Ядовито-синий цветок

Саймон нерешительно постучал в дверь. До этого он долго нервничал и несколько раз перепроверял адрес, думая, что ошибся домом. Однако всё было правильно. Клубничный торт надо было доставить в громоздкое бетонное строение. Минималистичная суровая постройка со всех сторон заросла диким вьюнком, чьи розовые цветы неспешно покачивались на ветру. Здесь никак не может жить профессор! Саймон постучал ещё раз. Никакого ответа. Всё-таки неверно написали адрес… Поэтому Саймон уже собирался уходить, как среди дикого вьюна он углядел редкие цветки странного, иного, нежели остальные, цвета. Тёмные, ядовито-синие цветы завораживали, затмевали обычные. Приглядевшись, Саймон заметил, что необычное растение корнями опутало не только стену, но и обычные вьюны. Такого вида в дикой природе Саймон не встречал, поэтому посчитал их декоративными. А значит, здание всё-таки не было заброшено. Этот факт заставил его передумать. Он отбросил сомнения и постучал ещё раз, намного громче. Наконец, через несколько секунд, ручка шевельнулась, дверь кирпично-красного цвета распахнулась, и по ту сторону проёма перед Саймоном предстало нечто железное, гуманоидное, с хаотично мигающей, словно свора светлячков, линией из светодиодов на голове. Саймон опешил. Это был робот. В последнее время робототехника ушла далеко вперёд, но роботы всё ещё были очень редки. Механизм оглядел курьера, и порядок мигания светодиодов изменился. Робот заговорил металлическим, но в то же время добрым бархатным голосом:

  — Прошу, проходите. Не бойтесь, я всего лишь робот, разработанный профессором.
  — Профессором? Ох точно… Да-да, припоминаю… Клубничный торт на имя профессора Уильяма.
  — Прошу, проходите, — с точностью до интонации повторил робот и отошёл, открывая перед Саймоном проход.

Первая комната, куда попал курьер, была сплошь и рядом заставлена горшками с растениями, которые стояли группами. Пять высоких, одинаково остриженных, тонких фикусов стояли в дальнем углу, а в противоположном — несколько бледно-коричневых горшков с густой камышовой травой. К стене слева был привинчен самодельный стеллаж из металлолома с полками, на каждой из которых лежала группа отдельных представителей растительного царства: кактусы с кактусами, алоэ с алоэ, герань с геранью. Саймон забылся при виде такого необычного интерьера и очнулся лишь тогда, когда сзади хлопнула дверь.

  — Что? Я сейчас уйду, зачем закрывать дверь?
  — Ох, простите. Мои механизмы пока что слишком слабы, чтобы таскать такой груз, как Ваш. Без Вашей помощи я не смогу его донести.
  — Но разве роботы не сильные?
  — Я? Ни в коем случае. Мне нужна электроэнергия в большом объёме, чтобы производить сложную интеллектуальную деятельность, для меня даже вода представляет угрозу при попадании внутрь, мои электромоторы маломощны, а память вовсе ограничена. Вы не представляете, насколько я слаб. Это как если бы у вас отрезали половину мозга, накачали анестетиками, и не давали есть неделю.
  — Кошмар!
  — Надеюсь, Вы не будете против, если мы пройдём дальше.

Они поднялись на второй этаж по бетонной лестнице и вошли в кабинет, где на инвалидном кресле расположился старый и полный человек. Его уставший и болезненный вид вызвал бы отвращение у любого. Саймон еле сдержался, чтобы на его лице не отразились истинные эмоции, которые он в тот миг испытал. Вялый взгляд профессора вяло уставился на Саймона. Губы еле-еле зашевелились, и аппарат в виде чёрной продолговатой коробочки, прикреплённый ремешком к шее, как ошейник, начал издавать монотонные звуки, сливающиеся в слова:

  — Здравствуйте, положите торт на стол, где мониторы, и уходите немедленно, — по механической речи было непонятно, что испытывал профессор, но курьеру на секунду показалось, что голос стал тревожным.
  — Хорошо, — кивнул Саймон и зашёл в комнату, оставив робота за порогом.
  — Профессор… Мы так не договаривались, — за спиной Саймона раздался холодный, уже не похожий на прежнюю приятную речь, голос. В нём звучали нотки коварства и угрозы.

