ООН в Крыму, гл. 12. Вкусовые междометия

ВНИМАНИЕ!!! : Только для читателей 18+

ОТПУСК  ОДНОГО  НУДИСТА  В  КРЫМУ
Курортно-познавательный эротический  роман


Глава 12.  ВКУСОВЫЕ  МЕЖДОМЕТИЯ  НА  СВЕЖЕМ  ВОЗДУХЕ

*   *   *
Подкинув в костёр остатки хвороста, Роман слегка продвинул в него и концы коряги с бревном, чтобы углей образовалось побольше.
Свой лёгкий перекус молодой человек потихоньку запивал домашним вином: литр этой благодати в пластиковой бутылке он тоже купил на рынке. Правда, пил совершенно по-варварски: не разбавляя водой благородный терпкий напиток в своей чаше или кубке, как это делали древние греки, а вприкуску со свежим овечьим сыром легонечко потягивал его прямо из горла. Дань древней традиции чревоугодия отдавал он только вальяжным возлежанием возле яств.

Отсюда открывался чудесный вид на окружающие красоты.
Во-первых, как уже об этом говорилось ранее, пока ещё не выгоревшая на солнце трава приятно радовала глаз, своим девственным зелёным сиянием скрашивая преобладающие в слегка унылой окружающей палитре цветов пестро-коричневые оттенки окрестностей. Щедро вкрапливали зелень в местный пейзаж также кусты и приземистые деревья, разметавшиеся по склонам Гяур-Баха, а также верхушки обширных куртин деревьев внизу, которые лишь чуть выглядывали из ущелья. На высоком горизонте слева неогранённым изумрудом всё так же вековечно светилась покато округлая вершина Святой горы.
Выше неё – одно бездонное синее небо.

От Святой горы Роман лениво восхищённым взглядом скользнул вправо, невольно цепляясь им за одиозно разбросанные одиночные скалы пейзажа, открывшегося за Гяур-Бахом. И вдруг он будто на бегу наткнулся на чей-то могущественно застывший и совершенно непроницаемый дремучий взгляд: это сам зловещий Сфинкс равнодушно и вместе с тем строго изучающе смотрел ему прямо в лицо.

Роман даже поперхнулся вином и поёжился от неожиданности, хотя прекрасно знал о присутствии Сфинкса и сегодня уже несколько раз посмотрел на него. Но вот чтобы так пристально, глаза в глаза... Это оказалось неожиданно и… неприятно.

Со слов бывалых туристов Роман давно знал, что во избежание зла от этого мрачного идола его надо задобрить. И он ритуально принёс в жертву чудовищу несколько капель пролитого на землю вина. При этом невольно озадаченный турист мысленно обратился к застывшему в немом вопросе Сфинксу: «О, великий! Прости глупое моё невнимание! Но я очень надеюсь, что ты всемилостив, о, могущественный покровитель. Пожалуйста, будь добрым ко мне сегодня и впредь!».

Почувствовав облегчение силы угрызений совести из-за собственной неловкости и заметив, что за время его обзорной «экскурсии» по местности дрова в костре уже достаточно прогорели, он отодвинул от огня бревно и корягу и, часто похлёстывая прутиком, затушил огонь на углях костра и торцах толстых дров.

После чего бросил в костёр картошку, вымытую и тем самым как бы подсоленную в морской воде еще в начале своего пути, когда только подошёл к мысу Мальчин. И поскорее зарыл в угли эти продолговатые, не очень крупные красноватые клубни: так они быстро испекутся и не подгорят. Сделать шампур из прутика было минутным делом: всего-то кожицу соскоблить и заострить. Ещё до промывания мяса разделённую на бедро и голень «ножку Буша» аккуратно вдоль косточек нанизал на этот прутик и разместил над углями, применив для упора торец коряги с одной стороны и самый высокий валун с другой. Колечки лука нанизал на другой, неочищенный прутик и примостил рядом – лук будет готов быстрее всего.

Потянуло приятным шашлычным дымком: мясо тут же начало поскворчивать и источать жир, шипевший на углях вспыхивающими каплями. Винная бутылка с не завинченной до конца крышкой была под рукой. И как только занимался огонь, Роман гасил его пролитыми на мясо каплями вина. Этот способ регулирования жара в костре он сам изобрел давно: так шашлык получается сочным, не подгорает и обретает особый дымный привкус. При этом угли практически не теряют жар, а ведь в них картошечка печется. Кроме данных преимуществ, ещё и вина при этом уходит совсем немного.

