Детектив по глупости V Пропавший литеха

– Здравствуйте, здравствуйте, – не совсем выговаривая «р», радостно и громко произнес участковый, бросая на землю докуренную сигарету и обеими руками пожимая сыромятниковскую ладонь, хозяин которой даже почувствовал себе неловко, видя сколько надежд связывается с его приездом.
«Так, наверное, сэр Генри Баскервиль радовался приезду Шерлока Холмса» – подумал, вспомнив эпизод встречи со знаменитым сыщиком приплывшего из Америки героя  Михалкова. 
А еще Сыромятников вспомнил недавний сон и взглянул на шины УАЗика. Налипшая на них комьями грязь присутствовала. «Ну, хоть в чем-то сон сбылся» – мысленно проговорил, а вслух поинтересовавшись:
 – Скажите, а давно у вас дождя не было?
– Да пару дней как, – пожал плечами участковый, –  А то лил неделю. Из вещей-то, смотрю, все? – участковый кивнул в сторону висевшей на плече Сыромятникова спортивной сумки.
– Ну да,  – ответил детектив, вообще по отношению к себе это слово употреблявший исключительно ироничных тонах, и непроизвольно ёжась от окутавшего его после теплого вагона предосеннего таежного холода.
– Тогда грузимся, сумку кидайте туда, вон, назад, – бодро проговорил участковый, открывая дверцу машины. Был он невысок, крепок – даже коренаст, слегка сутул и в движениях немного суетлив, что, впрочем, делало его только моложе – а так на вид ему было за пятьдесят.
Уже в пахнущей бензином, холодом, благодаря приспущенному стеклу – хвоей, лежавшими в небольшой плетеной корзине яблоками, и еще каким-то барахлом, кабине, участковый, повернув ключ зажигания и, включив фары, снова протянул руку:
– Скобриков Александр Мартыныч, здешний участковой, – произнес, добавив с улыбкой: – Хожу в важном для энтих мест чине капитана.
– Сыромятников.
Под урчание мотора Александр Мартыныч снял кепку, обнажив лысину, венчавшую гладко выбритое лицо представителя местной власти. сама голова , впрочем тоже была не столько лысая сколько бритая наголо.
– Очень рад, что Николай Станиславыч вас прислал. Заждались прям, – произнес Скобриков, отпуская педаль сцепления и добавив:
– Очень он вас хвалил.
«Интересно, в связи с чем, с успешно осуществленной слежкой за блондинкой – Федькиной пациенткой?», – подумал Сыромятников, а вслух поинтересовался:
– А вы что не по форме, Александр Мартыныч? – почувствовав как  краснеет от, как ему показалось, собственной бестактности, проявлением которой иной раз грешил и из-за чего потом всегда переживал.
 – А-а, – махнул рукой капитан, выруливая с  небольшого заасфальтированного  пятачка, с пробивавшейся  тут и там травой, в сторону видневшейся за зданием вокзала темной стены леса, перед которой фары осветили  несколько некрашеных бревенчатых домов, – Работа ж такая, то к одному зайдешь, то к другому. Вы не поверите, я тут на пять деревень один. Скоро двадцать лет как. Разным приходится заниматься: кому огород помочь вскопать и ограду поправить, кому штакетник новый поставить, дров, там, привезти. Старики ж у нас все больше. Кому фельдшера вызвать. Кому в морду дать – не без этого, знаете ли. А кого и мирить. Как Мишку с Клавкой вчерась. Ну и обязательно кто-нибудь посидеть-выпить предложит.
При этих словах Скобриков щелкнул себя по кумполу, засмеявшись:
– Чтобы отблагодарить, там. Нет, я норму-то знаю, но по форме как-то, ну, – неудобно. Я ее надеваю, только когда в райцентр вызывают, на совещания, там. Но «Макаров» мой при мне – хлопнул себя участковый по правому боку, заставив Сыромятникова автоматом  коснуться покоившегося за пазухой своего ПМ и задаться мыслью: говорить о наличии оружия Скобрикову или нет?
– Хотя в райцентре все грозятся перевести нас на травматы, эти, как их, нелетальные. Но где ж их на всю Россию напасешься.
– А применять приходилось?
