Испуганный взгляд

У неё был испуганный взгляд. Взгляд человека, нуждающегося в помощи. Поэтому Антон и оказался рядом с нею.

Какой был взгляд у жены Антона, когда он сообщил той о своём уходе из семьи? Сам Антон не знал, потому что не видел её лица в этот момент.

Сначала думал расстаться красиво. По-взрослому. Где-нибудь за столиком в уютном кафе. Не нашёл подходящего места. Кафе никогда не казались ему уютными.

В конце концов, Антон сбежал из дома к своей внезапной возлюбленной, как сбегают мальчишки в кругосветное путешествие. Попутный ветер раздувал паруса.

А на телефонный номер покинутой супруги пришла пространная и придурковатая эсэмэска: «Люба, ты меня всегда понимала. Пойми и сегодня. Я встретил другую. Так получилось. Прости. Спасибо тебе за всё. Сейчас я очень нужен ей».

Постскриптум полетела эсэмэска №2, короткая: «Детям буду помогать. Не волнуйся».
Антон всегда считал себя честным и порядочным человеком. Он и теперь пытался действовать максимально честно и порядочно. Насколько это вообще возможно в подобной ситуации.

Бывшей жене Антон  решил оставить не только квартиру, но и машину. Машину, правда, увёз после ДТП эвакуатор. Помятая праворульная старенькая «японка», ожидая запчастей, томилась в автосервисе у друга детства. Друг честно предупредил: «Быстро вернуть не обещаю. Сам видишь, что с логистикой. Когда привезут (и привезут ли вообще), никто не знает. Месяца два, а то и три придётся побыть пешеходом или пользоваться такси. Если что, свистни меня. Выручу».

Знал ли Антон, когда давал отстающим одноклассникам списать домашку, что он тем самым закладывает фундамент многолетней нерушимой дружбы?

В школьные годы Антон каждый день неукоснительно и без ошибок выполнял домашние задания. Если бы не корявый торопливый почерк и природная робость, золотая медаль была бы ему гарантирована. Медаль досталась тому, кто писал разборчивее и был на виду.

Но нет человека, который никогда не ошибается. Об этом и священник говорил на отпевании ещё одного друга детства. Покойный друг, отмечая собственное тридцатилетие, отравился палёным спиртом.

Священник, кстати, учился в той же школе, что и Антон. Только был на год младше. Поэтому и плохо запомнился. Как Серого, Антон его почти не знал. Познакомился по сути уже тогда, когда Серый превратился в отца Сергия. У него крестил дочь девять лет назад, а спустя четыре года – сына. И на исповеди первый и единственный раз был у него…

Всю вину за ДТП Антон взял на себя. Увидел испуганный взгляд подлинной виновницы происшествия и не смог поступить иначе.
 
Её навороченный джип при столкновении получил лишь несколько едва заметных царапин, которые друг антонова детства обещал ликвидировать быстро и бесплатно. Только попросил отложить реставрацию на три дня, до понедельника. На выходные у него была запланирована рыбалка.

- А рыбалка и работа, как сказал классик, две вещи несовместны, - балагурил автомастер, предвкушая ночёвку у костра на берегу пруда.

Незадачливая водительница, добравшаяся до автосервиса самостоятельно, вдруг обнаружила, что не может больше вести машину. Руки её дрожали, глаза слезились, вид руля вызывал страх. Антон предложил свои услуги. Так и познакомились.

Её звали Эльза. Имя последней внучке дал дед в честь своей первой любви – строгой отличницы-одноклассницы из немцев, высланных в Казахстан.

По дороге выяснилось, что живёт русская Эльза за городом. Живёт в большом доме, но совершенно одна. Была кошка - исчезла позавчера. Был пёс - отвязался на прошлой неделе и убежал. Был муж… 

Месяц после ухода мужа она продолжала жить, будто ничего страшного не произошло. Он и раньше надолго уезжал по делам фирмы. Осознание, что теперь муж уехал навсегда, не сразу испугало Эльзу.

Весь день шаловливый дождь троллил горожан:  то робко накрапывал, то агрессивно лил, то отступал, позволяя солнцу беспощадно накалять воздух, а потом обливал разомлевших горожан прохладным душем. Радуга из явления исключительного превратилась в обыденное. Уже флешки всех телефонов в городе были забиты фотоснимками с разноцветными дугами над домами.

На одном из тихих (без светофора) перекрёстков Эльза увидела парочку, пытавшуюся запечатлеть себя молодых и счастливых на фоне радуги. Увидела и поняла, что сама она осталась без пары; что она уже не так молода, как раньше; что она глубоко несчастна. Приступ саможаления притупил внимание водительницы, и Эльза не заметила помехи справа.

Муж, живший какое-то время на две семьи, считал себя, как и Антон, человеком порядочным. Эльзе (как своей главной жене) он оставил один из домов, один из автомобилей и один из бизнес-проектов, который после санкционного удара коллективного Запада по России, неожиданно пошёл в гору.

