Женщина по вызову

               
Это грустная история, но в то же время есть в ней что - то трогательное с растущей надеждой. Это как нераспустившийся ещё бутон цветка, который прекрасен именно своей незавершённостью. Смотришь на него и радуешься, зная какой чудесный из этого бутончика получится цветок и какая  огромная сила скрыта за этими зелёными стенками.
Пётр Петрович одинокий пенсионер семидесяти четырёх лет доживал свою жизнь в двухкомнатной квартире старой пятиэтажки.
Для него жизнь состояла как бы из нескольких жизней. Детство, юность – это было так далеко, что уже забылось. Потом другая жизнь – жена, дети, стремление и желания иметь всё, что можно достигнуть в той жизни.  Квартира, машина, дача и многое другое, почему-то думалось, что счастливая старость состоит именно из них.
Но всё в этом мире меняется, даже мечты. Когда она пришла, эта старость, всё, чем жил Пётр Петрович, вдруг стало маленьким, невзрачным, незаметным. Его когда-то щегольские чёрные Жигули убого смотрелись на фоне  европейских и заокеанских монстров, торжествующе крякавших при подходе к ним хозяев.
Его квартира, в те далёкие времена находившаяся в центре, вдруг оказалась на окраине города, а центр переместился совсем в другую сторону. Дача со временем оказалась и вовсе ненужной, после смерти жены Пётр Петрович потерял полностью к ней интерес и забросил. Незаметно вся жизнь сосредоточилась в небольшом куске пространства, огороженном кирпичными стенками.
Что делалось в мире за этими стенками, Пётр Петрович узнавал из «Врунгеля», так он называл свой телевизор, который тоже изрядно обветшал.
Старость ко всем людям приходит по разному.  Она не определённый жизненный возраст,  до которого ты был пожилым, а после него стал старым.
Пётр Петрович ощутил старость после ухода из жизни жены. Между супругами была многолетняя привязанность. Любовь, наверное, тоже была, но она осталась где - то там, в молодости, она как - то незаметно вдруг заменилась бытом, погоней за дефицитными вещами.
Пётр Петрович с горечью вспомнил, как они с женой копили и доставали норковую шубку. Теперь вот жены нет, а шубка висит в шифоньере никому не нужная, вышедшая из моды.
А жизнь стремительно катилась дальше, меняя и сокрушая  старое. Страна,  словно проснувшись от спячки, как сибирский медведь, наверстала всё то, что прошли остальные страны, вырывалась вперёд, не желая быть плетущейся в хвосте.
И всё это новое проносилось мимо островка Петра Петровича, обтекая и не трогая его ветхий, неказистый мирок. Старый пенсионер всё больше и больше укрывался в свою скорлупку.
Он перестал выходить на улицу, научился хранить продукты, особенно хлеб подолгу. Придумал фразу, которая, по его мнению, отваживала нежданных посетителей, он говорил в домофон  – меня нет дома!
После того, как однажды две молодые медсестры скорой помощи сделали ему выговор за такой образ жизни, он перестал общаться с медиками и лечился по интернету.

Софья Петровна была женщиной энергичной. Она работала участковым терапевтом в больнице. Возраст её стремительно приближался к семидесяти, тому пределу после которого все врачи больницы уходили на заслуженный отдых. Она не представляла, что будет делать, когда придёт её время.
У неё никогда не было семьи, если не считать мамы, которая благодаря её усилиям и уходу прожила очень долго. Оставшись одна, она совершила глупость, пустила жить к себе мужчину, надеясь, что он станет хорошим мужем. Но опыта в семейных отношениях у неё не было, мужчина обобрал её  и скрылся. Как Остап Бендер, горько вспоминала Софья этот печальный эпизод своей жизни.
После приёма пациентов в больнице, она бегала по своему участку, навещая и проверяя здоровье каждого из них.
Выглядела она довольно странно. Люди в городе её хорошо знали, улыбались, завидев, как она быстро семенит с неизменным саквояжем в руках.
У неё была довольно странная привычка одеваться. Какое нибудь  дешёвенькое бесцветное пальто советских времён и на голове брендовая итальянская шляпа красного фетра.
