Горькое молоко -6 - В погоне за кардиналом

                Немного истории
               
    С тех пор как освободился Сергей Беда, у него не было никогда общений с милицией, за исключением, появившейся в их роду новой родственницы Надежды, которая носила раньше милицейскую форму, но из сугубо личных соображений, находясь ещё в отпуске по уходу за ребёнком, она подала заявление на расчёт. Надя, посчитала, что не имеет никакого морального права носить китель, с погонами лейтенанта милиции имея уголовно — криминальных родственников. Она в четырнадцать лет стала круглой сиротой и её из детского дома забрала к себе учительница Лара Давидовна Кюцберг. Эта красивая и экстравагантная дама стала её опекуншей, и много дала ей в жизни вместе с высшим образованием. Надежда носила раньше фамилию Крупица, но, обучаясь в институте, вышла замуж за тщедушного и нескладного парня Андрея Юрина, который учился в её школе в параллельном классе. Юрин имел большую коллекцию ценных и редких марок, чем он неслыханно гордился ею повсюду. Колчак находился в местах лишения свободы, когда его одноклассница Надя и Юрин поженились. Вовка тоже, будучи женатым, на Полине, случайно встретит Надежду и у них после этого пойдут порочные связи, от которых появилась дочка Лара. Надежда бросила Юрина, ещё не зная, что Колчак не только её любимый человек, от которого она носит в себе его плод, но и является, её братом.
Юрин простился со своей уникальной коллекцией, когда лежал с аппендицитом в больнице и в пропаже обвинил Колчака, так как он был вхож в их квартиру. Но своим ложным обвинением он ещё больше оттолкнул от себя жену. Надежда никогда не любила своего мужа, а скрепя сердцем, терпела его с горем пополам. После кражи он напишет жалобу на свою жену и Колчака, и сразу последует развод по инициативе Нади. Она выпроводит своего мужа из дома и отдаст ему временно комнату Лары, которую ей подписала опекунша. Коллекция Юрина уехала в Германию, вместе с беременной от того же Колчака Ларой Давидовной Кюцберг. (Колчак был не только её учеником, но и обожателем, после отбытия в лагере четырёхлетнего срока).
Когда Надежда с высокой температурой спала у неё на диване, а Андрей находился в больнице, Лара взяла незаметно у приёмной дочери ключ из кармана. Она проникла в их квартиру и без всяких помех забрала восемь кляссеров с марками. Кем были похищены марки, знали только два человека — это Колчак и Надежда. Покинув Россию, Лара оставила им кое-что из коллекции Андрея. Тем самым, признавшись близким людям в похищении, зная, что эту тайну они никому не раскроют.
Сам же Андрей, ни на минуту не переставал подозревать Колчака в краже. Впоследствии к нему причислил и свою супругу, думая, что она, работая в милиции, помогает своему любовнику уйти от правосудия. Случайно Андрей вышел на оборотней в погонах, которым пообещал часть своей коллекции подарить, если они в обязательном порядке заставят Колчака вернуть всю коллекцию. Но шло время, а о коллекции ни слуху, ни духу.

               
                Глава 1
      
    Надежда пришла в цех к своим подопечным в понедельник с утра. Все были заняты работой. Глаз с Салом изготавливали ножки, а Рома был занят сиделками. Увидав Надежду, он бросил работу и подошёл к ней с плюшевым свёртком. Поздоровавшись с ней, протянул ей свёрток.
— Что это? — спросила она.
— А ты открой и посмотри? — сказал он.
Она развернула плюшевую тряпку и у неё в руках оказалась шкатулка, выполненная по высшему классу. На фоне чёрного цвета на крышке был тонко вырезан её портрет и переливался золотистым лаком.
— Ой, как бесподобно! — с восхищением произнесла она, — я себя только в зеркале и на фотографиях видала. Это произведение искусства! Спасибо Рома, — это ценный подарок! Я его буду беречь и в руки никому не дам. Поставлю её на видное место, но высоко, чтобы руки к ней никто не тянул.
А ты переверни её? — подсказал он ей, — посмотри, что там, на тыльной стороне?
Она повернула шкатулку, сзади была изображена божья матерь.
— Это не богохульство мой портрет помещать рядом с иконой божьей матери? — спросила Надежда, открыв рот от восхищения.
— Нет, я у батюшки спрашивал, — объяснил Рома. — Он мне сказал, что тебе отныне будет сопутствовать удача в жизни и божья радость. Я заказ от него получил на изготовление таких шкатулок со святыми ликами, но пока добро ему не дал, так как делаю табакерки вечерами. Время практически нет.
Она ещё раз поблагодарила Рому, бережно обернула шкатулку в бархат и пошла в кабинет, который они делили вместе с Жигой.
— Привет, Надежда — выпалил он ей, как только она зашла, — ты чего такая счастливая с утра? Кошелёк с долларами, пожалуй, нашла.
— Я тебе не Надька, а Надежда Константиновна, — поправила она его, положив шкатулку на стол, — сам этикету учил Рому или забыл?
— Хватит выпендриваться? — бросил он ей, — ты для меня всегда была Надька. И я не знаю ни одной Надежды на Руси, которая носила корону. Всё Аннушки, Лизки да Катьки.
— Мелко плаваешь, меня уже к святым причисляют, — сказала она, — вон посмотри на столе свёрток. Убедишься, что я выше твоих цариц.
— Жига развернул свёрток и внимательно начал рассматривать шкатулку.
— Да это вещь оригинальная и культовая, — произнёс Жига, — теперь я при встрече с тобой буду креститься и молитву читать. Только вначале надо выучить хоть одну или самому сочинить. Молитвы ведь проще, чем стихи писать.
— Дай сюда? — забрала она шкатулку назад, — будешь сейчас богохульствовать да издеваться.
— Издеваться я больше не буду, но плясать тебя заставлю, — сказал Жига, и вытащил толстый конверт из своего стола. Я вчера домой ездил, твои квартиранты просили передать от Лары письмо из Ганновера.
Она быстро вырвала у него конверт и тут же вскрыла его. На стол упало несколько фотографий, маленькой девочки и Эльвиры. Надежда спрятала в стол фотографии, не посмотрев их сама, как следует, и принялась читать письмо.

Здравствуй доченька!

Давно от тебя не получала ни одной весточки. Телефон твой молчит или ты номер сменила? Меня очень беспокоит твоя судьба. Хочу подробно знать всё о твоей жизни. Чем ты занимаешься, какое твое семейное положение? Как у тебя сложились отношения с нашим общим грандом? — (Как ты его в последнее время называла).
Его при встрече обязательно горячо поцелуй от меня. И скажи ему, пускай внимательно перечитает книгу, которую, я ему передала «Милый друг», и после съездит к Арону. До него я тоже дозвонится, не могу, а писать ему письмо не совсем прилично будет с моей стороны. Скажи ему, что мне сейчас предельно ясно; он стал обладателем той искомой вещи, которая вскружила мне голову.
Надя хочу тебе сообщить ещё одну новость. У меня произошли в жизни большие изменения. Несколько месяцев назад я похоронила свою бабушку, и мы остались с дочкой вдвоём в большом доме, но есть прислуга и экономка. Я сейчас являюсь главным акционером по добыче калийной соли. Контрольный пакет находиться в моём банковском сейфе. Хочу замуж, но немца мне не надо. Лучше русского пропахшего чесноком и пивом, но только не иностранца. Я к ним никак привыкнуть не могу. Считают каждую копейку и любовники они расчётливые. У них всё делается по расписанию, лишний раз они любовью заниматься не будут. Берегут себя на долголетия, а все поголовно с брюшками ходят. Наверное, я решусь и приеду в Россию для поисков мужа, но тебе дам обязательно знать об этом. И ещё тебе хочу сказать, если ты вдруг надумаешь сменить место жительства, — приезжай ко мне. Здесь и работу я подберу для тебя интересную, и коммунизмом вволю надышишься. Я считаю, что народ в Германии живёт не при капитализме, а при коммунизме. Про нас все иностранцы говорят, что русские самый счастливый народ, потому что не знают, как плохо они живут. Здесь высокая культура и нет бедных. И мне будет приятно, что рядом родной человек со мной живёт, и сестричек с тобой воспитаем правильно. Ну, вот и всё, что я хотела тебе написать. Не задерживай с ответом и постарайся мне позвонить.

Целую. Лара

— Что пишет тебе наша училка? — спросил Жига, увидав, что Надежда засовывает письмо в конверт.
— Пишет, что у неё всё хорошо и зовёт в гости, — ответила Надежда и достала фотографии. На каждой фотографии была Лара с дочкой, и только единственный снимок, где Эльвира была снята одна. Она сидела на лавочке в демисезонном пальто с цветами на коленях.
Надежда не стала показывать фотографии Жиге, а спрятала в конверт и вышла из кабинета.
«Надо завтра в город смотать и позвонить ей, — подумала Надежда, — а то из лесу телефон не берёт. А в Германию не мешало бы съездить. Может с Сергеем увязаться. Он вроде скоро собирается туда».
На этом день приятных неожиданностей у неё не кончится. Вечером к ней придёт Колчак, навестить дочку и даст ей тысячу долларов, после чего она покажет ему письмо и фотографии Лары. Потом они незаметно скроются в лесной гуще, оставив девочку под присмотром тети Иры.
— Для меня сегодняшний понедельник ужасно счастливый день, — сказала Надежда, целуя Вовку, когда они возвращались из леса. А ты книгу прочитай, она, наверное, тебе шифровку в ней важную оставила. «Или одну из самых дорогих марок сунула», — если говорит, что ты стал обладателем той вещи, которая вскружила ей голову. А я знаю, что это была марка из коллекции сына Фаберже конца девятнадцатого века. Он её продал перед Отечественной войной в Лондоне на аукционе, где её купил дед Юрина. Андрей показывал мне эту марку, там не то кардинал Ришелье изображён, не то Мазарини? Я значения не придавала и к его маркам была равнодушна. Впрочем, как и сейчас. Ты для меня самой дорогой маркой будешь всю жизнь.
— Да, пожалуй, скоро не буду, — сказал ей Вовка, остановив её около густой сосны, и слегка прижал Надежду к своей груди. — У тебя уже воздыхатель появился, который подарки начал тебе дарить с намёком. Оглянуться не успеем, как он к батюшке под венец тебя отведет.
— Глупый ты Вовка, — сказала Надежда, — я никогда на него не поведусь. Вращаясь и живя с вами, я научилась распознавать настоящих мужчин, а Рома ненастоящий, он какой — то бутафорский, настоящего в нём мало. Весь на подпорках. Может он и неплохой мужчина, но не искренен. Самим собой не может быть. А это дозволено только женщинам.
— Интересно ты начала рассуждать, — удивился Вовка, — как ты его социализировала?
— Я его впервые дни раскусила, когда Жига с него норов сбил, а потом наш Сергей с ним так прекрасно поговорил и он стал самим собой. Когда мы вечером с тобой были у них с вином, Рома уже сидел у Аркадьевича в комнате и ел с ним мясо. Несмотря, что в этот день он утром при мне презрительно относился к Аркадьевичу. А это говорит о том, что Рома боится чужой силы, но как в окружении не будет сильней его человека, он будет выполнять искусственно роль вожака, пока не появится более сильный персонаж. А за шестилетний срок, у него, возможно, было много свержений, от того у него и такой непостоянный характер выработался, который в конечном итоге может привести Рому к психической травме. Я же вижу, как он переживает, что командует на производстве не он, а Трошин.
— Не иначе тебя Сергей натаскал такому искусству, — сказал ей Колчак. — Он книг прочитал больше, чем мы с тобой вместе взятые. И с компьютером он обращается на «Ты». Некоторые друзья считают его демагогом, но начнёшь с ним говорить, он подведёт всё к научным фактам. Ему бы книги по философии писать, а он брёвна строгает.
— Да мы с ним часто дискуссируем на разные темы, — призналась Надежда, — и мне с ним бывает тяжело спорить. Он давит своими знаниями или когда не хочет ничего объяснять включит компьютер и покажет мне свою истину. Философия от него не убежит, придёт время, что — то обязательно издаст. У него талант к науке, а у тебя к дето — производству.
— Подкалываешь? — спросил он.
— Что ты Вовик, — впервые она назвала его так, — ведь не каждый умеет обрюхатить сразу трёх женщин, которые почти одновременно принесли на свет трёх кудряшек с серо-голубыми глазами. Я чуть со стула не упала, когда фотографию увидала сегодня. У нашей крошки Лары с каждым днём всё больше и больше вырисовывается лицо твоего Кирилла. А дочка Лары Давидовны с ним совсем одно лицо. Не думаешь в Германию съездить проведывать свою дочку Берту?
— В ближайшее время нет, — нахмурившись, ответил Колчак, — иди домой, пока нас с тобой не засекли. А я пойду на озеро искупаюсь. На озере он застал Жигу, тот купал лошадь.
— Хорошо, что я тебя встретил, — сказал Жига, — а то я хотел к тебе сейчас ехать. Видал Волкова Колю, он с Кир Кирычем ко мне приходили домой. Просил передать, что в среду придёт поговорить к тебе в порт. Я его звал с собой в деревню, но он Хлястика боится. Говорит к ворам без приглашения не принято ходить, и хочет вначале переговорить с тобой, чтобы ты свёл его с Хлястиком. Я ему твержу, что к Хлястику можно идти без всякого протокола, — не в приёмную ЦК идёт. Жора всё-таки свой человек! А он мне про порядки бубнит. Неужели он Жору не помнит?
— Помнит он всё, только от Жоры он далёк был тогда. Это Юра Лоб пацаном крутился около Хлястика и Захара. А Коля из дому никогда не выходил, сидел всегда около окна. Жора мне рассказывал, что он даже в школу не ходил, а попал случайно на нары вместе со Лбом, да так, что влетел, на всю жизнь. Лоб видимо хитрее был, а этот раскрутился как волчок.
— Хорошая поездка в «пионерский лагерь» — иронизировал Жига и, закончив купать лошадь, вывел её из озера.
— Врагу не пожелаешь такого пионерского лагеря, — сказал Колчак. — Понял, как этот лагерь его вежливым сделал? А мы, по правде, ждали, что он появится у нас в воскресение. Но Коля решил соблюсти этикет. Пускай ко мне тогда приходит, я ему всё в подробностях расскажу о его братьях. А Серёга меня поправит, если я ошибусь.
 
               
                Глава 2
 
В среду Вовка изнывал от жары. Проверив все портальные краны, он спустился к Волге и сел к привязанной к кнехту лодке крановщика Семина. Время подходило к полудню. Колчак сидел на корме лодки, намотав на голову майку, спустив ноги в Волгу. Набегавший бурун с реки оставлял на его волосатых ногах белую пену, а когда проходило мимо судно его приятно обдавало прохладной водичкой. Он смотрел на рыбаков, удящих рыбу с дебаркадера. Колчак был не заядлый рыбак, но мог часами наблюдать, как ловят другие рыбу и раскидывать в это время в уме свои думы. На одного Витю Леонова он только никогда не смотрел, потому что у этого рыбака рот никогда не закрывался при Колчаке. Витя, так и не избавился от своего излишнего веса и считался одним из самых толстых людей в городе. В порт Витя ездил каждый день, как на службу и в этот день он появился, но не один, а с Колей Волковым. Они показались из-за навала брёвен. Витя вёл рядом с собой велосипед, а Коля шёл позади. Он был хорошо одет, в таких же туфлях, какие себе купил Колчак, в джинсах и в сетчатой светлой рубашке. В руках у него был прозрачный пакет, где хорошо просвечивались бутылки с пивом.
Витя оставил свой велосипед на берегу и первым полез в лодку к Колчаку.
— Витя ты останься лучше на берегу? — посоветовал Колчак, — так будет безопаснее, а то не дай бог ты со своим весом лодку утопишь. Хозяин сверху увидит, скандал подымит, — показал Колчак на кран.
— А как я пиво буду пить там один? — недовольно пробурчал Витя.
Коля достал из пакета бутылку пива и дал Вите, а сам без всяких усилий и лишних движений со своими длинными ногами с тумбы шагнул в лодке.
— Пустые бутылки мне отдадите, — крикнул Витя, — они денег стоят.
Ему никто ничего не ответил, и он пошёл на дебаркадер ловить рыбу.
Коля был приветлив, и по его виду можно было определить, что он отошёл от мрачных мыслей и смерть братьев перенёс по-мужски. Протянув руку Колчаку, он присел рядом с ним в лодке, откупоривая две бутылки пива, одну из которых протянул Колчаку.
— Держи, только из холодильника в вашей столовой брал, — сказал он Колчаку.
Колчак глотнул из горла холодного пива, и переспросил:
— В нашей столовой покупал пиво? — переспросил Колчак.
— Прямо за брёвнами, — ответил Коля.
— Там Зина работает шеф-поваром и заведующей столовой в одном лице, возможно, она тебе и продала пиво. Зина была сожительницей Луки, а жили они недалеко отсюда, в посёлке.
— Я знаю, и уже успел познакомиться с ней, — ответил он, — Витя меня по пути снабдил всей информацией, а пиво я не покупал. Она узнала, что я к тебе пошёл, дала мне бесплатно четыре бутылки. Уважают тебя здесь.
— Я нередко Зине помогаю. У неё грузчика нет, вот приходиться иногда машины разгружать. Для меня это не работа, а тренировка. На основной работе я не перегружаюсь в навигацию. Сам видишь, ноги в Волгу свесил и загораю, — показал Колчак по щиколотки, опущенные в реку ноги.
— Так работать можно, а на моей работе не посидишь, как бобик бегаешь перекурить некогда, — посетовал Коля.
— Так у тебя и заработки там не такие, как у нас. Есть за что вкалывать. А ты я слышал, надумал, здесь остаться, — дом себе ищешь?
— Тебе уже известно? — окинул Колюка Колчака проницательным взглядом.
— Жига вчера сказал, да к тому же помощница у тебя не совсем правильная. Кир Кирыч вытряхнет у тебя все бабки и дома не будет и на обратный проезд ничего не останется. Их всех не напоишь. Она Жиге помогла всё из квартиры продать, что ему оставил отец после смерти. А голубей породистых сорок штук вместо того, чтобы другим голубятникам отдать, сожрали всех за неделю. Если бы не Серый и квартиру бы его пропили.
— Я с ними не пью, — сказал Коля, — не был раньше приучен. А по приезду поставил им пять литров водки, заквасил с мужиками немножко. Я живу сейчас не у сестры, а у отца Григория в молельном доме, но похоже, что поп этот из блатных. По фене молотит, как заправский урка.
... Колчак ухмыльнулся и, вытащив ноги из воды, сказал:
— Отец Григорий настоящий поп и на зоне он не был. А по фене ботать научился от наших дворовых мужиков. Больше тебе скажу, — он самый порядочный там пацан! И если бы не он, все бы пьющие мужики давно погибли. Он там, что — то на вроде артели создал, и живут одним колхозом. Пьют и питаются вместе.
Колчак задумался и, посмотрев в глаза Коле, спросил:
— А ты, почему не у сестры живёшь, а в молельном доме?
— Сестра сама на двенадцати метрах тесниться с двумя детьми. И Кирка помогает мне из человеческих побуждений, а не из-за корысти. Мы же с ней раньше жили в соседях, только она кнопка тогда была. А дом надо покупать пока деньги есть, сестру перетащить из этой конуры и самому надо, где — то жить.
— Зря ты это затеял, — посоветовал Колчак, — ты ещё не старый, поработал бы на севере пару лет. Немного забылся, а потом бы планы строил на оседлую жизнь. А Кактуса тебе всё равно не достать, ты же никого здесь практически не знаешь. За все года, что ты отсутствовал, много перемен произошло. Меня в городе четыре года не было, и то я изменения в первый день свободы ощутимые почувствовал.
— Вот поэтому я хотел, чтобы ты меня свёл с Жорой Хлястиком. Потолковать мне с ним нужно о многом, чтобы не испытать судьбу братьев.
— Это не вопрос, — сказал Колчак, — но Жора тебе, то же самое скажет. Так что начинай прислушиваться с меня.
— Разве я против умных наставлений, — чуть ли не промычал Коля. — Я действительно никого не знаю, потому что сидел на Севере, но твоего дядьку Захара хорошо помню, и Хлястика знал, но как футболиста, а он за это время уже успел короноваться.
— Короновали его не так давно, — допив пиво, сказал Колчак, — но дело не в этом. С Хлястиком я тебя сведу, только ты не должен сильно загружать его своими проблемами. Он не совсем здоров, и мы бережём его. Ему лишние встряски не желательны. А Кактуса найдут без тебя. Ты много не знаешь, он работал в доходном бизнесе, около которого крутились одни Литеры. Я думаю, они и помогли ему побег совершить. Возможно и даже для того, чтобы грохнуть его, как бы он лишнего чего не сболтнул на суде, а может, и нет. Но тебе в любом случае нельзя впрягаться в это дело, «Опасно для жизни!»
— Я догоняю, что мне не под силу будет это дело взять одному, но Хлястик не откажется мне помочь. Думаю, рекомендует своих корешей. У меня отпуск большой, управлюсь. А не управлюсь, останусь здесь.
— Ты ещё, как я вижу сам, не определился в своих прожектах, но как я понимаю, ты хочешь при помощи Жоры сойтись с бандитами. Не советую! Ты мужик здоровый, будешь пушечным мясом у них. И я тебе по секрету скажу Жора практически не при делах, хоть у него и обширные связи с криминалом имеются. Он в городе, как свадебный генерал, для порядка. К общаку он никого отношения не имеет, здесь есть у нас один положенец Зозуля, вот он крутится с пацанвой. Но это до того не серьёзно, — сплошной детский сад. Если ты хочешь поучаствовать в той самодеятельности, то сразу разочаруешься. Там мальчики работают, которым по шестнадцать семнадцать лет. А на тот берег к серьёзным чехам, тебя в первое время не подпустят, пока не наведут справки о тебе по твоим местам «Арестантской Славы». Но это всё равно перспектива быть пушечным мясом, невзирая, что ты с особого режима пришёл. Лука тоже с крытой тюрьмы освободился, но это никто во внимание не принимает сейчас. Главное правильно сориентироваться и не мочить капканов. Не повторяй ошибок братьев. Я Луке сколько раз говорил, не лезь никуда, живи спокойно. Тем более бабу себе хорошую нашёл, но он слушать ничего не хотел. Полез к одному нехорошему фрайеру, хотел себе материальное положение поправить и кассу общака пополнить. Хотя его никто об этом не просил, ну и схлопотал пулю в двухстах метрах отсюда.
... Коля внимательно не перебивая слушал Вовку, и утвердительно мотал головой, давая понять, что полностью согласен, со словами молодого, но умудрённого жизнью парня.
— Хочешь остаться в городе? — спросил его Колчак, — могу дать дельный совет. Оставайся, но не повторяй ошибок братьев! Найди себе женщину и забудь про всё плохое, а применение своей силы можно найти не в выбивании долгов, а вот даже у нас в порту лес можно катать, — показал ему Колчак на гору леса. Здесь не плохо грузчики получают.
— Понимаешь, Колчак раздирает меня от жажды мести. За Луку самого младшего брата хочу лично кишки вырвать у этого Кактуса, — Коля ударил себя от злости по коленке кулаком. — Но, наверное, тебя послушаю. Мужики меня оповестили о твоём мозговом центре и предупредили, чтобы я прислушался к тебе. Но с Хлястиком всё равно мне надо встретиться.
— Да без проблем и в любое время, — сказал Колчак, — мы, кстати, думали, что ты у нас в воскресение появишься, и ждали тебя.
— Даже так? — забегали у Коли оживлённо глаза, — тогда я в пятницу приеду.
— Если в пятницу приедешь, то нас с Серым не застанешь, мы махнем на Высокую гору в колонию несовершеннолетних. Он хочет там макли-пакли навести по сбыту стульев, — фотографии повезёт пока. Если им понравятся стулья, заказ будет выполнять. Он уже там с кем — то вчера созвонился. А я так хочу с ним для прогулки съездить, да заехать там искупаться в святых источниках. Слухи о них удивительные ходят. Говорят даже из-за бугра туда приезжают паломники полными автобусами.
— Может, и меня с собой возьмёте? — вызвался Коля, — интересно посмотреть те места, я ведь там первый раз на раскрутку пошёл. И за одно по дороге потарахчу с Серым о Юрке. Они ведь, как я слышал, кенты были.
— Если Лоб в бане у него умер, значит, не чужие были, — сказал Колчак, — да и Жору Лоб приехал встречать, когда он освобождался. Сам то я его не знал до этого, а с Лукой пришлось покрутиться немного во дворе, и на лесной зоне я с ним чуточку был. А Серый с Лукой на городской командировке вместе чалились.
— Я смотрю, здесь все успели пересидеть, — почти завывая, произнёс Волков.
— Мужики говорят, урожай пошёл с тех пор, как жизнь изменилась. Я — то изменения в жизни не ощущаю, хоть и родился при СССР, но какая жизнь при коммунистах была, знаю только по разговорам. «Мне двадцать пять лет всего», — сказал Колчак.
— Молодец, — похвалил его Коля, — а рассуждаешь, будь — то жизнь длинную прожил.
— Это у нас с Серым наследственное от Деда Ивана и его книг, но Серый ещё в придачу имеет острый ум и острый язык.
— И тяжёлый кулак я слышал, — добавил Коля.
— С драками мы давно завязали, — но Серый раньше образумился. Здесь драться не с кем! Нас все знают, и никто не посмеет слова вякнуть в нашу сторону. И вообще драка — это удел пацанов и тупорылых кабанов. При необходимости, конечно, нужно применить силу, но не так жестоко, как мы в юности драки устраивали. А тебе я вот, что скажу, — если хочешь сегодня увидеть Жору и Серого жди меня за переездом в четыре часа. Я с работы поеду, захвачу тебя на машине.
— Ты за рулём и пиво пьёшь, — укоризненно сказал Коля.
— К этому времени у меня всё выветрится, — ответил Колчак, — если я перебираю пива здесь, то машину оставляю в порту, а сам домой добираюсь на автобусе.
— Я бы со всем желанием поехал с тобой сегодня, — сожалел Волков, — да вот обещание дал Зине вашей, что в три часа приду к ней в гости. Обмануть её, значит обидеть Луку. А я лучше к вам вечером завтра приеду.
— Нет вопросов, — с ней тебе нужно обязательно пообщаться. Зина наверняка знает то, чего я не знаю. Хотя я и не стараюсь у неё что — то выпытывать. Зачем хорошей женщине душу бередить?
Коля медленно поднялся с лодки, но быстро благодаря своему саженому шагу оказался на берегу. Повернувшись к Колчаку, он бросил:
— Я прощаться не буду. Может планы изменяться? Если, что я ещё к тебе подойду, — после чего он скрылся за брёвнами.
«Несладко будет тому, кто к нему под руку подвернётся, — подумал Колчак, — маховики у него словно арбузы. Такому в баскетбол или в гандбол нужно играть».   
 
                Глава 3

     В четверг Коля Волков спал у Серого в бане. Рано утром в пятницу подъехал Заур, и они отправились вчетвером в сторону Арзамаса.
— Пекло сегодня на улице будет, — сказал Колчак, — вчера передавали, до тридцати пяти градусов будет доходить.
— Пивом будем спасаться, но в первую очередь дело сделаем, — произнёс Сергей.
В десять утра они стояли уже около вахты колонии. Серый вышел из машины, потом вернулся назад, взял файл с документами из бардачка и, посмотрев на Колю, сказал:
— Я пошёл внутрь, а ты Коля сиди в машине и не выглядывай, а то слайд у тебя подозрительный и руки все исколоты. Ты мне с такой внешностью весь коммерческий понт собьёшь.
— Я понял, курить буду в машине, — икнул Коля, и прикрыл рот рукой.
— Если плохо после вчерашней бани, в бардачке есть фляжка с коньяком, можешь приложиться, только всё не пей, он мне может пригодиться, — сказал Серый и пошёл в здание.
... Переступив порог вахты, он сразу вспомнил, как много лет назад его в сентябрьский день под конвоем провели через эти самые двери. Только тогда на стенах отваливалась облупленная краска, а сейчас вахта сияла от идеального порядка.
«Странно, но у меня сердце не щемит от неприятных воспоминаний, — подумал Серый, — и всё это из-за того, что мне повезло с воспитателями. Даже бы сейчас, встретившись случайно с кумом Федяевым, без отпечатка зла подал бы ему руку. Хотя он и мудак приличный был. Надо же судьба меня свела с ним на пятёрке».
В назначенное время к нему вышел капитан с повязкой ДПНК.
— Вы Сергей Беда будете? — протянул он руку Серому.
— Да я, — ответил на рукопожатие Беда.
— Пройдёмте со мной на второй этаж? — пригласил капитан Сергея.
Они поднялись на второй этаж и прошли по коридору в просторный полупустой кабинет, где кроме трёхногой вешалки и письменного стола ничего не было. По запаху и внешнему виду было видно, что здесь только произвели косметический ремонт. За столом сидел подполковник.
Сергей сразу его узнал, — это был бывший воспитатель Иван Иванович.
— Иван Иванович, заместитель начальника колонии! — не узнав Сергея, представился он. — Временно исполняю обязанности начальника колонии, — добавил он.
Он задержал свой взгляд на улыбающемся лице Беды.
— Беда? — удивлённо протянул он, — так это с тобой начальник производства разговаривал?
— Если я здесь, выходит со мной, — ответил Сергей.
Иван Иванович долго тряс ему руку, а когда успокоился, спросил:
— Так ты значит, фабрикантом стал?
— Ну, это громко сказано. Заводик не большой имею, — скромно ответил Сергей.
— Молодец, а мы с Петром Егоровичем тебя часто вспоминаем. Такие воспитанники, как ты не забываются. Как ты нас развёл на вишню, вся колония через год узнала. Хоть и с запозданием, но спасибо я тебе всё равно скажу. По два раза в году естественно твоя вишня не плодится, но урожай и я, и Пётр Егорович снимаем ежегодно богатый.
— Это всего лишь хулиганистая шутка была Иван Иванович, — объяснил Беда, — но если моя шутка вылилась в хорошее вишнёвое варенье, то я только рад этому.
— Ты знаешь Зорин, — обратился Иван Иванович к капитану, — этот Сергей Беда был моим подопечным много лет назад. Такого нам жару давал, что наказывать его было нельзя. Фантазёром, эрудированным его кум называл. А как иначе? — перевёл он взгляд на Сергея.
— Я уже это понял, — с любопытством рассматривал капитан Беду.
— А ты знаешь Сергей, что я наводил справки о тебе, когда ты покинул нашу колонию, — словно изучая, подполковник испытывающим взглядом смотрел на Беду. — Чудил ты там по полной программе. Думал, всё срезался парень на взрослой зоне, а когда перед твоей свободой я случайно вышел на кума, — дай бог фамилию его вспомнить?
— Моисеев, — подсказал Вовка.
— Да, он, — точно Моисеев, — оживился Иван Иванович, — он меня порадовал приятным известием. Сказал, что ты сидишь в изоляторе, и освобождаться будешь оттуда. Я его спрашиваю, что совсем плохой парень Беда стал? Так он мне ответил, что ты настоящий парень и вторично на зону не попадёшь, — родня не даст. В общих чертах он лестно отозвался о тебе. А как судьба сложилась у твоего друга Балашова? Вы ведь с ним вместе кажется, были в последнее время? — спросил Иван Иванович.
— Юрка фермером заделался, у него семья. Живёт хорошо, — построил дом себе, рядом с родителями.
— Как приятно слушать такие известия, — сказал подполковник. — Ну, показывай свои мебельные фотографии? А уж потом будем с тобой рядиться.
Сергей вытащил фотографии и положил перед Иваном Ивановичем.
— Хороши, Хороши, ничего не скажешь, — оценивающе заметил он. — Я думаю, мы пойдём на твои условия. За шестьдесят стульев, мы деньги перечислим. И могли бы ещё сто взять, но на бартер. А какой он у нас ты знаешь, паяльные лампы, гвозди и настольные сверлильные станки.
— Иван Иванович за такой бартер, я всю колонию в дуб одену, — сказал Беда, не показывая своего внутреннего ликования.
— Ну, тогда договорились, давай свои бумаги, — сказал подполковник, — я всё проведу сам через бухгалтерию. А ты постарайся в ближайшие дни доставить стулья.
— Первую партию привезут хоть сегодня, — заверил Колчак, — сейчас я позвоню, и машина через четыре часа будет здесь.
— Меня это устраивает, действуй? — встал с места Иван Иванович, и показал на стул, которые обычно ставят в столовых, — видишь, на чём приходиться штаны протирать? Такие стулья только в нашей колонии можно встретить. Мне в ноябре семьдесят годков стукнет. Из области намёк уже получил о заслуженном отдыхе. Хочу вот стульями заполонить всю колонию. Пускай меня добрым словом вспоминают.
— Возраст почтенный, — сказал Беда, — пора на природу и в шезлонг с подзорной трубой. Как Соломон говорил; — всему свой час, и время всякому делу под небесами:
— Время родиться и время умирать, время разрушать и время строить, время разбрасывать камни и время собирать камни, время молчать и время говорить, — закончил подполковник цитату мудрого еврейского царя.
— Ого — удивился Серый, — да вам Иван Иванович с такой золотой памятью активно надо отдыхать. Кстати, а как поживает мой мастер? Жив он?
— Дядя Миша жив и здоров, но больше не шьёт. Торгует редиской огурчиками, прямо здесь около колонии. Мы ему разрешаем, не гоним от вахты. А здесь реализация у него лучше, чем на рынке. Татьяна его пока ещё работает. Если его не будет у вахты, зайди к нему, покажись. Он живёт прямо напротив колонии в доме из красного кирпича.
— Обязательно зайду, — пообещал Беда, — а Петр Егорович, где сейчас?
— Пётр Егорович на пенсии и давно, но здесь появляется частенько, а вот кум большим начальником стал. Его область у нас как забрала в Советские времена, так он и полез по карьерной лестнице ввысь. Он тогда после тебя исправляться стал, семьёй обзавёлся, спиртное прекратил употреблять.
— Значит, инвалидом стал, если не пьёт, — сделал заключение Беда и попрощался с Иваном Ивановичем.
Из кабинета он вышел вместе с капитаном. Капитан, посмотрев из коридора в окно, сказал:
— Дядя Миша на своём посту. Иди, посмотри?
Сергей выглянул в окно. Дядя Миша, похудевший сидел на раскладном стульчике. На ящике покрытой газетой у него лежала редиска и зелень. Одет он был в клетчатую рубашку, без ворота, а на голове сидела военная пилотка старого образца.
Сергей по мобильному телефону набрал Жигу и дал команду, чтобы срочно отгрузили стулья и немедленно везли в колонию.
Капитан проводил Беду на улицу, но с крыльца не уходил. Ему было любопытно понаблюдать за встречей.
Сергей подошёл вначале к машине и сказал Зауру:
— Порядок, я здесь месяца три с ними, наверное, поработаю. А там глядишь, ещё на кого выйду через них. Коньяк остался? — посмотрел он на Колю
— А я его не трогал. Колчак не хочет, — чего я один буду пить, — отказался Коля.
— Сейчас выпьем вон с тем дедом в пилотке, — показал Беда на дядю Мишу.
— Что это за дед? — поинтересовался Колчак.
— Это всем дедам дед, — ответил, Беда и, не закрывая дверки автомобиля, пошёл к дяде Мише.
— Сынок купи зелень? За дёшево отдам, десять рублей пучок, — предложил он подошедшему к нему Сергею.
— Я у вас весь товар куплю, если вы согласитесь выпить со мной рюмашку коньяка, — произнёс Беда и бросил на овощи новенькую тысячерублёвую купюру.
Дядя Миша схватил деньги, и с недоверием посмотрев на Беду, сказал:
— Только с грядки час назад сорвал. Покормишь на свидании своего сынка. Давай куда тебе сложить? Здесь много у меня всего и чесночок молодой, сочный как апельсин. Сейчас только посчитаю, во сколько обойдётся тебе всё это.
— Дядя Миша, ты, что не узнал меня? Я тебе предлагаю выпить со мной коньяк.
— Коньяк я давно не пивал, а ты, чей будешь? — спросил он.
— Помнишь, у тебя портной был Беда, неужели забыл?
Дядя Миша встал со стульчика, и с ног до головы измерил Сергея:
— Ни как Дух явился? Чарлз Фредерик, так я тебя называл.
Он взял Сергея за плечи и, вновь окинув его своим взглядом, оценивающе промолвил:
— Одет, с иголочки, строчка на планке рубашки ровная и воротник втачан не кривобоко. Сам шьёшь на себя или покупаешь в магазине?
— Не когда шить дядя Миша, я другим занимаюсь, пошли в машину? — пригласил его Беда, а витамины свои оставь их никто не возьмёт.
— А ты разве не будешь забирать?
— Нет, дядя Миша, у меня свои витамины растут.
Он подвёл старого мастера к машине и посадил на переднее место, а сам остался на улице. Достав фляжку из бардачка, и лимонные дольки Беда разлил коньяк в три стакана, — один протянув Коле.
— За встречу, дядя Миша! — произнёс Беда, — я рад, что встретил тебя в полном здравие и от меня большой привет тёте Тане передавайте.
— Обязательно похвастаюсь ей сегодня, — прослезился дядя Миша, — чай не забыла, наверное, тебя. Весь персонал тогда перебудоражил, когда ты Мамая по толчкам протащил. Таких коллизий забыть нельзя! А ведь предупреждал я Шамиля, — выпил дядя Миша свой коньяк. — Не внял он моему опытному глазу. После приходили этапы из Татарии, говорили, что Мамай уехал из России в Ташкент жить навечно.
— Аллах с ним дядя Миша, а с нами Христос, — сказал Беда, — я думаю, мы с тобой ещё не раз встретимся. У меня с колонией наметился долгосрочный контракт.
Сергей достал сумку из багажника, где лежали деликатесы с двухлитровой бутылкой водки, и вручил быстро дяде Мише. Не дожидаясь, когда он опомнится, Беда сунул ему на прощание руку и сев в машину, сказал Зауру, чтобы быстро отъезжал от вахты.
— Это мой мастер был, — уточнил он. — Продукты носил мне каждый день, и деньги давал. «Я его вольные заказы выполнял по пошиву одежды, — объяснял Беда, — он Юру Лба тоже знал».
— Я его помню, — сказал Коля, — но голос подавать не стал, чтобы не было лишних расспросов.
— Правильно сделал, — сказал Колчак, — а то старые люди любят разные воспоминания и длинные разговоры. Быстро бы не вырвались от него. А сейчас я думаю надо пива взять на дорожку, — изъявил желание Колчак, — нам до храма Серафима Саровского ехать километров пятьдесят.
— Это там находятся живительные источники? — спросил Коля.
— Там, — ответил Заур, — это уже Дивеевский район будет, источников там не счесть. Один я знаю, который находиться, около дома Жанны известной певицы России. А по дороге в Саров есть Сатис, там сплошное паломничество.
— Жанна это, певунья с бантом на голове, — допытывался Коля.
— Она самая, — подтвердил Заур, — но вместо банта она, наверное, сейчас косынку черную носит. Пишет она там духовную музыку. Я с её мужем немного знаком, — Герой зовут. На иномарке разъезжает по посёлку.
— А я и не знал, что такая знаменитость в глуши живёт? — удивлённо заявил Колчак.
— Приедем, на место увидите, какая это глушь, — засмеялся Заур. — Вы смотрите, по какой мы трассе едем? Такие дороги я только в Германии видал и возведена эта трасса на духовные деньги, так старожилы говорят.
Он остановил машину около кафе, где стояли две иномарки.
— Вот и пиво, — показал Заур на павильон, — кто пойдёт? — спросил он, — или мне сходить? Заодно водички себе святой купить.
— Пошли вместе? — сказал Серый, — кроме пива надо ещё, что — то взять покрепче и закусить.
 
                Глава 4

       Они были в кафе не больше пяти минут. Открыв пиво, Беда протянул бутылки Колчаку и Коле. После чего Заур тронулся с места и устремился в сторону святой обители по вьющейся блестящей, как стекло дороге.
— Эти парни, что сидели в кафе, за нами поехали, — сказал Заур, смотря в боковое зеркало.
— Пускай едут, — спокойно сказал Беда, — ты дорогу знаешь, вот и поезжай в то место, где самые лучшие источники. А всё остальное нас не должно интересовать.
— Больно подозрительно, — забеспокоился Заур, — у них стол был уставлен салатами и бутылками и вдруг так сорвались. Не иначе причиной стали мы? А ребята там крепкие сидели, я это приметил. Только один из них там был метр с шапкой. И ещё я заметил у одного мужика голос басовитый как у попа.
— Сколько их? — спросил Колчак.
— Шесть человек за столом сидело, но не исключено, что в машине кто — то остался. У них в машинах стёкла тонированы, как и у нас. Не видать внутри ничего, — ответил Заур.
— Если, что — то возникнет, мы их считать не будем. «С нормальными парнями можно почирикать, — сказал Серый, — надо узнать, что они хотят от нас?» А если это бобры бритоголовые, я думаю, мы Вовка с тобой шкуру с них сдерём и с шестерых.
— Об этом я не беспокоюсь, но надеюсь, что полоскаться нам не придётся. Машина у нас крутая и мы на простых мужиков не похожи. Даже идиоты без башни напролом не полезут при такой атрибутике, — не вызывая никакого беспокойства заявил Колчак.
— Ты немного сбавь скорость? — посоветовал, Беда Зауру, — пускай они нас обгоняют.
Заур сбавил скорость до семидесяти километров, и моментально мимо них прошуршала «шкода», в которой ехали парни из кафе.
— Одна обогнала, а вторая сзади едет, — внимательно наблюдая за дорогой, проговорил Заур.
— Обгоняй шкоду, и больше не подпускай близко к себе их, — командовал Беда, — желательно свернуть в безлюдное место, где мы могли бы с ними потолковать, если они на хвост нам сядут.
— Я не помню, есть здесь, где развилки или нет? — ворчал Заур.
— Останавливай здесь? — попросил Колчак. — Чего в непонятное ехать. Давай с ними прямо здесь потолкуем. Может, у них плохих намерений нет? Узнать, что — то хотят или карты перепутали, приняв нас не за тех.
— Я готов к бою, — оголил своё исколотое татуировками тело Коля, — только выйду, они и близко к нам не подойдут.
Беда посмотрел на громадного, как айсберг Кольку и, усмехнувшись, сказал:
— Оно, конечно, так, но не забывай, что сейчас даже сопляки имеют пушки. Им подходить не надо близко ни к кому, а с пятака в такую мишень, как ты они не промахнутся.
Заур послушав Колчака, сбавил скорость и прижался к обочине, но в это время их обогнала и вторая машина.
— Ребята понты на дорогах наводят, — засмеялся Колчак, — но, если ещё попытку сделают, мы им организуем пролёт.
Тряхануть их придётся за всю масть, чтобы они опомниться не смогли, и проколем им все колёса, чтобы не шалили на дорогах.
Заур прибавил скорость и, проехал храм, где было много народа. Вокруг было много припарковано различного транспорта, машину им свою негде было припарковать. Тогда не останавливаясь, он направился к реке Сатис, — центральному святому источнику. Машин сзади шла целая вереница, но знакомые не просматривались. У источника люду и автомобилей было не меньше, чем около храма.
Здесь был и рынок, где торговали церковной атрибутикой, пирожками и освещённым церковным вином Кагор.
— Вот оно это святое место! — сказал Заур, — припарковав машину к левой стороне реки, где было немного свободней. — Говорят, что, искупавшись здесь, все болезни уходят! Прошу принять к сведению?
— А ты сам — то купался? — спросил Колчак.
— Один раз, когда Ивана Романовича привозил со спиной. Я тогда его привозил на его машине. После этого у него позвоночник заснул ненадолго. Но имейте в виду, вода здесь четыре градуса, что зимой, что летом.
— Это я знаю, — согласился с ним Колчак, — но ты сам, как себя чувствуешь после купания?
— Обычно, — я же купался, здоровым был, как сейчас. Только простудных заболеваний не стало и герпес на губах не выскакивает.
— Если приехали сюда, надо всем искупаться, хуже мы себе этим не сделаем, — посоветовал Колчак.
— Купайтесь, но без меня, — отказался Коля, — мне нельзя здесь появляться с таким телом. У меня на груди только собор выколот, а на спине нецензурные слова со смертью набиты, — прочитают, — шум купальщики подымут. Я лучше в машине посижу, пивка выпью.
— А ты не ходи, где многолюдно, — дал совет Заур, — спустись здесь к низу и искупайся. Тебя здесь никто не увидит, река одна, только там место, оборудованное для купания, и очередь большая за святой водой. Отсюда её молочными флягами вывозят.
— Так я и сделаю, но только тогда, когда вы вернётесь, — согласился Колька.
Заур, Колчак и Серый разделись прямо в машине, и пошли к источнику. Народу там было действительно не счесть, кого там только не было и старухи под девяносто лет стояли в ночных рубашках в реке и маленькие дети. Это было какое — то нашествие. Людей там было, как на черноморском пляже, если не больше. Они прошли по деревянному мостику, мимо часовни, возведенную из брёвен посредине реки. Раздвигая толпу руками, они оказались на деревянной площадке с вертикально стоявшими лестницами, уходившими концами в воду.
— Вот по этим лестницам надо спуститься в воду, перекреститься и произнести «господи помилуй», а затем три раза окунуться, — объяснил им старичок с богообразной внешностью.
— А если я не крещённый? — спросил Колчак.
— Бог спасает всех, — сказал старичок, — полезайте в купель, если хотите оздоровиться.
Они разделись и спустились в воду, не пробыв там и десяти секунд. Вода была обжигающая, но они успели за этот короткий миг окунуться по три раза и быстро выйти из воды.
— Достаточно, — сказал дед, — сейчас вы почувствуете свежесть и лёгкость тела, так как все ваши болячки приняла вода этой святой реки.
— И отдала другим купальщикам, — пошутил Сергей.
— Сынки следует верить в чудодейственную силу источника. Не надо здесь ни смеяться, ни богохульствовать. Пройдите на ту сторону, и вы посмотрите, как людей привозят на носилках, а выходят больные из воды без чьей-либо помощи.
— Мы дедушка не богохульствуем, — начал оправдываться Заур, — а очищение тела мы ощутили бесподобное!
... Возвращаясь назад, Сергей, сказал:
— Наверное, есть в этом источнике необыкновенный и лечебный эффект. У меня пропала усталость в ногах, и дышать стало хорошо, не ощущаю такой жары, как до купания.
— Ты первым почувствовал действие воды, — сказал Заур. — Надо сейчас вам это дело водочкой закрепить.
— И я, наверное, не откажусь от водки, — поддержал его Колчак.
— А я пойду себе пряник святой куплю, и какой-нибудь сувенир, — и направился к торговым рядам.
Колчак с Бедой в плавках подошли к машине. Открыв дверку автомобиля, они увидали, опёршись своими мощными руками на передние сидения Колю. Его лицо было похоже на собачий оскал. Банка с пивом пролилась и валялась на водительском месте.
— Вы вовремя подошли, — сказал он, — я только что крысёнка поймал. В машину к нам залез, думал, вероятно, что здесь нет никого. Дверку открыл и юркнул сразу к бардачку.
— А где он? — спросил Сергей.
— Я его за голову втащил к себе, лежит у меня под ногами, — объяснил Колька, — наверное, Кондратий его хватил от испуга.
Серый, не задавая лишних вопросов присел на место водителя. Колчак следом за ним занял место пассажира на переднем сиденье.
— Вытаскивай его? — сказал Серый, — посмотрим, на этого хлюста.
Коля за волосы вытащил маленького паренька с тёмными волосами лет двадцати. Паренёк перевёл дыхание, и сказал:
— Я брать ничего не собирался. Я хотел воспользоваться вашим прикуривателем. Отпускай, давай меня мужик? А то мои ребята сейчас кинутся меня искать и тогда вам не поздоровиться. Я ведь местный не приезжий. И мой отчим здесь смотрящий.
— А чего тебе отчим машину не купит с прикуривателем? — с иронией спросил Серый, — или на худой конец хотя — бы коробку спичек.
Из торговых рядов, жуя купленный пряник, подошёл Заур.
Он открыл дверку со стороны водителя, где сидел Сергей.
— Я думал, вы закусываете уже? — не заглядывая в салон, сказал он.
— Сейчас закусим, только крысу вначале в лесок отвезём, — грозно произнёс Серый и освободил место Зауру. — Вон смотри, кого Коля заловил. Говорит папа у него здесь смотрящий или подсматривающий.
— Да этот шкет из той компании, которые сидели в павильоне, — узнал его Заур, когда сел в машину, — значит, где — то их тачки здесь стоят?
— Коля иди, купайся быстро? — сказал Серый, — а мы поговорим пока с ним.
Коля вышел из машины и пошёл сквозь ряд машин вниз к реке, где народу почти не было, а Серый сел на его место рядом с пареньком.
— Колись, давай мальчик по — хорошему, чего твоей компании надо от нас? — спросил Сергей. — Или машиной нашей хотели завладеть?
— Ничего я вам не скажу, но предупреждаю, — угрожающе посмотрел он на своих захватчиков. — Чем раньше, вы меня выпустите из машины, тем лучше, для вас будет, — заявил парень и тут же получил увесистый подзатыльник от Колчака.
— Не хами, а то дядя с речки сейчас придёт, голову тебе оторвёт и выбросит на дорогу, — припугнул его Колчак. — Заур, какие номера были у машин? — спросил Колчак.
— Шкода три тройки и двести семь, Лада десятая модель, — ответил Заур.
— Посиди с ним рядом сзади? — попросил Колчак Заура. — А мы пройдём с Серым па парковке, поищем их машины.
Они вышли из машины, и пошли смотреть припаркованные машины. Шкода и Лада стояли метрах в тридцати от них. И около Лады сгрудилась вся компания.
— Вот, кажется, они все стоят около машины, — признал их Серый.
Парни стояли кучкой и беседовали между собой. Один только мужчина беспокойно поглядывал вперёд. Он был в борцовской майке, и на одном плече у него виднелась наколка розы похожая на раскрывшийся кочан капусты, на другом написано большими буквами «СЛОН»
— Не сына ищешь? — спросил Серый у мужика.
— Его, — пробасил он, вперив свой взгляд на Сергея.
Тут же братья оказались в окружении компании паренька.
— Где он? — рявкнул мужик, и угрожающе вплотную подошёл к Сергею.
Зная, что Серый может не стерпеть такого наглого выпада и просто - на просто одним ударом раскрошить челюсть мужику. Колчак своей рукой придержал воинственно настроенного строптивца, сказал:
— Если ты смотрящий здесь, на глотку не бери? Слышали мы и другие тембры, от которых перепонки лопаются, но как видишь живы. Если не хочешь с изуродованным лицом оказаться в вашей святой реке, сделай два шага назад и потолкуем мирно.
Мужик взглянул с интересом в глаза Колчаку, и отступил на приличное расстояние, чему последовали и его компаньоны.
— А это кто идёт? — робко сказал бритоголовый парень в красных шортах и расстегнутой цветастой рубашке.
К ним на встречу спешил Коля с голым торсом. Он, наклонив голову и размахивая руками, вошёл в круг и исподлобья окинул всех.
— Какие понты жуки колхозные? — спросил он.
Те робко посмотрели на великана, который был выше каждого на целую голову и на его разрисованную грудь, — сделали ещё на шаг назад.
— Если вы щенка своего ищите, то он в машине у нас сидит. А вот почему вы его заслали без разрешения по чужим бардачкам лазить, на это вы нам сейчас дадите ответ? — грозно спросил Коля.
— Остынь брат? — сказал спокойным голосом отчим паренька, — это моя вина, наверное? Вы сами, откуда будете? — спросил он.
Из Лимбурга мы, — ответил за всех Коля.
— Номера у вас наши, — сказал виновато мужик, — и машина подозрительная, похожая на ту, которую мы ищем. В ней должны были находиться два человека. Примет мы их не знаем, но стараемся подозрительных проверять. Эти двое по самые уши косых нарезали. Сейчас всё понятно, что я ошибся с вами. А парни мои здесь совсем не причём, они мне помогают. И сынишке я не говорил, чтобы он лез в машину. Я ему только наказал проследить за вами.
— Не Кактуса случаем ищешь? — спросил Колчак.
— Его самого, волка позорного, — забегали глаза у мужика, — он моего приятеля по четвёртой зоне замочил.
— Тебя как зовут земляк? — спросил Колчак.
— Коля Мода я, — без конфуза ответил мужик.
— А приятеля твоего звали не Лука случайно? — раскручивал мужика Колчак.
— Да Лука, мы с ним в лесу вместе сидели, — словно отрапортовав, выпалил мужик.
— Ну, а я Колчак, — представился Вовка. — А теперь познакомься, это старший брат Луки, — усмехнулся Колчак, показывая на Колю, который первым бросился обнимать мужика.
— Всё понятно, — облегчённо вздохнул Серый. — Вас Хлястик озадачил темой розыска этих отморозков. Хорошо, что быстро разобрались, не то дров бы наломали.
— Хлястика я не знаю лично, — сказал Коля Мода. — Но от него приезжали ребята. Просили, чтобы мы проверили все скиты и подозрительные дома, а также дали приметы тех козлов. Мы скиты все за три дня проверили. Ничего подозрительного нет. В этом я уверен, как в себе. Меня здесь обманывать никто не будет, — заверил Коля Мода.
— Коля иди парня выпусти из машины? — сказал Колчак, — и принеси водку, вспрыснем благополучный исход несостоявшегося конфликта. А Кактуса, ты можешь легко опознать, — известил Колю Моду Колчак. — У него от собачьего укуса на левом запястье руки след приличный остался. И если он не в ментовской форме будет, его немудрено принять за блатного. Глаза решительные и злые, но если по ним хорошо врезать, то у него сразу и кишечник, и мочевой пузырь ослабевают. Но я сомневаюсь, что он в эту глушь полезет. Человек привык к роскоши. Он сиганёт поначалу, куда-нибудь в ближнее зарубежье, а оттуда точно прибьётся к шоколадкам. Он смуглый как араб. Прокатит там за своего гражданина.
— Приму эту информацию к сведению, — сказал Мода, — вдруг нужда затащит его сюда. Здесь ведь много шерсти всякой скрывается и алиментщики, и мелкие жулики. А ты, значит, и есть тот самый Колчак, племянник Захара и кент Севы.
«Они тебе знакомы?» —спросил Колчак.
— О, Захаре слышал много героических историй, а с Севой шли на крытую тюрьму вместе этапом. До этого в камере в одной были десять суток. А во Владимире нас с ним развели. Про тебя я наслышан тоже, но на зоне не видел.
— Я большую часть времени в СУСЕ провёл, — объяснил Колчак.
— Знаю, я о тебе всё, как о себе, — похлопывал радостно по плечу Колчака Мода. — И слышал, как ты на этапе заставил Фуру «скушать» свои носки.
— Было дело, — вспомнил Колчак, — Фура после этапа долго питался одной кашкой. Но его в живых нет. Тот, кого вы ищите, был его другом. Он же Фуру и грохнул.
... Вскоре на багажнике их автомобиля стояли бутылки с пивом, водкой и закуской. Отъезд у гостей задержался. Они разогретые водкой ещё по несколько раз входили в воду святого источника. Источник покинули все в шестнадцать часов, когда основная масса транспорта покинула берега святой реки. 
 