Антон не бесстрастно управлял джипом. Адреналин делал своё дело. Хотелось проверить, на что способна эта техника. И вскоре маршрут позволил внедорожнику продемонстрировать свои качества.

Проскочили поворот на Кукуевку, где служил отец Сергий. Несмотря на сгущавшиеся сумерки, храм был ещё виден с дороги, крест поблёскивал, отражая последние лучи заходящего солнца. Антон хотел перекреститься, но постеснялся своей новой знакомой. Хотя себя он тут же оправдал: машина чужая, дорога сырая - надо крепче держаться за баранку.

Асфальт сменился выбитой бетонкой. Бетонка привела путников к лесной просеке. За просекой их ожидала размытая дождями грунтовка. Улицы дачного посёлка не так давно просыпали мелким щебнем, но они были такие узкие, что Антон боялся добавить царапин на корпус дорогостоящего автомобиля. Он облегчённо вздохнул, лишь вырвавшись из дачного плена на широкую поляну, застроенную громоздкими и неуклюжими сооружениями, именуемыми коттеджами.

«Так это же знаменитое Поле Чудес!», - догадался Антон.

На заре Перестройки здесь было обыкновенное совхозное поле. Совхоз приказал долго жить. Землю поделили между собой на участки те, кто был в то смутное время при власти и силе. Застраивалось Поле Чудес ударными комсомольскими темпами. «Везёт же дуракам!», - завидовали посторонние глаза.

Тогдашние лидеры, выросшие в тесных малосемейках и хрущёвских трущобах, истосковались по простору. Позднее многие из них лишились прежней власти, постарели и пожалели, что строили вторые и третьи этажи. Дома на Поле Чудес были большие, а семьи маленькие.

Вела сюда из города и вторая дорога, прямоезжая. Когда-то она была основной. Но старый мост, благополучно переживший нашествие большегрузов со стройматериалами, всё-таки обрушился, не выдержав очередного весеннего паводка. В момент ЧП никто не пострадал. Однако дачники двух садовых обществ и жители Поля Чудес теперь были обречены на долговременные страдания. Поскольку в этой местности уже не водилось действующих директоров крупных предприятий и депутатов, строительство нового моста включили в планы четвёртого квартала какого-то уж очень далёкого года.

Сбежавший муж новой знакомой Антона несказанно радовался, когда купил коттедж на Поле Чудес у овдовевшего владельца крупной сети магазинов. Муж считал эту сделку «суперуспешной»: «Представляешь, самого Жадановича объегорил. Ай-да я!».

Цены на коттеджи в Поле Чудес после обрушения моста тоже обрушились. К тому же предложения значительно превышали реальный спрос на недвижимость в некогда престижном районе, который в одночасье превратился в захолустье.

Мост рухнул на следующий день после оформления сделки. Безутешный вдовец Жаданович окончательно переехал в Питер к любовнице. А новый владелец, осознав масштаб трагедии, решил баллотироваться в депутаты. Сочинил предвыборную программу, в которой первым пунктом дал избирателям обещание добиться строительства моста в сжатые сроки. Остальные пункты, ничтоже сумняшеся, списал у конкурентов.

Свою кандидатуру он снял после покушения. Хотя довольно быстро выяснилось, что «взрывное устройство, сработавшее под колёсами автомобиля», было обыкновенной лопнувшей пластиковой полторашкой из-под газировки.

Эльзе тоже не хватало моста, но ей не понравился поход мужа в большую политику. Сразу на всех мужниных фирмах участились проверки. Днём и ночью  не было отбоя от избирателей и, особенно, избирательниц. К тому же новый имидж мужа раздражал Эльзу. Привычные мятые футболки, немнущиеся свитера и рваные джинсы он сменил на белые рубашки со строгими костюмами, которые приходилось всё-время наглаживать и зашивать. Вёл-то он себя так же, как в джинсе и футболках.

А ещё в костюме муж часто потел, снимал пиджак и оставался в мокрой примятой рубашке, подчёркивающей его прогрессирующую полноту. Своё пузико, растущее не по дням, а по часам, он называл «подушкой безопасности». Шутил. Эльзу это не смешило... Уж не она ли подбросила пустую бутылку под колёса автомобиля?

Кто знает, чего на самом деле хочет женщина, если она сама не знает, чего она хочет? Эльза не знала. Лишь иногда догадывалась.

В тот вечер, когда произошла авария, она ещё не догадывалась, чего захочет через несколько часов.

Антон загнал чужую машину в чужой гараж и остался пить чай с чужой (пусть и брошенной) женой. Не отказался он и от полноценного ужина, поскольку проголодался. Да и немного продрог. К концу поездки Антон сам стал подрагивать. Дождь, казавшийся днём тёплым, к вечеру сёк холодными розгами водителя, сбившегося с первоначального маршрута. Этот холод Антон чувствовал даже через лобовое стекло. Он промок ещё на месте ДТП, когда отбивался от налетевших, как осы на мёд, аварийных комиссаров. Испуганная Эльза тогда почти не выходила из машины.