– Да пару раз за двадцать лет,  – махнул рукой Александр Мартыныч  и вернулся к явно более приятной для него теме. Вообще как отметил про себя Сыромятников, человеком участковый оказался весьма словоохотливым:
– А самогоночку в наших краях  гонят. У-ууу. На кедровых орешках, – блажено проговорил. – Как дело раскроем, так посидим по-человечески. И в лес сходим. За морошкой. Вы морошку когда-нибудь собирали?
– Не-а, – ответил, подавивший зевоту  Сыромятников.
– Она уже отошла. Не сезон. Но кой-где осталась еще. Сходим, потом посидим с первачком. Дело только – повторил участковый – раскроем.
– Да, вот как раз: введите меня в курс дела, – произнес детектив, глядя как, миновав немногочисленные дома, машина въезжает в лес по проторенной и несколько глубокой неровной колее.
Неожиданно капитан замолчал и даже, как показалось искоса взглянувшему  на него Сыромятникову, немного помрачнел, задумавшись. Дело это явно висело у него тяготившим камнем то ли на душе, то ли на погонах.
– Да-эммм, как вам сказать, нашли, я потом покажу где, трупы. С недели две как. В разных деревнях. Я этих жмуриков знать не знаю. Откуда взялись–то на мою голову, – при этих словах капитан с досадой оторвал ладони от руля и недоуменно развел ими. – Вам же Николай Станиславыч показывал фотографии.
– Показывал, – Сыромятникова подбивало спросить: как приобщенные к делу материалы участковый решился отправить по почте, в общем, не имеющему к ним отношения лицу. Но воздержался от подобной бестактности, задав другой вопрос:
 – А из райцентра следователя присылали?
– Да прислали  какого-то белобрысого литеху, только-только из энтого, как его, юридического института. Сказал, что это его первое дело. Повозил я его по деревням. Еще как раз дожди прошли, а он в ботиночках новеньких грязь месил. Я ему кирзачи свои старые достал: обуй, говорю. А он ни в какую.
Похоже, внешний вид белобрысого следователя настолько поразил Александра Мартыныча, что он стал жестикулировать руками еще больше, едва не касаясь ими сыромятниковского плеча, но вовремя хватаясь за руль.
–  Он чего-то там в свой блокнот позаписывал, местных поопрашивал и уехал.
– И что? Какой результат его расследования, не выясняли? – задал вопрос Сыромятников с надеждой: может этот самый литеха уже все раскрыл, нужно только самому съездить в райцентр и узнать, ну или позвонить, если у них тут эмтээс ловит, конечно.
– Да был на прошлой недели я в городе. По делам ездил. Ну и узнал, что пропал литеха.
– Как пропал?
– Да вот так. Хрен его знает. Пропал и все. Я у знакомых ребят-оперов поспрашивал. А они, слышь, только плечами пожимают. Ушел из общаги с табельным оружием и не вернулся.
– А дело?
– А что дело? Висит глухарем. Нового кого-то назначили, видал я его. Даже как звать не запомнил. Он не из нашего райцентра. Дед уже. Постарше меня. На пенсии давно. Но вот во со службы не уходит. Я сразу понял: неохота ему к нам мотаться. Он, слышь, сказал только  – капитан незаметно для себя переходил местами  в своем монологе на «ты», –  что личности погибших установить не удалось. Документов там при них никаких нет. Ну и странные они, эти трупы.
– В смысле, странные?
– А вы, что ли, не видели? На фотографиях ж… А-а – сморщившись, будто что-то вспомнив, проговорил Скобриков, стукнув себя ладонью по лбу, – На фотографиях же они не в полный рост. Ну да. Короче, слышь, костюмы на них какие-то были не по размеру, явно велики им. Литеха, помню, еще фотографии разглядывая,  старомодными их назвал.
– То есть, старомодными? Фраки, что ли? – при этом вопросе Сыромятников укорил себя, что закинул блокнот с ручкой в сумку, хотя собирался непременно держать наготове в кармане. «Сыщик хренов» – мысленно пробубнил, добавив: «Каждая ж деталь важна. Будешь потом как дурак переспрашивать». 
– Да не, словно отмахнулся от вопроса Александр Мартыныч – Такие, слышь, довоенного, что ли, покроя. Я похожие в альбоме видел, когда мальцом старые фотографии рассматривал. Дед мой в таком как-то в городе сфотографировался. Еще до войны. Вот и они точь-в-точь в таких. Литеха их не только старомодными назвал, но и этими, вылетело из башки.
