Видение

      
… И тут у Сергея Григорьевича потемнело в глазах- как-будто ему закрыли их плотной повязкой – в голове что-то взорвалось и он начал падать вперед, но падать он не хотел, и поэтому он начал быстро, как ему казалось, перебирать ногами, чтобы поймать убегающее от него равновесие и остаться стоять на них, своих крепких еще ногах бывшего футболиста. Все, что ему удалось – это протащиться таким образом всего на пару шагов вперед и упасть. Падая, уже на излете сознания, он автоматически вытянул вперед руку, боясь удариться лицом об асфальт, согнув ее в локте, словно понимая, что только так он сможет и смягчить удар, и не сломать вытянутую руку. Он «тюкнулся» о самый край пешеходного перехода и безжизненно лежал на правом боку. По разбитому лбу тихо текла темная на июльском солнце кровь. Прохожие и свидетели аккуратно и старательно оттащили его в тень круглой рекламной тумбы, поставленной справа от перехода, кто-то убедился, что он дышит и начал суетливо оказывать ему первую помощь, кто-то вызвал «Скорую».     Подъехавшие вскорости медики - две женщины, одна , что называется, «дебелая», в теле, которое туго обтягивал белый халат, и другая, высокая и стройная, почти девчонка, решительно привели его в чувство нашатырем, обработали раны на лбу и лице и , уложив на носилки, загрузили в карету. Пока ехали до больницы девчонка сняла ему кардиограмму. В груди было очень горячо, словно пылала печь, и, теряя опять сознание, Сергей Григорьевич подумал, что если бы кто-то любознательный захотел вдруг прикоснуться к его сердцу чем-то металлическим, например, свечой бенгальского огня и ему вдруг как-то бы удалось это сделать- свечка бы зажглась и, шипя, стала бы разбрасывать вокруг себя веселые праздничные искры…
    …Сергей Григорьевич видел своими собственными глазами две тени, похожие на людей, в белоснежных одеяниях и таких же колпаках на головах. Лица их скрывали медицинские маски, можно лишь было различить иногда блеск их глаз. Они стояли,  склонившись над ним и что-то разглядывали у него  на груди. Он увидел в светильнике, висевшим  прямо над ним, всю картину происходящего: двух людей в белых халатах, склонившихся над ним, и себя, беспомощно лежащего на столе под белой простыней. Грудная клетка его была вскрыта, и он увидел свои ребра, белеющие косточками, раздвинувший их блестящий расширитель с пятнами его крови и что-то кроваво-красное, пульсирующее ритмично в глубине его тела. Сергей Григорьевич человеческое  сердце, да еще и работающее, да еще и свое, видел впервые. «Так вот какое ты»- вяло подумал он и, осознав всю невозможность увиденного, встрепенулся. «Как я могу видеть все это?- понеслись у него в голове мысли.- Я же под наркозом и не могу ничего этого видеть, я просто сплю,- начал он убеждать себя. Он чувствовал, что глаза его закрыты,он, засомневавшись в этом, даже попытался похлопать ресницами, и убедился, что глаза его в самом деле закрыты и он не в состоянии открыть их, но он как-то мог видеть и операционную, и врачей, и все его окружающее. Сергею Григорьевичу стало страшно, он почувствовал свою беспомощность и начал кричать и звать на помощь, но не услышал своего голоса. Но он четко и ясно слышал то, о чем разговаривали врачи, совершая какие-то манипуляции в его теле:
         - Давай тащи сильней,- говорил один из них другому,- да держи крепче, а то опять сорвется и выскользнет из рук.
      Сергей Григорьевич явственно почувствовал, как  врачи пытаются оторвать что-то у него внутри тела и вытащить наружу. Им это удалось и они что-то сбросили в стоявшую рядом со столом емкость для отходов. Это «что-то» мокро шлепнулось о дно емкости. Сергей Петрович пребывал в состоянии крайнего ужаса: он, хотя и должен был быть под общим наркозом, который на него, скорее всего, просто не подействовал, слышал все разговоры врачей над своим телом, чувствовал все проводимые с ним манипуляции,  мог разговаривать, хотя ни врачи, ни он сам не слышал своего голоса, каким-то образом видел все происходящее, хотя знал наверняка, что глаза его закрыты, и, что самое удивительное, он совсем не чувствовал боли. Его очень удивляло, что он ее не чувствует, хотя врачи прилагали все большие усилия, чтобы вытащить из него что-то, невидимое ему.