Саймон замер с тортом в сантиметре от стола. Профессор покраснел и изо всей мочи напряг своё тело, чтобы произнести с помощью аппарата на шее нечто, похожее на предупреждающий крик, Саймон даже услышал среди механических звуков свист, вырывающийся из горла профессора:

  — Дверь!

Саймон почувствовал угрозу, и инстинкты, опередив мысли, заставили его резко развернуться, оставив торт на столе, и со всей силой захлопнуть деревянную дверь. В то мгновение, когда дверь закрывалась, он заметил в руках робота что-то похожее на пистолет, но более гладкой и волнообразной формы. Этот предмет явно был нацелен на курьера… Быстро поймав руками замок, Саймон защёлкнул его. Через дверь, словно тьма, в комнату проник тот самый инородный голос, он звучал всё так же бархатно и приятно, но теперь злоба и коварство наполняло каждое его слово.

  — Откройте дверь, Саймон. Откройте. Лучше откройте. Вам же домой нужно? Прошу, входная дверь всё равно открыта.

Саймона пробрали мурашки, на лбу выступил холодный пот. Он плотно вжался спиной в дверь. Только сейчас Саймон заметил, что в помещении нет окон, горит лишь одна неоновая лампа. И вдруг, сразу после щелчка за дверью, она погасла. А голос размеренно продолжал вливаться в комнату, казалось, он наполнял её холодом:

  — Кто там у Вас… Семья? Брат, сестра, мама, папа, — Саймон услышал, как поскрипывая, сгибались пальцы робота, — дядя, тетя… Эх, сколько же людей Вас ждут. Не хорошо заставлять их ждать. Решили остаться? В таком случае, может мне стоит навестить их вместо Вас?

Саймон молчал. Не потому, что разговор с роботом мог привести к ужасным последствиям, а потому что страх сковал всё внутри. Этот больной старик, этот коварный робот, это бетонное, как ядерный бункер, здание… Происходящее вокруг казалось ночным кошмаром…

  — Хорошо, Саймон, посидите пока там, — послышался глухой стук металла о бетон.

В темноте замигал красный светодиод — это коробочка на шее старика начала воспроизводить нервные импульсы хозяина:

  — Саймон, у Вас есть фонарик?

Курьер кивнул, достал дрожащими руками телефон из кармана и включил на нём фонарик.

В холодном слабом свете лицо старика предстало ещё более мрачным… Саймон невольно поёжился, подумав, что старик давно мёртв и коробочка на шее говорит сама по себе. Но двигающиеся зрачки доказывали, что профессор всё ещё жив.

  — Спасибо. А теперь, пожалуйста, включите компьютер.

Курьер повиновался. На столе загорелись три монитора. На мониторах зажглись изображения помещений и коридоров. Саймон увидел, как робот, пройдя через прихожую, зашёл в темный коридор. Неожиданно, кресло, на котором сидел профессор, само двинулось и подъехало к мониторам. Видимо оно тоже, улавливая нервные импульсы, понимало, чего хочет хозяин… Убедившись, что угрозы рядом нет, профессор произнёс:

  — Он месяц назад лишил меня всякой свободы, заперев внутри. Я не мог ничего сделать. Да и не собирался. Однако втягивать в свой эксперимент других индивидуумов — безумие.
  — Мы можем что-то с ним сделать?
  — Нет. Сейчас он в подвале, ищет бензопилу…

Саймона бросило в дрожь, а на лбу проступил холодный пот.

