За грибами

***
Грибы Антошка искал плохо. Каждый раз пересекаются в лесу: у всех в корзинках уже горка, а у него – едва на донышке парочка. Мало того, но ведь и насладиться лесом не умел: одна одышка, голова в испарине и еле ворочающиеся мысли. Тут лишь бы дойти. А грибы всё же пытаешься высматривать – и тут уж вся красота – точно мимо.

«Ну и ладно грибы, – думает, – попробую хоть лесом насладиться, насколько получится. И помолюсь хоть – в кои то веки... Нет, не о том, чтоб грибы нашлись (хотя вот хотелось бы…), а вообще. Просто. А то смешно: времени жалко и лень к Царю и Творцу всей вселенной обратиться…»

Только это подумал, опустил глаза – и тут же грибочек. Да ещё какой! Антон, тихо поражённый, благодарит: «вот ведь подарочек – сразу-то! …И намерения целует…»

Поблагодарил, но в глазах – уже азарт. И как будто молится дальше, но, на самом-то деле, главная мысль и сердце – уже о грибах. Антошка высматривал старательно, углублялся в заросли, мхи: ведь только как будто пошло… Но грибы перестали отыскиваться.

Антон остановился. И понял… Снова постарался утишить азарт, отпустить это стихийное желание обязательно почему-то находить грибы. И снова направил себя просто гулять и молиться.

«Будто и поводов недостаёт: а как избавиться бы, как избавил бы Бог, от пакости, которая вцепляется пиявкой в сердце и жить не даёт. Ни самому, ни окружающим. Которая неприметно пускает щупальца со сладким ядом во всё. И потом всё идёт не так…»

Молился, углублялся в себя и попутно посматривал кругом – и вдруг снова натыкался на грибочки. Радовался. Благодарил. И снова выкидывал их в свою корзинку. И натыкался на новые. И какие крупные, красивые, белые, красные…


***
Со скромным видом шёл навстречу всем.
– Ух ты, сколько у тебя! Какие сокровища набрал! А ещё молчишь!
Антошка скромно улыбался.

Вскоре выяснилось: у других-то и гораздо больше! Что-то внутри рухнуло, разочарованное.
«Дурак, надо же порадоваться, что у них больше, – пытался парировать внутри себя Антон. Но порадоваться сразу не очень получилось. – И как здорово, что на всех так много набралось, – продолжал он защищаться, – А я раньше ведь и вообще ничего не находил…»

Тем временем попробовали срезать путь, но только вляпались в какие-то непролазные заросли. Кое-как выкарабкались, и оказалось, что дорожка была совсем рядом.

…У Антошки всё ещё оставалась досада. Он задержался в какой-то канавке, выискивая грибы (как-то не отпускало, неосознанно так и тянуло наверстать)… И тут что-то ужалило его в руку. Корзинка со всеми грибами выпала, и через пару секунд Антон услышал нарастающее гудение... Под кофтой что-то защекотало! Он запаниковал, стал метаться и придавил под одеждой нечто. А нечто ещ; два раза успело ужалить в спину. Антошка побежал, отмахиваясь и вихляя всем телом в каком-то странном танце, и остановился только в паре сотен метров, прислушиваясь, нет ли погони, пытаясь отдышаться и нервно ощупывая себя на предмет противника…
Осы гудели примерно там же, в канавке. «И откуда они там взялись вдруг?! Улья не видно. Пенёк трухлявый только, мох, земля…».

Тут издали Антона позвали: «Где ты, Антон?». Он замешкался.
– Я тут!
– Антон! Иди сюда!
И что кричать в ответ? «тут осы, и я не могу корзинку забрать», – стыдно как-то, чтоб на весь лес кричать. Да и слышно плохо для такой сложной фразы.
– Сейчас! Подожди, – И свистнул.

«Ну что ж, так мне и надо, – подумал, – без грибов остаться. Да и корзинку потерять. Впрочем, без корзинки нельзя всё же»…
Надел капюшон и стал готовится к операции по спасению корзинки с грибами… Собрался с духом и…


***
– Тебе же жарко. Неужели не вспотел ещё?
– Ну… Ничего. Не, ничего, нормально.
– Духота же такая! Мне вот так жарко, а ты ещё застегнулся, да и кофта толстая у тебя… И капюшон ещё надел…

Было, правда, очень жарко, но капюшон и толстую кофту совсем не хотелось снимать после атаки полосатых. Кроме того, они защищали от
паутинок – их совсем не видно между кустами и деревьями. Но признаваться в этом пока что не очень хотелось…

Направлялись к дому. Среди усталых мыслей мирно проплыло: «благо мне, яко смирил мя еси» из какого-то псалма. Но возликовать от этой мысли пока не очень получалось. Даже удивляться особо не было сил: слишком тело притомилось. Ум только констатировал: «как интересно…» И потом ещё тихо усмехался себе: «как запрыгал, как заплясал там… и паучки…»