Реве, тай стогне Тигр широкий

Действие 6.
"Реве, тай стогне Тигр широкий"

Действующие лица:
Ной, полосатый осёл Зерба, два обалдуя.
Сват Мойша, сварливая жена Мойши - Рахель(не немая, что удивительно), какие-то прохожие-евреи в массовке.
Выездной осёл Зерба неторопливо трусил по тропинке, выбивая копытцами лёгкую пыль. Два обалдуя, мерно помахивая опахалами, следовали за ослом, на котором величественно восседал Ной, с кружевным белым зонтиком, с боем выцыганенным у бессловесной жены. Припекало. Две назойливые осы крутились перед лицом патриарха, которое он угваздал арбузным соком, харча арбуз на ходу, поминутно ещё и прикладываясь к фляжке с самогоном.
- Ничё-ничё, - сказал Ной осам. - Недолго музыка играла, не долго ветер в попу дул, доберется господь и до вас, гадские мухи!
Короче, пока осёл докопытил до соседней деревни, Ной был уже довольно хорошенький.
- Мойша! Мойшаааа!, - стучал в окно зонтом пьяненький Ной.
- Сова, открывай, медведь пришёл!
- Какой медведь, козёл ты душной! - в окошко высунулась пейсатая голова, как две капли воды похожая на Ноя.
- Да это ж сват! - разглядел, наконец, Мойша и обрадовался. - А я то думал, с кем бы мне накатить по рюмашке в честь шаббата! Заходь, пока моя кочерга на огороде!
- Накатить? - ухмыльнулся Ной, - Заметь, не я это предложил!
 Ной величаво кинул поводья осла обалдуям и, сунув зонтик под мышку, шагнул на крыльцо.
- Давай, давай, заваливай, - радостно суетился Мойша. - У меня тут портвешок в заначке...Агдам, Солнцедар... Даже "Три топора" початые есть! А чё у тя мужики на улице? Давай их, чё мы вдвоем, как алкаши?
- Не, - мотнул головой Ной. - Оне при исполнении.
- А осёл? Третьим будет!
- Он с синим наглухо завязал, ему торпеду вшили...
- Ну, ладно, - не расстроился Мойша. - Нам больше достанется. Щас, я закусон метну, а ты садись!
  Не успел Ной рассупониться, как на столе появилась мутного зеленого стекла бутыль с Солнцедаром, два гранёных стакана, пучок зеленого лука, копчёное сало, стопка лепёшек и подсохший плавленый сырок.
- Сало? В шаббат? - ухмыльнулся Ной. - Побойся б-га.
- Думаешь, придёт и всё один сожрёт? Не, он как-то говорил, что у него холестерин повышен. Не сцы, он скинут с хвоста по медицинским показателям, - хихикнул Мойше. - Вздрогнем!
Старцы чокнулись, залпом влили в себя портвейн и крякнули: "Слава б-гу!"
  Когда уже было глубоко за полдень, в избу явилась престарелая жена Мойши - Рахель.
Стариканы, обнявшись и упершись друг в друга лбами, задушевно выводили: "Реве, тай стогне Тигр широкий...". Под столом валялись три пустых "огнетушителя", на столе стояли  два пустых стакана и сиротливо засыхала  корочка хлеба.
В воздухе повеяло грозой и даже за горизонтом что-то глухо громыхнуло.
- От ить пьянь! - форсированным децибел до девяноста фальцетом, взвыла старуха.
Зазвенели и треснули стёкла, лопнул и брызнул стеклянным крошевом стакан. От акустического удара осёл Зерба плюхнулся на задницу, не взирая на то, что стены приняли на себя основную ударную волну. Обалдуи пошатнулись, но устояли. Мойше рухнул и закатился под лавку.
  -О, матушка наша Рахель пришла, -пьяненько проблеял Ной. - А мы тут плюшками балуемся!
- Ты, што ли, Ной?! - подслеповато прищурилась Рахель. - А мне приблазнилось, што опять эти с коновалом нажрались, как давеча, и снова радиоприёмник пропили! Штоб  им утонуть, в этом пойле!
- Кх-ммм, утонуть, - вспомнил Ной. - Ох и поганый же у вас, баб , язык, хоть ты мне и сватья! Я чё приехал-то! Садись, тут без бутылки не разберешься!
