникнуть в церковь;
Ликвидировать «Элитную Гвардию» Хельги фон Бюлов;
Ликвидировать Хельгу фон Бюлов;
Получить «Кинжал Защиты» для дальнейших исследований.
***

Лестница закончилась маленькой площадкой перед дверью, рядом с которой стоял включенный переносной прожектор с портативным мини генератором. Блацкович облегчённо выдохнул: ну, наконец-то появилось нормальное электричество, он так устал от факелов, освещавших остатки древних цивилизаций! Он приготовил «Стен», произвёл досмотр имеющихся в наличии боеприпасов – и открыл дверь.
Полузасыпанный песком и камнями коридор ничем не напоминал стены катакомб: это была явно средневековая постройка; вероятно, он уже неподалёку от церкви. На это намекал не только виденный им на лестнице прожектор, повсюду находились ящики с немецкой маркировкой. Значит, Хельга и её Дивизия где-то совсем рядом... «Интересно, - подумал Блацкович, - как она со своим персоналом миновала склеп? Неужели ни у кого не возникло желания открыть сундук на алтаре? Как, в конце концов, они прошли через усыпальницу, не став при этом жертвами давным-давно почивших «саксонцев»?» Ответов не было, вернее сказать, не было реалистичных ответов. Присущий американцу ранее скептицизм значительно уменьшился и ослабел: после увиденного в катакомбах, «Би Джей» всерьёз задумался о том, как будет выглядеть его отчёт о случившемся в замке «Вольфенштайн» и его окрестностях – и как начальство отреагирует на прочитанное… А тут ещё и «Элитная Гвардия» фон Бюлов со своими шабашами да тысячелетними артефактами… Чтобы не потерять голову во всей этой неразберихе, Агент Второй решил поступить так, как всегда поступал в подобных случаях: будущее – предоставить будущему, а самому – сосредоточиться на текущем задании. Иными словами, решать вопросы по мере их поступления. И, стараясь не производить лишнего шума, диверсант крадучись пошёл по коридору…

Огромное помещение вульфбургской церкви было украшено десятками факелов; солнечные лучи снаружи древнего святилища играли тысячами бликов, проникая внутрь сквозь мозаику многочисленных витражей. Высоченный арочный потолок, расписанный библейскими сюжетами, поддерживался десятками массивных колонн. Казалось, что месса вот-вот начнётся, однако… Центральный алтарь занимали не Плоть и Кровь Христова, а лежащий на нём огромный скелет в средневековых доспехах; вместо проповедующего бренность земного бытия и неиссякаемость райских благ епископа, перед ним нервно вперёд-назад вышагивала полная женщина в военной униформе. Это и была знаменитая Хельга фон Бюлов, руководитель Группы Извлечения. Один из её рукавов украшала повязка со свастикой, на чёрном галстуке поблескивал Золотой значок НСДАП. Её каштановые волосы были собраны в узел на затылке; левый глаз был изуродован шрамом.
По церковному залу тут и там прохаживались очаровательные часовые с «МП-28» – женщины «Элитной Гвардии», настоящие амазонки во всех смыслах слова: красавицы в облегающих их тела специальных кожаных костюмах были настолько же неотразимы, насколько опасны. Несмотря на внешнюю хрупкость, каждая из них могла дать сто очков вперёд многим солдатам Райха по части мастерской стрельбы и диверсионного искусства. Прошедшие школу лучших наставников Вермахта, они немало времени уделяли изучению оккультизма под руководством самой Хельги фон Бюлов, которая и являлась главой «Элитной Гвардии», учреждённой по её личной просьбе всемогущим райхсфюрером СС.
Седеющий человек в докторском халате и защитных очках, возившийся с какими-то приборами по соседству с алтарём, замерял их показания, что-то бормоча себе под нос. Наконец, фон Бюлов остановилась перед ним и произнесла:
- Ну, что происходит?
- Пожалуйста, всего минутку, мой руководитель! – почтительно ответил тот, не отрываясь, однако, от своего занятия.
- Это работает? – фон Бюлов скривила и без того не особо красивое лицо.
- Пожалуйста, будьте терпеливы! Мы работаем сейчас в очень сложных условиях! – пробормотал учёный, с недовольством крутя головой из стороны в сторону; по тону его можно было заключить, что из массы условий, наиболее мешавших его трудам, была сама фон Бюлов.
- Хватит этого пустословия, Земпф! Скажи мне, наконец, это будет работать? Да или нет? – продолжала наседать на коллегу женщина.
- Фрау фон Бюлов, - учёный наконец соизволил обернуться к собеседнице. – Сколько раз я должен напоминать вам, что это весьма сложный и деликатный процесс! Его попросту нельзя ускорить! Спешка ничему не поможет…
- Не применяй ко мне этот менторский тон! – неожиданно взвизгнула женщина, по-хозяйски уперев руки в бока.
- Минутку, одну минутку! – вдруг воскликнул мужчина, заметив нечто интересное в показаниях аппаратуры.
- Что там? Что? – встрепенулась фон Бюлов, бросаясь к алтарю.
- Да, да, процесс экстрагирования начинается! – радостно ответил учёный, потирая руки. –Теперь это всего лишь вопрос времени...
- Превосходно! – заключила довольная руководитель, складывая руки на груди.

Блацкович, до сих пор не встретив по дороге ни живых, ни мёртвых, что не могло не радовать, спустился по лестнице, оказавшись перед здоровенным проломом в каменной стене; проход этот также освещался портативным прожектором. Он проник через лаз в смежное помещение, напоминавшее церковную крипту: повсюду саркофаги да кельтские кресты; правда, этот участок пути уже не вызывал в нём такого страха, как катакомбы. Коридор повернул ещё раз – и агент, спрятавшись за ящиками с каким-то оборудованием, увидел метрах в двадцати от себя трёх нацистов, разглядывающих нечто на лабораторном столе. Диверсант достал винтовку – и сквозь снайперский прицел рассмотрел обглоданные человеческие останки.
- Бедный Иосиф! – сказал один из автоматчиков, вглядываясь в то, что осталось от лица покойника. – Вы только посмотрите – он же разорван на куски!
Акустика помещения была столь мощной, а слух Блацковича – столь чувствительным, что ему не понадобилось напрягать уши, чтобы улавливать сказанное в другом конце помещения.
- Кто сделал это? – с дрожью в голосе спросил другой.
- Явно не человек, - неопределённо заключил третий.
Видимо, он хотел что-то добавить к сказанному, может, поделиться своими выводами от увиденного, но в тот же мгновение за их спинами распахнулась металлическая дверь – и на пороге возникла вооружённая «МП-28» белокурая девушка в чёрном, облегающем тело комбинезоне.
- Чем вы тут занимаетесь? – без всякого предисловия налетела она на солдат. – Майн Готт, вы сильно пожалеете, если не будете серьёзно относиться к своим обязанностям! Хватит стоять, как ослы, принимайтесь за прочёсывание периметра! Ищите американца!
- Он должен быть мёртв, я уверен в этом, - начал было оправдываться один из нацистов, но красотка не дала ему договорить:
- Что ты стоишь, тупица? Сейчас не время отдыхать! Двигайся – или я пристрелю тебя на месте!
- Яволь, майне фрау! – одновременно воскликнула вся троица, вскинув руки в нацистском приветствии.
Девушка удалилась обратно, захлопнув за собой дверь; солдаты, понукаемые начальством, друг за другом неохотно поплелись в сторону разведчика. Американец спрятал винтовку за спину, поскольку стрелять при такой акустике было равнозначно самоубийству – и, высунувшись из-за ящика, прицелился в ближайшего гитлеровца из «Стена». Мгновение – и солдат схватился за горло; второй и третий, не понимая, что послужило причиной его падения, бросились поднимать товарища. Блацкович произвёл ещё несколько бесшумных выстрелов – и враги навзничь попадали друг на друга.
«Би Джей» собрался было выйти из укрытия, как вдруг дверь вновь открылась – и в помещении возникла та самая девушка в сопровождении ещё одного солдата; видимо, её уши ни в чём не уступали тонкому слуху американца. Диверсант без промедления уложил её в угол; солдат бросился под защиту двери, но меткие пули, выпущенные оружием Блацковича, оказались быстрее: он упал на ступени перед лабораторным столом, с его головы с дребезжанием скатилась каска. Через открытую дверь разведчик увидел продолжение коридора, поворачивающего налево.
Итак, если верить полученной от УСО информации, одной из тринадцати «ведьм» фон Бюлов стало меньше. Он выждал ещё несколько минут; никто так и не появился, чтобы закрыть распахнутую настежь дверь и проверить самочувствие охраны. Американец, прижимаясь к стене, двинулся дальше. Ещё дверь... Блацкович осторожно толкнул её, увидев зал с высоким потолком – и горой ящиков, на которую плечом опирался охранник с сигаретой в зубах. Поскольку он стоял лицом к появившемуся перед ним диверсантом, то на лице его мгновенно отразилось непомерное удивление, только вот длилось оно весьма непродолжительно: Агент Второй выдал очередь из автомата – и гитлеровец сполз по ящикам на пол. Блацкович перебежал к ним, осматривая помещение на наличие врагов – никого. Справа от него уходила наверх широкая каменная лестница; и лишь он подумал подняться выше, как расслышал стук каблуков – и увидел над собой ещё двух брюнеток в чёрных комбинезонах.
Женщины открыли по нему ураганный огонь; Блацкович, скрывшись за углом, ответил им тем же. Единственными звуками, раздававшимися в помещении, был свист пуль, их удары о ящики или стены, да стук каблуков, который выдавал агенту приближение «Элитной Гвардии». Перестрелка продолжалась около четверти часа; американец знал, что делает, выматывая терпение противника. «Ну, дорогие девчонки, - думал он, посылая в них пулю за пулей. – Вы, что и говорить, весьма хороши, только до меня вам всё равно далеко!»
Он сменил дислокацию, перебравшись за ящики – и по ним взобрался на самый верх, откуда открывался полный обзор поля брани; к тому же теперь он был в курсе, что зал, начинающийся за лестницей, имеет единственный выход справа, который был закрыт решёткой, а за ближайшим к нему саркофагом спряталась третья женщина, видимо, охраняющая этот самый выход. Блацкович прицелился – и женщина с громким грудным выдохом осела рядом с решёткой; «МП-28» выпал из рук врага и откатился к лестнице. Это привлекло внимание её подруг, на мгновение потерявших бдительность. Впрочем, американцу и мгновения оказалось достаточно, чтобы выйти из боя победителем: он расстрелял замешкавшуюся противницу слева от лестницы, кубарем скатившуюся к штабелю ящиков, на которых он затаился, а оставшаяся «ведьма» получила две пули в голову при попытке перебежать из-за угла за саркофаг. «Итак, - мысленно подвёл итоги агент, когда наступила тишина, - Блацкович лидирует против «Элитной Гвардии» со счётом 4:0 в пользу УСО. Так держать!»
Спустившись с ящиков и стараясь не смотреть на тела убитых, он взбежал по лестнице и подошёл к выходу: старинная решётка, преграждающая путь выше, напоминала десяток спаянных копий, остриём касавшихся пола; рычаг для её поднятия, по обычаю древних зодчих, был на стене слева. Прежде, чем идти дальше, диверсант собрал все боеприпасы, которые лишь смог обнаружить: в последнем бою он как следует поиздержался на свинец. Для пополнения допустимого к ношению боезапаса он не побрезговал вернуться назад, где обчистил автоматы охранников, обсуждавших полусъеденного Иосифа. Наконец, вернувшись к решётке, американец дёрнул рычаг – и, пригнувшись, чтобы не ждать полного поднятия старинной двери, стал подниматься по узкой винтовой лесенке.
Проход через башню, стены которой были украшены средневековой символикой и нацистскими знамёнами, развешанными в проёмах между стрельчатыми окнами, никем не охранялся; поднявшись на площадку, разведчик оказался перед металлической дверью. Слева от неё Блацкович увидел ещё одну опущенную решётку, возле которой находился рычаг. Диверсант, устроившись за углом, толкнул дверь – та оказалась запертой изнутри и не поддалась его усилиям. Но лишь ему стоило взяться за рычаг, как из-за двери до него донёсся гневный крик фон Бюлов:
  - Пошевеливайся, Земпф! Выполняй приказ! А вам, дамочки, привести «Элитную Гвардию» в повышенную боеготовность!
- Яволь! – раздались в ответ несколько женских голосов.
Итак, в церкви ему готовится более, чем тёплый приём… Решётка неторопливо поднималась; американец решил не закрывать её на случай вынужденного отступления. По башенной лестнице мог продвигаться только один человек, следовательно, если воительницы «Элитной Гвардии» последуют за ним, он окажется в выгодном положении: сражение-то надо будет вести с одним противником, а не с группой одновременно. Впрочем, вряд ли вышколенные диверсантки настолько глупы, чтобы позволить заманить себя в очевидную для них ловушку на лестнице…
Выждав с минуту, Блацкович прошёл ещё один короткий поворот – и оказался перед очередной дверью; осторожно распахнул её – и понял, что вышел, наконец, к цели: его взору открылся огромный зал с колоннами, на которых пылали факелы; в дальней части помещения располагался алтарь, на который сквозь древние витражи падал солнечный свет; церковные потолки были столь высокими, что агент едва рассмотрел украшающие их рисунки… Однако, времени на любование не было, поскольку в ту же минуту началось сражение ни на жизнь, а на смерть.
Из-за третьей от него по счёту колонны выбежала темноволосая девушка с «МП-28» – и Блацкович едва успел заскочить обратно за дверь; он превосходно слышал, как пули застучали по металлу его укрытия. Он высунулся вновь, на сей раз более удачно: «валькирия» не успела перебежать от колонны к колонне, когда пуля американца уложила её на пол. Агент, оценивая обстановку, выскочил из укрытия – и переместился за ближайшую колонну; по пути он заметил ещё двух вооружённых «МП-28» «амазонок» – они поджидали его за колоннами справа; за их спинами находились центральные ворота в святилище. Блацкович улучил мгновение – и бросил в их направлении гранату; упал на пол – и в два переката достиг следующей колонны, из-за которой открыл огонь по неприятелю.
Грохот взрыва сопровождался криками; вскочив на ноги, диверсант, не прекращая стрельбу, вновь перебежал от колонны к колонне; алтарное возвышение оказалось практически за ним. Тем не менее, забраться туда с его места не было ни малейшей возможности: каменный выступ оказался слишком высоким. «Би Джею» не оставалось ничего другого, как вести неравный бой с защитницами осквернённой некогда церкви.
Он не был уверен, что брошенная им граната убила обеих женщин; поскольку спину его прикрывал каменный выступ перед алтарём и колонны по периметру его движения, он решил разведать обстановку у центрального входа в помещение.
Пока агент обдумывал, как, подвергаясь наименьшему риску, обойти центр святилища, краем глаза он заметил новую опасность: на выступе перед алтарём появилась ещё одна «амазонка»; видимо, она собиралась совершить опасный, однако вполне реализуемый прыжок с высоты нескольких метров – и оказаться у диверсанта за спиной. Блацкович совершил кульбит – и всадил в женщину половину обоймы, когда та была уже в воздухе. «Валькирия» ещё в полёте выронила оружие, с лёгким стоном упала на пол – и больше не двигалась.
Американец продолжил путь к воротам. Ежесекундно осматриваясь по сторонам, он понял, что ему также следует опасаться не только находящихся на одном с ним уровне противников, но и не забывать поглядывать на балконы, опоясывающие второй ярус строения: там могли находиться снайперы, и если это так, то до ворот ему ни за что не добраться. К счастью, ему удалось, прячась за колоннами, без помех добраться к воротам, где он столкнулся с блондинкой, открывшей по нему огонь из-за выступа каменной лестницы. Агент Второй пригнулся, слыша отвратительный свист пуль над головой, но задерживаться на месте не стал: он видел, что рядом с атаковавшей его женщиной лежит её менее удачливая подруга, то ли убитая, то ли сильно раненая; значит, граната всё-таки сделала своё дело… Блацкович выскочил из-за укрытия, в прыжке достиг лестницы – и расстрелял блондинку почти в упор, пока та перезаряжала оружие. Ворота, естественно, были заперты.
Прижимаясь к стенам, он смог наконец пересечь открытое пространство перед алтарём; на втором ярусе церкви было тихо, его зоркий взгляд не заметил ничего угрожающего. Блацкович вновь стал перебегать от колонны к колонне, каждое мгновение ожидая атаки, но под огромными сводами древней конструкции не было слышно ни звука. Словом, он избавился ещё от четырёх «ведьм», итого – восемь женщин «Элитной Гвардии» фон Бюлов уже никогда не встанут у него на пути. Если верить полученной информации, осталось пять «амазонок»… которые, несомненно, подобно своим подругам, костьми лягут, лишь бы не дать ему пройти этот самый путь до финала.
Низкая лесенка – всего в три ступени – привела его в маленькую ризницу; та, в свою очередь, открыла ему дорогу к алтарю. Но лишь диверсанту стоило высунуть нос из-за угла, как за алтарём возникло лицо ещё одной «валькирии» – и пули застучали о деревянный косяк дверей, мгновенно превратив его в щепки. Блацкович понял, что с такого расстояния противника не достать – и сменив арсенал, взял в руки снайперскую винтовку.
Ему не пришлось долго ждать; странно, но даже для достаточно тренированных бойцов «валькирии» «Элитной Гвардии» отличались крайней нетерпеливостью, которая неизменно принуждала их совершать непоправимые ошибки. Темноволосая противница возникала то слева, то справа от алтаря; Блацкович, приникнув к оптическому прицелу, был гораздо опытнее, а потому и терпеливее. Да и глаз его был не в пример острее… Достаточно сказать, что третье появление «ведьмы» оказалось для неё фатальным: американец спустил курок – и женщина замертво грохнулась между алтарём и каменным выступом.
Разведчик понимал, что ему – наверх, на балконы второго яруса церкви; он внимательно рассматривал в прицел винтовки свой дальнейший путь. Прямо за алтарём находилось ещё одно небольшое помещение – то ли другая ризница, то ли исповедальня; заметив, что внутри имеется лестница наверх, он счёл свою задачу решённой, однако… Вдруг он каким-то внутренним, никогда не ошибающимся чувством, уловил опасность – и инстинктивно отскочил назад, в ризницу. Лишь мгновением позже он расслышал постукивание металла о камень – и буквально на том месте, где он занимал позицию, взорвалась граната. Миг спустя последовал второй взрыв. Чуть позже – третий… Дело принимало нешуточный оборот.
Разведчику представлялось крайне необходимым установить, откуда он подвергается внезапной атаке. Высовываться из ризницы на площадку перед алтарём он не мог, так как в любое мгновение рисковал подорваться на гранате; пришлось возвращаться за ближайшую колонну в центральном зале – и, глядя в оптический прицел, заняться обнаружением невидимой угрозы.
На поиски врага у него ушло не более минуты: во-первых, с балконов нельзя было бросить гранату с такой точностью, во-вторых – оттуда таковая просто не долетела бы к нему. Таким образом, исключив из радиуса поиска дальние пространства, диверсант сосредоточился на возможных точках поблизости. Приглядевшись к башне над исповедальней, он ясно рассмотрел в ней маленькое окошечко, почти под самым потолком – в нём он и заметил человеческий силуэт; деталей противника он не смог различить, этому сильно мешали солнечные блики через находящийся по соседству с окном витраж. Впрочем, детали и не волновали Агента Второго: противник был обнаружен – и Блацкович, затаив дыхание, ждал подходящего момента для выстрела.
Силуэт вновь возник в проёме окна и взмахнул рукой; снова прогремел взрыв. Разведчик не успел сосредоточиться и время для стрельбы было упущено. Однако вторичное появление окружённого солнечными зайчиками призрачного неприятеля агент не прохлопал: точный выстрел, многократным эхом отразившись от стен, отбросил врага в глубину помещения…  Под сенью древней церкви вновь наступила тишина.
Озираясь по всему второму ярусу постройки, Блацкович, во второй раз миновав ризницу, перебежал к огромному алтарю. На его каменном ложе были явно различимы пятна крови, а на одном из углов лежал лист бумаги. Американец взял его – и, усевшись за алтарём, чтобы не дать врагу застать себя врасплох, быстро прочитал следующее:

Записка
Кому: Верховной Жрице Блаватски
От кого: фон Бюлов
У меня невероятные новости. Наша группа наткнулась на древнее захоронение в руинах рядом с церковью. Я полагаю, что им может оказаться могила Оларика, мифического кузнеца древней Туле и основателя Легиона Тёмной Кузни. Если это так, то в его крипте может находиться «Кинжал Защиты», один из самых разыскиваемых тулеанских артефактов. Сколь славным было бы подобное открытие для всех нас!
С уважением, Хельга фон Бюлов,
Дивизия Паранормальных Исследований СС

Замечательно, подумалось диверсанту, вскоре он сможет получить старинный артефакт… если, конечно, он существует на самом деле. И что ещё за таинственный Оларик?! Ну, будет видно… Блацкович посмотрел на часы – почти пять вечера! Чёрт возьми, ещё три часа – и минет ровно половина суток с тех пор, как он покинул домик Кесслера в Вульфбурге! Надо продолжать – и выбираться из церкви к руинам…
Перебежав от алтаря в исповедальню, разведчик поднялся по лестнице на башню; на площадке которой увидел труп рыжей «ведьмы» с простреленной головой; на столе перед окном лежали две гранаты и «МП-28». Справа от окна была дверь, ведущая, несомненно, на балкон второго яруса.
Блацкович усмехнулся: подожди он ещё немного, и у рыжей закончились бы гранаты, а «МП-28» на подобных расстояниях практически бесполезен… ну, разве что случайное попадание. Впрочем, так или иначе пришлось бы вступить в бой с «валькирией» на этой самой площадке…
Осматриваясь вокруг, агент увидел через окошечко ещё одно, точно такое же окно – в стене напротив; внимание его привлёк почти ослепительный свет, пробивавшийся сквозь витраж. Блацкович, прицелившись из винтовки, двумя выстрелами выбил его; окно сорвалось с петель – и, звеня разбитыми стёклами, упало на стоявший под ним алтарь. Американец, глянув в прицел ещё раз, замер на месте: в комнатке стоял маленький постамент, на котором сиял – видимо, благодаря попадавшим на него солнечным лучам – хрустальный человеческий череп в натуральную величину! Может, и не хрустальный… однако, сияние его было столь ослепительным… «Обязательно займусь им, когда положу оставшихся девочек», - подумал диверсант, повернувшись к двери.
Стоило ему открыть её, как раздался винтовочный выстрел; Блацкович юркнул обратно и распахнул дверь настежь. Перевернул стол и подвинул его ногой к двери. Верно: в прицел он увидел дальнюю часть балкона над воротами, где за перилами торчала женская голова. Прямо по центру балкона в его сторону уже бежала ещё одна «амазонка» с автоматом; Блацкович выстрелил, и та упала головой вперёд. В дальнем конце помещения открылась дверь – и в её проёме появилась следующая «ведьма». Американец действовал быстро и наверняка: женщина вскрикнула, пошатнулась – и рухнула на пороге; её тело помешало двери захлопнуться.
Раздался ещё один выстрел. Агент пригнулся – и, убедившись, что на его участке никто больше не появляется, сосредоточился на снайпере. Их дуэль была недолгой, Блацкович вновь подловил женщину на нетерпении: стоило той чуть больше высунуться из-за перил, как он выстрелил – и наблюдал, как его противница полностью распрямилась, схватившись рукой за шею, перевалилась через перила, и с воплем полетела вниз.
Итак, он подсчитал свои достижения: ровно тринадцать «амазонок», начиная с первой из них, явившейся дать взбучку охранникам за безделье. Неужели битва закончена?! Нет, поскольку впереди фон Бюлов, Земпф и группа учёных; наверняка они не путешествуют без охраны… Ладно, бдительности не ослаблять – и вперёд!
Снова взяв «Стен», Блацкович быстро пересёк балкон, дважды присев за его перилами – мало ли, что… Проник через дверь в его следующую часть, над воротами, у которых лежала мёртвая «ведьма»-снайпер. Осмотрел противоположную часть балкона – и не обнаружил, каким образом можно туда попасть! Не было ни дверей, ни лестниц, ничего! Если тайный проход на локацию и существовал, то он так и не смог найти его. Но нельзя же было покинуть церковь, не заполучив столь ценный артефакт, каким, несомненно, являлся хрустальный череп!
Словом, американец решился на отчаянный поступок: пробежаться по перилам балкона – и перепрыгнуть необходимое расстояние на высоте около двадцати пяти метров! Собственная затея сперва показалась ему более, чем безумной, но диверсант отважился на подобный акробатический трюк – и был вознаграждён: демонстрируя чудеса смелости и ловкости, он приземлился на недоступном участке балкона – и завладел старинным артефактом. «Надо же такому случиться! – рассуждал он, рассматривая безукоризненную работу неизвестных мастеров. – Ведь если не солнечные лучи, падавшие на него, я даже ничего и не заметил бы! Вот тебе и совпадение всех необходимых совпадений!» Спрятав находку в сумку, он вернулся обратно прежним путём – и оказался перед следующей дверью.
Открыв её, Блацкович вновь очутился на винтовой лестнице, по которой без лишних приключений спустился в самый низ башни. Короткий коридор привёл его к знакомой решётчатой двери, будто бы сделанной из копий; активирующий её поднятие рычаг, к каким агент успел сильно привязаться за время своего путешествия, находился рядом. За ней находилась ещё одна металлическая дверь…
Диверсант дёрнул рычаг, наблюдая за уходящей вверх решёткой. Итак, оставалось покинуть святилище – и отыскать руины: «Элитная Гвардия» уничтожена, настала очередь фон Бюлов… Но, лишь ему стоило так подумать, как из-за двери визгливый женский голос скомандовал:
- Приготовиться! – и следом за этим приказом американец явственно расслышал передёргивание нескольких автоматных затворов.
Времени на раздумья не оставалось: копьеобразной преграды больше не было, дверь открылась – и навстречу агенту выскочили две девушки. Не успей он броситься за угол, тело его, вероятно, вполне могло бы исполнять функции обыкновенного решета. Из-за угла он ответил автоматной очередью; стук каблуков дал ему понять, что враги также отступили. Впрочем, довольно узкий коридор являлся не самым плохим местом для столкновения; к тому же разведчик знал, что выдержки у него хватит на гораздо больший срок, чем у всех «валькирий» «Элитной Гвардии», вместе взятых. Поэтому он засел за углом, ожидая появления самых нетерпеливых воительниц.
Как он и предполагал, избранная им тактика увенчалась полным успехом: женщины – по одной или парами – выбегали в коридор, встречаясь с пулями и гранатами диверсанта; бой с ними из засады Блацкович продолжал не более нескольких минут, а после и сам перешёл в активное наступление. Ворвавшись в зал за дверью, он увидел несколько ящиков; за одним из них – выпирающее колено неприятеля. Агент прострелил его, а когда женщина с криком выкатилась из-за укрытия, добил её выстрелом в сердце.
Больше в зале никого не было, в чём Блацкович убедился, когда обыскивал помещение. Рация, стоявшая на столе, порадовала его ничуть ни меньше, чем выигранный с судьбой поединок. Диверсант подождал десять минут – и связался с Кесслером, сообщив тому, что прошёл через церковь; для полного выполнения задания осталось ликвидировать фон Бюлов и найти древний артефакт. Заверил товарища, что, когда он завершит и то, и другое, вновь выйдет в условленное время в эфир. А после можно запрашивать эвакуацию.
В полу зала зияла широкая яма; деревянный настил вёл вниз под небольшим уклоном. Несомненно, теперь ему туда. Только надо пройтись по местам боевой славы, подсобрать трофеев…
«Вот тебе и раз! – подумал Блацкович, насчитав по коридору ещё четырёх погибших с ним в схватке «амазонок». – Ведьм-то оказалось несколько более, чем тринадцать! Простите, господа, совсем какой-то неклассический шабаш получился… То ли в УСО совсем уж плохо с оккультизмом, то ли у Хельги – с элементарной алгеброй!» И, перезарядив оружие, американец по настилу спустился вниз.

Лучи заходящего солнца скользили по кладбищенским крестам, тени которых ежеминутно удлинялись. Перед открытым входом в полуразрушенную усыпальницу, находившуюся прямо за церковными воротами, горячо спорили двое: фон Бюлов и профессор Земпф.
- И что же вы теперь думаете? – ломая руки, выкрикнул наконец учёный.
- Я не думаю, профессор, я просто делаю, - решительно отвечала женщина, высокомерно складывая руки на груди. – Я хочу взять «Кинжал Защиты»!
- Нет-нет, вы не сможете так поступить! – с ужасом на лице ответил тот. – Ведь при этом вы сломаете Внутреннюю Печать!
- Ничего, я готова рискнуть! – его собеседница гордо тряхнула головой.
- Вы готовы?! Нет, вы совсем сошли с ума! Вы понимаете, что будет выпущено в мир?! Да нам всем придёт конец! – Земпф буквально вышел из себя, глаза его налились кровью.
- А, меня это не волнует! – с безразличием отмахнулась от его слов фон Бюлов. – Я целую жизнь ждала такой возможности. И не поверну назад из-за каких-то нелепых страхов!
- Фрау фон Бюлов, - Земпф погрозил ей указательным пальцем, - я предупреждаю вас: если вы будете продолжать безумствовать, мне придётся доложить о ваших действиях высшему командованию СС!
Лицо женщины вспыхнуло; это было заметно даже в условиях наступающих сумерек. Рука её метнулась к поясу – и в ней оказался пистолет. Непередаваемая ненависть окончательно обезобразила внешность фон Бюлов:
- Прочь с дороги, Земпф! – завизжала она, потрясая оружием. – Твои ничтожные угрозы меня не остановят!
- Пожалуйста, образумьтесь, майне фрау! Прекратите это сумасбродство, пока не поздно! – учёный почти умолял.
- Это последнее предупреждение! – женщина была непреклонна; наведя оружие на собеседника, она коснулась пальцем курка.
- Нет, вы не можете… А-а-а! – выстрел оборвал аргументацию профессора, а сам он упал на ступени перед усыпальницей.
Фон Бюлов равнодушно перешагнула через неподвижное тело, засовывая пистолет в кобуру.
- Наконец-то! – с неземным вожделением на лице она вошла в гробницу, откуда мгновением позже донеслось громогласное, нечеловеческое рычание – и пронзительный, душераздирающий женский крик.

Спустившись в яму и пройдя сквозь уставленное оборудованием и прожекторами небольшое подземелье, американец вышел из-под стены церкви на открытое пространство. Внутри закрытого двора, судя по крестам и надгробиям, находилось древнее кладбище; Блацкович, увидев за воротами большую усыпальницу, немедленно рассмотрел труп на ведущих к ней ступенях. Глянув бинокль, он узнал профессора Земпфа. Значит, фон Бюлов где-то рядом. Как и необходимый ему артефакт.
Вдруг из древней гробницы раздался громкий рёв, от которого агент содрогнулся; из строения повалил чёрный дым – и на пороге появилось трёхметровое существо, лишь отдалённо напоминавшее собой человека: двуногий, двурукий клубок мышц, перекатывающихся под коричневого цвета кожей. Голова росла прямо из туловища, без малейшего намёка на шею. Гигант ударом лапы снёс перед собой ворота, взревел ещё громче – и вперевалку двинулся на американца.
Это было поистине эпическое сражение, которое, увы, никогда не займёт подобающего места на страницах исторических летописей. Легендарный тулеанский кузнец гонялся за Блацковичем по всему кладбищу, ударами лап снося с поверхности земли склепы и саркофаги, за которыми тот прятался, расстреливая чудовище из автомата. Однако, дело решила не меткость человека и не скорость его передвижения, а шесть гранат, нанёсшие противнику наибольший урон. После взрыва последней из них нежить упала на одно колено, в бешенстве молотя лапами по земле; диверсант, установив таймер связки динамита на пять секунд, бросил взрывчатку прямо ему под ноги – и упал за ближайшей часовней.
Невероятных грохот и столб огня поднялся над землёй, поглотив чудовище; когда Агент Второй поднял голову, то увидел лишь здоровенную яму на том месте, где оно стояло коленопреклонённым мгновение назад. Блацкович поднялся и приблизился к усыпальнице: на постаменте у её задней стены он увидел артефакт: огромный кинжал – даже скорее, меч – с кривым змеевидным лезвием; по всему помещению были разбросаны человеческие останки, а по оторванной, лежащей за постаментом окровавленной голове, разведчик опознал ответственного руководителя Группы Извлечения Хельгу фон Бюлов… Он взял артефакт в руки – и покинул усыпальницу: необходимо было вернуться в церковь, немедленно связаться с Кесслером – и через него сообщить в УСО, что задание выполнено.

Спасательный самолёт прибыл за «Би Джеем» через четыре часа; к тому времени он успел спуститься по горам вниз, на относительно ровное место. Кесслер, проплыв небольшое расстояние на лодке, встретил его неподалёку от вульфбургской гавани. Погрузив в самолёт документацию и артефакты, друзья расстались; связник отправился назад, а Блацкович уселся в кресло по соседству с иллюминатором. Зашумели пропеллеры, радист вышел на громкую связь:
- «Курица» вызывает «Гнездо Орла»! «Курица» вызывает «Гнездо Орла»! Ответьте, «Гнездо Орла»!
- Это «Гнездо Орла», мы слышим вас, «Курица»! Как ваши дела? – послышался ответ из динамика.
- Задание выполнено, мы возвращаемся домой.
- Отличная работа, «Курица»! Каково состояние пассажира?
- Всё предусмотрено, пассажир в порядке! Повторяю, пассажир в порядке! Конец связи.
Блацкович, он же «пассажир», хоть и сидел в одном из кресел рядом с пилотом, не слышал из этого разговора ни единого слова. Потому, что уже несколько минут крепко спал.

Место: Великобритания,
вилла УСО
предместье Лондона.
Дата: засекречена.

В кабинете директора проходило очередное совещание; четверо присутствующих на нём занимали прежние места.
- Ну, что же, джентльмены, прошло уже сорок восемь часов с тех пор, когда наш агент Блацкович вернулся из замка «Вольфенштайн», - объявил сэр Хассет, потирая руки. – У нас было время, чтобы переварить его информацию; информацию, которую воистину можно назвать ошеломляющей!
- Вы преуменьшаете, сэр! – улыбнулся начальнику Джек. Генералы переглянулись.
Руководитель УСО вздохнул, почёсывая затылок:
- Вопрос, который также мучает меня последние сорок восемь часов, звучит так: чем на самом деле занимаются нацисты?
Его заместитель, видя, что остальные собеседники молчат, поправил очки:
- Откровенно говоря, сэр, я не думаю, что мы располагаем достаточными данными, чтобы ответить на него прямо сейчас…
- Неужели? – директор приподнялся в кресле.
- Не поймите меня неверно, сэр! – продолжил он мгновением позже. – Мы многое узнали об их возможностях, одно это уже пугает…
- Да, пожалуй! – подтвердил генерал Мёрфи.
- Но…
- Да, Джек? – сэр Хассет знал по опыту, что его молодой заместитель ничего не предполагает наобум.
- Меня волнуют две вещи. Во-первых, что ещё за «Чёрный Рыцарь», которым нацисты так заинтересованы?
Директор перевёл взгляд с английского флага на американский:
- А что дали наши расследования в указанном направлении?
- Ничего, - ответил Джек. – Абсолютный ноль!
- Ну, это, вероятно, опять эти шаманские штучки, хе-хе! – не удержался генерал Хиггс.
- А что во-вторых, Джек? – поинтересовался начальник УСО.
- «Мёртвая Голова». Боюсь, что он – одна из самых опасных фигур в Третьем Райхе, а мы до сих пор не знаем, как он связан с этим таинственным проектом!
- «Мёртвая Голова»? – переспросил Мёрфи. – Разве наши источники не подтверждают, что сейчас он находится на тайной ракетной базе у побережья Балтики?
Сэр Хассет улыбнулся:
- Да, это так. Словом, если всё идёт по плану, то Блацкович уже на пути туда… 
- Ах, вот как?! – удивился американец.
- Да. Ему приказано проникнуть на базу и вывести из строя весь ракетный комплекс. Если ему повезёт, он сможет завладеть экспериментальной «Коброй»…
- Как? Реактивным самолётом «Кобра»? – подскочил на месте английский генерал.
- Да, им самым! – подтвердил директор, вновь потирая руки.
- Это – потрясающая новость, сэр! – восхищённо добавил мистер Мёрфи.
- И ещё, - хозяин кабинета посмотрел на своего молодого коллегу. – Что вы скажете, Джек, о моих инструкциях нашим аналитикам не упускать никаких ниточек, ведущих к проектам Райха, хоть как-нибудь связанным со сверхъестественным?
- Я скажу, что это превосходная идея, сэр! – ответил тот, легонько поклонившись старому разведчику.

ГЛАВА 3:
ОРУЖИЕ ВОЗМЕЗДИЯ

ЧАСТЬ 1. ЛЕСНАЯ БАЗА

***
Приказ: местоположение «Мёртвой Головы» установлено. Он находится на отдалённой базе на Балтийском побережье, откуда замышляет выстрелить ракетой «Фау-2» по Лондону. Имеется информация, что она оснащена каким-то новым видом химической боеголовки. Единственный для Вас способ попасть на объект «Мёртвой Головы» – это укрыться на борту грузовика снабжения, совершающего на базу постоянные рейсы.
Вас десантируют в лесном районе, неподалёку от объекта, а Вашим вооружением будет исключительно нож и «Стен» с глушителем. Большая часть Вашей экипировки будет находиться частями в двух контейнерах: в одном из них Вы найдёте новую винтовку УСО «М1С Шпион», показавшей высокую эффективность на дальних дистанциях. Кроме того, оружие снабжено прибором ночного и противотуманного видения. Помните: к винтовке необходимы весьма специфические патроны, так что мы можем снабдить Вас боеприпасами для ограниченного числа выстрелов. Вдобавок, поскольку оружие являет собой экспериментальный образец, Вы должны вернуть его, если оно случайно попадёт в руки врага. Это приказ.
Территория объекта слабо охраняется, однако по всему его периметру расположены посты, оснащённые системой общей тревоги. Если поднимете шум, база будет немедленно оповещена – и задание будет провалено. Если Вам придётся столкнуться с врагами, то ликвидируйте их до того, прежде чем они смогут поднять тревогу. Помните: не при каких условиях не убивайте последнего охранника, который отмечает и заверяет точное время проезда грузовика на базу! Если Вы сделаете это, машина не сможет попасть на объект.
Удачи Вам, Агент Второй!

Задачи:
Проникнуть в зону снабжения;
Пробраться в грузовик снабжения, направляющийся к ракетной базе;
Ни при каких обстоятельствах не поднимать тревоги;
Вернуть винтовку УСО «М1С Шпион», если она попадёт в руки врага.
***

Приземление было мягким. Оказавшись на земле, Блацкович отцепил стропы, быстро свернул парашют – и забросал его ветками под одной из елей в месте своего десантирования. Раннее утро; вряд ли здесь ожидают проникновения на объект в такое время… Агент, взяв в руки «Стен», двинулся вперёд перебежками между стволами деревьев, великолепно скрывавших его от случайных глаз.
Минутой спустя узкий проход меж высоких холмов вывел его к двухэтажному домику на самом берегу маленького озерца; у полуразрушенного каменного забора перед ним стоял автоматчик, покуривая сигарету. Блацкович обошёл солдата справа – и точным выстрелом в голову убрал часового, спрятав тело за забором; после этого на корточках переместился к стене строения, к открытому настежь окну – и осторожно заглянул в комнату.
Ещё один автоматчик склонялся над столом, рассматривая какие-то карты; собственно, столом всё убранство комнатки и ограничивалось. Американец двинулся вдоль по стене, обходя домик справа; выглянув из-за угла, он увидел в нескольких метрах от себя ещё одного солдата с сигаретой; тот стоял на пороге дома и пялился на противоположную сторону озера. Буквально рядом, на стене, Блацкович заметил лестницу наверх; тихо поднявшись по ней, он оказался на втором этаже здания, представлявшим из себя пустой чердак, если не считать стога сена в одном из его углов. Сквозь маленькое чердачное оконце он отметил свой дальнейший маршрут: прямо, в сторону ещё одного заборчика, и направо, за высокий холм…
- Эй, Рудольф, там парашют на дереве, за озером! – вдруг раздался голос из-за полуоткрытой двери.
- Да ну! Это, вероятно, ошибочный выброс дивизии, что к югу от нас… Такое часто случается, ты привыкнешь к этому, - равнодушно ответил солдат, находящийся в комнате, по-прежнему не отрываясь от карт.
- Они тренируются сегодня? – не отставал первый.
- Ах, я не знаю! Где-то здесь имеется график, можешь сам выяснять, если тебе так интересно! – с нескрываемым раздражением отозвался его приятель.
- Я думаю, нам надо разобраться с этим…
- Разбирайся, с чем хочешь, но я должен оставаться на посту! – вспылил солдат в доме. – Иначе мне не сносить головы…
- Да-да…
Итак, два охранника; третий – уже лежит за забором… Разведчик, вернувшись по лестнице на прежнее место, достал нож, вновь выглядывая из-за угла. Нацист, выудив из пачки ещё одну сигарету, задумчиво сунул её в рот, приготовил коробок – и, стоило ему чиркнуть спичкой, Блацкович метнул нож. Солдат беззвучно сполз по стене в траву.
Сделав дело без лишнего шума, диверсант нанёс столь же тихий визит в дом, к последнему охраннику. Оставив труп лежать прямо под столом, Блацкович заглянул в карты – и сразу понял, насколько ему повезло: одна из них представляла собой детальный план постов охраны периметра, маршрут и время движения грузовика, расположение точек сигнальных систем тревоги по всему району… Сунув карту в карман куртки, агент вышел к берегу озера – и действительно заметил невооружённым глазом парашют, запутавшийся в ветвях высокой ели на противоположной стороне водоёма. Взгляд на часы убедил его, что необходимого времени для проверки предназначенной ему посылки вполне хватает, чтобы вовремя покинуть нынешнюю локацию – и проследовать за грузовиком в следующий сектор.
Под прикрытием кустов, которыми обильно заросли берега озерца, диверсант добрался до нужного места; под одним из деревьев он обнаружил повреждённый от удара о землю контейнер с отвалившейся от него крышкой: в нём лежала превосходная игрушка – восьмизарядный пистолет системы «Кольт-Браунинг»; рядом, на траве, агент обнаружил к нему три обоймы. Блацкович сунул оружие за пояс – и, никем не замеченный, вернулся к домику по другому берегу озера.
Продолжая движение по маршруту, он, наконец, приблизился к заборчику, за которым находился ещё один домик – одноэтажный, совсем крохотный – возле которого прогуливался охранник с «МП-40» в руках; Блацкович укрылся за ним, осматривая открывшийся его глазам периметр.
Прямо за домиком, из которого доносились звуки патефона и чей-то кашель, пролегала извилистая дорога, на которой он тут же заметил медленно двигающийся с севера грузовик; впереди, метрах в трёхстах по маршруту его следования, располагался КПП – первое из мест, обозначенное на добытой Блацковичем карте как снабжённое системой общего оповещения. Позади КПП, прикрывая двух дежуривших на нём автоматчиков, стояла вышка, на которой занял позицию снайпер; точно такая же вышка со снайпером находилась и справа от КПП, за небольшим ручьём. Мост, переброшенный через водоём, был перегорожен поднимающимся шлагбаумом.
Американец оценил ситуацию, прикидывая шансы остаться незамеченным и пройти довольно опасный участок. КПП и две вышки были столь умело расположены, что не давали ни малейшей возможности проникнуть в грузовик, который неминуемо остановится перед шлагбаумом на мосту: слишком большое расстояние, он попросту не успеет пересечь его... Оставалось попытаться залезть в кузов автомобиля на каком-нибудь из трёх оставшихся, судя по карте, КПП, а пока – обойти это место с севера, меж довольно заросших лесом холмов.
Времени оставалось немного: грузовик остановился перед шлагбаумом. Необходимо было использовать его для перемещения за домик, а оттуда – перебежать дорогу и спрятаться в кустах; таким образом, с КПП и дальней вышки его вообще не будет видно. Если – с вероятностью пятидесяти процентов – допустить, что ещё не совсем выспавшиеся часовые будут в момент остановки грузовика глазеть именно на него, а не на дальний участок леса, откуда Блацкович намеревался провернуть свой план, тогда дело выгорит.
Разведчик резко выдохнул – и, подождав, когда охранник-автоматчик скрылся за углом домика, перебежал за его противоположную стену; оттуда он видел, как охрана на мосту разговаривает с высунувшимся из кабины грузовика шофёром. Вооружённый «МП-40» охранник несколько секунд поглазел в ту же сторону, и двинулся в обратном направлении, дав агенту шанс незаметно пересечь проезжую часть – и скрыться меж заросших кустарником холмов.
Он прокрался несколько сот метров, так никого и не встретив по пути; высокие холмы весьма удачно скрывали его с левой стороны. Открытую местность, начавшуюся немного спустя, он быстро пересёк по-пластунски; прикрываясь стволами деревьев, добрался к дальней вышке; стоявший на ней снайпер явно считал ворон, поглядывая то на бегущие над ним облака, то на КПП. Самое плохое заключалось в том, что стоял он как раз боком к дороге, что мешало Блацковичу следовать дальше за тронувшимся с места грузовиком.
Диверсант принял решение ликвидировать противника, что, кстати говоря, оказалось довольно безопасно: с расстояния видимости более, чем за полкилометра от КПП, да ещё в лесных условиях, сделать это не представляло большого труда. Блацкович осторожно подкрался к вышке, взобрался по лестнице – и бесшумно вонзил нож в шею ничего не услышавшего снайпера. В руки ему попал неплохой трофей – старая добрая «Кар-98к», которую, к сожалению, нельзя было взять с собой: стрелять из неё на этом объекте было равносильно самоубийству. Затем он спустился обратно, следуя за грузовиком к следующему КПП.
Здесь американец также не успел: машина отошла буквально за минуту до того, как он подкрался к её борту. Единственное, что ему удалось услышать, так это диалог двух охранников, стоящих к нему спинами:
- Это что, последняя поставка? Ведь только утро на дворе! – спросил один из них, провожая глазами свернувший налево грузовик.
- Да, - ответил другой, - по сегодняшнему графику ничего больше быть не должно…
Блацкович решил не трогать их, а просто обойти справа; нацисты дружно закурили, и стали рассказывать друг другу анекдоты. Небольшой овраг вывел его наверх; отсюда он мог видеть следующий КПП, оборудованный деревянными воротами и застеклённой смотровой площадкой, по которой прохаживался охранник; другой нёс дежурство прямо под ним, патрулируя сами ворота. Местность была более открытая, нежели на предыдущей локации, агенту следовало приложить всю свою манёвренность, чтобы не выдать врагу своего местонахождения.
Увлёкшись скрытным передвижением по объекту, разведчик вспомнил о втором контейнере с ценным грузом, которым руководство УСО обещало снабдить своего агента; интересно, на каком же участке этой лесной базы он мог находиться? Если ему потребуется прочёсывать в поисках посылки весь периметр, то грузовик наверняка уйдёт на базу без него, ведь на лазанье по лесу и нескольких часов не хватит! А ему, судя по полученной из разговора охранников информации, придётся поджидать следующей машины до завтра… Неизвестно другое: будет ли ждать до завтра «Мёртвая Голова», вознамерившийся провести по Лондону то ли химическую, то ли биологическую атаку?!
Оказавшись почти на вершине холма, скрытой стволами елей, Блацкович увидел ещё один пост охраны: нацист, занимавший позицию рядом с «МГ-42», что-то отвечал обратившемуся к нему офицеру; пулемётная точка была искусно укрыта от посторонних глаз еловыми ветвями и маскировочной сеткой. Над гитлеровцами возвышалась ещё одна вышка со снайпером. Зайди американец немного левее, он просто ничего не заметил бы – и наверняка был бы уничтожен. Блацкович возблагодарил милостивую судьбу за шестым чувством выбранный путь – и стал осторожно спускаться с холма, навстречу беседующим возле пулемёта гитлеровцам.
Он замер лишь метрах в десяти от врагов, спрятавшись за широким стволом дерева; ему удалось подслушать лишь концовку их диалога.
- Что это здесь делают ребята из группы «Мёртвой Головы», герр майор? – спросил пулемётчик, рядом с которым Блацкович рассмотрел устройство сирены общей тревоги.
- Да кто их знает? – пожал плечами его собеседник, поправляя фуражку на голове. – Они теперь постоянно снуют здесь…
- Ребята говорят, что, похоже, основное их снабжение идёт с воздуха, а не по дорогам…
- Да, капрал, именно поэтому мне надо немножко отойти! Ещё один парашют, согласно сообщениям, недавно упал почти над нами… Не покидайте поста, я схожу проверить это!
- Так точно, герр майор! – козырнул пулемётчик – и развернулся к тому спиной.
Американец дал офицеру около минуты, чтобы подальше отойти и скрыться в кустарнике; действительно, в сотне метров от поста он заметил ещё один парашют, запутавшийся на вершине ели. Если это – предназначенный для него груз, то ему следует поспешить!
Тихий выстрел – и пулемётчик ткнулся грудью в земляной бруствер; по виску его побежала струйка крови. Снайпер над ним явно ничего не расслышал, поскольку даже не пошевелился; а офицер, надо полагать, уже приближался к отмеченному парашютом дереву… Блацкович не стал терять времени: и аккуратно передвигаясь – не дай Бог, чтобы хрустнула веточка под ногой! – поспешил за майором в заросли.
Американец убил его в тот момент, когда нацист протянул руку к контейнеру; офицер, получив пулю в затылок, повалился в кусты, а фуражка так и осталась висеть на них. «Не тронь не свою собственность! – злобно подумал Блацкович, открывая контейнер; в нём по частям находилось дивное экспериментальное оружие УСО – модель «М1С Шпион», новейший плод совместных разработок американских и британских конструкторов. Диверсант собрал её и зарядил обойму: пять длинных, тяжелых патронов; прицел, снабжённый прибором ночного видения, являлся наиболее громоздкой частью оружия. Однако, приказ есть приказ: отныне он отвечал за эту штуковину головой. Впрочем, наверняка и она будет неоднократно спасать его голову в непредвиденных ситуациях… Жаль, что количество патронов достигало всего трёх обойм. Словом, ему придётся рассчитывать каждый выстрел – и не тратить боекомплект «Шпиона» по пустякам.
Блацкович вернулся назад, к пулемёту, слегка изменив маршрут; он вышел к дзоту гораздо левее, чем отправился следом за офицером. Это было сделано неспроста: во-первых, теперь он мог превосходно видеть снайпера на вышке, а тот его – нет, а во-вторых – вся дорога и следующий КПП лежали в поле его зрения. С того места, где он находился в данную минуту, он мог держать под обстрелом любой уголок периметра, при этом сам оставаясь невидимым.
Грузовик, задержавшись на КПП со стеклянной верандой, проследовал за ворота; два охранника, рассказывающие друг другу анекдоты, находились прямо перед ним – их можно было при желании расстрелять из «МГ-42». Правда, находились он столь далеко, что агент решил больше ими не заниматься, сосредоточившись на снайпере по соседству. Он тихо поднялся на вышку по лестнице – и обезвредил врага ножом; перила на смотровой площадке отсутствовали, поэтому от выстрела с земли тело могло упасть вниз, и, возможно, привлечь к себе ненужное внимание… Блацкович прикинул расстояние до КПП с застеклённой верандой – около километра совершенно открытой местности; отсюда-то и следовало, видимо, опробовать новую разработку инженеров УСО.
Итак, прикрываясь кустами, он спустился с холма; теперь два охранника-анекдотиста никак не могли видеть его, поскольку остались за поворотом дороги направо. Опасность представлял офицер с биноклем в руках; рядом с ним, кстати, имелось ещё одно устройство общей тревоги – Блацкович отчётливо рассмотрел его в прицел «Шпиона» – и охранник под ним, у ворот, одетый, кстати, в егерскую униформу. «Прекрасно! – подумал американец, разглядывая нациста в выкрученную на максимум настройку прицела. – Вот только охотников мне только не хватало! Впрочем, всё равно ведь справлюсь, иначе и быть не может!»
Чтобы испытать новое оружие, разведчику пришлось подождать, пока дежуривший под верандой с офицером егерь пройдёт мимо ворот – и углубится вдоль стены, откуда совершенно не будет видим начальством. Нужное мгновение, согласно расчёту Блацковича, наступило – и он, прицелившись, надавил на курок.
Звук выстрела оказался столь тихим, что американец и сам усомнился, что слышал его; отдачи также не последовало практически никакой. Егерь, несколько мгновений покачавшись, упал в траву; офицер на веранде, как ни в чём не бывало, поглядывал в бинокль. Диверсант убедился, что двор за спиной офицера пуст, на высокой башне в его центре наблюдателей за периметром не видно; в прицел он увидел и знакомый грузовик, стоящий неподалёку от каменной полуарки, ведущей прямо в гору; въезд ему преграждали металлические ворота. Следовательно, вход на секретный объект был обнаружен; оставалось добраться до машины – и незаметно проникнуть на тайную базу «Мёртвой Головы».
Блацкович выстрелил, увидев, как во лбу офицера появилась окровавленная дырочка; нацист упал на веранду, по счастью, не свалившись с неё. Путь к воротам был свободен – и «Би Джей», перезарядив винтовку и закинув её за плечи, вновь взял «Стен»; минутой спустя он уже осторожно пробирался меж деревьев ко входу во двор.
Увы, когда он приблизился к воротам и попытался открыть их, ничего не вышло: по-видимому, они были заперты изнутри. Попытка перелезть – пусть и через невысокий забор, могла кончится для диверсанта трагически: он сразу обратил внимание на проволоку под электрическим напряжением, идущую по всему участку стены. Приходилось искать другой вход – и американец осторожно отправился вдоль стены, окружающей секретный объект.
Пройдя около трёхсот или даже более метров, диверсант расслышал негромкое посвистывание: прямо над ним располагалось открытое окно, до которого, впрочем, нельзя было дотянуться, даже став на цыпочки; пришлось на минуту углубиться в лес – и вернуться назад с небольшим пнём, благодаря которому можно было попасть внутрь помещения. Блацкович подтянулся, ухватившись за оконную раму – помещение состояло из двух отделений: большого, в которое он проник, и маленького, в котором, рядом с дверью наружу, стоял насвистывающий у стола офицер. Он был настолько увлечён чтением каких-то бумаг, что совершенно не услышал появления агента у себя за спиной. Молниеносное движение американца – и нацист обмяк у него на руках со свёрнутой шеей; Блацкович тихо оттащил труп в большое помещение, спрятав в углу за шкафом. После этого он осмотрел стол и шкаф – ничего примечательного; кстати, бумаги, сыгравшие с офицером смертельную шутку, оказались ничем иным, как любовными письмами какой-то Греты какому-то Гансу и никакой ценности, кроме цитирования романтических пассажей из Гёте, Гейне и Шиллера, не представляли. Над столом, правда, Блацкович обнаружил документ иного характера, который немедленно привлёк всё его внимание. В коротком машинописном тексте значилось следующее:

Памятка
Кому: охране периметра
От кого: штурмбанфюрера СС Штайнера
Тема: пересылка и получение
Сегодня-завтра прибудет ликвидный заменитель ракетного топлива «Фау-2». Необходимо отправить этот груз сразу же после получения прямиком на базу. Из-за инцидента прошлого четверга, любое промедление будет караться строжайшим образом.
Штурмбанфюрер СС Вальтер Штайнер, старший офицер,
Отдел Специальных Проектов Райха, район С3

Блацкович пожалел, что документ не был снабжён датой; тем не менее, было нетяжело предположить, что речь шла о сегодняшнем, максимум, вчерашнем дне. Поскольку «Мёртвая Голова» именно здесь – и готовит ракетный удар по английской столице…
Сквозь два окна, выходящих во двор, диверсант мог видеть те самые металлические ворота, ведущие под каменную арку; грузовик по-прежнему находился рядом. Блацкович видел, как шофёр о чём-то беседует с охранником; прямо перед ним возвышалась водонапорная башня, по совместительству игравшая роль смотровой вышки, по круговой площадке которой ныне прогуливался дозорный с винтовкой наперевес. Это осложняло положение американца: надо было точно рассчитать, когда охранник скроется из виду, обходя круглый резервуар – и выйти во двор, расположения строений по которому он в точности не знал; даже на позаимствованной им карте домики двора не обозначались. Конечно, если он появится во дворе, а перед дверями будет маршировать рота солдат – ему, определённо, крышка… не говоря о том, что задание будет провалено, а в нынешней игре ставка куда больше, чем жизнь: всё население Лондона под угрозой! Тем не менее, приходилось рисковать.
Понаблюдав за снайпером на вышке и дождавшись, пока тот скроется из виду за резервуаром, разведчик открыл дверь наружу и выглянул: совершенно пустой двор, отделённый открытыми воротами от основного комплекса, на площадке которого стоял необходимый Блацковичу грузовик. Вероятно, у агента была в запасе минута-другая, чтобы проникнуть за ворота – и, затаившись за укрытыми под брезентом штабелями ящиков, вновь ожидать появления снайпера. А уже оттуда пробираться к грузовику – и действовать по обстоятельствам.
Так он и поступил: прошмыгнул за ворота, оказавшись перед небольшим одноэтажным строением прямо за ними; потянул за ручку двери – и вошёл внутрь. Снайпер был ему теперь не опасен, однако, войдя в комнату, по стенам которой висели гитлеровские знамёна, он нос к носу столкнулся с офицером – человеком лет шестидесяти, преспокойно восседающим за столом перед рацией. Нацист поднял глаза на вошедшего; в них отразился, пожалуй, даже не страх, а поистине невыразимое удивление от созерцания на секретном объекте постороннего – настолько невыразимое, что сам Блацкович растерялся. Люди смотрели друг на друга – и несколько секунд никто не шевелился. Затем офицер, будто ещё не до конца отряхнувшись от гипнотического внушения, потянулся к пистолету на поясе; Блацкович, сделав шаг вперёд, дважды нажал на курок «Стена»; нацист навалился телом на стол и больше не двигался.
Пройдя помещение насквозь, американец, выглянув из дальнего окошка комнаты, увидел грузовик, как на ладони: оказалось, шофёр менял машине одно из передних колёс. Над ним стоял охранник с кипой бумаг в руке, которой он размахивал почти перед носом собеседника:
- Значит, я вынужден буду приписать лишние четырнадцать минут к твоей стоянке! – гневно чеканил он каждое слово. – Как ты считаешь, тебя погладят по головке за подобное опоздание?
- Знаешь, тебе за это тоже никто не даст конфетку! – парировал шофёр, утирая пот с лица и возясь с домкратом. – Если ты помог бы мне, то время на устранение поломки сократилось бы вдвое! А ты стоишь надо мной и читаешь нотации!
- Ладно тебе, - вдруг смягчил тон охранник-контролёр. – Так и быть, я не стану докладывать наверх о подробностях твоей задержки! Только поспеши уж, ладно! Иначе твоей крови потребует сам знаешь, кто…
Пока солдаты ссорились да мирились, американец, покинув помещение через боковую дверь, пристально наблюдал за появлением на смотровой площадке водонапорной башни снайпера. Когда тот совершил привычный маршрут, вновь скрывшись за резервуаром, Блацкович, ещё раз осмотревшись по сторонам, быстренько юркнул к задней стенке грузовика. Перелез через борт – и затаился между каких-то ящиков. Охранник и шофёр попрепирались ещё минуту-другую, после заурчал мотор, хлопнула дверь кабины – и, судя по грохоту, тяжёлые металлические ворота стали подниматься. Агент продолжил путь в недра засекреченного объекта «Мёртвой Головы».

ЧАСТЬ 2. РАКЕТНАЯ БАЗА

***
Приказ: немецкое сопротивление сообщило нам, что ракета «Фау-2» «Мёртвой Головы», предназначенная для удара по Лондону, несёт химическую боеголовку нового типа, разрушительная сила которой нам неизвестна. Также члены «Кружка Крайзау» информируют, что у всех ракет данной модификации имеется кнопка самоуничтожения, обычно располагаемая в главном зале управления. К сожалению, мы почти ничего не знаем о внутренней планировке базы. Вам придётся самому выяснить наиболее безопасный способ, чтобы проникнуть в главный зал управления – затем, чтобы уничтожить ракету до того, прежде чем она достигнет Лондона.
Вполне вероятно, что после уничтожения ракеты база будет поднята по тревоге. Используйте любые возможности для отхода с объекта и проникновения во внешний сектор.

Задачи:
Найти главный зал управления;
Прервать запуск ракеты «Фау-2»;
Найти выход и достичь внешнего периметра.
***

Трястись в кузове грузовика пришлось недолго: хорошо освещённый тоннель закончился очередными воротами – и машина оказалась в огромном погрузочном зале. Американец, выглянув из кузова, оценил масштаб и защищённость помещения: такому не угрожала никакая бомбардировка с воздуха – сплошной железобетон, спрятанный внутри горы. Да, «Мёртвая Голова» отлично знал, где и каким образом прятать свои секреты… Шофёр, хлопнув дверью, вышел из грузовика, направившись к лестнице, видневшейся из-за здоровенных ящиков; Блацкович покинул автомобиль следом за ним, укрывшись за колоннами, меж которых тот остановился – и осмотрелся по сторонам.
Помещение строго прямоугольной формы – около сотни квадратных метров – было увешано нацистскими флагами; они пестрели на стенах и колоннах по всему периметру. Комплекс, как было очевидно, представлял собой погрузочную зону; территорию можно было условно разделить на две части – приёма и погрузки. Множество ящиков и контейнеров, накрытых брезентом, находилось в нижней части, куда, собственно, и прибыл грузовик; верхнюю часть, на которую по лестнице отправился шофёр, доставивший агента на базу, занимали подсобные помещения и громоздкая панель управления перемещающегося по рельсам под всем строением крана. За ней стоял автоматчик и человек в униформе технического персонала, возившийся с рычагами да кнопками на пульте. Блацкович мгновенно рассмотрел на стене за их спинами устройство общей тревоги.
Шофёр, поднявшись по лестнице и молча кивнувший стоявшим за пультом управления краном коллегам, проследовал по верхней площадке мимо, скрывшись в коридоре направо; над панелью управления краном находился ещё один ярус; агент немедленно увидел дежурившего на нём автоматчика, охраняющего дверь за спиной и с высоты наблюдавшего за всем помещением.
- Внимание всему персоналу! – вдруг зазвучал механический голос из динамиков общего оповещения, установленных на колоннах зала. – Испытания готовности ракеты «Фау-2» начнутся через пять… Четыре… Три… Два… Один! – после чего, несмотря на железобетонную конструкцию, стены комплекса слегка стали вибрировать; грохот, казалось, принёсся откуда-то из-под пола. Мгновением позже тот же голос сообщил. – Испытание ракеты «Фау-2» завершены! Операторам телеметрии приступить к запуску!
Колебания стен и пола прекратились; техник, манипулируя краном, крикнул кому-то вниз:
- Транспортёр прибыл?
- Да, транспортёр на позиции! – было ему ответом из-за горы ящиков, по другую сторону которой прятался диверсант.
Итак, минимум четверо-пятеро врагов на сто квадратных метров, если не прибудет подкрепление, мысленно прикинул разведчик, вытирая ладони о куртку и удобнее перехватывая «Стен». Впрочем, поскольку в погрузочном блоке идёт столь жаркая работа, то, если всё сделать аккуратно, нескольких его выстрелов – при общем грохоте, гудении крана и болтовне диспетчера – никто и не услышит… Главное – не прерывать этой суматохи, позволить операторам осуществить погрузку. А охраной он займётся прямо сейчас.
- Внимание! – вновь раздалось по всеобщей связи. – Работает кран! Не стойте под краном!
«Шпион» выполнил работу на отлично: охранник, стоявший на верхнем ярусе, по стене сполз на пол; действительно, никто снизу не обратил на это никакого внимания. К сожалению, поле зрения агента было весьма ограничено: он мог видеть исключительно площадку с охранником да техником за пультом, но совсем не был в курсе о том, что происходит за штабелями ящиков прямо перед его глазами. Поэтому он ориентировался исключительно по голосам перекликающихся нацистов:
- Хорошо! Кран готов!
- Принято!
- Перемещаю контейнер на позицию!
- Отлично, транспорт подготовлен! Опускаю!
Раздался скрежет металлических тросов; Блацкович увидел, как контейнер с несколькими баллонами стал медленно опускаться с потолка. Американец решил действовать – и перебежал за край штабеля; выглянув из-за угла, он увидел ещё одного техника, сопровождающего контейнер в четырёхугольную яму, открывшуюся в полу. Мгновением позже трос был отцеплен – и створки ямы закрылись изнутри.
Недолго думая, диверсант открыл огонь по охраннику и его соседу, стоящих за пультом управления; те повалились друг на друга, даже не успев понять, что же, собственно, произошло; переведя оружие на техника буквально в двух-трёх метрах от себя, Блацкович положил ещё одного противника. Поскольку в зале больше никого не было видно, Агент Второй перетащил труп техника за ящики – и, осмотревшись ещё раз, стал подниматься по лестнице.
Оказавшись на площадке перед пультом управления замершим краном, он немедленно уничтожил устройство общей тревоги; однако, стоило ему это сделать, как из расположенного слева от площадки коридора выбежал автоматчик, который с криком: «Ганс, Ганс, что там у вас? Ответьте! Что происходит?», едва не столкнулся с Блацковичем нос к носу. Американец остановил его тремя выстрелами в голову – и заскочил за угол, разумно полагая, что враг может быть не один. Но подкрепления не последовало; пройдясь по коридору, агент наткнулся всего лишь на две закрытых изнутри металлических двери. Пришлось возвращаться к пульту управления краном и следовать за удалившимся шофёром грузовика в коридор справа от площадки.
За поворотом диверсант обнаружил дверь медицинского блока, на что указывал знак красного креста над входом. Намереваясь проникнуть в помещение, Блацкович услышал из-за двери следующий разговор:
- Ах, уж эти чёртовы испытания! Почему бы им просто не запустить её? – спросил голос с явно берлинским акцентом.
- Да, у меня от них уже голова болит! – пожаловался другой. – Надоело… И так – каждый божий день!
- Как там идут дела на фронте? Ты ничего не слышал? – мгновением позже добавил «берлинец».
- Не знаю, я здесь абсолютно глух… И где этот чёртов аспирин?
Разведчик не стал ждать окончания диалога; положившись на внезапность, он рванул дверь на себя – и увидел двух автоматчиков, стоявших перед укреплённой перед ними на стене аптечкой; за их спинами стояло несколько медицинских столов и кроватей, на одной из которых во весь рост развалился шофёр, доставивший Блацковича на базу.
Парни не успели опомниться, как под выстрелами американца рухнули оземь; шофёр открыл глаза – и протянул руку к поясу, за пистолетом; мгновением позже он лежал на прежнем месте без движения с дырой во лбу. Агент Второй реквизировал боеприпасы у охранников – и вернулся в коридор.
Повернув ещё раз за угол, он услышал шум работающего механизма: слева от него поднимался открытый лифт. Из его кабины выскочили двое автоматчиков – и попали прямо под пули «Би Джея», покатившись головами вперёд. Блацкович перезарядил «Стен», вошёл в лифт – и надавил единственную красную кнопку.
Пока он спускался, по всеобщей связи прозвучало объявление: «Внимание! Завершить проверку люков!»; судя по всему, до выстрела по Лондону оставалось не так уж много времени. Пробежав небольшой коридор, агент очутился в зале, правую сторону которого занимали установленные на дрезинах ракеты; железнодорожные рельсы вели в противоположный конец помещения, венчавшегося аркой, за которой начинался прекрасно освещённый электрическими лампами тоннель.
Слева от входа, по которому Блацкович попал в ракетный комплекс, имелся пульт управления дрезинами, за которым стоял техник в компании охранявшего его автоматчика; сам техник находился за колонной, поэтому не мог сразу увидеть американца, но вот товарищ его не дремал.
- Есть тут кто? – крикнул он, заметив агента, скрывшегося за хвостом одной из ракет, и вскинул оружие. Тот не стал вступать с ним в диалог, ответив короткой очередью сразу в обоих. Автоматчик растянулся на полу, а техник повис на пульте управления дрезинами. Не теряя времени на любование панорамой демонстрации ракетных возможностей Третьего Райха, Блацкович последовал прямо в тоннель.
Стараясь не задерживаться по пути, разведчик, тем не менее, не терял бдительности; проход по узкой железной дороге вёл его вглубь горы. Пройдя несколько сотен метров, он вышел на открытое пространство, оказавшись в огромном гроте; над головой его пролегал мост, на котором, к счастью, никого не было; зато впереди, на рельсах, он увидел двух автоматчиков. Одного из них он убил из-за угла, а второй отступил дальше в тоннель, пытаясь найти укрытие за его стенами и отстреливаясь.
Сложность прохождения этого места заключалась в том, что требовалось пробежать около полусотни метров по рельсам, слева от которых открывалась самая настоящая пропасть; Блацкович, заглядывая в неё, так и не смог разглядеть дна. Автоматчик же иногда высовывался из-за угла тоннеля – и постреливал в преследователя короткими очередями. Бросать гранату было рискованно: возможный обвал мог не только затруднить, но и вообще прекратить его движение по объекту. Поэтому американцу ничего не оставалось, как вновь укрыться за стеной – и, целясь из «Шпиона», ожидать неверного действия неприятеля.
- Внимание! – снова разнеслось из динамиков по всему периметру. – Оператору пусковой шахты: проверить все системы!
Возможно, именно сообщение отвлекло нациста, высунувшегося из укрытия на недопустимо долгое время; Блацковичу хватило этих двух-трёх секунд, чтобы противник выронил из рук оружие, мгновение покачался на краю обрыва, а затем с простреленной головой полетел в пропасть.
Разведчик, преодолев опасное место, вновь углубился в тоннель, который, наконец, привёл его в небольшую пещеру, где, собственно, рельсы заканчивались; за пультом управления дрезинами стоял техник с «Парабеллумом»; Блацкович совершил кульбит – и, резко откатившись вправо, угостил его пулей в горло; тот захрипел – и рухнул на пол. Рядом с панелью стояла одна из дрезин, на которой сюда были доставлены баллоны, виденные агентом в зале погрузки, только теперь контейнер был пуст. Справа от пульта находилась шахта открытого лифта – и гудение мотора явно намекало, что сейчас на нём приедут гости.
Блацкович спрятался за панелью управления, ожидая неприятелей; лифт опускался достаточно медленно – для того, чтобы агент смог ранить находившихся в кабине двух автоматчиков по ногам, а после, покинув убежище, добить их выстрелами в голову. Но лишь стоило ему войти в лифт и начать подъём, по громкой связи прозвучали роковые слова:
- Внимание, всем операторам запуска: доложить о готовности! Запуск ракеты через две минуты!
Итак, отсчёт пошёл! Лифт поднимался так медленно, что Агент Второй просто выходил из себя; почти тридцать секунд ушло на то, чтобы подняться на очередной уровень. А ведь ему ещё необходимо обнаружить главный зал управления! На площадке перед ним возле какого-то бочкообразного агрегата трудилось, размахивая отвёртками и гаечными ключами, трое коленопреклонённых техников; за их спинами находились огромные закрытые ворота с изображением ракеты. Видимо, это и был вход в пусковую шахту…
- Запуск через полторы минуты! – продолжал вести отсчёт времени механический голос по всеобщему оповещению базы.
- Слушайте, вам нужно поторопиться! – обратился один из нацистов к коллегам, разгибая спину и выпрямляясь. – Я не хочу проторчать тут весь день…
Блацкович выстрелил в него; гитлеровец упал замертво, но этим дело не закончилось; одна из пуль попала в агрегат, который взорвался с такой силой, что разворотил нижнюю часть ворот. Естественно, что от остальных трудяг не осталось ничего, кроме кровавых пятен на полу.
- Запуск через одну минуту!
Это сообщение окончательно привело агента в чувство. Где же, где этот чёртов главный зал?! Вдруг, осматривая помещение, он заметил металлическую лестницу прямо слева от лифта: широкие, толстые скобы, всего около десятка штук; недолго думая, Блацкович подбежал к лестнице – и почти во мгновение ока взлетел на следующий ярус.
Комната без окон, с единственной дверью. Американец распахнул её – и понял, что попал именно туда, куда ему было надо – в главный зал управления: вдоль всех четырёх стен выстроились счётные машины; перемигивающиеся всевозможными цветами кнопки; столы с непонятными приборами… Неприятным был факт того, что в помещении находилось четыре человека: вооружённые пистолетами учёные и автоматчик, прикрывавший собой следующую дверь.
Впрочем, аппаратуру жалеть не приходилось – это вовсе не являлось необходимостью, как в случае на канатной дороге, поэтому Блацкович заскочил за ближайший напичканный электроникой ящик, вдвое превышающий его рост – и открыл огонь на поражение.
Защитники главного зала падали один за другим, переворачивая телами столы и стулья; дверь в соседнее помещение распахнулась – и на подмогу товарищам выскочил ещё один солдат; за ним семенили двое техников с «Люгерами».
- Запуск через тридцать секунд! – веско произнёс голос из динамиков.
Американец понял, что время вышло: если он не обнаружит кнопку самоуничтожения ракеты посреди всех этих приборов прямо сейчас, Лондон, вероятнее всего, придётся очень долго отстраивать с нуля. Агенту ничего не оставалось, несмотря на риск быть погребённым под толщей горы, как бросить в неприятелей гранату, а за ней – ещё одну… Взрывы потрясли помещение, выбив дверь и повалив несколько агрегатов; главное, что при этом сопротивление было подавлено: в живых остался лишь один из врагов, корчившийся в предсмертных муках на полу.
- Запуск через 15 секунд! – равнодушно констатировал механический голос.
Диверсант ворвался в смежное помещение: маленькую аппаратную, снабжённую широким наблюдательным окном из прочной стеклоткани; за ним его взгляду предстала огромная площадка с пусковой шахтой, на две трети занимаемой ракетой, из сопел которой вырывалось пламя.
- Запуск через десять… Девять… – бесстрастно отсчитывал оставшиеся секунды громкоговоритель.
Блацкович заметался по аппаратной, разыскивая спасительную кнопку на пульте управления. Он ясно представлял себе, что случится с английской столицей спустя всего несколько минут, если, конечно, ракета начнёт своё смертоносное путешествие... Воображение предательски подбрасывало ему апокалиптические видения: ужасную смерть стариков, женщин, детей от огненного смерча и невиданных болезней; разрушение величественных памятников архитектуры – и скорую оккупацию поверженной британской короны гитлеровцами… 
Американец до боли зажмурился: этого просто нельзя допустить! Он столько приложил усилий, чтобы попасть на базу, уничтожил столько врагов – и всё напрасно?! Даже в случае неизбежного взрыва здесь, на базе, он, возможно, подвергнется воздействию биохимикатов неизвестно чем начинённой боеголовки – и неминуемо погибнет, приказанного ему никто не отменял! Глаза его бегали по панели управления, отыскивая из всех подписей под кнопками одну-единственную – ту самую…
- …Восемь… Семь… Шесть… Пять… – эхо последних мгновений молотом отдавалось в его ушах. – ...Четыре… Три… Два…
Вот же она, чёрт бы её побрал! В самом верху панели, в правом её углу, искомая кнопка была найдена – и Блацкович, едва отдавая себе отчёт в собственных действиях, с размаху ударил по ней кулаком. Загрохотало так, будто волна землетрясения прошлась по базе; аппаратная задрожала, как осиновый лист при порыве ветра. Разведчик, прильнув к оконному стеклу, увидел, как остов ракеты надломился от взрыва у самого хвоста – и сооружение рухнуло вниз, в шахту; пламенный столб, вырывавшийся из сопел крылатого чудища, мгновенно погас. Оставалось молиться о том, чтобы боеголовка осталась не повреждённой в результате неожиданной отмены старта ракеты…
- Запуск прерван! – сразу же после этого сменил пластинку механический голос в громкоговорителях. – Всем техникам немедленно прибыть на станцию!
Блацкович рукавом утёр пот со лба: ну, вроде бы получилось… Из пусковой шахты валил чёрный дым; останки «Фау» и стартовая площадка имели такой вид, будто по ним полчаса без остановки лупил восьмидесяти восьмимиллиметровый «ФлаК». Агент Второй усмехнулся.
- Внимание, нарушитель! Внимание, нарушитель! – не переставал вещать голос из динамиков. – Службе безопасности принять меры!
Блацкович, не отводя взгляда от окна, перезарядил «Стен»: из коридора, ведущего на стартовую площадку, выбежали три автоматчика, заняв позицию возле дымившихся руин и у ворот; следом за ними в арке коридора возник снайпер. Американец мысленно отметил их расположение по сектору – и покинул помещение.
На одном из столов в соседнем зале, рядом с трупом учёного, он обнаружил документ следующего содержания:

Памятка
Кому: всем диспетчерам орудий «Фау»
От кого: депутата Министерства Райха Уигесшикта
Тема: экстренный выпуск защитных очков
Вскоре после модернизации телеметрической консоли 14а – второй версии ультравысокой контрастной электронной панели – был зарегистрирован внезапный скачок глаукомоподобных симптомов у операторов телеметрической консоли. Хотя наши исследования показали, что эти симптомы временные, и в большинстве случаев – достаточно краткой продолжительности, мы, тем не менее, выпускаем специальные ультрафиолетовые очки для всех консольных операторов. Правильное использование этих очков значительно снижает случаи ухудшения зрения.
Вольфганг Уигесшикт,
депутат Имперского Министерства Вооружения и Боеприпасов,
Центральный Отдел права и промышленной ответственности, Берлин

Диверсант прошёл через главный зал управления, вновь спустился по лестнице – и очутился на площадке перед лифтом; тот издал несколько печальных скрежещущих звуков – тросы, приводящие аппарат в движение, оборвались – и лифт рухнул вниз. Блацкович по стене подкрался к воротам, низ которых был разворочен взорвавшимся здесь ранее агрегатом – и приготовился к вторжению на стартовую площадку.
Пригнувшись, он сразу разглядел сквозь пролом в воротах фигуру одного из автоматчиков: тот укрывался за грудой металлолома справа, стоя за ней на одном колене. «Би Джей» дал по нему короткую очередь, не без удовольствия наблюдая, как его противник с криком скатился в пусковую шахту; агент проник в помещение – и спрятался за углом стены справа.
Стоило ему это сделать и перезарядить автомат, как раздался винтовочный выстрел – и пуля чиркнула стену прямо над его головой; Блацкович прижался к полу – и преодолел несколько метров к спасительным руинам из металлических держателей ракеты по-пластунски. За шахтой его ожидали ещё два неприятеля; после того, что он натворил на стартовой площадке всего лишь одним нажатием кнопки, Блацкович решил не церемониться с гранатами – и пара из них полетели в прячущихся за останками ракеты врагов. Взрывы и сопровождающие их вопли дали ему понять, что настало время заняться засевшим под аркой снайпером, который, естественно, ни за что не даст ему возможности пройти в коридор невредимым.
Для этого Блацкович вновь прибег к «Шпиону»; несмотря на то, что он сделал из этого оружия всего несколько выстрелов, оно так полюбилось ему за дальность, точность и лёгкость в обращении, что разведчик мысленно негодовал на уменьшающийся буквально на глазах боезапас к супер-винтовке. Он прополз на коленях несколько метров, обогнув останки «Фау», за которыми действительно лежали убитые или смертельно раненные им нацисты-автоматчики – и, прильнув к прицелу, стал ожидать появления время от времени выбегающего из-под коридорной арки снайпера.
Диверсант, призвав на помощь всё своё мастерство, не промахнулся и на сей раз: выскочивший из коридора снайпер получил пулю в голову – и, перевалившись через перила, ограждающие стартовую площадку от пусковой шахты, беззвучно упал вниз. Кстати, лишь теперь Блацкович обратил внимание на открытый над стартовой площадкой люк: над головой разведчика медленно проплывали облака… Оказывается, и отсюда – из недр тайной базы, расположенной в толще горы – можно увидеть небеса; можно – и нужно! – верить, что когда-нибудь все эти коридоры закончатся – и он вновь окажется на поверхности… Вновь переключившись на «Стен», американец двинулся дальше.
За поворотом коридора его ждала очередная засада; и, если бы не несколько ящиков возле угла, диверсанту пришлось бы несладко. Хорошо, что гитлеровцы на поверку оказались отвратительными тактиками: они даже не прятались за ближайшими углами, предпочитая бесприцельно палить в Блацковича едва ли не от пояса. Естественно, и более лучшим стрелкам необходима была бы куда большая практика с огнестрельным оружием, нежели столь бездумно ведущим себя недавним призывникам; американец, при наличии у него подобного укрытия и достаточных боеприпасов, мог бы без раздумий класть таких вояк пачками.
Расстреляв незадачливую троицу, он едва успел подобрать их оружие, как услышал крик из-за угла справа:
- Эй, солдаты, сюда, сюда!
Диверсант на цыпочках пробежал остаток коридора: он вновь оказался в открытом гроте. Перед ним был металлический мост, ведущий через пропасть; он заканчивался лестницей слева, ведущей вниз. Точно такой же мост был справа от него – и как раз по нему бежали четверо автоматчиков; хорошо ещё, что Блацкович заметил их первым – и стал поливать их короткими очередями из «Стена».
Словом, никто из четвёрки к концу моста так и не добежал; если бы нацистам удалось это сделать, они перерезали бы агенту путь, зажав его меж двух лестниц. Американец спустился на уровень ниже, осторожно пробираясь вперёд и по-прежнему поражаясь размерам тайной базы «Мёртвой Головы». Насколько в её обустройстве были задействованы человеческие руки, вооружённые динамитом да отбойным молотком; насколько лабиринты грота являлись творчеством матери-природы – агент не мог установить даже приблизительно. Тем не менее, работа с обеих сторон была проделана поистине колоссальная…
За очередным мостом разведчик наткнулся на решётчатую дверь, над которой красовалась табличка «Амуниция»; каменный коридор уходил дальше – и терялся за поворотом направо. Что же, склад с боеприпасами оказался как нельзя кстати; к тому же помещение не охранялось. Блацкович насторожился: ловушка? Возможно, хоть и достаточно примитивная… Заминированных вход? Толпа солдат, спрятавшаяся внутри склада за ящиками? Если бы не слишком низкий потолок помещения, диверсант со спокойной совестью отправил бы туда гранату, однако… Спрятавшись за стеной, он провёл учёт имеющегося в наличии боезапаса: несколько обойм к «Стену», четыре гранаты, десяток патронов к «Шпиону» да нож – не густо, но для осторожного продвижения вперёд вполне достаточно. Лучше не рисковать – и пройти мимо склада, а боеприпасами можно разжиться и с поверженных врагов.
Пройдя с сотню метров, американец вновь попал из коридора на открытое пространство – настолько открытое, что у него в первое мгновение закружилась голова: длинный металлический мост пересекал пропасть, равнозначно, казалось бы, беспредельную как снизу, так и сверху. На другом конце сооружения он увидел двух солдат – и тут же до него донёсся крик одного из них:
- Вот он, скорее, скорее! Взрывчатка заложена!
Блацкович пригнулся, посылая в неприятелей пулю за пулей; один из нацистов упал, другой – стреляя по противнику – успел скрыться в коридоре через мост. А после прогремел взрыв такой силы, что диверсант схватился за голову и открыл рот, чтобы хоть немного смягчить его эффект на барабанные перепонки. Мост содрогнулся; в пропасть посыпались несущие его конструкцию детали. К счастью, переправа через пропасть полностью не была разрушена; прочность её выдержала взрыв. Впрочем, скрип и скрежет, издаваемые трением металла о камень, позволяли с очевидностью предположить: долго сооружение не выдержит. Блацкович понимал, что другого пути на ту сторону нет – и не задумываясь побежал вперёд, на мост.
Оказавшись над пропастью, агент узнал сверху это место: под ним проходили те самые железнодорожные рельсы, по которым он следовал за дрезиной к лифту в главный зал управления; внизу он даже рассмотрел тела убитых им ранее солдат. Итак, теперь он хоть мало-мальски мог представить себе размеры секретной базы; как минимум, он успел обойти её большую часть! И, возможно, если следовать дальше, то дорога приведёт его к тем самым дверям, которые были заперты в самом начале его путешествия от пульта управления краном в зоне погрузки.
Стоило «Би Джею» перебежать по мосту, как тот с грохотом обрушился; промедли человек хоть мгновение, так полетел бы в пропасть вместе с ним. Диверсант уже неизвестно в который раз возблагодарил милостивую судьбу за подарок, впрочем, сделав это едва не преждевременно: из-за повернувшего направо коридора на него выскочил убежавший ранее гитлеровец, которого, естественно, ничуть ни меньше беспокоила эта самая судьба проникнувшего в сектор шпиона. Убедившись, что враг жив и невредим, солдат открыл по нему стрельбу; Блацкович едва удержался на выступе над скалой, прыгнув за угол – и оттуда выстрелил в неприятеля. Тот выронил оружие и отлетел к стене, под защиту которой так стремился.
Ещё один автоматчик-одиночка дожидался агента в комнате, которой коридор, собственно, и заканчивался: спрятавшись слева за стеной, он поспешил выстрелить в Блацковича, но промахнулся, чем дважды бездарно выдал свою засаду. Диверсант услышал стук сапог, перемещающийся в его направлении; не успел гитлеровец выбежать в центр помещения, как Блацкович расстрелял его почти в упор.
Благодаря внезапной атаке, агент стал обладателем ещё одного судьбоносного дара: одна из пуль, предназначавшаяся противнику, попала в доску с бумагами, укреплённую на стене; от случайного попадания доска рассыпалась в щепки – и открыла взору агента тайный сейф, который до того прикрывала; увы, ни кодового замка, ни даже отпирающей тайник рукояти сейф не имел. Вероятно, устройство отпиралось каким-то альтернативным способом…
Агент осмотрелся. Комната состояла из двух отделений: в первом находился стол, на котором лежала какая-то бумага; во второй сектор вела лестница из трёх ступеней с перилами – там также стояло два рабочих стола с аппаратурой и две счётных машины возле самого выхода. Сперва американец взял документ со стола – и пробежал глазами короткое послание:

Письмо
Кому: Вильгельму «Мёртвой Голове» Штрассе
От кого: райхсфюрера СС Генриха Гиммлера
Мой дорогой Вилли!
Мои самые сердечные поздравления Вашим удивительным достижениям в работе над улучшенным оружием «Фау»! Несомненно, успех Вашего проекта превысил все мои ожидания! Я также ознакомился с последним отчётом об испытаниях самолёта-ракеты «Кобра». Что же, я просто не могу описать свою радость от этих успехов!
К сожалению, я огорчён Вашим пренебрежением к другому проекту. Не совершите ошибку: операция «Воскрешение» на данный момент – самый важный проект Райха! Это особенно верно в связи с успешным восстановлением третьего Тёмного Рыцаря сотрудниками Группы Извлечения. Жду от Вас максимума усилий в этом направлении. Я искренне надеюсь, что у меня больше не возникнет необходимости напоминать Вам об этом.
Искренне Ваш, Г. Гиммлер

Итак, вновь операция «Воскрешение», вновь «Тёмные Рыцари», вновь тайна за тайной… Из письма получалось, что райхсфюрер СС и «Мёртвая Голова» по-разному относятся к необходимости проекта, который, кстати говоря, сам Гиммлер именует не иначе, как самым важным проектом Райха. «Что же, - подумал разведчик, - это прекрасная новость: если Штрассе по каким-то причинам конфликтует со вторым – после фюрера – человеком в государстве, то это, само собой, нам только на руку: пусть каждый из них перетягивает канат на свою сторону, сколько влезет – по крайней мере работа, в оценке важности которой они не сошлись, будет стоять на месте…»
Однако, следовало отыскать возможность проникнуть в сейф. Блацкович придирчиво обыскал обе комнаты; ни миллиметр пространства не укрылся от его цепкого, пытливого взора. И поиски его увенчались полным успехом: возле одной из ножек стола, под столешницей, на которой он нашёл письмо райхсфюрера, диверсант обнаружил кнопку; стоило ему надавить на неё, как от сейфа донёсся едва слышный щелчок – и дверца его приоткрылась. На полке лежала толстая папка с чертежами, фотографиями и сопроводительными к ним пояснениями. Агент быстренько пересмотрел документы, попавшие ему в руки; даже владея языком далеко не в совершенстве и не понимая многочисленных научно-технических терминов, которыми изобиловал текст, он догадался, что стал обладателем сокровенных секретов «Мёртвой Головы»: лишь по одним чертежам можно было судить, что речь идёт о последних разработках ракет «Фау-2», их улучшенных модификациях и смертоносной начинке новейших боеголовок. Несомненно, руководство УСО будет в восторге от столь детальной информации, полученной непосредственно из тайника зловещего учёного.
Но, если «Мёртвая Голова» в спешке бежал из комплекса, бросив на произвол судьбы бесценные данные – значит, он, «Би Джей», почти наступает ему на пятки. Надо следовать дальше – и постараться догнать Штрассе!
Блацкович вернулся по лестнице наверх, где оказался перед металлической дверью; выглянув из-за неё, он понял, что вновь оказался в погрузочной зоне. По коридору к нему приближался автоматчик; агент сделал несколько выстрелов – и тот упал по лестнице вниз, скатившись к грузовику, на котором американец проник на тайную базу. Сразу же после этого дверь слева от него также распахнулась – и в проходе возник ещё один солдат. Разведчик в упор расстрелял его, протискиваясь в закрытое ранее помещение.
Комната, подобно предыдущей, было заставлена по стенам вычислительными машинами и столами с аппаратурой; широкая металлическая лестница слева от него уходила на верхний ярус. Блацкович перебежал к противоположной стене и прислонился к ней: по лестнице спускался солдат с «МП-40». Диверсант дал короткую очередь; нацист покатился вниз, роняя с головы каску. Агент пригнулся, перебрался на площадку – и, обернувшись, вовремя увидел прямо за спиной снайпера; тот целился в него, ожидая подходящего момента, чтобы закончить дело одним выстрелом. Только «Би Джей» оказался намного стремительнее: перекатившись вправо по площадке, он укрылся за стеной, откуда послал снайперу в голову две пули. Винтовка выпала из рук неприятеля, упав под ноги Блацковича, а сам незадачливый охотник, пару раз дёрнувшись в предсмертных конвульсиях, повис на перилах лестницы.
Поднявшись на верхний ярус, агент, внимательно ознакомившись с обстановкой, обнаружил меж двух приборов на столе ещё один любопытный документ, который немедленно, так сказать, приобщил к делу. В коротком послании значилось:

Письмо
Кому: райхсфюреру СС Гиммлеру
От кого: обергруппенфюрера СС Штрассе
Тема: доклад о готовности оружия «Фау»
Мы только что закончили испытания новой оружейной серии «В5». Рад доложить, что ракета «А9» легко доставит биологический груз в Лондон. Груз в последней стадии. Мутированный «Д-вирус» вотракса от моей норвежской Группы Биологического Оружия прибудет в течение четырёх дней. Штайнер гарантирует полную боевую готовность не позднее второй недели апреля.
С уважением, обергруппенфюрер СС Вильгельм Штрассе,
руководитель Отдела Специальных Проектов Райха

Открыв очередную дверь, американец оказался на балконе, с которого можно было отлично видеть любой уголок погрузочной зоны. У ног его лежал автоматчик, которого он ликвидировал сразу после появления из грузовика. Осмотревшись, Блацкович увидел вентиляционную шахту в дальнем углу зала; к ней вели металлические перекрытия между колоннами, на которые он немедленно перебрался по стреле крана. Пробежавшись по перекрытию на высоте около пятнадцати метров над полом помещения, диверсант ударом ноги выбил решётчатую заслонку вентиляции – и скрылся внутри узкой кишки, уводившей его на новую локацию.

