Про Галюсю и Борюсю

Вот некоторые думают, с легкой руки хрестоматийного поэта Николая Некрасова, что останавливать коней на скаку умеют только женщины. Так до поры до времени считала и Галюся, пока случай не перевернул все ее представления.

Роскошный сентябрь стоял в том году. В природе смешались все краски - высокое синее небо, зеленые, желтые, багряные кроны деревьев, черная пашня на убранных полях. Под ногами шуршали палые рыжие листья, в воздухе витал их легкий аромат - запах несбывшихся надежд и ностальгии.

В один из таких светлых прозрачных дней - как раз в воскресенье - компания бывших однокурсников решила проехаться по милым сердцу местам своей боевой славы.  Они отправились в студенческий лагерь, где когда-то отдыхали, пели под гитару, пили сладкое вино, влюблялись, сходились, расходились, играли в карты, валяли дурака, словом, вели беззаботную молодую жизнь. Сейчас этот лагерь стоял заброшенным, двери и окна в летних домиках были наглухо заколочены фанерой, сквозь многочисленные щели в асфальтовых дорожках пробивались тоненькие дубки и клены.  Над покосившимся дощатым столом под старым орехом все еще были натянуты веревки с остатками разноцветных бумажных флажков: раньше здесь, по традиции, отмечали летний Новый год - праздник, придуманный студентами. Бывшее футбольное поле заросло высокой травой. Никто ее не косил, и теперь, выцветшая и пожухлая, она лежала на земле, словно волосы на голове какого-нибудь мифического великана.

Поохали, поахали, повспоминали, развели костер, сделали шашлыки, накрыли стол, выпили вина, попели под гитару, опять выпили, стали потихоньку собираться домой. И в этот момент за спинами раздался хруст веток. Галюся обернулась и увидела не старого еще мужчину, который сидел верхом на лошади.

-Ваня! - ахнула она. - Ребята, это ж наш сторож, помните?

Ваню, конечно, все помнили. В старые времена он всегда и во всем поддерживал студентов, принимал участие в их проказах, а еще угощал вином собственного производства и горячими пирогами, которые пекла его жена. Ваня по-прежнему жил в селе неподалеку от лагеря.

-А я, бляха-муха, проезжаю, слышу голоса, - объяснял он старым приятелям, когда его усадили за стол. - Думаю, откуда здесь чужие? Может, наркоманы какие, а это вы! Ну, - он поднял стакан с вином, - за ваше здоровье, бляха-муха!

И застолье, уже было клонившееся к закату, закрутилось с новой силой. Галюся, которая уже не могла не есть, ни пить, выбралась из-за стола и стала неподалеку, любуясь привязанной к перилам бывшей столовой Ваниной лошадью.

-Какая хорошая кобылка, - похвалила она. - Ваня, как ее зовут?

-Орлик, - отозвался сторож. - Это конь. Вон, яйца висят.

Галюся покраснела. Она не разбиралась в половых признаках домашних животных, впрочем, и диких тоже. Зато хорошо знала русскую литературу - сказывалось воспитание мамы-филолога.

Галя росла тихой и застенчивой книжной девочкой. Любимым ее занятием было закрыться у себя в комнате и читать, читать, читать. Галюся никогда не пускалась в авантюры, с трудом переносила шумные компании, и сегодня с удовольствием осталась бы дома, но мама буквально заставила ее поехать. Она была серьезно озабочена тем, что тридцатилетняя дочь живет практически анахоретом, никого у нее до сих пор не было (ну в этом самом смысле, вы понимаете), а часики между тем тикали, и мама хотела еще понянчить внуков. Словом, мама, как она объяснила, Галюсю вытолкала из дома для социализции.

Конь Орлик фыркнул и покосился на девушку.

-Да ты подойди к нему, не бойся, - пригласил Ваня, сидя за столом. - Дай, вон, кусок хлеба с солью.

Галюся боязливо протянула Орлику на ладошке хлеб. Конь взял угощение теплыми мягкими губами. Девушка осторожно погладила его по гриве. Орлик не шелохнулся.

