Федя

       Тяжёл и кропотлив труд в конструкторском бюро. Он отбирает много нервов и энергии. А тем более, если ты изобретатель, коим и являлся наш герой.

После длинного трудового дня в конце недели душа и тело Фёдора просили отдыха и умиротворения. Они просили разрядки и перемен в жизни. А как он это мог сделать? Да так же как и сварщики, сантехники, начальники любого уровня, поэты, музыканты и космонавты. Ведь у них тоже труд тяжёл и отнимает много нервов.
Фёдор иногда позволял себе зайти в питейное заведение и пригубить стопку, другую. Конечно же, не в одиночестве! Там были и космонавты, и поэты и сантехники. Всем им хотелось отдохнуть сначала душой, ну а потом и телом. Расслабиться, поговорить по душам о политике, о женщинах, об удачах и несбывшихся мечтах. При этом, не забыв слегка приврать. Ну, а там уж куда кривая заведёт. Чего греха таить, на кривой встречались всякие, и кривые и косые и даже вполне симпатичные. Мужчины ведь охотники. Прежде всего, до женского полу. Ну, во всяком случае, пока ещё большинство на нашей необъятной родине. А на этой охоте как бывает? Либо ты кому-то рога наставишь, либо тебе рога поотшибают.
 
Что произошло с ним сегодня, Федя помнил смутно, но подозревал, что, скорее всего, и то и другое. Так или иначе, но, в конце концов, кривая вела его домой к жене и детям. И вот он уже у заветной двери.

Звонок, ещё звонок. Видно, не слышат. Фёдор хотел позвонить ещё раз, но из-за дверей раздался женский голос:

- Чего надо?
- Любимая, это я, твой муж, вернулся в родную гавань, открывай!
- Опять пьяный припёрся, не открою, иди, швартуйся к другим берегам, откуда приплыл.
- Да ты что, родная, я сухой, как пустыня Сахара.
- Знамо дело! Ты в прошлый раз тоже сухой как Каракум был. И притащил с собой целый оазис. Я в начале думала, мираж, а потом как дыхнул, сразу прозрела. Да ещё какой оазис, в комплекте с животными.
- Милая, я же тебе говорил, это мы с мужиками в бане парились. Видно, веники нам "бу" подсунули.
- Я заметила, ещё и трусы подменили на женские. Тоже "бу", кстати!
- Трусы Валеркины, он у нас нетрадиционной ориентации.
- Да звонила я его жене, она была приятно удивлена, да и Валерка тоже. Обещали тебя самого переориентировать, оторвать источник устремлений и направить в источник утренних желаний.
- Какие желания? Какие устремления? Ты меня домой пустишь?
- Сказала, нет! Иди к соседке, самогонный аппарат обратно в батарею переделывай, морозы уже на носу. Заждалась тебя наверное, сидит, скучает. Или вам там вдвоём не страшны морозы? Сладкая парочка.
- Да причём тут Людка-то? И не самогонный аппарат, а скороварка с вытяжкой.
- То-то она жаловалась, что у неё весь борщ на потолок вытянуло, аж самогон закусить нечем.
- Жена, пусти в избу, муж опочивать хочет.
 
Фёдор стал долбить кулаком в дверь квартиры. С той стороны раздался старческий голос:

- Чую, шнапсом пахнет. Что, Вика, немцы опять напали?
- Да нет, дедушка, это внук твой, раненый на всю голову, из плена бахуса вернулся. Слышишь, на морзянку перешёл?
- Пленных в дом не пущять, пусть обратно к своим немцам возвращается. Мне такой внук не надобен, да и морзянка какая-то не нашенская. Плавнее надо выстукивать, плавнее.
- Да ты что, дед, это же я, внук твой, Фёдор, с работы домой иду. Открой дверь, пожалуйста.
- А ну глянь в глазок, я своего внука знаю.
 
Фёдор подошёл поближе и уставился в дверной глазок.
 