- Я пыталась Вам вызвать такси, но сегодня все отказываются сюда ехать. Это бывает. Не хотят к нам соваться в такую погоду.

Пока Антон расправлялся в гостиной с омлетом и сосисками, Эльза на кухне успела выпить что-то успокоительное и запить его чем-то горячительным. Взгляд её стал ещё более испуганным.

- Не волнуйтесь, я позвоню другу, - успокоил её Антон. И вдруг сам взволновался. – Не позвоню. Телефон и сумка с документами остались в моей машине…

Телефонных номеров он не запоминал с детства. Мог перепутать даже короткие номера скорой помощи и пожарной охраны.

Ливень лупил по металлочерепице, как обезумевший барабанщик. В свете фонарей, освещавших двор, видны были большие пузыри, которыми покрылась огромная лужа во дворе. И весь двор превратился в одну сплошную лужу.

- Это надолго, - констатировал очевидный факт Антон. Он понял, что во влажной тьме наступившей ночи ему на чужой широкой машине уже не протиснуться  через узкие дачные улочки на большую землю. Он обязательно снесёт чей-нибудь забор и помнёт автомобиль.

Несколько раз блеснула молния. Антон ждал звукового сопровождения. Грома не последовало.

- Я могу Вам постелить в гостевой комнате, - предложила Эльза.

Антон вновь увидел её испуганный взгляд и, прежде чем успел ответить, в глазах у него потемнело.

Потемнело и в доме, и во дворе. Во тьму погрузилось всё Поле Чудес.

 – Наверное, опять столб упал, - предположила Эльза, зажигая дежурную свечу.

- У меня нет выбора, - покорился Антон, и дрожь вновь пробежала по его телу. – Столб ведь мог упасть и на дорогу.

Первая половина ночи прошла спокойно, если не считать того, что Антону не спалось. А потом случилось то, что неизбежно случается, если греховный помысел прорывает все линии обороны. Случился грех.

***

Жена была уверена, что Антон благополучно добрался до места назначения – в деревню, где у своей бабушки (а её мамы) отдыхали дети. Там связи нет. Низина. Местные в случае надобности поднимаются звонить на меловую гору в двух километрах от деревни. Обычно Антон отчитывался о своём прибытии в обед следующего дня.

В обед следующего дня (это была суббота) звонка от Антона не последовало. Увлёкся, подумала Люба. Она немного ревновала его к хозяйственным работам, которые Антон постоянно находил на подворье тёщи. Тёща давно вдовствовала, работы хватало. Зять чинил проводку, поправлял забор, жужжал триммером за двором, готовил погреб к принятию нового урожая, травил жуков, кормил кроликов и даже мог подоить козу, которая Любе не давалась.

Вечером Люба сама набрала Антона. Женский голос ответил, что абонент в сети не зарегистрирован.

- Доит козу, - улыбнулась жена, не предчувствуя ничего плохого.

Она полюбила своего мужа за всегдашнюю готовность прийти на выручку каждому, кто нуждается. Вернее, это качество она ценила в женихе, а в муже просто терпела, беззлобно обзывая его палочкой-выручалочкой.

В воскресенье Любе из деревни  позвонила дочь. Поднялась в обед с бабушкой на гору.

- Лиза, дай трубочку бабушке… Муж давно уехал?... Как ещё не приезжал?

***

На стене комнаты с двуспальной кроватью, в которой проснулся Антон, висело старинное ружьё. Некстати, вспомнился Чехов со своим последним актом…

Эта комната была явно не гостевой. И он здесь уже не совсем гость. А кто?

Стало как-то неловко. Его одежду Эльза вывесила сушиться на балкон, но не закрыла там окна. И одежда окончательно промокла.

Антон в чужих рваных джинсах и мятой футболке, размера на три больше, чем требовалось, прошлёпал к выходу из комнаты.

- Ты меня не оставишь? – испуганно посмотрела ему вослед Эльза.

- Как я могу тебя оставить? – растерянно произнёс Антон, не зная, чем заняться.
 
Занялся хозяйством. Ликвидировал большую лужу во дворе, прочистив ливнёвки. Спилил настырную ветку каштана, которая тёрлась о крышу балкона и мешала плотно закрывать окна, грозя выдавить стеклопакеты. Провёл ревизию инвентаря, сваленного кучей в заброшенной теплице. За теплицей обнаружил укромное место для курения: табуретку, тумбочку и пепельницу с ворохом окурков. Все окурки были перепачканы губной помадой. Муж Эльзы не курил и не одобрял её вредной привычки. Эльза продолжала таиться и после его ухода. Она знала, что многие мужчины довольно терпимо относятся к курению любовниц, но жениться на курящих подругах не спешат. А ей всё же хотелось нормальной семейной жизни, хотелось чувствовать себя любимой женой.

Антон, как и муж Эльзы, не курил, потому и не тратил времени на перекуры. Продолжая дальше наводить порядок, он нашёл в тёмной кладовке ящик с инструментами, принадлежавшими прошлому владельцу коттеджа. О существовании этого ящика новый хозяин и не знал, так как считал, что каждым делом должны заниматься профессионалы: стройкой – строители, садом – садовники, двором – дворники и так далее.