-Видишь, он смирный, - сказал сторож. - С понятием. А хочешь на нем покататься?

-Нет, - испугалась Галюся, отпрянув от коня. - Я не умею.

-Я научу! - великодушно предложил Ваня и, не дожидаясь ответа, поднялся с места. - Пойдем на стадион, по кругу поездишь. (Стадионом он называл футбольное поле).

-Галка, идем! И я покатаюсь! И я! - раздались голоса. Все побросали еду и гурьбой двинулась к стадиону.

-Галюся первая! - объявил Ваня, выведя Орлика в центр поля. - Он ее уже знает, бляха-муха! Давай, девка, подсажу. - И снова, не дожидаясь согласия девушки, подхватил ее ногу и поставил в стремя.

Замирая от страха, Галюся уселась в седле. Ваня, держа коня под уздцы, зашагал с ним рядом.

-Видишь, совсем не страшно, - он вскинул голову на Галюсю. - Я ж говорил!

Сделав круг по полю, сторож осторожно передал уздечку девушке:

-А теперь сама. Давай-давай! Я, бляха-муха, из тебя чемпиона сделаю! - Ваня вдруг почувствовал себя тренером по конному спорту. Он отошел в сторону.

-Я не могу! - крикнула Галюся. - Снимите меня!

Она дернулась, пытаясь выбраться из стремян, и ударила лошадь по бокам. Орлик заржал и сорвался с места.

-Снимите меня! Снимите!- кричала Галя, все более подстегивая коня. Орлик выскочил за пределы поля и в бешеном темпе рванул к воротам лагеря. За ним бежал орущий Ваня и вся компания.

Орлик перескочил через шоссе и понесся по берегу озера мимо рыбаков. Галюся ничего не видела, кроме каких-то разноцветных полос и пятен вокруг. Она давно уже бросила узду и мчалась, обхватив коня за шею.

-А-а-а-а-а! Спасите! - Галюсе казалось, что ее крик тонет в топоте копыт. Она зажмурилась.

И вдруг конь взвился на дыбы (она едва сумела усидеть в седле), дернулся раз, другой, третий. И остановился. Галя открыла глаза.

-С вами все в порядке? - раздался голос откуда-то с земли. Она посмотрела вниз. Там стоял на коленях симпатичный парень. Он поднялся на ноги, не выпуская из рук какие-то части Орликиной сбруи.

Галюся не успела ответить: подбежали Ваня и однокурсники. Сторож помог девушке слезть с коня, ощупал ее руки, ноги.

-Цела, бляха-муха? - с облегчением спросил он. - Как же ты так? Я ж тебе все объяснил... Эх, Галюся, Галюся... А у тебя, что, крыша слетела? - напустился он на Орлика. - Что смотришь, сволочь в яблоках, бляха-муха? Под монастырь меня подвести задумал? А кто тебя кормить тогда будет?

У Галюси дрожали и подкашивались ноги. Она хотела отойти от коня подальше и не могла. Помог тот самый парень, который остановил Орлика.

-Все уже позади, - успокаивал он девушку. - Слава Богу, вы целы.

-А вы? - спросила она слабым голосом.

-Да пустяки, - он показал ободранную коленку. - Ничего страшного.

-Мне так неудобно перед вами, - пролепетала Галюся.

-За что? - искренне удивился парень. - Глупости какие! Я занимался раньше конным спортом, знаю, как действовать.

Немного успокоившись, Галюся оглядела своего спасителя. Он был старше, чем ей вначале показалось. Лет так сорока. В темных волосах блестели ниточки седины. Вокруг карих глаз пролегли морщинки. “Среднего роста, плечистый и крепкий”, - отметила девушка про себя цитатой из Маршака. И вдруг почувствовала, что именно этого человека она ждала много лет.

Так в ее жизни появился Борис. Друзья и коллеги называли его Борюся, и только она - Борисом, и никак иначе. Ах, да, еще подопечные. Они обращалсь к нему во имени-отчеству - Борис Николаевич - и очень его боялись.