- Ну да, чуб вроде наш, рыжий и рожа в веснушках. Вот только водолазная маска меня смущает. У нас в роду водолазов не было. 
- Да какая маска? Это очки, дедушка!
- Мой внук дома! Сидит вон, уроки учит. Вылитый я в молодости. Помню, также в церковно-приходской сидел. А батюшка мне к-а-ак кадилом по лбу трясь! Учи, говорит, физику, отрок, а не на сестёр заглядывайся. А я ему - да тут сестёр-то и в помине нет. А он - а это тебе заблаговременно, а то потом поздно будет, ежели траекторию полёта не рассчитаешь.
 
Фёдор опять начал колотить в дверь.
 
- Пусти домой, дед, это ж я, твой внук родимый.
 
С той стороны послышалась удаляющаяся шаркающая походка.

 - Тебе, мужик, в океанариум надо, тебя там пингвины, тьфу ты, дельфины уже заждались.
- Какие пингвины? Ты куда пошёл, дед? А я как же я? Мне же спать хочется, - Федя стукнул кулаком о стену.
 
Скрипнула соседская дверь и из неё показался длинный крючковатый нос. Затем морщинистое лицо, глазки бусинки, узкие губки и длинный острый подбородок.
 
- Батюшки, опять Федьку из дому выгнали, - проговорила бабулька, поправляя гребешок на длинных седых волосах.
 
Она шагнула на площадку, опираясь о палочку.
 
- Никто меня не выгонял, я ещё только домой иду, - обратился он к ней, вальяжно оперевшись о стену и завернув ногу за ногу.
- Да? Странно как-то. А почему в трусах? Что, от Людки идёшь?

Фёдор насупился и взглянул на ноги.

- Ну и чего? Сейчас мода такая, трусы, пиджак и галстук на голое тело. Это стиль от Юдашкина.
- Не знаю, у какой Дашки ты был, но ноги надо было побрить. А то рыжий покров не подходит к цвету твоего галстука.
- Ой-ё-ёй, а вы стилист, я посмотрю, тётя Маша, - ухмыльнулся Федя.
- Нет, я парикмахер. На месте твоей жены давно бы отстегнула тебе твоё хозяйство.

Она ткнула палочкой ему между ног.
Федя отскочил назад ухватившись за причинное место и сморщился.
 
- Ты, Фёдор, деструктивный элемент, подрывающий устой общества и сеющий смуту в массах.
- Вы опять, я посмотрю, тётя Маша, Ленина перечитывали?
- Чего я читаю, не твоего ума дела. Иди лучше домой, не фиг к Людке бегать. Ишь ты, ходит он к ней. Видите ли, мясорубку ей надо починить, а то колбаски плохо выходят. Гляди, добегаешь, досуёшь свою колбасу в мясорубки.
- Да при чём здесь Людка?
- А что, к Светке со второго этажа ходил что ли? Так ей уж шестьдесят стукнуло. Свят, свят, никак на старух потянуло.
 
Бабушка попятилась назад, шмыгнула в квартиру и закрыла дверь, щёлкая засовами.
 
- Правильно нам на партсобрании говорили, западные деклассированные элементы несут распущенность в ряды нашей молодёжи...
 
Тётя Маша ещё что-то бубнила, а Фёдор стал опять барабанить в дверь.
 
- Вика, жена родная моя, открой дверь, видишь, муж твой замерзает без любви, без ласки. Вот подожди у меня, ещё поплачешь горькими слезами. Закончу проект лазерного трициклета, получу нобелевскую премию и улечу на Гоа, а тебя с собой не возьму. Зачем я дверь от банковского сейфа в квартиру установил? Хорошо хоть, динамики вывел.
 
Успокоившись, Фёдор достал платочек из кармана пиджака, встряхнул его, постелил на пол и уселся.
 
В этот же момент открылась ещё одна соседская дверь. В проёме показалась женская фигура в коротеньком халатике.
 
Люда была женщиной почти средних лет, с юности имевшая огромное желание похудеть в ближайшем будущем. Время шло, желание не пропало, а вот будущее так и не явилось. В её космически-чёрных глазах при виде чужих мужчин всегда загорались звёзды. Много, много раз эти звёзды пытались выцарапать законные обладательницы тех мужчин, но всё без толку. Люда была непреклонна в достижении своих целей и давала кровавый бой. Собственнический инстинкт для неё был чужд и вины своей она в том не видела. Попользовался, дай другому! Это был её лозунг. И так было во всём, начиная от пачки соли и заканчивая чужим мужем. В конце концов, женщинам приходилось воздействовать на своих благоверных, чтобы отвести от звёздных чар. А уж метод воздействия у каждой был свой.