Эльза не перекладывала  все кухонные обязанности на кухарку, тем более, что таковой её муж не предусмотрел в штатном расписании семьи. Однако не любила «кухонного рабства». Готовила Эльза быстро и просто. На завтрак были пельмени со сметаной и салат из огурцов с помидорами.

- Пельмешки! Сто лет их не ел, - Антон не лукавил. Люба увлекалась кулинарными экспериментами, часто апробировала на муже новые рецепты и могла часами пропадать на кухне.

Вопреки предположениям, все столбы в непогоду уцелели. Несущественную поломку электрики устранили быстро. Свет дали под утро. Дождя в ближайшие часы не предвиделось. К обеду дорога на «большую землю» просохла. Можно было попытаться вызволить из оставленной в автосервисе машины телефон и документы. Но Антон почему-то не отказался от предложенного Эльзой спиртного. Словом, оба они решили уважить правила дорожного движения и никуда не поехали. У Эльзы в холодильнике всегда имелся двухнедельный запас пельменей. Их можно кушать и без хлеба. Да и куда ехать, если автосервис закрыт, а друг на рыбалке.

После обеда хозяйственных работ не было.

***

Прежде чем Люба сообразила, что же делать: куда бежать или звонить, ей позвонила Лерка - не то, чтобы близкая, но всё же подруга.

- Слушай, Любка, я всё уже знаю. Видела твоих в новостях. А ты чё не звонишь-то? – щебетала Лера.

- Да куда звонить? – соображала Люба.

- Мне.

- В каких новостях?

- Местных.

- Каких моих?

- Мужа и эту… японку вашу. Ну, и вид у неё! К Стасу небось отволокли? Чё говорит? Когда починит?

- А Антон что? – похолодела Люба.

- Антон ходил мокрый вокруг эвакуатора, без зонтика… Подожди. А он, чё тебе ничё не рассказал?... Люба, я - дура, - призналась Лера.

 Люба не стала разубеждать подругу. «Надо звонить Стасу!», - решила жена мужа, попавшего в аварию.

Антонов друг детства чувствовал в кармане вибрацию телефона, но не имел ни малейшего желания кому бы то ни было отвечать. Его внимание было приковано к заплясавшему поплавку.

- Когда русский царь удит рыбу, Европа может подождать, - улыбался Стас, снимая с крючка полосатого окунька.

Люба повторила попытку дозвониться Стасу.

- И Америка тоже может подождать, - балагурил сияющий рыболов, подсекая рыбку, клюнувшую на вторую удочку.

***

Антон был счастлив, будто рыбак, поймавший золотую рыбку. Так он, по крайней мере, сам считал. Хотел считать.

Кажется, Эльза была немного старше его. Но какое это теперь имеет значение? Они созданы друг для друга. Они обречены быть счастливыми, иначе всё происходящее придётся признать недоразумением.

И всё же для полного счастья чего-то не хватало.

- Как ты относишься к Венчанию? – спросил он Эльзу на третий день бурного знакомства.

- Я в этом мало что понимаю, - призналась Эльза, подавая кофе в постель. – Если ты думаешь, что надо, я не буду возражать. В таких вопросах последнее слово должно быть за мужчиной.

И Антон почувствовал себя миссионером. Он тут же потащил свою будущую благоверную супругу к единственному знакомому священнику – отцу Сергию.

***

Отец Сергий выползал из алтаря через левые диаконские врата задом с мокрой тряпкой в руках, завершал влажную уборку. Швабра не вписывалась в тесные габариты алтарного пространства. Новопостроенный храм в Кукуевке представлял собой наглядный компромисс благого желания построить церковь и готовности потратить на её строительство как можно меньше денежных средств. Сооружение получилось более похожим на скворечник, чем на храм, и немногим превосходило птичий домик размерами. Если бы не сияющий нитридтитановым покрытием крест на крыше, никто бы не догадался, что в этой будке совершаются богослужения.

О том, что в епархии появился новый храм, одним из последних узнал правящий архиерей. Узнал, когда щедро-бережливый благотворитель привёз ему ключики от новостройки и вручил приглашение на открытие. Удивлённый владыка тут же отправился в Кукуевку на осмотр.

Фанерный иконостас с бумажными иконами не вызвал у епископа вопросов. Сделан он был грамотно. Но интерьер алтаря поверг удивлённого архиерея в ещё большее удивление.

В алтаре у единственного узкого окошка стоял журнальный столик. К столику был придвинут стульчик. На крышке столика, покрытой ромашковою скатертью, живописно красовались золотистый электрочайник и чайная пара такого же цвета.

- Это рабочее место для батюшки, - упредил вопрос архиерея благотворитель. – Чтобы он пил чай, глядел в окно и не грустил. Народу-то в Кукуевке почти не осталось.