                Глава 5

На следующий день в субботу Колчак проснулся в пять утра. После купания в святом источнике он чувствовал себя превосходно. Он пошёл на кухню к холодильнику. Достав оттуда сыр и колбасу, сделал себе бутерброды и вскипятил чайник. Он знал, что уснуть больше не сможет, так как после дороги с вечера он рано лёг в постель и проспал больше восьми часов, поэтому с утра решил ударить по кофе.
— Надо обязательно съездить сегодня к матери и забрать книгу Милый друг, просмотреть её внимательно, — рассуждал сам с собой Колчак. — А потребуется и прочитать. Не просто так Лара напоминает о ней, точно там, что — то есть? Если там та самая марка, которая бешеных денег стоит, то на ней можно раскрутиться неплохо. Покупателя только необходимо найти кучерявого и толкнуть выгодно. Юрин о своей коллекции говорил, что с его коллекцией можно было жить безбедно за бугром, нигде не работая. Если я обладатель марки из коллекции Фаберже, то можно считать, что я владею пожизненным счастливым билетом!
Вовка допил своё кофе и, взяв полотенце, пошёл на озеро. Он шёл по селу, окутанному туманом, собирая росу на свои босые ноги. Село уже не спало, кто — то гнал скотину пастуху для присмотра, а кто с косами наперевес шёл на сенокос.
«Разве в городе я смог бы так пройти по городу? — размышлял он, — вдохнуть свежего воздуха, пройтись по росе и окунуться в тёплом озере. Здорово, что меня брат перетянул сюда жить, а город от меня не убежит. Сел в машину и за семь — десять минут я там»
Вовка обогнул овраг и подошёл к озеру. Он услышал кряканье уток, и плескание не похожее на утиное купание. Ясно было, что это был человек, но сквозь густой туман не смог разобрать, кто это был.
«Неужели Надежда? — подумал он, — нежелательно, чтобы нас двоих увидали спозаранку купающихся в озере. Разговоров по селу не оберёшься»
Но когда ближе подошёл, убедился, что это была не Надежда, а тётя Ира. Колчак ни разу не видал её купающейся. Она лихо загребала руками посредине озера, а потом легла на спину, и поплыла к берегу, показав превосходный стиль пловчихи.
Вылезая на берег, она не заметила, наблюдавшего за ней из-за развесистой ивы Колчака. Тётя Ира была в сплошном купальнике, она руками погладила себя по животу, а затем положила руки на тонкую талию как у девочки, и задрала голову к небу, глубоко вдыхая воздух.
«Вот бабка даёт, — подумал Колчак, — плавает как плотва и фигура у неё божественная, любая девочка позавидует».
— Тёплая водичка? — спросил Вовка, напугав тётю Иру.
Она вздрогнула и, подойдя к осине, сняла с ветки большое полотенце и накинула себе на плечи:
— Разве Вовка можно старых людей так пугать? Я ведь привыкла, что в это время никто здесь не бывает. А оказывается, ты за мной следишь тут. Я уток в это время всегда выгоняю. А водичка, как парное молоко, — ответила она, — не успела за ночь остынуть, после вчерашней солнечной запеканки.
— Где вы так плавать классно научились тетя Ира? — спросил Колчак.
— Я же выросла на реке Белой и несколько месяцев ходила заниматься плаванием, там и освоила технику. А после жила на Волге. Плавать всегда любила и с нетерпением ждала лета. Бассейнов раньше не было. На заводе, куда меня перетянул с овощного склада Иван Романович, я выступала в смешанной эстафете, где обязательной программой было плавание. Там я показывала класс, но плыли не по Волге, а по Везломе. А потом он меня в тир привёл, и я на первых своих соревнованиях стала победителем.
— Это я слышал, а почему дальше, не стали заниматься стрельбой?
— Руки мне связывал покойный муж. Болел он сильно и за ним уход требовался круглосуточный, оставлять ни на минуту нельзя было. Иногда приходилось ночь у его постели просидеть, а утром идти на работу. Личной жизни никакой не было. Впрочем, у меня, её и сейчас нет, — тяжело вздохнула она. — Жору жалко, а то бы я давно себе нашла мужичка. Ему кроме морфина ничего не помогает. И я уже перешла на лошадиную дозу. А это неправильно.
— Тётя Ира, а давай его отвезём на святой источник, — предложил Колчак, — чем чёрт не шутит. Мы вчера с Сергеем там были. Познакомились с местными мужиками, одного из них Хлястик заочно знает, Коля Мода его зовут. Этот мужик рассказывал, что многим тяжело — больным помогает купание. Но обязательно нужно весь ритуал пройти с прикосновением к мощам Серафима Саровского.
— Видела, я как твой братик накупался в этом источнике. Заур привёз его чуть живёхонького, а ночью бродил как приведение по дому. К нам в комнату заходил несколько раз, искал что — то. Я думала, может бутылку, ищет, встала, достала ему из холодильника бутылку, понесла на кухню. А у него почти целая бутылка коньяка с закуской на столе стоит. А самого нет. Посмотрела в окно, а он из бани уже идёт. Спрашиваю, что не спишь? Рукой мне махнул, и опять в баню ушёл. Спит сейчас там с этим исполином Колей, а может вино хлещут? Напрасно он увлекается так спиртным, ты бы с ним поговорил. Ведь ум весь свой пропьёт. Он же смышленый, и умный, в Деда.
— Я бы не сказал, что Сергей много пьёт. По случаю бывает, и я нагружаюсь под завязку. Вчера жарко было развезло нас всех немного, кроме Коли. Его не споишь, и пьёт он аккуратно. А у Сергея день вчера был удачный, встретил уважаемых людей, которых долго не видел. Выгодный контракт с ними заключил. Первую партию стульев отправил. Почему бы не выпить?
— Все вы одним миром мазаны, — сказала тётя Ира, — защищаете друг друга. А я тебе вот, что скажу. Так поступают, только те, кто в руках большие деньги не держал, а у него денег, как у дурака махорки. Жалко Деда Ивана нет, — посетовала она, — он бы его приструнил. Сергей Деда всегда слушал. А я его в тайне всю жизнь любила, и он знал об этом, но стойкий был. Не поддавался моим чарам, даже когда вдовцом стал. Только благодаря тебе и Сергею согласился со мной сойтись. Рассчитывала с ним на старости прожить в любви и радости, а он, не спросив меня, взял и ушёл к Манане на кладбище. Неужели так слепо можно любить, чтобы добровольно покидать белый свет? Счастья мне, по-видимому, уже не видать. Отраду в жизни нахожу только в твоих детишках.
— Ты имеешь в виду Кирилла? — спросил он.
— Вовка, я же тебе говорю о твоих детишках, — поправила она его. — Думаешь, я не знаю, что Лара твоя дочка? Такие серые глаза, с голубым отливом, только ты носишь и Максим, которого я не видела года два. Теперь ты эти очи подарил сыну и дочери. У Захара глаза были хоть и серые, но не такие, как у тебя. И не забывай, ты мальчик приметный был во дворе. Не только я одна видела, как Вовка Колчин захаживал в часы досуга в подъезд к Наде Крупице.
Вовка понял, что изворачиваться перед этой умудрённой женщиной нет никакого смысла, и присев на мокрую от росы траву произнёс:
— Росли мы вместе с Надей, жили в соседях, учились с первого класса. Согласись тяжело от такой привязанности отвыкать?
— Это мне рассказывать необязательно. Я тридцать пять лет прожила в доме, — перебила его Ирина. — Я помню всё, будто было вчера. Как тебя из роддома принесли, у меня перед глазами вся картина стоит. Сергей тебя нёс, в конверте как хрустальный кубок, а Дед мать под руку вёл. Вы все поголовно на протяжении жизни были у меня на виду.
— Мы с Надей до выпуска учились в одном классе. В том, что мне дали четыре года, за пистолет вначале винил её. По мальчишеской наивности предполагал, что она знала про нависшую надо мной опасность и не предупредила меня. К нам в походе был приставлен не охотник, а натуральный провокатор. Которому я проговорился, что у меня есть Вальтер. На самом деле она, не подозревала, что этот охотник — патологоанатом, именно тот человек, который должен меня расколоть на наличие пистолета. Когда я отсидел и встретился с ней, у меня была уже Полина. Смерч разврата затащил нас Надей в одну постель, отчего на свет появилась Лара. Я откровенно сказать не помышлял о таком исходе. Хотел ей немного отомстить за своё заключение, но это месть преподнесла нам незаконно рожденного ребёнка. Перед Новым годом она узнала, что мы с ней двоюродные брат и сестра. Вот и вся история греха. Но вы, родственникам никому об этом не рассказывайте? Я одному брату только открыл этот секрет, вы второй хранитель нашей тайны.
— За меня можешь, не беспокоится, я могу хранить чужие тайны. Но свою жену тебе со временем не удастся обмануть. Поверь мне, она уже догадываться сейчас начинает. Пятна у них на бедре одинаковые обнаружила. Пройдёт время, и ты будешь перед ней держать ответ. Я прочитала из библиотеки Ивана Романовича книгу по генетике и тебе советую прочесть. Там много можно найти для жены нужных аргументов для отговорки. Вооружись медицинскими знаниями на всякий случай, только смотри, чтобы эта книга к Полине на глаза не попалась.
— Зачем? Если меня жена любит, она поймёт. Я понимаю, что в один из знаменательных дней, мне придётся ей признаться в своём грехе. Долго я, её обманывать не смогу.
— Ты, сомневаешься, любит ли тебя Полина? Любит ещё, как! — убедительно сказала тётя Ира, — поверь мне? Я женщина и вижу, как она на тебя смотрит влюблено. Она никому близко не даёт подойти к тебе, кода у нас полный дом гостей. И у нас есть с ней маленькие тайны, о которых я тебе не расскажу.
— Тайн мне ваших не надо, а что она меня любит, я знаю. А чтобы привязать её к себе сильнее, я, кажется, уже фундамент заложил на второго ребёнка. Думаю, не сбежит она от меня с двумя детьми, когда узнает, что её блудный муж на стороне имеет ребёнка. Ей тогда будет не до гнева.
— Ай да молодец Вовка! Не побоялся при такой безобразной жизни сообразить ещё одного ребёнка, — похвалила она его. — Хотя если здраво рассудить ты много сумел сделать за короткий срок и семьёй обзавестись и дом неплохой построить и ребёночка на стороне настругать. Не забудь только деревце посадить, но не сажай печень и сердце. А проект твой обязательно удачно завершиться. Ты прораб по обустройству жизни вижу неплохой!
— Пока только фундамент заложен, а как проект завершится, будет видно, что я сообразил.
— Фундамент — это основа, не будет его, — значит, не будет никого, — философски произнесла тётя Ира, — я вон жизнь прожила, а детей не имею. А так хотела до страсти, но только не от своего мужа. Он же ты помнишь, каким был у меня. С молодых лет инвалидом стал. А красивым был и здоровым словно сибирский кедр. В футбол вместе с Иваном Романовичем играл.
— То, что он был футболистом, я этого не знал, — удивился Колчак.
— Играл и хорошо, пока голову ему в Куйбышеве не отшибли за его жадность, — сказала она.
— Пасов, никому не давал? — засмеялся Вовка.
— Да нет Володя не в пасах дело. Он выкрал у Деда по пьяной лавочке старинные часы, за это и пострадал.
— Я эту историю не слышал, — прекратил смеяться Вовка, — расскажите мне подробно, что произошло? Ведь Дед находился с вашим мужем в приятельских отношениях.
— Иван Романович был всегда благородным человеком! Царство ему небесное, — перекрестилась тётя Ира, — мой Леня украл у него из серванта часы, когда Иван Романович спал и уехал с ними в Куйбышев. Тогда я промышляла на вокзале нехорошими делами. Вот нам и попался он с этими часами. Мы с ним в ресторане вместе за одним столом сидели. Лёня мне понравился, а я ему. Из ресторана он вышел пьяный еле ноги передвигал. Его один поганец, с которым я работала и жила у него на квартире, по головке «погладил арматурой», и забрал часы. Потом появился Иван Романович с ворами в законе. А я тебе скажу, что раньше воры были не те, что сейчас. Это были настоящие люди. Они могли ходить в ватной фуфайке, с большим ножом под ней и иметь широкую душу. Зря человека не обидят. Их было мало, но народ простой знал, на кого опереться можно. А сейчас воров много, а пойди добейся встречи хоть с одним. Обвешаются золотом и на простой народ внимания не обращают.
— Тётя Ира про криминальных князей мне не надо рассказывать? — перебил её Вовка. — Я всю историю воровского хода знаю. Я про них не только из книг знаю, какие они были раньше и какие сейчас. Сама живёшь с генералом воровского мира. Разве он может обидеть не по делу человека.
— Слушай тогда дальше, если про жуликов всё знаешь. Пришёл ко мне Дед с известным вором Керей и Жорой Магаданским в Старый Новый год. Думала, убьют, но они не тронули меня, забрали с собой хозяина квартиры, которого после их визита не видела никогда. Дед остался до утра у меня. Мы с ним выпили немного, поели пельменей, а на следующее утро он сел в поезд, а я угодила в железнодорожную больницу, где встретилась вновь с Лёней. Порезала меня одна сволочь. В больнице мы и сошлись вторично с моим будущим мужем Лёней Савельевым. И если бы не Дед, то быть бы нам вместе с Лёней в печали. Срок горел реальный и мне и Лёне. Он простил Лёню и даже подсказал что нужно говорить следователю про часы. С тех пор Иван для меня считался эталоном настоящего мужчины. А со своим мужем я намучилась вволю, особенно когда ему за сорок лет перевалило. По секрету тебе скажу, молилась по ночам, чтобы бог избавил его от мук и прибрал к рукам. Я не старая была, жизни хотелось, а он живёт. Замучил меня совсем. То приступы, то капризы. Извелась, как щепка ходила пока не похоронила свёкра со свекровью, а потом и его земле предала. Жора тот понимает, что мне несладко с ним приходится. Так он мне постоянно твердит: «Не изводись, глядя на меня, живи для себя», а я так не могу. Вместе же живём. Попробую его для очистки совести свозить на этот источник, но вначале с врачом надо посоветоваться. Иногда мне кажется, что он стоит у проклятой черты.
— Жора давно болеет, — сказал Колчак, — я, когда на зону поднялся к нему, он уже болел. В общей сложности его девять лет мучает этот недуг. У Жоры сильный характер, я надеюсь, он сможет победить болезнь.
— Дай бог, — перекрестилась вновь тётя Ира, — но пока болезнь его держит за горло и не просто держит, а порой сильно сдавливает. Ладно, Володя будем надеяться на лучшее. Иди, купайся, а то я тебя совсем заговорила.
Когда она ушла, Вовка нырнул в воду, которая ему показалась не такой тёплой, как говорила тётя Ира. 
 
                Глава 6

… «Мой милый друг, так она меня в прощальном письме назвала, — шёл Колчак с озера и вспоминал строки из этого письма, — и ещё в конце письма она не теряла надежды встретиться со мной. Как интересно Лара думает свидание устроить? Если только приедет сюда. А что она запросто может. Похоже, что она миллионершей стала».
Он поднялся словно на трибуну на крыльцо дома, от которого ещё исходил запах свежей древесины. Осмотрел словно воевода большое село, облегчённо вздохнул и вошёл в дом. Полина на кухне кормила сына.
— Что это ты сегодня с самого утра на озеро убежал? — спросила Полина
— Дел много боюсь, не успею. Надо к матери съездить. В нашей с тобой спальне на шифоньере книга старая лежала «Милый друг». Мы случайно её сюда не привезли?
— Шифоньер и всё, что на нём лежит, осталось в квартире. «Зачем нам в новом доме старый хлам? — сказала Полина, — а что у тебя в той книге лежит?»
— Одна купюра на миллион долларов, — отшутился Вовка.
— Помешался уже на долларах, — бросила она. — Когда дом начнёшь достраивать? — спросила Полина, — а то у тебя все доллары уплывут.
— Уплывут одни, приплывут другие, — оптимистически заявил он.
— Неужели опять кто наследство оставил или нобелевскую премию за ложь думаешь получить? — рассмеялась она.
— Это тоже не исключено, если ты внесёшь такое предложение в комитет по присуждению премий.
— Как компьютер купишь, так по электронной почте в Норвегию или в Стокгольм отправлю такое послание.
— Согласен, — сегодня же привезу компьютер самой последней модели? — пообещал Вовка.
— Я пошутила, не трать деньги? Нам компьютер не нужен, — дала задний ход Полина, — иначе я тебя видеть буду только у монитора. В постель будешь приходить под утро.
— Зато дома буду, — сказал Колчак, — нет, непременно компьютер нужен нам. Ты молодец Полина, хорошую идею подала. Тарелку сегодня куплю и компьютер. «Ты со мной поедешь в город?» —спросил он у жены.
— Нет, я поеду с Кириллом к родителям на своей машине. Сегодня приедет бабушка из Семёнова. Надо повидать её, а то я год с ней не встречалась.
— Как хочешь, а я поеду сейчас. Но вначале тоже к своей матери заеду. Книгу надо забрать.
— Врун. Признайся мне, зачем тебе далась эта заплесневелая книга?
— Полин я тебе намёк сделал. Думка у меня есть, что эта книга в антикварном магазине денег больших стоит. Если, я её удачно загоню, то возможно нам и работать с тобой до конца жизни не придётся, а Кирилл наш будет в будущем магнатом.
— А Наташка кем наша будет через девять месяцев? — смеясь, спросила Полина.
— Дочкой миллионера, кем же ещё, — вполне серьёзно сказал Колчак и пошёл одеваться.
Одевшись, он зашёл в гараж, проверил уровень масла в двигателе и выехал из гаража.
Он посмотрел на часы, время было восемь утра.
«Рано еду, мать ещё спит, — подумал он, — надо на рынок заехать, купить ей рыбы свежей. Мать любит судака или белого амура жареного. Если есть, надо взять килограмма два».
На рынке у рыбного ряда он столкнулся с Гошей, которого не видал с тех пор, как полностью переселился в Осинки. Гоша очень помог ему со строительством дома. Вся сантехника и подводка газа была проведена при его помощи.
— Колчак, ты ни как рыбы захотел? — спросил Гоша.
— Хотел матери взять судака или белого амура, да, что — то я не вижу, — ответил Колчак.
— Рано ещё, часам к десяти эти рыбаки подгребут, — сказал Гоша, — хочешь, сома дам на шесть килограммов, я сегодня двух поймал ночью. Одного уже продал за двести пятьдесят рублей.
— Ты я вижу, основательно рыбалкой занялся, а у Арбуза в магазине, что больше не работаешь? — спросил Колчак.
— Работаю, но сом пошёл, он меня освободил от всех обязанностей. Я сейчас только ловлю и копчу сомов для него и себя, и немного, конечно, продаю. Прибыльное дело я тебе скажу. Только сам я не торгую. Должен понимать, ко мне ни одна гадюка не подходит. Как посмотрят на рожу, так сломя голову бегут от меня, как от прокажённого. Думают, что я рылом ловлю рыбу. У меня торгует мужик один, — санитаром работает в морге. За чекушку водки он мне всю рыбу за час реализовывает.
— Нет, Гоша, мне твоей рыбы не надо я лучше после заеду за судаком, — отказался Колчак.
— Вот сразу напугался. А я ведь так нарочно говорю, многим знакомым, — сказал Гоша, — а то каждому рыбки дай покрупнее, да ещё бесплатно. А рыбой у меня торгует, сосед, который нас на машине однажды катал к Плясуну. Мы с ним вместе ловим. Ты меня подожди около машины, я сейчас тебе поднесу этого поросёнка.
Гоша принёс сома и положил его в багажник машины. Колчак сунул ему триста рублей, но Гоша наотрез отказался брать.
— Ты мне лучше невесту найди деревенскую? — попросил Гоша, — а то, когда я у тебя работал, ухаживать некогда было, а тёлки там есть стоящие.
— Сам себе найдёшь, когда в гости приедешь и поздороваешься с Ящиком. Он сейчас у Серого работает.
— Как он в наши края попал? — удивился Гоша, — он же с Московской области родом.
— Серый выписал телеграфом его и Китайца, — пошутил Колчак, а потом добавил: — Он только родился в Московской области, а дом его в Сормово.
— Обязательно приеду, — обрадовался Гоша, — Китаец мне рождественскую открытку остался должен. Скажу, давай Рома рассчитывайся? Хороший парнишка был, — безотказный. Передай ему привет и скажи я, как немного освобожусь обязательно, подъеду, раздавим с ним бутылочку.
— Не угадал ты Гоша, — сказал Колчак и незаметно засунул ему деньги в карман брюк, — не пьёт Рома и не пил никогда. Покупает парное молоко у бабок и с джемом пьёт его, как и Глаз с Салом, а вот Аркадьевич вино употребляет в умеренных дозах.
— Серый, что тюрьму частную заимел? — спросил Гоша.
— Не тюрьму, а цех новый построил.
— А чего он меня не пригласил, я ведь не только сварщик, но и деревянных дел мастер неплохой. Два с лишним года работал на станках в мебельном цехе. Ящик знает, что в передовиках я не ходил, но от работы никогда не косил. Ремонтировал станки сам, а также фрезы сам затачивал и все шли ко мне по этим вопросам, а не к слесарям, которые не только фрезу не могли заточить, но и зубила неправильно затачивали.
— С вопросом о трудоустройстве обращайся к Сергею или к Надежде. Я к ним не лезу в их процесс. Хотя брат меня постоянно зовёт к себе работать управляющим. Но там мой друг Жига сейчас на этом месте. Если его подвинуть, то он во двор вернётся к мужикам. А это голод и ежедневная беспробудная пьянка.

                Глава 7   
 
      Колчак простился с Гошей сел в машину и поехал к матери. У подъезда он встретил Марека.
— Ты где такого кита отловил? — спросил он, увидав у Колчака сома.
— У Гоши, — он приладился их, где — то ловить и на рынке торговать, — ответил Колчак.
— Такие сомы попадаются только у Окского моста, — знающе сказал Марек. — Матери скажи, чтобы голову не выкидывала. Я их засаливаю на зиму как грибы. А потом суп варю. Но в эту зиму супа не будет. Всё на свадебный стол выставлю.
— Ты чего Саня, никак жениться собрался? — спросил Колчак.
— А что нельзя что — ли? Ты уже ребёнка имеешь. Корень женился. Педро тоже живёт с какой — то чертёжницей. Остался я да Жига.
— И кто твоя избранница? — пытал его Колчак, — если не секрет конечно.
— Нет никакого секрета Валька Петухова, сестра Педро, — сказал Марек.
— Саня да она же старше тебя года на три, четыре, — изумился Колчак.
— Ну и что, я человек занятой. Мне любовью заниматься некогда. А она мамкой мне неплохой будет и киоск свой книжный имеет. Кстати, твоя мать отдала ей старые двойные книги по дешёвке.
— Когда, — замерев от такого известия, спросил Колчак.
— В понедельник вроде или вторник, — ответил Марек.
Колчак оставил друга и быстро вбежал по лестнице на этаж.
Дверь открыла мать. Он сунул ей сома в руку и бросился в спальню. На шифоньере было чисто. Вместо старых книг там лежал новый чемодан.
— Мам, где книги, которые лежали наверху шкафа? — крикнул он ей из спальни.
— Всё отнесла Валентине Петуховой, — зашла она в спальню. — Оставила Калашникова и подписку Германа. Вернее, не я отнесла, Валя Мишу Сироту присылала ко мне, — поправилась мать.
— Что ты наделала, там чужая книга была «Милый друг», которую давно нужно было вернуть хозяину, — расстроено сказал он матери.
— Чего ты расстроился, там лежала сплошная макулатура, — сказала мать, — одна пыль от этих книг. И сдала я книги двойники. Возьми нашу, она в идеальном виде и отдай вместо старой книги.
— Во сколько времени у неё киоск открывается? — спросил Вовка.
— Не знаю, но думаю часов в девять, — ответила мать, — да ты сходи к ней домой, может, она не успела продать твоего Милого друга.
Вовку прошиб пот от такого неприятного известия. Он выбежал из дома и направился в первый подъезд, где жила сестра Педро.
Валентина была дома и в прихожей красилась около зеркала.
— Привет! — бросил он ей.
— Утро доброе! — ответила она, — а Витька здесь не живёт уже, — сообщила она.
— Я знаю, но мне ты нужна, — выпалил он. — Мать тебе отдала чужую книгу, которую, я обязательно должен возвратить.
— Значит она на месте, я их не перебирала ещё, так как всю неделю не работала. Мне их Сирота в киоск все принёс и в угол сложил.
— Фу славу богу, — опустился он на маленький стульчик, стоявший около двери в прихожей, — а я так расстроился. Чужая всё-таки книга.
— Нашёл из-за чего расстраиваться, — сказала Валентина, — это раньше, чтобы подписку известного писателя приобрести, годами в очереди нужно было стоять. А сейчас книг много стало разных, только читателей поубавилось. Читают в основном жёлтую прессу. Мне надо на неё с книг переходить. Этот товар всегда спросом пользуется и поэтому прибыльней сегодня, чем книги.
Они вышли с ней из подъезда, и сев в машину Вовки поехали к вокзалу, где стоял её киоск. Когда она открыла дверь, Колчак бросился к книгам. Перебрав все стопы, он своей книги не нашёл.
— Нет тут её, — сказал он Валентине, и начал перебирать второй раз.
— Тут всё, что принёс мне Сирота, я ничего не трогала. Постой я вспомнила, кажется, — приложила она палец к голове, — он попросил у меня конверт и вроде вложил его, чтобы не помять в одну из этих книг.
— Всё ясно, тогда надо к Сироте идти, — опять впал в хандру Колчак, — он, наверное, точно её запулил в мусорку. Я ему сейчас голову оторву, если он мне не найдёт книгу, — зло сказал Колчак.
Вовка на большой скорости въехал во двор и подъехал к дому, где жил в раннем детстве с Жигой и Надеждой. На его счастье, за столиком сидели все дворовые мужики, среди них был и Сирота.
Почти все без исключения эти мужики, кроме отца Григория принимали участие в строительстве его дома. На столе у них стояли две бутылки с мутной жидкостью, разломанный хлеб и зелёный перьевой лук.
Он вышел из машины и поздоровался со всеми.
— А где же у вас Кира? — спросил он.
— Пошла Колю искать, — ответил Сирота.
— В данный момент Коля спит у нас в Осинках, и она его не найдёт, — сказал Колчак, — а ты дядя Миша, куда книжку дел, которую, вместе с конвертом у Петуховой взял?
— Конверт отправил вместе с запросом в затон Жданова, чтобы мне справку прислали для оформления пенсии, а книгу не прочитал ещё. В сарае лежит под сковородкой.
— Неси её сюда? — сказал Вовка, — её надо отдать это чужая книга.
— Сарай у меня открыт. Зайди и возьми. Если я вылезу из-за стола, они весь самогон попьют, — засмеялся Сирота.
— Тогда я тебе на водку дам, — обрадовал его Колчак.
Второй раз Сироту не надо было упрашивать. Он, как молодой выпрыгнул из-за стола и побежал к сараю. Колчак пошёл за ним. Сирота приподнял сковороду, в которой лежали остатки пережаренной картошки, и вытащил книгу. На лицевой стороне книги остался круглый отпечаток сковороды. Он протянул её Колчаку. Это был Милый друг.
У Колчака отлегло от сердца. Он вышел из сарая на улицу и открыл книгу. На экслибрисе он увидал вклеенную марку, которую не знающий человек, вряд ли смог принять за марку. Колчак в упор посмотрел на усатого кардинала, но кто это был, он определить не мог. Закрыв книгу, он, не проявляя особого ликования, положил мужикам пятьсот рублей на стол и сказал:
— Это вам мужики на причащение.
У Сироты от неописуемого восторга, глаза чуть ли не вылезли из орбит. Он перекрестился и попытался первым взять деньги. Но рука отца Григория его опередила.
— Без благодатно, «на потеху бесам совершаешь крёстное знамение» — произнёс отец Григорий, — подойди к владыке, перекрестись с чувством не торопливо и исполни минутное коленопреклонение.
Сирота взглянул вопросительно на батюшку и, сделав серьёзный вид, перекрестился не спеша, припал перед Колчаком на колено, а отец Григорий распевным голосом затянул:

Господи Боже, Владыка всего мира. От твоей святой воли зависят все дни и лета в нашей бренной жизни. Благодарю тебя пре милосердный Колчак. Ты дозволил нам прожить ещё один день, зная, что по грехам нашим мы недостойны такой милости, в особенности раб божий Сирота. Дай ему изобилие плодов земных и всё что к удовлетворению нужд ему потребно. Наипаче очисти совесть его, укрепи его пути к спасению и удостой его иногда быть наследником твоего кошелька с несметными богатствами. Господи, благослови все жизни греховодника Сироты. Аминь!

    Колчак знал, что Батюшка больше всего на свете любил шансон. Особенно Аркадия Северного и «Ушаночку» Жарова, — её он всегда исполнял, когда выпьет, но не у дома, а за сараями. Он был первым приколистом у мужиков и что он раньше был попом, многие не верили ему. Хотя Григорий частенько ходил в рясе с большим крестом на груди. Некоторые мужики считали, что весь этот прикид он одевал на себя, чтобы добыть на пропитание и пропой. Он неплохо закладывал за воротник, матерился на чём свет стоит и напропалую изменял своей матушке с Кир Кирычем у Жиги в квартире, пока Григорий не приобрёл молельный дом, в котором он нередко пропадал там с ней.
Выслушав до конца молитву, Колчак откровенно рассмеялся, и сев в машину посмотрел при этом на батюшку.
Батюшка подошёл к машине и продолжил:

И да возвеселяться вси уповающии на Тя, во веки возрадуются и вселившихся в них: и похвалятся о Тебе любящий имя Твоё.

Колчак дал по газам и уехал со двора в приподнятом настроении. Подъехав к подъезду, он посмотрел ещё на марку и подумал.
«Надо же такая невзрачная марка, а тянет на лимон зелёных»
Он зашёл домой, успокоил мать, сказав, что Милый друг нашёлся и предупредил, чтобы голову сома отдала Мареку, а не выкидывала. После чего поехал в магазин «Электроник», где купил компьютер и спутниковую антенну. Чтобы помочь установить антенну и компьютер он заехал к Сергею. Надежда почти силком втянула его в дом.
— Попался, — радостно сказала она, — теперь я тобой долго буду наслаждаться. Я одна в доме. Приехал Заур, и тётя Ира всех сманила туда, где вы вчера были. Дядю Жору будут купать.
— А Лара где? — спросил он.
— Она в манеже играет, — ответила Надежда и прильнула к Колчаку.
— Я нашёл марку в книге, — сообщил он ей.
— Мне она безразлична. Я тебя хочу, — шептала она ему в ухо.
— Надь, а ты не боишься, залететь второй раз от меня?
— Ничего я не боюсь, — горячо задышала она. — С тобой я готова стать матерью — героиней, — и она начала торопливо расстегивать на нём рубашку прямо в прихожей.
— Ты, что так изголодалась? — спросил он её, но не сопротивлялся её действиям. — Ведь недавно у нас секс с тобой был в лесу.
— Это не то. «Я хочу в кровати по-настоящему», — страстно сказала она и потащила его за собой в спальню.
Когда он уходил от неё, то заметил на тумбочке фотоальбом, и разбросанные фотографии. Он взял одну и увидал Надежду в форме, стоящую рядом с ненавистным ему сотрудником.
— А этот козёл, что делает у тебя на тумбочке? — спросил Колчак.
— Это нас на параде с поляроида щелкнули, — ответила Надежда.
— Дай ножницы, я отрежу эту рожу, — сказал Колчак.
— Лезвие возьми в вазе, — сказала Надежда, — или иди в ванную, там ножницы найдёшь.
Вовка ровно лезвием разделил фото и одну половину с Ланиным положил к себе в карман.
— Зачем она тебе, — спросила Надежда.
— Пригодится, когда-нибудь, — ответил Колчак и, поцеловав Надежду, пошёл к машине.

                Глава 8

      После того как у Андрея пропала коллекция, он совсем потерял голову. Подозрения к Колчаку и Надежде, что они у него украли коллекцию марок, у него только усилились. Он знал, что Надежда живёт в богатом доме. Он знал, что хозяин, этого дома ездит на роскошной машине и приходится родным братом Колчака, который тоже построил себе не бедный дом и купил иномарку не только себе, а и жене. Андрей понял, что милиция не хочет проявлять оперативность в розыске его коллекции. И когда у него появлялась возможность проследить за Колчаком, Андрей бросал все дела и шёл по стопам своего подозреваемого. Где бывал и чем занимался Колчак, он вёл запись и даже два раза бывал в Осинках. Один раз в субботу он полных три часа, сидел в лесу, вооружившись дальнобойным фотоаппаратом, и наблюдал за домом Беды, где в саду и бане было много гостей вместе с Колчаком. Он залез на высокую и густую сосну, откуда перещёлкал всех. С фотоаппаратом он никогда не расставался и хранил его в дипломате. В кадр попала и Надежда с дочкой. Но для него она, как жена уже неинтересна была. Он был убеждён, что блатной Колчак силой своей воли склонил её к преступлению.
... В эту же субботу, когда марка оказалась в руках Колчака, Андрей, бывший муж Надежды утром стоял на автобусной остановке около вокзала. И увидав, как к книжному киоску подъехала машина Колчака, он перешёл на другую сторону дороги и подошёл к открытой двери киоска. Он встал за дверь и начал прислушиваться к возбуждённому разговору Колчака и Валентины. Валентину Андрей знал хорошо, так, как жила она рядом и гуляла у них с Надеждой на свадьбе. А также он был у неё постоянным клиентом в книжном киоске. Из их разговора Андрей понял, что Колчак ищет какую — то книгу, название которой он не слышал. Но то, что Колчак хотел оторвать Сироте голову, за потрепанную книгу он это отчётливо расслышал. Он отошёл от киоска. Спрятавшись за кафе, «Встреча» начал наблюдать, когда отъедет Колчак. Он дождался, когда отъехала машина Колчака и, подойдя к Валентине, поздоровался и вкрадчиво спросил:
— Что это Валечка Колчак с утра к тебе заехал, ты вроде свежей прессой не торгуешь?
— Ему не газеты нужно, а книга «Милый друг». Мать его попросила меня продать ненужные книги, а эта оказалась чужой, которую Вовка должен вернуть. А книгу Сирота случайно взял. Если не потерял, то Вовка, наверное, сейчас заберёт её у него.
Она с любопытством оглядела Андрея:
— А тебе Андрей чего нужно? — с подковыркой спросила она, — что ты тут вынюхиваешь?
— Ни чего я не вынюхиваю, — оторопел Андрей, — дай мне чёрный стержень к авторучке? — попросил он.
Она протянула ему стержень. Он расплатился с ней и пошёл к подъезду Колчака, но не увидав там его машины, прошёл через сараи к подъезду, где раньше он жил с Надеждой.
... Андрей видел, как Колчак прошёл к машине, держа в руках не первой свежести в зелёной обложке книгу. Он наблюдал за Колчаком, когда тот сел в машину и на большой скорости сорвался с места. Только после этого Андрей подошёл к столику и, поздоровавшись с мужиками сел рядом с ними на лавку.
Отец Григорий в это время на картонке от ящика, записывал карандашом Сироте, что он должен купить в магазине.
Андрей достал из кошелька сто рублей и протянул их Сироте:
— Дядя Миша, возьми мне, пожалуйста, бутылку пива Балтики безалкогольного и фисташек? — попросил он. — Сдачу можешь оставить себе.
Без излишних разговоров Сирота взял деньги и зажал их в руке. А потом посмотрев на Григория, проговорил:
— Григорий, ты такой святой, что святее тебя нет. Не успел одну молитву прочесть доброму человеку, как второй объявился. Я пока бегаю в магазин, ты Андрюшке почитай заздравную молитву, глядишь, и третий объявится.
— Верни деньги дьявольскому отродью? — пробасил батюшка. — За него, чуть рабы божьи не погибли Жига и Колчак, который инвестицию нам сейчас богатую произвёл в размере пятисот карбованцев и нам их хватит, чтобы душу порадовать. Верни немедля деньги, они ядом пропитаны. А читать злодею я ничего не буду. Потом ему его права будут зачитывать, те, которых мы товарищами называем.
— Ага, товарищи, а они нас дубинками за это метелят, — сказал Сирота и отдал сто рублей Юрину назад. — Гуляй Андрюша, — помахал он ему ручкой и показал пятьсот рублей.
— Верно, говоришь, отец Григорий, — сказал полуслепой Торба, — пускай тут не размахивает своим паршивым стольником, а катит отсюда шаром. Таких людей правильных, чуть из-за этого дырявого шарика не загубили.
— Я не виноват был, что с ними приключилось, — начал оправдываться Андрей перед всеми. — Откуда мне было знать, что с ними так поступят, — виновато склонил он голову.
— Если ты жену свою, всеми нами уважаемую Надежду Константиновну обвинил в грехе и напраслину навёл на двух Владимиров, значит, ты не только нехристь, а ещё иуда и гореть тебе в гиене огненной, — сказал батюшка и многозначительно поднял к небу палец.
— Нигде я гореть не буду и вашим проповедям не верю. Я знаю, что моя гражданская совесть чиста. Самогон не пью, и в карты не играю как вы. Я занимаюсь только наукой и больше ничем.
— Ну, если ты такой учёный тогда историю, наверное, хорошо знаешь? — спросил Григорий.
— Думаю неплохо, — сказал Андрей.
— Тогда ответь мне кратко, почему в Великую Отечественную войну у фашистов было много диверсионных школ, сколоченных из советских военнопленных, а у нас в стране не было ни одной?
— Фашистская Германия поняла, что одними тиграми нас не взять вот и создали такие школы. А для Советского правительства чужды были такие школы. Верить врагу, хоть и бывшему они не имели права, — объяснил Андрей.
— Вот ты наполовину и ответил на мой вопрос, — постучал пальцем по голове Андрея батюшка. — Попадали в такие школы в основном трусливые душонки, как ты. К ним я причисляю и РОА Власова, полицаев, бургомистров и другую нечисть. И ты наверняка потомок этих вероломных чудовищ. Понял, сколько мрази было в войну? А среди немцев не было столько предателей. Вот почему не было у нас разведывательных школ, где бы обучали немецких солдат для диверсий против своего народа. Вот так «Наука», — а ты мне про какую — то чуждость взглядов поёшь. Теперь иди отсюда. Покупай пива сам себе, но пить к нам не подходи? Пей за сараями.
— Зря ты отец Григорий меня обижаешь? — чуть не плача взмолился Андрей, — мой дед партизанил в брянских лесах. Награды правительственные имел. Они у меня остались.
— Честь и хвала дедушке твоему, но партизанить, это не значит, что он прошёл проверку на прочность. Вот если бы ты сказал, что он на передовой всю войну провёл, как многие солдаты. А в лесу можно отсидеться, провозгласив себя партизаном и потихонечку поросят да коров у мирного населения бомбить. Я в Белоруссии жил, вот там партизаны были правильные, хотя и там находились, которые пристраивались в обоз и добровольно, но не вызывались идти в бой.
— Крест на тебе, — сказал Андрей, — а несёшь какую — то ахинею.
— Ты случаем не Понтий Пилат? — спросил батюшка у Андрея, — не то я сейчас убегу от страха, — рассмеялся на весь двор отец Григорий.
Андрей встал и униженный пошёл в сторону бывшего сквера. Около арки его нагнал Сирота.
— Ты на Григория не обижайся? — сказал Сирота, — это он не со зла, а с радости на тебя попёр. Нам Колчак дал пятьсот рублей за книгу, на которую я сковородку ставил. А если бы ты пришёл раньше Колчака, он бы может тебя, и не прогнал. Мы же без денег сидели. Грузить по выходным редко случается. На два пузыря самогона всего наскребли для шести человек. Но ты если хочешь, я тебе на твоих — же первоначальных условиях принесу пива.
Андрей остановился и сказал:
— Я на вашего попа не обижаюсь, а пива возьми, — он достал опять деньги и отдал Сироте. Потом подумал и добавил, к ста рублям ещё пятьдесят рублей, — а это тебе на самогон за то, что хоть ты меня немного понимаешь.
— Жди меня у школьного сада? — сказал Сирота, — я сейчас быстро обернусь.
Сирота пришёл с полным пакетом выпивки и закуски. Открыв бутылку пива, и достав фисташки, он отдал Андрею, а сам приложился к горлышку бутылки с самогоном.
— А что такая ценная книга была, что Колчак так раздобрился? — спросил Андрей, когда Сирота выпил всё вино.
— Не знаю, ценная она или нет. Я по просьбе Вальки Петуховой принёс из квартиры Колчака несколько стоп. Мать отдала. Я только знаю, что она не его была, а чужая.
— Ты, что её и не прочитал даже? — равнодушно посмотрел Андрей на Сироту.
— Ты, что с пня упал? — раздражённо сказал Сирота, — я читать то уже разучился. Я даже не смотрел, как книга называется.
— Книга называется «Милый друг», — напомнил ему Андрей, — может, ты её листал и картинки смотрел?
— Ты откуда знаешь, как книга называется? — подозрительно взглянул Андрею в глаза Сирота, — и чего ты носом задвигал, профессор? — сунул ему бутылку самогона Сирота. — Держи свой чемергес и вали отсюда. А я Колчаку обязательно расскажу про твой интерес. Пускай он тебе голову немного поправит. А делать это он мастак.
— Ты, что дядя Миш я так спросил, — испугался Андрей. — Рано утром был в киоске у Валентины, она мне и сказала, что Колчак с ног сбился, ища свою книгу. От неё я и узнал, как книга называется.
— Смотри у меня, — погрозил пальцем Сирота Андрею и, забрал у него самогон назад.
Затем поднял пакет с травы, пошёл к мужикам.
«Зачем я высунулся с названием книги? — подумал Андрей, — эти мужики хоть и синяки, но каждый из них провёл по нескольку лет за колючей проволокой. Они подвох чувствуют, и их на мякине не проведёшь. Если он Колчаку расскажет, что я им интересуюсь, то этот уголовник может причинить мне боль. А что если попробовать выйти на Ланина и посоветоваться с ним? Ланин Колчака не жалует, это мне известно от Надежды. И Колчак к Ланину симпатией не расположен. Нужно дать пищу Ланину. Интуиция мне подсказывает, что эта книга, возможно, хранит часть моей коллекции. Хотя бы её спасти. Чего бы это Колчак стал такие деньги выкидывать пьяницам. Когда за сто рублей можно купить в любом книжном магазине Милого друга. Надо искать Ланина. Телефон нужно его по справке узнать и поговорить с ним».
Узнать телефон Ланина, не представляло никакого труда для Андрея. Через три минуты он сидел дома за компьютером и по базе данных узнал не только телефон, но и адрес Ланина.
Андрей позвонил Ланину, который оказался в это время дома, и предложил ему встретиться с ним. Объяснив ему, что всплыли важные факты, доказывающие лишний раз причастность Колчина в краже его коллекции.
— Ты уверен, что факты важные? — кричал в трубку Ланин.
— Абсолютно, — ответил Андрей, — он постоянно находится под моим негласным наблюдением.
— Хорошо, тогда подходи к ресторану Ладья, напротив, будет стоять пятиэтажный дом. «Я тебя буду ждать через час около среднего подъезда», — сказал Ланин.
Андрей не спеша, вышел на улицу. Время до назначенной встречи с было ещё достаточно.
«Пойду в агентство схожу, — подумал он, — за мобильный телефон деньги заплачу, пока время есть»
Проходя мимо магазина «Электроник», Андрей наткнулся вновь на машину Колчака.
«Опять этот Колчак, — подумал он, — придётся подождать, посмотреть, что он там делает».
Но он вдруг передумал подглядывать за ним и решил войти в магазин.
Магазин был полупустой, и Колчака он увидел сразу. Около него стояло много коробок от компьютера. Колчак беседовал о чём — то с консультантом, но Андрея он не видал. Тот прошёл вглубь магазина в отделение радиотоваров и из-за стеллажей наблюдал за ним. Когда консультант взялся помочь Колчаку погрузить коробки в машину и когда они вышли из магазина, Андрей дождался возвращения консультанта, а затем подошёл к нему и спросил:
— И сколько интересно такой компьютер стоит, что сейчас купил молодой человек?
— Этот дорогой. За всё он заплатил семьдесят тысяч. Вы, себе такой же хотите приобрести или дешевле? — спросил консультант.
— Пока не знаю, хочется взять профессиональный, дорогой, но нужной суммы ещё не набрал. Придётся повременить немного.
— Конечно, брать так уж хороший, — сказал консультант, — а вообще — то можно подобрать вполне приличную технику за тридцать тысяч. Не у каждого человека есть такие возможности, как у того покупателя. «Он прибыль хорошую дал сегодня нашему магазину, — сказал продавец консультанту, — а ещё в отделе «радио» купил спутниковую антенну». Ещё бы парочку таких покупателей сегодня и можно сказать, что план выполнен.
— Надо думать, если у него Хонда такая классная, — ответил консультант. — Бизнесмен, наверное? — добавил он.
... Пока продавец с консультантом восхищались материальным положением Колчака, Андрей тихонько исчез из магазина. Он был шокирован, когда вышел из магазина. Ему казалось, что все покупки в магазине Колчак приобрёл за его марки. Андрей прибавил скорость и направился в сторону ресторана «Ладья». В этот миг ему нестерпимо хотелось выпить. Но Ланин уже был на месте и сидел на перилах газона. Сухо поздоровавшись с Андреем, он спросил у него:
— Ты что Юрин такой вспотевший, вроде сегодня не так жарко?
— Сию минуту расскажу, только пойдёмте, куда-нибудь, где выпивку подают? — ответил он, — я так сейчас переволновался.
— Так вот ресторан напротив, стоит, — кивнул Ланин на «Ладью»
— Нет там дорого, — отверг он его предложение, — лучше пойдёмте в кафе «Карамелька», там значительно дешевле всё.
Кафе «Карамелька» находилось через два строения от ресторана, и такое название оно получило из-за того, что к спиртному обязательно подавали бесплатно конфетку.
Они зашли в полутёмное помещение, где на потолках, словно новогодний серпантин висели мухоловки — липучки, и пахло жареными котлетами. За столиками почти никого не было, кроме двух солдат срочной службы, которые уже расплачивались за заказ.
Андрей заказал водки котлет и салаты из капусты.
— Не знаю с чего начать, — сказал Андрей, когда они выпили водки.
— Начинай с середины, начало я знаю, — сказал Ланин.
— Хорошо я вам подробно расскажу, что мне удалось узнать о жизни Колчина и его передвижениях. Первое, что я вам должен сообщить. Надя ребёнка родила не от меня, а от Колчина. Когда я с ней официально развёлся, я жил временно на кухне, так вот Колчин её постоянно навещал. Она, при нас обоих, назло мне, раздевалась донага. Потом меня удаляла на кухню, и они занимались сексом с Колчиным так, что мне на кухне приходилось уши затыкать.
— А ты точно уверен, что ребёнок не твой? — недоверчиво спросил Ланин.
— Он не мог быть от меня, так как я по этому делу весьма слаб. И близости у меня с ней не получалось со дня нашего бракосочетания.
— Вот эта новость хорошая, — задумавшись, сказал Ланин.
— Чего уж тут хорошего, — скривил лицо Андрей, — мне от своей слабости хоть в петлю лезь, а ты новость хорошая!
— Я не твою мужскую несостоятельность имел в виду, — ехидно хихикнул Ланин. — Я про их греховное падение говорю. И кстати, где сейчас Надежда обитает?
— Сейчас Надя живёт в Осинках в настоящем тереме, как царевна, — продолжал Андрей, — в какой ипостаси мне не известно? Может, как жена, а может, как сестра Беды? — тоже, кстати, бывшего уголовника. У него свой завод, универсальный магазин в селе и автомобиль на каких ездят депутаты из Госдумы.
— Беда этим обзавёлся, до Надежды, — сказал Ланин, — я понимаю, на чём ты строишь свои подозрения, но они почвы под собою не имеют. И ты не касайся его. У него честный бизнес! Его столько раз проверяли и перепроверяли, что тебе не счесть. Всё у него в ажуре. А в настоящее время он занимается благотворительностью. И ему начинают аплодировать понемногу в области. Это я точно знаю. И ты не тревожь его, а не то руку или ногу сломаешь. Он будет по круче Колчака, хотя и этот не подарок. «Всю плешь мне объел, — с ненавистью произнёс Ланин, — а Беда оброс связями нужными с этим лесом, несмотря, что бывший уголовник». Ты мне давай о Колчаке рассказывай? Беда меня мало интересует.
Ланин нанизал котлету на вилку и целиком отправил её в рот. Прожевав её до конца и вытерев губы салфеткой, он повторил:
— В ажуре у него всё и к нему не подкопаешься.
— Сейчас даже нефтяных магнатов сажают, а деревянного придворного нет проблем посадить или прикрыть его бизнес. Вы меня только не перебивайте, — попросил Андрей, — а то я с мысли сбиваюсь.
— Хорошо, продолжай дальше, — закурил сигарету Ланин.
Андрей налил себе водки и выпил без закуски.
— Беда занимается не легальным бизнесом, и у него в последнее время много подозрительных рабочих появилось, — сказал Андрей и вытащил из дипломата пачку фотографий, — вот посмотрите? Все, как один исколотые. Не исключено, что это беглые уголовники, которых он прячет от правосудия. Или настоящие рабы, а охраняет их Жига, подручный Колчака. Он не отходит от них ни на минуту.
Я целый день за ними наблюдал с пожарной вышки.
— Это уже кое-что, — произнёс Ланин, перебирая в руках фотографии, — а оружия случайно у Жиги не видал?
— Нет, оружия не было, но он мог его держать в укромном месте.
— А нелегальный бизнес, в чём заключается? — спросил Ланин.
— Они делают стулья очень стильные, — прошептал Андрей, — я бы сказал представительского класса.
— Ну и что из этого? Может, у него в уставе записана эта деятельность? — сказал Ланин.
— Ничего не имею против этого, — ответил Андрей, — но вы зайдите в ресторан «Караван» там стоят их стулья. Так они купили у них по две тысячи двести пятьдесят рублей за стул. А истинная цена каждого стула будет не меньше трёх тысяч, это я точно знаю. Я купил себе недавно кресло под компьютер за две тысячи девятьсот рублей. Так его рядом со стулом не поставишь. Намеренно сниженная цена за стулья наводит меня на мысль, что они отмывают чёрные деньги, полученные за мои марки.
— Ты не болен случайно Юрин? — спросил Ланин, — сам подумай, ты мне муть, какую — то несёшь. То, что на заводе работают подозрительные люди, это факт немаловажный, который требует обязательной проверки, и фотографии, я у тебя заберу. То, что Надя родила от Колчака это тоже факт, но уже пикантный и его проверять не надо. Им нужно тебе воспользоваться.
— Я вас, что — то не пойму? — удивлённо спросил Андрей, — какая связь может быть между ребёнком и моими марками.
— Самая, что ни наесть нужная и ценная для тебя, — в упор посмотрел на Андрея Ланин, — жена Колчака наверняка не знает, что её муженёк на стороне имеет ребёнка. Надо тебе сообщить ей об этом. Выбить под Колчиным опору. Он будет нервничать и страдать. За этим последуют ошибки в его действиях, которые приведут нас к его маркам.
— Не к его, а к моим маркам, — поправил Ланина Андрей, — но как я Полине это сообщу? Колчин если узнает, он убьёт меня.
— Надо сделать это анонимно. Отправь ей письмо или по телефону сообщи? — Подумай, как лучше это сделать? И на расстоянии начинай наблюдать за ним? — вернее всего он пить начнёт, а за пьяным угаром преступники зачастую вскрывают свои карты, чем облегчают милиции работу. Не помешает, если ты параллельно подмётные письма будешь отправлять и на работу. Извещать начальство, что слесарь Колчин, тащит из порта всё, что плохо лежит. Вот тогда у него настанут чёрные дни. Если даже ты коллекцию свою не добудешь, то разобьёшь жизнь тому, кто тебе её испортил. Как ты считаешь, прав я или нет? — спросил Ланин.
— Ваш план мне нравится, — сказал Андрей, — но я знаю, где сейчас находится коллекция.
— Так, что же ты молчишь? — недовольно взглянул на него Ланин, — с этого и надо было начинать.
— Я хотел по порядку вам всё расписать, но вы со своими вопросами все мысли мои перебили. Марки у Колчина находятся в книжке «Милый друг», и эта книжка в данный момент у него лежит в машине. У меня появилось новое подозрение. Думаю, что похитил он коллекцию совместно с Ларой Давидовной, которая сейчас в Германии. Без всякого сомнения, это её Милый друг. Я у неё эту книгу не только видал, а и читал. Как я раньше не мог догадаться, что здесь замешана моя учительница. Ведь я ей одной показывал всю коллекцию и рассказывал подробно о некоторых редких экземплярах. Я думал, у неё чисто профессиональный интерес появился. И до тончайших подробностей всё ей обрисовывал, и цены по каталогу называл.
Юрин рассказал Ланину до мельчайших деталей об временной утере и возврате книги, за, что Колчак не поскупился и отвалил пьяницам пятьсот рублей. Ланин присвистнул от удивления, когда до конца выслушал Юрина.
— И это ещё не всё, — сказал Андрей, — час назад Колчин купил себе компьютер и спутниковую антенну. А компьютер взял не простой, а за семьдесят тысяч. Откуда спрашивается такие бешеные деньги у простого слесаря? Марки мои потихонечку распродает, — ответил на свой вопрос Юрин, — дом отгрохал, машину взял и себе и жене. Пока он до конца всю коллекцию не сбыл, я думаю его надо арестовать и обыскать всё до ниточки. И думаю, место сбыта у его на Сенной площади в районе трамплина. В тот день, когда, вы на площади Минина около кремлёвской стены с ним встретились, он был по этому адресу, — Андрей вытащил бумагу с адресом. — Только в какой квартире он был, я не знаю, — сказал он, — но могу точно сказать, что известных филателистов в этом доме нет, а вот скупщики, возможно проживают.
— Вот это ты даёшь? — ошеломлённым взглядом окинул Андрея Ланин, — ты, что же и на том берегу по его следам ходишь?
— Приходится? — утвердительно мотнул головой Андрей, — вы после с ним в этот день у дамбы разговаривали. Я всё видал.
— В тебе талант сыщика зарыт, а ты в науку полез, — похвалил его Ланин. Ты сделай в первую очередь, что я тебе посоветовал. А арестовывать его не за что и ордер на обыск ни один прокурор не выпишет. Надо подумать, как эту книгу к своим рукам прибрать.
— Думайте уважаемый? — сказал Андрей, — при удачном стечении обстоятельств, половина коллекции ваша. А это порядка трёх миллионов долларов. И я знаю, где за эти марки вам выложат такую сумму.
— Ты не шутишь случайно? — опешил Ланин.
— Какие могут быть шутки, если только одна марка кардинала стоит миллион долларов. У меня все надежды остались только на вас.
В это время Андрей подумал:
«Только марки ты получишь с той коллекции, которая лежит у моих родителей дома и цена их в лучшем случае не больше ста тысяч деревянными рублями, а мне главное кардинала возвратить».
— Я всё понял, — встал из-за стола Ланин, — в понедельник я по своим каналам узнаю, кто живёт на Сенной площади. И попробую подкрасться ближе к книге, а ты звони мне каждый день. Без меня никаких действий не принимай, а то всё испортишь. Имей в виду Колчин хитрый жук. Завтра утром я зайду к тебе домой. Будем письменную работу с тобой выполнять. Это будет первым нашим шагом к возврату коллекции.
Ланин не стал больше пить, а попрощался с Андреем и вышел из кафе.   

                Глава 9

     В понедельник к концу рабочей смены на завод приехали ещё четверо бывших заключённых. Они добирались своим ходом. Их встретил Жига уже на заводе.
— Вы можете пройти в цех повидаться со своими знакомыми. Они вам расскажут без лишних красок о жизни в селе и о работе. А я сейчас позвоню Надежде, она минут через двадцать придёт и отведёт вас в общежитие. «Сумки можете здесь оставить», — сказал Жига.
Один из них, по-видимому, самый старший с гладко выбритым лицом, но без передних зубов спросил:
— А где это цех?
— В большие ворота заходите, они открыты. Увидите, там стулья делают, — показал им Жига, когда они вышли на улицу.
— Пошли мужики посмотрим, какие куличики нас ждут, а то развернёмся и счастья поедем пытать в другом месте.
— Ты кто по профессии? — спросил у него Жига.
— На свободе в мясном магазине работал, а на зоне бункера чистил, — ответил тот.
— Тогда сумку сразу свою забери? — сказал Жига, — нам работяги, с таким настроением не нужны, к тому же ты специалист не по нашей отрасли. С бункерами у нас здесь одна женщина справляется неплохо. Так что по бункерам вакансии на заводе нет.
— Надо же посмотреть и поговорить с мужиками, чего так сразу меня с хвоста скидывать? — ослабил свой гонор беззубый.
— С этого и начинай, а нечего скоропалительные выводы делать.
Мужчина ничего в ответ не сказал ему, а поплёлся за своей компанией в цех.
— Ничего хорошего, мне кажется, к нам не пришло, — сказал Жига, когда в кабинете появилась Надежда, — по рожам видно, что синяки бывшие.
— А ты, что хотел, чтобы к нам поступали только специалисты с высшим образованием, которые Кембридж закончили? Они практически все синькой баловались, кроме Ромы.
— Не надо нам никакого Кембриджа, нам столяров надо, — заволновался Жига, — а то приехал, какой — то говнюк и ещё про куличики своим толкует. Так бы и заехал по оставшимся зубам. Зачем Серому такая обуза? Подобралась бригада неплохая и хватит. А к этим у меня душа не лежит. Натуральные алкаши.
— Но ведь на зоне они работали по нашему профилю, значит, что — то могут, — сказала Надежда.
— Не знаю, я без тебя не стал с ними беседовать, но знаю, что один из них мясником был на свободе, а на зоне бункеры от опилок чистил. Этим у нас Василиса занимается здесь.
— Позвони Аркадьевичу, пускай их сюда назад присылает? — сказала Надежда, — а после работы я поговорю с ним отдельно. Пускай поделится со мной своими мыслями об этих вновь прибывших.
После звонка Жиги они возвратились быстро и зашли гуськом в кабинет, наступая друг другу на пятки.
— Ну, что встретили, кого-нибудь из знакомых? — спросил у них Жига.
— У нас зона большая была всех узнать невозможно, но про Рому мы слышали, — ответил за всех беззубый мужчина.
— Если вы успели познакомиться с ребятами и производством, то давайте с нами познакомимся? — вышла из-за стола им навстречу Надежда. — Присаживайтесь? — показала она на стулья, в ряд уставленные около окна.
Они все беспрекословно уселись на стулья и всё своё внимание направили на молодую интересную женщину.
— Меня зовут Надежда, — продолжила она, — и я буду курировать вас, в быту и на производстве. Со всеми вопросами, которые у вас будут возникать обращайтесь ко мне без стеснения. На производстве у нас самый главный здесь Владимир, — кивнула она на Жигу. — А ваш самый первый начальник — это Василий Аркадьевич Трошин, с которым вы сейчас познакомились в цеху. Жить вы будете все вместе в одном общежитие рядом с церковью и универсальным магазином. Жильё у нас бесплатное. Комнаты рассчитаны на два человека. Правила поведения в общежитии вы узнаете у своих товарищей. От вас нам нужна только ударная работа, от которой будет зависеть ваш заработок. И конечно нашей совместной целью будет ваш реабилитационный период. За шесть месяцев мы должны подготовиться к новой жизни, чтобы вы в последующем смогли смело вливаться в любой коллектив и здраво оценивать жизненные ситуации и никогда не чувствовать себя неполноценными людьми. На первых порах, вы зарплату получать будете, каждую неделю, пока не войдёте в колею. А потом как во всех организациях два раза в месяц. Проезд вам в один конец бухгалтер оплатит сегодня, и до первой получки вам ежедневно будут выдаваться подъёмные на продукты питания. Отработать вы должны по контракту шесть месяцев, кому понравиться может остаться здесь на постоянное пребывание, но насильно вас удерживать никто не будет. Вы свой срок отбыли, так, что свободой можете распоряжаться по своему усмотрению. Захотите, можете завтра уехать в нужном вам направлении. И ещё хочу вас предупредить. В лес по одному не ходите. Здесь очень много болотистых мест. Бывают случаи, что и коренные жители из леса не возвращаются. Особенно близко не подходите к змеиному логу. Хоть там ягод и много, но и гадюк не меньше. Если по ягоды или грибы пойдёте, то лучше собирать их вблизи села. Хищников здесь тоже достаточно, волки, рыси. У них здесь своих персональных троп нет, — гуляют, где хотят. «Всём вам понятно?» —спросила Надежда. — Устраивают вас наши условия?
— Нас всё устраивает, — сказал беззубый мужчина, — мы уже всё знаем. И пить парное молоко с джемом, как наши бывшие земляки по лагерю тоже хотим. А лес нам не нужен. Лучше навозом дышать в деревне, чем быть бесплатным кормом у чертей клыкастых.
— Хорошо, если так, — улыбнулась Надежда, — тогда расскажите мне немного о себе? — обратилась она к беззубому мужчине. — Как вас зовут, за какое преступление и сколько лет отбывали наказание? — Есть ли у вас родственники, и где? И каковы ваши планы?
— Вы хоть по одному вопросу задавайте? — сказал он, — а то я уже забыл, на что надо отвечать.
— Начинайте со своего имени, — подсказала Надежда.
— Зовут меня Виктор, фамилия Лакшин, в зоне погоняли Лаком.
— Это не обязательно, — сказала Надежда, — надо отвыкать от прошлого. — А сколько вам лет и за что вы сидели? — спросила она.
— Мне тридцать семь лет, а сидел я за городской парк. Снял там два двигателя с карусели и пропил их. Дали четыре с половиной года.
— У вас первая судимость?
— Третья, — ответил он — раньше тоже за кражу сидел, по году. А близкой родни у меня никого нет. В Чебоксарах только тётка одна живёт.
— Вы с ней переписывались, когда находились в заключении?
— Нет, но она приезжала ко мне один раз на свидание.
— Вам надо будет записать мне её координаты. Как вы думаете сейчас начать новую жизнь, в незнакомом месте?
— Жизнь покажет, но мне уже здесь начинает нравиться! И я бы вам улыбнулся своей красивой улыбкой от нахлынувшей на меня радости.
Лакшин одарил Надежду добрым взглядом и тут же поправился: — Если бы у меня просветов во рту не было.
Надежда не обратила внимания на его отпущенную фразу и проговорила:
— Город здесь близко, как получите деньги, можете съездить и вставить зубы.
Следующий новобранец был сорокалетний Уколов Никита из Козьмодемьянска. От него Надежда ничего толком не добилась, так как он разговаривал на марийском языке вперемешку с русским. Она поняла только, что он отсидел за телесные повреждения полтора года.
Остальные двое тоже сорокалетние мужчины Замётов Влад и Кирпичников Олег были подельниками и попались в своём родном городе Ожерелье за хищение двух километров кабеля и дубового паркета, который они умыкнули со стройки. Оба они имели раньше семьи, но, когда крепко сдружились со спиртным, семьи их распались.
Пока она знакомилась с ними пришла бухгалтер и выдала им деньги. Затем Надежда отвела их в общежитие, чему они обрадовались, как дети. Особенно ликовали Замётов и Кирпичников, так как до судимости им приходилось несколько лет ночевать на вокзалах и в подвалах.
— Устраивайтесь? — сказала Надежда, — рекомендую со спиртного свою жизнь здесь не начинать? — Иначе попадёте опять в болото.
— Если бы нам захотелось выпить, мы бы не удержались и напились, как только вышли за ворота зоны, — сказал Лакшин, — мы же не совсем голые приехали. Нам там заплатили деньги за работу.
— Всё значит, вы меня поняли? — Располагайтесь тогда? — а мне нужно идти в цех, — сказала Надежда
По пути она встретила бригаду Аркадьевича. Они отработали смену и шли все вместе домой.
— Что — то вы сегодня совсем, рано идёте? — спросила Надежда у них. — С заданием начали справляться, — ответил Рома, — это мы поначалу работали по двенадцать часов. А сейчас освоились, управляемся за восемь часов.
— Погоди хвалиться, — перебил его Аркадьевич, — это у нас первый день так случилось, — объяснил он Надежде, — стимул сегодня был сытный, вот мы и перевыполнили норму. Но думаем, теперь так будет ежедневно.
— Что это за стимул такой вам сытный выпал сегодня? — спросила Надежда.
— Сало отдаём в женихи, — сказал Глаз, — за Нину уборщицу из магазина.
— Поздравляю! — обрадовано произнесла Надя, — значит, будем считать, что образовалась первая семья от нас, и у дочки Нины появился папа. А когда же ты, обзаведёшься спутницей жизни? — спросила она у Глаза.
— Как только Василиса позовёт, так и его пропьём, — ответил за него Аркадьевич.
— А как вам посмотрелись вновь прибывшие рабочие? — поинтересовалась Надежда.
— Никак, — совсем нулевые, — ответил Аркадьевич, — но мы с Жигой сейчас поговорили, и решили их выводить во вторую смену с Ромой, недели на две. Он их подучит, а там будем смотреть, что из них получится. Пока они все сонные и оптимизмом от них не веет.
— Что ж вы будете их учить работе, а моя задача вселять в них оптимизм, — сказала Надежда. — Я вот с Виктором Суровым на оптимистической волне несколько раз беседовала, а он уже план выполняет досрочно и сегодня женится. «Не пойму только почему на понедельник назначили свадьбу?» —спросила она.
— А это день дураков им по понедельник в кайф жениться, — пошутил Рома.
— Завязывай Рома смеяться, — сказал Сало, — это не свадьба, а так вечерок не большой для близких людей. И проводим его сегодня из-за того, что к ней родственники на два дня приехали. Они завтра уезжают. Вот она и приурочила к их приезду наше событие, а свадьбу мы сыграем позже.
— Удачи тебе в семейной жизни! — от всей души пожелала ему Надежда и пошла по дороге, ведущей к заводу.   

