Давай елец ломать - 6

Часть одиннадцатая . КОНЕЦ ТАКАСОВА-ЧИРШИ

В этой части нашего повествования будет рассказано о кончине крепости Такасова-Чирши, ставшей еще в конце 14 века резиденцией губернаторов елецких земель,  булгарского улуса Ширши-Суба.

Несмотря на  усиление в 15-16 веках Московского государства,  губернаторы Ширши-Субы (елецких земель) продолжали служить   Османской империи - так свидетельствуют булгары.
Булгарам  здесь трудно возразить, ведь лишь в середине 16 века  Турецкий султан Солиман, "царь царей"  признает потерю контроля над Доном и Полем.  В 1551 год он писал ногайскому мурзе Измаилу: «В наших магометанских книгах пишется, что пришли времена Русского царя Ивана: рука его над правоверными высока. Уж и мне от него обида велика: Поле все и реки у меня поотымал, да и Дон у меня отнял, даже и Азов город доспел, до пустоты поотымал всю волю в Азове. Казаки его с Азова оброк берут и не дают ему пить воды из Дона. Крымскому же хану казаки Ивановы делают обиду великую, и какую срамоту нанесли! пришли Перекоп воевали. Да его же казаки еще какую грубость сделали — Астрахань взяли; и у вас оба берега Волги отняли и ваши улусы воюют. И то вам не срамота ли? — как за себя стать не умеете? Казань ныне тоже воюют. Ведь это все наша вера магометанская. Станем же от Ивана обороняться заодин. Вы ведаете, что теперь в Крыму мой посажен хан, как ему велю, так и сделает. По просьбе Астрахани, тоже пошлю царя; да и казанцы ко мне присылали же просить царя; и я из Крыма непременно посылаю его. Ты-б, Исмаил мурза, большую мне дружбу свою показал: помог бы Казани людьми своими и пособил бы моему городу Азову от царя Ивана казаков. Станешь пособлять, — и я тебя в Азове царем поставлю, мне же помочь городу неудобно, находится далече».
Поэтому немного категоричным считаем утверждение Ивана Сергеевича  Кожухова, когда он пишет : "В 1452 году воеводы Федор Колотовский и Сидоров разбили татар на реке Сосне близ селения Труды. Это первая отметка в летописи о победе ельчан. И с этого почти времени, т.е. с половины пятнадцатого века, Елец, как отдельное княжество, исчезает, а появляется Елецкая вотчина московского Государя, а правители елецкие числятся уже служилыми людьми Московского княжества. Большею частью они присылались из Москвы, а если выбирались из коренных ельчан, то исключительно с согласия Московского Государя, которым утверждались в той или другой должности."

Повторим: булгарские  источники утверждают, что  право  царей выдавать ярлыки ширским (донским) губернаторам, с установлением на Руси власти Орды всегда принадлежало ордынским правителям,   после 1465 г это право присвоила династия Казанско-Булгарского царства.
Получали из Казани такой ярлык и губернаторы Ширшы-Субы. Ширши-Суба стала зависимым союзником теперь Казан-Булгара, а не крымских ханов, а его Губернаторы, по всей видимости, бывали согласованы, а не назначались московскими царями. Да и проживали они, как видится, в крепости, подконтрольной московскому царству.
При этом, казаки Ширши-Субы могли поступать на службу и московским государям, под руководство московских воевод.
 