- А Вы точно хотите, чтобы это был храм, а не часовня? – архиерей изо всех сил сдерживал эмоции, чтобы не обидеть человека, затеявшего доброе дело, но привыкшего руководствоваться лишь своими фантазиями. – Гроб в храме поместится. Даже ещё аналой при желании можно вместить. А вот для Престола место в алтаре не предусмотрено. Если только совсем маленький заказать, размером с журнальный столик...

Благотворитель заказал. Уж очень ему хотелось, чтобы построенная без благословения часовня оказалась храмом.

Зато у государства к бережливому строителю претензий не имелось. Все бумаги он оформил должным образом. Всё согласовал. И имел право распоряжаться большим участком земли вокруг храма так, как ему заблагорассудится.

В первый год ему заблагорассудилось всё обнести сеткой Рабица, распахать и засеять подсолнечником. Отец Сергий, назначенный в Кукуевку по совместительству, глядел на мир сквозь узкое окошко тесного алтаря и не скучал.

Благотворитель клятвенно обещал епископу приезжать в Кукуевку на службу. Обещание он сдержал. Приезжал не реже одного раза в год. Всё остальное время пропадал (или спасался) незнамо где.

Отец Сергий тоже в Кукуевке бывал не так часто. Он числился клириком городского многоштатного храма и зачастую в будние дни служил там. Кроме того, священник вёл беседы перед Крещением и Венчанием и успел обрасти прихожанами, считающими его своим духовным наставником. Хотя далеко не всем нравился несколько насмешливый, граничащий с юродством, стиль духовных бесед отца Сергия.

Духовные чада ироничного священника, среди которых были настоящие подвижники и бессребреники, «усыновили» в свою очередь кукуевский приход. Ежегодно наезжающий в Кукуевку благотворитель не переставал восхищаться изменениями картинки. Архитектурные недочёты компенсировались великолепием ландшафтного дизайна. Неказистая церквушка утонула в море разнообразных цветов, которые перманентно цвели с середины Великого поста и чуть ли не до начала поста Рождественского. Фруктовые деревья, посаженные в первые годы образования прихода, уже плодоносили. Аккуратно обрезанные кустарники вдоль дорожек задавали направление движения. А многочисленные дорожки из любой точки церковного двора неизбежно приводили к храму. Самая главная дорожка, ведущая от ворот к церковной двери, была вымощена жёлтой тротуарной плиткой. У многих, кто шёл по ней впервые, возникало ощущение, что попал в сказку о приключениях в Изумрудном городе. Возникло оно и у Эльзы. Она здесь была впервые, несмотря на то, что жила на территории, условно относящейся к кукуевскому приходу.

- О, старый знакомый! – обрадовался отец Сергий, распрямляясь после мытья полов на узкой солее перед иконостасом. – Только на похоронах да крестинах видимся. Третий родился?

Антон смутился. Третий мог бы родиться. Но Люба решила… А он не препятствовал.

- Я по другому вопросу, - выдавил Антон, и дрожь вновь пробежала по его телу.

- Дай, угадаю! – отец Сергий бросил уже отжатую тряпку обратно в ведро. – Машину освятить?... Квартиру?

- Венчаться.

- Наконец-то! Сам дозрел или идея Любы?

- Она не знает… Я один решил венчаться… Вернее, мы с Эльзой…


Эльза в храм не вошла. У неё аллергия на «церковный запах».

- А интересно, венчают ли в респираторах? – хотел спросить отца Сергия Антон. Но не спросил. Отец Сергий сам завалил его вопросами: «Кто такая? Где познакомились? Когда? Каким именем наречена при Крещении?»

- Ему бы в следователи, - с неожиданной для самого себя злинкой подумал Антон.
Отец Сергий повторно отжал тряпку и временно расстелил у диаконских врат. Отжимал он её так сердито, что будь тряпка живым существом, она непременно покаялась бы и паче снега убелилась.

Далее дотошный настоятель в подряснике, завязанном внизу на узел, и с ведром грязной воды в руках вышел из храма первым. Казалось, он намеревался грязной водой кого-то окропить. Антон поспешил обогнать отца Сергия и чуть не искупался. Содержимое ведра пролетело в пяти сантиметрах от его носа и с шипением впиталось в землю под пышной ёлочкой. Скамейка, у которой Антон оставил Эльзу, была пуста.
 
- Сбежала твоя невеста! – как-то уж очень игриво воскликнул отец Сергий.

Они с ним были на «ты». И это обычно повышало самооценку Антона, но сейчас он предпочёл бы более официальные отношения с бывшим одношкольником.

С другой стороны: если бы отец Сергий сказал: «Сбежала Ваша невеста!», это что-то изменило? Эльза, внезапно появившаяся в его жизни, так же внезапно исчезла.

***

- Слушай, Любка, я так за вас рада! Так рада! – щебетала снова Лерка.

- Чему радоваться? – Люба действительно хотела бы порадоваться, но тревога не отпускала. Куда пропал Антон? Что с ним случилось?

- Как «чему»? Сглазить боишься? Сама не веришь своему счастью? Я бы тоже не верила. Та-а-а-акая крутая тачка! Это вам подарил тот, кто аварию устроил, чтоб вы дело не возбуждали?