– Двубортными?
– Во, ими самыми, – аж обрадовался участковый.
– А женщина?
– А она в длинном таком черном платье-не платье, какие и не носят вроде уже, и в шляпе такой, знаете, с этой, на глазах, сеткой, как ее…
– Вуалью, – вспомнил Сыромятников то ли приснившуюся, то ли привидевшуюся соседку по купе.
– Вот-вот, с нею самой, – закивал участковый, – Я такую в каком-то кино видал по ящику.
Слушая его, Сыромятников начинал понимать, что Испания откладывается и за два-три дня он явно не управится.  Неопознанные трупы в старомодных костюмах великоватого размера, вуаль, и пропавший литеха.  Да и этот моросящий дождь вчера перед поездом, которого, по словам Кольки, быть не должно. Как-то все это было связано. Непонятно только – как.
При этом вся эта кутерьма в поезде – не оставившая после себя следов пребывания спутница по купе, пустые вагоны и материализовавшиеся  пассажиры  согласно купленными ими билетам, напрягали Сыромятникова меньше: ну, приснилась тетка с вуалью и пустыми вагонами, вместе с испанским арбалетчиком. Бывает. Связывать тетку с трупом найденной участковым женщины не хотелось. Шляпка эта наверняка в вещдоках. Надо будет посмотреть сравнить с виденной во сне. «Или не во сне?» – соткался в голове вопрос.
– А трупы еще в морге?
– Ага, – кивнул Александр Мартыныч, – Где ж им быть-то. Дело-то не закрыто пока.
– Можно будет взглянуть на них? На характер ран? И кстати, что вскрытие показало? – неожиданно для себя Сыромятников заговорил на языке всамделешнего детектива.
– А ничего, померли вроде как  от потери крови. Ранка там у каждого на шее. Я не разглядел, пока литеха мне ее через лупу не показал. Как будто шеи кто иголкой проткнул и кровь вся вытекла.
– Так можно будет взглянуть на них? – переспросил Сыромятников.
– Организуем, – с чувством собственной значимости произнес капитан и снова кивнул. Он хотел сказать что-то еще, но тут с его, водительской, стороны, аккурат, где на карте расположено, чуть поодаль от дороги, старообрядческое кладбище, раздался нечеловеческий вой. Сыромятников и не слышал такой никогда. И хоть и был материалистом, но невольно съежился, сжав рукоять пистолета, поняв, что вой этот не принадлежит ни зверю, ни человеку – во всяком случае живому.
Сам Скобриков, кажется, тоже вздрогнул, быстро перекрестился  и со словами: «Мать честна;я», нажал на педаль газа. УАЗ запрыгал на ухабах. Вой был протяжным и недолгим. Но капитан притормозил только, когда очертания леса остались позади, сменившись освещенным фарами бурьяном, за которым проглядывали черты деревенского огорода.
– Недавно такое началось, – тихим, переходящим на почти шепот, и, как почудилось Сыромятникову, растерянно-упавшим  голосом проговорил участковый, доставая смятую пачку «Золотой Явы» из кармана телогрейки и протягивая детективу.
– И с чем вы это связываете? – в такт тихим же голосом спросил детектив, отрицательно замотав головой на предложение закурить, хоть закурить хотелось. И весьма.
– Да хрен его знает, – ответил участковый, на ходу прикуривая спичкой и приоткрыв, впустив свежий хвойный воздух, тут же перемешавшийся с табачным дымом, стекло – Деревенские говорят, что души неупокоенных этих вот, найденных, воют, подле погоста бродят, а попасть на него не могут. Я ведь и чего к Николай Станиславычу обратился. Косятся на меня в деревне-то. Когда, спрашивают, дело энто раскроют?  Боятся люди пришлых да мертвых. А сменивший литеху дед и в ус не дует. Ему то что, глухарь на пенсию не повлияет. Ребята рассказали, что с кадрами у них проблемы. Оперов не хватает. Работа сами знаете какая. Ненормированная да нервная. А деньги невесть какие. Вот и работают пенсионеры.
– А вы на погост не ездили?
– Зачем? – Сыромятнкиову показалось, что Александр Мартыныч аж вздрогнул при этом вопросе.