ЧАСТЬ 3. РАДАРНАЯ УСТАНОВКА

***
Приказ: проследуйте на «Авиабазу-Х», где Вы найдёте самолёт-ракету «Бэхем ВА 317 Кобра». Очевидно, что после уничтожения ракетной базы вся охрана будет поднята по тревоге, поэтому используйте любые доступные средства для подавления сопротивления.
На подступах к «Авиабазе-Х» находится новая радарная установка МВХ-Т1. Ваша задача – уничтожить её до проникновения на «Авиабазу-Х».
Также немецкое сопротивление информирует, что рядом с «Авиабазой-Х» могут находиться десантники «Чёрной Гвардии» Гиммлера.

Задачи:
Обнаружить и уничтожить радарную установку МВХ-Т1;
Обнаружить вход на «Авиабазу-Х».
***

Около десяти минут он полз на локтях по вентиляции, шахта которой постоянно меняла направление; наконец, он почувствовал лёгкие порывы ветра. Агент ускорил движение – и оказался перед очередной решётчатой заслонкой, глянув сквозь прутья которой, он удивился: на поверхности был поздний вечер! Сквозь решётку американец увидел открытое пространство: перед глазами его предстал двор, окружённый железобетонными стенами; на площадке перед ним стоял «ФлаК-88»; внизу, метрах в трёх от вентиляции, где он находился, проходила мощёная каменными плитами дорога через мост, перекрывающий небольшой водоём явно технического назначения, о чём свидетельствовала его правильная квадратная форма. Справа от моста было строение, из которого выбежал солдат; он не видел Блацковича и не предполагал его появления из вентиляции. Диверсант расстрелял его сквозь решётку – и прыгнул вниз, прячась за высокими каменными перилами моста.
Перебежав дорогу, разведчик укрылся в помещении, из которого ранее выскочил нацист; оно оказалось ничем иным, как гаражом, в котором, кроме двух офицерских «хорьхов», не было даже ремонтного персонала. Пространство перед ним, за мостом, просматривалось, как на ладони: ведущая под железобетонную арку дорога, по краям которой располагались казармы; слева от неё Блацкович мгновенно рассмотрел пулемётную точку на втором этаже здания с радиовышкой на крыше. Попасть в строение можно было не только через боковую дверь, но и по лестнице, ведущей прямо к дзоту, только вряд ли здравомыслящий человек полезет на «МГ-42», предварительно не разобравшись с его командой. Причём, желательно, со спины…
Двигаясь по левой стороне моста, американец не рисковал угодить под внезапный огонь из дзота, поскольку его надёжно прикрывали каменные перила сооружения; необходимо было зачистить огневую точку, а уж потом следовать дальше: пулемёт ни за что не позволил бы ему даже приблизиться к арке тоннеля, а не то, чтобы проникнуть под неё. Тем не менее, пока он размышлял об этом, двери казармы напротив открылись – и два автоматчика с сигаретами в зубах появились на пороге здания.
Судя по их поведению, солдаты не ожидали встретить на прекрасно охраняемой территории откуда ни возьмись появившегося врага, столь свободно разгуливающего по объекту; пока они удивлялись подобному нонсенсу, Агент Второй положил обоих из «Стена» прямо на ступени одноэтажного строения – и по стене приблизился к двери железобетонного комплекса, на втором этаже которого был установлен «МГ-42». Тоннель казался пустым, американец не заметил в нём какого-либо движения.
Металлическая дверь открыла Блацковичу доступ в помещение, стены которого занимали электронные приборы. Поскольку в комнате никого не было, разведчик проследовал с следующей двери; из-за неё он услышал звук перезарядки оружия. Тогда он укрылся за углом, толкнув дверь в сторону; к счастью, та открывалась налево от него. Прямо за ней на одном колене стоял автоматчик; Блацкович, в очередной раз демонстрируя превосходство в скорости, вышел победителем из дуэли: солдат получил пулю в грудь – и, раскинув руки в стороны, замертво грохнулся на бок. «Би Джей» осмотрелся: вмонтированная в бетон конструкции лестница, состоящая из нескольких скоб, вела на второй этаж – и американец без лишних промедлений последовал наверх.
Поднявшись на площадку, диверсант оказался перед дверью, за которой находилась пулемётная точка. Вряд ли обслуживающий её персонал мог превышать двух-трёх человек, один из которых уже покоился этажом ниже… Он бесшумно открыл препятствие: в помещении за пулемётом стоял гитлеровец, попыхивающий сигаретой; у амбразуры лежали две пулемётных ленты, а на столе рядом – пара гранат. Враг не заметил появления агента в комнате; возможно, он даже не слышал тихого убийства своего товарища внизу. Блацкович всерьёз удивился увиденному: ведь всего в нескольких десятках метров от дзота располагалась казарма, на ступенях которой валялось двое недавно убитых им солдат, а пулемётчик даже не смотрел в их сторону! Когда разведчик неслышно ступил ещё пару шагов за спину противника, картина стала предельно ясной: за одной из ножек стола, рядом с солдатом, на расстеленной газете стояла откупоренная бутылка шнапса; там же лежали нарезанные ломтики хлеба и сала.
Американец сделал выпад ножом, повергнув врага на пол; тот упал, ткнувшись носом в подоконник; из-под воротника потекла тоненькая струйка крови. Оттащив труп к противоположной стене, Блацкович вспомнил, что не ел почти двенадцать часов; при виде пищи его обуял такой приступ голода, что он не стал сдерживаться – и принялся уплетать еду за обе щёки.
Впрочем, долго отдыхать и рассиживаться на месте – даже под прикрытием пулемёта – было нельзя: «Мёртвая Голова» ждать его не станет, да и выполнение приказа желательно не откладывать… Конечно, после прохождения по лабиринтам подземной базы ему требовалось гораздо большее время на полное восстановление сил – и, хотя бы несколько часовой сон, однако… Сколько-нибудь он ещё продержится, а там будет видно.
Чтобы быть гарантированным от внезапного нападения со спины, Блацкович спустился по лестнице вниз – и проверил две казармы через дорогу от дзота; помещения были пустыми. Всё же он зашёл в них не зря: обнаруженные там четыре автоматные обоймы были отнюдь не лишними. После этого он углубился в тоннель, сливаясь в полутьме с его стенами.
Пока американец пробирался сквозь тоннель, наступила почти полная тьма; различить в ней его фигуру, крадущуюся среди теней, было практически невозможно. Но, чёрт возьми: едва ему стоило подумать об этом, как на вершине ближайшей к нему вышки загорелся прожектор – и стал шарить своим ослепительным лучом по всему доступному периметру. Разведчик метнулся назад, в тоннель, но враг успел заметить его движение; сверху раздался крик: «Шпион! Немедленно высылайте наряд в сторону казарм!» – и вслед ему засвистели пули.
Блацкович, укрывшись под аркой, вскоре увидел около десятка солдат, посланных для его уничтожения; вооружённые автоматами да винтовками, нацисты почти наперегонки бежали за ним по дороге в тоннель. Путь им освещал прожектор. У агента не было другого выбора, как отступать, поскольку принять неравный бой – в тоннеле, без всякого укрытия – с гораздо превосходящими его силами противника означало бы верную гибель… И тут он вспомнил об оставленном позади «МГ-42»; с такой игрушкой он справится не только с отрядом солдат, а с целой ротой! Воодушевлённый такой мыслью, он как на крыльях полетел в сторону дзота – и не остановился до тех пор, пока пулемёт не оказался в его руках. После он вновь сбежал по лестнице – и залёг во тьме арки; свет прожектора из противоположного конца тоннеля не достигал его, поэтому для засады здесь было самое лучшее место.
Так как прожектор продолжал светить неприятелям в спину, Блацкович насчитал одиннадцать человек, посланных за его головой. Девять автоматчиков и два снайпера, как он мог видеть в бинокль… Раз уж в тоннеле не было возможности спрятаться, то американец не стал откладывать в долгий ящик своей внезапной атаки: лежа на асфальте, он передёрнул затвор очередного трофея – и открыл ураганный огонь по наступающему врагу.
Не прекращая стрельбы, Блацкович после первых же её мгновений подсчитал, что шестью силуэтами, маячившими в луче предательского по отношению к своим прожектора, стало меньше; враги, не придумавшие лучшей тактики, чем охотиться за ним, сбившись при этом в кучу, в очередной раз стали жертвами собственной спешки. Попав под огонь, оставшиеся разбежались по сторонам, только и это получилось далеко не у всех: ещё двое остались лежать на дороге. Тоннель наполнился оглушающим эхом криков и непрекращающейся пулемётной дроби.
Трое выживших попадали на асфальт и притаились у стен, которые, впрочем, всё равно не могли служить им надёжным прикрытием. Американец, понимая, что враги практически не видят его, ориентируясь исключительно по вспышкам от выстрелов «МГ-42», прекратил палить из пулемёта – и перешёл в наступление, используя бесшумный «Стен» и меняя положение в тоннеле после каждого выстрела. Таким образом он завершил сражение, вновь подобравшись к выходу из конструкции и насчитав по дороге одиннадцать тел.
Теперь его проходу мешал, собственно, прожектор; Блацкович, подсчитав боезапас, устранил его при помощи «Шпиона»; с сидевшим же на площадке вышки снайпером разобрался следующим выстрелом. Ныне же, при относительно восстановленной тьме, он мог двигаться дальше – и осторожно выглянул из-за поворота дороги, ведущей налево.
Если бы не врождённая, а затем годами тренированная реакция, вполне вероятно, что на этом месте подвиги бывшего морского пехотинца Соединённых Штатов могли бы закончится: слева от дороги, проходившей по центру открытого двора и вновь поворачивающей направо за высокую железобетонную конструкцию – над которой и находился устранённый ранее прожектор – стоял одноэтажный домик, за которым располагалась ещё одна пулемётная точка; Блацкович разглядел двух человек, засевших за бруствером. Прямо имелось ещё два одноэтажных строения – одно являлось казармой, а другое, видимо, складским помещением; из казармы, стуча сапогами, выбежало ещё двое автоматчиков. Но смертельная опасность для диверсанта заключалась далеко не в этом: сидевшие за пулемётом его даже не заметили с такого большого – около сотни метров –расстояния, а выскочившие из казармы солдаты находились ещё дальше; угроза исходила от солдата, устроившегося за крылечком домика слева, метрах в тридцати от пулемётного гнезда. Он оказался единственным, кто обнаружил присутствие неприятеля в секторе – и, высунувшись из-за укрытия, с колена выстрелил в Блацковича из «Фаустпатрона».
Американец лишь успел откатиться за стену и заткнуть уши ладонями; взрыв оторвал часть бетонной стены и поднял тучу пыли. Агент Второй совершил ещё пару перекатов по асфальту в сторону тоннеля, отплёвываясь от неё и мысленно чертыхаясь. Собравшись с духом, он решил, что, если против него используют даже такое оружие – значит, радарная установка совсем неподалёку, и сохранение её, пусть ценой собственных жизней – основная задача охраны.
Блацкович, поудобнее перехватив автомат, прикинул в уме тактические возможности дальнейших действий. Сперва-наперво ему надо было перебежать дорогу – и спрятаться за стеной под вышкой; там он будет оставаться вне пределов досягаемости для расчёта «МГ-42». Оттуда можно расстрелять автоматчика на крыльце, если у того, конечно же, нет второго «Фаустпатрона»… и, само собой разумеется, подмоги с таким же видом вооружения. Ясно, что ребята с пулемётом будут прикрывать его, однако… Других вариантов прохождения этого участка пути у Блацковича не было.
Агент приготовился, напрягая все силы – и как угорелый понёсся через дорогу, прыгая из стороны в сторону; естественно, с момента его появления нацисты открыли по нему стрельбу – к счастью для первого, не нанёсшей ему ни малейших увечий. Бросившись в прыжке за спасительную стену, он сгруппировался – и тут же вскочил на ноги, прижимаясь к ней всем телом. Немного подавшись вперёд из-за укрытия, он увидел, что прячущийся за крылечком солдат целится в его направлении из автомата; однако, он пока не стрелял, из чего Блацкович заключил, что враг потерял его из виду. Агент не стал дожидаться у моря погоды – и одним выстрелом убил незадачливого гранатомётчика.
Теперь пришло время разбираться с расчётом «МГ-42» и остальными противниками. Естественно, раз уж ему удалось перебежать через дорогу под огнём менее двадцати метров, то нет никакой гарантии, что тот же финт у него получится на расстоянии вдвое большем – если только пулемётчик не страдает высшей степенью косоглазия… Опять-таки, если его не видел со своего места горе-гранатомётчик, то ребята со своего – не увидят и подавно – причём, дело не только в почти полной темноте: угол здания не совсем ровный, прячущегося за подобными выступами не так легко рассмотреть даже при свете дня… Итак, снова – терпение, терпение и ещё раз терпение!
И американец применил тактику выведения противника из себя: сперва подстрелил одного из пулемётчиков, видя, как его место немедленно занял другой нацист; несколько минут спустя, в результате удачных телодвижений, ликвидировал и другого. Как агент и предвидел, к пулемётному гнезду прибежали ещё двое – покинувшие казарму автоматчик и снайпер; на них пришлось потратить ещё некоторое время. Наконец, двор охватила тишина – и разведчик, стараясь не попадаться под лучи света из окон домиков или уличных фонарей, вышел на открытое пространство.
Первое, что он увидел прямо над собой – это здание радарного комплекса, вращающаяся антенна которого возвышалась над окружающими железобетонными строениями. К нему вёл мост, начинаясь от вышки, на которой «Би Джей» погасил прожектор и уложил одного из первых на локации снайперов. Следовательно, чтобы оказаться на мосту, необходимо проследовать по дороге дальше; тем не менее, не будет лишний проверить домики двора, мало ли что…
Поднявшись по крылечку первого из строений, диверсант внимательно осмотрел обе его комнаты: никакой документации, ничего примечательного. Чтобы не возвращаться назад, а заодно и осторожности ради, он предпочёл вылезти в открытое окно задней комнаты дома, которое как раз выходило к пулемётному гнезду. Две пустые пулемётные ленты валялись на земле рядом с трупами солдат, будто обвивая их тела мёртвой железной хваткой… Спрыгнув на землю и укрывшись за бруствером, Блацкович увидел свой дальнейший маршрут: дорога шла прямо – через другой, хорошо освещаемый тоннель – и прекращалась у здоровенных металлических ворот; диверсант даже со своего места рассмотрел на них изображение имперского орла... Осторожно перебегая от строения к строению, он обшаривал каждое из них – и переходил к осмотру следующего.
В последнем из них, а именно на складе за казармой, американец действительно нашёл полное подтверждение своим предыдущим догадкам: во-первых, помимо боеприпасов к автоматам и винтовкам, в двух прислонённых к стене у входа ящиках он обнаружил несколько «Фаустпатронов», а во-вторых – это было лежавшее на соседнем столе письмо, краткий текст которого заставил его нахмуриться:

Письмо
Кому: всей охране
От кого: гауптштурмфюрера СС Леппиха
Тема: повышенная боевая готовность
По данным, полученным из смежного района, на объект возможно проникновение диверсантов. Пленных не брать. В связи с возникшим риском потерять единственный в данном секторе радар, приказываю всем и каждому: защищать новейшую установку от повреждений любой ценой!
Гауптштурмфюрер СС Отто Леппих,
начальник охраны, район С3

«Что же, - подумалось «Би Джею», - теперь понятно – в свете подобных приказов – что против непрошенных гостей на объекте разрешено применение любого оружия…» Отложив документ, он вновь нахмурился: промедли он хоть мгновение – и выстрел «Фаустпатрона» просто разорвал бы его на части… и никому из УСО никогда не узнать, каким образом Агент Второй лишился жизни.
Отогнав мрачные мысли, Блацкович продолжил отыскивать путь к радару. Не проявляя излишней спешки, но и не особо задерживаясь, он двигался по следующему тоннелю. У ворот, которыми заканчивалась дорога, никакой охраны не было; над ними находилась площадка, передняя часть которой просматривалась; другая часть уходила вправо – и видеть её обстановку мешали стены и потолок туннеля. Американец замедлил шаг, выглядывая из-за угла вверх и направо – и едва не остолбенел от того, что увидел.
На верхнюю площадку вела широкая каменная лестница с перилами; на первом её пролёте замерло трое автоматчиков, а на втором, чуть выше – прямо за их спинами – расположились два снайпера. Судя по отданному гауптштурмфюрером Леппихом распоряжению, они готовы были не сойти с занятой позиции ни при каких обстоятельствах; диверсант отшатнулся за угол, раздумывая, как ему избавится от пятикратно превышающего его силы неприятеля. Конечно, можно было сбегать за «МГ-42» и покрошить противника в капусту, да вот только вряд ли в последнем из них достаточно боезапаса: ведь пулемётчики израсходовали на него две ленты, а запас оставшейся был, насколько он заметил, весьма невелик… Бежать же за первым, брошенным им в тёмном и длинном туннеле подобным оружием, потом скакать по лестнице за новой для него лентой, вновь возвращаться через весь периметр – стало бы долгой и нерациональной потерей времени… Тогда-то он и вспомнил о «Фаустпатронах», лежащих на складе у дверей. Достаточно шарахнуть одним снарядом в центр столпившейся на лестнице группы – и вряд ли кто-нибудь из выживших сможет ему противостоять! В любом случае, контуженных взрывом можно будет без особого труда добить из автомата поодиночке…
Сказано – сделано. Несмотря на кровожадность замысла, американец вовсе не захотел отказываться от его воплощения; он вновь преодолел расстояние до склада, поднял на плечо одноразовый гранатомёт – и вернулся по прежнее место.
Враги по-прежнему поджидали своего супостата; никто из них за время его отсутствия не сдвинулся ни на шаг. Блацкович оценил верность противника полученному приказу: защищать радарную установку любой ценой. Увы, однако ему также надо выполнять собственный приказ!
Мгновением позже планируемая диверсантом операция завершилась полным успехом: высунувшись на секунду из-за стены, он уверенно нашёл центральную точку устроенной на лестнице засады – и снаряд, пущенный с его плеча, с шипением полетел в неприятеля. Правда, противники также заметили его; раздались выстрелы, однако ни малейшей пользы нацистам не принёс ни один из них: Блацкович столь же быстро исчез за стеной, как и возник из-за неё. Грохнуло так, что загудела вся конструкция; эхо разнесло отголоски взрыва и человеческих воплей по двору и тоннелю; казалось, что даже окрестные холмы, возвышающиеся над железобетонными бункерами, и те подхватили ужасную песнь смерти. Выглянувший ещё раз Блацкович увидел, что останки гитлеровцев разметало по сторонам, а сама лестница едва держится на металлическом каркасе.
Мысленно поздравив себя с точностью, Агент Второй поспешил по лестнице наверх, покуда та, действительно, не обвалилась. На останки врагов он предпочёл не смотреть.
Взбежав на площадку, американец оказался перед выбором: перед ним было две совершенно одинаковых двери. Похоже, обе вели в тот же бункер – и, поскольку «Би Джей» никогда не страдал вопросом, свойственным исключительно буриданову ослу, то просто толкнул ближайшую от себя, оказавшись в каком-то техническом помещении.
Несколько верстаков, над которыми висели незаконченные расчёты и схемы; пара токарных станков – и множество различных инструментов, аккуратно разложенных на столах, недвусмысленно говорили о том, что здесь располагались рабочие места персонала, в ведении которого находилось обслуживание радарной установки. Скорее большой кабинет, нежели маленький зал, был пуст; возможно, техники трудились на ином объекте, возможно – поспешили смыться отсюда подальше, выставив на лестнице приличную, как им могло наивно показаться, охрану… Намётанный глаз агента, осматривающего помещение, обнаружил возле одного из станков люк в полу; диверсант открыл его – и спустился по встроенной в стену лаза лесенке. Сделав пару поворотов, он оказался над большим залом, в котором также не было ни души. Американец спрыгнул на гору ящиков, осматриваясь по сторонам.
Место, куда он попал, было оружейным складом: несколько столов и стеллажей по стенам были буквально завалены боеприпасами. Спустившись со штабеля ящиков, Блацкович увидел слева от себя решётчатую дверь, за которой стоял автоматчик; за ним находился аналогичный вход в подобное по размерам помещение, а направо вела каменная лестница.
«Би Джей» снял охранника бесшумным выстрелом в голову – и лишь после этого пополнил боезапас. Выйдя в соседнее помещение, он, помимо расставленного по стенам оружия, обнаружил там связку динамитных шашек, которую немедленно сунул в сумку: несомненно, устройство подобной взрывной силы крайне поможет ему выполнить задание – и привести радарную установку в полную непригодность. Осталось расчистить к ней дорогу, заложить взрывчатку – и дело сделано.
Шагнув на ступени уходящей вверх лестницы, американец тут же услышал шёпот – где-то там, наверху; до его ушей также донеслось тихое передёргивание оружейного затвора. Итак, выше ему уготована очередная засада, это было ясно, как день… Что же, диверсант решил обмануть врагов и вернуться назад обратной дорогой – через лаз, по какому он попал на оружейный склад; а ребята, поджидающие его наверху лестницы, пусть пребывают в полной уверенности, что он до сих пор скрывается здесь, внизу…
Блацкович ещё ранее отметил странную деталь: солдаты этого периметра, особенно после первого тоннеля, не атакуют его, не гоняются за ним по всему объекту, а просто защищают вверенные им позиции от проникновения лазутчиков. Следовательно, они выполняют приказ командования, заключающийся в «ни шагу назад!», лишь бы не подпустить его к радару. Потому логично было предположить, что, если он намерен выполнить задание, придётся уничтожать всех подряд в порядке прохождения локации. Возможно, задача не из лёгких, однако, как на то весьма надеялся американец, всё же выполнимая…
Агент Второй вернулся по лазу в стене в технический комплекс: за время его отсутствия в помещении ничего не изменилось. Покинув укрытие в полу, он перебежал к двери – и вновь оказался на площадке со стороны улицы. В тот же миг вторая дверь в бункер внезапно открылась; на порог из-за неё выбежал автоматчик. «Би Джей» пригнулся – и короткой очередью уложил его к бетонной стене на веки вечные. Дверь осталась открытой; разведчик, спрятавшись за углом, осторожно заглянул внутрь: пустой коридор налево, никаких укрытий. Приходилось идти на крайности, поскольку другого, менее рискованного пути, кажется, не было.
Дойдя до угла коридора, Блацкович повернул налево ещё раз – и вновь очутился перед дверью; толкнув её от себя, вышел на открытую площадку, окаймлённую невысоким парапетом; местность освещалась несколькими фонарями. Слева и прямо от него находились два строения, входы куда охранялись тремя автоматчиками, нервно поглядывающими по сторонам. Диверсант успел расстрелять двоих слева, которые даже не успели отреагировать на его неожиданное появление прямо у них под носом, но третий, отстреливаясь от нарушителя периметра, ускользнул за охраняемую им дверь. Блацкович молниеносно пересёк площадку – и, став за угол железобетонной конструкции, бросил в полуоткрытую дверь гранату.
Он не знал, сколько врагов находится в помещении; впрочем, какая разница?! Грохот потряс бункер; взрывом выбило дверь, отлетевшую в центр площадки. Разведчик пригнулся – и, скрываясь под взметнувшейся в воздух пылью из камня и бетона, заглянул в помещение: мёртвый противник лежал в углу небольшой комнаты; его оружие валялось рядом с покорёженным от взрыва столом и разбитым телефонным аппаратом. Это был наблюдательный пост; над строением и была та самая вышка, прожектор которой так мешал продвижению агента во двор за первым тоннелем. Блацкович вышел на улицу и выглянул за парапет: внизу он увидел разрушенный угол стены – тот, за которым он едва не погиб от «Фаустпатрона». Вращающаяся вокруг оси антенна радара переместилась ему за спину; следовательно, чтобы добраться к ней, необходимо пройти сквозь бункер. Американец перебежал площадку – и замер возле двери, рядом с которой лежали убитые им автоматчики. Над дверью блока красовалась предупредительная надпись, запрещавшая входить в сектор без специального пропуска; диверсант усмехнулся: естественно, такого у него не было и не могло быть ни при каких обстоятельствах. Впрочем, ему всегда нравилось нарушать подобные условности…
Закрыв за собой дверь, Блацкович вновь очутился в коридоре – и стал красться вдоль его левой стены. За поворотом направо дорога разветвлялась: лестница слева от него вела вниз, а основной путь пролегал прямо. Разведчик, спустившись по ступеням, убедился, что здесь он уже был: лестница привела его на склад боеприпасов, где он брал динамит и убил охранника, появившись у того за спиной из лаза в потолке, начавшегося в люке технического комплекса. Удостоверившись, таким образом, что он полностью избавился от противников со стороны тыла, Блацкович по ступеням вернулся назад.
За дверью налево оказалась столовая; когда американец увидел на столах горячую пищу, у него даже потекли слюнки: курятина и яичный омлет! Он без зазрения совести принялся объедать охранный контингент секретного объекта; не побрезговал даже сунуть куриную ножку в карман, обернув её белоснежной салфеткой. Впрочем, ещё минута – и Агент Второй снова был в строю, пробираясь к выходу из бункера.
Верно: за дверью находился мост, который соединял собой два железобетонных укрепления; именно на другой его стороне диверсант увидел искомую цель – небольшую площадку под открытым небом и кубообразное строение, на крыше которого вращалась антенна радара. По соседству с ним, на той же площадке, имелась металлическая дверь в другое помещение, также снабжённая предупредительной надписью, требующей для входа специального разрешения. До объекта было рукой подать, тем не менее на пути Блацковича оказался снайпер, выстреливший в него – и мгновенно забежавший за угол радарного комплекса.
«Би Джей», укрывшись от врага за дверью, подождал второго появления неприятеля – и разрядил в него полмагазина. Солдат выронил винтовку, упал на колени – и растянулся на полу. Перейдя мост, американец сперва проверил вход в соседний от радарного бункера комплекс; дверь его была заперта изнутри. Что же, если после уничтожения антенны придётся отступать, то это можно сделать только назад, по мосту; впрочем, связкой гранат можно проломить и не такую дверь… Однако, судя по всему, именно за ней и находится единственных выход с локации…
Блацкович, не теряя времени даром, сунулся в помещение радарной установки – и крайне удивился, не обнаружив там ни одного солдата или техника; лишь перемигивания лампочек на электронных машинах да время от времени вспыхивающее зелёным цветом табло на стене… Как?! Место, которое нацистам было предписано защищать, не считаясь ни с какими потерями, не охранялось?! Неужели он сумел перебить весь персонал объекта?! Так или иначе, разведчик не стал долго размышлять по этому поводу: пока радар не уничтожен, полученный им приказ не может считаться выполненным. Поэтому он достал из сумки динамит, установил таймер на пять секунд – и, бросив взрывчатку меж двух электронных регистраторов, над которыми располагалась антенна, со всех ног покинул помещение. Забежав за соседнее строение, он присел на корточки – и заткнул ладонями уши.
Невероятный грохот потряс базу, отозвавшись протяжным эхом в окружавшей её горной местности; выглянув из-за угла, Блацкович поздравил себя с выполнением задания: крыша бункера была разворочена, из помещения густыми клубами валил чёрный дым, а сама антенна, проломив своим весом парапет площадки, рухнула вниз, к находящемуся под мостом тоннелю. Мгновением позже агент услышал, что запертая по соседству с ним дверь пришла в движение – и ничем не выдавая себя, выглянул из-за угла: на площадку резко выбежали два автоматчика, с ужасом глядя на уничтоженный радар и друг на друга.
Подобное промедление да игра в переглядки стали для гитлеровцев роковыми: диверсант расстрелял их и заскочил в помещение, мысленно радуясь тому, что не придётся тратить гранат на выбивание запертой раньше двери. Оказавшись в маленькой комнатке с телефоном на столе, Блацкович прошёл дальше; в смежном помещении, не больших размеров, он обнаружил лестницу вниз. Однако, прежде чем спуститься по ней, агент осмотрел комнату – и на столе, меж двух непонятных приборов, нашёл послание, адресованное особо обеспокоенным работникам объекта. Пробежав его глазами, агент с безразличием вернул не представляющий никакой ценности документ на место:

Отчёт
Кому: всем командующим радарами
От кого: депутата Министерства Райха Уигесшикта
Тема: безопасность служащих радарных станций
Полный радиологический анализ, проведённый комиссией из Имперского Министерства Внутренних Дел по вопросам санитарной службы и народному здравию, не выявил никакой связи между умеренными дозами микроволнового облучения и увеличением количества заболеваний сотрудников радарных установок болезнями кожи и крови. Равно и прочие слухи, приписывающие тошноту, понос и выпадение волос именно занятости людей на радарах, оказались необоснованными. Мнение экспертов таково, что труд на радарных станциях ни в малейшей степени не угрожает здоровью и жизни обслуживающего их персонала. Поэтому мы не вносим по данному вопросу никаких корректировок.
Вольфганг Уигесшикт,
депутат Имперского Министерства Вооружения и Боеприпасов,
Центральный Отдел права и промышленной ответственности, Берлин

Впрочем, стоило американцу вернуться к лестнице, как снизу раздался крик: «Я знаю, он там!» – и по стене, за которой укрылся разведчик, застучали пули.
«Похоже, сэкономить пару гранат мне всё-таки не удалось!» – подумал Блацкович, рванув колечко – и бросая гранату вниз; после он сбежал по ступеням, уничтожая из автомата последнее сопротивление в бункере – двух полумёртвых от взрыва нацистов, едва стоящих на ногах. Те разлеглись по углам помещения, набитого электротехникой; Агент Второй, заметив дверь с надписью: «Экстренный выход на авиабазу. Пользоваться только в случае поломки центральных ворот!», подошёл к ней – и сорвал с рукоятки свинцовую пломбу. Войдя внутрь, он увидел длинный, хорошо освещённый коридор высотой в человеческий рост; закрыв за собой дверь, он привязал к ней гранату – если у кого-нибудь хватит ума пойти за ним, он мгновенно узнает об этом… И американец, собравшись с последними силами, пошёл вперёд.
Двадцать две минуты спустя он вышел к решётке, из-за которой на него дохнуло свежим воздухом; в прицел «Шпиона» он рассмотрел огромное пространство, заставленное наблюдательными вышками и огромными ангарами, возле которых вышагивали часовые. Прямо перед ним находилась взлётная полоса… Блацкович не сомневался: он, наконец, проник на закрытую авиабазу. Однако ноги почти не слушались его: ведь он без отдыха уже более двенадцати часов! Диверсант уселся на пол прямо перед решёткой и прислонился спиной к стене; ему нужно хоть немного поспать… Из-за решётки к нему никто не придёт, ну разве что подлетит снизу на крыльях; а заминированная им в начале пути сюда дверь заставит возможных преследователей серьёзно задуматься, стоит ли его преследовать после потери радара вообще… Американец снял с себя винтовку и сумку, положил на колени «Стен» – и, вытянув поудобнее ноги, склонил голову на плечо.

ЧАСТЬ 4. ШТУРМ АВИАБАЗЫ

***
Приказ: проникните в засекреченную «Авиабазу-Х» через дальние подступы с ракетной базы. В северной части её периметра – в ангаре – находится экспериментальный самолёт-ракета «Бэхем ВА 317 Кобра». По мере продвижения по объекту уничтожайте любое сопротивление. Доберитесь до ангара с «Коброй» – и захватите самолёт.
Чтобы взлететь на нём, внимательно изучите инструкцию процедуры запуска. Необходимую для этого документацию ищите на объекте. Как только Вы освоитесь с запуском машины, немедленно вылетайте на секретную базу УСО на Мальте. «Бэхем ВА 317 Кобра» развивает скорость свыше 500 узлов, так что вражеская система ПВО не доставит Вам никаких неприятностей.
После посадки на Мальте немедленно свяжитесь со штабом УСО для получения следующего задания и предварительного инструктажа.
Постскриптум: напоминаем, что рядом с «Авиабазой-Х» могут находиться десантники «Чёрной Гвардии» Гиммлера.

Задачи:
Получить доступ к пусковой шахте;
Приготовить «Кобру» к запуску;
Захватить экспериментальный аппарат и прилететь на базу УСО на Мальте.
***

Американец толком и не понял, что стало причиной его внезапного пробуждения: то ли розовеющий восход, то ли громкоговоритель на объекте, извещающий о точном времени: четверть седьмого. Диверсант поднялся, разминая плечи и колени: наступило время для проникновения на расстилавшуюся перед его глазами авиабазу. Достав из кармана вчерашнюю курицу, позаимствованную в солдатской столовой, Блацкович с удовольствием позавтракал, невзирая на приём суховатой и холодной пищи. Вытерев руки о салфетку, он прильнул к прицелу винтовки, желая подробнее ознакомиться с местностью, лежащей перед его взором.
Итак, тайная экспериментальная авиабаза располагалась в низине, окружённой со всех сторон невысокими горами; большую часть пространства занимала взлётная полоса и подходившие к ней дороги для вспомогательного транспорта. Поскольку агент находился на юго-восточной стороне объекта, получалось, что южный сектор полностью состоит из ангаров и заправочных станций; в прицел он отчётливо видел два ангара слева от взлётной полосы, охраняемые двумя патрульными, и один большой, не охраняемый, ангар – слева от неё. Прямо перед ним, если спуститься по горной тропинке чуть ниже, находилась сторожевая башня и комплекс прилегающих к ней железобетонных строений; на вышке он заметил офицера, глазеющего куда-то вдаль; по соседству с ним, на железном мосту, соединяющем вышку с аналогичной сторожевой башней, прогуливался снайпер; ещё один – беззаботно курил сигарету прямо под ними… Остальная часть базы, к северу и северо-востоку, отсюда была совершенно не видна, поскольку её загораживали горы и уже упомянутые ранее строения. Проанализировав увиденное, Блацкович считал, что ознакомился с районом довольно тщательно – и потому можно приступать к зачистке местности от врагов.
Для начала он просунул сквозь прутья решётки дуло «Шпиона» – и ликвидировал курягу-снайпера, прислонившегося к стене смотровой башни; тот упал прямо под мост, по которому шлялся его ничего не заметивший товарищ.
Затем наступила очередь офицера, рядом с которым, кстати говоря, диверсант рассмотрел устройство общей тревоги, прикреплённое у входа на смотровую площадку. Тот, видимо, тоже вышел на перекур – или просто подышать свежим утренним воздухом, пока его не испоганили запахом сжигаемого топлива многочисленные взлёты да посадки экспериментальных боевых машин; разведчик прицелился – и отправил офицера к праотцам: нацист схватился за голову и грохнулся на пол смотровой площадки.
Третьим по счёту стал последний снайпер на соседней башне, до того мерявший шагами соединяющий строения металлический мост: получив пулю в голову, он споткнулся о перила вышки – и выронив оружие, полетел вниз к лежавшему под стеной товарищу. После этого американец поочерёдно ликвидировал двух часовых, несущих вахту у ангаров в дальней южно-западной части взлётной полосы. Если в секторе справа от них не было других охранников, тот их тела, распростёртые на сером асфальте, просто невозможно было заметить.
Совершив бесшумную диверсию, «Би Джей» перезарядил винтовку и провёл ревизию оставшихся боеприпасов. Положение было более, чем печальным: в его распоряжении оставалось полторы обоймы для «Шпиона», а если судить по полюбившемуся агенту методу отстрела нацистов на дальних расстояниях, винтовка могла ещё не раз сослужить ему верную службу… будь у него, естественно, больше патронов для указанной модификации. Увы, приходилось довольствоваться имеющимся в наличии количеством боезапаса; поэтому разведчик поклялся себе использовать «Шпиона» лишь в самых крайних ситуациях.
Внимательно изучив местность ещё раз, Блацкович решил выйти из укрытия и продвигаться на территорию дальше. Воспользовавшись двумя рукоятками, изнутри удерживающими решётку снизу и сверху с правой стороны, американец покинул своё убежище – и пробежал метров тридцать вниз по едва заметной тропинке, спрятавшись за стволом высокого дерева. Вновь глянул в прицел винтовки: ни малейшего движения в поле зрения! Прикрываясь горой слева, он спустился к бетонному покрытию наблюдательного комплекса; однако, стоило ему ступить на него, как по всему периметру авиабазы зазвучала сирена общей тревоги.
«Би Джей» не хотел выяснять, что послужило причиной его обнаружения: трупы ли убитых нацистов или обыкновенная профилактика; возможно, что его просто ждали, получив сообщение об уничтоженной в соседнем районе радарной установки – теперь это вовсе не имело значения. Итак, враг осведомлён, что на его территории диверсант; естественно, что противники приложат все усилия, чтобы он эту территорию никогда не покинул. Вряд ли приказ командования изменился и гитлеровцы будут стараться взять его живым; а раз так, то ему придётся принять бой с заведомо превосходящими силами неприятеля. Блацкович, перехватив винтовку поудобнее, спрятался за каменным парапетом нижней смотровой площадки – и стал ожидать дальнейшего развития событий.
Наблюдая за доступным обзору периметром, он отметил, что под ним также находится ангар; во дворе, перед воротами в комплекс, стоял бензовоз и громоздилась куча ящиков. Дальше, в полукилометре на север, он увидел закрытые металлические ворота около двадцати метров в высоту; слева от них находилась ещё одна сторожевая башня, на смотровой площадке которой американец заметил вооружённого «МП-40» офицера. Убить его отсюда не представлялось возможным: тот сидел на корточках, прячась за колонной, а Блацкович, поклявшийся беречь каждый винтовочный выстрел, боялся промахнуться.
Однако, вовсе не это поразило агента: прямо под ним, неподалёку от бензовоза, стоял невиданный доселе аппарат, выкрашенный серебристо-матовым цветом, с едва различимой на кабине свастикой. Да, своей формой он напоминал самолёт, но было в нём нечто совершенно необычное: длинный – практически, ракетный – хвост, разделённый на два соединённых меж собой панелью отделения; мощное сопло, начинающееся почти от ничтожной по размерам кабины пилота; чрезвычайно широкие и плоские крылья… Диверсант не был силён в авиации, тем не менее, подобных конструкций ему ещё видеть не доводилось.
Его созерцания неведомым аппаратом было прервано резким звуком мотора, звучавшим откуда-то из юго-западной части авиабазы: сосредоточив внимание в указанном направлении, Блацкович увидел грузовик, следующий в его сторону прямо по взлётной полосе. Минутой позже машина, резко затормозив напротив ворот дальнего ангара, замерла на месте; в ту же минуту из её кузова выскочил автоматчик, за ним – другой, третий, четвёртый… Американец понимал, что нельзя позволить солдатам рассредоточиться на местности, занять позиции за углами ангаров и подвернувшихся под руку укрытий; как же он жалел о том, что под рукой у него не оказалось «Фаустпатрона» – эта штучка мгновенно решила бы все его проблемы!.. Впрочем, на столь отдалённом расстоянии она вряд ли была бы эффективной… Агенту ничего не оставалось, как вновь прибегнуть к помощи «Шпиона».
Разведчик насчитал четырёх солдат, включая водителя грузовика, вооружённых автоматами; ещё двое сжимали в руках винтовки. Пришлось начать со снайперов, которые, кстати, даже не поняли, откуда на них ведут охоту; а уж «МП-40» на подобных дистанциях был практически бесполезен, поэтому автоматчики «Би Джея» не особо беспокоили. По-прежнему прикрываясь парапетом, диверсант высунулся над ним на несколько дюймов – и прильнул к окуляру прицела.
В этой схватке Блацкович также не посрамил искусства ведения огня на дальней дистанции, не потратив впустую ни одного патрона: начав со снайперов, прятавшихся за грузовиком, он перешёл к ликвидации автоматчиков, пытавшихся по одиночке добраться под защиту ящиков во дворе, углов ангара или даже крыльев невиданного лётного средства. Агент Второй перестрелял их, как зайцев, с сожалением совершив последнюю перезарядку оружия: в обойме осталось всего два патрона, а ещё один он послал в патронник. Положение – принимая во внимание расстояние для ведения боя – было прискорбным.
Разобравшись с высланным для его уничтожения отделением, Блацкович вернулся от парапета к вышке – и взобрался на неё по лестнице: ему представлялось важным узнать, что происходит в невидимой им зоне двора; к тому же хотелось поскорее отключить сигнализацию, которая уже порядком ему поднадоела. Поднявшись на башню, он пробежался по мосту и заскочил внутрь смотровой площадки; не сдержав внутреннего порыва, он с размаху ударил ногой устройство общей тревоги. Аппарат от удара слетел со стены, а сирена, пискнув на прощание пару раз, умолкла.
Впрочем, о его присутствии на объекте, так или иначе, враг осведомлён; выходить против него в открытую – глупое и бесполезное занятие. Если сейчас просто спуститься по узенькой горной тропке прямо во двор – кстати, рискуя при этом сломать себе шею при падении с отвесной стены – то нацисты накатят на него следующей волной, а вот без «Шпиона» справиться с врагом будет чрезвычайно тяжело! Но делать было нечего, приходилось довольствоваться тем, что имелось в запасе…
Вновь спустившись с башни, Блацкович обнаружил, что возле её южной стены повреждена металлическая решётка, на которую раньше, по всей видимости, крепился люк для защиты от дождя. Присмотревшись внимательнее, он заметил, что решётка открывается наружу, а под ней видны уходящие вниз скобы. Подняв её, американец убедился, что по скобам можно спуститься вниз; к тому же, присмотревшись, он различил внизу неяркий свет. Ему подумалось, что небольшая шахта ведёт, скорее всего, прямо в ангар под ним; это было куда лучше, чем скакать по горным тропинкам во двор. Доверившись собственному предположению, агент спустился по лестнице в маленькое, единственной лампой освещённое помещение, оказавшееся складом медикаментов; выходом из него служила самая обыкновенная дверь. Блацкович тихонько открыл её – и привычно прижался к стене.
Он попал в комнату, разделённую углом слева, из-за которого тут же услышал насвистывание «Ах, мой милый Августин!»; справа от агента была ещё одна дверь, рядом с которой на столе были сложены небольшие коробки, также помеченные знаком Красного Креста.
Диверсант осторожно выглянул: одинокий автоматчик, стоя к нему спиной, насвистывал печальную песенку, при этом одновременно изучая какие-то документы на информационной доске, прикреплённой к задней стене помещения. Разведчик, неслышно подкравшись к нему, столь же бесшумно воспользовался ножом – и, опустив тело солдата на пол, так же быстро осмотрел развешанные на доске приказы, вырезки из газет, фотографии немецких кинозвёзд; ничего интересного… Вновь взяв «Стен», он приблизился к оставшейся двери; тихонько толкнул её – и понял, что оказался в просторном ангаре, прекрасно освещённом массивными, мощными техническими люстрами. Однако, вместо ожидаемых самолётов, он увидел два бензовоза, стоящие напротив закрытых ворот – и десятки больших контейнеров, довольно беспорядочно расставленных по всему помещению. Возле ближайших, скрытых под брезентом ящиков, разговаривали два автоматчика; Блацкович решил не вникать в суть их беседы – и угостил каждого из солдат пулей, на всякий случай вновь отступая за дверь.
Это было сделано в самый раз: из-за ближайшего бензовоза выскочил солдат – и подбежал к упавшим товарищам; впрочем, самого агента он не заметил. Опасность представлял ещё один нацист, находившийся у контейнеров справа, о присутствии которого не знал сам Блацкович: тот стал свидетелем внезапной смерти друзей, мгновенно отреагировал на движение двери – и без разбора стал палить в её направлении.
Американец, стоя за углом, ожидал появления врагов; топот сапог из-за двери ясно давал понять, что ещё несколько мгновений – и те войдут в его убежище. Спрятаться было негде; отступать на склад медикаментов – это значит позволить неприятелю зажать себя в помещении, размером в два квадратных метра… Тут его взгляд упал на стол у задней стены комнаты, под которым лежал покойный охранник; конструкция его казалась довольно прочной, чтобы послужить хотя бы временным укрытием. Разведчик бросился к нему – и ударом ноги перевернул на бок, столешницей вперёд – и присел за неё на правое колено. В тот же миг дверь распахнулась – и на пороге возникли его преследователи.
Диверсант открыл по ним огонь, в результате чего оба нациста застыли на месте, даже не успев оценить положение – и друг за другом попадали на пороге комнаты. Блацкович выскочил из-за стола и перебежал к двери, осторожно выглядывая в ангар: никого. Он быстро прошмыгнул направо, укрывшись за сложенными у стены контейнерами; в тот же миг распахнулась служебная дверь в ближайшем от него углу помещения – и с криком «Что здесь происходит?» в театре боевых действий оказался ещё один автоматчик.
Последним, что увидел неприятель, были трупы его товарищей – потому, что диверсант не стал дожидаться, пока глаза охранника обнаружат его самого. Короткая очередь, приглушённый хрип, звук падения тела на пол – и Блацкович, наскоро осмотрев ангар, оказался у служебного выхода.
Выйдя наружу, разведчик огляделся; бетонная стена надёжно прикрывала его от возможных неприятностей. Вот она, странная летательная машина – прямо перед ним! Американец ещё раз подивился новизне конструкции, однако так и не нашёл способа хотя бы взобраться на неё для более детального рассмотрения; ему представлялось важным осмотреть ангары, находившиеся по обе стороны от взлётной полосы, после чего можно было смело отправиться в северный сектор таинственной авиабазы.
На осмотр этого участка диверсант потратил более получаса. Пробежав мимо грузовика, по-прежнему стоявшего посреди взлётной полосы, возле колёс которого лежали тела уничтоженного им раньше из «Шпиона» отделения нацистов, он приблизился к ангару справа – и также проник в него через открытую служебную дверь, нимало не обращая внимания на запретительную над входом надпись: «Еintritt verboten!». Помещение не охранялось; пространство его занимали два великолепных «юнкерса» «Ю-88», полностью готовые к вылету. Впрочем, у него был приказ касательно захвата другой лётной машины… На верстаке, заваленном техническими деталями, Блацкович обнаружил документ, вызвавший его невольную улыбку:

Приказ
Кому: всему обслуживающему персоналу
От кого: штурмбаннфюрера СС Форзихтига
Тема: несанкционированное использование оборудования
Немедленно прекратить использование Последовательного Топливного Очистителя Тип 2 в качестве кофеварки! Любой свидетель событий прошлого четверга может подтвердить, что незначительное присутствие грязи в конденсаторе приводит к сильнейшей химической реакции. 
Поэтому каждый, нарушивший данное распоряжение начальства, подвергнется самому жестокому наказанию.
Штурмбаннфюрер СС Бернард Форзихтиг,
Отдел Специальных Проектов Райха, служба эксплуатации

Покинув помещение, диверсант пересёк взлётную полосу – и вошёл в противоположный ангар.
Поскольку он относительно тихо проник в помещение, то увидел нациста, преспокойно вышагивающего вдоль стены к нему спиной; его товарищ был занят тем же самым у дальней стены ангара слева. Пространство было заставлено ракетами на снабжённых колёсами подставках, чтобы их было легче транспортировать к лётной полосе и грузить в бомбардировщики. Блацкович ещё никогда не видел столько авиабомб и подобного им оружия массового поражения в одном месте. Впрочем, он подумал об этом лишь тогда, когда избавился от зазевавшейся охраны ангара. Конечно, было бы неплохо устроить диверсию – и уничтожить все эти ракеты да самолёты, чтобы ни один из них больше никогда не поднялся в воздух, однако… Минирование объекта займёт чересчур много времени; уж лучше впоследствии сообщить точные координаты тайной авиабазы союзникам – и путь те нанесут по району точечный авиаудар.
Стоило американцу покинуть помещение, как его внимательный глаз рассмотрел на противоположном конце лётного поля двух автоматчиков, бегущих к первому из осмотренных им ангаров; откуда они там взялись, приходилось только догадываться. Скорее всего, из-за ворот, по-прежнему закрывающих вход в северную часть авиабазы; возможно, они проникли в сектор через какой-нибудь секретный лаз… «Би Джей» не стал ломать голову над подобными загадками – и, подняв винтовку одного из убитых им раньше у грузовика врагов, двумя выстрелами избавился от назойливых преследователей. Оставалось проверить последний – самый южный – ангар, и разведчик пробежал около сотни метров по совершенно открытому пространству.
Несмотря на то, что при его появлении на локации это помещение охранялось, в нём вообще не было ничего интересного: почти пустое пространство ангара занимали несколько контейнеров, украшенные орлом «Люфтваффе»; у закрытых ворот он обнаружил ящики с «Фаустпатронами» и две упаковки «МП-40». Блацкович быстро обежал территорию, вернувшись к служебной двери.
Открыв её и выглянув наружу, он вновь увидел трёх солдат, бегущих в его сторону; мгновенно прикинув ситуацию и поразмыслив, он вернулся в ангар – и прихватил на плечо «Фаустпатрон»: помнится, не так давно эта штука выручила его из подобного положения… Солдаты почти поравнялись с бензовозом и чудо-машиной во дворе за взлётной полосой; Блацкович, замерев в проёме служебной двери, встал для упора на одно колено – и послал снаряд прямо в автомобиль. Даже при том, что бензовоз мог быть пустым, ребятам всё равно не поздоровится.
Над центральным двором авиабазы взметнулся столб пламени, практически закрывший собой весь обзор; в оптический прицел Агент Второй увидел, что взрыв сильно повредил правое крыло летательной машины по соседству: оно было изогнуто почти до земли. Что касается троих гитлеровцев, то Блацкович мог рассмотреть один из обгоревших трупов метров в десяти от останков бензовоза; от других солдат остались лишь кровавые пятна на асфальте. «Хм, - подумал американец, выдвигаясь в сторону наведённого им только что беспорядка, - а бензовоз-то, оказывается, был не пустым!»
Несколько минут спустя он приблизился к догоравшему автомобилю; врагов на участке больше не было. Конечно, за исключением офицера, до сих пор засевшего на вершине смотровой башни справа от ворот… Необходимо избавиться от него – и получить доступ в северную часть авиабазы.
Двигаясь вдоль стены, Блацкович услышал резкий звук сверху. Он с удивлением задрал подбородок: над его головой стремительно пронеслась едва замеченная им на фоне розовых облаков машина – аналог той, что стояла у него за спиной с повреждённым крылом. «Вот это скорость! – удивился агент, глядя вслед исчезнувшей в небесах конструкции. – Но, чёрт возьми, этой штуки почти совсем не видно! Да и хвоста, оставляемого сгоранием топлива, тоже нет… Что же здесь наизобретал Штрассе, хотел бы я знать! Неужели, благодаря его разработкам, Третий Райх получит конвейерное производство сверхскоростных самолётов-невидимок?! Да с такими машинами нацисты быстренько вернут себе полное господство в воздухе! Плохи наши дела, если союзники не завладеют хотя бы одним образцом такого аппарата!»
Впрочем, тут же с улыбкой вспомнил, что именно для получения подобного образца он сам и был послан в это место; именно таким является его основное задание. И провалить его нельзя, иначе в самом скором времени любой из воздушных боёв можно будет – ещё до его начала – считать полной победой неприятеля.
Наконец агент подкрался к воротам и сторожевой башне. Высота – около пятнадцати-двадцати метров; лезть на неё по лестнице – глупо, поскольку наверху его, скорее всего, ожидают… Тем не менее, при хорошем размахе и точном броске, в застеклённое помещение можно швырнуть гранату; правда, сделать это необходимо с первого раза. Потому, что если задуманное не получится, граната попросту упадёт вниз – прямо на голову тому, кто отправил её наверх… А спрятаться от взрыва, увы, совершенно негде.
Тем не менее, Блацкович вновь пошёл на риск: взобравшись по лестнице метров на десять от земли, чтобы облегчить бросок гранаты, он поступил в согласии с задуманным. Предварительно дважды взмахнул рукой, целясь в проём входа на башню, а после, мысленно отсчитав пять секунд, отправил гранату по намеченной траектории.
Бросок оказался весьма удачным; будь у американца свободными обе руки, он вознаградил бы за него себя, любимого, бурными аплодисментами. Три секунды спустя над его головой раздалось восклицание неприятеля – и прогремел взрыв, ударной волной которого вышибло стёкла смотровой площадки. Блацкович полез наверх; глянув с лестницы в проём, он обнаружил лишь обгоревшую фуражку и кровавое месиво возле пульта управления воротами. Он подумал, что, если башня не была бы застеклённой, то граната просто пролетела бы сквозь неё – и упала по другую сторону ворот; но в данном случае, видимо, ему стоило как следует поблагодарить вражеских архитекторов, надумавших установить на вышках стеклянную защиту от ветра и дождя…
Управление пультом оказалось довольно бесхитростным: всего две кнопки, лаконично подписанные «Открыть» да «Закрыть». Американец, недолго думая, надавил нужную ему – и створки ворот стали медленно расползаться в противоположные стороны. Итак, он без особых приключений проник в северный сектор авиабазы, теперь следовало обнаружить главную цель его визита в секретный комплекс «Мёртвой Головы».
Впрочем, об окончании приключений говорить было преждевременно: рассматривая местность за воротами, диверсант увидел стоящий грузовик, под сенью которого прятались два автоматчика; чуть дальше, за ними, он заметил ещё одного нациста, вооружённого «Фаустпатроном». Асфальтированная дорога вела сквозь ворота направо, поэтому монолитная стена не позволяла ему ознакомиться с дальнейшим пространством сектора.
Кроме того, агент, посмотрев себе за спину, разглядел фигурки ещё трёх солдат, спешивших к открывшимся воротам со стороны догоравшего бензовоза. «Дьявол! – выругался про себя Блацкович, доставая из-за спины «Шпиона». – Откуда же они появляются, все эти голубчики?!» Однако, времени на раздумья не оставалось: враги приближались к вышке. Диверсант приник к окуляру прицела – и тремя последовательными выстрелами положил на асфальт всю троицу. Увы, отныне ему придётся таскать за спиной совершенно бесполезную вещь, которую отныне можно использовать в качестве разве что бинокля, поскольку патронов к винтовке больше не было… а бросить её нельзя!
Спустившись по лестнице со смотровой площадки, разведчик притаился за стеной башни; одно хорошо, что расстояние до грузовика, за которым его поджидали нацисты, было вполне пригодным для ближнего боя. Посему он решил больше не баловать врагов разнообразием тактических приёмов: подавшись немного вперёд из-за укрытия, он привычным движением швырнул под днище автомобиля гранату – и стал ожидать последствий.
Машину как следует тряхнуло, даже слегка подбросило взрывной волной; она загорелась – и Блацкович увидел обоих неприятелей, расползающихся от неё на коленях; противники побросали оружие и, по всей видимости, были сильно оглушены. Обеими руками они держались за головы, ковыляя, будто пьяные. Агент прикончил их, затратив по пуле на каждого; в тот же миг он едва не прохлопал солдата с «Фаустпатроном», выбежавшего из-за пылающего грузовика – и выстрелившего в проникшего на закрытую территорию диверсанта.
Для «Би Джея» не было новостью то, что снаряд дважды в одну воронку не падает; тем не менее, ему вторично удалось избежать смертоносного попадания: он бросился за стену вышки, откатившись к самой стене. Вновь отплёвываясь от поднятой взрывом пыли из бетона и камня, Блацкович вскочил на ноги – и быстренько забрался по лестнице на башню, с высоты которой расстрелял гранатомётчика. Больше противников на участке он не видел.
Агент Второй продолжил путь за ворота. По-прежнему прижимаясь к стене, он оказался за углом – и поразился открывшейся его взору панораме: огромный ангар с распахнутыми воротами, устроенный прямо в скале, венчался массивной трёхэтажной железобетонной конструкцией, ярусы которой сообщались между собой открытыми лестницами. Несомненно, что цель его нелёгкого путешествия находится именно здесь.
Подробно изучив сооружение и подступы к нему, американец вдруг с удивлением рассмотрел на асфальте перед воротами труп солдата; рядом с ним лежала винтовка. Блацкович предположил, что несчастный снайпер, решивший устроить ему засаду на одной из площадок над ангаром, стал жертвой собственной нерасторопности – и, сорвавшись с высоты, разбился при падении прямо у входа в помещение…
Пробираясь к цели, разведчик напрягся до предела: это – последний рубеж, который ему предстоит взять. Оказавшись у входа в ангар, он спрятался за левой створкой ворот, осторожно заглядывая внутрь. Громадное помещение являлось ничем иным, как стартовой площадкой для экспериментальной «Кобры». В центре его находилась четырёхугольная, высоченная металлическая конструкция, настоящая пусковая шахта, внутри которой он и увидел это чудо авиационного строительства – «Бэхем ВА 317», укреплённую в вертикальном положении на специальных держателях. Возле единственной двери на лестнице, ведущей по самой стене из шахты в расположенные выше технические помещения, плечом к плечу стояли трое охранников, немедленно открывшие по нему стрельбу из автоматов. Однако, оказавшись в невыгодном положении, на совершенно открытом, по сравнению с Блацковичем, пространстве, последнему не составило огромного труда разобраться с противниками; он, не тратя на врагов большого количества патронов, уничтожил их всего лишь одним магазином своего верного «Стена». Расправившись с неприятелем, агент, озираясь вокруг, перебежал через зал с пусковой установкой к широкой лестнице – и так же легко преодолел её, остановившись перед единственной в помещении дверью.
За ней он обнаружил аналогичную лестницу, ведущую наверх, к другой металлической двери; та оказалась запертой изнутри и не поддалась его усилиям. Небольшой коридор раздваивался отсюда направо и налево; диверсант выбрал «налево» – потому, что в той части комплекса было две двери, тогда как «направо» – всего одна. Это давало Блацковичу возможность оставить меньше врагов за спиной.
Толкнув дверь ногой, он вихрем ворвался в небольшое помещение – и был несказанно удивлён тому, что в нём вообще не было никакой охраны, если не считать таковой одинокого и совершенно безоружного техника. Безусый юнец, увидев наведённое на него дуло автомата, лишь вжался в угол – и, прикрывая лицо руками, приглушённым голосом запричитал сквозь пальцы:
- Пожалуйста, не стреляйте! Рычаг справа открывает люк, но механизм неисправен, поэтому его нужно открыть вручную, на башне. Там вы увидите поворотное колесо, его нужно крутить до тех пор, пока люк не откроется полностью. Пульт заправки самолёта расположен в соседнем помещении, за дверью справа. Пожалуйста, отпустите меня: я сказал вам всё, что знаю! – после чего, дрожа от ужаса, сполз по стене на пол и захныкал.
Выслушав тираду немецкого парня, настроенного отнюдь не воинственно, Блацкович осмотрел комнату: пульт управления; окно из тугоплавкого стекловолокна, за которым он увидел нос самолёта-ракеты, который собирался угнать… Справа над пультом управления, на стене, было прикреплён отпечатанный на машинке документ – и американец, ещё раз глянув на распростёртого в углу и почти не подающего признаков жизни техника, быстро прочитал:

Письмо
Кому: всем командующим
От кого: депутата Министерства Райха Уигесшикта
Тема: результат повышения безопасности проекта
Я рад заверить всех вас, что после введения Министерством Райха директивы 174 («Об обязательном внедрении дополнительных схем безопасности в местах проживания военных»), наше исследование показало семидесятипроцентное уменьшение смертельных и несчастных случаев. Я не могу выразить, насколько важна подобная статистика в свете нехватки у нас рабочей силы.
Однако, позвольте предупредить вас: не увлекайтесь этим чувством безопасности безмерно! Только ваше непоколебимое старание и внимание к деталям может принести успех нашему проекту.
Вольфганг Уигесшикт,
депутат Имперского Министерства Вооружения и Боеприпасов,
Центральный Отдел права и промышленной ответственности, Берлин

Прекратив чтение, разведчик дёрнул на себя левый рыча на пульте – и с удовлетворением увидел, что летательный аппарат стал подниматься выше; платформа, на которой крепился самолёт, вскоре замерла на одном уровне с окном. Обернувшись, Блацкович увидел, что молодой немец немного успокоился, однако по-прежнему прячет лицо в ладонях. Рядом с дверью стоял столик, на котором лежали отвёртки, плоскогубцы и прочие инструменты; под одним из гаечных ключей он заметил ещё один документ. Американец вытащил его – и пробежал глазами такое послание:

Письмо
Кому: всем командирам службы безопасности
От кого: штурмбаннфюрера СС Штайнера
Тема: резервный оператор пусковой башни
Из-за неудачных попыток нашего Эксплуатационного отдела успешно решить вопрос надёжности, что продолжает сказываться на дистанционном управлении башенным люком, по-прежнему необходимо применение резервного оператора пусковой башни во время всех процессов до старта. Чтобы исключить повторение неудач последних недель, я издаю следующий порядок действий. Резервный оператор пусковой башни:
а) должен всё время исполнять обязанности центра связи и
б) не должен – ни при каких обстоятельствах! – покидать башню ручного открытия люка. Надеюсь, что в свете новых инструкций ситуация быстро разрешится – и уж никак не будет превышать пределы возможностей нашего персонала.
Штурмбаннфюрер СС Вальтер Штайнер, старший офицер,
Отдел Специальных Проектов Райха, район С3

Оставив полумёртвого от страха техника на полу, Агент Второй покинул помещение, вновь выйдя в коридор. Итак, дверь по соседству… Диверсант распахнул её, увидев в большой комнате за верстаком ещё двух человек в технической униформе; за их спинами находилось ещё одно помещение. Эти двое оказались не столь миролюбиво настроены, как их коллега: выхватив пистолеты, они попробовали противостоять проникшему в их владения шпиону, только и Блацкович никогда не заигрывал с вооружёнными людьми: «Стен» негромко пробурчал, выплюнув во врагов несколько пуль – и поверженные гитлеровцы повалились на пол. Переступив через их тела, американец проследовал в помещение за углом, где ему открылось ещё одно окно из стекловолокна, перед которым на пульте он увидел рычаг подачи топлива «Кобре». Коснулся его, переводя в рабочее положение – и тут же услышал гул невидимых насосов, заправляющих самолёт в дорогу дальнюю...
Итак, оставалось вручную открыть люк пусковой башни. Блацкович вернулся в коридор – и отправился к последней двери в дальнем его конце. Открыв её, он оказался на первом ярусе над ангаром; осмотрелся вокруг, пересёк расстояние к ближайшей лестнице наверх – и собрался было подниматься, как вдруг над головой его вновь загудел авиационный мотор. Блацкович обеспокоенно поднял голову: из пролетевшего над авиабазой «ГО-244» в небе развернулось около двадцати парашютов! Вот оно – подкрепление: «Чёрная Гвардия» Гиммлера… Особо обученные, особо тренированные головорезы. К счастью, на территорию северного сектора авиабазы приземлилось всего пятеро десантников; остальных отнесло гораздо дальше, к ангарам на юго-западе. Пока они доберутся сюда, пройдёт около получаса. К тому же Блацкович, не теряя времени на игры с опасным противником, успел убить двоих парашютистов ещё в воздухе – и поскорее полез наверх по лестнице… Снизу двора зазвучали короткие, хлёсткие очереди; краем глаза агент увидел, как оставшаяся тройка десантников, осознав бессмысленность пальбы снизу, дружно скрылась в воротах пусковой шахты, явно имея большое желание встретиться с диверсантом на более близком расстоянии.
Разведчик ускорил движение, пробегая по второму ярусу; вцепился руками в очередную лестницу – и оказался на третьем, последнем этаже высоченного сооружения. Стуча каблуками по металлической площадке, Блацкович подбежал к двери в конце платформы – и распахнул её; в операторской резервного открытия люка – перед внутренним окном и колесом на подставке, напоминающим морской штурвал – был всего один техник, правда, тоже с «Парабеллумом». Агент расстрелял его, тут же кинувшись крутить колесо; через окно он заметил, как люк раздвигается над шахтой в обе стороны; кстати, пока он крутил его, то успел ознакомиться с прикреплённым к стеклу документом:

Инструкция
Экспериментальный самолёт-ракета «Кобра».
Предзапусковая контрольная таблица.
Следующая процедура должна быть неукоснительно соблюдаема до ввода последовательности параметров запуска. Это – полная ответственность командира пункта управления, гарантирующая выполнение инструкций без отклонений.
1 Подъём.
Оператор платформы поднимает ракету на позицию заправки.
2 Заправка.
После подъема оператор заправки заправляет ракету топливом.
3 Открытие люка.
После заправки оператор пусковой башни открывает люк.
Только после успешного выполнения инструкций командир пункта управления с соответствующими полномочиями разрешает запуск.

Наконец, колесо в руках американца прекратило вращение: люк шахты был открыт. Надо поспешить – и расправиться с тремя крайне опасными противниками до взлёта и бежать отсюда со всех ног… то есть, лететь на всех крыльях; если же сюда прибудут остальные десантники, они ему уж точно не дадут взлететь… Словом, если он не поднимется в воздух максимум через четверть часа – пиши пропало.
Он выскочил из комнаты управления. Едва ни бегом преодолел все три яруса, прыгая по лестницам не хуже обезьяны. Заскочил за дверь, ведущую к первым двум аппаратным – и, услышав топот сапог по металлической лестнице слева, присел за углом.
Несколькими секундами спустя из-за стены выбежал десантник: чёрная униформа специальных войск СС, кожаный шлем на голове, на котором красовались очки парашютиста; впрочем, Блацкович расстрелял его, не особо вглядываясь в подробности его одежды. Нацист покатился назад по лестнице; на смену ему выскочил следующий… Агент поступил с ним аналогично – и перебежал через коридор, меняя дислокацию. Стук сапог по лестнице продолжался; американец не стал ждать его продолжения – и бросил за угол гранату.
Взрыв и крики, причём, не одного, а двух человек; разведчик высунулся из-за стены: последний из «чёрногвардейцев» корчился на полу в предсмертных судорогах с залитым кровью лицом, а рядом с открытой настежь дверью наверх лежал мёртвым ещё один техник; видимо, он сам и открыл её.  Блацкович наклонился к одному из парашютистов и поднял из его рук знаменитую «ФГ-42»: двадцатизарядную штурмовую снайперскую винтовку, специально разработанную для десантников «Люфтваффе». Проверив магазин, диверсант, убрал «Стен» за спину, к «Шпиону» – и побежал по лестнице наверх, к выходу на стартовую площадку «Кобры».
И вот – явно последняя дверь; открыв её, Блацкович увидел большой зал, заставленный аппаратурой; стены помещения были увешаны чертежами и расчётами; в одной из них и был закрытый воротами выход к самолёту. Последними противостоявшими ему врагами были вооружённые пистолетами два техника и офицер; разведчик сперва ликвидировал технический персонал, а после разобрался и с офицером. Порывшись в ящиках стола рядом с убитым, Блацкович нашёл в одном из них толстую папку; с первого взгляда на чертежи ему стало понятно: искомая документация по «Кобре» обнаружена.
Глянув на часы, Агент Второй кинулся к воротам: его глаза ещё издалека рассмотрели кнопку на стене по соседству с их правой створкой. Американец надавил на неё: зазвенел предупредительный звонок – и ворота стали медленно раскрываться в стороны; в то же мгновение к кабине самолёта выдвинулся трап – и Блацкович почти вприпрыжку побежал по нему…
Устроившись в кабине пилота, агент улыбнулся: он великолепно помнил уроки вождения самолётов, полученные им непосредственно от такого специалиста-пилота, каким был Фрэнк Уэбли! Когда они из Ливии гнались за фон Бюлов, Фрэнк полностью доверил ему управление машиной, переняв штурвал лишь при заходе на вынужденную посадку, при обстреле их вражеской системой ПВО…

Полтора десятка десантников «Чёрной Гвардии» уже были во дворе северной части авиабазы, намереваясь войти в сооружение и несомненно, взять его штурмом, когда вдруг оттуда раздался грохот – и над комплексом взвился в небо сверхскоростной самолёт Третьего Райха, уносивший в себе не только американского шпиона, но и многочисленные тайны «Мёртвой Головы»…

Место: Великобритания,
вилла УСО,
предместье Лондона.
Дата: засекречена.

В дверь кабинета сэра Хассета раздался стук.
- Войдите! – немедленно отозвался директор, глядящий через окно во двор.
На пороге появился его заместитель; глаза вошедшего сияли, как тот ни старался это скрыть.
- Да, Джек? – директор изучающе посмотрел ему в лицо.
- Блацкович приземлился на Мальте шесть часов назад. «Кобра» в прекрасном состоянии, - отрапортовал тот, отвечая на рукопожатие начальника.
- Он цел и невредим, надеюсь?
- Да, сэр. Наши учёные-аэронавты уже направлены на Мальту, чтобы покопаться во внутренностях изобретения «Мёртвой Головы»...
- Отлично! – директор уселся за стол, кивая на разложенные перед ним документы. – Я прочитал ваш доклад, Джек. Скажите, что вы сами думаете об этой «Операции «Воскрешение»», которая так волнует нацистов?
- Мыслей много, сэр. Но это уже второй раз, когда всплывает название данного проекта: сначала на раскопках, а теперь – на ракетной базе! Наверное, имеется связь между «Мёртвой Головой» и Дивизией Паранормальных Исследований СС.
- Что-нибудь ещё? – поинтересовался начальник, видя, что собеседник его умолк.
- Боюсь, что нет, сэр: нам нужно больше информации, - ответил тот, разводя руками. Сэр Хассет знал этот жест подчинённого: если у большинства людей он означал неведение или непонимание, то у мистера Стоуна служил признаком чего-то недосказанного.
- Ну, и что вы предлагаете?
- Мы на подступах к святая святых гитлеровцев – и, поверьте, сэр, так мы доберёмся до «Мёртвой Головы», - с осторожностью подбирая слова, ответил Джек. – Мы повергнем Штрассе на его же территории.
- Насколько я понимаю, вы говорите о секретном военном заводе возле Кугельштадта?
- Именно.
Мужчины, работающие бок о бок долгое время, мгновенно понимали друг друга.
- М-м-м, интересное предложение! – директор утёр лоб лежащим на столе платочком. – Знаете ли, мы давно пытаемся проникнуть в этот комплекс, но пока безрезультатно.
- Я знаю об этом, сэр, - подтвердил мистер Стоун.
- И вам, вероятно, известно, что Кугельштадт подвергался массированным бомбардировкам союзников в последние сорок восемь часов…
- Да, сэр. Откровенно говоря, на них-то я и рассчитывал, полагая, что это отвлечёт нацистов и поможет нам.
- Хм… Но вы, вероятно, ещё не в курсе, что наши друзья из «Кружка Крайзау» в том районе сообщили об учёном высокого уровня – одном из сотрудников тайного комплекса, желающего дезертировать и отчаянно нуждающегося в помощи. Я полагаю, что он может предоставить нам немало ценной информации…
- Несомненно, сэр.
В комнате повисла минутная тишина, во время которой Джек исподлобья наблюдал за начальником, а тот сосредоточился на тиканье ходиков. Наконец, последний произнёс:
- Хорошо. Вот что мы сделаем: мы оправим агента Блацковича связаться с «Кружком Крайзау» в Кугельштадте. Они знают, как попасть в комплекс, а он поможет им вытащить оттуда учёного – и доставить его к нам…
- А затем?..
- А затем он выступит в роли ищейки, идущей по следу…
Их разговор был внезапно прерван боем часов.

ГЛАВА 4:
СМЕРТЕЛЬНЫЕ ЗАМЫСЛЫ

ЧАСТЬ 1. КУГЕЛЬШТАДТ

***
Приказ: местонахождение «Мёртвой Головы» установлено: он прибыл на свою секретную оружейную фабрику (СОФ). Это индустриальный комплекс, находящийся рядом с Кугельштадтом – городом, который последние сорок восемь часов подвергался интенсивным бомбардировкам союзников. Связь «Мёртвой Головы» с раскопками в замке «Вольфенштайн» проявляется всё явственнее, но, чтобы выявить её в достаточной степени и окончательно прояснить ситуацию, нам необходимо получить как можно больше информации о деятельности его Отдела Специальных Проектов.
СОФ крайне интересует УСО с тех пор, когда несколько месяцев назад мы узнали о её существовании. «Кружок Крайзау» также информировал нас о том, что один из наиболее значимых учёных из СОФ желает дезертировать. Кстати, члены немецкого сопротивления захватили танк «Пантера», под прикрытием которого будут помогать Вам пробраться на секретный объект «Мёртвой Головы».
Связавшись с сопротивлением, окажите нашим немецким друзьям любую помощь, которая может ускорить и обезопасить переброску учёного в Лондон. Связники «Кружка Крайзау» уже доставили нам его черновые отчёты о некоторых секретных разработках. В одном из них говорится о наличии на объекте журнала, содержащего полную информацию об экспериментальном пулемёте «Злоба».
Удачи Вам, Агент Второй!

