Вспомни

Спать все равно уже не хотелось.
«Выпью кофе и прогуляюсь пешком до работы», - решила она, - «тем более, говорят, для здоровья полезно».
Утро светилось розовым. Розовыми казались от рассветного солнца облачка, розовыми облачками шелестели под ветерком цветущие вишни в садах за забором. Может, это были вовсе не вишни, но это было совсем неважно. Важным оставалось то, что это было ее и только ее утро!
Каблучки легко цокали по просыпающемуся асфальту.
Давно она не чувствовала себя такой свободной и открытой для жизни.
А ведь начиналось все так хорошо…
Интересный, бесспорно, интересный мужчина, умный, обаятельный, как говорится, все при нем. К тому же с положением, как ни крути, а заместитель декана со всеми вытекающими. Да и материально тоже весьма не обижен. Да и с чего бы? Одни только авторские от великого множества студенческих работ, создатели которых за счастье считали получить такого соавтора: и имидж сразу, и публикации и прочее всякое. Да если бы только авторские, нужно признать, Герман умел правильно пользоваться своими ресурсами: звание, должность, все такое. К своим сорока годам он уже давно обзавелся собственным очень приличным домом в престижном пригороде, шикарным автомобилем и прочими благами жизни, типа членства во всяких круизных и гольф клубах.
И ухаживал он очень красиво. Вообще говоря, совершенно непонятно, чем она – скромный преподаватель высшей математики – могла покорить сердце мужчины, благосклонности которого искал не один десяток различной свежести дам и это только с одного факультета! Не говоря уж о прочих разных «соискательниц» из числа студенток, абитуриенток, аспиранток, и прочих разных. К слову, ей бы и в голову не пришло пополнять ряды этой публики. Еще в школе, кажется, на уроке биологии, она услышала, что волки не охотятся рядом с логовом, дабы не привлечь внимания к потомству. Чуть переиначив этот принцип она раз и навсегда для себя решила «не охотиться там, где обитаешь» и до сих пор старалась от этого принципа не отступать. Разумеется, мальчики, а потом и мужчины в ее жизни были. Вот только окружение никогда не посвящалось в подробности. Что в классе, что в университете, она всегда была непонятна, недосягаема и неприступна.
По крайней мере до Германа так и было.
Иногда ей приходила в голову мысль, что возможно именно эта ее неприступность и стала вызовом для замдекана. Но как он ухаживал! Это вам не конфеты-букеты – стандартный набор одинокого рейнджера в погоне за женским сердцем и всем, что к нему прилагается. Такого он себе не позволял! Конечно, букеты были, куда без них. Но сначала был билет.
Все уже давно осатанели от пандемии, удаленки и невозможности насладиться хорошей музыкой иначе, чем через электронный носитель. А тут вдруг – реклама,  концерт вживую. Кто-то из коллег новость принес. Понятно, что можно об этом только поговорить: во-первых, цена билета зашкаливает, во-вторых, ехать – часа три, а в ее исполнении и все четыре за рулем в один конец. А это значит, что после концерта придется где-то оставаться на ночь. И вряд ли отельеры упустят возможность именно на эту ночь задрать цены на любой мало-мальски приличный номер до небес. А в неприличную ночевку она и сама не сунется. Как ни крути, но если сложить вместе билет, бензин и ночевку, то остается только мечтать.
Она пробовала исключить личный транспорт и включить в логистику рейсовый автобус. Выходило немногим лучше: расписание попросту не позволяло попасть к началу, хоть ты тресни. Оставалось только поговорить.
И тут вдруг такая неожиданность:
- Инга, я тут слышал… У меня один билет случайно лишний оказался. Могу я вас попросить составить мне компанию? Как-то глупо получилось, я не рассчитывал… И нет-нет, что вы, денег не нужно, билет бы все равно пропал. А так вы мне компанию составите. А по поводу ночлега тоже не беспокойтесь, у нас договор с местным университетом, они обещали предоставить два номера в общежитии по обмену. Ну, если вы непременно хотите финансово поучаствовать, то с вас ужин. Не возражаете?