               
                Глава 10
   
     С утра Колчак прошёл и просмотрел закреплённое за ним оборудование и пошёл на своё любимое место в лодку крановщика, где он обнаружил на ней Витю Леонова, сидящего в лодке с удочками.
— Ты чего моё место занял? — вместо приветствия сказал Колчак.
— А я думал, ты занят важным разговором с Сиротой. Наши мужики пришли асбест разгружать на девятый причал. С ними Сирота тоже увязался, чтобы с тобой посекретничать. Ему физическая работа противопоказана сейчас. Он в домино себе руку отбил.
— Витя хватит трепаться? — сказал Колчак, — говори по делу?
— Да чирей у него разбух на горле от халявного вина, которым его напоил Андрей филателист. Он пошёл в мастерскую или по кранам тебя выискивает. Ты никуда не отходи отсюда? Я ему объяснил, где точно может у вас состояться место встречи. Только я не знал, что ты рано отделаешься сегодня, обычно ты перед обедом в лодку залезаешь.
— Придётся Сироту подождать. Ты разжёг во мне интерес по Андрею. Я, по правде сказать, забыл о существовании этого дятла, который на меня пачку заявлений в милицию накатал.
— Ты в деревне спрятался, поэтому и не видишь, а мне он часто попадается. Только Андрей думает, что, если в аспирантуре учиться, значит, умнее меня и не разговаривает со мной. Насчёт ума я бы с ним поспорил. Меня несколько раз избирали старшим по подъезду, а я отказывался. Я в первую очередь рыбак, а потом почтальон. Некогда мне подъездом руководить. Вот если бы мне кабинет с компьютером дали. Я бы почту забросил. И ты же помнишь, кокой умный план мы совместно с тобой разработали, чтобы в подвале заточить мента Ланина. Я хоть за него часы с монограммой не получил от милиции, а на душе приятно.
— За этот план, если ты будешь много болтать, тебе не только часы подарят, твои старые снимут, браслеты оденут и упекут лет на пять лес пилить.
— А я никому и не говорю, — испугался Витя, — это я только с тобой приятным воспоминаниям предаюсь. Я же помню, как ты мне сказал, что это нашей тайной будет.
— Клюёт Витя, — крикнул ему Колчак, — дергай быстрее удочку?
Витя резко дёрнул удочку и у него с крючка сорвался большой язь.
— На пол кило сволочь ушёл, — с досады выругался Витя, — а это считай стакан вина. Ты во всём виноват. Он увидал такую харю и напугался.
Колчак рассмеялся, так как знал, что толще Вити в городе вряд — ли кого можно найти, но на Витю не обижался никогда. Знал, что Витя инвалид детства и с головой он не всегда дружил.
Пока Витя насаживал червяка, бурча себе под нос, появился Сирота с пластырем на шее. От него пахло спиртным, и никакого сомнения не было, что он только выпил.
— Ты уже с утра зарядил? — спросил Колчак.
— Пива в столовой взял, — ответил Сирота, — меня вчера твой жалобщик трошки подсластил. Вина купил и бабок немного отвалил. Ты, как только уехал, появился он из-за сараев. Его правда отец Григорий отбрил, как следует, а потом направил в нужное место. Мыслю, что он за тобой следит. Он знает, что ты книгу ищешь.
— Пускай знает, — сказал Колчак.
— Да, но он знает название книги, и спрашивал, не читал ли, или листал я её. Говорит, будь то Валька киоскёрша ему про книгу сказала. Что она дура язык распускать? — Всё — таки Валька родная сестра Педро и всё знает про вас с Жигой, как вы из-за этого мухолова попали в лапы чертям. Я так мыслю, она с ним откровенничать не будет. Я догадываюсь, что в книге, что — то было. Мне, конечно, всё равно, а ты сделай вывод? Больно гадкий он мальчик! Как бы опять не удумал тебе, какую каверзу?
— Ну, на это у него ума не хватит, а то, что со мной и Жигой было, ему были неизвестны последствия, — сказал Колчак. — Он там ни при делах практически был. Просто случайно своим языком брякнул Паше Петухову про кражу марок, а Паша на активизацию его тему поднял. А вот что он следит за мной, это мне не нравится. Надо будет с ним потолковать. Спасибо, что сказал! Может мне в ближайшее время твоя небольшая услуга потребуется, не откажешь? — спросил Колчак.
— Вова по первому зову всё сделаю, — бил себя в грудь Сирота, — я ведь тебя маленького на санках с горки катал с моей Алёнкой.
— Помню я всё, — сказал Колчак. — На детское прошлое у меня память отменная.
Он достал пятьдесят рублей и, протянув их Сироте, сказал:
— Возьми пивка себе ещё? О чём ты мне сказал, никому больше не рассказывай дядя Миш? — Пока я не выясню, почему этот заумный Андрей шпионит за мной?
— Спасибо Вова, но не в обиду! — спрятал Сирота деньги в карман. — Баню, как будешь строить, зови?
Сирота поднялся с земли, протянул руку Колчаку и пошёл к своим мужикам на девятый причал.
Вовка тоже сидеть не стал с Витей, а искупался в Волге и, переодевшись, сел в машину и уехал в Осинки, но прежде заехал на вокзал к Валентине узнать, почему у Андрея возник интерес к книге.
— Он видал, что ты перебирал старые книги, — сказала Валя. — Когда ты уехал, спросил у меня, что ты искал? А я без задней мысли сказала ему, что ты старого «Милого друга» своего ищешь.
Она взглянула в задумчивые глаза Колчака и прочитав в них скрытую тревогу спросила:
— А что не надо было ни чего говорить? — уже виновато смотрела она на Колчака.
— Страшного ничего нет, — успокоил он Валентину, — но ему лишнего ничего не полагается знать. Душа у него больная и грязная, хуже самой плохой помойки. Чернобыльской пыли в ней много осело. У него сложилось устойчивое мнение, что я главный виновник пропажи коллекции марок. На самом деле, я её и в глаза не видал.
... Колчак поехал к Надежде. Она в это время занималась с тетей Ирой стиркой в бане. Жора лежал на раскладушке под яблоней и держал на своём животе Лару.
— Привет, няня, — бросил Колчак Жоре и взял у него дочку себе на руки.
— Здорово племянник, — ответил он приняв сидячее положение. — Ты знаешь Колчак, а мне лучше стало после источника. Сегодня уколов не делал. Как бы чувствую, что потребности острой нет в них. Надо будет туда ещё сгонять. На будущее закалиться.
— Без совета врача не надо увлекаться таким купанием, — возразил ему Колчак, — все — таки вода там ни как на нашем озере. Можно и простудиться. Это я здоровый — мне можно!
— А чего я могу застудить кроме своей простаты? — спросил Жора. — Ничего! — тут же ответил он. — Она у меня несколько лет в летаргии находиться.
С тазом стираного белья вышла Надежда из бани. Увидав Колчака с дочкой на руках, она улыбнулась и поставила таз на траву.
— Ты чего не на работе сегодня? — спросила она.
— Дело у меня срочное есть к тебе, но не здесь, а в городе, — сказал Колчак.
— Ты хочешь меня в город свозить? — вопросительно посмотрела она на него.
— Пока не знаю, — ответил он, — позвони своему бывшему мужу на мобильный телефон? Узнай, где он в данный момент находится. Он нам в первую очередь нужен.
— Зачем он нам сдался? Мне, прежде чем с ним встретиться нужно ведро клюквы съесть, чтобы войти в его образ. А её у нас нет.
— Я тебе говорю, надо! — настойчиво повторил Колчак.
— Ладно, подожди меня немного? Я сейчас бельё развешу и освобожусь.
— Надя, поезжай с ним? — крикнула тётя Ира из бани, — я сама развешу.
— Тогда жди меня? — сказала Надежда, — я сейчас быстро соберусь.
— Давай с тобой, хоть чайку выпьем? — предложил Жора Колчаку, — это скоро будет через полчаса.
Они прошли на веранду. Колчак отпустил дочку на траву, но та сразу заплакала и попросилась на руки.
— Подержи, подержи её на руках, — сказала тётя Ира, выйдя из бани, — а то она соскучилась по мужским рукам. То на мне виснет, то на матери.
Колчак поднял её с травы и посадил к себе на колени. Лара сразу перестала плакать и начала трогать его за нос.
— Что опять у тебя неприятности, какие? — спросил Жора, — зачем тебе этот Гоголь понадобился?
— Нет никаких неприятностей, — ответил Колчак, — тут мне сегодня Сирота передал, что Андрей следит за мной. Надо выяснить, чего этому коллекционеру надо?
— Видать у тебя повод есть задуматься, если ты наперерез пошёл? — сделал заключение Жора.
— Повода нет, но цель появилась. Я в тот день, когда узнал, что Кактус сбежал, имел неприятный разговор с Ланей. Он мне напомнил о краже марок. К чему бы это? Ведь кражей занимался рыжий майор. Думаю, Ланин специально вышел на Юрина и задумал какую-нибудь новую пакость? Это, в его духе. Мне придётся тогда опять Поп — Арт ментам устроить. Юрин, по сути, телёнок и у него самого ума ни на что не хватит, а вот если Ланин ему пообещает найти марки и будет давать ему дурацкие советы, то покой мой будет нарушен.
— А Ланину чего сейчас нужно? — спросил Жора, — кажись у него всё нормально по жизни. Поменял серую форму на чёрный цвет, и пускай радуется. Лаве он имеет в банке не меньше, чем в милиции.
— На чёрной форме нет звёзд подполковника, — ответил Колчак, — он мне этого простить не может. Я догадываюсь, если он приобрёл такую важную работу, то покровители у него ментовские остались и не только нашем городе, но и области. Так как он заправляет службой безопасности в престижном банке. Поэтому буду с ним предельно осторожен.
— Зря ты с ним, канитель затеваешь? — посоветовал Жора, — если нет за тобой ничего, то не лезь на рога к козлам.
— У меня есть цель и, если только я узнаю, что мне мешает осуществить её Ланин. То он будет второй целью. Я лишний раз докажу, что Ланин худой непригодный для использования презерватив. Одним словом, настоящая шваль.
— Ах да я и забыл, что ты по жизни авантюрист и игрок, — засмеялся Жора.
Пока они за чаем беседовали, Надежда перед зеркалом привела себя в порядок и с сумочкой через плечо вышла к веранде.
— Я готова, — сказала она.
Колчак передал дочку Жоре и повёл Надежду к машине.
— Что ты хочешь от Андрея? — спросила она.
— Он пронюхал насчёт книги и у меня есть догадки, что ему известно о марке. Понимаешь, ходит он по моим следам и всё вынюхивает. Ты сейчас должна с ним созвониться и узнать, где он находится в данное время. «У тебя же есть номер его мобильного телефона?» —спросил он. — Узнай у него, что он вынюхивает? И скажи ему, что я всё вижу, как он по моим следам ходит. И если я его ещё раз позади себя увижу его, то голову ему сверну на бок.
— Так уж и свернёшь? — садясь в машину, засмеялась Надя.
— Ты давай не смейся, — нахмурился Колчак. — Возможно, он и с Ланей успел спеться. Но ты ему об этом ничего пока не говори. А если и спелся, то итог будет один из двух. Либо они меня на нары посадят, либо их самих спрячут в психушку. Третьего не дано. Лично мне нары не нужны. Уж больно сон на них жёсткий и беспокойный.
Надежда спрятала улыбку и достала из сумочки телефон:
— Я не знаю, у меня раньше высвечивался его телефон, — сказала Надежда, — но это было давно. Может, он сменил номер? Сейчас попробую его отыскать. Знаю, что он в комнату провёл телефон, чтобы в Интернет заглядывать.
Она пролистала меню в телефоне и когда нашла, позвонила Андрею. Но тот молчал.
— Нет, не отвечает, — сказала она, — абонемент находится в зоне недосягаемости.
— А если домой заехать? — спросил Колчак, — вдруг он дома сейчас.
— Сомневаюсь, он или в аспирантуре, или у матери в деревне. Давай уйдём от лишних дум и навестим его. В конце то концов, это моя комната. И у меня в сумке лежит второй ключ от неё. Я имею полное право зайти туда.
— Если Андрея нет дома, то это ещё лучше. Проверишь тщательно его компьютер. Всё важное, и что касается нас с тобой, убери оттуда.
Они подъехали к дому.
— Иди, а я машину поставлю в арку моего дома и зайду на минуту в квартиру Мареки, — сказал он ей.   

               
                Глава 11

    Надежда поднялась на этаж и сунула ключ в знакомую ей дверь. Потянув её на себя, она повернула ключ и вошла в комнату. Она посмотрела кругом и удивилась. Везде был идеальный порядок, даже посуда, которую он не любил мыть, стояла стопкой на столе чистая. Она дотронулась до тарелки и по влажности определила, что помыта посуда совсем недавно.
«Значит, он только покинул дом»? — подумала она.
Надежда подошла к компьютеру, и увидела на окне два больших конверта, которые выдают вместе с фотографиями в фотоателье. Взяв в руки один конверт, она извлекла из него одну фотографию и удивилась. На неё смотрел Василий Аркадьевич в тельняшке без рукавов, которую он надевал на себя только на работе.
— Откуда это у него? — произнесла она вслух и выложила все фотографии на стол. Там было много снимков Колчака, где он был запечатлен даже с Ланиным.
«Выходит подозрения Володи были не плодом его фантазии?» — рассуждала она сама с собой.
Она отобрала несколько фотографий и положила к себе в сумку. Остальные все убрала на старое место. Затем включила компьютер. Зная, где Андрей хранил ценную информацию, стала листать папки в «Моих документах».
Она глазам своим не поверила, когда наткнулась на письмо, адресованное Полине.
Сердце у неё сильно застучало, и голова кругом пошла. Ей показалось, что она ошиблась и закрыла глаза. Посидев неподвижно с минуту, и взглянув на монитор, на неё смотрело не большое письмо от анонима Анжелы.

Уважаемая Полина!
Считаю своим долгом Вам сообщить, что Ваш муж Колчин давно имеет половые отношения с Надеждой Константиновной, которая считается его сестрой. Не будьте так слепы и всмотритесь внимательно в детей, и Вы поймёте как я права. Ребёнка Надежда родила от Колчина. Меня он тоже вгонял в подобное положение, но я вовремя поняла, как он лжив и коварен и поэтому приняла решение, избавится от нежелательного плода. Мне очень больно за себя и за Вас, поэтому я решила Вам написать. Если Вы не верите мне, спросите у, её мужа Андрея. Он Вам расскажет, как Ваш супруг в его присутствии занимался с Надеждой сексом.

Анжела. (Надеюсь, Вы поняли, что это не моё имя)

Она несколько раз прочитала это письмо, а затем через принтер размножила его в трёх экземплярах.
— Каков подонок, — с неистовством вскрикнула она и кулаком ударила по принтеру. Отчего зелёная лампочка на нём сразу погасла.
Пролистав ещё несколько страниц папки, она обнаружила ещё несколько анонимок. Эти письма были адресованы на рабочее место Колчака, где он обвинял его в хищении пиломатериала, который он вывозил на катере в затон Карла Маркса. Оттуда они этот материал переправляли на машине в Осинки, где строит себе дом Колчин. Так же он не забыл упомянуть, что катер раньше принадлежал Захару Минину, который после смерти отошёл Сергею Беде.
В точности такое же письмо было адресовано в органы милиции. И последнее письмо в деканат факультета, где учился Вовка. Там Колчин характеризовался, как бывший заключённый, не думавший порвать с прошлым, и дружбу водит только с уголовными элементами, которые снабжают его наркотиками в больших количествах. А он их отдаёт в университете своим шестёркам, которые распространяют их студентам.
— Мразь, сволочь, — как ему только в голову могло прийти такое, шептала она, — и ударила ещё раз, по принтеру думая, что лампочка вновь зажжётся. Но она не загоралась.
Надежда выключила компьютер и выбежала из комнаты. Её трясло, и замок в двери, как назло, не закрывался. Она подёргала дверь и когда почувствовала, что ключ повернулся, вытащила его из замочной скважины.
— Ты был прав, — сказала она, плюхнувшись в кресло машины, — этот урод конченый постоянно следил за тобой. Надежда достала фотографии и отдала их Колчаку.
— Ты посмотри, он даже умудрился снять всех гостей в банный день. И завод заснял, вместе с рабочими. Я все фотографии не стала брать, чтобы он не догадался. Взяла ещё фотографию в порту, где ты с дядей Витей Леоновым сидишь на брёвнах. Фото Аркадьевича и там, где ты с Ланей. С этим типом и тобой фотографий всех больше. Ты не поверишь, но из всех этих кадров, которые у него имеются можно составить экспозицию и назвать её «Из жизни Владимира Колчина».
Колчак, молча, разглядывал фотографии, потом засунул их в атлас дорог и, бросив его на заднее сиденье, сказал:
— Картина начинает проясняться, только бы вот точно узнать они в одной упряжке с Ланей или нет? У меня есть подозрения, что встреча с бывшим легавым у кремлёвской стены была не случайность. Они следили за мной, когда я был у одного старого азербайджанца. Даже меня выходящего из подъезда сфотографировали.
— Я о Лане всегда была хорошего мнения, а сейчас его личность у меня вызывает сомнения. Что там, в компьютере заложено у Андрея, я боюсь тебе даже передавать. Считаю, что сам Андрей никогда бы до такого не додумался. Не мог он до такой степени деморализовать себя. Возможно, рука Лани там присутствует?
— Что ты интересного там выкопала? — спросил он.
— Я тебе расскажу, но в том случае, что ты не сделаешь опрометчивого шага и ничего не сотворишь с Андреем, — сказала Надежда, держа руку в глубине сумочки.
— Зачем он мне нужен, — ответил Колчак, — сидеть за этого гребня мне не в кайф.
Она достала распечатку, отдала её Колчаку и сказала.
— Кроме этого там ещё в три инстанции заготовлены подмётные письма, где обливают тебя грязью с ног до головы и обвиняют в преступлениях. Это милиция, порт и университет. Я не смогла их распечатать, принтер у него заглох.
— Вот это уже совсем интересно, — сказал он, прочитав письмо. — Здесь просматривается почерк Ланина. Если письма эти ушли к адресатам, то неприятностей будет куча не только мне, но и тебе.
Взяв с панели солнцезащитные очки, он надел их на себя. Затем вышел из машины и, повернувшись к Надежде, спокойно сказал:
— Ты посиди в машине, а я пойду, прогуляюсь, и чего-нибудь, надумаю. Мне мысли умные не всегда приходят, когда около меня кто — то есть. — Постоянно, кажется, что тот, кто рядом со мной, ковыряется в моих мозгах.
Колчак вышел из машины, оставив Надежду наедине с собой.
«Самый лучший вариант, это нужно обратиться к Гридину, — подумала она, — то чем занимается сейчас Андрей, это гнусное преступление, которое он совершает от отчаяния. И не исключено, что кто — то его на это подталкивает. Не мог он снизойти до такой мерзости? А почему бы и нет? — задалась она вопросом, — ведь писал он на меня, — свою жену жалобы в органы милиции».
Она долго сидела одна со своими мыслями, и не услышала, как Колчак открыл дверку машины и сел рядом около неё. Положив свою ладонь ей на коленку, он сказал:
— Сделаем так, ты перехватишь у Галины почтальона почту для Полины. Дальше я поговорю с Максимовичем и предупрежу его, что больной человек обещал на меня написать анонимку на работу. Скажу, ждите почту от доброжелателя. В университет поеду, завтра же к ректору и поговорю с ним серьёзно. Скрывать ничего не буду, кроме фамилии автора письма. Вдруг он не осмелится отправить это письмо, а я наплету ректору ересь. Некрасиво получится. А если уж отправит, то назову имя доброжелателя. А менты его телегу и рассматривать не будут. Пускай проверяют, у меня все документы на стройматериалы есть. Чего не хватит, Серёга допишет. Мне бы вот только точно узнать Ланин с ним или нет? Тогда бы я им изобразил круговорот воды в природе. Может открытым текстом поговорить с Андреем, постучать его немного о стену.
— А я думаю нам нужно сходить к Вячеславу Андреевичу Гридину и посоветоваться с ним? — предложила Надежда.
— Нет, это исключено, я к нему не ходок, — отверг он её предложение. — Хоть он и правильный мент, но для меня это не выход. Мне легче твоего бывшего недоноска за ноги подвесить и вытрясти с него всё. Если ты хочешь, иди, но без меня. И не говори ему, что я знаю про все эти интриги?
— Тогда поехали к нему домой? — сказала Надежда.
— Нет, — резко возразил Колчак, — сейчас мы ни к кому с тобой не поедем. Через десять минут подойдёт Марек и принесёт испорченный жёсткий диск. Вместе с ним вернёшься в свою комнату и Сашка поменяет диски. Мало того он знает, как полностью грамотно вывести из строя процессор и монитор. Пока Андрей будет копить деньги на новый компьютер, эта тема будет неактуальная ни для него, ни для меня. Я уж для этого приложу все свои силы.
— А на меня не ляжет подозрение «за грамотное убийство» компьютера? — запаниковала Надежда.
— Только без истерик, — прервал он Надежду. — Как Саня разбирается в компьютерах, такого второго человека в нашей губернии нет, — успокоил Колчак её. — Не зря ему кучерявые деньги платят за знания.
— Всё! Всё! Всё! «Убедил!» —сказала весело она.
После чего Надя потянулась губами к щеке Колчака, но с её стороны открылась дверка автомобиля. Рядом стоял Марек, перед грудью он держал пластиковый пакет:
— Я готов, — постучал он ладонью по пакету. — Убитый жёсткий диск взял и набор отвёрток. Больше нам ничего не надо.
— Я тоже готова, — вышла из машины Полина. — Пошли, если что ты приходил делать мне розетку, которая десять лет не работает.
Я иду впереди, ты идёшь за мной на расстоянии.
— Так точно! — вытянулся перед ней Санька.
— Не юродствуй? — бросила она ему и величаво развернувшись, направилась к дому, где жил Андрей.
Через пятнадцать минут, она вернулась и положила на колени Колчака жёсткий диск от компьютера Андрея.
— Товарищ генерал докладываю: — Операция прошла на высшем уровне! Следов и улик не оставили! Никем замечены не были. Жду поощрительного поцелуя, — звонко засмеялась она.
— Не юродствуй, — передразнил её Колчак, — ты же мама и погоны офицера уже не носишь, — после чего он подарил ей дружеский поцелуй.
Она недовольно хмыкнула и заёрзала по сиденью:
— Не знала, что ты такой жмот. Я можно сказать на смерть шла, а ты меня как покойницу поцеловал.
Вовка расхохотался на весь салон и, включив музыку, сказал:
— Да не жмот я, просто не люблю расслабляться, когда занимаюсь серьёзными делами. Теперь показывай, где живёт Гридин?
— У него свой дом на улице Чапаева, а квартиру он сыну давно отдал, — уточнила Надежда.
— Хорошо. Показывай куда ехать? — повторил он.
— Поезжай по улице Ванеева до памятника, а там свернёшь вправо.
Подъехав к нужному дому, Надежда показала на мужчину в соломенной шляпе:
— Вон он пенсионер смородину собирает.
Через щели штакетника было хорошо видно грузного Гридина. Он стоял около куста смородины с большим животом, на котором стояло блюдо, и рвал ягоды.
— Жди меня? — я недолго, — сказала она и, забрав фотографии из атласа, выпорхнула из машины.
Надежда окликнула Гридина из-за забора.
Он, узнав её, открыл калитку, и провёл в сад.
— А что твой брат не захотел переступить порог моего дома? — спросил Гридин. — А ведь я с уверенностью могу сказать, что пришла ты ко мне не со своим вопросом, а с его проблемой.
— Отчасти вы правы Вячеслав Андреевич, — сказала она ему, — но проблемы брата, это и мои проблемы.
— Опять твой бывший муж не даёт ему продуху с марками? — догадался Гридин.
— Вы всё знаете, Вячеслав Андреевич значит, беседа у нас с вами будет проходить легче, — сказала Надежда.
Он усадил её за столик и пошёл в дом. Откуда принёс холодного морсу и тарелку с блинами:
— Угощайся, — поставил он перед ней блины. — И я с тобой отведаю, а то мне одному в горло ничего не лезет. Моя хозяйка в санатории — на этой неделе приедет.
Он разлил морс в бокалы расписанными детскими картинками и пододвинул Надежде.
— У меня в субботу Колесов с Евлановым в бане мылись, — сказал он. — Так вот Колесов, рассказывал, что Юрин завалил его заявлениями и требует арестовать Колчина вместе с тобой и обыскать не только ваши дома, но и жильё всех ваших родственников. Колесов сам его боится, говорит, что этот филателист скоро начнёт стряпать и на него письма.
— Вот насчёт его писем я и хочу с вами посоветоваться, — сказала Надежда. — Как вы знаете, Андрей сейчас живёт в комнате моей опекунши Лары Давидовны. Эта комната принадлежит в данный момент мне. Он живет в ней уже продолжительное время, и я с него ни одной копейки за проживание не беру. Только проверяю, чтобы он не забывал ежемесячно оплачивать коммунальные услуги. Сегодня я зашла в комнату со своим ключом и обнаружила пачку фотографий Колчина. Там все снимки его есть, где он бывал. Разве только нет туалетных кадров. Но это полбеды. Настораживает, и я бы даже сказала, пугает, что Андрей не в меру расписался. Он заготовил на Колчина и на меня несколько лживых и омерзительных писем. Я их нашла в компьютере. И вот я не знаю, как мне сейчас поступить?
— Проще простого, — поправил на себе очки Гридин, рассматривая фотографии. — Я Колесову скажу, чтобы он его прижал за нарушение неприкосновенности частной жизни, статья 137 УК РФ. А если он ещё и клеветой занимается, привлечём его по всем статьям к ответу.
— Нет, Вячеслав Андреевич, это не выход, — отвергла она его предложение, — ни я, ни Колчин с ним судиться не будем. Ему надо мозги вправить, кто — то заставляет эти письма его писать. Не мог он додуматься до такого. Вот он написал сейчас на Колчина, что он из порта вывозит на катере покойного дядьки Захара пиломатериалы для строительства дома. А катер его брат Сергей вывез из затона, ещё прошлой осенью и он стоит до сих пор в цеху. До ремонта руки не доходят. И где логика, когда Колчин эти пиломатериалы, может взять у брата бесплатно без всякого воровства. И самое гнусное в этих письмах, что все они написаны от доброжелателя.
— И, что Колчин забеспокоился из-за этого? — спросил Гридин.
— Я ему про это ничего не говорила, если он узнает, то боюсь, Андрею может, не поздоровится. А я этого не хочу.
— Правильно Надюша ты поступила, что не оповестила Колчина об этих письмах, а я Колесову всё равно позвоню. Он встретит достойно такие письма, да и поработает с их автором так профессионально, что Юрин на компьютер долгое время не будет смотреть.
— Больше всего я опасаюсь за университет, там он выдает Колчина, чуть ли не за наркобарона. Опять нет никакой логики. Простой слесарь, имеющий пять тысяч в месяц и у которого есть возможность зарабатывать большие деньги на лесозаводе, не будет торговать наркотиками. Если бы он этим занимался, он совсем бы не работал.
— Успокойся Надежда, съешь лучше ещё блинчик? — спокойно сказал он, — ясно, что это бред больного человека. Всё это я обещаю тебе, мы утрясём. А Андрея придётся вызвать на неприятный разговор. Пока ещё нет повода паниковать. Может, он помечтал только за компьютером сам с собой, а отправить не решился. Исправить такое положение никогда не поздно. Ключ у тебя от комнаты имеется, изобличить его всегда сможем. Ты только про Колесова не забывай, не смотри, что он рыжий. Под его огненными волосами извилины правильные расположены. Я ему передам всю тему нашего разговора.
— Да нет Вячеслав Андреевич, похоже, это не мечты, — сказала Надежда и вытащила из сумки письмо для Полины, которое она не решалась показывать ему.
Взяв письмо в руки, Гридин, двигая бровями, сосредоточенно начал читать письмо, затем снял очки, положил их на письмо и проведя рукой по волосам, воскликнул:
— Ай да Андрей, а я ведь, грешным делом, думал, что Ланин пытался мне ускорить пенсию. Так уж он больно мечтал на моё кресло протиснуться. Подожди, я принесу тебе любопытную бумажку.
Он встал и пошёл в дом, вскоре он принёс сложенный вдвое лист бумаги и прочитал:

Начальнику УВД полковнику Ермохину.

Считаю своим долгом сообщить Вам, что подполковник Гридин В. А проявляет преступное попустительство к таким уголовным элементам, как Владимир Колчин. Наперёд зная, что из квартиры филателиста Юрина была похищена дорогая коллекция марок, именно Колчиным, который изготовил дубликат ключа от квартиры нашей сотрудницы Н. К. Юриной и проник в квартиру, когда никого не было дома. Колчин без всякого труда вынес коллекцию марок, предоставляющую для Российского искусства большой интерес. Гридин поторопился освободить Колчина, чем проявил себя, не как профессиональный чекист. Здесь явно усматривается личная симпатия Гридина к Колчину или же их совместный преступный умысел. Всему городу известно, как лжив и коварен Колчин, за ним необходим круглосуточный надзор, только тогда его можно изобличить в краже. Считаю, что Вы должны принять срочное решение в отношении Колчина и освободить от руководства уголовным розыском нежелательного и престарелого руководителя Гридина.

Член российского клуба филателистов В. Барулин.

— Он здесь называет тебя нашей сотрудницей, решил запутать нас, — сказал Гридин, — а подписывается фамилией Барулин, которого нет и в помине среди филателистов. Я вначале грешил на Ланина только потому, что Андрей во всех заявлениях упоминал свою жену в преступной связи с Колчиным, а в этой портянке про тебя ни слова не сказано. И ты посмотри, сколько фраз одинаковых в письме Полине и в письме Ермохину. Слог один и тот же. Теперь очевидно, что автор анонимки на меня был твой Андрей.
— А вы не допускаете такой мысли, что Андрей и Ланин объединили свои усилия против Колчина? — спросила Надежда.
— Не думал я об этом, но вполне возможно. Ведь все дела я сдал перед уходом на пенсию Ланину и до этого он пропажей занимался с Колесовым. Не исключено, что где — то они могли объединиться. Ланин алчный товарищ, если ему предоставляется возможность поживиться, он не упустит этого. За что и пострадал.
— Ну, так я вам вот ещё что скажу, у Юрина много фотографий и Ланина. И я думаю, что их интересы пересеклись, когда — то. Ланин совсем недавно напомнил Колчину о пропаже марок. Далее, когда арестовали Атласова, Ланин присутствовал на его допросах и знает, почему Колчина и Жигу удерживали связанными на заимке. Вариант напрашивается сам, Ланин возгорелся интересом к коллекции из-за того, что в жизни много потерял и хочет наверстать упущенное.
Гридин выразительно посмотрел на Надю и взяв её ладонь в свою руку, нежно погладил её и тяжело вздохнул:
— Я тебе Надежда Константиновна одно только могу сказать на твои домыслы. Напрасно ты уволилась из органов, из тебя бы получился неплохой специалист в нашем ведомстве.
— Нет, Вячеслав Андреевич, мне сейчас моя работа нравится, — сказала Надежда.
— А ты, куда — то устроилась? — спросил он.
— Я кадрами у Беды заправляю, протекционизмом не болею и в тесном контакте работаю с бывшими заключёнными. А их у меня восемь человек. Полную им реабилитацию провожу.
— Слышал я про эту затею Беды, — сказал он, доедая последний блин с тарелки. — Молодец, полезное дело надумал! «Ты хоть со своими обязанностями справляешься?» —спросил он.
— Справлялась и не плохо, пока их четверо было, а недавно ещё столько — же подъехало. Думаю, что управлюсь и с ними. С взрослыми намного легче работать, чем с подростками. А вы знаете кто, на заводе управляющий? — спросила она. — Ни за что не догадаетесь. Жига, — подсказала она, — который был с малых лет дворовым шутом. А Беда его оторвал от плохой компании и у него раскрылся талант управленца. Сейчас не пьёт почти совсем.
— А сколько он хлопот доставлял нам со своим жиганским характером, — сказал Гридин, — выходит, работа человеку на пользу пошла.
Надежда встала с табуретки, давая понять, что ей пора уходить.
Перед калиткой Гридин сказал ей:
— Ты Надежда за Колчина не беспокойся? Всю эту бодягу Колесов по моей личной просьбе утрясёт. И ты правильно сделала, что пришла ко мне. А тебе хочу дать нужный совет. Гони ты такое ничтожество из своей комнаты взашей. А то получается, что ты ему предоставила офис без арендной платы, чтобы он на тебя сочинял пасквили.
— Спасибо Вячеслав Андреевич, я наверно так и поступлю, — сказала она ему на прощание и пошла к автомобилю. Затем вернулась и спросила:
— Вячеслав Андреевич, а вы не можете мне ксерокопию сделать вашей анонимки?
— Хоть завтра, — не отказал он ей.
— Спасибо Вячеслав Андреевич, я через пару дней обязательно заеду, — пообещала она.
Колчак сидел в машине и нервничал по поводу задержки Надежды:
— Ты что огород ему копала? — спросил он, — я уже проголодался.
— Нет, блины ела, — ответила она, — и за блинами я поняла, что все письма составлены Ланей. И знаешь почему?
— Ну откуда я знаю, ход твоих мыслей, — вкрадчиво сказал Колчак, — но мне это дело начинает немного нравиться.
— Он мне показал жалобу, написанную, когда — то на него, где Вячеслав Андреевич проявляет мягкотелость и личную симпатию к тебе. В общем, пересказывать я тебе не буду. Там идёт накат на тебя и Гридина. Письмо словно близнец похоже на это, и она потрясла перед ним письмом к Полине. — Через два дня он мне даст копию того письма.
— Что и требовалось доказать, — сказал Колчак, и ударил по газам. — Придётся этой поганке Лане устроить новый ПОП — АРТ, — усмехнулся он.
— Тебе не надо никуда ходить отбеливать себя, — успокоила его Надежда. — Гридин обещал уладить это при помощи Колесова. Я ему сказала, что ты о письмах ничего не знаешь. Сам понимаешь, если ты опередишь их, то в глазах Вячеслава Андреевича я буду выглядеть лгуньей. Если только наша милиция получит на тебя анонимку, то буду действовать я. Андрея сразу выселю из комнаты с большим скандалом. Пускай к родителям в деревню перебирается жить. А нашу почтальоншу я сегодня предупрежу, чтобы почту для вашего и нашего дома оставляла в отделении связи. Я сама буду приходить, и забирать всю корреспонденцию.
— Умница ты Надька, чтобы я делал без тебя? — сказал он ей.
Она положила руку на руль и сказала ему.
— Если я умница, то давай заедем в лес?
Колчак ни слова, не говоря, свернул в первую пропавшую просеку.   
 
                Глава 12
 
     Они сидели после тяжёлого рабочего дня на берегу реки Мокши и смотрели, как гуляет крупная рыба в заводи.
— Не нравится мне здесь, — сказал Кактус Питу, — постоянно, кажется, что все подозрительно на нас смотрят. Вчера приехали шефы монастыря из зоны на автобусе все до одного охранники. Меня батюшка взял с собой автобус им ремонтировать. Рессора у них полетела. Пришлось хомут новый изготавливать и стягивать рессору. Так эти контролёры глаз с меня не спускали, но ни один из них не осмелился инициативу проявить, чтобы помочь нам.
— Кажется тебе всё это, — успокоил его Пит. — Потому что знаешь, грех на тебе большой.
— Нет Петро, если они приедут ещё раз сюда, то назад уедут вместе с нами. Надо линять отсюда. Рисковать я не хочу. С таким трудом досталась свобода, и так легко с ней распроститься будет выглядеть глупо. Не похожи мы на других послушников. Ты посмотри на их морды. Они все в прошлом алкаши или наркоманы. У тебя лицо ухоженное, а у меня бледное после тюрьмы. Опытный сыщик сразу разберётся, что мы не простые послушники. И постная еда у меня уже в горле комом стоит. Давай нарезать будем отсюда с первым автобусом паломников?
— А чего тогда ждать поехали прямо сегодня? — предложил Пётр, — у Воскресной церкви автобусов шесть стоит, хоть один, но рванёт отсюда сегодня.
— Тогда гребём отсюда? — сказал Кактус, — пошли за сумкой и к автобусам? Они облачились в рясы и направились к стоянке.
Их забрал автобус Икарус из Пензенской области, который ехал из храма Серафима Саровского. Все пассажиры были в основном пожилого возраста и преимущественно бабки.
Мест свободных не было, и они ехали стоя рядом с водителем. Солнце уже зашло, и наступал летний вечер. Они ехали в неизвестность. Проезжая мимо какой — то деревни, где в окнах не было света, от большого развесистого дуба отделилась фигура человека и бросилась на дорогу. Это был старший лейтенант милиции парень лет двадцати пяти. Он был весь в крови. Автобус резко затормозил перед ним.
— Шеф помоги, — сказал он, вытирая с лица кровь, — в аварию попали. Машина внизу валяется. Там люди пострадали.
— Я крови боюсь, — сказал шофёр, — давай лучше я до первого поста ГАИ доеду и сообщу им, что здесь авария.
— Нельзя так поступать, — сказал Кактус, — промедление смерти подобно. Надо пострадавших с собой забрать и завезти в ближайшую больницу.
— Я не возражаю, чтобы взять их в автобус, — сказал молодой водитель Кактусу, — но мне плохо будет, если я увижу кровь. Я не смогу тогда вести автобус.
— Не бойся, всё будет нормально, — заверил его Кактус, и вышел из автобуса. За ним следом вышел Пётр.
Машина Жигули пятой модели, была в овраге перед дубом. Передних колёс на ней не было, они валялись рядом. Передок был всмятку. На земле валялось шоколадное печенье и бутылка фанты. В машине находились две молодые девушки и молодой лейтенант милиции с холёным лицом. Он сидел на заднем сидении и стонал. Кактус дернул дверку, но она была деформирована и открытию не поддавалась. Тогда он ударил ногой по стеклу, и стёкла осыпались вниз.
— Ты зачем мою машину уродуешь? — со стоном произнёс милиционер.
Но Кактус не слушал его, он пролез в окно и, нащупав на шее пульс, взял на руки бесчувственное тело девушки, и передал его Петру, а затем двумя ногами выбил дверь и вышел из машины. Пётр понёс девушку в автобус, а Кактус подошел к передней дверки пассажира, но и эта дверка не открывалась. Стекло было опущено, и девушка стояла на коленях в неудобной позе, упёршись головой в бардачок.
Она подняла голову и произнесла, — у меня нога сиденьем зажата, — и опять уронила голову.
— Эй, мужик, давай меня первого вызволяй? — застонал милиционер, — у меня таз, кажется, разбит.
— Ты не транспортабелен волчара, — недовольно ответил ему Кактус, — сиди и жди скорую помощь.
Он пошёл к водителю, который выслушивал на улице исповедь старшего лейтенанта.
— Дай монтировку? — сказал он водителю, — а то дверка вся изуродованная ни как поддаваться не хочет.
Водитель зашёл в автобус и как только увидал бесчувственную девушку, успел только показать, где лежит монтировка, побледнел и упал на своё кресло.
— Пётр, найди аптечку? «Дай ему нашатыря?» —сказал Кактус и, взяв монтировку, пошёл к Жигулям. Ему пришлось повозиться с освобождением девушки минут пять. Её нога была вывернута сиденьем в противоположную сторону, что придавало большое затруднение к извлечению тела. Девушка была жива, и это заставляло его действовать быстро и оперативно. Опыт, ранее полученный в ГАИ, в данный момент ему пригодился. Он извлёк девушку из автомобиля и положил её на траву, чтобы перехватится.
— Дяденька я кроссовки потеряла, меня мамка ругать будет, — произнесла она и закрыла глаза.
— Вы как здесь очутились? — спросил он у неё.
— Мы на каникулы приехали из Дзержинска, — произнесла она, не открывая глаз.
Он, не подымаясь с колен, посмотрел на сиденье и увидал на полу валявшуюся маленькую дамскую кожаную сумку. Незаметно, чтобы не видал лейтенант, он накинул её себе на шею и опустил под рясу. Затем взял девушку на руки и понёс к автобусу. Уложив её сзади на лежак, он хотел пройти вперёд, но девушка открыла глаза и попросила:
— Дяденька не уходите, пожалуйста? Возьмите меня за руку? Мне так легче будет, — и она вновь закрыла глаза
— Пит, садись за руль, — крикнул Кактус, — и давай до первого районного центра в больницу.
Кактус нашёл в аптечке несколько ампул, но — шпы и димедрола и ввёл обеим девушкам по инъекции.
Девушки в себя не приходили. Бабки в это время исполняли речитативно всем автобусом молитву о спасении душ двух девушек.
Кактус подошёл к Петру, — тот лихо вёл автобус на большой скорости. Водитель сидел на ступеньках и держался за лицо. Рядом стоял старший лейтенант, не удосужившийся вытереть со своего лица кровь.
— Ты знаешь, почему ему плохо? — спросил у милиционера Кактус.
— Нежная душа, — ответил старший лейтенант, — вот и плохо.
Кактуса обдало тяжёлым перегаром, который исходил от милиционера.
— Краску вытри с лица и не дыши на него? — гневно бросил Кактус. — И за руль тебе в таком виде нельзя было садиться. Теперь молись, чтобы они живы остались, может меньше дадут.
Старший лейтенант внимательно и упорно всматривался в лицо Кактуса, а потом с подозрением произнёс:
— Слушай монах, а ведь мне твоё лицо знакомо? Точно ты Атласов по кличке Кактус, опасный преступник, сбежавший от конвоя около здания суда.
— Замолчи сука, — прошипел на него Кактус и приставил ему к животу дуло пистолета.
— Выкидывай его из автобуса, — крикнул, Пит, услышав их разговор. Он сбавил скорость и Кактус не отводя пистолет от милиционера, открыл дверку Икаруса и выкинул того на обочину.
В автобусе поднялся переполох:
— Давай всех высаживать быстро? — сказал Кактус, Петру махая дулом пистолета перед онемевшим водителем.
— Уважаемые паломники, — обратился ко всем Кактус, — мы вас сейчас высадим у леса и быстро поедем в больницу. С вами автобус не может набрать нужной скорости. Жизнь молодых девушек под угрозой. Ваш водитель приедет за вами в течение часа. Даём вам три минуты на сборы. Вещи можете здесь оставить.
Он вышел из автобуса и открыл заднею дверь.
Бабки, молясь, спешно вылезали со своими сумками из двух дверей. Меньше, чем за минуту они освободили автобус. Одна старушка подошла к Кактусу и, посмотрев на пистолет, сжатый у него в руке, сказала:
— Сынок одумайся и выкинь его. У меня дочка понесла суровое наказание за эту стрелялку. Не бери грех на душу? А я буду молиться за тебя в храме Серафима Саровского.
— Бабуля читайте тропарь о путешествующих паломниках, и отдыхайте пока, — крикнул он им и зашёл в автобус.
Водитель автобуса, пистолета меньше напугался, чем окровавленных девчушек. Его лицо на этот раз не выражало испуга и растерянности:
— Давайте я сяду за руль? — сказал он, — я по этой дороге не в первый раз еду.
— Мы сейчас сойдём при удобном случае, а ты гони в больницу и не вздумай там пикнуть, что про нас. Если мы тебя не найдём, то кореша наши тебя разыщут. Номер автобуса мы знаем.
— Мне то, что. Я даже рад, что вы мента так торжественно ссадили из автобуса, — сказал он.
— Кактус, а ты не подумал, что сейчас почти у каждой старухи мобильный телефон есть? — спросил Пётр.
— В этой местности они не работают, — объяснил водитель, — мы в лесной яме находимся. «Можете проверить?» —и он протянул свой телефон.
— Не надо, верим, — сказал Кактус.
— Вон смотри остановка, а рядом москвич жёлтый стоит, — показал Кактус Петру, — тормози рядом, и быстро выходим.
Они вышли и бросились сразу к машине. Выкинув оттуда двух молодых пацанов, завели машину и поехали следом за автобусом.
— Мы на этой колымаге далеко не уедем, — сказал Пётр, — давай с трассы съедем и спрячем её в лесу, а сами пойдём пешим ходом.
— Я знаю, что мы только до первого поста, на этом колдуне сможем доехать, — согласился с ним Кактус. — И как только первый указатель увидим, так и бросим её.
Икарус оторвался от них далеко, и он не просматривался на дороге.
Указатель попался с хмурым названием «Ворчун».
Петро, сразу не ища никаких троп, по кустарникам въехал в чащу леса, и заглушил мотор.
— Снимаем рясы, — скомандовал Кактус и больше их с собой не берём. Мы в них засветились. Пока ещё не совсем темно, дойдём до этого Ворчуна узнаем, где мы находимся. А переспать сейчас можно и под открытым небом. Он открыл сумочку, которую взял из машины. В ней лежала косметичка мобильный телефон, связка ключей на брелоке, паспорт и в него была вложена пяти сотовая купюра со страховым полисом. Он переложил всё это себе в сумку, а купюру в карман.
Они, не выходя на дорогу, двинулись лесом параллельно трассе. Когда дошли до деревни спрятали в разрушенном доме свою сумку.
— Лёва, а как ты думаешь, наши тела только ментам нужны? — спросил Пётр.
— Ты намекаешь, что нас блатные могут разыскивать?
— Где — то около этого, — сказал Петр.
— Зачем мы им нужны, тем более ты, — успокоил Петра Кактус, — а я для них давно ушёл из жизни. И к тому же они не знают, что я дёру дал. В этой глуши я хочу найти общий язык с блатными и обратиться к ним за помощью. У нас есть бабки. Документы можно новые купить.
— Опасно в незнакомом месте на блатных выходить? — предупредил его Пётр, — они могут работать с ментами.
— Менты тоже хотят кушать, я знаю одного моложавого подполковника, кто бы нам смог оказать важную услугу. Он тоже интересуется пропавшей коллекцией, и если бы моим делом занимался он, я бы ходил под распиской. А там глядишь, отлетели бы с меня все обвинения. Нас с ним объединяет многое. И враг номер один у него Колчак. Он сильно тужил, что я не пришил его. На него бы как выйти?
— Лёва, не надо ни на кого выходить, — начал отговаривать его Пит. — Опасно всё это, наша главная цель не Колчак, а поиски архива Боровика.
— Его искать нечего, — оптимистически заявил Кактус. — Я знаю, где он хранится, потому что сам его прятал, но взять его можно только тогда, когда лаба на зимний прикол встанет. Всё хранится в пожарном ящике для песка. Там в двойном дне, лежит металлическая коробка с документами на весь речной транспорт, а также несколько чистых паспортов. И я не исключаю, что там лежат и деньги. Много денег, которые нам очень сильно помогут. Проскальзывала из уст Боровика фраза, что на чёрный день у него есть четверть миллиона. Два тугих свёртка, перетянутые скотчем наталкивают на мысль, что в них содержаться баксы. Ящик мёртво приварен к палубе. Собственноручно приваривал. Я только в одном сомневаюсь, что этот архив сможет нам полезную службу сослужить. Если мне память не изменяет, то паспорта там лежат старого образца. Хотя документы на владение судового транспорта и деньги нам всегда пригодятся. И помочь завладеть архивом нам сможет только этот мент. Ты бы видал его жадные глаза, тогда бы понял, что за бабки он на всё пойдёт. Не исключено, что он обрадовался, когда узнал, что я в побег ушёл. И возможно даже ищет меня, но не для того, чтобы посадить вновь, а для исполнения своих корыстных целей. Сам он трусоват и крупное дело не для него.   

                Глава 13
 
... Они подошли к крайнему дому, где горел тусклый свет. Пётр постучал тихо в дверь.
— Стучи сильней, — подсказал ему Кактус, — хозяин, наверное, самогонки накушался и спит беспробудно.
Но он ошибся, дверь им открыла женщина среднего возраста, похожая на плакат доярки, которыми раньше пестрела Выставка достижений народного хозяйства. Только лицо у неё было сумрачное, сравни ненастной осени.
— Хозяюшка вы нам не нальёте ведро водички? — попросил Пётр, — а то у нас машина заглохла на трассе.
— Если ведро есть проходите в огород? «У меня колонка там», — сказала она. – И на всякий случай меня Домна зовут.
— Нет у нас ничего Домна, — ответил ей Кактус, — только канистра, но она с бензином.
— Я, много вёдер лишилась из-за таких автотуристов, — ворчала она.
— Видимо и деревню вашу называют Ворчун, потому что вы все здесь ворчите? — подытожил Кактус и протянул ей тысяча рублей.
— Вот оставляю вам в заклад вместе с другом, — сказал он ей, — а я пойду, залью воду в радиатор машины.
Домна сразу успокоилась, взяла деньги и провела Кактуса в огород, дав ему ведро. Кактус набрал воды и пошёл в сторону трассы, но, не дойдя до неё, свернул к разрушенному дому. Вылил там воду и закурил. Когда он вернулся назад, то увидел, Пётр, чуть ли не в обнимку сидит с хозяйкой и громко смеётся.
— Новый радиатор надо доставать Петр? На этом мы далеко не уедем, и свечи проверять надо, — сказал он, подойдя к наладившей между собой контакт парочке.
— Я так и знал, что он нас подведёт, — подыграл ему Пётр. — Но не думал, что ночью это произойдёт.
— Пошли в машину? — Будем до утра там куковать, — сказал Кактус.
— Зачем в машину, нас Домна, приютит на ночь у себя, — сообщил Пётр. — Мы ей задаток дали, а если она нас ужином накормит и чарку поднесёт, утроим сумму.
— Какой разговор мужчины? — обрадовалась она выпавшей ей удаче, — да я вас обслужу по высшему классу. Только скажите, вам курицу или кролика затушить?
— Желательно и то и другое, — сказал Петр, — а нам с тобой Лёва придётся из машины сумку с вещами принести. Не то дорожные мародёры обчистят машину.
— У нас здесь с этим делом не шалят, — сказала женщина, — если только проезжающие, чужие кто. Сходите, заберите, на всякий случай?
Они дошли до разрушенного дома забрали сумку и вернулись назад.
— Проходите в дом? — пригласила она, — говорить можно громко, у меня мама больная и глухая, только курить будете выходить в огород. Запах табака она не терпит. Я тоже в доме не курю.
Войдя в дом, они оказались сразу в кухне, где видное место занимала русская печь. Около печки стояли две табуретки. На каждой из них находились ведра с водой, изготовленные из дерева.
— Такие вёдра можно встретить, только в русских сказках, — заметил Кактус.
Она составила вёдра на пол и подвинула табуретки к столу, сказала:
— Этим вёдрам больше тридцати лет. Жила, у нас здесь семья потомственных бондарей по фамилии Ворчуновы. Вот у них глава семейства был большим умельцем мастерить из дерева из дерева разную русскую утварь. Молва ходит, что их род и был основателем деревни.
— А что газа у вас нет? — поинтересовался Петр.
— Газ есть! — гордо заявила она, — У меня только вода во дворе. За перегородкой вторая половина кухни, там горка с маленьким столиком стоит и газовая плита. Сейчас я в ней буду вам зверюшку с дичью готовить.                Домна выставила на стол бутылку водки и свежих огурцов из холодильника:
— Это, чтобы вам не скучно было, пока я готовлю.
С её лица слетела вся сумрачность, и она радушно улыбалась нежданным гостям. Она занялась приготовлением пищи, выпив предварительно с мужчинами стопку водки.
— Домна, а у тебя, сколько комнат в доме? — спросил Петр.
— Одна, а зачем, нам с матерью вдвоём больше?
— Ну а вдруг тебе мужа придётся привезти в дом?
— Кому я сейчас здесь нужна. У меня был мужик. Может, видали, когда шли сюда разрушенный дом?
— Да обратили внимания, — кивнул Кактус.
— Вот мы с ним там жили. Любил он горькую и прятал её всегда в погребе от меня. Он у меня на полустанке работал по сменам. Смотрю, нет и нет с работы. Села на мотоцикл и к нему на работу. А мне там говорят, что он два дня дома должен находиться. Мужики начали смеяться надо мной, говорят, что, мол, мой Мишка, бабу себе с машиной нашёл. Я домой приехала, и давай с нашим конюхом дом осматривать. А погреб открыли, он там лежит холодный, и умер не от самогонки, а от ядовитых каких — то газов, которые свёкла выделяет.
— Да нелепая смерть, — посочувствовал ей Петр, — а что здесь железная дорога где — то рядом есть? — спросил он.
— Полустанок «Сосновый» в трёх километрах отсюда, — пояснила она.
— Можно мы пойдём в огород покурим? — спросил Кактус у хозяйки.
— Идите, чего спрашивать, — без возражения ответила она, — пока вы курите, жаркое будет готово.
— Ты понял, куда нам надо рвать? — сказал Пётр Кактусу, — на этот полустанок. Запрыгнем на любой товарняк и отвалим из этих мест.
— Не годится. Завтра утром вся эта местность будет оцеплена. Если сейчас уже не оцепили. Засветились мы сильно, — запротестовал Кактус.
Надо дождаться утра и, будем двигаться, не вперёд, а назад. Сбивать надо след.
Мы сейчас находимся далеко от Мордовии.
— Но менты не дураки, они и этот вариант могут просчитать, — возразил Петр, — надо к центру паломничества добираться. Там затеряемся в толпе. И потом на попутках до Нижнего Новгорода доедем, там нас уж наверняка никто не будет ждать. Здесь если засветились, то от автобусников они узнают, что мы из Мордовского монастыря ехали. Поедем порознь, чтобы не вызывать подозрения. Пересидим на даче у сестры, заторцуем свои дела и наметим новый маршрут. В Грузию надо рвать, — предложил Пётр, — пока цари разбираются между собой, мы с тобой оттуда нарежем с нашими бабками, где нас с огнем не сыщут.
— Бабки пока у нас с тобой не совсем большие, — тяжело вздохнул Кактус, — вот сейф Беды возьмём, душу выпотрошим из Колчака, пока он нам марки не отдаст. Потом архив Боровика к рукам приберём, тогда капитал у нас будет солидный, — размечтался Кактус. — Только бы мне этого Лба разыскать, — заскрипел он зубами. — Я не хочу больше никого мочить, но на эту погань у меня рука не дрогнет на курок нажать. Этот Лоб у меня сука всё здоровье отнял.
— Не переживай? — утешил его Пётр, — всё будет хорошо.
— Надеюсь, — сказал Кактус, — но тебе надо сегодня эту Домну на печке приласкать, чтобы сговорчивее была. Её гостеприимство нам ещё может пригодиться. Видишь, у неё мотоцикл тяжёлый с коляской стоит? Если он на ходу, то воспользуемся им. Водочки побольше накинешь и протянешь её от всей души. Видно, что баба соскучилась по мужской ласке. Я бы и сам занялся ей, но здоровье не позволяет.
— А что она бабёнка не плохая, — оценил хозяйку Пётр, — я с деревенскими бабами ни разу не боролся.
— Ну, вот и почин сделаешь, — улыбнулся Кактус.
Они выкурили уже по две сигареты и собрались идти в дом, как им на встречу с папиросой в зубах вышла хозяйка.
— Вы к святым источникам, наверное, едете? — поинтересовалась она, прикуривая папиросу от спички.
— Да вот друга из Тамбова везу, покупаться там, — сказал Петр.
— Это дело хорошее и по Канавке там не забудьте пройти? — посоветовала она, — по ней Богородица раньше гуляла.
— А храм то далеко отсюда? — спросил Кактус.
— Нет километров двадцать, но дорога есть короче, только она плохая, по ней разве что на велосипеде и можно проехать или пешедралом.
— А на твоём мотоцикле, если попробовать? — озадачил её Кактус.
— Мой конь тоже, где хочешь, пробежит, — ответила она, — но в конце дороги мостик узкий стоит, там мой мотоцикл не вписывается.
— А если ты по этой дороге с рассветом нас подвезёшь до узкого мостика? — обнял её Пётр, — мы там купим запчасти для машины, и ты нас назад привезёшь. Деньгами не обидим. Лёва, отстегни ей, пожалуйста, за гостеприимство? — обратился он к Кактусу.
Тот достал две тысячи и передал женщине.
Она положила деньги в карман халата и, посмотрев на мужчин, умилённо произнесла:
— Мужики деньги это не плохо, но я же выпить с вами хорошо хочу. Как я поеду с перепоя и не выспавшись?
— А, что на той дороге посты расставлены? — допытывался Пётр.
— Какие к чёрту посты, мы называем эту дорогу волчьей трассой. Доезжаем хоть пьяными до моста, бросаем там свой транспорт и в район по магазинам или на рынок. Закупаемся товаром и назад.
— Не пора ли нам перекусить? — прервал разговор Кактус, — а то с голодухи уже не только голова, а и язык не шевелится.
— А и, правда, что мы здесь стоим, треплемся? — выбросила она папиросу на землю, — у меня всё готово.
Пётр зашёл с ней в дом, не убирая руку с её плеча.
За столом они просидели до двух часов ночи. Кактус уснул, сидя, облокотившись к стенке, а Пётр с хозяйкой залезли на русскую печку. ... В пять утра они уже ехали по волчьей трассе. Мотоциклом управляла Домна, сзади её сидел Пётр, а Кактус развалился в коляске. Он думал, что на этом сиденье сможет продолжить свой сон, но кочки и ухабы не давали ему глаз сомкнуть. Его постоянно подкидывало вверх, так что острая боль пронизывала нездоровые почки.
Когда они подъехали к мостику, Кактус вытащил из люльки свои затёкшие ноги и, протягивая ей две тысячи, сказал:
— Ты пока можешь занять моё место и поспать? Жди нас, мы обязательно вернёмся?
— Если не заблудимся, — засмеялся Пётр.
— Тут даже слепой не заблудится, — сказала Домна, — мостик перейдёте, идите по лесопосадке, там одна дорога и выйдите к святым источникам. Там купаются даже ночью, а сейчас и подавно транспорту там много. На такси доедете до авторынка. Он к этому времени будет уже работать. «Сумку будете свою забирать?» —спросила она.
— Зачем лишняя ноша, — сказал Пётр.
— Возьми там у меня лекарства и документы наши? — укоризненно взглянул на Петра Кактус, — вдруг понадобятся. И к обеду, что-нибудь надо купить.
— Ничего не покупайте, кроме чёрного перца, — сказала она, — в обед будем, пельмени есть. Я фаршу накрутила спозаранку.                Пётр перед мостиком обнял гостеприимную хозяйку избы и устремился вслед за своим другом. - Я специально загнул, что сумка нам не нужна, - сказал Пётр, когда они перешли мостик. - Чтобы она нам больше верила. Я же знаю, что там пушка лежит, и документы с ключами этой девчушки и никаких лекарств там нет.  — Мы ей пять тысяч отвалили, за такие деньги она во что хочешь, поверит, — произнёс Кактус. — Сейчас, когда подойдём к источнику, разделимся, и до дачи будем добираться порознь. Имей в виду, такси обходи стороной, только общественный транспорт. Вернее всего, что на дорогах будут сегодня шерстить. У тебя тридцать тысяч деревянных на первое время есть. Пока хватит. А желательней, конечно, на местных бандитов нарваться, представиться им ворами гастролёрами с Москвы или Грузии. Я знаю эту публику. Они солидарность проявят только из-за того, что у них появятся новые криминальные знакомые. А они потом будут при удобном случае козырять своими знакомствами. Но у тебя на лице написано, что ты передовик производства — комбайнёр АПК. Прощаться не будем, — вечером встретимся. Сумку возьми с собой? Я только пушку прихвачу. Мне с ней спокойней будет.
— Ты хочешь сказать, что я на колхозника похож? — спросил Пётр.
— Петя давай без обид? На крестьянина ты смахиваешь, и твой модный гардероб тебя не маскирует.
— О, мальчики, оперный случай, — раздался голос из посадки, — навстречу им вышла не протрезвевшая смуглая монашка лет тридцати пяти. В руке у неё была зажигалка.
— Угостите сигаретой? — попросила она.
— Не останавливайся? — сказал Кактус Петру, — иди вперёд?
— Ты мне хоть фамилию того продажного мента скажи на всякий случай? — попросил Пётр.
— Запомни подполковник Ланин, живёт он в районе ресторана Ладья в частном доме, — сказал Кактус. — Я думаю его без труда можно найти. Но без меня тебе соваться к нему не следует. Только на крайний случай. Теперь иди, а я пообщаюсь с монашкой.
Он достал пачку Парламента и дал сигарету «монашке».
— Ох, ты! — воскликнула она, — какие сладкие сигареты! Я давно такие цигарки не курила. Всё больше эконом — класс употребляю русскую Приму.
Он знал ещё раньше, что многие бездомные люди, достав себе, монашеское одеяние добывали средства на выпивку и пропитание, стоя в многолюдных местах с жалостливым лицом и протянутой рукой. В основном это были храмы, рынки и кладбища.
— Кормит тебя эта одёжка? — спросил он её.
— Хватает на вино, но мне делится приходиться с Колей Модой, за камуфляж и за его личную лицензию на сбор пожертвований. Ой, как башка трещит, — взялась она руками за голову, — у тебя опохмелиться нет случайно? — спросила она.
— Нет, но денег могу дать, — сказал Кактус, — только вряд ли ты сейчас в это время возьмёшь, где спиртного.
— Ты, что дорогой не местный? — спросила она его, — вот прям за ивами, рынок святейший уже работает. Там, даже ночью вином торгуют в летнее время. Бутылка кагора ничего не стоит, а вот две бутылки пятьсот рублей стоит.
— Я из Тамбова приехал заблукали, с другом в лесу, а там машина у нас подломилась. Вот пешком добираемся. Надо для машины кое-что прикупить.
Кактус достал пятьсот рублей и дал ей.
— Возьми, сходи, купи вина? А я тебя здесь подожду.
— Зачем здесь? За берёзками у меня шалаш стоит, — показала она сооружённый шалаш, укрытый еловым лапником, — там святая мученица Ольга спит. Пощекочи её за пятки, чтобы она просыпалась. А меня Рада зовут.
Он вошёл, согнувшись в шалаш. Там спала молодая женщина приятной наружности. Под головой у неё было старое сиденье от машины. Из уголка губ отчётливо проявлялась засохшая змейка, оставленная от вытекающей слюны изо рта.
Кактус пальцем попытался стереть её, но она в это время открыла глаза.
— Ты кто? — без испуга спросила она, — а где болгарка?
— Гость я твоей сестрички, — ответил он. — Она за вином пошла. Сказала мне, что Ольга мучается, вот я и субсидировал её.
— Бог тебя послал, не сам ты пришёл, — сказала она, оторвав голову от сидения.
Кактус определил, что этой Ольге не больше двадцати пяти лет. Но по её виду можно было сказать, что в жизни она всякого навидалась. На руках у неё отчётливо были видны пигментные пятна.
«Наверное, окурки тушили», — подумал он.
— Не протри дыру на мне? — сказала она, заметив, что незнакомец тщательно рассматривает её всю.
— У тебя, что дома нет? — спросил он, — на сырой земле спать, это верный путь к воспалению лёгких.
— Нашёл чем испугать, — потянулась она, — страшнее голода в жизни ничего не бывает, а дом мой в Измаиле находится.
Тут пришла Рада, принеся вместе с вином жареной рыбы и пачку сигарет «Донской табак».
— Смотри Ольга господь бог нам, какого лекаря послал, — сказала она, открывая бутылку вина. — Успела с ним познакомиться?
— Лёва меня зовут, — представился Кактус.
Когда они опустошили вино Кактус, спросил:
— Рада, а не могла бы ты меня познакомить с этим вашим Колей Модой? Скажи ему, что Лёва Тамбовский ищет встречи.
— Ты, что бандит? — спросила Ольга, — зачем тебе Мода?
— Я разве на бандита похож?
— Чуточку есть, и к тому же в Тамбове одни бандиты живут, — сказала Рада, — а Моду надо в вагончике искать, где трубы прокладывают. Он там заправляет всем.
— Это далеко отсюда? — вытирая сальные руки после рыбы, спросил Кактус.
— Прилично если на своих двоих ползти, но на машине лучше. «Давай ещё на бутылку?» —протянула она руку к Кактусу. Скоро восемь часов будет, он всегда в это время подъезжает туда. А к нам он может не заехать, а прислать сынка за оброком. Мы ведь не одни здесь с Ольгой промышляем. Нас здесь человек двадцать таких монашек и с торгашей он берёт приличную мзду.
Кактус дал ещё денег ей, и она обратила внимание на его левую руку.
— Что с рукой? — спросила она.
— Собака бешеная попалась на пути, — промолвил он.
И осторожно облокотившись на вкопанную в грунт берёзовую стойку шалаша, закрыл глаза. После вина и жирной рыбы у него заныли почки. Он мысленно тянулся своими руками к шее Лба, не зная, что его тело покоится в земле.
Рада и Ольга ушли вместе, но назад не вернулись. Вместо них приехал Мода с двумя своими бойцами.
Кактус спал и не слышал, как в шалаш зашли посторонние люди.
Мода сразу обратил внимание на изуродованную руку. Его Рада предупредила об этой особой примете.
Глаза Кактус открыл, когда двое незнакомых парней крепко держали его за руки и лазали по телу. Они вытащили пистолет, засунутый в брюки, и отдали Моде.
— Это ты Лёва Тамбовский? — спросил Мода.
— Вы повели себя, как менты, — сказал Кактус. — Да я Лёва Тамбовский и обратился я к тебе не из праздного интереса. Я друг покойного вора в законе Захара и ныне находящегося у хозяина Севы Пескаря. Вы их должны всех знать.
— Отпустите его? — приказал Мода своим парням, — не видите он свой в доску.
Те беспрекословно его отпустили.
— Зла не держи на нас, — сказал Мода, — ты же неизвестный для нас чех. Про Захара и Севу мы слышали, а зачем ты со мной встречи искал?
— Я в бегах. Меня Сева попросил подравнять незавершённые дела и подготовить ему почву для досрочного освобождения.
— А он сам, где сейчас торчит? — невозмутимо посмотрел на «гостя из Тамбова» Коля Мода.
Кактус вовремя сообразил, что может попасться со своим враньём, и еле ворочая языком произнёс:
— Сейчас не знаю. Я давно уже в бегах, но был на четвёртке, — сказал он, — вспомнив, что Сева сидел вместе с Фурой, у которого он бывал, почти каждый месяц.
— А в каком отряде ты там был? — задал ещё вопрос Мода.
— В пятом, — назвал он отряд бывшего, ныне погибшего от его руки друга. — С Геной Фурой мы были корешами, — добавил он и попал в цель.
Мода на минуту засомневался, что это тот самый Кактус, которого ищет весь региональный уголовный мир, включая и ментов. Мода вспомнил, как Колчак рассказывал ему на днях, что Кактус и Фура были дружками.
— Тебя выходит только надо отправить в областной центр? — спросил Мода.
— Точнее в Верхние Печоры, — поправил его Кактус, — но если вы сможете мне сделать ещё новый паспорт за хорошие бабки, я вам очень признателен буду.
— Это задача трудная, но выполнимая, — ответил Мода, — время и деньги для такого дела требуются большие.
— Я думаю, насчёт денег мы договоримся, — обрадовался Кактус такому ответу. — Какую сумму назовёте, такая и будет, но если можно, то договаривайтесь на две ксивы. У меня дружок сейчас тоже на нелегальном положении находится.
— Ладно, всё понятно с тобой, — сказал Мода, — сейчас иди с ребятами. Они тебя отвезут в вагончик. Там будем думать, как лучше тебя переправить. Грузовик у нас придёт часиков в десять, на нём тебя, наверное, и отправим.
— А пушку ты мне вернёшь? — спросил Кактус.
— Верну, когда посадим в грузовик, — пообещал Мода, — сейчас она тебе ни к чему. Мы давно отреклись от оружия. Все проблемы можно вполне разрешить без него.
... Кактус пошёл за ребятами. Его посадили в автомобиль шкода, и повезли в строительный вагончик, но как только он вошёл в него на его руках щёлкнули наручники, а ноги стянули обожжённой проволокой. Его обыскали, вытащили из карманов двадцать две тысячи рублей и сняли пояс с долларами. Молодой парень, которого все называли Сынок, пересчитав доллары, сказал:
— Сорок тысяч долларов. Их придётся Колчаку отдать, а деревянные себе оставим.
— Прокололся ты дядя, — обратился Сынок к Кактусу, — за тобой уже сюда приезжали. Сейчас отец, придёт он тебе всё объяснит, что почём. Севу Пескаря он лично знает. Отдыхали они на одном курорте во Владимире. Ты думал, что здесь лапти живут, и ароматней навоза ничего не нюхали. Нет дядя, наша деревня знаменита на весь мир. Отправим мы тебя сегодня. Только это будут не Верхние Печоры, а Нижнее Угрюмово. Там тебя ждёт Колчак и Беда. И ещё брат Луки из Тюмени приехал к нему, который похож на монстра. Я бы и врагу своему не пожелал попасть ему в руки.
— Сынок хватит лишнего болтать? — предостерёг его здоровый парень с голым торсом, наблюдавший в окно. — Ему может многого не положено знать?
... Кактус лежал на полу и плакал от досады.
«Так глупо попасться в руки неизвестно кого. Неужели ему предстоит встреча с этим молодцем Колчаком? — думал он, — а если с ним, то и обязательно с этим Лбом, которого он мечтал выправить за милую душу».
— Плачет сука, — сказал парень с голым торсом.
— Побереги слёзы для торжественного случая? — произнёс Сынок, — может, пощады себе у Колчака выплачешь?
... Коля Мода приехал на грузовом Бычке, в кузове которого стоял сбитый из досок свежий гроб.
— С почестями тебя повезут Кактус, — сказал он, — часа четыре придётся тебе потрястись в гробу. Привыкать пора к загробной жизни. Прокололся ты сразу в шалаше и не понял, что из крытой тюрьмы досрочно таких порядочных людей как Сева на свободу не выпускают. Я уже позвонил людям, которые ждут тебя с нетерпением. Но кутью за твой упокой кушать никто не будет. Похоронят, как собаку. «Что молчишь волчара?» —спросил он у уткнувшегося в пол лицом Кактуса.
— Плачет он с горя, — сказал Сынок.
— Плакать всем разрешено, даже морякам. «А продажным сотрудникам можно и крокодильи слёзы пролить», — сказал Мода. — Я их называю запоздалыми издержками людской скорби. Сколько такие суки вреда народу принесли, — не измерить ни одним аршином.
В этот день Кактуса не смогли увезти, так как вся трасса была уставлена милицией и солдатами. Только через три дня он попадёт в Осинки, когда ощутимо сократятся посты на дорогах.   

