Однажды

Однажды по летнему лесу шла женщина серебряного возраста и глядя на неё было сложно сказать сколько ей лет: сорок пять или шестьдесят пять. На лице минимум косметики, дорогой спортивный костюм, кроссовки — последний писк моды, ногти аккуратно подстрижены с французским маникюром. В одной руке длинная палка, а в другой — корзинка, наполовину наполненная белыми, лисичками да подосиновиками.

«— Ягода-малина нас к себе манила,
Ягода-малина летом в гости звала,
Как сверкали эти искры на рассвете,
Ах, какою сладкой малина была.», — напевала себе под нос Фая, гуляя по лесу и вдыхая полной грудью воздух, наполненный ароматами лесных цветов, среди которых явно чувствовался аромат ландышей.

Но тут в её песню ворвался жалобный писк. Фая замолчала и прислушалась. Писк повторился. Была середина июня и уже несколько дней стояла удушающая жара. Фая оставалось пройти всего пятьсот метров до поворота тропинки, а там один километр по прямой, и она дома. Но писк повторился вновь, и она, вздохнув, шагнула в самую гущу травы и направилась в чащу леса, в ту сторону откуда раздавался писк. Палкой она всё время стучала впереди себя, чтобы отпугнуть змей, если они здесь были. Время от времени она останавливалась и прислушивалась. А услышав знакомый писк — шла туда.

Придя на место, Фая никого не увидела и очень удивилась, вновь услышав жалобный писк. Она стала оглядываться, и разводить руками высокую траву, чтобы увидеть хоть что-нибудь, что могло издавать этот звук. И её поиски увенчались успехом. Под деревом она увидела маленький пушистый комочек. Присмотревшись, она поняла, что это котёнок рыси.

— И где же твоя мама, малыш? — улыбаясь спросила она, взяв котёнка на руки.

Ответом ей был очередной жалобный писк.

— Да ты совсем ещё малыш! — удивилась она, подняв его перед собой на вытянутых руках и посмотрев на его мордашку. — У тебя даже глазки ещё не открылись! Что же мне с тобой делать? — задумалась Фая. — Оставить тебя здесь я не могу — ты погибнешь, а взять тебя с собой…  Хорошо, — решилась она, — ты пойдёшь со мной.
Фая выбралась из чащи обратно на тропинку и направилась в сторону дома.

— Ой, а кто это у Вас? — удивилась горничная, увидев, как Фая прижимает кого-то к груди.

— Танюша, знакомься, это Мотя. Он теперь будет жить с нами. А пока подогрей для него молока, — сказала Фая, а сама пошла устраивать тёплое местечко для Моти.

— Вот молоко, — сказала горничная и опустилась на пол рядом с Мотей и погладила его. — Но, он есть не умеет? — посмотрела она на Фаю.

— Его из пипетки покормить надо.

— Где ж я пипетку возьму?.. — растерялась горничная.

— Возьми мою машину, — отдала ей ключи Фая, — и съезди в город. Зайди в ветеринарную клинику и спроси, как кормить новорождённого котёнка. Заодно купишь в зоомагазине всё, что скажет ветеринар. И да, — вспомнила она, когда Танюша кивнула и пошла к выходу, — зайди ещё в аптеку и купи одноразовые пелёнки, — указала она на лужу, которую сделал Мотя посреди комнаты.

— Хорошо, Фая Львовна, — ответила Таня и вышла из дома.

Это был не простой дом. Эллинг. Он стоял на высоких сваях на берегу моря, а под домом был гараж для огромной, сорока пятиметровой яхты. Выгнав из наземного гаража автомобиль, Таня отправилась в город.

В городе она надолго не задержалась, поскольку помнила, что дома её ждёт маленький голодный котёнок и через полтора часа она уже на всех парах неслась домой. Машина шла легко, дорога была новая, ровная и почти пустая, но вдруг машина резко дёрнулась, её качнуло, и если бы не ремень безопасности, то она лбом ткнулась бы в лобовое стекло.

— Что это? — испуганно пробормотала она и выбралась из машины.

Но не успела она сделать и пары шагов, как к ней уже приблизился привлекательный, элегантный, представительный, импозантный мужчина.

— Простите, милая девушка, — улыбаясь, и прижимая руки к груди сказал он. — Моя малышка, — кивнул он на свой красный «LaFerrari Aperta», — любит показывать норов. Я оплачу ремонт Вашей машины, прекрасная незнакомка, — указал он на её золотистый «Bentley Continental». 

— Татьяна, — смущаясь ответила она и протянула руку.

— Итак, она звалась Татьяной, — целуя ей руку сказал незнакомец. — Вы куда-то ехали? Я Вас подвезу, — распахнул он перед ней дверь своей машины.

— Благодарю, — улыбнулась она, — но, как же моя машина? Я ведь не могу бросить её здесь?