- Лера, ты о чём? – Люба искренне не понимала.

- Ты можешь не рассказывать. Но я уже всё сама собственными глазами видела, когда на дачном автобусе мимо Кукуевки проезжала. Не глупая, догадалась, что Антон поехал новую машину освящать.

Люба уже перестала воспринимать болтунью всерьёз. Похоже, та перегрелась на дачном участке. Но вдруг любопытная Лерка задала роковой вопрос.

- А что это за мамзель с колоколом на голове с ним? Та самая сестра с Урала, что до ковида грозилась приехать или… Ой, Любка! Я – дура…

***

Эльза, конечно, кое-что о церковной жизни знала. Знала, что в храм нужно заходить с покрытой головой. И хотя под своды церкви в Кукуевке она так и не решилась войти, головной убор с собой взяла. Платка в гардеробе Эльзы не имелось. Она выбрала зелёную шапочку, похожую на церковный колокол. К шапочке очень подошло зелёное платьице с глубоким вырезом на спине. Вырез удачно открывал любопытному зрителю татуированный растительный орнамент. Правда, это была только верхушка айсберга. Татуированные крылья на спине Эльзы мог увидеть не каждый. А Антон в полутьме подумал, что это не труд художника татусалона, а последствия избиения  сбежавшим мужем.

Муж отчасти был виновен в том, что Эльза «украсила» себя татуировками. Как-то он очень уж надолго задержался в командировке, и супруга впала в депрессию. Когда депрессия прошла, вся спина уже была превращена в картинную галерею.
Ящерка на левом предплечье – это подарок хозяина салона. Он такие каждому вип-клиенту набивал.

Ящерку в зелёных ветках хвои отец Сергий разглядел раньше, чем саму Эльзу.
Желание сбежать у неё возникало. Равно, как и желание покурить. Второе оказалось сильнее. Эльзе подумалось, что за ёлочкой её никто не заметит. Её и не заметили. Вот только покурить не довелось. Зажигалка осталась дома.

- Друзья мои, я вижу у вас всё серьёзно, - отец Сергий был похож на доктора, который ставит диагноз. Он уже минуты три не улыбался.

А Антон кивал и мотал головой так, что его жест можно было истолковать и как полное согласие, и как категорическое возражение.

Такая реакция порадовала священника и «доктор» решился на операцию.

- Так, в нашем деле возник ряд препятствий. Ваши отношения ещё не узаконены?

- Мы.. Это… Любим друг друга, - как-то не очень убедительно промямлил Антон, пытаясь поймать испуганный взгляд Эльзы.

Эльза нащупала-таки на дне сумки зажигалку, заалела, отдёрнула руку. Рука, как у школьницы, готовой отвечать, взлетела вверх.

- Что случилось? – как учитель, спросил отец Сергий.

- Можно выйти?

- Замуж? – улыбка снова вернулась к священнику. – Шучу. Замуж нельзя, пока не выяснили обстоятельства, а «храмик уединённых размышлений» у нас находится в уголке сада.

Антон отчаянно хотел обидеться на отца Сергия и не мог. Священник умудрялся одновременно обличать и сочувствовать, высмеивать и ободрять, сбивать с толку и наставлять на путь истинный.

- Старец, ты мне сегодня не нравишься, - отец Сергий вновь говорил без улыбки.

- В смысле?

- В смысле, ты не заболел? Хорошо, что приехал. Но мне кажется, что сейчас не о Венчании надо думать, а о другом таинстве – Покаянии. Верблюд в пустыне чаще пьёт воду, чем ты исповедуешься. «Опыт построения исповеди» архимандрита Иоанна (Крестьянкина) я тебе дарил?

- Дарил.

- А ты его читал?

- Читал.

-Полностью прочёл?

- Только начало… Не дочитал.

- Дочитай. А ещё найди в интернете житие Моисея Мурина, его память завтра. Слышал о нём?

- Разумеется. Он сорок лет евреев по пустыне водил.

- Водил другой Моисей – пророк и законодатель. А этот прославлен в лике преподобных, - пояснил отец Сергий. – Особо обрати внимание на эпизод в польском плену. И сам возвращайся из плена. Можешь и о пророке Моисее информацию в памяти оживить. Особенно десятую заповедь Закона Божьего. Она и в «Опыте построения исповеди» есть. Понял о чём я? «Не пожелай жены ближнего твоего…».

- Так он же бросил её? И какой он мне ближний? Я вообще его ни разу не видел!

- А ты свою разве не бросил?

- Ты не понимаешь… Это другое, - извивался Антон, которому действительно становилось всё хуже и хуже.

Эльзу в «храмике уединённых размышлений» ожидало неприятное открытие. Нечаянно обретённая зажигалка не зажигала – закончился газ. Огорчённая женщина на обратном пути на узкой дорожке едва не была сбита Антоном. Рези в животе заставили его вспомнить о бренности земного жития.

