Красный дом

                Красный дом
Когда то этот дом был лицом, украшением всей улицы. Жизнь в деревне после полугодовалой фашистской оккупации и с окончанием тяжелейшей войны настраивалась в нужную колею. Из трёх десятков саманных и из кое- чего слепленных полуземлянок и сарайчиков он был заметным, как на поляне белый гриб среди опят. Каждый, кто проходил мимо, не забывал поговорить с хозяином- не малая честь!
-Как здравствуешь-поживаешь, Осип Савелич в новых хоромах?
-Спасибо на добром слове, поменьше дрыхни и сам такой заимеешь.
В ответ чаще только пожимали плечами. Что взять- фронтовик- герой, на кармане гимнастёрки медали колокольцами бренчат- не ровня каждому встречному! Такому дверь любого начальника- нараспашку, и к тому ж умеет речи правильные сказать, а значит и даётся всё не так, как остальным.
Но время шло, люди обживались. Как могли, по своим возможностям обустраивались, прирастали хозяйством, огородами, дворовыми пристройками. Но красный дом, что стоял на изломе улицы, оставался для всех вехой. Шли в сельпо, говорили:
-Дойти до Оси, а там- рядом.
А спрашивали, как найти где живут знакомые, отвечали:
-Во-он от Оси третий дом,- и всё было понятно.
Дом красовался на всю улицу, но и хозяева были под стать. Зачинались огороды- хозяйки выглядывали и тормошили своих мужиков:
- Что тянешь? Ося уж вышел, пора себе начинать.
То же с сенокосом. А тут ещё важней! На покосе первым на прогон ставили самого ловкого косца, чтоб пятки ему не подсечь. А тут кроме Нюрки Осиной больше и некого ставить- ловкая баба- нечего сказать. Даром сирота. Вот так и идут- сама в первой, а позади двадцать мужиков! Не баба- огонь! И дом, и троих ребят, и хозяйство содержит. На огород одна не выходит- следом девки с малым не отстают, и сама- стать и красавица- хоть корону надевай. Ося пропустит с колхозниками бригадирские стаканчик- другой лишка- Нюрка «отчехвостит» его на всю улицу:
-Ах свининые брови, опять без меры нажрался, косопузый! (Грыжа у него была).- Но, до дому хоть на своих ногах, хоть волоком по лужам, но приволочит:
- Он ещё дома нужон.
Ося чуть очах от пьянки, сразу в сад, к своим пчёлкам:
-Ах, маленько я подпортился, ну ничего, сичас всё выправим!- Просмотрел магазины- соты наполовину нектаром залиты- душа радуется. В корпусах посрезал лишние маточники- одна хозяйка есть, и не надо новых, она пока дело тоже знает! Вот и будет ребятишкам к концу лета медок.
 Покопался, поставил в уликах всё на свои места, а теперь и у самого хороший настрой на работу.
Умылся из колодца, пошумел на ребят, приказал жене поглядывать за хозяйством, сам чин- чином и уже на колхозной ферме порядок наводит. Распустились без него – что доярки, что скотники!
И дом жил. Уже не своими заметными красными стенами, ровным, чуть покосившимся палисадником, да красной трубой. А хозяином и хозяйкой! А годы шли, ползли, а где и торопливо спешили с бугра на бугор. Сын отслужился, нашёл работу с квартирой, привёл в дом хозяйку. Дочери пораскатились, как куриные яйца по столу- у каждой своя семья. А у самих хозяев морщины и руки, и щёки разукрасили- живого места не найти.
Только, даже сам ветер времени, как тот, что за гумном скирды соломы по осени треплет, как седые вихры у деда Оси- жизненный задор с места не сдвинул.
Первыми разделаться с огородами по весне и осени, первыми поставить скирды сена, первыми опустить картошку в погреб- эти забавы Ося с Нюрой мимо своих заскорузлых рук ни за что не пропустят. А иначе- зачем землю попусту толочь? А после тяжких забот с минутку посидеть на лавочке, на виду у всей деревни- они отделались, а ты- угонись за ними.
Посидели, показались народу, и опять бегом хвататься за дела.
-Да вот, чёртовы годы! Откуда они на нашу голову свалились?- Баба Нюра кривит рот, глядя на Осю.- Двухгодовалый бык на дворе, надо с ним разделаться, кур чем- то кормить надо, а вон, девки зудят: мам, вам уж за восемьдесят, одумайтесь! Не успеешь оглянуться- помирать пора. А я им- что вы,  черти окаянные- такое матери говорить!
Дочери, конечно не пророчили- кто ж этого родителям желает. Но видно время пришло- в одну из осенних ночей не гас огонь в окнах дома из красного кирпича, до самого утра. Плохо было бабе Нюре, а к утру её не стало. Не долго, после её ухода протянул и дед. На его звонок сын примчался тут же, но до больницы довезти не успел- отец скончался по дороге. Первый раз отец сидел рядом с сыном, не глядя на дорогу, закинув голову- словно спит. А уснул он- навечно.
Что осталось дому- зарастать по самую крышу бурьяном, который нет- нет, а иногда и скосят. Радоваться рубчатым следам «Нивы», что иногда улягутся у порога и оживят землицу, заросшую травой. Ту, что когда- то вытаптывали до пыли спешащие хозяйские, и суетливые ребячьи ноги. Приветствовать того прохожего, что проходя мимо, засмотрится на задёрнутые шторки на окнах дома у изгиба улицы, и про себя подумает: «Какой теперь старый дом, а ведь когда то в нём жили хорошие люди…»
Время неумолимо и для деревень, и для городов. Стареют дома, деревья, даже целые леса и города. Люди тоже умирают. Но их помнят. Они- это мы.            Колесник А. В.                18. 02. 2021 г.