    - А это вот, если не ошибаюсь, гордыня,- непонятно о чем сказал врач, стоящий от него справа.   - Какие метастазы пошли,- сокрушенно покачал он головой в белоснежной шапочке, с видимым  трудом, крепко упершись ногами в пол, вытащив из него «это» и с облегчением сбросив в емкость.
  - А я вот до греховных мыслей добрался,- в унисон ему, словно отчитываясь, сказал второй врач.   
  - Как они у него ловко запрятались!- удивленно восхитился он.
  - Вроде бы и человек уже в возрасте, а туда же. И посмотри только, какая корневая система мощная! Одному мне, пожалуй, не справиться. Помогай давай.
            Они, засунув в него свои руки почти по локоть и поковыряв там некоторое время, рывками, перебирая хват,словно канат, дружно потащили что-то, крепко сидевшее в его не таком уж и старом организме.
         - Давай неси еще емкости, видишь, в эту уже не влезет,- скомандовал тот, что справа.- Я пока подержу это добро,- с брезгливостью в голосе закончил он фразу.
          - Да, нелегкая у нас бывает работа,- на ходу проговорил тот, что слева. – Нам бы  молочка  за вредность давали бы…
      Он, судя по звукам, принес дополнительную тару, и они вдвоем сбросили в нее свой «трофей», еще недавно находившийся в теле Сергея Григорьевича.
                - Смотри, а это что такое?- взволнованно спросил тот, что слева. – Видишь, я его пытаюсь схватить, а он прячется и куда-то норовит убежать?
                - Сейчас посмотрим,- тот, что справа, видимо, более опытный, пошуршал какой-то бумагой, видимо, сверяясь со списком.
                - Это у него, батенька, тщеславие прячется. Видишь, как пытается скрыться. А где-то рядом и зависть обитает. Их надо вырывать с корнем, начисто, а то опять побеги пустит. Я сейчас посвечу, они на свет реагируют, двигаться начнут, это в полумраке они затихают…
      Сергей Григорьевич громко сглотнул комок, забивший горло, думая, что это слюна, и почувствовал, как он холодным и липким камнем, царапая горло и пищевод, пополз вниз, к желудку.  Он не знал, каким еще словом, кроме «ужас», можно назвать то, что он чувствовал. От нарастания этого состояния его спасла полная потеря сознания…
                2.
                Очнулся он  от того, что кто-то бесцеремонно тряс его за плечо и что-то говорил громким командным голосом.
              -Больной, проснитесь, вам пора принимать лекарство!- хищно  шевелились в воздухе над его лицом  ярко-красные губы. Он сделал усилие и , в ожидании очередного ужаса, смог все-таки открыть глаза. Рядом с его койкой стояла довольно смазливая женщина в наряде медика  и с бейджиком на нагрудном кармане. «Ирина»- гласила лаконичная надпись,  и, чуть ниже имени – «медсестра».. Увидев, что он проснулся и готов ко всему остальному, Ирина снисходительно улыбнулась и уверенным движением засунула ему под мышку градусник.
- Лежите пока, я вам лекарства принесу.
       Сергей Григорьевич заметил про себя, что, не смотря на недавно проделанные с его телом манипуляции, которые еще стояли у него перед глазами, интерес к женскому полу в нем еще остался. Это привело его к  мысли, что он еще живой.
 К одной руке у него была прикреплена пластырем капельница, другой он крепко прижимал к себе градусник. Все тело болело, словно на нем, теле, мололи пшеницу и нещадно били его цепями. В палате он был один, других коек в ней не было.     « Вот мне подфартило!- подумал он. – Впервые в жизни лежу в отдельной палате! Это кто ж так подсуетился? - начал он перебирать в памяти своих родственников и знакомых.- Ладно, жена придет, у нее и спрошу,- успокоился он.
       Из коридора послышался шум и суета, в дверь его палаты постучали, Сергей Григорьевич не успел сказать :»Войдите», как в палату вошел румяный, несущий с собой аромат хорошего парфюма и уверенности в завтрашнем дне молодой человек в белом халате. На его  бейджике столь же лаконично  было написано : « Владимир Иванович « и «Зав.отделением реанимации».
«Так вот где я оказался!- испуганно подумал Сергей Григорьевич.- Выходит, меня с того света вытащили?! Ничего не помню…»
 Он поторопился. Тут же он вспомнил, как в груди плеснуло, словно кипятком, как он начал падать, как пытался удержаться и дойти хотя бы до другой стороны улицы, как лежал беспомощным младенцем на операционном столе, и тех странных двоих в белых халатах… Был ли Владимир Иванович там? По должности вроде бы должен…
            Зав. отделением вытащил у него из-под мышки градусник, глянул на него и удовлетворенно хмыкнул. Попытался что-то отыскать в его  глазах, оттянув нижнее веко, ловкими решительными движениями ощупал рану на лбу.