Стахович Михаил Александрович в своей статье "История, этнография и статистика Елецкого уезда" делает весьма любопытное предположение о древности еще одного селения, называемого Черкасы (существует и сегодня),  расположенного в районе местности Такасова-Чирши, и о казаках, в нем проживавшим. Стахович пишет, что с середины 15 века: "...учредился было особый класс служилых воинских людей по распоряжению Московскому, известный под именем городовых казаков и черкасов. В службу эту набирались люди вольные из всех сословий, получавшие за эту службу определенное количество земли. Первое известие об городовых казаках имеем мы с 1444 года, пятьдесят лет после нашествия Тамерлана. С распространением значения украинской службы включались в нее и самые пограничные служилые Татаре с Севрюками, и дети боярские. Самые казаки разделены: на городовых, полевых, на станичных и сторожевых; наконец в украинскую службу Московского Государства начали поступать Черкасы. — Г. Беляев полагает, что это были Малороссийские казаки; действительно Черкасы понимались до сих пор таким образом: Черкас и казак были как бы одно значение, и в наших актах, времен Московского царства, Черкасами назывались преимущественно Малороссийские казаки. Кроме города Черкас, Киевской губернии, мы имеем еще название местностей старого и нового Черкаска, близ Азовского моря, которые очевидно были казацкие колонии. Но как объяснить следующее: прямо насупротив древнейшего селения Елецкого уезда, Талеца, на берегу Сосны, есть село, по всей вероятности столь же древнее, как и самый Талец, которого оно составляет прямое поземельно-географическое продолжение– и это село носит название Черкасы.– Напомню опять, что оно находится в одной местности с Талецом, которого начало (aborigine) уходит в такую же глубокую древность, как и начало самого Ельца. Дело в том, что имя Черкас, хотя и позднейшее, по свидетельству летописи, составляет однако же одно из генерических имен в свою эпоху, так же как имена Берендеев, Торков, Черных Клобуков и даже самых Половцев (11) и т. д. в эпоху древнейшую. Все эти имена в номенклатуре летописей 14 и 15 века сходны с именами Бродичей, появляющихся в украйне Ливенской и Елецкой. Против их оберегает страну стража Московских казаков, как и против пограничных Татар, как то будет ниже показано; и Бродичи и Черкасы переходят наконец в службу Московскую, одинаково с пограничными Татарами."

Стахович, на примере села Черкас, населенного по его мнению татарами, перешедшими со временем на службу русским царям, подвел нас к мысли о том, что все  когда-нибудь кончается. Пришел конец и правлению губернаторов елецких земель, ставленников Орды или Турского государства.
 
Булгарские источники называют  еще одно имя  губернатора елецких земель, из середины 16 века, - Сары-Азман. Этот губернатор отличился тем, что стал в прямое противостояние московскому правителю, Ивану Грозному, поэтому он попал и  в письменные русские свидетельства, как дурной холоп, достойный сурового наказания, и стал, вероятно, последним из губернаторов Ширши-Субы.

В 1550 году  ногайский князь Юсуф жаловался Ивану Грозному: "Холопи твои, нехто Сарыазман словет, на Дону в трех и в четырех местах городы поделали, да наших послов и людей наших, которые ходят к тебе и назад, стерегут да забирают, иных до смерти бьют"…и далее: "этого же году люди наши, исторговав в Руси, назад шли, и на Воронеже твои люди — Сарыазманом зовут — разбойник твой пришел и взял их»{199}. И в следующей грамоте  Юсуф  упрекает царя: «Дружба ли то, что на Дону твои холопи, Сарыазманом зовут, наших послов и гостей разбивают и грабят».
Царь Иван отвечал: «Те холопи наши Сарыазман и в нашей земле многое лихо сделали и убежали в Поле. Мы посылаем их добывать, а вы б от себя велели их добывати ж, и которых добудете, к нам бы прислали».
Царь Иван Грозный вовсе не отрицает, что Сарыазман его холоп, т.е. на его службе находящийся, а  не какой то безродный "разбойник, который живет на Дону без нашего ведома". В те времена  даже удельный князь называл себя холопом Великого князя, бояре были холопами князя, крестьяне – холопами бояр. Но эта персона, которую некоторые исследователи принимают за вольного казака Среднего Дона, как признавал и сам царь Иван Грозный,  "многое лихо сделали" в его земле  " и убежали в Поле".
 
Какое же лихо сотворил Сарыазман, губернатор и воевода Ширши-Субы, кроме поимки нагайских послов и прочих мелких пакостей? Булгары дают прямой ответ: вместо того, чтоб, говоря словами Ивана Грозного, "гостей беречь на Поле, жаловать их в своем государстве" и тем самым служить московскому государю, Сарыазман открыто стал на сторону Казано-Булгарского царства и ширские  казаки Сарыазмана  участвовали в военных столкновениях против войск Ивана Грозного, когда царь предпринимал осаду  Казани и в  1552 году взял ее.
Этот серьезный проступок вполне стоил того, чтобы, опять говоря словами царя, "добывати" этих казаков и их предводителя. Именно этот  бунт ширского градоначальника и положил начало конца господству на елецких землях ставленников Орды (Казан-Булгара, Турского царя).
Думается, что разгневанный Иван Грозный приказал разгромить центры двух волостей елецких земель: крепость Чирши, (бывший Такасов) и селение Красное (первое), где проживали казаки - бунтовшики, скорее всего, в 1551 году.
 