Задачи:
Уничтожить команду бронебойщиков;
Сопроводить захваченную «Пантеру» в комплекс СОФ;
Помочь «Кружку Крайзау» защитить дезертировавшего учёного из СОФ;
Получить доступ в комплекс СОФ.
***

Попав впервые на улицы Кугельштадта, Блацкович напрягал всю положенную ему природой фантазию, пытаясь представить, каким же был этот милый, старинный городок до начала войны. Когда-то он являлся известным культурным центром; на его живописных, цветущих площадях располагалось множество музеев, картинных галерей и памятников архитектуры, но теперь… Теперь музеи опустели, экспонаты были частично вывезены или уничтожены; та же судьба постигла каталоги библиотек и художественных галерей – а всё оставшееся, что не сгорело во время бомбардировок, попутно растаскивали бегущие из города гражданские. Разруха, суматоха и отчаяние исказили первичный облик города до неузнаваемости.
Особенно от налётов авиации союзников пострадала южная часть Кугельштадта, поскольку именно здесь разведка УСО обнаружила следы деятельности «Мёртвой Головы»: ещё до войны действующий в пригороде автозавод был – по личному приказу руководителя Отдела Специальных Проектов – переделан под тайное производство тяжёлого вооружения. В его цехах нацистские конструкторы разрабатывали новое оружие, которое должно было обеспечить им превосходство над армиями союзников; с его конвейеров сходили самые передовые в технологическом отношении образцы наземного тяжёлого вооружения: танки, самоходные артиллерийские установки – и прочие изобретения всего того, что убивает.
Блацкович, заброшенный с воздуха в северную часть Кугельштадта, практически прошёл город насквозь, прежде чем оказался в нужном секторе; таким образом, его размышления об ужасной судьбе старинной культурной столицы региона были навеяны самой что ни есть яркой действительностью. Согласно приказу, он связался с немецким сопротивлением; друзья заверили его, что, дескать, агент УСО появился здесь в самый нужный момент: около часа назад с ними на связь вышел нацистский учёный-перебежчик, сообщив место своего нахождения; навстречу ему была отправлена спасательная команда. Американец, снабжённый новыми друзьями не только двойным «Браунингом» и «ФГ-42», получил также рацию для постоянной связи. Работу по спасению учёного следовало завершить в кратчайшие сроки, пока того не хватились бывшие коллеги по Секретной Оружейной Фабрике, среди которых был и сам «Мёртвая Голова». Чтобы пробиться к нужной точке, четверо добровольцев вызвались помочь диверсанту пройти через разрушенную южную часть города, прикрывая его огнём захваченной ранее у гитлеровцев «Пантеры». Сборы были недолгими – и Агент Второй, сопровождаемый танком, оказался на подступах к тайному заводу тяжёлого вооружения.
«Пантера» заурчала – и начала неторопливое шествие по бывшей некогда проезжей части Кранц-штрассе; по пути следования танка, с обеих сторон улицы, не было ничего, кроме руин – горящих и дымящихся; никаких гражданских, согласно данным «Кружка Крайзау», в этой зоне не осталось, поэтому разведчик мог не бояться за случайное попадание в мирных жителей. Вокруг оставались только враги.
- Итак, не будем задерживаться! – услышал Блацкович в наушниках, ступая под прикрытием техники по остаткам тротуара. – К сожалению, улицы в этой части Кугельштадта довольно извилисты и узки, поэтому…
Связист так и не закончил фразы, поскольку в ту же секунду из руин ближайшего двухэтажного дома высунулся солдат с «Фаустпатроном» на плече; мгновением позже прямо над танком пронёсся снаряд – и разрушил стену дома напротив. Блацкович едва успел пригнуться, закрыв локтями голову от взвившейся пыли и каменных осколков. «Пантера» замерла на месте – и дала задний ход.
- У них «Фаусты»! – воскликнул взволнованный голос оператора. – Наш внедрённый к нацистам информатор сообщает, что в этом квартале скрываются шесть человек с «Фаустами». Тебе необходимо ликвидировать их, чтобы мы смогли продвигаться дальше!
«Вот тебе и раз! – подумал диверсант, отряхиваясь. – Если мне не изменяет память, то, кажется, это экипаж танка вызвался сопровождать меня, а не наоборот!»; однако, вслух ответил:
- Понял вас, камрады! Приступаю к заданию немедленно! – и, сжав в руках «Стен», крадучись двинулся вдоль стен по правой стороне улочки.
На остатки города невозможно было смотреть без содрогания: повсюду – горящие руины; редко над каким из домов уцелела крыша, хотя бы частично. Уничтоженные авиабомбами цветники и палисадники, каменные завалы через каждый метр – Блацкович навсегда запомнил Кугельштадт именно таким. Кроме того, «Кугельштадт» не являлось подлинным названием города: оно появилось на тайных немецких картах уже после того, как в этом месте возникла секретная оружейная фабрика «Мёртвой Головы», поэтому настоящее его название Блацковичу не было известно… Конечно, когда нацисты потерпят поражение – в том он не сомневался ни на йоту – город наверняка вернёт себе былую красоту; однако, сколько сил и времени потребуется на его восстановление! «А безвозвратно разрушенные старинные памятники, а тысячи сожжённых книг и картин? – их этому миру уже никогда и никто не вернёт!» – нагоняя тяжёлые думы, прошептал внутренний голос. И когда же эта война всё-таки закончится?!
Выйдя за поворот, Блацкович отбросил тягостные мысли: сейчас, пока этого ещё не случилось, он – на задании; и, если он выполнит приказ, его личная маленькая удача будет вкладом в общее дело, за которое сражаются миллионы. Диверсант вновь стал бесстрастным инструментом грядущей Победы – бдительным, ловким, отчаянным…
В конце улицы, рядом с горящим бронетранспортёром, он увидел снайпера; тот также заметил агента – и первым выстрелил в неприятеля. Пуля ударилась о подоконник над головой американца; разведчик упал наземь, прикрывшись грудой булыжников из осыпавшейся сбоку стены. Блацкович послал врагу ответную очередь – и солдат, выронив из рук оружие, закружился вокруг своей оси, пока не рухнул возле останков почти полностью снесённого авиабомбой домишка.
Агент Второй вновь выглянул из-за укрытия: за ближайшей стеной возникла фигура автоматчика; с небольшого расстояния американец отметил, что голова его была перебинтована. Впрочем, это никак не мешало противнику ловко заскочить за угол – и поджидать неприятеля в относительно безопасном месте: продвигаться вперёд можно было только в этом направлении, поскольку остальная часть локации оказалась полностью повреждена авиацией союзников и представляла груду пламенеющих и дымящихся развалин. Блацкович перебрался через груду булыжников, стараясь не производить лишнего шума; прижимаясь к стене, он увидел ещё одного нациста с «Фаустпатроном» буквально над собой, в окне второго этажа полуразрушенного здания по соседству; вероятно, именно этот солдат стрелял в «Пантеру» несколько минут назад. Диверсант отметил про себя, что с этого места сделать подобное было наилучшим вариантом: улица прекрасно просматривается, а в случае вражеского наступления можно превосходно спрятаться за стеной.
К счастью, солдат с «Фаустом» не заметил под собой движения диверсанта; внимание его было слишком поглощено скрывшимся за поворотом улицы танком, который, несомненно, являлся его приоритетной боевой задачей. Подобное невнимание к деталям боя обошлось ему ценой в жизнь: разведчик, прицелившись из «Стена», двумя выстрелами ликвидировал врага, беззвучно упавшего за окном. Вероятно, противник за углом также ничего особенного не расслышал. Чтобы не подвергать себя лишнему риску, Блацкович, не теряя времени на рассуждения, бросил за угол гранату: прогремел взрыв – и из-за угла, почти к его ногам, вылетел окровавленный автомат противника. Итак, половина команды окопавшихся в этом районе бронебойщиков, согласно сведениям «Кружка Крайзау», была успешно уничтожена; следовало как можно скорее позаботиться о нейтрализации её оставшейся части.
Дорога, по которой предстояло двигаться «Пантере», вела прямо и налево; не заметив в окнах по всему обозримому периметру ничего подозрительного, американец решил, что оставшиеся трое нацистов наверняка укрываются здесь же – на втором этаже здания или в прилегающих к нему двориках. Он заскочил за угол, оказавшись в довольно узком месте: стены домов – вернее, того, что от осталось от строений после бомбардировки – настолько близко отстояли друг от друга, что между ними мог пройти только один человек. Если бы у агента за спиной были враги, то он сильно рисковал бы, продвигаясь в подобном месте без должного прикрытия. К счастью, врагов не было – он сам позаботился об этом; кроме того, если таковые откуда-нибудь и возникнут, их наверняка заблаговременно остановят танкисты «Пантеры», контролирующей и прикрывающей его тыл. Таким образом, он вполне мог идти дальше без особых забот, не опасаясь нежданного удара со спины.
Узкий проём вывел его в квадратный дворик; дальнейший путь его лежал сразу прямо – под арку между чудом сохранившихся домиков, налево – под аналогичную арку – и направо, к двери, ведущей в уцелевшее помещение. На стене домика красовался рекламный плакат отличного немецкого пива; Блацкович даже сглотнул слюну, с улыбкой рассматривая изображённого на нём толстяка со здоровенным танкардом в руке… «Ладно, пиво тебе будет после! – подумалось ему. – Сейчас ты не на вечеринке…» Потянув дверь за ручку, он убедился, что она заперта; окна как первого, так и второго этажа были заколочены, судя по их виду, довольно давно; возможно, прежние владельцы дома бежали сразу после того, как в городе появились гитлеровцы и стали строить секретную оружейную фабрику... Диверсант выбрал движение прямо – и пробежал под аркой, оказавшись в аналогичном узком проёме меж домов.
Справа от него был тупик, налево – открывался участок дороги, который он до сих пор не мог видеть из-за поворота: проезжую часть, повреждённую авиабомбами, окружали руины одноэтажных и двухэтажных домиков; в конце улицы из-за невысокого забора возвышалась церковная колокольня, увенчанная маленькой башенкой. Стоило Блацковичу выдаться из-за прикрытия стены всего лишь на несколько сантиметров, как с башни раздался хлёсткий выстрел; американец чертыхнулся, вновь прижимаясь к стене – конечно, посадить в таком месте снайпера было наилучшим тактическим выбором. Но именно сюда следовало двигаться танку – и, соответственно, ему самому.
Мысленно пожелав невидимому противнику на колокольне гореть в аду и пообещав разделаться с ним чуть позже, Блацкович вернулся назад, оказавшись под аркой, которая – до его появления во дворике с комичной пивной рекламой на стене одного из домов – вела налево. Несмотря на подозрительную тишину, агент всё-таки расслышал какое-то движение на участке: то ли тихие, крадущиеся шаги, то ли приглушённый скрип половиц на втором этаже помещения. Широкая каменная лестница в два поворота уходила наверх; возле неё стоял большой мотоцикл с коляской. «Итак, вот они: трое оставшихся ребят! – зловеще подумал разведчик, взбегая на первый ярус лестницы. – Надо же: аж на мотоцикле прикатили!.. И как только они ухитрились протиснуться со своей техникой в таком узком месте?!»
Его размышления были прерваны самым внезапным образом: над головой «Би Джея» грохнул выстрел из винтовки – и следом за ним звук перезаряжаемого оружия. Прямо над ним находилось окно, из которого на мгновение показалась голова в кепке: снайпер явно желал узнать, жив ли его противник. Американец инстинктивно присел на корточки, прижался к стене – и в ответ бросил в окно гранату. Взрывом разворотило стену – и Блацкович во мгновение ока пробежал оставшиеся два поворота лестницы, на миг замерев перед входом в помещение. Отсюда он видел, что от гнезда «кукушки» ничего не осталось.
Осторожно заглянув за угол, он успел заметить, как в конце коридора мелькнула какая-то тень; конечно, враги понимали, что только что потеряли ещё одного товарища – и спешно готовились к обороне. Будь у диверсанта больше гранат – а оставалось всего две – он попросту закидал бы ими супостатов; однако, ему следовало быть экономнее: слишком уж дорогое это удовольствие – тратить по гранате на человека… Следует пройти коридор – и схорониться возле шкафа; занять позицию – и оттуда вести отстрел неприятелей.
Всё произошло именно так, как агент и задумал. Враги совершили непростительную ошибку, дав ему возможность беспрепятственно пересечь коридор и укрыться за старинной – как Блацкович рассмотрел вблизи – мебелью; из-за косяка распахнутой двери ему открылось укрепление нацистов: у разбитого окна на одном колене стоял солдат с «Фаустом» на плече, а другой, вооружённый «МП-28», застыл в дверях, ведущих в соседнюю комнату. Диверсант короткой очередью уложил сперва коленопреклонённого нациста, поскольку тот, представься тому возможность пустить в ход свою адскую машину, представлял для него куда большую опасность, нежели оставшийся автоматчик; а когда враг упал на пол с простреленной головой, занялся последним неприятелем. Тот, видимо, растеряв остатки смелости от непрошибаемой наглости американца – беззаветно лезть прямо на «Фауст» – так и остался стоять на месте, будто в ступоре. Блацкович успел заметить непередаваемый ужас в его глазах, прежде чем одиночный выстрел навеки успокоил гитлеровца, откатившегося в угол комнаты. Помещение, кстати, оказалось тем самым «гнездом кукушки», которое он не столь давно разворотил гранатой, взбираясь по лестнице на второй этаж. Разведчик осмотрел помещение, выглянул в разбитое окно: перед ним расстилался разбомбленный Кугельштадт – горящий, дымящийся, практически стёртый с лица земли… Однако, на любование панорамой не было времени; поэтому диверсант, вспомнив о снайпере на церковной колокольне, со злобным выражением лица поднял из рук врага «Фаустпатрон» – и поспешил вернуться по лестнице во двор.
- Камрады, на связи Блацкович! – произнёс он, вновь поглядывая на рекламирующего пиво плакатного толстяка. – Если вражеская команда действительно состояла из шестерых бронебойщиков, то можете забыть об их существовании! Путь для нашей красотки «Пантеры» свободен.
- Отличная работа, агент Блацкович! – немедленно зазвучало в его шлемофоне. – Теперь поторопись, ты должен найти спасательную команду!
За стеной послышался рёв двигателя: американец понял, что танк продолжил движение по улицам Кугельштадта в сторону секретного комплекса «Мёртвой Головы». Вновь выйдя к повороту, он увидел боевую машину, медленно ползущую по разбитой дороге. Прижавшись к стене, он прицелился из «Фаустпатрона» прямо в башню святилища – и пустил снаряд в незримого противника. Огненный смерч взвился над строением; диверсанту показалось, что он даже расслышал крик – впрочем, это было весьма сомнительно, поскольку расстояние было слишком большим…
Когда танк приблизился и поравнялся с Блацковичем, он вновь услышал вызов по рации:
- Я снесу эту колокольню, там могут находиться снайперы! – предупредил его один из членов экипажа «Пантеры».
- Сомневаюсь, - отшутился Агент Второй. – Я только что шарахнул по ней из трофейного «Фауста»!
- Узнаю руку профессионала! – прозвучало в его ушах. – Но ведь лишний раз шарахнуть по ней – осторожности ради – не помешает, не так ли? Заткни уши и раскрой рот пошире, камрад!
Танкисты дали ему время отбежать от машины в сторону – и «Пантера» плюнула по цели из своего семидесяти пяти миллиметрового жерла. Американец увидел, как постройка превратилась в руины; ничто не напоминало о том, что мгновением до того там стояла высокая колокольня… Улица была свободна для продвижения агента дальше. И он поспешил, тем более, что в его поддержке нуждались товарищи. Стоило ему сделать всего несколько шагов вперёд, как шлемофон его снова ожил:
- Наша группа нашла учёного-дезертира! – зазвучал крайне взволнованный голос, на фоне которого был слышен шум перестрелки. – Мы находимся под сильным огнём в следующем квартале! Срочно нужна твоя помощь, Би Джей! Скорее!
- Вас понял! – ответил агент, перезаряжая «Стен» и устремляясь вперёд. – Держитесь, я скоро буду!
Танк, казалось, едва шевелился, объезжая рытвины и воронки, тут и там попадавшиеся на дороге; тем не менее, больше ему ничего не угрожало – и Блацкович мог со спокойной совестью оставить его. Теперь он нужен в другом месте: спасти учёного – первостепенная задача! Ну и, естественно, при выполнении её не менее важно сохранить как можно больше жизней союзников из немецкого сопротивления… А им, судя по услышанному в шлемофоне, сейчас весьма нелегко.
Пробежав по улице около сотни метров, Агент Второй едва не столкнулся нос к носу с вражеским автоматчиком, выскочившим прямо ему наперерез сквозь широкую металлическую калитку справа от дороги. Тот опешил от неожиданности, но не привыкший удивляться более, чем следовало, «Би Джей» сбил его с ног ударом кулака; тот растянулся на мостовой – и тут же получил пулю в голову. Именно отсюда, из-за распахнутой калитки, украшенной старинными вензелями, раздавались почти беспрерывные выстрелы… Американец подумал, что обнаружил свою цель – и, не теряя бдительности, стал красться вдоль двухэтажных строений.
Узенькая улочка привела его в закрытый двор; сперва диверсант решил, что ошибся маршрутом, но нет: в окне первого этажа полуразрушенного здания напротив он увидел двух солдат, прикрывающих проход в здание из винтовок. К счастью, они не сразу заметили появление неприятеля на участке – и Блацкович мысленно поблагодарил авиацию союзников, устроившую сущий ад на подступах к тайному комплексу «Мёртвой Головы»: вокруг было столько развалин, столько разрушенных конструкций, что прятаться за ними было сплошным удовольствием. Американец, выгодно используя обвалившиеся стены и крыши домов, убил несколькими бесшумными выстрелами обоих солдат, даже не успевших сообразить, откуда по ним велась стрельба.
Сразу после этого он увидел третьего нациста, бегущего со всех ног через двор справа налево. Разведчик решил не выяснять, зачем ему понадобились подобные телодвижения, весьма опасные, кстати сказать, для жизни: он прицелился – и гитлеровец, получив на бегу пулю в висок, по инерции пролетел ещё пару метров в сторону разрушенной стены. Осмотрев район и убедившись, что врагов больше не видно, Блацкович выдвинулся из-под развалин – и пересёк двор, скрывшись в здании, что ранее охранялось двумя снайперами.
По пути он понял, куда и зачем так стремился последний гитлеровец: справа от снайперов, на первом этаже разрушенного дома по соседству, была оборудована огневая точка – «МГ-42» превратил бы его в решето, если нацисту удалось бы добраться к упомянутому оружию. В любом случае, пулемёт надолго задержал бы его здесь, пока он разбирался бы с неприятелем…
Он осмотрел помещение: два покойника на полу, разрушенный потолок; наверх можно было забраться по лестнице – или по обвалившимся балкам… Впрочем, ему явно не туда: стрельба раздавалась откуда-то из-за стены – и разведчик толкнул перед собой едва держащуюся на петлях дверь.
И удивился: комнаты за ней не было вообще! Видимо, прямое попадание авиабомбы превратило этот участок дома в кирпичную пыль… Прямо перед ним оказался ещё один двор, ранее с предыдущим не соединявшийся: перед американцем оказался решётчатый забор, через который двое автоматчиков вели непрерывную стрельбу. Естественно, они были слишком увлечены ею, потому не обратили на открывшуюся дверь никакого внимания; это дало Блацковичу возможность расправиться с ними без лишних проблем. Выглянув из-за останков дома, он увидел, что за забором – метрах в пятидесяти от него – трое немецких товарищей из «Кружка Крайзау» отчаянно отстреливаются от нападающих на них с двух сторон неприятелей. Среди вооружённых автоматами и винтовками нацистов оказался и новый персонаж – тяжёлый пехотинец в длинном чёрном плаще и устрашающем закрытом шлеме, в руках которого был знаменитый ранцевый огнемёт «Фламменверфер-35». К счастью для членов немецкого сопротивления, дальности этого смертоносного оружия не хватало, чтобы испепелить их всех одним выстрелом, а соваться под пули, чтобы приблизиться к врагам, огнемётчик явно не желал. Силы обороняющихся были на исходе – и Блацкович бросился им на выручку.
Пригнувшись, он побежал вдоль забора, убивая сквозь него противников одного за другим; от его пуль упали, как подкошенные, два снайпера и трое автоматчиков. Оставался огнемётчик, который увидел американца – и стал плеваться в него жидким пламенем. Агент Второй предпочёл временно отступить на безопасное расстояние, откуда повёл прицельную стрельбу по врагу.
Диверсант расстрелял в пехотинца почти всю обойму, пока тот не рухнул замертво; собственно, на этом бой и закончился. «Би Джей» вернулся к решётчатому забору, обогнул его с правой стороны – и с предупредительным криком: «Не стреляйте! Я – агент УСО!» вышел навстречу союзникам, прячущимся за разбитым бронетранспортёром. Члены «Кружка Крайзау» улыбались и утирали потные лица.
- Слушай, агент Блацкович, да ты в самое нужное время здесь нарисовался! – воскликнул один из них, видимо, главный, за спиной которого прятался седой учёный-перебежчик в синем халате. – Ещё немного – и нас всех можно было бы хоронить!
- Извините, друзья! – усмехнулся американец, пожимая руки всем по очереди. – Меня немного задержал вот этот товарищ, - он кивнул в сторону валявшегося на земле тяжёлого пехотинца.
- Да, это серьёзные и крайне опасные ребята! – подтвердил другой. – Укреплённый шлем, усиленный бронежилет под плащом… Доберись он до нас – и конец! Мы, честно говоря, больше с ним одним сражались, стараясь не подпустить ближе: испепелит – и точка!
Диверсант хотел что-то сказать в ответ, но тут вновь услышал по рации:
- Итак, агент Блацкович, нам уже доложили о твоём успехе: учёный в безопасности. Однако, впереди сильное сопротивление! Мы почти перед оружейным комплексом. Поспеши, агент Блацкович!
- Пардон, камрады, но меня снова вызывают! – пробубнил он. – Ни минуты покоя…
- Спасибо за помощь! – начальник отряда дружески хлопнул его по плечу. – Мы скоро вывезем учёного, а тебе надо спешить! Танкистам нужна твоя поддержка, шевелись!
Американец окинул группу людей прощальным взглядом, кивнул – и побежал обратно. Вновь обогнул забор, сквозь развалины вернулся к пулемётной точке – и едва не стал жертвой появившегося откуда ни возьмись снайпера: тот обустроился на втором этаже в здании напротив. Схватка была неожиданной для обоих, однако весьма короткой: тот выстрелил – и промахнулся; разведчик ответил ему – и попал. «Би Джей» не успел перевести дух, как в ушах его вновь зазвенело:
- Агент Блацкович, повторяю: впереди сильное сопротивление! Помоги уничтожить противотанковое орудие! У нас нет времени! Торопись, иначе мы сгорим к чертям вместе с танком!
Диверсант напряг все свои силы, рванувшись на центральную улицу. Пробежал через открытую калитку, увидев справа от себя «Пантеру», пытавшуюся пятиться, неуклюже лавируя между воронками от авиабомб. Из-за поворота на него выбежало двое гитлеровцев с «Фаустпатронами», однако Блацкович не успел расправиться с ними лично: танкисты расстреляли неприятелей из пулемёта. Откуда-то сверху грохнул одиночный выстрел: опять снайпер! Тем не менее, главная опасность была впереди: улица заканчивалась высоким, современным строением из железобетона; вход в него блокировали металлические ворота. Слева от них находилась колёсная пушка «ПАК-40», рядом с которой возились два нациста. Ещё миг – и она непременно выстрелит, если не ликвидировать её обслуживающий персонал. Но танк терять нельзя – это приказ!
- Разберитесь со снайперами и со всем, что движется! – крикнул агент в микрофон. – Я же займусь этой противотанковой хреновиной, иначе вас действительно поджарят!
До смертоносного орудия было около сотни метров; естественно, быстро такое расстояние не преодолеть… Американец, укрывшись от снайперов за полуразрушенным забором какого-то палисадника, достал из-за спины снайперскую винтовку; лишь с её помощью можно предотвратить катастрофу. Прицелился в голову офицера, прикрывавшегося лафетом… Бесшумный выстрел – и враг, потеряв фуражку, рухнул на асфальт. Оставшийся у орудия нацист, тем не менее, успел выстрелить – и лишь по причине спешки промахнулся, не справившись с наводкой как следует: снаряд угодил в старинную церковь – всего в нескольких метрах от «Пантеры», – чья колокольня не так давно была ею же уничтожена. Пока солдат заряжал орудие да исправлял собственные ошибки наводчика, Блацкович выстрелил повторно – и также небезуспешно: гитлеровец схватился за голову – и упал рядом с офицером.
За спиной агента раздалась длинная пулемётная очередь: к нему пытались подкрасться ещё четверо врагов, но команда танка уничтожила неприятеля. После этого машина двинулась к воротам; Блацкович, прикрытый её бортом, следовал рядом. Оказавшись у входа в комплекс, он осмотрел орудие: вот она, знаменитая «ПАК-40» – «пушка охотников на танки», «истребитель танков»… До сего момента агент никогда ещё не видел этого зверя вблизи.
Почти над самой головой американца раздался грохот: это стреляла «Пантера». От выстрела ворота слетели с петель; обе их створки упали на землю. И вновь застучал пулемёт, положивший на месте выбежавших из здания двух автоматчиков. А потом наступила тишина.
- Теперь ты можешь войти, - раздалось в ушах диверсанта. – Удачи тебе в выполнении задания!
- Спасибо, камрады! – ответил агент. – Не забудьте подобрать эту чудесную штучку, она ведь мне больше не понадобится, - и, сняв шлемофон, аккуратно положил его на бордюр у входа в здание. Передёрнул затвор автомата, попутно подобрав несколько магазинов с поверженных танкистами врагов. И сделал первые шаги по тайному оружейному комплексу «Мёртвой Головы».
Пройдя полутёмный зал, он вышел на разбомбленную автостоянку; видимо, присущее разведчикам внутреннее чутьё предупредило его об опасности. И действительно: в дальнем углу площадки, подобно двум статуям, замерли два тяжёлых пехотинца-огнемётчика. У ног их находился квадратный металлический люк. Других выходов из помещения не имелось. Поскольку вступать в перестрелку с двумя почти пуленепробиваемыми врагами не имело практического смысла, американец использовал против них две последние гранаты. После серии взрывов – к гранатам добавилась детонация нескольких автомобилей с неповреждёнными от авиаударов бензобаками – и без того покорёженная автостоянка стала выглядеть хуже преисподней: повсюду пламя, дым сжигаемого горючего и человеческого мяса. Блацкович, осмотрев усиленную им картину общего беспорядка, прошёл сквозь стоянку, не встретив более никакого сопротивления. Крышка люка – видимо, от одного из взрывов – провалилась внутрь неглубокой шахты, к одной из стен которой была прикреплена металлическая лестница с перилами. Агент присел на мгновение у её края; глянул вверх, на сияющее сквозь дыры в потолке солнце – и, сжав в одной руке автомат, стал осторожно спускаться в неведомое.

ЧАСТЬ 2. РАЗБОМБЛЕННЫЙ ЗАВОД

***
Приказ: первая часть экспериментальной СОФ – это завод производства экспериментального оружия. Здесь создаются самолёты и различное тяжёлое вооружение. Разведка также установила, что здесь ведутся разработки нового нацистского пулемёта «Злоба». У нас имеется информация, что у этого оружия невероятная скорострельность – и даже, если оно обладает огневой мощью вдвое меньшей, чем утверждается, пулемёт может являться серьёзной угрозой для союзников.
Учёные подтверждают, что где-то на фабрике находится журнал по проекту пулемёта «Злоба», содержащий полную информацию по технической специфике этого оружия. Доставка журнала по проекту «Злоба» в УСО была бы огромным подспорьем для союзников. Приказ следующий: захватить журнал по проекту пулемёта «Злоба» до начала его конвейерного производства в Райхе.

Задачи:
Пробраться на оружейную фабрику Кугельштадта;
Захватить журнал по проекту пулемёта «Злоба».
***

Зря Агент Второй прощался с дневным светилом: оказавшись в обыкновенной канализации, он прошёл под землёй не более пары десятков метров, повернул налево – и увидел аналогичную шахту с лестницей; люк наверху однозначно намекал на выход из тоннеля. Поднявшись к выходу, Блацкович толкнул люк от себя – и, едва высунув голову наружу, внимательно осмотрелся. Да, он вновь был на поверхности: вокруг всё те же развалины Кугельштадта, разбитая техника, дым и пламя… Люк располагался в углу большого двора, у высокой стены; это было единственное место, куда не падали солнечные лучи. Перед ним, на расстоянии тридцати метров, возвышалось огромное, некогда двухэтажное здание, ныне обращённое бомбардировщиками союзников в руины; слева – сплошная стена; вид справа от него скрывался за поворотом… Повсюду – покорёженные металлические конструкции и горящие балки… Однако, намётанный взгляд диверсанта мгновенно отбросил незначительное из осмотренной панорамы, уцепившись за самое важное: среди полуразрушенных окон на первом этаже руин, что располагались прямо перед ним, он заметил пулемётную точку – дуло «МГ-42» было направлено прямо в его сторону, а рядом с оружием стоял солдат в кепке и сигаретой в зубах. По разрушенной крыше, почти прямо над ним, прогуливался ещё один часовой, вооружённый автоматом.
Естественно, американец не мог предположить даже приблизительно, сколько врагов поджидают его на участке, поэтому «Стен» был наилучшим выбором для намеченной цели: бесшумность и стремительность гарантировали разведчику полный успех прохождения локации; однако, основное задание – обнаружение и захват технического журнала по проекту «Злоба» – давало повод предсказать без помощи астрологических манипуляций, что неприятелей, охраняющих такую ценную вещь, он встретит здесь немало… Но, что бы его не ожидало, приказ должен быть выполнен! Если полученная им информация окажется полезна УСО и союзникам, если захваченные данные смогут переломить ход войны и склонить чашу весов к победе последних хоть на йоту – ради этого следует постараться изо всех сил! В этом и было кредо диверсанта, не провалившего ещё ни одного поставленного перед ним задания.
Он выполз из канализации по-пластунски, продолжая оставаться в тени; охранников его движения ни капли не обеспокоили. Разведчик прицелился – и точным одиночным выстрелом убрал пулемётчика; тот почти беззвучно сполз по стене, на которую опирался; вторым выстрелом Блацкович ликвидировал часового на крыше – его труп упал вниз, скатившись на асфальт по куче битого кирпича. Казалось, ничто не нарушало тишины, если не принимать во внимание треск горящих балок и перекрытий домов… Агент Второй поднялся во весь рост и осторожно выглянул из-за стены, которая укрывала его, направо: ещё одно двухэтажное строение, часть которого была снесена взрывом авиабомбы таким образом, будто здание просто распилили надвое – и теперь его внутренности можно было наблюдать в разрезе. На первом этаже не было ничего примечательного, кроме и без того давным-давно намусоливших глаз полуобгоревших транспарантов Гитлера, покровителя трудящихся, да ещё дымящихся знамён со свастикой; а вот на втором засел ещё один автоматчик. Этот выглядел явно встревоженным; Блацкович предположил, что тот мог видеть падение товарища с крыши – с его местонахождения отлично просматривался весь двор, кроме пулемётного гнезда: его скрывала стена. Солдат нервно крутил головой из стороны в сторону, отыскивая цель для своего «МП-40».
Блацкович, устроившись за кучей мусора, устранил его точным выстрелом – и перебежал небольшую открытую площадку, спрятавшись на первом этаже помещения, за шкафом, над которым и висел портрет упомянутого покровителя рабочих. Выглянул через проём, где раньше была дверь – на крыше, откуда он отправил на тот свет первого часового, уже маячила фигура другого; американец прицелился – и послал очередного нациста вслед за его товарищем. Тот полетел с крыши головой вниз, упав на камни. В то же мгновение на насыпь из битого кирпича между укрытием диверсанта и разрушенным строением напротив выскочил солдат с винтовкой и выстрелил. Видеть Блацковича он, конечно, не мог, стрелял явно наугад, однако «Би Джей» понял, что последним убийством выдал своё местонахождение: прийти сюда больше было неоткуда – совершенно закрытое пространство. Он высунулся из-за угла шкафа и угостил противника короткой очередью; нацист выронил оружие и с воем упал оземь. В то же мгновение разведчик услышал лёгкое металлическое постукивание – и вовремя заметил упавшую ему почти под ноги гранату. Он метнулся в дальний угол – и, бросившись на пол под обгоревшим флагом, накрыл голову руками. Прогремел взрыв, превративший его прежнее убежище – шкаф – в щепки, однако американец пережил его без последствий. Зато это дало ему возможность установить местопребывание ещё одного противника: тот скрывался на втором этаже, прямо над его головой, откуда агент не так давно снял автоматчика. Сквозь дыры в дощатом потолке и развороченные балки он не мог видеть врага, однако, присмотревшись внимательнее, заприметил голенища его сапог. Недолго думая, Блацкович двумя бесшумными выстрелами лишил неприятеля обеих ног, а поскольку тот стоял почти на самом краю этажа, то с воплем свалился вниз, на груду камня и металла. Диверсант вернулся на прежнюю позицию, к проёму; отсюда было хорошо видно, что упавший солдат разбился насмерть: из его виска торчал железный прут, на который тот напоролся при падении. Блацкович перезарядил автомат – и принялся разыскивать глазами новых супостатов.
Он выглянул из-за стены, сделал несколько шагов наружу – никого вокруг. Видимо, нацисты затаились, готовят ему радушную встречу в других помещениях… Он сунулся было в узкий проём меж стен, ведущий в соседний двор направо – и едва не поплатился головой: раздался звук длинной очереди, со стен посыпалась штукатурка, на асфальте возникали и мгновенно исчезали фонтанчики пыли… Ни по звуку, ни по скорострельности американец не мог бы спутать эту смертельную машину ни с чем иным: «МГ-42»! Он отскочил назад, вжавшись в стену. Итак, этот проход можно забыть. Надо поискать другой путь.
Блацкович осмотрелся. Что же, в конце концов можно попробовать взобраться на второй этаж по обгоревшим балкам, но выдержит ли изувеченная конструкция его вес? Размышляя о такой возможности, он обследовал соседнее от прохода помещение, на полу которого лежали двое мёртвых охранников, упавших ранее с крыши… Конечно, если хорошенько постараться, он сможет запрыгнуть в окно пулемётной точки, ведь должен же быть выход из того помещения наружу! Впрочем… Его глаза, цепляясь за каждую мелочь, остановились на люке в полу, в самом углу комнаты – точно таком же, через который он попал в этот район. Разведчик прошёл к нему и поднял крышку – да, укреплённая на одной из стенок лаза лесенка вела в канализацию. Диверсант знал по опыту, что немецкие архитекторы всегда были одержимы идеей связать в одно все коммуникации, значит – ему туда, вниз. Возможно, используя сеть подземных переходов, ему удастся обойти злополучный пулемёт, прикрывающий соседний двор – и попасть в то же место с другой стороны. Блацкович не стал тянуть кота за хвост – и спустился под землю.
Он оказался в квадратном помещении, освещённом единственной лампой; в одном из углов стояли два металлических шкафа. Осмотрев их содержимое, Блацкович обнаружил – о, удача! – три гранаты и две винтовочных обоймы. Коридор вёл его несколько метров, пока не разветвился направо и налево. Агент присел на корточки и осторожно выглянул из-за угла: налево – пусто до самого поворота, направо – метрах в пятнадцати от него стоял вооружённый автоматом нацист; за его спиной коридор делал ещё один поворот. Блацкович, полагаясь на внезапность, выскочил из-за угла – и двумя выстрелами уложил неприятеля на пол. Прижимаясь к стене и постоянно оглядываясь, он прошёл расстояние до поворота; за углом, также прижимаясь к стене, его поджидал ещё один автоматчик. На сей раз американцу не удалось провернуть дело столь же бесшумно: получив пулю в грудь, противник успел воскликнуть: «Майн Готт!» – и лишь после того затих навсегда. Однако его предсмертный вопль привлёк внимание других: расправившись с неприятелем, Агент Второй вовремя обернулся – и увидел бегущего к нему по коридору тяжёлого пехотинца; видимо, тот находился за углом, когда услышал крик товарища; эхо пустого подземелья, конечно, значительно его усилило. Блацкович моментально оценил положение: расстояние около тридцати-тридцати пяти метров; огнемётчик спалит его одним-единственным нажатием гашетки своего дьявольского аппарата! Американец автоматически надавил на курок, послав во врага длинную очередь – и будто в замедленном кадре увидел возникшую из его оружия ослепительную струю. Бежать! Срочно за угол!
Он успел вовремя: огненный смерч пронёсся по коридору, ударившись в противоположную стену; от жидкого пламени загорелись даже камни… Спасаясь от опасности, Блацкович нёсся по коридору до очередного поворота; если огнемётчик загонит его в закрытое помещение, ему крышка. По счастью, коридор закончился ещё одной лестницей наверх и люком в потолке. Куда вёл этот ход? Неважно, главное – уйти подальше от тяжёлого пехотинца. Конечно, есть несколько гранат – и, видимо, придётся ими воспользоваться, создавшаяся ситуация не оставляет иного выхода…
Поднявшись по лестнице и высунувшись из люка, агент осмотрелся – и облегчённо выдохнул: он оказался в том самом закрытом помещении, где располагалась огневая точка при его появлении на локации – на деревянном поддоне перед окном стоял «МГ-42», рядом с которым лежал труп с сигаретой во рту. Диверсант выскочил на поверхность, как ужаленный – и метнулся к пулемёту: именно в этой штуке было его спасение от преследователя! Отбросив «Стен» и схватив в руки более мощное оружие, американец развернул его в сторону люка – и приготовился к финальной схватке.
Несколькими секундами спустя он расслышал тяжёлую поступь неприятеля; затем, судя по наступившей тишине, Блацкович понял, что враг не намерен подниматься по лестнице – конечно, ему ли, как охраннику периметра, было неизвестно, что наверху находится пулемёт, которым противник наверняка воспользуется против него самого… а ведь это уже не шутки, против такого оружия не защитит никакой бронежилет! Итак, огнемётчик полагает, что загнал его в угол… «Ладно, - решил американец, не теряющий находчивости даже в безвыходных, казалось бы, ситуациях, - пусть он по-прежнему считает, что поймал меня, как крысу в крысоловку… Мы же, со своей стороны, попробуем втереть ему очки. Если он отправится за помощью, то рискует упустить меня, поэтому, вероятно, он останется на месте. Главное – убедить его, что я никуда не девался…»
Задуманное агентом было до чрезвычайного простым: не расставаясь с пулемётом, «Би Джей» аккуратно вылез через окно, умышленно кашляя и стуча ногами по полу – пусть-де вражина пребывает в уверенности, что он до сих пор в помещении. Уже находясь во дворе, он даже не поленился бросить камень в комнату для поддержания будто случайного шума. А после он попросту повторил маршрут через двор и будто бы срезанную бритвой половину дома; вновь спустился в люк – и тем же коридором зашёл к огнемётчику со спины. Тот стоял возле лестницы, подкарауливая шпиона; Блацкович решил не предупреждать его о собственном появлении – и выдал по зловещей фигуре длинную очередь. Естественно, нацист погиб бы при любом раскладе – калибр в семь с половиной миллиметров превратит в лапшу и более бронированных вояк, – однако несколько пуль угодили прямо в ранец с горючей смесью за его спиной. Грохнуло так, что Блацкович едва не оглох; пламя брызнуло во все стороны – и хорошо, что американец стоял за углом! Взрывная волна бросила к его ногам лишь опалённую нарукавную повязку со свастикой – это было всё, что осталось от неприятеля. «Жаль, очень жаль, что нельзя таскать с собой такую штучку постоянно! – уже не первый раз при виде «МГ-42» мысленно посетовал разведчик. – С такой бандурой мне и сам чёрт не страшен!» Однако, долго с таким оружием не пробегаешь; агент вернулся за своим «Стеном» – и продолжил путешествие по канализации.
К слову сказать, оно не было долгим: пойдя туда, откуда явился тяжёлый пехотинец, Блацкович увидел очередной ход наверх – и открытый люк. Лишь он вознамерился воспользоваться лесенкой, как тут же услышал негромкий шёпот с поверхности:
- Как ты думаешь, он убил диверсанта?
- Не знаю… Рвануло так, что, полагаю, Генриха можно считать покойником…
- Может, спустимся вниз, проверим?
- Поступай, как хочешь. Я же должен оставаться на позиции…
Итак, минимум два человека. Разведчик понял по интонации, что никто из них лезть под землю не намерен. Ладно, тогда он поднимется наверх сам! Только вот перед тем вышлет на поверхность своего предтечу – гранату…
Вырвав чеку и отсчитав про себя четыре секунды, Агент Второй подбросил гранату вверх – и отбежал за угол. Прозвучал взрыв, сопровождающийся криками и сыплющейся в лаз каменной пылью. Времени терять нельзя: если враги не погибли, то хотя бы оглушены, дезориентированы – и Блацкович ухватился за перила лестницы.
Высунул голову из люка и осмотрелся по сторонам: более идеального места для укрытия нельзя было и придумать! Он находился в открытом гараже, в котором стоял прикрывающий его бронетранспортёр; в стене перед ним была дверь, а сзади, рядом с выходом из помещения, на стене находилась лестница; правда, она была механической, спустить её можно было только сверху. Граната, кстати, тоже превосходно сделала своё дело: труп одного из шептунов валялся возле сложенных в углу гаража бочек и ящиков, а тело другого свисало с борта боевой машины. Блацкович выбрался из люка, прикрываясь вражеской техникой; оказалось, что и на ней установлен пулемёт! Чёрт возьми, куда же он попал, раз это место охраняется столь усиленно?!
Осторожно высунув голову из-за колеса машины, американец осмотрел двор перед гаражом. Каково же было его удивление, когда в одном из разбитых окон дома справа от себя он заметил торчащее дуло ещё одного «МГ-42»! Увиденное ясно давало понять, что он подобрался к «Мёртвой Голове» и его секретам донельзя как близко! Кроме того, он осознал, что, пройдясь по канализации, оказался в том самом дворе, в который и хотел попасть; вот он, тот самый узкий проход справа от стены, который прикрывал пулемёт из окна в доме напротив! Также он обратил внимание на разрушенный дом в конце двора перед бронетранспортёром: крыша строения не была полностью снесена бомбардировкой, однако диверсант и невооружённым глазом отлично видел в тени комнаты фигуру с «Фаустпатроном» на плече.
Отложив «Стен», Блацкович достал из-за спины «ФГ-42» – и тогда уже рассмотрел врага в оптический прицел. Средних лет гитлеровец: в плаще, в каске, усики «а ля фюрер»… Впрочем, долго любоваться нацистской модой у «Би Джея» не было ни желания, ни времени: хлопнул выстрел – и стерегущий двор бронебойщик рухнул на пол.
В ту же минуту уши его уловили быстрые шаги за гаражной дверью: кто-то приближался к нему, возможно, даже не один! Поскольку со двора разведчику ничто не угрожало (пулемёт противника в этом месте просто не мог достать его), он быстро взобрался на бронемашину – и вновь завладел «МГ-42». Дверь распахнулась – и Блацкович не глядя стал поливать огнём появившихся в гараже неприятелей. Только когда стены постройки покраснели, он прекратил стрельбу. Присмотревшись к убитым, которых было двое, он увидел тех самых ребят в чёрной униформе, с которыми уже встречался на «Авиабазе Х». «Чёрная Гвардия» Гиммлера… Воистину, слишком близко он подкрался к «Мёртвой Голове»; возможно, даже наступает ему на пятки!
Оставив пулемёт, он вновь вооружился скорострельной снайперской винтовкой – и шагнул в открытую дверь. Блацкович подобрал боекомплект патронов у мёртвых парашютистов-десантников – те использовали ту же модель «ФГ-42» – и осторожно поднялся по каменной лестнице на второй этаж здания. Здесь, в помещениях этого сектора, царил не настолько дикий кавардак, устроенный авиацией союзников: в комнатах уцелели шкафы, кое-где – даже столы да кровати; и всё это хозяйство приходилось кропотливо обыскивать, чтобы найти заветных технический журнал! Увы, ничего похожего на него пока отыскать не удалось; разведчик переходил из комнаты в комнату, реагируя на каждый звук, на каждое движение.
В одном из помещений он обнаружил папку с чертежами новых ракетных достижений «Мёртвой Головы»; да, если он бросил свои последние разработки и бежал – значит, агенту следовало поднапрячься, чтобы, наконец, настичь его… Вдруг в соседнем помещении кто-то неожиданно и громко чихнул; Блацкович вздрогнул, но мгновенно взял себя в руки. А чтобы не подвергать себя лишнему риску, не стал испытывать судьбу, бросив в комнату гранату.
Взрыв потряс здание; ворвавшись в комнату, американец увидел, что оказался в том помещении, из которого треклятый «МГ-42» через окно прикрывал двор, куда Блацкович намеревался проникнуть по узкому проходу между стенами. Сама пулемётная установка была уничтожена гранатой; жертвами взрыва стали и двое нацистов – автоматчик и «черногвардеец» Гиммлера. В углу помещения была ещё одна дверь – и Агент Второй осторожно открыл её дулом винтовки. За ней оказалась ещё одна проходная комнатка, далее – ещё одна. Поскольку никакой мебели в них не было, Блацкович там долго не задерживался. Очередной коридорчик привёл его к каменной лестнице, взбежав по которой он оказался на балконе. Здоровенный «черногвардеец», перегнувшись через его перила, видимо, отчаянно силился выяснить, что же происходит внизу, откуда только что доносились выстрелы. Обернувшись, он встретился глазами с диверсантом, но было слишком поздно: выстрел – и нацист полетел с третьего этажа, распластавшись на асфальте двора перед гаражом. Блацкович пересёк балкон и вошёл в смежную комнату, из-за стены которой до него донеслось:
- И как мне её обезвредить? – вопрошал задорный юношеский голос. 
- Я же говорю тебе, - отвечал ему более старший, - перережь красный провод! Или это был синий?.. Подожди, я схожу, посмотрю в руководстве…
- Не стоит, здесь нет ничего сложного!..
Мгновением позже прогремел взрыв такой силы, что всё здание заходило ходуном; со стены, за которой находился агент, осыпалась вся штукатурка, однако сама конструкция каким-то чудом выстояла. Блацкович высунул голову из-за угла: горе-сапёры, не справившиеся с разминированием взрывчатки, по частям лежали в разных углах помещения; кроме того, взрыв разворотил часть пола комнаты, сквозь дыру в котором американец увидел коридор, где проходил минутой назад. Чтобы добраться к противоположной двери, ему предстояло совершить довольно длинный прыжок, да вот только места для разбега не очень хватало. Так или иначе, диверсант преодолел и это препятствие, хотя при выполнении тяжёлого акробатического трюка едва не сорвался вниз… Дверь открыла ему путь на полуоткрытую веранду с колоннами и двумя сохранившимися окнами, правда, без стёкол. Однако, стоило ему сделать шаг в помещение, как со стороны противоположного комплекса раздалась серия выстрелов.
Американец укрылся за одной из колонн, присел на корточки – и через прицел стал вести поиск неприятеля. Строение напротив и было тем самым будто срезанным бритвой надвое домом, через который он прошёл в самом начале путешествия по объекту. Он увидел четыре окна, в которых немедленно различил гиммлеровских десантников. Они-то и вели по нему стрельбу, довольно искусно меняясь местами, пригибаясь и перебегая от окна к окну. Итак, врагов было двое или более; благодаря их постоянным перемещениям это невозможно было установить сразу и безошибочно.
Сражение с ними отняло у Блацковича почти четверть часа: ребята, что и говорить, были тренированы гораздо лучше, нежели «ведьмы» фон Бюлов. Они и стреляли гораздо точнее, и перегруппировку вели куда активнее, да и с выдержкой у них обстояло не в пример лучше. Если бы не изворотливость и терпение разведчика, парашютисты просто прикончили бы его, как пить дать. Но, надо полагать, что сами «черногвардейцы» также были нимало удивлены тактикой противника: тот использовал любое подвернувшееся укрытие, перекатывался по полу веранды, стрелял по ним с любой позиции… Словом, перед тем, как отправиться на тот свет, нацисты явно оценили сопротивление диверсанта-одиночки. А Блацкович, вымотав неприятелей, перешёл из обороны в наступление: сперва застрелил одного замешкавшегося у окна врага, затем – и другого. После этого над сектором вновь наступила тишина.
Если в развалинах напротив и оставались недруги, то они никак себя не проявляли. Не теряя бдительности, агент по-пластунски прополз по веранде дальше, спустившись по руинам в комнату с потрёпанной крышей – туда, где ранее заседал солдат с «Фаустом»; впрочем, и труп, и адская машинка по-прежнему находились в комнате. Осторожно выглянув наружу со стены, американец тут же услышал:
- Эй, кто-нибудь! Опустите лестницу!
Из-за колонны он увидел, как лестница на стене рядом с гаражом пришла в движение – и по ней стали спускаться два десантника. «Понятно, - подумал диверсант, - они хотят обойти меня с тыла… Однако – прошу прощения за невольно напросившуюся рифму – не тут-то было!» Не теряя времени, Блацкович поднял с пола «Фаустпатрон» – и, наведясь в точку прямо под лестницей, ожидал, пока первый из неприятелей ступит на асфальт и совершит шаг в сторону. Как только это случилось, разведчик нажал спусковую кнопку.
Полыхнуло пламя, загрохотало железо о камень. Первого десантника разметало в клочья, второму взрывом оторвало ноги; его останки упали на землю вместе в покорёженной лестницей. «Итак, ещё будут желающие зайти ко мне со спины?» – беззлобно подумал Агент Второй, осматривая деяния рук своих. Вновь взял «ФГ-42» и осмотрел в прицел весь участок.
Ему представлялось необходимым попасть именно туда, откуда на него вели охоту десантники Гиммлера; сквозь разбитые окна он рассмотрел в углу полуразрушенной комнаты стол с бумагами, какие-то прикреплённые к оставшейся задней стене карты – возможно, именно там находится столь разыскиваемая им техническая документация. Осмотрев территорию, Блацкович пришёл к однозначному выводу: добраться в нужное место можно исключительно по крышам. Оттуда – всё также, по крышам – следует двигаться дальше, ибо в прицел он рассмотрел единственную дверь, в которую он до сих пор не ткнулся. Однако, подобное задание потребует определённых акробатических навыков… «Вот уж, действительно: давненько же я по крышам не лазил!» – усмехнулся агент, искренне надеясь, что этих самых навыков в его собственном арсенале окажется достаточно.
Лишь он подумал об этом, как та самая, пока единственная недоступная ему из всех дверей в дальнем комплексе распахнулась – и из неё высыпало четверо врагов: три «черногвардейца» и один автоматчик; парни немедленно рассыпались по останкам помещения – и открыли по нему ураганную пальбу. Блацкович высунулся из-за угловой колонны – и вовремя заметил в руках одного из десантников «Фаустпатрон», из которого солдат целился в него. Американец кубарем окатился на несколько метров в сторону; тем не менее, его почти с головой засыпало битым кирпичом и штукатуркой.
Столь оголтелая защита обыкновенной двери подтвердила догадку диверсанта о том, что делается это явно неспроста. За ней обязательно находится нечто важное… Поэтому агент устроился за останками крыши – и принялся отстреливать неприятелей одного за другим. Бой, хоть и продолжался недолго, был крайне рискованным: одному предстояло выстоять против четверых. Но и эту операцию разведчик провёл на загляденье успешно: в скором времени все его враги стали покойниками, а сам он даже не был ранен… «Вот ещё! – откомментировал американец собственные мысли. – У меня просто нет права на ранение! Будь таковое, я им неминуемо воспользовался бы, хотя бы ради передышки!» Убедившись в прицел, что ни один из нацистов не подаёт признаков жизни, он, наконец, вдохнул и выдохнул полной грудью.
Совершив эту оздоровительную процедуру, диверсант поднялся во весь рост: поскольку больше врагов не было видно, предстояло вплотную заняться цирковым трюкачеством. С того места, где он теперь находился, перепрыгнуть на соседнюю крышу не представляло никакого труда; настоящие трудности были впереди. Блацкович на мгновение замер на обломанной угловой колонне – и совершил полутораметровый прыжок с места, оказавшись на крыше смежного здания. Осторожно подобрался к ближайшему окну, заглянул внутрь: да, десантников было двое – их тела лежали на полуразрушенном полу за разбитыми окнами; там же был труп автоматчика, ставшего одной из первых жертв американца, стоило тому вылезти из канализации на поверхность.
Пройдясь по крыше, «Би Джей» достиг её обвалившейся части и аккуратно спрыгнул вниз; повреждённые половицы ужасно заскрипели, но выдержали диверсанта. Совершив перебежку к столу в углу комнаты, он быстро просмотрел бумаги – ничего интересного: военные сводки, явно устаревшие, какие-то накладные на цемент и прочая дребедень… Карты тоже не представляли ценности: северное побережье Балтики и южный участок британских берегов. И лишь в столе, в нижнем из трёх ящиков, он обнаружил то, ради чего и был сюда отправлен руководством: толстую тетрадь, озаглавленную «Технический обзор: «ГП-ВГ МК2». Агент раскрыл её и быстро пробежал глазами первую страницу:
«Модель: «ГП-ВГ МК2».
Номенклатура: тяжёлое стрелковое оружие.
Калибр: 7, 92 мм., пробивает лёгкую броню. («Недурно!» – подумал Блацкович.)
Механизм подачи: Зубчатый привод двигателя… («Ладно, это пусть читают наши технические специалисты!»)
Циклическая частота: 2000 оборотов в минуту. («Ого!»)
Оригинальный прототип: пулемёты системы доктора Гатлинга.
Оперативные особенности: «ГП-ВГ МК2», он же «Злоба» – шестиствольный пулемёт с электрическим управлением. Использует блокирующую затворную систему с шестью стволами...» («Так-так…»)
Американец перевернул ещё несколько страниц в надежде найти хоть какие-нибудь чертежи или рисунки. Увы, рисунков не было, лишь голый текст:
«Стволы вращаются против часовой стрелки, достигая…» «Ладно: то, за чем меня отправили – в наших руках! – решил он, закрывая тетрадь и пряча её в специальный внутренний карман куртки. – Теперь осталось выбраться отсюда – и проникнуть на секретную фабрику «Мёртвой Головы», где, несомненно, и состоится наша с ним встреча…» Блацкович вернулся к торчащим наружу половицам и обвалившимся балкам крыши, где продолжил акробатические фокусы.
Ему предстояло перепрыгнуть через два крупных обвала; малейшая неудача или ошибка в расчётах грозила ему падением с большой высоты и гибелью, в лучшем случае – серьёзным увечьем. Но у Блацковича не было права ни на первое, ни на второе… Короткая передышка, оценка расстояния на глаз, учёт толчковой силы прыжка – и мягкое приземление; и вновь – короткая передышка… Про себя американец лишь отметил, что место, в котором он закончил свои поиски, находилось почти над тем люком, откуда он начал движение по локации. Всего пара двориков – но, чтобы добраться до цели, следовало обойти их трижды: под землёй, по первому этажу, а после и по второму, включая дополнительные гимнастические упражнения по балконам да крышам! И вот он стоит перед той самой, последней дверью… Агент Второй тихонько отворил её: коридор, ведущий прямо и направо. И он пошёл по нему, сжимая в руках «ФГ-42»… Теперь – налево… Несколько метров по прямой  – и ещё одна дверь… Что же за ней?!

ЧАСТЬ 3. ДЕПО

***
Приказ: вторая часть комплекса СОФ – это тренировочная база и склад. Воздушная разведка сообщает, что, судя по всему, эта территория менее повреждена бомбардировками, чем завод. Реальная стратегическая значимость этого объекта состоит в том, что в нём расположен единственный вход в СОФ, которая находится под землёй и недосягаема для наших бомбардировщиков.
К сожалению, наши тактические знания об этой территории сводятся к нулю, так что Вы сами должны узнать, в каком из зданий находится вход в СОФ.

Задачи:
Получить вход в главный оружейный комплекс;
Обнаружить основной лифт и проникнуть в СОФ.
***

Дверь отворилась почти бесшумно. Американец пригнулся и присел с правой стороны от косяка, чтобы охватить взглядом как можно больше пространства. Он попал в почти полностью разрушенное здание; слева от него угловая стена дома вообще отсутствовала, открывая вид на многоэтажный железобетонный комплекс. Справа находилась ещё одно пустое помещение, крыша над которым практически обвалилась; сквозь четыре окна с выбитыми стёклами можно было видеть противоположную сторону здания, угол которого венчался двадцатиметровой водонапорной башней. А на фоне комплекса Блацкович по-прежнему видел пылающий Кугельштадт…
Обозрев доступное пространство в прицел винтовки и не заметив пока ничего подозрительного, диверсант перебежал к ближайшему из окон, скрывшись за колонным простенком. Осторожно выглянув из окна, он понял, что оказался на территории железнодорожного депо, к одному из двух путей которого и примыкал высоченный комплекс. Рельсы перед ним были заняты товарным составом, в котором разведчик насчитал двенадцать вагонов; остальная часть его уходила в тоннель. На другом пути, почти под зданием, в котором окопался Блацкович, стояли две открытые платформы с зенитными орудиями; спуститься к ним позволяла выдвижная лестница по стене напротив. Двор был довольно велик: он представлял собой прямоугольник метров сто на семьдесят, причём в центральной его части совершенно не имелось каких-либо укрытий; лишь у тоннелей да по стенам прилегающих строений – вероятно, складской зоны – находились горы больших и средних по размерам ящиков да бочки с горючим. Американец действительно подметил, что территория двора практически не имела следов разрушений, причинённых авиацией, которая почти не оставила и камня на камне от южной части Кугельштадта. Ни одной взрывной воронки по всему двору!.. Значит, лётчики союзников получили весьма детальные указания, какие именно объекты города следовало подвергнуть бомбардировке, а какие – нет…
Справа от себя диверсант увидел полуоткрытую деревянную дверь; пригнувшись под окном, совершил к ней короткую перебежку – и оказался в длинном коридоре, что вёл его над складской зоной ко двору депо, в сторону лестницы, которую он заприметил ранее. Он прикрыл дверь и встал в полный рост у стены. Сделано это было что ни есть вовремя, потому что в следующий момент дверь почти разлетелась в щепки от длинной очереди. Он не успел установить, кто стрелял в него и откуда, ясно было одно: о его присутствии здесь врагам уже известно. Что же, придётся пробиваться с боем, раз так сложились обстоятельства… Слева по коридору располагалось восемь окон – разделённых единственным простенком – из которых двор великолепно просматривался, поэтому Блацкович надеялся в самом скором времени установить местонахождение стрелявшего в него противника. Судя по звуку выстрелов, неприятель палил по нему из «ФГ-42»; это значило, что на этом участке врагами его выступят именно парашютисты, десантники «Чёрной Гвардии» Гиммлера. А если вспомнить о донесениях разведки, что где-то здесь расположена их тренировочная база, то именно в этом месте следует ожидать самого оголтелого сопротивления.
Пока американец осматривался, прикидывая возможные тактические варианты будущей битвы, в конце коридора показался автоматчик; Блацкович готов был поклясться, что раньше там никого не было – впрочем, неприятель мог подняться по лестнице со двора, пока он перебегал из комнаты в коридор. Разведчик предпочёл не решать загадку его внезапного появления – и расстрелял врага из своей «ФГ-42»; нацист ойкнул и свалился под окном. Блацкович, опасаясь не выявленного покуда снайпера, ползком добрался через половину коридора к простенку – и лишь за ним встал в полный рост, аккуратно выглядывая из-за угла. Со спины его вряд ли кто мог потревожить, а вот спереди… Если нацисты попрут на него один за другим по лестнице, его просто задавят силой, зажав в просторном коридоре, где – увы! – нет никакого укрытия. Следовательно, надо миновать это место как можно скорее, чтобы не стать лёгкой добычей для противников.
Из окна он рассмотрел площадку слева от себя; собственно, к ней и выходил коридор. Левее находилась водонапорная башня, однако окна её были заколочены, а обычная смотровая площадка отсутствовала. Значит, снайпера надо искать в другом месте… Присмотревшись к двум кучам битого кирпича на площадке, он заметил над одной из них торчащий шлем парашютиста. Блацкович не стал тянуть кота за хвост – и метким выстрелом убрал «кукушку»; в прицел он видел, как от попадания пули треснул кожаный шлем врага, во все стороны брызнула кровь – и «черногвардеец», выронив винтовку, шлёпнулся на спину.
Ещё раз выглянув из окна, американец убедился, что по лестнице никто не карабкается – и преодолел оставшуюся часть коридора. Оказавшись на площадке, он, прижимаясь к стене, быстренько осмотрел её: да, кроме трупа десантника здесь больше никого не было. Впрочем, подобное соседство никак не мешало диверсанту – и он преспокойно устроился за кучей мусора. Внизу, во дворе, почему-то было подозрительно тихо: не сновали солдаты, не стреляли в него со всех сторон; Блацкович понял, что неприятели желают разделаться с ним одним, максимум двумя выстрелами, не выдавая себя понапрасну: видимо, они убедились в том, что имеют дело с опытным тактиком. Действительно: чего ради рисковать жизнью, подставляясь под пули снайпера-профессионала, если можно повсюду занять позиции – и выжидать, пока шпион совершит одну-единственную ошибку?!
Блацкович прервал рассуждения, заметив движение на площадке, являющейся крышей склада через двор напротив, рядом с которым стоял железнодорожный состав: укрываясь парапетом, по ней ползли два десантника; в руках у одного из них он увидел «Фаустпатрон». «Отлично! – подумал «Би Джей», целясь в него. – Нацисты вновь решили подогнать тяжёлую артиллерию? Ну-ну…»
Судя по направлению движения неприятелей, десантники знали о его местонахождении – или, как вариант, могли предположить его почти наверняка. Действительно: раз диверсант по лестнице во двор не спускался, следовательно, он до сих пор где-то на площадке! По ней-то и можно долбануть из «Фауста», авось его зацепит!.. «Элементарная арифметика! – вновь усмехнулся про себя Агент Второй. – Сложи два и два – получишь четыре!»
Тем временем враги почти доползли к парапету. Блацкович выждал ещё мгновение – и послал пулю в гранатомётчика; тот клюкнулся носом в крышу и больше не двигался; «Фаустпатрон» откатился от него на полметра в сторону. Его напарник пригнул голову, отложил винтовку – и сделал перекат, протянув руки к гранатомёту. Это также было сделано с запозданием: Блацкович уложил его не менее точным выстрелом – и пристально рассматривал площадку в ожидании новых врагов.
Водя дулом винтовки по периметру двора и тщательно наблюдая в прицел за возможными целями, он мгновением позже увидел, что у него появился новый неприятель: из-за угла склада, на крыше которого покоились два неудавшихся гранатомётчика, появился ещё один снайпер. Он на миг возник между стеной и товарным составом, выстрелил в сторону агента – и вновь спрятался за углом. Солдат сделал это на удивление быстро, разведчик даже не успел спустить курок. Так повторилось трижды. «Надо же, какой вёрткий! – ругался про себя американец, тщетно пытаясь поймать его в перекрестье прицела. – Видимо, не жалел времени на тренировки, уделял им всё свободное время, а не шлялся по городу да не пил пиво в компании с приятелями…» Наконец, нацист, вконец осмелев, потерял чувство осторожности и несколько замешкался, тогда-то пущенная Блацковичем пуля настигла его; гитлеровец упал прямо на рельсы, под колёса бронированного вагона. Агент Второй вытер пот со лба и выдохнул: ему уже порядком надоела эта с неимоверной скоростью передвигающаяся мишень. Поскольку вновь наступила тишина, он воспользовался коротеньким тайм-аутом, чтобы рассчитать предстоящие ему тактические ходы по локации.
Насколько он уяснил себе из увиденного во дворе, попасть вниз можно было только по лестнице, находящейся от него не более, чем в десятке метров. Если вернуться по коридору назад – к той двери, через которую он попал в депо, – то можно, воспользовавшись отсутствием стены, попробовать перепрыгнуть оттуда на крышу с мёртвыми гранатомётчиками. Расстояние совсем смешное, не более двух метров, тем более, что прыгать придётся сверху вниз… Его беспокоила лишь высота: минимум пять с половиной-шесть метров. Не смертельно, конечно; будь местом его приземления покрытая травой земля, а не бетон – он обязательно рискнул бы! Но столь твёрдая поверхность… Да ещё при прыжке с разбега… Нет, Блацкович отмёл этот вариант после совсем непродолжительных расчётов: как-никак, но даже малейшего намёка на опасность, которой вполне можно избежать, следовало сторониться – и в подобном подходе к реалиям диверсионной работы был несомненный залог успеха.
Итак, оставался единственный путь: по лестнице. Неудобство его заключалось в том, что приходилось спускаться спиной к абсолютно открытому пространству двора; вдруг во время его спуска из депо выскочит наряд противника?! Высота стены – не менее десяти-двенадцати метров; спускаться по лестнице, держа в правой руке винтовку и работая лишь одной левой – бесконечно тяжело. И долго… А если при этом ещё озираться по сторонам, то пройдёт не менее двух минут, пока он ступит на асфальт. За это время его сто раз грохнут из любой точки. Остаётся одно: спустится как можно скорее, без оглядки, на две трети лестницы, а после спрыгнуть, спрятавшись за полуоткрытой дверью склада; кстати, две пушки на платформах также послужат ему прекрасной защитой при нежданном нападении. А после можно через складскую базу выйти к товарному составу, пролезть под ним – поскольку он собой перегородил путь к цели – и выйти непосредственно к многоэтажному железобетонному комплексу.
Сказано – сделано. Блацкович перебежал к парапету, через который вниз уходили перила лестницы – и вскочил на него, внимательно осматривая расстилающийся перед ним двор. Вроде бы ничего подозрительного… Тогда он вцепился в поручни – и стал как можно быстрее спускаться; находясь в метре-полутора от земли, спрыгнул – и немедленно заскочил за правую створку ворот склада, прижимая к себе винтовку. Это было сделано очень вовремя, поскольку в помещении напротив раздалось механическое жужжание – и одна из металлических дверей стала подниматься. Блацкович инстинктивно присел на одно колено, чтобы голова его не высовывалась из-за лафета зенитного орудия на платформе и прицелился в указанном направлении. Не успела дверь подняться даже наполовину, как из-под неё выбежали трое солдат: два автоматчика и гранатомётчик. Последнего Агент Второй ликвидировал первым, затем – устранил его соседа; последний же заскочил за одну из колонн, поддерживающих собой здание над складом – то самое, по коридору которого американец явился на объект.
Поднырнув под платформой, Блацкович укрылся за парапетом, разделяющем железнодорожные ветви; противник его не показывался. Диверсант совершил ещё одну перебежку, оказавшись за ближайшей колонной; тут он и увидел нациста, со стрельбой и воплем бросившегося прямо на него. Разведчик видел по его лицу, что неприятель отчаянно трусит, а орёт лишь для того, чтобы подбодрить себя. «Би Джей» резво заскочил за колонну, с которой посыпалась выбиваемая пулями врага пыль, обошёл её вокруг – и расстрелял противника со спины. После этого он осторожно заглянул в складское помещение: почти пустой ангар, за исключением бронетранспортёра да сложенных в правом от входа углу груде ящиков да нескольких бочек с горючим. Единственным входом на склад и являлись те самые поднимающиеся ворота, через которые он только что вошёл и вышел.
Едва он сделал несколько шагов вдоль стены склада, направляясь к товарному поезду, как дверь одного из его вагонов открылась: в проёме её показалось двое снайперов в зеленоватой егерской униформе, тут же начавшие ураганную стрельбу по врагу. «Вот егерей мне только и не хватало! Чёрт, и как же я соскучился по вам, камрады! – невольно заскрипел зубами американец, отскакивая назад, за колонну. – Видимо, Штрассе решил спустить на меня все породы собак, каких только дрессируют в Третьем Райхе! Вот ведь скотина! Ладно, от меня ты всё равно не уйдёшь, ни при каком раскладе!»
Злоба на козни «Мёртвой Головы» так взвинтила его, что он, ослеплённый ею, подхватил лежавший у его ног «Фаустпатрон» – и беспощадно выстрелил по врагам. Ему послышалось – или так и было в действительности, – как один из нацистов успел крикнуть обычное для них «О майн Готт!»; прогремел взрыв – и разодранные в клочья трупы егерей разметало по двору. Вагон после этого мгновенно запылал, только Блацковичу до того не было никакого дела. Он вновь схватил винтовку наперевес – и побежал вдоль складской стены, оказавшись между товарным составом и углом, рядом с которым на рельсах лежал убитый им ранее снайпер-попрыгунчик. Ещё несколько вагонов и сам локомотив скрывались во тьме тоннеля, однако агент, увидев похожую лестницу на стене, решил забраться по ней на площадку, где лежали тела горе-гранатомётчиков. И сделано это было не напрасно: на площадке он не только подобрал у ребят по две обоймы для своей снайперской винтовки, но и увидел то, чего раньше не мог видеть с других точек двора из-за закрывающего панораму товарного состава: в комплекс, который с площадки был виден как на ладони, имелось три входа – две обыкновенные металлические двери и ворота, наподобие складских, только бронированные. Главным открытием являлось то, что ворота эти были также полуоткрыты! Следовательно, вход в оружейный комплекс был найден! В заключение ко всему американец – ну, не пропадать же добру понапрасну! – решил нанести уран врагу по максимуму: поднял одноразовый гранатомёт – и шарахнул из него прямо по локомотиву в тоннеле. Раздался взрыв, за которым последовали ещё два: видимо, в ближайших к тягачу вагонах находились боеприпасы, взрывчатые вещества или горючие материалы; из тоннеля полыхнуло пламенем, левая часть арки полностью осыпалась… Словом, что бы этот поезд не перевозил, теперь он был навеки обездвижен.
Диверсант присел на корточки к стене и отдышался. Внезапный приступ ярости прошёл, человек дожидался именно этого. Подобные эмоции лишь повредят выполнению задания, они ослабляют дух, отрицательным образом влияя на слух и зрение… Да, у поддавшегося слепой ярости внимание падает практически до нуля. Лишь хладнокровие и трезвая оценка действительности – единственный метод, позволяющий достигнуть цели; другого пока никто ещё не придумал…
Спустившись с площадки, Блацкович осторожно пролез под колёсами поезда, оказавшись буквально в нескольких метрах от громадной железобетонной конструкции. Четыре этажа… Неплохо. Однако перед тем, как отправится к полуоприподнятым воротам в конце комплекса, разведчик решил опробовать все двери на участке. Как и следовало ожидать, каждая из них оказалась запертой изнутри, поэтому ничего не оставалось, как проследовать к единственному входу на объект. Возможно, что именно отсюда ему наперехват вышли егеря… Впрочем, в самом скором времени он будет знать это наверняка.
Он тихонько подкрался к воротам, выглядывая из-за угла. Внутри он увидел то, от чего у него захватило дух: множество лестниц, металлических балок под высокими потолками, свисающие с них канаты, расставленные повсюду ящики… «Для тренировочной базы это сооружение слишком роскошно! – подумалось агенту с лёгкой завистью. – Даже у нас, в специальных подразделениях ВМФ, таких подготовительных комплексов не строят, а жаль! Ибо никогда не следует скупиться на тренировку кадров и военные нужды вообще… И уж подавно – во время мировой бойни!»
Он просунул голову ещё немного вперёд, поражаясь размаху нацистских властей, пожертвовавших подобное место для военного лагеря. Яркий, но не ослепительный, электрический свет заливал всё помещение, состоящее из двух ярусов, соединявшихся выкрашенными в красный цвет металлическими лестницами и переходами; в таком месте на него могут напасть с любой стороны – вылезти из-за ящика, спуститься по канату… Да если на него прямо на этом месте налетит десяток егерей или «черногвардейцев» – его песенка спета, поскольку отступить он может только на совершенно открытое пространство перед горящим поездом… Впрочем, выманить неприятеля на воздух вряд ли получится: они же на базе чувствуют себя, как рыба в воде! Устроят засаду – и просто будут ожидать его появления…
Несмотря на столь печальные размышления, делать агенту ничего больше не оставалось: с боем, без оного, малой кровью или её фонтаном – ему надо проникнуть дальше, поскольку приказ был получен! А ведь он, Блацкович, был известен и друзьям, и врагам именно этим качеством: за всю карьеру диверсанта – ни единого провала, ни одного сорванного задания!
В данной ситуации следовало более работать головой, нежели оружием; естественно, последнее также не лишено значения, однако… Для начала он внимательно изучил все лестничные переходы, балки с тянувшимися от них к полу канатами и расположения ящиков, составив приблизительный план действий на случай встречи с превосходящими его силами неприятеля. В случае опасности возвращаться во двор – бессмысленно; гораздо выгоднее использовать укрытия как на первом, так и на втором ярусе помещения… «Что же, пожалуй, пришло самое время начать вечеринку!» – подумал американец, делая первый шаг внутрь базы. – Подавайте-ка сюда всех этих егерей да парашютистов!»
Слева от него возвышалась гора ящиков; и лишь благодаря неаккуратной их установке Блацкович сразу заметил сквозь щели импровизированного укрытия фигуру десантника. За спиной его была лестница, ведущая на второй ярус; там же разведчик обнаружил второго притаившегося врага. Как Блацкович не старался, но больше со своего места они ничего не мог увидеть. Ящики выглядели надёжной защитой, к тому же углы их были скреплены металлическими скобами – из-за них Агент Второй и решил начать сражение.
Неслышно просунув в щель винтовку и прицелившись в ближайшего врага, Блацкович спустил курок. Хлопнул выстрел, громким эхом разнёсшийся по всему помещению – и десантник завалился набок. Второй, попытавшись узнать о состоянии товарища, подался вперёд, легонько перегнувшись через перила; американец, не упустив момента, одиночным выстрелом снял и его, отправив нациста в свободное пятнадцатиметровое падение на ящики. В ту же минуту по железному мостику над головой диверсанта застучала дробь сапог – и ещё двое парашютистов заняли позицию на втором ярусе, сверху отрезая Блацковичу переход в центральную часть тренировочного ангара. Тот, однако, успел покинуть предыдущее убежище – и под стеллажами прополз к лесенке, ведущей к неприятелям со спины. Стараясь не издавать лишних звуков, агент затратил около минуты, чтобы подняться на мостик; оттуда он, едва высунувшись из-за перил, расстрелял обоих одной очередью. Парни попадали друг на друга, а Блацкович, перекатившись к ближайшей колонне, служившей опорой для кругового мостика, растянулся за ней по-пластунски.
Передохнув пару минут, он осторожно поднялся на ноги. Вокруг – ни звука. Стараясь не нарушать тишины, американец обошёл весь второй ярус, внимательно осматривая каждый закоулок над и под собой. Кажется, никого… Неужели против него выставили только четверых? Скорее всего, он лишь на пороге к настоящим баталиям, основные силы неприятеля ждут его впереди.
Стеллажи с ящиками, под которыми он прополз, выйдя в тыл двум последним врагам, оказалось, разделяли ангар на две части; это Блацкович отлично видел со второго яруса. Выход был во второй части, где находились металлические ворота. Обойдя всё помещение, агент наткнулся в его заднем секторе на комнату, дверь в которую была заперта изнутри, а стоящие прямо у окна тяжеленые ящики не было никакой возможности подвинуть. Тем не менее он увидел сквозь щель между косяком окна и почти полностью закрывавшим его металлическим ящиком, что в комнате, на столе, лежит великолепная немецкая колбаса и хлеб; кроме того, заметил у стены открытый стеллаж, на полках которого лежали гранаты, автоматные и винтовочные обоймы и прочая военная радость. Конечно, мысль о еде побуждала его как можно скорее оказаться в этой недоступной пока комнатке: ведь он не ел уже несколько часов! «Надеюсь, что никто не слопает эту снедь до моего появления в этом уютном местечке!» – понадеялся он, с печалью возвращаясь к лестнице.
Стоило диверсанту спуститься вниз, как уши его мгновенно уловили металлический лязг где-то за стеллажами и топот ног; долго думать не приходилось, решение напрашивалось само собой: враги вошли в помещение через ворота. Блацкович решил переждать опасность, как и раньше – под стеллажами, разделяющими ангар; он тут же юркнул под них, прижимаясь к полу. Глазам его предстали шесть бегущих ног; разведчик усмехнулся – придётся для начала отстреливать гитлеровцам пятки! А минутой позже, когда ангар наполнился воплями раненых солдат, американец выполз наружу – и, обойдя стеллажи вокруг и убедившись, что никаких обезьян не висит на канатах у входа, добил каждого из злополучной троицы выстрелами милосердия в голову. Затем, позаимствовав у покойных ещё пару обойм для винтовки, толкнул перед собой ворота, сразу же отскочив за угол.
Глазам его предстал широкий коридор, разветвляющийся направо и налево. Стены его были выкрашены приятным зелёным цветом, резко контрастировавшим с красной и тёмно-коричневой окраской тренировочного зала. Слева по коридору находилась металлическая дверь, рядом с которой стоял ацетиленовый – или водородный, или кислородный, диверсант на стал тратить время на чтение предупредительных надписей – баллон, прислонённый к стене на специальной тележке. Блацкович направился было к двери, однако из-за ближайшего к нему левого угла коридора выскочили два егеря с «ФГ-42» – и открыли огонь. Американец, пригнувшись за левой створкой ворот, ответил тем же, надеясь поразить неприятелей очередью навскидку. Возможно, он действительно попал в кого-нибудь из супостатов, только установить этого не удалось: несколько пуль диверсанта угодили в газовый баллон, которых тут же сдетонировал: враги не успели понять, что произошло, как по частям разлетись во все стороны. Полыхнуло так, что Блацкович прикрыл от неожиданности глаза, а грохот взрыва пронёсся по всему коридору.
После случившегося Агент Второй приготовился к массовому наплыву неприятелей: ведь подобный взрыв явно был слышен и в самом Берлине! Однако, проверив комнату, к которой он направлялся – она оказалась пустой и являла собой медицинский кабинет – и выглянув из-за разрушенного угла, он решил пойти налево по коридору. В правом его секторе находились ворота, аналогичные по конструкции тем, через которые он вошёл сюда с тренировочной базы; над ними располагались две лампы – красная и зелёная, причём красная была в рабочем режиме. Блацкович решил сперва пойти налево, поскольку там виднелось нечто похожее на КПП с застеклённым окном, в котором маячила какая-то фигура. К тому же в конце коридора имелась ещё одна дверь.
Ещё до того, как разведчик приблизился к помещению, он услышал из-за приоткрытой двери умоляющий крик:
- Пожалуйста, не стреляйте! Я не вооружён! Я не хочу воевать! Не стреляйте!
Блацкович осторожно приблизился к двери: за порогом, в самом углу комнаты – которая действительно являлась КПП – стоял невысокого роста молодой офицер с донельзя перепуганным, покрасневшим лицом; кобура на его поясе была расстёгнута, а «Люгер» валялся на полу, почти у ног американца. Человек был в помещении один; возможно, двое подорвавшихся на газовом баллоне егерей выполняли функцию его охраны. В противоположном углу кабинета находился стол с печатной машинкой и кипой бумаг; рядом с ним – единственный стул, за ним, у стены – металлический несгораемый шкаф. Диверсант вошёл в кабинет – и пристально посмотрел на офицера, губы которого дорожали, а пот едва не капал с носа и подбородка.
- Итак, - участливо спросил агент, вновь призывая на помощь все свои познания в немецком языке и становясь за пуленепробиваемой дверью, - почему вы не вооружены? И почему не хотите воевать?
- Да я вообще не военный! – крикнул тот. – Я всего лишь выпускник экономического факультета!
- Но ведь вы находитесь на секретном объекте! – возразил ему американец. – Здесь простым гражданским делать нечего… К тому же на вас военная униформа! М-м-м… – недоверчиво покрутил головой допрашивающий. – Как это объяснить?
- Да всё из-за дяди! – понимая, что его – во всяком случае, пока – не будут убивать, офицер заговорил более спокойным тоном и даже перестал трястись. – Понимаете ли, мой дядя – генерал, у него давняя – ещё с предыдущей войны – дружба с обергруппенфюрером СС Штрассе…
- Очень интересно! – ввернул Блацкович. – И что?
- А то, что это по дядиной протекции я попал на объект! – развёл руками юноша. – Он попросил обергруппенфюрера, чтобы тот пристроил меня куда-нибудь… а я – экономист, я учиться хочу, а не воевать, понимаете? Даже из пистолета никогда не стрелял… ну, носить-то – носил, как без этого… Вот и попал сюда, а обергруппенфюрер назначил меня координатором снабжения всего кугельштадтского комплекса… Приём грузов, их отправка, отчётности на цемент, оружие и прочую дрянь… Понимаете, меня сделали простым кладовщиком! – с надрывом воскликнул офицер.
- Как вы сказали – кладовщиком? – переспросил агент, не упустивший ни слова из, казалось бы, пустой болтовни юноши. – Это же просто прелесть! Вы в курсе, что кладовщики да снабженцы – самые информированные люди в мире? – добавил он с улыбкой.
- Вы хотите получить от меня какую-то информацию? – в свою очередь спросил понятливый собеседник.
- Именно. Мне хотелось бы знать о поставках на объект, о количестве персонала, об экспериментальной фабрике оружия, - Блацкович говорил, загибая пальцы. – Ещё, например, о пулемёте «Злоба»… Словом, максимум подробностей обо всём перечисленном. Ответите мне – и даю вам слово: уйдёте отсюда живым. Возвращайтесь в свой университет – и постарайтесь больше не отдаляться от студенческой скамьи! А очередные дядины предложения просто игнорируйте…
- Правда?! – юноша с надеждой глянул разведчику в глаза. – Вы действительно отпустите меня?
- Я дал слово, - успокоил его американец. – Только уж и вы постарайтесь…
- Хорошо! – парень решительно кивнул. – Ну, поставки самые разные: боеприпасы, технические приборы, продовольствие… Посмотрите накладные вон в том шкафу: у меня всё записано и разложено по полочкам, как в Райхсбанке! – пригласил он диверсанта движением руки. – Ничего особенного, всякая бытовая и оружейная чепуха…
- Радиоактивные образцы? Высокотоксичные яды? – подсказал Блацкович.
- Нет, таких грузов мы никогда не запрашивали, - почесал макушку ответчик.
- Ладно, верю... Дальше. Персонал фабрики. Охрана. В подробностях.
- Ну, всего здесь было около сотни десантников да учёных; многие погибли во время вчерашних налётов, поскольку квартировали в городе… Англичане тут такое устроили!
- Ясно, - кивнул Агент Второй. – Как попасть на экспериментальную фабрику?
- На лифте. Он находится за этими воротами. Прямо и направо, над генераторной. Там находится ещё один тренировочный комплекс. Чтобы открыть их, надо нажать кнопку на КПП этажом выше. Лестница за соседней дверью приведёт вас туда. Сама кнопка вызова лифта скрыта за щитом в стене второго яруса тренировочной базы, как раз над самой лифтовой шахтой. На щите надпись: «Доступ к лифту», ошибиться невозможно, - говоря, офицер размахивал рукой из стороны в сторону, указывая диверсанту направления. – Фабрика просто огромна, уходит под землю на несколько этажей, как мне известно…
- Хорошо. Что вам известно о «Злобе» и других разработках Штрассе?
- Немного. Слышал, что пулемёт изготовлен в нескольких экземплярах и что на днях завершены его испытания… А ещё… - голос собеседника дрогнул.
- Продолжайте, пожалуйста! – подбодрил его Блацкович.
- …а ещё поговаривают, что обергруппенфюрер – там, внизу – занят выведением странных существ: это не люди, не машины, а нечто среднее, - договорил юноша. – Сам я их не видел, похоже, что их толком никто не видел… У меня клаустрофобия, поэтому сам я внизу никогда не был: просто панически боюсь всех этих подземелий да лифтов! Впрочем, обергруппенфюрер и не приглашал меня вниз на экскурсию: я ему нужен здесь, на поверхности… Да и чем меньше людей знает о его разработках, тем ему самому, надо полагать, спокойнее!
- Отлично! – сказал Блацкович, мысленно повторив все узловые моменты рассказа допрошенного офицера. – Можете идти. В спину вам стрелять никто не будет.
- Правда?! – вновь с надеждой повторил парень, переминаясь с ноги на ногу.
- Я дал слово, - отмахнулся от него разведчик. – Ступайте через тренировочный зал к депо, оттуда попадёте непосредственно в город. Гражданских там нет, поэтому идите к ближайшим деревням, просите помощи…
- Спасибо! – ответил тот, стараясь не смотреть на диверсанта.
Блацкович подвинулся – и парень шмыгнул за дверь. Американец ещё некоторое время слышал отзвук его бегущих по коридору ног, а потом всё стихло.
И агент направился к соседней двери. Толкнул её – и увидел короткий коридорчик, заканчивающийся ещё одним проходом; справа от него расположился тот самый второй КПП, о котором говорил ему офицер.  Он осторожно прошёл вдоль стены – и аккуратно заглянул в застеклённое окно помещения. Тут же раздалась очередь из «ФГ-42», посыпались стёкла… Блацкович отскочил за стену, успев бросить в разбитое окно гранату. «Берегись, Отто!» – раздался крик из КПП, после чего раздался взрыв, вынесший дверь помещения. Американец решил не проявлять ненужного геройства, поэтому послал в кабинет ещё одну гранату, а после очередного грохота заглянул за угол стены. Конторский стол лежал ножками вверх, стул и кресло были разнесены в щепки; но главное – у стены он увидел ещё двух погибших от его атаки десантников. Оглядевшись внимательнее, диверсант увидел механизм, закреплённый на стене рядом с окном: красного цвета кнопка, под которой была длинная сопроводительная надпись мелкими буквами. Он не стал вникать в написанное, а просто нажал на неё.
Покинув КПП, он решил проверить пространство за последней дверью; за ней оказалась уходящая наверх лестница. Разведчик быстренько перебежал от площадки к площадке, оказавшись двумя этажами выше. Выйдя направо, он очутился в пустом полуразрушенном помещении, из окон которого великолепно просматривался двор депо и полыхающий перед комплексом поезд. Пойдя налево, он вновь оказался перед закрытой дверью. Лишь он собирался открыть её, как из-за двери донеслось:
- Поторопись!
- Да, минутку, всё почти готово! – и характерный звук щёлканья оружейного затвора.
После этого дверь распахнулась сама: на Блацковича, угрожая ему «Парабеллумами», выскочили два человека в синих халатах. Агент Второй присел у стены – и расстрелял обоих нападавших почти в упор. Нацисты попадали по обе стороны от распахнутой двери, предоставив американцу возможность беспрепятственно войти в маленькое помещение.
Два стола были завалены чертежами; на стенде перед широким шкафом красовалось детальное изображение «Кобры» с техническими пояснениями. Блацкович не стал особо рассматривать попавшие в его руки материалы: просто собрал чертежи с обоих столов и поснимал со стенда, аккуратно сложил вчетверо – и убрал в тайный внутренний карман, где уже находился журнал с проектом удивительного пулемёта. Единственный ящик стола оказался почти пуст, если не принимать во внимание следующего распоряжения, отпечатанного на машинке, который разведчик быстро пробежал глазами:

Приказ
Кому: всем диспетчерам железнодорожных погрузок
От кого: лейтенанта Шоссхунда
Тема: приоритет погрузки
Важный груз швейцарского шоколада прибывает в 9:00 утра. Этот груз должен быть доставлен в целости старшим офицером СС. Будет выделена дополнительная охрана для предотвращения краж.
Лейтенант Эрнст Шоссхунд, координатор снабжения,
Отдел Специальных Проектов Райха, район Кугельштадт

Блацкович усмехнулся, бросив бумагу на пол: итак, отпущенного им офицера звали Эрнстом! Приятно познакомиться, чёрт возьми! Дата в распоряжении отсутствовала, однако, если именно этот поезд сейчас полыхает на путях, то уж никому больше не удастся «полакомиться шоколадом»!  Больше в кабинете ничего не заинтересовало его, поэтому он вернулся по лестнице обратно – в широкий коридор, где располагался первый КПП.
Едва появившись на локации, он сразу подметил, что горевшая раньше над воротами красная лампочка погасла: теперь над ними вовсю сияла зелёная. Итак, раз у него за спиной больше нет врагов, можно двигаться дальше.
Стоило ему открыть левую створку ворот, как в неё немедленно ударилось несколько пуль. Блацкович отпрыгнул назад – и внимательно рассмотрел открывшуюся его взору картину. Помещение ничем не отличалось от пройденного им недавно тренировочного комплекса: те же металлические переходы да мостики второго яруса, красного цвета лестницы, стеллажи, ящики да свисающие с потолка канаты… С той разницей, что это помещение было гораздо больше предыдущего по размерам; американец мог видеть только его первую часть, вторая скрывалась за поворотом направо. Прямо перед ним располагались стеллажи, среди ящиков на которых он тут же увидел снайпера. Короткая очередь – и нацист покатился по ящикам головой вниз, уронив с неё шлем при падении. Следующая цель разведчика была слишком далеко: метрах в семидесяти, если не больше, на втором ярусе находился ещё один десантник, стрелявший в агента из-за металлических перекрытий. Диверсант перебежал к стеллажам, надеясь под ними подобраться к противнику поближе и разделаться с ним, как вдруг длинная очередь прогремела прямо за его спиной; пули отвратительно застучали о бетонный пол… Блацкович стремительно обернулся: сзади, опираясь локтями на перила второго яруса, идущие вокруг всего комплекса, стоял ещё один неприятель с винтовкой; если бы «Би Джей» не находился в движении, то неминуемо погиб бы. Он совершил перекат по полу – и разрядил во врага целых пол обоймы; нацист завопил – и, не выпуская из рук оружия, через перила упал вниз, застыв в паре метров от диверсанта.
Тем временем оставшийся парашютист не давал агенту возможности даже поднять головы, поливая его огнём; Блацкович мог лишь проползти около тридцати метров вперёд, прикрываясь стеллажами. Только он собрался совершить перекат к куче ящиков справа, как именно из-за них друг за другом выбежали двое егерей. Американец не стал тратить времени понапрасну – и не пожалел на возникших из ниоткуда врагов целой обоймы. Правда, этим самым он выдал своё новое местонахождение снайперу на втором ярусе слева, однако, делать было нечего – или погибнуть, или продолжить игру в прятки ещё на неопределённое время.
Пока он совершал манёвры по помещению, глазам диверсанта открылась и его оставшаяся часть: слева от него находилась открытая дверь, за которой виднелась уходящая наверх каменная лестница; поглядев направо, он увидел почти перед собой широкий спуск вниз, откуда доносилось лёгкое жужжание. «Генераторная, – догадался Блацкович. – Где-то позади неё должен быть лифт.» Увы, остальное пространство закрывали собой стеллажи.
Подняв голову кверху, он увидел, что неприятель его исчез: второй ярус был пуст по всему обозримому периметру. Получив передышку, он быстро перескочил через перила – и легонько спрыгнул в помещение внизу. Действительно, оно оказалось генераторной: электрощиты искрились разноцветными огоньками, выстроившись в ряд по обе стороны зала. Блацкович, пробираясь по левой стороне к аппаратной, услышал где-то впереди:
- Всё готово, лифт отремонтирован! – довольно произнёс чей-то голос.
- У нас шпион на объекте, - резко возразил ему другой, - а ты всякими лифтами занимаешься!
- А нам, дуракам, поручили тебя охранять! – злостно добавил третий.
- Если лифт будет неисправен, Штрассе нам всё равно голову снимет! – возразил ему первый. – Вот и думайте, кто для нас хуже: он – или этот ваш шпион!
Американец высунулся из-за очередного электрощита: у пульта управления переругивались техник и двое парашютистов. Блацкович прекратил их перепалку несколькими выстрелами, и той же дорогой вернулся из генераторной наверх.
Это было сделано как нельзя вовремя: в проёме напротив показался снайпер, со всех ног бегущий на диверсанта и стреляя на ходу. Блацкович присел за подвернувшиеся ящики – и тремя выстрелами успокоил врага. После он обошёл стеллаж: да, вот она – шахта лифта! Осталось найти запускающий его движение механизм – и добро пожаловать в подземное царство «Мёртвой Головы»!
Для этого диверсанту пришлось подняться по лестнице на второй ярус комплекса – и полностью обойти его. Кстати, пройдя над входными воротами – откуда его едва не убил один из врагов со спины – он оказался в той самой небольшой комнатке, где на столе его поджидал хлеб с колбасой! Блацкович с радостью сделал короткий перерыв, кроме того, пополнил боезапас двумя винтовочными обоймами и тремя гранатами. Открыв ранее запертую изнутри противоположную дверь, он оказался на втором ярусе первого тренировочного комплекса. «Весьма удобно, - подумалось ему. – Из одного зала в другой можно попасть поверху, минуя сектор с КПП и медицинским блоком… Если враги применили бы подобную тактику, я оказался бы пойманным в ловушку с обеих сторон.»
Памятуя слова отпущенного им с миром лейтенанта о том, что панель управления лифтом находится прямо над ним самим, Блацкович прошёл дальше по металлическому ярусу и повернул направо. Затем, метров через тридцать – налево, где сразу увидел описанный офицером прибор. На табличке рядом было написано: «Доступ к лифту». Блацкович поднял заслонку над панелью – и, увидев единственную кнопку на пульте, надавил её. Снизу послышался гул работающего механизма: похоже, лифт уже находился в движении. Американец решил не возвращаться прежним путём, а спуститься вниз по свисающему неподалёку канату. Минутой спустя лифт прибыл – и разведчик был готов к спуску в сердце подземного логова обергруппенфюрера СС Вильгельма Штрассе.

ЧАСТЬ 4. СЕКРЕТНАЯ ОРУЖЕЙНАЯ ФАБРИКА

***
Приказ: на СОФ изобретаются и исследуются улучшенные модификации вооружения. К сожалению, УСО располагает ничтожным количеством информации, что происходит в стенах СОФ. Разведка «Кружка Крайзау» сообщает, что в тайных доках СОФ находятся подводные лодки, которые могут использоваться как перевалочные базы для других секретных проектов «Мёртвой Головы». Но каких именно – на сей счёт у нас нет ни малейших предположений.
Бомбардировки союзников нарушили системы управления связи нацистов по всему периметру, поэтому Вы вполне можете проникнуть на объект незамеченным.

Задачи:
Обнаружить базу подлодок «Мёртвой Головы»;
Получить информацию о местонахождении «Мёртвой Головы».
***

Подводная лодка «Рыба-меч» (порядковый её номер в списках других объектов Кригсмарине был засекречен, поэтому единственными опознавательными знаками корабля являлись свастика, а под ней – изображение упомянутого представителя океанической фауны) готовилась к спешному отплытию. Несмотря на то, что судно уже покинуло док и находилось в воде, капитан просил ещё немного времени на последние сборы, что крайне бесило руководителя Специальных Проектов Райха. Наконец, без толку пробарабанив пальцами по столу около пяти минут, обегруппенфюрер СС Вильгельм Штрассе покинул свою каюту – и поднялся наверх.
- Корветтенкапитан, почему мы ещё не отплыли? – глаза гиммлеровского любимчика мгновенно обнаружили на палубе капитана в числе других – и он бесцеремонно набросился на него. – Ну, что вы топчетесь на месте? Отвечайте!
- Мои извинения, обергруппенфюрер, но погрузка новых торпед занимает больше времени, чем мы предполагали! – оправдывался несчастный, попавший под горячую руку сурового командующего.
- У меня нет времени на эту чепуху! У меня важное задание! – Штрассе потряс указательным пальцем перед его носом. – Этот корабль через час отправляется к «Лаборатории-Х», с торпедами или без! Вам понятно, корветтенкапитан?
- Абсолютно, герр обергруппенфюрер! – отрапортовал офицер – и, когда тот повернулся и вновь удалился внутрь корабля, незаметно от остальных показал ему язык.