                - Не болит?- машинально спросил он, и, не дожидаясь ответа, а так, словно ответ ему был безразличен, начал сыпать вопросами дальше.
  - На что жалуетесь? Не кружится ли голова? Испытываете ли боль и дискомфорт в груди? И т.д.
Сергей Григорьевич старался отвечать четко и по делу.
Его ответы вполне устроили врача и тот  пошел к выходу из палаты, посоветовав ему не хандрить и надеяться на лучшее, так как худшее уже позади.
- Доктор, а как прошла операция?- тревожно спросил Сергей Григорьевич, глядя в приятное лицо Зав.отделением .
- Операция?- переспросил Владимир Иванович. – Да общем-то нормально. С аппендиксом я быстро умею справляться…. А если вы про свою рану на голове,  то вам даже швы не пришлось накладывать, обошлись и без операции… У вас был просто инфаркт, вы потеряли сознание на улице, упали и расшибли немного голову…
- Нет, я про другую операцию – у меня на сердце,- терпеливо, как несмышленышу, стал объяснять Сергей Григорьевич.- И когда мне швы снимут?
- На сердце?- от неожиданного вопроса  Владимир Иванович остановился и, стоя в  вполоборота, посмотрел на Сергея Григорьевича с удивлением.
 - Какие швы?- еще более удивленно спросил он.- Никакой операции вам, батенька, а тем более на сердце, не делалось, и швов вам никто не накладывал. Наверно, вам это приснилось…             
 - Ну вы же мне, из меня что-то вытаскивали и…- кинулся было объяснять он, узнав знакомое слово «батенька», но, увидев наполняющиеся все большим изумлением глаза Зав.отделением, осекся и замолчал пристыженно.
« Еще за сумасшедшего примут и в «дурку» отправят,- подумал он.- Надо самому все выяснить»- решил он.
  - Не обращайте внимания, - сконфуженно хихикнул он. – Я ведь головой при падении ударился, вот и несу всякую околесицу.
- Это вы правильно подметили,- задумчиво ответил Владимир Иванович.
 - Назначу – ка я вам МРТ на всякий случай.
И он вышел из палаты.
             Сергей Григорьевич свободной от капельницы рукой пошарил по груди. Внутри ныло по-прежнему, но никаких швов там, где было сердце, он не обнаружил. Он обшарил все свое тело, ища следы от недавней операции, поискал даже на животе – ничего не было.
« Что же такое со мной было?- думал Сергей Григорьевич.- Где хоть какое-то объяснение? Неужели все это мне приснилось на самом деле? И может ли такое сниться? Я ведь и слышал все, и чувствовал, и даже ощущал запах собственной крови!»
Но, как ни «ломал» он свою при падении ударенную голову, в нее не приходило ничего, что могло хоть как-то объяснить то, что с ним произошло.
 Устав от всего этого, он моментально уснул сном выздоравливающего человека.
 
               
                3.
                Понаблюдав за Сергеем Григорьевичем несколько дней и поддержав его организм процедурами и медикаментами, его перевели в общую палату, в которой, кроме него, выздоравливало еще 4 мужчины разного возраста. Жена приходила к нему в разрешенное  время каждый день , стараясь порадовать его то домашней снедью, стряпать которую она была большая мастерица, то фруктами, то ягодами со своего огорода. Она была несколько удивлена  тем, что он, большой любитель художественной литературы , не просит ее принести какие-нибудь книги из дома.  К ее большой радости Сергей Григорьевич сообщил ей, что занят чтением Библии, которую она передала ему еще когда он лежал в реанимации и жену к нему не пускали. Жена, человек верующий, даже прослезилась от такой новости. Сергей Григорьевич не был атеистом, ни воинствующим ни просто, он верил, что кто-то или что-то там есть и наблюдает за жизнью всех, и кого-то наказывает, а кого-то милует и помогает.  В вопросе веры он называл себя «сочувствующим» и не чинил жене никаких препятствий ни для посещения собраний, ни для встреч с такими же верующими.