Борюся был программным директором в одном благотворительном фонде, работал с пенсионерами: распределял гуманитарную помощь, занимался бытовыми проблемами и вопросами медицины. С подопечными он был строг, иногда даже суров.

-Иначе нельзя, - важно объяснял он Галюсе. - На голову сядут. Ты не представляешь, какие бывают старики капризные, как они умеют требовать то, что выходит за рамки нашей компетенции! Пусть лучше меня побаиваются!

Это только поднимало рейтинг Бориса в Галюсиных глазах. Действительно, старики иной раз бывают несносны! Она работала в районной библиотеке, вела там читательский клуб, куда ходили одни только пенсионеры, и, действительно, порой своими вопросами и претензиями едва не выводили ее из себя. И это при том, что никакой материальной помощи библиотека им не выделяла. А благотворительный фонд выделял. И, конечно, начинались обиды - почему одним больше, другим меньше? - конечно, были требования и претензии. Люди ведь разные: одни благодарят за лишний кусок пирога, другие считают, что их всегда и во всем обходят. Но работа в благотворительном фонде - это так благородно!

Галюся не видела в Борюсе никаких изъянов. Даже некоторую его скупость - он всегда водил девушку в самые дешевые кафе, где заказывал ей одну только чашку кофе, - она принимала за бережливость, а чаще всего просто не замечала. Для нее Борис был самым смелым, самым умным, самым благородным человеком на свете! Было с ним легко и просто, он всегда внимательно ее выслушивал, вникал в проблемы, давал советы. Он рассказывал ей о своей работе, о детстве, здраво рассуждал о глобальной политике и экономике, смешно шутил и никогда не позволял себе вольностей, то есть, не сыпал скабрезными анекдотами, не делал сомнительных комплиментов по поводу ее большой груди, не распускал руки.

Они встречались почти каждую неделю, и всякий раз в кафе или на улице. За несколько месяцев их знакомства он ни разу не был у нее, не пригласил ее домой и не поцеловал (не считая дежурного чмоканья в щечку при встречах-расставаниях).

Галюся восторженно рассказывала о нем кузине Наденьке, которая жила в Сан-Франциско. И именно Наденьку встревожил тот факт, что Борюся не делает никаких попыток перевести отношения в другое русло.

-Мы с ним просто друзья, - оскорбилась Галюся, когда Надя сказала ей об этом прямым текстом. - Мы близки по духу!

-Я тебя умоляю, - усмехнулась кузина. - Пора от духа переходить к телу.

Наденька была опытной женщиной: за свои 27 лет трижды сходила замуж, а сейчас готовилась к четвертому браку.

-Ты с ним время теряешь, - втолковывала она наивной сестрице. - Стыдно в таком возрасте просто дружить. Как, впрочем, и оставаться невинной девушкой. Или ты ищи себе другого, или переспи с этим своим Борисом.

-Как? - воскликнула Галюся.

-Очень просто! Затащи его в постель. Вы можете легко снять апартаменты или отель на ночь. Предложи ему!

Галюся даже покраснела:

-Ты что? Что он обо мне подумает? Что я проститутка какая-то?

Надя рассмеялась:

-Галя, в каком веке ты живешь? Прямо тургеневская девушка, честное слово! Ничего в этом такого нет! Сейчас все равны в отношениях.

-Но не я! - гордо сказала Галюся. - Женщина не должна делать первый шаг!

-Ну как хочешь. Мое дело - предложить, - и Наденька отключила звук.

В середине мая Борис объявил Галюсе, что собирается на две недели в Турцию. Он очень устал за этот год. Хочет поехать в Кемер, уже оплатил отель, а вернутся - обязательно возьмет Галюсю с собой на рыбалку. У них там очень хорошая компания собирается.

Опечаленная Галя позвонила кузине.

-Если ты не сделаешь, как я скажу, ты мне никто! - заявила Наденька. - Сейчас самый удобный случай, чтобы взять быка за рога.

-В каком смысле? - не поняла Галюся.