Таковой нам видится история Такасова - Чирши и истории двух его губернаторов: Юрия - Саурбека и Сарыазмана...
А в 1591 году в районе Елецкого Троицкого монастыря был заложена крепость нового Ельца и началась новая история елецких земель.


 Часть двенадцатая.  КРЕПОСТЬ ТАЛЕЦ УКРЕПЛЯЕТСЯ, А ГДЕ НАХОДИЛСЯ ВЫПОЛЗОВ ?

Однако, Османская империя своих позиций долго не хотела сдавать, особенно с уходом из жизни Ивана Васильевича Грозного в 1584 году. А елецкие земли  на правом берегу Красивой Мечи и левом берегу реки Воргол (приток Быстрой Сосны) даже  значительно позднее  основания нового Ельца, значились не только в притязаниях у турского султана "крымской стороной", но и в "Росписи донковским сторожам дальним и ближним, смесным и несмесным"  от 1630 года - желающие могут убедиться. И топонимы " Солтановский Верх", "Солтанов Верх", расположенные на Меже Чурова и Михайлова (левый берег Красивой Мечи) на старых русских картах,  считаем напоминанием о турецких межеваниях на приграничных Ельцу землях (подробнее - в статье "О Донском торговом пути и других дорогах - 6 ").
 
Но где Елец, а где турский султан, "царь-царей"? Не зря у русских поговорка : До Бога высоко, до царя - далеко" . Ничто и никто, после изгнания последнего губернатора, не мог остановить русских правителей осваиваться на древнерусских елецких землях, брать на службу татарских казаков, закладывать новые крепости.
 
Но не прекращающиеся набеги татар досаждали! В 1632 году татары вполне себе чувствовали если не хозяевами в елецкой земле, то "гостями", пусть и незванными). Они могли становиться на отдых под деревней Извалы, перед тем, как напасть на Лебедянский уезд:
" В нынешнем, в 141 г., сентября в 4 д. писал ко государю... с Лебедяни Иван Скорняков-Писарев, что августа в 27 д. писали к нему с Ельца воевода Иван Левонтьев да Василий Тарбеев, что августа в 25 д. прибежали к ним на Елец станичники Василий Пяров с товарищи в пятом часу ночи, а в роспросе им сказали: видели де они татар человек с пятьсот и больше, идут под деревню Извалы к реке Сосне и стали ставиться на станех, а чаять де их прихода в лебедянския, и в данковския и в дедиловския места. И он де по тем вестям послал в Елецкой уезд под тех татар подъездчиков Василья Познякова с товарищи, четырех человек. И того же дня ввечерни прибежали к нему подъездчики Василий Позняков с товарищи, а в роспросе сказали, что воевали татарове Елецкий уезд, Бруслановской стан и, воевав, перелезли реку Мечу и идут к Лебедянскому уезду..."

 Пришлось вместо старой Талицы, хоть и с большими трудностями из-за нехватки людей,  заложили крепость Талец  на перевозе реки Быстрая Сосна, а в трех верстах ниже по Сосне, перекрыли частоколом Борковской брод. В делах этих непосредственное участие принимал князь и елецкий воевода Семен Мосальский :
"1636 г. — "Отписка елецкого воеводы о посылке сына боярскаго Григория Шуринова для постройки острожка [17] на устье речки Тальца и установке надолоб и частокола на Борковском перелазе"- [18]. Елецкий воевода, князь Семен Мосальский, в отписке, полученной в Розряде 12 июня, доносил: «…по твоей государеве… грамоте, посылал я в Елецкий уезд на Талецкой и на Борковской брод елчанина Григорья Мартынова сына Шуринова, да от места подьячего Мартына Федорова и велел им на тех бродах разсмотрети, в которых местех для береженья от приходу воинских людей и какия крепости учинить мочно, и сколькими конными. и пешими людьми в приход воинских людей те крепости держать мочно?"
Чуть позже в Талицком остроге,  находящемся на  сухопутном торговом пути, будет  функционировать таможня,  как свидетельствуют Столбцы Белгородского стола (оп.12, часть 1).