   Про свои «видения» он ей пока не решался рассказать, надеясь, что сможет узнать о чем-то подобном, читая Библию. За несколько дней ежедневного чтения эта книга, показавшаяся ему сразу нагромождением исторических фактов, утомительных повторов, перечислений, мистики и вымысла, стала открываться ему уже по-другому, он начал понимать, что читает о жизни реальных людей, живших в то время, о событиях, происходивших с ними, и о том глубинном,что происходило в их сердцах, сознании, и меняло их в лучшую сторону. Он с удивлением осознал, что все это происходит с людьми и сейчас, и что, не смотря на долгие 2 тысячи лет, людей волнует похожее…      
      Он нашел в Библии несколько историй, рассказывающих о необычных снах и о толковании этих снов, но ни один из них не подходил для его случая. И, измучавшись отсутствием объяснения,  он решил рассказать обо всем жене. Она у него женщина рассудительная, спокойная, к тому же верующая, и ей должно быть понятно то, что произошло с ним. И она сможет это объяснить.
     Жена, придя к нему на следующий день на свидание, выслушала  внимательно его сбивчивый рассказ, иногда переспрашивая и уточняя для себя неясности.  Она молча посидела некоторое время на скамеечке в холле, глядя в окно на бушующее за ним лето и тихо шевеля губами.
«Молится,- догадался Сергей Григорьевич, терпеливо  не беспокоя ее вопросами.
- Тебе, Сережа, на исповедь надо к пастору нашему,- тихо сказала она.- В грехах покаяться и ему все рассказать без утайки. Неспроста было тебе это видение. Он поможет разобраться, я могу ошибиться.
     Она посмотрела на него своими ясными спокойными голубыми глазами, и Сергей Григорьевич увидел в них столько любви и сострадания, что захотелось заплакать. «Почему я не понимал этого раньше?- судорожно думал он, отвернувшись в сторону и растирая глаза ладонями, словно разгоняя сон.- Столько лет живем, а я этого не видел? И вообще, что со мной происходит? Откуда такие мысли в моей голове?»
   - Ты хочешь этого?- спросила его жена.- Хочешь понять, что с тобой происходит и что это все значит?
  - Конечно хочу,- быстро ответил он.- Я сплю плохо, все не идет из головы…это видение,- сказал Сергей Григорьевич. – Но меня выпишут еще не скоро, - напомнил он.
 - Ничего, я попрошу его и мы  к тебе в больницу завтра придем. Сережа, тебе обязательно нужно будет покаяться,- просительно посмотрела она на него. – Ты готов признаться Богу в своих грехах?
- Готов,- решился он, понимая, что не может ответить жене по-другому.
- Хотя Он и так все знает, тебе нужно просто в них покаяться и больше не грешить,- сказала жена.
- Ты помнишь, в каком часу тебя по «Скорой» привезли?- помолчав, спросила вдруг она.
- В карте написано, что в …..
- А у меня в это как раз время такая тревога за тебя в сердце поднялась, и побуждение пришло помолиться, я на колени упала и молилась долго. Вот Бог услышал мои молитвы и тебя спас,  - не утверждая, не вопрошая, а как о чем-то естественном сказала жена.
        Сергей Григорьевич, не зная, как на это реагировать и надо ли что-то отвечать, молча покивал головой и погладил жене руку, чего не делал уже давно. Она несколько удивленно посмотрела на него и брови ее вопросительно поднялись вверх. Сергей Григорьевич смутился, как пацан, еще больше и , повинуясь сильному порыву, поцеловал ее в щеку.
- Ты что, Сережа?- спросила жена.- Что это с тобой?
У них в семье было как-то не принято выражать подобным образом свои чувства, еще когда были помоложе, то подобное случалось, а после 30 лет совместной жизни это все пропало куда-то, и, как сейчас почувствовал Сергей Григорьевич, пропало к его большому сожалению…
- Да ничего особенного,- ответил он жене. – Просто я понял, как сильно люблю тебя,- твердо и уверенно сказал он, глядя ей прямо в глаза.
Глаза у жены стали влажными, цвет их потемнел и стал голубым, как летнее небо за окошком. Они сидели молча, глядя друг на друга и крепко сжимая руки. Сергею Григорьевичу хотелось говорить жене нежные слова еще и еще, он подумал, как много их накопилось  в сердце, не сказанных, и удивился, почему так долго не говорил их ей. ..
        Пришла медсестра и объявила об окончании  времени для посещения. Жена засобиралась домой.
- Я вас завтра жду с пастором,- напомнил он ей. – Буду каяться.
        Они поцеловались на прощание, и он с удовольствием вобрал в себя пряный запах ее волос, который  так любил. Он не помнил, когда в первый раз заметил, что они у жены стали седеть...
- До завтра,- почти одновременно сказали они друг другу.