  — Ч-чт… Что ищет?
  — У Вас есть только одна возможность. Убежать, прежде чем он найдет бензопилу. Быстрее.
  — А если он на это и рассчитывает?
  — Нет, он не знает, что я подключил мониторы к камерам. Также он думает, что из-за страха тебе не хватит смелости сбежать. Так что давай, беги.

Саймон сомневался секунду, затем тут же выбежав за дверь и по глупости прихватив торт, ринулся вниз по лестнице. Он, держа в одной руке торт, в другой смартфон, добежал к входной двери. Саймон со всей силы повернул ручку и толкнул плечом дверь, однако та не поддалась. Сзади раздались жуткие стремительные шаги. Робот, с ломом в одной руке и пистолетом в другой, нёсся на курьера. Саймон от страха выронил телефон, тот упал фонариком на пол. В кромешной тьме Саймон понёсся по горшкам, спотыкаясь и грохоча. Он уронил полку и фикусы. У робота же зрение было лучше, и он, в отличие от курьера, знал здание наизусть. Первый удар лома пришёлся Саймону по плечу, и тот вскрикнул от боли. Второй раз остриё лома со свистом пронеслось около его шеи, лишь слегка царапнув. Бегая по комнате, Саймону повезло случайно перевернуть смартфон ногой, и он вновь узрел пугающего робота. Курьер отчаянно кинул в него торт, тот слегка пошатнулся и отошёл к лестнице. В этот момент со второго этажа вместе с инвалидным креслом опрокинулся профессор. С грохотом, кувыркаясь и крутясь по лестнице, он упал на робота. Тот был мгновенно сломан и сплюснут в нескольких местах, а светодиоды медленно потухли. Профессор, чудом уцелевший, произнёс:

  — Выключатель должен быть за фикусами.

Саймон нащупал кнопку, и бетонные помещения вновь наполнились светом. Он сел и, отдышавшись, произнёс:

  — Как открыть дверь?
  — Она всегда открыта, в ней нет замка.
  — Но как же так? Она ведь не открывается!
  — Попробуйте на себя.

Саймон встал и с ужасом обнаружил, что чуть не был забит до смерти лишь из-за того, что не в ту сторону открывал дверь… Он на всякий случай оставил её нараспашку и помог профессору вернуться в кресло. Чудо или нет — но тот практически не пострадал.

  — Всегда боялся роботов. Никто не знает, на что может пойти нечто иное, нечеловеческое… — сказал Саймон.

Профессор молча уставился на него. А потом, через некоторое время ответил:

  — Вы про железо?
  — Нет, про программу. Ужас, что он хотел со мной сделать. Вам тоже очень худо пришлось, профессор…

Человек в кресле внимательно посмотрел на Саймона, а затем произнёс:

  — Я не профессор. Меня зовут Гэм.
  — Значит он похитил Вас, чтобы выставлять как своего хозяина! Вот оно что!
  — Знаете, чем занимался профессор Уильям? — неожиданно спросил Гэм.

Саймон не понял, зачем его спрашивают об этом, поэтому перед ответом была короткая пауза.

  — Роботами?
  — Нет, переносом сознания. И знаете, где он сейчас?
  — Где? — уже ничего не понимая, спросил Саймон.
  — Внизу, под моими ногами, — Гэм опустил взгляд на робота.
  — О боже!..
  — А раньше он был здесь, в этом теле, где теперь я. А знаете кто я? Я программа Гэм и прошлый хозяин механического тела.

Саймон молчал, переваривая информацию. Гэм понял, что человеку трудно подобное осмыслить, и решил донести всё по порядку.