                Глава 14               

…Сирота получил инструктаж от Колчака, как вести разговор с Андреем Юриным и после выпитого стакана самогонки постучал с раннего утра в комнату семейного общежития, где жил Андрей. Тот ещё был в сонном состоянии и никак не мог понять, что от него нужно нетрезвому Сироте.
Сирота стоял перед ним в клетчатой рубашке, на которой была всего одна пуговица.
«Такую фурнитуру, обычно пришивали к рукавам мужских пиджаков», — отметил про себя Андрей.
Сирота стоял и бубнил, что — то о телефонном звонке, но когда он из его слов услышал, про марки впустил его в комнату.
— Дядя Миша, давай по порядку рассказывай, а то ты свалил всё в одну кучу, что не разберёшь тебя, — сказал Андрей.
— Ты мне порядки не устанавливай? — сказал Сирота, — хочешь получить сенсацию, налей для начала выпить благородного напитка в фужере с золотой каёмочке, который у тебя стоит на книжной полке. Тогда я тебя обрадую до жопы.
Андрей достал полбутылки коньяка, что он покупал для Ланина и поставил перед Сиротой.
— Дядя Миша закусить у меня только творог и яйца, — сказал Андрей, — больше ничего нет.
— Что и сала нет? — спросил Сирота.
— Сало есть, но оно не солёное, — будешь?
— Сойдёт, — махнул рукой Сирота, — поджарь мне его с луком и яйцами? — попросил он. — Мне это блюдо желудок отогреет, а коньяк поможет собраться с мыслями. Доклад у меня будет важный и фуражный для тебя. Если, конечно, ты своим маркам хочешь отпраздновать день рождения. Творог тоже мечи на стол?
— Дядя Миша я сейчас быстро умоюсь и всё сделаю, — забегал по комнате Андрей, а потом открыл холодильник, достал пакет с творогом положил его на тарелку и поставил на стол. Затем на столе появилось мороженое сало и три яйца. После чего он схватил полотенце и побежал умываться в общественный умывальник.
Сирота в это время приложился к бутылке и немного подумав, встал и открыл холодильник, достав из ячейки ещё два яйца.
— Жид очкастый, — произнёс он, — полный холодильник яиц, а он решил от меня тремя штуками отделаться. Нет милок, за важную информацию ты мне ещё тысчонку отвалишь, а лучше три.
Андрей, когда пришёл из умывальника, нажарил Сироте полную сковороду яиц с салом. Сирота опустошил её в одно мгновение и оставшимся куском хлеба вытер до блеска дно сковороды, который засунул себе в рот. Утерев губы рукавом рукой, он обратил всё своё внимание на жильца этой комнаты.
— Сытно Андрюха, — спасибо тебе? — сказал он, откинувшись на спинку стула, — ты мне на обед отрежь ещё сала и дай штук пять яиц?
— Дядя Миша мне не жалко, — произнёс Андрей, — но ты пока меня ещё ничем не обрадовал.
— Радости хочешь, — тогда слушай? — достал спичку из коробка Сирота и начал выковыривать застрявшее сало из зубов.
— Колчак кинул меня за всю масть. Обещал тысячу дать, а на деле, дулю показал. Я бы мог эту книгу ему не отдавать. На самом деле эту книгу читать нельзя, там внутри вырезано углубление, и оно забито всё почтовыми марками. А мужик усатый из «Трёх мушкетёров», наклеен сразу после обложки, на втором листе. Не ожидал я от Вовки, что он меня так обманет.
У Андрея от такой новости, волосы на макушке головы дыбом встали и он, взялся за бутылку, чтобы налить ещё в фужер коньяку. Но Сирота выхватил у него бутылку и, засунув себе её за пояс брюк, сказал:
— Я до обеда в завязке, дай мне яиц и сала ещё?
Андрей моментально очистил свой холодильник от сала и яиц. Вместе с творогом сложил всё в пакет.
— Дядя Миша тебе тут на неделю хватит, — лихорадочно сказал он, — спасибо тебе за информацию? Я так и думал, что марки в книге лежат. Ну, теперь он от меня никуда не денется. Я знаю, как мне поступать дальше.
— Ничего ты не знаешь, — беря пакет в руки, пробормотал Сирота, — а всё потому, что ты до конца слушать не можешь.
— Я думал, ты мне всё рассказал? — произнёс, обескуражено Андрей.
— Всё остальное денег стоит, — выдохнул на Андрея спиртные пары Сирота, — если хочешь узнать, кому и примерно, когда он сдаст эти марки, готовь три тысячи.
— Дядя Миша у меня только восемьсот рублей в наличие, — чуть не плача, загнусавил Андрей.
— Давай пока восемьсот рублей? — сказал Сирота, — а к вечеру готовь остальные деньги. Медлить нельзя, так как может быть поздно. Он при мне, когда книгу открыл сразу начал в сарае названивать, какому — то мужику, которого называл нерусским именем.
Андрей открыл общую тетрадь, достал оттуда восемьсот рублей и отдал их довольному Сироте.
— Вот держи пока восемьсот рублей, а вечером в девятнадцать часов приходи, я тебе добавлю до трёх тысяч, — сказал Андрей, — имя помнишь этого мужика? — спросил Андрей.
— Я же сказал нерусский какой — то чёрт, я имена иностранные плохо запоминаю. Похоже на имя Халиф, — не помню. Но когда и где у них состоится встреча, хорошо помню. Думаю, к вечеру вспомню и имя чёрта не русского. Поэтому с тобой не прощаюсь.
... Сирота прикрыл за собой дверь и пошёл к себе в сарай, где его ждал отец Григорий.
— Знать не зря сходил, — сказал он, увидав, как вытаскивает продукты из пакета Сирота.
— Это ещё не всё, поставил он на плаху бутылку, которая служила вместо стола. — Восемьсот рубликов из него вытянул, а в семь вечера ещё две двести добавит.
— Не слабо Михаил, — пробасил довольно отец Григорий, — ну-ка брось на сковородочку несколько куриных абортов под коньячок? Обмоем удачный исход дела благочинного Колчака.
Сирота разжёг примус, нарезал сала и положил его на сковороду, когда сало немного зарумянилось, он разбил десяток яиц в сковороду.
— Не многовато будет? — спросил батюшка. — А чего жаться, гулять так, гулять, — сказал Сирота, — мы сегодня богатые и завтра будем с деньгами.
— Негоже все деньги тратить? — попрекнул Сироту батюшка, — это драгоценное благосостояние надо оставить на воскресную уху, а не пускать по ветру, что бог послал. Накормим ушицей страждущих и стариков.
— Григорий я не против благоденствия, — вторил батюшке Сирота, — много ли нам на уху понадобится? Картошки только купить, да хлеба, а рыбы мужики принесут.
— На святую воду треба много денег, самогонку хлобыстать грех, когда есть средства отведать пшеничной водочки.
Они допили коньяк и съели всё, что нажарил Сирота. Отец Григорий вытер губы тряпкой, заменяющей ему носовой платок, и пятернёй руки толкнул Сироту в лоб, так, что тот опрокинулся с чурбана на старый матрас. Он перекрестил его в воздухе и сказал:
— Отдыхай раб божий, вечор бывает тоже мудрым, — и повесил на сарай замок.
Вечером с помятым лицом Сирота пришёл к Юрину. У него в это время сидел Ланин. Он был в гражданской одежде, но Сирота знал его и неплохо. Пять лет назад Ланин был у него дознавателем по хищению цветного металла со сломанного тепловоза, принадлежащего судостроительному заводу.
— Так мы с тобой не договаривались, — раздражённо сказал Сирота Андрею, — зачем мента привёл? — И сделал вид, что направляется к двери. Хотя на самом деле, он не собирался этого делать и в душе он был рад, что встретил здесь Ланина. Первостепенную задачу ему Колчак поставил, узнать есть — ли, какие контакты у Лани и Юрина.
«Ответ получен на этот вопрос, — подумал Сирота, — теперь осталось с них денежку получить».
— Михаил не спеши? — остановил его Ланя, поняв, что эта встреча обескуражила Сироту. — Я давно в милиции не работаю и тебе, что деньги не нужны? Он вытащил из кармана толстый кошелёк, набитый купюрами, и начал отсчитывать обещанную Андреем сумму, кидая медленно деньги на стол. Считая купюры, он бросал короткие взгляды на поддельно — жадные глаза Сироты. Отсчитав две тысячи двести рублей, он поставил на них пустой стакан. И, стуча пальцами по стакану, сказал:
— То, что ты нам сейчас скажешь Михаил, умрёт в этой квартире. И тебе задний ход давать нет смысла. Ты же задаток от Андрея получил за информацию, а если Колчак узнает, про это он тебе уши и язык отрежет. Знаешь, что он церемониться не будет со стукачами.
— Ни так страшен чёрт, когда его малюют, — ответил Сирота, — Колчак не дурак и связываться со мной не будет. Я ему скажу, что выпить захотел вот и сделал Андрею прогон про марки.
— Так марки были в книге или действительно, как ты выражаешься, прогон нам гонишь? — спросил Ланин.
— Не было бы, не пришёл к Андрею, — отрезал Сирота, — на этом разговор окончен. Ты начальник, сразу меня запугивать начал Колчаком. А мне не резон к нему на шпиндель залететь. Убивать он меня не будет, а своим дружкам указание даст, и я завтра инвалид. Так что больным до конца своей жизни за эти две тысячи я не хочу. А та информация, которую я принёс, стоит, может не столько, а в десять раз дороже.
Сирота вновь сделал попытку уйти из комнаты, но Андрей перегородил ему дорогу.
— Дядя Миша вы не порядочно поступаете, — возмутился он, — забрали у меня последние деньги, выпили коньяк, очистили у меня весь холодильник и на полпути заворачиваете назад. Последовательным нужно быть в своих поступках. А ваша информация была волглая, которая требует проверки. У меня возникли сомнения в правдивости ваших слов.
Сирота взглянул на открытый холодильник, ухмыльнулся и произнёс:
— Ты меня Андрюша на умные слова не бери? — ответил Сирота, — пусть я их не понимаю, но жизненное соображение имею. — Он показал пальцем на Ланина. — Ты первый нарушил договор, приведя этого типа, который мне два года тюремной баланды написал в своём протоколе. А теперь хочешь, чтобы я тебе рассказал, когда и кому эти марки передавать будут, — и Сирота показал большую дулю Андрею с обгрызенным ногтем на большом пальце.
— Михаил ты погорячился, накрутив астрономическую сумму за информацию, — сказал Ланя. — Я готов тебе ещё тысячу рублей добавить, если ты назовёшь имя мужчины, с кем должен встретиться Колчак. И если меня заинтересует он, то я добавлю тебе ещё две.
— Не ошибёшься, если отстегнёшь под стакан трёшку, — вновь сел на стул Сирота. — Этот базар мне подходит, но только с уговором, что ни одна душа не должна знать об этом в особенности Колчак иначе он меня посадит на кол.
— Не сомневайся Михаил, — уговаривал его Ланя, — будет могила, — и он прибавил к кучке денег ещё три тысячи хрустящих рублей.
— Хорошо я тоже зуб даю, что всю вам правду скажу. Я всё слышал, когда они разговаривали по телефону в сарае. Я днём проспался и вспомнил, что мужика звали не Халиф, а Эмир и понял по разговору, что он из другого города и приедет на встречу первого сентября, где ему Колчак вручит книгу.
Миша полностью въехал в роль, но увлекаться сильно не стал, своевременно остановился. Прищурив глаза, на Ланина выделяя и растягивая каждое слово, спросил:
— Ну, как интересное имя? — спросил Сирота.
— Может не Эмир, а Амир? — переспросил Ланин.
— Совершенно верно, — подтвердил догадку Ланина Сирота, — точно Амир, — зуб даю!
— Это уже кое-что, — загорелись глаза у Ланина, — а где они должны встретиться? — спросил он.
— Ты, что начальник за лоха меня держишь, — возмутился Сирота, — деньги давай? — Тогда до конца выдам очень важную информацию.
Ланин вспомнил похожий случай, когда его пацаны развели на весь аванс, чтобы вызволить из подвала, а в итоге он до утра остался сидеть там, а пацаны, выудив у него все деньги ни лестницы, ни верёвочный трап не опустили. Ко всему прочему он изрядно простыл там и две недели проболел. Но здесь подвохом не пахло, он по своим каналам узнал, что на Сенной площади по адресу и фотографии, которые ему дал Андрей, живёт семья антикваров азербайджанцев имеющие в Баку и Ширазе, — республики Иран свои магазины. И главным у них был Амир Фаизов, который имеет российское и азербайджанское подданство, но проживает постоянно на Сенной площади. В данный момент находится в отъезде. В квартире остались двое, старый отец Амира и тридцатипятилетняя дочка, у которой имеется сын третьеклассник. С которым дед уехал к родственникам в Азербайджан.
«Всё сходится, — подумал Ланин, — здесь явно никакого подвоха нет», — и он убрал стакан с кучки денег.
У Сироты глаза оживились, и он потянулся к деньгам, но Ланин прижал их рукой к столу.
— Что дальше? — спросил он у Сироты.
— Дальше будет только тогда, когда эти деньги будут лежать у меня в кармане, — сказал Сирота, и оттопырил карман своей рубашки.
Ланин убрал ладонь и Сирота, словно манипулятор загрёб деньги и спрятал у себя в брюках.
— Вы меня не укокошите здесь вдвоём? — начал издеваться Сирота, — после того, как я вам скажу окончание телефонного разговора. Открой — ка Андрей дверь? — попросил Сирота, — а сам отойди к окну, чтобы я смог свободно покинуть ваше логово.
— Дядя Миша ты за кого нас принимаешь? — обиженно сказал Андрей, — мы же не из банды Колчака. Не видишь, что перед тобой сидят интеллигентные люди?
Дверь он всё-таки открыл, и подойдя к окну, засунув руки в карманы брюк.
— Короче слушайте? — посмотрел Сирота на открытую дверь, откуда, хорошо просматривался большой общий коридор. — Встречу, они назначили первого сентября около парка Кулибина в три часа дня, рядом с домом, где раньше жил поп Николай с матушкой Александрой Николаевной.
Я всё сказал, больше мне добавить нечего, — выпалил он и выбежал из комнаты.
Андрей после него прикрыл дверь.
— Дай мне фотографии, где ты снимал дом на Сенной площади? — сказал Ланин Андрею, — это именно тот человек, который нам нужен. Выходит, Колчин предварительно договорился с ним, а книжка исчезла. Вот тебе и ответ на все наши вопросы. Сейчас, когда книга с марками нашлась, Колчин ищет с ним встречи, чтобы выгодно продать наши марки, — рассуждал Ланин. — Ждать ещё долго, но делать нечего. Зато это будет уже точно! Мы и марки заполучим, а Малов наденет на Колчина наручники. Я к этому времени свою старую гвардию подготовлю к реваншу. И не исключаю, что за эту операцию меня могут восстановить в рядах милиции, а помочь мне есть кому. Я тогда утру нос всем. Говорил же я, да и не просто говорил, а упорно настаивал, что след марок надо искать у Колчина, — восторженно ликовал Ланин. — Никто мне не верил, особенно этот старый хрыч Гридин.
— А не лучше Колчина сейчас обыскать? — спросил Андрей, перебирая фотографии, — он ведь за эти полтора месяца может другого покупателя на марки найти.
— Ни в коем случае, мы его только спугнём этим. И тебе рекомендую затухнуть и прекратить устраивать за ним слежки. Время пока терпит. Но ты не переставай писать на него разные кляузы во все инстанции. Пиши повсюду, в лесничество, ГИБДД, в налоговую инспекцию, в ОБЭП, короче везде. Покоя ему не давай нигде. Пускай ходит и трясётся. Только одинаковые конверты не покупай, а как писать и что, ты примерно уже знаешь. Но упаси тебя господь, повторится. А то был в шестидесятых годах известный мошенник. Он собирал некрологи из газет знаменитостей, узнавал их адреса и писал покойным письма, которые получали родственники. Он вначале письма излагал свою жизнь, а затем просил вернуть деньги, которые «покойный» одалживал, у него на юге. Суммы были незначительные, в размере среднемесячного оклада врача. И он никогда не ошибался, на юге почти все они бывали. Деньги просил вернуть ему на лечение и отправлять их до востребования в «город, где проходит курс лечения». Родственники, естественно прочитав такие письма, шли на почту и отправляли деньги. А затем он запутался в своей картотеке и пошёл по второму кругу. На чём его и поймали.
— Умно задумал, — процедил сквозь зубы Андрей, — но вот я фотографию не могу найти с Колчиным около того дома. Помню, у меня две их было, одну вам отдал, а второй найти не могу.
— Смотри лучше, — сказал Ланин, — может, засунул куда?
— Не мог я никуда их засунуть, — опечалился Андрей, — все фотографии я печатал по две штуки.
— Собственно нам эти фотографии не нужны, — заявил Ланин, — я всё знаю обо всей семье этого Амира, и Сирота нам рассказал правду. Пробили семейную деятельность Фаизовых мои друзья до мельчайших подробностей. У Амира сыновья держат антикварные магазины в Баку и Иране. Он сам ездит по деревням нашей области и скупает по дешёвке старину. Объявления от него постоянно сверкают в местных газетах. В, настоящее время этот Амир в отъезде.
— Неужели ко мне вернётся мой кардинал? — сказал полный надежд Андрей. — Для меня это самая бесценная марка! Да и не только для меня. Многие бы филателисты пожелали иметь такую марку у себя в коллекции.
— Будем, надеется, — подбодрил его Ланин и в хорошем расположении духа покинул комнату Юрина.
После его ухода, Андрей бросился к компьютеру, чтобы посмотреть свой фото — архив, но компьютер не подавал признаков жизни.      

                Глава 15               

    Сирота пришёл после встречи с бывшим милиционером на следующий день в порт к Колчаку, в новом спортивном костюме и не дорогих кроссовках.
Колчак был в приподнятом настроении. Утром ему позвонил Коля Мода и сообщил, что Кактуса они взяли и в ближайшие дни доставят в Осинки.
— Как я крутанулся на Ланине? — спросил Сирота, поглаживая костюм руками. — Всё — таки Ланин в эту юлу влез?
— Ну, что же теперь пускай держит удар, — психанул Колчак. — Я его урода накормлю. Суки они оба! — выругался Колчак. — Телегу на меня накатали начальнику порта, что я вывожу лес на катере и строю себе дом. Максимович был у меня на новоселье и знает, из какого леса построен мой дом. Они не учли ещё одного, все в порту знают, что катер Захара не на воде, а стоит в механическом цеху завода.
— Хм, интересно черти пляшут, — в кривой улыбке произнёс Сирота, — даже я об этом знаю.
— Ты хоть всё сказал им правильно, как я просил? — внимательно посмотрел на Сироту Колчак.
— Я им так правильно заправил, что Ланину пришлось мне выложить, не две двести, а пять двести рублей.
— Молодец, — похвалил его Колчак, — у Лани денег много. Живёт один в доме. Крутится среди коммерсантов. Себе ни в чём не отказывает. Мне сейчас предельно ясно, если он выложил тебе деньги, да ещё прицепом добавил три штуки, — выходит, он тебе поверил. Пускай идут по ложному следу, — ухмыльнулся Колчак.
— А зачем ты велел мне про дом попа сказать, а вдруг его нет там? — спросил Сирота.
— В этом доме живёт родная сестра моей прабабушки и прадеда Васи, Александра Николаевна Тургенева. Муж у неё дядя Коля давно помер и похоронен в Рожновой церкви. Я у неё редко бываю, а тут будет повод старушку навестить и за улицей понаблюдать из окна. А у них будет повод проверить твой правдивый рассказ. А сейчас мне нужно срочно съездить в Осинки, к Надежде, если хочешь, я тебя до дома подвезу?
— Нет, я к мужикам пойду, — отказался Сирота, — они муку здесь рядом грузят на мельзаводе.
Надежде повезло в этот день. Она почтальона встретила, когда та выходила с набитой сумкой корреспонденции из отделения связи. Заветное письмо, которое у неё лежало в сумке для Полины, перекочевало к ней в дамскую сумочку. Она даже вскрывать его не стала, а пошла на завод. В кабинете на её столе лежали табакерки, сделанные Ромой.
— Какие красивые, — восхитилась она, взяв в руки одну из табакерок.
— Главное вовремя сделал, — заметил Жига, — Беда завтра в Германию едет с Зауром, к Максиму.
— Он тебе, что так сторожа и не дал в помощь? — спросила Надежда.
— Лакшин вызвался за дополнительную плату через день сторожить, — сообщил Жига. — Его вообще постоянно в сторожа бы не мешало перевезти. Толку нет от него на работе. Жалуется Аркадьевич, одна демагогия говорит, от него исходит. Делать ничего не может. А остальные неплохо работают, особенно он хвалит Рому и Глаза. А с Лаком думай сама, как можно быстрее пока Сергей не уехал?
— А ты сам вправе решить этот вопрос, — сказала Надежда, — ты же управляющий. Давай я приказ заготовлю, а ты подпишешь его. Думаю, он в обиде не будет от такой перестановки. За грузчика ему будем ещё доплачивать.
— Готовь приказ? — сказал Жига.
В это время в кабинет зашёл Колчак. Поздоровавшись за руку с Жигой, он сел напротив Надежды.
— Мы с тобой попали в точку, — сказал он ей. — Вчера Сирота встречался в твоей комнате с Андреем и Ланей. На меня сегодня пришла телега начальнику порта, но тот, и смотреть её не стал, подарил мне на долгую память.
— Что опять зашевелился Андрей со своими марками? — спросил Жига.
— И не один, а сподвижника себе нашёл в лице Лани, — сказала Надежда и положила перед Колчаком письмо из сумки.
— Читай? — полчаса назад перехватила у почтальона.
— Чего его читать, если я знаю, что там есть, — нахмурился Колчак.
— Но ты хоть вскрой его для приличия?
— Мне дотрагиваться до него противно, но у тебя есть теперь повод выгнать его из лубяной избушки.
— Мы так и сделаем и прямо сейчас, — встала из-за стола Надежда.
— Давно его пора выкинуть оттуда, — сказал Жига, — лучше Мареку сдай эту комнату, он скоро женится на Вальке Петуховой. Пускай в своём дворе поживут.
— Марек после свадьбы переселяется к тете Ире в квартиру, с последующим выкупом, — сказала Надежда. — Он с ней уже договорился и часть денег скоро отдаст. А в эту комнату я лучше Рому заселю. В городе выбор невест большой, а здесь ему все не по вкусу.
— И будет он из города сюда мотаться на работу каждый день? — недовольно пробурчал Жига.
— Всех дел пятнадцать минут. А когда задерживаться на работе будет, в общежитие переспит, — бросила она Жиге, выходя из кабинета
— Сразу поехали к нему, — сказала она Колчаку, садясь в машину. — Пора окончательно рвать все связи с ним. Ни хочу о нём больше слышать ни чего. Не пойму, как можно так позорно человеку опуститься? У меня просто в голову не лезет. И ещё этот человек в науку лезет? Слизень он и мокрица больше его назвать никак нельзя. Если его дома нет, я к нему заходить не буду, а поедем в Редкино к его родителям. Он наверняка там.
— Надь ты только лишнего ему ничего не говори? — попросил Колчак, — ему не надо знать, что ты знаешь, о его связи с Ланей. Иначе все мои планы рухнут.
— Поучить меня вздумал? — уже игриво произнесла Надежда, — мы с тобой одной крови и знаем, как правильно поступить. Но в лес обязательно после заедем, мне возбудимость нужна. Какая, ты сам догадаешься?
— Натворим мы с тобой дел, потом не выпутаемся, — сказал Колчак.
— Уже натворили, — засмеялась Надежда, — я опять беременна от своего братца.
— А чего тут смешного? — испуганно спросил Колчак, остановив машину, — делать что — то надо?
— Позволь мне это самой решать? И не делай ты такого напуганного лица. Никто не узнает, что я в положении, а рожать я уеду к Ларе. Я уже документы оформляю на конец августа. Поживу у неё пока. Понравится, останусь там навсегда. К вам буду приезжать только в гости. Мне там легко будет жить, так как язык я знаю ничуть не хуже Лары.
— Ну, это понятно, — сказал Колчак, — а когда ты приедешь с двумя детьми сюда, как объяснишь наличие второго ребёнка?
— Не догадливый ты Вовка, — улыбнулась она, — к тому времени я думаю, не будет на заводе ни Ромы и может даже Аркадьевича. Я же не просто так хочу в свою комнату переселить Рому. Он и будет моим оправданием. Свалю всё на него, когда его не будет. А если он останется здесь, то буду ходить по селу с загадочным видом. Пускай все размышляют, откуда у меня новенький Бэби появился. А Рому я тебе по секрету скажу, ждут с нетерпением в родном городе Кунгуре. У него там родители, но они оба инвалиды по туберкулёзу. Вот в чём вся его причина нежелания возвращаться домой. Я с ними переписываюсь, но ему пока об этом не говорю. В данный момент они подыскивают выгодный размен квартиры, чтобы он смог жить отдельно. А по существу дела я бы никогда не посоветовала ему возвращаться назад. Там у него друзья, все наркоманы. Тяжело ему будет, от них сразу отойти, но присосаться к этой заразе, которую употребляют его дружки совсем легко. Поэтому я думаю, для него лучше будет, если в нашей деревне его будут считать случайным папой моего второго ребёнка.
— Надька, но ты же совсем авантюристкой стала! Как ты дошла до этого? — рассмеялся Колчак.
— Я тебе только сказала, что мы с тобой одной крови. И не забывай, что мы с тобой росли и учились вместе, не зная, что мы родственники. Я всё это время заочно практиковалась у тебя, только не показывала своих способностей. До сих пор я верю, как и моя мама в светлое коммунистическое будущее несмотря на то, что я подстраиваюсь к тебе.
— Всё ясно с тобой Надюша, — сказал Колчак, — значит ты по жизни приспособленка, а не идейный борец за светлое будущее.
— Я в первую очередь женщина и мать твоего ребёнка, и ты не имеешь никакого права обвинять меня в неблагонадёжности. Ты сейчас же должен обнять меня и поцеловать в губы, — я так желаю?
Колчак обнёс Надежду ласковым взглядом, потом обнял и впился в её горячие и привлекательные губы, от которых исходил запах медового сбитня, но поцелуй оказался не коротким, а таким длительным и многообещающим, что ему пришлось вначале заехать в лес, а потом ехать к Андрею.
— День любви давай сегодня устроим, как раньше? — предложила Надежда Колчаку, — ну его к чёрту этого Андрея, я его завтра нагоню из квартиры.
— Надя день любви можно продолжить позже, но мне нужно знать, какова будет реакция Андрея и как он поступит дальше. Думаю, что после этого он попадёт жить к Ланину в дом и называться будет Андромедой.
— С чего ты взял Колчин?
— Есть у Лани пагубные склонности любить мужской пол. А Андрея с таким богатством он от себя не должен далеко отпустить.
— Фу ты мерзости, какие говоришь, — сказала Надежда, надевая на себя лифчик.
— Это не мерзости, а достоверный факт, о котором я хорошо знаю, — сказал Колчак, — да и не только я, но и многие мои друзья, в том числе и Марек.
— Поехали, я готова к разносу? — сказала Надежда, обводя губы косметическим карандашом.
Колчак, дал задний ход и они, раздирая ветки елей выехали на трассу.
Андрей, к счастью, оказался дома. Надежда толкнула ногой дверь и увидала его сидящим около разобранного компьютера. Он сразу отложил своё занятие, и повернулся к Надежде, показав ей своё измученное и страдальческое лицо.
— Надя, ты пришла проверить плачу ли я коммунальные услуги? — спросил он. — Отвечаю, я очень аккуратен и долгов у меня нет.
— Я плевала на твою аккуратность, — грозно сказала она и бросила ему письмо на стол.
— Твоя работа член-корреспондент? — спросила она.
Андрей побледнел и дрожащим голосом произнёс:
— Нет не моя.
— А почему ты так быстро отказываешься? — наезжала она на него, — ты даже не взглянул внутрь конверта. Знаешь мокрица, что там написано?
— Надюша я не понимаю, о чём ты говоришь? — снял он очки с себя и посмотрел на Надежду расплывчатым взглядом.
— Надень очки гнусный подонок и смотри мне в глаза, — кричала она. — Как ты мог пойти на такую подлость, чтобы опорочить ни в чём не повинного человека? Ты мразь, за ноги меня держал? Ты видел, чтобы я со своим братом Колчиным спала? Или тебя может отвезти к моему донору, который мне ребёнка подарил, чтобы у нас семья с тобой была, так как ты не способен иметь своих детей?
— Но я, же слышал сексуальные звуки, которые вы издавали с Колчиным, — сказал Андрей.
— Это были не звуки, а психотерапия для тебя чурбан не отёсанный, которой ты не воспользовался. Возьмись за голову и прекрати заниматься вот этим творчеством, — показала она на письмо. — И моли бога, что Колчин не узнал о твоём послании для его жены, иначе тебе бы очень плохо пришлось. Я твою руку сразу узнала, посмотрев на конверт, как ты почерк не изменял. Подобной буквы «Ч», мне не приходилось ещё встречать ни у кого. Только ты один пишешь её со своеобразной каллиграфией.
Андрей молчал, устремив свой взгляд в пол, боясь поднять глаза на свою бывшую жену. Сказать в своё оправдание ему было нечего. Надежда забрала письмо и на прощание сказала ему:
— Даю тебе три дня на поиски нового жилья и вон из моей комнаты слизень.
Она повернулась резко и, хлопнув дверью, вышла из комнаты.      

                Глава 16
 
     Пётр Краснов, когда простился на берегу реки с Кактусом, сел на попутный гружённый минеральной водой грузовик и доехал на ней до Сергача, а оттуда на рейсовом автобусе приехал на площадь Лядова в областной центр. Два дня он просидел на даче у сестры Кактуса и, не дождавшись его, достал из сумки паспорт девушки, по которому узнал её адрес.
«Ключи от хаты есть, — подумал он, — значит надо ехать в город Дзержинск и осмотреть квартиру, может там поживиться, чем можно»?
Он оставил сумку на даче, взяв только ключи и паспорт девочки. От Московского шоссе доехал на заказном автобусе до места. Пётр позвонил несколько раз в квартиру, ему никто не ответил. Тогда он достал связку и, подобрав нужный ключ, спокойно вошёл в квартиру. Ему повезло в квартире никого не было. Это была двухкомнатная квартира, не блиставшая богатством. По старым застиранным шторам на окнах он понял, что жильцы влачат здесь жалкое существование. Он даже не стал открывать шифоньер, который выглядел новей другой мебели. Пётр положил дамскую сумочку с паспортом, ключами и деньгами на телевизор, затем тихо захлопнул за собой дверь.
«Грабить здесь некого, — пронеслось у него в голове, — возможно родители последние копейки сгребли, чтобы вылечить дочь?» И ему от такого благородства, что он не только не вынес из этой квартиры ничего, но ещё и подарил тысяча рублей, стало приятно на душе.
«Выход один, — подумал он, — надо ехать на другой берег Волги в пекло, откуда он помог совершить побег своему другу и искать мента Ланина, возможно Кактус с ним уже встретился?»
Через полтора часа он уже был около ресторана Ладья, но частного дома там не нашёл. Вокруг стояли пяти и девятиэтажные дома. Он подошёл к торговому центру, где женщина с набухшими веками принимала пустые бутылки. Пётр сел на скамейку около обувного ателье, закурил и начал наблюдать за ней. Бутылки сдавали в основном бичи и пенсионеры.
«У первого бича можно узнать, где проживает Ланин, — подумал он. — Но для этого бича надо хоть пивом угостить». Он зашёл в магазин и купил две бутылки пива, сев на ту же скамейку около обувного ателье. Бичи не заставили себя долго ждать. Сразу, как только он открыл бутылку пива около него, заходили неухоженные с обрюзгшими лицами мужчины.
— Бутылочку дадите, когда выпьете? — спросил у него хромой мужчина. По его неряшливому виду можно было безошибочно определить, что это самый настоящий бомж.
— Конечно, но ты можешь и полную бутылку с пивом заработать, если подскажешь, как мне найти дом одного человека? — ответил Пётр.
— Я с радостью тебе помогу, если, конечно, знаю его, — охотно согласился бомж.
— Знаю, что он где — то рядом живёт, но где именно найти не могу, — сказал Пётр, — книжку записную потерял.
— Называй фамилию? — глотая слюну, сказал бомж, — если я его не знаю лично, то у Паши Ангелиной спрошу. Она всех в городе знает, как и её все.
— Это что за знаменитость в городе вашем живёт? — спросил Петр.
— А вон стеклотару принимает, — показал бомж на приёмщицу посуды, — Верой её зовут. А Пашей её прозвали, за то, что она всю посуду возит лично сама на тракторе с телегой. У неё свой Беларусь есть. Весной и осенью она огороды пашет, а зимой и летом посуду у населения принимает. «Так как фамилия твоего знакомого?» —спросил бомж.
— Подполковник милиции Ланин, — назвал Петр.
— Давай бутылку с пивом? — протянул руку бомж. — За вторым панельным домом по следующей улице, изба его стоит заметная, под окном мансарды увидишь, прикреплен макет миноносца. Только мне кажется он уже не подполковник, хотя форму, как у гестаповца носит. Но твой знакомый я скажу, — злодей хороший. Не уважает его правильный народ.
Пётр не стал с ним вести дальше диалог. Отдал ему свою недопитую бутылку с пивом и вместе с ней не откупоренную. Поблагодарив бомжа, он встал и пошёл туда, куда указал ему сборщик бутылок. Он сразу упёрся в дом, где рядом стоял большой дуб, с подвязанными металлическими тросами тяжёлые ответвления. Миноносец жёлтого цвета красовался над козырьком первого этажа. Перепутать этот дом с другим было невозможно. Пётр зашёл на крыльцо и не найдя звонка постучал в дверь. Дверь ему открыл похожий на барина холёный мужчина. На нём был надет короткий атласный цветной халат, из — под которого была видна голая юношеская грудь:
— Вам кого? — спросил Ланин у Петра.
— Я бы хотел видеть подполковника Ланина? — ответил Пётр.
— Кому обязан я этим визитом?
— Мне бы не хотелось серьёзный разговор обсуждать на крыльце. Давайте посидим в укромном месте, где нас никто не услышит. Уверен, что тема разговора разбудит у вас нужный интерес. Вопрос касается Атласова Лёвы или по — другому Кактуса, который сейчас в бегах.
— Никаких моральных оснований у меня нет, чтобы общаться с преступниками, — сказал Ланин и попытался закрыть дверь за подозрительным гостем.
— Не торопитесь делать скоропалительных выводов? — придержал рукой дверь Пётр, — я не из милиции. Я друг Лёвы и разговор мы с вами будем вести не о Кактусе, а о коллекции марок с редким кардиналом и архиве Боровика, в котором спрятаны ценные бумаги и доллары.
— Почему вы так решили, что я должен с незнакомым человеком иметь какие-то общие дела? — попытался он отстранить руку Петра от двери.
— Лёва мне рассказывал, что многое вас объединяло с ним. Это ненависть к Колчаку и стремление легко и быстро разбогатеть. Если я ошибся адресом, то я, пожалуй, пойду.
— Заходи? — пропустил его Ланин, — иди прямо, не сворачивая в мою спальню.
Ланин осмотрелся по сторонам на улицу и, убедившись, что около дома никого нет, закрыл за собой дверь и пошёл следом за Петром.
— Предупреждаю, что я в милиции больше не служу, и коллекция марок с кардиналом меня не интересует, и вам советую не проявлять никакой активности в отношении её. Коллекция найдена и находится, как важная улика у следствия, а то, что касается архива Боровика, то мне Кактус делал намек на существующий тайник. Но прежде, чем продолжать вести разговор я должен вас обыскать. Сами понимаете в наше время верить никому нельзя.
— Если вы думаете, что увешан жучками то, пожалуйста, обыскивайте? — и Пётр снял с себя джинсовую рубашку и брюки, оставшись в одних плавках.
— Я именно тот человек, который организовал побег Кактусу, — добавил Пётр, — и риску проявляю не меньше, чем вы.
Ланин прощупал одежду и, вернув её хозяину, спросил:
— Как тебя зовут?
— Питоном все называют или сокращённо Пит, — ответил Пётр.
— Меня называй подполковником, — представился Ланин, — а что дальше мне расскажите интересного, Пит? — спросил Ланин.
— Интересного много, но я подумал, что меня Кактус опередил с известиями. Теперь мне ясно, он не дошёл до вас.
— Изъясняйтесь ясней, хватит загадками говорить? — торопил его Ланин.
— Дело в том, что три дня назад мы с Кактусом расстались. Он спешил к вам в надежде, что окажете ему помощь. Мы с ним наметили неплохую программу. Это посчитаться с Колчаком и Юрой Лбом, который подорвал здоровье Лёвы. Забрать коллекцию у Колчака и выпотрошить сейф Беды, а затем взять архив Боровика. Он находится в таком месте, что подойти к нему можно в настоящее время только при помощи милиции, или же ждать зимы.
— Опять загадками говоришь? — упрекнул Петра Ланин.
— Никаких загадок нет, но, где хранится архив, я без разрешения Лёвы не могу говорить. Сейчас я знаю, что он не был у вас. Надо его дождаться тогда продолжим эту тему совместно. Это тайна не только моя, она в первую очередь принадлежит Кактусу.
— Будем ждать его, если он только не попал в руки милиции, — сказал Ланин, — но с местью Юры Лба вы опоздали. Он умер год назад. А вот с Колчиным пора давно кончать, но до первого сентября его трогать, ни в коем случае нельзя. Он в день знаний нас выведет на золотую жилу.                Ланин понимал, что если они уберут Колчака, то он не получит обещанные Андреем марки стоимостью в несколько тысяч долларов. И то, что ему нанёс визит полезный гость, который по сути дела находится в западне, будет от безысходности выполнять любые его задания, в том числе и по вымещению обид Колчаку.
— Беду не помешало — бы потрепать и заодно пустить ему на заводе красного петушка, — мечтательно заявил Ланин, — но пока это тоже рановато делать. Тут надо всё обдумать. Что Беда, что Колчак братья не простые, далеко не валенки. Беда даже круче будет Колчака. По городу разъезжает со своим водителем на БМВ как губернатор. Лес ему большие доходы приносит, и нужные знакомства. Поэтому никто его за задницу не хочет брать. Или он подмазал кого нужно или же у него, в самом деле, всё чисто на заводе. Хотя подкопаться сейчас можно к самому честному бизнесмену. Было бы желание. Я бы этого Беду назвал интеллигентным вором новой формации. Но этот интеллигент таких дел может натворить, что чертям может плохо стать. Друг у меня есть один Моня, раньше работал на зоне кумом, где сидел Беда. Недавно вышел на пенсию в чине полковника. Он мне такого про него рассказал, что мурашки по коже пошли. Пришёл с малолетки на взрослую колонию и с первых дней подмял под себя всех блатных. Поэтому с ним очень осторожно надо себя вести, это вам не баклан Колчак, который берёт своей наглостью и кулаками может махать. Но надо заметить тоже не дурак. Динамо может прокрутить не плохое, а оппонента посадить на подсос.
— Я слышал за этого Беду от Кактуса, — сказал Пётр, — ничего мудреного нет, что он зону в свои руки взял. У него покровители были воры в законе. Вот он и взлетел на диктаторскую трибуну.
— Он и сейчас с узаконенным наркоманом и вором в законе живёт в одном доме Жорой Хлястиком, — сказал Ланин, — это его родной дядька. И вообще хочу сказать, что весь их род называют Беркутами, и даже у них своя футбольная команда была. А Жора Беркутов год назад освободился из-за заключения с раком горла и богу душу не хочет отдавать. Его из-за первой группы инвалидности и освободили, не дали досидеть до конца срок. А он всё живёт.
— Понимаю. — И пристально посмотрев в глаза Ланина, сказал: — Бог даст, проживёт и век. Он нам не помеха.
Ланин скинул с себя халат и бросил его на край заправленную кровать. Затем надел на себя форму охранника.
— Вот долголетия этому роду предрекать не стоит, — визгливо бросил Ланин. — Чтобы сгинули они все навечно!
После такого пронзительного визга Ланина Пётр понял, что прочитал почти молитву во здравие Хлястику. Он стушевался и в ответ только промычал что — то непонятное и смотрел на хозяина дома мрачными глазами.
— Как я понимаю, тебе остановится негде в этом городе? — спросил Ланин.
— Проблема есть такая, — выдавил из себя Пётр.
— В дом я тебя, к сожалению, не могу впустить, — сказал Ланин. — Сейчас ко мне на небольшой срок вселится один аспирант, я не хотел бы, чтобы вы с ним пока встречались. Он уже мне звонил, что грузит свои вещи в машину, должен минут через тридцать быть здесь. А там дальше видно будет. Сегодня переночуешь в бане, там неплохо. Баней я давно не пользуюсь по назначению, а постель себе соорудишь на вениках, там их пол бани заготовил. Свет там ночью не включай и в туалет выходить не будешь, я ведро тебе поставлю и повешу на дверь замок. Днём в доме никого не бывает. Я на работе, а утром аспирант уезжает по своим делам. А пока я буду думать, что с тобой делать? Оставаться долго тебе у меня нельзя. Рядом живут два сотрудника милиции. Они твоё фото сто процентов видали. И ещё один вопрос Пит: — Какова сумма денег в архиве Боровика?
— Зачем вам это? — недовольно спросил Пит.
— Я должен знать, на что я могу рассчитывать? Если там тысяч сто баксов есть, то можно без разговоров рисковать! Если сумма меньше, — то надо пошагово подсчитать степень риска.
— Берите выше подполковник? — сказал Пётр, — там лежит не меньше четверти миллиона. И взять их вам будет очень просто без всяких проблем.
— Солидная сумма, — взялся за челюсть Ланин, — за такие деньги стоит поработать, даже если риск велик.
— Я вас уверяю, никакого риска нет там. Просто человек нужен в форме и автоген, чтобы срезать сварку. И на всякий случай нужно иметь, какую-нибудь бумагу прихватить, типа ордера на обыск. А, резаком и я и Кактус работать сможем, — сказал Пётр. — Никаких препятствий не возникнет. Будет выглядеть так, будь — то мы с земли без натуги подобрали толстый кошелёк.
— Ну что же будем ждать прихода твоего друга? — произнёс Ланин, — а сейчас иди в баню, я тебе соображу покушать и занесу туда. А сам замри там и носа не показывай. Если, что я сам к тебе приду.

                Глава 17
 
     Серый с Зауром уехали на машине в Германию. Табакерки, изготовленные Ромой, так же уехали в Германию. Жига не согласовывал с Серым перевод Виктора Лакшина в сторожа. Он вызвал его к себе в кабинет, ознакомил с приказом и дал расписаться.
— Это почему я в такую немилость попал? — выдал он свою обиду Жиге, — ведь я дал согласие через день сторожить, чего ещё вам надо?
— Ты не должен этот перевод связывать с немилостью, — объяснял ему Жига, — твой перевод связан с производственной необходимостью. В деньгах ты ничего не теряешь, будем тебе за штабелировку пиломатериалов доплачивать. Месяц поработаешь в ночь, а дальше будем смотреть или установим очерёдность охранять завод. С собаками ночью ты не перетрудишься, да и побоится сюда кто — то лезть. Сейчас можешь быть свободен, к концу второй смены заступишь на вахту, и до восьми утра будешь дежурить.
…Лак пошёл в общежитие и, переодевшись на автобусе, уехал в город. Там он зашёл на консультацию в стоматологическую клинику, где ему насчитали за зубы одиннадцать тысяч, которые он должен был заплатить в кассу. Таких денег у него не было. На кармане у Лака было только две тысячи и, сказав врачу, что он зайдёт повторно после получки.
Выйдя из поликлиники, он осмотрелся и пошёл в сторону автовокзала. Дойдя до него, он посмотрел расписание. До его автобуса оставалось полчаса. Увидав напротив вокзала вывеску «Свежее пиво» он зашёл туда. Это было тесное помещение с четырьмя столиками. Заказав две кружки пива и тюльки, он сел за столик. Следом за ним зашла молодая празднующая компания из десяти человек. Они заняли сразу все столики. Один из них, которому не хватило места в общем кругу, подсел к Лаку с двумя кружками пенистого пива.
— Не помешаю? — спросил он у Лака.
— Хватит здесь места ещё на двоих, — пробурчал Лак и, пододвинув тарелку с тюлькой к парню, сказал:
— Угощайся?
Парень не стал отказываться от угощения, а своими тонкими пальцами потянулся к тюльке.
— Люблю, когда она лопается во рту, — произнёс парень, почёсывая пальцами левую щёку. — А эта рыба не свежая, — определил парень и возвратил тарелку назад. Дав понять этим, что больше угощаться он не желает.
«Точно это наркоманы?» — подумал Лакшин и, положив очередную рыбёшку в рот, сказал:
— Солено во рту и ладно.
— Сразу видно, что вы первый раз сюда зашли, — бросил испытывающий взгляд на Лака парень, — нам Раиса Фёдоровна такую рыбу никогда не предлагает.
— Я совсем не отсюда, — сказал Лак, — по случаю здесь нахожусь.
— Это ясно, что вы не местный, если пиво на автовокзале пьёте. Мы тут всех завсегдатаев знаем. На дню по несколько раз приходим. «А откуда вы?» —спросил парень.
— Я с Вятки, — почему-то соврал Лак.
— Мальчик из Уржума, — засмеялся парень, посмотрев на исколотые руки Лака.
— Если ты за «герычем» сюда приехал, то я знаю здесь все точки, где им торгуют. У цыган можно взять, но они его бродяжат. Я знаю, где есть ближе хороший героин.
— Нет, я не по это части, — сказал Лак, — я больше к водочке привержен, а наркота мне не нужна.
— В наш город приезжают только за наркотиками, больше здесь делать нечего, — сообщил парень. — Но, если ты желаешь водочки? Сейчас сообразим, — и он подошёл к барменше, взяв у неё два стакана водки и бутерброды, с копчёным сыром поставив один стакан Лаку. — Угощайся брат? — сказал он, — у нас сегодня пойла много будет, не жалко.
Виктор раздумывал пить или не пить водку с незнакомым парнем, но соблазн был велик. Запах горькой и тарелка с солёной тюлькой толкали его к стакану. Он порой вспомнил старые времена, когда такие угощения считались удачей. И ему неимоверно захотелось улететь в те времена и почувствовать себя свободным и никому ничем не обязанным, когда дни сытой жизни зависели только от него. Будь то мясной магазин, где он работал рубщиком мяса или собранная стеклотара, которую он ежедневно сдавал.
— Не хотелось — бы вспоминать старое, — сказал он парню, — я колючий бываю пьяным.
— Пей, с одного стакана ничего не будет? — настаивал парень. — Мы все колючие бываем, когда переберём, — добавил он.
Лак, не раздумывая опрокинул стакан внутрь и, положив на бутерброд с сыром несколько тюлек, закусил. Через две минуты у него в голове поплыло и парень, который представился ему Борисом, стал для него лучшим человеком в мире. Его потянуло на откровенность, и он рассказал, что только откинулся с зоны и добирается домой. Сидевшая компания прислушивалась к их разговору, а затем ещё двое пересели за стол к Борису и Лаку.
— А чего ты домой не едешь? — спросил один из них с ячменем на глазу.
— Не видишь? — поезда жду, — ответил пьяным голосом Лак.
— У нас пассажирские поезда здесь остановок не делают, — ответил Борис, — выходит, ты заблудился и мне придётся тебя проводить.
— Минуту, я только вас угощу водкой, — пьяно сказал Лак, — и вас всех провожу. А дорогу я сам найду до дома и без вас. А вот, где туалет находится, я не знаю, покажите? Мне он скоро может понадобиться, хотя пока терпится.
Он достал деньги и отсчитал двести рублей. Моментально к их столу подтянулись ещё несколько человек, увидав щедрого незнакомца.
Потом Борис повёл его в туалет, который был на улице. Перед туалетом, сделав вид, что поддерживает за поясницу Лака, он запустил руку в его карман, где лежали деньги. Но какой Виктор пьяный не был, он понял, что его хотят обчистить. Ему сразу на глаза попалась половинка кирпича, которая в мгновение оказалась у него в руке.
— Я же говорил, что я колючий, — сказал он, смотря на рухнувшее тело, — а ты пей, да пей! Какой ты всё — таки приставучий? И по карманам лазить надо умно, хоть ты и имеешь профессиональные пальчики.
Он бросил кирпич рядом с Борисом и побежал по незнакомым улицам, где вокруг стояли дома частной постройки. У первой попавшейся колонки Виктор перевёл дух, напился и обмыл лицо холодной водой. У прохожих он узнал, какая дорога ведёт к Осинкам, и решил добираться туда пешком. Время подходило к полудню.
«На работу нужно прийти в форме, — подумал он, — а до нее осталось больше двенадцати часов. — Не мешало бы переспать немного»?
Дойдя до леса, он залёг в кусты, от которых падала тень. Положив обе ладони под щёку и согнув ноги в коленях, он уснул словно маленький ребёнок. Проспал он не долго. Изнывающая жара достала его в тени. Он проснулся весь в поту и с разламывавшей болью в голове.
Как ударил Бориса, он не помнил, но чётко запомнилось окровавленное лицо, лежавшее у входа в туалет, не подававшее признаков жизни.
«Неужели опять тюрьма? — пронеслось у него в голове. — Нет, я этого не переживу больше. Надо бежать из этого края скорёхонько. Что за люди на свободе, одни не ценят, другие не понимают. Надо ехать на родину к своим гвардейцам, пускай по подвалам буду скитаться, но там есть шанс продержаться дольше на свободе. Жалко посоветоваться не с кем здесь и плохо, что хозяина нет. Он товарищ толковый и фартовый, в компоте всегда самые вкусные ягоды достаёт. Совет дельный бы мог дать. Среди наших мужиков ходит молва, что он сам раньше сидел и был в большом авторитете. К дядьке его вору — Жоре не пойдёшь за советом, тот со мной, и разговаривать не будет для него я плесень мужицкая».
Лак поднялся с травы, снял с себя рубашку и, выйдя на дорогу, пошёл к селу.
Придя в село, он прошёл мимо магазина. Его подмывало купить водки и пива, но он поборол в себе это желание и прямиком зашагал в общежитие. Там находился один Рома и собирал свои вещи.
— Ты куда это баулы собираешь? — спросил он у Ромы, не заходя к нему в комнату.
— Всё переезжаю я, — ответил Рома, — в городе буду жить. Мне Надежда свою комнату уступила. Встречаться теперь будем только на работе. Скоро совсем пусто здесь будет, Глаз тоже переселяется к Василисе. Они свадьбу через неделю наметили справить. Молодец наш куратор неплохая она сваха, — похвалил он Надежду. — И меня обещала в городе познакомить с хорошими биксами. Если понравится, сразу женюсь. Посмотрю на Сало, как он с Нинкой живёт, завидно становится.
— Все бабы голимые дуры, — махнул рукой Лак.
— Витёк да я смотрю, ты на взводе? — вопрошающе он смотрел на Лака, — это ты чего это надумал форму нарушить?
— Беда со мной Рома произошла, — выпалил Лак, — грохнул я в городе одного наркомана. Ограбить он решил меня, ну я ему морду кирпичом разворотил.
— Что насмерть грохнул?
— Не знаю, но, похоже, да. Некогда мне было проверять его. С ним друзей много было, я быстро рванул оттуда и досюда пешком шёл.
— Рано ещё паниковать, может, там страшного ничего нет. Ты почирикай с нашим управляющим, он справки наведёт? — дал совет Рома.
— Ты чего Рома несёшь? Может ещё посоветуешь, чтобы я явку с повинной дал?
— Витёк, Жига классный парень! Не смотри, что он начальник. Он лучший друг Колчака, за которого все говорят, что в городе он фигура номер один. Кумекай сам?
Но Жига сможет выяснить и разрулить ситуацию, только пить не надо. Не идёт тебе быть пьяным.
Лак пошёл к себе в комнату. Бросив рубашку на табуретку, лёг на кровать в брюках и туфлях.