Попробуй тут возрази!
Все прямо идеально сложилось, чего же отказываться.
Так и закрутилось. Концерт, выставка, ресторан… Обаятельнейший мужчина, к тому же умница, эрудит – ну просто расставаться не хотелось.
Вскоре она стала оставаться у него в доме на ночь, и даже уже почти переехала. Но вот именно, что «почти».
Нет, с Германом все было в порядке. Ей нравился его запах, его руки. И безусловно здорово знать, что нет никаких соседей за тонкой стеночкой, как в ее городской квартире, и никому дела нет до того, чем занимаются мужчина и женщина в своей постели. Да и выйти утром с чашкой кофе в сад, вдохнуть летний, теплый цветочный запах или осенний свежий, пахнущий упавшими за ночь яблоками воздух – особое наслаждение.
Зимой, правда, с чашкой кофе уже не выйдешь. Но зато можно вечером устроиться в уютном кресле у камина и смотреть на веселые язычки пламени, радостно скачущие по потрескивающим поленьям.
Ну все, просто все было прекрасно! И пожелать лучше, казалось бы, ничего нельзя.
На кафедре они старались отношения не особо демонстрировать. Не то, чтобы скрывали, нет, конечно. Просто не афишировали. Тем не менее, преподавательские дамы нет-нет, да и начали поглядывать, не округлилась ли фигура у пассии замдекана. Но нет, торопиться она не собиралась. Ей хотелось свободы. Именно поэтому, как бы ни было хорошо у Германа, она возвращалась к себе, в свою маленькую, ничем не примечательную квартирку. Просто чтобы побыть собой.
Собственно, в таком формате эти отношения могли бы продолжаться и продолжаться, но… Вот в этом маленьком «но» и родился камень преткновения, преодолевать который она не собиралась. Дело в том, что Герман сделал ей предложение. Боже мой, другая бы на ее месте сказала бы «да», даже не раздумывая! Партия-то во всех отношениях завидная, лучше и не придумаешь. И если бы дело касалось только формальностей и переезда, она тоже, возможно бы и согласилась. Но она-то понимала, к чему ее принудит согласие. Быть женой декана – к тому времени Герман получил повышение – это быть замужем за ответственным работником. И ей придется соответствовать им занимаемой должности. Соответствовать мужчине – да. Соответствовать должности – нет.
И она сказала «нет».
У него хватило чести не мстить, расстались друзьями. И на кафедре ни разу никакой проблемы не случилось. Она просто окончательно переехала в свою квартирку.
И в это по-весеннему яркое утро просто свободно шагала по направлению к университету.
По мере приближения студентов, торопящихся на лекцию, становилось все больше. То и дело приходилось вежливо кивать в ответ на жизнерадостное «Здрассти». Некоторых она узнавала, но чаще отвечала просто из вежливости. Где-то в толпе вдруг мелькнули пронзительно-синие глаза под ослепительно рыжей челкой. Что-то шевельнулось в душе, словно под весенним ветром распахнулось едва приоткрытое окно, вздыбилась тяжелая запылившаяся за зиму занавеска и по комнате пронесся терпкий запах набухших, вот-вот готовых раскрыться почек.
Настроение стало еще лучше и еще четче застучали каблучки по лестнице величественного здания.
С этим настроением она и начала сегодняшнюю лекцию. В конце концов никто не сказал, что высшая математика непременно должна быть тяжелым и скучным предметом, а математичка – занудой и грымзой. Через несколько минут после начала в дверь аудитории просунулась рыжая голова и те же, так поразившие ее своей синевой глаза уставились прямо на нее:
- Простите, можно войти? Я приехал по обмену, сегодня первый день.
Точно, что-то такое Герман говорил на планерке про обмен студентов. Дескать международная программа Erasmus позволяет студентам получать больше знаний и опыта, обучаясь в разных учебных заведениях. Кто-то из местных студентов уедет, а кто-то, напротив, по ротации приедет к нам. По всей видимости это и есть один из новоприбывших.