-В прямом. Узнай у своего, в какой отель и на какой срок он взял тур и отправляйся туда же. Море, солнце, беззаботность - и вот тебе, пожалуйста, все проблемы решены! Не сделаешь сейчас - потом будешь кусать себе локти! Пожалуй, я оплачу тебе эту поездку.

Надя долго уговаривала Галюсю, пока та, наконец, согласилась. Она пришла в турагентство, чуть не упала в обморок от цен, поколебалась и забронировала для себя соседний с Борисом отель, менее комфортабельный и более дешевый, но все же рядышком. Любимому она не стала говорить о своей авантюре, решив сделать ему сюрприз.

Галюся никогда не была в Турции и даже не представляла, что это за страна. В день прилета у нее кружилась голова - и от дороги, и от многолюдья, и от совершенно другого мира, в который она попала. Ее восхищало все - горы в голубоватой дымке, бирюзовое море, апельсиновые деревья вдоль дороги, номер в отеле, шведский стол в ресторане, низкие звезды ночью и розовый туман следующим утром. Она была так вдохновлена, что в какой-то момент даже забыла о цели своего путешествия. Ну не то, чтобы забыла, но решила сначала сменить свой скромный гардероб, - чтоб уж поразить, так поразить!

И на второй день, под вечер, когда спала жара, она отправилась на шоппинг в соседние лавочки. Часа через два, совершенно обалдевшая от разнообразия товаров и назойливости их продавцов, зато с новым летним платьем, она зашла в небольшую кофейню попить чего-нибудь холодненького и передохнуть. После яркого пестрого базара здесь было полутемно, прохладно и спокойно. Галюся выбрала столик в углу, заказала апельсиновый фреш, вытянула ноги и достала наушники - покайфовать под рассказы любимого ее писателя Ивана Бунина.

“Роман горбуна”, - дикторским тоном объявила невидимая женщина и начала читать:

“Горбун получил анонимное любовное письмо, приглашение на свидание:

-Будьте в субботу пятого апреля, в семь часов вечера, в сквере на Соборной площади. Я молода, богата, свободна и - к чему скрывать! - давно знаю, давно люблю нас, гордый и печальный взор, ваш благородный, умный лоб, ваше одиночество... “

В этот момент в кафе вошли двое. Галюся подняла на них глаза, но лиц не увидела: они стояли спиной к свету. Фигурой один из них напоминал Борюсю - тот же рост, те же широкие плечи...

-Это ж надо! - отметила про себя Галюся, продолжая слушать аудиокнигу. “Потом, наряженный, он сел в кресло, - как гость, как чужой в своей собственной квартире, - и стал ждать рокового часа”, - продолжала невидимая чтица.

Мужчины заняли соседний с ней столик. Галюся снова подняла глаза и остолбенела от неожиданности. Это был не двойник Бориса, это был он сам! А с ним светловолосый субтильный мужчина лет пятидесяти. В нем не было ничего примечательного. Борюся, держа на столе его руку в своей, о чем-то ему рассказывал.

“...зашагал своими длинными и тонкими ногами быстрее, со всей вызывающей важностью, присущей горбу, но объятый тем блаженным страхом, с которым всегда предвкушаем мы счастье”, - голос женщины в наушниках звучал торжественно.

Галюся не слышала, что говорил Борис своему спутнику, но видела, как он на него смотрел. Так он никогда не смотрел на нее. В его взгляде было столько любви и нежности, что, казалось, сердце разорвется. Борюся осторожно снял со щеки мужчины невидимую ресницу, провел пальцами по его волосам. Светловолосый поймал его руку и поднес к своей щеке. Они были только вдвоем в этом мире и никого вокруг не замечали, даже Галюсю.

А она все глазела и глазела на них, не в силах отвести взгляд. Слезы текли по ее щекам и падали в апельсиновый фреш.

“Беспощаден кто-то к человеку!” - горько воскликнул в наушниках женский голос и замолк.

Юлия СЕМЕНОВА (ЮДОВИЧ)