Ангелы Беслана

                Ангелы Беслана
      Отец учил меня. Если пуля пробьет твое сердце, у тебя будет ещё тридцать три секунды, чтобы спасти человека.
      Это был уже пятый ребенок, которого я выносил из школы по огненному коридору. Шквальный огонь боевиков из школы, и моих бойцов, прикрывающих нас, несущих детей. Автомат у меня был за спиной, он как-то защищал меня. Бронежилет был разбит в клочья. Первоклассник мальчишка, зажмурив глаза вцепился в меня, я как можно сильнее прижимал его к своей груди, и жалел только об одном, что Бог не дал мне широкие плечи, которыми я мог прикрыть ребенка. Ведь больше одного я не мог взять.
      Граната!
     Ближайший боец, молнией упал на нее, закрыв собой. Я повернулся спиной, и раздался взрыв. Осколки ударили в спину, но я удержался на ногах, повернулся, и пошел дальше.
     Прощай брат. Осколок пробил ногу. Кровь потекла, захлюпала в ботинке. Пуля пробила руку. Ещё держусь.  Шквал огня, грохот, взрывы, крики детей, женщин, мужчин, огонь, ад  пришел на землю. Первый звонок превратился в огненный дождь. Откуда взялись эти демоны, ненавидящие детей?
     У них тоже что-то пошло не так. Они не смогли взорвать школу вместе с собой. И они открыли огонь из всего оружия. Наверное страшно было умирать. И это дало нам время.
      Вторая граната. Ещё один боец упал на нее, не давая разлетелся осколкам. Прости брат. Я опять шел по коридору с головы до ног забрызганный кровью. Кровью своих товарищей.
     А вот и она. У меня в груди вспыхнуло солнце. Боль прожгла меня огнем. Пуля пробила мне сердце, аорта лопнула, и кровь хлынула в лёгкие.
     Тридцать три, тридцать два, тридцать …
     Я сделал свой последний глубокий вдох, и остановил дыхание, чтобы не захлебнуться кровью.
     «Живый в помощи Вышнего, крове Бога небесного водворится…»
     Мои ноги слабели, но ещё шли.
Двадцать два, двадцать один…
     «Воззовет ко мне, и услышу его. С ним есть в скорби изму его…»
     Скоро выход, я вижу свет. Стрельба начинает затихать, ребята бьют боевиков. Ад на краю агонии. Но огонь ещё опасен. Ещё один боец закрывает меня от пули.
     – Шестнадцать, пятнадцать, четырнадцать. Только бы не упасть. Вот он пролом в стене. Свет.
    – Восемь, семь, шесть.
    « И прославлю его, долготою дней исполню его, и явью ему спасение мое…»
     Кричащая мать хватает у меня ребенка.
     – Пять, четыре, три…
     Выстрелы затихли. Ад прекратился.
     И только тогда я позволил себе умереть.

     Генерал сидел на больничной койке, и дремал, прислонившись к стене. Синие круги под глазами. Небритый. Китель помят. Весь в пыли и копоти.
     Я вдруг понял, что дышу. Это было так удивительно. Я вспомнил, все что со мной было. Дышать было трудно, я хрипел  с каждым вздохом, но все-таки дышал. Все тело мое было опутано проводами и трубками, а сердце?...сердце билось. Но как-то странно.
     Генерал открыл глаза, и посмотрел на меня. Застегнул китель, и сел на кровати прямо.
     – Тихо тут, – сказал он. – Сморило меня, пять ночей не спал.
     – Сколько погибших? – Спросил я.
     – Триста тридцать четыре.
     – Наших?
     – Десять.
     – Кто?
     Генерал назвал имена.
     Я вспомнил их лица. Таких больших потерь до сих пор не было. Не всегда все происходит как надо. И тогда приходится просто  идти по огненному коридору.  Царство небесное всем погибшим.
     – Боевиков?
     – Двадцать восемь. Одного взяли.
     – Почему я жив?
     – Профессор здесь. Он был уже здесь, когда ты пошел на штурм. Тебя посадили на трубки прямо возле школы, в реанимобиле. Потом отвезли в больницу.
     – А что с сердцем?
     Генерал вздохнул.
     – Сердце не твое. Одного из родителей. Ему осколок пробил голову. Он бы не выжил. Кровь совпала. Так что у тебя пять лет добавки. Вторая жизнь.  Ты его сына вынес из школы. Жена согласилась отдать тебе сердце мужа. Теперь у тебя есть брат. Ну и племянник, конечно.
       
       Я стоял на мемориальном кладбище, где были похоронены все погибшие в этой страшной трагедии.
Это кладбище назвали Городом Ангелов. Я положил цветы на могилу моего брата.
     – Благодарю тебя, брат мой. Обещаю тебе. Пять лет, которые ты мне дал, исполнить свою работу. Нет. Не месть меня будет двигать по миру. Господь сказал:    – Мне отмщение. Аз воздам.
     Воины не мстят. Я найду их . По всему свету. Заказчиков и вдохновителей. Ни один не уйдет от суда человеческого. Это моя работа. И мой долг перед каждым ребенком, лежащим здесь. Пусть люди посмотрят им в глаза. А может кто-то простит. Простит человека убившего его детей. Может найдутся такие люди. Я не судья. Я Воин. Воин призванный защищать и оберегать.
     А у Господа свой суд. Для тех, кого не найду я.
     И воззовет сердобольный прохожий к Господу, увидев двух слепых калек, просящих милостыню на обочине дороги жизни:
     – Господь милосердный, за что ты наказал этого несчастного?
     И ответит Господь.
     – Этого я наказал за то, что он прошел с огнем и мечом.
     – А того, другого?
     – А другого за то, что он дал первому меч и огонь.

– Спи спокойно, брат мой. Спите спокойно дети Беслана. Простите нас, что не уберегли всех. Я буду помнить вас до последнего удара этого сердца, дарованного мне отцом ребенка.
     А жаворонки заливались над Городом Ангелов. Или это пели детские души.

1 - 3 сентября 2004 года