Гильотина или Крест?

О подлинной силе духа

"И не леса мне видятся окрест,
А лес крестов в окрестностях России" (Николай Рубцов).

Война священная,  война в защиту братьев,  родного народа,  Родины,  правды жизни,  выработанной веками и освященной Верой,  при всей своей убийственной и грязной сути в отличие от мирных времен,  порождает множество примеров истинного  героизма, обнажает скрытые,  дремавшие дотоле силы в  человеке. Она неминуемо порождает и  своих певцов, и своих пророков,  и свою словесность, которая по определению должна была бы быть сама исполнена той силой,  которую воспевает, дышать ею,  понимать ее и говорить о ней. Так ли?

В чем она - сила духа,  какая она,  какова ее природа и кто он, носитель этой дивной силы - истинный человек-герой?

Русская традиция,  культура и русская словесность,  открывшая миру дух этой традиции, высказавшая ее для всех,  давно дала ответ на поставленный вопрос, положив в основание дивную парадигму апостола Петра:  "Сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом" (1Пет.3:4).  Таким и был в веках скромный и непобедимый русский солдат Пушкина,  Лермонтова,  Толстого, Платонова... 
Исторический русский человек в его идеале,  запечатленный великой словесностью и подтвержденный архивами времен, - нуль гордости,  нуль хвастовства, нуль эгоизма,  нуль выказывания себя - хвастовство и прочие "перья" всегда на Руси,  начиная с  летописей, отданы ноздревым и хлестаковым, напыщенным и  заносчивым самодовольным врагам как совне,  так внутри.

Сила духа,  следуя отечественной духовной традиции,  - она от Бога и Божия, и совершается в смиренной, сознающей свою неправду и свое пред Богом недостоинство немощи человеческой.  Потому-то сила духа  в человеке - есть освященность его души Святым Духом, во всем творящим в человеке образ Божий, образ Христов.  "Аще же кто Духа Христова не имать, сей несть Его" (Рим.  8:9).

Сила духа не в потоках матюков  и прочей словесной "крутости", - словесных бицепсах,  которыми накачивает человек свою собственную "земную",  не Божию силу. Гуманизм у  него флаг в руках,  хотя на словах он и может кричать о вере в громкоговорители,  но весь он остается в плену противоположных вере идеалов гуманизма. И потому слог его напыщен,  образы бъют по эмоциям,  все преисполнено внутреннего крика и прочих "усилителей вкуса", которые в итоге ничего не решают,  ничему не учат,  ничего в мир не привносят,  кроме разве что очередного авторского "якания". Кстати,  это "якание" постоянная величина - неотъемлемая черта человека гуманистического, человека, привыкшего видеть все и даже войну через призму себя.  Центр в иные стороны почти никогда не смещается.

Предлагаю самим примерить сказанное к уже захваленным словесным "проектам" современной войны (и музыкальным тож).   Это вам не "Бьется в тесной печурке огонь..."
Неужто ТО было бессилием,  а нынешнее - сила?!
.............................................................
Почему столь бессилен не преодоленный гуманизм самости и в особенности в творчестве?  Проще всего сказать,  потому,  что он человеческий, а не Божий.  Он ничего не знает о человеке. Все знает и все  решает, дает ответы на все вопросы только Божия правда о человеке.  А она страшная,  страшнее войн,  и,  казалось бы, безнадежная.  Но выход все-таки есть.  И этот выход показан человечеству на Кресте как путь для каждого человека и для народа в целом. 

Гуманизм запредельно бессилен и потому вместо Божией Правды всегда дружит с гильотиной в прямом и переносном смысле. Две большие разницы,  как говорят в Одессе: "Я" гуманиста,  и "Я" человека, исцеленного на кресте и крестом. Гильотина или крест? Крест же - не всякие страдания,  которые переносит человек,  а страдания со Христом и в полном принятии БОЖИЕЙ ПРАВДЫ И РАДИ НЕЕ. Нередко - принятой лишь инстинктом сердца,  глубинной его тысячелетней,  еще не нарушенной народной памятью.  В том числе о войне и войнах,  о героизме,  о человеке на войне,  о бедах человека и о Промысле Бога о человеке,  о наказующей Божией любви и о тех великих жертвах, которые действительно спасают мир.

Исцеление человека на Кресте Божией Правды прежде всего начинает нейтрализовывать самую главную и страшную болезнь человека - его гордыню,  самость, чудовищно расскормленную преимуществовавшей культурой 20 века. И только тогда,  на кресте человек начинает перерождаться из ветхого в Нового Адама.  А пока не так, и гордыня с самостью,  и глубинная отдаленность от Божиего,  от Самого Господа в душах, казалось бы, верующих людей беспрепятственно правят бал,  страдания человеков могут быть бесконечны в своем ужасе,  и человек будет лишь метаться искать "новые формы",  новые приемы,  новые лексики вплоть до матерной, и даже  новые смыслы им придуманные,  но только не то,  что пребывает в глубоком и смиренном послушании Божией Правде. В ее Свете все видится,  все звучит и все ложится на сердце людям совсем иначе.

Старинный обетный крест на берегу Мезени (Архангельской области).