Елец, как и при наместниках ордынских, вновь участвует в государевых посольских делах: "1633 год. № 575-й. "Память из Посольского приказа в Разряд о наряде ратных людей для посольской размены на Ельце":
"Лета 7142-го, октября в 22 д. По государеву... указу, память дьяком, думному Ив. Гавреневу, да Михаилу Данилову, да Григорью Ларионову. Указал государь... послати в Крым для своего государева дела и земскаго в посланникех Бориса Семенова сына Дворянинова, да подьячаго, и крымских послов и гонцов отпустити в Крым с ними вместе, а розменити государева посланника, который был в Крыме, Прокофья Соковнина, да подъячаго Тимофея Голосова и крымских новых послоъ, которых царь к государю с Прокофьем Соковниным пошлет, приняти. А Бориса Дворяиинова да подъячаго, который будет с ним, и старых крымских послов и гонцов указал государь отпустити окольничему, князю Григорью Константиновичу Волконскому да дьяку Венедикту Махову. А розмене указал государь бытии на Ельце, на реке Сосне. А ратным людем, кому с Москвы до Серпухова, и до Тулы и с Тулы до Новосили и до Ливен, а с Ливен до Ельца посылку на розмену с окольничим и с посланники провожати и на Ельце быти" .
Свидетельств оживления участия ельчан в делах московского государства  в письменных источниках 17 века достаточно.
Ельчане, используя свои знания ведущих дорог Руси : Столбовой, Большой Зеленковской, Стародонковской, идущей в Киев булгарской Дороги Солнца, и прочих, подряжались служить ямщиками.  В своей статье "Жизнь в Воронеже и Воронежском крае в XVII в" В.Н.Дмитриев отмечает:
" В 1624 г. в Воронеже взамен сгоревшего в 1590 г. яма открыли новый. Ямскую слободу построили традиционно на окраине города (район Каменного моста, г. Воронеж). Для службы в яме прибыли семеро ямщиков из Ельца и трое из Брянска."

В этот период в документах  воронежских дел, первый раз с 1381 года, вновь возникает топоним, созвучный с древним Выползовым, в форме "Выползовой донских казаков", правда, без указания ее местоположения.
"1634 год. Дело № 691-й. "Отписка воронежского воеводы о поражении головою Темирязевым татар на реке Девице":
Воронежский воевода Максим Языков в отписке доносил, что
"...приходили воинские люди татаровя в Воронажской уезд на Задонския места на село Губарево, и я за теми воинскими людьми за татары послал в поход стрелецкаго и казачьяго голову Плакиду Темирязева, а с ним твоих государевых ратных людей, детей боярских, и беломестных атаманов и полковых казаков, и, по твоему государеву указу, велел голове Плакиде Темирязеву над воинскими людьми промышлять, сколько милосердый Бог помочи подаст..."
Плакиде Темирязеву удалось не только побить татар (азовских и нагайских людей), но и захватить нескольких в плен. "Языки" сказали, что азовские татары готовятся зимой напасть на "государевы украинные городы войною". Воронежский воевода Максим Языков послал  "августа в 2 д., по роспросным речем, что сказали языки в роспросе, на реку на Сосну на перевозы воронажских Чижовской слободы и ВЫПОЛЗОВОЙ ДОНСКИХ КАЗАКОВ в судех с головою, с воронажским с поместным атаманом, с Иваном Арефьевым; а по нагайской стороне степью послал я слободских Усманских и Ступинских атаманов." (Москов. ст.столб. № 101, лл. 742—743).

Локализацию  Чижовской слободы установить было не трудно - интернет в помощь. Она находилась к югу от укрепленной крепости Воронеж, на крутом правом берегу реки Воронеж, от города ее отделял огромный овраг - Стрелецкий лог.

"Выползову",( видимо, также слободу? или деревню?)  нашли только через изучение материалов РГАДА.
"Сказки ельчан,  1697 г., РГАДА, Ф. 210, Столбцы Белгородского стола, Д. 1468, содержат следующую информацию:
"217. Семен Матвеев СЫН ЕФАНОВ, городовой службы, Покровский приход села Телегина деревни Долгой, дети Азар Алексей 13 лет да племянник Григорей Филипов а я СЕМЕН увечен руками не владею, поместье за мною с племянником моим в том же приходе в деревне Долгой 25 чети да под Каменскими лесками 65 чети
218. Нефед Тимофеев СЫН ЕФАНОВ, городовой службы, служу по розбору 195 году, у меня братья Евтроп Иван 12 лет, поместья за мною в том же селе ВЫПОЛЗОВОЙ з братьями вопче 50 чети"

Таким образом, судя по этой записи, родственники - Семен Матвеев сын Ефанов и Нефед Тимофеев сын Ефанов, казаки городовой службы города Ельца - имели поместья в приходе села Телегино: один - в деревне Долгой, села Телегино,  другой - в  Выползовой (слободе или деревне ?).
"Слобода; (слобожа) — вид поселения или района города в истории России, Белоруссии и Украины: на момент его основания жители имели освобождение («свободу») от местных бояр и находились на службе у государства, то есть были государевыми людьми!- таково значение слова "слобода".