Вскоре завтрак был готов.
Первым делом Роман с «шампура» прямо в миску снял золотистый, с тёмными краями нежно сочный лук, а позднее и хрустко-румяное мясо. Рядом с ним из пакета для маринования мяса выдавил томатно-майонезный соус с обломками колечек и сердцевинками луковиц маринованного лука. Аккуратно достал из углей картошку. Ах, до чего же вкусно она сразу запахла детством и пионерскими кострами!

Аппетит, обманутый было брынзой и вином, немедленно взыграл с новой силой. И слюнки Романа в прямом смысле слова буквально ручьями потекли, пока он извлекал из костра готовые яства и заливал подёрнувшиеся сероватой золой угли костра водой из бутылки, применяемой им для огнетушения так же лишь со слегка отвинченной пробкой. Но воды-то как раз и не жалко было, ведь запас этого добра всегда легко можно пополнить, так сказать, не отходя от кассы.
А вот непрогоревшие дрова беречь надо. Мокрые угли до вечера подсохнут на ветру и солнце, так что снова будут гореть, как ни в чём не бывало.

Ну-с, а теперь приступим к еде!
Сложив по-турецки ноги, Роман вальяжно сел перед своим полотенцем-самобранкой: и с чего же мы начнём трапезу?

Картошечка так и исходила жаром и вкусом: в углях она хорошо подошла и в меру подгорела. На разломе под коричневой коркой открылась слегка желтоватая и совершенно рассыпчатая мякоть. А дальше мы лишь озвучим слюнеточивые мысли молодого гурмана:

«Так, добавим сюда чуть-чуть солички... А сверху положим немного маринованного лучка с соусом... А затем жирненько так блестящую голяшечку аккуратненько берём другой рукой за оголившуюся и потемневшую от жара косточку... – ух, как горячо! – и... поехали!
Сначала прикусываем картошечку... М-м-м!.. Красота!..
А потом мяско поосторожнее... М-м-м!.. Вообще без слов! Одни слюни...
А теперь хлебца чуток... и следом винца глоток...
О-о-о!.. Какая благодать по жилам!..
А затем неспешно – снова картошечку... и голяшечку... и хлебца-винца...
М-м-м!.. О-о-о!.. Ах!.. Дааа!.. Так-так-так!..
Благодать!..».

Прикрывая в блаженстве глаза от удовольствия и наслаждения, Роман, тем не менее, не забывал о том, что всё это надо сотворять не спеша, с чувством и расстановкой, не забывая о тридцати трёх жевках перед глотанием (о, очень мудрый этот совет благословенной бабушки Олимпиады насчёт долголетия!) и о глоточке вина для закрепления бесподобного вкуса...

После недавней суточной тряски в поезде и последующего двухчасового марш-броска по берегу моря до места временной стоянки , после трудного и потного добывания дров, а также после долгого купания и последующего приёма свежеприготовленной дымно-ароматной и приятно-сытной еды, сдобренной местным вином, оказавшимся достаточно приличным, после всей этой вкуснятины, принятой на фоне легкого постмегаполисного отравления кислородом морского воздуха – после всего этого южного богатства нашего доброго молодца, как вы сами понимаете, закономерно и уже совершенно разморено потянуло ко сну, ведь сон на море – это самое святое дело по его важности и продолжительности после купания и во время загорания!

Но вначале нужно было убрать продукты – подальше от солнца да в тень погуще.
«Ах, да! А ведь в пакете лежит черешня!.. Но нет..., её лучше оставить на потом. А сейчас – спать, спать, спать... Но только, чур, не забыть про солнце. На солнце спать рановато пока: обгореть можно до волдырей. Так что – марш в палаточку!.. Здесь пока не так уж и жарко. И плавки с себя – прочь! Так... А под бочок снизу – спальный мешок кое-как и туда же всю одежду, какая есть. И поверх этой подстилки – ещё и полотенце- скатерь-простыня. Так... даа...».

И уже совсем последняя мысль перед отключкой была: «Надо наскрести где-нибудь сена или соломы – в общем, нужно подумать насчёт добротной подстилки под дно палатки. Бока ведь не железные, они же болеть начнут после отдыха на таком жёстком ложе... Ну, вот надо же было дойти до такого: забыть дома надувной матрас! И ведь никуда не торопился, загодя вещи собирал... Ладно, может где-нибудь удастся купить его завтра-послезавтра...».