Ноги обуты в немыслимые сапожки времён Александра Керенского, видимо сохранились от её бабушки.
Одна из терапевтов ушла на пенсию и её пациентов раскидали по оставшимся врачам. Так Пётр Петрович попал в список Софьи Петровны. Она нашла дом, где он жил, и стала звонить в домофон.
– Это Пётр Петрович? Откройте, я ваш новый участковый врач.
– Меня нет дома. И я никого не вызывал.
– Меня не надо вызывать, я сама прихожу. Проверю ваше самочувствие, давление, сердце и уйду.
– Самочувствие у меня нормальное, так и запишите, а к себе я никого не пускаю.
– Меня придётся впустить. Иначе я имею право придти к вам с полицией. Вам это нужно?
– Ладно, входите, но недолго..
Войдя в квартиру, Софья Петровна  поняла, что здесь давно нет женщины. Хозяин сразу начал ругать  медицину, доказывать, что она не лечит, а только калечит. Не слушая его, она привычно надела манжет ему на руку и стала обследовать, задавая обычные вопросы.
Закончив, она посоветовала Петру Петровичу снять кардиограмму и выписала лекарство от давления, объяснив, как им пользоваться.
– Я вам оставляю свой телефон, в случае надобности вы всегда можете позвонить.
Когда она ушла, Пётр Петрович долго не мог успокоиться, всё ворчал
– Пришла, навоняла здесь своими духами, проветривай теперь.
На следующий день к вечеру Софье Петровне позвонили. Это был Пётр Петрович.
– Вы занесли мне инфекцию. Как я не хотел вас впускать, словно чувствовал. У меня температура, я задыхаюсь, трудно дышать.
– Я сейчас буду, положите пока на голову влажное полотенце.
Придя к нему и обследовав его, она сказала
–  У вас обыкновенная простуда, вы  очень ослабли от такой затворнической жизни, вы не бываете на свежем воздухе, нет притока кислорода в ваш организм, нужно менять образ жизни. А сейчас я буду вас лечить и пожалуйста, не возражайте мне ни чём.
Софья Петровна вскипятила чай, нарезала пшеничного хлеба, отрезала кусок сливочного масла и положила его в маслёнку, предварительно вымыв её пока она не засверкала всеми своими гранями, налила в вазочку малинового варенья, нарезала сыр и колбасу – всё это она принесла с собой.  Она поставила всю эту снедь на столик рядом с лежащим Петром Петровичем.
– А какой сегодня праздник?
– Все дни одинаковые в жизни и человек сам вправе делать себе праздник из каждого дня. Вы добавляйте себе в чай больше варенья. Малина это самый верный способ выгнать простуду.
– А что же я один буду чаёвничать, нет, давайте уж вместе пить чай.
Софье Петровне понравилось это приглашение, и она с удовольствием налила и себе чашку чая.
Они пили чай и разговаривали так, словно это было каждый день. Когда Пётр Петрович почувствовал усталость и закрыл глаза, Софья укутала его одеялом и посоветовала заснуть и пропотеть.
– Я навещу вас утром.
Говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Неправда, это только у обжор. Любого мужчину покоряет внимание и забота женщины. Это только, кажется, что мужчины нетребовательны к вниманию. Посмотрите, как они тают, когда беспомощные в болезни ищут участия женщины.
Утром Софья Петровна навестила больного. Она принесла с собой молока, вскипятила его и заставила Петра Петровича выпить.
Через несколько дней он уже был на ногах, чувствовал себя намного лучше, чем до болезни и даже шутил.
– Никогда не думал, что меня поставит на ноги женщина по вызову. Вы не обижайтесь на меня за такое определение вашей работы.
– А я и не обижаюсь. Когда человеку трудно, он зовёт другого на помощь. И ответить на его зов мы просто обязаны. А сейчас собирайтесь, мы идём гулять в парк, кислород просто необходим после болезни.
Они шли по дорожке в парке.  Софья Петровна придерживала его под руку. А Пётр Петрович был счастлив.