- Федя, а ты дашь мне прокатиться на своём трициклете?
- Дура ты, Людка. Трициклет - это тебе не мопед. А цикличнотермоденомичная ракета. Но, если захочешь, то прокачу, в один конец.
- Ну, если только на Гоа, вместе с тобой.
- Вот точно, дура. Ты что, третью мировую хочешь устроить?
- Нет, я хочу быть с тобой, и буду с тобой.
 
Она потрепала его рукой за рыжую шевелюру.
 
- Пойдём ко мне, Федюньчик! У меня много любви! И ещё, как её там, ласки, вот.
 
Люда подмигнула ему правым глазом, под которым красовался симпатичный синяк в виде полумесяца.
Фёдор взглянул на неё снизу вверх.
 
- Опять ты, Людка, мужика с кем-то не поделила?
- Да ничего и не делила.
 
Она прикрыла полумесяц ладошкой.
 
- Так, пустила на недельку пожить. Стоял там, у магазина, какой-то, под дождём мок. Бедный, несчастный, исхудавший весь, а в глазах тоска и безысходность. Подумала, ничейный, надо помочь человеку. Привела домой, отпоила, откормила, обстирала, уложила, обогрела.
- И как это?
- Приласкала, вот. Думала, этот мой будет. И тут жена явилась. Как и нашла-то его?
- А он что, не сказал, что женат?
- Нет, не сказал. Молчал всё, улыбался, да головой кивал. А мне что, слушает, не перебивает. Идеальный мужик! Оказалось, глухонемой. Даже имени его не узнала. То ли Гога, то ли Гия. Весь такой волосатый. Ну, настоящий мужчина.
- Так это же Гоча, из соседнего дома. У него пять детей. Как же ты его не узнала?
- Не узнала, вот тебе крест, истинный, - ответила Люда, перекрестив Фёдора.
- Завралась ты, Людка, он же в прошлом году у тебя две недели жил.
- Ну, тож в прошлом году было. Столько воды уже утекло. У меня это, память на лица не очень. Ну что, пойдём ко мне? У меня наливочка есть. Хряпнем, как в старые времена по полторы кружки? В этот, как его там, в армрестлинг опять поиграем.
- Нет, Люда, я в прошлый раз наигрался. Пока не готов опять целый месяц на костылях ходить. Да и гипс на руке тоже мешал решать проблемы мирового масштаба.

На лестничную площадку поднялся субъект лет шестидесяти. Встал перед квартирой Феди и начал звонить. Широкополая шляпа на вытянутом интеллигентном лице. Если, конечно, бывают такие? Ну, раз бывают туповатые, значит должны быть и интеллигентные. Длинный плащ на худеньком тельце, а в руках букет роз и мороженое.

- Во, гляди-ка! Детям цветы, жене мороженое, - захихикала Людка.
 – Мужчина, а Вы к кому? - обратился Федя к субъекту.
- Как к кому? К самой прекрасной женщине на свете.
- Слушай, мужик, это же я, ты не в ту дверь звонишь, - заулыбалась Люда, оголив ножку и проведя по бедру ладонью.
Субъект взглянул на неё и открыл рот в недоумении. Потом всё-таки произнёс:
 
- Да, мадам, Вы, конечно, прелестны и очаровательны, но не в моём вкусе.
 
Фёдор вскочил на ноги и, подойдя к незваному гостю, схватил его за воротник:

-  К какой женщине? Ты что, мужик, давно по лестница не катался?
- Позвольте, молодой человек, что Вам надо?
 
Интеллигент ухватился тонкой ручонкой за руку Фёдора, уронив цветы.
 
- А я тебе сейчас покажу, что надо.

Фёдор поднёс большой веснушчатый кулак к глазам гостя.
 
- На вот, посмотри и можешь даже понюхать.