Шахта лифта оказалась глубже, нежели Блацкович мог предположить: спуск его занял несколько минут. Наконец он услышал снизу музыку, потянуло табачным дымком… Ещё мгновение – и кабина замерла. Американец оказался в небольшом помещении; слева от него располагались какие-то громоздкие приборы, снабжённые датчиками давления и термометрами; прямо по пути находились ворота, а справа – КПП. Сквозь окно он увидел солдата с сигаретой в руке, сидящего на стуле и совершенно не глядящего в сторону только что прибывшего лифта; гитлеровец был занят стоящим на столе радио, над которым висел портрет фюрера. Справа от музыкальной шкатулки располагался телефон.
- А-а-а, это ты! – равнодушно протянул он, затянувшись сигаретой и по-прежнему возясь с тумблером настройки. – Какие новости? Лифт, как вижу, уже работает?
Блацкович, мгновенно оценив ситуацию, тут же сменил «ФГ-42» на «Стен»: если о его проникновении сюда пока не известно, значит, он снова пойдёт «на дело» с бесшумным оружием. Правда, его несколько смущал телефон на столе КПП: неужели никто сверху не подумал предупредить коллег из подземелья?! Однако, если информация, полученная из УСО – а заодно и от офицера снабжения Шоссхунда, – верна, значит, авиация союзников действительно нанесла инфраструктуре Кугельштадта непоправимый урон, испортив заодно и систему коммуникации на объекте. Естественно, агенту это было как нельзя более на руку.
Он сделал пару бесшумных шагов к двери КПП – и так же беззвучно проник в комнатку. Солдат что-то мурлыкал под нос на пару с радио; Блацкович приставил к его затылку автомат – и спустил курок. Нацист хрюкнул – и завалился под стол; американец, желая убедиться в правильности собственных выводов, снял трубку телефона и приложил её к уху – аппарат был столь же мёртв, сколь и лежащий под ним охранник. Агент Второй оставил телефон в покое и уже намеревался следовать дальше, как вдруг услышал скрип открывшихся ворот, справа от КПП. Разведчик присел между столом и подоконником, чтобы враг не смог обнаружить его первым.
- Герман, поделись сигареткой! – донеслось до него из-за угла. – Давай-давай, не жмись: я же знаю, что у тебя запрятано несколько пачек!
Затем послышались неторопливые шаги – и Блацкович увидел автоматчика, вразвалочку ковыляющего по коридору. Диверсант вскинул «Стен» и выстрелил ему в голову. Посыпалось оконное стекло, солдат осел у противоположной стены коридора. Американец покинул комнатку, попутно осматривая приборы, о назначении которых даже не догадывался – и приблизился к воротам. Толкнул их: пред ним открылась широкая каменная лестница, идущая вниз на три пролёта; прямо – ещё ворота. Блацкович быстро перебежал к ним; они оказались запертыми. Тогда он выглянул через лестничные перила: внизу стояли три солдата и о чём-то негромко разговаривали. Двое автоматчиков, один – с ручным гранатомётом… «Отлично! – решил агент, целясь в последнего. – Будешь первым, остальных – прошу встать в очередь!» После чего положил всю троицу в задуманном порядке.
Спустившись вниз, он оттащил тела под лестницу, чтобы не попались на глаза коллегам; туда же спрятал их оружие. Помещение выглядело непривычно: такого обилия прикреплённых к стенам технических приборов ему ещё нигде не доводилось видеть: какие-то панели, снабжённые минивентиляторами, провода от которых, в свою очередь, тянулись к другим аппаратам. Как и на тренировочной базе, помещения были уставлены большими ящиками; разведчик не стал вскрывать их для досмотра – на это у него не было ни приказа, ни времени.
Он без приключений прошёл дальше, пока коридор не вывел его к очередному залу, стены которого были заставлены до самого потолка перемигивающимися всеми цветами радуги панелями. Справа от входа, возле одной из них, стоял человек в синем халате, на голове которого были наушники: время от времени он тыкал в панель отвёрткой, записывая в блокнот показания дисплея. В паре метров от него спокойно прогуливался охранник, вооружённый «МП-40». Коридор, ведущий в помещение, проходил между панелями – и вновь поворачивал направо.
Блацкович прицелился – и пальнул в голову охранника; тот грохнулся на пол, не успев даже пикнуть; техник, однако, хоть и был в наушниках, явно что-то расслышал, поскольку прервал своё занятие – и стал немедленно озираться по сторонам… пока не встретился взглядом с американцем. Глаза его округлились, рука сразу потянулась к кобуре на поясе. Но Блацкович вовсе не желал, чтобы его присутствие на объекте было раскрыто каким-то технарём: точный выстрел в голову неприятеля тут же решил дело. Диверсант перебежал к панелям у стен и присел за ними, давая себе небольшую передышку; минутой спустя он вновь был на ногах, пробираясь к выходу из зала.
Прижимаясь к стене коридора, в котором вообще негде было спрятаться в случае внезапной атаки, он ещё издалека увидел помещение с высоким потолком; в дальней его части, склоняясь над аппаратурой, трудился ещё один техник. С такого расстояния он не видел разведчика, к тому же человек, по-видимому, был весьма поглощён работой. Американец подкрался ещё ближе; с каждым шагом общий вид помещения открывался ему всё больше и больше. Замерев за углом, он смог наконец-таки оценить масштаб увиденного полностью – и принять решение по тактике будущего сражения.
Это был огромный зал, разделённый на два яруса: первый являл собой техническое и грузовое отделение, поскольку центральное место в зале занимал погрузочный кран, работающий без видимого оператора: он переносил большие ящики со второго яруса на первый, составляя из них штабель возле одной из колонн. Техник, раньше трудившийся над какой-то машиной, отошёл от неё в сторону – и, беззаботно прислонившись к стене, закурил; увидеть Блацковича ему мешала колонна да работающий погрузчик. Однако, вовсе не техник, вооружённый пистолетом, беспокоил диверсанта: почти прямо над ним, ярусом выше, на одном из ящиков сидел солдат, в руках которого был очередной треклятый «Фаустпатрон»! Кроме того, привыкший замечать даже едва заметное, Блацкович, осторожно выглянув над собой, увидел голенища сапог ещё одного нациста, маячившие за контейнерами.
Естественно, Агент Второй начал с гранатомётчика: тот, получив пулю в голову, скатился с ящиков за колонну; гранатомёт с лёгким бряцанием последовал за ним. Вторым по счёту был техник: он тихонько сполз по стене, так и не успев бросить курить. Нацист, прятавшийся за ящиками, которые кран продолжал складировать, как ни в чём не бывало, куда-то исчез; впрочем, вскоре он возник слева от Блацковича – оттуда можно было видеть большую часть коридора, укрытия в котором отсутствовали. Диверсант был под дулом автомата неприятеля как на ладони, покуда, сопровождаемый стрельбой автоматчика, не переместился за возводимую погрузчиком постройку. С новой позиции он мог видеть всё пространство у себя за спиной, включая и второй ярус. Поскольку угроза спереди была нейтрализована, Блацкович совершил бросок от ящиков к колонне, за которой у стены сидел труп бывшего курильщика – и двумя выстрелами достал противника; тот завизжал, покачиваясь над горой ящиков, споткнулся об угол одного из них – и, потеряв с головы кепку, шлёпнулся вниз. Блацкович осмотрелся: единственным передвигающимся предметом в зале оставался автоматический кран, по-прежнему выполняющий заданную ему работу.
Постоянно осматривая второй ярус на предмет появления других противников, Блацкович быстренько пробежался по локации; единственные ворота, находящиеся рядом с КПП, на окнах которого были непроницаемые металлические жалюзи, были наглухо закрыты. Сама дверь КПП – аналогично. Американец ещё раз осмотрел зал в поисках альтернативного выхода: ну, конечно! Взобраться по штабелю ящиков на второй ярус – и дело с концом! Впрочем, ему пришлось это делать с огромной осторожностью: ведь наверху могли оставаться пока не выдавшие себя враги! Однако, всё обошлось: поднявшись по импровизированной лестнице на второй ярус, Блацкович не обнаружил вокруг ни одного неприятеля. Естественно, они будут впереди, сомневаться в том не приходилось: ведь не может «Мёртвая Голова» не понимать, что смерть следует за ним по пятам! И куда подевался его дрессированный зверинец – десантники, егеря да тяжёлые пехотинцы?! Странно, но в последнее время они перестали ему попадаться вообще, что не могло не вызывать удивления: Штрассе – не дурак, ведь отлично понимает всю серьёзность сложившегося отнюдь не в его пользу положения…
Рассуждения диверсанта натолкнулись на преграду, причём, в самом прямом смысле: чтобы попасть в противоположную часть зала, надо было опустить мост, проходивший над КПП и закрытыми воротами снизу. Должен же быть для этого какой-нибудь пульт, панель управления или что-нибудь в этом роде: кнопка, рычаг… Агент заглянул в ближайшую комнату – она оказалась медблоком; в помещении не было ничего интересного, и Блацкович покинул его, вернувшись к разведённому мосту. Оставались ворота, к которым направился диверсант. В тот же миг на противоположной, пока недоступной стороне второго яруса, распахнулись ворота – и на площадку высыпало три автоматчика. Перестрелка с ними была не особенно сложной и затяжной: американец ловко использовал как укрытие поднятую со своей стороны часть моста, поэтому очереди неприятелей были ему относительно нипочём: главное – не выставляться более, чем следует… Нацисты же могли использовать – и использовали – в качестве обороны всего две колонны, поскольку диверсант пресекал из «Стена» любые их попытки прорваться к поднятой створке моста; подпусти он их к указанной точке – и положение его моментально ухудшилось бы. Расстояние между сражающимися составляло не более тридцати-сорока метров; окажись неприятели за этой самой створкой – оно уменьшилось бы, как минимум, втрое.
Тем не менее, не нацисты вышли из боя победителями, а разведчик: в какой-то момент один из них решил использовать против шпиона валявшийся неподалёку гранатомёт – и неосторожная попытка завладеть им стоила ему жизни. Блацкович всадил ему в голову пулю и тот упал носом в пол. Второму было явно неудобно прятаться за одной колонной с третьим – видимо, приятели постоянно ударялись плечами и задницами – и «Би Джей» достал его несколькими выстрелами в корпус. Последний нападавший, вымотанный бесполезной стрельбой, вообще погиб по трагичному стечению обстоятельств: уклоняясь от пуль американца, он неосторожно отступил назад и вбок, отчего споткнулся о тело одного из своих товарищей – и растянулся, не прикрытый колонной, у самой стены. Тут-то Блацкович и поставил на битве последнюю точку: солдат схватил пулю в грудь и застыл на полу. Впрочем, Агент Второй ещё во время перестрелки осознал довольно успокоительную вещь: управление механизмом, нужным для того, чтобы опустить мост, находится не на той стороне яруса; в противном случае нацисты обязательно им воспользовались бы, чтобы не дать врагу отстреливать их поодиночке под прикрытием массивной металлической плиты. Раз этого не произошло, искать его надо где-то здесь, поблизости…
Он вернулся к воротам рядом с медблоком – именно от них отвлекли его три гитлеровца своим внезапным появлением. Он обратил внимание, что над воротами красовалась надпись «Nur mit Аuthorization!»; Блацкович улыбнулся – ну, ему-то вообще на подобном объекте делать нечего, какое у него может быть разрешение!.. Значит, придётся входить на свой страх и риск, без каких-либо гарантий… Разведчик ещё раз улыбнулся своим мыслям – и толкнул от себя двери дулом автомата.
Глазам его предстали ещё одни ворота – да сколько же их тут может быть! – прямо в конце пути; под ним находилось пространство первого этажа, впрочем, туда вполне можно было при желании попасть, прыгнув через перила. Также от прямого пути к воротам имелось ответвление налево; угол стены мешал увидеть, что же там находится… Только диверсант подумал об этом, как из-за угла выскочил автоматчик – и, не целясь, открыл пальбу по вторгшемуся сюда без разрешения незнакомцу. Блацкович, реакция которого была молниеносной, что полностью соответствовало его фамилии, тут же выписал ему успокоительное в виде короткой, почти бесшумной очереди свинца; нацист был отброшен пулями к перилам и сполз на пол. Следом за ним появился снайпер – и агент метнулся за колонну. Грохнул выстрел, эхо которого разнеслось по обоим этажам; пуля впилась в бетон, вызвав фонтанчик пыли. За ним последовал второй, третий… «Кар-98к». Сосчитав до пяти выстрелов, Блацкович высунулся из-за укрытия: как он и рассчитывал, враг исчез, явно намереваясь перезарядить винтовку. Но американец не дал ему времени на выполнение задуманного: он пробежал до угла, осторожно высунулся – и застрелил неприятеля, пока тот менял оружейную обойму. Солдат упал на пол – и застыл навсегда.
Блацкович осмотрел закуток, в котором оказался: стол с какими-то приборами, два стула, ящики… Внимание его привлекло окно, закрытое решёткой-жалюзи, как на предыдущем КПП. Слева от окна на стене имелась красная кнопка, недвусмысленно намекающая о своём назначении. Разведчик приблизился к ней и нажал до упора. Решётка медленно поднялась, открывая агенту вид сверху на небольшую камеру – около двух квадратных метров – по которой взад-вперёд скакало неизвестное ему, доселе невиданное существо. Блацкович удивлённо отшатнулся назад, не отводя взгляда от удивительного прыгуна: создание, ростом около полутора метра, передвигалось по камере при помощи прыжков, иногда бегая на двух металлических пятипалых лапах; тело его было почти полностью скрыто под лёгкой бронёй. Ноги отсутствовали, их заменял какой-то винтообразный прибор, генерирующий электрические лучи, издающие отвратительное шипение. Голова существа являлась либо бывшим некогда человеческим органом, либо её весьма правдоподобной имитацией; от взгляда в глаза неизвестному творению становилось жутко.
Американец также заметил, что не является единственным человеком, взирающим на странного прыгуна: в правом нижнем углу камеры находилось ещё одно смотровое окно, в котором маячила фигура в синем халате и блокнотом в руке; видимо, за поведением существа пристально наблюдали учёные. Агент решительно перезарядил винтовку: похоже, что ему предстоит встретиться с этим неведомым врагом; не о подобных ли таинственных экспериментах «Мёртвой Головы» рассказывал ему лейтенант Шоссхунд? Он отвернулся от окна – и направился к воротам слева.
Блацкович распахнул их настежь; каменная лестница с металлическими перилами вела вниз. На её нижней площадке, перед смотровым окном, стоял человек в синем халате, которого разведчик видел сверху. Вдруг что-то произошло, человек с криком отбросил блокнот в сторону, хватаясь за лежащий на столе по соседству с ним пулемёт – Блацкович ещё никогда не видел такого оружия – и принялся палить сквозь смотровое окно. Скорострельность пулемёта была просто невероятной; однако прыгающее в камере существо, явно взбешённое стрельбой, проломало своим весом стену – и набросилось на учёного. Тот завопил; по телу его запрыгали голубоватые электрические дуги; мгновением позже человек выронил оружие и замертво рухнул на лестницу. Существо, расправившись со своим мучителем, запрыгало по ступеням наверх – именно туда, где за поворотом находился диверсант. Последний не стал ждать, пока смертоносный прыгун приблизится – он только что убедился, на какое молниеносное и хладнокровное убийство оно способно – и открыл по нему непрерывный огонь из «ФГ-42». Ему пришлось выпустить в тело неведомого врага почти целую обойму, пока тот не упал на бок. Блацкович утёр пот со лба: между ним и бронированной тушей неприятеля оставалось не более пары метров.
Набравшись смелости, он приблизился к чудовищу и более внимательно рассмотрел его вблизи: остановившиеся глаза его по-прежнему взирали на человека с ненавистью, ужасное лицо кровоточило от метких попаданий американца… Кем было это загадочное творение? Блацкович понял, что вплотную приблизился к ещё одной тайне обергруппенфюрера СС Вильгельма Штрассе.
Перешагнув через поверженного «прыгуна», он спустился по лестнице – и поднял удивительное оружие, выпавшее из рук несчастной жертвы полумеханического убийцы: Блацкович ни мгновения не сомневался, что держал ничто иное, как «Злобу» – легендарный шестиствольный пулемёт, технические характеристики на который лежали в его потайном кармане. Это была, бесспорно, сногсшибательная находка: теперь он сможет предоставить руководству УСО не только документы, он предложит им сам прототип смертоносного оружия! Оглядевшись, он увидел открытый шкаф слева от себя, на полках которого обнаружил несколько необычных, круглых обойм к пулемёту. Он перезарядил оружие, прихватив с собой ещё две обоймы: если по комплексу прыгают подобные твори, то «Злоба» явно не будет лишней обузой; наклонился – и поднял блокнот погибшего учёного: может, в записях найдётся что-нибудь интересное для специалистов УСО? Он урывками пробежал глазами первый абзац, перелистал несколько страниц, вновь прочитал абзац… и ещё один… Строки написанного ужаснули американца:

Журнал доктора Альфреда Кляйнера
24 апреля 1943 г.
Свершилось! Обергруппенфюрер Штрассе показал себя неутомимым учёным и держащим данное слово солдатом: сегодня мы впервые удостоились увидеть прототип. Согласно его обещаниям, в окончательном виде проект «Суперсолдат» будет выглядеть совершенно иначе, однако, сейчас мы, дескать, имеем то, что имеем… В любом случае, «прыгуны» – так наш консилиум окрестил этих существ – удивительные создания, которых, несомненно, вполне можно использовать на полях сражений. Это поразительное сочетание биологических (человеческих) материалов в соединении с робототехникой; благодаря применению Тесла-генератора и специальных препаратов, убойная сила их и скорость возрастает в геометрической прогрессии! Надо будет присмотреться к их поведению более пристально…
29 апреля 1943 г.
У любой палки, как известно, два конца: результаты моих исследований носят аналогичную природу… Выводы из них можно условно поделить на «плюс» и «минус», без очевидного перевеса в ту или иную сторону. «За» применение подобного оружия на поле боя говорит их повышенная устойчивость к уязвимости – мы покрыли их тела бронированным панцирем – и непомерная подвижность, на которой дополнительный вес означенной брони почти не сказывается. Конечно, считаю излишним распространяться на тему их убойной эффективности: она просто удивляет! Генератор, созданный нами на прототипе работы экспериментального «Тесла-оружия» и вживлённый в нижнюю часть корпуса прыгунов, творит подлинные чудеса!..
Впрочем, как я писал выше, имеется и вездесущее «против» их использования. Эти существа совершенно не поддаются обучению; плохо и то, что они подвержены продолжительной и неконтролируемой агрессии. Кроме того, они совершенно не отличают «своих» от «чужих»; впадая в состояние берсеркеров, о безудержной ярости которых нам столько известно из нордических мифов, они убивают без разбора, полагая всех вокруг своими смертельными врагами. Хорошо хоть, что они не атакуют себе подобных… поэтому становится понятным, что выставлять их стеной перед нашей пехотой на поле боя – абсолютная бессмыслица. Единственное им применение: десантировать этих тварей с самолётов в гущу армий противника, а когда они закончат работу – уничтожить их по причине необузданности и полной бесконтрольности…
30 апреля 1943 г.
Это ужас! Сегодня два существа вырвались из камеры их содержания – и перебили целый взвод охранявшего их персонала! При этом я сам едва не пострадал… Только используя «Фаустпатроны» и всего пару дней назад успешно прошедший испытания суперпулемёт «Злоба», нам удалось остановить их… Всё, конец моему терпению! Подаю рапорт о моём переводе в более спокойное место…

Блацкович закрыл блокнот, засовывая его за пазуху: и как же он не ошибся, мысленно назвав этих существ «прыгунами»! Автор журнала, как было ясно из прочитанного, был полностью с ним в том солидарен… Однако, даже мельком увиденное в журнале заставило его задуматься о новых секретах высокопоставленного нацистского учёного: что это за проект «Суперсолдат»? Что за новое экспериментальное «Тесла-оружие»? Внезапно из-за закрытых нижних ворот в углу камеры раздалось отвратительное шипение – и Блацкович отложил свои мысли до более подходящего времени.
Итак, согласно записям покойного доктора, два существа вырвались на свободу и были нейтрализованы, но сколько же их осталось ещё? Несомненно следующее: одна или более тварей, судя по шипению и треску электроразрядов, ожидают его прямо за воротами.
Блацкович понимал: стоит ему прикоснуться к металлическим створкам, как «прыгуны» мгновенно изжарят его, ибо что может являться лучшим проводником электричества, чем вода или сталь? Кроме того, он увидел кнопку на стене, рядом с разрушенным окном: наверняка она открывала выход из камеры автоматически; неужели сами нацисты не могли предвидеть подобного стечения обстоятельств, как побег этих чудовищ? Американец решительно ударил по кнопке кулаком – и побежал по лестнице наверх, увидев сквозь открывшиеся ворота внизу отсвет голубоватого сияния. И тут же следом за собой услышал лязганье металлических лап по бетонным плитам пола.
Развернувшись на верхней лестничной площадке, он увидел двух «прыгунов», несущихся к нему едва ли не наперегонки. Диверсант судорожно надавил курок пулемёта; стволы его пришли в движение, издавая громкий свистящий звук. А затем из них вырвался сноп пламени, отбросивший первую тварь на несколько метров вниз; вторая успела прыгнуть на него, но Блацкович, отступая, однако не убирая пальца с курка, продолжал поливать полумеханического противника ураганным огнём. Чудовище, летящее на него в прыжке, оказалось буквально разорванным в клочья, разлетевшись металлом и плотью по всей лестнице. Второй неприятель, подскочив на отвратительные лапы, совершил повторную атаку – и вновь устремился на человека. Но разведчик, доверившись изумительному оружию, разделался и с ним – и второе существо с грохотом покатилось по ступеням вниз; генератор в его основании перестал работать: тварь была мертва.
Американец опять спустился вниз, выглянул за ворота – и стал свидетелем, как очередной «прыгун» расправился в зале с учёным в синем халате, пытавшимся обороняться от него при помощи пистолета. Конечно, «Парабеллум» не мог причинить монстру никакого вреда; «прыгун» пролетел расстояние в пару метров – и атаковал человека электрическим разрядом; человек задёргался – и упал бездыханным. Впрочем, такого хлюпика он мог просто убить ударом металлической лапы или задавить собственным весом… А затем, осмотревшись в поисках других жертв, бросился на увиденного в конце зала разведчика.
Блацкович не стал ожидать, пока враг приблизится к нему – и стволы его пулемёта вновь пришли в движение. Свист летящих пуль и шипение электрического создания наполнили зал; чудовище почти достигло цели, если бы его не отбросило выстрелами к колонне. Он ударился о неё и потерял первоначальную скорость. Пока он готовился к очередному прыжку, диверсант длинной очередью добил его.
В противоположном углу зала, где Блацкович видел труп лежащего на полу учёного, имелись ворота, а рядом с ними – дверь; по стенам помещения располагались камеры, в которых содержались твари… К счастью, все они – за исключением одной – пустовали. Блацкович не мог отказать себе в удовольствии расстрелять последнего «прыгуна» из «Злобы» сквозь смотровое стекло: уничтожение чудищ, опаснее которых ещё не видел мир, он считал почти своим священным долгом. А потом он открыл дверь.
Помещение оказалось тем самым КПП, в который он не мог попасть раньше, из погрузочного цеха; у стены, над столом с очередным неработающим телефоном, он увидел пульт управления с лаконичными надписями над и под единственным рычагом: «Выдвинуть мост» и «Убрать мост». Блацкович перевёл рычаг из положения снизу-вверх – и услышал жужжание механизма в соседнем помещении. Путь на противоположную сторону второго яруса был свободен.
Покинув КПП, он вновь оказался в зале погрузки. Действительно, мост опустился; Блацковичу оставалось подняться по ящикам, как он сделал это в первый раз – и перейти по мосту в следующий сектор. Но стоило ему взобраться на второй ярус и достичь его противоположной стороны, как из открывшихся ворот снова появились враги – и разведчик метнулся за ближайшую колонну, перезаряжая своё чудо-оружие. 
И ещё раз Блацкович имел возможность убедиться, что стал обладателем идеальной машины убийства: два автоматчика, гранатомётчик и снайпер легли под его очередями, как подкошенные; враги практически не успели занять позицию и хоть для отвода совести пострелять по нему: «Злоба» покрошил их в мелкие кусочки. Из этого боя американец вынес новый опыт: во-первых, пулемёт был просто великолепен на близком расстоянии, но на дальних дистанциях та же «ФГ-42» даст ему сто очков форы; во-вторых, стрелял он явно разрывными пулями, поскольку другие их модификации не могли бы в два счёта превратить стены зала похожими на лавку мясника.
За воротами он увидел очередную лестницу вниз; прямо перед ним была полуоткрытая дверь в маленький кабинет. Блацкович заглянул в помещение: судя по увиденному, это была комната связи – на столе два неработающих (он с удовольствием убедился в этом) телефона, молчащая рация… Он вышел из кабинета и стал спускаться. Пройдя один из двух лестничных пролётов, ниже он увидел отряд из четырёх автоматчиков, пытавшихся преградить ему дорогу; и он вновь пустил в действие «Злобу». Эффект его применения был аналогичен предыдущему: пули рвали людей на куски ещё до того, пока те успевали сообразить, что же, собственно, происходит… Снова вниз… И ещё ниже… Чёрт, насколько же уходит под землю этот комплекс?! Опять коридор, опять ворота… Блацкович оказался в торпедном хранилище: повсюду массивные тележки и металлические козлы со смертоносным грузом… Пробираясь между них, Блацкович наткнулся на техника, вооружённого «Люгером»; тот стоял на одном колене около ворот, над которым висело нацистское знамя. Увы, использовать пулемёт в подобном месте было сродни самоубийству; разведчик метнулся за какие-то ящики, по которым техник разрядил всю обойму. К счастью, в них явно хранились не взрывчатые вещества… «Би Джей» положил «Злобу» между ящиков и снял с плеча снайперскую винтовку. На выстрелы врага из ворот выбежал десантник – и Блацковичу пришлось воевать с двумя неприятелями сразу. Впрочем, по прошествии нескольких минут, каждый из них получил причитающуюся ему пулю – и диверсант, пройдя через ворота, оказался в доках засекреченного объекта.
Огромный резервуар – более ста квадратных метров – был наполнен водой, в которую медленно погружалась подводная лодка с эмблемой свастики и рыбы-меча на борту. Под высоченным потолком помещения были развешаны гитлеровские знамёна, прекрасно освещённые мощными электрическими лампами; вокруг резервуара проходила дорога, по бокам от которой возвышались технические сооружения. Блацкович, наблюдая за уходящим под воду кораблём, с отчаянием осознал, что столь лелеемая им встреча с «Мёртвой Головой» отложилась на неопределённое время: на сей раз он тоже упустил его. К тому же, его печаль была вскоре прервана: раздались выстрелы, причём с нескольких сторон одновременно – и американец пригнулся за металлическими перилами над самой водой.
Он заметил десантников, которые и не особо пытались прятаться, сразу в трёх местах: слева, на балконе второго этажа железобетонного строения, от которого – к такому же зданию напротив – над резервуаром пролегал широкий мост; прямо перед ним, в противоположном, едва видном отсюда конце помещения, у груды бочек и ящиков; и справа – у дверей на первом этаже двухэтажной конструкции. Блацкович решил сперва разобраться с врагами, а уж потом вернуться в торпедное хранилище – и забрать экспериментальный пулемёт.
Стоило ему снять снайпера на балконе слева, как на его место прибежал следующий; пришлось повозиться и с ним, пока тот с воплем не полетел головой в воду. Наступила очередь парашютиста справа – и после короткой перестрелки нацист подорвался на бочках с горючим, за которыми имел глупую неосторожность прятаться. Кстати, взрыв не только уничтожил врага, но и разворотил дверь в здание, обрушив при этом часть стены. Последний десантник, находившийся более, чем в сотне метрах от него, по другую сторону водного пространства, долго играл в прятки и отстреливался, пока одиночный выстрел американца не положил конец его забавам.
Едва Блацкович решил, что с неприятелями покончено, как на мост перед ним выбежали ещё трое егерей – и, подобно ему, укрываясь за перилами, открыли по диверсанту стрельбу. Оценивая позиции противника, агент заметил ярко освещённое помещение на втором этаже здания справа от воды; за окнами он увидел офицера, наблюдающего за сражением снаружи. Разведчик, несмотря на непрерывную пальбу, перебежками добрался к зданию слева, с балкона которого уже убрал двух гитлеровцев и притаился за его бетонными стенами. В помещение наверх вела единственная лестница, а поскольку мост соединял оба огромных строения, можно было выйти на него – и устроить заварушку с врагами на более близком расстоянии, хотя бы с того самого балкона...
Неприятели словно раскусили его план; когда он понялся на второй этаж и повернул за угол, его уже ждали: дверь на мост была открытой, а три нациста стояли в шеренгу перед ней, всем своим видом давая понять, что дальше он сможет пройти, только перешагнув через их тела… Что, кстати говоря, Блацкович и сделал по прошествии нескольких минут: перебив егерей из-за угла, он перешёл по мосту на другую сторону – и аккуратно спрыгнув вниз, приблизился к взорванной ранее двери.
Осторожно пройдя наверх по узкой лестнице, он повернул направо – и остановился перед дверью с надписью: «Диспетчерская». «Ну, туда-то мне и надо! – подумал Агент Второй – и открыл дверь ударом ноги…

Пожилой офицер, пытаясь скрыть ужас перед проникнувшим на секретную оружейную фабрику диверсантом, надумал хоть напоследок изобразить бесстрашие.
- Сейчас мы сыграем в игру, - объявил американец с совершенно дружеской улыбкой. – Я задам вопрос: «Где Штрассе?», и вы честно мне ответите. После этого вы спросите меня: «Оставите ли вы меня в живых?», и я отвечу вам с не меньшей прямотой.
- Я не обязан отчитываться перед вами! – тем не менее всё ещё дерзко ответил офицер, не переставая, однако, трястись – как эпилептик во время припадка.
Блацкович демонстративно передёрнул затвор винтовки, равнодушно наведя его на допрашиваемого – и геройское настроение нациста мгновенно улетучилось: он изменился в лице – и беззащитно вытянул ладони перед собой.
- Он направляется в Норвегию! – завопил он, теряя последние остатки былой бравады. – Я всё скажу! Координаты таковы: 67 градусов на север, 16 градусов на восток!

Бесцеремонно прогнав хозяина из его владений, Блацкович связался с УСО по стоящей на столе портативной рации, доложив о выполненном задании. Связист поздравил его с успехом – и шифрованным текстом сообщил, что, по личному распоряжению директора, самолёт для его эвакуации вылетает немедленно; точкой встречи был назначен довольно спокойный район в нескольких милях к северу от Кугельштадта. Блацкович, закончив радиосеанс, разбил прибор – и отправился в торпедное хранилище за столь полюбившимся ему суперпулемётом…

Место: Великобритания,
вилла УСО,
предместье Лондона.
Дата: засекречена.

- Что же, Джек, агент Блацкович не перестаёт удивлять нас! – широко улыбаясь, произнёс директор, прохаживаясь по кабинету – вдоль стены между американским и британским флагами.
- Да, сэр, - ответил мистер Стоун, собирая на столе бумаги, с которыми только что ознакомился его руководитель.
- Конечно, я знал, что он на многое способен, но не предполагал, что наш агент владеет подобными методами ведения допросов! – продолжал сэр Хассет, не скрывая удовольствия от прочитанного. – От допрошенного им офицера мы узнали предполагаемое место так называемой «Лаборатории-Х» «Мёртвой Головы» в оккупированной Норвегии. А что мы узнали от учёного-дезертира?
- К несчастью, сэр, не так много, как я надеялся. Ему сильно досталось при бегстве, он до сих пор полностью не восстановился. И по-прежнему продолжает твердить о проекте «Суперсолдат»…
- «Суперсолдат»? – переспросил директор, поворачиваясь к собеседнику.
- Да, насколько я смог понять, это странное переплетение робототехники и биоинженерии.
- Понятно. И в чём его цель?
- По-видимому, для создания совершенной машины смерти, сэр.
- Боже мой! – воскликнул начальник, поднимая глаза к портрету премьер-министра.
- По словам учёного, это детище «Мёртвой Головы». Он давно одержим данным проектом. Подобные разработки предпринимаются Штрассе ещё с 1937 года, - пояснил Джек.
- По-видимому, его интересом и объясняются все эти «протосолдаты» и ужасные монстры, но всё же это никак не объясняет наличия усиленных оккультных изысканий, предпринятых Дивизией Паранормальных Исследований СС, - предположил директор.
- Да, конечно, - его собеседник сделал короткую паузу. – И есть лишь одно место, где мы можем найти ответ на этот вопрос…
- Именно! Поэтому, пока мы разговариваем, агент Блацкович уже направляется в «Лабораторию-Х» в Норвегии! – лукаво закончил сэр Хассет, продолжая вышагивать вдоль стены.

ГЛАВА 5:
ИГРОВАЯ ПЛОЩАДКА «МЁРТВОЙ ГОЛОВЫ»

ЧАСТЬ 1. БАЗА ВО ЛЬДАХ НОРВЕГИИ

***
Приказ: Ваш допрос офицера СОФ дал координаты расположения «Лаборатории-Х» «Мёртвой Головы» в оккупированной Норвегии. Перебежавший к нам из СОФ учёный также поведал о том, что происходит в «Лаборатории-Х». Проект «Суперсолдат», самый передовой технологический проект «Мёртвой Головы», предположительно совмещает в себе биоинженерию и кибернетику, целью чего станет создание сверхмашины уничтожения. Даже на стадии разработки «Суперсолдат» представляет невероятную угрозу для союзников, однако, согласно полученной УСО информации, проект может быть также напрямую связан с деятельностью Дивизии Паранормальных Исследований СС.
Приказ: любой ценой проникните в «Лабораторию-Х». Мы должны точно знать конечную цель «Мёртвой Головы» по проекту «Суперсолдат», и, если возможно, связь этого проекта с Дивизией Паранормальных Исследований СС.
Удачи Вам, Агент Второй!

Задачи:
Проникнуть во внешний периметр «Лаборатории-Х»;
Получить доступ в основной комплекс «Лаборатории-Х».
***

Блацкович совершил мягкую посадку и отцепил стропы парашюта. Часы показывали без четверти девять утра. Сделав первые несколько шагов, он установил, что снег не слишком скрипит; следовательно, шансы врага услышать о его приближении невелики… В последний раз он видел столько снега во время тренировок в самых северных точках Аляски, несколько лет назад, когда его готовили к проведениям диверсий в арктических условиях. Холодно не было; над районом зависла мгла, почти не пропускавшая солнечных лучей. Подобные погодные условия, несомненно, также должны послужить ему надёжным прикрытием. Одно лишь не могло не беспокоить разведчика, а именно оставляемые им следы: они могли выдать с головой любое его укрытие и привести к нему неприятеля в самый неподходящий момент. Оставалось полагаться только на собственную наблюдательность и утроенное внимание…
Блацкович решил, что наилучшем выбором в подобных условиях будет бесшумная снайперская винтовка «Шпион», снабжённая аппаратурой ночного и противотуманного видения; видимо, руководство УСО полагало аналогично, выделив ему для путешествия в Норвегию солидный запас патронов для указанной оружейной модификации. Пройдя меж двух невысоких холмов, на вершинах которых стояли одинокие ели, он повернул направо – и понял, что порученную ему операцию с этого мгновения можно считать начавшейся: взгляду его открылся маленький залив, у берега которого, окружённая плавучими льдинами, дрейфовала подводная лодка – та самая, со свастикой и рыбой-меч вместо опознавательного номера. Рядом с ней, на берегу, нагромождалась куча здоровенных металлических контейнеров. Всё остальное вокруг практически тонуло в непроглядной мгле.
Американец присел на одно колено за холмом – и внимательно изучил близлежащую местность в оптический прицел: совершенно открытое пространство окаймлялось невысокими, едва заросшими деревьями скалами слева, уходившими дальше, во мглу; с правой стороны – залив, занимающий своей акваторией не более двухсот метров. Больше ничего – с того места, где устроился агент – рассмотреть не представлялось возможным, даже для его чувствительной оптики: снег и мгла сливались воедино, создавая линию горизонта в ближайших нескольких сотнях метров.
После кропотливого исследования видимого пространства, подолгу задерживая внимание на каждом обозримом в прицел дереве, Блацкович убедился в отсутствии снайперов – и облегчённо выдохнул: одной проблемой меньше, не надо будет отвлекаться на «кукушек». До покачивающегося на лёгких волнах корабля и груды ящиков на берегу было не более семидесяти метров – и американец столь же тщательно изучил интересующие его объекты. По палубе судна прогуливался вооружённый «МП-40» одинокий охранник; он оказался единственным человеком, замеченным диверсантом на участке.
Блацкович решил действовать – и спустился со своего места ниже; вновь прицелившись в охранника субмарины, он увидел, как тот остановился, роясь в карманах – и мгновением позже беззаботно закурил. Агент Второй дал ему возможность пару раз сладко затянуться – и спустил курок.
Нацист упал за какой-то ящик на палубе; Блацкович выждал около минуты, но на помощь тому никто не пришёл. Тогда он, стараясь ступать по снегу как можно мягче, преодолел пространство до штабеля контейнеров, почти поравнявшись с подводной лодкой справа от себя; стоило ему укрыться за ними, как его ушей достиг чей-то кашель: судя по звуку, враг находился не далее нескольких метров от него, прямо за ящиками. Мгновением спустя разведчик стал свидетелем следующего диалога:
- Говорю тебе, эта куча дерьма никогда не заработает… Ты что, всё ещё собираешься починить генератор? – произнёс равнодушный голос, заканчивая вопрос лёгким покашливанием.
- Ну, знаешь! А я, по-твоему, чем тут занимаюсь? – ответил ему второй на повышенных тонах.
- Это всё из-за холода, - добавил первый. – Здешняя погода несколько отличается от нашей, не правда ли?
- Скажи мне, ты всегда делаешь такие тонкие замечания? – съязвил его собеседник. – Может, тебе пора податься в офицеры?
Наступила короткая пауза, во время которой Блацкович услышал металлическое постукивание и скрежет.
- Я думаю, нужно сильнее крутить, - вновь сказал первый.
- Послушай, - вспылил другой, - ты мелешь языком только для того, чтобы досадить мне? Разве ты не видишь, что я едва могу пошевелить рукой? Как эта штука вообще может завестись, если она примёрзла до основания?
- Эй, расслабься: я просто пытаюсь помочь! – пробормотал его приятель в своё оправдание.
- Пытаешься помочь? – воскликнул второй. – Отлично! Тогда принеси антифриз! Ну, что ты стоишь, как идиот? – добавил он после паузы. – Иди же быстрее!
Диверсант осторожно высунулся из-за угла контейнера: техник, в поте лица стучавший ключом по какой-то гайке в основании дизельного генератора, препирался со стоящим рядом автоматчиком. Два переносных прожектора освещали агрегат. Видимо, ни тот, ни другой не услышали падения тела охранника на палубе корабля; неудивительно – подобная мгла заглушает любые звуки, а расстояние между подлодкой и контейнерами на берегу составляло не менее тридцати метров. Поскольку тратить боеприпасы «Шпиона» на столь близком расстоянии Блацкович посчитал крайне нецелесообразным, он сменил винтовку на такой же бесшумный «Стен» – и без особых хлопот уложил рядом с генератором обоих: сперва автоматчика, а после технаря. Дело было сделано молниеносно; враги даже не успели ничего осознать, попадав на пропитанный соляркой снег вокруг машины.
Обойти грузовой штабель отняло у разведчика не более минуты; он хотел убедиться, что за ними не скрываются другие неприятели. Никого не обнаружив, он вернулся назад – и взбежал по трапу на корабль, осматривая палубу. И здесь всё было в порядке: палубный люк был задраен и даже опечатан; видимо, весь экипаж сошёл на землю, предоставив оставленной у судна троице присматривать за его сохранностью. Блацкович, заметив ещё дымящуюся в пальцах мёртвого автоматчика сигарету, удивился скорости, с которой он совершил нападение на объект, с чем мысленно себя и поздравил. Возвратившись с подлодки назад, к выгруженным на берег контейнерам и генератору, он вновь прильнул глазом к прицелу, исследуя открывшийся ему невидимый поныне сектор.
Горы справа, с растущими на них одинокими елями, продолжали окружать местность; равно как и залив, который, изгибаясь, уходил за унылый белёсый горизонт… Однако, теперь Блацкович должен был собрать всё внимание в кулак: в паре сотен метров перед собой он увидел высокую железобетонную стену, сливающуюся с окружающим её туманом, начинающуюся справа от залива и упиравшуюся в противоположные скалы; в центральной её части находились металлические ворота, одна из створок которых была приоткрытой; возле ворот находился деревянный помост, ведущий к ним со стороны подлодки. Видимо, его возвели для более удобной и безопасной транспортировки прибывших на корабле грузов. Что находилось за стеной – не было никакой возможности рассмотреть даже в прицел: расстояние и мгла не позволяли сделать этого. Но у американца не оставалось сомнений: он вплотную подобрался к тайной базе «Мёртвой Головы». Его настораживали полуоткрытые ворота: не ловушка ли? Но кто может знать о его прибытии сюда, причём, именно сегодня, в эту самую минуту?! Впрочем, если выгрузка прибывшего на базу оборудования продолжалась, то держать открытой хотя бы одну створку представлялось вполне разумным… Так или иначе, проникнуть на объект через стену со стороны скал представлялось маловероятным, приходилось воспользоваться предоставленным ему самими нацистами путём, даже если он достаточно хорошо охранялся. На этот счёт у Блацковича не оставалось ни малейших сомнений.
Осмотр локации не выявил других неприятелей, кроме одного: прогуливающийся по деревянному возвышению перед воротами автоматчик явно скучал – он то почёсывался, то начинал пританцовывать на месте; словом, изо всех сил боролся с утомительным патрулированием. Разведчик подождал, пока он вновь двинулся с места и достиг окончания помоста у самого залива; Блацкович сделал бесшумный выстрел из «Шпиона» – и часовой рухнул с возвышения в снег. Поскольку это не вызвало никаких видимых последствий, «Би Джей» минутой спустя покинул убежище у генератора – и преодолел расстояние, отделяющее его от помоста.
Оказавшись на деревянном возвышении, Агент Второй осторожно приблизился к воротам секретной базы; снег здесь был аккуратно убран, поэтому передвигавшийся диверсант не издавал ни звука. Заглянув сквозь открытую створку, он увидел почти полную панораму двора напротив: тут и там расставленные по нему штабеля контейнеров, небольшой домик буквально слева от ворот – и высокую двухъярусную конструкцию железобетонного комплекса, вырубленного в скале. Войти в неё можно было через ворота и небольшую дверь слева от них, к которой вела каменная лестница; другая лестница, вырубленная прямо в скальной породе, вела на несколько метров вверх, на смотровую площадку второго яруса, в глубине которой находилась ещё одна металлическая дверь. Таким образом, в помещение вели два возможных входа – конечно, с учётом того, что двери не были заперты изнутри... Правую часть двора агент не мог видеть, поскольку его обозрению мешали два больших деревянных, наполовину скрытых под заснеженным брезентом, ящика; лишь обойдя их, он увидел бы двор полностью. Он решил начать проникновение на объект с соседнего, прямо за воротами находящегося домика слева; над строением из трубы курился дымок, негласно приглашая разведчика хоть на мгновение почувствовать тепло очага. И хоть Блацкович далеко не замерзал, возможно, именно близость огня сделала своё дело и определила его решение.
Диверсант недолго оценивал ситуацию: с низенького крылечка одноэтажной постройки его нельзя было увидеть – со всех сторон его прикрывали грузовые ящики, а прохаживающихся по двору часовых не было. Вновь сменив винтовку на бесшумный автомат – расстояние двора вполне годилось для ведения ближнего боя – Блацкович быстренько поднялся на крыльцо и юркнул за дверь. Он оказался в однокомнатном помещении со столом, вокруг которого стояли три стула, и потрескивающей в углу «толстобрюшкой»; под потолком горела электрическая лампа, а на столе стоял чайник и три стакана. От чая он, естественно, разумно воздержался – не приведи нелёгкая, ещё приспичит в туалет в самое неподходящее время! – но несколько мгновений постоял в пустом помещении, казалось, всем телом впитывая тепло. Вид из единственного окна домика открывался прямо на бетонную стену, поэтому агент ничем не мог пополнить свои знания о расположении деталей на объекте; поэтому он также тихо покинул помещение, вернувшись к открытой створке ворот.
Оставалось узнать, что находится за поставленными друг на друга ящиками. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы перебежать за них; однако, лишь он устроился за новым укрытием, как услышал неподалёку очередной разговор. Блацкович незаметно выглянул из-за правого угла ящика, находясь между ним и прикрывающей его спину стеной – и увидел трёх десантников «Чёрной Гвардии» Гиммлера, греющихся возле бочки, в которой ярко пылали дрова. Сразу за ними находилось деревянное одноэтажное строение; судя по закрытым ставнями окнам, в нём было больше, чем одна комната. Гитлеровцы стояли вокруг бочки лицом друг к другу, поэтому тыл двух человек был совершенно открыт для внезапной атаки.
- Кстати, как там Петер? – спросил один из стоявших к разведчику спиной товарища напротив. 
- Он всё ещё болен, - ответил тот, забрасывая «ФГ-42» за спину и вытягивая руки к огню. – Второй день пошёл, а он почти не поднимается. Гюнтер приносит ему еду прямо в постель, как какой-нибудь простудившейся фройляйн!
- Ах, чёрт! Надеюсь, это не очень серьёзно, - заметил первый.
- Врач говорит, это из-за плохой воды, - пояснил второй. – Кто знает, какие микробы в ней плавают…
- Хм, к счастью, я никогда с ней не связывался, - резюмировал первый, потягиваясь. – Даже чая стараюсь не пить. Только привозное молоко; благо, что его поставки нам почти бесперебойны!
Третий солдат молчал; судя по наклону головы, он безучастно смотрел на огонь и время от времени покашливал. Винтовка также висела у него за спиной. Американец собрался с духом: самое время начинать! Кроме этих троих, он не заметил по двору никакого движения; поэтому он первым выстрелом убрал стоящего к нему лицом десантника, свалившегося за бочку, а потом сталь поливать пулями оставшихся. Мало того, что ребята стояли к нему спиной, так они ещё не сразу пришли в себя, увидев, как их товарищ ни с того ни с сего едва не грохнулся в пламя; впрочем, один из них тут же разделил участь первого, завалившись на снег и так и не успев стащить со спины винтовку – он погиб на месте без единого звука. Тем не менее оставшемуся удалось не только крикнуть: «Шпион!», но и со всех ног броситься в здание. Странно, что при этом он даже не сделал попытки выстрелить в неприятеля. Возможно, он и вовсе не увидел атаковавшего их врага, попросту стараясь скрыться за дверью – и привести на помощь других. Впрочем, ему это не удалось: когда он вскочил по лесенке наверх и схватился рукой за дверь, пуля Блацковича настигла его. Солдат закачался, уронив оружие; мгновением позже силы его покинули – и он выпустил ручку двери, растянувшись на площадке перед входом в помещение.
Диверсант быстро перезарядил автомат, ожидая наплыва неприятелей из-за двери: ведь недаром последний нацист понёсся в дом, как угорелый! Да ещё и крикнуть успел, что вряд ли останется никем не услышанным, тем более – за дверью… Однако, минута проходила за минутой, а положение во дворе не изменилось: повсюду не бегали толпы врагов, не палили в него из всевозможного оружия – даже из-за двери никто не показался! Странно… Неужели попытку десантника спрятаться в доме направляла обыкновенная трусость?! Нет, этих ребят натаскивали, как следует, в первую очередь избавляя именно от подобного чувства… И если из всех решений ему в голову пришло именно такое – значит, тому была веская, со всех сторон обоснованная причина.
Выждав ещё пару минут, Блацкович, по-прежнему не наблюдая никаких перемен по периметру двора, перебежал от своего укрытия к дому – и в два прыжка по лестнице оказался возле входа в помещение. Неужели никто в районе не услышал предупредительного крика? Конечно, металлические двери соседнего комплекса довольно толстые, да и туман, расстилающийся по базе, вполне могли заглушить его… Словом, как бы там ни случилось, подобный поворот событий вполне устраивал разведчика. Он ещё на мгновение задержался у двери – и рывком открыл её, заскочив внутрь.
Пустая комната являлась проходной: слева и справа в её задней части располагалось ещё по двери, направо и налево. Пройдя вперёд, американец попробовал дверь справа: она оказалась запертой. Дверь налево была открыта – и, войдя в соседнюю комнату, Блацковичу стало очевидным, отчего последний десантник так спешил оказаться в доме: в помещении не было никакой мебели, кроме двух столов у стены, на которых стояла рация, а прямо над ней в стену был вмонтирован прибор общего оповещения базы! Так что мысленно агент даже похвалил последнего солдата: тот всё сделал правильно… Не вступая в ненужную перестрелку с неприятелем, он мог включить сигнал тревоги по всему комплексу – и, честное слово, глядя на подобные масштабы заснеженной норвежской базы, диверсант дальше не ступил бы ни шагу! Его просто ждали бы за каждым углом; он потерял бы элемент внезапности – и раньше или позже ему пришлось бы вступить в схватку с превосходящими силами противника. Однако, стараясь не думать о том, что было бы в этом случае, Блацкович ограничился тем, что несколькими выстрелами вывел из строя и аппаратуру оповещения базы, и рацию – и вновь почувствовал себя в норме. А после вернулся к выполнению задания.
Вновь выйдя на улицу, он, крадучись, обошёл дом; задняя стена его почти прилегала к нависшей над ним скале, что давало возможность оставаться незамеченным – и без проблем выйти, минуя открытую часть двора, ко входу в массивный железобетонный комплекс. Правда, между стеной и скалой было довольно узко – в этом месте враги могли зажать его, при случае, с обеих сторон; однако, он мог скрыться от опасности под домом – Блацкович обратил внимание, что задняя часть строения установлена на сваях. Размышляя об этом, он вдруг заметил в почти кромешной тьме под зданием лучик света, падавшего на землю откуда-то сверху. Решив исследовать странный феномен, агент ползком забрался под дом и по-пластунски достиг заинтересовавшего его участка. Да, свет пробивался сквозь половицы, казавшимися на вид довольно непрочными; Блацкович выбил их несколькими ударами приклада. И увидел лаз наверх, в помещение, хорошо освещённое электрическим светом.   
Подняв голову над полом, он понял, что попал в оружейную; по всем четырём стенам комнаты стояли стойки с автоматами и винтовками различных модификаций; на стеллажах были упакованы боеприпасы к ним, а также гранаты. «Неизвестно, на какое расстояние простирается база, - подумал диверсант, - но это местечко надо будет обязательно запомнить! Тут же вооружения на целую роту!» Прихватив кое-что из найденного арсенала для текущих нужд, Блацкович вышел через ранее запертую дверь в смежную комнату здания, слева от которой находилось помещение, где он недавно испортил рацию и сигнал тревоги! Значит, тайник предусматривался нацистами: и запасной замаскированный выход, и оружие… Видимо, база представляет собой воистину тяжёлый рубеж, который, тем не менее, ему предстоит взять исключительно собственными силами. И никто не придёт на помощь…
Вернувшись по тайному лазу под дом, он продолжил следовать к комплексу. Вскоре стена здания закончилась; выглянув наружу, разведчик увидел, что до ворот железобетонного укрепления осталось не более двадцати метров. Во дворе ничего не поменялось, разве что ещё больше улёгся ветер: нацистский стяг над комплексом окончательно перестал трепыхаться. Блацкович ещё раз осмотрелся – и совершил перебежку к контейнерам, находившимся прямо напротив металлической двери рядом с воротами.
Едва он собрался продолжить движение, как над его головой послышался металлический скрежет. Агент тут же поднял голову на шум: оказалось, что на смотровую площадку второго яруса вышел «черногвардеец» со снайперской винтовкой. Дверь за ним закрылась; нацист прислонил оружие к перилам – и, безмятежно осматривая двор, достал из нагрудного кармана пачку сигарет. Чиркнул спичкой, выпустил струю дыма… Блацкович подумал, что со смотровой площадки ему не может быть видно трупов троих его приятелей: крыша дома, на ступенях которого они лежали, надёжно скрывала его работу от посторонних глаз. И верно: снайпер был совершенно спокоен: мельком окинув периметр, он прислонился к стене – и что-то замурлыкал под нос, попыхивая сигаретой.
Американец прицелился и выстрелил; солдат тут же сполз по стене с простреленной головой. Дело было сделано быстро, а главное – без лишнего шума. Блацкович выскочил из укрытия и взбежал по ступеням к двери в комплекс; увы, она оказалась запертой. Ничего не оставалось, как попробовать проникнуть в помещение сверху, где у стены сидел так и не докуривший сигарету снайпер. Диверсант обошёл огромный каменный выступ и по высокой лестнице взобрался на смотровую площадку, кинув взгляд на сидевшего у дверей покойника. Дверь была странной модификации: довольно толстое листовое железо, к тому же она открывалась не внутрь или наружу, а в сторону, уходя в специальный паз справа. «Ну и нововведения! Чем дальше, тем интереснее!» – подумал разведчик, оказываясь, наконец, внутри огромного технического помещения. Это был самый настоящий двухъярусный зал: верхний этаж являлся металлической площадкой с перилами, обходившей весь комплекс на высоте более двадцати метров и венчавшийся ещё одной дверью на противоположной стороне; на нижнем этаже справа стояли два бронетранспортёра, а между ними и по бокам от них располагались ящики и огромное количество бочек. Со второго этажа на первый вели две узкие лестницы: одна находилась в метре от Блацковича справа, другая – возле двери с противоположной стороны площадки. Слева под ним находилось возвышение, которое служило мастерской: его занимали верстаки с тисками, фрезерные и сверлильные станки и прочие радости технического персонала. За одним из верстаков агент немедленно заметил двух человек в технической униформе, возившихся над каким-то прибором. Слева от них находились аналогичные ворота и дверь из комплекса. Не считая этих двоих, зал был пуст.
Агент Второй представил, что от него осталось бы, если бы крик ранее ликвидированного десантника был здесь услышан, или тот оказался бы в состоянии добраться к аппарату в комнате – и поднять общую тревогу: пара нарядов, выехав из ворот на броневиках, наверняка покрошили бы в капусту незадачливого шпиона… Ему пришло в голову, что, возможно, именно сегодняшние погодные условия были выбраны руководством УСО для предстоящей операции… Блацкович, пригнувшись, сделал шаг к лестнице, наблюдая за нацистами; вдруг один из них распрямился над верстаком – и ударил кулаком по столу:
- Хватит! – воскликнул он, потрясая руками. – С меня хватит! – ещё удар. – Меня достало это место! Ещё один такой день – и я сойду с ума!
- Да, но только не сегодня, - ответил ему собеседник, также распрямляясь. – И ты прекрасно знаешь, почему…
- Ах, да, - обречённо махнул рукой коллега. – Опять этот сверхреактивный самолёт?
- Ох, Боже мой! – приятель издал свойственное всем недовольным восклицание.
- А ты помнишь поломанные кольца на резервных двигателях? – вдруг спросил первый. – Те, о неисправности которых всем известно с прошлого августа и до каких никому не было никакого дела?
- Да, да! – закивал головой собеседник.
- Ну вот! – от негодования развёл руками первый. – А сейчас я должен выходить в такую мерзкую погоду – и чинить это дерьмо, потому что кто-то шибко умный решил, что полная готовность нужна через два часа!
- Ручаюсь, это был сам «Мёртвая Голова»! – подсказал ему товарищ. – Недавно он ворвался сюда, как смерч, и был всем недоволен.
- О, я даже не знал, что он вернулся! – изумился тот, ненадолго умолкая и роясь среди предметов на верстаке. Однако, на продолжительное молчание его не хватило – и он вновь воскликнул. – Что это? Я не верю своим глазам!
- Ну, что ещё? – недовольно поднял голову другой.
- Где, чёрт возьми, мой разводной ключ?!
- Не смотри на меня, это – мои инструменты! – отчеканил его друг, возвращаясь к прерванной работе.
Американец, возможно, ещё понаблюдал бы с улыбкой за интересной сценой из жизни трудящихся гитлеровцев, вот только дела у него были куда поважней: надо было идти дальше. Поскольку ничто не мешало ему устранить обоих даже не сходя с места, Блацкович так и поступил: нацисты попадали за верстаком с простреленными головами и больше не двигались. Разведчик спустился по металлической лестнице на первый этаж – и, пробежав через открытое пространство перед бронемашинами, взобрался по лесенке на возвышение, где расположилась мастерская. Он быстро оттащил оба трупа в угол, за какой-то станок, как вдруг заметил на одном из верстаков лист бумаги. Он взял документ в руку – и быстро прочёл машинописный текст:

Напоминание
Кому: всему охранному и техническому персоналу
От кого: штурмбаннфюрера СС Вайса
В связи с увеличенными поставками в «Лабораторию-Х» горючих материалов, необходимых для работы мощных генераторов, командованием разрешено и утверждено их временное складирование в комплексах базы. Убедительная просьба ко всем: до распределения и вывоза с территории помещений упомянутых материалов, курение на объектах строжайшим образом возбраняется! Нарушители утверждённого распорядка будут немедленно наказаны, никакие оправдания в расчёт не принимаются.
Штурмбаннфюрер СС Иоганн Вайс, начальник службы безопасности, 
Отдел Специальных Проектов Райха, район Д-16

Блацкович улыбнулся: возможно, желание покурить и вынудили снайпера переться на холод – с опаской, что «никакие оправдания в расчёт не принимаются»!.. Ну, тут уж ничего не поделать; дисциплина – она подобна беременности: либо есть, либо нет… Зато если база, судя по письму, представляет собой огромную пороховую бочку, то этим, конечно, следует воспользоваться, когда искомая цель – вход в тайную лабораторию Штрассе – будет обнаружена.
Едва он подумал об этом, как со стороны улицы до него донеслись неторопливые шаги: кто-то приближался к двери. Американец заскочил за угол мастерской, став за фрезерный станок; послышался скрежет открывшейся двери и тихое насвистывание. Блацкович ждал, когда неприятель возникнет перед его глазами; судя по шагам, вошедший в помещение был один... Ещё мгновение – и агент увидел неприятеля: егерь с «ФГ-42», к тому же разодетый по условиям местности, в зимний камуфляж! Видимо, это не прибывшие сюда на подлодке ребята, а несущий на базе постоянную службу профессионал… Значит, ставки повышаются: на пути разведчика появились новые, опытные враги, к тому же прекрасно здесь ориентирующиеся.
Блацкович выстрелил супостату в голову; тот выронил оружие и упал. Диверсант едва успел оттащить тело к покоившимся в углу помещения техникам, как с улицы послышались шаги другого человека – быстрые, торопливые. Вновь звук открывшейся двери, почти бегущие шаги – и возглас:
- Зигмунд! Эй, Зигмунд! Ты, что же – сам перекурил, а меня решил оставить без зажигалки?!
Мгновением позже из-за угла возник ещё один егерь в зимнем камуфляже; Блацкович уложил его столь же тихо и аккуратно. «Вот если бы вся охрана периметра появлялась таким образом – поодиночке, то я перестрелял бы их одного за другим без всяких фокусов! – подумал диверсант, оттаскивая тело к остальным. – В скором времени за станком уже не осталось бы места, где их можно было бы складировать!»
Закончив работу, «Би Джей» прислушался: с улицы больше не доносилось ни звука. Он осторожно приблизился к двери и приоткрыл её: выступ строения на выходе – аналогичный тому, как и на входе в комплекс – скрывал из его поля зрения всю левую сторону периметра; прямо перед ним, метрах в тридцати, на холме возвышалась бетонная смотровая вышка, на которой он едва разглядел дежурившего снайпера, а направо расстилалась белёсая мгла, сквозь которую ничего не просматривалось. Всё, что удалось увидеть Блацковичу, так это заснеженную дорогу, уходящую направо – и горы, горы, вокруг только горы с редкими деревьями… Он подумал, что потомки германских архитекторов, бесконечно влюблённых в симметрию и создаваемый ею порядок, наверняка построили выход, подобный входу: об этом свидетельствовали похожие друг на друга, как две капли воды, выступы по бокам от ворот. Исходя из этого, можно предположить, что за выступом также находится лестница наверх, где имеется смотровая площадка, а с неё куда удобнее убрать снайпера, чем отсюда: выстрелу могут помешать перила и оградительные борта вышки. Следовательно, надо вернуться на второй ярус – и разобраться с егерем из двери повыше… А там видно будет.
Блацкович поступил ровно так, как и задумал: спрыгнул через перила в зал с бронетехникой, вернулся по лестнице наверх – и столь же аккуратно приоткрыл дверь второго яруса, рассматривая врага через снайперский прицел «Шпиона». Теперь всё было видно гораздо лучше: гитлеровец, неподвижно стоя на вышке, смотрел куда-то в сторону гор, держа в руках снайперскую винтовку. Американец оказался прав: внешний вид входа и выхода постройки соответствовали друг другу, как зеркальное отражение. На площадке никого не было; прийти же к нижней двери за столь короткое время, пока он поднимался по лестнице, тоже никто не мог; значит, самое время разобраться со снайпером… Кстати, в прицел он увидел, что на одной из колонн, поддерживающих крышу открытого помещения, буквально в нескольких сантиметрах от врага, находится ещё один прибор общей тревоги: естественно, он не должен нажать на кнопку ни при каких условиях! Разведчик прицелился в голову супостата – благо, что тот стоял, подобно статуе – и нажал на спусковой крючок; пуля отбросила десантника в сторону вместе с оружием, и тот выпал с вышки, как птенец из гнезда, шлёпнувшись у её каменного основания.
Блацкович открыл металлическую дверь в сторону до конца – и вышел на смотровую площадку позади строения, временно укрывшись за нагромождением деревянных ящиков. Затем, ведя неотрывное наблюдение за дорогой, поскольку единственный взгляд прямо и налево убедил его в отсутствии там врагов, он спустился по каменной лестнице, направившись к вышке; перешагнув через снайпера, он поднялся наверх – и с удовольствием вывел из строя сигнальное устройство ударом ноги. Повеселившись, что он, несомненно, вполне заслужил, Агент Второй вновь прильнул к снайперскому прицелу «Шпиона», выясняя, что ждёт его там – дальше по дороге, окутанной туманом… Отсюда, с вышки, всё просматривалось достаточно чётко: дорога, пролегающая вглубь базы метров на двести, упиралась в очередные металлические ворота – видимо, КПП; на стене поверх них диверсант увидел фигуры двух тяжёлых пехотинцев в длинных чёрных плащах и устрашающих закрытых шлемах; самое неприятное, что в руках они держали «Злобу» – подобное оружие разведчик не мог перепутать ни с каким другим на любом расстоянии! Что же, кажется, пришло время для настоящих испытаний… Положение усложнялось и тем, что слева от ворот над местностью поднималась соединённая со стеной бетонная смотровая вышка, на которой он также рассмотрел двух егерей-снайперов. Никаких лестниц с этой стороны укрепления не было видно и в помине.
Неужели придётся идти напролом? Нет, о таком тактическом варианте можно было сразу же забыть: Блацкович отлично помнил, на что способен суперпулемёт на близком расстоянии… Стрелять издалека? Можно, конечно, однако вряд ли он положит минимум четверых противников за короткое время, двое из которых – он прекрасно помнил об этом – обладают усиленной бронёй; оставшиеся неминуемо призовут помощь, оповестят базу о проникновении на её территорию шпиона – и тогда берегись, агент Блацкович! И если поднятая по сигналу охрана объекта не изрешетит его пулями всех калибров к чертям собачьим, то, в любом случае, вход в секретную лабораторию ему будет закрыт. А это – провал задания.
Ничего не оставалось, как подобраться к укреплению на максимально близкое расстояние и уже там принять решение, как подняться на стену. Ворота наверняка будут закрыты: они ведь предназначены для техники, транспортирующей грузы в секретную лабораторию... Вряд ли враги могли видеть или слышать гибель последнего снайпера: пространство и туман были на стороне агента. Поэтому он спустился с вышки – и, стараясь прижиматься к скалам, проследовал к следующему рубежу.
Он преодолел более сотни метров, находя временные убежища за стволами разбросанных по участку заснеженных елей. Наконец, занял позицию у последнего дерева, метрах в пятидесяти от КПП, оценивая положение и возможности проведения – желательно, быстрой и бесшумной – атаки. Итак, на вышке ничего не изменилось: двое десантников о чём-то разговаривали; тем же были заняты и тяжёлые пехотинцы над воротами. Обе группы разделяло не более тридцати-сорока метров. Присмотревшись внимательнее к обстановке, Блацкович подметил мгновенно заинтересовавшую его деталь: в крыше смотровой вышки, почти над егерями, находился выход на поверхность: из него в помещение вела красного цвета металлическая лестница без перил. Кроме того, с левой стороны вышки имелся небольшой, довольно узкий спуск вниз, за КПП; к сожалению, со своего места Агент Второй не мог видеть, куда именно он ведёт и где заканчивается… Однако, если снайпера да пулемётчики и дальше будут себе болтать, не глядя в его направлении, он вполне сможет подползти к вышке – и нейтрализовать их, при наличии внезапности, одного за другим. Мысленно проверив свои расчёты, диверсант, сжимая в правой руке винтовку, по-пластунски пополз к объекту.
И действительно, Блацкович подкрался к вышке никем не замеченным. Оказавшись на крыше строения, буквально над головами врагов, он осмотрел в прицел расстилающийся за стеной огромный двор: ещё одна бетонная вышка справа от ворот, длинные деревянные одноэтажные домики по обеим сторонам от грузовой дороги – очевидно, казармы – и очередные ворота, к которым она вела. Естественно, рядом с ними расположился ещё один КПП, в виде маленькой будки, в которой он увидел охранника с винтовкой в руках. На стене за его спиной он отчётливо рассмотрел устройство с единственной красной кнопкой: видимо, она открывала ворота, поскольку аппаратура сигнала тревоги выглядела совсем иначе. В довершении следовало сказать, что ещё один снайпер скучал на уже упомянутой каменной башне... Узкий проход слева от вышки, на крыше которой разведчик находился в данный момент, спускался вниз, во двор, однако был настолько неудобным – даже опасным – для прохождения, что воспользоваться им мог разве что человек, напрочь лишённый чувства самосохранения. Более он не заметил на территории двора, на первый взгляд, ничего подозрительного.
Блацкович приступил к активным действиям. Он подполз к открытому лазу – и временно отложил винтовку в сторону; взял «Стен» – и незаметно для врагов просунул оружие в помещение. Егеря взахлёб обсуждали сюжет то ли какого-то фильма, то ли книги, поэтому вовремя не смогли прийти в себя – и дать отпор буквально свалившемуся им на головы шпиону. Два точных бесшумных выстрела мгновенно последовали один за другим; ребята даже не успели двинуться с места, упав друг на друга за огибающим смотровую площадку бортиком вполовину человеческого роста.
Осмотревшись вокруг, американец схватил винтовку и быстренько спустился по лестнице; аккуратно выглянув из-за колонны на стену, он, к своему удовлетворению, увидел, что из двух пулемётчиков на посту лишь один. Чёрт возьми, куда ещё подевался другой?! Оставалось надеяться, что он не стоит за стеной вышки, поджидая неуловимого шпиона… Впрочем, положение оставшегося на часах нациста позволяло предположить, что инкогнито диверсанта в этом районе до сих пор не раскрыто: тот спокойно смотрел куда-то вглубь двора, едва ли не стоя к Блацковичу спиной. Пулемёт висел на шее неприятеля, он даже не держал оружия в руках.
«Би Джей» прицелившись в голову врага из «Шпиона», несколько мгновений держал его на мушке, раздумывая о последствиях выстрела: «Стен», как он имел возможность убедиться раньше, особого урона его броне не причинит, но вот специфические пули новейшей винтовки… Выбор у него был небольшой: либо пробовать, либо нет. В случае неудачи придётся отступать… а несколько позже, вероятнее всего, докладывать в штаб о впервые сорванном задании.
Однако, конструкторы супервинтовки, вероятно, учли все недостатки предыдущих модификаций, создав подлинный шедевр оружейного искусства: дальность её стрельбы и убойная сила были столь велики, что даже дополнительная броня на цели не служила помехой профессиональному снайперу: неприятель, получив пулю в голову, закачался от выстрела, упал на одно колено – и завалился на бок. Блацкович глубоко выдохнул: итак, «Шпион» вполне может справится со шлемами тяжёлых пехотинцев! Осталось обнаружить другого пулемётчика – и закрепить полученный опыт на практике.
Американец бесшумно прошёл сквозь помещение и повернул за угол: стена над воротами перед ним была пуста, если не считать бездыханно лежащего на боку пулемётчика. Рядом с выходом на стену агент увидел ещё одно устройство сигнала общей тревоги, который также не без радости привёл в полную негодность прикладом винтовки. Едва он успел это сделать, как заметил метрах в двадцати от себя шлем второго пулемётчика, появившегося, казалось, над стеной прямо из воздуха. Блацкович оторопел от неожиданности, а противник продолжал возникать перед ним дальше: вот появились его плечи и руки в перчатках, вот он уже вырос над стеной по пояс… Разведчик, наконец, догадался, что неприятель не материализовался из воздуха, а всего-навсего поднялся по лестнице с другой стороны стены, которую Блацкович пока не мог её видеть. Сделав это открытие, американец не стал церемонится с врагом: едва тот оказался на стене и разогнулся в полный рост, диверсант выстрелил ему в голову. Тяжёлый пехотинец закачался, подобно своему товарищу – и упал на стену в нескольких метрах от него. «Хорошо ещё, - подумал Блацкович, - что такая туша не полетела вниз: вот было бы зрелище!» А ещё ему пришло в голову, что без «Шпиона» он был бы в Норвегии почти полностью безоружен.
Ни с соседней наблюдательной вышки, ни с КПП, ни со двора вообще никаких ответных действий не последовало, хотя разведчик прекрасно видел в прицел, что егеря по-прежнему находятся на местах. И он возблагодарил судьбу за то, что у его неприятелей не имелось под рукой столь замечательной системы – не только ночного видения, но и противотуманной, каким была снабжена его верная винтовка «Шпион». Однако, чтобы не искушать ту же самую судьбу, Блацкович вновь лёг на живот – и прополз к лестнице, по которой поднялся последний пулемётчик, под прикрытием парапета. Кстати, зачем он покидал пост, так и осталось невыясненным… Но, если уж это сыграло диверсанту на руку, то следует ли задаваться вопросом, ответ на который совершенно лишён практического смысла.
Замерев под прикрытием парапета на одном колене, Блацкович прицелился в снайпера на башне справа – и с удовлетворением охотника увидел, как тот, беззвучно вскинув от неожиданности руки, упал на пол башни. Переведя дуло левее, разведчик прицелился в нациста, находящегося в будке КПП; тот разделил участь своего предшественника, вывалившись из постройки с простреленной головой… А двор базы, казалось, дремал; неужели остальные служаки секретного объекта ещё не подозревали о вражеском проникновении на территорию?! Впрочем, с чего бы: Блацкович продвигался крайне аккуратно, не производя никакого шума, не позволяя врагам дотянуться до устройств общей тревоги… Следовательно, если он действовал с исключительной оперативностью, пусть враги винят самих себя в недостатке бдительности, не его!
Перед тем, как спуститься со стены во двор по красной металлической лестнице, Блацкович ещё некоторое время размышлял, рассматривая периметр: в прицел он действительно хорошо разглядел таблички над входом в оба дома, расположенных по сторонам от дороги: «Казарма»; трубы их дымились – возможно, что здания не пустовали. Двор, хоть и казался большим, вполне подходил для ведения боя со «Стеном»; помимо зданий казарм, на территории его было сложено несколько штабелей ящиков, накрытых брезентом, что, в свою очередь, смогло бы обеспечить диверсанту довольно надёжное укрытие от врагов. Ещё раз окинув местность сверху, агент вооружился бесшумным автоматом – и стал спускаться с двадцатиметровой стены.
Десяток секунд – и он стоял на земле по ту сторону ворот. Не дожидаясь у моря погоды, он крадучись перебежал к ближайшим ящикам; мгновение отдышался за ними – и продолжил движение в сторону следующих... Оказавшись от грузовой дороги справа, он заскочил за угол казармы и обошёл её с задней стороны, чтобы ненароком никому не попасться на глаза. Повернув за угол, он увидел, что оказался рядом с очередной стеной, воротами сквозь неё – и будкой охранника, который по-прежнему лежал на снегу. Блацкович в несколько прыжком достиг постройки: да, над красной кнопкой на стене имелась лаконичная табличка: «Ворота». С улыбкой отметив про себя неизбывность немецкого обычая надписывать всё, над чем только можно вывести хоть несколько букв, диверсант тем не менее не спешил привести механизм в действие; следовало убедиться в том, что у него будет реальная возможность пройти сквозь эти самые ворота без крайних эксцессов. Для этого необходимо осмотреть казармы, чтобы при случае не дать врагу и шанса оказаться у него в тылу.
И он, пригибаясь за попадающимися на его пути ящиками, взбежал на крыльцо казармы. У двери на миг замер, прислушиваясь; изнутри не доносилось ни звука. Он понимал, что раз дверь расположена в самом начале постройки, значит, возможную опасность следует ожидать только с двух сторон: спереди и справа. Тогда он попросту распахнул её – и вошёл в помещение, молниеносно переводя дуло автомата из стороны в сторону. Пусто. В вытянутой прямоугольником комнате горело две «толстобрюшки» – и, что самое интересное, стояло восемь кроватей! Он усмехнулся: если их занимали дежурившие на стене егеря да тяжёлые пехотинцы с предыдущими коллегами, то с последнего часа их постели можно считать свободными... Теперь следовало проверить помещение напротив: другая казарма была размерами ничуть не меньше этой.
Блацкович, всё также прячась за ящиками, перебрался через дорогу – и сперва обошёл строение: он всегда с большой заботой относился к собственному тылу. Поднявшись на крыльцо, он буквально повторил ту же процедуру, что и в предыдущем здании: постоял у двери, прислушиваясь к происходящему внутри… Тишина. Поскольку строение повторяло собой предыдущую конструкцию, разведчик и здесь разыграл тот же спектакль: шагнул вперёд – и направил оружие направо. Да, эта казарма полностью почти копировала соседку: те же восемь кроватей да две «толстобрюшки», с той разницей, что на столе прямо у входа стояла рация. Другое отличие заключалось в том, что у стола стояли двое десантников с «ФГ-42».
И вновь молниеносная реакция сослужила диверсанту службу: во-первых, враги явно не ждали его появления, а во-вторых – Блацкович был мысленно подготовлен к встрече с неприятелем. Очередь выстрелов опрокинула обоих егерей, один из которых кубарем покатился под стол, а другой завалился на рацию; сделавший дело американец закрыл за собой дверь – и, переместив труп со стола на пол к товарищу, осмотрелся. Рацию он немедленно уничтожил, хотя и был соблазн дать короткое сообщение в эфир для своих, что дело продвигается успешно. Нет, делать этого было нельзя: запеленгуют, как пить дать… Рядом с разбитой аппаратурой он обнаружил лист бумаги, на котором было отпечатано следующее:
 
Предупреждение
Кому: всему персоналу
От кого: гауптштурмфюрера СС Троммлера
Тема: превенция заболеваний
Довожу до сведения служащих на базе, что с текущего четверга по пятницу начнётся профилактика всех сантехнических узлов объекта. Задействованные для этого химические препараты содержат токсичные вещества, которые способны вызвать серьёзные отравления. В связи с этим в течение двадцати четырёх часов употребление воды из общих резервуаров по всему объекту категорически не рекомендуется.
Гауптштурмфюрер СС Герхард Троммлер,
офицер безопасности, район Д-16

Блацкович усмехнулся, бросив документ на пол: простите, уважаемые, а что в таком случае прикажете пить бравым защитникам базы?! Неужели молоко, как он узнал из случайно подслушанного разговора? Ведь не все являются оголтелыми любителями молока… или, талого льда, например… А может статься, в этом предупреждении содержался завуалированный намёк на что-нибудь покрепче?..
Вновь обойдя казарму, Агент Второй вернулся к воротам, на сей раз полный решимости нажать красную кнопку. Он приблизился к устройству – и легонько надавал на неё двумя пальцами. Послышался металлический скрежет – и створки ворот стали медленно задвигаться в пазы железобетонных стен. В щель между ними Блацкович увидел, что перед ним возвышается небольшой – метров на пятьдесят по протяжённости – тоннель, вырубленный прямо в скале; он заканчивался ещё одними воротами, рядом с которыми всё также располагался дополнительный, вероятно, технический вход: к двери вело несколько ступеней с перилами. Над самим тоннелем находилась металлическая площадка с перилами во всю ширину помещения, по которой прогуливался снайпер. Пока ворота открывались, он замер на месте, видимо, вспомнив, что стоит на часах; наверное, согласно привычному распорядку, он думал увидеть за ними колонну грузового транспорта. Блацкович, скрываясь за отходящей в сторону левой створкой, поднял «Стен» – и охранник, получив пулю в голову с расстояния около двадцати метров, отшатнулся назад – и, перелетев через перила, грохнулся у входа в тоннель.
Американец, глянув по сторонам, проследовал прямиком в комплекс; он не сомневался, что путь его к тайной «Лаборатории-Х» подходит к концу. Ведь если что-то прятать, то лучше всего это делать в тоннелях… Он трусцой преодолел пространство до ворот, поднялся по ступеням к двери – и уже хотел было толкнуть её в сторону, как вдруг за его спиной раздалась серия выстрелов. Блацкович обернулся: у открытых им ворот он заметил высокую фигуру пулемётчика, который поливал тоннель из «Злобы»; рядом с ним он увидел «черногвардейца», лупившего в его направлении из «ФГ-42». «Ну ни черта себе! – даже в столь рискованном положении ухитрился подумать разведчик. – Вот тебе и защищённый тыл!.. Да откуда только они набежали?»
Надо было срочно что-то предпринимать, поскольку каменные ступени вовсе не являлись каменной защитой; к тому же, они не скрывали Блацковича полностью. Бесспорно, первая пришедшая в голову мысль и являлась наиболее оптимальной: «Шпион»! Диверсант отложил автомат, вновь прильнув глазом к окуляру прицела; выстрел – и пулемёт замолчал, выпав из рук своего обладателя; тяжёлый пехотинец свалился у ворот – и бой в одиночку продолжил его сосед. Блацкович видел в прицел, как тот прекратил стрельбу из винтовки; нагнувшись, он хотел поднять страшное оружие, чтобы прикончить зажатого в тоннеле врага, но диверсант не оставил ему ни единого шанса: следующая пуля, пущенная из «Шпиона», уложила егеря рядом с его боевым товарищем. Глядя в прицел во время последнего выстрела, агент успел заметить, как на фоне потянувшегося к пулемёту снайпера за его спиной мелькнул ещё кто-то из врагов, скрывшись за ящиками возле казармы, слева от дороги.
Итак, он оказался в незавидном положении: впереди – неизвестное помещение, позади – неизвестное количество неприятелей… «Ну, положим, впереди оно также неизвестно, - поправил себя Блацкович. – Зато локацию, оставшаяся позади, я, смею так думать, изучил довольно неплохо… Полагаю, что стоит вернуться – и добить оставшихся гитлеровцев! Иначе они просто не дадут мне ходу вперёд… А если сейчас за моей спиной распахнётся дверь – и против меня выступит десяток новых врагов, тогда уж точно несдобровать!»
И он, поднявшись из-за ступеней, побежал обратно, к воротам; впрочем, тоннеля не покинул: на фоне его стен он отлично с ними сливался. Выходить на снежную белизну и становиться лёгкой добычей для егерей – нет уж, простите! Зато отсюда он ликвидировал двух снайперов, расположившихся у казармы справа от дороги: первый был убит им при попытке передислоцироваться за дверь дома, откуда вести стрельбу было гораздо удобнее, а другой погиб по нерасторопности, когда высунул нос из-за ящиков дальше, чем следовало. Лишь разобравшись с этими неприятелями, Блацкович приблизился к воротам, чтобы из-за правой створки поискать в прицел других; к тому же он вспомнил о данном себе обещании взорвать предыдущий ангар с бронетехникой, чтобы нанести врагу как можно больше урона.
Осмотрев пространство двора, он обратил внимание на тот самый узкий проход меж скалами и смотровой вышкой, который смутил его своей извилистостью и крайне рискованным спуском; глядя в окуляр прицела, он отчётливо увидел, что с вершины одной из елей, растущих над обрывом, свисают два каната – вот, значит, каким образом нацисты оказались во дворе, обойдя его со спины! Возможно, что это случилось в тот момент, когда он открывал ворота… Поскольку ему неизвестно, сколько противников может находиться на его пути в ангар, необходимо быть начеку до последней секунды задуманной операции; кроме того, явившиеся по его голову враги прекрасно осведомлены о присутствии на базе диверсанта – хотя бы потому, что обнаружили его следы в местах, бродить по каким никогда не придёт в голову никому из гарнизона.
Чтобы исполнить запланированный саботаж, американцу надо было вернуться на стену над воротами, а сделать это можно только по лестнице… Впрочем, теперь, благодаря местным егерям, это возможно совершить и по канату. Блацкович, миновав ворота, временно устроился за ящиками по соседству с казармой справа, где лежали тела расстрелянных им снайперов. Оттуда он перебежал под защиту бетонной стены смотровой вышки. Только он оказался за углом, как раздались выстрелы – и со стены посыпалась пыль. Судя по пулевым отверстиям, стрельба по нему велась из-за ящиков, штабелями сложенных возле казармы напротив. Разведчик быстро обогнул квадратную постройку – и оказался возле ящиков, как раз по пути к лестнице на стену. Из-за них он сразу установил местонахождение ещё как минимум двух егерей, паливших в его сторону из автоматических винтовок. Камрады поочерёдно выбегали из-за стены казармы и постреливали в него. Блацкович провёл в перестрелке с ними ещё несколько минут, пока смертоносность «Шпиона» да его меткость не сделали своего дела. Когда битва прекратилась, и он рассмотрел в прицел валявшиеся на снегу трупы нацистов, то ещё раз мысленно вознёс хвалу производителям столь чудесного оружия, без которого чувствовал себя на заснеженной норвежской базе не только без рук, но и, практически, без глаз.
Дальнейшая часть пути в технический ангар прошла без приключений: американец не встретил по пути ни одного врага, хотя, конечно, к цели он двигался довольно медленно. А оказавшись в помещении, он только-то и сделал, что с размаху бросил внутрь гранату – поближе к бронетехнике, где находилось наибольшее скопление бочек с горючим. И, будто за ним черти гнались, понёсся обратно по дороге.
Невиданной силы взрыв потряс не только воздух; Блацкович ясно ощутил, как земля заходила у него под ногами. Огненный смерч поднялся над пространством; комплекс осел, стены его покрылись трещинами, несущая конструкция крыши обвалилась, а пламя продолжало свой беснующийся танец... Больше входа на базу со стороны залива не существовало.
Исполнив замысленную диверсию, Блацкович вернулся к прерванному заданию. Прошло не менее четверти часа, прежде чем он вернулся в тоннель. Агент далеко не был наивным, а потому и не тешил себя неосуществимыми надеждами на то, что после устроенного саботажа неприятель пребывал в неведении относительно его пребывания на территории: если расстояние и туман вполне могли заглушить крик или выстрел, то ничто не могло скрыть взрыва подобной мощи. Поэтому, вновь поднявшись по ступеням к «двери в неизвестное», он был морально подготовлен к самому яростному отпору.
Дверь оказалась открытой, что было неудивительно; это лишь подтверждало, что дальше его ждёт самый тёплый – ну просто адски жаркий! – приём. В считанные мгновения Блацковичу удалось рассмотреть большое помещение, а в следующий миг рядом с ним застучали пули.
По размерам зал всё равно уступало первому, разнесённому им в клочья комплексу; к тому же здесь отсутствовал второй ярус. Центральную часть его занимала площадка, занятая двумя бензовозами и тут и там расставленными между ними ящиками да бочками; сама площадка окаймлялась небольшим металлическим возвышением, с которого к машинам в правом углу помещения спускались каменные ступени; напротив от дверей имелся небольшой грузовой лифт, представляющий собой всё ту же часть упомянутого возвышения. Пульт управления на стене прямо над ним позволял в нужный момент то поднимать, то опускать его. Ныне платформа лифта, обычно соединяющая обе стороны возвышения, была в рабочем состоянии: она была нагружена ящиками и опущена на пол. Возвышение вело прямо и направо от агента, к лифтовой платформе; метрах в двадцати налево находилась ещё одно помещение, однако взор диверсанта не мог проникать сквозь загораживающую его стену, поэтому относительно его внутреннего расположения и содержимого Блацкович оставался в полном неведении. С правой стороны также имелись два коридора, уходящих за поворот, но – увы! – возможности ясновидения агента УСО были явно недоразвиты – и, как следствие, весьма далеки от совершенства…
Если сильно огрубить понятия «прямо» и «направо», то враги одновременно набросились на американца именно с двух упомянутых сторон. Из невыясненного по назначению помещения слева по возвышению выскочили два егеря с «МГ-42» и открыли по нему непрерывную пальбу. Ещё два гиммлеровских «черногвардейца» пристроились за бензовозами, откуда столь же исправно поддержали попытку друзей поскорее покончить со шпионом. Но даже не их опасался диверсант: по правой части возвышения на него бежали два тяжёлых пехотинца с пулемётами, открыв в его сторону настоящий огненный ураган поверх голов своих товарищей. Блацковичу просто ничего не оставалось, как проворно выскочить за дверь – и слушать, как свинцовый ливень застучал о стены и металлическую дверь комплекса.
И в этом случае разведчик не обошёлся без «Шпиона». Устроившись на верхней ступени почти лёжа и легонько приоткрыв дверь, он просунул в образовавшуюся щель дуло винтовки – и спустя пару минут ликвидировал двух снайперов-егерей прямо перед собой; те, попеременно выбегая из-за угла и посылая очередь в Блацковича, в самом прямом смысле слова добегались. Больше из помещения слева никто не появился. Четыре оставшихся врага оставались справа, однако они никоим образом не могли оказаться на возвышении со стороны Агента Второго: чтобы попасть к нему, необходимо было запустить грузовую платформу лифта, тогда появился бы соединяющий обе стороны возвышения мост. Но, видимо, супостаты, отлично видевшие, как лихо Блацкович расправился с егерями, решили не рисковать собой и не лезть под его меткие выстрелы. Запрыгнуть же на возвышение с площадки было выше человеческих возможностей.
К сожалению, бензовозы оказались пусты – это американец проверил сразу, первым же выстрелом. Оно и понятно: если бы дело обстояло иначе, вряд ли гиммлеровские ребята добровольно стали бы за ними прятаться… Приходилось работать без подручных средств, но «Би Джей» не отчаивался: рано или поздно каждый из четвёрки обязательно на чём-нибудь проколется, сделает неверный шаг – и победа будет за ним. Главное – сконцентрировать внимание до предела и ловить подходящий для выстрела момент.
Первым попался один из пулемётчиков, зацепившись полой плаща за ящики – и пока он пытался выпутаться из положения, хоть при этом его прикрывали друзья, Блацкович прострелил ему голову; тот упал, разбрызгивая мозги – и больше не поднялся. В похожей глупой ситуации оказался и его коллега по оружию: видимо, он настолько увлёкся пальбой, что не обратил внимания на закончившийся боезапас. А так как пулемёт его опустел тогда, когда он пробегал по довольно открытому пространству, Блацкович, ни на миг не задумываясь, раскроил ему голову следующим выстрелом. Невезучий солдат кубарем покатился с лестницы к ближайшему бензовозу.
А дальше всё стало проще, поскольку разведчик перешёл в наступление; это поняли и оставшиеся «черногвардейцы», осознав, что теперь наступила их очередь продемонстрировать свою живучесть. Они стали экономить патроны, по необходимости реже высовываясь из-за укрытий. Тем не менее, невзирая на принятые меры, игра их была заведомо проиграна: не могли же они бесконечно тягаться с таким острым глазом и твёрдой рукой, какими обладал в столь недалёком прошлом элитный офицер ВМФ США?! Нацисты давно отчаялись и устали от бесполезной схватки, не сулившей им ничего хорошего; Блацкович же не ослаблял напряжения, в котором держал супостатов последние минуты их жизни. Конечно, силы его также были на пределе, главное – ни в коем случае не показать этого врагам, они просто не должны этого почувствовать!
И всё же, спустя минуту-другую, битва была закончена. Диверсант, дав себе небольшую передышку, бросил в противников гранату; однако, не рассчитал сил – и она пролетела через весь зал, упав в начале дальнего коридора. Но взрыв, от которого сдетонировали стоявшие по соседству бочки с горючим, потряс стены комплекса и как следует переполошил врагов, один из которых тут же сунулся под пулю, с перепугу выскочив из убежища – и Блацкович уложил его на пол перед автомашиной. Оставшийся продержался не более минуты; отступать ему было некуда… Тем более, что агент бросил вторую гранату – и на сей раз рука не подвела его: снайпер частями разлетелся по площадке, а взрывная волна бросила его окровавленный шлем к ногам победителя.
Американец выдохнул и провёл ладонью по вспотевшему лбу: да, это была эпичная битва! Он поднялся со своего лежбища, наблюдая за местом прошедшей схватки; нет, покойники не воскресли, а новые враги не появлялись… Агент Второй прошёл по возвышению вперёд, заглянув в помещение слева: там находилась оружейная комната, но даже не перспектива пополнить боезапас столь обрадовала его. На столе, в углу комнаты, лежала превосходная немецкая колбаса и хлеб – это было необходимо ему больше всего остального… Тем не менее, перед тем, как поесть, американец обошёл весь зал, осмотрев также прилегающие к нему коридоры. Ближайший из них привёл диверсанта в маленькое хранилище медикаментов, в котором также находились невиданные доселе двери: массивные, с изображением в правом верхнем углу черепа с воткнутыми в него двумя кинжалами. На левой их створке была крупно выведено: «Вход в лабораторию только по специальным пропускам!» Конечно, двери оказались запертыми… Зато следующий коридор – дальний, куда случайно прилетела его первая граната, оказался настоящим сюрпризом: от взорвавшихся бочек изрядно пострадала стена и Блацкович без труда смог проникнуть в образовавшейся в ней пролом. Каким же было его удивление, когда он увидел, что миновал таким образом закрытые двери в хранилище медикаментов по соседству! Перед ним оказался аналогичный проход с изображением черепа, а позади – стол со стулом, видимо, являющие собой брошенный совсем недавно КПП! Стало быть, о его проникновении в засекреченную «Лабораторию-Х» врагам уже известно… Но… он добрался до логова Штрассе! Добрался, живым и невредимым! Значит, есть повод для торжества, пусть всего лишь мысленного… Разведчик улыбнулся: если от него хоть немного зависит скорейшее окончание этой чудовищной войны, он готов рисковать жизнью ежедневно, только бы сократить время, отпущенное судьбой всем её ужасам!
Однако, перед вступлением на неизвестную территорию следует – как минимум, часик – передохнуть. Не полежать на полу, а просто посидеть на стуле… За столом… В тепле… Причём, как раз в помещении, где он оставил хлеб и колбасу.

ЧАСТЬ 2. «ЛАБОРАТОРИЯ-Х»

***
Приказ: у УСО очень мало информации о «Лаборатории-Х». Учёный-перебежчик работал над новыми видами оружия, и, хоть он знал о существовании «Лаборатории-Х», никогда не посещал её. Однако он сообщил нам, что на этом объекте интенсивно применяется технология «Тесла» для создания мощных, устойчивых электрических полей. Очевидно, они используются везде, начиная от охраны ворот и заканчивая силовыми генераторами.
Также, по непроверенным до конца сведениям, та же технология используется в функциях нервной системы. Этот проект наши учёные называют «Твари-Х». Последняя полученная информация позволяет предположить, что Вы, вероятнее всего, столкнётесь с ещё большим количеством «прыгунов», которых Вы уже встречали на секретной оружейной фабрике, а также с остальными неизвестными пока типами «Тварей-Х».
Ваша конечное задание: выяснить в деталях, что из себя представляет проект «Суперсолдат» и что планирует с ним делать «Мёртвая Голова» в конечном итоге. Найдите любую документацию, связывающую деятельность «Мёртвой Головы» с «Операцией «Воскрешение»».