О местоположении села Телегино можно узнать из книги "Историческое описание церквей, приходов и монастырей Орловской епархии". Т. 1. Орел, 1905, с. 329-331:
"Село Телегино упоминается в 20-х годах 17 века и входит в состав Елецкого уезда как село Покровское (Поженьский остров, Телегино) в верховье речки Пожени под Хорошим лесом против Воргольских лесков. Образовалась из трех слившихся селений: Жохово, Гущино и Телегино. Телегино указывается в окладных книгах Рязанской метрополии 1676 г. Тогда оно входило в состав Елецкого стана, имело Покровскую церковь и 28 дворов. Несомненный интерес представляют изыскания в этом вопросе известного воронежского историка-краеведа В. Прохорова. Так как в то время, считает он, в Елецком стане была только одна Покровская церковь, мы с полным правом можем утверждать, что упоминаемое в документах 1620 «село Покровское, что была деревня» находившееся также в Елецком стане, тождественно с с.Телегино. Из это следует: деревня Телегино возникла еще в конце 16 века или в начале 17 века после постройки Покровской церкви некоторое время называлось Покровским и уже в документах 1676 года отмечается под его нынешним именем. Показано на карте селений, имевших в 1682-1703 годах церкви и часовни."

Село Телегино (а значит и "Выползова") находится в 14 км от современного города Ельца Липецкой области, через трассу М-4 от села Тростное. Но еще ближе, около 6 км, Телегино располагается к  райцентру Становое, т.е. к древнему Ельцу.
 
- Можно ли считать "Выползову"  села Телегино древним Выползовым из договора от 1381 года ? 
- Был ли древний Выползов  слободой древнего Ельца ? -  Вопросы для дальнейшего исследования профессиональными историками, как и множество других вопросов, в изложенной нашей версии об  истории  елецких земель.

Эту статью хочется закончить цитатой о Ельце весьма нами уважаемого Стаховича Михаила Александровича, русского писателя, поэта, переводчика, собирателя фольклора, елецкого уездного предводителя дворянства:
" В разрядных росписях 1615 года Украинские города делятся на пять разрядов: Украинские, Рязанские, Северские степные и низовые. Елец принадлежит к разряду степных, вместе с Курском, Ливнами, Воронежем, Лебедянью и Белгородом. (14) Этим отчасти доказывается: во 1-х, мнение, выше мною высказанное, что Елец всегда только по названию относился в летописях к Рязанской украйне, принадлежа только по фамилии своих удельных князей к роду Ольговичей, главному в великом княжении сперва Черниговском, а потом Рязанском; по местности же и по отношению туземного русского племени к полю, Елец составлял собою центр особой украйны степной или полевой, (Польской по выражению техническому источников) потому что с 15 и с 16 века выражение степь начинает заменять древнее имя поле. Во 2-х, этим объясняется то общее выражение степь, которым Москвичи и туземцы зовут безразлично, сторону, начинающуюся с придонских уездов Тульской губернии, включая сюда всю восточную часть (15) Орловской губернии и две губернии Тамбовскую и Воронежскую, не смотря на то, что уезды Ефремовский, Лебедянский, Елецкий и Ливенский, входящие в состав общего наименование степи, по природе своей гораздо более гористые, нежели степные, как это показано выше.
Москвичи смеются над степняками, называют их лапотниками, сермяжниками, степняками, вохлаками и неотёсанными; существует даже народная пословица: «Вохлаки по той стороне Оки» т. е. за Серпуховым и Тулою (прежняя Московская украйна); но про степные украйны ходят и другие пословицы, относящиеся к переходному состоянию украйны с конца 14 столетия и до конца 16-го, когда окончательно устроились украинские города и службы." ...
И, далее :
"...Все эти наведения чрезвычайно важны для нашей древней истории; это, материалы, уяснение которых принадлежит будущим деятелям на поприще истории и древней Русской географии. Ожидаем и надеемся, что археология и этнография год от году будут приводиться к наиболее подробной и правильной разработке; в наше время уже начинают пролагать к этому живой и научный путь труды нашего географического общества".