С Эльзой отец Сергий говорил более сдержанно. Пока отсутствовал Антон, священник уже набрал ряд веских оснований для отказа совершить Таинство Венчания. Во-первых, скоропостижные «жених» с «невестой» состояли в официальном браке с другими лицами. Во-вторых, «невеста» была не крещена. В-третьих… Впрочем, и первых двух обстоятельств достаточно, чтобы отказать прелюбодеям.

Антон воцерковлялся медленно, предпочитая не считать грехом то, что ему приносило удовольствие. Хотя крещён он был ещё во младенчестве. На крещении внука настояла неверующая бабушка. Крестили его на всякий случай, чтоб никто не сглазил.

***

- Слушай, Любка, я знаю, что случилось с твоим. Его сглазили! – на этот раз Лерка не звонила по телефону, а трезвонила на весь подъезд, поймав Любу на выходе из лифта. – Стопудово сглазили. Я сама через это проходила. Если бы не Сюзи, не знаю, что со мною было бы. Обожралась бы, наверное, заедая стресс, и ни в одно платье не влезла… Ты куда собралась? Пошли к Сюзане.

Люба покорно поплелась за энергичной подругой. Подруга была уверена, что спасает утопающую и побуждала ту ухватиться за соломинку. Роль соломинки в этой драме была уготована ведунье Сюзане.

Сюзана в рекламных объявлениях называла себя белой магиней и потому среди её клиентов преобладали православные. Порчу она принципиально ни на кого не наводила, кроме конкурентов и несговорчивых представителей контролирующих инстанций, не раз пытавшихся ограничить деятельность ИП «Полупьянова» заявленными в уставе клининговыми услугами. Впрочем, на контролёров и проверяющих более действовали подарки в денежном эквиваленте, чем магия.

Но видимо, конкуренты тоже не дремали и навели порчу на саму белую магиню, очернив её репутацию. Все вдруг обратили внимание на то, что Сюзана обещает  других избавить от табачной и алкогольной зависимости, а сама курит, как паровоз, и нередко пьянствует в своём офисе, вывесив на дверь табличку «Технический перерыв». Сюзана гарантирует возврат мужей, а ни одного из своих пяти официальных супругов так и не смогла возвратить. Сюзана поспешила похвастаться знанием заклятия, оберегающим от ковида, а сама едва очухалась от этой хвори.

А тут ещё отец Сергий, ранее не относившийся к «письменным пророкам», разразился в местной прессе разгромным фельетоном «Белая магиня или чёрная ведьма?». Беспощадную публикацию (если не в газете, то в интернете) прочли все в городе, кроме Лерки.

Прочла фельетон и Люба. Однако вспомнила об этом лишь у закрытых дверей офиса Сюзаны. Согласно дежурной табличке, белая богиня закрылась на «технический перерыв».

И подруги отправились к отцу Сергию.

***

После встречи с отцом Сергием Антон расстроился. Весь. Но особенно желудок.
На обратном пути машину вела Эльза. Всё-таки сделали крюк, заехали в автосервис. Стас с рыбалки ещё не вернулся. Но гаражи были открыты. Там чинил свой мотоцикл сын Стаса. Где отец хранит ключи от автомобилей клиентов, он знал. Так что разрядившийся телефон вернулся к хозяину.

Пока ехали в Поле Чудес, Антон успел подзарядить трубку и отправить жене две эсэмэски, о чём позже пожалел.

Вернувшись в коттедж Эльзы, Антон стремглав помчался в комнату «уединённых размышлений», как сказал бы любитель Гоголя отец Сергий. Щёлкнул выключателем. Свет не загорелся. А чего бы ему загореться, если выключатель барахлил ещё при сбежавшем муже Эльзы? Но Антон подумал, что вновь отключили свет.

Рези в животе притупились, но не исчезли вовсе. Организм давал понять, что Антону ещё не раз придётся посетить тёмную комнату. Вероятно, перемена кухни сказалась на работе желудка. Ещё не адаптировался к стряпне новой дамы сердца.

Эльза на кухне извлекла из морозилки очередную партию пельменей, сплющенный вид которых поверг Антона в уныние. Подсветка в холодильнике работала. Значит, электричество подаётся.

- Есть у вас лампочка? – спросил Антон хозяйку.

- У НАС есть всё, - Эльза хотела хотя бы на словесном уровне сохранить единство с Антоном, но чувствовала, что он отдаляется.

Новая лампочка не спасла положения. Антон притащил ящик с инструментами Жадановича и раскрутил выключатель.

- Так и думал. Нет контакта, - и Антон ушёл с головой в работу.

***

Люба и Лера отца Сергия в городском храме не застали. На свечном ящике им объяснили, что батюшка сегодня служил в селе. И подруги разошлись по домам. Лера заедать стресс, а Люба листать книгу рецептов.

***

- Где моё ружье?!

Нет, это уже был не испуг. Эльзу, высыпающую в кипяток вторую порцию пельменей, объял ужас. (Первую слопал внезапно вернувшийся кот).