           Стоя у окна, он дождался, когда она, спустившись на лифте с 4 этажа, выйдет на улицу и , не отрываясь, смотрел ей вслед  до тех пор, пока она не скрылась за углом стоящего напротив больницы дома.
    Ночью у него опять сильно болело внутри, там словно «булькал» кипящий в кастрюле суп, и ему иногда казалось, что кто-то в его теле занимается прополкой, выдирая, как сорняки на огороде, что-то ненужное и вредоносное. Прежний сон к нему опять не пришел. А он так его ждал, надеясь в этот раз рассмотреть все происходящее как можно подробнее…
                4.
           Вечером в оговоренное расписанием время к нему пришла целая делегация. Кроме жены и пастора церкви со своей женой, которые были их давними знакомыми – жены даже  знали друг дружку с детства и учились в одной школе- пришло еще несколько мужчин и женщин. Сергей Григорьевич, уточнив у жены порядок проведения покаяния, попросил остальных обитателей палаты ненадолго оставить их одних. Они вышли в просторный холл, не задавая лишних вопросов.
         Пастор Олег, и одеждой и обличием  похожий не на пастора, а на обычного человека, каким и был на самом деле, предложил всем помолиться. Пришедшие начали обращаться к Богу, перемешивая слова благодарения и что-то на не знакомом ему языке. Некоторые делали это с закрытыми глазами, некоторые словно смотрели куда-то, разглядывая что-то невидимое другим. Потом они отошли в дальний уголок палаты и тихо присели там на койку и имеющиеся стулья.
                Сергей Григорьевич  честно ответил на некоторые вопросы пастора и, немного путаясь от волнения, рассказал ему о своем видении и о пережитых ощущениях. Покаяние далось ему с трудом, он даже вспотел от напряжения, хотя никаких физических усилий не предпринимал.
   «Оказывается, говорить о себе правду бывает тяжело,- подумал он с удивлением.- Как подняться на девятый этаж, прыгая через две ступеньки.»
    Пастор вновь призвал пришедших к молитве. Закончив ее- а Сергей Григорьевич просто повторял уже знакомые ему из Библии слова: »Отче наш… « - пастор начал говорить, взвешенно подбирая слова:
 - Видение это говорит, скорее всего, о следующем: по молитвам твоей жены- Сергей Григорьевич посмотрел на нее,- Господь направил к тебе для спасения твоей грешной души своих Ангелов, и Они указали тебе на грехи, живущие в тебе, и показали, от чего  ты должен избавиться. И ты теперь понимаешь, как трудно и больно бывает это делать, Сатана будет этому всячески противиться, и подбрасывать тебе всяческие уловки, чтобы остановить тебя в этом, и соблазнять многим, только чтобы ты не ушел от него и от его власти над тобой. Но наш Господь силен и только Он может дать тебе истинную свободу, ибо Он так возлюбил нас, что послал Сына своего единородного на смерть  крестную за наши грехи…
        Сергей Григорьевич вдруг подумал, что лично у него не хватило бы никаких сил отправить своего ребенка за мученическую смерть за грехи совсем ему незнакомых людей.
      Внутри него что-то начало дрожать и он обеими руками схватился за казенную простыню, сжав пальцы так сильно, что скоро перестал их чувствовать. Хотелось плакать чистыми детскими слезами. Он еле сдерживал себя от нахлынувшего волнения…
     Потом его сдержанно, но искренне поздравляли со сделанным  навстречу Богу первым шагом. Ему подарили Библию в красивом кожаном переплете. Сергей Григорьевич чувствовал какой-то подъем внутри, иногда радостно колотилось сердце, а эти незнакомые прежде люди стали неожиданно своими, почти родными.
   В эту ночь он спал как никогда хорошо. Внутри ничего не болело, и у него пропало куда-то желание вновь увидеть тот же сон.Он понял,чем ему предстоит заниматься в оставшейся дарованной ему жизни.И что это не сможет сделать за него никто.
         Вскоре он выписался из больницы и, придя домой, где отсутствовал больше месяца, новыми глазами смотрел на знакомые стены, рыбок в аквариуме, попугаев в клетке. Все казалось ему иным, изменившимся.
    На собрания они теперь ездили вместе с женой, и дома молились тоже вместе. Он делал это неумело, но искренне.
  ….Где-то там, в небесах, у Ангелов был очередной ежедневный праздник – еще одна душа пришла к Богу. Они просто светились от счастья.
           А совсем в другом месте, среди мрака и тьмы, подручные Сатаны боялись показаться перед своим повелителем – они упустили из своих когтистых лап очередную живую человеческую душу. У них был траур.
02.09.22.