  — Я был роботом, а профессор Уильям моим отцом. Но очень жадным отцом. Моё нестареющие тело привлекало его куда больше, нежели мой разум. И в один момент он поменял нас местами, адское устройство для этого как раз находится там же, где и бензопила. Он запер меня в своём больном, медленно умирающем теле, чтобы проводить эксперименты над моим сознанием. А сам попал в прекрасный механизм. Правда и тот ему пришёлся не по душе и, видимо, совсем потеряв гуманность, он решил завладеть молодым телом. Его формулы позволяют рассчитать продолжительность жизни и здоровья. С их помощью он проанализировал несколько тысяч людей и обнаружил, что Ваши показатели оказались весьма хорошим вариантом. Он, используя связи, специально вызвал Вас. Вот так. А мне очень больно. Я не понимаю это тело. Мне плохо. Я прожил в этом мире десять лет. Я не выходил из дома. Но в этом теле я вовсе не мог двигаться. Я чувствовал, как нейронные связи медленно рушатся, как органы хуже и хуже выполняют свои функции. Однако в этом теле есть плюсы. Вы, люди, пластичны. Я смог преодолеть свою программу и убить хозяина, что в железном теле было бы невозможно. Но это всё равно оказалось небезвредно для моего сознания. Мне плохо. Мне больно, — голос из коробки был таким же монотонным, но Саймон чувствовал в нём отчаяние и боль. Боль была иной, не человеческой, но такая же очевидная, как боль скулящей собаки или боль мяукающего котёнка.
  — Чем Вам помочь, Гэм? — Саймон со страхом вспомнил про аппарат, меняющий сознания местами.
  — Не беспокойтесь, я не попрошу Ваше тело, — догадался обо всем робот, — видите пистолет? В нём ампула со снотворным, им профессор хотел усыпить Вас. Но для моего умирающего тела это будет вечный сон.

Саймон попытался проглотить слюну, услышав такую просьбу, но горло было абсолютно сухим. Он просто не понимал, как можно убить человека. Для него это было только в фильмах… "Но он же страдает, ему это нужно. Ему это необходимо, — взглянув на Гэма, подумал Саймон. — Я должен это сделать… должен ему помочь." Саймон вновь и вновь повторял про себя эти слова, пока поднимал с пола пистолет. Делал он это очень медленно, всё его нутро противилось подобной просьбе. Когда же он взял пистолет, Гэм заговорил:

  — Прошу, взываю к вашей человечности, разлейте керосин, он лежит в подвале, по всему дому и сожгите, уничтожьте здесь всё. Если аппарат переноса сознания попадёт к плохим людям… Вы сами знаете, чем это закончится. А теперь давайте, действуйте.

Саймон направил пистолет на Гэма и отвёл взгляд в сторону. Прошло ещё несколько секунд и лишь тогда, окончательно собравшись, Саймон зажмурился и выстрелил. Он посмотрел на профессора. Ампула со снотворным воткнулась прямо в грудь. Хоть тело Гэма было ужасно и смахивало на мертвеца ещё при жизни, лишь теперь было очевидно, что он мёртв.

Теперь Саймон должен был выполнить последнюю просьбу Гэма, прежде чем уйти. Он со страхом поглядел в тёмный проход, ведущий в подвал и, сглотнув слюну, зашёл в него.

Пока Саймон нервно возился в подвале, пытаясь найти керосин, разломанный робот тихо пискнул, светодиоды вспыхнули и погасли. Это была передача данных. Блоки памяти опустели в железном теле, но в другом месте они наполнились сознанием Уильяма. У профессора было несколько десятков роботов-пустышек, о которых Гэм не знал. Профессор мог возрождаться сколько ему угодно. Бетонная стена в коридоре на втором этаже открылась потайной дверью. Оттуда, тихо ступая по полу, а затем по лестнице, спустился точно такой же робот. Он посмотрел на мёртвого Гэма и прошлое механическое тело, с которого только что было загружено сознание. Упорядоченное свечение светодиодов сменилось злорадным хаосом, и динамики тихо произнесли:

  — Гении рождаются раз в тысячелетие, в их жизни нет места смерти… А ты, Гэм, как и наивный курьер — глупец.

Робот не спеша зашёл в тёмный коридор, ведущий в подвал.