Глаза интеллигента сбились в кучу, уставившись на кулак. Он хотел что-то сказать, но тут из-за дверей раздался голос:

- Кто там?

Субъект встрепенулся и произнёс хриплым голосом:

- Это я, Светочка, ко мне тут хулиган с падшей женщиной пристают.
- Вы ошиблись, Светлана Петровна живёт на втором этаже, в восьмой квартире. А хулигану передайте, чтобы прекращал сообщаться с падшими женщинами.
 
- Ой-ёй-ёй, на себя посмотри, - взвизгнула Людка, - проститутка доморощенная!

Фёдор освободил хватку и отпихнул интеллигента, переключившись на соседку.
 
- Ты мою жену не смей так называть, я тебе этого не позволю.

Субъект начал бочком прокрадываться вдоль Феди.
 
- Господа и дамы, я вас покину, вам тут и без меня не плохо.

Фёдор схватил его за ворот сзади, развернув лицом к себе.
 
- Ещё раз увижу, шляпа до трусов провалится вместе с головой. Понял?
- Конечно, понял. Ну, я пошёл?
 
Интеллигент хотел идти, но Федя не отпускал хватки.
 
- А вообще-то извини, ошибочка вышла. Ты-то тут вроде и не причём.
- Да ничего, ничего, с кем не бывает. Ну, я пошёл?
- Да, конечно, иди.
 
Наш изобретатель отпустил хватку, и интеллигент вприпрыжку стал сбегать с лестницы. И уже спустившись на второй этаж ниже, заголосил:

- Бандиты, проститутки, извращенцы, алкоголики, я вам это не прощу. Всё будет доложено, описано и оформлено во внутренних органах!

Но Фёдор уже этого не слышал, а грозил пальцем у лица Людки.
 
- Жену мою не тронь, она святой человек. Ангел во плоти и даже лучше.
- Да нужны вы мне оба. Вот и убирайся к своему ангелу. Я себе мужика и посимпатичней найду и драндулет мне твой не нужен, - произнесла соседка, уперев руки в бока.
 
Фёдор остыл и опустился опять на свой платочек.
 
- Да как же я уберусь, если в дом попасть не могу.
- Сейчас приду.

Люда удалилась в квартиру и через пару минут появилась вместе с брюками.
 
- На вот, в прошлый раз без штанов от меня ушёл, я их даже погладила и ключ там есть.
 
Фёдор поднялся на ноги и полез целоваться к соседке.
 
- Ой, спасительница ты моя.
- Но, но, но, - отстранилась она от него, - забери штаны и вали к своей ненаглядной. А я хоть ещё раз свяжусь с женатым, да не в жизнь! Своего буду искать, единственного, неповторимого и родного.
 
Люда захлопнула дверь прямо перед носом Фёдора.

Наш герой надел брюки и открыл дверь в квартиру. Дед сидел в гостиной, раскачиваясь в кресле-качалке и читал газету «ЗОЖ». Сынок мирно посапывал у себя в детской, а жена плакала на кухне за столом. Он подошёл к ней, погладив по голове.

- Прости меня, любимая. Я так испугался, когда этот мужик стал звонить к нам. У меня даже в голове не укладывалось, что ты можешь мне изменить. Вся жизнь перед глазами пролетела, думал всё, потерял тебя.
- И потеряешь, если не одумаешься.

 Вика подняла голову и взглянула в глаза Фёдора.
 
- Видит Бог, я устала от твоих похождений.
 
Он встал на колени и стал целовать её руки.
 
- Милая моя, родная, самая любимая, я больше не буду. Всё, с этим покончено навсегда. Пить брошу и по женщинам ходить и врать, всё у нас будет по-новому. Верь мне, Вика.

Фёдор пустил скупую мужскую слезу, снял очки и с махнул её платочком.

- Эх, свежо придание, да верится с трудом.

- Да я своим трициклетом клянусь тебе, любимая!

- Тебе тут, муженёк, из бюро звонили,какой-то проект закрыли. Говорят, что в стране столько навоза на топливо нет, а в Голландии заказывать дорого.

Она нежно провела рукой по его рыжей шевелюре.