Задачи:
Обнаружить и заполучить любые документы, связанные с «Операцией «Воскрешение»»;
Обнаружить главный вход на территорию производства «Суперсолдата».
***

В просторном зале с высоким потолком и выложенным белоснежной кафельной плиткой полом, трудилось несколько человек в синих халатах: двое из них присматривали за показаниями приборов, расположенных по стенам помещения, ещё двое – наблюдали за герметичными клетками, в которых содержалось несколько «прыгунов». В центре зала находились медицинские столы, на которых лежали непонятные механизмы и части человеческих тел. Над одним из них, в надетом поверх кителя зелёном фартуке, колдовал Вильгельм Штрассе, перебирая инструменты и время от времени делая какие-то записи в раскрытом перед ним журнале; ему ассистировал ещё один учёный. По второму ярусу помещения, огибавшему комплекс на высоте десятка метров и ограждённому от него решёткой из металлических прутьев, прогуливался вооружённый автоматом часовой.
Внезапно тяжёлые двери в дальнем углу помещения распахнулись – и в лаборатории возникло ещё одно лицо: явно встревоженный чем-то солдат как вихрь пронёсся по залу – и замер за спиной увлечённого какими-то экспериментами начальника.
Отдав честь, сержант вытянул руки по швам:
- Герр обергруппенфюрер!
- Это должно быть нечто крайне важное, - лениво пробормотал глава Отдела Специальных Проектов Райха, даже не поворачивая к нему головы и рассматривая на свет зеленоватую жидкость в пробирке.
- Да, обергруппенфюрер: американский шпион проник в «Лабораторию-Х»! – с ударением на каждом слове отчеканил прибывший.
- Что-о-о?! – «Мёртвая Голова» заревел так, что монокль едва не вылетел из раскрывшегося от удивления и негодования глаза; пробирка выпала из его руки и звучно разбилась. – Этот кретин собирается доставать меня до конца жизни?!
- Каковы будут приказы, герр обергруппенфюрер? – быстро нашёлся сержант.
- Немедленно отправьте все силы безопасности на его ликвидацию! – учёный впервые посмотрел в лицо принёсшего ему столь дурные вести.
- А если… – сержант запнулся и отвёл взгляд. – А если американец преодолеет силы безопасности?
- Тогда я сам разберусь с ним! – злобно, но не без самолюбования ответил Штрассе.
- Яволь! – козырнул тот и поспешил поскорее убраться из зала.
Штрассе отстранился от стола – и, будто отвечая на собственные мысли, резко покачал головой. Затем не спеша последовал за убежавшим сержантом к выходу…

Бронированные двери с черепом в правом углу автоматически захлопнулись за агентом: с этой секунды он находился на таинственном подземном объекте «Мёртвой Головы», куда ещё не ступала нога простого смертного. Облицованный белым кафелем коридор с указующей направление следования синей полосой по центру упирался в другие автоматические двери; небольшое ответвление, не имеющее полосы из синих кафельных плит, уходило направо от Блацковича – оттуда да него донёсся звук поспешных шагов и щёлканье оружейного затвора. Он перезарядил «Стен» и мгновением позже с осторожностью заглянул за угол: в большом открытом помещении, стены которого были сплошь увешаны анатомическими картами и уставлены медицинскими шкафами со стеклянными дверцами, прямо в центре был перевёрнутый на бок металлический стол; за ним, прикрываясь предметом, как щитом, пригнувшись, засели два человека в синих халатах, направив перед собой пистолеты. Слева от них шипел молниями электрический генератор. Блацкович усмехнулся – и короткой очередью положил на пол обоих служителей храма нацистской науки; никто из его врагов не успел даже выстрелить. В комнате не имелось ничего интересного, поэтому он не стал долго в ней задерживаться – и вернулся в основной коридор, к очередным автоматическим дверям.
Рядом с ними на стене слева находился рубильник; Агент Второй, ни сном ни духом не ведая о его назначении, на всякий случай перевёл его из положения снизу-вверх. Из-за дверей немедленно донеслось электрическое жужжание; створки их распахнулись – и Блацкович увидел прямо за порогом три сверкающих электрических луча, возникших между вмонтированных в потолок и пол электродов и преграждающих ему дорогу дальше. Он отстранился, прикрыв глаза от ослепительного голубоватого сияния и вернул рубильник в прежнее состояние: трещащие молнии мгновенно погасли и путь был свободен.
«Всё ясно, - заключил из увиденного американец. – Рычаги включают или отключают электрическое поле… Неплохая ловушка, чёрт возьми!» Насколько велика была сила тока преграды, Блацкович не знал и вовсе не хотел испытывать на себе; то, что она более, чем смертельна, не вызывало у него никаких сомнений… Выглядывая из-за левой створки дверей, он отбросил в сторону вопросы физики, вновь сосредоточившись на задании: итак, он стоял вначале крупного сектора, разделённого на три возможных направления – прямо, налево и направо. Каждый из маршрутов венчался крупно выведенными на стенах цифрами: 1, 2 и 3, где единицей служил проход налево, а двойкой – прямо. Полоска синего кафеля на полу, которую он условно принял за указатель направления, оказалась всего лишь декорацией, поскольку вела во все стороны сектора. Под потолком помещения находились не только широкие трубы, из которых местами прорывались струйки пара, но и второй ярус из металлической решётки, ограждённый для безопасности передвижения по нему перилами. Слева от агента стояла прислонённая к стене помещения тележка, нагруженная небольшими ящиками, всё с тем же изображением проткнутого кинжалами черепа; разведчику пришло в голову, что не от этой ли эмблемы высокопоставленный учёный-нацист получил своё прозвище – «Мёртвая Голова»? Ведь так именовали его не только в УСО, так обращался к нему в письмах сам райхсфюрер СС! Впереди по курсу – под цифрой 2 – находился перевёрнутый на бок стол: совсем так же, как и в предыдущем помещении, где ему попытались устроить засаду бедолаги-учёные… Значит, его появления ожидают здесь на каждом шагу, раз уж приняты всевозможные меры безопасности, вплоть до самых примитивных. Прикинув обстановку, Блацкович решил пойти налево, поскольку двери прямо и направо от него были защищены энергетическими полями, причём никакого рубильника на стене рядом с ними не было видно; вероятно, он находился с их другой стороны. Проход же под номером 1 вообще не имел никаких дверей, что, скорее всего, и заставило диверсанта выбрать именно это направление.
И верно: стоило ему сделать шаг в сектор, как на него набросились враги – из-за тележки с ящиками высунулся автоматчик, над перевёрнутым столом возникла голова снайпера, а на втором ярусе над ним обнаружился техник, вооружённый «Парабеллумом». К тому же внезапно отключилось электрическое поле у дверей под номером 3, что находились от него справа; створки их распахнулись – и в зал выбежали ещё трое автоматчиков. Положение разведчика оказалось весьма угрожающим, поэтому требовало самых активных противодействий.
Он молниеносно бросился под защиту дверей за спиной: створки их автоматически открылись – видимо, механизм их срабатывал от давления веса на порог. Однако, отступая, он выпустил очередь по высовывающейся из-за перевёрнутого стола голове снайпера – и, как минимум, одна пуля поразила цель: противник ойкнул – и, раскинув руки, упал рядом со своим укрытием. Остальные враги тут же открыли по нему перекрёстный огонь. Блацкович, закрепившись на позиции за дверью, перешёл в наступление: с его стороны было удобнее воевать с троицей автоматчиков справа, поскольку технику на верхнем ярусе попасть в него мешали трубы, а солдат за тележкой мог лишь предупредительно палить наугад, практически не видя цели. Пули стучали о металлическую обшивку наличников, автоматчики почти не прятались, вероятно, вообразив себя бессмертными; однако, диверсант изрядно поколебал их веру, поочерёдно ликвидировав всю бравую троицу. Ребята даже не подумали отступить под защиту дверей, из-за которых так лихо возникли в начале схватки; спустя короткий промежуток времени все трое лежали на кафельном полу, изрядно перепачканном собственной кровью.
Оставался автоматчик за тележкой да техник на втором ярусе, если, конечно, им на подмогу не спешили другие, услышавшие звуки перестрелки… Солдат, ведший пальбу из-за тележки с ящиками, вскоре покинул своё укрытие, поскольку положение американца за дверью не позволяло ему целится как следовало; но стоило ему совершить пару шагов, как пуля разведчика опрокинула его с ног, угодив прямо в сердце; нацист откатился в центр помещения, попутно потеряв с головы кепку... Продолжавший пистолетную стрельбу сверху техник косил раз за разом, попадая то в трубы, то в потолок, то едва ли не себе под ноги; Блацкович, устав наблюдать за его мучительными попытками, присел на корточки – и угостил врага одиночным выстрелом в грудь. Техник выронил оружие и закачался, вцепивший одной рукой в перила перед собой, однако упал не вперёд, а на спину, на пороге находившихся позади ворот.
Наступило затишье. Пересчитав трупы поверженных неприятелей, Блацкович неслышно проследовал к тележке, за которой начинался поворот налево; из-за неё он увидел ещё двух автоматчиков, охраняющих двери в конце и справа по коридору. Видимо, им было приказано защищать проход любой ценой, не двигаясь с вверенного им поста ни при каких обстоятельствах. Разведчик вступил с ними в непродолжительный бой, во время которого врагам было совершенно негде спрятаться, разве что за небольшим выступом у дверей направо; впрочем, они, как верные долгу солдаты, сопротивлялись вторжению американца до самого конца. Сломив оборону охранников при помощи гранаты, Блацкович добил раненых врагов из автомата, постепенно продвигаясь вглубь коридора. Дверь направо, у которой лежали их тела, была защищена силовым полем, а вот прямо – открылась при его приближении: на пороге показался учёный в синем халате, отстреливающийся из пистолета в летящего на него «прыгуна»; ещё мгновение – и электрический палач настиг свою жертву. Вспыхнул сноп голубоватых молний, зашипел электрический разряд – и человек, судорожно задёргавшись, упал в конвульсиях на пол. Тем временем тварь с окровавленной мордой метнулась назад в помещение; дверь захлопнулась, но агент продолжал слышать из-за неё отвратительное шипение электричества. Судя по урчанию чудовища и раздавшимся следом за ним автоматным очередям, в помещении оставались другие люди, которых «Тварь-Х», как этих существ официально предпочитало именовать руководство УСО, обрекла на мучительную смерть.
Диверсант, стараясь не поднимать лишнего шума, попятился назад: встречаться с получеловеком-полуроботом ему совершенно не улыбалось. Да что там говорить: без «Фаустпатрона» или «Злобы» к такому вообще лучше не соваться; убежать от «прыгуна» также невозможно: создания «Мёртвой Головы» гораздо быстрее, сильнее и выносливее любого суперагента… Конечно, можно попытаться забросать тварь гранатами, но в случае неудачи это будет его последней попыткой.
Размышляя, где бы разжиться приличным для упомянутого противника оружием, Блацкович вернулся назад – и осмотрел сектор под номером 3, откуда его атаковали трое автоматчиков. За дверьми коридор продолжился до очередного поворота, за которым находились другие двери, защищённые электрическим полем; тем не менее, по пути к ним «Би Джей» обнаружил небольшую камеру справа, доступ в которую был закрыт. Сквозь пуленепробиваемое оконное стекловолокно он рассмотрел стоящие у задней стены комнатки шкафы, набитые боеприпасами для разных видов оружия; его удивило то, что посреди помещения располагался маленький, наполненный до краёв бассейн, размером около квадратного метра, в который уходила красная металлическая лесенка. «Следовательно, следует попытаться попасть в эту сокровищницу каким-то иным путём, а именно – из-под воды, - рассудил американец, едва не облизываясь на увиденное за стеклом. – Правда, когда я отыщу этот путь, неизвестно…»
Он снова вернулся в общий сектор, стараясь по возможности проложить себе дорогу дальше и миновать при этом помещение с электрической тварью. Увы, двери вокруг него либо не открывались, либо находились под действием электрополей. Впрочем, когда он обходил участок в третий раз, то в маленьком закутке, возле ранее охраняемой последними автоматчиками двери, сумел обнаружить лестницу, ведущую на второй ярус помещения. Действительно, она была настолько незаметной – даже не была, как обычно, выкрашена красной краской, что диверсант дважды прошёл мимо: впервые – во время боя с защитниками двери, а вторично – когда уносил ноги от «прыгуна». Естественно, в тот момент ему было не до того, чтобы озираться по сторонам…
Итак, он немедленно забрался по лестнице наверх, оказавшись почти под потолком сектора: стальной пол под ногами, витиеватые трубы над самой головой… и время от времени доносящееся из них шипение пара. Однако, оказавшись наверху, Блацкович не стал уделять столь много внимания ненужным вещам: глаза его тут же увидели какой-то работающий прибор, а в метре от него – металлический шкаф, на полках которого лежал пулемёт и полагающийся ему боезапас! «Злоба»! Разведчик едва не пустился в пляс от радости: дескать, старый знакомый, как же я по тебе соскучился! Он подскочил к шкафу и схватил оружие на руки, как котёнка; но в течение кратчайшего промежутка времени нежность его улеглась, вновь уступив место трезвому рассудку и точному расчёту. С таким боевым товарищем ему глубоко наплевать на «прыгуна», сидящего за дверьми внизу; можно было спускаться – и устраивать тому хорошую баню.
Тем не менее Агент Второй обошёл всё пространство под потолком сектора: ярус проходил по всему его периметру. Но, кроме останков стрелявшего по нему совсем недавно из пистолета техника да запертых неподалёку от тела ворот, он ничего не обнаружил – и, приведя в порядок амуницию, вернулся по лестнице на первый этаж.
Предварительно раскручивая пулемётные стволы «Злобы», он приблизился к двери; та автоматически распахнулась, открывая его глазам довольно печальную картину: помимо мёртвого учёного, лежащего на полу с пистолетом в руке, он увидел небольшой кабинет, оборудованный генератором у стены – и рабочим столом перед клеткой напротив, в которой раньше содержалась тварь. То ли учёный сам по неосторожности открыл клетку, то ли «прыгун» вырвался из неё – кстати, в пользу такого предположения свидетельствовало разбитое изнутри клетки стекловолокно – но конец человека, как успел четвертью часа назад увидеть Блацкович, был трагичен. Помимо дверей, через которые он вошёл, имелся ещё один выход: по стене напротив спускалась лестница, ведущая на второй ярус, пол которого был сделан из металлической решётки; на нём агент увидел труп автоматчика. Вероятно, именно он пытался отстреливаться от врага, когда дверь перед разведчиком захлопнулась… А рядом с телом, испуская по поверхности пола голубоватые искры, переминался с лапы на лапу виновник его смерти – отвратительный «прыгун». Увидев вошедшего в помещение Блацковича, он подскочил на месте – и генерируемый им электроразряд засиял ещё ярче. Чудовище устремилось прямо к нежданному гостю.
Диверсант разом осознал грозящую ему опасность: мало не подпускать к себе смертоносную тварь, следует держаться как можно дальше от металлических предметов! Чёрт возьми, да здесь почти всё вокруг металлическое!.. Поэтому, не став дожидаться, пока супостат спрыгнет со второго яруса, американец навёл оружие на цель – и нажал на курок.
Послышался свист – и ураган свинца обрушился на противника сквозь решётчатый пол; несколькими секундами позже тварь разорвало на части: сквозь потолок закапала кровь, посыпались какие-то механические детали… Враг был уничтожен. Блацкович ласково глянул на оружие – и взобрался наверх.
Встав на ноги и осмотревшись, он заметил, что пальбой по монстру привёл в негодность какую-то технику: аппаратура в углу дымилась, по корпусу приборов перебегали искры. Однако, поскольку он и так довольно задержался в этом секторе, надо было поспешить: агенту хотелось настигнуть Штрассе ещё до наступления вечера. Он повернул налево – и через ворота вновь ступил на кафельный пол очередного коридора.
Несколько шагов – и он оказался перед большим прямоугольным окном из стекловолокна, из которого открывался вид вниз, в огромный двухъярусный зал, в нижней части которого находилось множество технических устройств, панелей и генераторов; центральную часть помещения занимало несколько медицинских столов, вокруг которых трудились учёные; правую и левую стену зала занимали клетки с сидящими в них «прыгунами»; диверсант насчитал восемь тварей, остальные клетки пустовали. Верхний ярус представлял из себя закрытую смотровую площадку вокруг лаборатории внизу; по нему можно было пробраться над залом к противоположным воротам.
Вдруг в помещении раздался резкий звук сирены; красные лампы, установленные над клетками «прыгунов», мгновенно замерцали. Учёные и находившиеся с ними в зале несколько охранников мгновенно запаниковали – потому, что двери клеток с тварями сами по себе отворились. Была ли в том вина американца, случайно задевшего из пулемёта лабораторную технику, или же «прыгуны» освободились по иной причине, неизвестно; однако, получив свободу, чудовища немедленно принялись уничтожать своих создателей. Раздались звуки одиночных и серийных выстрелов, шипение ослепительных голубоватых молний да крики умирающих; твари, устроив вокруг форменный беспорядок, расправились с персоналом лаборатории – и друг за другом покинули комплекс. Один из монстров был убит автоматчиками, следовательно, по периметру «Лаборатории-Х» беспрецедентно продолжают разгуливать ещё, как минимум, семь зловещих созданий!
Когда автоматические двери захлопнулись за последней тварью, Блацкович отважился ступить на металлический пол второго яруса; до того никакая сила на свете не заставила бы его это сделать… Пробегая над залом, он заметил на одном из столов с приборами какую-то тетрадь; с ней рядом белел лист бумаги. Он быстренько глянул на заинтересовавшие его предметы в прицел винтовки: да, толстая тетрадь и полуисписанный от руки лист. Если документы содержат важную информацию, необходимо проникнуть вниз – и обязательно получить их! Ведь за этим он сюда и пришёл…
Вновь раскрутив стволы пулемёта, он толкнул двери ворот от себя – вновь кафелем выложенный пол коридора, ведущего прямо и направо. Приблизившись к повороту, разведчик испытал настоящий шок от неожиданности: слева от него оказалось маленькое окно из стекловолокна, в которое с другой стороны ударился лицом прилетевший невесть откуда учёный; человек завопил от боли – и сник под окном. Блацкович немедленно определил причину его полёта: в паре метров от места его падения на полу восседал «прыгун», который, надо думать, и швырнул нациста к окну… Он тут же заметил за окном диверсанта – и побежал, стуча металлическими лапами о пол, ему наперерез.
Едва твари стоило появиться из-за поворота, как Блацкович открыл огонь. Взметнулся фонтан крови; по полу зазвенели железяки, которыми монстр был до того напичкан. «Осталось шесть», - мысленно подвёл текущий счёт американец, перешагивая через останки генератора.
Он вновь забеспокоился, оказавшись на металлическом полу; сквозь него он видел, как другое чудовище напало на учёного под ним; тот вскрикнул – и почил в бозе от электрошока. А тварь, увидев разведчика, совершила невероятный прыжок снизу – и сквозь лестничный проём, ведущий наверх, выскочила перед Блацковичем. Тот отступил назад, на кафель – и на лету расстрелял неприятеля, пока тот не коснулся металлической поверхности. «Пять», - мелькнуло в голове «Би Джея». Он осмотрелся, решив сперва обследовать верхний ярус, а уж после спускаться вниз, откуда до него продолжали доноситься крики и противное шипение.
Пройдя прямо, Блацкович оказался перед выбором – направо или налево? В обе стороны вели совершенно одинаковые ворота. Он не стал терять времени на идиотское подбрасывание монетки, а просто повернул направо. И не напрасно: небольшая комната за дверьми оказалась оружейной, где агент не только пополнил запас гранат и патронов к пулемёту, но и обнаружил несколько «Фаустпатронов»! Фортуна не забыла своего любимца – и как же вовремя она его посетила! Американец отложил в сторону «Злобу» и взял в руки гранатомёт: ну, теперь пусть подходят, гады электрические!
Оружейная оказалась проходной – выйдя из ворот напротив, Блацкович увидел, что сделал по второму ярусу огромный круг над комплексом: у его ног лежал труп техника, которого он убил почти вначале пути по лаборатории… Верно: с полки вон того шкафа он взял пулемёт… Но, лишь он подумал об этом, как двери сектора номер 3 под ним распахнулись – и в помещении показался ещё один «прыгун». К счастью, он не успел заметить человека – и тот грохнул в монстра из «Фаустпатрона». Взрыв сокрушил врага, порвав его уродливое тело на несколько частей. Не забыв напомнить себе, что у него осталось четверо ужасных противников, Блацкович подхватил на руки два гранатомёта – и отправился проверять ворота, что вели налево по коридору, а ныне – от оружейной – находились аккурат по прямой.
После того, как двери отворились, у Агента Второго от увиденного аж глаза полезли на лоб: в конце длинного коридора, на фоне трёх огромных, прозрачных контейнеров, наполненных некой бурлящей, светящейся жидкостью, стояло нечто доселе невиданное. Человекоподобное существо, более двух с половиной метров ростом, было заковано в броню зеленоватого цвета; голова его была увенчана массивным шлемом со свастикой, а в правой лапе оно сжимало «Злобу». Великан медленно повернулся на скрип дверей – и диверсант не стал ждать, пока неизвестный враг воспользуется пулемётом: он выстрелил в чудище из «Фаустпатрона», сразу же скрывшись за углом. По стенам в ответ застучали пули, но, когда стрельба прекратилась, разведчик, улучив момент, высунулся – и использовал против неприятеля второй гранатомёт. Вслед за взрывом раздался громкий механический скрип – и ужасный грохот; Блацкович увидел, как гигант, туловище которого было изрядно потрёпано, упал на колени – и повалился навзничь; оружие выпало из его здоровенной лапищи. Американец долго не осмеливался проверить, жив ли его удивительный враг или нет, однако, переборов себя, сбегал на всякий случай за пулемётом – и приблизился к чудовищу.
Да, это было какое-то новое творение Штрассе: слетевшая с торса броня валялась на полу, а покорёженное от взрывов тело состояло не только из крови и плоти, но, даже в большей своей части – из механических деталей и проводов… Честное слово, если Блацкович был бы верующим человеком, он перекрестился бы от вида уничтоженного монстра! Надо будет обязательно доложить о встрече с ним руководству… а ещё лучше – найти какие-нибудь документы, проливающие свет на это изобретение!
На стенах по соседству с контейнерами он увидел знаки токсичности и радиоактивности. Интересно, с чем – и над чем – здесь работают нацисты?! Над выведением чудищ войны? Нет, скорее уж военных чудовищ, с помощью которых Райх намерен победить… И он, Блацкович, не должен дать гитлеровцам подобной возможности!
Собрав оружие и спустившись со второго яруса по той же лестнице, по которой он попал сюда около часа назад, диверсант увидел, что находившиеся ранее под защитой двух автоматчиков двери не только лишились электрополя, но практически выломаны изнутри; приготовив пулемёт, он пролез сквозь пролом в металле, повернул по коридору налево, открыл ещё одни двери – и оказался в той самой разгромленной сбежавшими тварями лаборатории, над которой недавно проходил сверху. Сигнал тревоги давно затих, лампы над клетками «прыгунов» погасли… Блацкович, не видя в помещении врагов, быстро пробежал к столу, на котором он видел тетрадь; да, вот она! Прихватив её и лежавший рядом лист бумаги, он спрятался в угол за выведенной из строя «Тварями-Х» панелью – и, держа наготове пулемёт, погрузился в чтение. Документ, особенно в свете последних событий, настолько заинтересовал агента, что он прочитал четверть дневника Штрассе – а это был именно личный, с отпечатанной на машинке специальной исторической вставкой дневник обергруппенфюрера – полностью, оставив почти без внимания сугубо технические записи его остальных трёх рукописных частей:

Журнал «Мёртвой Головы»
Гриф: операция «Воскрешение».
Стадия 1. Извлечение.
Ответственный руководитель – Хельга фон Бюлов (пометка от руки: Снова она?! Я думал, её признали сумасшедшей ещё много лет назад!!!).
Исторические данные: см. Примечание.
Примечание: для большей информации, касательно исторического значения Генриха Первого и Тёмных Рыцарей, см. «Документы Паранормальных Исследований СС», номер Эс Ку 001773, Эс Ку 001774 и Эс Ку 001777; также Том 2, главу 7 «Духовная история Третьего Райха» доктора Карла Борена. Касательно же раскопок захоронений Первого и Второго Тёмного Рыцаря см. «Документы Паранормальных Исследований СС», номер Эс Бэ 02188 и Эс Бэ 03714.
С открытием захоронения Третьего Тёмного Рыцаря, операция «Воскрешение» – после четырёхлетней паузы – снова взята в разработку. Раскопки должны начаться в первый же подходящий лунный цикл. Группа Извлечения, под прямым руководством Хельги фон Бюлов, должна придерживаться строгого графика, чтобы провести ритуалы Извлечения Талисмана и его окончательной Очистки (над дальнейшим – пометка от руки: Полный вздор!).
После завершения раскопок Группа Извлечения, под наблюдением профессора Альберта Земпфа, должна выполнить самый ответственный шаг во всей операции: выделение Эссенции Жизни из Дремлющего Сердца и других необходимых органических материалов.
Примечание: отражающий интерферомоскоп должен перенести 36 часовой обжиг перед Извлечением (пометка от руки: Не могу поверить, что кто-нибудь столь высокого уровня, как Земпф, позволил вовлечь себя в такое безрассудство!).
После успешного Извлечения, все материалы должны быть доставлены в ближайшую полевую лабораторию для дальнейшей обработки. Когда она будет завершена, получившееся вещество-дистиллят должно быть отослано в Штаб Дивизии Паранормальных Исследований СС, где оно будет храниться до завершения Стадии 2.
Стадия 2. Создание.
Ответственный руководитель – особый действующий администратор проекта (пометка от руки: Это так они обратились ко мне?!)
Данные. В начале 1938 года было решено, что «Операция «Воскрешение»» потребует создания древнего искусственного человеческого тела. Тела, с характеристиками на пределе возможностей современной биологии и робототехники. К счастью – по воле случая – такое создание уже было разработано Отделом Специальных Проектов Райха. Оно и должно было стать краеугольным камнем проекта «Суперсолдат».
Принимая во внимание наш приоритет, проект сразу же оказался под нашим полным контролем. Благодаря энергичному взаимодействию всего персонала Отдела Специальных Проектов Райха, работа по нему была немедленно продолжена. Все существующие производства должны быть переведены из стадии 7 «Протосолдат» в новый тип «Суперсолдат» (пометка от руки: Это, главным образом, означает замену старой титановой брони на новую – сверхлёгкую, из углеродистой смолы).
Из-за ускоренного графика все запланированные испытания должны быть перенесены на шесть недель вперёд и урезаны (пометка от руки: Все!) не более, чем на сорок пять дней. После этого о полученных результатах докладывать немедленно (пометка от руки: А результаты превзошли все ожидания: какой же силы может быть это оружие, если его использовать по назначению?! Увы, все мои аргументы прошли мимо их ушей. Все слишком одержимы своими сказками, чтобы видеть действительность. Эти дураки угробят всех нас!).
Последние открытия новых месторождений метеоридиума-317 на наших балтийских территориях позволили нам выполнить начальные цели производства – см. Примечание.
Примечание: метеоридиум-317 – крайне редкая форма метеоридиума, обнаруженного только в некоторых фрагментах метеоритов, которые, как считается, происходят из ядра нашей Галактики. Необходим для производства Пропитывающего Сосуда – ключевого компонента ритуала Помазания Эссенцией Жизни (подпись от руки: Полная трата времени и средств!).
Шесть завершённых тел – тип 2 – должны быть готовы к доставке не позднее, чем за две недели до начала стадии 3 (пометка от руки: Им придётся работать с пятью. Я сохраню одно для дальнейших исследований. Я не позволю им выбросить шесть лет моей жизни в пустоту! Уверен, что Гиммлер станет требовать моей крови, когда узнает об этом… Не важно, я готов противостоять в этом вопросе хоть самому фюреру!).
Стадия 3. Возрождение.
Ответственный руководитель – Верховная Жрица Марианна Блаватски (пометка от руки: Господи Боже, она всё ещё жива?!).
Данные. Эта последняя стадия представляет собой завершение тяжкой работы и усердных исследований на протяжение десятка с лишним лет. Это – воплощение мечты, зародившейся ещё раньше. Все наши усилия, таким образом, были направлены исключительно на Воскрешение Генриха Первого, Повелителя Тёмных Войск, Властителя Сил Земли и Огня и духовного предка нашего великого райхсфюрера СС (пометка от руки: Я не знаю, смеяться или плакать!).
Церемония должна пройти в нашем священном месте во время самого благоприятного расположения Сатурна и Марса. Минимум трое Воителей должны быть подготовлены, как описано в древних текстах – см. Примечание.
Примечание: в целях полнейшей безопасности оптимальным числом тел было бы указанное шесть.
Верховная Жрица, фрау Блаватски, должна открыть Церемонию Помазания, когда Эликсир Эссенции Жизни будет впитываться в тела неофитов. Вскоре после этого она должна произнести «Заклятье Помазания», пропитывая поочерёдно каждое тело Эссенцией Тёмной Жизни.
После пропитывания, тела изведают «Полное Преображение», перевоплотившись, в свою очередь, в настоящих Тёмных Рыцарей. Затем следует не менее важная часть Церемонии: сформировав круг из Помазанных Тёмных Рыцарей, фрау Блаватски должна повторить древние «Слова Воскрешения». Их звук и метафизическая связь Тёмных Рыцарей должны отворить земную поверхность, тем самым готовя путь для Воскрешения Хозяина (пометка от руки: Эта чушь не стоит дальнейших комментариев. И как только великий немецкий народ позволяет таким дуракам управлять своей судьбой?!)
Приложение:
Нижеприведённое является выдержкой из «Духовной истории Третьего Райха» доктора Карла Борена, перепечатанной здесь с разрешения автора.
«После захвата Карлом Великим Саксонии в 804 году и дальнейшего обращения язычников-саксонцев, повсеместно было подавлено так называемое «тёмное учение». В результате этого в течение следующего столетия практически ничего не было слышно о событиях, относящихся к тулеанским мистическим культам. Затем, в 918 году саксонский принц Генрих Первый лично проявил возобновившийся среди его подданных интерес к этому учению, когда сумел выковать независимое Германское Королевство, отделившись от мощной Франкской Империи.
Как гласит предание, Генрих черпал знания из самых древних и мрачных тулеанских текстов. Предполагается, что эти рукописи хранили секреты Тёмных Сил, которые связывают Землю со всем, что в ней находится. Вооруженный столь мощным откровением, Генрих стал поднимать армию, какой мир ещё не видел – армию мертвецов. Во главе войска стояли три его самых верных вассала, легендарные Тёмные Рыцари. В обмен на их верность, Генрих – с помощью мрачного тулеанского ритуала – наделил своих рыцарей огромной тёмной силой. Во время этого ритуала сам Генрих и его товарищи стали живыми проводниками Тёмных Сил, Повелителями Нижних Сфер между Жизнью и Смертью.
В 933 году Генрих послал свою несокрушимую армию против вторгшихся мадьяров, нанеся им сокрушительное поражение на Рейне. Затем он обратил свой взгляд на Запад, мечтая свергнуть своих франкских сюзеренов. Трудно себе вообразить, до каких пределов могло бы распространиться его завоевание, если бы не произошло нечто совсем непредвиденное.
Его поистине удивительным противником стал таинственный Симон Странник, в прошлом бенедиктинский монах. Имеются сведения, что Симон покинул Орден для того, чтобы создать свою загадочную секту (по другим же данным, он по-прежнему оставался благочестивым христианином и монахом). Со своими избранными последователями он постоянно путешествовал по Европе, Малой Азии и Дальнему Востоку, собирая крохи мистических знаний из всех древних культур человечества.
Несомненно, культивация фундаментальной разрушительной силы, какую практиковал Генрих, должно было казаться сущей анафемой столь рефлексивной и медитативной натуре, каким по преданию был Симон. Столкновение между ними произошло, как гласит легенда, в 943 году. В результате длительной борьбы Симон и его последователи, при помощи неустановленных до сих пор средств, сумели нейтрализовать и уничтожить Тёмных Рыцарей. Останки их были тайно погребены в местах, тщательно скрытых от будущих осквернений.
Что касается самого Генриха, то тут источники ещё более туманны. Некоторые утверждали, что он тоже был убит; другие говорили, что его нельзя уничтожить, что он был пойман Симоном в ловушку духовного стазиса – и заточён в земле, которая, собственно, и являлась источником его силы…» 

Американец одновременно закрыл и глаза, и тетрадь: так вот какова подлинная цель нацистов! В это почти невозможно поверить, но ведь он только что собственными глазами видел Чудовище, собственными руками уничтожил его! Голова шла кругом от противоречивых мыслей – и чтобы поскорее прийти в себя и продолжить миссию, Блацкович пробежал глазами рукописный текст на листе бумаги:

Письмо
Кому: обергруппенфюреру СС Вильгельму «Мёртвой Голове» Штрассе
От кого: райхсфюрера СС Генриха Гиммлера
Вилли, мне было печально узнать, что Вы отклонили приглашение Дивизии Паранормальных Исследований СС на предстоящую Церемонию в Падерборне. Вы упускаете невероятную возможность лично стать свидетелем уникального свершения. Я надеялся, что это событие наделит Вас большей проницательностью – или, в любом случае, уменьшит Ваш скептицизм. Я склонен полагать, что Вы вновь разочаровали меня.
Я всегда считал Вас одним из самых ценных сотрудников Райха. Если бы не Ваше упрямство в данном случае, моя всесторонняя поддержка Ваших проектов не ведала бы границ. Даю Вам шанс ещё раз пересмотреть свою точку зрения. Подумайте над этим, Вилли, серьёзно подумайте! Пока не поздно.
Г. Гиммлер

Прочитанное несказанно его успокоило и одновременно взбодрило: если Штрассе – по идейным или научным соображениям – решит пойти на открытый конфликт с самим Гиммлером, то возможный раздор между ними как нельзя более на руку союзникам! Райх лишится главного изобретателя и конструктора, а Гиммлер… Гиммлер таких вещей не прощает, а попавшие к нему в опалу вообще долго не живут. Тем более, если оба поссорившихся получат хорошую взбучку от фюрера…
Он покинул лабораторию, вернувшись в оружейную второго яруса, где перезарядил пулемёт; настало время исследовать помещение, находившееся прямо под ним, откуда на него напал «прыгун», сделавший умопомрачительный прыжок. Блацкович спустился по лестнице, вновь оказавшись в выложенном кафелем коридоре; помещение было уставлено гудящими и мигающими красными лампочками приборами, ящиками с пометкой «Радиоактивные материалы» и тому подобной научной утварью. Агент проследовал к дверям слева от себя; увидев рядом с ними рубильник, дёрнул его – двери распахнулись, и Блацкович понял, что вновь оказался в центральном от входа в лабораторию секторе, только что отключив электрическое поле у двери номер 2: перед собой он увидел лежавший на боку стол, за которым валялся снайпер с простреленной головой. «Вот ведь запутанное строение! – отметил разведчик про себя. – Как не ходи, будешь делать это по кругу!» Решив не покидать исследуемой территории, он продолжил движение по коридору налево.
Он шёл мимо стен, заставленных аппаратурой и вычислительными машинами, стрелки приборов которых скакали по циферблатам. Кстати, теперь он предпочитал идти исключительно по синим кафельным плитам по центру коридора: ему пришло в голову, что они всё-таки могут не являться предметом пустой прихоти – это было самое безопасное место, от которого приборы, двери и содержащие металл стены были максимально удалены. Следовательно, при встрече с «прыгунами» он рискует гораздо меньше получить электрический разряд «рикошетом» от случайного прикосновения к ненароком оказавшимся с ним в контакте проводникам электротока…
Лишь ему подумалось о «прыгунах», как из-за очередного поворота налево он увидел лёгкое голубоватое сияние и характерное потрескивание электрического генератора. Тварь – одна или более – находилась за углом, по-видимому, не подозревая о нахождении по соседству с ней человека. Блацкович раскрутил стволы «Злобы», и когда пулемёт был готов к стрельбе, выскочил из-за стены – и открыл стрельбу. Действительно, сидевшее на полу существо не ожидало внезапной атаки, поэтому не успело оказать ни малейшего сопротивления: всё, на что его хватило, так это подскочить на лапах – и заставить генератор работать немного быстрее. Мгновением позже диверсант превратил противника в окровавленную кашу, из которой торчали провода и прочий механический хлам.
Ворота, перед которыми сидела тварь, привели его к небольшому открытому бассейну, в резервуар которого уходила красная металлическая лестница без поручней; в шкафах у стены разведчик заметил два лёгких водолазных костюма с кислородными баллонами, которыми, вероятно, пользовались чистильщики резервуара… И тут же вспомнил о тайной комнате за дверьми сектора 3, куда можно было попасть исключительно из-под воды! Следовало испытать пришедшую ему идею; кроме того, идти больше было некуда… Однако, прежде чем приготовиться к погружению, он обратил внимание на прикреплённое к правой стене от бассейна машинописное послание:

Письмо
Кому: всем уборщикам
От кого: гауптштурмфюрера СС Шмутцига
Было зарегистрировано три случая вспышки холеры во внешнем составе охраны, очевидно, из-за неправильного расположения отходных материалов. Руководством санкционирована биохимическая профилактика. На будущее: любой, замеченный при разгрузке отходов в ближайшие водные массивы, будет строго наказан.
Гауптштурмфюрер СС Вернер Шмутциг, офицер эксплуатации,
Отдел Специальных Проектов Райха, Норвегия

Прихватив с собой пулемёт, он нырнул в резервуар, размышляя о постоянном соперничестве руководства СС и Вермахта: одни травят воду, другие – дают приказ на её очистку… А после, совместными усилиями, проводят профилактику чёрт знает, как! Проплыв по длинной трубе, он оказался перед выбором: наверх – или дальше, налево, по выложенному белым кафелем резервуару? Мысленно отдав предпочтению «наверх», он сделал ещё несколько сильных гребков – и увидел над собой лестницу, поднявшись по которой, попал в ту самую секретную комнату в коридоре третьего сектора! Он осмотрел боеприпасы, обнаружив в шкафах не только патроны для «Злобы» и четыре ручных гранатомёта «Фауст», но и гранаты, и топливные баки для огнемёта, и две связки динамита! Что же, теперь он вполне сможет пройти через любые преграды! Но, лишь он успел порадоваться этому, как через стекловолоконное окно увидел вбежавшего в коридор учёного; за тем по пятам гнался «прыгун». Человек прижался к стене – и умоляюще сложил руки на груди:
- Нет, не убивай меня! – крикнул он чудовищу, как будто тварь была в состоянии понять его слова. Мерзкое существо, цокая по полу лапами, приблизилось к человеку – и, оказавшись на расстоянии полуметра от жертвы, испустило по полу электрический разряд; учёный задёргался – и сполз по стене, так и оставшись в сидячем положении. Блацкович подумал, что он-то вообще представляет для «прыгуна» лёгкую добычу – хоть в прорезиненном костюме, зато обильно залитый водой, однако происходящее было нарушено непредвиденным обстоятельством.
Двери слева вновь открылись – и на пороге появился почти трёхметровый гигант в зеленоватой броне. «Прыгун» хотел наброситься на него, но сверкнула яркая вспышка – и тварь разлетелась на куски от попавшего в неё снаряда. Осмотревшись, полумеханическое существо увидело за стеклом американца – и следующий выстрел разнёс запертую в комнату дверь. У оторопевшего человека оставались считанные секунды на принятие решения; и разведчик, схватив один из прислонённых к шкафу «Фаустпатронов», долбанул из него через выломанную дверь в коридор; противника он, конечно, этим не уничтожил, но увидел, как взрывом с тела великана сорвало часть брони. И тут же схватил следующий одноразовый гранатомёт… Второй выстрел повредил двигательный аппарат врага, отчего тот замер на месте, а третий, сорвав с него остатки брони, вызвал характерный механический скрежет, после которого чудовище рухнуло на пол, мордой вниз. «Би Джей» мог праздновать очередную победу.
После ознакомления с дневником Штрассе, он понимал, что столкнулся с разновидностями «Протосолдат», вооружённых по последнему слову военной техники. «Дьявол! – подумалось Агенту Второму. – Каким же тогда должен быть образец, которого журнал «Мёртвой Головы» именует «Суперсолдатом»?!» Выйдя из комнаты сквозь дыру в стене, где раньше находилась дверь, он рассмотрел поверженного врага вблизи: гора мышц, напичканных электроникой… Увы, но дверь, ведущая дальше, по-прежнему была защищена электрическим полем; даже взорвав её, пройти через неё будет невозможно. Американцу ничего не оставалось, как вернуться назад в поисках иного выхода.
Проплывая обратно за оружием и одеждой, Блацкович обследовал другой выход из-под воды, что вёл налево; лестница, по которой он поднялся из резервуара, привела его в помещение, в которое, как оказалось, ему давно хотелось попасть. Именно путь сюда ему преграждало электрополе перед дверью снаружи; Блацкович дёрнул рубильник на стене – и глянул сквозь открывшуюся дверь, увидев перед собой оружейную, из которой он только что проделал своё подводное погружение назад. Итак, ему больше не стоило плавать, можно было пройти по коридору из третьего сектора во второй – и, оказавшись в главном бассейне, переодеться и вооружиться… Главное, не встретить по дороге электрических тварей… Впрочем, всё обошлось: агент без лишних приключений достиг цели и был готов продолжать движение; оставалось, согласно приказу, найти место производства «суперсолдат» – и, согласно его собственному желанию, разнести его к чёртовой матери. А после – с глазу на глаз переговорить с обергруппенфюрером СС Вильгельмом Штрассе.
Неожиданно из центрального комплекса, разделявшего помещение на сектора, послышались звуки непрерывной стрельбы; чуткий слух диверсанта мгновенно определил работу «Злобы». Он поспешил к дверям, надеясь узнать вызвавшую её причину. Высунувшись из-за левой створки, он увидел, как «Тварь-Х» атакует электрическими дугами «протосолдата», который отстреливался от неприятеля. Блацкович понаблюдал за сражающимися чудовищами несколько секунд, а потом открыл огонь из пулемёта по обоим. Вероятно, противники во время схватки успели изрядно потрепать друг друга, потому что «прыгун» упал обездвиженным после попадания в него всего нескольких разрывных пуль, а «протосолдат», увлечённо поливавший врага свинцом, не сразу понял, что на него также ведётся охота. Пока он был занят одним видимым врагом, другой – невидимый – вывел его из строя: великан бухнулся на колени, подобно своим предыдущим копиям – и громко заскрежетал, возвещая о конце битвы. После он грохнулся на пол, ломая под собой кафельные плиты.
Блацкович совершил элементарный подсчёт: итак, ещё двое «попрыгунчиков» были уничтожены более сильными неприятелями; значит, на свободе оставался последний из них. Быстро миновав третий сектор, он вновь прошёл по коридору, где незадолго до того отключил энергетическое поле перед дверьми. Полюбовавшись на вновь попавшиеся ему на глаза анатомические карты на стенах небольшого открытого кабинета с аппаратурой и следами крови на медицинском столе, Блацкович прошёл дальше по коридору, сворачивающему направо; впереди перед ним оказались обыкновенные металлические ворота, а сзади, на кафельной стене – огромный рисунок проткнутого кинжалами черепа, под которым красовалась надпись: «Вход только по спецпропускам!» Агент толкнул двери, сжимая «Злобу» и приблизился к тоннелю из решётчатой стали, служившей переходом между двумя частями того же коридора. В тот же миг откуда-то справа раздались автоматные очереди; диверсант, едва ступив на пол тоннеля, выглянул за угол: два солдата сражались насмерть с напавшим на них «прыгуном» посреди огромного зала с высоченными потолками. У Блацковича не было ни времени, ни особого желания рассматривать детали помещения: ведь он стоял на металлическом полу, отчего сильно рисковал – в том случае, если электрический противник окажется под переходом и шарахнет по нему голубоватой дугой. В таком месте спасения от него не будет… Поэтому он, раскрутив стволы оружия, направил всю его огневую мощь на «Тварь-Х», решив разобраться с остальными врагами позже. Но, поскольку ему приходилось вести стрельбу с расстояния около тридцати метров, а супостаты воевали меж собой, практически сбившись в кучу, свинцовый вихрь задел всех трёх неприятелей: сперва, грохоча по полу своим вышедшим из строя генератором, покатился «прыгун»; после наступила очередь толком ничего не понявших нацистов. Изрешечённые камрады повалились друг на друга, роняя из рук оружие, а Блацкович быстренько пересёк опасное пространство по металлическому мосту, напоминающему удлинённую клетку. Далее, за поворотом налево, начиналась двухпролётная лестница в форме буквы «L», по которой американец вышел в помещение.
Зал поражал размерами: только до потолка, с которого свисали мощные лампы, было не менее тридцати метров; он представлял из себя прямоугольник, дальние стены которого отстояли друг от друга метров на пятьдесят. Справа от диверсанта, как только он появился на локации, находилась массивная дверь из литой стали; о толщине её было страшно подумать. Перед такой даже динамит спасует: взрыв его причинит этой громадине не больше вреда, чем рождественская детская хлопушка… Надо отыскать механизм, который уберёт преграду с его дальнейшего пути.
Впрочем, разведчику не пришлось долго заниматься его поисками: у дальней от громадных дверей стены находилось небольшое крытое помещение, по назначению напоминавшее КПП; там Блацкович и обнаружил панель управления стальной глыбой. Как в предыдущих случаях, на пульте находился единственный рычаг, снабжённый пояснительной надписью: «Открыть ворота». Американец схватился было за него, но… внутреннее предчувствие послало предупредительный сигнал не делать этого прямо сейчас. Согласно подсчёту на пальцах, последний из сбежавших прыгунов был уничтожен; Агент Второй вернулся в оружейную, где перезарядил пулемёт и прихватил с собой оставшиеся у шкафов три ручных гранатомёта. Перетащив гору оружия к задней стене КПП, он трижды глубоко вдохнул и выдохнул – и лишь после этого дёрнул рычаг на себя, выбежав из помещения.
Внезапный вой сирены едва не оглушил; гуляющее в подобном пространстве эхо значительно его усилило. Красные лампы, установленные по бокам многотонной двери, предупреждающе замигали – и та стала медленно уползать вверх. Блацкович, держа на плече гранатомёт, приготовился к бою.
Не успела дверь подняться до конца, как из-под неё неспешно вышли два «протосолдата»: один был вооружён «Злобой», другой – многоразовым гранатомётом. Американец не стал ждать – и послал в них снаряд; поднял другой гранатомёт – и отправил следующий… Так как враги стояли, осматривая помещение, и почти касаясь плечами, оба выстрела достигли столь крупной цели: разведчик увидел, как с их тел слетает броня и клубится густой чёрный дым. Неприятели, увидев диверсанта, немедленно открыли огонь – и пошли в его направлении. Взрыв из гранатомёта разрушил правую стену КПП; пули стучали по оставшимся почти бесперебойно; Блацкович сделал последний выстрел из «Фаустпатрона», как следует задев двигавшегося к нему первым пулемётчика – и продолжил по обоим врагам стрельбу из «Злобы».
Но, даже при численном перевесе, его супостаты были обречены: попадание в них разрывных пуль значительно замедлило движение гигантов; предыдущие взрывы снарядов об их тела также не пропали даром. Правда, гранатомётчик ещё успел один раз пальнуть по КПП, разрушив переднюю часть строения и доставив разведчику лишнее беспокойство, но это никак не повлияло на исход сражения: вскоре пулемётчик закачался на месте – и мгновением позже рухнул на спину; подобной судьбы не избежал и его полумеханический товарищ, переживший коллегу секунд на десять. Расправившись с неприятелями, американец по стенам подкрался к поднятым воротам: за ними была приблизительно десятиметровая квадратная камера, противоположный выход из которой был закрыт подобными толстенными дверьми. Впрочем, возле них Блацкович увидел рычаг управления – и, перезарядив «Злобу», решительно направился к нему.

ЧАСТЬ 3. «СУПЕРСОЛДАТ»

***
Приказ: тот же самый.

Задачи:
Следовать за «Мёртвой Головой» в испытательную лабораторию «Суперсолдата»;
Уничтожить «Суперсолдата» «Мёртвой Головы»;
Найти выход и покинуть «Лабораторию-Х».
***

Пока громадная дверь перед ним открывалась, сопровождаемая сиянием красным ламп и сиреной тревоги, та, через которую он вошёл в камеру, опускалась на место. Блацкович не стал ждать, пока вход откроется полностью: если его уже поджидают с другой стороны, следует найти хоть какое-нибудь убежище – это всё же лучше, чем застрять посреди пустого пространства меж дверьми! Он поднырнул под тоннами стали, оказавшись в довольно узком коридоре, ведущем чуть прямо и налево; из-за выступа и нескольких ящиков возле него он не мог видеть, что находится в его конце. Сам коридор представлял собой нагромождение аппаратуры, ящиков и развешанных по стенам нацистских знамён.
Диверсант, осторожно выглянув из-за ящиков, тут же сунулся обратно: по коридору к нему приближался «протосолдат» с пулемётом; увидев непрошенного гостя, неприятель открыл по нему неприцельную пальбу. Ящики были сразу же разбиты в щепки. Хоть пули и крошили стену, за которой прятался Блацкович, они не могли причинить человеку никакого вреда: он был вне их досягаемости. Однако, стоит врагу подойти ближе и обогнуть угол – и тогда песенка спета: чудовище расстреляет его в упор! Расстояние между противниками сократилось до двадцати метров, когда агент бросил за угол гранату. За ней – другую… Третью… Когда взрывы отзвучали, он, едва показавшись из-за испещрённой пулями стены, стал палить во врага из пулемёта. Тот прекратил стрельбу, покачиваясь на месте; Блацкович видел, как огненный ураган срывает и разбрасывает по коридору броню с тела «протосолдата», как пули впиваются в его получеловеческую плоть… Наконец, он услышал долгожданный механический скрежет – и неприятель растянулся на полу во всю ширину коридора.
Перезарядив оружие, американец двинулся по хорошо освещённому пространству; дверь за ним опустилась, сигнал тревоги смолк, красные аварийные лампы погасли. Пройдя около полусотни метров по заставленному ящиками коридору, он повернул направо – и остолбенел от удивления: прямо перед ним находилось помещение, в которое вели стеклянные двери; сквозь них он увидел зал с шестью продолговатыми прозрачными контейнерами, в которых находились тела полумеханических гигантов! Вот она, тайная лаборатория по разведению этих чёртовых богов войны! К сожалению, разведчик не смог проникнуть в комплекс, чтобы рассмотреть чудовищ с более близкого расстояния: двери были заперты изнутри; впрочем, можно было попытаться проникнуть в помещение с другой его стороны – аналогичный застеклённый вход был и в противоположном конце зала. От помещения направо и налево расходились широкие каменные лестницы наверх; Блацкович даже не успел подумать, по какой из них следует пойти дальше, как вдруг послышался спешный топот сапог – и слева от него на лестничной площадке возник автоматчик. Американец едва успел заскочить обратно в коридор; раскрутив стволы «Злобы», он вернулся на лестницу – и буквально изрешетил противника, покрасившего собой стену. Внутреннее чутьё – или, скорее всего, услышанный шум – заставили агента обернуться: с противоположной лестничной площадки ему угрожала новая опасность. Ещё один солдат, вооружённый «МП-40»… Американец резко присел на корточки – и дал очередь по врагу. Тот покачнулся – и съехал вниз по лестнице прямо под ноги диверсанта.
Разведчик, не меняя оружия, бесшумно поднялся наверх с правой стороны: оказалось, лабораторию окружал квадратный коридор. Врагов за спиной не было, он был совершенно уверен в этом – локация была довольно небольшой. Однако, едва он аккуратно устроился за стеной и выглянул из-за неё, то смог по достоинству оценить смертельную угрозу, поджидающую его даже на столь маленьком участке.
Коридор, расположенный вокруг лаборатории «суперсолдат», смыкался у её противоположного входа, к которому спускалось несколько ступеней; далее, по прямой, находились металлические ворота, лишённые энергетического поля. С того места, где прятался Блацкович, до них можно было рукой подать, однако путь к воротам ему преграждали солидные враги: тяжёлый пехотинец, державший в руках огнемёт, и «протосолдат», вооружённый многоразовым гранатомётом.
Агент мысленно провёл ревизию имевшегося в наличии боезапаса: одна граната, динамитные шашки, почти полная обойма к пулемёту, «Шпион» – и почти бесполезный против таких неприятелей «Стен». Самое неприятное было в том, что подобные враги – помимо их повышенной неуязвимости – вовсе не нуждались в ближнем бое: им попросту незачем подходить к разведчику! Противники могли всего-навсего разделиться – и каждый из них, используя собственное оружие – погнал бы шпиона по коридору назад, причём, каждый со своей стороны. Результат подобного тактического хода было бы весьма нетрудно предсказать без гадания на кофейной гуще или чайных листьях: рано или поздно, они загнали бы его в угол, к массивной двери в начале периметра – и расстреляли бы… или сожгли, в зависимости оттого, кому из врагов повезёт первому. Такая перспектива никак не устраивала Блацковича: ему до чёртиков хотелось поболтать с обегруппенфюрером Штрассе, после чего – благополучно покинуть это проклятое место.
Разведчик, после непродолжительных размышлений, пришёл к следующему: огнемётчика можно устранить одиночным выстрелом из «Шпиона» – специальная разработка УСО уже неоднократно доказала, что шлемы врагов такого типа ей нипочём. А вот оставшегося товарища можно попробовать заманить в дальний коридор: там полно ящиков да всякой аппаратуры – и целых три поворота, откуда его легче достать из пулемёта. Да и динамитом при случае вполне можно воспользоваться… Правда, одно лишь неосторожное движение – и в прошлом морской пехотинец ВМФ США станет самым что ни есть настоящим покойником… Приходилось рисковать, куда без этого, поскольку иного пути Блацкович не видел: бегать от «протосолдата» с гранатомётом по полусотметровым коридорам вокруг лаборатории – абсолютно лишённое смысла дело.
И диверсант рискнул: высунулся на мгновение за угол – и пустил пулю из снайперской винтовки в голову огнемётчика. Тот, брызнув во все стороны мозгами и кровью, отлетел к воротам – и упал навзничь. «Протосолдат», вращая головой из стороны в сторону, увидел убегающего по коридору неприятеля – и погнался за ним, долбанув для пущей острастки из своей ручной гаубицы. Блацкович, пролетев по коридору, будто на крыльях, на мгновение остановился на лестничной площадке и обернулся: прошло несколько секунд – из-за угла показался кончик базуки, а после и вся фигура гиганта. Американец едва успел отскочить вниз по лестнице, как взрыв потряс стену в нескольких метрах от него, сокрушив с неё какую-то панель и осыпав агента штукатуркой и осколками кафеля. «Би Джею» стало не до шуток.
Ещё не достигнув по коридору второго поворота, Блацкович мысленно сосчитал время, потребное врагу для преодоления полусотни метров; то, что противник преследует его, не было никаких сомнений – человек отчётливо слышал за собой тяжёлую поступь неприятеля. Если «протосолдат» двинется за ним дальше, то у последнего поворота можно использовать против него динамит. Однако, в случае неудачи, этот поворот станет для него последним…
Да, враг упорно шёл по его следам! Блацкович бросил за ящиками в углу коридора связку динамитных шашек, поднеся к короткому шнуру горящую зажигалку. Фитиль задымился… Если он ошибся в расчёте, это станет его последней ошибкой. Конечно, в запасе у него пулемёт, однако против дальности и убойности гранатомёта он вряд ли окажется действенным.
Время потекло убийственно медленно: казалось, что оно вообще замерло на месте. При этом Блацкович продолжал слышать грозные шаги охотника, загоняющего добычу в западню… Наконец, после невыносимого ожидания, фигура великана возникла из-за поворота. Он на мгновение остановился, крутя головой по сторонам и отыскивая прячущегося шпиона, а затем решительно двинулся по коридору. Американец, на всякий случай прошептав последнее «прости, прощай», направил пулемёт на приближавшуюся машину смерти; все шесть стволов пришли в движение, послышался нарастающий свист…
В тот же миг стены коридора потряс мощный взрыв; две ближайшие к нему лампы под потолком тут же погасли. Стоявшие по бокам коридора ящики разнесло в щепки, равно как их содержимое; со стен не только посыпалась пыль, откалывались даже куски каменных плит. Противник, при всём своём весе – отлетел в сторону, завалившись на какое-то мерцающее лампочками табло; пока он поднимался, Блацкович увидел, что взрыв сорвал с него практически всю броню, а торс его обильно кровоточит. Тогда, окрылённый успехом, диверсант высунулся из-за стены – и пустил в супостата длинную очередь; даже с расстояния в несколько десятков метров он видел, как пули рвут плоть врага, дробят его конечности… Чудовище выронило из лап оружие – и по коридору пронёсся столь милый для слуха американца скрип; ещё миг – и поверженный великан рухнул на то самое табло, с которого недавно поднялся. Бой был закончен. Разведчик вытер рукавом куртки вспотевшее лицо – и в изнеможении присел у стены.
Не расставаясь с шестиствольным приятелем, мощью которого он восхищался всё больше, диверсант, преодолев по пути настоящий завал, оставленный взрывом в коридоре, вернулся к воротам; кстати, теперь они оказались распахнутыми. На пороге стоял одинокий учёный в синем халате, размахивая во все стороны «Парабеллумом». Блацкович, на сей раз избравший левую сторону для обхода лаборатории, отложил пулемёт – и прикончил его выстрелом из «Стена». Гитлеровец, не издав и звука, упал рядом с трупом огнемётчика.
Агент решил вернуться, чтобы повнимательнее рассмотреть «протосолдат», упрятанных, скорее всего, до поры до времени в прозрачные контейнеры. Он спустился по лестнице к стеклянным дверям; их створки разошлись в стороны от его прикосновения, пропуская посетителя этого музея уродов внутрь.
Воистину, в контейнерах содержались ужасные создания: судя по многочисленным надрезам и шрамам от сшивания, которым подверглась их плоть, чудовища были собраны из материалов, принадлежащих ранее нескольким людям. Блацкович обратил внимание, что у одного из них одна рука была явно короче другой; правое плечо следующего в этой галерее кошмара существа было очевидно выше левого, и тому подобное. Лица всех шестерых скрывались под металлическими пластинами, поэтому американец не смог увидеть их выражения… Впрочем, наверное, даже хорошо, что не смог…
От странных капсул, в которых находились тела, в пол уходили провода и трубки с бегущей по ним зеленоватой жидкостью; возможно, состав её являлся питательным или анестезирующим веществом для несчастных, волей нацистских учёных оказавшихся после смерти в контейнерах секретной лаборатории на краю света… Агент Второй мысленно пообещал себе, что когда он допросит Штрассе, то обязательно вернётся – и уничтожит это место, прекратит ужасные садистские опыты, на которые один человек – во имя ещё большего зла – обрекает других…
Он вернулся к воротам, с содроганием покинув тайную лабораторию. Надо было собраться с мыслями, однако, навязчивые образы изуродованных, погружённых в капсулы с жидкостью существ, продолжали тревожить его воображение. Лишь понимание, что от возложенной на него миссии зависит наступление мира в истерзанной войной Европе, толкало разведчика дальше, по очередному кафельному коридору с выложенными по центру синими линиями…
Сделав поворот, Блацкович увидел раскрытые автоматические двери; электрическое поле перед ними также было отключено. За дверьми находился большой зал, в который вела металлическая лестница; площадка перед ней служила своеобразным вторым ярусом помещения; её высота над полом не превышала двух метров. Напротив, поддерживаемая двумя выложенными белым кафелем колоннами, имелась аналогичная площадка, конец которой заканчивался простой металлической дверью. По стенам зала были расставлены баллоны с каким-то газом или горючим; на это указывала метка на них с надписью: «Осторожно! Взрывоопасный материал!» Другим выходом из зала являлась большая стальная дверь напротив, рядом с небольшой постройкой у стены справа: в ней стояли какие-то приборы. Сама конструкция представляла из себя длинное защитное окно, судя по всему, из пуленепробиваемого стекловолокна. А прямо над ней Блацкович увидел ещё одно помещение, сквозь аналогичное окно в котором увидел Вильгельма Штрассе! Да, это был он; американец мгновенно узнал человека, черты лица которого он изучил по фотографии вдоль и поперёк ещё до начала охоты за ним! Диверсант сделал шаг на лестничную площадку, как двери тут же захлопнулись за ним. Он увидел, как «Мёртвая Голова» коснулся какого-то прибора на столе перед собой – и в зале раздался его голос, усиленный громкоговорителями на колоннах:
- А-а-а, агент Блацкович, полагаю? Вы просто потрясающий образец! Я с удовольствием уничтожу вас, а после непременно использую в своих исследованиях! Позвольте представить вам кое-кого: не смущайтесь, когда встретитесь с моим прототипом, - горделиво произнёс обергруппенфюрер. При этих его словах разведчик увидел, что стальная дверь стала подниматься; из-под неё постепенно возникала фигура великана в тяжёлой зеленоватой броне и шлеме, держащего в лапах неизвестное Блацковичу оружие. Ростом он был выше своих предыдущих собратьев; свастика не только украшала его шлем, но и панцирь. Вращая головой, чудовище сделало медленный шаг в зал, а голос Штрассе тем временем продолжал. – Это дело многих лет моих исследований – Суперсолдат! Честное слово, меня позабавит ваше уничтожение…
Диверсант нутром почувствовал, что окончания речи нациста ждать не стоит – и спрыгнул вниз с площадки, совершив перекат к приборам за окном из стекловолокна. В тот же миг он узнал, при помощи какого оружия «Мёртвая Голова» желает разделаться со шпионом: в лапах сверхбронированного гиганта что-то зашипело – и в стекло ударила электрическая дуга; впрочем, на человека это не оказало никакого действия. Дверь за спиной «суперсолдата» опустилась.
- Смертельная игрушка, не правда ли? – раздалось из громкоговорителей. – Этот прототип потрясающ, вы согласны?
Агент Второй с радостью попробовал бы на новом противнике силу динамита, но на возню с ним не было времени: «суперсолдат» уже обходил прикрывающее Блацковича окно справа. Стволы его пулемёта завертелись – и он выдал короткую очередь в неприятеля, отбегая в противоположную сторону, причём, стараясь держаться подальше от металлических приборов.
- Какое мужество, агент Блацкович! – продолжал издеваться над ним Штрассе. – Почему бы не облегчить свой конец и не позволить ему прикончить вас сразу? Да, здесь мы видим превосходство машины над плотью и кровью!
А потом началась сумасшедшая беготня вокруг прозрачной стекловолоконной стены, так как больше прятаться от врага было негде; американец был гораздо проворнее неповоротливого «суперсолдата», носясь и стреляя по тому при каждом удобном случае. При этом следовало экономить патроны и внимательно следить за движениями механического супостата. Тот палил по человеку, практически не переставая, но ни разу не поразил цель. Дважды Блацковичу удалось подловить его возле взрывоопасных баллонов; в результате их взрывов великан лишился большей части брони и стал передвигаться ещё медленнее; да и разрывные пули «Злобы» также помаленьку делали своё дело.
Наблюдающий за сражением обергруппенфюрер СС продолжал отпускать глупые шуточки, наподобие «Вы должны простить меня, что я убиваю вас, как подопытное животное!» или «Это всё забавно, но у меня мало времени!»
В конце концов, когда «Би Джей» утирал уже седьмой пот, машина едва передвигалась; при каждом её действии был слышен громкий скрежет деталей по большей части металлического организма. Тогда Блацкович понял, что для окончательной победы надо ещё слегка поднажать: время вполне давало ему возможность использовать против врага и динамит, и последнюю гранату. В конечном итоге, прибегнув к упомянутому оружию своего арсенала, разведчик увидел, как гигант, объятый пламенем из очередного баллона, зашатался, скрипя всеми своими частями – и растянулся на полу, проломав его под собой при падении.
- Что-о-о?! Это невозможно! – услышал диверсант из громкоговорителей. На мгновение стало тихо, после чего Штрассе зловеще добавил. – Мы ещё встретимся!
Американец подскочил к дымящемуся чудовищу – и, положив на пол пустой пулемёт, поднял удивительное оружие. Что это такое? На каком принципе работает? – эти и подобные им вопросы он оставил для технических специалистов УСО. Надо следовать за Штрассе, он не может уйти далеко… Но только Блацкович намеревался выйти через вновь поднявшиеся двери, как на площадку второго яруса, почти над его головой, высыпала группа учёных с «Люгерами» – и открыла по нему неприцельный, беспорядочный огонь. Агент заскочил за колонну – и оттуда шарахнул по металлической площадке из трофейного оружия. Эффект был потрясающим: все пять человек немедленно побросали оружие – и задёргались в конвульсиях; ещё мгновение – и они попадали мёртвыми на площадку. Диверсант вышел из зала, оказавшись в комнате с медицинскими столами, на которых он увидел человеческие останки, непонятные механизмы и горы проводов; там же ему попытались устроить засаду ещё четверо людей в синих халатах. Агенту Второму вновь потребовалось единственного нажатия на курок: электрические дуги, испускаемые чудо-оружием, перескакивали с одного человека на другого – и четвёрка с пеной на губах успокоилась на полу.
Из медицинских апартаментов разведчик по лестнице попал на второй ярус зала, где он прикончил «суперсолдата»; кстати, там он избавил мир ещё от четверых нацистов, устроив им электрический стул… вернее будет сказать – пол... И, наконец, ворвался в комнату, откуда за ним наблюдал Штрассе. Конечно, она оказалась пустой. Блацкович рванул на себя единственную дверь справа: короткий коридор привёл его к лифту. Американец вошёл в него; тот двигался около минуты, давая понять о глубине подземного комплекса. Агент выскочил из кабины – вновь двери, вновь кнопка справа… И вот, преодолев столько испытаний, он вновь оказался на поверхности: перед его глазами находился маленький заснеженный аэродром без взлётных полос: три «Кобры» занимали его, одна из которых взлетела сразу после его появления. Американец понял, что упустил Штрассе и на сей раз… Двумя выстрелами ликвидировал слабенькую охрану периметра – всего-то трое егерей! – и не поленился вернуться назад, в «Лабораторию-Х», за динамитом; а последним, что он сделал в Норвегии, было уничтожение тайного комплекса. Блацкович сдержал данное себе – и всему миру – слово, после чего сел в один из оставшихся самолётов. Было поздно, чертовски хотелось есть и спать, но… Именно это «но» заставило его подняться в воздух – и благополучно посадить машину спустя несколько часов на базе УСО... Это самое «но», без которого невозможна никакая победа.

Место: Великобритания,
вилла УСО,
предместье Лондона.
Дата: засекречена.

- Ну, и как там агент Блацкович? – спросил сэр Хассет, когда его заместитель появился в кабинете.
- Немного потрёпан, но ничего серьёзного. Только что закончил отчёт, - успокоил начальника Джек.
- Он и на этот раз справился замечательно, просто замечательно! – директор не скрывал своего восхищения от проделанной агентом работы. – Новейшее оружие, биоинженерия, роботы и оккультизм… Всё сходится, один к одному; к чему – пока не знаю, но всё определённо сходится…
- Я думаю точно так же, сэр, - наклонил голову мистер Стоун.
- Отлично, Джек! Созывайте совещание!
- Да, сэр!
Собрав на очередное заседание трёх наиболее осведомлённых коллег, руководитель УСО пригласил мистера Стоуна ознакомить остальных сотрудников с полученной от агента информацией. Генерал Хиггс, выслушав его, переглянулся со своим американским коллегой:
- Итак, это всё, что у вас есть, Джек?
- Нет, сэр. Кроме этого, мы располагаем ещё двумя дешифрованными сообщениями, - отозвался тот, пробегая глазами по бумажным листам, находящимся в его руках. – Одно из них – полное расписание райхсфюрера СС Генриха Гиммлера на следующие сорок восемь часов…
- Фьють! – свистнул кто-то из военных.
- Подождите, пока не увидите следующего! Это личное послание «Мёртвой Головы» тому же райхсфюреру СС, датированное вчерашним днём. Мне зачитать его?
- Пожалуйста! – кивнул директор.
- «Мой дорогой райхсфюрер СС! Вы, несомненно, уже знаете, что моя «Лаборатория-Х» полностью разрушена, а проект «Суперсолдат», работа всей моей жизни – уже история… Я полагаю, что Вы всё ещё верите в успех «Операции «Воскрешение»» и я готов разделить с Вами Ваши лучшие чаяния, но боюсь, что Вас успели сбить с толку некоторые личности, чьи умственные способности находятся под большим вопросом. Я хочу предупредить Вас, что союзники послали своего лучшего агента, чтобы прервать Церемонию Воскрешения. Нельзя недооценивать его так, как это сделал я. Искренне Ваш, обергруппенфюрер СС Вильгельм Штрассе», - Джек сделал короткую паузу и перелистнул пару бумаг. – А теперь предлагаю вернуться к заявленному мной выше расписанию Гиммлера. Чтобы не утомлять вас его исправными посещениями массажиста или банкетами по тому или иному поводу, перейду прямо к сути дела: девять с половиной последних часов, согласно этому расписанию, он намерен провести на интересующей нас территории, а именно, цитирую:
«19:00 – прибытие во дворец «Шуцштаффель»; 20:00 – торжественный ужин во дворце «Шуцштаффель»; 23:00-00:00 – личная встреча с фрау Марианной Блаватски; 02:00 – последняя подготовка к Церемонии; 03:00 – прибытие в замок «Вольфенштайн»; 04:00 – Церемония; 04:30 – возращение в Берлин.» Поскольку в тех местах после десяти часов вечера темно, хоть глаз выколи, то, полагаю, на всё про всё у Блацковича будет не более шести часов… И, если там действительно готовится нечто важное, наш агент сможет этому помешать.
- Комментарии, джентльмены? – обратился Хассет к окружающим.
Мистер Мёрфи положил перед собой руки и откашлялся:
- Сэр, могу ли я говорить открыто?
- Да, конечно! – пригласил его сэр Хассет.
- Должен признать, господа, - начал тот, потирая нос, - что мне тяжело говорить об этом всерьёз. Разве мы с бухты-барахты должны поверить во все эти трансформации, я не знаю… в какой-то дух тысячелетнего принца?! Что он сделает? Выиграет нацистам войну?
Мистер Стоун сделал протестующий жест рукой:
- Подождите минутку…
- Пожалуйста, Джек, дайте мне закончить! – возвысил голос американский генерал. – Кроме того, у нас есть крупный нацистский учёный, уверяющий, что у них у всех просто крыша поехала! Какие доказательства, свидетельствующие о тотальном безумии руководства Райха, нам ещё нужны?!
- Ах, сэр, мне только что пришло в голову, что, возможно, мы занимаемся не тем, чем следует, - вмешался в разговор и его военный коллега-англичанин. – Я имею ввиду, что раз гитлеровцы собираются тратить драгоценное время и ресурсы на, извините меня, всякую мистику, тогда… – он усмехнулся.
- Продолжайте, - подбодрил его директор.
Генерал Хиггс решительно кивнул:
- Я только хочу сказать, что раз они сами отрывают собственные силы от войны, то… Зачем им в этом мешать?
Наступила тишина; собеседники переглядывались, но лишь начальник УСО заметил и мгновенно понял жест молодого коллеги – тот непроизвольно развёл руки в стороны.
- Джек, я уверен, вам есть, что добавить…
- Да, сэр… Джентльмены, - воодушевлённо заговорил заместитель, поправляя очки, - если всего месяц-другой назад кто-нибудь сказал бы вам о легионах нежити, рукотворных монстрах и демонах из ада, кто-нибудь из вас принял бы услышанное всерьёз? Конечно же, нет – как, впрочем, и я. Но сколько мы узнали с тех пор! А теперь вы настаиваете на том, что мы должны игнорировать достоверную информацию? Почему? Я не говорю, что безоговорочно верю каждому слову нашей агентуры; я говорю, что мы не можем просто взять – и отмахнуться от собранных данных… Но решать вам, сэр! – и он легонько наклонил голову в направлении сидящего за столом руководителя.
Тот внимательно осмотрел собеседников. Закрыл глаза, прислушиваясь к тиканью часов за спиной… Сотрудники не мешали ему, ожидая его решения – верного и единственного. Минутой позже глаза сэра Хассета распахнулись – и собравшиеся услышали его твёрдый голос:
- Что же, да будет так: агент Блацкович возвращается в замок «Вольфенштайн»…

ГЛАВА 6:
НЕИЗБЕЖНОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ

ЧАСТЬ 1. БРАМБУРГСКАЯ ДАМБА 

***
Приказ: проведённая Вами операция в «Лаборатории-Х», несомненно, заслуживает всяческих похвал, однако, косвенно она стала причиной исчезновения «Мёртвой Головы» из нашего поля зрения. В настоящее время его местопребывание не установлено. Впрочем, известно, что он изначально не являлся человеком, поддерживающим исходную цель Гиммлера – воскресить Генриха Первого. Возможно, что три «Суперсолдата» «Мёртвой Головы» будут и без его участия «помазаны» Марианной Блаватски во время церемонии рядом с дворцом «Шуцштаффель» возле деревни Падерборн. Затем они якобы будут помещены в могилу Генриха Первого, расположенную рядом с замком «Вольфенштайн» для «воскрешения».
Пока ещё многие в УСО скептически относятся к этой церемонии, однако недавние происшествия показали, что ничто не может быть исключено. Ваше задание: проникнуть во дворец «Шуцштаффель» и остановить церемонию любой ценой. Чтобы усыпить бдительность противника, Вы будете сброшены на парашюте рядом с дамбой, в двух километрах от Падерборна.
Чтобы выполнить задание, Вам необходимо пересечь дамбу и попасть во дворец. Бесшумное проникновение – Ваш наилучший выбор. Оказавшись в Падерборне, Вы должны ликвидировать пятерых офицеров Дивизии Паранормальных Исследований СС и установить точное место проведения церемонии.
В случае непредвиденной задержки, двигайтесь как можно скорее в замок «Вольфенштайн» – и убедитесь, что никакого «воскрешения» не произошло.
Удачи Вам, Агент Второй!

Задачи:
Пересечь Брамбургскую дамбу;
Найти дорогу в Падерборн.
***

Британский «Виккерс Уорвик» приближался к цели. Агент Второй, единственный пассажир на борту, проводил последний досмотр оружия; в полученном арсенале имелись исключительно его бесшумные образцы: автомат «Стен» да снайперская винтовка «Шпион» с прибором ночного видения. Ну и, конечно, острейший кинжал… От «ФГ-42», которую ему предлагали в штабе УСО, он предпочёл отказаться: выстрелы её довольно звучные, а гористая местность, куда он направлялся, имеет обыкновение усиливать эхо… Если понадобится, он раздобудет её во время выполнения задания: несомненно, что на своём пути он встретит не один десяток десантников «Чёрной Гвардии» Гиммлера… Итак, американец глянул на наручные часы: почти десять вечера – самое время для начала веселья!
- Приближаемся к точке выброса, - услышал он голос пилота. – Видимость – 4000 ярдов. Ветер – 5 узлов к юго-востоку. Условия нормальные. Десантирование через две минуты.
- Готовность номер один! – подтвердил Блацкович, поднимаясь с кресла и поправляя за спиной ранец с парашютом.

…У решётчатых ворот, преграждавших въезд на территорию Брамбургской дамбы, остановился грузовик с открытым кузовом; из кабины выскочил водитель – и неприветливо глянул на стоящего по ту сторону закрытых створок автоматчика:
- Эй, открывай ворота! У меня важный груз!
- Извини, но эта дорога закрыта! – равнодушно ответил его собеседник, даже не подумавший исполнять обращённую к нему просьбу.
- Что ты имеешь ввиду – закрыта?! – удивился, разводя руками, водитель. – Она не может быть закрыта, ведь это единственная дорога в Падерборн!
- Я знаю, - пожал плечами охранник. – Поэтому она и закрыта. Вследствие особых условий безопасности на время приближающейся церемонии, абсолютно все передвижения возле деревни Падерборн запрещены в течение последующих двадцати четырёх часов по распоряжению группенфюрера СС фон Штауффа.
- Но этот груз – для группенфюрера фон Штауффа! – возразил водитель грузовика. – Это шесть ящиков сыра и сосисок для офицерской кухни! Позовите его к телефону: я думаю, он сделает исключение!
- Извини, но мы полностью закрыты! – продолжал солдат старую песню.
- Что?
- Вследствие особых условий безопасности на время приближающейся церемонии абсолютно все передвижения, а также любые переговоры по рации возле деревни Падерборн запрещены в течение последующих двадцати четырёх часов по распоряжению…
- Да-да, конечно! – прервал его тираду водитель, делая жест правой рукой, будто отмахивался от надоедливого комара. – Повторяю: этот груз для группенфюрера СС фон Штауффа! Послушай, я не хочу отвечать за это! Я не сдвинусь с этого места, пока ты не пропустишь меня!
- Как хочешь, но ты будешь стоять здесь до завтрашнего утра, - вновь пожал плечами автоматчик. Во время продолжавшихся объяснений ни он, ни водитель автомашины не заметили снижающегося метрах в сотне от них парашюта; тому объективно мешали и возвышающиеся горы, и раскидистые кроны деревьев, и наступившая тьма.
- Но, что же мне делать со всем этим сыром? – возмущённо поинтересовался водитель, кивнув себе за спину.
- Я не знаю! – ответил тот. – Поищи к нему пива, ха-ха!

Мягко приземлившись, Блацкович отцепил стропы; парашют даже не тащил его по земле, удачно зацепившись меж стволов двух деревьев. Итак, десять часов… На выполнение задания у него не более, чем шесть часов чистого времени. Разведчик взял в руки снайперскую винтовку, прильнул к окуляру прицела – и внимательно изучил местность, которую следовало пересечь.
Что же, вот она, плотина, во всей своей красе!.. Во-первых, закрытые ворота, рядом с которыми – грузовик; стоявший рядом с автомашиной водитель нервно курил сигарету. По ту сторону ворот – бетонная смотровая вышка, по которой размеренно прогуливался снайпер; Блацкович тут же рассмотрел на колонне за его спиной устройство общей тревоги. Во-вторых, помещение охраны напротив вышки; сколько в нём человек, неизвестно. В-третьих, «МГ-42», находящийся под крышей небольшого помещения с дверью внутрь и направленный дулом прямо на ворота; за пулемётом он увидел десантника «Чёрной Гвардии»; другой его коллега неспешно мерял шагами расстояние меж заградительными укреплениями по центру плотины. И, наконец, в-четвёртых: на противоположном конце железобетонной конструкции, занимающей собой около двухсот метров пространства, находилась ещё одна смотровая вышка со снайпером, также оснащённая аппаратурой всеобщего оповещения. В довершение к сказанному, плотина была великолепно освещена не только фонарями и прожекторами, укреплёнными на вышках, но также и на крыше огромного здания со светящимися окнами по другую сторону дамбы, где, вероятнее всего, находилась генераторная. И, естественно, объект был повсюду торжественно украшен нацистскими знамёнами…
Диверсант просчитал возможные варианты проникновения на периметр. Культурно пройти сквозь ворота не получится: его немедленно заметят – и тогда на него с разных сторон набросятся как минимум более пяти врагов; а в случае вызова подкрепления, их может оказаться как вдвое, так и втрое больше. Значит, надо поискать другой путь… Однако, для начала неплохо бы ликвидировать угрозу в виде уже обнаруженных неприятелей.
Спустившись на десяток метров ниже и спрятавшись за деревом, стоящим почти на обрыве, Блацкович посмотрел вниз: огромная масса воды падала с высоты более, чем пятидесяти метров; в то же время он увидел на стене плотины красную металлическую лестницу с поручнями, ведущую, видимо, в технические помещения под поверхностью плотины – и понял, что нашёл возможный вход на объект, минуя при этом отлично освещённый прожекторами участок периметра, охраняемый снайперами на вышках. Прожекторы, кстати говоря, также было бы неплохо устранить; тем не менее, начать следует именно с охранников.
Наведясь на цель, прогуливающуюся по смотровой вышке на другом конце плотины, Блацкович выдохнул – и привычно спустил курок: снайпер выронил винтовку и упал на пол строения, рядом с оградительными перилами; следующий бесшумный выстрел американца погасил башенный прожектор, усилив тьму в районе генераторной: тоннель, ведущий с плотины дальше, утонул в наступившем мраке. Выждав минуту, «Би Джей» убедился, что оба выстрела были сделаны без последствий: оставшиеся на поверхности дамбы враги ничего не заметили. А поскольку тревога не была поднята, можно было следовать дальше.
Вторым на счету Блацковича оказался десантник, шлявшийся меж укреплениями на дороге, по центру плотины: получив пулю в голову, нацист упал за мешки с песком – и больше не двигался. Его товарищ на ближайшей вышке, равно как и пулемётчик, смотрели в противоположную сторону – на грузовик за воротами, поэтому разведчик не стал терять времени, которого у него и так было в обрез: прицелившись в снайпера на вышке, он убил его выстрелом в сердце; враг свалился на пол открытого квадратного помещения, исчезнув из поля зрения диверсанта. И, раз уж дремлющая местность не огласилась завыванием сирены тревоги, значит, с ним было покончено раз и навсегда. После этого Блацкович устранил десантника, стоящего за «МГ-42»; тот кулем рухнул за невысокую бетонную стену огневой точки. Из двери за ним никто не появился; следовательно, работа была сделана достаточно тихо.
Итак, из уцелевших противников – Блацкович убедился в этом, ещё раз внимательно осматривая территорию, на которой сеял бесшумную смерть – оставался лишь шофёр грузовика, пускавший, как ни в чём не бывало, клубы дыма изо рта; американец спустился на несколько десятков метров к автомашине перед воротами – и, обойдя её, прикончил незадачливого водителя ножом со спины; тот даже не пикнул. Оттащив труп за грузовик, агент уже с новой позиции осмотрел периметр: никого. Погасив сияющий над его головой прожектор смотровой вышки, он перезарядил оружие. Из дверей слева за воротами, где, вероятно, располагался КПП, также никто не появился – и Блацкович поспешил вернуться на площадку за смотровой вышкой, к лестнице, ведущей по стене плотины к техническим помещениям.
Ему пришлось спускаться около тридцати метров, пока ноги его не коснулись металлического, ограждённого перилами навеса над грохочущим справа от него водопадом; пройдя по нему и повернув за угол, Блацкович увидел ещё одну подобную лестницу – спуск её заканчивался метрах в двадцати ниже возле металлической двери в конце навеса. Разведчик преодолел указанное расстояние – и только собирался войти внутрь помещения, как дверь распахнулась сама – и на навес вышел автоматчик с сигаретой в зубах. Агента Второго спасла только стена, с которой он не преминул слиться; а гитлеровец, оперевшись обеими руками на перила, занялся созерцанием падающей воды. Дверь за ним автоматически закрылась – и Блацкович, совершив едва слышное движение, перерезал ему горло ножом.
Убрав снайперскую винтовку за спину, он вооружился «Стеном»: в условиях небольших помещений это оружие гораздо практичнее. Толкнув перед собой дверь, американец оказался в узком коридоре с сильным электрическим освещением; путь его шёл прямо и направо. Блацкович осторожно преодолел небольшое расстояние до угла – и выглянул из-за него: два человека в технических комбинезонах трудились на выкрашенными в красный цвет толстыми трубами по левой стороне стены длинного и совершенно пустого помещения, в конце которого была ещё одна металлическая дверь. У ног нацистов стоял ящик с инструментами; правда, американец также заметил у них на поясах по кобуре. Однако, техники были увлечены работой, совершенно не обратив внимание на появившегося в коридоре постороннего.
- Ну, что ты там копаешься, Христиан? – нетерпеливо молвил один из них – тот, что стоял над пригнувшимся к трубе коллегой. – Всего лишь повернуть вентиль…
- Да пошёл ты! – раздражённо ответил приятель, возясь с каким-то клапаном. – Коли такой умный, что же тебя до сих пор не назначили главным смотрителем дамбы?
Блацкович поднял автомат – и оба техника, сражённые короткой очередью, попадали навзничь на своём рабочем месте: ни первый из них не успел ответить на вопрос приятеля, ни второй – выслушать его ответ. Блацкович усадил трупы за трубами, которые, впрочем, недостаточно скрывали тела, и быстро пробежал коридор, проверив дверь в конце помещения: комната оказалась обыкновенной подсобкой, где кроме стола, сварочных аппаратов да технических шкафов с оборудованием, ничего больше не было. Однако, следуя по коридору, он обнаружил ещё одну дверь, слева; раньше он не видел её, поскольку её зарывали собой выступающие из стены и потолка трубы. Агент приблизился к ней – и тут же услышал изнутри монотонное гудение какого-то механизма; несколькими мгновениями спустя оно внезапно прекратилось – и за дверью послышались медленные шаги.
Разведчик затаился перед дверью справа, поджидая неприятелей. И действительно, секундой позже металлическая дверь отошла в сторону – и в коридор вышел ничего не подозревающий автоматчик. Лениво повернув голову направо, он, наверное, увидел труп одного из техников, высовывающийся из-за трубы; сжал оружие, подскочив от неожиданности на месте – только это оказалось его последним действием: Блацкович, почти приставив к его затылку дуло «Стена», спустил курок. Охранник замертво повалился набок, а диверсант заскочил внутрь, пока дверь за ним автоматически не закрылась.
Маленькое квадратное помещение, в котором находился американец, оказалось низом лифтовой шахты; кабина, на которой сюда, видимо, только что прибыл автоматчик, стояла возле стены напротив; рядом находилась кнопка, вызывающая подъём или спуск лифта. У стены стоял стол с дымящейся на нём кружкой чая и тарелкой с парой бутербродов, накрытых салфеткой; над столом – устройство общей тревоги, которое разведчик тут же привёл в негодность ударом ноги. А над ним Блацкович увидел прикреплённый к стене документ, которому уделил самое пристальное внимание:

Инструкция
Кому: всему охранному персоналу
От кого: штаб-квартиры «Шуцштаффель»
Вследствие особых условий безопасности на время приближающейся Церемонии, абсолютно все передвижения, а также любые переговоры по рации возле деревни Падерборн запрещены в течение последующих двадцати четырёх часов.
По приказу группенфюрера СС фон Штауффа

Агент Второй глянул на часы: половина одиннадцатого. Надо поспешить, ведь ему ещё предстояло пересечь плотину, отыскать дорогу на Падерборн – и поскорее оказаться в деревне! Если от Брамбургской дамбы до неё, как известно по сообщениям разведки, не более двух километров, то это дополнительные полчаса на преодоление расстояния, даже если исключить возможные засады врага по дороге! Затем – время на прохождение Падерборна, находящегося от замка «Вольфенштайн» с противоположной стороны, нежели рыбацкая деревенька Вульфбург, через которую ему уже доводилось проходить пару месяцев назад… Итак, время – вероятно, единственное из обстоятельств, очевидно и неумолимо работающих против него.
Разведчик осторожно выглянул из-за угла лифтовой шахты, уходившей наверх под углом около сорока пяти градусов более, чем на полсотни метров; пространство превосходно освещалось электрическими лампами. Глянув в прицел винтовки, он хорошо рассмотрел на верхней площадке «черногвардейца», стоящего на посту с «ФГ-42» в руках; за его спиной на стене висел какой-то документ, а справа был выход в сопредельное помещение. Блацкович прицелился в ничего не ведающего снайпера – и мгновением позже труп десантника полетел в шахту, оказавшись прямо у ног американца. Тогда диверсант вошёл в кабину лифта – и надавил кнопку на стене.
Выйдя из остановившейся кабины на площадку, агент осмотрел помещение справа – оно почти копировало комнатку охраны внизу, за исключением пищи на столе. Документ на стене не сообщил ему ничего нового: всё та же инструкция, повествующая о распоряжении фон Штауффа. Подойдя к выходу из помещения, диверсант осторожно приоткрыл дверь наружу.
Да, он оказался там, где и предполагал находиться: перед ним лежал никем не замеченный труп десантника, над которым стоял «МГ-42». Следовательно, он прошёл по техническим помещениям под дамбой, выйдя на поверхность плотины почти в самом её центре. Метрах в двадцати слева от себя американец увидел бетонную смотровую вышку с заблаговременно испорченным его пулей прожектором; прямо – закрытые ворота с грузовиком, фары которого нерасторопный водитель явно забыл выключить; направо была дверь, ведущая на КПП. Обернувшись, Блацкович увидел, что над трупом ещё одного десантника, лежавшего среди мешков с песком, склоняется автоматчик, чёрт знает, откуда взявшийся; он не стал ждать, пока противник заметит его – и устранил его точным выстрелом из «Стена». Итак, оставался КПП у ворот; когда он разберётся с его охраной, тыл можно считать безопасным.
И он, прикрываясь стенами постройки, а также укреплениями в виде бетонных перегородок и мешков с песком, приблизился к заветной двери. В окне помещения он увидел двух солдат с «МП-40»; пригнувшись, он распахнул дверь – и почти в упор расстрелял нацистов; те даже не успели повыскакивать из-за стола. Судя по тарелкам и кружкам, солдаты чаёвничали прямо на посту, отчего и прохлопали всё самое интересное. Уничтожив на соседнем столе телефон и на всякий случай обрезав какой-то кабель на стене, Блацкович вновь оказался на улице; не поленившись, забрался на смотровую вышку – и разбил устройство общей тревоги на одной из её колонн. А затем, вновь избегая особенно освещённых пространств, пересёк Брамбургскую дамбу.
Осторожно ступая по плитам ведущей в тоннель дороги, американец только сейчас успел заметить, насколько красивый вид окружает его: невысокие горы, местами заросшие лесом, искусственный водопад – и над всей этой красотой сияла полная Луна! Забравшись на вторую смотровую вышку, он проделал с аппаратом сигнализации то же самое, что и на предыдущей: разбил его без всякого сожаления. Спустившись вниз, попробовал ворота тоннеля на прочность: заперты изнутри. Широкие двери генераторной также были закрыты, поэтому Блацкович, немедленно отыскав глазами дверь в строении напротив, слева от тоннеля, устремился к единственному покуда пути.
И в очередной раз, как только он приблизился к дверям, они распахнулись – и на улице появились два автоматчика; судя по их виду, они не были ничем обеспокоены – возможно, просто вышли подышать свежим воздухом. Американец схоронился за стеной, нацисты не могли видеть его из-за угла. Стоило двери тихо закрыться за ними, агент послал по пуле в голову каждому неприятелю, отчего их тела стали тяжелее на семь с половиной граммов; нацисты вповалку попадали у мешков с песком, открыв разведчику путь внутрь помещения. Перезарядив «Стен», Блацкович вошёл в комнату, служившую казармой: двухэтажные кровати, шкафчики для личного солдатского скарба, столы, стулья… И широкая лестница наверх, откуда попеременно доносились то звучание очаровательной багатели «F;r Elise» Бетховена, то пропагандистские, истерические вопли фюрера о несомненном превосходстве национал-социализма над остальными политическими доктринами.
Разведчик тихонько поднялся по лестнице, открыв дверь на её верхней площадке: автоматчик и работник технического персонала, стоя у окна спинами к двери, перекуривали; ещё одна дверь слева оставалась открытой – через неё Блацкович увидел ещё одного техника, возившегося с радио на столе. Видимо, он никак не мог определиться, чему же отдать предпочтение: речам вождя или музыке великого композитора. Американец не стал дожидаться продолжения концерта по заявкам, поэтому точным выстрелом положил радиолюбителя на стол, а после занялся стоящими перед ним курягами.
- О майн… - техник не успел закончить излюбленной фразы погибающих нацистов – и грохнулся под стол; буквально мгновением позже, у окна в соседнем помещении, его примеру последовали и двое товарищей.
«Би Джей», не обнаружив в первом помещении ничего интересного, сразу прошёл во второе: это была комната спецсвязи, уставленная радиоаппаратурой. На стене у входа агент обнаружил ещё один дубликат распоряжения фон Штауффа. Американец с удовольствием разнёс в хлам рацию: во-первых, это было просто приятно, а во-вторых – никакого предупреждения о просочившемся в запретную зону шпионе в Падерборн не будет. Настроив радио на трансляцию багатели и осматриваясь, Блацкович обнаружил, что техники, вероятнее всего, трудились над чем-то в вентиляции, а во время перекуров болтали с охранником, слушая музыку: небольшая панель под потолком была снята, а к вентиляционной шахте стояла прислонённой складная лестница. Агент Второй забрался по ней в вентиляцию – и осторожно пополз по узкому проходу.
Пробираясь вперёд, он старался не шуметь: мало ли, кто мог невольно услышать его движение. Несколько раз над собой он видел ночное небо – из-за решёток, находящихся сверху трубы, откуда в помещения попадал свежий воздух. Он полз по проходу более, чем полсотни метров по прямой; наконец, глазам его предстала решётка, сквозь которую он увидел генераторную: огромное помещение, напичканное здоровенными жужжащими турбинами, динамо-машинами и прочими техническими устройствами. Похоже, что его здесь не ждали: в помещении всё было спокойно; возле соседней решётки, точнее говоря, прямо под ней – на металлической площадке лестницы, ведущей в генераторный зал и куда-то направо – как ни в чём не бывало, общались два автоматчика. Блацкович расстрелял их из «Стена» и сквозь разбитую решётку спрыгнул в помещение.
Слева над ним находилось окно смотровой комнаты, откуда велось наблюдение за генераторным комплексом; к счастью, американец никого не заметил ни в помещении над собой, ни внизу. Решив не прятать тела солдат, он быстренько сбежал вниз по ступеням; выходом из зала служили ворота, которые отпирал рычаг на стене. Пройдя сквозь них, агент оказался на улице: справа от него был тоннель, слева – возвышалась смотровая вышка, а из помещения напротив лилась музыка Бетховена. Итак, он всего лишь пробрался по вентиляционной шахте в соседнее помещение… Надо искать путь дальше.
Вернувшись в генераторную, разведчик осторожно двинулся по металлическому полу: неосторожный звук шагов мог выдать его с головой. С обеих сторон его окружали какие-то панели, снабжённые водяными счётчиками и прочими техническими причиндалами; Блацкович предпочёл не разбираться в их устройстве и назначении детально: времени было катастрофически мало… Ворота в конце коридора были закрыты, однако, дверь по соседству с ними – отпертой; шмыгнув за неё, американец увидел ещё две двери – слева и справа от себя – а также двух техников, стоящих к нему спинами и занятых показаниями каких-то приборов перед собой. Он перестрелял их, поскольку на поясе у них имелось оружие – и заскочил в ближайшую дверь налево, оказавшись в пустой смотровой комнате, окно которой выходило в генераторный зал. Стоило ему обернуться, как противоположная дверь открылась – и в комнату вбежал десантник с «ФГ-42»; возможно, у него был необыкновенно тонкий слух, и он расслышал падение тел товарищей на пол… Блацкович предпочёл не расспрашивать нациста, так ли оно было на самом деле или нет, молниеносно отреагировав на появление опасного врага: три бесшумных выстрела – и противник по инерции прокатился вперёд, ткнувшись головой в стену. Выглянув за дверь, Блацкович обнаружил коридор, заканчивающийся очередной металлической дверью направо.
Преодолев расстояние до неё в несколько шагов, американец открыл дверь: прямо за ней начиналась лестница, на площадке которой вполоборота к нему стояли ещё два десантника-парашютиста. Блацковича спасла только стремительность; от неожиданности он выпустил по неприятелям полмагазина. Один из них упал на площадку, а тело второго скатилось по лестнице вниз, обеспокоив своим внезапным появлением ещё одного «черногвардейца», охранявшего следующие двери, за которыми, похоже, был выход из комплекса: сквозь окна агент увидел чернеющее небо и колышущиеся от ветра кроны деревьев. Супостат вскинул винтовку – и дал очередь по незваному гостю; однако, пригнувшийся диверсант ответил тем же. В результате этой короткой перестрелки, десантник занял место рядом с трупом приятеля, съехавшего к нему по лестнице минутой раньше.
Перезарядив оружие, Блацкович спустился к двери, из-за которой донеслось:
- Пленных не брать! – и выстрелы, забарабанившие после этого по её металлическому покрытию.
Дверь распахивалась налево, поэтому с упомянутой стороны разведчик мог ею прикрываться; он толкнул её перед собой – высунулся из-за угла: верно, он вновь был на улице. Перед его глазами расстилался большой, хорошо освещённый двор, в который можно было спуститься по широкой металлической лестнице; под её единственным пролётом справа прятался нацист с «МП-40», хитрость которого немедленно была раскрыта Блацковичем: он дал очередь сквозь ступени – и враг, захлебнувшись кровью, вывалился из своего убежища. Второй негодяй засел за ящиками, сложенными напротив лестницы: он выстрелил из винтовки, но промахнулся, не сумев даже вовремя за эти самые ящики спрятаться. Агент, избавившись от противника справа, быстро перевёл дуло автомата на новую цель – и выстрелом в голову освободил от её существования лучший из миров. После сделанной работы он вновь спрятался в помещении, перезаряжая оружие.
Убедившись, что справа ему больше ничто не угрожает, Блацкович выглянул, по-прежнему прикрываясь дверью, налево; теперь ему открылось оставшееся пространство двора: тоннель слева, через который он не мог пройти с другой стороны, внутри которого стоял легковой автомобиль; группа деревьев ещё левее, а рядом с ними – КПП, возле которого возвышались закрытые решётчатые ворота. За углом небольшого строения скрывались два автоматчика, время от времени постреливавшие в его сторону; других врагов он не увидел. Американец сделал рывок – и перебежал, перепрыгнув через невысокие перила лестницы, во двор, спрятавшись за ящиками, у которых лежал труп его недавнего врага-снайпера; из-за них он прикончил обоих неприятелей, потратив на них около двух минут и почти половину обоймы. Разобравшись с супостатами, он пересёк двор, попутно разоружив трёх мёртвых автоматчиков, поскольку изрядно потратился в последнем бою на боеприпасы. Войдя на очищенное от врагов КПП, он тут же заметил на стене механизм, открывающий ворота; переведя рычаг из положения сверху-вниз, выглянул в окно: створки трёхметровой конструкции медленно разошлись в стороны. Путь был свободен. 
Прямо за воротами он увидел указательный знак, справа от дороги; на нём было крупно выведено красной краской: «ПАДЕРБОРН – 2 км.» И разведчик, вновь поглядев на часы, лёгкой трусцой побежал по её обочине, тщательно избегая мест, освещаемых ночным светилом. 