«Интересно, откуда он приехал», - мысль текла лениво, зато в душе, словно они с цепи сорвались, крохотные колокольчики радостно названивали какую-то хорошо знакомую, но забытую мелодию, да так, что хотелось подпевать вслед. Чего, конечно, делать в аудитории не следовало.
На мгновение забывшись, - ну, с кем не бывает, сбилась с мысли, - она кивнула и, для верности указав рукой на скамьи для студентов, вновь вернулась к лекции. Но нет-нет, и ловила себя на том, что взгляд сам собой задерживался на рыжем мальчишке, устроившемся на одном из первых рядов. Он, как и все, усердно слушал. Но что-то цепляло.
После лекции вся группа бодро поскакала к выходу: до следующей пары молодым организмам требовалась подзаправка калориями и подзарядка сигаретами или уверенно вошедшими в молодежную моду вейпами.
Но новенький задержался, довольно нагло разглядывая собирающую свои бумаги преподавательницу.
- Вы что-то хотели? – она включила самый строгий голос.
- Да, хотел.
Парень подошел к кафедре:
- Ты меня помнишь?
Синие глаза смотрели прямо в душу.
Первым побуждением было возмутиться. Еще бы, какая-то сопля говорит ей, преподавателю, женщине много старше себя «ты»! Она даже открыла уже рот, чтобы осадить наглеца, но почему-то запнулась: было что-то в этом взгляде, в этом выражении лица такое, очень похожее на надежду.
- А я должна помнить?
Она постаралась добавить к вопросу нотку сарказма.
Но молодой человек этого не понял или не захотел понимать:
- Да! Я тебя так долго искал!
И столько искренности звучало в голосе, что она растерялась. Тем более, действительно, было же, было что-то, что с самого начала, когда еще она только пробиралась в здание сквозь толпу студентов, что зацепило взгляд. Может быть он чей-то родственник и они встречались раньше? Следовало выяснить этот вопрос:
- А где я должна была тебя видеть? Откуда ты?
- Я – с корабля. Наша «Ласточка», она же  твоими силами создавалась!
В голосе звучала непоколебимая уверенность. И это мешало просто сказать: «Не было никакой «Ласточки», вы ошиблись». Тем более, что где-то, в самом дальнем уголке сознания пыталось пробиться наружу какое-то воспоминание. Пыталось, но…
- Скоро звонок, - сказала она, нервно глянув на часы. – Нужно бежать в другую аудиторию.
«И успеть забежать в туалет», - но это уже вслух не произнесла.
- Да, конечно, извините. Я потом еще подойду.
Парень галантно распахнул перед ней дверь аудитории и исчез вдали коридора.
Куда девалась та веселость, тот подъем, с которым она начинала читать первую, утреннюю лекцию? Нет, разумеется, она – профессионал и в любом состоянии способна справиться со своей работой. Во всяком случае ей удалось на время занятий запихнуть посторонние мысли куда подальше.
Однако, стоило только отвлечься, как внимание возвращалось к этому странному рыжему парню и упомянутой им «Ласточке». Что еще за корабль? Воображение пробовало рисовать парусник, яхту, моторную лодку, катамаран в конце концов Но все это было не то, совершенно не то. При этом, однако, она готова была поклясться, что парень не врет и какой-то корабль все-таки был.
Впрочем, день со своими заботами вытеснил, наконец, из головы этот странный эпизод.
Тем более, что следовало торопиться: городские власти в порядке эксперимента принялись устраивать локальные праздники, типа «праздник улицы Миера» или «день квартала Спикери» и как раз сегодня в квартале неподалеку намечался праздник, где должна выступить известная музыкальная группа. Они с подругой уже заранее сговорились, что непременно присоединятся к веселью.