- Да ты, сват, как я погляжу, уже в дрова! - снова попыталась выйти на глиссаду Рахель. - Штоб  я, почтенная женщина, синячила в шаббат  с двумя пропитыми пердунами?!
- Окстись, женщина! - тоже повысил голос  Ной. - Здесь тебе не тут! Я не старый пердун, а Глашатай Божий!
Ной приосанился, но пошатнулся и чуть не сверзился с табуретки.
- Ай вей, -жалостливо протянула Рахель. - Да к тебе белочка прискакала! Ты посиди, а я за фершалом сбегаю. Он тебе кровь пустит и травяную клизму поставит. И будешь ты,  поутру, как огурчик - зелёный, но живой!
- Да я, как стёклышко!- собрался с силами Ной.
- Ага, остекленевши! - хмыкнула Рахель. - Ну-ка, глашатай, вместе с трубой и грамотами - спать!
С этими словами она стянула с лавки зипун, швырнула его в угол. Поочередно втащила на него Ноя и Мойшу. Осёл и обалдуи такой чести не удосужились.
 Следующее утро было предсказуемым и  в особых иллюстрациях не нуждалось. Ной и Мойша, завернувшись в мокрые хитоны (вредная баба разбудила их, окатив ведром воды), синхронно трясли слипшимися бородами и стучали зубами о стаканы с рассолом. В голове был кавардак, будто там скакал табун лошадей и, похоже, проскакав через рот, там и нагадил.
- Ну?- вымолвила Рахель, заметив, что стариканы стали воспринимать солнечный свет и звуки природы более-менее  адекватно. - Добить вас, из жалости, али сами околеете?
Мойша только икнул и закатил глаза, похоже, звук голоса супруги отозвался в его черепе Трубами Страшного Суда.
Ной, похоже, чувствовал себя получше, как-то он говорил, что у него есть хорошие друзья-иностранцы, по фамилии Ферменты, которые умеют превращать спирт в сахар и, судя по всему, друганы уже отъехали, выполнив свою задачу.
- А помирать нам рановато, есть у нас ещё тута дела (с) - проскрипел воспалённым голосом Ной.
- Я чё приехал-то, - принял важный вид патриарх. - Господь мне, давеча, явился.
- После какого стакана? - не удержалась от сарказма Рахель. - Опять, за рыбу деньги? Я-то думала, ты протрезвел.То бог тебе является, то Глашатай. Мож, тебе таки в дурку, болезный?
- Я не шучу, глупая баба!, - взвился Ной, охнул и ухватился за голову.
- Глаголю тебе, Господь мне явился, со страшным известием, - уже более сдержано и тихо сказал Ной.- Сказал он, что судить будет всех страшным судом и придёт на Землю великий потоп, который поглотит всех! Акромя меня и моей семьи. Вот!
- Тебе-то, за какие коврижки, такая милость? - усмехнулась Рахель. - За патент самогона из тростника? Али за бражку из проса? Не смеши мои тапки!
- Откель я знаю, чё там у него за резоны, говорю, как есть. Типа, шевелите ластами, писец скоро придёт, собирайте  харчи, стройте лодку, а то потопнете. И народ предуперди ...предупреди!  Ик!
- И кто будет хлебалом щёлкать, пойдёт на корм рыбам! - подытожил Ной.
- Апосля того, дал мне полосатого выездного Зербу, двух обалдуев, с огненными мечами и вознёсся!
   Рахель хмыкнула, вышла во двор. Обошла осла со всех сторон, посмотрела ему зубы... Плюнула на палец, потерла полоски на шкуре Зербы.
 Ткнула тем же пальцем в меч одному из обалдуев, обожглась и вернулась в хату подавленная.
Повисла гнетущая тишина.
- Нет, - встрепенулась вдруг Рахель. - Это што ещё за суд такой, без предьявы обвинения, без прокурора и прочих юридических протоколов?! Да што он возомнил о себе, этот Господь? У меня племянник Шмуэль, он такой юрист, такой адвокат! Да мы этого Яхве по всем судам затаскаем, чтоб не повадно было!
- Мойше, быстро одевайся, мы едем в обком! - Рахель затормошила безвольную тушку.
   Ной, понял, что делать ему тут больше нечего, выполз во двор, взгромоздился на осла и отчалил, пока его не привлекли, как свидетеля...