ЧАСТЬ 2. ПАДЕРБОРН 

***
Приказ: в данный момент в Падерборне, родине многих выдающихся немецких оккультистов, располагается элита Дивизии Паранормальных Исследований СС. Как выяснилось из недавно расшифрованной радиопередачи СС, Марианна Блаватски должна провести ритуал, называемый церемонией «Помазания Тёмных Рыцарей». Проведение церемонии запланировано где-то в районе дворца «Шуцштаффель». Разведка немецкого сопротивления сообщила, что единственно доступный путь ко дворцу лежит через деревню, при этом являясь наименее охраняемым путём.
Однако, где-то в непосредственной близости от дворца, находится устройство общей тревоги. Если оно сработает, то у Вас не будет ни единого шанса попасть в дворец. Соответственно, Вы должны пройти через деревню как можно тише, используя при необходимости оружие, не производящее шума.
Поскольку церемония «Помазания» готовится во дворце рядом с деревней, в Падерборне расположились пять ключевых офицеров Дивизии Паранормальных Исследований СС. Это предоставляет УСО уникальную возможность нанести сокрушительный удар по высшему командованию Дивизии Паранормальных Исследований СС и надолго парализовать её работу. Поэтому упомянутые офицеры должны быть уничтожены, прежде чем Вы сможете вернуться к основному заданию.

Задачи:
Ликвидировать пять ключевых офицеров Дивизии Паранормальных Исследований СС;
Не допустить общей тревоги;
Получить доступ во дворец «Шуцштаффель».
***

Довольно короткий и не особо утомительный поход агента по горной, освещённой Луной дороге в Падерборн, прошёл без приключений: он не наткнулся на вражеские засады, не заплутал в прилегающем к дороге болоте – и, в конце концов, не сорвался со скалы в довольно глубокий овраг почти на подходе к цели. Несмотря на экипировку, преодоление расстояния от плотины к деревне отняло у него двадцать две минуты. Следовательно, в запасе оставалось около пяти часов; если быть точнее – четыре часа и пятьдесят восемь минут…
Итак, пятеро высших чинов командования Дивизии Паранормальных Исследований СС… Задача, что и говорить, не из лёгких. Причём, необходимо обойтись при этом без обнаружения: иначе, как уверяет разведка, во дворец хода не будет. Прискорбно… Тем не менее, придётся делать всё аккуратно, незаметно – и быстро, поскольку, по роковому стечению обстоятельств, именно время, увы, продолжает оставаться его главным неприятелем.
Американец перелез через забор какого-то одноэтажного домика с заколоченными окнами, оказавшись, наконец, на тёмной улочке старинной германской деревни; впрочем, скорее даже небольшого городка. Положение осложнялось и тем, что, согласно полученным руководством УСО разведданным, в Падерборне по-прежнему оставалась часть гражданского населения, не пожелавшая покинуть насиженных мест; следовательно, исходя из предоставленной ему информации, агент уже не мог беззаботно палить во всё, что движется: от его выстрелов могут невольно пострадать невиновные. С этим – ничего не попишешь! – также приходилось считаться. «Словом, выкрутить внимание на полную катушку, - решил Блацкович, почти неслышно, но довольно быстро ступая о улице. – Эх, был бы здесь камрад Людвиг Кесслер или Карл Виллигут, как это случилось в соседней деревне Вульфбург – и всё прошло бы на загляденье: увели бы, скажем, гражданских куда-нибудь подальше от моего маршрута – и дело с концом: никаких случайных жертв! Но… придётся работать одному. Ничего, всё будет окей!» – он поудобнее перехватил «Стен», укрывшись за стоявшим по соседству со стеной автомобилем.
Дорога поворачивала меж двухэтажных домиков – в окнах которых кое-где горел свет – направо; оттуда же лёгким ветерком принесло и негромкое посвистывание: тонкий слух Агента Второго немедленно узнал «Розамунду», несмотря на то, что исполнитель слегка фальшивил. Он улыбнулся, мысленно вспоминая английскую версию этой замечательной немецкой песенки, которую он слушал ещё со времени службы на флоте, кажется, аж с тридцать девятого года… Какая-то шикарная дама подарила одному из его сослуживцев грампластинку с «Розамундой», а сам капитан разрешил ребятам пользоваться штабным граммофоном… Эх, какие чудесные были времена: никто не воевал, весь мир пел одни и те же песни на разных языках… И любой настоящий мужчина обязательно был влюблён в «Розамунду»… или в «Лили Марлен».
Американец одёрнул себя: хватит мечтаний! Осторожно выглянул из-за кузова легковой машины: перед ним предстал небольшой двухъярусный дворик – внизу аккуратные цветочные клумбы; наверх, к площадке меж двух двухэтажных домов, слева вела широкая каменная лестница в два пролёта; за её парапетом взад-вперёд вышагивал автоматчик, насвистывавший «Розамунду». Его фигура была освещена светом нескольких окон первых и вторых этажей соседних зданий; честно говоря, даже лунных лучей вполне хватало для прекрасного обозрения периметра. Умиротворяющее спокойствие чудесной ночи разлилось над Падерборном – и Агенту Второму никоим образом нельзя было его нарушать.
Разведчик, стараясь не ступать по клумбам, перебежал от автомобиля к лестнице, замерев у стены; над его головой слышались шаги охранника. Следовало немного подождать, пока тот, совершая свой привычный маршрут между домов, отойдёт подальше – и ликвидировать его. Но, как оказалось, нацист явно расслышал какое-то движение снизу: он прекратил ходьбу и насвистывание, и Блацкович услышал его негромкий окрик:
- Есть тут кто?
Диверсант приготовился к схватке, вжимаясь в самый тёмный угол под лестницей. Несколько мгновений прошло в тревожном ожидании, когда он вновь услышал над собой ленивое:
- А, ничего! – и шаги за парапетом возобновились, медленно отдаляясь от его убежища.
Ещё несколько секунд – и Блацкович бесшумно поднялся по лестнице, устроившись за углом парапета: охранник находился шагах в двадцати от него, возле арки, служившей входом в дом справа; между строений вела довольно узкая дорога, по которой могли пройти лишь два-три человека одновременно. Ни о каком автомобильном движении здесь не могло быть и речи. Вход в дом слева от дороги также располагался под аркой, однако на двери его демонстративно висел большой замок старинного фасона; путь дальше лежал куда-то за угол, налево.
Блацкович, высунувшись из-за укрытия, послал пулю в неприятеля, который уже развернулся – и готовился пойти обратно; автоматчик, булькнув нечто нечленораздельное, схватился за голову – и упал под арку. Диверсант, не теряя времени, подбежал к нему и оттащил труп в тень, за парапет, чтобы тот не попался на глаза товарищам, если таковые окажутся на локации. Больше тишина Падерборна ничем не нарушалась, и Блацкович решил посетить строение, оказавшись перед деревянной входной дверью.
Неслышно приоткрыв её, разведчик увидел почти полную идиллию: два нациста, несмотря на довольно тёплую ночь, стояли у горящего камина, спиной ко входу; слева от них находился стол, уставленный тарелками с дымящейся курицей; на скамьях, по бокам от него, лежали их автоматы. Комната была украшена двумя картинами на охотничьи темы; на потолке сияла люстра, стилизованная под старинный церковный канделябр. Рядом с камином был проход наверх помещения, даже не снабжённый дверью.
Не давая врагам опомниться, Блацкович двумя выстрелами убрал из этого мира обоих; камрады свалились на деревянный пол без лишнего шума. Агент проследовал наверх по лестнице; оказавшись в маленьком коридорчике, он услышал из открытой комнаты справа игривый мужской голос:
- Заходи, моя дорогая! Мы быстро управимся!
- Я скоро буду! – ответил ему не менее задорный женский голос из-за двери комнаты напротив.
Прикрываясь стеной, американец выглянул: в комнате, представлявшей из себя по большей части библиотеку, находился офицер: он стоял возле книжного шкафа, рядом с потрескивавшим камином, и читал газету. На столе у стены лежала его портупея с кобурой; рядом с диваном, в углу комнаты, расположились старинные часы-ходики с кукушкой. Судя по знакам различия, офицер явно был одним из тех, за смертью которого разведчика сюда и послали: противник носил звание штандартенфюрера. Конечно, в целях безопасности и обычной маскировки нацисты могли применить примитивный обман с переодеванием полковника, скажем, в лейтенанта; однако, он сам позаботился о том, чтобы в деревню не поступило никакой информации о его успешном пересечении Брамбургской дамбы, устранив для этого любую возможность контакта врагов по рации… Блацкович сделал выстрел, от которого офицер сполз по шкафу на пол, растянувшись на ковре; разведчик приблизился к нему – и быстро осмотрел карманы убитого. Да, в одном из них – во внутреннем левом – он обнаружил удостоверение на имя штандартенфюрера СС Вернера Хохштеттера; отдельное предписание, вложенное меж корочек удостоверения и завизированное лично Гиммлером, сообщало, что этот человек действительно является одним из непосредственных кураторов работы Дивизии Паранормальных Исследований СС в деревне Падерборн. Блацкович выдохнул: итак, одним из главарей промышляющей оккультизмом дивизии стало меньше. После этого он мельком осмотрел библиотеку, составляющую старинные трактаты по герметизму и древнегерманской истории – и вернулся в коридор, к двери напротив.
Войдя в комнату, он мгновенно осмотрелся – и непроизвольно опустил глаза: широкая кровать, рядом с которой располагалось простенькое трюмо, занимала центральную часть помещения. Возле небольшого окна находился шкаф; люстра под потолком не горела, пространство освещалось маленьким торшером, стоявшим на сундуке в ногах кровати. А перед ней – вот она, причина внезапного смущения вошедшего! – стояла полуобнажённая женщина, одежду которой составляло исключительно нижнее бельё. Вероятнее, даже не женщина, а девушка: стройная брюнетка с голубыми глазами, лет двадцати-двадцати пяти на вид. Увидев перед собой вооружённого мужчину, она вскрикнула – и, закрывая лицо руками, приглушённо затараторила:
- Нет, нет! Не стреляйте! Я отдам вам всё! Вот, здесь, - она указала рукой на сундук возле кровати. – Только не стреляйте, пожалуйста!
У девушки не было оружия; Блацкович отметил про себя, что его не имелось в комнате вообще; если же оно спрятано, как водится, под подушкой, то дотянуться до него со своего места у незнакомки не было ни малейшей возможности. Агент, неопределённо качнув головой, открыл сундук: в нём он обнаружил модные платья и драгоценные украшения – кольца, серьги, колье… Ничего интересного. Блацкович равнодушно закрыл крышку сундука – и вопросительно посмотрел на испуганную обитательницу комнатки:
- И за кого же вы приняли меня, уважаемая?
Та от удивления отняла руки от лица – и даже присела на край кровати, закинув ногу на ногу. Руки её потянулись к одеялу.
- А вот этого не надо! – предупредительно сказал американец, поднимая «Стен».
- Я только укрыться хочу, - поспешила девушка, сложив, однако, руки на груди. – За кого приняла? За грабителя, конечно!
- Значит, в Падерборне таковые ещё промышляют? – улыбнулся Блацкович. – А мне показалось, что здесь, кроме эсэсовцев, другого населения не осталось…
- Ну, почему же? – возразила та, понимая, что стрелять в неё никто не будет. – Действительно, когда сюда съехались парни из СС, большинство жителей покинуло городок. Впрочем, кое-какие жители, в основном, старики, решили никуда не уезжать…
- А как же вы? – прищурился Агент Второй.
- А что – я? Каждый зарабатывает так, как умеет, - она вздохнула, опуская голову. Затем вдруг снова резко подняла её. – А вы… это… убили Вернера?
- Пришлось, - не стал врать разведчик. – Поверьте мне, уважаемая: Вернер был очень плохим человеком, что бы вы о нём не думали… Но то, что задумал совершить в скором времени он и ему подобные – стократно хуже! Это повлечёт за собой гибель не только вашу и мою, это – конец всего на свете! Вы же знаете Падерборн, так помогите мне в нём сориентироваться! Где мне найти других высших офицеров СС, подобных Вернеру? Конечно, я смогу найти – и обязательно найду! – их и без вашей помощи, но… – он умышленно не закончил, предоставляя собеседнице додумать самой.
Та изучающе посмотрела ему в глаза, а после сделала безразличный жест рукой:
- Идите по главной улице, не сворачивая в соседние дворы; в гостинице на Шиллер-штрассе проживает новый комендант Падерборна… я не помню его фамилию… Дальше, в доме перед воротами – ещё какой-то старый очкарик, увешанный орденами. За воротами, во дворе, квартируют ещё двое похожего ранга; правда, с этими я не особо общалась, - девушка вздохнула то ли от радости, то ли от огорчения этому факту. Вдруг плутовские её глазки неожиданно загорелись. – Скажите, вы – английский шпион?
Блацкович улыбнулся, отрицательно качнув головой.
- Русский?
Тот же знак. Незнакомка игриво подмигнула:
- Никогда ещё не доводилось делать этого с иностранцами…
- А дворец «Шуцштаффель»? – диверсант сделал протестующий жест рукой. – Далеко ли до него?
- Рукой подать, - ответила собеседница, недовольная тем, что её прервали на самом интересном месте. – Идите по главной улице и никуда не сворачивайте – вот и всё! Его крышу увидите ещё, наверное, с Шиллер-штрассе…
- Тогда мы поступим вот как, - закончил американец, осматривая дверь – та была достаточно крепкой, замок – довольно прочным. – Я закрою вас здесь, в этой комнате. Не покидайте её, пожалуйста, всего лишь час! Кричать не советую, поскольку я услышу вас первым: охрана этого участка мной уже ликвидирована… Предупреждаю вас: если мы встретимся во второй раз, вам чертовски не поздоровится! – он протянул руку к трюмо, схватил в охапку маникюрные ножницы, пилочки для ногтей и заколки для волос – и сунул их в карман куртки. – Это для вашей же безопасности! – добавил он с бесконечным убеждением. Девушка равнодушно пожала плечами – и безучастно уставилась в потолок. Блацкович с порога глянул на неё, бросил застенчивое: «Спасибо!» – и вышел в коридор.
Закрыв дверь снаружи, он положил на пол рядом с ней гору только что конфискованной женской мелочи; воспользовавшись ножницами и пилкой для ногтей как отмычкой, он запер дверь – и спустился вниз по лестнице. Сунув в рот кусок ещё не остывшей курятины со стола этажом ниже, он, даже не посмотрев на трупы эсэсовцев, вышел на освещённую светом Луны улицу.
Ступив под арку – именно туда вела дорога – диверсант повернул меж домами налево, пройдя ещё несколько метров до очередного поворота направо; видимо, все улочки Падерборна петляли подобным образом. Вниз вела широкая каменная лестница, едва не упираясь в трёхэтажное здание с балконами, на стене которого красовалась надпись «Аптека»; отсюда, собственно, и начиналась нормальная проезжая часть: в подъезд упиралась мощёная здоровенным булыжником дорога. Блацкович понял, что это и есть основная улица городка – значит, ему по ней, налево, за угол столь же старинного здания в три этажа…
Несмотря на явное направление следования, разведчик решил слегка отклониться от маршрута: в боковой части стены под аркой, справа от себя, он увидел неприметную низенькую дверцу, проверить помещение за которой его вынудило внутреннее чутьё. Агент доверял ему, поэтому присел на корточки – и осторожно открыл едва скрипнувшую преграду. Внутри, как ни странно для внешне заброшенного дома, горела маленькая лампа под потолком – и Блацкович увидел отверстие в полу, куда уходила деревянная лестница. Американец осторожно спустился вниз, оказавшись в большом, столь же хорошо освещённом подвале; пройдя его насквозь и осматривая попадающиеся ему по пути винные бочки и стеллажи с рыбацкими сетями, он вышел в другой лестнице, ведущей наверх через люк в потолке. Блацкович поднялся, отодвинул люк – и оказался в маленькой комнатке, стены которой занимали старинной выделки шкафы с книгами; правда, внимание его привлёк вполне современный стол, на белейшей скатерти которого, рядом с обычным телефонным аппаратом, лежало древнее золотое ожерелье, украшенное драгоценными, играющими на электрическом свете, камнями – в его почтенном возрасте агент не сомневался: это не безделушки из сундука девчонки, запертой в соседнем доме на втором этаже… «Би Джей» аккуратно завернул предмет в скатерть и сунул его за пазуху: похоже, что работы у специалистов УСО по древним артефактам только что прибавилось. В помещении имелась дверь, которую Блацкович отворил – и оказался перед другой дверью, отделённый от неё коридором в пару метров. Стоило ему приблизиться к ней, как он услышал разочарованный голос:
- А-а-а, опять неудача! Попробуем ещё раз…
Он приложил ухо к двери; прошло около минуты, когда из смежного помещения донеслось:
- Да-да, эта алхимическая комбинация должна сработать!
На сей раз голос говорившего был явно торжествующим; судя по смыслу, некий искатель философского камня был не на шутку увлечён своей работой. Блацкович тихонько отворил дверь: в поле его зрения оказалась просторная комната, разделённая на две части двумя сдвинутыми по центру столами, заваленными раскрытыми книгами, колбами с какой-то дрянью, пустыми ретортами; стену справа полностью занимал единственный шкаф, набитый книгами, рядом с ним стояла пара мягких старинных кресел. Левую часть комнаты занимали развешанные по стене алхимические рисунки, астрологические графики, древнеегипетские (или тулеанские?) иероглифы. Перед тиглем на столе, спиной к агенту, стоял невысокого роста человек в длинном бордовом халате до самых пят; в руке он держал пробирку с неким светящимся веществом зеленоватого цвета. В комнате царил полумрак, лишь несколько больших красных свечей освещали её… Возможно, диверсант и не тронул бы алхимика при ином раскладе, однако его зоркие глаза мгновенно отметили на поясе под халатом неприятеля наличие кобуры. В противоположном конце помещения была дверь, видимо, наружу.
- Нет, опять не то! – вновь услышал Блацкович; человек внезапно развернулся – и столкнувшись глазами с непрошеным гостем, выронил пробирку; впрочем, несмотря на предельное удивление от увиденного, рука его тут же потянулась к оружию под халатом.
Американцу ничего не оставалось, как одним выстрелом вышибить учёному мозги; тот завертелся на месте, как юла, и упал под стол с книгами. Блацкович ещё раз осмотрел помещение: чем же тут занимаются нацисты? Ищут способ лёгкого производства золота, чтобы внезапно обрушить мировой рынок? Не исключено: от этих ребят всего можно ожидать… В центре сдвинутых друг к другу столов находился человеческий череп, в глазницы которого были вставлены какие-то светящиеся кровавым цветом камни – рубины? Он выборочно полистал несколько книг: какие-то диаграммы, переводы тулеанских рукописей, символы загадочного «Чёрного Солнца», пространные отрывки из древних манускриптов о непознанных человечеством измерениях и ведущих в них порталах… Тут же, рядом с черепом, диверсант обнаружил странное письмо, написанное от руки и в явной спешке, поскольку буквы практически наползали друг на друга:

Письмо
Доктор Мерквурдиглиб!
Я, несомненно, схожу с ума. Чары подействовали намного раньше, чем Вы обещали. Ужас в том, что они продолжают действовать до сих пор! Я не знаю, что мне делать. Как мне в таком виде выйти на белый свет? Пожалуйста, умоляю Вас позвонить мне, как только получите это послание!
Ильза

Агент положил бумагу на место. Что ещё за Ильза и в какую историю она влипла из-за каких-то продолжающих действие чар? А доктор Мерквурдиглиб, несомненно, сейчас лежит под столом в своём чудаческом, неприлично задравшемся на простреленную голову халате… Ладно, нечего мешкать! Диверсант на всякий случай лишил череп его багровых мерцающих глаз, также положив камни во внутренний карман куртки – и, обойдя заваленные оккультными штуковинами столы, оказался у двери.
Открыв её, Блацкович понял, что попал на улицу со стороны аптеки, которую он раньше видел из-за угла спускающейся вниз лестницы. Перед ним было открытое пространство дороги, по обеим сторонам от которой высились жилые и нежилые трёхэтажные строения – о первых он заключал лишь по сиянию того или иного окна; гардины, развевающиеся от дуновения ветерка на открытых балконах, ясно давали понять о давно заброшенных этажах; цветы в кадках на подоконниках, украшающие некогда стены домов, почти умирали: видимо, никто их так же давно не поливал... Кстати, у двери, за которой находился американец, красовался старинный символ древнеегипетского Священного Ока Уаджет. Видимо, для того, чтобы все знали: дескать, здесь проводятся алхимические и ещё чёрт знает какие эксперименты… Словом, добро пожаловать!
Появившись на крыльце аптеки и осмотрев участок перед собой, Блацкович в очередной раз возблагодарил милостивую судьбу: на противоположной стороне улицы, у самого поворота дороги направо, он увидел часового в окне третьего этажа: снайпер, облюбовав себе местечко за кадками с умирающими цветами, преспокойно затягивался сигаретой. Расстояние до него не превышало семидесяти метров; не будь над Блацковичем крылечка с навесом, во мраке которого едва можно было заметить отворившуюся дверь, да не свети Луна в сторону охранника – американцу точно не поздоровилось бы. Он осторожно сменил «Стен» на «Шпиона» – и, прицелившись через прибор ночного видения, сделал выстрел: солдат был отброшен пулей к стене комнаты, где затих на полу, лишь единожды взмахнув перед смертью рукой. На посту его никто не сменил, поэтому разведчик, покинув убежище на крыльце, осторожно двинулся вдоль правой стороны улицы, прижимаясь к стенам соседних домов.
Поравнявшись с углом последнего строения перед поворотом направо, он ещё раз посмотрел на окошко над собой: всё спокойно, никакие снайперы ему более не угрожали. Он выглянул из-за стены: ему открылся вид на Шиллер-штрассе – так значилось на табличке противоположного дома, который, как понял Блацкович, припоминая рассказанное местной девицей, являлся гостиницей; на это указывал разбитый перед его входом сад с невысоким железным забором, и скамеечки для постояльцев, расставленные полукругом у маленького фонтана, и призывная вывеска над широкой каменной лестницей: «Добро пожаловать!» У входа в этой райский уголок стоял автоматчик, попыхивая сигаретой; у агента – от уже неоднократно увиденного – складывалось определённое убеждение, что в Падерборне расквартировались исключительно курящие эсэсовцы… Впрочем, это личное дело каждого; к курильщикам «Би Джей» был настроен весьма нейтрально.
Почти беззвучный выстрел – и часовой, выронив сигарету, кувыркнулся за клумбу у фонтана; деревца скрыли труп своей тенью от посторонних глаз – ну, как будто по заказу! Блацкович, осмотрев через свою ночную оптику периметр, не увидел никакой угрозы дальнейшему продвижению: вокруг было тихо, как в гробу. Разве что иногда налетал лёгкий порыв ветерка…
Перед тем, как отправиться по улице, он навестил убежище снайпера на третьем этаже, в которое поднялся по водосточной трубе – и не совсем напрасно: его трофеями стали две обоймы для «МП-40», вполне подходящие к «Стену» и две гранаты, которые, увы, на объекте лучше не использовать… Прихватив и то, и другое, разведчик тем же путём спустился на землю, прокравшись у стены забора на территорию гостиницы.
Скользнув по лестнице ко входу, он осторожно протиснулся внутрь помещения: превосходно освещённый четырьмя люстрами гостевой зал – столы, скамейки, картины, огромный пылающий камин… За стойкой ресторана слева от себя Блацкович краем глаза уловил движение: молоденькая девчушка в длинном белом платье с фартуком в ужасе нырнула под упомянутую стойку, увидев на пороге гостиницы вооружённого до зубов незнакомца; лишь округлённые глазки да копна белокурых волос выдавалась над невысокой деревянной конструкцией. Вероятно, её более напугало то, что появившийся не был в немецкой униформе специального подразделения, к которой она привыкла… Блацкович сделал ей знак, приложив палец к губам; та поняла его, кивнула – и вновь спряталась за стойку.
Коридор вёл направо, видимо, в апартаменты постояльцев; если сейчас не все нацисты на дежурстве, то ему придётся поработать, как следует: такое здание может приютить, судя по количеству окон снаружи, не менее пятнадцати человек. Лишь американец подумал об этом, как где-то наверху, куда вела дубовая лестница, взвизгнул патефон – и послышалась негромкая музыка. Блацкович, мечтавший в далёком детстве стать не только бесстрашным воином, но и неплохим музыкантом – а ещё художником, пожарным и даже раввином – сразу же узнал её: это была волнующая, чарующая композиция Бетховена «Лунная соната» №14. Расчувствоваться от услышанной мелодии ему не позволил лишь звук перезаряжаемого в соседней по коридору комнате оружия; мгновением позже оттуда же к нему донеслись и голоса:
- Ах, какой вкус! – произнёс некто, казалось, мурлыкающий от удовольствия.
- Неплохо, но моя мама готовит лучше! – возразил другой; следом за этим раздалось бренчание вилки о тарелку.
- Ха-ха! – вновь раздался первый голос. – Кстати, ты выяснил, что произошло во дворце?
- Нет, - было ему ответом. – Я пробовал выведать у Йохана, но офицеры, по его словам, вообще об этом не говорят…
Блацкович выглянул из-за приоткрытой двери: два гитлеровца, усевшись за стол в небольшой комнате, украшенной книжным шкафом, картиной и по совместительству нацистскими флагами, смаковали какую-то горячую пищу; их автоматы и каски лежали на скамьях, рядом с владельцами. Он не стал дослушивать, на какие уловки шёл некий Йохан в своём желании проведать о каких-то тёмных делишках во дворце; надо будет, Агент Второй сам добудет этого Йохана – и вытряхнет из него душу… Он сделал шаг из укрытия – и подарил угощающимся местными яствами парням по пуле в голову; эсэсовцы не успели и пошевелиться, как оказались на том свете; впрочем, тела их по-прежнему возлегали на столе… Блацкович не стал задерживаться в помещении, вместо чего проверил несколько следующих комнат – к счастью для своих обитателей, они были пусты – и почти без шума стал взбираться по лестнице на следующий этаж.
Музыка раздавалась всё ближе. Оказавшись в холле второго этажа, он увидел офицера, замершего к нему спиной перед патефоном на высокой тумбочке, издающем трогательную мелодию. Помещение украшалось книжными полками и столиком с разложенными на нём газетами, длинным книжным шкафом – и замечательной фотографией в рамке, изображающей Бранденбургские ворота, по-видимому, задолго до начала войны… Блацкович подумал, что уйти из жизни в сопровождении подобной мелодии – несомненное благо, поэтому мгновением спустя оказал нацисту эту услугу; после этого он столь же оперативно обыскал оставшиеся помещения на этаже – никого. Он обратил самое пристальное внимание на знаки различия убитого: перед ним лежал группенфюрер СС! Лестница уходила выше, на третий – последний – этаж; разведчик не преминул сунуться и туда, где обнаружил единственные апартаменты, наиболее комфортные по сравнению с остальными: протёртые от пыли люстра и два торшера у письменного стола, явно более мягкий матрац на кровати под белоснежным покрывалом… Помещение состояло из двух комнат; на кровати первой из них он увидел листок бумаги, рядом с которым лежал вскрытый конверт. Блацкович приблизил бумагу к глазам:

Письмо
Кому: группенфюреру СС фон Штауффу
От кого: Верховной Жрицы Блаватски
Мой дорогой! Я вне себя от радости, узнав, что Вы – один из избранных! Я уверена, что никто, более Вас, не заслуживает такой чести! Но, с другой стороны, я подавлена известием, что Буркхальтер тоже избран. Я знаю, что Вы о нём думаете, но крайне ненавижу его за высокомерие.
Впрочем, следует отдать должное его упорству. К тому же у него талант, целеустремленность и незавидная метафизическая связь. Это первостепенно.
По крайней мере, хоть одно дружеское лицо, за которое я могу поручится, и на поддержку которого я всегда могу рассчитывать, будет присутствовать!
Марианна

Американец на минутку присел на стоящее у стены кресло: группенфюрер СС фон Штауфф! Человек, с тайной радиограммы которого Гиммлеру и началась вся эта история с замком «Вольфенштайн»! Правая рука «Мёртвой Головы», заместитель начальника Отдела Специальных Проектов Райха; теперь он лежал мёртвым на полу обычной деревенской гостиницы… Блацковичу не терпелось поскорее убедиться в этом, поэтому он, вернувшись к телу, осмотрел карманы покойного. Всё верно: документы во внутреннем кармане кителя группенфюрера подтверждали – Вильберт фон Штауфф больше никогда не потревожит мир своим тяжким присутствием.
После, обыскивая апартаменты самой важной фигуры Падерборна на предмет любой информации, диверсант поднялся во вторую комнату, находившуюся под самой крышей гостиницы: в открытое окно хорошо просматривалась вся Шиллер-штрассе. Проезжая часть, окружённая домами, уходила к воротам, за которыми также виднелся участок другого двора; лишь у дверей последнего дома Блацкович увидел часового: тот стоял под окнами двухэтажного здания – и, по явной традиции местных охранников, наслаждался сигаретой. Момент был весьма благоприятным: врагов больше не было, солдат – находится за стеной, откуда его не видно ни справа, ни по прямой. Разведчик не стал ждать более удобного времени – и уложил его из «Шпиона» на каменную мостовую. После этого спустился в холл гостиницы, никого не встретив по пути; ещё раз показал приложенный к губам палец испуганной девчушке, до сих пор прятавшейся за стойкой ресторана – и по широкой каменной лестнице покинул здание.
Соблюдая повышенную осторожность, Блацкович, прижимаясь к стенам попутных строений, добрался к воротам в смежный двор; они были заперты, хотя и не были сделаны из сплошных металлических пластин: сквозь решётку, выполненную в виде копий остриями вниз, как он раньше видел в подвалах старинной церкви Вульфбурга, он рассмотрел несколько домиков, некоторые окна которых светились. По двору, на довольно удалённом расстоянии друг от друга, прохаживались двое автоматчиков, поэтому агент оставил мысль ликвидировать их с теперешнего места: он просто не успеет перевести оружие с одного на другого, а тем временем оставшийся в живых скроется – и поднимет тревогу. Эту задачу следовало решить позже, с другой точки нахождения и обзора. Пока же надлежало осмотреть охраняемый до его последнего выстрела дом – и свернуть с дороги направо, под арку, куда вела пешеходная дорожка.
Охрана двора за воротами не могла видеть диверсанта со своих мест, так что Блацкович чувствовал себя в относительной безопасности. Поднявшись в дом по ступеням, он бросил взгляд на труп эсэсовца, пальцы которого сжимали потухшую сигарету – и открыл дверь, выставив перед собой «Стен». Прихожая, судя по виду, одновременно являлась и дровницей, и музеем: складированные у стен поленья, над которыми висели картины – пейзажи да натюрморты – вызвали у разведчика улыбку. Из соседнего помещения раздался то ли кашель, то ли чиханье; американец заглянул в маленькую комнатку, где за письменным столом у окна сидел ещё один офицер, рассматривая какую-то карту. Над кроватью за его спиной висел китель, к сожалению, в таком положении, что звания Блацкович рассмотреть не мог. По-хорошему говоря, он не особо старался тратить на это время – и заглушил кашель врага единственным выстрелом тому в затылок. Офицер хрюкнул – и ткнулся носом в стол.
Убитым оказался бригадефюрер СС Отто Штрассер, как подсказали разведчику найденные в его кителе документы; карта на столе не имела никакой ценности, поскольку являлась всего лишь картой мира, выпущенной до начала Первой Мировой войны. Американец не стал задерживаться в помещении, пересёк проезжую часть – и двинулся под арку, надеясь отыскать другой путь во двор, нежели через запертые изнутри ворота под присмотром двух охранников.
Пройдя под конструкцией меж домов, Блацкович понял, что находится в невыгодном положении: Луна сияла прямо ему в лицо! К счастью, закрытый квадратный двор, где он оказался, был весьма небольшим: каменная лестница из двух пролётов проходила по нему слева, заканчиваясь площадкой с небольшим бассейном внизу; дверь в стене – также слева от агента – оказалась закрытой, поэтому он решил спуститься к бассейну и внимательно осмотреть площадку.
Вдруг над его головой раздался скрип дверей – и чей-то умиротворённый голос произнёс с ближайшего балкона:
- Ах, только глянь на эту Луну!..
- Кемпф! – столь же внезапно вмешался другой голос, в котором отчётливо звучали начальственные нотки. – Где мой «Ля Тур»? Я послал в винный погреб одного из этих идиотов двадцать минут назад!
- Мои извинения, бригадефюрер, я пойду и разберусь с ним! – отчеканил первый, мгновенно возвращаясь к действительности.
- Исполняй, что тебе приказано, Кемпф! – отрезал его собеседник и разговор наверху закончился.
Блацкович едва успел юркнуть под балкон и прижаться к стене, чтобы не быть замеченным. Выждав секунд тридцать, он тихо спустился по лестнице на площадку перед бассейном; за его спиной оказалась полуоткрытая деревянная дверь. Луна нестерпимо сияла, делая его местонахождение совершенно беззащитным, поэтому он поспешил поскорее убраться из освещённого дворика, войдя в строение, оказавшееся винным погребом. Большие и маленькие дубовые бочки, на подставках или без них, были расставлены по всему помещению; вдоль стен располагались полки в несколько рядов, едва выдерживающие количество сложенных на них бутылок. Выглянув из-за ближайшей здоровенной бочки, помещавшейся на козлах, Блацкович увидел эсэсовца с «МП-40» на плече; тот стоял к нему спиной, переводя палец по содержимому ближайшей полки.
- «Ля Тур» 38-го, «Ля Тур» 38-го… Да нет здесь такого вина! – пробормотал он, продолжая вглядываться в этикетки бутылок. – Ах, это безнадёжно: искать вино, которого нет!
Американец выстрелил; нацист, пробитый шлем которого тут же слетел с головы, рухнул на колени перед полкой, которую до того столь внимательно изучал. Быстро осмотрев помещение, агент обнаружил тайную комнату за одной из его стен: очевидная неровность плиты на полу выдавала секретный проход. Блацкович, надавив в указанное место, увидел, как часть стены отошла в сторону, открывая вход в небольшую, освещаемую единственной лампой на низком потолке каморку, оказавшуюся оружейным складом: на стеллажах он увидел около десятка автоматов, несколько винтовок, связку гранат и ящики с патронами к упомянутому оружию. Забрав несколько обойм для своего «Стена», Блацкович вернулся в винный погреб.
Подвал, в котором оказался разведчик, представлял из себя довольно пространное помещение, проходившее под несколькими зданиями; ему потребовалось преодолеть длинный, витиеватый коридор, несколько раз поворачивать направо и налево и дважды подниматься по лестницам. Количество алкоголя, изготовленного прежними хозяевами, превышало запасы кое-каких магазинов и даже торговых складов, которые диверсанту доводилось видеть на родине.
В одном из подземных залов, отгороженном прутьями решётки от смежного помещения, он вдруг услышал приглушённый напев; нацист, вооружённый автоматом, распивал вино, прислонившись к большой бочке. Вернее сказать, вооружён он был не автоматом, а бутылкой… Не видя больше неприятелей, разведчик заткнул пьяного солдата пулей в голову; тот упал за бочку и затих. Блацкович, пройдя через зал к ещё одной лестнице, поднялся по ней к очередной двери, из-за которой к нему донеслось ленивое бормотание:
- Просто зайти в дом не запрещается…
Диверсант толкнул дверь от себя: он стоял на пороге просторной комнаты, ближайшую стену которой занимал большой камин; перед камином находился стол, окружённый двумя скамьями. Соседнюю стену украшал книжный шкаф и висевшая над ним картина. У камина стоял гитлеровец, видимо, только что произнёсший свои последние слова: тихий выстрел, едва слышное падение тела на ковёр у стола – и Блацкович проник в помещение. Ближайшая дверь привела его в пустую спальню, а дальняя оказалась выходом на улицу. Бесшумно приоткрыв её, американец понял, что пробрался во двор, который раньше видел из-за ворот; поскольку строение имело крыльцо с каменной лестницей вниз, он притаился за её перилами, оставаясь в полной темноте.
Итак, география двора была следующей: напротив, через двор – два трёхэтажных дома, соединённые арочным перекрытием; к нему вела каменная лестница, венчавшаяся площадкой, по которой взад-вперёд вышагивал охранник с «МП-40» – человек на несколько мгновений пропадал, заходя за одну из стен арки, а после появлялся снова. Размеренный ритм, будто часового механизма или метронома, с которым тот патрулировал местность, был безупречен.
У каждого дома также имелось крыльцо, что снижало шансы американца быть засвеченным Луной; во дворе стояли нагруженные небольшими ящиками две открытые легковые автомашины и телега, могущие послужить укрытием при передвижении. Одна из дверей вела под дом слева, наверное, в подвал; хуже всего было то, что на открытой площадке – этакой незастеклённой террасе – дома справа находился ещё один автоматчик, стоявший совершенно без движения. И, наконец, справа от Блацковича расположились упомянутые ранее ворота, за которыми – на столе в маленьком доме – лежал бригадефюрер СС Отто Штрассер.
Пусть периметр двора и не являлся критическим для «Стена» – не более тридцати квадратных метров, однако, американец боялся допустить оплошность в темноте – и промахнуться. Стараясь не шуметь, он достал винтовку: теперь, пользуясь прибором ночного видения, он чувствовал себя превосходно. Первым он устранил неподвижного часового на террасе; его трупа, упавшего на балконе, нельзя было увидеть ниоткуда, разве что натолкнуться на него в темноте. Лишь затем Блацкович лишил жизни другого врага под аркой, которого мысленно прозвал «Метрономом»; тот свалился за парапет, окружающий площадку. Видеть его мог только сам Блацкович. Судя по количеству неприятелей во дворе, третий солдат лежал у камина за его спиной… Расправившись с охранниками, агент УСО вновь взял «Стен», спустившись по лестнице во двор и укрывшись за телегой.
Для начала он решил проверить дверь, ведущую, по его предположению, в подвал, а уж затем подняться в дом. Разведчик не ошибся: совершив два поворота по выложенному булыжником коридору, он оказался в зале, где на полу, за бочкой, валялось тело пьяного гитлеровца, убитого им через решётку из соседнего помещения несколькими минутами раньше. Кроме алкоголя, здесь не было ничего интересного – и Блацкович вернулся назад, поднявшись по лестнице на крыльцо дома.
За дверью было тихо; американец потянул ручку на себя: в просторной комнате над столом склонился офицер в очках, читая какую-то бумагу; справа от него стояли громко тикающие часы-ходики, а за его спиной красовался большой портрет Адольфа Гитлера.
- А, это ты, Вилли? – произнёс он, поначалу не глядя в сторону открывшейся двери; затем он поднял глаза – и, увидев вооружённого незнакомца, потянулся к кобуре на поясе. – Кто вы? Охрана!
Блацкович нажал на курок; короткая очередь изрешетила нациста, уронившего с носа очки и покатившегося под стол; угодившая в портрет пуля разнесла его в щепки: за ним диверсант увидел нишу, в которой находился рычаг. «Вот тебе и на! – усмехнулся агент, подходя к столу и переводя рычаг в углублении стены сверху-вниз. – Не пожалеешь лишнюю пулю – получишь приз!» Задняя стена помещения, перед которой стояли два кресла, отошла в сторону; на стеллажах тайника Блацкович обнаружил несколько «Фаустпатронов», огнемёт – и «Злобу» с полным боекомплектом. Да, о вооружении здесь позаботились; он представил, что ждёт его во дворце… если он, конечно, в него проникнет. Жаль, что подобного оружия в Падерборне не используешь, но ведь и с собой такую тяжесть тоже не потащишь! Диверсант печально вздохнул, оглядывая смертельные игрушки – и покинул тайник.
Документы, найденные им в нагрудном кармане офицера, доказывали, что погибшим был группенфюрер Манфред Хаутманн; итак, где-то поблизости оставался последний – пятый – высокий чин Дивизии Паранормальных Исследований СС…
Не меньше внимания агент уделил и бумагам на столе группенфюрера: рядом с расписанием обычного для офицерской столовой дворца «Шуцштаффель» меню, он нашёл весьма интересный документ, с которым ознакомился куда прилежнее, нежели с предыдущим:

Письмо
Кому: группенфюреру СС Хаутманну
От кого: обергруппенфюрера СС Вильгельма Штрассе
Простите за откровенность, мой друг, но я остаюсь верен своему решению не посещать церемонию. Полагаю его единственно правильным, особенно в свете последних, катастрофических для всех нас событий. Конечно, мы с Вами часто не сходились во мнениях по множеству вопросов, однако это ничуть не мешает мне пожелать Вам успеха. Я ознакомился с Вашим отчётом, в котором Вы требуете установить жёсткий «метапсихический контроль» над ситуацией. Не уверен, что полностью понимаю значение выбранной Вами весьма специфической терминологии, но теперь мне предельно ясно, что в поддержании порядка на объекте будет участвовать, по крайней мере, хоть один здравомыслящий человек.
Искренне Ваш, Вильгельм

Опять Штрассе… Значит, он всё-таки продолжает настаивать на собственном мнении; интересно, это уже привело его к разрыву с всесильным райхсфюрером? Так или иначе, в настоящее время это ничего не меняет: церемония, судя по письму, всё же состоится – хоть в присутствии «Мёртвой Головы», хоть без него. Итак, сперва надо остановить её, а вот потом можно продолжить охоту на бегающего от него по всей Европе обергруппенфюрера.
Блацкович осмотрел помещение ещё раз: дверь в соседнюю комнатку он пока не проверял. Будь там враги, давно выскочили бы на шум… Он рванул дверь на себя и увидел темноволосую женщину лет сорока – носившую белую блузку и длинную синюю юбку –прятавшуюся от него между кроватью и сервантом с посудой у стены.
- Пожалуйста, не убивайте меня, я ничего не сделала! – взмолилась она, обращаясь к агенту стандартным восклицанием.
- Дайте заколку, - попросил Блацкович, проведя мгновенный визуальный досмотр безоружного человека.
- Что? – не поняла женщина.
- Заколку для волос, что на вашей чудесной головке! – пояснил американец. – Не кричите, пожалуйста: я не причиню вам вреда, просто запру в комнате, чтобы вы чего-нибудь не натворили… Ох, сколько же вас таких ещё мне предстоит прятать под замок, а? – добавил он с улыбкой.
Сделав дело, он положил заколку на подоконник – и вышел на улицу, пройдя по двум лестницам и оказавшись под аркой, у двери соседнего дома.
В комнате на первом этаже горел камин; на столе – горячая пища; в шкафу у стены – оккультные книги… Ничего нового, подумалось разведчику: обычная комнатная обстановка для нынешних обитателей Падерборна… Проследовав из комнаты по коридору, он увидел три варианта направления: налево – и вниз, налево – и наверх; ещё одна дверь находилась в полуметре справа от него. Заглянув за неё, Блацкович оказался на террасе, где лежал мёртвый автоматчик; лестница вниз привела его к ранее закрытой изнутри двери в прекрасно освещаемый Луной квадратный дворик с бассейном, из которого он начал путешествие по винному погребу. И лишь лестница наверх привела его к цели: двухкомнатным апартаментам, где «Би Джей» не только послушал по радио «F;r Elise» и полюбовался лунным сиянием с балкона, но и завершил текущее задание: в дальней комнатке он обнаружил прогуливающегося возле открытого окна последнего искомого офицера – и всадил пулю ему в голову, пока тот, в унисон с радио, мурлыкал под нос мелодию великого композитора. Между книжными шкафами за его спиной висел портрет фюрера; Блацкович повторил предыдущее действие, раскрошив портрет – увы, никакого тайника за ним не оказалось. «Ну, раз на раз не приходится!» - усмехнулся американец, переворачивая покойника и осматривая его карманы.
Им оказался бригадефюрер СС Руперт Буркхальтер, о чём недвусмысленно свидетельствовало найденное на трупе удостоверение. Подтверждало это и письмо, лежавшее на столе эсэсовца; Агент Второй быстро пробежал глазами по тексту:

Письмо
Кому: бригадефюреру СС Буркхальтеру
От кого: райхсфюрера СС Генриха Гиммлера
Поздравляю, Вас выбрали метафизическим контролёром! Это не только великая честь, но и огромная ответственность! Только Вы и ваши коллеги, осуществляя необходимое управление, могут гарантировать успех и предохранить нас от хаоса. Я направляю Вас, чтобы Вы всё хорошенько проинспектировали.
Кроме того, настоятельно советую Вам отбросить всякие мелкие недоразумения. Я знаю о Ваших чувствах к фрау Блаватски, но поймите, что, несмотря на все ваши с ней разногласия, именно она отвечает за проведение Церемонии. Я полностью ей доверяю и рассчитываю на Ваше точное выполнение её приказов, как моих собственных.
Генрих Гиммлер, райхсфюрер СС

Итак, одно задание выполнено, осталось другое, основное: проникнуть во дворец. Кстати, он до сих пор ещё не видел его крыши ни с одной точки. Следовательно, сооружение впереди, дальше по улице… Блацкович, задержавшийся ещё на мгновение у радио в соседней комнате, спустился вниз; покинув дом, он осторожно выглянул из-за арки: мелькнувшая минутой назад мысль его получила реальное воплощение – над крышами домиков перед ним, в нескольких сотнях метров, виднелось громадное строение, освещённое не только лунным светом, но и многочисленными стрельчатыми окнами. Прежде, чем отправится к нему, агент уничтожил устройство общей тревоги на стене по соседству, возле которой прогуливался ранее прозванный им «Меотрономом» солдат. Тело его, никем не обнаруженное, лежало на площадке за парапетом. Блацкович спрыгнул вниз очередного двора, предпочитая не тратить время на спуск по лестнице – и, замерев перед следующей аркой, увидел под ней ещё двух автоматчиков; их фигуры превосходно освещались двумя электрическими фонарями, за которыми находилась высокая металлическая калитка. Он прислушался, одновременно прицелившись в ничего не подозревающих врагов.
- Я полагаю, это будет довольно весело, - молвил нацист, стоящий к американцу лицом.
- Если только хоть часть из этого – правда! – ответил ему товарищ, разминая руками поясницу. 
- Да ладно тебе, отбрось сомнения! – возразил первый. – Вспомни, что делала Блаватски в Хольштейне!
- О да, я помню! – с ужасом в голосе воскликнул его собеседник, вытягиваясь, как по струнке. – Я помню, как мы все едва не погибли!
- Какая славная это была бы смерть! – романтически продолжил первый солдат; казалось, будто он даже не услышал друга.
- Нет славы в бесполезной смерти, Гюнтер! – буркнул в ответ второй, развернувшись в сторону разведчика – и эсэсовцы медленно двинулись во двор.
Блацкович убил их двумя выстрелами, не потратив лишней пули; парни попадали навзничь и диверсанту пришлось оттаскивать тела с освещённой части дороги в тень у стены; там находился то ли склад, то ли сарай с низенькой, полуоткрытой дверью. «Би Джей» уже оставил мёртвых в покое, как вдруг услышал из-за стены сарая какую-то возню – и решил проверить помещение.
Маленькое помещение действительно исполняло функции подсобного: тут тебе и копна сена, и развешанные по стене рыбацкие сети, и аккуратно составленные вряд вилы, лопаты, грабли… Войдя в дверь напротив, Блацкович оказался, собственно, в жилых помещениях: коридор, освещённый керосиновой лампой на тумбочке, вёл прямо и наверх. Внизу ничего интересного не имелось – так, пустые кухня да гостиная, однако по-прежнему доносившиеся сверху звуки однозначно указывали на присутствие там людей. Лестница заканчивалась единственной дверью; американец распахнул её, оказавшись в обыкновенной спальне: кровать в центре комнаты, по стенам – шкафы, трюмо, телефонный аппарат на тумбочке у кровати, наклеенные на стены фотографии людей и лошадей… В кровати, прячась под одеялом по самые щёки, лежала девушка; и всё бы ничего, да вот рядом с ней стоял во весь рост полураздетый нацист с автоматом.
Диверсант, естественно, оказался проворнее – даже притом, что его здесь явно ждали: бросившись на пол, он всадил в противника десяток пуль; тот отлетел к стене, перемазав её кровью – и более не поднимался. Как ни странно, девушка, увидев случившееся, убрала одеяло с лица – и, казалось, совершенно безбоязненно уселась в кровати, облокотившись спиной на подушки.
- Вот всё и закончилось, - услышал Блацкович, не опускавший автомата с блондинки на ложе. – Всё равно закончилось бы… Бедный Рудольф! – он повернула голову в сторону покойника на полу. – Говорил же: «Не надо, Ильза, не мучь себя, навести этого доктора; дескать, хватит этого треклятого колдовства!», а я не послушалась… Значит, время пришло…
- Вы – Ильза? – диверсант тут же увязал из услышанного воедино «Ильза», «доктор» и «колдовство», вспомнив о странном письме в лаборатории убитого им алхимика. – Что с вами случилось?
- Ах, американец! – девушка через силу улыбнулась, положив руки поверх одеяла. – У меня нет оружия, не бойтесь…
- Как вы догадались, что… – начал удивлённый Блацкович, но лежавшая на кровати движением руки перебила его.
- Боже мой, да я привыкла к вашему смешному акценту ещё до Первой Мировой войны, когда гостила в вашей замечательной стране! – ответила она, наблюдая за округлившимися от её слов глазами нежданного посетителя.
- Что?! – только и выдавил из себя суперагент. – До Первой мировой?!
- Как вы думаете, молодой человек, сколько мне лет? – девушка игриво подмигнула незнакомцу. – Присядьте на стул; мне думается, что вы – самый последний человек, с которым мне доведётся поговорить перед смертью… Я вам не враг, да и нет у меня врагов…
Блацкович присел на край стула у двери, напротив кровати: девушка уселась повыше. Глянула на своё отражение в зеркало, перевела взгляд на настенные часы – и вздохнула:
- Всё началось, пожалуй, с неделю, когда я прибегла к услугам доктора Мерквурдиглиба, с которым познакомилась около месяца назад: приятный молодой человек, весьма сведущ в науках… Он поселился на другом конце Падерборна, но иногда навещал меня для бесед. Кстати, я – самая старшая горожанка, в следующем месяце мне исполнилось бы восемьдесят три года (при этих словах девушки глаза разведчика вообще вылезли из орбит, но он не перебивал собеседницу)… А две недели спустя к нам приехало пополнение молодых солдат, среди которых был Рудольф (она без особых эмоций кивнула в сторону трупа), которого начальство определило на постой ко мне. И я влюбилась в него, понимаете? Разве такого не случается с выжившими из ума старухами? – она на мгновение умолкла, глядя перед собой невидящими глазами. – И обратилась к доктору: не может ли он – при помощи своих наук – омолодить меня? Герр Мерквурдиглиб дал мне какую-то вонючую жидкую дрянь в маленькой склянке, наказав выпить её в полночь. И я это сделала. Он обещал, что я помолодею более, чем на полвека в течение месяца, только, знать, ошибся в расчётах со своим эликсиром: тот действовал гораздо быстрее, причём, действие его не прекращалось – вернее сказать, не прекратилось до сих пор…
Блацкович взирал на рассказчицу, не отводя взгляда: разве такое вообще могло произойти?! В середине XX века, в цивилизованной стране – это же просто бред! Тем не менее, в последнее время он сталкивался с такими вещами – особенно во время путешествия по катакомбам и склепам под замком «Вольфенштайн» – что было бы глупо отрицать очевидное: некие таинственные силы, пробуждённые к жизни Отделом Паранормальных Исследований СС, вырвались в мир – и пытаются играть с ничего не подозревающим о них человечеством…
- …поскольку сначала я ничего особенного не заметила: ведь выглядеть на восемьдесят и на семьдесят лет – почти одно и то же, верно? – вновь донеслось к нему с кровати. – Но в следующую полночь разница была налицо: я выглядела не более, чем на шестьдесят! А когда утром на следующий день Рудольф увидел меня, то не поверил своим глазам: мне было не больше пятидесяти! Тогда-то мы и отдались друг другу… Вы меня осуждаете, молодой человек? – вдруг прервала себя рассказчица, пристально глядя в лицо агента.
- О, нет! – ответил тот, смущённо кашлянув. – Наоборот, я вас прекрасно понимаю – как женщину… Кто отказался бы от второго шанса?
- Вот-вот, вы меня превосходно поняли! – девушка одобрительно кивнула. – Счастье моё продолжалось ещё два дня и две ночи; увы, сегодня вы помешали нам, роковой незнакомец из Америки… Правда, я не могла выходить из дома: что случилось бы, если меня увидят соседи? Но я и не нуждалась в этих выходах: со мной был Рудольф! Каждую полночь я превращалась в сорокалетнюю, после – тридцатилетнюю женщину; сейчас мне, соответственно, чуть больше двадцати… Конечно, предчувствуя последствия, мне следовало связаться с герром Мерквурдиглибом, но он был куда-то вызван – и день назад я написала ему письмо. Даже не знаю, попало ли оно к нему в руки, - выдохнула несчастная с такой печалью, что Блацкович не решился признаться, что доктор-кудесник был убит им едва ли более получаса назад.
- И что теперь? – неопределённо спросил диверсант, чтобы хоть как-то нарушить повисшую в помещении тишину. Тени ночника и нескольких свечей зловеще плясали по стенам.
- Не знаю, - равнодушно ответила девушка, обнимая руками колени под одеялом. – Выйти не могу; доктор меня бросил; Рудольфа больше нет… И, если судить по вашему появлению, старый добрый Падерборн захвачен американцами, так? Значит, конец Германии!.. Мне также, - добавила она после короткой паузы, поглядев на настенные часы. – Вы появились вовремя, так обождите ещё две минуты! Сами увидите…
Блацкович бросил взгляд туда же: без двух полночь. Значит, у него в запасе не более четырёх часов… Но… уйти, не увидев чего-то сверхъестественного?! Стрелки часов, казалось, тикали на всю комнату.
- Я ни о чём не жалею, - вновь заговорила девушка. – Хоть напоследок пожила… Впрочем, перед смертью не надышишься! И ладно…
И лишь отзвучало двенадцать ударов, как с сидящей на постели произошла странная, необъяснимая трансформация: вокруг кровати засияло переливающееся голубое свечение, всего на несколько мгновений поглотившее девушку; когда же оно рассеялось, на постели перед американцем сидел ребёнок – девочка, лет десяти-двенадцати. Увидев бесконечное удивление, отразившееся в его глазах, девочка поднялась с кровати; путаясь в мешающей ей передвигаться длинной ночной рубашке, она с полным равнодушием подошла к трюмо и посмотрела на себя в зеркало.
- Вот и всё! – голосочек её был столь же тонок, сколь и печален. – В следующую полночь я буду выглядеть двухлетним младенцем… Дьявольский доктор!.. А ещё через сутки… Знаете, молодой человек, вам лучше уйти! – неожиданно добавила она. – Пусть ко мне больше никто не заходит, я хочу побыть одна... Идите же, умоляю! – девочка вновь забралась на кровать – и закрыла личико руками.
Блацковичу не надо было повторять; он подскочил на ноги – и пулей вылетел из комнаты, едва ли не кубарем скатившись по лестнице на первый этаж. «Этого не может быть! Этого не может быть!», повторял он почти шёпотом, вспоминая и переживая вновь только что увиденное. Нет, так нельзя, надо взять себя в руки! И лучшее отвлечение от навязчивых мыслей – это работа. Выполнение задания.
Пройдя мимо трупов последних автоматчиков, он достиг металлической калитки, сквозь которую увидел широкий двор – с высоким каменным забором, садом, клумбами, разделёнными многочисленными дорожками и большой автомобильной стоянкой; открыв калитку, он увидел, наконец, дворец «Шуцштаффель»: громадное многоэтажное строение, венчавшее Падерборн, лишь с его стороны красовалось сиянием около сотни витражных окон; раскинувшаяся перед разведчиком панорама заворожила бы любого ценителя архитектуры, к которым он вполне мог причислить и себя. Увы, от нахлынувших эмоций его удержало не только ограниченное время, но и реальная опасность: на стене забора справа, метрах в сорока-пятидесяти от Блацковича, находилось устройство общей тревоги, возле которого стоял солдат с винтовкой. Остальное пространство двора выглядело пустынным. Диверсант вскинул «Стен» – и выпущенная для верности очередь поразила и живую, и неживую цель: эсэсовец грохнулся у стены, а приведённая в негодность выстрелами агента аппаратура заискрилась, пустив из повреждённых внутренностей струйку дыма. Блацкович крадучись прошёл вдоль стены, откуда увидел чёрных ход во дворец, предназначенный, вероятно, для прибывавших грузов; к деревянной двери, находящейся под окнами здания, вели вниз широкие каменные ступени. Американец перезарядил автомат – и сделал первый шаг в зловещее помещение.

ЧАСТЬ 3. ДВОРЕЦ «ШУЦШТАФФЕЛЬ»

***
Приказ: согласно полученной информации, церемония «Помазания Тёмных Рыцарей» состоится где-то неподалёку от дворца. В соответствии с данными журнала «Мёртвой Головы», похищенном Вами в «Лаборатории-Х», трое «Суперсолдат» будут «помазаны» Марианной Блаватски, после чего произойдёт их полное перевоплощение в «Тёмных Рыцарей». Итак, согласно тому же документу, присутствие минимум трёх «Тёмных Рыцарей» обязательно для последней фазы операции: «воскрешения» Генриха Первого от его тысячелетней смерти.
Вы должны постараться остановить церемонию и уничтожить «Суперсолдат» до их перевоплощения. Если ритуал всё-таки завершится, их сила станет беспредельной – и неизвестно, можно ли будет противостоять им вообще.
Вам также необходимо уничтожить оставшихся во дворце офицеров высшего командования Дивизии Паранормальных Исследований СС.

Задачи:
Ликвидировать бригадефюрера СС фон Шурбера;
Найти задний выход из дворца.
***

Агент Второй не ошибался в предположении, что помещение, в которое он попал, служит для разгрузки и складирования доставляемых во дворец товаров: здесь находились, помимо давно намозоливших ему глаза бочек с вином, самые разнообразные предметы: ящики с оружием, кухонная утварь, продукты питания, туалетные принадлежности и тому подобный скарб. Поэтому он быстро прошёл по коридору подземелья, свернув по лестнице направо: уши его уловили скрип двери за стеной. Он выглянул из-за угла и увидел егеря с «ФГ-42», медленно вышедшего буквально перед ним во внутренний двор строения. Блацкович пустил ему пулю в затылок и оттащил труп в кустарник, справа от крыльца, стараясь не выходить на освещённое Луной пространство.
Прямоугольный двор, вытянутый от двери, из-за которой появился американец, сверкал многочисленными окнами, украшенными витражами; перед ним была единственная дорожка через сад, ведущая к двери в противоположном конце комплекса. Над головой по всему периметру Блацкович увидел высоченные стены здания; каждый из этажей опоясывали каменные карнизы; над крыльцом у входа и выхода во двор были устроены широкие балконы; на крышу здания, справа от агента, вела металлическая лестница с поручнями. Сад был пуст, но лишь убедившийся в этом Блацкович вознамерился пересечь его, как над ним послышался сладкий звук долгого зевка. Разведчик осторожно выглянул из кустарника – и увидел над собой офицера, стоящего на балконе с чашкой в руке и глазеющего на небо... Выждал полминуты, глядя на жертву через прицел винтовки, пока тот отставит чашку в сторону: если предмет упадёт на камни двора, эхо замкнутого пространства обязательно сделает его слышимым для всех вокруг. Стоило офицеру допить свой напиток и поставить чашку рядом, Блацкович спустил курок: тот сполз по перилам на пол и затих, а к ногам диверсанта прилетела сорванная выстрелом фуражка покойного.
Американец, перебегая от укрытия к укрытию, в качестве последних используя углы конструкции и невысокие деревья, пересёк двор и тихонько открыл дверь. Ничего особенного: бочки, ящики – и стол, возле которого негромко разговаривали два десантника-парашютиста с винтовками в руках; каменная лестница вела к другой – парадной – двери, налево от стола. Ребята стояли боком к вошедшему, поэтому Блацкович застал их врасплох.
- Я кожей чувствую напряжённость в воздухе! – почти прошептал один из них.
- Определённо, эта церемония всем действует на нервы! – подтвердил другой едва ли громче. – Похоже, без её окончания нам отсюда не выбраться! Или не выбраться вообще…
- Не шути так! – повысил голос первый, вздрагивая. – Штандартенфюрер мне недавно чуть голову не оторвал, совсем ни за что…
«Би Джей» не стал дослушивать жалобы и предположения врагов, мгновением позже устранив обоих из «Стена»; товарищи, попадав друг на друга, не произвели, однако, слишком много шума. Прятать их тела было негде, да и незачем: ведь он уже проник во дворец. Тем не менее, лучше всего вести себя как можно тише – от этого напрямую зависит количество времени, которое он проведёт в этом месте, не тратя его на ненужные перестрелки с противниками. Надо искать выход из дворца, попутно ликвидируя оставшихся офицеров…
Роскошная парадная дверь под нажатием Блацковича отошла в сторону; коридор приглашал его пройтись немного прямо и налево. Но какой коридор! На полу – мягкая ковровая дорожка из красного материала; у стен, отделанных позолоченным деревом, стоят шикарные светильники; с потолка свисают умопомрачительные люстры… Теперь диверсант ступал абсолютно беззвучно; он прошёл расстояние до поворота – и увидел большой зал, увешанный картинами, нацистскими знамёнами и портретом столь горячо любимого обитателями дворца фюрера. Под портретом находилось жерло большого камина, перед которым, едва ли не спиной к незваному гостю, общались два офицера; слева от них, в центре помещения, стоял огромный стол, по обеим сторонам которого расположились два мягких дивана с высокими спинками и подлокотниками.
- Знаете ли вы, что фон Штауфф до сих пор не появился? – услышал Блацкович голос стоящего ближе к нему эсэсовца.
- Это весьма плохо, штандартенфюрер! – обеспокоенно ответил другой. – Видимо, что-то пошло не так…
- Я слышал, что Блаватски полностью излечилась, - продолжал первый, потирая руки. – Отто рассказывал, что она тут же отложила другие проекты, собрала всё необходимое – и отправилась прямо к месту церемонии!
- Ах, бедный Зигфрид, у него были такие планы! – с притворной жалостью произнёс его собеседник.
- Ну, естественно! – в подобном же тоне молвил первый, но сразу одёрнул себя. – Однако, внутренний голос мне подсказывает: если сегодня что-нибудь пойдёт не так, Гиммлера не будут волновать ничьи планы…
- Да, вы правы! – согласился другой офицер, задумчиво глядя на огонь.
Пока продолжался этот диалог, Блацкович, пригнувшись, скользил по левой стене коридора, оказавшись, наконец, в зале; расстояние до офицеров, таким образом, сократилось до нескольких метров. Слева от себя он увидел другой, смежный зал, на пороге которого стоял вооружённый «ФГ-42» десантник; к счастью, он также был повёрнут к агенту спиной – может быть, для того, чтобы не слышать, о чём говорит начальство… Разведчик прицелился – и расстрелял офицеров, попадавших возле камина на ковёр, не издав при этом практически никакого шума; стремительно перевёл автомат на часового с винтовкой – и повторил предыдущую операцию. Тот упал набок неподалёку от стены, также не нарушив окружающей тишины. Агент, вернувшись к телам офицеров, быстренько обыскал их; документы, найденные в карманах убитых, свидетельствовали, что жертвами Блацковича пали штурмбанфюрер Дитрих Ланге и штандартенфюрер Гильберт Рихтер.
Американец, перезарядив «Стен», выглянул из-за угла: зал, в который он намеревался войти, был гораздо больше предыдущего. Прямо по курсу находился проход в следующее помещение, а слева наверх уходила роскошная, широкая лестница, устланная всё теми же красными коврами. Перила её были украшены декоративными фонариками на небольших стойках; на верхней площадке конструкция расходилась в противоположные стороны: ступени, ведущие направо, упирались в очередную огороженную высокими перилами площадку, в конце которой имелись деревянные двустворчатые двери; ступени налево вели в длинный коридор над залом, в котором он сейчас находился – а сам коридор представлял из себя неописуемую коллекцию статуй и картин на стенах. Разведчик почувствовал себя в музее; впрочем, так оно и было: дворец «Шуцштаффель», по сути, и являлся огромным, бесподобным по количеству и уникальности экспонатов, музеем. 
Блацкович решил обследовать соседнее перед собой помещение, отложив подъём наверх напоследок. Кстати, слева от себя, под лестницей, он заметил дверь – увы, запертую изнутри; но зачем запирать обычное подсобное помещение?! С каких пор швабры, вёдра да тряпки представляют такую ценность, чтобы хранить их под замком?! И вновь внутреннее чутьё не обмануло диверсанта: он поднял оружие – и сделал единственный выстрел в лоб Адольфа Гитлера, висевшего над камином. Портрет выпал из рамы, рассыпавшейся по ковру; за ним находилась выдающаяся из стены квадратная плита с изображением отпечатка человеческой руки. Агент Второй усмехнулся: нет, в этом мире ничего не меняется! – и сделал в плиту ещё один выстрел. У лестницы послышался тихий скрип – и закрытая дверь открылась автоматически, приглашая его внутрь. Стоило ему войти в помещение, как она также автоматически закрылась.
Круглая винтовая лестница, освещённая электрическими лампами, привела Блацковича в маленький кабинет: книжные шкафы по стенам, часы с кукушкой, рыцарские доспехи, большой письменный стол, кресло… На столе, помимо ничего не значащих бумаг, стояла золотая чаша, инкрустированная драгоценными камнями. Увы, брать с собой лишний вес он не хотел; однако, возвращение за ней тоже не было гарантированным: времени не так много, а ведь ещё надо успеть в замок «Вольфенштайн» – и, желательно, до начала церемонии! Приходилось оставить артефакт на месте – в надежде, что за ним всё-таки придут свои, завтра или позже…
«Би Джей» вернулся по винтовой лестнице обратно, дёрнув за рычаг у двери; та открылась, выпуская его в зал. Далее он пересёк пространство помещения, пройдя через проход по коридору в следующий зал – и тут же заскочил за угол от увиденного: по обеим сторонам у входа в зал стояли два десантника; от Блацковича до них было не более десятка метров. В задней части помещении, напоминавшего часовню, стоял каменный алтарь, на котором лежала толстая раскрытая книга в чёрном переплёте; над ней склонилась женщина в униформе «Элитной Гвардии» фон Бюлов, что-то читая вслух на неизвестном американцу языке; ещё четверо «ведьм», вооружённых «МП-28», раскачивались перед алтарём в медитации. Помещение было украшено тулеанской символикой, а вместо икон на стенах висели гитлеровские стяги и символика СС.
Первыми от его пуль пали солдаты «Чёрной Гвардии»: Блацкович понимал, что эхо выстрелов «ФГ-42» немедленно разнесётся по всему дворцу – и у него возникнут ненужные задержки при продвижении по локации. Оружие «ведьм» было бесшумным, поэтому не являлось большой угрозой для тишины, которую агент, по возможности, весьма желал сохранить. «Амазонки» немедленно обернулись на шум за спиной; увидев мёртвых десантников, охраняющих проведение ритуала, они, будто по команде присев на одно колено и выставив перед собой автоматы, занялись поиском врагов за ближайшими колоннами. Читавшая книгу «жрица» немедленно прекратила своё занятие – и тут же схватила лежавшее на алтаре оружие.
Впрочем, бой с ними не особенно затянулся: пространство было слишком открытым, несмотря на несколько колонн у стен зала, за которыми противницы даже не пытались прятаться. Ликвидировав очередью двух ближайших «ведьм» и перебежав под огнём к противоположному углу от входа, Блацкович атаковал двух оставшихся перед алтарём; женщины бесшумно попадали на ковёр; американец не мог не отметить, что действия их были довольно медлительными, они не пытались прятаться за укрытия – может, сказывалось последствия медитации или наркотическое состояние неприятелей? После этого он сменил дислокацию, устроившись за колонной; перекатившись по полу, он открыл огонь по оставшейся «амазонке»; как та не пригибалась за алтарём, одна из пуль разведчика вскоре достала и её. Убедившись в том, что все враги в зале неподвижны, Блацкович по стенам обошёл помещение, остановившись у алтаря: вдруг старинная книга, обтянутая толстым чёрным бархатом, представляет собой огромную ценность?! Но ведь и её с собой не взять, к сожалению…
Вернувшись в предыдущий зал, он увидел двух десантников на верхней площадке лестницы; вероятно, они всё-таки что-то слышали – и появились из-за распахнутых двустворчатых дверей проверить обстановку. Миг – и несколько бесшумных выстрелов открыли Блацковичу путь наверх; он быстро поднялся по ступеням на верхнюю площадку.
Коридор с высоким потолком, роскошные диваны у стен, картины, статуи, люстры… Он прокрался до угла: ещё двое ребят-«черногвардейцев» преграждали ему дорогу к большой одностворчатой двери слева; прямо по курсу находились ещё одни массивные деревянные двери. Несмотря на то, что десантники были во всеоружии – видимо, они ждали возвращения товарищей с информацией о том, что произошло в зале, этажом ниже – диверсант оказался много ловчее: бросок на пол, быстрый перекат за диван и полмагазина «Стена» решили дело в его пользу: камрады, не успев сделать и выстрела, покинули этот мир почти одновременно, растянувшись на ковре перед дверью. Американец проверил коридор: пусто; двери в его конце оказались запертыми. Он вернулся к помещению, вход в которых охраняли десантники; комната оказалась офицерской столовой. Блацкович не стал отвлекаться на горячую пищу или кофе – и, обойдя столы, открыл двустворчатые двери, оказавшись на балконе, с которого его «Шпион» недавно снял офицера; да, тело последнего никуда не исчезло… Впрочем, он заметил его лишь боковым зрением, предпочитая не таращиться на трупы, которые неизменно оставались после его прихода в нацистские логовища; от его пристального внимания не ускользнула фигура снайпера, засевшего на крыше строения через двор: там, откуда спускалась металлическая лестница с поручнями. Блацкович открыл огонь – и снайпер полетел головой вниз, роняя винтовку; тело его упало на клумбу, поэтому всё обошлось без лишнего шума. Однако, стоило американцу перезарядить оружие, как на его месте, будто из воздуха, появился следующий враг. «Да сколько же вас там?! – воскликнул про себя Агент Второй, целясь в неприятеля и делая серию выстрелов. – Вот достали, честное слово!» Противник, получив причитающуюся ему порцию свинца, откатился по крыше, зацепившись за выступающую над ней лестницу; именно это не позволило ему разделить участь предшественника – и приземлиться на клумбу четырьмя этажами ниже. Блацкович осмотрел хорошо освещаемый Луной периметр двора – врагов больше не было.
Разведчик ещё раз осмотрел локацию: чтобы попасть на противоположный балкон, требовалось совершить путешествие по огибающему здание карнизу. Блацкович глянул вниз – до земли метров пятнадцать, а то и больше… Его беспокоил не сам поход – карниз был достаточно прочным и широким, а внезапное появление врагов: в этом случае у него не будет ни малейшей возможности от них обороняться. Так или иначе, другого пути к цели, похоже, не было. Проверив карманы убитого офицера – тот оказался штандартенфюрером СС Адальбертом Шольцом – Блацкович, прижимаясь к стене здания, ступил на карниз.
К его великому удивлению и радости, во время его циркового трюка нападения не произошло – и он благополучно добрался до противоположного балкона; ещё мгновение – и перепрыгнул через его перила. Из помещения до него вновь донеслись чарующие переливы «К Элизе».
Диверсант толкнул от себя левую створку дверей: в небольшом кабинете, у открытого чёрного рояля, стоял явно обеспокоенный офицер с пистолетом в руке; он с опаской смотрел на дверь слева от балкона, пространство рядом с которым занимали большие книжные шкафы и пара глубоких кресел. Блацкович, несмотря на то, что своим внезапным появлением с другой стороны привлёк его внимание, выстрелил первым; противник ойкнул – и упал на ковёр, рядом с вращающимся музыкальным стулом. Мельком окинув обстановку кабинета, американец углядел на приподнятой крышке инструмента запечатанный конверт; приблизившись, взял его, надорвал – и ознакомился с написанным от руки посланием:

Письмо
Кому: райхсфюреру СС Гиммлеру
От кого: Верховной Жрицы Блаватски, Дивизия Паранормальных Исследований СС
Мой добрый друг и руководитель! Пока я пишу Вам, то переполняюсь радостью и ожиданием. Вот он, час нашего триумфа! Судьба ведёт нас к нашим «Помазанным», заявляя о начале новой, великой эры – Эры Тысячелетнего Райха!
Помните ли Вы долгие годы наших усилий: тяжкие времена, когда только Вы да я оставались по-прежнему непоколебимы?! Когда лишь Вы да я не отклонялись от наших планов и точки зрения? Пожалейте этих дураков, клеветавших на нас! Этих трусов, которые насмехались над нами, стоя за нашими спинами… Всем им я говорила: пусть смеётся победитель. Верю в то, что вскоре оба мы будем смеяться.
Ваша слуга, Марианна

Разведчик обыскал труп. Убитый нацист имел при себе документы на имя штандартенфюрера СС Танкреда Хубера; ещё одно удостоверение титуловало этого человека не иначе, как «личным адъютантом райхсфюрера по особо важным делам». Итак, и фрау Блаватски, и герр Генрих Гиммлер, несомненно, уже где-то поблизости: письмо не надписано, а присутствие в этой комнате личного письмоносца шефа СС гарантировало быструю доставку этой весточки адресату… События закручивались всё быстрее; лишь мелодия Бетховена, разливаясь по кабинету из стоящего на тумбочке радио, давала его не менее уставшим от происходящего мыслям хоть малейшее отдохновение. Словом, если он переживёт эту ночь, то она у него до самой смерти будет ассоциироваться с творчеством гениального композитора…
Он осторожно выглянул за дверь: длинный коридор, подобно другим уставленный диванами да статуями; у его поворота направо замерли два десантника. Прикрывшись удобно открывавшейся мощной деревянной конструкцией, Блацкович уничтожил обе цели из «Шпиона»; его откровенно порадовал факт того, что ни один из его супостатов не успел выстрелить. Американец проследовал по коридору, повернул у тел гиммлеровских «черногвардейцев», прошёл до следующего поворота – и оказался в последнем помещении этого крыла: большом зале, центральную часть которого занимал здоровенный бильярдный стол, у которого задумчиво стоял пожилой офицер. Блацкович не стал терять времени на рассматривание картин на стенах, ухлопав нациста одним выстрелом из-за угла. Приблизившись к покойнику, Агент Второй проверил его карманы: этот человек, как оказалось, был никем иным, как бригадефюрером СС Зигфридом фон Шурбером – главным объектом во дворце, подлежащим ликвидации. Блацковичу оставалось вернуться обратно – и попробовать попасть внутрь запертых доселе помещений через крышу, на которую выходила лестница.
Взобравшись на крышу, разведчик увидел, что сквозь установленные на ней витражные, полумансардные окна, можно довольно неплохо рассмотреть практически всё, что находится под ними. Правую часть огромного помещения – пожалуй, наиболее крупного из всех, виденных им во дворце – занимала библиотека: шкафы по стенам и пять здоровенных многоярусных стеллажей предоставляли ему прекрасную возможность оставаться под их сенью незамеченным; вторая часть зала явно была зоной отдыха, включающая в себя расставленные повсюду карточные столики, диваны, кресла – и небольшой камин с левой стороны помещения. В зале было два входа (скорее всего, именно эти двустворчатые двери и не поддавались раньше диверсанту с другой стороны коридора), а на нижний этаж вела широкая, устланная ковром двухпролётная лестница с резными перилами.
Из соседнего окна можно было спрыгнуть на один из стеллажей: трёхметровая высота не пугала американца; оттуда – через библиотеку – пройти к лестнице вниз и обследовать нижний этаж на предмет выхода. Однако, сквозь окна в крыше он заметил несколько врагов, которые, судя по занятым ими позициям среди всевозможных укрытий, должны были помешать ему покинуть дворец. И Блацкович принялся за дело.
Задуманная и точно рассчитанная операция прошла без сучка и без задоринки: «Шпион» бил неприятелей молниеносно и наверняка. Перебегая от окна к окну, Блацкович посылал во врагов пулю за пулей, которые настигали их за углами стен и шкафов, за перевёрнутыми карточными столами, за перилами лестницы... А подвергшиеся отстрелу супостаты даже не могли ответить ему, постоянно меняющему положение на крыше. Короче говоря, когда он спустился в библиотеку и, прикрываясь углами шкафов, оказался в зале у камина, то обнаружил в помещении трупы двух десантников-парашютистов Гиммлера и шестерых «амазонок» фон Бюлов! Излишне говорить о том, как он рисковал бы в том случае, если столь опасные враги налетели бы на него ввосьмером…
Лестница, по ступеням которой он спустился, привела его к очередным двустворчатым дверям, но лишь он сделал шаг в их направлении, как они разлетелись в щепки от мощного взрыва; Блацкович едва успел метнуться за угол. Выглянув из-за полуразрушенного угла стены, он увидел в конце открывшегося его глазам коридора двух егерей с «Фаустпатронами», прячущихся за перевёрнутым дубовым столом – и «амазонку», отдающую им приказы. И здесь «Шпион» не подвёл своего владельца, поочерёдно устранив как охотников с ручными гранатомётами, так и чудесную их начальницу. К счастью, по нему больше никто не стрелял реактивными снарядами – и агент решил пробираться дальше. Он бегом пробежал коридор, оказавшись в небольшом зале: за перевёрнутым столом лежали тела всей троицы; позади них, окружённый книжными шкафами, потрескивал пламенем камин... Не успел американец передохнуть от бега, как за окованными сталью дверьми слева послышался топот ног; пригнувшись за столом, он мысленно чертыхнулся – и схватил лежавший рядом «Фаустпатрон».
Двери распахнулись: на пороге, водя дулами винтовок из стороны в сторону, возникли три «черногвардейца». Блацкович навёл орудие под ноги стоящему по середине нацисту – и привёл дьявольскую машину в действие. Грохот взрыва смешался с дикими воплями; по залу полетели куски камня и дерева; помещение наполнилось пылью штукатурки… Когда облако белёсого тумана рассеялось, разведчик увидел, что от врагов фактически не осталось и мокрого места: в продолжающемся за покорёженными дверьми коридоре валялись оторванные взрывом руки, ноги и прочие части тел покусившихся на жизнь суперагента врагов. Блацкович сверился с временем: без минуты час! И, приведя в полную боеготовность оружие, пошёл по коридору, направляясь к высоким деревянным воротам.
Ему пришлось толкнуть их, как следует: взору его открылся двор, венчавшийся металлическими решётчатыми воротами напротив; пространство его занимали две легковые автомашины и крытый грузовик. Итак, американец вновь оказался на улице – и, прикрываясь массивной деревянной створкой, вдохнул прохладный ночной воздух.