А собственно, отчего бы и нет? Завтра – выходной, можно рано не вставать, настроение весеннее, очень даже заманчиво глянуть на поделки ремесленников, выпить кофе, а может и не кофе в каком-нибудь местном баре, послушать музыку, как говорится, людей посмотреть, себя показать.
Весенние вечера – долгие. Вроде еще светло, а на часы глянешь, почти ночь уже. Праздник удался, нагулялись вдоволь. Домой пришла без задних ног, сразу – в постель, в сон прямо провалилась.
А во сне – корабль!
Да не такой, как она пыталась себе представить, не речной, не морской, вообще не водный. Космический! И так натурально, словно она там живет. Идет по нему, ноги – в белом, рукава – тоже белые, что-то где-то открывают, привинчивают, достают. Делом занимаются. Вот только руки – чужие. Совсем не женские. Ладони большие, пальцы крупные, сильные. И, если выше посмотреть, под рукавом бицепсы – будьте-нате, перекатываются, когда что-то большое двигают. А корабль большой, коридоры длинные, и ноги, что по ним идут, тоже длинные: шаг широкий и высота, откуда взгляд смотрит, тоже непривычная.
А потом коридор закончился, рука дверь открыла, а там – рубка! Не в смысле рубка, когда что-то рубят, и не кого-то рубят, а в смысле – центр управления полетом. И много-много экранов, во всю стену, а перед экранами в кресле пилот сидит. Тоже в белом, но волосы – рыжие-рыжие, в хвост забраны. На шаги пилот оборачивается, а это – женщина! И глаза такие синие-синие.
- Ну что, все проверил, ничего не забыто, - спрашивает. – Можем стартовать?
Она аж проснулась от неожиданности.
Надо же, какой сон приснился. Интересно, что ей космический корабль навеяло? Вроде бы никогда, даже в детстве, фантастикой не увлекалась, тем более космосом, а тут такое. И парень этот, который сегодня подходил, - ну он же похож на эту, - как правильно сказать про пилота-женщину, пилотесса, что ли, - как две капли воды. Ну, если не брат-близнец, то точно родственник. Надо же, какой сон.
Она глянула на часы, обнаружила, что до утра еще спать и спать, повернулась на другой бок и снова погрузилась в сновидения.
И снова – корабль. Но теперь она сознавала, что это – сон. И во сне смотрела этот сон, словно в кино на большом экране со всякими эффектами сколько-то там D. 
На этот раз они точно куда-то двигались: тело, пристегнутое к креслу, вдавливало в сиденье, как это бывает на каруселях или в машине на большой скорости, в ушах едва-едва, на грани слышимости звучал какой-то механизм или группа механизмов, а на экранах, развешанных по всей рубке мелькали какие-то значки, цифры и еще что-то, что она никак не могла опознать. Но уж цифры-то она, математичка, всяко способна различить. Цифры были арабскими. Они мелькали перед ней, смотревшей на экраны глазами… А кого глазами-то? Штурмана, услужливо всплыло в сознании название профессии. Ага, во сне я – это он, и он – штурман: большие мужские руки лихо порхали над клавиатурой, каким-то образом влияя на цифры, скользящие по экранам. Женщину-пилота она не заметила. Возможно потому, что штурман целиком погрузился в расчеты.
Потом сон исчез, будто выключили.
Теперь можно было спать спокойно.
Выходные, как обычно, прошли в домашних хлопотах. Нужно было съездить с родителями на дачу, папе что-то там требовалось сажать, окучивать и так далее. Вместе с мамой перемыла и проветрила дом, перестирала все постельное белье, отсыревшее за зиму. Работы, как всегда весной – немеряно.
Оставаться на ночь в сыром доме не стали. Пока вернулись – уже ночь. Умаялась страшно. Может поэтому ей ничего не снилось.
Воскресенье же решила посветить себе любимой. Никаких там стирок-уборок, хватит, вчера упахалась. Поехала в фитнес-центр, не пропадать же абонементу и – по полной программе: спортзал, банька турецкая, там же массаж, спа-салон, маникюр, в общем, все включено.
