Книга воспоминаний. Младшие школьные годы, начало

В начале 2-го класса папа делал со мной уроки и я сидела за журнальным столиком с изображением олимпийского мишки. Светило яркое солнце, стол немного покачивался. Это были радостные моменты.
Мне с тех пор нравятся запахи тетрадей с лощеной бумагой и новых учебников.
Но вскоре начался период, когда папа в больнице, а мама на работе, я дома одна. Коля был в детском саду был, скорее всего. Будучи в полном одиночестве, я иногда начинала лазить по шкафам и в кладовку, искала конфеты, интересовалась книгами, которые были уже закуплены отцом. Иногда откровенно шалила. Иногда спала на ходу, глядя на ель под окном, особенно если не выспалась. Если же было особенно тоскливо или была нужна помощь мамы, то я пешком шла к ней на работу.
Не помню точно, с какого класса нас перевели во вторую смену, может быть, со второго или третьего класса. Но для меня этот режим был неудобен, потому что все-таки я жаворонок по биоритмам, по своим склонностям.
Одним из любимых предметов в школе было природоведение. Дневник погоды нравилось вести и делать опыты. Например, опыты с термометром, который переставляли из холодной воды в теплую или наоборот. Очень наглядно и поучительно.
С дневником погоды, признаться, не все всё получалось гладко. Иногда мы с мамой забывали про него и потом рисовали придуманные цифры.
В третьем классе нас принимали в пионеры. Перед этим долго собирали по вечерам и готовили идеологически. Надо было читать книги по теме, учиться повязывать галстук и наизусть выучить клятву пионера. Это казалось очень серьёзным. А ещё утомительным и немного таинственным. Осенью рано темнело и мы сидели в незнакомом классе, и часть этих встреч я пропустила из-за очередного простудного заболевания… Но мне позволяли догонять остальных, я что-то переписывала из чужой тетради.

В торжественный день нас привезли в Горки Ленинские, которые находятся рядом с городом Видное и там приняли в пионеры. Тот день запомнился как солнечный и радостный, хотя по дате я вижу, что был декабрь. Папа подарил в тот день красивую книгу про Горки Ленинский, предварительно сделав подпись с пожеланием и сказал: «Мы с мамой хотим, чтобы это событие врезалось в твою память.» Особенно ценно, что папа подписал точную дату. Без его подписи я бы с трудом разбиралась, к какому году относится это событие.


….
Думаю, что пора рассказать о тетушках, о родственницах мамы.
Бабушка Лиза была старшей сестрой. Второй по старшинству был тетя Мотя, полное имя Матрена. Мама помнит ее добродушной, веселой. У тети Моти была забавная присказка. Приходя в гости, она говорила: «По совести говоря, я с утра ничего не ела.» Это говорились для того, чтобы побыстрее сесть за стол. Причем это могло произойти и в 2 часа дня, и в 10 утра, в любое время. По рассказам моей мамы знаю, что муж тети Матрены был веселым человеком и играл на балалайке. Особенно они веселились в день зарплаты.
Следующей по старшинству была Анна. Тетя Аня работала кассиром в булочной на Заводской улице. Ее я помню на рабочем месте, как ласковую и полную женщину, в моем детском сердце она вызывала радостный трепет. В советской булочной продавались не только хлеб и булочки, но и конфеты. И когда Аня бросала конфетку в пакет с нашей покупкой, это очень запоминалось.
Другая мамина тетя, бабушка Маша, работала в той же булочной заведующей. Удивительно, что не имея образования, она занимала эту должность. А начинала Мария работать продавцом. Такая карьера была возможна в середине двадцатого века, в небольшом поселке. Ведь Видное вначале было рабочим поселком при коксогазовом заводе.
И младшая сестра бабушки Лизаветы, Александра Киселева, была крестной мамы. Мама относилась к ней с любовью, регулярно навещала и водила нас в гости к тете Шуре. Но мне в этом доме было отчаянно скучно. Он был пустым, особенно по сравнению с домом тети Нины, моей крестной. Я была живым ребенком, мне нравилось что-то разглядывать, во что-то играть. А здесь оставалось только слушать взрослые разговоры. В такие моменты моя изобретательность не помогала мне от скуки.
Я не осуждаю тетю Шуру, они с мужем были по-своему добрыми и хорошими людьми. Может быть, это даже был некоторый аскетизм, борьба с излишествами. Просто мне это не нравилось.