ЧАСТЬ 4. ОСКВЕРНЁННАЯ ЗЕМЛЯ

***
Приказ: тот же самый.

Задачи:
Узнать место проведения церемонии «Помазания Тёмных Рыцарей»;
Уничтожить всех «Суперсолдат».
***

Площадка с несколькими уцелевшими с древнейших времён колоннами, под которой некогда располагалось древнее кладбище, была очищена от скопившегося на ней за столетия мусора: огромных валунов и мелкого щебня, проросших сквозь камень деревьев… Небольшой погребальный комплекс – около тридцати квадратных метров – окружали высокие холмы, заросшие хвойными и лиственными деревьями; лунный свет, казалось, лишь подчёркивал заброшенность и таинственность этого места.
В центре площадки зияло ровное прямоугольное отверстие, метра два на два с половиной; вокруг руин располагалась вполне современная аппаратура: включенные переносные прожекторы, столы с приборами непонятного назначения, работающие на всю мощь топливные генераторы… Тут же были и ящики с тяжёлым оружием: продолговатые коробки с «Фаустпатронами», несколько динамитных связок с вмонтированным таймером, «МГ-42»… Любому, увидевшему подобные приготовления к чему-то непостижимому, становилось ясно с первого взгляда, что это неописуемое непостижимое может быть бесконечно опасным.
Фрау Блаватски, Верховная Жрица Дивизии Паранормальных Исследований СС, с разукрашенным древними символами лицом и телом, одетая всего лишь в лёгкую красную мантию и длинный чёрный плащ, решительно тряхнула головой – и горделивой походкой проследовала на площадку. По мановению её руки специальный подъёмник вынес из отверстия в земле двух «суперсолдат»; чудовища, с тихим металлическим поскрипыванием, разошлись по сторонам от неё, замерев друг напротив друга.
- Itetius ominus morde sunamiras! – раздался в пространстве её протяжный, низкий голос, подхваченный внезапно усилившимся ветром и эхом.
Два эсэсовца, стоящие возле генераторов, неотрывно смотрели на свершающееся прямо на их глазах техномагическое таинство. К ним приблизилась очаровательная блондинка – представительница «Элитной Гвардии» – и, заметив в глазах последних бесконечный интерес, погрозила им указательным пальцем:
- Итак, мальчики, внимание: Блаватски может начать церемонию в любой момент. После первого же раската грома ни в коем случае не смотрите в направлении руин!
- А что… – робко спросил один из них, тяжело дыша. – Что произойдёт, если мы…
- …если вы посмотрите? – закончила вместо него красотка, уперев руки в боки. – Что же, для начала ваша кровь закипит в венах, а после этого… А что будет после этого, уже неважно! – голос её возвысился. – Оставайтесь на посту и следите за бесперебойной подачей энергии, понятно?
- Яволь! – без дальнейших слов вскинул руку в нацистском приветствии любопытный. 
- Яволь! – так же чётко отсалютовал начальству и его товарищ.
Мгновением позже мужчины, будто по команде, развернулись на сто восемьдесят градусов, вперившись в урчащий генератор, а блондинка, покачивая бёдрами, не спеша удалилась в сторону колонн…

Блацкович, ступив шаг за тяжёлые дубовые двери, осмотрелся ещё раз: широкое крыльцо опоясывало двор; это крыло дворца походило на букву «U», где он находился внизу по центру. По бокам от него стояли здоровенные статуи древнегерманских то ли богов, то ли героев; на стенах комплекса развевались знамёна со свастикой и двойной руной «Зиг». Американец уже направился было к воротам, как вдруг из-за грузовой машины раздались выстрелы; Блацкович спрятался за статую – и несколько секунд спустя осторожно высунулся из-за каменного щита.
Глаза агента постепенно привыкали к тьме; кстати, ясная ночь неожиданно сменилась плывущими по небу тучами, которые теперь пропускали вниз гораздо меньше лунного света... И всё равно его вполне хватало, чтобы Блацкович увидел двух егерей, пытающихся обойти его справа по крыльцу, прячась за стоявшими на их пути колоннами; ещё один их товарищ продолжал оставаться за грузовиком, время от времени постреливая в направлении незваного гостя.
Только Блацкович и не думал покупаться на подобное отвлечение: он обогнул статую – и, пригнувшись, тихонько пересёк расстояние до ближайшего легкового автомобиля, сменив, таким образом, изначальную дислокацию. Враги, похоже, этого не заметили, поскольку он увидел их перебегающих, как и раньше, от колонны к колонне – и явно недоумевающих, куда же шпион успел подеваться. Тогда диверсант решил, что пора прекращать игру в кошки-мышки – и избавился от потерявших его след преследователей несколькими бесшумными выстрелами из автомата, причём сделал это на загляденье ловко. Егеря попадали с крыльца почти одновременно, раскинув руки, будто огородные пугала; засевший за грузовиком оставшийся камрад, видя гибель друзей, растерялся – и высунул голову из-за борта автомашины. Разведчик, лишь того и ждавший, расправился с ним единственным выстрелом.
Осмотрев грузовик, американец обнаружил в его кабине под сиденьем любопытный, отпечатанный на машинке документ:

Распоряжение
Кому: начальнику складов дворца «Шуцштаффель» Брауну   
От кого: гауптштурмфюрера СС Вехтера
Тема: дополнительное вооружение
Герр Браун, до сих пор я искренне полагал, что мои распоряжения выполняются в точности – и немедленно после получения таковых. Следует признать, что Ваше поведение серьёзно поколебало мою прежнюю уверенность в этом. Чтобы не доводить дело до Имперского военного суда, повторно приказываю Вам сегодня же доставить на внешнюю территорию раскопок упомянутое тяжёлое вооружение: ручные гранатомёты – 5 шт.; пулемёты «МГ-42» – 2 шт.; динамит – 5 шт.; штурмовые винтовки «ФГ-42» – 10 шт.
Гауптштурмфюрер СС Хорст Вехтер, офицер безопасности

Post scriptum:
В случае невыполнения приказа, я отдам Вас на растерзание лично фрау Блаватски. Подумайте об этом, герр Браун – и считайте мои слова об Имперском суде просто шуткой.
Х.В.

Блацкович почесал бровь: вот это да! С чем ему ещё предстоит столкнуться? Впрочем, рассуждать об этом заранее не стоило – и агент, сливаясь со стеной, прокрался к воротам; их металлические створки скрипнули, и он покинул дворец «Шуцштаффель». Ворота украшали статуи львов, опирающихся лапами на щиты, однако, у диверсанта не было времени для того, чтобы почтить талант изваявшего их скульптора; он пошёл вдоль стены направо, сменив «Стен» на снайперскую винтовку. Откуда ни возьмись, появился туман, стелящийся над землёй почти на высоту его роста; без прибора ночного и противотуманного видения в подобных условиях делать было нечего. «Странно это! – подумалось агенту. – Туман-то является вестником утра, а до него ещё три часа! Чёрт, в этих проклятых местах даже законы природы, как я вижу, плюют друг на друга!»
Тем не менее, какие коленца не выкидывала бы природа, на супер-винтовку УСО он мог положиться, как на себя самого: благодаря её поистине волшебным свойствам, Блацкович обнаружил ещё двух егерей задолго до того, чем те догадались о надвигающейся опасности. Десантники охраняли какие-то ящики и бочки с горючим; «Би Джей» перестрелял их, решив не трогать взрывоопасных материалов: к чему ему был нужен лишний шум? Конечно, столь сильный туман тоже делает своё дело, работая великолепным глушителем, но… Хоть соблазн пошуметь крайне велик, разве он хоть раз в жизни не сможет обойтись без фейерверка?!
Не приближаясь к почившим противникам, Блацкович – по-прежнему глядя в прицел – установил, что зашёл совсем не в ту сторону: над ящиками и бочками возвышалась всё та же высокая каменная стена, опоясывающая дворец. Судя по следам от протекторов, недавно здесь пролегала транспортная дорога, но вскоре от неё по каким-то причинам отказались, на что указывала заваленная крупными камнями арка тоннеля. Американец повернул назад – и вновь оказался у ворот, украшенных каменными львами. Стена уходила в туман, сливаясь с холмами и кронами деревьев…
Блацкович решил следовать вдоль правой гряды холмов от дороги: во-первых, с этой стороны было больше укрытий – какие-то развалины, высокие кустарники; а во-вторых – здесь царила почти кромешная тьма. Если изучать окрестности в прицел, после – продвигаться вперёд и так далее, то вскоре вполне можно попасть в замок «Вольфенштайн», который должен быть где-то неподалёку.
Внезапно грянул гром, однако, небо – вместо того, чтобы пролиться на землю дождём – посветлело; лунный свет стал увереннее. «Э-э-э, - поморщился диверсант, приостанавливая движение перед подъёмом на невысокий холм. – Этак мне Луна всю малину испортит!» Взобравшись выше, он метнулся под дерево, загораживаясь его толстым стволом с правой стороны дороги; перед глазами расстилалось старинное кладбище, однако, все уцелевшие от времени кресты имели форму кельтских. Слева от дороги возвышались руины какого-то строения, вероятно, некогда большого каменного дома; Блацкович рассмотрел сквозь обломки стен остатки камина в одном из его углов и поднимавшуюся над ним полуразрушенную трубу. Снизу от дороги к развалинам вела каменная лестница, упиравшаяся в деревянную дверь, служившую, видимо, входом в подвал. Агент напряг зрение: да, перед ней маячила одинокая фигура. Взгляд в прицел убедил его, что это одна из «амазонок», вооружённая снайперской винтовкой. Диверсант нажал на курок – и женщина, дёрнувшись в конвульсии, скатилась по лестнице к дороге.
Расправившись с опасным врагом, он обратил внимание на территорию прямо перед собой: за кладбищем находился одинокий одноэтажный домик, кстати, прекрасно сохранившийся; строение было опоясано каменным забором, также не особенно повреждённым временем. На его пороге он немедленно различил двух «ведьм», держащих «МП-28»; ещё одна – вышагивала вдоль забора у дороги, патрулируя подход к дому с противоположной стороны. Дорога сворачивала налево от дома; за ним находилось какое-то нагромождение камней, однако, что было дальше, рассмотреть было невозможно: туман и расстояние делали своё дело. Американец, прикрываясь останками захоронений и возвышающихся по пути кельтских крестов, стал бесшумно двигаться к строению.
Метрах в восьмидесяти от цели он застыл за стволом ели, целясь в женщину у забора; миг – и она, будто споткнувшись о нечто невидимое, упала в траву. Положение было таковым, что приятельницы, дежурившие на пороге дома, не могли заметить её отсутствия с занимаемой позиции: мешал выдающийся в сторону дороги угол строения. Возможно, что они даже ничего не услышали… Так или иначе, но часовые продолжали оставаться на месте. Что, впрочем, и сыграло в их жизни роковую роль: Блацкович сделал ещё два выстрела, последовавших друг за другом в течение секунды – и вход в здание был свободен.
Но едва разведчик решил направится в его направлении, как некое движение среди горы булыжников у поворота привлекло всё его внимание: за камнями он увидел фигуру егеря, высунувшегося почти по пояс и аналогично изучавшего местность в прицел винтовки. Судя по его движениям, он был крайне обеспокоен: дуло его оружия металось в разные стороны… Мгновением позже американец выстрелил, наблюдая в прицел, как противник, выронив оружие, перевалился через своё укрытие – и скатился по камням к дороге; лунный свет прекрасно освещал его неподвижную фигуру. Блацкович сменил обойму «Шпиона», глубоко вдохнул прохладный воздух – и короткими перебежками двинулся вперёд.
Однокомнатное строение, охранявшееся красотками «Элитной Гвардии», оказалось пустым; скорее всего, оно служило временным КПП: кроме потухшего камина да стола у окна без стёкол, в нём ничего не имелось; в помещении не было даже стульев. Блацкович, обойдя трупы «ведьм», устроился за забором, откуда осмотрел открывшийся ему новый участок дороги. Сделав небольшой бросок под укрытием каменной конструкции и деревьев, Агент Второй обошёл груду здоровенных булыжников, под которой лежал мёртвый снайпер; больше отсюда ему ничто не угрожало. Тогда он перебежал дорогу, поднявшись на холм, по которому можно было добраться к руинам дома с уцелевшей трубой. Путь его лежал, как оказалось, через вторую часть кладбища, разделённого транспортной дорогой: взору диверсанта вновь открылись кельтские кресты да надгробия, среди которых росли кусты да деревья. Справа от дороги возвышались даже не холмы, а самые настоящие горы; пересечь их было нельзя… Впрочем, в том не было никакой нужды.
Около минуты было потрачено на то, чтобы приблизиться к руинам; заглянув за обломки стены, разведчик увидел «амазонку», аккуратно выглядывающую сквозь остатки окна вниз. Конечно, красавица решила устроить засаду незваному гостю: под ней находился вход в подвал и ведущая к нему лестница, у которой лежало тело убитой раньше американцем женщины-снайпера. Коварство «ведьмы» было очевидным, а расчёт – до примитивного простым: дождаться врага, который сунется проверить помещение над дорогой – и накрыть его огнём из безопасного места сверху. Возможно, всё так и случилось бы, однако Блацкович пришёл к «амазонке» с другой стороны.
Обойдя «ведьму» со спины, Блацкович прекратил её существование точным выстрелом в голову; девушка негромко вскрикнула, только вряд ли это кто-нибудь услышал. После – поочерёдно исследовал руины, переходя из останков одной комнаты в другую: никого. Так он пересёк весь дом, оказавшись возле разрушенного камина; стоило ему приблизиться к выходу на дорогу, как гром загремел над его головой повторно. Блацкович вздрогнул от неожиданности, непроизвольно попятившись – и, запнувшись о разбитый стул, потерял равновесие. Мало того, что американец упал, так ещё и трухлявый пол не выдержал его падения: Блацкович, ломая своим весом давно подгнившие доски, провалился под них парой метров ниже. К счастью, он ничуть не пострадал от неожиданности и мгновенно пришёл в себя.
Небольшое помещение, в которое он попал, действительно оказалось подвалом: вокруг – ящики, ящики, ящики… «Би Джей» не стал копаться в них, отыскивая дверь почти наощупь; как он и предполагал, она оказалась слева от места его вполне благополучного приземления. Он открыл её, выходя на лестницу, спускающуюся к дороге, однако секундой позже поспешно заскочил обратно: его напряжённый до предела слух уловил щёлканье автоматного затвора. В тот момент в дверь ударилось несколько пуль: две «амазонки», откуда ни возьмись появившиеся на территории кладбища через дорогу и вооружённые бесшумными «МП-28», открыли на него сезон охоты. Пришлось вступить с ними в сражение, поскольку иного выхода, как через дверь, у американца не было. Конечно, можно было воспользоваться ящиками, поставив их один на другой – и вылезти наверх сквозь дыру, которую он сам же и проделал, но это требовало времени; к тому же, отныне противницам известно местонахождение неприятеля, поэтому они вряд ли оставят его в покое, даже если он просто решит от них убегать… Нет, с такими врагами лучше всего разделаться – и чем скорее, тем лучше.
Несмотря на повторившийся раскат грома, небо ничуть не изменилось – и это пришлось на Блацковичу на руку: Луна хорошо освещала мечущихся меж крестов девушек, а на разделяющем его от врагов расстоянии автомат не являлся столь точным, как его снайперская винтовка. Бой отнял у американца около минуты – и всего два патрона: сперва одна из «ведьм» покатилась по холму вниз головой, затем он уложил под крестом вторую… Опасаясь других неприятелей, которые явно имели способность материализоваться у него за спиной, Блацкович, укрываясь за ящиками и останками забора у дороги, вернулся через кладбище на прежнее место – к дыре в полу. На сей раз он, чтобы вновь не угодить в ловушку из старых досок, двинулся вдоль противоположной стены, а выглянув из-за неё в прицел «Шпиона», обнаружил новую опасность.
Справа от руин, на фоне дворца «Шуцштаффель», стояло высокое дерево с раскидистой кроной, среди ветвей которой находилась площадка с караулившим его снайпером; в сотне метрах по дороге, поворачивающей за гору направо, под полуразрушенной аркой, расположилась пулемётная точка: две «амазонки», одна из которых стояла за «МГ-42», преграждали ему путь не только прямо, но и направо, поскольку открытое перед ними пространство отлично простреливалось в любом направлении. Словом, пока пулемётное гнездо не обезврежено, дальше ему не пройти…
Разведчик начал со снайпера, не без удовольствия наблюдая, как мгновением после его выстрела враг с воплем полетел вниз, ломая под собой ветки. Естественно, это привлекло внимание «ведьм», начавших поливать территорию пулемётными очередями; но, скорее всего, стрельба велась для острастки, нежели являлась прицельной: вряд ли противницы могли видеть Блацковича на таком расстоянии, не обладая специальной аппаратурой... А диверсант, перебежав за дерево, на котором прятался лежавший ныне под его ногами снайпер, без приложения особых усилий ликвидировал из-за его ствола сначала пулемётчицу, а после и занявшую её место товарку. Прижавшись к земле, он прополз несколько десятков метров по открытому пространству, прикрытый лишь тонкой полоской тумана, пока, наконец, не спрятался за левой колонной арки, под которой лежали тела красавиц фон Бюлов и стоял умолкнувший «МГ-42».
Обогнув колонну, он вышел на дорогу, заканчивающуюся развалинами моста через непреодолимое иначе ущелье; судя по всему, мост был взорван намеренно, причём, сделано это было совсем недавно! Обиднее всего было то, что по ту сторону пропасти Блацкович увидел возвышающиеся над горами башни старинного замка, которые немедленно опознал: два месяца назад он также наблюдал их, но только не со стороны Падерборна, а Вульфбурга! Ему вовсе не требовалось подтверждение собственным мыслям в виде установленного рядом с руинами моста указательного знака с единственным, крупно выведенным красной краской словом: «Вольфенштайн». Но… мост был уничтожен, поэтому надо было срочно разыскивать другой вариант проникновения на объект! Оставалось двигаться по прежней транспортной дороге, налево от пулемётного гнезда…
Пройдя вперёд, он вскоре наткнулся на крытый грузовик; фары его были умышленно включены, чтобы слепить врага. После перестрелки с двумя «амазонками» «Элитной Гвардии» – на которых он, невзирая на устроенную ими препону, потратил по пуле – он вышел к узкому спуску на большую, почти правильной квадратной формы площадку, с ямой в центре. Вокруг неё возвышались колонны, гудели генераторы, сияли переносные прожекторы… И ни души по всему периметру! 
Минутой спустя он приблизился к открытым ящикам возле платформы с генератором; в них были сложены несколько «Фаустпатронов»; в коробках рядом оказались связки динамита, а за жужжащей машиной стоял «МГ-42»! В то же мгновение с площадки донёсся механический звук, ничуть не напоминавший работу топливного двигателя; Блацкович обернулся – и оторопел: прямо к нему направлялись два «суперсолдата», возникшие из-за колонн. Но, овладев собой невероятным усилием воли, он не запаниковал, а схватил из ящика гранатомёт…
Если бы не припасённое нацистами на объекте оружие, неравная битва человека с полумашинами затянулась бы на неизвестное время: американец носился меж колонн, расстреливая противников из гранатомётов; когда они закончились, он продолжил схватку с пулемётом в руках… Наконец, один из его врагов издал характерный для своей гибели металлический скрип – и, потеряв с тела последнюю броню, замертво рухнул на камни; оставшийся сопротивлялся – вернее сказать, охотился – за диверсантом ещё несколько минут, пока тот не уничтожил его защиту связкой динамита. Противник задрожал, сделал пару бессмысленных оборотов вокруг оси – и грохнулся рядом с товарищем.
Разведчик, утирая лицо рукавом куртки, подумал о том, что вообще перестал бояться механических чудовищ, созданных «Мёртвой Головой». Это плохо: у нормального человека обязательно должна присутствовать в крови доля страха, иначе он потеряет осторожность. Он глянул на часы: четверть третьего! Итак, у него в запасе менее двух часов! Вперёд!
Осмотрев местность, он обнаружил не только вход на подземный уровень, откуда снизу поднимался лифт, но и портативную рацию на одном из столов возле генератора. Весьма, весьма соблазнительная возможность!.. Однако… Агент с минуту размышлял: если враги, запеленговав его радиограмму, даже не расшифруют её содержимого, то обязательно поймут, откуда она послана; а это значит, что дальнейший его путь уж точно не будет усеян розами! Но иного выбора не было: о нынешнем местонахождении необходимо сообщить своим! Пусть, в конце концов, они предпримут авианалёт на замок, пусть сотрут его стены в порошок!.. И американец опустился на корточки перед прибором, надел наушники… Пальцы его привычно выстукивали «тире» и «точки», составляя из них слова, шифр к пониманию которых был известен лишь нескольким людям на планете.
Закончив короткий сеанс связи, Блацкович вызвал лифт – и тот доставил его на десяток метров под землю, в пещеры…

Место: Великобритания,
вилла УСО,
предместье Лондона.
Дата: засекречена.

Этой ночью ни один из обитателей огромной виллы не спал. Поэтому Джек Стоун ничем не рисковал, вломившись в апартаменты директора ни свет ни заря.
- Что с вами, Джек? – обеспокоенно спросил хозяин кабинета, на котором вместо обычного костюма был просторный халат. – Есть новости?
- Срочное донесение от Блацковича, сэр! – выпалил его заместитель, потрясая листом бумаги.
- Разве мы его ждали? – удивился директор, плотнее запахиваясь в халат и подвязываясь поясом.
- Нет, сэр. Но, в том-то и дело: всего несколько минут назад мы получили от него шифровку, посланную из дворца «Шуцштаффель». Связисты тут же вызвали меня…
- Да он с ума сошёл! Читайте! – закончил шеф УСО, усаживаясь в кресло.
Джек приблизил бумагу к глазам:
- «Мост в замок взорван. Ищу обходной путь. Первая часть церемонии прошла без меня, спешу остановить вторую. Прошу воздушного удара по замку и району сразу после 04:00, поскольку могу не успеть. Обо мне не беспокойтесь.»
Наступила тишина, прерывавшаяся лишь порывами ветра за окнами.
- Не может ли шифровка быть обыкновенной провокацией нацистов? – нарушил молчание директор, складывая руки на груди и морщась.
- Исключено, сэр: позывные и шифр известны лишь ему да мне…
- Ну, хорошо, Джек… И что бы это могло значить?
- Сэр, он же ясно требует поддержки с воздуха! – воскликнул собеседник. – Причём, в указанное им время! Я передам ему новый приказ в развёрнутой форме.
- Да, это соблазнительно, - пробурчал сэр Хассет, прислонив указательный палец ко лбу. – Может, нашей авиации удастся накрыть кортеж райхсфюрера и его оккультной банды?
- Сэр, необходимо ваше немедленное согласие! – заместитель понял, что ветеран английской разведки уловил ход его мысли. – Технические детали я возьму на себя.
- А как же быть с Блацковичем? – спросил начальник.
- Он же дал понять: «Обо мне не беспокойтесь». А его слова что-нибудь да значат!
Директор поднялся с места – и сделал круг по комнате, обойдя рабочий стол. Внимательно посмотрел на подчинённого:
- Ладно, Джек, у вас есть моя санкция… Решайте вопрос! А после – вытаскиваем агента из этого волчьего логова…
- Спасибо, сэр!

ГЛАВА 7:
ОПЕРАЦИЯ «ВОСКРЕШЕНИЕ»

ЧАСТЬ 1. РАСКОПКИ

***
Приказ: на сей раз у нас практически нет никакой информации по Вашему заданию. Вы – на неизвестной территории, поэтому сами определите наилучший способ действия. Если Вы будете не в состоянии предотвратить церемонию «Помазания» «Суперсолдат» в «Тёмных Рыцарей», тогда Вам необходимо остановить Блаватски и её ритуал «Воскрешения». Каким образом и при каких условиях Вы выполните задание, полностью зависит от Вас.
Судьба всего мира лежит на Ваших плечах, агент Блацкович! Провала быть не может!

Задачи:
Следовать за персоналом Дивизии Паранормальных Исследований СС к раскопкам;
Найти обходной путь в замок «Вольфенштайн».
***

Если бы не несколько тускло светивших факелов, расположенных на равном удалении друг от друга по стенам подземелья, Блацкович рисковал бы заблудиться в этом месте; со всех сторон доносилось лёгкое журчание воды – по-видимому, катакомбы под замком изобиловали артезианскими колодцами. Обходя попадавшиеся ему по дороге ящики с оборудованием, он, пройдя полсотни метров, увидел в конце тоннеля проблеск более привычного, электрического света: помещение заканчивалось металлической решёткой, в щели которой вполне можно было протиснуться. За ней, в небольшой комнатке, потолки которой поддерживались крепкими деревянными сваями, находилось двое автоматчиков-эсэсовцев; солдаты курили, сидя на ящиках; у их ног валялись кирки, лопаты и прочая археологическая утварь. Деревянная дверь в конце помещения скрипнула – и Блацкович, пригнувшийся за выступом стены, услышал:
- Наконец-то! – произнёс один из них, нервно затушив сигарету о каблук сапога и глядя на часы. – Осталось совсем немного – и мы уйдём отсюда!
- Если уйдём, Вольфганг! – возразил ему другой, будто прислушиваясь к чему-то, происходящему за дверью. – Офицер вообще взбеленился, даже слушать не хочет… Оно и понятно: сам никогда не спускался в глубину пещер, ему легко критиковать наших парней и обвинять их в безумии и малодушии… А мне, пока не замуровали вход в замок, шарфюрер такого понарассказывал! Думаю, четыре пропавших без вести с усиленно охраняемого объекта солдата – вовсе не тема для шуток!..
- Да, что-то здесь нечисто, - согласился с ним первый, бросая окурок на землю и соскакивая с ящика. – Ладно, ещё пара часов – и скорее бы унести отсюда ноги!
Диверсант, найдя момент вполне подходящим для начала вторжения на неизвестную территорию, заглушил его из «Стена»; мигом спустя и оставшийся товарищ беззвучно растянулся на ящике. Блацкович пробрался под решёткой, укрываясь у недавно скрипнувшей двери; несмотря на вполне приличное освещение, он чувствовал себя довольно хорошо прикрытым ящиками с горнопроходческим оборудованием. Итак, раскопки под замком, на которых он оказался, ведутся, судя по всему, крайне быстро и тщательно… Интересно другое: успели ли нацисты обнаружить то, что искали? Если да, то ему следует напрячь все силы, чтобы добраться до Блаватски и её «Тёмных Рыцарей», пока для того есть хоть малейшая возможность.
Он тихонько открыл дверь, памятуя о её скрипе; оказавшись в мрачноватом гроте, скалистый потолок которого возвышался над ним метрах в двадцати, он увидел справа от себя длинный металлический мост, ограждённый высокими полуарочными перилами. Под ним пролегала пропасть, видимо, та самая, которую он ранее не мог пересечь по взорванному мосту, ведущему в замок «Вольфенштайн». У края конструкции, со стороны его появления, разговаривали двое: офицер и его подчинённый, вооружённый «МП-40». Больше в пределах обозрения никого не было видно.
Блацкович дал короткую очередь, целясь в головы противникам; даже несмотря на окружающее его обширное пространство, звуки выстрелов были едва слышны. Гитлеровцы упали у моста почти одновременно; к счастью, никто из них не закричал и ни одно из тел не полетело в пропасть, не вызвав тем самым ненужного шумового эффекта. Американец, преодолев несколько метров, спрятался за перилами металлической конструкции: она пересекала пропасть, дна которой ему так и не удалось увидеть – лишь неровные скалы, отвесно уходящие вниз. Грот казался таким большим, что света электрических ламп и расставленных по его стенам переносных прожекторов явно не хватало для подсветки локации; мост, переброшенный через пропасть, занимал около полусотни метров, причём являл собой ничем не защищённое, полностью открытое место. По стенам стекали ручейки воды, продолжавшие виться небольшими руслами под ногами агента, а их журчание отвлекало внимание разведчика. Чтобы не привлекать к себе глаз возможных врагов, находившихся по ту сторону моста – в том, что они там непременно присутствуют, Блацкович ни мгновения не сомневался – он решился на рискованный, однако вполне выполнимый трюк: пересечь пропасть не по мосту, а по его перилам, которые проходили в своей высочайшей точке едва ли не под потолком грота – и, что немаловажно, на них вполне мог уместиться человек.
Правая часть моста почти соприкасалась с возвышающейся по соседству стеной, что внушало некоторую надежду на подстраховку в экстренном случае, поэтому американец для преодоления препятствия выбрал именно её; к тому же, дальше дорога через мост поворачивала налево, следовательно, с правых перил сооружения открывался более широкий обзор окружающей местности. Взобраться на перила для диверсанта было делом одной секунды – и он отправился в путешествие над расселиной.
Поднявшись на самый верх, он оказался на середине моста: справа от него находился довольно широкий выступ в стене, на который он тут же перебрался, разглядывая в снайперский прицел расстилающуюся перед глазами панораму. За мостом, в десятке метров от его конца, грот заканчивался; в углу справа Блацкович заметил штабель аккуратно составленных ящиков. Несмотря на то, что освещение там было значительнее, он не смог увидеть, куда именно дорога вела дальше: выход из грота был окутан столь плотным ночным – вернее сказать, почти утренним – туманом, сквозь пелену которого не мог пробиться даже его, в прямом смысле слова «вооружённый» глаз… Вокруг всё было тихо.
Находясь на своеобразном скальном карнизе, Агент Второй обратил внимание на то, что за его спиной оказался довольно узкий, низкий лаз; мгновение поразмыслив, он решил проверить, куда он ведёт. Пробираясь внутрь скалы по-пластунски, он повернул направо, оказавшись в крошечном помещении, куда едва проникал электрический свет из грота; впрочем, и такого освещения вполне хватало, чтобы рассмотреть узкий каменный мешок, у стены которого восседал человеческий скелет, сжимавший останками высохших костей маленькую золотую дароносицу, отделанную драгоценными каменьями. Блацкович замерев на несколько секунд, порылся в карманах – и чиркнул спичкой, осматриваясь при лучшем свете: каменный мешок – иначе просто никак нельзя было охарактеризовать вырубленной в скале комнатушки размером в квадратный метр – заканчивался отвесным многометровым ходом наверх, куда не было ни малейшей возможности забраться. Нимало не церемонясь, он вытащил предмет из рук прежнего владельца, пряча его во внутренний карман куртки: столь небольшой и ценный артефакт был вполне транспортабелен. Ещё раз осмотревшись в помещении, он ползком вернулся на перила моста.
Его заинтересовало, каким образом сокровище могло оказаться там, где оно было им обнаружено. Поскольку артефакт был невероятно древним, он предположил, что столкнулся с работой не менее древних расхитителей местных гробниц, скелет одного из которых и пребывал в каменном мешке. По-видимому, раз уж над ним находился старинный замок «Вольфенштайн» со всеми своими тайными захоронениями, желавший разжиться драгоценностями мог предпринять самодеятельную экспедицию, чтобы поживиться сокровищами предков. Вполне допустимо, что, захватив артефакт и неожиданно попав в ловушку, коей оказалась замаскированная отвесная шахта вниз, человек оказался в западне: двигаться наверх, естественно, не представлялось возможным, а прыгать в пропасть за углом пещерки ему также не улыбалось. Так он и помер в этом страшном месте от голода…
Не менее интересным был тот факт, что сокровище продолжало оставаться в полуразрушенных временем пальцах скелета уже после того, как нацисты – спустя не менее тысячи лет! – намеренно стали проводить под замком и в его окрестностях грандиозные раскопки. Возводя мост, конструкторы просто не могли не заметить естественного природного выступа на скале, служившего входом в каменный мешок, где до сих пор покоились останки древнего грабителя. Тем не менее, старинная дароносица не была ими тронута… Неожиданная находка наводила американца на мысли, что сделано это было также неспроста – если, конечно, мост воистину не строился под присмотром слепого архитектора и столь же ясновидящих рабочих… Блацкович не стал больше ломать голову над неразрешимым вопросом, предпочтя вернуться к выполнению задания.
Спустившись с перил и став на твёрдую землю, разведчик оказался в самом, пожалуй, освещённом месте участка; в случае отступления у него оставался единственный выход – назад, по не оснащённому никакими укрытиями мосту… Он перебежал к сложенным штабелем ящикам справа; защита довольно ненадёжная, к тому же здесь его могли легко зажать в угол и прикончить. Зато отсюда он смог внимательно рассмотреть тонувшую раньше в туманных испарениях местность, а заодно и порадоваться внезапному открытию: в двух распакованных ящиках у стены лежало пять одноразовых ручных гранатомётов и несколько связок взрывчатки, припасённых, как следовало думать, для горнопроходческих работ.
Итак, его глазам предстало совершенно открытое пространство, над которым он увидел усеянное немногочисленными звёздами небо; естественную площадку, в центре каковой зияли два глубоких провала, по-прежнему окружала скальная порода. Справа от условной дороги по краю обрыва находилось два прохода, один за другим; оба тоннеля освещались электрическими лампами. Однако, он не мог рассматривать локацию в течение долгого времени, потому что из дальнего тоннеля показалось нечто огромное, двигающееся ему навстречу. Блацковичу хватило всего мгновения, чтобы узнать и классифицировать противника даже с большого расстояния: это был «протосолдат», вооружённый «Злобой»; пули отвратительно застучали о камень над головой американца. Агент метнулся в укрытие, моментально решив использовать против неприятеля заботливо уложенные в ящиках «Фаустпатроны».
Благодаря приличному расстоянию, он сумел достойно подготовиться к встрече с хорошо закованным в броню чудовищем; кстати говоря, тот преградил путь Блацковичу не один: за его фигурой диверсант рассмотрел двух прикрывающимся им же автоматчиков. Поскольку «протосолдат» практически безостановочно палил в сторону незваного гостя из пулемёта, последние могли не особенно беспокоиться за своё передвижение, находясь под защитой подобной машины смерти.
«Би Джей», подхватив на руки три гранатомёта, быстренько переместился к началу моста; находиться именно в этом месте было гораздо выгоднее, чем у ящиков, наполненных динамитом, да ещё чёрт знает, чем. К тому же, его надёжно прикрывала стена у дороги, поворачивающей налево: Блацкович намеревался разделаться с мощным врагом ещё до того, как тот приблизится к мосту; что же касалось двух оставшихся противников, то он рассчитывал разобраться с ними позже с дальней дистанции, прибегнув к помощи верного «Шпиона».
План, составленный агентом в считанные секунды, полностью оправдал себя, даже более: все три ракеты, пущенные им по механическому созданию Штрассе, попали в цель; он видел, как взрывы срывают бронепластины с тела трёхметрового чудовища, как тот покачивается из стороны в сторону после попадания в него последней ракеты – и замертво падает у стены, прекращая бесполезную стрельбу. Непредвиденная удача заключалась в том, что первым же взрывом диверсант порвал в клочья обоих автоматчиков, окровавленными кусками разлетевшихся по обе стороны от шагающей перед ними защиты. Что же, теперь о его вторжении на участок раскопок наверняка стало известно всем, поэтому приходилось пробиваться вперёд, надеясь только на свою скорость да молниеносную реакцию.
Прижимаясь к стене, он выглянул из-за поворота: никого. Несомненно, раз никто больше не появляется, значит, ему готовят торжественный приём дальше, в тоннелях да катакомбах. «Если у нацистов здесь было бы больше этих биотехнических тварей, - решил Блацкович, - так они обязательно бросили бы против меня все имеющиеся в их распоряжении машины, чтобы те устранили шпиона, так сказать, на самых подступах к логову Блаватски… Следовательно, на этом участке раскопок их больше нет.» Довод не то, чтобы весьма убедительный, но… дающий хоть какую-то надежду на минимальную потерю времени, которого и так оставалось очень мало.
Пробираясь вдоль стены и внимательно поглядывая под ноги, чтобы не угодить ненароком в петлявшую рядом с дорогой расселину, Блацкович добрался до первого тоннеля; проход в него освещался двумя лампами и венчался наспех установленной, примитивно сколоченной дощатой дверью. Толкнув её перед собой дулом «Стена», американец отпрыгнул за угол: пустое небольшое помещение, высеченное прямо в скале… Несколько брёвен поддерживали собой невысокий потолок; посреди искусственной камеры была пробита дыра, в которую спускалась длинная металлическая лестница. Внизу врагов также не было видно. Американец отложил спуск, решив мельком глянуть в соседний тоннель: ведь без подобной разведки он оставляет неприятелям ежеминутную возможность оказаться у него за спиной! Или над головой, что всё едино… Он выскочил из помещения – и, подвинув ногой останки «протосолдата», поднял с земли суперпулемёт: тот был заряжен почти наполовину. Блацкович, с довольным видом оскалившись, сделал ещё один поворот направо – и попал в следующий, более извилистый и длинный тоннель.
Стоило ему сделать шаг по его каменным плитам, как из-за угла слева, метрах в двадцати от него, выскочил, как чёрт из табакерки, старый офицер с «Люгером» в руке; следом за ним спешили ещё два автоматчика. Американец не стал ждать – и нажал на курок своей любимой нацистской игрушки. В свете электрических фонарей, свисавших довольно низко под потолком, он прекрасно видел, как трое его врагов во мгновение ока буквально превратились в куски мяса, разлетевшись по полу и стенам тоннеля: разрывные пули «Злобы» полностью оправдывали название смертоносной машины, от которой не было спасения. Всё свершилось в считанные секунды – и Блацкович углубился в окрашенный кровью коридор.
Впрочем, его путешествие в неизвестность закончилось со следующим поворотом: путь ему преградила стальная, пуленепробиваемая дверь, справа от которой висели две красноречивые таблички сверху-вниз: «Внимание!» и «Опасно!» Какой-то нацистский шутник, видимо, не удовлетворённый даже столь доходчивыми пояснениями, пририсовал под нижней табличкой от руки «Весёлого Роджера»… Увы, дверь оказалась намертво закрыта изнутри; следовательно, зачисткой персонала, охраняющего тоннель, он не достиг главной цели: нет уверенности в том, что ему никто не свалится на голову, когда он спустится уровнем ниже… Впрочем, разведчика хоть порадовали предыдущие выводы относительно «протосолдат»: ни одна из этих машин не могла бы протиснуться в подобную дверь, значит, его предположения были верны – будь их здесь больше, они ломанулись бы скопищем на ликвидацию вторгнувшегося на объект шпиона.
Минутой спустя Блацкович уже бойко спускался по лестнице, вертя головой по сторонам; ещё секунда – и тихонько спрыгнул на щебень, составляющий покрытие громадной пещеры, хорошо освещённой не только электрическими фонарями да прожекторами, но и факелами на стенах. «Вход в замок всё ближе и ближе! – отметил про себя диверсант, прячась за ближайшим от лестницы скальным выступом. – Следует ещё немного поднажать – и я проникну в «Вольфенштайн»!»
Грот был невероятных размеров; никакой – даже условной – дороги в нём не имелось. Вместо этого в помещении находилась масса сталактито- и сталагмитоподобных образований, между которых можно было отлично укрываться во время перестрелок; плохо было то, что с тем же успехом за ними могли прятаться и враги.
Для ведения боевых действий Блацкович вновь вернулся к «Стену»: расстояние вполне позволяло успешно использовать бесшумный автомат. Пробираясь среди естественных препятствий, он вскоре увидел очередное нагромождение ящиков, рядом с которыми стоял работающий топливный генератор; возле него возился нацист в униформе технического персонала. Американец прицелился – и метким выстрелом избавился от врага, рухнувшего за один из ящиков. Блацкович проследовал ещё пару десятков метров вперёд, остановившись за углом стены – и за поворотом увидел более сильного неприятеля: тяжёлый пехотинец-огнемётчик вразвалочку прохаживался вдоль протекающего по центру пещеры ручейка. Видимо, он не видел и даже не слышал гибели техника, поскольку, отмерив по направлению к генератору несколько шагов, преспокойно развернулся к нему спиной – и отправился в противоположную сторону.
Американец привычным действием сменил автомат на оптическую винтовку, выстрел которой, как ему было известно по опыту, гарантировал смерть подобных супостатов с любого расстояния. Выжав некоторое время, пока огнемётчик отойдёт в наиболее тёмное место пещеры, Блацкович спустил курок, наблюдая, как тот, пошатнувшись, уронил оружие в ручей – и в следующий миг сам хлопнулся в воду. Впрочем, на сей раз смерть врага не прошла беззвучно: агент услышал плеск воды ниже по ручью, уходившего за поворот направо – и вскоре к его телу, миновав хорошо освещённую часть грота, подбежали два автоматчика. Разведчик превосходно видел в прицел винтовки, как они тупо переглянулись меж собой и завертели головами во всех направлениях, пытаясь установить, откуда был произведён выстрел. Естественно, местоположение врага ими так и не было установлено, однако и сам Блацкович не зевал: два тихих выстрела, два лёгких толчка приклада в правое плечо – и парни последовали на тот свет следом за огнемётчиком; правда, лишь с той разницей, что не плюхнулись в ручей, а мирно улеглись на правом его бережке.
Перезарядив оружие и ещё раз осмотревшись в прицел, «Би Джей» заметил, что на ящике, за которым валялся покинувший наш мир техник, лежит лист бумаги; он перебежал пару десятков метров к работающему генератору – и взял его в руки. Света вокруг было достаточно, чтобы прочитать следующий машинописный документ:

Приказ
Кому: всему охранному персоналу
От кого: гауптштурмфюрера СС Нойманна
Приказываю всем и каждому: немедленно прекратить распускать слухи об угрожающем положении, в котором якобы оказалось вверенное мне специальное подразделение! Если до меня ещё раз дойдёт информация о солдатах – или тем более о поддерживающих их сплетни служащим унтер-офицерского состава, – болтающих об «исчезновении» людей или о «повышенной концентрации инфернальных сил» в регионе, я буду вынужден разговаривать с провинившимися не как с напуганными, наслушавшимися ночных сказок младенцами, а как с воинами Третьего Райха, забывшими о существовании военного трибунала!
Гауптштурмфюрер СС Марк Нойманн,
офицер безопасности, район Х

Американец перечитал послание ещё раз: да, видать, что после появления здесь Блаватски – да ещё и всесильного райхсфюрера в придачу – дела обстоят из рук вон плохо: вместо того, чтобы гордиться появлением последних в столь непосредственной близости, эсэсовцы – нельзя не отметить, довольно бесстрашные во всех отношениях ребята! – трусят и сбиваются в стадо, как овцы от неведомых страхов… Что же здесь происходит на самом деле, если охрана раскопок болтает о «концентрации зла» на вверенном им периметре?! Впрочем, ему ведь и самому неоднократно доводилось сталкиваться здесь с множеством природных и прочих необъяснимых аномалий… Неужели приближающаяся «Операция «Воскрешение»» не просто тулеанские оккультные игрища, а имеющие под собой реальную почву серьёзных, многовековых техномагических изысканий?!
Плечи агента едва заметно дрогнули; он выпустил из руки бумагу, упавшую к его ногам. Неужели легенда о Генрихе Первом – верна?! Чёрт возьми, что же тогда ждёт наш привычный мир, если в него вторгается нечто запредельное?! Тем более, если это «нечто» – хотя бы отчасти – поставлено на службу нацистскому государству?!
Блацкович глянул на свой «будильник»: ровно половина третьего. Следовательно, в его распоряжении меньше полутора часов… Надо ускориться! Увы, невзирая на возможные засады неприятеля, на всевозможные препятствия, на усталость – иначе может случиться непоправимое. Если он окажется неспособным изменить кое-что в настоящем, никто не сможет поручиться за то, что у мира – такого, каким люди привыкли его созерцать в течение нескольких последних тысячелетий – вообще может быть будущее…
Он крался вдоль стен пещеры, прикрываясь по пути нагромождением ящиков, куч щебня и больших булыжников, стараясь при этом на ступить в воду ручья. Повернув, наконец, направо, Блацкович увидел по-прежнему уходящий далее грот, который, видимо, никогда не собирался заканчиваться… Обходя факелы и стоящие на пути его следования прожекторы, он достиг очередного поворота невероятного помещения, на котором, судя по будке охранника, совсем недавно располагался КПП; ныне помещение было пустым. На площадке перед ним стояли вскрытые ящики с боеприпасами, среди которых разведчик обнаружил не только автоматные и винтовочные обоймы, но и электрические батареи питания для «Тесла-пушки». Увы, самого оружия в ящиках не было… «Хм, значит, дела здесь пошли совсем плохо, - прикинул Блацкович, засовывая на всякий случай пару ёмкостей в карман куртки. – Если нацисты притащили на раскопки экспериментальное оружие – а ведь такое просто нельзя провернуть без согласия высшего руководства Райха! – следовательно, они чем-то крайне обеспокоены… Вряд ли столь тяжёлое вооружение предоставлено Гиммлером лишь для того, чтобы остановить шпиона-одиночку, нет – тут дело совершенно в другом: думаю, они боятся, что вызванные ими неведомые силы в какой-то момент могут выйти из-под контроля, а тогда уж, в первую очередь, самим гитлеровцам не поздоровится! Так или иначе, это дела не меняет: расправившись со своими вызывателями, эти силы примутся за оставшихся на планете – и неважно, кем они будут: коммунистами или капиталистами…»
Диверсант выглянул из-за будки КПП, увидев, что путь его лежит наверх под довольно крутым уклоном: перед ним находилась большая металлическая решётка, по центру которой с его стороны спускалась узкая лестница. Решётка разделяла пещеру надвое; Блацкович отметил, что прямо за ней без движенья замер «протосолдат», будто ему было приказано не сходить с места ни при каких обстоятельствах. Осмотрев видимую часть грота в прицел винтовки, агент задумался над тем, как устранить с дальнейшего пути столь мощное и смертоносное препятствие.
Да, будь у него «Тесла-пушка», он вырубил бы машину хорошим электроразрядом, поджарив её хоть биологические, хоть механические мозги; к сожалению, кто-то до него позаботился прихватить чудо-оружие и унести в неизвестном направлении... Оставалось действовать по старинке: либо сбегать наверх за «Фаустпатронами», либо опробовать на металлическом чудовище «Шпиона». Однако, на первое не было времени: оружие располагалось ярусом выше, причём весьма далеко; приходилось испробовать снайперскую винтовку… Блацкович подсчитал оставшиеся патроны: всего две обоймы. Это значит, что он сможет сделать десять выстрелов. Жаль, что он как следует потратил боезапас во дворце и прилегающей к нему кладбищенской территории: знай он, что часть охраны оттуда снята в связи с «концентрацией зла», он проделал бы тот же путь со «Стеном»… Ну, да ладно! Жаль, конечно, что после этих десяти выстрелов придётся таскать за спиной лишний вес: ведь, согласно приказу, он не мог бросить экспериментальный образец; нельзя, чтобы он попал в руки неприятеля…
«Протосолдат» не мог видеть разведчика; тот искусно прикрывался нависшим над ним выступом скалы; в придачу, разглядеть его мешала сама решётка да лестница. Блацкович подполз на максимально близкое расстояние к врагу – и тщательно прицелился. Выстрел… Противник покачнулся; пуля пробила тяжёлый шлем – и, судя по всему, насквозь, поскольку человек увидел брызнувшую у того из-за шеи кровь. Впрочем, враг, подобно каменному изваянию, продолжал оставаться на месте; Блацкович послал в него вторую пулю… Затем третью, четвёртую… Последняя пуля, кстати, сорвала шлем с отвратительной головы чудовища; «протосолдат» лишь покачивался от каждого выстрела, но не двигался и никаких ответных действий не предпринимал. Человек решил, что, вероятно, он случайно задел механизм, отвечающий за передвижение машины или какой-нибудь другой важный функциональный центр его организма; но, как бы там ни оказалось на самом деле, пятая – последняя в обойме – пуля впилась в голову механического супостата, разбрызгав по сторонам человеческую плоть, начинённую электроникой – и тот, издав обычный для своих собратьев предсмертный скрежет, с грохотом рухнул под решётку. После этого тишина пещеры не нарушалась ни единым звуком.
Блацкович перезарядил винтовку, подползая к лестнице: да, его поверженный противник лежал без движения за решёткой; его пулемёт валялся рядом с закованным в броню телом. Аккуратно подняв голову над кучей щебня, американец осмотрел участок, на который ему требовалось проникнуть: открытая местность, единственные укрытия – два огромных сталактита по бокам от лестницы; далее, наверху, слева – ещё одна лестница, ведущая на площадку следующего уровня… Впереди – вытекающий из-под горной породы ручеёк, уходящий прямо и налево; дальнейшее нельзя было рассмотреть из-за упомянутых внутренних пещерных образований да стен, мокрых и сияющих от влаги, как полированные.
Диверсант взобрался по металлическим перекладинам, оказавшись буквально на жёрдочке; лестница с другой стороны решётки отсутствовала. Он понял, что, спрыгнув с двухметровой высоты, у него не будет быстрой возможности вернуться обратно: карабканье по решётке, в случае отступления, может занять около минуты. Ничего не оставалось, как действовать исключительно по обстоятельствам… Если, конечно, за ближайшими углами не находятся «протосолдаты»… Так или иначе, сталактит справа на первое время послужит ему приличным укрытием.
Но лишь он собрался сделать роковой прыжок, как враги нанесли по нему удар с двух сторон: слева по нему открыли огонь два автоматчика – снизу, из-за сталактита, и сверху – с площадки, на которой находилась следующая лестница наверх; кроме того, из-за стены метрах в тридцати от него прямо по курсу возникла фигура огнемётчика с готовым к бою оружием. Даже при всей своей экипировке и неповоротливости нацист двигался на удивление быстро; Блацкович мигом осознал, что от подобного неприятеля надо избавляться в первую очередь.
Он пригнулся – и пустил в голову неожиданно резвого врага пулю; тяжёлый пехотинец уже успел было нажать гашетку, но разведчик опередил его – и тот растянулся на земле; адская машина выпала из его рук, откатившись к ручью. Настала очередь автоматчиков, однако американец не желал тратить на них оставшиеся драгоценные патроны снайперской винтовки – просто совесть не позволяла носить за спиной совершенно бесполезную ношу; уходя из зоны обстрела, он спрыгнул вниз со стороны лестницы, а уже оттуда расстрелял из «Стена» ближайшего нациста, палившего по нему из-за сталактита. Оставшийся автоматчик, как не пытался, так и не смог поразить проникшего на секретные раскопки шпиона: Блацкович, высунувшись на мгновение из-за кучи щебня, одним выстрелом сквозь решётку убил врага наповал.
Он оценил положение: гитлеровцы могли напасть на него либо слева и сверху, либо со стороны прибежавшего огнемётчика. Однако на площадку никто не спустился, а если кто-то и находился у пехотинца в тылу, то пока не проявил особого желания показываться. Блацкович вновь оказался на лестнице – и на сей раз решительно спрыгнул по ту сторону решётки, откатившись за сталактит слева.
Итак, агент оказался перед выбором: слева – наверх по лестнице на площадку, с которой – как ему было хорошо видно из нового укрытия – очередная лестница вела ещё выше; прямо – и ниже, откуда на него выбежал тяжёлый пехотинец, и, наконец, дальний ход по правой стене, над которым также горела электрическая лампа, укреплённая на балке. Поскольку он находился ближе к лестнице – тем более, что был уверен: выход из пещер обязательно ведёт наверх – то решил начать именно отсюда. Блацкович быстро переместился на несколько метров к стене, по которой поднималась лесенка, освещённая горевшими с обеих сторон факелами – и взобрался по ней на площадку.
Подняв голову, он увидел почти прямо над собой пролом в скальной породе – сделанный, вероятно, при помощи динамита – по стене которого уходила ещё одна лестница; видимо, выше начинался новый ярус; значит, ему, несомненно, туда, поскольку ничего более похожего на выход с участка он не видел. Однако, стоило ему ухватиться за поручни, как сразу же раздалась автоматная очередь – и американец бросился под лестницу наземь, так как кроме неё и стены, по которой она уходила наверх, на площадке больше не имелось укрытий.
Стрелять в него можно было только снизу; Блацкович, отползая к краю площадки, решил выяснить, откуда по нему была выпущена очередь. Отверстия пуль, ударившие в скалу над его головой, сразу же открыли место противника: да, он находился – или они находились – прямо под ним, правда, на неустановленном расстоянии. Чтобы вступать в бой, выяснить его представлялось необходимым.
С большой осторожностью он отполз ещё дальше к стене – и перебрался к противоположному краю площадки, не поднимая при этом головы. Факел, сиявший над ним раньше, у лестницы, соответственно, оказался далеко справа; диверсант аккуратно поднял голову на несколько сантиметров от поверхности – и более-менее осмотрел открывшуюся его взору локацию.
Прямо перед ним находился довольно большой закуток пещеры, занимавший около сорока квадратных метров; помещение оказалось замкнутым и, судя по сложенным у стен и затянутых брезентом ящиков, являлось неким складским пунктом. В него можно было попасть, всего лишь спрыгнув на полтора-два метра ниже. Отсюда и выбежал на него огнемётчик, когда Блацкович уничтожил охранявшего лестницу «протосолдата»…  Тем не менее, с прыжком не стоило торопиться: возле сложенных ящиков маячили три фигуры автоматчиков; к тому же американец не был уверен, что прямо под ним также нет врагов: отвесная стена площадки не давала ему возможности глянуть под себя и остаться при этом незамеченным троицей у ящиков. Агент Второй чертыхнулся: если не убрать этих ребят, то они просто не дадут ему спокойно подняться по лестнице!
Едва приподнявшись на локте, разведчик совершил широкий взмах руки – и в неприятелей полетела граната. Раздался взрыв, уничтоживший часть ящиков и разбросавший остальные; эхо его не успело умолкнуть, как вновь застучали автоматные очереди. На голову Блацковича посыпалась пыль; мгновением позже он услышал под собой характерное лёгкое бренчание металла о камень – враги также ответили ему гранатой. Взрыв… «Би Джей» совсем не опасался его последствий: раз граната не упала на площадку, то бояться было нечего – несокрушимая каменная глыба стены защитит его от чего угодно. Зато теперь он знал наверняка, что под ним не может быть врагов, так как навряд ли нацисты использовали бы подобное оружие, видя, что под площадкой находятся свои. Это открытие окрылило Блацковича – можно было не ждать предательского удара – и он ответил перекликавшимся неприятелям длинной очередью из «Стена».
Из-за поднятой взрывом каменной пыли трудно было сразу определить, какой урон неприятелю нанёс его выпад, однако, судя по воплям из помещения, часть посланных во врагов пуль не пропала даром. Блацкович легонько приподнял голову: один из эсэсовцев валялся рядом со стеной лицом вниз; двое оставшихся искали убежище за металлическими контейнерами, которые почти не пострадали от его гранаты. Он вновь открыл огонь, сопроводив его броском второй гранаты; на сей раз как первое, так и второе оказались более точными: из-за контейнеров выкатился окровавленный, помятый шлем. Блацкович, не теряя времени, вскочил на ноги и спрыгнул вниз, перекатившись к левой стене помещения. Там было безопасно – и выкурить его оттуда мог разве что огнемётчик, который теперь валялся неподалёку от ручья.
Агент не стал долго задерживаться на новой позиции: надо было убедиться, что враги его мертвы, все до единого. Он пробежал вдоль стены, перескочив через труп автоматчика – и заглянул за контейнеры, сдвинутые взрывом гранаты в центр помещения: действительно, один из нацистов, прятавшихся за ними, лежал на земле без движения и шлема с окровавленной головой, другой оказался жив, только вряд ли подобное состояние можно было назвать жизнью – у него отсутствовала рука, а мундир был перемазан кровью, стекающий из его широко раскрытого рта. Солдат, задыхаясь, жадно ловил губами воздух, вращая ничего не видящими глазами; американец сжалился над противником – и добил его выстрелом в лоб.
Подобрав с покойных гранату и две полные автоматные обоймы, он проверил содержимое потрёпанных во время боя ящиков: боеприпасы, медикаменты… И где же, чёрт возьми, «Тесла-пушка»?! Среди автоматов да «Фаустпатронов» ему снова попались несколько электрических батарей для новейшей разработки «Мёртвой Головы», однако самого оружия не оказалось и здесь.
Чтобы попасть на площадку, ему предстояло выйти из закутка и вернуться обратно по правой стене пещеры. Но лишь он сделал шаг в желаемом направлении, как воздух сотряс одиночный выстрел – агент отпрыгнул к скале, рядом с которой протекал ручеёк, при этом краем глаза заметив, что в нескольких сантиметрах от его ног в воду плюхнулась пуля. Снайпер! Увлёкшись осмотром находящихся под ногами военных трофеев, разведчик едва не пал жертвой стрелка, расположившегося где-то наверху. «Хорошо, что хоть реакция у меня под стать фамилии!» – подумал Блацкович, осматривая огромный провал над головой, откуда, скорее всего, по нему и стреляли.
Он достал снайперскую винтовку и прильнул к прицелу: без него здесь вообще было нечего делать. Прямо над ним находился следующий ярус раскопок, до которого в высоту было не менее пятидесяти метров. Края провала настолько слабенько подсвечивались факелами да лампами, что Блацкович поначалу принял их за отражение воды на стенах пещеры – и за что едва не поплатился. Ограждения вокруг здоровенной ямы отсутствовали, падение с такой высоты означало немедленную гибель. Диверсант неторопливо, задерживаясь на каждом уступе провала, переводил винтовку по часовой стрелке, отыскивая прячущегося где-то наверху неприятеля.
Он обнаружил его минутой спустя: снайпер скрывался за одной из подпорок, поддерживающих потолок пещеры над ним; винтовка была по-прежнему в его руках – он также повторял действия Блацковича: водил оружием из стороны в сторону. «Будь у него прибор ночного видения, - подумалось Агенту Второму, - я не дал бы за свою жизнь даже самой мелкой фальшивой монетки!» Он выдохнул, задержал дыхание – и выстрелил в неприятеля; тот крикнул, выронил оружие, полетевшее в провал, а мгновением позже и сам последовал за ним, разбившись о камни в нескольких метрах от притаившегося за стеной американца. 
Ещё раз обследовав верхний периметр, Блацкович двинулся в обратный путь. Увидев останки «протосолдата», он вспомнил, что так и не посетил маленький тоннель справа от стены – и решил уделить тому буквально несколько минут, несмотря на то, что внутренние часы до невозможного его поторапливали; внешние, кстати, аналогично – его наручный «будильник» показывал ровно без десяти три ночи!
К счастью, агенту не пришлось долго плутать по неизведанным тоннелям: не встретив по пути ни единого врага, он вышел к металлическим дверям; дёрнув рычаг на стене и пройдя через них, он оказался всего лишь с другой стороны от самого первого грота, над выходом из которого по-прежнему сияли звёзды. Установив, таким образом, окончательно, что единственный выход на поверхность лежит по лестнице с площадки, откуда он расстрелял и забросал гранатами трёх солдат, Блацкович вернулся обратно.
Здесь его поджидал очередной сюрприз: только он, поднявшись по длиннейшей лестнице, высунул голову из шахты, как тут же услышал неприятный свист – и догадался о его причине гораздо скорее, чем осознал смертельную опасность, отчего немедленно съехал вниз по лестнице на руках, едва не спалив на ладонях кожу. Сделано это было в самое подходящее время, поскольку в следующую секунду жерло шахты озарилось ярчайшим светом – и клубы пламени рванулись вослед американцу, едва не опалив ему лицо и руки. Коснувшись ногами площадки, он откатился в сторону, едва не сорвавшись при этом вниз; огненная атака сверху прекратилась – и лишь тогда он понял, какой ужасной смерти только что избежал. Огнемётчик!
Диверсант осторожно вернулся и посмотрел в опалённое жерло шахты. Враг его не показывался. «Конечно, зачем ему это делать? – рассудил Блацкович. – Ему достаточно находиться на месте… В конце концов, его основная задача не в том, чтобы спуститься следом за мной, а в том, чтобы не дать мне оказаться наверху! Для этого можно преспокойно расположиться сбоку от лестницы – и даже перекурить…»
Словом, прикидывая возможные варианты устранения супостата, Блацкович понимал, что выманить его за собой не получится: тому нет никакого резона показываться перед снайперским прицелом разведчика. Но и подняться наверх просто так не выйдет: стены пышут жаром; как минимум, верхние перекладины лестницы раскалены пламенем, а это ещё одна лишняя проблема для восхождения… Оставалось использовать гранаты, швыряя их одну за другой с различным временным интервалом: осколки их никак не повредят ему самому, а вот врага накроют так, что мало не покажется! Лучше, естественно, провернуть задуманное с динамитом, однако, подобное мероприятие вполне может закончиться обвалом. А другого пути наверх, увы, не обнаружено… Жаль, что ему неизвестно пространство над шахтой, как и что именно там располагается, в каком порядке… Увы, приходилось действовать наобум. У него в запасе три гранаты, в оружейных ящиках, в двух метрах под ним – их более десятка, так что огнемётчику этого хватит с лихвой. Главное – сделать дело с первой попытки, поскольку – Блацковичу даже не хотелось и думать об этом – второй может не быть вообще.
Наибольшей опасностью представлялось то, что неприятель может услышать движение незваного гостя в шахте – и спалит его задолго до того, пока Блацкович подберётся к нему на необходимое для броска гранаты расстояние. Сделать же подобное с лестницы, в довольно узком пространстве, да ещё не промахнуться по прямой линии – а ну как граната прилетит ему на голову! – довольно тяжёлое занятие. К тому же, врагу ничего не стоит время от времени совершать огнеметание чисто для профилактики, даже не вслушиваясь, ползёт ли кто по шахте или нет… «Би Джей» содрогнулся. Можно, естественно, пальнуть разок-другой вверх из «Фаустпатрона», но… Впрочем, диверсант тут же задвинул эту мысль подальше: уж лучше тогда сразу использовать динамит! Дьявол, да ему только бы наверх выбраться, а там пусть хоть вся пещера обваливается к чёртовой матери!
Супостат не показывался и никак не давал о себе знать. Блацкович глянул на часы: три ночи! Похоже, наступил тот момент, когда больше нельзя рассиживаться… Несомненно, лезть на рожон – одно из глупейших качеств, но разве теперь у него есть возможность долгого планирования операции?!
Агент Второй убрал автомат за спину, чтобы не мешался при подъёме: всё равно он практически бесполезен против тяжёлых пехотинцев. Взял оставшиеся гранаты, разделил их – две в левую, одну – в правую… Преодолев первый десяток метров, он почувствовал, как ладони покрываются потом: теперь он находился в зоне стопроцентного поражения. Блацкович поднимался медленно, но совершенно бесшумно; лестничные перекладины до сих пор были тёплыми – и чем выше он взбирался, тем горячее они становились. Оставалось около пяти метров, когда он решил действовать: держась за лестницу согнутым левым локтем, он выдернул чеку – и, сосчитав про себя до четырёх, бросил гранату вверх и под небольшим углом влево; тут же сорвал чеку второй гранаты – и только прогремел взрыв, вновь сосчитал до пяти… Третья полетела вослед второй через три секунды. Американец сорвал с плеча «Стен» и, не теряя времени, преодолел последние несколько метров, отделяющих его от верхнего яруса раскопок.
Конечно, он крайне рисковал; после того, как отгремели последние взрывы, не выглянул из шахты, а выскочил из неё. Оказавшись в небольшой камере, сперва-наперво он с удовольствием отметил лежащее у стены тело огнемётчика; за ним у стены расположились металлические ящики. Камера заканчивалась коридором, прорубленном прямо в скале, высокий потолок которого поддерживался бессчётными деревянными и стальными балками, на которых висели электрические лампы.
Блацкович, пригнувшись за ящиками, выглянул в коридор: широкое помещение метров шестидесяти-семидесяти в длину, прекрасно освещённое – и, как он уже привык видеть – без каких-либо укрытий, если не считать за таковые пары выступов в скале чуть впереди. Он узнал очертания неогороженного провала, который не так давно наблюдал снизу и откуда снял «кукушку»; яма почему-то была окружена исключительно светом факелов, а электрическое освещение вне коридора отсутствовало.
Стоило ему сделать это открытие, как эхо принесло к нему чей-то окрик: «Achtung!» – и в ту же минуту пули застучали о стены. Пригнувшись за выступом, разведчик увидел «протосолдата», обходившего провал с левой стороны и направляющегося прямо в его сторону; машина стреляла из пулемёта, хотя вести прицельный огонь с расстояния более, чем сотни метров, вряд ли представлялось возможным. Впрочем, американец мысленно порадовался тому, что у того нет компаньонов, что их не двое и не трое… Выбор у Блацковича был небогат: пока механическое чудище не приблизилось, его можно – пусть не уничтожить, но изрядно повредить – оставшимися патронами из снайперской винтовки, а после добивать из автомата… Кстати, он вспомнил об огнемёте, который также может сыграть далеко не последнюю роль в сражении: как-никак, но ведь тварь не полностью состоит из несгораемой брони, в его организме немало и человеческой плоти…
Словом, диверсант поступил в полном соответствии с мгновенно разработанным планом: подпустив врага не ближе, чем на полсотни метров, он, прикрываясь выступом стены, всадил ему в голову три пули. Машина после каждого попадания замирала, однако по-прежнему продолжала двигаться вперёд. Тем не менее, скорость врага заметно снизилась, да и постреливал он теперь гораздо реже… Блацкович покинул укрытие – и, сбегав за угол, вернулся с огнемётом в руках; а поскольку противник находился в зоне его поражения, недолго думая, стал методично его поджаривать – до тех пор, покуда не услышал столь приятную для его уха музыку: металлический скрип поверженного неприятеля. Объятый пламенем «протосолдат» повалился на бок, роняя смертоносное оружие. Блацкович проверил свою любимую игрушку: увы, боекомплект её был почти пустым! Печально вздохнув, он понял, что «протосолдат», видимо, отличался чрезвычайно щедрым характером, раз уж так опустошил свою «Злобу».
Однако, разведчик вовсе не позабыл о крике, который принёсся в его сторону по коридору, предвещая наступление полумеханического супостата: это был человеческий голос, которого агент ещё ни разу не слышал от машин. Следовательно, какое-то количество неприятелей во плоти ожидают его появления дальше, у провала.
И Блацкович двинулся в наступление. Бросив огнемёт, в компании которого он не чувствовал себя наилучшим образом, агент вновь взялся за автомат; к сожалению, помимо балок да оставшегося впереди единственного выступа, ему было негде прятаться. Оставалось пробираться едва ли не ползком, а коридор казался столь длинным… Впрочем, возможно, именно неспешное продвижение позволило американцу без особых приключений выйти к провалу.
Внимательно разглядывая периметр, он обнаружил автоматчика, стоявшего на одном колене слева от выхода из тоннеля; самое интересное, что намётанный взгляд «Би Джея» буквально вслед за этим увидел и его товарища, поджидавшего нарушителя местного спокойствия в такой же позе за правым углом! Если их головы и торсы были укрыты деревянными подпорками, то ноги оставались совершенно открытыми и представляли из себя неимоверно лёгкую мишень. Блацкович усмехнулся, увидев столь неожиданную симметрию («Будто зеркальное отражение!» – подумалось ему); оставалось лишь определиться, с которого из солдат начать. Он прицелился в нациста слева – и двумя бесшумными выстрелами лишил того обеих ног, а мгновением позже его товарищ покатился с воплем на землю, причём, с аналогичным диагнозом. Солдаты с криками корчились в мучениях, хватаясь за простреленные конечности, пока Блацкович не угостил каждого из них «пулей милосердия». Огромная пещера вновь погрузилась в тишину.
Из-за угла отлично просматривалось остальное пространство, открывшееся глазам суперагента: грот, в центре которого зияла здоровенная яма, окаймлённая столбами с укреплёнными на них факелами; справа от американца находилось нагромождение бочек, ящиков – и горы деревянных балок, совсем неискусно прикрывающих собой старинную дверь в стене. Поскольку врагов больше не осталось, Блацкович решил поближе рассмотреть это диковинное сооружение.
Первым, что он увидел, оказалось оружие, которое он так давно разыскивал – «Тесла-пушка», лежавшая прямо на одном из ящиков; впрочем, оно не было заряжено, что давало повод предположить, почему ей не смогли воспользоваться его последние враги. Диверсант откровенно порадовался, что недаром таскал с собой парочку энергетический батарей для её работы; он взял оружие в руки и перезарядил его. Там же, среди открытых ящиков с боеприпасами, он пополнил боекомплект для «Стена»; кстати, здесь же он нашёл и несколько динамитных шашек. Это позволяло думать, что с проходом, который по какой-то причине был завален тяжёлыми балками, проблем не возникнет. Излишне говорить, что на стенах у тайного прохода пестрели таблички, к которым Блацкович давным-давно успел привыкнуть: «Внимание!», «Опасно!» и тому подобный наивный бред, который его никогда не останавливал. Заложив взрывчатку, американец укоротил бикфордов шнур до двух десятков сантиметров – и отбежал на безопасное расстояние, укрывшись за стеной.
Взрыв не только разнёс в щепки перекрывающие вход деревянные балки, разбросал ящики с оружием и поднял невообразимую тучу каменной пыли; мощь его оказалась такова, что в результате взрывной волны обрушилась часть стены, ничем не напоминавшая структуру скальной породы самой пещеры. Блацковичу достаточно было бросить на неё всего один взгляд, чтобы убедиться: да, именно такие стены – из обтёсанных плит тёмного булыжника – составляли на протяжении многих веков защиту древнего замка «Вольфенштайн». Освещённый несколькими факелами короткий коридор заканчивался старинной деревянной дверью – и разведчик решил перед ней не задерживаться. Итак, он снова в проклятом замке, а чтобы попасть на таинственную церемонию вовремя, у него осталось пятьдесят две минуты.
Тем не менее, ещё на минутку ему пришлось-таки задержаться: у двери, на выложенном каменными плитами полу, он увидел маленькую, потрёпанную от долгого ношения в узком кармане чёрную книжечку. Диверсант поднял её и полистал: это был личный блокнот гауптштурмфюрера СС Марка Нойманна, представляющий собой многочисленные записи дневных и ночных вахт, личные пометки о местах, где ему довелось побывать во время войны – и прочая ерунда, которая скапливается в записной книжке любого военного, решившего хоть капельку попробовать себя в эпистолярном жанре… Однако, последние две странички стилистически резко отличались от плавных и томных описаний дворца «Шуцштаффель», чётких приказов подчинённым или строгих отчётов для руководства, которые после явно перепечатывались на машинке; видимо, офицер пытался задним числом сказать обо всём, не произнося при этом ничего конкретного. Блацкович приблизился к факелу – и прочёл следующее:

Блокнот гауптштурмфюрера СС Марка Нойманна
Боже милостивый, да разве мог я предположить, что невероятные, подрывающие моральный дух лучших солдат Райха «слухи» могут оказаться чистейшей правдой?! Будь я проклят за тот приказ, который составил для «сплетников» всего пару часов назад – и как же я раскаиваюсь в этом! Господь свидетель, что за это время я успел с лихвой насмотреться на такие вещи, от которых кровь стынет в жилах, а голова идёт кругом; единственная мысль, стучащая в мозгу – «Бежать отсюда! Бежать – и как можно дальше!» Военный трибунал по сравнению с тем, что открылось мне, от чего перевернулись все мои представления о мироздании – просто Небесный Иерусалим, как называют рай иудеи…
Итак, вот я уже стал цитировать непримиримых врагов арийской расы!.. Боже, и эти строки теперь выходят из-под моей руки: руки человека, который никогда не боялся никаких опасностей! Чёрт меня побери, но я недавно видел собственное отражение в одном из разбитых зеркал: несмотря на свои двадцать шесть, я выгляжу, как абсолютно поседевший, шестидесятилетний старик! Итак, мы отходим во дворец «Шуцштаффель», где, вероятнее всего, именно я предстану перед трибуналом – за то, что отдал новый, последний приказ в своей жизни: отступить! Остатки подразделения, охраняющие территорию района Х, выдвинутся туда же при малейшей опасности…
С ужасом думаю о наших товарищах, которые нынче несут охрану в замке «Вольфенштайн»! Да они просто обречены, если эти твари пробьют замурованные нами стены! Что же, я, офицер СС, готов ответить за трусость, о которой не подозревал до сих пор! Ах, Блаватски, Блаватски! Что же ты натворила – ты, проклятая Верховная Жрица!..
Всё, даю распоряжение выдвигаться к грузовикам, которые – я искренне надеюсь на это! – всё ещё ждут нас у подъёмника…

Исповедь несчастного гауптштурмфюрера, не называющая и никак не определяющая пережитых им ужасов, Блацковичу поведала обо всём. Значит, часть солдат, оставшихся под командованием офицера, вместе с ним эвакуировалась во дворец; та же пара десятков, противостоявшая американцу на раскопках, должна была покинуть это место при первой же опасности… Блацкович не сомневался, что под ней следовало понимать кошмарных тулеанских чудовищ, вырвавшихся на свободу благодаря чёрному колдовству Верховной Жрицы, фрау Марианны Блаватски. А простому американскому морскому пехотинцу предстоит – ни больше, ни меньше! – загнать всю эту адскую свору назад, в преисподнюю...
Как записная книжка оказалась здесь, в заваленном балками проходе? Вероятно, блокнот выпал из кармана герра Нойманна при поспешном отступлении, а он этого даже не почувствовал. И, кстати, где упомянутая им забетонированная стена? Ладно, ответы на эти вопросы будут обнаружены по пути, сейчас не время философствовать! 
Агент толкнул дверь – и замер от увиденного: широкий коридор замка «Вольфенштайн», украшенный множеством факелов, простирался перед ним, уходя налево и за угол; лишь от подобного дежа вю было не так далеко до шока. Но подлинный ужас заключался в том, что на полу перед ним лежали растерзанные тела двух эсэсовцев; их автоматы валялись рядом совершенно пустыми. Стена справа от двери была пробита, в её проёме виднелся саркофаг. Блацкович, выставив перед собой «Тесла-пушку», опасливо приблизился, заглядывая в древнее захоронение: усыпальница была пуста, если не считать хрустального черепа, точную копию которого он не так давно обнаружил в тайниках «Осквернённой церкви» Вульфбурга; правда, этот артефакт был размером вдвое меньше... Диверсант аккуратно сунул древнее ритуальное украшение во внутренний карман – и ещё раз осмотрел усыпальницу: значит, твари по-прежнему поднимаются из гробов, спеша служить своему хозяину – Генриху Первому; они ожидают его воскрешения – и спешат засвидетельствовать ему свою верность…
Полный неясных, но угрожающих всему бытию опасных предчувствий, разведчик проследовал по коридору, стараясь не смотреть на распростёртые по полу тела. Холл поворачивал направо, однако в этом месте дорога и заканчивалась: несмотря на то, что коридор уходил дальше и заканчивался большой деревянной, окованной железом, дверью, добраться к ней не было ни малейшей возможности – пол был настолько повреждён, что Блацкович сразу откинул любую мысль перебраться отсюда на противоположную сторону. Он осмотрел обломки пола, буквально вывернутого наизнанку – развороченные камни, покорёженные доски; похоже, что в этом месте была взорвана граната, причём, скорее всего, даже не одна. В полу зияла здоровенная яма, поэтому, за неимением иного пути, «Би Джей» аккуратно спустился вниз по останкам каменных плит и деревянных балок.
Свет факелов проникал сверху и сюда; Блацкович оказался в небольшом помещении – возможно, некогда бывшее винным погребом или складом продуктов; свернув направо, он почти ощупью ткнулся в стену. Достал из кармана куртки спички – и понял, что обнаружил ту самую стену, о бетонировании которой писал в своём блокноте гауптштурмфюрер: на древней кладке замка «Вольфенштайн» имелось вполне современное наложение, смотревшееся как белое пятно на чёрной корове. Бетон. Значит, если верить записям упомянутого офицера, за ней и находятся те самые твари, внешний вид которых серьёзно поколебал мнение герра Нойманна о пределах собственной смелости…
Американцу пришлось вернуться по коридору на раскопки, чтобы соорудить ещё одну взрывчатку; к счастью, и путешествие, и работа отняли у него всего несколько минут... Спрятавшись за углом стены, он терпеливо ждал, пока сгорит вновь сильно укороченный им бикфордов шнур.