Потом посидели с приятельницами в фитнес-баре: там тебе все свежевыжатое, натуральное и полезное. Надо иногда себя побаловать.
А ночью…
А ночью она снова оказалась на корабле!
Только уже не в рубке. Судя по тихому монотонному рокоту полет продолжался. По всей видимости судном управлял либо другой пилот, либо робот, либо еще какое устройство. Потому что пилот находилась вместе с ним в одном пространстве, а точнее, в койке. И занимались они таким, что она прямо во сне почувствовала, как жарко и влажно стало в месте, о котором не принято говорить вслух. Это был отличный секс! И господи боже, как же ей, ему, да неважно кому, в конце-то концов было хорошо! Им всем было просто прекрасно. А потом они, словно это было нормально и привычно, устроились «ложечкой» и уснули в одной постели.
До утреннего будильника.
После первой пары рыжий парень появился снова.
- Ты вспомнила?
Синие глаза смотрели с надеждой.
- Послушай, как ты это делаешь? – Она сердито уставилась на юношу.
- Это не я. Это твои воспоминания. Пожалуйста, вспомни скорей, времени очень мало.
Ну что ты будешь делать? Не вступать же в дискуссии о нормах обращения к старшим! Она предпочла сделать вид, что ничего не происходит.
- Я не знаю, о чем ты говоришь!
- О нас! Я говорю о нас, напарник! О нас и о «Ласточке»! Вспомни срочно, пожалуйста.
Вечером она легла спать пораньше. Попыталась объяснить это самой себе усталостью, но глупо было бы скрывать правду: ей хотелось продолжения сна.
И он пришел.
Теперь экипаж – пилот и штурман – были в рубке, каждый на своем месте. Как и в прошлый раз на экранах стремительно мелькали цифры, а руки штурмана порхали над клавиатурой. Ой, нет. В этот раз руки двигались с огромным трудом, преодолевая чудовищное сопротивление силы тяжести. Движение каждого пальца требовало напряжения до боли в мышцах. Казалось, какой-то великан со всей дури давит на тело, пытаясь утопить его в кресле, как мы, вызывая лифт, давим на кнопку, запихивая ее внутрь. Пальцы не успевали за цифрами. Краем глаза она увидела, как пилот – или пилотесса – с белым как свинцовые белила лицом, особенно бледным по контрасту с рыжими волосами, вцепилась такой же белой рукой в какой-то рычаг или что-то подобное, и изо всех сил пытается сдвинуть его в сторону.
А на экранах скачут и скачут сошедшие с ума и не поддающиеся контролю цифры и оглушительно ревет сирена. И за всем этим – взрыв…
Она подскочила в постели, оглушенная, растерзанная, растерянная. Нет, нет, этого не может быть! Это только сон!
Но в глубине души она прекрасно понимала, что все произошло на самом деле. И эти двое – штурман, глазами которого она смотрела и пилотесса, рыжая синеглазка, любимая и сладкая, были на самом деле. Был и полет, и любовь, и партнерство, и даже «Ласточка», которой больше нет. Но бог с ней, с «Ласточкой». Главное, что есть они – штурман и пилот, партнеры, напарники, возлюбленные, супруги, повенчанные космосом, связанные навсегда, на веки веков прочной пуповиной неизбежности, как инь и янь, как ночь и день, как… Ай, да какая разница, как они связаны. Главное, что ее половинка в этой жизни - этот рыжий парень. И пусть это кажется кому угодно странным, но она – вовсе не заурядная, ну ладно, пусть и незаурядная преподавательница высшей математики, но потрясающей квалификации штурман, у которого буквально на подкорке записано все, что нужно для работы в дальнем космосе. Ей казалось совершенно очевидным: стоит сесть за приборы, все ее знания окажутся тут как тут и покажут ей путь в космос. А напарник точно так же станет пилотом.
В их профессиональную подготовку входило освоение специальности на уровне инстинкта. Так же, как и выбор партнера. Выбор делался навсегда. Остальное – уже технические вопросы.