                Глава 18

     Кактуса, как и намечалось, привезли в сколоченном гробу в десять часов утра. Колчак на работу в этот день не поехал, предупредив механика, что приедет только к обеду.
Машина Бычок въехала на территорию завода. Его привёз сам Коля Мода вместе со своим водителем.
Жига с Колчаком сидели в это время в кабинете. Надежда находилась дома и то, что доставят Кактуса, знал только Хлястик и Колчак.
— Открывай бункер под пилорамой? — сказал Колчак Жиге, — и возьми пару надёжных мужиков из зэков с собой. Надо одного нашего знакомого спрятать до приезда Серого.
— Что это за знакомый? — поинтересовался Жига, — ты мне всю работу сорвал сегодня. Вначале рабочих с пилорамы просил убрать до обеда. Теперь ребят надёжных просишь. Что за важного гуся тебе доставили?
— Сейчас увидишь! Я пойду машину подгоню к пилораме, — загадочно взглянул на Жигу Колчак.
Колчак подошёл к машине и поздоровался с гостями.
— Куда выгружать будем? — спросил Мода.
— Съезжайте по бетонке вниз к металлическим воротам? — показал Колчак, — там его выгрузим.
— Возьми вот это? — Мода протянул Колчаку пояс с долларами, — здесь сорок тысяч долларов при нём нашли. Деревянных рублей ещё немного было у него, но я раздал их своим парням за работу.
— Всё нормально, — сказал Колчак, — пацанов поблагодаришь всех от нас. Хорошо сработали. А второго с ним не было? — поинтересовался Колчак.
— Был, но я его не видал. Наша сборщица подаяний их вместе видала. Мы и не стремились его заловить. «Вопрос стоял именно о Кактусе», —сказал Коля Мода.
— Да тот нам не нужен, но как бы он не вынырнул рядышком. У этих козлов наверняка план совместный какой — то был. Сейчас я с ним потолкую.
— А с Жорой Хлястиком ты меня познакомишь? — спросил Коля Мода.
— Обязательно, он тебя ждёт у себя. Сам он не ходячий вот уже третий день. Назад поедешь, там терем будешь проезжать зайдёшь в него. Только долго не утомляй его? — попросил Колчак.
— Да нет, конечно, я только поздороваюсь с ним и передам ему пять ампул морфина. Больше пока не нашли, но обещали ещё столько же достать, но через месяц.
— Боюсь, что к этому времени ему он может не понадобиться. И он сам это понимает, но стойко всё переносит. Смирился он со своей участью.
К бункеру подошёл Рома и Аркадьевич. Они помогли разгрузить гроб, и ушли в цех.
— Бери Жига монтировку, открывай крышку? — сказал Колчак, — посмотри, какого гуся привезли?
Жига при помощи стамески и молотка открыл крышку. На него смотрели напуганные глаза Кактуса.
— Ого, вот это чёрта вы привезли, — удивлённо сказал он, — можно смело крышку заколачивать и везти его в лес хоронить. Живьём закопать без всяких отпеваний.
Кактус лежал с покусанными губами и смотрел в бетонный потолок бункера.
— Что падла молчишь или забыл, как из меня жаркое хотел приготовить? — спросил Жига у подавленного от горя Кактуса. — Помнишь меня сука ментовская? Настала моя очередь, глумится над тобой.
— Не надо над ним глумиться, — сказал Колчак, — он уже лично для меня не интересен. Отдадим его Коле для отрады.
— Я пить хочу, — еле шевеля языком, сказал Кактус, — и развяжите мне руки? Всё тело затекло, а меня сейчас напугать невозможно ничем. С тех пор, когда я видал последний раз Колчака, мне такие страшные испытания пришлось пройти, после которых жизнь уже давно не мила. Только я не дурак, понимаю, что привезли меня не для того, чтобы замочить в этих лесах. Это можно было сделать и там, где меня взяли. Что вы хотите от меня?
— Ума, что ли за год набрался? — спросил Колчак. — А хотим мы от тебя немного, что именно узнаешь позже. А пока тебе придётся перекантоваться некоторое время здесь. В обнимку с парашей, будешь слушать романсы пилорамы, и вдыхать запах опилок. Собственно, чего я тебе говорю, ты же знаком с производством. Всё-таки полгода отработал здесь.
Коля Мода, не стал дожидаться окончания встречи с Кактусом, простился с Колчаком и Жигой и покинул территорию завода.
— Что с ним делать будем? — спросил Жига, — долго его здесь держать нельзя. Максимум три дня.
— Неделю надо продержаться до Серого, — сказал Колчак, — хотя с ним и раньше можно кончить, если Колю сюда пригласить. Откровенно говоря, мне с этим Кактусом никакого желания связываться нет. Жить хочется без волнений и переживаний, но он сам лезет на рога. Значит, задумки плохие имеет.
— Никаких задумок у меня нет, и не было, — ответил Кактус, услышав разговор Жиги и Колчака, — была только мечта одна дёрнуть отсюда за бугор.
— Твоя мечта сбудется, — не повышая голоса, пообещал Колчак, — у нас здесь есть бугор перед змеиным логом, и ты его достаточно хорошо знаешь. Ягоду там, наверное, собирал в прошлом году?
Колчак подошёл к гробу перерезал остриём стамески скотч, которым был обвязан Кактус.
— Вылезай, если хочешь? — сказал он Кактусу, — обживай знакомое тебе помещение. На горячие блюда не рассчитывай. Дадим тебе на первое время кочан капусты и буханку хлеба. На воду ограничений у тебя не будет. Кран здесь есть с водой.
— А что приковывать его не будем? — спросил Жига.
— Зачем? — Он отсюда никуда не вылезет, а для оказания своих ментовских силовых методов у него мощи не будет. Мы ему сейчас ногу или руку сломаем, — намеренно пугал Кактуса Колчак. — Иди, неси лом или кувалду? — сказал он Жиге.
Кактус приподнялся из гроба и занял сидячее положение. Его глаза безмолвно умоляли о пощаде. Он хотел, что — то сказать, но от испуга начал задыхаться и держатся за поясницу. Кактус прикрыл глаза и, передохнув немного, выдавил из себя:
— Если вы опасаетесь, что я сбегу лучше привяжите меня? — заныл Кактус.
— А ты ментовская харя забыл, как фигурных полосок из нас нарезать хотел? — заорал на него Жига и ударил по его лицу ногой, так, что он из гроба вывалился.
— Оставь его, — остановил Жигу Колчак, — принеси ему пожрать и без меня сюда никому не разрешай входить? А лучше будет, если ты ключ отдашь мне. Он тебе всё равно не нужен сегодня.
— Пускай он идёт, — кивнул Кактус на Жигу, — мне с тобой нужно наедине поговорить.
После того, когда Жига ушёл Кактус, поднялся с бетонного усеянного опилками пола и, подойдя вплотную к Колчаку, зашептал:
— Я не знаю, что ты задумал, но хочу тебе предложить за свою жизнь выгодную сделку в виде зелёной крупной суммы, которую ты возьмёшь легко в одном месте. Там двести пятьдесят тысяч долларов и ценные бумаги, но с условием, ты мне вернёшь пояс, который ты в руках держишь. Я не знаю, сколько проживу. С тех пор, как меня изуродовал Юра Лоб, моё здоровье резко подкосилось, и у меня часто случаются приступы, от которых хоть волком вой. Хотелось бы умереть не совсем нищим. И не скрываю тебе, что у меня были планы поквитаться с ним. Я сам кровожадный нрав показал, но этот Юра Лоб истинный зверь. Он до сих пор приходит ко мне в кошмарных снах, где вместо рук у него настоящие палицы, которыми он меня колотит.
— Видать крепко он тебя помял, если даже после своей смерти к тебе во снах является? — спросил Колчак и посмотрел Кактусу в расширенные зрачки, в которых отсвечивалась откровенная радость от услышанной новости.
— Я помню, как ты хотел купить себе жизнь и свободу за кассу общака, — сказал Колчак.
— Это на самом деле архив Боровика, но после его смерти, естественно он стал общим вместе с его содержимым. Фуры нет в живых, есть только мой водитель Пётр, который знает об архиве с моих слов. Он сейчас в Грузию ломанулся, где должен ждать моего возвращения с деньгами.
— А это, что за доллары в поясе спрятаны? — спросил Колчак.
— Это Пётр, выручил за мой крутой автомобиль.
— Всё ясно с тобой, — произнёс Колчак, — но пока я тебе ничего не могу сказать в ответ. Надо с важными людьми вначале потолковать, а потом принимать решение. И где твой общак спрятан, ты, конечно, мне сейчас не скажешь?
— Если я сейчас скажу, то получу за деньги не жизнь и свободу, а быструю смерть. Мы оба разумные люди и понимаем, как такие дела делаются. Могу только сказать, что архив спрятан на Лабе, остальное расскажу в том случае, если мы на Лабу приедем на катере, и на вёсельной лодке. Вы берёте архив, — я уезжаю на катере, — вы на лодке. Катер свой заберёте через полчаса напротив Тобольских казарм.
— Предложение заманчивое, но надо вначале узнать, кто там сейчас заправляет? — сказал Колчак.
— По моему мысленному прикиду Лаба должна отойти к двоюродному брату Фуры с Сортировки Казимиру. Он единственный родственник у него остался. Казимир работает в пятой поликлинике врачом. Он семейный и порядочный мужчина, с Фурой и Боровиком никогда никаких дел не имел, кроме рыбной ловли.
…Тут пришёл Жига, и разговор с Кактусом прервался. Жига положил продукты в гроб, после чего на ворота повесили большой замок, и ключ отдал Колчаку.
— Ты временами поглядывай в щель на него, — сказал Колчак. — Я думаю не завтра, так послезавтра его перевезём на другое место. Новость он мне одну сообщил. Я сегодня если проверю правдивость его слов, то придётся его перевести на улучшенные условия содержания.
— Верить ему нельзя, — сказал Жига, — он сейчас что угодно будет обещать, лишь бы освободиться.
— Да нет, в том — то и дело, что об этом он заикается второй раз. «У меня есть повод верить ему», —сказал Колчак и, положив ключ в карман, пошёл к своей машине.
В этот день Колчак встретился с Витькой Петуховым на спасательной станции. От него он узнал, что Лабой руководит дочь Казимира Глория, молодая девушка с укороченной ногой и злобным нравом. И приезжала она туда с проверкой только раз в неделю по средам. Все остальное время Глория находилась в пекарне, которую купила за продажу плав крана и катера.
— Эта Лаба у них не рентабельная, — сказал Педро. — Она у них вроде перевалочной базы служила и раньше.
— Ну ничего себе не рентабельная? — удивился Колчак. — Мазут всегда в цене, а Волга переполнена судами разного калибра.
— Это ясно, что речного транспорта много бегает, но у них есть свои сливные станции, принадлежавшие порту и речному пароходству. А на эту Лабу заезжают только маломерки частников, да их собственные судёнышки. А это капля в море. Так что их главный бизнес на Лабе, это перевалочная база. Я уже изучил их метод и режим работы. Так что особо они не жиреют сейчас от этой Лабы. И думаю скоро и её продадут. Смотри вся палуба чистая, не то, что раньше.
— Откровенно сказать, мне эта сливная станция уже до фонаря, — плюнул Вовка в её сторону. — У меня своих забот по горло.

               
                Глава 19

      А Жига, ночью встретив Лака, который пришёл на ночное дежурство, предупредил того, чтобы он не подходил к воротам бункера, а занимался штабелировкой пиломатериалов и регулярно обходил территорию завода вместе с собаками.
Виктор Лакшин пытался переговорить с Жигой о трагическом происшествии случившимся с ним в городе, но посмотрев на озабоченного управляющего, решил перенести разговор на следующее утро. Ночью он штабелировал ещё сырые после антисептика доски. Комары и жажда после дневной выпивки одолевали его. Ближайший кран с водой находился в бункере под пилорамой. Он пошёл туда, чтобы наполнить бутылку с водой. За ним последовала свора собак. Собаки с лаем накинулись на закрытые ворота и, бороздя передними лапами металлические ворота, показывали Виктору, что там находится посторонний человек. Он отогнал собак и, увидав большой замок на бункере, удивился, и вслух произнёс:
— Странно, никогда его не запирали, а тут решили замок повесить?
Кактус, когда услышал шаги и человеческую речь бросился к воротам:
— Брат, ты не сторож случайно? — услышал Лакшин незнакомый голос, исходивший через большой зазор двух створок ворот бункера.
— Сторож, а ты чего там делаешь? — отозвался Виктор.
— Понимаешь брат, беглый я. Может, слышал недавно про побег от здания суда? Вот это я пятки намазал оттуда. А здесь я раньше работал автомехаником и за управляющего был. Обидел я немного хозяина и его друзей вот они меня, и прикрыли тут.
— Понял я кто ты! — Ты фуфлыжник захарчёванный, — моментально сделал вывод Виктор.
— Откуда ты таких терминов нахватался? — спросил Кактус.
— Я был там, куда тебя суд должен был определить, — объяснил Лак.
— Не фуфлыжник я брат, — доказывал Кактус, — там расклад совсем другой. Объяснять долго, короче у вас здесь работает индус Жига. Он обворовал моего знакомого. Ну, я с ним немного поквитался, а сегодня, когда приехал сюда смотрю он здесь. Вот они меня с Колчаком и прикрыли.
— Я сам на этого Жигу зуб имею, — обиженно сказал Лак, — припустил он вчера меня. Из профессионалов перевёл в сторожа. А Колчак серьёзный человек! С ним шутки плохи, слышал я за его фейерверки ещё на зоне. Знать, набедокурил ты не хило, если к нему во внимание попал?
— Да не я там виноват, а больше мой друг Фура. Может, слышал про такого?
— Знал, я его, — ответил Лак, — Фура был лагерным щёголем, никогда меня сигаретой не угощал, хоть и жили с ним в одной секции. Теперь я примерно догадываюсь из-за чего у тебя тёрки с Колчаком. Отдыхай, а мне пора работать, — прошепелявил беззубым ртом Виктор.
— Постой брат? — остановил его Кактус.
— Чего тебе? — вернулся к воротам Виктор.
— Ты хочешь бабки неплохие срубить за одну услугу? — спросил Кактус.
— Бабки любой хочет срубить, но только что это за услуга будет? — спросил заинтригованный Виктор.
— Маляву одному человеку надо передать в городе, он тебе сразу заплатит за неё тысяч десять. Не сомневайся там всё чисто. Обману не будет.
— Деньги мне на зубы вчера были нужны, — замялся Лак, — но завтра не знаю, кстати — ли мне будут?
— Деньги всегда нужны, — сказал Кактус, поняв, что собеседника он уговорит, — неси мне бумагу и карандаш. После того, как тебе дадут десять тысяч, я тебе лично добавлю столько — же, но в долларах. Сразу на них сможешь купить себе новую машину.
Лак дальше не стал слушать уговоров, а побежал в сторожку и принёс карандаш с двумя листами бумаги, просунув в щель Кактусу. В темноте, приложив лист к металлическим воротам, Кактус на ощупь стал выводить буквы:

Подполковник! Я нахожусь запертый в бункере завода Беды, если у тебя есть желание возобновить наш разговор, то любым способом вызволяй меня отсюда, пока меня не пришили здесь эти ублюдки. Цена нашего базара 250000 тысяч долларов. Подателю сего письма дай десять тысяч рублей. Он заслужил. Я нахожусь под надзором Колчака и Жиги. Жди гостя по имени Пётр, верь ему во всём он мой друг. Скажешь ему, что взяли меня друзья Колчака. Не оставляй меня в беде? Если не хочешь получить деньги, то арестуй меня. Я в цейтноте сейчас и согласен на любой исход, только бы выбраться отсюда. На почерк не обращай внимания, пишу в темноте на ощупь, но подпись мою ты безошибочно узнаешь. Кактус. 24 июля.

Написав письмо, он свернул вдвое лист и отдал Лаку.
— Эту записку передашь в милиции лично подполковнику Ланину. Он там самый главный дознаватель.
— Нет в милицию я не ходок, — категорически отказался Лак, — меня возможно со вчерашнего дня они разыскивают по всему городу. Дал по рогам одному наркоману. Боюсь, что он окочурился.
— Этого мента не надо бояться он свой, — стал доказывать Кактус, — но, если ты не можешь идти в ментуру, иди к нему домой. Живёт он около ресторана Ладья в своём доме. Получишь от него деньги, и возьми от него для меня ответ.
— Ну, это куда ни шло, — ответил Лак и, положив записку в карман брюк, пошёл искать воду в другом кране.
…Работа больше ему на ум не шла. Вместо записки он ощущал уже большие деньги в кармане и мысленно распределял, куда он их потратит. Дождавшись утра, он сел на автобус и не доезжая до конечной остановки, где боялся наткнуться на вчерашнюю компанию, сошёл раньше и пошёл вначале до рынка. Зайдя в чебуречную, он осмотрелся и, увидав среди летающих мух, одиноко сидящего молодого мужчину потрепанного вида подсел к нему.
— Что головка болит? — спросил он у мужчины.
— Безбожно, и не спрашивай, — ответил тот.
— Сейчас я тебе её подлечу, — сказал Лак и взял два стакана водки и закуски.
Он знал, что самые верные новости можно узнать именно от таких опустившихся людей, которые часто ночуют в стенах милиции. И Лак не ошибся мужчина по кличке Пузырёк, всё ему рассказал о Ланине и объяснил, где он живёт. Мало того, этот Пузырёк и про случай в пивной знал и сообщил ему радостную весть, что Борю Скрипача, вчера с перевязанной головой видал около родильного дома в семь вечера в доску пьяного.
— А чего у тебя кликуха такая стеклянная? — спросил у него Лак.
— От слова фанфурик меня так прозвали. Пью всё, что горит и жжётся.
— Печень с мотором посадишь, — изрёк мудро Лак, — я сам раньше этим увлекался. Да вовремя меня остановили и теперь не жалею об этом.
— У тебя деньги есть на благородные напитки, а мне где достать? — заныл Пузырёк.
— Давай я тебе пива бутылку куплю? — предложил Лак, — только ты меня на улицу выведи, где живёт Ланин.
— Нет вопросов, — оживился Пузырёк и потянул Лака на улицу.
— Только веди меня по закоулкам, если можно? — попросил Виктор, — по центральным улицам мне нет резона бродить.
По пути в киоске он купил пива мужику и тот его вывел на нужную улицу. Дом он сам нашёл по приметному миноносцу и развесистому дубу.
Дверь ему открыл молодой парень в очках, назвавшийся Андреем.
— Мне бы подполковника Ланина, как увидать? — спросил он у парня.
— А он на работе, — ответил парень.
— У меня к нему срочное дело не требующихся отлагательств. Надо ему сообщить, что я пришёл от важного человека с письмом.
— Хорошо я попробую ему позвонить, он работает на той стороне Волги и связь не всегда бывает нормальной, — ответил Андрей и вытащил из кармана мобильный телефон.
На счастье, Ланин поднял трубку и когда, узнав от Лака, что он пришёл с известием от Кактуса бросил работу и через полтора часа был дома. Прочитав записку, он отвёл Лака в баню, где лежал на импровизированной из веников постели, покрытой одеялом, Пётр.
— Нашёлся твой Кактус, — сказал Ланин Петру. — Человек от него с посланием пришёл. Просит, чтобы ты ему дал десять тысяч за известие.
— Где он? — вскочил Пётр.
— В бункере сидит под замком в Осинках, — сказал Лак, — помощи просит.
Ланин протянул записку Петру.
— На почитай и всё поймёшь.
Пётр быстро прочитал записку и вернул её Ланину.
— Сегодня ночью его надо вытаскивать оттуда, — сказал Пётр.
— Не получится, — заартачился Лак, — в моё дежурство, собаки не дадут постороннему зайти туда, и я не дурак на пилораму добровольно ложится.
— Тебе мы заплатим за это неплохие деньги, с которыми ты привольно и с шиком можешь жить не в деревне, а в любом большом городе.
— Колчак меня где угодно найдёт, — не соглашался Лак.
— Не найдёт, — уверенно сказал Ланин, — его Петр уберёт по — тихому. Я знаю, он на работу ездит в город по одной и той же дороге. Никаких препятствий встретить его с самодельной взрывчаткой, нет.
— Это уже будет не по — тихому, — сказал Лак.
— Важен не сам процесс, а окончательный итог, а он будет смертельным, — и Ланин достал из — под скамейки самодельную бомбу.
— Убери сейчас же? — крикнул Пётр.
Ланин положил назад бомбу, а Пётр, достав из — под веников деньги, отсчитал Лаку не десять, а пятнадцать тысяч.
— Держи и Лёве передай, что сегодня ночью мы его вывезем. Собак только своих загони, куда-нибудь, чтобы не гавкали. А насчёт Колчина не бойся, он делает последние шаги по этой земле. Я тебя уверяю в этом.
Виктор взял деньги и, не пересчитывая, опустил их в карман.
— Я согласился только передать записку. Пособлять вам в смерти для Колчака я не желаю. Тут тариф должен быть другой и не завтра, а сейчас.
— Нет у нас сейчас больших денег, только Лёва знает, где они лежат, — объяснил Пётр. — Освободим его, сразу получишь крупную сумму. А тебя мы можем связать и слегка проколоть тебе шкуру, не нанося вреда здоровью. Будет выглядеть убедительно и оправдательно.
— Сомневаюсь я, что ваша затея пройдёт у Колчака, — протестовал Лак против пособничества им в спасении Кактуса. — Колчак с закрытыми глазами расколет меня, — стонал выпившим голосом Лак.
— Не надо бояться так Колчака? — настраивал Ланин Лака против Колчака. — Он половина седьмого утра уезжает из дома. В шесть сорок пять его машина будет уже дымиться, а тело будет обугленным. Ты будешь ни при делах. Тебя найдут рабочие связанным и немного окровавленным. Всё само собой свалится на плечи Кактуса, а они до него больше никогда не доберутся. Не кому будет! Серый занят коммерцией, а Хлястик я слышал, уже на ладан дышит.
— Хорошо я согласен. Лишний шрам на лице мне не помещает, — икнул от выпитой водки Лак. — Я вас встречу в три часа около оврага. На машине в село не въезжайте, подозрительно будет? — предупредил он. — Лучше спрятать её в лесу.
— Насчёт этого не переживай, сделаем всё по уму, только ты сегодня больше не пей? — сделал наказ гостю Ланин и проводил его на улицу. За дверями он ему тихо сказал:
— Скажешь Кактусу, что Пётр у меня. И освобождать его он придёт один к логу. Я буду их ждать в машине. А ты не беспокойся при любом исходе дела, деньги свои получишь. И насчёт выпивки я тебе сказал специально при Петре. Не любит он пьяных. Выпей сейчас хорошенько, — денег не жалей. Скоро у тебя, их много будет.
Вернувшись в баню, Ланин спросил Петра:
— Ты, что на самом деле хочешь убрать Колчака?
— Мне кажется, ты первый заикнулся о его смерти, а я просто поддержал тебя, — сказал Пётр.
— А не помешало бы его жизнь приостановить, — заявил Ланин.
— Никогда в жизни! — сказал Пётр. — Мне лишняя кровь не нужна! Я перед криминалом чист и перед законом у меня всего один грех. И не пойму, зачем ты бомбу изготовил? — удивлённо спросил Пётр, — да ещё спрятал рядом со мной или хочешь, чтобы я взорвался.
— Это не бомба, а муляж, из двух кусков мыла, забрал как — то у подростков с нашей улицы и спрятал в бане на всякий случай. Но для устранения Колчака я найду любую взрывчатку, — предложил Ланин, — а этот мужик беззубый пускай сам выкручивается, как сможет.
— Мне главное Леву вызволить, — занервничал Пётр, — взять архив и бегом отсюда. Я понял, что у Колчака всё схвачено здесь, если за двести километров отсюда повязали Кактуса. Значит, не простой этот пацан?
— А его замочить не мешало бы, чтобы он не путался под ногами, — после паузы сказал Ланин.
— Вот и мочи его сам, а мне он не мешает, и впредь мешать не будет, так как разминутся наши с ним дорожки. Я его, кстати, ни разу не видал, кроме тех фотографий, которые ты мне показывал и едва ли увижу.
— Тебя, что на заимке не было тогда, когда Колчака чуть не сожгли?
— Нет, я был личным шофёром Лёвы и выполнял только его указания. Деньги платил мне он, а не Боровик с Фурой. Мы ведь с Лёвой друзья с детства. Даже в армию попали служить в одну часть. Только он после армии поступил в школу милиции. По окончании школы он пошёл к Боровику. Через него он и познакомился с Фурой. А я таксистом работал, до тех пор, пока не влип в аварию.
Пётр на минуту замолчал, задумавшись о чём — то своём, потом опомнился и произнёс:
— Ты лучше подполковник машину свою осмотри? Не дай бог, она нас подведёт. А то у неё вид такой древний, что плакать хочется, — сказал Пётр Ланину.
— Машина у меня, как огонь, — гордо сказал Ланин, — на вид нечего смотреть, а движок, как у космического корабля мощный. И у меня, эту машину никогда, и никто не угонят.
— Не скажи, сейчас и металлолом подбирают с дорог, — произнёс Пётр, — и не посмотрят, что у тебя на заднем стекле виднеется милицейская фуражка.
Ланин ничего в ответ ему не сказал. Он вышел из бани и сев на перевёрнутое ведро под яблоню начал размышлять над своим гнусным планом.
«Зачем мне нужен Кактус? Я его лучше сдам милиции, и архивом будет владеть один Краснов. Если он без меня не сможет взять его, то обязательно скажет, где он находится. А там видно будет, — делиться с ним этим архивом или тоже позже сдать его в милицию. Заодно и этого сторожа освобожу от лишних переживаний».
Он встал и, ударив ногой, пустое ведро вошёл в дом, где взял трубку телефона, набрал номер Колесова.
Сообщение было коротким и убедительным, которое майор Колесов принял с полным доверием к бывшему начальнику уголовного розыска и сразу сам лично выехал с нарядом милиции в Осинки.

                Глава 20                               
   
   Они зашли с автоматами наперевес на территорию завода и проследовали в контору. В кабинете они застали Надежду и Жигу. Те сидели каждый за своим столом, мирно беседуя между собой.
Колесов не ожидавший встретить здесь Жигу посмотрел на него искоса и нехотя произнёс:
— Добрый день!
— День добрый майор, — ответил Жига, — а автоматчики зачем? — хитро улыбнулся Жига.
— Кого это вы решили у нас арестовать? — забеспокоилась Надежда, — неужели мои подопечные, что натворили?
— Нет, Надежда Константиновна, с ними всё в порядке. Нам сообщение поступило, что вы здесь на заводе скрываете опасного преступника. Всеми нами знакомого Атласова по кличке Кактус. Прошу его добровольно выдать?
— Вениамин Иванович вы что шутите? — удивилась Надежда. — Если бы он здесь был, я бы в первую очередь позвонила вам. Так как я этого Кактуса арестовывала, и он бы со мной первой попытался свести счёты.
— Надя, я всё понимаю, но факт этот надо немедленно проверить. Проведите нас к бункеру пилорамы и откройте вход?
— Там ворота никогда не закрываются, — сказала Надежда.
— Повесил я вчера замок на них, — сказал спокойно Жига, — там гроб стоит, чтобы на него не засматривались, я спрятал его вниз и опилками закидал.
Жига снял ключ с гвоздя и повёл милицию к бункеру. Следом за ними последовала и Надежда. Два милиционера около ворот взяли наизготовку автоматы, а Колесов вынул из кобуры пистолет.
Жига открыл замок и двумя руками отворил одну створку ворот.
В бункере кроме горы опилок и одетого на кран шланга ничего не было.
Присутствием человека там и не пахло.
— А где твой гроб? — спросил Колесов.
— В опилках, где — то, — равнодушно ответил Жига.
— Покажи?
— Мне, что заниматься больше нечем. Я исполнительный директор, а не ворошильщик опилок. Я и так позволил вам лишнего на частном предприятии. Зайдите в цех и попросите лопаты, скажите, я разрешил.
…Колесов не ответил Жиге на колкость, а сказал сержанту, чтобы он принёс лопаты, но его опередила Надежда и принесла две большие деревянные лопаты.
— Пошли отсюда? — сказал ей Жига, открывая вторую половину ворот, — сейчас они такую пыль здесь поднимут, что дышать будет нечем.
Они вышли из помещения. Колесов пошёл за ними. Милиционеры матерились, чихая от поднятой пыли. Вышли они, отряхивая с себя опилки.
— Ничего нет, пусто товарищ майор, — доложили они Колесову.
— Умойтесь вон кран со шлангом, — сказал Жига милиционерам и ушёл со скрытой усмешкой в цех.
«Какой проницательный Колчак? Как он угадал, что Кактуса надо увезти с завода ко мне в сарай? Правильно мы с ним утром отвезли его. Там он прикован наручником к скобе и никуда не денется. А с какой неохотой он уезжал отсюда. Теперь ясно. Нашёлся кто — то из наших, кто вложил нас. Кто же это может быть? Аркадьевич и Рома не могли, остаётся только Лак. Он сегодня ночью дежурил и видимо спелся с Кактусом. Надо идти к нему и брать его за жопу», — решил Жига.
Он дождался, когда Надежда проводила милицию за территорию завода, затем сел верхом на Венеру и помчался на ней к церкви. Перед этим он в магазине сказал Туману, чтобы срочно шёл в общагу к зекам.
Туман зашёл в комнату, когда Жига тормошил мертвецки пьяного Лака.
— Давайте его взвалим на лошадь? — сказал Жига Туману, — я его шлангом приведу в чувство, иначе он к своему времени не оклемается и на работу не придёт. А мне край надо в городе сегодня быть.
— Не надо, чтобы вся деревня видала, — возразил Туман, — я сейчас машину подгоню, и мы его прямо в бункер привезём, и никто не увидит.
— Правильно, — согласился с ним Жига, — иначе деревня по этому пустяку развоется на всю округу. Бабы местные за своими мужиками не смотрят, а вот за чужака кипешнут сразу. Серому это не понравится.
Туман через пять минут подогнал фургон, куда бросили безжизненное тело Лака. Вскоре он лежал на опилках и принимал водные процедуры из шланга, который направлял на него Жига. Когда Туман начал переворачивать пьяного на спину, то обнаружил набухший карман. Он засунул туда руку и извлёк из него пачку денег:
— Это он гонорар получил за предательство не иначе? — сделал вывод Жига, и пересчитал деньги. — Всё пока хватит с него воды. Надо Колчака сюда вызывать. Звони Туман ему? — скажи, что нас посетили менты, искали Кактуса.
А я пойду, нашатырь принесу.
Они не заметили, как к ним спустилась Надежда и слышала концовку разговора Жиги с ребятами.
Увидав распластанного на опилках Лака, она брезгливо поморщилась, и произнесла:
— Откровенно говоря, я ему с первого раза не поверила, так и думала, что он не устоит перед спиртным. «А Вовку ты зачем с работы срываешь?» —спросила она у Жиги.
— По милости Лака к нам автоматчики сегодня приезжали, — и он показал ей пачку денег.
— С чего ты взял? Этот бедолага не знает кто такой Кактус?
— Не знал до сегодняшней ночи, — ответил Жига.
— Так выходит, был он здесь? — расширила глаза Надежда.
— Не спрашивай меня ничего? — отмахнулся от неё Жига. — Что Вовка сочтёт нужным, расскажет тебе сам, а я пошёл за нашатырём.
Растерев ему виски и напоив водой с нашатырём, они сразу заметили, что к Лаку пришёл рассудок.
— Откуда у тебя эти деньги? — сунул Лаку под нос пачку купюр Жига.
— Мои деньги, заработал на зубы, — пробормотал он.
— Тебе пёс их в милиции дали? — спросил Туман.
— Я не стукач, и с милицией дел не имею, — опустил вниз глаза Лак.
— Виктор, говори правду, где и за что ты получил деньги? — допытывалась Надежда. — Им всё известно и пока я здесь они не посмеют с тобой ничего сделать.
— Я и так без этого хотел поговорить сегодня с Жигой, и даже в вахтенном журнале на всякий случай запись сделал, что по просьбе узника пошёл к подполковнику с письмом. Мне главное было свои деньги получить, а остальное меня не касается, но перебрал немного. Деньги мне дал Пётр, который сидит в бане у подполковника.
— Какой подполковник? — наклонилась к лицу Лака Надежда.
— Ланин его фамилия, завтра в шесть сорок пять они хотят взорвать машину с Колчаком, а в три часа ночи я должен встретить в логу этого Петра. Проводить на завод и он, связав меня, освобождает Кактуса. За это они мне обещали много долларов, но я не дурак. Не верите мне, откройте журнал? Я, конечно, не много с ними поторговался, но хранить молчание не собирался. Жалко, что с водкой перебор получился.
— Что в письме было написано?
Виктор слово в слово пересказал ей содержание письма.
— Всё ясно сюда милицию направил Ланин? — сделала заключение Надежда, — знакомый почерк. Значит, Кактуса он решил исключить из игры, а вот какой игры и почему это вопрос?
Когда приехал Колчак, выслушав все доводы Надежды и Жиги, он сказал:
— Верните ему деньги, и пускай он сходит к себе переоденется. А ты Надежда садись со мной, и поехали к твоему другу Гридину. Скажешь ему, что пора когтить Ланина, так как он скрывает опасного преступника у себя в бане. Расскажешь ему всё как есть, но о Кактусе не заикайся. Скажешь, что источник достоверный и не забудь о бомбе, рассказать, которая у него в бане лежит. «А Виктора завтра надо спрятать от лишних глаз», —сказал он Жиге. — Дай ему отпуск задним числом за свой счёт и помоги устроиться в местный санаторий. Деньги на путёвку у него есть. Там его ни за что не найдут.
— Ты мне скажи, где Кактус? — спросила Надежда. — Ты понимаешь, сколько вопросов будет мне задано по нему?
— Ты его не видала и не увидишь, — ответил Колчак, — и не забивай себе голову? Он спрятан в надёжном месте и нам с тобой не принадлежит.
— А я хочу его увидеть? — словно лиса подошла к Колчаку Надежда, — хочу встретить старого знакомого?
— Садись в машину? — сказал он ей, — время золото. Он взял у Жиги ключ от сарая и поехал в город.

                Глава 21

— Вячеслав Андреевич, я по срочному делу к вам, — сказала Надежда Гридину, на крыльце его дома. — И прошу вас отнестись к нему с полной ответственностью.
— Ни как ты не желаешь дать отдохнуть пенсионеру, — шутливо сказал Гридин. — Вначале мы блинов отведаем с вишнёвым компотом, а потом дела.
— Некогда сейчас блины есть, — торопила его Надежда, — опасный преступник с бомбой сидит у Ланина в бане. Он его прячет там. Это пособник Кактуса. Видимо у них какие — то совместные дела есть. Мы с вами правы были, возможно, их объединяет охота на марки.
— Постой, а ты уверена, что это правда? — спросил он. — Как мне известно, Колесов сегодня выезжал на ваш завод в поисках Кактуса.
— Ланин следы путает и вводит всех в заблуждение, — возбуждённо заговорила Надежда. — Он на завтра готовит убийство Колчина, для этого и приготовил бомбу самодельную.
— Ты Надя не преувеличиваешь случайно? — внимательно посмотрел на неё Гридин. — Не может он с преступниками такими связь держать и к тому же готовить убийство. И верить не хочу. Да он корыстолюбец и взяточник, но на убийство он не пойдёт. Для этого он слишком трусоват.
— Естественно сам он убивать никого не будет, а вот заказать ему убийство раз плюнуть. И то письмо подписано чужой фамилией, было написано не Андреем, а им, — это я точно установила. Никакой экспертизы не надо. Андрея я выгнала из комнаты, и он переехал жить временно к Ланину. Это я точно знаю. И то, что в бане прячется преступник, замышляющий на завтра убийство факт достоверный и точный, как стрелки на курантах. Мне сказал тот человек, который присутствовал при этом разговоре. И я ему, верю, и к вам я пришла не как к пенсионеру и даже не как к бывшему начальнику уголовного розыска, а как к депутату местного совета.
— Надя погоди не пыли? — остановил он её. — Ты мне столько всего наговорила, что мне вникнуть трудно. Давай начнём с того, что Ланин прячет в бане бандита готовившегося завтра совершить убийство, это одно. А кто он такой?
— Я же вам битый час твержу, что это подельник и личный водитель Кактуса Краснов Пётр, — сказала Надежда.
— Не торопись жить Надя, — сказал он ей, — ещё пяти минут не прошло, как ты открыла мою калитку. Если это Краснов, то он никуда не уйдёт, но с ним должен быть рядом и Атласов? Ведь если взять Краснова — значит спугнуть Кактуса.
— А не брать Краснова, значит разрешить им убить Колчина? — парировала Надежда и въедливо посмотрела на Гридина.
— Ну, этого я не сказал. Никто ему не позволит убивать Колчина, — успокоил он её. — Как же так, неужели Ланин докатился до преступности? — причитал Гридин. — Не хочется никак верить? Ведь были у него громкие и опасные дела, граничащие с риском для жизни, из которых он достойно выходил. Особенно он отличился по поимке банд карманников Ласки и Страуса. На катамаране «Отдых» взял банду разбойников из четырёх человек. На старом маслозаводе при облаве на бомжей, которые работали на Кормчего, по хищению цветного метала, он отличился не плохо. Тогда двенадцать человек арестовали, а Ланин получил ранение в плечо и орден от правительства. Понимаешь, Надя не могу я сопоставить его мужественные поступки с изменой?
— Выходит, вы мне не верите? — обиделась Надежда.
— Я этого не сказал, я просто рассуждаю сам с собой, — ответил Гридин, — а Колесову я сейчас позвоню. Он ведь по старой привычке советуется со мной часто.
— Не забудьте подсказать ему, чтобы заглянули в компьютер? — напомнила Надежда, забыв, что Марек вывел из строя компьютер и заменил жёсткий диск.
— Это уже не к чему? — сказал Гридин. — Доказывать кому — то, что Ланин борзописец нет никакой необходимости. Я об этом уже с субботы знаю. Ты знаешь и ряд сотрудников, с которыми я дружил, тоже знали давно, но об этом мне не говорили. Пускай пишет, бог ему судья.
— Тогда я поехала, — сказала Надежда, — больше мне сказать вам нечего. Но если можно сообщите мне по телефону, как прошла операция по захвату Краснова и Ланина? — и она потянула ему номер мобильного телефона.
— Непременно сообщу, — пообещал Гридин, — а вот блинов ты зря не отведывала, — сказал он ей на прощание.
— В следующий раз, — отказалась она от угощения, и спускаясь с крыльца громко твердила: — И не забывайте освобождение Кактуса намечено на три часа ночи. Которого, естественно, не будет, так как Ланин думает, что его взяла милиция.
— Уже не думает, — ответил Гридин, — Колесов с ним встречался после вашего завода и рассказал ему, что в том месте, где содержали Атласова, нет никого, и не было. Ланин писульку ему передал от Кактуса. Колесов утверждает, что почерк в ней Кактуса. А ты Надя поговори с Колчиным, если Атласов у него, пускай он под любым предлогом отдаст его Колесову? Если ему претят воровские традиции, то можно взять Кактуса так, что совесть у Владимира будет чиста и греха на душе не будет.
— Нет у Колчина никого, — заверила Надежда, опустив глаза. — Я бы об этом в первую очередь знала.
Она попрощалась с Вячеславом Андреевичем и пошла к машине. Ей было неудобно говорить неправду этому хорошему человеку, который в её судьбе сыграл немаловажную роль.

                Глава 22

— На этот раз ты быстро обернулась, — произнёс Колчак, — что не поверил он твоему доносу?
— Блины отказалась с компотом есть, вот и быстро, — ответила Надежда, — а Колесову он сейчас звонить будет. Будем надеяться, что арестуют сегодня и Ланина, и Краснова. Гридин обещал мне позвонить, после операции.
— Допрыгался Ланин, не жилось спокойно, — сказал Колчак, — теперь пускай сам на себя обижается.
— Так ты мне Кактуса покажешь сегодня? — спросила она.
— А чего его показывать, он сейчас сидит напротив окон твоей квартиры и через щели сараев смотрит, как мужики в карты играют, и слушает проповеди отца Григория.
— Ты, что в сарай Жиги его посадил? — удивилась она. — Там же народ кругом. Взбредёт ему в голову голос подать и тебе вместе с Жигой нарисуют статью.
— Он этого не сделает, у него ко мне доверие появилось. Он боится только одного, чтобы я его не отдавал Кольке. А с сегодняшнего дня, я у него буду последним спасателем.
— Отдай его Колесову не порти себе жизнь? — дала совет Надежда. — Он подозревает, что Кактус у тебя. Гридин только сейчас меня уговаривал, чтобы я занялась твоей моральной обработкой. И мне пришлось ему соврать.
— Нормально, — хмыкнул Колчак, — ложь во спасение не несёт никакого греха перед небом.
— Как это гадко обманывать хорошего человека, — ты представить не можешь? И мне показалось, он понял, что я солгала насчёт Кактуса. У него такой взгляд, критикующий был в тот миг на меня.
— Никому я пока не собираюсь отдавать Кактуса, а милиции тем более. Вот сейчас с ним переговорю, если разговор у нас доверительный состоится, то через пару дней я его отпущу на все четыре стороны. Пускай живёт, осталось ему недолго этой жизни. Если не попадёт в руки ментам или бандитам, то дуба в скором времени даст. Его, к земле пригнуло сильно. Зовёт она его к себе родимая на вечный покой. Так, что ему никакой приговор сегодня не нужен. Вреда и зла он не в силе больше кому — либо причинить. Пускай он успокоится. Они вдвоём с Питом на трассе девчонок из аварии спасали. Ему это там зачтётся, — поднял он указательный палец вверх.
— Какое счастье быть милосердным к своим врагам, — произнесла грустно Надежда. — Я в тебе всё больше и больше положительных качеств нахожу и люблю с каждым днём сильнее и сильнее. Как я буду без тебя на чужбине жить, — представить не могу? С ума, наверное, сойду от мук.
— Ты, что уже наметила день отъезда? — спросил он.
— Двадцать девятого августа, я должна быть в Москве, — ответила она, — но об этом знаешь только ты и тётя Ира. Я подготовила на тебя доверенность, как на распорядителя моего жилья без права продажи. Будешь собирать деньги с квартирантов, и складывать их в чулок. Только с Ромы ничего не бери, пускай живёт там и не забывает оплачивать коммунальные услуги. Я думаю, он долго не задержится здесь. Перед своим отъездом я с ним поговорю и покажу письма родителей. Он думает, они по — прежнему пьют, поэтому не хочет ехать туда. А им сейчас не до питья, денег на лекарства не хватает. И квартира для него почти готова в Кунгуре. Глаз и Сало нашли себе невест и стоят твёрдо на ногах. Первый этап весь считай, будет у меня определён. Со вторым этапом сложнее будет, но думаю, тётя Ира их всех здесь переженит. Когда я уеду с Ларой, она разгрузится от многих домашних забот, и будет работать вместо меня.
— А Аркадьевич у тебя не обустроен, почему в бобылях ходит? — спросил Колчак.
— Глаз у тебя нет, — сказала Надежда, — после того, как он тёте Ире изготовил индивидуальный стул с подлокотниками, она закрутилась вокруг него, как ужаленная. Подкармливает каждый день, — а с пенсии подарила ему дорогой бритвенный станок и туалетную воду. Она бабкой себя не считает и как нормальная женщина хочет для себя счастья. Намучилась с первым мужем, сейчас с дядей Жорой мучается, а ведь по сути дела он ей никто, — близкий родственник Ивана Романовича. Он ей даже не сожитель, просто живут в одном доме, который подписал им Дед вот и всё. Дядя Жора сам ей говорит, чтобы она нашла себе мужика кряжа. А ей кажется, что он её гонит из дома. Он ей говорит, что места в доме всем хватит. Она смотри, какая шустрая и деловая, на ней два дома держится и с нашими детьми успевает водиться. А спокойной жизнью она не хочет жить. Она считает, что старость, — это не тогда, когда человек носит зубные протезы и седые волосы, а тогда, когда делать ничего не хочется, и единственным увлечением считают телевизор. А дядя Жора её очень уважает, и хочет, чтобы она счастлива была.
— Я знаю это, — сказал Колчак, — у меня был недавно с ней разговор и сам всё вижу. Считай каждый день прихожу в дом. Только вот если она неплохая сваха, что же она брата моего не женит? Живёт с тобой в таком тереме и без хозяйки, а года то бегут. Не успеет оглянуться, как и полтинник стукнет.
— Он после польского облома на эту тему разговаривать ни с кем не хочет, — сказала Надежда, — но подруг в дом привозит регулярно, — бывает и не одну. Я ему говорю, женись Серёжа, пока не испортился. А он мне знаешь, что сказал на это?
— Скажешь, — узнаю, — ответил Колчак.
— Испорченный человек, — это тот человек, который просыпаясь в промозглую осень не находит у себя ни копейки денег, далее видит на кухне пригоревшие запаянные пустые кастрюли на плите и ко всему прочему мужской орган не фурычит. Таким он себе представляет испорченного человека, — объяснила Надежда. — С ним трудно говорить на любую тему. Он тебя подведёт, к такому состоянию, что ты рот откроешь, а сказать нечего будет. Ты знаешь, что он к Ларе в Ганновер собирается заехать?
— Впервые слышу, — удивился Колчак.
— Он поехал в Зальцгиттер в порт. У него с ними там дела по древесине. Вечером перед отъездом мы с ним посмотрели на карту, а эти города не далеко друг от друга оказывается, стоят. Если у него время будет, то он побывает у неё. Думает с ней заключить выгодный контракт. Лара его должна помнить. Я ему на всякий случай дала сопроводительное письмо и её телефон.
— Он звал меня с собой, — с огорчением сказал Колчак, — но я сейчас с работы не могу отлучиться на длительное время. Все в отпусках. Нас только два слесаря осталось. А так если бы я знал его маршрут, то любыми путями выбрался до Лары. Посмотреть хочется, что там за дочка растёт у меня.
…Они подъехали к сараям, но Надежда выходить не стала из машины:
— Ты знаешь Вовка, а мне расхотелось встречаться с Кактусом. Иди к нему один, а я зайду к своим квартирантам, — посмотрю, в каком состоянии содержится моя квартира.
— Только ты недолго с ними разговаривай? — предупредил её Колчак. — Я тоже долго не задержусь.
Во дворе, за картёжным столиком, к счастью, никого не было в это время. Колчак открыл сарай и по лестнице забрался к Кактусу. Он сидел, прижавшись к опорному столбу, и ел одной рукой вареные яйца.
— Ну что Лёва хотел объехать меня? — спросил Колчак, — я такие серпантины не люблю. Я тебе поверил, увёз из бетонного мешка, чтобы у тебя совсем здоровье не подкосилось. А ты в обход меня сговорился со сторожем, преданным мне человеком.
Кактус бросил недоеденное яйцо на газету и сказал:
— Ты не глупый и должен понять, что в моей ситуации любые варианты я буду использовать. Я просчитывал и сторожа, но мне пан или пропал, — выхода другого нет.
— Даже сейчас у тебя есть выход, — сказал Колчак и протянул сигарету Кактусу. — Сторож был у Ланина, где встретился с твоим другом Петром. Он у Ланина в бане жил, сейчас, наверное, даёт показания у следователя, как и Ланин тоже.
— Ты его сдал ментам? — расстроено спросил Кактус.
— Я никого не сдавал, а вот Ланин на тебя милицию навёл. Они обыскали весь завод. Просили у Жиги выдать тебя. Теперь ты понял на кого ты понадеялся. Это самый плохой бывший мент которых я знал. Он по костям будет идти, зная, что это ему выгодно.
— Он, что в милиции больше не работает?
— Нет этого урода быстро раскусили товарищи в шинелях, — сказал Колчак. — У тебя в данной ситуации выбора нет, — только верить в мою порядочность. Говоришь мне, где находится архив прямо сейчас. Я его беру, возвращаю тебе пояс, и ты едешь куда хочешь.
— А как же наш уговор насчёт катера? — напомнил Кактус.
— Наш договор был действительным, до тех пор, пока ты не обратился за помощью к Ланину. Теперь условия будут ставить я. Сегодня вечером смотри в щели на столик, где собираются картёжники. Увидишь там громилу под два метра ростом, — это родной брат Луки. Я не просто так сюда тебя привёз. Либо ты мне говоришь, где архив, либо я ключ от сарая отдаю этому зверю.
— Не надо ключ отдавать ему, я его сегодня уже видал. Он был здесь буквально десять минут назад с женщиной и если мне память не изменяет, то это была жена Луки. Я её видал один раз в столовой порта, а второй раз, когда привозил из ресторана. Они мужиков забрали в магазин грузить для себя мебель. С ним у меня нет никакого желания встречаться. Я тебе сейчас скажу, где архив, но ты мне покурить хоть оставь? Уши совсем опухли.
— Подозрение вызовешь у мужиков и спалишь себя, а они сидят здесь бывает до утра.
Потерпи до завтра? Накуривайся со мной пока я здесь.
— Хорошо, — недовольно пробурчал Кактус. — Короче архив лежит в пожарном ящике для песка, в нём два дна. Без резака или болгарки там делать нечего. Я по бокам этот ящик приварил крепко. Ночью его брать сложно, потому что основная масса судов именно ночью сливается.
— Никто там не сливает ни чего, — сказал Колчак, — таких сливных станций на Волге понатыкано, как заправок на трассах.
Всё равно лучше брать днём в выходной день, желательно со своим милиционером или пожарником. Срезать ящик, а на его место новый поставить. Я тебе всё рассказал, Ланин об архиве тоже знает, только не ведает, где он захоронен. А Пётр — это человек могила. Я в нём уверен, он ему без меня ничего не расскажет. Пётр вообще никому ничего не скажет, на него я всегда полагался.
— В милиции всё расскажет, там с ним либеральничать не будут, — сказал Колчак, — припомнят ему твой дерзкий побег. У тебя хоть родственники кто есть?
Сестра двоюродная и мать с отцом в Сейме сейчас живут. Похоже, что они от меня отказались, узнав, что воспитали убийцу. В следственном изоляторе ни разу не были. Они у меня шибко правильные, — большевистских кровей будут. А сестра Лида та нормально ко мне относится, передачи носила, и после побега я у неё на даче зависал несколько дней с Петром.
— Если всё нормально у нас с тобой срастётся, я тебя отвезу к ней, а пока отдыхай. Еды тебе пока хватит. Сегодня вечером Жига тебе подвезёт ещё продуктов, и с ним заодно покуришь.
— Мне бы ещё анальгетиков, типа баралгин в ампулах? — попросил Кактус. — Боли страшные мучают.
— Аптеки ещё не закрыты, я сейчас куплю и привезу, — пообещал Колчак и по лестнице спустился вниз.
Он закрыл сарай и, оставив машину, проследовал мимо своего подъезда в аптеку. Купил там пять ампул баралгина и шприцы.
Кактус прослезился, когда Колчак вручил ему коробку баралгина.
Надежда, увидав в окно стоящего около автомобиля Колчака, вышла к нему.
— Был звонок? — спросил он.
— Больно ты быстрый, — ответила она, — чуть больше часа всего прошло, а тебе уже докладывать надо.
— Не хочешь докладывать поехали домой, — сказал Колчак и сел в машину.
— Похоже, что Коля сошёлся с сожительницей Луки. Он мебель с ней сегодня покупает.
— Ну и что пускай живёт, — внезапно она засунула ему свою руку под рубашку.
Он от неожиданности вздрогнул и посмотрев на неё встретился с её соблазнительным взглядом. Не выдержав её колдовского напора, отвёл от неё свои глаза и спокойно сказал:
— Не смотри на меня так Надька, мне сейчас не до леса. День напряжённый был.
— Вот мы в лесу и снимем напряжение, — засмеялась она и как только они въехали в лесополосу, она настояла повернуть машину в густые заросли.
Вечером в этот день ей позвонит Гридин и сообщит, что Пётр Краснов действительно прятался в бане у Ланина, но взять его не смогли. Он сумел перед самым носом скрыться от милиции, а Ланин в настоящее время находится в кабинете у Колесова. Так же он сообщил, что бомба, была муляжом, и Колчину взрыв не грозит, но на всякий случай пускай он на работу не торопится. Лес и дорога с утра будет контролироваться милицией.
 