Посреди кухни стоял взвинченный муж. За неполных полгода, прошедших с 23 февраля, он успел значительно похудеть. Его «подушка безопасности» сдулась, щёки ввалились, глаза, наоборот, выпучились.

«Однако, он способен на сильные чувства», - подумала объятая ужасом Эльза.
Не дождавшись ответа жены, муж помчался на второй этаж. Ружья на стене не было…
- Где моё ружьё!?! – уже на весь дом взревел муж.

Антон затаился в маленькой комнатке санузла и горько жалел, что успел починить выключатель. Тёплый мягкий свет энергосберегающей лампочки заливал крохотное помещение, похожее на мышеловку. Некстати захотелось сыра.

Муж нашёл-таки ружьё под кроватью, куда его от греха подальше спрятал Антон.
 Антон подумал: «Сейчас я чуть-чуть приоткрою дверь, и она обязательно скрипнет». Дверь не просто скрипнула, она скрипнула предательски. Тем не менее, Антон отважился просунуть руку в образовавшуюся щель и щёлкнуть выключателем. Пластик хрустнул, и выключатель снова сломался. На этот раз свет было невозможно выключить. Дверь, закрываясь, скрипнула вторично.

Антон замер. Ему казалось, будто в дверь  отчаянно стучат кулаком, но это стучало его сердце. Стучало-стучало, да и резко скрипнуло.

***

- Вот он, красавец! – муж Эльзы всех рабочих называл красавцами, даже совсем некрасивых. – Починил. Горит. Молодец. Ещё на втором этаже в коридоре посмотри.

На втором этаже Антон починил проводку ещё вчера.

Муж повеселел.

- Тряпку какую-нибудь дай, - это он жене.


Эльза протянула ему кухонное полотенце.

- Побольше.

Жена принесла ему полотенце ванное, которым вытирался Антон.

- Щас.

Муж замотал ружьё и вышел во двор. Только сейчас Антон и Эльза заметили, что нежданного мужа у ворот ожидал чёрный, как катафалк, УАЗ-патриот.

Минут через пять автомобиль уехал, а муж остался. Он вкатил во двор большой чемодан на колёсах, как будто только что возвратился из обычной поездки по делам фирмы. Ещё через минуту муж уже хозяйничал на кухне.

- Есть что съедобное? А то брюхо подкосило от чужой еды. О, пельмешки! Будешь? – это уже относилось к Антону.

Антон решительно замотал головой. Муж тут же утерял к нему интерес, переключившись на Эльзу.

- Представляешь, год почти никто не звонил по объявлению. А тут раз – и купили, не торгуясь. Не заметили, что дуло кривое и курок заедает. Лопухи. Разве не супер? – хохотал муж, похлопывая себя по карману.

- Супер, - соглашалась жена.

Антон пятился, но уйти по-английски ему не удалось. На пороге его облаял вернувшийся домой пёс.

- Стой, красавец! – окрикнул Антона муж Эльзы. – Ты ничего не забыл?... Ящик забери. Что ты его бросил посреди коридора?

Антон не стал спорить, схватил в охапку ящик и быстро-быстро зашагал в сторону дачного посёлка. Он уже не слышал, как муж жаловался Эльзе на то, что европейские партнёры его подвели, что машина сломалась и, что все женщины глупы, кроме неё.

Прощения муж и не собирался просить. За то и ревностью не пылал. Он, как многие самовлюблённые натуры, и предположить не мог, что жена способна ему изменить. С кем?

- Ты с электриком-то расплатилась?

Эльза испуганно кивнула.

- Зря. Выключатель в туалете опять сломался. Ты этого «мастера на час» больше не зови. Не профессионал.

Неожиданно позвонил Жаданович, прошлый хозяин коттеджа.

- Нет, не видел… Вряд ли… Если найду, отдам, - муж явно спешил завершить неприятный разговор. И когда это удалось, спросил в свою очередь Эльзу. – Ты инструментов этого жмота не находила?...

***

В лесу за дачным посёлком Антон сбавил шаг. Потом и вовсе остановился и присел на трофейный ящик с инструментами. Уровень зарядки телефона был на минимуме. Но на звонок другу заряда хватило. Через полчаса Стас, возвращавшийся с рыбалки, уже мчал Антона в город.

Проезжая мимо кукуевского храма, оба перекрестились. Стас был доволен удачной рыбалкой. Антон рад, что выпутался из сетей. Житие преподобного Моисея Мурина, которого пыталась соблазнить в плену полячка, он прочёл до того, как аккумулятор телефона окончательно сел.

- А у меня для тебя хорошая новость, - объявил Стас. – Через неделю будешь на колёсах. Всё, что нужно, я нашёл на разборках.

И трофейный ящик с жадановскими инструментами достался автомастеру в качестве магарыча.

***

Дома лечебно пахло диетической рисовой кашкой "по-детсадовски". Грустная Люба выбрала самый простой рецепт.

Она хотела сказать заблудшему мужу многое. Но у Антона был такой испуганный взгляд. И Люба не сказала ничего. Просто простила.

Август 2022г.