ЧАСТЬ 2. ВОЗВРАЩЕНИЕ В ЗАМОК «ВОЛЬФЕНШТАЙН»

***
Приказ: Тот же самый.

Задачи:
Найти вход на главный участок раскопок.
***

Взрыв – по мощности и грохоту – ни в чём не уступил предыдущему: не только бетонная стена превратилась в пыль, но и оригинальные части древней кладки местами осыпались целыми плитами; эхо носилось по открывшемуся глазам агента огромному залу с колоннами ничуть не менее, чем в пещерах под замком. Не покидая временного убежища в проломе, Блацкович осмотрел помещение: большущий зал, высокий потолок которого поддерживался четырьмя круглыми колоннами; высунув голову из укрытия, он увидел древние ворота, заваленные горой булыжников. Разведчик понял, что на устранение подобной преграды не хватит и всего динамита, который остался на раскопках, поэтому прекратил думать о них, как о возможном выходе. Сам зал, без сомнения, являлся массовым склепом или усыпальницей: в стенах были замурованы саркофаги, на боковых частях которых вполне можно рассмотреть древние иероглифы и непонятные рисунки. Со своего места Блацкович заметил выход по правой стене зала, который был закрыт стальной решёткой, наподобие тех копьеобразных дверей, что ему доводилось не столь давно видеть в катакомбах под Вульфбургом. Левую часть помещения от его взора скрывала ближайшая колонна.
Диверсант сделал шаг в усыпальницу, стараясь охватить глазами наибольший периметр: саркофаги в стенах, саркофаги перед воротами; за колонной, мешавшей ему ранее осмотреть левую часть зала, находилась ещё одна окованная железом деревянная дверь. Приблизившись к копьеобразной решётке, Блацкович сквозь прутья увидел, что за ней начинается каменная лестница, ведущая в подобный, хотя и гораздо меньший по размерам, склеп: саркофаги располагались по стенам в несколько рядов друг над другом, а лестница с двух сторон обходила единственную четырёхугольную колонну, украшенную множеством факелов. Беда была в том, что рядом с решёткой не имелось, как обычно, никакого рычага – и американец решил обследовать помещение, чтобы как-нибудь открыть старинную преграду.
Вдруг по залу пронёсся рёв, немедленно подхваченный эхом огромного помещения; Блацкович инстинктивно сжал «Тесла-пушку», пытаясь определить хотя бы сторону, откуда он возник, но тщетно: леденящий сердце звук, казалось, отталкивался от стен, заполнив собой замкнутое пространство. Агент Второй, вертя головой по сторонам, отступил к стене, из которой появился, чтобы иметь возможность держать в поле зрения наибольший участок помещения. Едва он сделал это, как из ближайшего к нему саркофага, взламывая тяжеленую плиту, на свет полезла мумия; рёв не умолкал – его звучание даже набирало силу. Диверсант не удивился, когда таким же образом слетела крышка с усыпальницы прямо в центре зала, из которой неуклюже выполз аналогичный противник. Мгновением позже, с грохотом освободившись от многовековых узилищ, в помещении возникло ещё две мумии – слева от непрошеного гостя. Поднявшись во весь рост и с урчанием оглядевшись, восставшие мертвецы одновременно двинулись на потревожившего их покой человека.
Блацкович поудобнее перехватил оружие: что не говори, но четверо врагов зараз – явный перебор! Приходилось радоваться, что создания эти передвигались довольно медленно, при желании разведчик мог бы долго бегать и укорачиваться от всей четвёрки по всему склепу; опасность их заключалась в генерировании энергетических черепов, наносивших невероятный урон существам из крови и плоти. Поэтому он не стал дожидаться, пока враги начнут свой ритуальный танец, грозивший ему на открытом пространстве неминуемой гибелью, а просто укрылся за колонной.
Урчание и шорох неспешно передвигающихся неприятелей приближался. Разведчик внимательно осмотрел участок, на котором находился: никаких металлических предметов, если не принимать в расчёт железных светильников; правда, те висели почти под потолком… Прислушиваясь к движению, он мысленно сосчитал до трёх – и выскочил из-за своего укрытия; мумии наступали на него шеренгой. Это было именно то, что ему требовалось: Блацкович надавил на курок – и старинный склеп озарился голубоватым свечением электрических молний.
Угрожающе-торжественное урчание врагов, почувствовавших на собственной шкуре мощь электроразрядов, сменилось, как показалось человеку, каким-то печальным завыванием; все четверо тварей были одновременно отброшены сияющими лучами в разные стороны. Блацкович не переставал давить на курок; видимо, в состоянии атаки мумии не могли швыряться своими черепушками – электрические разряды с шипением били по врагам, перескакивая с одного противника на другого: именно в этом были сила и невероятная убойность экспериментального оружия «Мёртвой Головы». Чем ближе друг к другу они находились, тем лучше притягивали молнии, тем больше получали увечий... Американец наступал на них, продолжая изводить пришельцев из иного мира искрящимися голубыми лучами; неровные тени, порождаемые вспышками чудо-оружия, так и скакали по стенам и колоннам усыпальницы.
Наконец, одна из мумий, не выдержав электрического напряжения, взвыла – и разлетелась на части, осыпав костями своих товарок; мгновением спустя её примеру последовала и следующая... Враги взрывались от электрического тока, рассыпаясь под его напором едва ли не в пыль; агент даже не счёл зазорным преследовать их, чтобы прекратить посмертное существование тварей как можно скорее. Секундой позже голубоватое свечение, озарявшее зал, погасло: сражение было закончено. Диверсант подумал, что может спокойно продолжить обследование территории, но, как оказалось, случившееся было всего лишь прелюдией к битве.
Из-за запертой двери помещения послышался громкий стук; Блацкович мгновенно насторожился – и привычным действием вскинул оружие. Стук повторился, причём, с нарастанием; с металлического обрамления дверей посыпалась многовековая пыль: видимо, нечто пыталось прорваться из-за неё наружу. Удары изнутри продолжались до тех пор, пока дверь не рассыпалась в щепки, а из помещения на агента устремились трое «саксонских воинов», вооружённых топорами и щитами. Блацкович ещё не успел забыть, сколь высокой подвижностью и манёвренностью обладали враги подобного типа, однако он вовсе не собирался подпускать их на близкое расстояние: голубоватое сияние вновь осветило зал, шипение электрических разрядов заглушило издаваемые противниками звуки – и наступавшая на Блацковича троица была отброшена могучей силой назад, к останкам двери, из-за которой они появились.
Огромным перевесом в пользу диверсанта был факт того, что противники, обладающие металлическими предметами, с помощью которых они хотели обрушится на Блацковича со всей своей яростью, практически стали жертвами собственного вооружения: электрический ток лишь веселее забегал по превосходным проводникам, от которых неприятелям даже не пришло в голову немедленно избавиться. Возможно, что уничтожение «саксонцев» потребовало больше времени, чем предыдущих «черепометателей», зато победа над ними оказалась поистине громкой: каждый из супостатов, падая один за другим на каменные плиты, издавал такой грохот своим оружием и доспехами, что любо-дорого было слушать.
Завершив расправу над потусторонним неприятелем, Блацкович перезарядил оружие: боезапас его упорно стремился к нулю. Он пересёк зал – и вошёл в небольшое помещение за разбитой «саксонцами» дверью; квадратная камера с высоким потолком и великолепным освещением оказалась именно тем местом, которое он искал – прямо перед ним, в неглубокой нише, располагалась выдающаяся из стены плита с изображением на ней отпечатка человеческой руки. Слева от неё находился каменный саркофаг, усеянный странными рисунками на крышке. «Ну, раз уж имеется кнопка, то обязательно – где-нибудь поблизости – должен быть её страж!» – улыбнувшись, подумал Блацкович, надавливая на плиту и отскакивая к выходу; краем глаза он успел заметить, как решётчатая дверь в противоположном конце зала со скрипом поднялась.
Конечно, случилось так, как он и предполагал: крышка саркофага была разбита изнутри двумя мощными ударами – и перед американцем предстала здоровенная мумия. Тот не стал ждать, какие способности продемонстрирует это существо, а просто направил на неё «Тесла-пушку» – и быстренько наладил канал её немедленной транспортировки в то самое измерение, откуда она только что возникла. Мумия сопротивлялась около десяти секунд, извиваясь и кряхтя под высоким напряжением, а потом прощально взвыла – и брызнула во все стороны костями и останками савана. В саркофаге разведчик обнаружил золотую корону, которая, к сожалению, оказалась столь большой, что взять её с собой не представлялось возможным; увы, Блацковичу уже не впервой приходилось бросать обнаруженные артефакты на произвол судьбы!
Диверсант вновь прошёлся через склеп – и сквозь открывшуюся дверь поднялся по ступеням наверх, в соседнюю усыпальницу. За четырёхгранной колонной, являвшейся центральной точкой помещения, была ещё одна лестница из нескольких ступеней, ведущая куда-то дальше; на площадке перед ней лежал обглоданный труп нациста, оторванная рука которого до сих пор сжимала пустой «Люгер». По обе стороны от колонны один над другим располагались саркофаги; всего их было двенадцать штук. Стоило агенту лишь подумать о засаде, как нежить полезла на него из нижнего саркофага слева; отступая от неё ко входу, он обратил внимание ещё на одну мумию, выползающую из нижней усыпальницы с правой стороны, рядом с полусъеденным телом.
Два медленных противника не представляли большой угрозы; к тому же он всегда мог укрыться от их летающих черепов за любым из углов входного проёма. Блацкович отложил электроразрядник – и, аккуратно высовываясь из-за угла, стал попеременно расстреливать обоих противников их «Стена». Мумии не успели даже «станцевать», как человек про себя обозвал их умение генерировать «черепа» для психической атаки, когда разведчик закончил с ними разбираться: твари разлетелись пылью одна за другой. Кстати, в результате уничтожения последнего врага, к ногам Блацковича прилетело изумительное кольцо с невероятно сияющим камнем, видимо, слетевшее с пальца своего бывшего владельца; агент аккуратно спрятал случайную находку в карман, не переставая, впрочем, бесконечно сожалеть о других оставленных в замке артефактах.
Перешагнув через останки несчастного офицера, американец прошёл под узкой аркой, оказавшись в башне; широкая каменная лестница – в один пролёт, с местами уцелевшими перилами – вела наверх. Ещё не начиная подъёма, агент обратил внимание на стальную решётку в углу лестницы; если бы яркий факел не освещал её, он вообще не увидел бы ничего примечательного. Блацкович решил сперва, что за решёткой может быть резервуар для сточных вод, однако, чёрт возьми, откуда здесь взяться сточным водам?! Тем более, казалось странным, что два или три прута решётки были повреждены явно изнутри… Диверсант не хотел задерживаться в углу под лестницей для решения этой задачи, но… предпочёл довериться своим ощущениям и на сей раз. Пригнувшись под факелом, он несколько раз сильно ударил сапогом по решётке; если в момент установки она была просто непреодолима, то ныне, спустя много столетий, крепость материала подверглась разрушительному воздействию времени и природных условий – решётка буквально соскочила с места, и Блацкович выломал её из пазов окончательно, как следует потянув на себя.
Отбросив стальные обломки в сторону, разведчик снял со стены над собой факел – и просунул его в узкий лаз под лестницей. Свет проник в тайное место, осветив низкий, маленький тоннель – и Блацкович едва не вскрикнул от неожиданности: в метре от него, прислонившись черепом к стене, восседал древний скелет; останки его рук и ног были закованы в кандалы. Стараясь не касаться замурованного здесь некогда человека, он прижался к противоположной стене – и пробрался мимо неприятного соседства. Короткий тоннель вывел искателя приключений в сокрытое от посторонних глаз древнее захоронение из трёх саркофагов, один из которых – центральный – оказался пуст: на дне его лежало изумительное ожерелье из неизвестного Блацковичу металла, а также какой-то свиток, испещрённый загадочными символами. Разведчик сунул в карман куртки и то и другое: пусть-де над его находками трудятся специалисты УСО, а ему следует возвращаться обратно. Крышки других саркофагов были прочно укреплены металлическими держателями, поэтому американцу пришлось отказаться от их осмотра.
Пока он пробирался назад, вновь с благоговейным трепетом проползая мимо закованного в кандалы скелета, то подумал о том, что же могло случиться в этом тайном захоронении, и кто в нём был погребён? В конце концов, кем был несчастный, чьи останки были кем-то – кем? – закованы в кандалы? Ответа не было; впрочем, работники УСО вполне могут обнаружить что-нибудь связанное с этим в свитке, когда расшифруют старинные письмена… Блацкович предположил, что найденный им скелет был древним воришкой, посягнувшим на сокровища тайного захоронения; его выловили, на что указывает его собственное пребывание в этом месте, заковали в кандалы – и замуровали в мрачном склепе, отделив от мира людей решёткой из крепких прутьев. Несчастный пытался выбраться, о чём свидетельствуют погнутые изнутри прутья, но, в конце концов, помер здесь от жажды и голода…
Впрочем, Блацкович, прикинув другие возможные варианты развития событий, пришёл к следующим соображениям: кладбищенский вор или аналогичный расхититель древностей обязательно взял бы с собой обнаруженную добычу, тогда как она преспокойно продолжала находиться в саркофаге. И ещё одна деталь: зачем сковывать цепями человека, который и так приговорён к ужасной смерти в замкнутом помещении?! Не могло ли случиться так, что скелет, сидящий на полу маленького тоннеля, и был некогда содержимым древнего саркофага, куда его заведомо положили в кандалах?! Такая догадка рождала другие вопросы, например: кем же, в таком случае, был умерший? Кстати, в тайном склепе он был не единственным: как минимум, с ним были похоронены ещё двое. Следовало добавить, что место последнего упокоения трёх человек было выбрано до удивления странным – под лестницей. Конечно же, обыкновенных – и тем более, знатных – людей так не хоронят… Содержимое саркофага – древний артефакт, таинственный свиток – свидетельствовало, что усопший уж точно не из простолюдинов. «Да, мрачен же ты, замок «Вольфенштайн»! – подумал Блацкович, на мгновение поддавшись неописуемому чувству тяжёлой готической романтики. – Мрачны и твои тайны…»
Чтобы не оказаться в плену вопросов, на которые невозможно дать ясные ответы, Агент Второй вернулся к лестнице, устанавливая факел на место. Не теряя времени взбежал по ней, перепрыгивая через одну ступеньку и стараясь не держаться за обветшалые перила. Прямо перед ним была небольшая смотровая площадка с двумя стрельчатыми окнами, а налево вела обитая железом деревянная дверь. Последняя была слегка приоткрыта, поэтому ещё до того, как диверсант приблизился к ней, то услышал из-за неё характерное урчание черепометающих мумий.
Звуки, издаваемые адскими тварями, однозначно давали понять, что живых в соседнем помещении нет и быть не может: судя не только по записям гауптштурмфюрера Нойманна, но и по растерзанным трупам на полах помещений замка «Вольфенштайн», бои между ними здесь шли не на жизнь, а на смерть. Человек толкнул дверь перед собой – и замер на пороге, поражаясь увиденной картине разрушения и беспорядка, устроенном нежитью. Небольшое помещение имело два выхода: налево от двери находилась опущенная решётка, закрывавшая проход в смежный коридор; направо уходила винтовая каменная лестница, ведущая, вероятнее всего, в очередную башню замка. Посреди комнаты стояла колонна, на каждой стороне которой располагалось по горящему факелу; слева от неё, в углу помещения, неподалёку от закрытого решёткой выхода, лежало несколько вскрытых оружейных ящиков, на одном из которых Блацкович увидел связку гранат. Справа от входа находился стол, рядом с которым стоял электрический прожектор. Возле него американец увидел мумию, видимо, внимательно изучавшую незнакомый, яркосветящийся предмет; ещё две нежити, обосновавшись с правой стороны от колонны, дружно пожирали с пола человеческие останки.
Блацкович шагнул в комнату, ничуть не скрываясь; неприятели прекратили интересоваться электрическими приборами и жрать человечину: издав радостное урчание, находившаяся в комнате троица пошла в атаку на агента. Тот лишь отодвинулся на шаг дальше от прожектора – и угостил чудовищ порцией хороших голубоватых лучей; неприятели заплясали под огромным напряжением, их отбросило к стенам, но Блацкович продолжал давить на гашетку. Несколькими секундами позже, среди шипения «Тесла-пушки», послышалось три громких звука, напоминающих оглушительные хлопки – и монстры разлетелись костями по всей комнате, так и не дожрав своего трофея, но зато на собственной шкуре прекрасно узнав, что такое электричество.
Оказалось, что за колонной находится ещё одна обитая стальными пластинами дверь, которую агент раньше не мог видеть; увы, она также оказалась запертой. Блацкович приблизился к оружейным ящикам – и возблагодарил судьбу за своевременный подарок: его добычей стали не только четыре гранаты и две обоймы для «Стена», но также две энергобатареи для фантастического оружия. Последнее особенно порадовало агента, поскольку боезапас электропушки подошёл к концу. Перезарядив её, он собрался было подниматься по лестнице выше, однако внезапно стал свидетелем кошмарной сцены.
Из-за решётчатой двери вдруг раздался приглушённый вопль, серия выстрелов из «ФГ-42» и злобное урчание – Блацкович увидел десантника-парашютиста, отступавшего к нему спиной и отстреливавшегося от двух мумий, пытавшихся зажать его в угол. Первой мыслью «Би Джея» было помочь попавшему в беду человеку, однако на это совершенно не хватало времени: если стрелять через металлическую решётку из «Тесла-пушки», то он прикончит не только мумий, но и бедного эсэсовца; а заменить её на автомат он попросту не успеет… Тем временем десантник и мумии скрылись за углом, откуда американец услышал дикие вопли; мгновением спустя он видел, как довольные мумии удалились в обратном направлении – и пропали из глаз в длинном коридоре.
Пожав плечами, он вернулся к винтовой лестнице – и начал стремительное по ней восхождение. Совершив не более десятка шагов, он вновь услышал сверху злобное урчание и звуки ударов, сопровождающиеся громкими воплями; по ступеням, прямо ему под ноги, прикатилась оторванная человеческая голова. Блацкович ускорился – и тут же оказался на площадке, ведущей в большую комнату, где две мумии беспощадно рвали на куски ещё одного десантника «Чёрной Гвардии». Тело его безголового товарища лежало на пороге комнаты, едва ли не свисая с лестничной площадки.
Агент высунулся из-за угла – и направил электропушку на врагов, которые только что прикончили второго нациста, выпустив ему кишки. Шипящие, сверкающие электрические дуги упёрлись в нежить – и те задёргались под колоссальным напряжением, пока не рассыпались прахом; Блацкович обнаружил, что случайно уничтожил стоявшую на столе рацию, которая, подобно всем металлическим предметам, притянула к себе электрические разряды. Впрочем, думать и горевать об этом было некогда: из-за двери справа до его ушей донесся шум перестрелки – и Блацкович решил поскорее узнать, что же там происходит; к тому же дверь оказалась единственным выходом из комнаты.
Открыв её, он замер от увиденного: во-первых, он наконец-то попал на улицу, а во-вторых – ночные тени давно уступили место мрачному утреннему рассвету. Он быстро сверился с часами: без двадцати пяти минут четыре утра! Всего двадцать пять минут до начала церемонии! Ходу, Блацкович, ходу!
Он оказался на огромном балконе без перил; лишь невысокие каменные бортики служили единственной мерой безопасности от падения вниз, во двор, которого диверсант, стоя за полуоткрытой дверью, со своего места не мог видеть. Строение имело квадратную форму; каждый из четырёх углов балкона венчался небольшой башней со сквозным проходом без дверей в обе стороны. Единственная дверь имелась на противоположном конце балкона; вероятно, она вела в башню, по которой можно было спуститься во двор. Блацкович не знал этого наверняка, однако руководствовался собственными рассуждениями о нередкой симметрии средневековой архитектуры. Дверь напротив была подсвечена горящим факелом, поэтому была хорошо заметна. Особым украшением мрачных средневековых построек, как отметил про себя агент, являлось неизменное вывешивание на длинных балках железных клеток, в которых до сих пор белели кости бывших узников замка «Вольфенштайн»: две такие конструкции, раскачиваясь на цепях от легкого дуновения ветерка вместе со своим ужасным содержимым, будто воплощали собой всю безнадёжность и отчаяние «тёмных веков».
Звуки выстрелов, казалось, неслись к нему со всех четырёх сторон; принимая во внимание, что он находился на вершине башенного комплекса, перестрелка велась ещё и снизу. Эхо здесь также было поистине колоссальным: невозможно было различить, сколько стреляющих занято битвой, какое оружие используется; зато к выстрелам ясно примешивались человеческие вопли и звериный рёв потусторонних тварей. В этом бедламе не было никакой возможности долго прятаться, никакого шанса пройти незамеченным или просто убежать: стороны, вступившие в непримиримый конфликт, ничем не сдерживались, а попытка переговоров между живыми и мёртвыми не имела ни смысла, ни ценности. Никто и не пытался договариваться, разве что Симон Странник много столетий назад… За столько времени здесь ничего не изменилось: нынче, как и за тысячу лет перед этим, в замке «Вольфенштайн» царила смерть…
Блацкович выглянул налево – никого; прямо перед ним на балконе также ничего не происходило. Эхо, носящееся по всему периметру, путало ему все карты и мешало ориентироваться. В сложившейся ситуации более приходилось доверять глазам, нежели ушам, да и время беспощадно поджимало… Американец резко вдохнул полную грудь воздуха и так же стремительно выдохнул. После приоткрыл дверь ещё шире – и под её прикрытием перебежал вдоль стены в левую сквозную башню.
Ему везло: действительно, по бокам от него было чисто; и хоть он по-прежнему не мог видеть происходящего под ним, во дворе – высота для обзора воистину оказалась немалой – панорама перед ним была открыта, как на ладони. Два десантника-«черногвардейца», находясь в башне справа от дверей, откуда он вышел на балкон, почти бесперебойно стреляли из автоматических винтовок куда-то вниз, за оградительный бортик; Блацкович всё-таки решил помешать их занятию – времени катастрофически не хватало: ведь если он попытается проскользнуть мимо них, те неизбежно изменят объект преследований и наверняка перенесут огонь на него, ближайшего противника. Разведчик приготовил «Тесла-пушку» и под прикрытием стены вернулся назад.
Однако, как он ни старался оставаться менее заметным, на сей раз у него ничего не вышло: один из противников увидел американца и что-то крикнул своему напарнику; оба они немедленно прекратили стрельбу вниз и спрятались внутри башни. Несмотря на это, Блацкович, даже не сбавляя шага, запустил своё электрическое устройство раньше, чем выглянул из-за угла: десантники, хоть и ждали нападения, не успели воспользоваться благоприятным моментом, чтобы провести контратаку из-за стены. Мгновением позже один из них, поймав солидный электрический удар, корчился в конвульсиях у стены, дико вращая глазами и роняя густую пену изо рта; другого сила оружия вообще сбросила со стены; впрочем, скорее всего, к моменту своего падения на камни двора, он уже был мёртв от полученного электрошока. Блацкович не стал гадать, как именно случилось наверняка, а осторожно глянул вниз, увидев нижнюю часть двора: в этом месте каменный бортик был повреждён и от времени осыпался, поэтому диверсант получил, наконец, долгожданную возможность осмотреть интересующую его территорию.
В центре широкой квадратной площадки возвышался какой-то памятник, вернее сказать, бюст; к сожалению, Блацкович со своего места мог видеть его сзади, впрочем, он и не особенно спешил рассматривать изображения древнегерманских героев или правителей… Со стороны американца за бюстом пролегала глухая стена, фактически, он теперь находился над старинным памятником; в направлении трёх оставшихся от него сторон располагались двери: обыкновенные деревянные находились прямо и сзади от бюста, а налево – каменная дорога вела к венчавшим неглубокий тоннель высоким кованым воротам.
Возле дверей перед памятником происходило настоящее сражение живых с мёртвыми: трое десантников, прикрывая друг друга из открытого входа, вели стрельбу с близкого расстояния по двум «саксонцам»; третий «саксонец» без движенья валялся на ступенях площадки перед памятником. Пока Блацкович наблюдал за полем брани, один из десантников поднял голову – и агент вновь был замечен; противник перестал интересоваться нежитью и дал длинную очередь в сторону американца. Пригнув голову, он услышал, как нацист что-то кричит своими товарищам; кстати, сразу после этого стрельба прекратилась как по мановению волшебной палочки: эсэсовцы дружно покинули площадку перед памятником – и поднявшись по ступеням, исчезли за дверями. Блацковича обрадовал лишь тот факт, что два «древнесаксонских воина», по-прежнему размахивая топорами да щитами, последовали за нацистами.
Диверсант пересёк расстояние до следующей башни, чудом ухитрившись не упасть с большой высоты прямо на памятник: действительно, балкон в этом месте был достаточно разрушен, а камни его почему-то оказались очень скользкими. Повернув из башни налево, разведчик намеревался проследовать дальше, к двери, как вдруг его опередил знакомый стук каблуков: дубовая дверь распахнулась – и на балкон выскочила красавица в чёрной униформе, вооружённая «МП-28». Блацкович машинально надавил курок – и девушка с визгом отлетела к стене, стукнувшись головой о камни. Пока её трясло в предсмертных судорогах, Агент Второй скользнул за дверь, бесшумно закрывшуюся у него за спиной.
Оказавшись внутри строения, он попал на квадратный деревянный балкон с перилами, четырёхугольником опоясывающий верхнюю часть конструкции. Разведчик не ошибся: он находился в башне, из которой, несомненно, можно было выйти во внутренний двор; в противоположной части деревянного яруса был проём в стене, освещаемый по бокам факелами; сквозь него хорошо просматривалась колонна, вниз по которой вела узкая винтовая каменная лестница.
Снизу вновь послышались крики и выстрелы; Блацкович выглянул через перила, с пятнадцатиметровой высоты увидев, что древнегерманские воины настигли десантников у входа на лестницу. Завязалась схватка, во время которой нежить буквально покрошила топорами одного из противников; оставшиеся в живых, отстреливаясь от неприятеля, укрылись на лестнице; агенту не было видно дальнейшего: о продолжении драки он мог судить исключительно по воплям, стрельбе и лязганью средневековых доспехов.
Разумно решив больше не разделять врагов на «живых» и «мёртвых», Блацкович пересёк деревянный ярус и стал осторожно спускаться по винтовой лестнице. Конечно, пока нежить продолжает атаковать «черногвардейцев», не всё внимание последних будет обращено на проникнувшего в замок шпиона; следовательно, надо поторопиться, пока бой внизу не выигран той или иной стороной.
Чтобы не подвергаться напрасному риску, американец спустился по лестнице до ближайшего стрельчатого окна – и бросил вниз гранату, звонко застучавшую по каменным ступеням. Взрыв, сопровождаемый воплями, принёс свои плоды: стрельба прекратилась. Блацкович, стараясь не прижиматься к стенам, сделал ещё несколько шагов вниз; из-за колонны раздалось урчание – и перед ним оказался «саксонец», размахивающий топором; у ног его лежал труп одного из десантников, убитый то ли им самим, то ли гранатой диверсанта. Человек навёл оружие на противника и спустил курок. Нежить затряслась в потоках голубоватого свечения; Блацкович увидел, как лучи забегали по доспехам и щиту мертвеца, заставив того выронить оружие. Мгновением позже супостат рухнул на камень, издав прощальный рык – и с грохотом покатился за колонну. Впрочем, это не было окончанием сражения: спускаясь ниже, разведчик наткнулся на двух оставшихся десантников, вповалку лежавших на ступенях; их окровавленные тела были искромсаны старинным оружием. Над трупами стоял последний восставший из мёртвых враг; увидев Блацковича, он без промедления бросился на него, угрожая длинным двуручным мечом. Но и тот не стал дожидаться неблагоприятной для себя развязки: расстояние между противниками не превышало двух шагов, когда агент вновь пустил в ход свою электропушку. Неприятель, попав под высокое напряжение, выронил оружие и задёргался всеми конечностями, будто отплясывал сумасшедший танец – и секундой спустя полетел вниз, поднимая долгим падением, подобно своему товарищу, ужасный металлический грохот. Блацкович по ступеням обогнул колонну ещё раз – и, перешагнув через останки только что уничтоженного «саксонца», вышел в зал, освещаемый факелами. Помещение было пустым, если не считать трупа эсэсовца, которого один из восставших воинов зарубил у лестницы на глазах у разведчика незадолго до того, как тот начал спускаться вниз… Он поднял голову: да, именно над этим местом он только что стоял на деревянном ярусе в верхней части башни; соответственно, окованная металлическими пластинами дверь напротив должна открыть ему путь во внутренний двор.
Пройдя через помещение, американец толкнул дверь от себя – и наконец оказался перед бюстом древнего героя; увы, никаких надписей или символов на камне не было, чтобы можно было как-нибудь идентифицировать изображение. Длинные волосы, густая борода… и глаза, которые, казалось, метали молнии; Блацкович не мог не отметить удивительную работу скульптора, сумевшего передать подобный эффект в застывшем камне.
Отправившись прочь от памятника к двери напротив, диверсант вновь был потревожен самым неожиданным образом; впрочем, неожиданности были тут на каждом шагу и Блацкович относительно привык к местным чудесам. Часть стены слева от бюста, над которой он проходил несколько минут назад по балкону, внезапно обвалилась, а из возникшего пролома на него бросились трое «саксонцев». «Би Джей» не стал тратить время на долгое изумление от увиденного, вместо чего направил на них «Тесла-пушку» – и угостил незваных гостей добрым электроразрядом. Засверкали ослепительные молнии, шипение оружия смешалось с кряхтением нежити, оказавшейся не готовой к столь дерзкому отпору, а Блацкович всё давил и давил на курок – до тех пор, пока вся троица, гремя доспехами на весь двор, не полегла у подножия невероятно косматого и бородатого бюста.
Разобравшись с противниками, Блацкович проследовал к двери через двор; дёрнул рычаг на стене – и оказался в помещении, с которого фактически начал своё путешествие по замку: именно здесь он видел сквозь решётку гибель десантника от лап мумий, отправившись по круговой лестнице в верхнюю часть башенного комплекса. Делать здесь было нечего, поэтому разведчик, ещё раз бросив взгляд на памятник, подкрался вдоль стены к воротам, находящимся в конце полуарочного тоннеля, также освещённого несколькими факелами.
Едва он приблизился ко входу, как из-за ворот до него донеслась приглушённая стрельба; видимо, в помещении также имело место столкновение между живыми и давно покинувшими этот мир существами. Американца крайне удручало то, что электропушку приходилось бросить на произвол судьбы: боезапас чудо-оружия закончился, а запасных батарей к нему он больше не обнаружил. Положив её в тёмное место неподалёку от ворот, разведчик, взяв в руки «Стен», приготовился вторгнуться на незнакомую территорию.
Ворота открывались на него – и агент потянул на себя их левую створку за привинченное к двери кольцо, укрываясь за выступом стены. Глазам его предстало помещение, являвшее собой маленькую церковь или большую часовню: перед ним, в два ряда по обе стороны от входа в зал, стояли громадные скамьи для прихожан, а в противоположном конце помещения располагался алтарь. Слева от Блацковича, приблизительно по центру помещения, находилась ещё одна комната с широким входом без дверей; к сожалению, он не мог видеть, что в ней находилось и каким было её внутреннее расположение. Слева от алтаря агент заметил ещё один проход. Несмотря на прекрасно сохранившиеся витражные окна, крыша помещения была отчасти разрушена, поэтому в здание иногда задувал лёгкий ветер, колебля пламя нескольких десятков факелов на стенах и колоннах перед алтарём.
Однако, описанные красоты совсем недолго занимали внимание диверсанта, поскольку оно было приковано к разразившемуся перед алтарём сражению: двое десантников-парашютистов и девушка из «Элитной Гвардии» изо всех сил пытались остановить бесперебойным огнём подбирающихся к ним меж скамеек нескольких мумий. Те, в свою очередь, изводили врагов своими психическими атаками. Блацкович посчитал более разумным сперва ликвидировать людей, а уж после справиться с мертвецами, которые были гораздо медлительнее; к тому же от их «летающих черепов» вполне можно было укрыться за мощными церковными воротами.
Но и его неприятели обратили внимание на распахнувшуюся дверь: девушка, отстреливаясь по нежити из «МП-28», что-то крикнула десантникам, один из которых тут же прекратил стрельбу по мумиям и перенёс огонь на новую цель. Мало того: пока его коллеги продолжали палить по ревущим восставшим покойникам, он выскочил из-за алтаря – и, ловко огибая ряд скамеек справа от входа и не прекращая стрелять по ворвавшемуся в вооружённый конфликт шпиону, побежал прямо на него.
Блацкович не стал тянуть кота за хвост – коли сам враг идёт к нему на поклон, так грешно этим не воспользоваться: когда расстояние между ним и десантником сократилось метров до пятнадцати, резко высунулся из-за угла – и точным выстрелом в голову положил неприятеля на пол.
Тем временем мумии заметно проигрывали людям: «МП-28» и «ФГ-42» как будто специально были созданы для уничтожения подобных тварей. Два мертвеца, обмотанные бинтами, в скором времени не выдержали свинцового урагана, которому их поочерёдно подвергали нацисты – и разве могли древние тряпки служить нежити хорошей защитой? Другое дело – стальные, хоть и местами проржавевшие панцири, в которых облачались «саксонцы»… Сперва одна, а затем и другая мумия, издавая дикий вой, разлетелись костями во все стороны; люди за алтарём, избавившиеся от одной опасности, немедленно переключились на другую.
Бить врагов с полусотни метров оказалось делом нелёгким; к тому же неприятели постоянно меняли позиции: то прятались за колоннами, то вновь перебегали за алтарь – словом, вели игру довольно грамотно. Хуже всего оказалось то, что в помещении слева также оказались как минимум две «ведьмы», иногда высовывавшие из-за угла стволы автоматов и отвлекавшие американца своими неожиданными выпадами. Если ему не следовало поторапливаться, Блацкович без каких-либо возражений повозился бы с девчонками фон Бюлов, но время выступало против агента: потеря лишней минуты могла обернуться непоправимым злом, предвестники которого ныне зримо расхаживали по всему замку… Поэтому он, вновь укрывшись за воротами, бросил в помещение слева гранату, а в противников, прячущихся за алтарём и колоннами, пустил длинную очередь.
Грохнул взрыв, сопровождаемый криками; агент заскочил за дверь и перезарядил оружие. Оценив положение, Блацкович понял, что с такого расстояния перестрелка будет продолжаться неимоверно длительное время, пока её не решат несколько случайных выстрелов; надо было идти внутрь помещения и разбираться с неприятелями оттуда, прикрываясь расставленными по залу скамейками и выступами, меж которых располагались витражные церковные окна. Если держаться правой стороны зала, то это можно было провернуть без особого риска, поскольку враги за алтарём перестанут на какое-то время видеть цель – выступ стены послужит ему надёжным укрытием. Из-за него, кстати, можно будет повоевать и с «амазонками» в помещении слева, главное, сделать это как можно скорее и с более близкого расстояния.
Разведчик толкнул дверь ногой – и под прикрытием скамеек резво перебежал в намеченное место; замерев на мгновение, он швырнул через зал ещё одну гранату, отправив её вслед за первой. Как он и рассчитывал, стрельба по нему прекратилась: гитлеровцы лишились угла обзора, который позволял им ранее отслеживать любые действия шпиона. Тем временем американец, пригнувшись как можно ниже, сменил позицию, добравшись вдоль простенка к следующему окну; отсюда, правда, он был почти как на ладони для «амазонок», поскольку скамьи скрывали его только от прячущихся за алтарём. Блацкович, поднявшись во весь рост, прижался спиной к окну, полностью скрывшись, таким образом, от врагов спереди, пожелай те провести неожиданную диверсию.
В этот мгновение он увидел одну из «ведьм», выбежавшую из помещения на его поиски – и тогда же прогремел взрыв гранаты. Неизвестно, что женщина обнаружила сначала – стоящего метрах в двадцати от неё Блацковича или лежавшую почти возле её ног адскую машинку; агент лишь увидел, как та непроизвольно вскинула руки – и взрыв поглотил её, швырнув на пол перед американцем покорёженный автомат. Второй женщины диверсант не видел, хотя с нынешнего места мог относительно хорошо рассмотреть помещение: это также был небольшой зал с арочными потолками и выходом по центру; он решил на минутку задержаться здесь, чтобы выяснить окончательные отношения с оставшимися за алтарём врагами.
А те вроде бы никак не давали о себе знать. «Перегруппируются, сволочи!», - подумал Блацкович. Осторожно выглянув из-за угла следующего простенка, он увидел за левой от алтаря колонной высунувшегося десантника, явно разыскивающего потерянную ранее цель. Диверсант быстро вскинул автомат – и эсэсовец с простреленной головой вывалился из-за своего укрытия, скатившись по ступеням к ближайшим перед алтарём скамейкам. Потеря товарища спровоцировала его напарницу совершить перемещение по залу; Блацкович услышал стук каблуков в своём направлении – и несколько пуль ударили в стену прямо над ним. Оказалось, «ведьма» почти подобралась к нему: их разделял всего один простенок. Разведчик сыграл на опережение, выскочив из-за угла – и расстрелял блондинку едва ли не в упор; та упала на скамью по соседству и больше не двигалась. Американец, совершив перебежку и пригнувшись за алтарём, осмотрелся: слева от него наверх уходила каменная лестница, поворачивающая за угол; площадка её была пуста. Он слегка высунул голову: на алтаре стоял человеческий череп, окружённый чёрными свечами, а непередаваемую мазню на стенах здания очень трудно было назвать произведениями церковных художников. Впрочем, Блацкович не стал детально их рассматривать, сосредоточившись на единственном не проверенном помещении: на том, у порога которого погибла от взрыва гранаты одна из «амазонок» фон Бюлов.
Прокравшись вдоль стены, он аккуратно заглянул за угол: левая часть помещения была абсолютно пуста; совершив перебежку за соседний от входа угол, он также осмотрел и оставшуюся правую. Здесь, за стеной, он и обнаружил ещё одну женщину: грудь и лицо её были обезображены, по-видимому, взрывом первой гранаты… Убедившись в том, что противница не дышит, Блацкович подёргал за кольцо входную дверь; впрочем, он давным-давно привык к тому, что таковые обычно закрыты, пока не отыщешь какой-нибудь иной проход к ним – и самостоятельно не откроешь с другой стороны! Итак, оставался путь наверх, по расположенной слева от алтаря лестнице…
«Би Джей» поднялся по ней до широкой площадки; второй пролёт полукругом поднимался выше. Американец преодолел его, оказавшись перед поворотом направо; скользнув в него, он попал в длинный пустой коридор, также освещённый факелами. Справа от него была окованная железом деревянная дверь – естественно! – закрытая изнутри; однако Блацкович был убеждён, что за ней кто-то находится: оттуда едва слышно доносилась какая-то возня, раздавались приглушённые звуки, похожие на щёлканье. Он прошёл дальше, повернув за угол: коридор заканчивался металлической дверью, над которой горела обыкновенная электрическая лампа.
Разведчик не знал, что делать: идя вперёд, через ближайшую дверь, он рисковал оставить за спиной врага в запертом изнутри помещении. Подобный расклад вещей его не устраивал; поэтому он не поленился вернуться – и потратить лишнее мгновение на установку ловушки, подвесив к двери гранату. Теперь он был в относительном спокойствии – можно было продолжать движение.
Тихонько открыв дверь, Блацкович увидел ещё один внутренний двор: квадратная площадь, окружённая деревянным балконом с парапетом; внизу, в центре периметра – очередной памятник какому-то древнему полководцу или правителю… На сей раз – не бюст, а действительно памятник: воин в рыцарских доспехах, опирающийся обеими руками в латных перчатках на обоюдоострый меч; на голове его был шлем с закрытым забралом, а из-за спины торчала здоровенная боевая секира с двумя лезвиями. Нижняя часть двора состояла из полуарок, окружающих площадь и соединенных круглыми высокими колоннами, поддерживающими собой тот самый второй ярус, на котором оказался агент. Нижний ярус двора, выложенный каменными плитами, в точности повторял верхний. Над деревянным балконом простирался навес, поддерживаемый резными деревянными подпорками, на которых сияли факелы; Блацкович заметил, что часть его – в правом углу яруса – совершенно обвалилась, что давало возможность забраться по обломкам на крышу соседнего строения. В конце двора, за памятником, находились огромные окованные железом ворота в соседнее здание, крыша над которым была разрушена временем и непогодой.
На открытой площадке, расположенной над воротами, стоял вооружённый винтовкой десантник; факел пылал у него за спиной, что сразу делало его великолепной мишенью. Переведя взгляд налево, Блацкович заметил ещё одного десантника; тот стоял с сигаретой в зубах метрах в пятнадцати от американца, рассеянно поглядывая на дежурившего над воротами товарища. В остальном отношении периметр был пуст, во всяком случае, второй ярус сооружения. А поскольку двор занимал около двадцати пяти квадратных метров, Блацкович решил, что работать здесь со «Стеном» будет лучше всего.
Прицелившись в противника слева, диверсант сделал одиночный выстрел; нацист закачался у парапета, но, к счастью для стрелявшего, упал на деревянный пол, а не полетел головой вниз. Второй неприятель, находившийся над воротами, успел поднять голову на шум, тем не менее, разведчик и тут оказался проворнее: ещё один выстрел – ещё одна смерть. Площадка, на которую упал охранник, была проходной, Блацкович сразу заметил это, рассматривая участок. Если кто-нибудь решит навестить приятеля и обнаружит его труп, то обязательно поднимет тревогу... Американец даже удивился: всего лишь в соседнем дворе только что шла такая перестрелка охраны с нежитью, а здесь – полный покой и порядок! С чего бы такое поразительное различие у двух соприкасающихся локаций?! Увы, он не мог ответить на собственный вопрос, впрочем, в ответе на него он также не особо нуждался: лучше все возможности направить на скорейшее прохождение объекта, а не на философско-мистические ребусы.
У левого края балкона, как ему удалось выяснить в скором времени, не было соединения с площадкой над воротами: определить это раньше мешали балки, поддерживающие навес над ярусом. Итак, Блацковичу пришлось забыть о намерении оказаться на площадке над воротами с этой стороны: перепрыгнуть несколько метров до неё не представлялось возможным, а вот упасть при этом с десятиметровой высоты на камни – даже очень. Осматривая участок под другим углом, он почти одновременно совершил несколько новых открытий: во-первых, справа от двери, из которой он появился на балконе, располагалось заколоченное наполовину окно, из которого торчало дуло «МГ-42», направленное в сторону ворот; именно благодаря тому, что отверстие пулемётной точки было заколочено со стороны проникнувшего на территорию диверсанта, давало ему возможность до сих пор оставаться вне поля зрения пулемётчика. Во-вторых, пулемётчик мог не видеть со своего места гибели первого снайпера (где сейчас находился агент), тогда как второго – на площадке перед своими глазами – не мог прохлопать никоим образом; а если так и случилось, то теперь он не может не видеть труп товарища, лежащий на площадке, прекрасно освещённой сиянием факела. В-третьих: помещение, в которое разведчик не мог попасть через запертую дверь в коридоре, к которой он прицепил гранату, как раз и является пулемётным гнездом. Четвёртое наблюдение, сделанное Блацковичем, также было связано с окопавшемся в запертом помещении пулемётчиком: если аккуратно проползти под его окном – при условии, что тот ничего не услышит, то можно взобраться по разбитым балкам с навеса на разрушенную крышу – и оттуда достать его гранатой. Впрочем, если нацист решит спасаться через заминированную агентом дверь – что же, милости просим!.. И, наконец, пятое: прямо под пулемётным гнездом, за одной из колонн, прячется ещё один снайпер; его Блацкович заметил совершенно случайно, когда осматривал и анализировал нижнюю часть двора. Словом, если на площадке над воротами никто не появится пару минут – он успешно завершит многоступенчатую операцию, детали которой только что прикинул и признал их достаточно реальными для выполнения.
Было решено начать именно со снайпера внизу, поскольку его устранение вообще не вызовет ни шума, ни подозрений: тот был единственным существом в нижней части двора, к тому же скрывался в тени не только колонны, но и каменного парапета. Блацкович прицелился, затаив дыхание – и три бесшумных выстрела полностью оправдали себя: нацист упал у стены, пожалуй, в самом тёмном участке двора, без лишних звуков. После этого диверсант также бесшумно приблизился к окну – и незаметно прополз под дулом пулемёта. Тогда же он и понял причину, почему пулемётчик не поднимает тревогу: с его места также нельзя было видеть площадку, а лишь ворота – мешали перила. Да и поставлен здесь «МГ-42» был явно для защиты ворот, а не площадки… Благополучно преодолев препятствие и поднявшись на ноги, Блацкович вдоль стены прокрался к разрушенному участку навеса – и вскарабкался на крышу по балке; да, пулемётчик и отсюда не мог видеть его! Значит, основная его задача – прикрывать ворота… От кого, интересно: от того, кто попытается войти в них, или наоборот – выйти?! Блацкович мельком глянул на часы: в запасе у него оставалось всего двадцать минут! Впрочем, если ему как раз к этим воротам, то без ликвидации пулемётной точки соваться к ним всё одно напрасно…
Забравшись по разрушенной стене на навес, разведчик хотел было взобраться выше, на крышу, когда вдруг обнаружил между ними низкое чердачное помещение; в нём было довольно темно – и, если бы не дыры в конструкции, пришлось бы зажигать спички. Стараясь не шуметь, он на корточках продвинулся до поворота направо, сделал ещё несколько движений – и заметил под собой свет, пробивающийся из открытого люка в потолке. Аккуратно приблизился и заглянул внутрь: верно – он оказался прямо над пулемётной точкой, а в маленькой комнате находился не один, а два солдата! «Вот так служаки! – удивился разведчик, разглядывая врагов, восседающих на стульях перед пулемётом в самых безмятежных позах. – Вокруг мертвецы восстают, великая церемония на носу, сам Гиммлер в гости пожаловал, а им хоть бы хны!» Кончилось тем, что агент просунул в люк дуло автомата – и прикончил обоих солдат, не потратив и лишнего патрона. Ребята завалились на пол, а Блацкович спрыгнул в помещение, обнаружив на ящиках у двери не только патроны да гранаты, не только «Злобу» с полным боекомплектом, но и столь необходимые ему электробатареи для «Тесла-пушки». У него даже мелькнула мысль, а не сбегать ли за чудо-оружием, однако нехватка времени по-прежнему не давала ему покоя. «Ладно, обойдусь тем, что есть! – подумал он, похлопывая по рукоятке шестиствольный пулемёт. – С этим товарищем мне все пути будут открыты!»
Вовремя вспомнив, что дверь лучше не трогать, Блацкович, вооружившись под завязку, открыл заколоченную ставень – и выбрался на балкон через окно. «Скоро совсем рассветёт, надо спешить!» Он вернулся к разрушенному скату крыши, откуда забрался на тайный чердак; насколько возможно, спустился по балкам вниз – и аккуратно спрыгнул во двор, на парапет возле колонны, за которой лежал убитый снайпер. Сжимая в руках пулемёт, Блацкович, прикрываясь памятником, скользнул к воротам: увы, как он ни налегал на их створки, те не поддавались. «Ну вот, снова разыскивай всякие хитрые приспособления! – с тоской подумалось американцу. – Что за народ: то устанавливают по десятку рычагов в одном месте, то один-единственный так запрячут, что сам чёрт ногу сломит!» Однако, вновь приходилось начинать поиски – и агент решил с ними не затягивать.
Возясь с воротами, Блацкович заметил дверь напротив них, через двор; другая располагалась слева от ворот, ближе к старинному памятнику. Он проверил первую из них, в конце двора, ранее запертую: оказалось, она привела его прямо в разрушенную церковь, через помещение с арочным потолком – туда, где он недавно ухлопал гранатами двух «амазонок» «Элитной Гвардии». Он вновь подумал: не сбегать ли за угол, где оставил за воротами электропушку, но снова ответил себе в отрицательной форме. Выйдя во двор, он приблизился к последней двери – и тут же отскочил за угол, внезапно услышав за ней щёлканье оружейного затвора, причём, даже не одного; прижавшись к стене, он стал раскручивать пулемётные стволы. Внезапно дверь распахнулась – и из открывшегося проёма во двор грянул самый настоящий оружейный гром, сменившийся не менее настоящим свинцовым ливнем. В тот же миг пулемёт американца также начал свою смертоносную работу: Блацкович, прикрываясь углом, в щепки разнёс ураганным огнём дверь – и, постепенно выдаваясь из-за него, крошил разрывными пулями всех, кто под них попадался. Когда выстрелы, равно как и сопровождающие их вопли смолкли, Агент Второй шагнул за порог помещения: судя по человеческим останкам и покорёженному оружию, его жертвами пали как минимум двое десантников и одна «ведьма». Кровью были окрашены пол и стены коридора, широкой каменной лестницей уходившего наверх; в левом углу его лежал труп десантника, рядом с которым находилась решётчатая дверь; сбоку от неё в стене имелся рычаг. Блацкович мгновенно узнал это место: да, именно с другой стороны этой двери он не столь давно наблюдал смерть несчастного, которого зажали в угол два беспощадных мертвеца! Чтобы убедиться в том окончательно, разведчик потянул устройство на себя. Сомнений не было: решётчатая дверь ушла вверх, открывая агенту путь в первую башню, к винтовой лестнице, которая вела в первый двор с бюстом волосатого бородача. Как ни сожалел Блацкович, но ему был нужен другой рычаг или кнопка, без которой ворота не могли быть открыты; а в том, что ему предстоит обязательно пройти под ними, не оставалось никаких иллюзий: недаром ведь они охранялись пулемётным расчётом, к тому же обладавшим другими видами тяжёлого оружия! Значит, поиски заветного механизма надо продолжить – и без промедления!
Блацкович вернулся в коридор и стал подниматься по лестнице. Широкая площадка, уходящая направо, заканчивалась деревянной дверью. Стволы его пулемёта пришли в движение, и не без причины – из-за двери послышался стук каблуков. Агент прижался к стене слева, поскольку дверь распахнулась в ту же от него сторону; ещё мгновение – и на пороге появилась «амазонка» с «МП-28». Блацкович нажал на курок; женщина, однако, проявила находчивость – и, неожиданно бросившись на пол, совершила кульбит к противоположной стене. Будь в руках американца «Стен», он вполне мог промахнуться по ней, но для пулемёта всё было едино: свинцовый дождь поражал цель при любых её перемещениях и выкрутасах, тем более на столь ничтожном расстоянии. Шквал огня обрушился на опасную циркачку; раздался душераздирающий визг – и противница будто взорвалась изнутри, разбрызгавшись по стенам кровью и плотью.
Расправляясь с «ведьмой», диверсант не преминул осмотреть помещение, из которого она выскочила: небольшая комната, освещённая переносным прожектором у правой стены; слева от прохода он заметил стол, уставленный тарелками с хлебом и холодным мясом. За ним он увидел замершего на одном колене десантника, целившегося в его сторону из «ФГ-42». Блацкович едва успел схорониться за углом, как тот выдал длинную очередь. К счастью, дверь по инерции закрылась, лишив неприятеля возможности видеть цель. Только и разведчик решил больше не церемониться: в его руках было чрезвычайно мощное оружие, разносившее в пыль каменные плиты, а деревянные двери – в щепки; поэтому он, не прекращая стрельбы, направил свой шестиствольник туда, где скрывался враг. Ураган, выпущенный «Злобой», во мгновение ока перемолол в лапшу не только дверь и стол, но превратил тело эсэсовца в решето, разбросав его останки по комнате.
Помещение оказалось сквозным: за ним находилась площадка над воротами, пройти через которые так стремился Блацкович. Труп снайпера по-прежнему лежал за парапетом, освещаемый факелом на стене; прямо по курсу находилась ещё одна металлическая дверь. Американец понял, что оставшиеся охранники давным-давно обнаружили тело своего камрада, тем не менее шума не поднимали и сознательно за шпионом не охотились: было ясно, что им дан приказ не допустить его на территорию, где вскоре должна была пройти мрачная церемония. Поэтому враги хоть и устраивали засады, но прямых атак против него не проводили… ну, разве что попутно сражались с нежитью, которая отнимала их силы и ресурсы не менее самого Блацковича.
Оказавшись на площадке над воротами, «Би Джей» внимательно изучил из-за угла открывшийся ему двор – и, не обнаружив неприятелей, пересёк небольшое открытое пространство до следующей двери.
За ней находился деревянный ярус без перил, расходившийся по всему периметру квадратного помещения, представляющем собой верхнюю часть башни; длинная деревянная лестница соединяла его с нижней частью. Стоило Блацковичу сделать шаг по деревянным половицам, как раздался голос:
- Да что там у вас такое? – и десантник, появившийся откуда-то из бокового полуарочного проёма внизу, схватился за перекладины лестницы с явным намерением прояснить ситуацию.
Агент Второй не стал дожидаться его подъёма: стволы пулемёта пришли в движение – и нацист, едва коснувшийся упомянутых перекладин, был отброшен пулями в сторону; Блацкович совершил по ярусу половину пути – и в считанные секунды спустился вниз. Десантник лежал без движения у стены; даже при свете факела было видно, как пулемётная очередь вспорола ему спину. Разведчик обернулся ко входу в соседнее помещение, откуда только что выбежал его противник: короткий коридор с факелом на стене поворачивал налево. Пройдя вдоль стены и остановившись перед входом, Блацкович вновь приготовил пулемёт к сражению: если за углом были враги, то, конечно, они не могли не слышать громоподобных выстрелов «Злобы», а потому ожидают неприятеля во всеоружии.
Американец пригнулся – и, слегка высунувшись из-за угла, повёл стрельбу снизу; сделано это было как нельзя лучше, поскольку в паре метров от него, прямо за стеной, во весь рост стоял ещё один десантник. Появление разведчика вряд ли было для него неожиданным; гораздо неожиданней оказалось применённое им оружие: гитлеровец, завопив нечто нечленораздельное и разбрызгивая кровь по стенам, отлетел к решётке внутреннего окна, которым заканчивалось маленькое помещение. Больше здесь никого не было, атака оказалась молниеносной. Блацкович проследовал к окну; оказалось, что маленькая комнатка была ничем иным, как КПП: внутреннее окно выходило в коридор, освещённый не факелами, а электрическими лампами под потолком; коридор с обеих сторон венчался высокими воротами. Более всего диверсанта обрадовало устройство в полу, расположенное под окном; именно его пытался защитить собой последний супостат. Старинный рычаг в форме меча выдавался из пола на полметра; Блацкович приблизился к нему – и потянул за рукоять. В тот же миг раздался скрежет скрытых в стенах механизмов – и агент через окно увидел, как створки ворот слева от него пришли в движение, медленно распахиваясь; сквозь них он увидел знакомую ему часть двора. Мгновением позже заскрипели и ворота справа, открывая ему дальнейший путь по коридору.
Американец вернулся наверх по деревянной лестнице, вновь миновав площадку над ныне открытыми воротами; пробежался по каменным ступеням во внутренний двор, ещё раз бросив взгляд на статую древнего воина в центре площади – и с лёгкой усмешкой отдал ему честь. Войдя в ворота, он вновь сверился с часами: до четырёх утра оставалось всего несколько минут. Блацкович перезарядил пулемёт – и двинулся навстречу судьбе, которая отныне была неотделима от будущего всей человеческой цивилизации...

ЧАСТЬ 3. ГЕНРИХ ПЕРВЫЙ

***
Приказ: тот же самый.

Задачи:
Уничтожить Генриха Первого.
***

…Ритуальное место, подготовленное Верховной Жрицей для проведения торжественной церемонии «Воскрешения», занимала большое пространство, под которым, согласно древним легендам и манускриптам, находилась могила непокорного принца Генриха. Вокруг почти стометровой в диаметре площадки располагались останки мегалитических строений прошлых времён: здоровенные колонны, некоторые из которых несли на себе многотонные перекладины, отчего весьма напоминали руины Стоунхенджа; в трёх огромных каменных чашах, выглядевших подобно алтарям доязыческой эпохи, горело пламя, несмотря на то, что рассвет уже наступил. Небо, однако, не было ясным: мрачные тучи зависли над замком «Вольфенштайн»…
За руинами нашло себе место и современное оборудование: по всему периметру располагались прожекторы, освещающие площадь; за ними выстроились штабеля ящиков, грузовики и подъёмные краны, которые, по приказу Верховной Жрицы, в точности восстанавливали конструкцию в том первозданном виде, какой она была тысячу лет назад.
Рядом с пылающими чашами, ближе к центру площади, находились три огромные фигуры «суперсолдат»; фрау Блаватски, одеяние которой составляли ритуальный чёрный плащ, отделанный изнутри кроваво-красной материей, а также множество оккультных символов, нанесённых прямо на тело чёрной краской, воздела руки к проносящимся над проклятым место грозовым облакам:
- Itetius ominus morde sunamiras! – с расстановкой пропела она ужасную средневековую формулу, после чего в самый центр площадки ударила молния; казалось, что неведомые силы природы таким образом ответили на призыв заклинателя.
Кроме женщины, лицо и грудь которой были усеяны изображениями свастики, в этом месте больше не осталось ни одной живой души, а трёх её могучих спутников, конечно, нельзя было считать людьми ни при каких условиях. Они лишь вращали головами по сторонам, ожидая чего-то неизбежного.
- Itetius ominus morde sunamiras! – пронеслось над площадью вторично – и ещё один удар молнии потряс многовековые каменные плиты. Призывающая, потрясая руками над головой, вновь глубоко вдохнула:
- Itetius ominus morde sunamiras! – зловещее пение прозвучало над площадью в третий раз. Удар молнии, последовавший в землю после того, когда смолк последний звук заклинания, был такой силы, что пробил поверхность – и несколько плит рухнули в образовавшийся под ними провал.
В тот же миг из появившегося в земле отверстия повалил густой чёрный дым; «суперсолдаты», преобразившись в результате невероятной трансформации в крупных «саксонских воинов», вооружённых мечами и щитами, издали громкое рычание. Женщина приблизилась к провалу, пытаясь осторожно заглянуть в его бездну…
Сильный ветер в несколько порывов развеял дым окончательно: на поверхности земли, на месте самой по себе затянувшейся трещины, возвышалась ещё одна фигура – настоящий великан, выше двух метров ростом, облачённый в тяжёлые средневековые доспехи. Воин опирался на огромный двуручный меч. Он медленно осмотрелся по сторонам, после чего глянул на темнеющее над ним небо. Шлем на голове незнакомца отсутствовал, поэтому ветер беспрепятственно развевал его длинные волосы и бороду.
- Как?! Я снова жив?! – с непередаваемым удивлением произнёс только что возникший из-под земли, осматривая собственное тело.
- Да! Да! Да, это действительно так! – воскликнула вне себя от радости фрау Блаватски, воздевая очи к небесам. – Легенда не солгала! Принц Генрих восстал!
- Кто ты? – неожиданно подбоченясь левой рукой, вопросил великан; в голосе его послышались нотки человека, привыкшего, чтобы ему немедленно подчинялись. 
- Я служу тебе, мой Тёмный Хозяин! – ответила женщина, опускаясь на колени и простираясь ниц перед восставшим древним властителем замка «Вольфенштайн». – И приведу тебя к новому, тысячелетнему царствованию!
- Тогда я награжу тебя прямо сейчас! – воскликнул принц; глаза его вспыхнули – и пронзили лучами распростёртое перед ним тело, окутав его ядовито-зелёным облаком. Из него послышался стон Верховной Жрицы, а когда облако рассеялось, вместо женщины перед ним стояла облачённая в оборванный плащ древняя мумия. – В этом виде ты принесёшь мне гораздо больше пользы!
«Саксонцы», наблюдавшие за действиями повелителя, отвратительно захихикали, ударяя мечами о щиты, но воскресший принц Генрих Первый жестом руки прекратил их веселье:
- Мне столько нужно сделать, - едва ли не мечтательно произнёс он, вновь озираясь по сторонам. – Но я чувствую присутствие врага…

Оказавшись в коридоре за воротами, Блацкович решил продвигаться вперёд вдоль левой стены: во-первых, освещённый дрожащим светом множества факелов коридор поворачивал налево, а во-вторых – с этой стороны возле стены громоздилось множество ящиков, которые вполне могли послужить ему надёжным укрытием. Следуя по намеченному пути, американец, осматривая некоторые вскрытые ящики да коробки, не мог не радоваться обнаруженным в них боеприпасам: буквально сразу за воротами он нашёл десяток обойм для автомата и ящик с гранатами; чуть дальше, на скамеечке у поворота – «Тесла-пушку» с полным боекомплектом. Повернув направо, он открыл старинную стальную дверь, за которой оказался пустой полукруглый зал, вернее сказать, в нём никого не было. Внимательно осмотрев стоявшие у его стен ящики, добычей агента стали боеприпасы к шестиствольному пулемёту и четыре «Фаустпатрона». Подобное обилие оружия однозначно свидетельствовало в пользу того, что вскоре здесь должно было произойти нечто совершенно непостижимое, раз уж сами нацисты позаботились сосредоточить в этом месте столь серьёзную огневую мощь.
Помимо ящиков и электрических прожекторов, в центре зала зияло ровное двухметровое отверстие с невысоким каменным бортиком, напоминающее колодец; Блацкович осторожно заглянул внутрь – воды на дне его не было, зато он увидел прикреплённую изнутри металлическую лестницу, также спускавшуюся метра на два; под лестницей стоял прожектор, освещавший проход со дна колодца куда-то дальше, в сторону.
Перед тем, как окончательно спуститься в неизвестность, диверсант провёл ревизию имевшегося в его распоряжении оружия. Получше укрепил снайперскую винтовку и «Стен», чтобы не болтались за плечами; поправил поясную сумку с тремя гранатами и дополнительной емкостью для «Тесла-пушки». Саму электропушку повесил на левое плечо, пристегнув её специальным ремешком к локтю, а в руки взял «Злобу». Жаль, что нет никакой возможности прихватить с собой парочку «Фаустпатронов» – мало ли, а ну как пригодятся?! «Увы, дальше придётся работать без них! – вздохнул он, печально поглядывая на аккуратно уложенные в ящик гранатомёты. – Ничего, где наша не пропадала!»
Разведчик глянул на часы: ровно четыре утра! Если говорить о точности, как о вежливости королей, то он явно не из точнейших в мире сем; к тому же, судя по последнему обстоятельству, к началу церемонии он уж точно не попадёт… Впрочем, Агент Второй тут же предпринял слабую попытку утешения: если он и прохлопал таинственный ритуал Блаватски, дело-то ему предстоит иметь не с королём, а всего лишь с принцем… Ладно, если шутка получилась плоской, то лучше поскорее выбросить её из головы – и взяться за работу.
Он спустился по лестнице, выйдя по короткому и узкому тоннелю в очередное помещение, размеры которого не позволяли предположить, что вход в него может скрываться в жерле обычного на вид колодца: квадратный зал с довольно разрушенными от времени стенами и каменным полом; повсюду – факелы да работающие от генераторов прожекторы… В правом углу зала, в невысокой нише, имелась металлическая дверь; рядом с ней Блацкович увидел огромный стол, на котором находился деревянный макет какого-то сооружения. Пройдя через помещение, в котором, кстати, также никого не было («Да где же все?!» – с удивлением спрашивал себя американец), он внимательно изучил конструкцию: площадка, окружённая колоннами – на таких, наверное, в незапамятную старину маги всех мастей проводили свои колдовские игрища; рядом с макетом лежали чертежи похожих строений. Не почерпнув из увиденного никакой ценной информации, Блацкович поспешил покинуть помещение через единственную дверь.
Она легко отворилась от удара его ноги и также легко захлопнулась за ним. Диверсант прошёл по небольшому коридору, потолок которого выглядел достаточно угрожающим – сплошные трещины, зигзагами расходящиеся над головой; затем повернул налево – и, вновь оказавшись на открытом воздухе, остолбенел от увиденного: казалось, что только что виденный им на столе в последнем зале макет непонятной по назначению конструкции воплотился в реальность – руины колонн, пламя в каменных жаровнях, церемониальная площадка… Оставалось добавить, что, в отличие от макета, она не пустовала: по ней прохаживались вооружённые средневековым оружием мумии, меж которых возвышался гигант в доспехах и огромным мечом. Блацковичу даже отсюда хватило зрения, чтобы признать в невиданном доселе рыцаре того самого волосатого бородача, чей бюст находился в первом внутреннем дворе замка «Вольфенштайн».
Стоило ему сделать всего несколько шагов в сторону площадки, как за его спиной раздался неимоверных грохот: потолок коридора, который вывел его к странному сооружению, обвалился; соответственно, хода назад больше не существовало. Впрочем, Блацкович и не был намерен отступать: если древний принц воскрес, то им вместе на этой земле явно придётся тесновато! Поэтому он едва ли ни бегом поспешил навстречу также обратившей внимание на его громкое появление группе нежити.
Его шестиствольная машина начала свою беспощадную работу, как только расстояние между непримиримыми врагами сократилось до двадцати-тридцати метров; мумии прикрывали щитами Генриха, который, впрочем, не особо нуждался в подобной защите – броню на теле восставшего средневекового деспота было пробить не так-то легко. Он сам так и рвался в бой, расталкивая своих подручных локтями. Блацкович, памятуя об опасности, которую представляли мумии, проводившие на расстоянии психические атаки, сперва уничтожил тварь в оборванном плаще, а после занялся «саксонцами». Его пулемёт строчил непрерывно – до тех пор, пока вся четвёрка не разлетелась костьми и гремящим железом по площадке, как мысленно назвал её про себя агент, «арене». И верно: подобная конструкция вполне могла именоваться бойцовским кругом – с той разницей, что его можно было иногда покидать, чтобы спрятаться и слегка отдышаться за колоннами или огромными жаровнями, изрыгающими зловещее пламя.
Теперь, оставшись с Генрихом один на один, разведчик почувствовал себя менее стеснённым: противник его был достаточно медлительным и это вселяло в человека надежду на относительно непродолжительную схватку. Он понимал, что главное в сложившемся положении – не подпускать врага ближе десятка метров, иначе тот просто прикончит его одним-единственным взмахом меча.
Вдруг случилось непредвиденное: принц, на мгновение остановившись, вознёс меч над головой и что-то прошептал над его рукоятью; сразу после этого размётанная по «арене» пулемётом агента нежить будто собралась по кусочкам из воздуха – и вновь во всеоружии устремилась на человека.
- Тебе конец, смертный! – воскликнул посланник вселенского ужаса – и, взмахнув мечом, также ринулся на противника.
Блацковичу пришлось делать работу сначала: избавляться от дряни в рваном плаще, которая дважды едва не задела его своими летающими черепушками – и благо, что он вовремя успел прятаться за колонны; вновь расстреливать «саксонцев» – и вторично приниматься за владыку замка «Вольфенштайн». Он видел, как разрывные пули «Злобы» срывали с Генриха куски тяжёлой брони, из тела неприятеля потихоньку начинала сочиться кровь, но желанный конец сражения, по-видимому, заставлял себя подождать. Оставшись без поддержки нежити, которая гонялась за американцем по всей «арене», тысячелетний принц вновь замер на месте, воздевая над собой оружие – и четвёрка только что расчленённых врагов сызнова явилась на площадку. Боезапас пулемёта подходил к своему завершению, а битва ещё далеко не была выигранной.
Лишь тогда, когда Генрих поднял своих присных по третьему разу, Блацковичу пришли на память строки, прочитанные им в личном дневнике «Мёртвой Головы» – о том, что принц отличен от других людей именно способностью поднимать мертвецов, из которых он некогда создал целую армию… какую, возможно, намерен поднять и в наши времена, если бывший элитный пехотинец ВМФ США спасует перед ним. Ему стало ясно, что уничтожение мумий ни к чему не приведёт, пока жив тот, кто способен их воскресить в любое мгновение. Следовательно, всю огневую мощь надо направить только на Генриха, а после его окончательной гибели заниматься бегающей по площадке потусторонней швалью.
Отбросив в подбегающего к нему древнего воителя пустой пулемёт, Блацкович схватился за «Тесла-пушку»: её эффективность оказалась намного лучше «Злобы», почему он и решил приберечь столь ценное оружие напоследок. Когда он истратит обе батареи, придётся разбираться с неприятелями при помощи «Стена», а это значительно снизит его шансы на скорую победу: автомат хоть и мощный, но для стальных и ничуть не проржавевших за тысячу лет нахождения под землёй доспехов «Чёрного Принца» он вряд ли будет представлять серьёзную угрозу. Откровенно говоря, диверсант даже не хотел и думать о том, что случится, когда он использует последний автоматный магазин… если, конечно, враги не прикончат его задолго до этого.
Кроме того, человек, изворачиваясь от «черепов» и топоров дрянных покойников, успел изрядно запыхаться; впрочем, когда он в очередной раз отправлял надоевшую ему четвёрку мертвецов на тот свет, откуда те не менее благополучно возвращались, ему удавалось малость передохнуть за колоннами, пока медлительный Генрих творил свои некромантические заклинания. Тем не менее, нельзя было утверждать, что все труды Блацковича пропали даром: если мумиям было всё равно, когда погибать, а когда – воскресать, то их вызывателю приходилось куда туже. Его доспехи постепенно превращались в забрызганные кровью железные осколки, едва держащиеся на теле, а за его кованой стальной обувью по «арене» тянулись широкие кровавые подтёки. И, конечно, скорость его также значительно упала; ныне восставший из мёртвых средневековый принц напоминал скорее едва передвигающегося с чужой помощью паралитика, нежели гордого предводителя легионов нежити.
Словом, Блацкович, растратив почти весь боезапас «Тесла-пушки», а перед тем – и «Злобы», пережил семикратное воскрешение покойников прямо на глазах; впрочем, подобные мелочи жизни уже давно перестали удивлять его или вообще вызывать какие-либо эмоции – он, утирая пот со лба, желал теперь только одного: чтобы вся эта канитель поскорее закончилась. Увы, одного желания явно не хватало: агент, как всякий вполне здравомыслящий человек, знал, что желание исполняется лишь тогда, когда к нему прилагается хорошее, а гораздо лучше того – неимоверное – усилие. Поэтому он продолжал носиться по «арене», прячась за колоннами и жаровнями от «черепов», топоров и меча самого Генриха, не переставая жарить врагов из электропушки.
И долгожданное чудо, наконец, свершилось: в какое-то мгновение принц замер на месте – и завопил так, что эхо недальних гор ответило ему многократно усиленным завыванием; поверженный, растерявший почти все доспехи и окровавленный, он рухнул на колени в центре площадки – и будто взорвался изнутри, разбрызгиваясь останками на все четыре стороны света. В тот же миг с похожими воплями на плиты «арены» свалились и его друзья-покойники, звякнув своими железяками… Блацкович осмотрел место завершившегося сражения, не видя других противников – и присел у какого-то ящика для короткой передышки. «Итак, мир спасён, - улыбнулся суперагент, откровенно радуясь расходящимся над головой тучам и первым проблескам задержавшегося утра. – Генрих мёртв, а это значит, что вход в преисподнюю закрыт. И, как вывод: «Мёртвой Голове» от меня теперь уж точно негде прятаться!»

…Человек средних лет, одетый в парадную военную униформу высшего командования СС, не отрывался от поднятого к глазам цайсовского полевого бинокля, не обращая внимания на почти сползавшие на нос очки и несколько съехавшую на ухо фуражку. Его хорошо выбритое лицо заметно подёргивалось; крохотные чёрные усики подрагивали над тонкими губами. За его спиной, в тени деревьев, стоял роскошный легковой автомобиль с открытым верхом; возле автомашины находился ещё один офицер СС высокого ранга. Он помалкивал, время от времени с опаской поглядывая на человека с биноклем, являвшегося, по всей видимости, его прямым начальником.
Наконец, человек оторвал взгляд от аппарата, опуская его в левой руке; это движение позволяло увидеть украшавшие его униформу петлицы райхсфюрера СС. Заметив его действие, офицер, бывший у автомобиля, поспешно приблизился – и принял из рук начальника бинокль.
- Этот чёртов американец! – скрежеща зубами произнёс райхсфюрер, губы его вновь задрожали. – Он разрушил всё… А это, дружище Вольфганг, полный крах всех наших надежд!
- Герр Гиммлер, самолёт на Берлин ждёт вас! – сочувствующе произнёс офицер, учтиво открывая дверцу машины с левой стороны задних сидений.
Райхсфюрер со вздохом вновь глянул туда, куда только что смотрел в бинокль; на сей раз глянул невооружённым глазом. Хотел что-то сказать своему адъютанту, но не смог произнести не звука, только бессмысленно махнул рукой. Сопровождающий его офицер резко выпрямился – и мгновением позже твёрдо произнёс:
- Герр Гиммлер, фюрер ожидает вашего прибытия!
- Да-да, конечно… – без какого-либо энтузиазма ответил тот, по привычке складывая руки за спиной – и не спеша отправился к автомобилю…

ЭПИЛОГ

Прошло несколько минут, прежде чем Агент Второй поднялся на ноги. Несомненно, скоро сюда пожалуют гости – из того же дворца «Шуцштаффель», например; наверняка и в самом замке остались резервные силы противника – ведь он вышел к месту проведения церемонии, так сказать, с чёрного хода… Надо будет позаимствовать один из нацистских грузовиков – и убраться отсюда подальше…
Внезапно американец услышал нарастающий с каждым мгновением звук: глухой рёв, доносившийся откуда-то сверху. Вой стремительно приближался, подхватываемый эхом от ближайшей вереницы гор; наконец, прорвавшись сквозь остатки грозовых туч, в небе показалось два истребителя, за которыми следовало несколько бомбардировщиков. А миг спустя над замком «Вольфенштайн» разверзся сущий ад: гулко зазвучали десятки взрывов, пламя которых стало пожирать секретный объект и прилегающие к нему территории; итак, авиация союзников добралась сюда вовремя – и принялась за окончательное сокрушение вражеской твердыни.
Блацкович, покинувший прежнее место, поспешил укрыться за опасным периметром бомбардировки: было бы весьма печально, если он – после выполнения задания – был бы по ошибке ухлопан своими… Отбежав на безопасное расстояние за последнюю линию стоявших кранов да грузовиков, которые также в скором времени были превращены в груду покорёженного и дымящегося металла, он пересидел налёт среди многочисленных ям, оставленных нацистами от предыдущих раскопок. Самолёты, пронёсшись над его головой, с победным урчанием развернулись – и пошли на вторичный заход.
Глядя на взметающиеся над замком языки пламени, диверсант, казалось, припомнил каждое мгновение последних месяцев жизни – тех, которые он провёл над удивительным заданием, итогом которого стал срыв нацистских замыслов по перелому хода войны и ввержению человечества в тотальный хаос. Всё закончилось там же, где и началось – с того момента, когда он очнулся на полу темницы замка «Вольфенштайн», потеряв при этом старшего напарника…
Он схватился за голову: сколько же ещё нераскрытых тайн погибло ныне среди руин тысячелетней постройки?! Сколько ненайденных манускриптов и артефактов, сколько неизученных древних книг, составлявших библиотеку гитлеровских оккультистов?! Могучий авиаудар сровнял с землёй величественную и ужасную цитадель Гиммлера, в которой вынашивались зловещие планы абсолютного господства «избранных» над остальным человечеством…
Когда самолёты скрылись из виду, Блацкович, печально глянув на пылающие грузовики, забросил автомат за плечо, где уже висела снайперская винтовка с единственным патроном в магазине; приходилось выбираться отсюда пешком, уходя в долину вдоль горной гряды. Ещё несколько часов – и он покинет эту землю навсегда…

Место: Великобритания,
вилла УСО,
предместье Лондона.
Дата: засекречена.

- Войдите, - сэр Хассет откликнулся на стук в дверь, положив какие-то бумаги в ящик стола. 
На пороге появился мистер Стоун:
- Вы хотели видеть меня, сэр?
- Да, Джек. Я только что закончил читать последний отчёт… Как же тяжело поверить написанному! – он снял очки и протёр их тряпочкой. – Что же, я полагаю, теперь мы смело можем закрыть дело об «Операции «Воскрешение»», вы согласны?
- Да, сэр!
- Джек, я считаю, что агент Блацкович заслужил за свои подвиги орден, только… Этого задания официально никогда не существовало!
- Я полагаю, что он поймёт, сэр! – улыбнулся заместитель директора.
- Я надеюсь, что, по крайней мере, он насладится заслуженным отдыхом…
- О да, сэр! Он уже отдыхает! – мистер Стоун улыбнулся ещё раз.
- Отлично, отлично! – рассмеялся понявший его с полуслова директор. – Что на сей раз? Явно что-нибудь особое?..

…Секретная ракетостроительная база нацистов, скрытая в горах Чехословакии, разрывалась от завывания сирен; повсюду носилась охрана периметра, обеспокоенная внезапным вторжением диверсанта. Правда, замечено это было лишь после того, как серия ужасных взрывов потрясла комплекс, полностью выведя из строя пусковые шахты и железнодорожное полотно, соединявшее базу с ближайшим городком. Агент Второй, отсиживаясь на смотровой вышке со снайперской винтовкой в руках, тихо посмеивался, наблюдая сверху за снующими в его поисках по объекту неприятелей.
 «Итак, - думал он, привычно оценивая ситуацию, – до КПП не более сотни метров… Три охранника… Обойду их слева, по горной тропинке. Те, кто с воплями носятся внизу, вверх вообще не смотрят, значит, можно будет провернуть спуск к цели без малейшего риска… К моему счастью, возле КПП стоят два мотоцикла… Что же, «Би Джей», тряхнём стариной – да прокатимся на знаменитом «Цюндапп КС-750»?!»
Парой минут спустя, ликвидировав охрану КПП, Блацкович оседлал вражескую технику; звуки заведённого мотора тут же привлекли внимание неприятелей.
- Эй, эй, не дайте уйти американцу! – завопили, наконец, заметившие его вооружённые до зубов гитлеровцы, со всех сторон открывая пальбу по разведчику.
Увы, было слишком поздно: бросив за спину гранату, агент лихо съехал с асфальтной дороги – и, на полной скорости вышибив лёгкие боковые решётчатые ворота КПП, скрылся в поднятых мотоциклом клубах пыли за ближайшим березняком…

Исторический и игровой реализм «Вольфенштайн»: Операция «Воскрешение»»

Что общего должно быть у реальности и компьютерной игры, чтобы последняя претендовала на шедевр? Естественно, речь идёт не о геймплее или графических наворотах… Говоря о «Возвращении в замок «Вольфенштайн»», в первую очередь, конечно, это историческое соответствие тех или иных сюжетных линий да реальных персонажей, имевших место в действительности, во вторую – технических и культурных достижений человечества, указанных в упомянутых временных периодах, раз уж создатели игры сделали упор на события, прямо или косвенно соотносящихся с подлинной историей, а именно столь непростым её отрезком, каким является Вторая мировая война. Не стану скрывать – и было бы глупо делать такую попытку – но, когда я проходил игру первый десяток раз (кстати, играю в неё с года издания, а именно с 2001), я не акцентировал внимания ни на чём из вышеперечисленного, настолько круто выглядели путешествия легендарного суперагента по таинственным нацистским базам, замкам, катакомбам и прочим красочным локациям, представленным в «Возвращении»! Однако, стоило мне выходить из главного меню, как в голове начинался сумбур от только что виденного на экране… что, впрочем, ничуть не умаляло достоинств самого игрового процесса! Тем не менее, именно «Возвращение» заставило меня отнестись с предельным вниманием к Второй мировой войне в целом и в деталях, поэтому неудивительно, что благодаря этой замечательной игре я серьёзно заинтересовался немецким (и не только!) бытием по всем фронтам: от крестьянской жизни до формирований СС, от политического курса Третьего Райха до истоков немецкого оккультизма. За пролетевшие с той поры годы мне довелось побывать во многих военно-исторических музеях Европы, вести обширную переписку с университетами и представителями военной реконструкции многих стран, просмотреть десятки километров военной и мирной хроники интересующего меня периода – и, конечно, читать, читать, и ещё раз читать…
Ниже хотелось бы привести уж совершенно непростительные вещи, которые разработчики по тем или иным причинам допустили в игре и которые просто нельзя оставить без внимания на фоне исторической действительности. Сразу оговорюсь, что предлагаемый список далеко неполон; к тому же, положа руку на сердце, не хочется и перегладить разработчиков против шерсти, поскольку – даже при всех имеющихся в игре косяках – они создали шедевр! Рассмотрим их в несколько произвольном порядке, хотя я постараюсь сохранить их приблизительную хронологию по сюжету «Возвращения».
Бывший бенедиктинский монах Симон Странник – уж не с Лютера ли, бывшего августинца, списан? Странный какой-то монах, покинувший святую обитель и занявшийся магическими изысканиями, за которые чуть позже возникшая Святая Инквизиция немилосердно карала – и тем более, священников-ренегатов… Доминиканцы Инститорис и Шпренгер, авторы «Молота ведьм» (1487 г.), приводят на страницах своего опуса отрывок полемики Фомы Аквинского с Дунсом Скоттом, в которой первый рекомендует христианам ни при каких условиях не обращаться к колдунам, тогда как второй допускает подобное – например, в случае неизбежной гибели человека от сверхъестественных чар. Христианство в игре выставлено слабее магии, что, мягко говоря, не совсем католично (тем более – для возникших позже протестантов всех мастей!)… Впрочем, вряд ли сценаристы игры даже задумались над тем, что сами же и написали. Прозвище героя «Странник» тоже удивительно, ведь бенедиктинцы – оседлая созерцательная община. Или он получил прозвище уже после ухода из монастыря? Вопросы, вопросы… Потому и пришлось придумать приемлемую для романа легенду, оправдывающую разработчиков.
Далее, его антагонист – Генрих Первый. Личность вполне историческая, правда, связанных с ним несуразиц меньше от того не становится. В игре год его смерти указан как 943, а не 936. Ладно, будем считать эту дату притянутой за уши к сюжету игры… Действительно, настроения его поначалу были крайне антиклерикальны, однако особым антихристианином, якшавшимся с силами Тьмы, он никогда не являлся. Имеются письменные свидетельства, что Генрих являлся ярым распространителем христианства, например, в войне с датчанами. Кстати, поражение мадьяр (о войне Генриха с которыми трактует журнал «Мёртвой Головы») произошло не на Рейне, а скорее на Эльбе, поскольку Унструт – река, где произошло сражение – приходится левым притоком Зале, которая, в свою очередь, является левым притоком Эльбы! Кому-то не помешало бы просто глянуть на географическую карту, прежде чем воротить несусветную чушь.
Ещё один антагонист игры – «Мёртвая Голова», он же обергруппенфюрер СС Вильгельм Штрассе. И как только над ним не издеваются, переводя его как «Голову Смерти», и уж тем более, как «Череп» (в более поздних поделках от «Bethesda Softworks» и «MachineGames» его даже именуют «генералом», что не соответствует действительности: СС – не Вермахт, разработчикам или переводчикам не следовало бы путать званий этих отчасти противоборствующих военных организаций Райха)! Это тем более странно, что и в английской, и в немецкой версиях игры ясно прописано: «Deathshead» или, соответственно, «Totenkopf». И никаких вам «The Skull», «The Casket» или «Der Sch;del»! Воистину, смерть фальшивым переводчикам!
Кстати, обратимся также к фамилии протагониста игры, Блацковичу. Начиная с «Возвращения», как только ему не доставалось: и «Бласковиц», и «Блажкович», и «Блацкоуитс», и ещё чёрт знает, как! Неужели никому не придёт в голову сверится с произношением достаточно распространённой польской, белорусской – или даже еврейской – фамилии?! Обращение «Би Джей» отсутствует в «Возвращении» – и почему?! Для служащих американских ВМФ, да просто англоговорящих гражданских, это вполне приемлемая вещь: обращаться к человеку по инициалам имени-отчества…
Чтобы раз и навсегда закончить с именами-фамилиями, а также специальной терминологией, встречающимися в игре, мной было решено использовать именно их немецкие варианты, чтобы избежать всяческих маразмов – подобно тому, что нацисты общаются меж собой по-английски с диким берлинским акцентом! Поэтому – «Райх», а не «Рейх», «Вольфенштайн», а не «Вольфенштейн»… Кстати, название всех видов оружия или географических местностей в романе также даны в русской аббревиатуре. 
Итак, незначительные примечания. Доктор Зи, электричеством запытавший насмерть в одной из первых катсцен Агента Первого, явно списан сценаристами с небезызвестных докторов Рашера или Менгеле… Впрочем, нигде в игре нет ни слова о том, что он – садист. Но… мне пришлось следовать фанатскому канону! Август Хирт – его игра не упоминает, но почему бы не ввести в роман чуть больше исторической достоверности?!
Идём дальше. Зачем сценаристам было придумывать «Дивизию Паранормальных Исследований СС», если у неё был аналог в действительности – «Аненербе», занимавшийся тем же самым?! Ну да ладно, пусть уж останется эта Дивизия, поскольку за многие десятилетия она стала своеобразной фишкой серии «Вольфенштайн».
Отдельный штришок: норвежские пропагандистские плакаты – в замке на севере Германии?! Да что они там делают?! Неужели там несут службу исключительно скандинавы, не говорящие по-немецки, к тому же постоянно нуждающиеся в моральной поддержке?!
Далее, сам замок «Вольфенштайн». Никаких сомнений, что его прообразом для разработчиков послужил Вевельсбург – школа высшего офицерского состава СС, который действительно принадлежал Генриху Гиммлеру, купившему его у государства за чисто номинальную цену – одну райхсмарку. «Вольфенштайн» по конструкции и занимаемой территории неимоверно отличается от Вевельсбурга; это видно по первым же уровням игры – он значительно больше по размерам и менее компактен. К тому же он взаправду находится недалеко от Падерборна: города, также частично выведенного в игре.
Просто уморительная деталь, на которой разработчики, совершенно не ориентируясь в структуре сфер влияния и полномочий различных министерств и других организаций Третьего Райха, спалились по уши: это переписка секретаря МВД Гийрега с майором Юргеном в первой миссии игры. Секретарь напоминает незадачливому старшему офицеру охраны замка об артефактах, кои следует немедленно переправлять в министерство Геринга. Ну что это за бред?! Что, чёрт возьми, этот геринговский секретарь вообще мог делать в замке, который является собственностью Гиммлера?! Об этом Джек Стоун говорит в момент брифинга совершенно открытым текстом! Неужели райхсфюрер СС – куда больший любитель древних артефактов, нежели райхсминистр Геринг! – в чьём ведении, собственно, находятся все сокровища подвластных ему территорий, откажется от них в пользу своего конкурента, даже на основании какой-то идиотской директивы со стороны последнего?!
Ещё одна, уже совершенно больная тема в творчестве Голливуда (и не только!) – женщины в структуре СС. Одна из ярких – и надо сказать, весьма эффектных – антагонисток Блацковича, Хельга фон Бюлов, по сюжету игры прописана как руководитель упомянутой Дивизии Паранормальных Исследований СС – и естественно, имеющая чин полковника. Проблема в том, что будь у неё подобное звание (заметим, звание Вермахта, в СС ему соответствует штандартенфюрер), она не при каких условиях не могла бы, во-первых, командовать структурой, подчинявшейся непосредственно ведомству Гиммлера, а во-вторых – не могла находиться в СС просто потому, что в этой организации женщин никогда не было в принципе! Райхсфюрер создал исключительно мужской орден, это подчёркивалось в его уставе. Да, женщина-арийка могла состоять в НСДАП, быть активным участником специально созданным тем же райхсфюрером Гиммлером «Общества друзей СС», носить униформу женских вспомогательных подразделений СС – то есть служить в штабах радисткой, секретаршей или работать медсестрой, быть старшей помощницей югенд-фюрера, ответственного за воспитание молодёжи, но иметь удостоверение члена СС – ни за что на свете! Поэтому выдумки разработчиков, видимо, не способных хотя бы для очистки совести разок-другой глянуть в энциклопедию Второй мировой, до сих пор продолжают кочевать из одной игры серии в другую.
Не менее топорным полуизобретением сценаристов является и «Кружок Крайзау» – немецкое антифашистское сопротивление, действительно имевшее место быть почти на всём протяжении Второй мировой войны – и даже до неё. Вероятно, ухватившись за первую попавшуюся идею, разработчики восприняли «Кружок» как некий аналог «La R;sistance» – французского сопротивления, партизаны которого наносили довольно ощутимый ущерб гитлеровским оккупационным войскам. Немецкий «Кружок Крайзау», хоть и насчитывал множество известных имён (следует сказать, что среди его участников были землевладельцы, священники, инженеры, военные, даже представители третьего сословия), никто из его членов никогда не бегал по улицам с автоматом и не устраивал диверсий. Деятельность организации носила, по большей части, характер пассивного несогласия с существующим в Райхе режимом. В начале 1944 года практически все явки «Кружка» были провалены агентами гестапо, а после неудачной операции «Валькирия» (в ставке Гитлера «Вольфсшанце», 20 июля 1944 г.) оставшиеся на свободе члены немецкого сопротивления были арестованы, брошены в застенки концлагерей или убиты.
Далее, один из связников Блацковича, Карл Виллигут – личность также историческая, вот только к сопротивлению и «Кружку Крайзау» она имеет такое же отношение, как морская свинка – к морю и свиньям. А теперь – внимание: реальный прообраз этого «члена сопротивления» никто иной, как Карл Мария Виллигут – высокопоставленный сотрудник «Аненербе», бригадефюрер СС, «личный маг» Генриха Гиммлера и, пожалуй, самый известный оккультист Третьего Райха! Он, между прочим, не только написал множество мистических текстов, но являлся дизайнером знаменитого кольца «Мёртвой Головы» – символа вечной принадлежности человека к братству СС! Видимо, разработчикам настолько понравилось имя этого человека, что они тут же ввели его в игру на первую попавшуюся роль… Потому и получилось: слышу звон, но не знаю, где он.
«Шато» (а не «шлосс») в Германии – да ещё с подачи самих же немцев! – звучит более, чем идиотски! То же касается «мадам» вместо «фрау» в некоторых письмах, разбросанных по последним локациям заключительных миссий. Я же просто всё расставил по местам – и обращения, и правильность употребления терминов… И, собственно, ненависть разработчиков к формальной логике!
Современные золотые слитки, увенчанные официальным клеймом Райхсбанка – поданы в игре как секреты?! Кого?! От кого?! Откуда они вообще взялись?! Я без всякого сожаления заменил их на артефакты, где это не противоречит логике… Пусть читатель не думает, что автор книги не обнаружил всех секретов на локациях игры; просто хотелось «полазить» там, где двери закрыты или пробраться куда, по сюжету игры, нет возможности – поэтому часть секретов не описана сознательно, предоставляя возможность пофантазировать касательно мест, куда вообще не пройти.
Ещё деталь, из той же оперы: откуда на некоторых скрытых локациях игры появляются патроны к снайперской винтовке «Шпион»?! Неужели сами разработчики позабыли, что придуманное ими оружие – совершенно секретная, экспериментальная американо-британская разработка, не имеющая аналогов в арсенале Третьего Райха; откуда же тогда у нацистов взялись аккурат подходящие к ней боеприпасы?! Боюсь даже предполагать, в каких отношениях сценаристы с собою же выведенным сюжетом…
Фон Штауфф и прочие ключевые фигуры Дивизии Паранормальных Исследований СС не могли иметь званий генералов, полковников и т. д., потому что никто не позволит военным Вермахта заниматься оккультными делами Гиммлера, и уж тем более – состоять в руководстве Дивизии Паранормальных исследований СС, не состоя, собственно, в СС. Они же являются ключевыми офицерами, для их ликвидации у Блацковича аж отдельное задание! Поэтому все чины Вермахта заменены мной на звания, присущие формированиям СС.
Ну и, вдогонку сказанному: майора (штурмбаннфюрера) – в числе высшего командования Дивизией – также быть не могло… Как минимум, к операциям столь высокого уровня секретности, какой являлась «Воскрешение», допускались полковники (штандартенфюреры).
Последняя катсцена – это просто образец «расточительности»: дать Блацковичу за спасение всего мира и человечества награду в виде медали – на это способны лишь самые скупые правительства во Вселенной! Лично я гораздо лучше отношусь к своему любимому персонажу компьютерных игр – и представляю его в романе к ордену!
Кстати, едва не забыл упомянуть о самом УСО – Управлении Специальных Операций, как я вывел его название в романе; у этого «озарения» разработчиков остановимся подробнее… В игре эта структура звучит, как «Офис Секретных Акций» («Office of Secret Actions»). Ну, что тут сказать… Зачем надо было изобретать велосипед – к тому же, с кривыми колёсами – ума не приложу. Мало того, что неправильно звучит по-русски, так ещё и само название – просто караул! Спецслужбы на то и спецслужбы, чтобы скрываться за весьма неброскими названиями, а тут – на тебе, какая незаметная вывеска! Под такой сразу можно и адрес учреждения написать, да приложить под ним полный список агентуры с паспортными данными! Насколько мне известно, ни одна достаточно известная спецслужба в мире, кроме «SIS» («Secret Intelligence Service», «Секретная разведывательная служба», Великобритания) или «Gestapo» («Geheime Staatspolizei», «Тайная государственная полиция», Третий Райх), не использует (использовала) в названии слова «секрет», «тайна» или их аналогов – именно для того, чтобы не привлекать внимания! Впрочем, УСО – Управление Специальных Операций (SOE, Special Operations Executive, обратите внимание: «специальных», а не «секретных», как в игре!), как институция, входящая в состав «SIS», действительно существовало; вот, например, как характеризует её назначение знаменитый советский разведчик Ким Филби (который сам в течение длительного времени был её сотрудником): «Управление специальных операций было создано по распоряжению Черчилля в 1940 году и руководило всеми тайными действиями против стран оси (т. е. Третьего Райха, Италии, Японии и их союзников – примечание моё, Clandestinus), особенно саботажем и диверсиями…» И ещё маленький пассаж из того же источника: «С целью конспирации Управления все его подразделения и само Управление функционировали под легендами Объединённой технической коллегии (Joint Technical Board), Межведомственного исследовательского бюро (Inter-Service Research Bureau) или вовсе выдуманными формированиями Адмиралтейства, Министерства Военно-воздушных сил или Военного министерства. Некоторые подразделения Управления были дислоцированы отдельно, другие, по характеру своего взаимодействия со сторонними организациями, требовали отдельных мероприятий по легендированию…» Кстати, для справки особо любопытным: в моём родном городе отделение ДГБ (Департамент государственной безопасности) скрывается под вывеской «Филиала Западного региона лаборатории Государственного института геоэнергетических и геотермических исследований», что наглядно подтверждает слова Филби! Сперва я хотел назвать структуру «ОСН» – «Отдел специальных назначений», но зачем уводить читателя от реалий, весьма близких историческим?! Пусть уж будет УСО…
То же касается и вывески на заборе виллы УСО, и флагов, постоянно мелькающих в катсценах! Внутри – частное владение, пусть себе вешают, что угодно, но снаружи?!
Несомненно, разработчики «Возращения» почерпнули немало информации об УСО из реальных материалов. Интересующимся этой организацией, её историей и структурой, рекомендую автобиографическую книгу Кима Филби «Моя тайная война».
Далее – офисы, министерства и прочие госструктуры… Да неужели сценаристам игры было трудно получше подготовиться, почитать книги – или, на худой конец, полазить в Википедии (которая, к слову сказать, является сверстницей игре: оба проекта появились в 2001 году)?! Тогда знали бы, что доброй половины упомянутых ими в «Возвращении» министерств Третьего Райха к 1943 году уже не существовало – или, как минимум, некоторые из них имели другие названия… что мне и пришлось исправлять самостоятельно.
Пара слов об оружии, упомянутом в игре. Фламменверфер, то есть огнемёт, дальность поражения которого 30 метров, максимальная – 40, в миссии по спасению дезертира просто спалил бы к чертям всех членов немецкого сопротивления и учёного в придачу! Согласно игре, расстояние до них от тяжёлого пехотинца – не более 2-3 метров! А огнемётчик, как последний дурик, прячется в соседнем дворе, а не помогает товарищам сорвать планы союзников по спасению перебежчика! Чтобы огнемётчик – да и нацисты вокруг – не выглядели полными идиотами, в романе мне пришлось увеличить расстояние от них до немецких друзей до полусотни метров… Так-то!
Ещё «один-ноль» в «пользу» логики разработчиков: девушки «Элитной Гвардии» у них поголовно бегают со «Стенами»! Чёрт возьми, откуда у них британское оружие, да ещё в таких количествах?! Может, я пропустил какие-то важные исторические документы – и во время войны нацисты наладили с англичанами взаимовыгодную торговлю оружием?! Разве у первых не было аналога «Стена» – «МП-28»?! Фантазии сценаристов просто зашкаливают…
Как двое десантников «Чёрной Гвардии» оказались в замурованной до взрыва над ними комнате, где двое их безалаберных товарищей доигрались с взрывчаткой?! Что там охраняли – и, не лишённый значения вопрос: чем они там питались?! Логика просто убита! Поэтому в романе – этажом ниже, под полом – я расположил коридор.
Подобными косяками изобилует и норвежская база… Если не заскриптованный взрыв у той или иной стены – всё, дальше не пройдёшь!
Подобных неувязок в игре хоть отбавляй, остановлюсь лишь на тех, что запомнил. В соответствии с ними, я иногда – по сюжету романа – меняю местами комнаты, дома и даже части локаций для того, чтобы в повествовании не было логических противоречий, а отсюда – и откровенной лажи…
В «Возвращении» Блацкович, к счастью, весьма молчалив – это вам не «The New Order», с которого сценаристы отрастили ему язык, и он треплется обо всём, что видит – честно говоря, ничего, кроме раздражения, у меня это не вызывает… Молчание протагониста в «Возвращении» (и в «Вольфенштайн-2009») – несомненный «плюс» разработчикам!  Да и отсылки из одной игры в другую, чтобы увязать задуманную мной трилогию романов «Вольфенштайн» – например, такие личности, как Форзихтиг, Троммлер, Шоссхунд и прочие персонажи – обязательно найдут свои места в продолжениях ««Вольфенштайн»: Проект «Нахтзонне»» и ««Вольфенштайн»: Миссия «Наследие». Поэтому смело награждаю сценаристов серии ещё одним «железным крестом»!
В катсцене на Брамбургской дамбе меня особенно повеселили крекеры, которые один нацист посоветовал поискать другому, чтобы тот съел их вместе с сыром. Это – англо-американская еда; немец вряд ли мог посоветовать её себе подобному! Поэтому в романе крекеры заменены пивом: и реалистично, и под вполне приличную закуску!
Задания, что появляются в начале каждой главы или её частей, конечно, Блацковичу следует получать каждый раз по рации, что было бы логично: не мог же он таскать с собой не вскрытыми несколько пакетов, открывая каждый из них лишь после выполнения предыдущего задания! Ясно, что по умолчанию он ведёт радиосвязь с УСО. Но хотелось сохранить контекст игры, вплоть до её заставок, отсюда и приказы в начале каждой миссии. Даже читая книгу, хотелось видеть при этом дизайн оригинала…
Далее, касательно «суперсолдат», которых, как мы помним из журнала «Мёртвой Головы», было изготовлено шестеро: первого из них Блацкович ликвидировал в «Лаборатории-Х», ещё трое – помазаны Блаватски перед последним сражением с Генрихом Первым. Следовательно, на руинах в миссии «Осквернённая земля» их должно быть не три, а два… Похоже, разработчики не только смертельно ненавидят логику, но и давно похоронили элементарную алгебру!
Связь по рации в придуманной мной предпоследней катсцене, в игре отсутствующей – ровно такой же литературный ход, как некоторые придуманные мной письма и даже сюжетные линии: они придают повествованию определённый колорит, усиляя акцент того или иного действия/размышления протагониста.
Прыгать в воду при полной экипировке (последняя глава романа, первая часть «Раскопки»)?! Это же на какие дополнительные неудобства обрекли сценаристы несчастного агента: линий вес – лишь куртка да штаны с сапогами впитают несколько килограммов воды; ощущения холода и повышенной влажности, пока одежда не просохнет; не всё оружие может быть использовано сразу после его соприкосновения с жидкостью – и тому подобные неприятные детали. Я же не желал так безжалостно издеваться над протагонистом (в последующих играх от «Bethesda Softworks» и «MachineGames» он настолько часто и без нужды будет «купаться», что это просто бесит) – и потому заменил прыжок в воду на лестницу и сухую поверхность.
Кстати, судя по катсценам, Джек Стоун, несмотря на явную молодость, наиболее разумный, трезвый и аналитичный из всех участников тайных совещаний! Это ему надо быть директором УСО!
В предпоследней катсцене игры, у Гиммлера – это хорошо видно на экране – петлицы обергруппенфюрера СС! Неужели кто-то – кто?! – успел понизить райхсфюрера в звании?! Причём, у его адъютанта – звание гауптштурмфюрера СС, что соответствует званию капитана в Вермахте – и целых два Железных Креста! Да при таких-то наградах этот товарищ, выглядящий почти вдвое старше Гиммлера, до сих пор – всего лишь капитан?! Любой адъютант подобной шишки просто не мог быть званием ниже генерала! Карл Вольф, например – личный представитель райхсфюрера и начальник его штаба – был обергруппенфюрером СС…
Такими вот получились у меня замечания, размышления и наблюдения за игрой, вернее, за её соотношением с реалистичностью описываемого в ней отрезка времени. Тем не менее, «Возращение в замок «Вольфенштайн»» всё также продолжает оставаться моей любимой компьютерной игрушкой, и никакие косяки разработчиков по-прежнему не имеют на моё мнение геймера ни малейшего влияния.

Clandestinus