                Глава 23

     После того, как Колесов обыскал завод и не найдя там Кактуса, он поехал не в отделение, а домой к Ланину.
Ланин вначале напугался визиту бывшего коллеги, но сразу взял себя в руки. Колесова в дом не стал приглашать, а в дверях спросил:
— Взяли Атласова?
— Леонид Владимирович, ты откуда добыл такую информацию, что Кактус находится в Осинках? — задал ему вопрос Колесов.
— Сведения свежие и достоверные, — ручаюсь за них, как за себя, — убедительно доказывал Ланин.
— А не Колчин решил с тобой опять злую штуку сыграть? Ты на него вместе с Юриным телеги пишешь, а он решил тебя на посмешище выставить?
— Веня, как ты можешь обо мне так плохо думать? — возмутился Ланин, — это Юрин, возможно авторской деятельностью занимается, а мне — то зачем подобная порнография. Я в частном порядке вызвался помочь ему найти коллекцию, естественно за скромный гонорар и, кажется, ниточку нащупал. Думаю, тебе в скором времени назвать похитителя. А Андрея мне просто по — человечески жалко. У него жизнь надломилась из — за марок. Сам понимаешь, семья разрушилась, и с головой не всё в порядке стало. А тут, как назло, Надежда из комнаты недавно выселила. Соображает туго, и всегда замкнут.
— Ничего себе туго соображает, а в аспирантуру поступил и письма, какие сочиняет, совсем как Герцен.
— Не бери во внимание Веня? Больной он человек, — принижал Ланин Андрея, одновременно выгородив этим себя. — Я его уже к психотерапевту два раза водил. Он поможет восстановить его психику. А что касается Атласова, читай записку? — Ланин сходил в дом и дал Колесову письмо от Кактуса. — Мне его принёс беззубый мужчина лет под сорок, все руки в наколках.
Колесов читал письмо и одним ухом слушал, о чём говорил Ланин.
— Графологию можно не проверять, это без всяких сомнений его почерк. «Я хорошо помню буквы на его добровольных признаниях и подписи на протокольных листах», —сказал Ланин. — Характерная черта его росписи в том, что начальная буква «Я» напоминает американский доллар.
— Да с этим не поспоришь, — читая письмо, произнёс Колесов, — я тоже помню Атласова подпись. Только одного не пойму, почему он к тебе, как к другу относится? Что тебя с ним связывало?
— Веня ты, что забыл, я его арестовывал? Какие у меня с этим подонком могут быть дружеские отношения? И его делом вначале я занимался.
— Ну, допустим, арестовывал его не ты, а Надежда. Ты лишь доставлял его в отделение, — уточнил Колесов.
— Суть дела не в этом, я смог первым взять у него признательные показания и всё это я отношу к своему профессионализму. Я никакого давления на него не делал, физику не применял. Расположил его к доверительной беседе, где он мне рассказал и про архив Боровика, и про марки Андрея. Обещал мне баснословную сумму денег за его свободу. Но разве я поведусь на это, чтобы пойти с преступником на сделку. Видимо он нашёл во мне единственного спасителя и решил ещё раз проверить меня на пригодность. Он даже не знает, что я в милиции не работаю, и послал своего сторожа вначале в милицию и в письме меня называет подполковником. Колчина надо трясти и Жигу, только они знают, где Кактус!
Ланин постоянно вытирал носовым платком свои ладони, что не ушло от зоркого взгляда Колесова.
— Ничего они не скажут, или скажут, что заезжал в гости, но сбежал, — уставшим голосом произнёс Колесов. — Этих ухарей голыми руками не возьмёшь. С Колчаком, конечно, можно договорится, а с Жигой никогда. Он с крыши сарая работникам милиции голую задницу показывал и бесследно испарялся. И после этого на сотрудников милиции писал прокурору жалобы. Не верю я в его серьёзность, хоть он и занимает высокую должность у Беды, но это ненадолго. Зато пока он в деревне, — милиция отдыхает.
Колесов посмотрел на часы и, покачав головой, сказал:
— Ладно, Леонид Владимирович, спасибо тебе за информацию, — пожал он влажную руку Ланина. — Письмо я забираю, — но ты не теряй бдительности? Жди второго гостя. Как появится, сразу дай мне знать?
— Веня обязательно, — угодливо улыбнулся Ланин. — Да ты сам ко мне вечерком заглядывай? У меня коньячок всегда стоит в баре, — деньги мне хорошие в банке платят. Посидим за бутылочкой вспомним былые времена.
— Сегодня не обещаю, но как — ни будь, загляну.
Колесов ещё раз пожал руку Ланину, сел в машину, но тут же вернулся и спросил:
— Извини, Ланин, ещё один вопрос давай уточним, — хитровато посмотрел на своего бывшего коллегу, Колесов. — Так тебе кто принёс это письмо?
— Понятия не имею, но думаю, что это человек, который охранял его ночью, — сторожем вроде работает. На правой руке наколка нож, вонзённый в сердце, а на левой чёрт с мешком, я тебе только, что об этом говорил. Слушай Веня, а может, Кактус сбежал от Колчина? — выдал свою версию Ланин.
— Не думаю, у них охрана не хуже, чем в твоём банке.
Колесов после встречи с Ланиным пригласил в свой кабинет Колотушкина и Евланова.
— Похоже, что упорхнул от нас Атласов, — заявил он своим подчинённым, и никакого розыгрыша со стороны Колчина не было, как мы думали вначале, — и он бросил на стол письмо Кактуса.
— След беглецов был замечен почти около Мордовии, — сказал Колотушкин, — значит, у них в нашем городе имеется интерес, что и заставило их вернуться сюда.
— А интерес этот выглядит в виде четверти миллиона зеленью, — добавил Колесов, — и я склоняюсь к тому, что не последнею роль здесь играет наш бывший начальник Ланин. Хоть он и исполнил мне сегодня Лазаря, как он профессионально без физического давления расколол Атласова. И этим расположил его к себе, я ему не верю по ряду причин.
— Атласова привезли еле живого с выдавленным маслом изнутри, — заметил Евланов, — куда ему ещё было физическое применение.
— Вот именно, но дело не в этом. Я сейчас разговаривал с Ланиным и понял, что он волнуется. У него потели ладони, и он их постоянно вытирал. Я ему два раза руку жал, после того как он прошёлся по ним платком. Вы посмотрите, как Атласов обращается к нему? «Подателю письма дай десять тысяч»? Правильней сказать это не обращение, а приказ. И я специально не стал спрашивать у него, дал он деньги или нет почтальону? Думаю, что с помощью милиции он решил убрать не преступника, а лишнею фигуру из игры. Вероятно, ему известно, где хранятся эти доллары, и чтобы не делиться с Кактусом решил нам тепленьким сдать Атласова. Речь идёт об архиве Боровика. Следствию известно было, что он существовал, и указывалась именно сумма в четверть миллиона долларов. Вот Ланин и позарился на эти деньги.
— А мне кажется, мы здесь раздуваем несправедливую бодягу на Ланина, — сказал Евланов. — Сами подумайте, если бы он хотел избавиться от Атласова зачем ему письмо — это показывать? Ведь здесь предельно ясно, что адресовано оно почти близкому человеку. И в конце письма крик отчаяния. «Не оставляй меня в беде, а если не хочешь получить деньги арестуй меня?» Тут, что — то не, то. Нам ничего не стоит найти этого почтальона и допросить его. Если бы Ланин в сговоре был с Кактусом он бы за самый сладкий ландрин, не отдал бы письма и не рассказал про информатора. Не логично всё это. Не такой Ланин глупый, как многие считают. Тут явно над ним и над нами смеётся кудесник Колчин. Вы вспомните, как он нашу бригаду, а потом и Ланина развёл с пистолетами, где мы вместо оружия нашли завёрнутую, в грязный половик одноглазую пластмассовую куклу, набитую кошачьими какашками. А Ланин оказался всю ночь в холодном каменном мешке, после чего проболел две недели и мотоцикла своего японского из — за Колчина лишился.
— Не надо, — остановил жестом руки, Евланова Колесов. — Ланин записку отдал мне не от чистого сердца, а чтобы сбить меня с толку. Ему известно, что я слышал про архив и решил со мной сыграть в жмурки. Показать себя кристально чистым человеком охотно помогающего нам в поимке преступника, а сам будет идти по лабиринтам к кладу. А насчёт Колчина я могу одно сказать, развод он, конечно, способен устроить, и возможно даже в его руках находится Кактус. Но вот интриг в отношении Ланина он не плетёт, это мне точно известно! Однако же Ланин на пару с Юриным, написали на Колчина пачку не обоснованных клеветнических писем. И мне пришлось на работе и в институте Колчина обелять.
— Да неужели? — съехидничал Евланов.
Колесов, не обратил внимания на необоснованный смешок своего подчинённого. Он только обвёл всех присутствующих в кабинете внимательным взглядом и продолжил:
— Кстати, везде о нём говорят только положительно. Хотите большего, тогда слушайте? От имени Колчина, Надежда была у Вячеслава Андреевича и на некоторые вещи открыла ему глаза.
— А чего он канителится тогда? — удивился Колотушкин. — Подал бы на авторов анонимок в суд.
— Ты работаешь в уголовном розыске и тебе давно пора знать, что такие, как Колчин если судиться будут, то только с государством или милицией. А на бывшего мужа своей сестры он подавать в суд никогда не будет. И хватит об этом, мы отвлеклись от главного, — постучал Колесов авторучкой по плафону настольной лампы, и обратился к Евланову:
— Ты тут пять минут назад обмолвился что взять почтальона для вас не проблема. Так дерзай! Поезжай прямо сейчас на завод в Осинки и выясняешь, кто дежурил последние ночи? Допроси сторожей. Если нужда будет, вези их сюда. Скорее всего, почтальоном был кто — то из бывших заключённых, если искал Ланина в стенах милиции. Весь город знает, с каким треском уволили Ланина из органов. Запомни, его приметы? Без зубов. На правой руке татуировка, — нож, вонзённый в сердце, на левой руке чёрт с мешком. А ты Колотушкин дуй в порт, попробуй прощупать Колчина. Скажи ему, что нам известно о Кактусе. И по — человечески его попроси, чтобы он отдал его нам. Он любит, когда с ним по — хорошему и может проявить слабость. А Ланину я вечером нанесу лично визит. Он меня сегодня на коньяк пригласил. Всё на сегодня. Но не забывайте связь со мной держать.
…Евланов через час в Осинках встретился с Жигой и от него он узнал, что сторожа у них в штате нет, эту функцию выполняет он сам вместе с собаками, так как живёт в комнате конторы на территории завода. Для убедительности Жига предложил ему посмотреть штатное расписание, но Евланов решил пообщаться с рабочими, которые ему подтвердили слова Жиги.
Был уже вечер и в город автобусы уже не шли. Тогда Евланов решил идти пешком. Какие — то семь километров пройти по живописному месту он посчитал оздоровительным походом.
Колотушкина тоже ждала неудача, в порту ему сказали, что Колчина до конца рабочего дня не будет. В это время Колчак ждал Надежду около дома Гридина.
Звонок Гридина после прихода Надежды, заставил Колесова незамедлительно приступить к активным действиям. «Коньяк мне не придётся сегодня с тобой пить Леонид Владимирович, — подумал Колесов, — в лучшем случае только чай при допросе».
С нарядом милиции он выехал к Ланину. Грубо отстранив рукой в дверях Ланина, он проследовал в сад к бане, где висел замок. Баня стояла на границе с соседним участком и служила частью забора. Посмотрев в маленькое грязное и скованное паутиной окошко, Колесов сказал Ланину:
— Нам надо посмотреть баню. Будь добр Леонид Владимирович, сними замок?
— Мало того Веня, что ты незаконно вломился в мой дом, но и испортил всю операцию. Теперь тебе трудно будет поймать Атласова, так как наживку ты проглотил, не посоветовавшись со мной. Я ведь только собрался тебе звонить. Этот Краснов час назад появился в моём доме. Не профессионально работаешь Веня. Теперь помощи от меня не жди. «Я умываю руки», —обиженно произнёс Ланин.
— А мне хоть ноги умывай, но замок немедленно снимай? — грозно сказал Колесов, — не то дверь сейчас вынесем.
— Ключ висит на гвозде над дверью, открывай сам? — сказал Ланин.
Колесов нашёл ключ и снял замок, но дверь не открывалась.
— Изнутри знать подпёр чем — то? — сказал сержант, держа на изготовке автомат.
— Краснов, немедленно выходи или мы откроем огонь на поражение? — крикнул Колесов, — а вы отойдите от окна? — сказал он сержантам, — не исключено, что он вооружён.
— Да нет у него никакого оружия, — сказал Ланин, — я его обыскал, — и смело, подойдя к двери, ударил в неё ногой.
— Краснов ты в западне, — подал голос Ланин, — настоятельно тебе советую выйти? Не осложняй ситуацию? Твой дружок Кактус уже в клетке сидит. Не выйдешь, — тебя сейчас газом будут выкуривать.
Ланин автоматически влился в группу захвата, проявляя, завидную прыткость. Он ногой выбил окно и, милиционеров обдало запахом прелых веников и прогнившей древесины от чего они брезгливо заворочали своими носами.
Не засовывая туда головы, Ланин повторил своё требование. Но в бане стояла гробовая тишина.
— Не дури Пётр, смысла нет прятаться? — ещё раз крикнул Ланин.
Голову свою он боялся просунуть внутрь, опасаясь, что Пётр может его легко приголубить тяжёлым предметом.
— Ломать дверь будем, — сказал Ланин и принёс из гаража кувалду.
Через две минуты сержанты разнесли дверь в щепки, которая была припёрта ломом к перегородке. Взяв автомат у сержанта, первым в баню вошёл Колесов. Посмотрев на склад веников, чутьё ему подсказывало, что помещение пусто. Но то, что в бане кто — то находился до их прихода, никакого сомнения не было. Лежанка из веников и полная банка окурков из — под пива, говорили сами за себя, что здесь находился человек и вернее всего не один день. Под лавкой стояла батарея бутылок от пива и водки. Сержант ногой разворошил горкой накиданную около стены кучу веников и показал Колесову зияющий большой лаз в сгнившем полу, который вёл к малиннику соседского дома.
— Вот он где пролез товарищ майор?
— Вижу и видимо только сейчас. Надо срочно объявлять план «Перехват», пока он далеко не ушёл, — сказал Колесов, и, посмотрев с ненавистью на Ланина, сквозь зубы процедил, — а тебя Леонид Владимирович привлеку за укрывательство особо опасного преступника.
— Веня для меня этот лаз самая настоящая неожиданность, — искренне приложив руку к груди, произнёс побледневший Ланин. То, что у меня здесь полы прогнили, я знал, но кому этот лаз был нужен, понятия не имею. Я ведь в эту баню захожу раз в неделю по субботам, чтобы веник взять. Парюсь я по субботам у друга во втором микрорайоне. И не говори мне таких слов о привлечении меня к уголовной ответственности. Я тебе Кактуса сдал, ты его прошляпил. Закрыл час назад второго преступника, ты и его упустил. Я не виноват, если ты захват неправильно организовал. Надо было не швырять меня в дверях, а поговорить и совместно обдумать план захвата. Так, что Веня извини, но рапорт мне придётся на тебя подавать, а кому именно я найду. Ты сам знаешь и неплохо! Не думай, что меня совсем забыли в областном управлении?
— Ты чего пугать меня вздумал Ланин? Ты случаем не рехнулся с горя. Да я на любом расследовании докажу, что Краснов находился у тебя ни один день, а как минимум дня три. Полную банку окурков, полведра мочи в ведре и батарею свежих бутылок от пива он не мог оставить за шестьдесят минут. Ты чего думаешь, один умным был в уголовном розыске? Ты был идиот и карьерист. И про незаконность моих действий ты напрасно выразился, я всё делаю в рамках закона. У меня ордер есть, который я взял у прокурора благодаря письму. Кстати, который действительно написал Атласов. И поэтому ордеру я произведу сейчас у тебя тщательный обыск, в присутствии понятых, которых я привёз с собой в машине.
— Веня не надо меня позорить, мы оба с тобой погорячились. Прошу тебя? Не надо доходить до такой низости, чтобы у своего друга и бывшего коллеги производить обыск? — заюлил Ланин. — Сам понимаешь мне это совсем не к чему.
— Я рыжий, а ты смоляной, — сказал Колесов. — Мои друзья все поголовно в нашем отделении милиции работают, а у тебя в основном всё важные чины с папахами и лампасами. Так, что обыск будем производить, как полагается.
При обыске в бане у Ланина нашли муляж взрывчатки и грязные носки, принадлежавшие Петру. В доме сделали поверхностный обыск, где Колесов забрал пачку фотографий с Колчиным. Попробовали включить компьютер, но он не подавал признаков жизни. На всякий случай его тоже забрали.
— Это не мой компьютер, — заявил Ланин, — это квартиранта.
— Позже разберёмся, от чьей задницы яйца, — в глаза Ланину произнёс Колесов.
Обыск продолжался. В прикроватной тумбочке у Ланина Колесов обнаружил коробку с игрушками из интима магазина. Он не стал в ней ковыряться, а с омерзением посмотрел на Ланина и положил коробку на место.
— Приплывёшь ты скоро Ланин к огромной помойке со своими интимными делами, — произнёс Колесов и дал ему расписаться в протоколе обыска. Если я тебя не упрячу за решётку, то на твоё новое место работы обязательно сообщу, чем занимается их начальник службы безопасности.
— Это моё личное дело, чем я занимаюсь у себя в постели, — завизжал Ланин.
— А мне до твоей постели нет никакого дела, — спокойно сказал Колесов, — хоть морковь люби. Хоть огурец свежий или солёный, — мне всё равно. Я тебе говорю о твоём негативном литературном даре, и напрасно ты на мальчишку аспиранта всё сваливаешь. У меня от него получено несколько заявлений, где он жалуется и на Колчина, и на Надежду. И его жалобные заявления думаю, будут разниться с теми письмами, что находятся в компьютере. И экспертиза докажет, что составлял их ты. А сегодня возьмём Краснова, то статья тебе будет обеспечена. Он мне всё про тебя выложит, когда узнает, что ты заложил Кактуса. Для Краснова ты уже будешь никто. И тебе придётся собирать личные вещи. Но имей в виду, что игрушки, которые у тебя хранятся в тумбочке, тебе не разрешат взять в камеру. Даже в женской колонии это исключено. А в мужской колонии предпочитают реальную любовь, а не морковки с бананами.
— Ты Колесов неисправимый циник, — понуро сказал Ланин и, подняв гордо голову посмотрев на всех присутствующих в доме, глухо произнёс. — Но припаять мне статью, у тебя кишка тонка. Поймай вначале Краснова и Атласова?
— Поймаем, — застёгивая папку с бумагами, ответил Колесов. — Запутался ты совсем Леонид Владимирович. Жить стал богато, но в ущерб морали, которая у тебя граничит с преступностью. А статей я тебе, если попотею, полную коробку накидаю, в которой у тебя фаллосы искусственные хранятся. Сам знаешь, какой у нас богатый уголовный кодекс, в том числе и организация в подготовке убийства Колчина, которое должно состояться завтра утром. От этого преступления ты у меня уж точно не открутишься. Почтальон уже у нас сидит и пишет Евланову раскаяния. Вот так Ланин. Поэтому я до выяснения дела задерживаю тебя на семьдесят два часа.
— Зачем Веня? — задрожали губы у Ланина.
— А затем, чтобы предотвратить намеченное тобой на завтра убийство Колчина.
…У Ланина опустились сразу руки, и гордое лицо превратилось в настоящую квашню, на которую смотреть Колесову было противно. Они уехали все, забрав с собой и Ланина. В камеру его Колесов не стал сажать, а запер у себя в кабинете:
— Поздно мне сейчас с тобой заниматься, — сказал Колесов, — поразмышляй в одиночестве над своей судьбой. В туалет если захочешь, позвони в дежурку, тебя выведут.
— Веня — это абсурд какой — то? — взмолился Ланин, — но разве можно верить словам алкоголика.
— Ты ему поверил, — дал деньги за письменное сообщение, а почему я не могу ему верить, — ответил Колесов.
— Я ему не давал, это Краснов отвалил ему пятнадцать тысяч.
— Это уже лучше, — будем считать это твоим частичным добровольным признанием. А к утру если созреешь, то к девяти утра будешь дома. Бумага и авторучка на столе. Если ты желаешь со мной немедля откровенно поговорить, я согласен тебя, выслушать.
Но Ланин молчал, сжав голову руками.
Колесов отсоединил телефон и поставил его в сейф. Затем закрыл дверь, оставив ключ в дежурке.
Что Александрович, разжалованный подполковник проявил неровность характера? — спросил дежурный майор.
— Хуже, у него совсем мужского характера нет. Он себя ведёт, как сволочная и продажная баба, — охарактеризовал Колесов Ланина.
— Так может его в подвал опустить? — предложил майор, — там свободные камеры есть, а то сейчас Морозов быстро отведёт, — кивнул он на лейтенанта, решающего за столом кроссворды.
— Пускай в своём старом кабинете посидит, он его быстрее проймёт, чем некрашеные и исцарапанные нары. Всё равно его завтра надо выпускать. Хотя по закону и не мешало бы его задержать на трое суток, только оснований у меня пока мало для этого.
— Не криви душой Александрович, грома боишься?
— Не то, чтобы боюсь, но не нужно мне сейчас с областью бодаться. Рано ещё. Тем паче Ланин уже не наш сотрудник, — за кого страдать? Сам он себя съест. Слово вертун кульбиты выписывает, — хочет жить богато и любоваться своей внешней красотой. Но вечной бывает только красота души! — Всё остальное временные иллюзии, — где — то попадалась мне эта красивая фраза, — сказал Колесов и сел за телефон.
…Он связался с Евлановым и Колотушкиным и узнал, что их походы были безрезультатны. Колесов тут же дал им указания, чтобы в три часа ночи они проверили лог в Осинках и весь следующий день работали в том же направлении, что и в предыдущий день, так как план «Перехват», к сожалению, никаких результатов не дал. Краснов бесследно испарился.
 
                Глава 24

     Пётр, на второй же день пребывания в бане у Ланина, зря время не терял. Он осмотрелся и начал планировать на крайний случай пути отхода. Нашёл в большом металлическом чане ржавый ломик и вогнал его в пол. Ломик словно в масло вошёл в мягкую древесину. Поняв, что полы прогнившие, он откидал веники от стены и раздолбил большой квадрат полов. Лопаты в этой бане не было, но он нашёл ковшик без ручки, и у него было ведро, которое ему Ланин предназначил вместо туалета. Землю он высыпал в чан. К обеду лаз уже был готов. Он пролез в него и оказался в малиннике соседского сада. На душе у него стало спокойней. Собрав незаметно там несколько высохших кустов малины, и соединив их вперемешку вениками, стянул проволокой в вязанку. Лаз перекрыл худым тазиком и подтянул за конец проволоки вязанку плотно к срубу, привязав проволоку к ручке таза. После чего таз застопорил куском половой доски. И закидав всё это грудой веников, он спокойно лёг отдыхать.
Вечером, когда пришёл Ланин он, вышел из бани и, прогуливаясь по саду, перегнулся через забор. Посмотрев на маскировку, он остался доволен собой и попросил принести Ланина водки и пива из магазина.
— Ты напьёшься да спалишь мне баню, — сказал Ланин.
— Я никогда не напиваюсь подполковник, и баня твоя стоит не дороже спичечного коробка, вся трухлявая и смердит. Словно триппер в ней консервировали, задохнуться можно.
— Не триппер, а грибы тут у меня стояли, — раздражённо сказал Ланин, — подпортились немного, вот запах такой и стоит ни как улетучиваться не хочет. И ты поменьше выглядывай из бани? Основная масса соседей именно по вечерам работают в садах. Не желательно, чтобы тебя видали. И квартирант мой в любое время может появиться.
— Ладно, я сейчас уйду, только выпить мне принеси? — сказал Пётр и скрылся в бане.
Четыре дня просидел Пётр до прихода Лака в одиночестве, употребляя ежедневно водку и пиво. Он сразу протрезвел, когда в саду услышал шумные посторонние голоса.
Быстро подперев дверь, ломиком он забрал деньги, одел на босу ногу кроссовки и бросился откидывать веники от стены. Открыл лаз и спокойно без всяких препятствий вылез в малинник. В соседнем саду, на его счастье, стоял разобранный грузовик марки «ГАЗ». Он взобрался на крышу кабины и спрыгнул в следующий сад, где на него зарычала сидящая на цепи собака. Пётр без промедления перемахнул следующий забор и, убедившись, что во дворе кроме кур никого нет, спокойно через дверь в воротах вышел на улицу, где столкнулся с двумя маленькими девочками. Раздумывать было некогда, и он со скоростью спринтера пустился по откосу к берегу, но, пробежав два проулка, он завернул вновь на эту улицу. Бежать по пустынному полю, где кроме озёр и болот ничего нет, это значит добровольно сдаться милиции. Пётр снял с себя рубашку и как чалму намотал её на голове. Он стал похож на купальщика, возвращающегося с речки. У палисадника одного из домов ему в глаза бросился старенький велосипед. Он, моментально оседлав его, надавил на педали и позади себя услышал громкий женский крик:
— Держите жулика, он велосипед украл!
Оглядываться, у него не было времени. Варьируя по усеянной колдобинами дороге, он ехал, куда глаза глядят. Велосипед он бросил около детских качелей во дворе многоэтажных домов и, надев на себя рубашку, ускоренным шагом пошёл дворами, ища укромное место, чтобы переждать переполох. Ноги сами его привели на территорию небольшой больницы. Убедившись, что на него никто не смотрит, он прошёл вглубь хозяйственных построек больницы и забрался на чердак прачечной, где, не смыкая глаз, просидел около чердачного окна, наблюдая за улицей.
«Интересно, как милиция выследила меня? — думал он, — неужели кто из соседей видал моё местонахождение? — Говорил мне подполковник, что живут рядом два мента. Нет тут, что — то другое? Если бы менты меня выследили, то они бы тщательно подготовились к захвату. Не иначе как тут дело связано с этим беззубым посланцем. Он где — то по пьяной лавочке брякнул, вот менты и нагрянули неожиданно с проверкой. Это самая подходящая версия, и её надо проверить, а не лезть в пекло с головой. В любом случае мне надо как-то добраться до этого села, где держат Кактуса и со стороны понаблюдать за движениями. Если менты заснуют, то Лёву смысла нет вызволять. Значит, зря я потратил усилия с его спасением и испортил отношения с властью. Теперь, придётся, как одинокому волку скитаться какое — то время. Кактус же пускай тушит свет. Искать надо надёжного помощника и брать архив. А помощником может быть только один человек. Это Колчак, у которого всё схвачено. Я его видал только на фотографии. Внешность запоминающая. И важно, то, что мы с ним никогда врагами не были. Так я, наверное, и сделаю, если с Кактусом не придётся свидеться», — решил он.
Когда совсем стемнело и по лунному небу, словно астрологическим полотном раскинулись звёзды, Пётр посмотрел на часы. Было час ночи. Он слез с чердака, но тут же налетел на свору собак. Схватив палку, он начал отгонять их от себя, но собаки отбежав от него, вновь бежали за ним, оглашая округу громким лаем. Преследование собак прекратилось, пока он не покинул территорию больницы.
Он знал дорогу, ведущую в Осинки, но как выйти на неё, ему без посторонней помощи было трудно найти. Он хорошо помнил то место, где прятал мотоцикл для побега. Но это было совсем другое направление и отсюда было далеко.
«Самоё главное милиции не попасться, — подумал он, — надо идти по улицам, где живут частники, вернее всего там милиция не ездит по глуши».
И он пересёк шоссейную дорогу, на которой автомобилей почти не было, и оказался на тёмной, безлюдной улице.
— Вот это то, что надо, — тихо проворил он, — ещё бы живую душу хотя бы одну встретить для удачи совсем, хорошо будет. А для счастья лучше уговорить частника, но не таксиста, чтобы довёз его до Осинок.
Он шёл по этой улице, пока не вышел на параллельную шоссе дороге, узкую грунтовку. За ней простирались производственные здания, с тусклым освещением, где изредка на задворках помещений раздавался лай собак. Проходя мимо вывески «ГОРТОП», он почувствовал, что сзади бесшумно и без включенных фар его подпирает автомобиль «Лада» четырнадцатой модели. Он повернулся к ней лицом и погрозил пальцем.
Автомобиль притормозил перед ним, и из него вышла молодая девушка с короткой стрижкой.
— Ты, что убийца? Почему без света ездишь, — накинулся он на девушку, — или прав хочешь лишиться?
— Извините, у меня свет только погас, а причины я не знаю. Через железнодорожный переезд начала проезжать и фары потухли. Машина у меня новая, только второй раз села за неё.
Пётр заглянул в салон, там сидела ещё одна девушка.
— Давайте я посмотрю вашу машину? — предложил он.
Он проверил предохранители, и вскоре фары загорелись.
Девушка обрадовалась и начала благодарить его.
— Не за что, — ответил Пётр, — а вы куда направляетесь? — сразу спросил он.
— Мы просто катаемся. Ночью лучше знаки запоминаются на дорогах, — объяснила она.
— А вы меня до Осинок не подкинете? — попросил он. — На бензин я вам дам.
— Конечно, подвезём, нам всё равно куда ехать, а там дорога, как мне помнится вроде хорошая, — сказала хозяйка машины.
Через десять минут он был уже около Осинок.
— Дальше не надо ехать? — сказал он девушкам на трассе, — я дойду ножками.
 
                Глава 25

      Пожелав девушкам счастливого пути, Пётр стал всматриваться в растянувшееся рублеными домами большое село.
— Это надо же в деревне свету ночью больше, чем в городе, — сказал он удивлённо сам себе. — Сразу видно богатая деревня, если свет не экономят.
«Сейчас надо залечь в укромном месте, где обозрение будет хорошее и понаблюдать, — подумал он, — если до трёх часов не проедет ни одна машина, то можно пробираться к штабелям досок, — там держат Кактуса. А если малейшая подозрительность возникнет, то буду давать задний ход. И приступлю ко второму плану. В порту или здесь встречу Колчина, и буду с ним договариваться на дружеской ноге. Марку машины я знаю, и по этой трассе без сомнения она одна бегает».
Он зашёл в лес у дорожного поворота, ведущего в село и присел за маленькой корявой сосенкой. Его опасения были не напрасны, через полчаса мимо него проехал милицейский уазик. Пётр не стал сразу покидать своего поста, а решил дожидаться рассвета. Он сильно разволновался, так, что у него засосало под ложечкой и ему нестерпимо хотелось есть.
«Назад возвращаться опасно, — размышлял он, — не исключено, что все выходы в этом селе перекрыты. И не дай бог, если менты встретили девчонок на дороге. Они приметы мои запомнили. Хотя вряд ли, — девчонки давно проскочили эту трассу».
Он успокоился, когда милицейская машина через полтора часа перед рассветом вынырнула из Осинок и поехала в сторону города.
Пётр поднялся с земли и лесом начал передвигаться по лесу, затем обогнул деревню и вышел к озеру, на котором плавали утки.
«Вот она пища плавает», — подумал он и облизнулся.
Скинув с себя одежду, он бесшумно нырнул в воду. Пётр уже представил себе, как жарится на костре очищенная от перьев аппетитная тушка птицы.
Первая попытка схватить птицу из воды за лапы не удалась. Утки подняли громкое кряканье и отплыли от охотника на приличное расстояние. Пётр наметил себе жертву и погрузился с головой опять в воду. На этот раз он крепко держал хлопающую утку за крылья. Он моментально свернул ей шею, и она заглохла. Подплыв к берегу, где лежала его одежда, он осмотрелся, но её не нашёл. Не выпуская утку из рук, он сделал несколько шагов вперёд, думая, что перепутал место, но из кустов на него смотрел ствол карабина, который в руках держала пожилая интересная женщина. Около её ног сидел лохматый здоровый Ирландский волкодав.
— Ты что парень дичи захотел? — спросила она.
— Голодный я тётя, давно не ел, — дрожал он после воды.
— А ты знаешь, чьи это утки? — не подпускала она близко к себе Петра и сделала прицельное движение.
— Нет, не знаю, — сконфуженно ответил он, — но ты тётя не будешь — же в меня стрелять, из — за вот этого голубя? — и он бросил к её ногам убитую утку.
— Если ещё на шаг приблизишься ко мне, шмальну не раздумывая, или Беста на травлю, — сказала она, показывая на волкодава. — А сейчас подыми птичку и иди вперёд? Хозяин этой бедной уточки с тобой говорить будет. Предупреждаю тебя это человек не простой, а коронованный. Понравишься ты ему, он смилостивится над тобой. А нет, то свернёт тебе шею, как ты свернул утке.
Пётр понял, что хозяин был Жора Хлястик и, посмотрев в решительные глаза женщины, он понял, что у неё не заржавеет пальнуть по нему дуплетом. Он подобрал утку и, ухватив её за сломанную шею, пошёл вперёд. Бежать в таком виде ему не было никакого смысла.
«Может это к лучшему, что я нарвался на вора Жору Хлястика, он родственник Колчака. Будет с ним, о чём поговорить?» — пронеслось у него в голове.
— Ты тётя опусти на всякий случай карабин? — попросил Пётр, — а то занервничаешь ненароком да надавишь на курок.
— У меня повода нет нервничать, у меня совесть чиста и от ментов я не прячусь по лесам, — тыча стволом ему в спину, сказала тётя Ира.
— Понял я, что ты фартовая женщина и догадываюсь к кому меня ведёшь. Сленг у тебя козырный.
— С кем живу, так и выражаюсь, — сказала тётя Ира и завела его в сарай, где она держала уток.
— Не вздумай высунуть голову отсюда? — предупредила она Петра, — Бест тебя в клочья порвёт, не смотри, что он старый.
Она не думала беспокоить Жору, так как он всю ночь не спал, и боль его только недавно отпустила. После чего он уснул. А ей пришлось разбудить Надежду.
— Надюша я, кажется, поймала одного беглого, — Левиного друга, — сказала она, — его Бест около сарая охраняет.
— В самом деле? — спросила Надежда, — что он здесь делает?
— Уток наших ловил, видать проголодался горемыка. Он раздетый в сарае сидит, а одежду я в кустах перепрятала. Жору будить не хочу, он только уснул. Может, ты Вовку сюда позовёшь? Он должен ещё дома быть, на работу ехать пока рано.
— Ты тётя Ира принеси «арестанту» одежду и накорми его? А Вовка сейчас мигом прискочит. Он на работу торопиться, не будет сегодня. А поймала ты очевидно Краснова Петра, того самого который отбил от конвоя Кактуса.
— Выходит он хороший человек, — сделала заключение тётя Ира, — если за друга в огонь полез.
— Преступник он, — и хорошим человеком его возможно и назовут, но не скоро, а после того, когда он отбудет своё наказание. Его со вчерашнего вечера ловит милиция и лес наш, как мне известно, должен быть оцеплен.
— Бог с тобой Надя, — вскрикнула тётя Ира, — чай не будем мы его отдавать в руки правосудия. Там ему руки и ноги в кренделя сплетут. Покормим его, и пускай с миром идёт. Его голод к нам привёл, а не злой умысел. В карманах у него, кроме сигарет и денег ничего нет. И на бандюгу он не похож.
— Пускай Вовка решает, что с ним делать, он готовит ПОП — АРТ, а я готовлю чемоданы.
Тётя Ира принесла одежду Петру и заставила его ощипать утку. После чего засунула её в микроволновую печь. Пётр в это время сидел, не шелохнувшись на террасе. Около него лежал лохматый охранник. Если бы Пётр знал, что этот пёс никогда свирепостью не обладал, — тем более к людям, он бы давно устремился в чащу лесу. Но для осуществления своих планов ситуация толкала его связывать именно с этими людьми, к кому он попал по воле случая. И встреча с Колчаком ему была необходима, как воздух. Он ждал с минуты на минуту, что из богатого терема выйдет прожженный уголовник со злым лицом. Но оттуда никто пока не появлялся.
«Не боится тётка, что оставила меня одного или уверенна в своей собачке. Или меня уже со всех сторон обложили, только я не вижу этого», — подумал он.
Вскоре появилась тётя Ира с подносом, где лежала приготовленная утка, свежие помидоры и хлеб.
— Ешь свою жертву? — сказала она, — костями с собакой поделишься. Скоро подъедет человек, для которого ты представляешь интерес.
— Я интересен сейчас всех больше для милиции, — сказал он, разрывая утиное мясо зубами.
— Да уж знаю, что тебя давно ищут, если ты Пётр Краснов? — удивила его тётя Ира.
Он, обжигаясь, чуть не подавился мясом, услышав свою фамилию.
— Если вам известна моя фамилия, то видимо, серьёзно милиция занялась моей поимкой, — проглотив мясо, сказал он.
— Бежать тебе сынок действительно некуда, — помотала она головой, — в город дорога перекрыта, а в лес пойдёшь вслепую, можно сгинуть бесследно, не смотря, что на дворе лето.
— Я это понимаю и уверен, что безвыходных ситуаций не бывает, — отдушину всегда можно найти.
— Если бы понимал, то не полез бы в петлю из — за Лёвы.
— Вы и его знаете? — спросил Пётр.
— Я знаю, что в этом доме он часто бывал, но знаю о нём только понаслышке. Память он плохую о себе оставил. Специалистом был хорошим на заводе, но и душегубом был в народе отменным.
Пётр поел сытно и поблагодарил тётю Иру. После такого обеда, бессонная ночь дала о себе знать. На глаза навалилась тяжесть, и он прикрыл глаза. Пётр чувствовал, что может быстро погрузиться в сон, но терпел и вновь открывал глаза. Рядом находилась разговорчивая женщина. Когда женщина затихла, он незаметно всхрапнул, не слыша, что творится рядом на территории богатого терема.
— Ты зачем здесь объявился? — услышал он мужской приятный голос.
Пётр открыл глаза и сразу узнал Колчака.
— Я к тебе по делу пришёл, — как сейчас модно говорить, — конструктивный разговор есть! — сказал Пётр.
— А что с Ланей такого разговора у тебя не получилось. «Ты ведь вроде грохнуть меня собирался сегодня?» —спросил Колчак.
Пётр затушевался и, положив на Вовку выразительный взгляд, сказал:
— Чушь, но скрывать не буду, — разговор был такой, а вот мыслей никогда не было. Я в первую очередь поддержал Ланина. А чего только не скажешь для достижения своих целей. У меня никогда не возникало мысли убить человека. Я в совершенстве владею многими видами единоборств, и мне ничего не стоит просто отключить человека, без применения оружия. У Лёвы я был в первую очередь телохранителем, и только потом водитель. Я ему обязан многим, он меня семь лет назад от тюрьмы спас. Аварию я совершил крупную на такси. Вина там моя была, безусловно. И сидеть бы мне лет восемь, но Лёва сказал, — «человека нет, и ему ничем не поможешь, а тебе жить надо». С помощью тогда всемогущего, Боровика отмыл с меня обвинение. А, вообще то мы с ним друзья с детства. А вот подполковника Ланина тебе надо бояться, он зуб на тебя большой имеет. И мне намекал, чтобы я тебя убрал. Особо не настаивал, но думаю, что эту тему он оставил на закуску, так как я ему сразу отказал. В первый день нашего знакомства он заикался, что первого сентября, ты должен выложить ему много зелени. После чего он собирается тебя прикончить.
— С ним я разберусь сам, — сказал Колчак. — Но ты мне не ответил, почему у вас с ним дела не срослись?
— Облава на меня вчера там была. Хорошо я подкоп заранее сделал. Через него и ушёл. Теперь мне ходу туда нет. За домом точно теперь следить будут, — да и я в розыске.
…Колчаку показалось, что Пётр безразличен ко всему окружающему, так, как он еле шевелил губами, и его выпуклые глаза были похожи на потухшие лампочки. Он внимательно наблюдал за этим простым с виду мужиком, который ему был симпатичен и мысленно его ругал, за то, что тот из — за дружеской солидарности или из — за денег пошёл в разрез с законом.
Пётр, с графина обмыл свои слипающие глаза водой и с жалостливым видом спросил:
— Ответь мне, Кактуса милиция взяла?
— Милиция сегодня ночевала на заводе и до сих пор там работает один опер. Но Кактуса здесь нет, — он в городе. А сдал его ментам Ланя после того, как ему принесли письмо. Ты совершил большую глупость, что рассказал ему, где захоронен архив Боровика.
— Почему? — захлопал глазам Пётр.
— Лане Кактус больше не нужен был. Моли бога, что тебя он в бане не уморил. За ним числится недоказанное убийство Плясуна, — педераст у нас в городе такой был, — пояснил Колчак.
— Я ему место тайника не рассказывал, а сказал только, что без Лёвы ему ничего не скажу, — поправился Пётр.
— А мне значит, ты решил рассказать? — вопросительно посмотрел на него Колчак.
— Я в капкане нахожусь, из которого надо освобождаться. Если вы Лёву отдадите мне, я безо всякого сообщу тебе, где архив. Или вы решили покончить с ним?
— Я тебе сейчас ничего не обещаю, как и не спрашиваю у тебя, где находится архив. Гарантированно могу только тебе заявить, что лично сам я мстить никому не собираюсь. Я давно перекипел. А вот с Кактусом тебя могу свести, — он находится пока в неплохих условиях. Единственная для него пытка, — это ограничение в курении. Отсюда тебя надо вывозить. Оставаться здесь опасно. Сам я этого сделать не могу, так как машину мою могут обыскать. К обеду подъедет продовольственный фургон и тебя отвезут к нему. Несколько дней тебе придётся побыть с ним, а вот возьму архив, тогда я с вами прощусь. Где он находится, я уже знаю. Ещё хочу тебя спросить, про одну вещь? — внимательно посмотрел в глаза Петру Колчак. — Я знаю от Кактуса, что в ваши планы входили и розыски марок. Ты мне скажи, к этой теме Ланя проникался любопытством? Ты с ним о многом, наверное, переговорил за эти дни.
— Нет у него никакого любопытства к коллекции и мне он сказал, что марки нашлись и находятся у следствия, как важная улика.
— Понятно, — произнёс Колчак и лукаво улыбнулся, — ты сейчас отдыхай. Тебе тётя Ира покажет, где можно прилечь. Машина, приедет, — тебя отвезут к Кактусу. Я к этому времени подъеду тоже туда.
Колчак вышел из сада сел в машину и поехал на работу. Когда он ехал, то заметил, что милиции на дорогах не прибавилось.
«Кому они нужны, эти беглецы, чтобы рысачить за ними? — подумал он. — Милиция тоже видимо горячо любит лотерейные слова «авось» и «счастливый случай».
 
                Глава 26

      После того, как Колесов закрыл за собой дверь. Ланин долго сидел, сжав руками голову. Потом встал и прошёл к окну. Он вглядывался в темноту улицы, где проходили мимо одинокие прохожие и к зданию милиции постоянно подъезжали милицейские машины, выгружая очередную партию правонарушителей и алкоголиков. Несмотря на высокую зарплату в банке, он жалел, что потерял так быстро свою работу в милиции. Вместе с ней он потерял власть, и возможность иметь большие деньги за закрытие некоторых дел или за организацию перемирия потерпевшего с обидчиком. Для него это был самый безопасный бизнес. Обидчик платил деньги Ланину, половину из которых он забирал себе, а вторую половину отдавал потерпевшему. Он заминал это дело, и все оставались довольные. исходом дела. Но когда он узнавал, что нарушивший закон не платёжеспособен, он тут же дело передавал подчинённым и требовал, чтобы с преступником обходились со всей суровостью закона. У него была мощная рука и в окружении губернатора, и в аппарате областного УВД. Они не помогли ему удержаться в органах, за связь с преступными элементами и получение официальной заработной платы от коммерческих структур, но пообещали, что через год, два восстановят его и с повышением. Ланин, всматриваясь в окно, понимал, что попал в неприятную историю и также понимал, что кроме осуждения близких, когда — то ему людей ему больше ничего не грозит. Он корил себя только за то, что с лёгкостью выдал Кактуса. И главной оплошностью он считал, то, что отдал Колесову записку, из — за чего подверг себя подозрению со стороны этого рыжего и непреклонного ни в чём шпака. Он хотел позвонить в дежурку, но вспомнил, что телефон находится в сейфе. Тогда он громко постучал в дверь и попросился в туалет.
Дверь открыл лейтенант Валерий Морозов. На удивление, до туалета его никто не сопровождал. Лейтенант дожидался его в кабинете Колесова, развернув перед собой газету, «Советская Россия», лежавшая на столе майора.
Когда Ланин вернулся, Морозов положил газету на старое место и спросил у него:
— Что Леонид Владимирович несладко быть в опале у своего бывшего подчинённого?
— Да какая к чёрту опала Валера. Взбрело ему в голову, что я связался с мразью. Послушал какого — то алкаша, который свою челюсть пропил. «Кстати в камеру его запер Евланов или домой отпустил?» —спросил Ланин.
— Вы о ком спрашиваете Леонид Владимирович?
— О том, кого Евланов сегодня допрашивал, — почтальона под сильным градусом. Этот беззубый тип с исколотыми руками.
— Евланова я видал последний раз после обеда и больше он не появлялся. Весь ваш отдел сегодня в разъезде был. И задержанных арестантов, тем более почтальонов без челюстей, и в наколках, не было у нас сегодня. Пару наркоманов да одну шлюху с поцарапанным лицом посадили в обезьянник, остальным задержанным выписали штраф и отпустили. А вас сегодня Колесов утром тоже отпустит. Я слышал, как он майору Бакулину говорил, что оснований нет, вас задерживать.
Озарение, как исправить положение к нему пришло в глубокую ночь. Он понял, что Колесов обманул его, сказав, что почтальон Евланову рассказал о своём визите к нему. И про покушение на убийство Колчина это была очередная импровизация Колесова, которую он частенько использовал при раскрытии многих преступлений.
«Как он этот рыжий чёрт в яблочко сегодня попал? — подумал Ланин, — выходит у них нет почтальона и не исключено, что они его и не найдут, как не нашли и Кактуса. Нет, Колесов ты пожалеешь, что унизил меня сегодня. Я этого так не оставлю. Плохо ты меня знаешь. У меня есть веские причины обратиться за твои произвольные действия к моему другу Гере Малову. Он мне во многом помогал всегда и недавно собрал все сведения о Фаизове — антикваре. О коллекции марок и именно о кардинале Гера знает до мельчайших подробностей, и ставку я буду делать именно на это».
Сев за стол и взяв бумагу с авторучкой, он вывел:

Начальнику Управления Внутренних дел
Полковнику Ермохину
от бывшего начальника
Уголовного розыска Ланина Л. В.

Рапорт.

Я Ланин Леонид Владимирович по личной просьбе мужа нашей бывшей сотрудницы Юриной Н. К. в частном порядке занимаюсь поиском похищения коллекции марок, которую похитили у него более двух лет назад. По не подтверждённым данным Юрина кражу марок совершил любовник Юриной Колчин Владимир по Кличке Колчак. В связи с этим он был в поле зрения уголовного розыска и задерживался милицией для проверки некоторых фактов. Как известно органам милиции, что параллельно занимались поиском марок и банда Боровика, где немало важную, роль играл член банды Атласов по кличке Кактус. Многие члены банды были арестованы за ряд других преступлений. Я лично вёл дело Атласова, пока его вновь открывшие дела в связи с убийствами не были переданы в прокуратуру. В ходе следствия мне удалось выяснить у Кактуса, что коллекцию стоимостью в двенадцать миллионов долларов похитил Колчин, и часть марок реализовал через покойного ювелира Гринберга, знакомого опекунши и учительницы нашей бывшей сотрудницы Юриной Надежды, — Лары Давидовны Кюцберг. «По моим данным за эти деньги Колчин построил себе богатый дом и приобрёл два импортных автомобиля для своей жены и себя». Когда Атласов узнал, что Колчин отказался подавать заявление на него в милицию в связи с незаконным лишением его свободы, он немедленно отказался со мной сотрудничать, ссылаясь на болезненное состояние и провалы в памяти. Но в беседе он мне упомянул, что обязательно вернётся за редкостной маркой кардинала. Как я думал, что часть марок он сумел затребовать у Колчина и где — то их прячет. По словам его подельника Краснова я понял, что марки спрятаны в черте завода, где перед арестом работал Атласов, что и привело его, после удачного побега вновь вернутся на завод Беды. Краснов так же знает, что оставшиеся марки вместе с кардиналом находятся у Колчина. Другой источник меня оповестил, что первого сентября Колчин их обменяет на крупную сумму денег у известного антиквара Фаизова Амира, который в настоящее время находится в Иране у сына. Встреча состоится у парка Кулибина в пятнадцать часов, рядом с домом, где раньше жил священник. Информация достоверная и проверке не подлежит, — источник надёжный, которого я назвать не могу ввиду его безопасности. По Фаизову по моей личной просьбе все справки наводил сотрудник областного управления всеми вам известный полковник Малов. Когда ко мне пришёл посланец от Атласова, я сразу позвонил майору Колесову, назвав ему, место нахождения Кактуса и отдал ему записку, которую принёс мне посланец Атласова. Краснова я решил не отдавать в руки милиции лишь по одной причине, чтобы узнать у него, где находятся марки. К тому же я не знал, что человек, живший у меня в бане несколько дней, является преступником и находится в розыске. Для меня он был гость и не больше, а жить в бане он сам согласился, чтобы не обкуривать мой дом.
Колесов, сегодня вечером вторично явившись в мой дом вместо того, чтобы в дружеской обстановке переговорить со мной, без предъявления ордера на обыск, грубо отшвырнул меня от двери. Он бросился к бане вместе с сержантами Кольцовым и Павловым. Этим они только спугнули Краснова, и дали возможность ему убежать.
Считаю, что майор Колесов сработал не профессионально, сорвав важную операцию. Ни Атласова, ни Краснова он арестовать не смог. К тому же незаконно задержал меня, отрубив все концы к продолжению следствия. Краснов на которого я возлагал большие надежды, бесследно исчез. Полагаю, что работа майора Колесова заслуживает большого порицания.

Бывший начальник УГРО

Подполковник Л. В. Ланин.

Ланин несколько раз перечитал свою рукопись и довольно улыбнувшись, произнёс:
— Ты у меня Колесов ещё попляшешь. Забыл, как передо мной чеканил шаг и прокашливался в кулак при рапорте. Такую же бумагу я положу на стол Гере Малову, он с вами со всеми разберётся.
Немного подкорректировав свой рапорт, он написал второй экземпляр и, сложив его вчетверо, засунул в карман рубашки.
…Колесов пришёл в кабинет в прекрасном расположении духа, когда ещё не было семи часов утра. Поздоровавшись за руку с Ланиным, он включил чайник и спросил у него:
— Ну что Леонид Владимирович, надумал, что-нибудь?
— Все свои думы я изложил на листке Ермохину. Второй экземпляр я отвезу в область, — ответил Ланин.
Колесов взял в руки лист и, прочитав его, сказал:
— Ты знаешь, что я подумал сейчас в первую очередь? — спросил Колесов.
— Я не обладаю телепатическими способностями, чтобы читать чужие мысли? — с сарказмом заявил Ланин.
— Я знаю, твои способности, которые ты используешь, чтобы лить грязь на честных людей. А подумал я о том, что зря подал тебе руку.
Колесов поднялся из — за стола подошёл к тумбочке и, взяв чайник, полил себе из него на руки, расплёскивая воду на пол. Затем подошёл к шкафу и начал тщательно вытирать руки.
— Ты Ланин мерзопакостный и грязный тип, ты всегда был позором и предательским ярлыком нашей милиции, — вычитывал он Ланину.
— Ты Колесов, не имеешь никакого права так говорить? — взбеленился Ланин, — у меня множество похвальных грамот за отличную службу, орден от президента и ранение от бандитов.
— А что же тебя такого хорошего из органов турнули? — спросил Колесов.
— Не задавай глупых вопросов ты сам хорошо знаешь, что специфика нашей работы требует ходить нас по дороге, где в основном шастают преступники и, не входя с уголовниками в контакт раскрываемость будет низкой. На одной из таких дорог я увлёкся и запнулся. Это была ошибка, а не преступная халатность. И ты зря злорадствуешь, тебя эта участь тоже ждёт впереди, каким — бы ты кристально чистым человеком не был. Сам подумай, где можно поживиться, как не на преступнике? Это до того просто и практически недоказуемо. Стоит тебе только раз утрясти один конфликт с помощью денег, и ты никогда в последующем не откажешься от такой возможности сорвать приличный куш. Ты по сути дела преступника наказываешь своей властью, чем улучшаешь своё материальное положение. А посадишь его в тюрьму, — значит, расплодишь преступность! И государству будет в тягость несколько лет кряду вкладывать в пасть бесплатно корм такому нахлебнику.
— Ошибаешься Ланин, — выслушав его, сказал Колесов, — у меня в жизни одна дорога, несмотря на специфику нашей работы. И эта дорога называется магистралью совести.
— Ты своими методами работы повышал не раскрываемость, а преступность и преумножал свои вклады на сберегательных книжках. И не надо передо мной кичится орденом и ранением. Я знаю, как ты взял за разбой напившихся пивом пацанов на катамаране. И знаю, кто их поил этим пивом. Они бы не были разбойниками, если бы твой стукач и подельник Бабаев не подбил мальчишек на этот разбой. И ты не случайно оказался на катамаране, ты знал, как звёздочки зарабатывать и делать деньги. Тебе нужны были кошельки их родителей, вернее одного папы. Сына, которого ты из обвиняемых перевёл в свидетели, а тех троих осудили. И Бабаева ты суду не показывал, прятал его по больницам. Ты думаешь, я не знаю, как тот же Бабаев ходил по домам ещё не осужденных ребят и за две тысячи долларов каждому родителю обещал уладить уголовное дело. У троих родителей денег не оказалось, а папа того парня, которого ты в свидетели перевёл, не шепнул, а громко сказал, что, обклеил весь твой дом и погреб долларами.
— Это доказать невозможно, — сказал Ланин.
— А я и не собираюсь никому доказывать, — бросил Колесов, осуждающий взгляд на Ланина, — Бабаев без вести пропал и ты, думаю, недолго проживёшь? Это Вячеслав Андреевич, тебя полностью не распознал, а я тебя понял сразу, как перешёл работать в уголовный розыск. А теперь уходи отсюда. Смотреть на тебя противно.
— А что ж ты Колесов мне очную ставку с почтальоном не будешь делать? — спросил ехидно Ланин.
Колесов подошёл к окну и крикнул:
— Вон из кабинета гнида, — придёт время, сведу я тебя не только с почтальоном, а и с Третьяковым. А он оборотней судит безжалостно.
— Перебьёшься, — сказал на прощание Ланин и вышел из кабинета.
Настроение у Колесова было испорчено. Он заложил руки назад и начал ходить по кабинету. Затем открыл сейф, достал оттуда телефон и сразу позвонил в дежурную часть.
Трубку взял Морозов.
— Валерий скажи мне, у Ланина были в моё отсутствие с кем — то контакты? — спросил он.
— Никак нет, — ответил лейтенант, — только один раз я его выпускал в туалет.
— О чём вы с ним говорили?
— Ни о чём. Он меня только спросил про беззубого почтальона с татуировками на руках, которого должен был допрашивать Евланов. Посадили его в камеру или домой отпустили? Но я ему сказал, что Евланова с обеда в отделении не было.
— Ну и дурак, — гаркнул ему Колесов и бросил трубку.
«Как таких долдонов в милицию берут работать»? — негодовал он.
 
                Глава 27

     Немного успокоившись, он сел в машину и поехал к Гридину. Вячеслав Андреевич, несмотря на раннее утро, был уже на ногах.
— Что Веня ночные поиски ничего не дали? — спросил он.
— Безрезультатно, — махнул рукой Колесов, — но хуже всего, что я дал повод злорадствовать Ланину, и главное он прав, отзываясь о моём непрофессионализме. Надо было не пороть горячку, а предусмотреть возможность побега Краснова и оцепить не только дом Ланина, а всю улицу, а я переоценил свои силы
— Побереги своё сердце и не терзай себя попусту? — посоветовал Гридин.
— Понимаешь Андреевич, он мерзавец вместо того, чтобы честно рассказать о связи с преступниками, в моём кабинете всю ночь строчил на меня телегу. Одну в область, — вероятно Малову её отдаст, а другую нашему начальнику. Через час я должен рапортовать о проделанной работе начальству, но вместо своего рапорта мне придётся ему показывать этот талмуд Ланина, — и Колесов дал прочитать Гридину рапорт, написанный Ланиным.
— Да неприятно, но не смертельно, — произнёс Гридин, когда прочитал бумагу, — ты вот, что давай пока Ермохину эту писульку не показывай. Я сейчас поеду с тобой и поговорю с ним сам. Ланин совсем распоясался, пора ему хвост прижать. Составь мне грамотную бумагу о его связи с преступниками. Приколи к ней результаты экспертиз по его письмам на Колчина, на Надежду и на меня. Так же не забудь про записку Атласова и эту бумагу, которая у меня в руках. И всё это мне дашь, а я обзвоню сейчас депутатов, и мы составим отношение на Ланина, в двух экземплярах. Одно в областное управление завтра же отвезём, а второе управляющему банком. Не должен такой аморальный тип возглавлять службу безопасности одного из крупнейших банков России. А вот с марками у него, очевидно, что — то прояснилось. На блеф это не похоже. Я, грешным делом, думаю, может Колчин с Надеждой действительно спелись и вместе обчистили этого лопушка. Больно Надя горой за Колчина стоит. И откуда Надежда узнала, что Краснова прячет Ланин у себя в бане? Тут ответ один, — дипкурьер попался откровенный, который сработал на два фронта. А над генами Надежды я в последнее время стал часто задумываться. Ведь она дочь вора в законе Захара и его подручной Нины Зарецкой. Бывает, смотрю на неё, и мне кажется, что это сама Зарецкая передо мной сидит и играет глазами Минина. Однако, гены не всегда бывают аргументом, я не хочу верить, что Надежда сторговалась со своей совестью и пошла на кражу. А вот, то, что она попала под влияние Колчина, здесь есть над, чем подумать? И не исключено, что она о марках, что — то знает. Ведь действительно если вдуматься, где нашёл такие средства Колчин? Мы с тобой жизнь прожили, а живём ниже среднего уровня, а он простой слесарь в роскоши купается.
Опять же, о Колчине везде отзываются прекрасно. Неужели он так искусно маскируется и нам пыль втирает в глаза?
Гридин рассмеялся, вспомнив проделки Колчина:
— Не хочется верить, что он рыльце своё запачкал, но от него ждать сюрпризов можно в любое время. Ведь по профилю он настоящий хулиган, а за пистолет попал случайно. И если бы он Ланю не пригрел замком по спине, его бы не посадили. Я вёл его дело и всё сделал, чтобы ему дали или условный или минимальный срок, но судья получил указание сверху вместе с предлагаемым сроком. Вот так Колчин оказался за решёткой на четыре года. Но он до сей поры не знает, что выхлопотал ему этот срок Ланин. Но ты Колесов не бери особо во внимание все мои рассуждения о Колчине и Надежде, и с прицела их не снимай. Сейчас жизнь такая идёт, что верить никому нельзя.
Тебе не мешало бы самому с ним переговорить, чтобы он отдал тебе добровольно Кактуса, если, конечно, тот жив ещё. Ясно, что они держали в бункере Кактуса, ты вспомни, когда он отдал ФСБ Цыгана, тот находился в этом самом бункере. Я сам лично брал его там.
— Я и хочу это сделать и найти обязательно почтальона, — произнёс Колесов. — Это был работник завода и, скорее всего из подопечных Надежды, — без зубов и весь в наколках. А к Колчину я направил Колотушкина. Если у него ничего не получится, то придётся мне, самолично поклонится ему. Не хочется мне получать нагоняй из области.
— Ты не скидывай со счетов и Жору Хлястика. Мне известно, что он тяжело болен в настоящее время, но свой руль пока в городе ещё никому не передал, — сказал Гридин, — и не думай, что Колчин пойдёт на убийство. Он хоть и знаковая фигура, но к мокрухе у него отрицательное отношение. А вот Жора Хлястик на исходе своей жизни способен исполнить смертельный номер. Зол он очень на весь мир, особенно на милицию.
— Я его не выключаю из своей разработки, — сказал Колесов, — подобный вариант я просчитываю. И сегодня у меня будет хлопотный день.
— Тогда подожди меня? — встал со стула Гридин, — я сейчас переоденусь, и мы вместе поедем к Ермохину.
В машине Колесов, потирая виски и рассеяно, смотря в лобовое стекло спросил у Гридина:
— А не оказались мы все обманутыми заложниками умной игры Колчина из — за подлеца Ланина?
— Как ты себе это представляешь Вениамин? — удивлённо посмотрел на Гридина Колесов.
— Очень просто. Колчин зол на Ланина. Узнав, что Кактус в побеге с Красновым, нашёл образцы почерка Атласова. Наверняка за полгода работы на заводе он оставил свои записи. Подделал почерк и прислал гонца для разгона Ланина, а в бане, возможно, тоже был не Краснов, а человек Колчина. Он решил оставить нас всех в дураках, и натравить нас на Ланина. Вы же сами мне говорили, что Колчину давно известно, что Ланин с Юриным за ним следят постоянно.
— Веня ты расстроился и начинаешь нести несусветную чушь, — осадил его Гридин, — смотри не перемудри? Что Колчину делать нечего, чтобы играть в такие игры с милицией?
— Зачем тогда беглецы из Мордовии возвратились туда, откуда совершили побег?
— Марки и архив Боровика их сюда потянули, — сказал Гридин.
— Вы верите, что он существует?
— Я только предполагаю, что Боровик должен иметь запасник на чёрный день. Ни один бандит деньги в одном месте не будет хранить. Такое правило заведено ещё с каменного века. Боровик заправлял баснословными суммами. И в офшор он переводил их ровно три года. За это время он не плохой капитал себе сколотил. Знал, что когда-то покинет Россию. Но перед своим отъездом, как ты помнишь он, рассчитывал прикупить ремонтный док. Бумаги практически были уже готовы. Выходит, он не все средства отправил за бугор? И если бы не наш наезд на его бригаду, он бы и доком завладел.
— Любопытно было бы взглянуть на этот архив Боровика? — сказал Колесов.
 