– Ну как, осмотреть место происшествия. Может следы какие остались.
– Да там же не было происшествий, – произнес Александр Мартыныч, поворачивая руль. Проехав несколько  метров, они остановились возле потемневших некрашеных ворот.
Не выключая двигатель и фар, капитан открыл дверцу и, выходя из машины, произнес.
– Сейчас ворота отворю.
Сыромятникову показалось, что Скобриков не вышел, а прям выскочил из УАЗика, не желая продолжать разговор про погост. «Суеверные, поди, они тут все», – подумал.
Отворив и вернувшись обратно, участковый сел за руль и въехал в довольно просторный двор, остановив машину перед крыльцом добротного деревенского бревенчатого дома.
Вышли. На перевалившей за полночь улице царил уже настоящий почти осенний холод. Сыромятников взял с сидения сумку, прихватив незаметно из корзины пару яблочек и пихнув их в карман. Александр Мартыныч возился с замком. Открыл, пропустил гостя.
– Щас, свет тут справа.
Скобриков нашарил рукой выключатель.
Включенная лампа без абажура  осветила просторную, судя по всему – заднюю – терраску, с газовой плитой и небольшим столом, без клеенки и посуды, у единственного окна. Было зябко, но пахло деревенским уютом. Участковый прошел по скрипучим доскам вперед в темные сени и открыл столь же скрипучую дверь в комнату.
– Заходите.
Внутри комнаты, наоборот было даже жарковато. Сберегая тепло, Скобриков тут же закрыл дверь и зажег свет – одну из трех вкрученных в громоздкую старинную люстру, подвешенную к низкому потолку, лампочек.
– Хозяина с месяц как схоронили. Родственников не было. Остановитесь здесь. Печку перед вашим приездом я протопил как следовать. И дров приволок. Под утро, коли замерзнете, протопите еще. Хотя одеяло на кровати пуховое. А так дрова во дворе сложены.
– Спасибо, – кивнул Сыромятников и скинул кроссовки – по привычке не нагибаясь и не развязывая шнурков, ногой за ногу и рискуя оторвать, со временем, подошву, и каждый раз ругая себя дурацкую привычку.
В доме было чисто. Пахло уютом – прям из детства. Тикали повещенные на стене часы, висели черно-белые фотографии в рамках, сбоку у окна – вообще в доме их было два –   стоял  – как и в сенях, без клеенки – стол и подле него пара стульев. Справа от входа, в закутке, примостилась на крашеных в синий цвет железных ножках  старая кровать на пружинах, с огромным застеленным матрацем, парой уложенных сверху подушек в белых наволочках,  и массивным некрашеным табуретом подле.  А за ней – печка. К радости Сыромятникова – Русская. И даже застеленная.
«Хоть что-то приятное» – промелькнуло в голове. Ибо сызмальства он мечтал провести ночь на Русской печи. Натопленный. Похоже, сегодня мечта сбудется. Он и думать забыл о трупах и вое на кладбище, протяжно зевнув и едва успев прикрыть рот ладонью.
– В холодильнике яйца вареные, лук с огорода, хлеб и молока козьего вам на завтрак. Соль, спички,  заварку, там, кофе, на задней терраске найдете, на полке. А тарелки с кружками там же. И там же ведро с одой. Родниковой. Фонарик, вот, на табуретке лежит. Туалет во дворе.
– Благодарю, – произнес Сыромятников, чувствуя, как в тепле на него накатывает сон.
– Завтра заеду за вами утречком. Часов в восемь нормально, встанете?
– Конечно, – улыбнулся Сыромятников, привыкший подниматься в пять утра.
– Ну, тогда спокойной ночи, – Александр Мартыныч протянул руку.
Через десять  минут пять минут Сыромятников, пренебрегши ужином, сбегав на двор,  почистив зубы и умывшись из обнаруженного на задней терраске ручного умывальника непривычно ледяной водой, блаженно  растянулся на натопленной печи, перетащив с кровати одну из подушек и пуховое одеяло, оказавшееся явно лишним. Потягиваясь, он решил: если Мартыныч не будет против,  приезжать сюда каждое лето, и провалился в объятия сна.
Продолжение следует
Источник иллюстрации: https://www.drive2.ru/l/8156848/

27 августа – 2 сентября 2022 года. Чкаловский