*   *   *
Судя по тому, что в палатке слегка потемнело и стало чуть прохладнее, что Роман и почувствовал даже сквозь сон, засоня понял, что тень от вертикальной стены скал Лагорио, наконец-то, достигла и до его стойбища. Да, а после сна у Романа, оказывается, здесь, наверху, привычно наблюдалось двойное стойбище – это уже с учётом другого смысла слова «стоять», ведь теперь у него была палатка в палатке.

А вот у тех «тюленей» внизу (ах, до чего же хороши груди у этой золотисто-рыжей красотки!), которые табором разместились за мысом Плойкой на пляже второй Сердоликовой бухты – у них он наблюдал самое заурядное лежбище, причём, сдвоенное: парней-то всего двое там.

Роман посмотрел на низ своего живота. И в очередной раз не то чтобы снова удивился, а с удовлетворением констатировал странное и постоянное свойство своего Ромки-младшего просыпаться раньше хозяина. И этот непоседа теперь крепко намекал на острое желание... отлить, как минимум.

«Так! Тень на палатке – это хорошо. Значит, по времени будет уже не менее трёх часов пополудни. Следовательно, дневная жара скоро пойдёт на убыль. Но первым делом пока что хочется пить, и очень сильно хочется пить...». А и верно: поглощённые перед сном солёный сыр и жирноватое мясо просто неумолимо требовали воды.

Но Роман знал, что для настоящего утоления жажды на жаре нужно сделать всего пару глотков вина. Потом можно будет и воды попить, но вначале следует глотнуть вина, и никак не наоборот. Потому что вода не утоляет жажду, а всего лишь открывает поры кожи и вызывает обильное потоотделение. Но на жаре после этого снова и снова хочется пить, и тогда никакой воды не хватит: будешь пить её и пить... А вот после вина неутолимого эффекта не происходит, и, вообще, жару тогда переносить становится значительно легче.

«Ну вот..., полегчало... Даа..., а вино-то всё убывает и убывает... И надо срочно сходить до ветру! За время винопития успевший безнадёжно пригорюнится Ромка-младший позволит сделать это теперь уже вполне успешно, наверное».

Роман отправился на давно привычное место для отливания в кустах и с удовольствием пожурчал там, чувствуя, как в животе, равно как и во всём теле вместе с удалением из него мочи происходит не заметный для глаза, но просто очевидный процесс освобождения организма от алиментарно-смоговыых шлаков и прочей-прочей городской лабуды, преизбыточно накопленной в нём за истекший год пребывания в столичных каменных джунглях...

«Так что теперь, за время отпуска на море, нужно выгонять из себя их всех до одного – вон, долой и напрочь, нафиг!.. Ну, вот теперь уже совсем похорошело!..
Да, а ведь нас дожидается ещё и волшебная черешня!.. Так-так-так!.. Вот она – ядрёная, наливная. Её розоватые мордашки так и улыбаются, так и просятся в рот.
Но вначале эти симпатичные рожицы нужно умыть водичкой. Вот так её – сюда, прямо в кулёк. И побултыхать. Маловато воды..., но и всё же сойдет. Заодно и руки можно помыть, пока вода сливается».

Черешня была куплена девственно чистой, хотя хозяйка уверяла, что она не мытая. Что или кто и почему были не мытыми, Роман не стал уточнять. Но он прекрасно знал, что на юге да на жаре мытые водой фрукты портятся очень быстро – это даже любому местному пацану известно.

«Ага, а с черешней у нас всё в порядке. Даже на дне кулька плоды целенькие, непорочные – ядрёные!.. Боже мой, да что за вкус невероятный у этих сочных плодов!
Это вам не полуспелая черешня из супермаркета. Тут вам солнце, воздух и вода – вкуса лучшие друзья! Ну вот, опять я перефразировал пионерскую речёвку... Что это меня в ностальгию вдарило – старею, что ли?.. А сам с собою не много ли говорю?.. А то ведь это признак, знаете ли... Но – ах, как вкусно, ах, как вкусно!..».

Черешня растекалась во рту приятным медово-сладким соком, лишь слегка терпковатым и с лёгкой-лёгкой горчинкой. Роман знал, что этот привкус придаёт избыток магния. Ну, так ведь здесь же море рядом, и поэтому всё понятно, откуда так много в почве магния, столь полезного для сердца.

«Даа... а черешня-то закончилась... Так быстро! Ведь же многовато вроде бы было!.. Увы, теперь – только было...».

Роман с сожалением бросил в кострище собранные в кулак черешневые косточки: вот и всё, что осталось от недавнего столь приятного удовольствия...
И тут же улыбнулся: «Но ведь же вкусно было!».

(продолжение следует)