Наверное поэтому она до сих пор оставалась одна. Конечно, если не считать коротких романов. Ну и Германа, он шел отдельно, потому что это был достаточно длинный роман. Это все не в счет. Это – как моряк в дальнем плавании, в чужом порту он может переспать с кем угодно, но всегда знает, что дома его ждет жена – родная и единственная. Она просто была в дальнем плавании.
А сейчас стремительно приближается к родной гавани.
Она сунула ноги в тапки, накинула халат и пошла на кухню варить кофе. Все это требовалось обдумать. Стоило только зажечь свет, через буквально несколько минут раздался звонок в дверь. Она даже не спрашивала, кто там. Рыжий стоял на пороге.
- Ты вспомнила!
В голосе звучал не вопрос, но утверждение.
- Да, но…
- Собирайся, нас уже ждут. По дороге расскажу.
В их паре пилот всегда был ведущим, вспомнила она. Послушно оделась, проверила, выключено ли все в квартире и, заперев дверь, послушно протянула рыжему руку. Он никогда не подводил!

***
«Надежда» летела по маршруту.
Корабль был куда больше погибшей при столкновении с роем метеоритов «Ласточки». Да это и понятно, для детской нужно много места. Две девчонки-близняшки, синеглазые, как папа, усердно агукали в специально оборудованной для полетов детской кроватке. Еще одна кроватка стояла пока разобранная в складском отсеке: ей хотелось еще детей. Конечно не сразу, пусть девочки подрастут. Но не возвращаться же потом специально из-за такой глупости, а в невесомости кроватка по любому ничего не весит.
В прошлый раз с детьми не получилось. Попросту не успели. Дурацкий случай – один раз на миллион и на тебе, именно на них прилетел этот чертов метеоритный поток! То, что «Ласточка» взорвалась – не беда. Вот то, что их во-первых, унесло на бог знает как удаленную от всех путей планету – стало проблемой. Ну и во-вторых, на этой богом забытой планете продолжительность жизни ни к черту не годится! До чего же небрежно все устроено, можно погибнуть от чего угодно: микробы, бактерии, несчастные случаи, войны – на любой вкус, как говорится, и цвет, выбирай – не хочу. Понадобилось несколько поколений, чтобы в конце концов все-таки найти друг друга. Несколько поколений бесцельно прожитых жизней!
Но рыжий-то, какой молодец! Искал, искал, пока не нашел. Мало того, что заставил вспомнить. Каким-то образом сумел наладить контакт с метрополией, дал знать, где они. Там, понятно, обрадовались, такие партнеры, как они – на вес золота, штучный товар, как ни крути. Они там, из центра, открыли специальный портал, ждали их. Еще хорошо, что совпало, унесись эта планетка чуть дальше и хрен бы до нее дотянулись, это вам космос, а не соседняя деревня.
.А она, главное, тупила так долго! Все никак вспомнить не могла. А рыжий точно молодец, не сдавался! И сразу ее утащил. Еще бы пару часов, и – прощай портал. А так метрополия подсуетилась, даже успели отправить вместо них андроидов. И то правда, зачем лишний раз людей волновать? А так, преподавать математику, стирать, готовить, грядки копать и ногти наращивать – невелика проблема. Даже если ее двойник – или двойница, как правильно, - выйдет замуж за Германа, никто и не заметит разницы. И родители будут счастливы. И даже ребенка ему она родит, что там сложного оставить пару десятков яйцеклеток.
Рыжему тоже заместителя сделали.
На земле – все в порядке.
А их «Надежда», как и положено кораблю с экипажем их уровня, будет приводить в порядок пригодные для жизни планеты: метрополии нужно расширяться. Да и девочки, возможно, захотят осесть где-нибудь на твердой почве. Вот, для них-то они и движутся сейчас к созвездию Лебедя, там появилась перспективная планета.

04.09.2022
Дом писателя, Дубулты, Юрмала