                Глава 28

     Когда Вовка приехал на работу его около раздевалки уже дожидался Колотушкин.
Он стоял около окна и наблюдал за работой порта. Услышав, что входная дверь хлопнула, Колотушкин обернулся.
— Владимир я по твою душу пришёл, — сказал он, протягивая руку Колчаку, — только давай на улицу выйдем? А то тут у вас хлоркой пахнет.
Они вышли на улицу, и присели на брёвна.
— Понял я, что ко мне, а не к Нептуну, если встречали около раздевалки, — ответил Вовка. — «Нептуном за глаза называли начальника порта Кораблёва».
— Владимир разговор у меня к тебе очень серьёзный и я прошу тебя, отнесись к нему с понятием и не усугубляй себе жизнь? Мы справки иногда наводим о тебе, и нам приятно слышать, о тебе лестные отзывы. Ты и спортсмен хороший и как специалиста тебя ценят! А главное ты выпал с поля зрения милиции, — это большой восклицательный знак тебе!
— Ну, вы даёте, — засмеялся Колчак, — как вас понимать? Выходит, я выпал из поля зрения милиции, но вы, однако не забываете порой наводить обо мне справки.
— Я имел в виду, что живёшь ты, правильно не нарушая закона, и не досаждаешь милиции. А справки пришлось о тебе наводить не специально, а по случайной необходимости во благо тебе! Как ты знаешь, что на тебя поступили подмётные письма в некоторые организации, в том числе и на работу. Кто их писал, тебе тоже думаю хорошо известно. Так вот нашему начальнику Колесову пришлось вступиться за твою честь и легко доказать, что на бумаге вымысел чистый воды
— Меня особо не трогают эти бумажки, а вот вашему ведомству совсем не обязательно было проявлять великодушие во благо мне. За себя я смог бы постоять. Но всё равно Колесову большое спасибо за заботу! А этого червяка Ланина я увековечу, как самого педерастического и продажного мента. Я пишу о нём летопись. У меня есть компьютер и полный город друзей, многие из которых платили ему бабки за дело и без дела. Думаю, не плохая книжечка получится. Это будет публичная жалоба республиканского значения, где я опишу его методы работы, позорящие ряды милиции. Книга будет называться «Сучье племя» и скоро, я её издам. Не забывайте я потомок рода Тургеневых.
— Не боишься, он в суд на тебя подаст? — спросил Колотушкин.
— Никакого суда не будет, те персонажи у кого я собирал материалы, согласны, любые показания дать о нём. Я фамилий не изменяю, пишу реальность, а не выдумку.
— Как книгу издашь, не забудь нам на отдел подписать хоть одну?
— Принесёте экземпляр, подпишу, — мне не жалко, — сказал Колчак.
— Спасибо! — сказал Колотушкин, — а теперь к делу, а то мы немного отвлеклись с тобой. Ты, наверное, догадываешься, зачем я приехал?
— Не догадываюсь, а знаю, — сказал уверенно Колчак, — но я не знаю и не ведаю, где может быть Кактус. Я о нём давно забыл и считал, что его в тюрьме давно прибили. А тут ваши сотрудники, заглянули к нам в село на следующий день его побега. Предупредили, чтобы мы на флюгер посматривали. Вчера с обыском приезжали. Чего надоедать? — Людей только от дел отвлекаете. Не нужен никому этот Кактус. Трясите Ланина, они с ним друзья. Кстати, я от него первого узнал про побег Кактуса. Я встретил его в кафе у кремлёвской стены. Он со здоровым интеллигентным мужиком был.
— Это Малов, наверное? — предположил Колотушкин, — его ближайший друг и важный чин из областного управления.
— Мне по хрену кто он, — выругался Колчак, — но только Ланин по моим следам после пошёл и около дебаркадера подошёл ко мне и сказал эту новость. Вот и соображайте, кто готовил побег Кактусу? Не верите, попросите фотографию у Надежды, там дата написана рукой Юрина и фотографировал он нас, откуда — то из — за печки. А интерес у них общий видимо существует со времён ареста Кактуса. Надежда не хотела мне показывать ни письма, ни эти фотографии. Боялась, что я этого рахита прибью. А зачем мне это? Я воспринимаю подобную катавасию, как бред больных людей. У нас есть в городе писарь такой Володя Назаров, который в отделения связи пишет письма Хрущёву, Брежневу. Вот и Ланин с Юриным не иначе ему сродни. Два друга, колбаса и волчий буй, — выругался Колчак.
Колотушкин улыбнулся такому сравнению и сказал:
— Очень печально, что ты мне ничего не можешь рассказать про Атласова. Я очень рассчитывал на твою сознательность. Думал, ты с понятием отнесёшься к нашему разговору. А то, что Ланин первым тебе сообщил о побеге, ничего удивительного в этом нет. Вся страна узнала об этом. Подобные рывки из зала суда редкость у нас.
— Я ничего не хотел этим обозначить, но вы сами подумайте. В честь чего Ланин пригрел у себя Краснова? За этим, что — то есть, — это факт!
— Стой, а тебе, откуда известно, что Краснов прятался в доме у Ланина? — блеснули искорки догадки в глазах Колотушкина.
— Если точнее быть, то не в доме, а в бане, — удивил его своей осведомлённостью Колчак, — и вы не прищуривайте подозрительно глаза? Вам это не идёт. И не думайте, что поймали меня на слове? Это мы с Надеждой сообщили Гнидину, что Краснов у Ланина. Вы ей дали портрет Краснова, когда были в доме моего брата после побега. А я с тех пор, как узнал, что Ланин за мной следит, стал тоже за ним наблюдать. С биноклем залезаю на кран и дом Ланина с его садом у меня, как на ладони. Два дня я наблюдал за незнакомым мужиком, которого он в бане прятал. Потом на кран Надежду пригласил. Она сразу Краснова и признала. Тогда я сам нацарапал письмо прямо в конторе завода. Порылся в журналах Беды и нашёл заявки и служебные записки, написанные рукой Кактуса. По этим образцам я составил для Ланина письмо. На следующий день одного рыбачка за бутылку водки с этим письмом послал к Ланину. А он там ещё срубил пятнадцать тысяч. Вот и вся история, а Кактуса я честно не видал.
— А рыбак этот, где сейчас? — спросил Колотушкин.
— Бабки, наверное, пропивает халявные, или зубы вставляет, — объяснил Колчак, — он без зубов был.
— А как фамилия рыбака? — допытывался Колотушкин.
— Если я каждого рыбака буду фамилию спрашивать, у меня мозги высохнут. Вы подойдите к берегу посмотрите, сколько их и почти каждый день новые приходят. Я посмотрел у мужика забулдыжная внешность, но и решил с ним прояснить ситуацию.
— Совести у тебя нет Колчин, — выругался Колотушкин, — из — за этого письма такая буча поднялась. Наряд послали на завод. И с трёх часов ночи до восьми утра на трассе были посты выставлены. Сколько бензину спалили по твоей милости.
— Цель оправдывает средства, — выразительно сказал Колчак. — Я вам на блюдечке Краснова подал, а вы не могли взять его с этого блюдечка. Меня тут винить нечего. Я вообще это всё делал в знак благодарности Колесову. А так мне ваши дела по тамтаму.
— С тобой всё ясно Владимир, ты, как всегда, в своём амплуа. Ну хоть спасибо, что бандероль нам не выслал с кошачьими катышками, — тяжело вздохнул Колотушкин.
— Да не за что, — скромно ответил Колчак, — приходите ещё, только с удочкой. Я вам покажу место, где судак и стерлядь клюёт
Колотушкин улыбнулся и пошёл к проходной порта. Потом обернулся и крикнул Колчаку:
— Не забудь один экземпляр Сучьего племени подписать нам?
— Обязательно, — послал ему вдогонку Колчак, а сам подумал в этот миг: «Только кто эту книгу писать будет»?
…Как только Колотушкин ушёл за проходную он набрал телефон Надежды и попросил её вместе с Жигой срочно приехать к нему в порт.
Они примчались через полчаса в порт.
— Что за срочность такая? — спросил Жига.
— Тебе Надежда сказала, что друг Кактуса сам пришёл к нам? — спросил Вовка.
— Ну да, — ответил Жига.
— Теперь слушай дальше, — изобразил лицо мыслителя Колчак. — Его к обеду Туман подвезёт к твоему сараю. Я сейчас, что подумал, в сарае им тоже опасно оставаться. Менты думаю, наш двор не обойдут стороной, тем более такой знаменитый сарай, около которого круглосуточно мужики играют в карты. Давай их перевезём к Надежде в комнату. Пускай с Ромой пока поживут. Сними с Кактуса наручники и купи им сигарет?
— Правильно меня под монастырь хотите подвести? — запротестовала Надежда.
— Ничего не бойся. Я всю ответственность беру на себя. Это всего лишь на неделю, а потом я их с первым попавшимся грузовым судном переправлю из нашей области. А там, они сами разберутся, что им делать?
— Решил пощадить Кактуса? — с укором спросил Жига.
— Жига, как я считаю, он наказан уже. Я не палач и резать на куски никого не собираюсь. А ты что предложить, что — то мне хотел другое? — спросил Колчак.
— Нет, — недовольно буркнул Жига, — но стоило ли из — за этого поднимать шурум — бурум на всю область? Пожелания наших городских бандитов я слышал. Они хотели сообразить оригинальную икебану из Кактуса.
— На этот вопрос я тебе смогу ответить в ближайшие дни. Я с Жорой разговаривал вчера. Он приветствует моё решение, несмотря на свои обязательные законы. Если политики нарушают законы, почему и ворам нельзя закрыть глаза на свой жёсткий закон глаза во имя спасения человека. Ситуация создаётся многообещающая и сделает пользу не только нам, но и одному справедливому и грамотному человеку, который за свою жизнь хватил много горя и тоски. Чем больше будет таких хороших людей на свободе, тем лучше будут жить народ! — изрёк мудро Колчак.
— Ты Вовка делай что хочешь, я всё равно ничего не понимаю, надеюсь, ты поступаешь правильно. Но выражаешься ты, как парламентарий, мне это в диковинку. А убивать я бы тоже не стал и откровенно тебе скажу: Я хотел тебя от этого греха оградить. Думал на следующее утро после того, как привезли Кактуса, я посажу его привязанного на Венеру и пущу на четыре стороны, чтобы Венера вывела его к жандармскому роднику.
— Жига, ты вроде не глупый парень, Венера его знает лучше, чем тебя. Потому что ты любовь делишь с ней и со своим ржавым автомобилем. А Кактус любил только Венеру! Он холил её и кормил до сытого упора. И если бы ты его посадил на кобылу, он бы ей, как приказал выполнить свою прихоть, так бы она и поступила. Венера бы в это время для него была путеводной звездой и не забывай ещё один важный момент. У Кактуса и Краснова есть родители, а у Петра ещё сын имеется. Вот такие дела Жига. И я не могу поступиться с этими человеческими факторами. И не подумай, что я хочу здесь выгоду свою найти. Я ****ской коркой пока ещё не оброс и никогда не обрасту. Если ты хочешь убедиться в моей порядочности, я тебе дозволю завершить финальную часть моего плана.
— Ты что Вовка угорел что — ли? — обиделся Жига. — Зачем мне выражаешь вотум недоверия? Я же тебе сказал, что не разбираюсь особливо в твоих планах. И это только потому, что ты ими никогда не делился в последнее время со мной.
— Короче Жига не обижайся, но этим двоим беззаконникам, сделай нормальные условия. Они должны почувствовать, что мы не дикари и поступим с ними правильно. Кактус в первую очередь это ощутит, когда с него снимут наручники. А Пётр, мне кажется, уже жалеет о своём поступке. Видится мне, что он в скором времени спечётся и пойдёт добровольно к краснопёрым окуням в объятия.
Трепавшая до этого в руках пучок травы Надежда бросила его к себе под ноги. И приблизившись к Колчаку, не стесняясь Жиги обняла его и, поцеловав в губы, сказала:
— Вовка я всегда по жизни хотела быть твоим стоп — краном, но сейчас понимаю, что этот рычаг тебе не нужен. Мне кажется, ты приближаешься ко мне с большим букетом красивых цветов, на котором нет шипов, и только ароматные и мягкие лепестки ласкают нежно моё лицо. Я каждый день восхищаюсь тобой. Как приятно иметь такого брата.
— Надь у тебя совести нет, — ты, что Жигу принимаешь как шкодливого возмутителя школьного спокойствия или дворового скомороха? — отталкивая нежно от себя Надежду, спросил Колчак. — Он давно уже не тот. Он в данный момент твой начальник и ты при нём свою честь не смей ставить на кон.
— Уймись Володька, я тебя люблю поперёк и вдоль, как брата и он я думаю, грязных мыслей не держит на этот счёт.
— Пошли вы оба в пустыню Сахару со своими родственными чувствами? — сказал Жига и резко отвернулся от них. — Я ваши шоколадные отношения давно заметил, но конвейер по запуску НОУ — ХАУ запускать не думаю.
Колчак и Надежда поражены были его словами и свалились от смеха на траву.
— Что думаете, я не видал, как Надька тебя всегда выгораживала в школе. И не видал, как Вовка к тебе ходил при живом муже? Всё я видал и не только я, но и весь подъезд. И нечего хвататься за животы на траве? Время ещё не пришло.
— Совести у тебя Колчин нет, — продолжала смеяться Надежда, — снял меня с диеты, что даже Жига заметил.
Отсмеявшись, Жига с Надеждой уехали, а Колчак пошёл работать. Вскоре из сарая двое беглецов встретились в машине продовольственного фургона. Надежда привела их в комнату Лары и, оставив им, ключ от двери предупредила, чтобы они как можно реже пользовались общественным туалетом, чтобы не привлечь внимание к себе.

                Глава 29

      Ланин был доволен собой, что сбил спесь с рыжего майора. Он шёл по утреннему городу, и душа его ликовала, из — за того, что он достойно вышел из неприятного положения.
«Я вам ещё не так напомню о себе, когда возьмут Колчина. Но брать его будет Гера Малов, — размышлял Ланин, — а я буду сидеть в машине, и наслаждаться, когда на него наденут наручники. Потом подойду к нему, загляну в его наглые глаза и мысленно плюну в них».
Когда он пришёл домой, то в первую очередь набросился на Андрея, за то, что он оставил в компьютере письма.
— Ты чем думал Андрей? — кричал Ланин, — теперь они сообщат в аспирантуру, какой ты наукой занимаешься. Тебя точно за такие пакостные вещи никто держать в аспирантуре не будет. Дадут под зад хорошенько, и у тебя останется один путь, — работать сельским учителем.
— Мой компьютер был не рабочим, я точно знаю. Жёсткий диск весь рассыпался. Ничего они не могли знать. И к тому мне и в голову не могло прийти, что в вашем доме возможен обыск, — оправдывался Андрей. — Себе лучше вопрос задайте, почему к вам пришли с обыском? Если нет ответа, я вам его дам. Не надо было сомнительных людей приводить на свою территорию.
— Ты ещё молод, жизни меня учить, — орал Ланин, — в бане находился человек, который мог помочь нам выйти на марки и арестовать Колчина. Вчера я его потерял и вряд ли верну назад. Придётся теперь избирать другой путь, а это немного усложнит нашу работу, но Колчин всё равно будет сидеть в тюрьме. А ты соображай, как будешь выпутываться со своей корреспонденцией?
— Я думаю, паниковать, смысла нет. Ничего они от процессора не возьмут. «Даже хорошему специалисту не под силу будет прочитать и через двадцать лет этот диск», —сказал спокойно Андрей.
— Мало ты знаешь, — сказал уже спокойным голосом Ланин, — при понятых запротоколированы были все письма, которые ты по адресам отправлял. И ты не надейся, что это сойдёт тебе просто так с рук? — пугал он Андрея, — за клевету тебя могут отдать под суд, если Колчин изъявит к этому страстное желание. В чём я, конечно, очень сильно сомневаюсь, зачем к своей персоне в такой ответственный момент он будет привлекать внимание органов. Могут всплыть факты, которые пойдут ему не на пользу. Об этом Колчин ещё не догадывается, а эти факты уже у Колесова в руках. Мне пришлось дать ему нить разоблачения Колчина, чтобы снять с себя все подозрения. А ты выкручивайся сам, насколько у тебя таланту хватит.
— А вы что не думаете мне помогать? — затрясся Андрей. — Мы же вместе эти письма составляли.
— Ты про меня забудь и нигде и ни при ком не упоминай мою фамилию, иначе сорвёшь всю операцию, — наказал ему Ланин. — Тебе надо разыскивать свою бывшую жёнушку и Колчина, чтобы упасть им в ноги. Спровоцируй Колчина при свидетелях, чтобы он тебя избил. Хотя и без провокации при первой встрече он накидает тебе тумаков. Он когда ещё мальчишкой был, так саданул меня по спине, что мой позвоночник до сегодняшнего дня даёт о себе знать. Ты спину ему не подставляй, а вот несколько гематом на лице выпроси у него. Вот тут мы его в тиски зажмём. Он никуда у нас не сорвётся. К краже марок у него ещё одна статья при плюсуется. Нам всё это на руку пойдёт.
— Я боюсь подвергаться физическому насилию, — замахал руками Андрей, — меня никогда в жизни пальцем никто не трогал.
— Как хочешь, дело хозяйское, — сказал Ланин, — но заточи себе на носу, что компьютер принадлежит тебе, а не мне и ответ придётся в любом случае держать тебе одному.
…Ланин переоделся, и сев в машину уехал на работу.
Андрей не находил себе места, ему вдруг противным сделался этот дом и слащавое лицо Ланина.
«Зачем я с ним связался? — думал он, — только ещё больше душу свою испачкал, надо от него избавляться. Я знаю, время и место передачи марок. Напишу ещё заявление в милицию, только не местную, а в область. Нашей милиции верить нельзя. Если бы они захотели давно бы нашли коллекцию. Колчина они, очевидно, крышуют, поэтому он нагло себя и ведёт. А мне надо переезжать отсюда к родителям в деревню и чем быстрее я, это сделаю, тем будет лучше для меня».
Андрей осмотрелся в комнате и быстро начал собирать вещи. Покидав всё наспех в сумки, он вытащил из сумки новый ноутбук и напечатал заявление в областное управление. Затем вызвал такси. Все вещи он перенёс в прихожую. Услышав глухой стук, Андрей бросился открывать дверь, но вместо таксиста он на крыльце увидал одетого в гражданскую форму опера Колотушкина.
Колотушкин от Колчака по приказу Колесова заехал в дом Ланина, чтобы вывести на откровенный разговор Юрина.
Юрину никого не хотелось видеть в это время, особенно работников милиции. Андрей, отводя взгляд от Колотушкина, робко произнёс:
— Извините капитан? — мне сейчас некогда, — я такси заказал, съезжаю из этого дома к родителям.
— Пока мы с тобой не переговорим, ни о каких извинениях не может быть и речи, — грубо сказал Колотушкин, — а заказ на такси сними? И капитаном меня больше не называй, я давно уже майор. А то, что ты переезжаешь из этого дома, правильно делаешь. Погряз ты в Ланинских интригах сильно, и срок, тебе горит за это хоть и не большой, но он тебе покажется вечным. Дружки Колчина тебе там спокойно сидеть не дадут. Будут каждый день избивать смертным и заставлять выполнять унизительные команды. Поэтому предлагаю тебе чистосердечно мне рассказать про ваше литературное сообщество с Ланиным. А ещё будет лучше, если собственноручно изложишь как на духу всё на бумаге.
— Я знаю, о чём вы хотите со мной переговорить, и я готов к разговору, — раскис от опасной перспективы Андрей. — Понимаете, меня затмило. Ланин уверил, меня, что только он один сможет мне помочь в поисках коллекции и по правде сказать, он очень близко приблизился к Колчину. А нехорошие эти письма он заставил меня отправлять, чтобы Колчин находился ежедневно в плохом настроении и на каждом шагу совершал ошибки
— Больно ты их культурно называешь «нехорошие», — перебил Андрея опер, — это гадкие и омерзительные письма, порочащие, честь человека. Ты понимаешь, что ты занимался преступной деятельностью?
— Когда писал, не задумывался, а сейчас прозрел, но откровенно хочу сказать, что делал это всё под давлением Ланина. Я ему только одному верил. Сами посудите, у меня было такое состояние скверное, после того как все мои заявления ваша милиция клала под сукно. Я с первого дня был уверен, что Колчин главная фигура кражи, а моя бывшая жена и учительница Кюцберг были пособниками. Сейчас, вне всякого сомнения, марки находятся у него. Ланину и мне это достоверно известно. И я даже знаю, где он хранит их. Ланин спланировал уже со своими знакомыми сотрудниками из области, как взять Колчина с поличным и арестовать его.
— Если ты знаешь, почему к нам не придёшь? — спросил Колотушкин.
— Вы мне скажите, как я вам понесу такую информацию, если на мои заявления вы пальцем не пошевелили. А Колчин тем временем потихоньку сбывал мои марки, построив себе усадьбу барскую от их реализации, и раскатывается на шикарной иномарке. И Полина его ездит на Шевроле. Разве это не повод для вас задуматься, над происхождением такого богатства? — спросил Андрей.
— Здесь ты ошибаешься Андрей, — возразил Колотушкин, — мы всё тщательно проверили, но новых фактов его богатый дом в похищении марок нам не прибавил. Дом полностью построен на средства завода Беды. А иномарками в наше время никого не удивишь. Голопузые пацаны сейчас разъезжают на Мерседесах, так что прикажешь каждого подозревать в нечистоплотности. Если ты уверен в своих подозрениях, то тебе нужно прийти к нам ещё раз и поделиться своей информацией?
— Нет, я уже знаю, что буду делать? — решительно заявил Андрей.
— И какие твои последующие шаги будут? — бросил испытывающий взгляд Колотушкин на Юрина.
— В первую очередь не мешать Ланину, он на верном пути находится, и хочу продублировать его. Сейчас я сомневаюсь в его честности. Поэтому написал ещё одно заявление в область.
— Выходит, не веришь ему, а к помощи его всё — таки прибег? — спросил майор.
— Я сейчас никому не верю, а ему тем более. Он прятал от меня мужчину в бане, думал, я не замечу. А я всё видал и не спрашивал его.
— Вот этот момент с мужчиной расскажи мне подробней? — попросил опер.
— Какие могут подробности, видал я его и всё.
— Когда этот незнакомец в доме появился?
— Я этого не могу сказать, я сам шестой день сегодня нахожусь здесь. А этого банного гостя я увидал, когда к Ланину пришёл выпивший мужчина неприятной наружности.
— Без зубов и в наколках? — помог Андрею Колотушкин.
— Да, а вы что и это знаете? — удивлённо спросил Андрей.
— Нам всё положено знать, — отрезал майор, — продолжай дальше?
— У этого мужчины было важное письмо к Ланину и такое важное, что он бросил работу и вскоре приехал домой. Мужчину он провёл в баню и двери были открыты. Я наблюдал из кухни в окно. Кроме выходящих клубов дыма из дверного проёма я ничего не видал. Этот дым меня и навёл на мысль, что кроме незнакомого гостя в бане находится ещё посторонний человек. Ланин мне говорил, что курить давно бросил, а тут такой дым валит. Потом я заметил вылетевший окурок, который приземлился на грядку с укропом. Прошло несколько секунд, следом вылетел ещё один окурок. Минут пятнадцать я смотрел за баней. Затем Ланин проводил гостя и зашёл в баню, где находился продолжительное время. Когда он вышел оттуда, повесил замок и ключ положил над дверью, а сам сев на пустое ведро долго сидел в одиночестве. Остальное время он находился в гараже, чем он занимался там, мне не известно. Позже я вышел в сад и в укропе нашёл два окурка, один из которых был с жёлтым фильтром, а второй был совсем без фильтра. Вот и всё, что я знаю, а кто там был в бане, я его в лицо не видал. После этого я, уехал к родителям и вернулся только вчера поздно вечером. Увидав разбитую дверь в бане, я понял, что в обители Ланина что — то произошло. От соседей я узнал, кого — то ловили в доме, и по этой причине был обыск.
— Ну, вот картина прояснилась, — сказал Колотушкин. — Ты сейчас садись за стол и всё подробно до мелочей изложи на бумаге. Начинай с того момента, когда ты обратился за помощью к Ланину. Опиши, как он тебе составлял письма. Нам ведь известно, что слог в этих письмах его. Экспертиза доказала уже это однозначно. Спасай свою грешную душу, а с нашей стороны я тебе могу обещать, что никаких карающих действий мы к тебе принимать не будем. Дадим тебе возможность самому осудить свои поступки, чтобы не портить репутацию в аспирантуре.
— Я напишу всё без обмана, — обрадовался такому исходу Андрей, — а как я в глазах Ланина буду выглядеть после этого? Вроде не по — человечески получается.
— Если ты понял его, что он может тебя обмануть. Ни о чём не думай? Отойди от него, пока по уши не завяз в мышиной возне этого несостоявшегося полицмейстера Геловани. Должен уже соображать, ты же без пяти минут учёный? Не за красивые глазки его уволили из органов, а за тесную связь с преступными элементами.
Юрин написал бумагу, не забыв отразить в ней и последний разговор с Ланиным, который состоялся с ним чуть более часа назад.
 
                Глава 30

     Колесов, понурив голову сидел у себя в кабинете за письменным столом. По обе стороны его находились Евланов и Колотушкин.
Евланов вернулся из Осинок с не совсем утешительным результатом. Поиски визитёра к Ланину с письмом ни к чему не привели. То, что в штате числятся бывшие заключённые в количестве восьми человек, он установил. Но отсутствие зубов и руки в наколках в той или иной степени подобные приметы имели почти все бывшие заключённые кроме Ромы и Аркадьевича. У них единственных зубы были на месте. А исколоты они были все поголовно. Один заключённый по фамилии Лакшин за свой счёт взял отпуск за три дня до облавы и уехал к себе на родину. Зубы у него отсутствовали, а его наколок никто не видал, так как работал он всегда в рубашке с длинными рукавами. И специально разглядывать его росписи на теле, никто не собирался. То, что бригада из бывших заключённых была непьющей, подтвердили даже кадровые рабочие. На этом поиски почтальона закончились. Евланову хотелось встретиться с Надеждой и управляющим, но их на месте не было.
— Вот Евланов, а ты говорил, что почтальона вычислить нам ничего не стоит, — укоризненно сказал Колесов.
— Кто же знал, что так получится? — виновато произнёс Евланов.
— А получилось то, что я и думал, — мы стали заложниками двух единоборствующих типов, Ланина и Колчина. Как меня только не уговаривал Гридин выкинуть эту версию из головы, а я прав оказался. И тому есть подтверждение сегодняшнего разговора Колотушкина с Колчиным. Отсебятину спорол Колчин насчёт Кактуса, а Краснова он выследил вместе с Надеждой вот и отдали нам его, чтобы насолить Ланину и убрать помехи со своей дороги. Каков граф Калиостро нашёлся и видимо ему, скоро сплетут верёвки. Мне сегодня с области надавали по шее за Ланина и строго-настрого запретили близко подходить к Колчину. А дело по коллекции марок взяли себе. Сам Малов возглавил это дело. Они взяли Колчина под свою опеку. Долго он не проходит на свободе это уже точно. Карты им в руки, а нам надо продолжать заниматься поисками беглецов. Хотя бы одного, но взять мы должны. Иначе будем выглядеть бледно перед областью. Я, конечно, с себя тоже вины не снимаю за оплошность. Надо было мне всё предусмотреть. К Колчину я всё равно поставил человека, который будет поглядывать за ним, но только на работе. Колчин с ним не знаком, а вы ему глаза уже намозолили. Теперь надо смотреть за Жигой и Надеждой. Всё мне докладывать о них, где они бывают, с кем встречаются и даже в какое время на толчок ходят. Мне плевать на марки сейчас, я уронил себя как сыщик в глазах области. Краснова добудьте мне, откуда хотите. Я сам этим круглосуточно буду заниматься. А повезёт, и Кактуса возьмём. Чует моё сердце, что он где — то рядом затаился. Ты Колотушкин завтра бери наряд, и обследуйте все плавсредства, принадлежащие ранее Боровику. Не исключено, что их там пригрели новые хозяева, хотя этот вариант уже проверяли наши сотрудники раньше. Но ситуация меняется с каждым днём и мне думается, что вернулись они не только к маркам. Тут у них ещё один интерес появился в виде архива Боровика, который возможно спрятан на Лабе или плав кране, — катер исключается. Он у них бесхозный был, и плавсостав там постоянно менялся. Архив спрятан там, где больше всего времени находился Боровик, — а этим постоянным объектом является Лаба. За ней мы и установим контроль. Придут они обязательно туда. Поставим наших людей на спасательную станцию, и будем ждать гостей. Я вплотную буду заниматься с завтрашнего дня этим вопросом.
— А Ланин нам обедню не испортит с архивом Боровика? — спросил Колотушкин.
— Не думаю. Ланин про архив не упомянул ни в одной бумаге. Значит, надеется завладеть архивом. Только местонахождение он наверняка не знает, как не знает и Краснов.
— Если бы знали, то давно бы взяли, что — то им мешало прибрать к рукам архив? — высказался Евланов.
— Вот именно, а этим, «что — то» и являются новые люди на Лабе и близкое соседство со спасательной станцией и ремонтной базой, — сказал Колесов. — Предполагаю, что Ланин будет пытаться разыскать Краснова. Он сейчас, где — то залёг и пережидает переполох. Не исключаю и того, что у него в нашем городе ещё есть явка. Возможно, и не одна, о чём не знает Ланин. Сам Краснов у Ланина больше не появится. Это исключено! После нашего неудачного визита Ланин потерял у него всякое доверие. Больно в тот день рьяно помогал нам Ланин в захвате Краснова. Если Ланин Краснова не найдёт, то у него остаётся единственный выход. Зная, что Атласов у Колчина, он будет теперь искать встречи с ним, чтобы любыми путями освободить Кактуса и возможно войдёт с Колчаком в преступный сговор. А не проследить Ланина, таких указаний у меня не было. Разговор только о Колчине шёл. Нашего человека к Ланину не приставишь, он всех знает и слежку за собой сразу почувствует. Поэтому нужного человечка мне даст ФСБ.
— Вы меня извините, товарищ майор? — сказал Колотушкин, — вы говорите резонно, но, чтобы Колчин имел общие дела с Ланиным, я в это никогда не поверю. Я полагаю, что человека из ФСБ нужно использовать в других целях. Единственный человек, который нас выведет на Атласова, — это Колчин, и на областные телефонограммы нам смело можно закрывать глаза. Должен же, Колчин, где — то лопухнуться с Кактусом? Хоть он и втирал мне сегодня мозги, что Кактуса не видал, но я когда вышел от него подумал; откуда известно Колчину о точной цифре денег? Не с фонаря же он взял четверть миллиона и написал в письме. И уж поверьте мне никак не от Ланина и Краснова он это узнал; а естественно только от Кактуса. Поверьте мне, следить за Ланиным сейчас, — это работа в пустоту. Ланин начнёт осторожничать, и встречаться ни с кем не будет, а с Колчиным тем более. Ему легче обратится к Малову, который нянчиться не будет ни с Колчиным, ни с Жорой Хлястиком. Он приедет с ОМОНОМ и перевернёт все Осинки, а Кактуса хоть из — под земли, но достанут. Всё остальное дело техники.
— На карту поставлена крупная сумма денег, которая способна врагов временно сделать единомышленниками, — сказал Колесов. — Что в мозгах у Ланина я только могу предполагать, и натолкнуть его на такой шаг конечно можно, но он на это не пойдёт. В архиве двести пятьдесят тысяч долларов лежат, а за марки, как пишет в твоей бумаге Андрей, он обещал Ланину после их реализации три лимона долларов. Разницу чувствуешь? Ланин не дурак, чтобы на промежуточной станции, потерять своего главного «банкира» Колчина. Возьмут они Колчина раньше времени, значит, никто этих марок больше не увидит. Так, что наш мистер ИКС пускай лучше охраняет Ланина. Должен он прийти к Колчину. А что письмо действительно писал Атласов, — это экспертизой не установлено. Одна подпись, — это ничтожная деталь. Слова Колчина будем воспринимать всерьёз, но не забывать проверять их. Он весь от пяток до покрова волос пропитан ложью; в особенности, когда общается с нашим братом. Наша первостепенная задача взять беглецов. Коллекция марок это уже прерогатива Малова. А вот касаемо архива Боровика, — это посмотрим, кому быстрее повезёт? У меня есть задумка хитрая насчёт его. Завтра у Вячеслава Андреевича будет встреча без галстука с Надеждой. Он полон надежд, что она прольёт ему свет на ситуацию.
— А может и вместо нас с Колотушкиным, за Надеждой и Жигой приставить наружку, — сказал Евланов, — нас они тоже знают, а мы займёмся другими делами. А их скопилось много, что до нового года не управимся.
— Где я вам людей достану? — недовольно спросил Колесов, — я сам чувствую, что мы зашиваемся, но поверьте мне, не завтра, так послезавтра беглецы проявятся. У меня нюх звериный и ориентир я взял правильный на них. Возьмём беглецов, мы сможем ещё раз показать истинное лицо Ланина, не только его лампасным товарищам из областного управления, но и всей общественности. Я дам широкую огласку всей его деятельности, пускай даже это будет стоить мне кресла. Столько я нелицеприятных слов услышал сегодня в свой адрес от Малова это уму непостижимо.
— Это похоже уже на войну, — иронически заметил Евланов.
— Да какая к чёрту война, — поднялся из — за стола Колесов, — подлецам надо регулярно указывать на своё место, чтобы они атмосферу не портили. И я полон желания доказать высокому начальству, что мы тоже не лыком шиты и работать профессионально можем не хуже их.      

                Глава 31               
   
        В тот же день, когда Колотушкин был в порту у Колчака, к лабе подошёл Сирота с удочками и сумкой. Лаба стояла в десяти метрах от берега. И добраться до неё можно было только на лодке.
Сирота, увидав, на палубе матроса, негромко крикнул:
— Эй, адмирал, разреши с твоей субмарины половить? Я слышал, вы здесь судаков хороших ловите.
— А пузырь есть? — спросил матрос.
— Само собой разумеется, и не один, — показал на сумку Сирота.
— Тогда можно, — быстро согласился матрос, — сейчас я тебя на лодке переправлю.
Он быстро подгрёб к берегу и, посадив Сироту в лодку, спросил:
— Тебя как зовут мужик?
— Спартак, — соврал Сирота.
— А меня Димка, — представился матрос, — а рыбка у нас всегда есть. Мы её прикармливаем здесь каждый день.
Увидав полную сумку закуски и спиртного в сумке Сироты, матрос спросил радостно:
— Ты что Спартак на неделю собрался сюда?
— Если завтра приду, и не прогонишь, то на пару дней, — ответил Сирота.
— Я вчера отпускные получил, думаю порыбачить здесь немного. А если не пойдёт клёв, то уеду на неделю, на Оку, за стерлядью.
— Судака то ты возьмёшь здесь неплохо, а вот стерлядь редко сюда заходит, — сообщил матрос. — Давай, чтобы обогатить твой улов я тебе зыбку свою дам. Только кидай её со стороны берега, чтобы рыбнадзор не видел. Они на ту сторону никогда не заезжают, мы специально низко троса опустили.
— От зыбки я не откажусь, но мне донки закинуть надо и с удочкой для удовольствия посидеть не помешает, — сказал Сирота
— Успеешь всё сделать! Ты Спартак, закидывай пока донки, а я брошу зыбку, и мы с тобой выпьем за удачу! — предложил Дмитрий.
К обеду Дмитрий уже был пьян и еле стоял на ногах:
— Я пошёл в каюту, — сказал он Сироте, — посплю не много, а ты лови и не забудь, оставить мне опохмелится.
Очнулся он только к вечеру, когда внутри всё горело, а голова разламывалась с похмелья. У входа в трюм, он увидал стоявший второй новый пожарный щит. Он вспомнил, что приезжала инспекция с пароходства и обновила пожарный инвентарь. Вместо старого металлического ящика, где хранился песок, был установлен покрашенный в ярко-красную краску новый ящик, сбитый из досок. Рядом с ящиком лежала куча песка.
— Работы только мне лишней придали, — ворчал он, но увидав на столе бутылку водки два пива и закуску, перестал ворчать и занялся быстро уборкой, но не закончив её прильнул к бутылке. После чего свалился замертво в кубрике.
Утром к нему вместе со сменщиком по прозвищу Мопед на лодке подгребли два сотрудника милиции. Это были Евланов и Колотушкин. Дмитрий ещё не протрезвел, и спиртным перегаром от него несло за метр.
— Ну, ты, видать, и накушался вчера? — спросил у него сменщик, — мне хоть оставил?
— Только пиво в холодильнике, — ответил Дмитрий, — одну бутылку мне принеси.
Он посмотрел с безразличием на незнакомых с ним людей, но для порядка спросил:
— А это ты кого с собой привёз Мопед, опять инспекцию? — кивнул он на расхаживающих, по рифлёной палубе сотрудников милиции.
— Что ты Дима несёшь? — огрызнулся на него Мопед, — какая инспекция не видишь, милиция с проверкой пришла. Ищут что — то. А это что тут у тебя? — показал он на разбросанный песок на палубе, — бери лопату, убирай? Я смену принимать у тебя не буду.
— Это не я, инспекция вчера привезла нам пожарный инвентарь. Ждут комиссию из департамента, — твердил Дмитрий.
— Нашей хозяйке по фигу все комиссии, — громко крикнул Мопед, — она сама себе комиссия. Ты точно Димка вчера пережрал водки.
К их диалогу прислушались опера, и подошли к матросам. Дима с неохотой снял со старого пожарного щита лопату и начал забрасывать песок в новый ящик и приговаривать.
— Кому он мешал этот ящик? Стоял себе спокойно никого не трогал. Дерево быстрее сгорит, чем металл, — не переставая, бубнил он. — Говорили по инструкции не положено, песок должен дышать, а не спекаться под металлом от палящего солнца. Неужели песок может терять функции тушения? Огнетушитель я понимаю портиться со временем, как рыбные консервы, а песку что будет? Правильно я говорю комиссары? — посмотрел он на сотрудников милиции.
— Совершенно в дырочку, — поддержал его Колотушкин, — а что тут ящик другой был?
— Да нормальный ящик был, только палубу испортили напрасно, когда срезали его, — ответил Мопед. — Нашей хозяйке, наверное, вздумалось обновиться. Знать от пожарников предписание получила. Хотя я не помню такого случая, чтобы пожарники к нам заглядывали. У нас объект, конечно, огнеопасный, но она с пожарниками ладит. Противопожарные инструкции мы строго соблюдаем, а вот за такие работы, связанные с огнём, нам могли бы они хвоста накрутить. Представляете, что могло бы быть, если бы, хоть одна искорка попала в резервуар? Тогда не только бы лаба сгорела, но и ремонтная база со спасательной станцией дотла выгорели бы.
— Колотушкин, тебе не кажется, что нас опередили? — спросил Евланов.
— Что-то начинает прожигать под ложечкой, — сказал тревожно Колотушкин. — А вы не могли бы связать нас с вашей хозяйкой? — обратился он к Мопеду.
— Сейчас я дежурный телефон принесу, и вы с ней поговорите, — сказал Мопед. — Только не говорите ей, что вы находитесь на палубе? Скажите, что подъехали вместе с судном. А то она у нас баба своенравная и злая, посторонних запрещает сюда пускать, кроме плавсостава, скачивающего мазут.
— Понятно, — ответил Колотушкин.
Мопед принёс телефон и две бутылки пива, не забыв передать одну бутылку Дмитрию.
Дмитрий, к этому времени убрал весь песок с палубы и об лопату ловко открыл бутылку. Залпом выпил её и, вытирая губы, посмотрев на милиционеров, произнёс:
— Хороша кашка, но мала чашка, еще бы три раза столько повторить.
— А не описаешься? — спросил Евланов.
— А ты купи, тогда посмотрим? — ответил Дмитрий.
Через две минуты опера уже знали, что подобную услугу хозяйке лабы за просто так, никто оказать не мог. И лично она об этом никого не просила. А, услышав про комиссию из департамента, она рассмеялась в телефон и спросила:
«Вы что разыгрываете меня?» — и положила трубку.
— Придётся тебя Дмитрий действительно пивом угостить, если ты хорошо вспомнишь вчерашний день? — сказал Колотушкин
— На память я не жалуюсь, она у меня стабилизирована, как в калькуляторе, — обрадовался он посулу доброго дяди.
— Тогда поехали с нами пиво пить? — пригласил его Евланов.
Но вместо пивного бара Дмитрия привезли в милицию.
Там ему показали несколько фотографий, из которых он признал одного Колчака.
— Ты его, откуда знаешь? — спросил Колесов.
— Вовка Колчак это, кто его не знает, он часто бывает на спасательной станции у Витьки Педро. Берёт у него акваланг и подныривает в Волгу. А работает он в порту.
— А тебя он знает? — спросил Евланов.
— Откуда он меня может знать, если только Педро ему про меня рассказывал. Витёк бывает, ко мне наведывается, пузырёк раздавить. Всё-таки, как-никак, а мы с ним коллеги. А с Колчаком я лично не знаком, хоть он с берега всегда здоровается со мной. Воспитанный мужик.
— Такой воспитанный, что бесплатно говном может накормить, и добавки ещё наложить, — засмеялся Колотушкин. — Ты нам Дмитрий по порядку опиши весь свой рабочий день и особенно не пропусти тот момент, когда к тебе наведывалась инспекция?
— Рыбак один солидный ко мне пришёл, как я только утром заступил на вахту, мужчина лет под пятьдесят. Зовут его Спартаком, — гладиатор такой был в древнем Риме, — пояснил он.
— Молодой рыбак был? — спросил Евланов.
— Я же говорю солидный, лет под пятьдесят. Он отпускные получил, накупил горючки и закуси. Мы с ним за удачу и выпили, не знаю, сопутствовала ему удача в рыбной ловле или нет? Но у меня точно удача была. Я напился на дурака и ещё Спартак мне опохмелиться оставил. Я как напился, ушёл в каюту спать и больше его не видал.
— И что так проспал, не вставая; а инспекция когда тебя посетила? — спросил Колотушкин.
— Не знаю, но было очень жарко, я проснулся, а они на баркас спускали шланги от газорезки. Я их спросил, кто такие? Один в форме речника сказал мне, что пожарная инспекция Верхневолжского бассейнового совета. Протянул ведомость и сказал: «Извольте расписаться в получении нового инвентаря?» Затем прочитал мне как правильно и в каких ящиках нужно хранить песок. Потом сказал, чтобы мы в ближайшее время ждали комиссию из департамента. Вот и всё.
— Сколько их человек, было? — спросил Колесов.
— Я видал троих человек, — охотно отвечал Дмитрий. — Двое были в брезентовых робах, это я точно помню. Я ещё подумал дураки, в такую жару бронники на себя напялили. А в баркасе может ещё, кто был, кто их знает?
— И ты, конечно, со своей стабилизированной памятью запомнил, как баркас назывался? — подковырнул его Евланов.
— Зачем он мне нужен, если бы он приехал отработку скачивать, я бы его и в вахтенный журнал занёс. Я со шланга окатил себя водой и продолжил сон.
Они втроём долго его пытали, чтобы ухватится за какую — то ниточку. Но поняв, что нового он больше ничего им не сообщит, дали ему на пиво и отпустили домой.
— Я склоняюсь к тому, что архив Боровика протёк мимо нас и завладел им наверняка Колчин? — с досадой произнёс Колесов, — я уже начинаю на него очень сердиться.
Колесов сидел рядом со своими подчиненными, и его лицо от злости стало пылать медным цветом, как и его волосы.
— Вениамин Александрович, пока ещё никакой катастрофы не произошло, — успокаивал его Колотушкин, — да я понимаю, что мы потеряли место возможного захвата беглецов и сам архив, но не надо биться головой о стену из-за этого архива. Ведь по сути дела никто толком не знает, что там было. И заметьте, как нам сказал Мопед, что Колчин брал акваланг у Педро. Сдаётся мне, он брал акваланг не для общения с подводным миром, а для обследования корпуса и днища лабы. Обвёл он нас вокруг пальца. Отвлёк внимание от себя и бросил нам на съедение Ланина. Я знаю точно, где мы найдём Кактуса. Думаю, ему Колчин уготовил такую же смерть, как Кактус Захару Минину.
— Ты хочешь сказать упаковали Атласова в сеть и прикрепили к лабе? — спросил Колесов.
— Конечно, а иначе он поступить не мог, отплатил ему той — же монетой, а после забрал архив, — выдал новую версию Колотушкин.
— В этом что — то есть, — оживился Колесов, — немедленно и сейчас же быстро возвращайтесь назад. Я звоню водолазам, и вы вместе с ними просмотрите не только дно лабы, но и всё, что находится вблизи её. Мне, тоже кажется, что Колчин спрятал своё преступление в пучине Волги.
— А я вас не пойму, то вы хвалите Колчина, то в убийцу записываете? — произнёс Евланов. — Зачем себе работы предавать. Выждать надо немного, а потом выводы делать. А проще будет, если мы переговорим с Надеждой и осмотрим дом Беды, вы не забывайте, что Кактуса взяли именно в его бане. Он может сейчас там связанный по рукам и ногам лежит.
— Рассусоливать сейчас некогда, — сказал Колесов, — к Надежде уже Гридин выехал, а мне результат, как воздух нужен. Мёртвый или живой Атласов разницы нет, лишь бы тело было.

                Глава 32               

      Гридин приехал в Осинки с первым автобусом. Дом Беды он нашёл без всяких затруднений. Сойдя с проезжей дороги на извилистую тропинку, он осмотрел с возвышенности село и, вдохнув глубоко в себя лесной воздух не спеша, направился к высотному рубленому дому. Время было ещё раннее, и он не хотел беспокоить с утра жителей этого терема. Но как он, ни тянул время, стрелки часов не хотели быстрее двигаться. Он подошёл к дому. Посмотрев через забор в закрытые и зашторенные окна, понял, что в доме ещё всё спят.
«Неплохо Надежда устроилась под крылышком Беды, — подумал он, разглядывая дом. — Конечно с таким богатым родственником, зачем ей в милиции работать? Разве что нервы рвать, и здоровье гробить!».
Он посидел немного времени на лавочке, затем встал и, обогнув два дома, оказался около озера, где натолкнулся на Ирину. Она уже искупалась и махровым полотенцем обтирала своё тело. Увидав незнакомого мужчину не похожего ни на грибника, ни на сборщика ягод, она без тени смущения продолжала растираться. Когда он приблизился к ней. Она поздоровалась с ним и спросила:
— В гости из города к кому приехали?
— Совершенно верно, — ответил он, — но решил вначале полюбоваться природой, потом хозяев беспокоить. А природа здесь удивительная и село у вас богатое. Я вот смотрю и думаю, если бы у нас в России были все села такие, то и горожане жили бы намного лучше. Всё — таки людской достаток определяется не наличием золотых побрякушек, а именно от того, как живёт сельский житель. Мы все зависим от деревни и все понимаем это! Но реконструировать и восстанавливать заброшенные деревни не хотим.
— Согласна с вами, — сказала Ирина, — хоть и сама я прожила всю жизнь в городе. Но как только переехала жить сюда, стала это понимать. А вы, наверное, из газеты или художник? — спросила она, надевая на себя халат, — а то к нам часто приезжают художники рисовать. Чаще они на холмах устраиваются или за оврагом.
Гридин улыбнулся и отрицательно покачал головой:
— Ни то, ни другое, — сказал он, — я депутат местного совета.
— Так вы в поселковый совет приехали? — допытывалась тётя Ира.
Вячеслав Андреевич понял, что перед ней стоит тётя Ира, о которой ему рассказывала Надежда.
— Если вы Ирина, то я приехал в гости в ваш дом, — сказал он, — мне нужно увидеться с Надеждой Юриной. А я Гридин Вячеслав Андреевич бывший работник милиции, — представился он, — может, слышали про меня от неё?
— Как не слышать, вы часто сидите у неё на языке, только вот фотографии у неё вашей нет. Она почти со всеми ментами запечатлелась. И с Надеждой вы, наверное, давно не встречались, если не знаете, что она не Юрина, а Минина. — Взяла, фамилию своего пахана, и отчество своей малютке Ларе дала Захаровна.
Гридин, будто не услышав от немолодой женщины воровского жаргона, незаметно улыбнулся.
— Нет, я с ней буквально несколько дней назад встречался, — сказал Гридин. — Но вот, что она сменила фамилию для меня это неожиданная новость. Мы к этой теме как — то не прикасались, поэтому и не знаю.
— Что вы, — она, как свалила с вашей работы, так все родственники настояли, чтобы она взяла фамилию отца и дочку сразу записала Мининой.
— Что ж она с такой фамилией живёт в доме Беды? — спросил Гридин.
— Такое пожелание деда Ивана было. Он Надю знал с малых лет, как чувствовал в ней родную кровь. Да, что там говорить, раньше весь двор почитай все родственники были, а сейчас роднятся только мужики за самогоном. Я всегда вспоминаю, как Вовка Колчин с Надей в первый класс пошли. Нарядные вышли из подъезда, в руках цветы, и за ручки держатся. У Надежды помню, ремень у ранца отстегнулся, а Вовка давай ей устранять аварию. Жили, не тужили, все эти последующие годы, пока не узнали, что Надя дочка Захара. А ведь вы если его знали, то посмотрите, какое великолепное сходство у папы с дочкой. Тут весь двор поднял тему, что Захар в своё время приголубил старушку Крупицу. А на деле оказалось, что тут дело не в Крупице, а в Зарецкой.
— Я знал хорошо и Захара, и Зарецкую, — сказал Гридин. — Захар был закоренелым преступником и носителем вредной пропаганды. Мадам Зарецкая была у него не только таинственной женой, но и уголовным референтом. Оба они не любили Советскую власть и привольно себя вели в общественных местах со своими антиправительственными идеями. Много грехов перед законом было у этой парочки, но хочу заметить, что Нину Зарецкую воспитал и сделал именно Захар. Она, как кошка любила его и всегда была верна ему. Он тоже её оберегал и даже когда он делал перерыв вольной жизни, к Нине никто не мог приблизиться. За ней всегда по пятам ходили дружки Захара, которые в любую секунду могли осадить клиента. Но мне это уже давно не интересно, хотя любопытство возникает часто, с каких это шишей разжился Вовка Колчин? — спросился Гридин.
— Вот это я вам, как на исповеди могу рассказать. Об этом лучше меня вам никто не расскажет, — оживлённо заговорила Ира. — Ни Полина жена Вовки, ни Надежда, да и Вовка мало, что знает. На свадьбу Ивану Романовичу безногий Часовщик подарил старинные часы. А мой покойный муж Лёня в прошлом хороший футболист, увидал, что зоркость у Ивана пропала, притянул их к себе так, что до конца жизни подёргивал головой. Вот эти самые часы оказались вместе с Лёней в Куйбышеве, и отобрали у него их мои знакомые, нанеся ему тяжёлую травму головы. Я тогда тоже получила перо в бок. Мы с Лёней в больнице и сблизились, и я после выздоровления приехала сюда. Вскоре эти часы разыскали, и в день рождения его дочек двойняшек ваш милиционер ему их под расписку вернул. Эти часы стоили безумных денег и принадлежали они по праву роду Тургеневых. Не знаю точно, но где — то года два назад, Иван Романович эти часы вернул часы настоящему наследнику Вовке Колчину, чтобы он дом себе смог себе построить. Вот за счёт этих ходиков Вовка и стал барином. А ты, наверное, подумал, что он фальшивомонетчик? — лукаво повела взглядом тётя Ира.
— Я думаю сейчас в другом масштабе. А за Колчина я просто радуюсь, как и за Беду! Молодцы оба брата! Устроили себе достойную жизнь!
— Ты если большой живот имеешь, то у тебя и мозги вероятно объёмные должны быть? — спросила тётя Ира.
— Насчёт объёма не знаю, но пока вроде мыслят неплохо, — улыбнулся Гридин, — а вы, что претензии, какие — то имеете к моему животу и мозгам?
— Я барышня не претензионная, но если вы любопытствуете о таких вещах, то стоило бы знать, что у этой большой родни взаимовыручка стоит на первом месте. Серёжка Беда, старший брат Вовки Колчина помог ему после заключения во многом. И первым делом он не дал Вовке повторно окунуться в криминал. Свою хату вместе с заводом Сергей построил благодаря Захару. Так неужели вы думаете, что Сергей не отплатит той же монетой Вовке Колчину? Беда — это порода высокого полёта, — одним словом Беркуты! Они все являются сторонниками высокой культуры и добропорядочности. А Вовку я ставлю на второе место, после Деда.
Бизнесменом Вовка может, и не будет, но учёным или алхимиком точно. А учёный — это только почёт и нищета. А зачем нищему почёт?
— Могу поспорить с вами, что вы сейчас говорите языком Сергея Беды? — не переставал улыбаться Гридин.
— А мы все на его языке говорим. Он когда не в отъезде такие лекции нам читает, что деваться некуда. Говорит на нас с Жорой, что мы с ним профанацией русского языка занимаемся. А где Жоржу переучиваться, если он пол жизни профанировал за колючей проволокой. В телевизоре тоже одна профанация. Да и поздно ему, — метастазы пошли. Готовим его уже в последний путь, только бы Сергей успел приехать. А то придётся хоронить без него.
— Неужели так у него всё серьёзно? — с сожалением покачал головой Гридин. — Я его совсем недавно вроде видал бодрым и воодушевлённым. Кажется, в мае это было? Он газету футбол брал в киоске. Мы с ним ещё пару словами перекинулись.
— А рак никого не щадит, ему много времени удавить человека не надо. «Месяц два и коньки в сарае висят», — сказала тётя Ира.
Гридин вновь улыбнулся лексикону Ирины и назидательно сказал:
— Я вам Ирина всё-таки посоветую изучать язык Беды. Он более, красивей и понятливей, нежели Жоры Хлястика.
— Совсем мужчины не понятливые пошли, — засмеялась Ира. — Я хотела с вами пококетничать, а вы не поняли. Вы же все работники милиции жаргон знаете лучше любого блатного. А языком Сергея я могу изъясняться. Мы с его дядькой Иваном Романовичем дружили больше тридцати пяти лет. А он такой же интеллигент был, как и Сергей Беда. И его библиотеку я давно всю перечитала. Одного Чехова раз пять наверно прочла.
Она замолчала неожиданно и, взяв Гридина за руку, потянула за собой.
— Да что я вас тут заговорила совсем. Гость всё-таки. Пойдёмте в сад. Мы летом там питаемся. Я вас накормлю, пока Надежда прихорашиваться будет. Ей к восьми на работу, но она может и позже уйти. Её некому торопить.
... Почти силком она затащила его в беседку и посадила за стол.
— Пойду я подъём трубить и завтрак готовить, а вы пока белого налива отведайте?
Поставив перед ним плетёную вазу с яблоками, она убежала в дом.
Он взял яблоко в руку и пошёл с ним гулять по саду, не забыв заглянуть в подсобные помещения. Подойдя к бане, Гридин открыл массивную дубовую дверь и сразу закрыл её. На него смотрел лежащий под биллиардным столом ирландский волкодав.
Прижав спиной дверь, он вытер моментально выступивший со лба пот и откусил яблоко. Он не догадывался, что хитрая тётя в это время наблюдала за ним из окна мансарды и смеялась, когда увидала, как вылетел из бани бывший начальник уголовного розыска. Он так же не догадывался, что ловкая тётя и насчёт Жоры его обманула, предрекая ему скорую смерть. Метастаз у него не было, он, который день чувствовал себя превосходно, и умирать не собирался. Просто Жора с наркотиками перепутал день с ночью, и спать ложился после третьих петухов. И тётя Ира поняла давно, что помимо онкологической болезни горла ему не меньше беспокойства создавали наркотики, без которых он жить не мог ни одного дня. А сказала она Гридину, только из-за того, чтобы он Жору не беспокоил. Так как на фоне наркотиков он с работниками милиции мог быть злым и непредсказуемым.
Она вышла с подносом в руках, когда Гридин уже сидел за столом и курил папиросы Беломорканал.
— Приступайте Вячеслав Андреевич, — сказала она, — Надежду мне поднимать не пришлось она уже на ногах. Я сейчас пойду к девочке. А Надя выйдет к вам она уже знает, что вы здесь. Увидала вас в окно, как вы по саду ходили.
— Туалет я искал, так и не нашёл, а в крайнем здании меня пёс, чуть не съел, — смутившись, произнёс он.
— У нас туалеты в доме, — ответила она, — а крайнее здание это баня там тоже туалет есть. А пса зовут Бест, это собака безобидная. Я в бане его закрываю, когда уток на пруд выпускаю и назад загоняю. Собака раньше охотничьей была, кур не трогает, а уток гоняет. А вы если в туалет хотите, идите в дом или в баню? Я Беста сейчас выпущу.
— Ничего я пока потерплю, — сказал Гридин и, взяв бутерброд с сыром начал медленно жевать его.
Через некоторое время появилась Надежда, но она была не при параде, а в домашнем халате.
Она приветливо поздоровалась с Гридиным и села напротив его, налив себе в чашку чаю.
— Догадываюсь, зачем вы к нам Вячеслав Андреевич с утра пожаловали? — сказала она. — Атласова нет, Краснова Колесов прозевал, и он прислал вас за «десертом» ко мне и Колчину.
— Не к Колчину я приехал Надя, а к Мининой, то — есть к тебе и разговор у нас с тобой должен найти понимание с обеих сторон, так как ситуация очень плачевная сегодня у Колесова и очень прекрасная у Ланина. Колесов считается моим воспитанником, и все его неудачи по службе я невольно приписываю и себе.
— Дорогой Вячеслав Андреевич, но чем я могу помочь Колесову? — взметнула вверх Надежда ниточки своих бровей. — С Колчиным я разговаривать больше не хочу на эту тему. Я его только обижаю своим недоверием. Он ведь для меня самый близкий человек и от меня ничего никогда не скрывает. Тем более он первый высмотрел у Ланина Краснова. Только потом он меня затащил на портальный кран, где я полдня просидела с биноклем.
— Эту историю я, уже слышал от Колесова, но понимаешь в чём дело, до конца она меня не впечатляет. Я проработал больше тридцати лет в уголовном розыске и мне не надо рассказывать про половинчатую помощь органам. Я знаю, во что в конечном итоге выливается эта «подмога». И тому могу примеров привести массу, когда от таких действий страдали все, даже наши сотрудники. В данный момент сейчас страдает Вениамин со всей криминальной милицией. Завтра может пострадать Колчин, тот же Ланин, или мало ли кто? Опасно для всех окружающих, когда убийца на свободе, даже когда он под замком сидит.
— Вчера здесь опять была милиция с Евлановым, — сказала Надежда. — Они не только завод обыскали, но и всю деревню. Разве, что в наш и Колчина дом не заходили. Не знает Вовка ничего о Кактусе. Я уверяю вас, — старалась убедить она Вячеслава Андреевича.
Надежда говорила неправду и чувствовала, что глаза её выдают, поэтому она уходила от пристального взгляда Гридина.
— Надя я допускаю, что ты говоришь правду, а у милиции есть другое мнение на этот счёт. Она уже начинает думать, что где — то в лесных просторах покоится тело Кактуса, которое прикопал под моховыми кочками Колчин.
— Вы что Вячеслав Андреевич, да лучше меня, Колчина никто не знает, — возмутилась Надежда. — Он может в ярости сшибить угол, но убить человека никогда. Оба брата что Вовка, что Сергей, никогда не обидят человека, зная, что отпора от него не получат. Они не позволят в своём присутствии плохо себя вести наглым персонажам. Где они, — там порядок и этим всё сказано! А Вовка Колчин не злопамятен и самого злейшего врага может простить. А знаете почему? — спросила она, — потому что он не служил в армии и не воевал в Чечне, — сама ответила Надежда на свой вопрос.
— Я об этом знаю, но ты не забывай, что он в течение четырёх лет находился среди головорезов и мало того имел в этой среде огромный авторитет. Весь путь его в заключении мне известен.
— Сергей Беда тоже сидел и авторитет у него был ничуть не меньше, чем у Вовки. — Сейчас его уважают не только урки, но и местные власти. Всем он нужен. Кому маркированный лес подавай кому брус. Звонят без конца, днём и ночью. Машины не успеваем грузить.
— Надя мы с тобой совсем не о том говорим, мне тоже хочется верить твоему брату Колчину, но здесь никак не могу. Он поступает сейчас так как диктуют ему обстоятельства. А обстоятельства вещь капризная и продажная, которые их в большинстве случаев называют непредсказуемостью. И не всегда может даже умному человеку добрую службу сослужить. Заигрываться он стал и всё из-за того, что на кону стоят большие деньги, а ты ему в этом помогаешь.
— Как можно Вячеслав Андреевич мне в чём — то ему помогать? — возразила Надежда, — я его только оберегаю и защищаю, как брата и как хорошего и порядочного человека!
— Ты меня совсем не хочешь понять? — спокойно сказал Гридин, — я хочу от тебя первым услышать хоть одно правдивое слово. И даю тебе возможность избежать последующих неприятных вопросов, после которых мне будет неловко смотреть на твоё обескураженное лицо.
Надежда вся горела, и она постоянно прикладывала руки к щекам, чем лишний раз выдавала себя перед опытным сыщиком. Но она стойко решила, ни в коем случае не выдавать Вовку, понимая, что это может ему обернуться большими неприятностями, а возможно и второй судимостью. Чтобы немного успокоиться она решила сделать паузу. Схватив со стола чайник, она заспешила в дом.
— Не суетись Надя? — остановил он её, — чай от нас никуда не убежит, давай окончим наш разговор, и тогда подогреешь чайничек.
Надежда смутилась от его слов и вернулась к столу дослушивать претензии Гридина:
— Я тебе Надя ещё одну закономерность хочу напомнить, которая у порядочных людей пользуется огромной популярностью. «Порядочные люди на добро всегда добром отвечают». А такое изречение, «Не делай никому добра, — не будешь иметь врагов», больше используют снобы и шкурники. Вот ты приехала ко мне, попросила помочь Колчину, я подключил к этому делу Колесова, который оказал услугу Колчину, но взамен от Колчина получает только издёвки и насмешки. Мало того, теперь у Колесова появились из-за Ланина недруги и в области. Разве так можно поступать? Вениамин сейчас места не находит и нервничая принимает неверные решения. А ведь у него аналитический ум. Он намного дальновидней своих подчинённых. А твой Колчин его так подкосил, что он стал бросаться повсюду сломя голову, имея перед собой только одну цель, поймать беглецов, а за ними посадить на скамью подсудимых и Ланина. Видишь, как дело далеко зашло и это всё благодаря твоему братцу.
— Да, мне неприятно всё это выслушивать от вас, но вы всё равно плохо о Вовке не думайте? — просила Надежда, — больше я вам ничего не могу сказать.
— Я не думаю, а вот ребята из милиции склоняются к другому мнению. А сегодня мне у них придётся спросить, откуда видимость лучше с нашего трамплина, или с крана. Ты вот сама, как думаешь? — спросил он у неё.
— Конечно с трамплина — он и выше и обзор у него шире, — не чувствуя подвоха ответила Надежда.
— Вот и я так подумал вчера и попросил, чтобы меня подняли туда с двадцати двух кратным биноклем. И странное дело, что мне не пришлось увидеть с трамплина дома Ланина. Он закрывается впереди его стоящим домом и густым садом Ланина. Какой у вас бинокль был, я не знаю, может телескопическая труба, которая способна, через зелёную занавесь наблюдать за объектом?
Надежда поняла, что попалась на лжи. Она сидела, молча, опустив голову вниз, закусив нижнюю губу зубами.
— Я предупреждал, что неприятно будет меня выслушивать, — продолжал он, — так я на одном трамплине не остановился. Я узнал, что идентичные наколки, какие были у почтальона, имеет ваш рабочий по фамилии Лакшин. Узнать мне это было плёвым делом. И это ещё не всё, — ты оформила ему отпуск задним числом. А вот куда вы его отправили, я бы хотел знать?
— Хорошо я расскажу, — поборола в себе волнение Надежда, — только не всё, на остальное мне нужно время. Не было нас с Колчиным, ни на каком кране. Он от фонаря брякнул Колотушкину, что ему взбрело в голову. И мне сказал, чтобы я придерживалась этой версии. А был Лакшин, который ночью поддался уговорам Кактуса и взял у него письмо. Этот Лакшин оказался прохвостом, он получил от Краснова деньги и в этот же день нам рассказал про готовящееся убийство. Вот Колчин и попросил меня, чтобы я задним числом оформила ему отпуск. Он сейчас отдыхает в местном санатории. Купил себе путёвку на двадцать один день. С Атласовым ничего не случилось, кроме того, что он сильно болен. Он практически уже еле передвигается. Что — то случилось с его почками. Колчин ему лекарства покупал. Это подтверждение моих предыдущих слов, что он не злобен, а проявляет милосердие к своему злейшему врагу, который, когда — то хотел его убить. Вовка не может мстить за моего отца. Как и я, — за человека, который во дворе всегда называл меня пацанкой, не зная, что я его дочь. Впрочем, и я ни духом не догадывалась, что он мой отец. Краснов сам пришёл вчера к Колчину, — он без Атласова, как слепой котёнок. Не знает, как дальше поступать и что делать. Оба они содержатся в хороших условиях. Я вчера провела с ними разъяснительную работу, чтобы они тщательно обдумали, что их ждёт в скором будущем и добровольно явились с повинной в милицию. Я им пытаюсь объяснять так, чтобы не напугать их. Чтобы они сами самостоятельно смогли осознать, что совершили и демонстративно им показываю, что не тороплю их с повинной. Делаю вид, что их судьба мне не так интересна. Больше стараюсь налегать на родителей, которые за таких деток море слёз выплакали и от позора выехали подальше от города. Глядя в их глаза, я всеми своими фибрами ощутила, что серьёзно затронула их души. Я им дала понять, что они не совсем пропащие люди. Я так же поняла, что, поговорив с ними еще раз или два, они будут подготовлены к верному шагу. Практически они сейчас уже стоят перед входом в милицию. Я очень оценила их благородный поступок, который они совершили во время своих мытарств. Убедила их, что это им непременно зачтётся. Они, оказывается, спасли двух девочек во время ДТП.
— Да такой факт зафиксирован, — сказал Гридин, — только выжить удалось одной лишь девочке, которая сидела на переднем сиденье. Она потеряла ногу, но сохранила себе жизнь. Вторая девочка её сестра двоюродная, умерла через сорок минут, после того как её доставили в больницу. А наши беглецы, в аварийной машине прихватив сумочку с документами, и ключами скрылись, и когда никого не было дома, нанесли визит в квартиру той девочки, которая осталась без ноги. Возвратили ключи с документами и оставили не маленькую сумму денег на телевизоре.
... Надежда, где — то уже читала, что отдельные преступники, поняв безвыходность своего незавидного положения, начинают проявлять благородство, чтобы немного заретушировать свои злодеяния и хотела поделиться этой мыслью с Гридиным, но он, к счастью, не дал ей перебить себя, сунув ей в рот сливу.
— Человечно, но они всё равно преступники, — сделал заключение Гридин, — и эта деталь может приговор значительно смягчить.
— Оказывается вам много известно? — спросила Надежда, выплюнув изо рта косточку сливы.
— Надя да ты совсем недооцениваешь милицию, — воскликнул Гридин. — Не надо считать её пустым карательным органом без базы данных? Раньше за многими данными того или иного преступления приходилось брать командировку и ехать во тьму тараканью, а сейчас стоит только кнопочку надавить, и мигом получаешь всю информацию. «Но ты не отвлекайся, — сказал он, — продолжай дальше?»
— А дальше то, что Колчин хочет их отпустить на все четыре стороны. А я попросила его повременить, чтобы он дал мне возможность поработать с ними. И Атласов, мне кажется, со мной полностью согласный, только ничего не говорит. Он понимает, что здоровье его может в любую минуту подвести. А вот Краснов проявляет пока упорство характера, но во всём слушается Атласова. Разлёт глаз у него двойной, но покорный, как у раба. Пока он озирается, а вот Кактус озабочен и подавлен в основном из-за своего здоровья. И я стараюсь работать больше с ним. Вчера я с ними провела три часа, сегодня тоже буду с ними работать. Только не надо за мной следить и мешать? Я до конца выполню начатое дело! И делиться вам с Колесовым я думаю преждевременно своими догадками обо мне и Колчине. Если Вовка почувствует, за собой слежку и угрозу для своих арестантов, то он назло врагу выкинет упрямый трюк. И вы никогда больше не увидите Атласова с Кактусом. Он их вывезет незаметно, так же, как и доставили ему Кактуса. А привезли его в гробу на моих глазах за двести километров отсюда. Теперь вы понимаете, какими связями он обладает? Если его знакомые сработали быстрее, чем милиция это что — то значит.
— Да порой криминал в таких ситуациях имеет превосходство над милицией. А ты что и мне на ушко не шепнёшь, где Колчин их прячет?
— Ну, вот и поговори с вами откровенно, — обиженно вымолвила Надежда, — вы, что хотите поссорить меня с близкими людьми?
— Хорошо, хорошо, можешь мне не говорить. Будем, надеется, что твои усилия дадут нужный результат, я просто хотел подстраховать тебя.
— Не нужно меня ни опекать, ни страховать? — Я справлюсь одна, — сказала Надежда.
— Надя я только в одно вникнуть не могу, а зачем их сюда потянуло? Ведь они подвергали себя опасности быть пойманными.
— Марки они надеялись найти Андрея. С Ланиным Атласов раньше говорили на эту тему. В основном им всем нужен кардинал, — это самая дорогая марка была не только в коллекции, а возможно и в мире. И шли они к Ланину целенаправленно, — завладеть именно этой маркой. Поэтому Ланин и взял на постой к себе Юрина.
— Съехал от него вчера Юрин и бумагу написал на Ланина. Она сейчас у меня находится.
— Наконец — то он прозрел, — сказала Надежда.
— Сомневаюсь, что он образумился. Ему пришлось изложить про свои связи Колотушкину, так как побоялся за своё будущее, которое ему милиция могла легко подпортить. А Ланина теперь он волей-неволей будет избегать. Ну, вот вроде и всё Надежда. Ладненько мы с тобой поговорили. Помощь нужна будет, немедленно звони Колесову или мне?
Он простился с Надеждой и довольный состоявшимся разговором направился к автобусной остановке.

                Глава 33
      
      На остановке Гридин дождался своего автобуса и сев в него поехал в город.
Сойдя около центрального рынка, он выпил у бочки стакан квасу и пошёл к Колесову в милицию. Там он узнал, что Колесов на Волге в районе спасательной станции вместе со своей бригадой и водолазами обследуют речное дно.
Гридин улыбнулся и попросил дежурного, чтобы его отвезли туда.
Когда он приехал на Волгу, то увидал в УАЗИКЕ сидящим с папкой в руках Колесова и рядом около машины Евланова в плавках с синюшными губами делавшего приседания.
— Никак ты Веня решил свою бригаду посвятить в аквалангисты? — спросил он у Колесова.
— Им это полезно, — сказал он, — пускай проникаются любовью к ихтиофауне, если мух не могут ловить.
— Барокамера Евланову сейчас нужна, а не приседания, — засмеялся Гридин, — вас не Колчин случайно под воду загнал?
— Можно сказать, что он, — недовольно ответил Евланов.
— А на спасательной станции кто дежурит сегодня? — спросил Гридин у майора.
— Трое их сегодня, два водолаза с Колотушкиным под водой, — ответил он.
— А Петухова среди них нет?
— Нет, он на дебаркадере остался, — ответил Колесов. —  Малюгин под водой и Семичев.
— Весьма хорошо, — сказал Гридин, — Петухов Виктор по кличке Педро лучший друг Колчина и наверняка они уже созвонились. И Колчин я уверен, сейчас сидит на кране, приготовив свой животик к несдержанному смеху, когда водолазы будут выходить в водорослях из воды. «У тебя бинокля случайно нет?» —спросил Гридин у Колесова.
— Нет, зачем он мне, — ответил он.
— На Колчина бы посмотрели, — опять засмеялся Гридин, а потом, успокоившись, спросил, — а что вы, собственно, там ищите?
— Архив Боровика, похоже, ушёл от нас вчера, — недовольно сказал Колесов. — Подъехал баркас с газорезкой, когда вахтенный матрос был в дым пьяный. Срезали ящик с песком, где я думаю, и хранился архив, и были таковы. И организовали это или Колчин или Ланин с Красновым. Это мои личные догадки, третьих лиц тут не должно быть. А под водой мы думаем найти тело Кактуса упакованного, в рыболовецкую сеть. Запросто Колчин мог с ним расправиться тем же методом, как Кактус расправился с его дядькой.
— Резонно, но не верно, — загадочно заявил Гридин.
— Андреевич, тебе, что-нибудь известно? — спросил Колесов.
Евланов прекратил заниматься физкультурой и приблизился ближе к машине.
— Известно и не что-нибудь, а практически всё, кроме архива. Ты сейчас должен приостановить все поиски беглецов и заняться другой работой. Беглецы сейчас находятся в укромном месте и планируют, как лучше явится к тебе с повинной. Мы с тобой оказались плохими аналитиками и излишне подозрительными к Колчину и Надежде. Только интересно, что Колчин ещё выкинет? — задумчиво произнёс Гридин. — Наша криминальная милиция уже по его милости соприкасалась с флорой, когда он игрушечный пистолет в лопух завернул на чердаке. С фауной тоже они тогда познакомились, — кошек на том чердаке видимо и не видимо было, как и сизарей, — а это уже орнитофауна. Сегодня вот ихтиофауной милиция занимается. Музейным экспонатом занимались, когда жестоко расправились с диваном Тургенева. Кстати, по моим данным он до сих пор стоит на том чердаке. И этот колченогий лежак, ни для одного музея исторической ценности не представляет. Мало того, никто не слышал об этом чердачном экспонате. Меня — старика, с толстым барабаном Колчин вчера загнал на, когда — то самый высокий трамплин в СССР. Была бы зима, прыгнул наверно от досады, — с иронией сказал он. — Интересно получается меня под небеса, а вас под воду. Не пора ли нам Веня картой звёздного неба запасаться? Я думаю, не долог тот день, когда он нас запустит туда, — и Гридин, хитро улыбнувшись, показал пальцем в небо.
— Ты давай Андреевич рассказывай всё по порядку? — нетерпеливо тряс за локоть Гридина Колесов, — нечего загадками говорить.
— Да рассказывать, собственно, нечего, тебе другие люди расскажут через пару дней. А Колчин парень не плохой, зря мы в нём сомневаться начали.
— А я что говорил, — встрял в разговор Евланов.
— Ты давай не прислушивайся? — отогнал его от машины Колесов, — продолжай делать дневную гимнастику или иди, вытаскивай на берег дельфинов. А ты Андреевич пока своими недомолвками меня ещё не успокоил. Договаривай до конца, что знаешь?
— Не спрашивай, а верь, что всё у тебя будет хорошо! Я тебе гарантированно обещаю, — заверил его Гридин и, посмотрев на пасмурное лицо Колесова, добавил: — Да улыбнись ты, наконец, Вениамин, давай лучше пивка сообразим на природе? Колотушкина и Евланова надо отогревать. Они заслужили, — а водолазов поблагодари и отпускай восвояси.
— С этим ты опоздал Андреевич, у нас уже всё куплено и не только пиво, а кое-что покрепче, — вон посмотри на заднее сидение?
Гридин заглянул в машину и увидал на сидение шесть бутылок пива и две водки.
— Не плохо, — сказал он, — а что же ты, тогда Евланова моришь? — спросил Гридин.
— Пускай волю и характер закаляет. Ты думаешь, он просто так гимнастику передо мной делал? Нет, — это он водки у меня выпрашивал.
Когда водолазы вылезли из воды Колесов, и Гридин подошли к ним.
— Спасибо ребята все свободны, — сказал Колесов, — а Педро, передайте привет и скажите ему, чтобы он доложил сейчас же Колчаку, что экскурсия по подводным просторам была познавательная и он может спускаться с крана.
— Да вы сами ему скажите, — снимая с себя акваланг, сказал Малюгин, — вон он на дебаркадере стоит.
Колесов посмотрел на дебаркадер и увидал там Педро. Он стоял в тельняшке без рукавов и улыбался. Дебаркадер находился рядом, и он слышал слова Колесова.
— Спасибо за привет майор, — крикнул Педро.
Но Колесов в ответ показал ему кулак и подошёл к машине, где находились его опера:
— Всё конец, — сказал он подчинённым. — Сорока весточку, на хвосте обнадёживающую принесла, — посмотрел он на Гридина, — всем сушиться и отогреваться водкой. Сегодня делаем выходной, а с завтрашнего дня занимаемся отложенными делами, которые тоже требуют должного внимания.
— В чём дело? — изумлённо спросил Колотушкин.
— Дело в том, что мы по милости Колчина двигались в неправильном направлении, — заявил Колесов, — благо недалеко ушли.
— Зато глубоко, — съязвил Евланов.
— Ничего вам это ныряние только на пользу пойдёт, где бы вы ещё с аквалангом поныряли? — засмеялся Колесов и начал открывать бутылку водки.

                Глава 34

    Архив взяли Корень, Маран и Туман. Они причалили к лабе на баркасе, где рулевым был Маран — мужик с их двора и приятель покойного Юры Лба. Им десяти минут хватило, чтобы ящик оказался на баркасе. На его борту они при помощи болгарки распилили двойное дно, откуда извлекли три чистых бланка загранпаспортов и пять российских, но старого образца. Так же там лежали две долговые расписки по одному миллиону рублей каждая, от некого Семина, директора ООО «АБАРИС» и продавца ломбарда Абгаляна. В этом архиве находились и документы на грузовой катер Мелос водоизмещением четыреста тонн и завещание, заверенное нотариусом, в котором было написано; в случае своей смерти завещаю правом пользования вместе со всем такелажем Атласову Льву Вольфовичу. Доллары в сумме двести пятьдесят тысяч тоже были завещаны Атласову.
— Видимо эта тварь чувствовала свою смерть, если завещание заготовил, — сказал Колчак, — интересно, а где этот катер сейчас находится?
— В затоне он стоит уже второй год, — сказал Маран
— И никто его не задействует? — спросил Колчак.
— Вторую навигацию вроде уже дремлет этот катер. Я точно не знаю, — может он не рассекает по Волге, а внутри его в кубриках, возможно пуговицы или расчёски делают. Видал там пару раз каких — то людей.
— Хорошо я этот вопрос выясню и завтра же, — сказал Колчак. — Я бумаги на катер возьму с собой, а расписки, доллары и паспорта тебе Туман надо везти Грузу и прямо сейчас.
— А чего Серого не будем ждать, — спросил он.
— Это богатство не Сергея и даже не моё, оно принадлежит общаку и пойдёт на освобождение Севы. Вопрос уже решён, и чиновники — хапуги ждут этих денег с нетерпением. Сколько вам Груз даст за работу, не знаю, но у меня с ним был предварительный разговор на десять тысяч долларов. Может и больше подкинет.
— По пять тысяч на рыло, — обрадовался Туман, — да я с этих денег, тачку новую возьму без раздумий.
— А мне придётся все деньги вложить в ремонт баркаса, — сказал Маран, — мне тоже хватит этой суммы обновить его.
— Ты же его в аренду взял, зачем бабки свои тратить? — спросил Колчак.
— Баркас я взял в аренду с правом выкупа, — ответил Маран. — Я должен смотреть за его техническим состоянием. Может через пару годиков он перейдёт мне в личную собственность?
... После, того, как разобрались с тайником, они все разошлись. На следующий день утром, Педро сообщил Колчаку, что на лабе гуляют менты. А чуть позже он ему позвонил и сказал другую новость, что менты наняли водолазов с их спасательной станции и вместе с ними собираются лезть под воду искать утопленника.
... Колчак возгорелся интересом и залез на кран понаблюдать за ныряльщиками. Он видал из кабины крановщика, как к ним подошёл Гридин, как они вылезали из воды и как пили водку. Когда в кармане Колчака зазвонил телефон, он сильно удивился, узнав, что обнаружен ментами.
С крана он слазить не стал, но, когда увидал знакомую машину Жиги, спустился вниз.
В машине находилась и Надежда.
— Вы просто так или по необходимости? — спросил Колчак.
— Посмотри на трамплин? — сказала Надежда.
— Чего на него смотреть, стоит как динозавр без действия, — повернулся он лицом к трамплину.
— На этого динозавра вчера взобрался Гридин с биноклем и обозревал округу, но дома Ланина он не узрел. Ты меня врать заставил хорошему человеку, и краснеть перед ним, как нерадивой школьнице. И это ещё не всё. Он узнал, у кого такие наколки на руках и что я отпуск ему оформила задним числом.
— И ты расстроилась из-за этого дурочка? — спокойно сказал он. — Ты, что кого убила или своровала что? Ну, соврала немного, а думаешь, менты не врут? Врут ещё больше нас.
— Врут, но не все, — стала защищать своих бывших коллег Надежда, — а Вячеслав Андреевич, тем более не приемлет лжи. Он меня вывел на чистую воду. И мне пришлось ему признаться, что Кактус и Краснов у нас.
— Это ты напрасно сделала, — занервничал Колчак, — давай Жига увози их назад в сарай к себе? А в ближайшее время их Маран вывезет в Ульяновскую область на своём тазике.
— Не надо трогать их? — сказала Надежда, — я же не сказала, где они находятся. Милиция думает, что ты убил Кактуса, вот мне и пришлось рассказать некоторые детали. Но лишнего я ему ничего не сказала, а попросила у него два дня, на переговоры с беглецами. Я его заверила, что смогу их подготовить к явке с повинной.
Колчак сел на траву, сорвал стебель ковыля и, засунув себе в рот начал обдумывать ситуацию:
— Зачем ты ему пообещала, то, чего не сможешь сделать? — спросил он её, — ты понимаешь, в какое положение ты меня ставишь? Я ни при каких обстоятельствах не отдам их ментам. Я им слово дал, и они получат назад свой пояс с деньгами. У меня такой уговор был с Кактусом. Торговаться со своей совестью я не намерен, а ты уезжай быстрей в Германию.
— Вова ну, что ты так расстроился? — присела она рядом с ним и сложила свою голову ему на плечо, — я с ними разговаривала уже на эту тему, и Кактус почти согласен поднять руки вверх. Ты ведь ничего не знаешь. Я смогу их убедить! Они оба понимают, что им даже с большими деньгами бежать некуда. Кактус сильно болен и ему нужен срочно хороший уролог и кардиолог. Он хватается и за сердце, и за почки. Пётр без него никуда не поедет и Кактус это понимает. И так же он понимает, что Пётр, страдает из-за него. А ведь Пётр не криминален был, до побега. Кактусу все поездки сейчас противопоказаны, кроме больницы естественно.
— Колчак она права, — поддержал Надежду Жига, — я с ней вчера был вместе и видал, как он катается по полу. Дух он может испустить в любое время. Тогда ему нужен будет только отец Григорий. А она с ними толково разговаривает, — даже мне понравилось, как у неё это получается. И с Ромой они вечером тарахтели на эту тему, но он им советов не давал. Единственное сказал сегодня утром Кактусу, что если он не хочет умереть в этой комнатушке, то пускай ищет себе хорошего врача.
— Я знаю, что он сильно болен, — сказал Колчак. — Обратил внимание, как он мучительно со мной разговаривал. Я тебя Надежда сейчас не буду отговаривать от твоей затеи. Продолжай с ними работать, но не забудь им вначале напомнить, что у них есть большие деньги. И они находятся у меня. В любое время они могут их использовать на лечение. И передай Кактусу, что Боровик, оставил ему в наследство катер Мелос, и что завещание находится у меня. Даю гарантию, что после такого предложения они не пойдут на твои уговоры. Ну, уж если тебе удастся навязать им свою позицию. То ты снимешь с меня все заботы и милицию от меня отпугнёшь надолго.
На лице Надежды появилась приятная улыбка и она, присев перед Колчаком на траву потёрлась щекой о его коленку:
— Посмотришь, я всё сделаю в лучшем виде, я для этого дела взяла у дяди Жоры ампулу морфия. Он купирует Кактусу боль, и разговаривать после этого он будет со мной без стонов и с заряженными мозгами.
— Действуй Надя, а я к ним после работы заеду.
Оставив Колчака сидеть на траве, Надежда и Жига уехали к беглецам.
... Они вместе зашли в комнату, пропахшую табаком и знакомым запахом Роминой туалетной водой, которой он ежедневно освежался.
Кактус лежал на толстом поролоне, лежавшем на полу, и служил матрацем. Его не бритое бледное лицо и полузакрытые глаза определяло с первого взгляда тяжело — больного человека. Пётр, сидел на стуле около открытого окна и, не отрываясь, смотрел в него. Рядом с ним стояла бутылка пива. Даже, когда в комнату вошли Жига и Надежда, он не повернул в их сторону голову, так как был занят своими думами и не услышал скрипа открывающей двери.
— Как себя чувствуете? — спросила Надежда.
— Как грецкие орехи, — ответил Пётр, — пока не раскололи, преем в скорлупе, а как расколют, обязательно съедят.
— Грецкий орех, самый калорийный и целебный продукт, он даёт силы не только здоровым, но и больным людям. Целительная сила в них спрятана большая. Выходит, вы себя чувствуете совсем не плохо, и польза от вас ещё будет исходить человечеству. А мы с Жигой вам творогу, яиц и сарделек привезли.
— Надя если ты думаешь продолжить с нами вчерашний разговор, то Пётр согласен, а я нет. Мне смысла нет отмываться, а у Петра есть здоровье и цель в жизни, — еле шевеля губами, произнёс Кактус.
— Лёва ты кончай хандрить? — сказал Жига, — самое лучшее лекарство для больного человека — это сила духа, так говорит отец Григорий. Главное раскисать не надо. Ты лучше встань и побрейся? Не надо себя запускать, если жить хочешь?
— Жизнь моя на исходе я это чувствую. У меня развилась никто фобия, я боюсь темноты. Я привык в следственном изоляторе спать при свете. Сейчас я уже не сплю и при нём, а только иногда забываюсь, и в это время у меня пробегает детство в голове, мать и мои похороны. Унылые кадры, я от них вздрагиваю и прихожу в себя, но ненадолго, — видения опять повторяются.
— Лёва я достала одну ампулу обезболивающего средства, если хочешь, я могу локализовать тебе боль, и мы обстоятельно обо всём поговорим. А поговорить нам есть о чём.
— Я только рад буду, если хоть на короткий срок, меня покинет боль, — приподнял он голову с подушки.
Надежда быстро перевела взгляд на Петра и командным голосом произнесла:
— Пока я им занимаюсь, ты Пётр, отвари сардельки и сделай глазунью на двоих?
— Он есть всё равно не будет, — встал со стула Пётр, — я его утром пытался накормить. Бесполезно.
— После инъекции, ему очень захочется кушать, я это знаю, так — как живу в доме тоже с больным человеком. Так что давай быстренько подходи к плите? — торопила Надежда.
Пётр подошёл к плите и поставил отваривать сардельки, а Надежда, сделав укол Кактусу, стала смотреть, как его лицо моментально порозовело, и глаза открылись полностью. Он облизнул губы языком и, улыбнувшись, произнёс:
— И, правда, хорошо стало. Спасибо тебе Надежда, но бриться я всё равно не буду, я понимаю, что такое состояние долгим не бывает.
Он хотел встать, но передумал и занял сидячее положение, не прикасаясь спиной к стене.
— Так ты говоришь, что Петр согласен, пойти с повинной? — спросила Надежда у Кактуса.
— Да я решил твёрдо, — ответил вместо Кактуса Пётр, — но только вместе с ним. А что он задумал, он тебе сам сейчас всё расскажет.
Кактус после инъекции плыл и только улыбался.
— У меня от Колчака есть к вам неплохое известие. И он меня попросил, чтобы разговор я с вами начинала именно с него. Он думает вас на баркасе через неделю отправить в Ульяновск. Возвращает вам пояс с долларами и тебе Лёва отдельно передаёт завещание на катер Мелос. Оказывается, Боровик тебе его подписал, и катер этот стоит без движения в затоне. Как вы должны поступить? Вот этот вопрос я и хочу с вами обсудить. Я склонна считать, что мой вариант вам больше подходит. Покинув нас, вы просто погибните. Вам в любом случае ареста не избежать, я в этом уверена! И свободно передвигаться по российским городам вам будет проблематично. Ваши портреты кругом развешены. И куда вам ехать? В Грузии вас тоже жаловать не будут, особенно Петра, у него на лице написано «Победитель социалистического соревнования». Вы там никому не нужны. И до Грузии надо ещё добраться. И сделать это будет нелегко. А попадётесь в руки милиции, тебя Лёва они добьют до конца, а Петру отобьют почки, как и тебе. Поймите, я вас не запугиваю, я знаю, что милиция, как у нас не везде такая. Я работала в ней и знаю, как там много профессионалов и порядочных людей. Они всё сделают, чтобы с вас ни одной волосинки не упало и уверяю вас, что срока у вас будут минимальные по вашим статьям. У Колчака свои понятия. Он считает, что должен выполнить перед вами свои обещания. И делает только вид, что слушать меня не хочет. Но на самом деле ему по-человечески жалко вас, и он тоже понимает, что вы пропадёте. Тайно в душе он согласен со мной, но не показывает этого. Мне тоже вас жалко, и я хочу, чтобы вы оба сделали верный шаг, чтобы после не жалеть об упущенном шансе. Я вам это от чистого сердца говорю. А если бы не желала вам добра, то пришла бы сюда не с Жигой, а с милицией. И послушайте ещё один важный момент, — милиция знает, что вы активно со знанием дела, участвовали в спасении двух девушек. К сожалению, одна из них не выжила, а второй ампутировали ногу. Даже милиции известно, что вы побывали в квартире одной из девочек и оставили там приличную сумму денег. На такое великодушие ни один суд не сможет закрыть глаза. Я лично, когда услышала это из уст одного нашего депутата, у меня слёзы навернулись на глазах, не за девочек, которых я не знаю. А за ваш благородный поступок, который отпетым злодеям не под силу совершить.
— Эта работа Петра, я там не был, — сказал Кактус, — я в это время в вагончике связанным валялся на полу, где мне и проси фонило почки. А ты Надя меня вчера почти уговорила, но я подумал и решил добровольно не сдаваться. Я лишил жизни троих человек и испортил жизнь близкому мне человеку Петру. Зачем я пойду сам в милицию? Пускай Пётр меня отведёт, туда, где взял. Ему больше года за это не дадут. А мне до суда всё равно не дожить, а деньги пускай останутся у Колчака. Когда Пётр освободится, они ему пригодятся. Мне они ни к чему, как и завещанный катер. А насчёт благородства ты лишнего хватила. Кто уж благороден, то это Колчак! Он всех больше имеет прав, чтобы отправить меня в ад. Но он и пальцем до меня не дотронулся и мало того, купил мне лекарств. Я это с достоинством оценил! Его поступок перевернул всё моё нутро! Я понял, почему ему сопутствует всегда счастье и удача! Он никому не делает зла! И может с лёгкостью въехать в чужое горе. Я ему завидую и жалею, что не знаком был раньше с этим молодым ещё мужчиной. Глядишь, и жизнь у меня была бы другая. А всё виноваты деньги и плохие партнёры. Виноват, конечно, во всём я сам, но теперь положение не исправишь. Умирать не хочется молодым, я же не наркоман. Мне теперь нужен ваш отец Григорий и пару таких ампул, что ты мне вколола. А владение катером я отдам Колчаку. Он это заслужил. Передай ему, что я прошу прощения у него за всё зло, которое ему причинил.
— Это ты ему сам передашь, он вечером заедет к вам, — сказала Надежда.
— Тогда приступай обрабатывать Петра, докажи ему, что я прав, — улыбался Кактус. — Петр, — окрикнул он друга, — ты понимаешь, колхозник чёртов, что покойникам снисхождения не нужны. Земля на кладбищах может везде и разная, но черви одинаковые.
Петр молчал и что — то непонятное бормотал себе под нос. Затем вилкой зацепил из кипятка сардельку и поднёс её Кактусу.
— На, пожуй немного и не молоти чепуху? Я на тебя очки не хочу зарабатывать. И как я буду выглядеть в камере среди арестантов? Мне плохая репутация там не нужна.
— Ничего ты не понимаешь, да ты героем будешь там ходить, что бывшего мента посадил. «Там таких зэков уважают», — сказал Кактус, и, доев сардельку, попросил ещё одну.
— Видишь, у тебя аппетит появился, значит, будем надеяться на чудо, — одобрительно сказал Пётр.
— На чудо всегда нужно надеяться, — поддержала Петра Надежда, — а тебе Лёва необходимо просто выспаться хорошенько и не нужно обижать Петра. Он правильную позицию держит. Милиция всерьёз не примет твой план. Я уверена, когда вы оба осознанно явитесь с повинной, это будет убедительней и правдоподобней.
— Надя, а как ты представляешь себе явку с повинной? — спросил Пётр.
— Мне её незачем представлять, — улыбнулась Надежда, — как вы захотите, так и сделаем. Можете сами прийти туда, можем мы отвезти. А могу вам дать телефон, и вы позвоните одному хорошему человеку, и он сам приедет за вами, без всякого оружия и наручников.
— Третий вариант самый лучший, — сказал Кактус, — но мне вначале вашего попа привезите, и ампулы не забудь достать. Тогда и телефон понадобится. Будем сдаваться!
— Попа я тебе мигом доставлю, — сказал Жига, — а вот морфий — это сложно.
— Ничего, я справлюсь с этой позицией, — обнадёжила Кактуса Надежда. — Морфий и снотворное у тебя сегодня будет, Рома тебе вечером доставит всё.
Жига вышел из комнаты, и вскоре в рясе и с большим крестом на шее дверь открыл отец Григорий.
— Надежда надобно бы тебе выйти на улицу? — пробасил он, — тебя Жига в машине ждёт.
Надежда попрощалась со всеми и пошла к Жиге.
— Надь, а они не свинтят случайно после твоего лекарства? — спросил Жига.
— Никуда они не денутся, — уверенно сказала она, — доллары у Вовки и Кактусу больше всего нужна ещё доза. Ты видишь, как он ожил после укола. А чтобы исключить случай побега я думаю опередить немного события.
— Что ты надумала? — таинственно прищурился Жига.
— Не вздумай Колчаку сказать? — предупредила она Жигу. — Он может не понять, что я это делаю для его безопасности.
— Мне — то, что, делай, как знаешь. Только не навреди ему? — убрал он таинственный прищур с лица.
... Этим вечером вместо Ромы морфин в комнату доставил Колосов. Много до этого дня бессонных ночей провёл Кактус, но в эту ночь он спал, как убитый не слыша, как за батареей пива вели разговор Пётр и майор милиции Колосов.
Утром, после плотного завтрака Колосов вызвал машину, в которую Кактус и Пётр сели без принуждения.
 
                Глава 35

      Колесов был на высоте. Он был доволен работой своего отдела и в особенности признателен был Гридину, который много сделал для него в жизни и как ставленник и как старший товарищ. Он понимал, что благодаря его усилиям, беглецы решились на явку с повинной. И как бы события развивались, если бы не помощь Гридина, — Колесов не мог себе представить, чем могла обернуться вся эта история.
«Область сейчас укоротит свой язык, — подумал он, — а мы пока соберём необходимый материал на Ланина, и если нам не дадут его привлечь за Колчина, то нервов ему попортим прилично. Он у нас будет подозреваться к подготовке убийства. Краснов и Лакшин готовы дать показания против него. Вчера встречался с Лакшиным в санатории. Интересный мужик. Правда у Беды он долго не продержится. Водочку дюже любит, но показания дал откровенные на Ланина. Посмотрим, что скажет на это Малов? Мало этого найдём ещё одну статью, да такую, что орден его потускнеет. Только бы найти его стукача Бабаева, я бы его быстро раскрутил».
Его мысли прервал Гридин. Вначале в кабинет с шумом вошёл его громоздкий живот, затем он сам.
— Ты я смотрю, совсем сомлел Вениамин от счастья, — сказал Гридин, — затаился и не звонишь. А в ресторан, думаешь, меня вести или будешь экономить на мне?
— Если ты явился, то прямо сейчас и пойдём, только Колотушкина с Евлановым позову, — ответил он.
— Ну — ну успокойся, я пошутил, — сказал Гридин, — не отвлекай их от работы. Я к тебе на минутку забежал, чтобы ознакомить с депутатским вердиктом на Ланина в область. С банком я уже разобрался.
— Никаких шуток, если ты явился, то сейчас пойдём, — засуетился Колесов, — время уже к концу рабочего дня подходит, — и он обзвонил своих подчинённых, которые сразу явились в кабинет.
— А за что пить будем?
— Там разберёмся, а Ланин от нас теперь никуда не убежит. Показания дали Краснов и Лакшин, что он готовил убийство Колчина и показывал взрывчатку.
— Так это мыло было, — удивлённо сказал Гридин.
— Это мы с тобой знаем про мыло. Теперь он суду будет доказывать, что там было, а в баньке спрятать натуральную взрывчатку ничего не стоит.
— Окончательно хочешь его раздавить? — спросил Гридин.
— А чего с ним балясы разводить, — сказал Колесов, — кончать с ним надо раз и навсегда. Бабаев его внештатный сотрудник пропал, затем Плясун сгорел. Что — то люди около него часто пропадать стали. Тут не случайность, а закономерность уже просматривается, и мы приложим все усилия, но его выведем на чистую воду. Зацепка по Плясуну у меня есть небольшая, но способная открыть глаза на все тёмные дела нашего бывшего начальника. Ланин тогда в начальниках ходил, и его видели в доме Плясуна несколько раз. Поеду на днях на зону, где сидит Труба, и потрясу его. До меня слушок дошёл, что он недоволен Ланей, что не уделяет ни малейшего внимания его лагерной жизни.
— Тогда вам опять придётся столкнуться с Колчиным, — напомнил Гридин. — Не забывайте, что именно та дискета, которую отдал он в ФСБ, помогла разоблачить грязные дела Ланина.
— У нас могут быть какие-нибудь дела без Колчина? — развёл руками Колесов. — Ему, что так приятны мы? Или он наслаждается тем, что мы проявляем страстный интерес к его персоне.
— А вы не проявляйте, дайте ему жить спокойно? — в шутливой форме сказал Гридин. — Парень тоже устал вам доказывать, что он чист и по криминалу не ходит. Я бы после этого случая с беглецами вообще назвал его человеком с большой буквы. Может вы, думаете, я его защищаю из личной симпатии. Нет, ребята, он мне крови попил в своё время, до своей судимости достаточно. Из вас здесь никто тогда не работал. Вениамин был в ОБХСС, а ты тогда участковым был в Приречье, Евланов в речном флоте служил. Вначале меня его брат Беда напрягал. Когда Беду посадили, у него появился брат Вовка, который пришёл ему на смену. Когда Вовка Колчин подрос, он такого жару нам давал, никакого продуху не было от него. Это был первый драчун и хулиган. И ведь сколько раз пытались привлечь его, всегда сухим из воды выходил. А сейчас он семейный человек и ему теперь не до хулиганства. Я рад за него, что он верный путь в жизни взял.
— Пока этот путь под вопросом, — сказал Колесов, — не забывай Андреевич, что им область занимается по маркам. А это серьёзно! Малов если его поймает, он семь шкур сдерёт с него.
— А я не думаю, что Колчин замешан в краже, — сказал до этого молчавший Евланов, — а если и замешан, то глупо себя не поведёт, чтобы попасться. Не иначе он заполненную до краев ночную вазу на этот раз приготовил для областных сыщиков. Посмотрите, мы все поголовно были убеждены, что он с нами в карточную игру веришь — не веришь, играет. А на самом деле он помог нам очень сильно. Нет, я не думаю, чтобы он был в голову раненый.
— А ты не думай, — сказал Гридин, — а подскажи парню в знак благодарности, чтобы он в день знаний дома сидел, а не ехал на встречу с антикваром. Он же помог вам премию получить и избежать разгона от областного начальства.
— А что можно через Надежду Константиновну организовать ему такой подарок, — поделился своей идеей Евланов.
— Не говори глупостей Евланов? — что там за этой коллекции вьётся, мы не знаем. Может ряд преступлений, тянется, и ты Андреевич, прекрати их сбивать с пути. Ведь на самом деле, если подумать, с чего он так жить богато стал? Не алмазы же он находит на торфяниках. И архив он Боровика взял, а там было богато по моим думкам. Не зря же Кактус запросил нотариуса в милицию. Ты знаешь Андреевич, что он не давал ни каких показаний, без нотариуса? — спросил Колесов.
— А зачем ему нотариус? — приподнял брови Гридин.
— А то, что у Атласова оказались документы на грузовой катер, так вот он переоформил их на Колчина. В сейфе у меня всё лежит. Теперь Колчин судовладелец, только об этом ему пока не известно. Я решил попридержать эти документы, может ему придётся откупаться от Малова, вот тут я Колчину и помогу.
— А мне думается, что они купили себе жизнь у Колчина за эти документы, — сказал Колотушкин. — Он хорошо с ними поработал и завладел документами. Хоть они плохо о нём и словом не обмолвились.
— Ты Колотушкин с такими мрачными думами в Ланю можешь превратиться, — вспылил Гридин. — Заносит тебя на его улицу. Вы не знаете, когда Колчина привлекли за хранение Вальтера? Так я вам сейчас расскажу. На самом деле, Колчина пострадал не за пистолет, а за Ланина. Колчин сильно прошёлся по его позвоночнику. У Малова тогда старшего опера, в верхах сидел родственник по фамилии Словников. Он мне лично приказал, чтобы на руках у Колчина были прочно завязаны верёвки. Дал понять мне, крутить парня на полную катушку. Я первые показания, позволил Колчину порвать самолично и составил новый протокол. И считаю, что поступил правильно. Мы не должны в этом случае, принимать никаких указаний сверху, так как в наших руках судьба подследственного. И рано или поздно ответ держать придётся нам самим, перед своей совестью и возможно перед загубленной душой. А чиновник будет чист. Понимаете я, о чём говорю? — вопросительно окинул он всех сотрудников уголовного розыска и закурил свой Беломор.
— Что там не понятного, — сказал Колотушкин, — не первый год замужем. Звонок сверху может быть таким, что мы можем ножик получить в бок без разбора, а чиновник будет продолжать звонить. Они ведь как думают, чем они выше сидят, тем больше могут приказов отпускать. И лезут во все дыры, даже когда их это не касается. Хотят показать своё могущество. У меня весной было дело, вы все знаете с выколотым глазом сына бизнесмена Жигалова, — напомнил Колотушкин. — Он глаза лишился поделом. Ему мужчина выбил его ключом от квартиры. Мужчина взрослый шёл с гаража в час ночи, а молодой Жигалов шёл следом за ним по пятам. Вы сами понимаете, как можно себя чувствовать в безлюдную ночь, когда тебя кто — то преследует?
— Естественно тревожно, даже если будешь оборачиваться, — сказал Гридин.
— Этот мужик тоже оборачивался, пока топот ног рядом не услышал, — продолжал рассказывать Колотушкин. — А когда обернулся, то увидал, как с растопыренными крыльями на него летит девяносто килограммовая масса. Вот он ему ключ и воткнул в глаз. Меня тоже потом одолевали звонками, начиная от директора кондитерской фабрики, до главного верховоды, — сами знаете кого, — намекнул Колотушкин. — А я разобрался, и прокурор не только освободил мужика от уголовной ответственности, но и одобрил мои действия. Так что ты зря меня с Ланей сравниваешь Андреевич. Я считаю любое вмешательство в ход расследования, должно караться законом! Вот какой закон надо думе нашей проводить, чтобы не мешали нам работать! Славу богу, что наш уголовный розыск не коррумпированный, — перекрестился он, чем вызвал веселье у всех присутствующих в кабинете.
— Тебе бы в думу Колотушкин, — иронизировал Гридин, — но там майоры не нужны, даже полковников там не особо жалуют, а у генералов мышление не как у тебя, они проблем ниже полковника не видят. Вот так Колотушкин и поэтому мы в ресторан, сегодня не пойдём, а направимся ко мне, где разговор будем вести о рыбалке и садоводстве. Хочу вам сообщить, что я назначен директором комфортабельной гостиницы, и это дело мы сейчас обмоем.
— Так не бывает Андреевич, — сказал Евланов, — после второй рюмки мы всегда говорили или о женщинах, или о политике, но о садоводстве мы никогда не беседовали. Я не помню, — только помню вкус ваших огурцов и редиски.
— Какой ты не понятливый Евланов, — заметил Колесов, — всё, что мы поглощаем с его восьми соток, он называет беседой о садоводстве. И я не удивлюсь, что он там нам приготовил сюрприз. Мы приедем, а там у него в саду под яблонями, где столик стоит, сидит Колчин и Надежда. Андреевич хитрый лис, как Канарис и такую неожиданность может нам устроить.
— У тебя Вениамин богатое воображение, но оно не отдаёт духом современности. Надежда — это другое дело. Она для меня словно дочка. Никто из вас не знает, сколько усилий мне пришлось приложить, чтобы она согласилась на работу в милиции. Мало людей наших знало, что она дочь вора в законе. Тут виновата наша наука. Решили на ней небольшой генетический эксперимент сделать. Хотели показать человечеству, что гены могут быть чудовищно изменчивы, но они бы никогда этого не доказали. И дело не в том, что Надя узнала, что её красавица мать была верной и преданной женщиной вора в законе Захара Минина, то есть её отца. Да гены — это великая сила, но они у неё, к счастью, оказались такие же, как и у всей родни Беды и Колчина, а значит и Тургеневых. Я не люблю этого слова, но Надежда является чистейшей дворянкой. Все корни идут оттуда.
И прошу вас не думать, что я породнился с Колчиным? Нет, конечно! Он человек можно сказать для меня до сих пор загадка. Ни со мной и не с вами он за одним столом вряд ли окажется. Воровские устои не позволяют, — но с годами это у него пройдёт. А, в общем, этот парень, не только из рода Тургеневых, но и из Беркутов и рода Ивана Романовича Беды, которого город знал не меньше, чем великого писателя. И вы не удивляйтесь, откуда у Вовки Колчака появились средства на постройку дома и покупку импортных автомобилей для себя и его жены. Всё приобретено законным путём. Мне вначале Ирина, женщина с миловидной внешностью и хорошей фигурой, которая живёт в их доме, рассказала, откуда у Колчина такое состояние. В этот же день полчаса спустя, я получил подтверждение её слов от Надежды. Она человек, не имеющий пёстрых пороков, подтвердила мне, что слова Ирины имеют правду, но не имеют продолжения. И Надежда рассказала мне продолжение. Где, по словам Колчака, он получил от Ивана Беды золотой брегет, который принадлежал роду Тургеневых. Денег он стоил больших раньше, — а в наше время и подавно. Любителей старины сейчас хоть пруд пруди. Так вот этот брегет у Ивана Романовича Беды был похищен в семидесятом году того столетия, правда, ненадолго. Его прислали к нам работники Куйбышевской милиции, сейчас Самарской, — поправился он. — А мы ему уже возвратили его. Я тогда только начал служить в милиции. Именно этот брегет и привёл к антиквару Колчина, а не марки, в которых Фаизов ни черта не смыслит. И ко всему прочему репутация, у этой азербайджанской семьи очень хорошая. Так что совет я вам могу один полезный дать. — Я понимаю, что подозревать всех у нас работа такая. Но когда у сыщика проявляется излишнее подозрение, когда он в каждом человеке ищет преступника, — то это уже серьёзное заболевание. Преступники всякие бывают. Вы это и без меня знаете, и, если перед вами сидит хамелеон, которого вы распознать обязаны. — Всегда вспоминайте Колчака, — он для вас будет являться эталоном справедливости! Не думайте, что все наши преступники последние люди. Среди них много умных и хладнокровных людей. А если, по правде сказать, то сейчас идёт война не умов, а наглецов. И в этой войне победит не самый умный, а самый наглый, который с вашего торта прилюдно съест вишенку. Это я считаю самым страшным орудием против простого русского народа. А то, что вы взяли беглецов, это не ваша заслуга и даже не моя. Тебе Веня рекомендую все документы на наследство катера вернуть новому хозяину. Будешь из себя творить липового спасателя грош тебе цена. И парня всё-таки на твоём месте я бы предупредил, что для него готовит Малов? Ты же хочешь правдами и неправдами укусить Ланина? А почему бы хорошему парню не помочь? Всё равно маленький грешок у тебя в голове уже крутится. Страшного ничего не произойдет, если сделаешь ещё один грешок. Дело это уже не твоё, а области. Вот пускай они, и цацкаются с Ланей. Мало того, что поможешь хорошему человеку, но и лишний раз покажешь высокому начальству лицо этого прохиндея Ланина. После такого облома, они точно его не восстановят в рядах милиции, как бы он этого не хотел. Я вам ещё одну новость хочу донести. Ланина на днях принудили подать заявление по собственному желанию. С сегодняшнего дня он больше в банке не работает.
Гридин встал из-за стола и, натянув на голову курортную панаму, командным — шутливым голосом сказал:
— А сейчас без шума организованно, берём, друг друга за ручки, медленно спускаемся по лестнице, садимся в машину и едем ко мне.
— А не лучше, тебе Андреевич предупредить Колчина? — предложил Колесов. — Всё — таки ты уже не работник милиции. И к Колчину ближе находишься. А нашему отделу такую миссию выполнять как — то не с руки. Не дай бог, наши молодые сотрудники пронюхают про это. Тоже начнут преступников предупреждать.
— Ну что же, — произнёс Гридин, и поддерживая одной рукой свой живот первым сделал шаг к двери. Но сразу обернулся и добавил: — Могу и я, мне то, что, — дело то, — это благородное!

                Глава 36
   
      Он был на работе, когда механик ему сообщил, что его вызывают срочно в милицию к Колесову. Вовка быстро переоделся и сев в машину уехал в милицию.
Колесов был один. Увидав Вовку, он протянул ему руку для приветствия, затем убрал все лишние бумаги со стола.
— Могу тебя поздравить, ты стал адмиралом Нельсоном? — сообщил он для Колчака приятное известие и достал пакет документов из сейфа. — Владеть теперь будешь я тебе скажу, не маленьким катером.
— Я знал об этом, — сказал Вовка, — но не думал, что это так быстро произойдёт. Но вы не забывайте, у адмирала Нельсона был один глаз, а у меня оба целы и видят неплохо.
— Вот о зрении я с тобой и хочу сейчас поговорить. Оно у тебя слабовато и хочу тебя предупредить, чтобы ты на первое сентября отменил все встречи. Особенно рядом с парком Кулибина, которую ты наметил. Работа и дом, вот каков у тебя должен быть маршрут, — сказал Колесов.
— Ах, вы вон, о чём говорите? — сказал Колчак, — но я вам могу сказать тоже по секрету, что конкретно я, ни с кем встречаться около парка не собираюсь. Но книжку «Милый друг» они получат. Искал я её не потому, что, у меня в ней, спрятаны марки. Всё очень просто. Я, когда узнал, что Ланин и Юрин следят за мной, вот и развёл на интересующую их тему. У меня иногда развивается хулиганский мальчишеский азарт, когда вижу перед собой круглых дураков. А о марках я говорить не хочу, я к ним ни малейшего отношения не имею, — прозевал их сам Юрин. Меньше надо хвалится было своей коллекцией и взял их видно умный человек, если следов никаких нет до сих пор.
— Меня тоже кража коллекции не интересует, — сказал Колесов, — теперь ей занимается область.
— А я знаю об этом, — улыбнулся Колчак, — один хороший человечек по «факсу» сообщил. Мог бы, конечно, этого не делать. Мне буквально всё равно кто будет этим заниматься. Но приятно, когда тебе начинают верить тот, кто раньше не верил. Мне, например интересней сейчас знать, как здоровье у Кактуса и что светит Петру.
— Эту информацию ты можешь от меня услышать, — произнёс Колесов, — Атласову в тюремной больнице отняли одну почку. Состояние у него в настоящее время стабильное. К суду непременно поправится. Но срок ему горит немалый, а Пётр Краснов получит минимальный срок. Учитывая их явку с повинной и оказание помощи при аварии, на суде непременно зачтётся этот факт. По крайней мере, мы все силы приложим, чтобы эти моменты сыграли большую роль при вынесении приговора.
— Это радует, — сказал Колчак и, пожав руку Колесову, пошёл к выходу.
— Владимир, — окликнул его у дверей Колесов, — ты хоть не забудь пригласить на катер, когда у тебя рыбалка будет хорошая намечаться?
— Обязательно, но только тогда, когда вы из Ланина наживку сделаете, — пошутил Колчак.
— Про него можешь забыть навсегда, — сказал Колесов, — ему придётся не только нам, но и прокурору ответить на массу вопросов. Запутался он так сильно, что могущественные его знакомые вряд ли ему теперь помогут. Припомним ему всё, и пускай Малов ещё раз прочувствует, кого он продвигал в начальники уголовного розыска.
— У меня было короткое знакомство с Маловым, — ответил Колчак, — это уверенный в себе тип и ему, как и мне, Ланин будет скоро до фонаря.
Колчак вышел из кабинета и аккуратно закрыл за собой дверь. Его душа ликовала, он стал судовладельцем. В тайне он давно мечтал о таком бизнесе.
А вечером дома его ждала ещё одна приятная новость. Из Германии приехал брат с Зауром. Хоть было и поздно, но это не помешало всей родне собраться в саду за богатым столом. Трапеза была присовокуплена к лёгкому пару, которым была заполнена баня. По дороге он позвонил, что скоро будет. И родня дом не покидала, ждали его возвращения. Он приехал с набитой до отказа машиной подарками, утомлённый, но с хорошим настроением. Раздав всем подарки, его и Заур сразу усадили за стол. Полина, с Надеждой не выдержав, побежали примерять подарки. Он им привёз дорогое нижнее бельё, которое оказалось им впору.
— Ты как нам бюстгальтеры выбирал? — спросила Надежда.
— Что не угадал в размерах? — сконфуженно улыбнулся Сергей.
— Наоборот угадал, — ответила довольная Полина.
— Я вам сейчас расскажу, как я тебе Полина покупал лифт. Пришёл в их шикарный магазин, а разговариваю на немецком языке, на уровне словаря. Показываю на один лифт, не тот вроде смотрю. Прошу другой и так несколько раз. Тогда продавщица не вытерпела, оголила свою грудь, и начала сама прикладывать все лифты к своим грудям позволяя мне на ощупь выбрать нужный размер. А с лифчиком Нади совсем просто. Ей выбирала его Лара.
— Ты всё-таки с ней встретился? — завизжала Надежда.
— Не только встретился, но мы с Зауром жили в её замке пять дней. Лару, я хорошо помню. Только в этом доме жили две красивые конфетки и обе они работали в шестой школе преподавателями. Я принимал их за одну, а на деле оказалось, у них возраст сильно разнился. Лара ещё молодая, а та значительно старше. И звали вторую учительницу Нона Андреевна, но лично меня она не учила.
— Да что — то есть у них общее, — перебила Надежда Сергея, — но они никогда не дружили между собой. А когда я окончила школу Нона Андреевна в этот год утонула в Азове. Её там и хоронили.
— Этого я не слышал от Лары, — печально заговорил Беда, — мы ведь каждый вечер с ней предавались воспоминаниями. Вот насчёт путаницы двух конфеток, я вам не досказал. Я же на долгое время потом пропал из города, учёба в институте. И когда во дворе встречал Лару, то думал, что это Нона. Конечно, позже я разобрался, что к чему при помощи Августа. Лару забыть невозможно, и как только я их путал, — не пойму? Она сейчас очень кучеряво живёт и вся прислуга у неё в доме только русскоязычная, — ни одного иностранца нет. Очень скучает по России и надеется вернуться назад в скором времени на белом Мерседесе и в жёлтом платье. Мы с Зауром для неё были праздником все эти пять дней. А потом за нами Август приехал на машине и отвёз нас к Максу. Август с Максом вам всем передают огромный привет и та большая коричневая коробка с шоколадом и кофе тоже для вас. Делите сами, как хотите.
— Расскажи подробно, всё, как ты с ней встретился? — спросила Надежда.
— Все подробности потом, дайте мне закусить, и сходить попарится? — ответил Сергей, — скажу только вам одну вещь, что Германия это страна закупорена. В лес просто прогуляться, там не сходишь, я уже не говорю о сборе ягод и грибов. Теперь вы граждане России приготовьтесь ловить момент, — нас всех ждёт в скором времени та же участь. Закон наклевывается и у нас такой. Никто в скором времени в лес не войдёт. Все леса отдадут в аренду, и если вы вздумаете пообщаться с природой, то деньги будете платить мне или другому лесному разработчику. Я, конечно, не позволю своим родственникам такую роскошь. Но вы должны учесть, что мне в аренде обязательно откажут. И дадут её тому, у кого на спине два горба и кольцо в ноздре. Поэтому я вам всем говорю, что тут явно просматривается быстрый спад моего бизнеса. Меня об этом предупредил мой один знакомый, который свободно гуляет по Охотному ряду. То есть если популярным языком объяснить, то дело идёт к большому гомону, а правильнее сказать к новому этапу грабительства лесных запасов. Продвигать этот закон будут те, которым хорошо заплатили
— Ты сынок насмотрелся, как капиталисты живут, и вдуваешь нам их безалаберщину, — сказала мать.
— Нет, мама, я всегда вспоминаю нашего Деда, когда он мне говорил, что наша жизнь познаётся, не только в созидании, но и в безбрежности абсурдных законов, которые издают заинтересованные люди, не во благо народу, а во вред. Сейчас я понимаю, какой смысл, спрятан в этих словах? И гигант мысли был не Киса Воробьянинов, а наш Дед, Иван Романович! И я хочу за него сейчас выпить. Давайте, кто со мной? — поднял бокал Сергей, — его мы будем помнить вечно!
— Сын, мой брат Иван заслужил, чтобы его помнили, — смахнув слезу со щеки, сказала мать. — И ещё хочу тебе сказать, что в честь его учредили в городе чемпионат по футболу. Он состоится пятого сентября. Это известие приятное. И тебе сынок надо подумать, об учреждении самого техничного игрока. Пускай это будет не кубок Европейских чемпионов, но приз Ивана Беды обязательно должен быть.
— Безусловно, деньги я выделю на этот приз, — сказал Сергей, — но меня в этом городе не будет в эти сроки. Я уеду от вас и на некоторое время.
— Как тебя понимать сын? — спросила мать.
— Пока не знаю, — ответил он, — но, кажется, я женюсь. Только прошу не ты мама, ни другие мои родственники не ужасайтесь? Мою будущую жену многие из вас знают, и прошу мой выбор не осуждать? Я женюсь на женщине фантастически обеспеченной и красивой! Кроме больших миллионов у неё есть ребёнок. Зовут её Лара Давидовна Кюцберг. Можете вздыхать или выдыхать, но моё решение окончательное и обсуждению не подлежит. Я полюбил ту женщину, которую искал всю жизнь. И сразу говорю вам, что она значительно младше меня. И ничего страшного в этом я не вижу. Но это та женщина, которая может одновременно нюхать мои носки и целовать меня в ухо. Больше у меня нет времени искать другую женщину.
Никто не заметил, кроме Надежды, как изменилось после этих слов лицо Вовки Колчина. В его лице она отметила не радость за брата, и не смущение, а подавленное чувство того, что он потерял. Именно того, о котором знали два человека Надежда и Колчак. У Надежды давно ревность умерла к Ларе, но она одна поняла, как это забытое чувство взбудоражило память её брата. И по грустному виду Колчака, она определила, что её приёмная мать, очень много значила для него. Он воспринял это сообщение, как оскорбление и, встав из-за стола, пошёл в баню. За ним последовала и Надежда, а за ней устремился и Беда.
— Ты, что так встревожился Вовочка? — спросила Надежда, — скинув с себя халат перед парной.
— Нет, я не встревожен за себя. Я просто должен ему объяснить, что мы с ним стали не только родными, но и молочными братьями. И воспитывать он теперь будет моего ребёнка. Это называется сбор хмеля на чужой плантации!
... Он вошёл в парную, Надежда проскользнула за ним, демонстрируя своё новое нижнее бельё. Вовка заметил, что её животик заметно изменился.
— Ты не боишься, что моя Полина может сюда войти? — спросил он.
— Ты плохо знаешь свою жену, она мне доверяет больше, чем кому — либо. Мы с ней как сёстры, а ты лучше подумай, как с Сергеем будешь объясняться? А признание ты должен сделать обязательно.
— Как это сделать лучше, я пока не знаю. А то, что Лара не моя женщина я понял давно и Серёга тоже с ней я думаю, счастья не найдёт. Это временное у него состояние. Мне тоже было раньше приятно покорить свою учительницу. Но я давно всё осмыслил и понял, что не, я её покорил. Это она меня окрутила для своих целей. И ты сама прекрасно знаешь без меня, что Лара притягательная женщина. И Серёгу она заарканила не для жизни, а для утехи или какого — то выгодного ей дела. Я ей верить перестал после того, как она покинула тайно Россию, не простившись со мной.
— Ты не переживай так сильно. Я ведь буду рядом с Сергеем не менее трёх месяцев, так, что я смогу ему на многие вещи открыть глаза. Но я считаю, что она выбор сделала правильный для себя. Лара никогда бы не вышла замуж за иностранца, хоть по происхождению она чистокровная немка. Она полностью пропитана российским запахом, и ты не терзайся, так. Не совсем уж она гадкая женщина, поверь мне? Лучше меня никто её не знает. Она очень скучает по России и там она не живёт, а отбывает тяжёлое бремя и мечтает вернуться назад.
Распахнулась дверь в парной, и на пороге показался Сергей Беда:
— Ну как, удивил я вас своим сенсационным сообщением? — спросил он.
— Неожиданная новость, конечно, но я тебе, кое-что должен сказать, — не стесняясь Надежды, виновато произнёс Колчак.
— Никаких слов не нужно, — сказал Беда, — я всё знаю, Лара, по — прежнему хранит о тебе добрую память. А вот для меня было неожиданностью узнать от неё, что её дочка, является, моей племянницей. Теперь она будет носить мою фамилию. Я всё обдумал и решил. А ты думай, насчёт завода. Бери его в свои руки, так как я теперь редким гостем буду здесь.
— Нет, завод я не потяну, — отказался Колчак, — это не моё дело. У тебя есть Жига, который неплохо справляется со своим делом. А я с весенней навигацией сажусь на грузовой катер, и пойду бороздить Волжские и Донские просторы. Ты пока был в Германии, я стал судовладельцем.
— Я всё знаю, — сказал Беда, — я же перезванивался с Жорой, и как ты поступил с Лёвой, я не осуждаю, а отношусь с одобрением. Хоть он и злодеем оказался, но ты снял с себя головную боль, сумев его простить и тем самым, возвысив себя. Я бы, наверное, так же поступил. Хотя я Лёву сильно возненавидел, когда узнал, кто он на самом деле. Но я его ценил, как специалиста. Я всегда вспоминаю слова Деда. Он мне говорил: — «Что смертельная месть никогда не притупляет боль. Она наоборот разжигает в человеке жестокость ко всему окружающему и что присуща она только настоящим маньякам».
— Умно говорил, — сказала Надежда, — но, однако сам поступился своему правилу.
— Его трудно сейчас осуждать, — возразил ей Беда, — он знал, на что шёл. Поэтому остановив дыхание убийцы, он и себя жизни лишил. Думаю, что в это время у него произошло затмение в голове. А ты Надежда, завтра Роме передай тысячу долларов, за табакерки? У меня, их все забрал один голландец и заказал ещё сто штук. Я завтра на заводе не покажусь. Дел по горло будет в городе. А тебе Вовка Лара передала сказать на словах: «Если ты не продал своего лимонного кардинала, то она может тебе помочь это сделать».
— Я уже по кардиналу справки навёл и стоит он не лимон, а триста тысяч зеленью, — ответил Колчак, — но продавать я его пока не собираюсь. Особой нужды нет в этом. Жизнь впереди ещё долгая, — пускай лежит. У меня на данный момент деньги есть на ремонт катера. Смету мне Маран составил. Не буду дожидаться, окончания навигации. Пока тепло, начну заниматься ремонтом.
— И кого ты в команду будешь себе набирать? — спросил Беда.
— Маран капитан, Корчага механик, Коля Волков боцман, а там ближе к навигации подберём ещё людей.
— Коля решил на север не возвращаться? — поинтересовался Беда.
— Сейчас он туда уехал за полным расчетом, так как сошёлся здесь с бывшей сожительницей Луки. Купили новую мебель. Так что вроде он обстроился неплохо. 
 
                Эпилог

      Первого сентября около парка Кулибина Колчак сидел в машине Сашки Марека. На заднем сидении находился Сирота и держал в руках книгу «Милый друг», которую он одно время использовал, как подставку под сковородку.
— Ну что не видно никого? — спросил Марек.
— Никого из знакомых лиц не примечаю, — ответил Колчак, — но не исключаю, что в автобусе «Паз» с задёрнутыми занавесками сидят менты. Иди дядя Миш, проверь, наверное? — попросил он Сироту. — Постучи туда и передай полковнику Малову книжку, если, конечно, действительно там менты сидят. Скажешь, что Колчак поздравляет всех с днём знаний и бегом в машину. А то не дай бог, затащат тебя в автобус и отгуляют дубинками за милую душу. А лучше всего обойди автобус и передай водителю.
— А меня за что они будут колотить? — спросил Сирота, — я же доставлю им то, что нужно.
— Они вначале отдубасят тебя, а потом будут выяснять, что ты им доставил.
Несколько секунд хватило Сироте, чтобы передать книгу водителю автобуса, и он вновь сидел в машине.
— Всё нормально. Можно домой ехать, — запыхавшись, произнёс Сирота.
— Сейчас поедем, — сказал Колчак, — видите, автобус закачался? Сейчас что — то произойдёт.
— Ты там не взрывчатку им случайно заложил? — спросил Марека.
— Новогоднюю хлопушку от деда Мороза, — ответил Колчак, — а в титульный лист, вклеил фотографию Ланина. А вон смотрите, и ответ вылетает из автобуса, — показал Колчак, на распластавшее в газоне тело Ланина.
Два рослых омоновца выкинули его из салона автобуса. К нему подошёл Малов что — то сказал, и сев в автобус уехал, оставив лежать Ланина на траве.
— А теперь можно и нам смело подъехать к этому шакалу, — сказал Колчак.
Марек тихо тронулся с места и, остановившись около бордюров, крикнул:
— Ланин с днём знаний тебя!
Ланин приподнял голову и, увидав, что через открытые стёкла автомобиля на него смотрят знакомые лица, сжал кулаки и ударил ими о землю. Затем взревел, как раненый кабан и лицом уткнулся в траву. Но полежать ему на травке долго не пришлось. К нему подъехала тёмно-зелёная газель, из которой вышли люди в штатском. Они надели на Ланина наручники и затащили его в салон микроавтобуса.
PS. После этого дня Колчак больше не встречал на своём пути Ланина. Ходили слухи, что бывший подполковник милиции ушёл замаливать грехи в мужской Вознесенский Печерский монастырь и зовут его там братом Августином.
 КОНЕЦ