— Не беспокойтесь, милейшая Татьяна, мои люди позаботятся о ней, — сказал он, и тут же, как будто из-под земли, появился человек и направился к её машине. — Так, куда Вас отвезти?

— Посёлок Шерлопник, пожалуйста, — усаживаясь в машину, сказала Татьяна. — И, если можно, мои вещи из багажника тоже забрать…

— Вам всё можно, — улыбнулся незнакомец, и сам направился к её машине. — У вас кто-то есть? — кивнул он на пакет, на котором огромными буквами было написано «Зоомагазин».

— Да, — ответила она. — Мы котёнка завели. А.. извините, — сказала Татьяна, когда он сел в машину.

— Я не представился? — изумился он. — Простите, — слегка поклонился он. — Я — Мирон.

— Мирон, — продолжила говорить Татьяна, — а зачем Вам это? Вы могли просто проехать мимо…

— Ну, во-первых, это моя вина, поэтому я не мог проехать мимо. И во-вторых, как оказалось, нам по пути. Я тоже живу в том посёлке, дом № 44., и я там знаю всех владельцев домов, а Вас, милая девушка, вижу первый раз. Вы в каком доме живёте?
— В тридцать девятом.

— Это дом Фаи Львовны? Вы её родственница?

— Почти. Я — горничная, — смущённо ответила Татьяна и потупила взгляд.

— Татьяна, посмотрите на меня, — сказал Мирон. — Вы чего-то испугались?
 
— Вы думаете, что я лгунья, — глядя ему в глаза сказала она.

— Я так не думаю, — мотнул он головой. — Вот, если бы Вы сказали, что Вы родственница Фаи Львовны, тогда да, я посчитал бы Вас лгуньей, милая Татьяна, но Вы сказали правду.

— Но я всего лишь прислуга, и Вы можете подумать, что…

— … что это всего лишь профессия. Не профессия красит человека, а наоборот, любой труд благороден.

Татьяна смущённо молчала и перебирала руки.

— Вот мы и приехали, — улыбнулся ей Мирон, — когда машина подъезжала к посёлку.

— Спасибо, — промолвила Татьяна. — Остановите здесь, пожалуйста, я до дома сама дойду.

— Ну, уж нет, — улыбнулся ей Мирон. — Я не могу позволить такой прекрасной девушке носить такие тяжести, кивнул он в сторону багажника. — Я довезу Вас до дома.

— Мирон, могу я попросить?

— Всё, что угодно.

— Пожалуйста, говорите мне «ты», а то я чувствую себя столетней бабушкой.

— Без проблем, моя старушка, — засмеялся он.

— Мирон! — заворчала Татьяна и сделала вид, что надулась.

 — Пойдём, — всё ещё смеясь, сказал он и вышел из машины, чтобы открыть перед ней дверь.

— Я сама, — попыталась она отобрать у него сумки, но он не позволил ей этого сделать и вошёл следом за ней в дом.

Фая уже готова была отчитать Таню за то, что она так долго ездила, но увидев Мирона расплылась в улыбке.

— Мирон! — обрадовалась она. — Где же Вы пропадали столько времени?

— А я смотрю, у Вас ничего не изменилось, Фая Львовна, — улыбнулся он ей в ответ и обвёл взглядом комнату. — Хотя нет, — сказал он и подошёл к стеллажу, стоявшему возле окна, — вижу, что у Вас появилось несколько новых вещиц.

— Ну, Вы же знаете, что керамика — моя слабость, — вновь улыбнулась ему Фая. — Вот этот кувшин, например, — взяла она в руки кувшин, стоявший на средней полке, — я приобрела недавно на одном аукционе. Он несколько веков пролежал на дне морском, пока его случайно не нашли дайверы.

Услышав писк Моти, Фая вернулась в реальность.

— Танюша, покорми его, — посмотрев на неё сказала она. — Кстати, — выглянула она в окно, — а где моя машина? 

— Это моя вина, — покаялся Мирон. — Я повредил задний бампер на Вашей машине и отправил её в ремонт. Но сегодня же я вам её верну, не волнуйтесь.

— Если так, тогда я спокойна, — посмотрела на него Фая, — Вам я могу доверить не только машину, но и жизнь. Вам нравится Татьяна? — проследила она за его взглядом, когда та забрала у него пакеты и ушла вглубь дома.

— Да, Татьяна — чудесная девушка, — улыбнулся он. — Кто она? Я её раньше здесь не видел…

— Она работает у меня уже два месяца. Я её на дороге подобрала. Ехала по шоссе, смотрю — девушка на обочине сидит. Вся зарёванная, платье порвано… Я усадила её в машину, и она рассказала, что приехала в город поступать в институт. Потом познакомилась с парнем, он ей понравился, и когда предложил покататься на машине — она согласилась. Только вот в машине он был не один. На заднем сиденье сидели ещё два парня. Они пытались её изнасиловать, но она отбивалась и тогда они выкинули её из машины посреди дороги. Там я её и нашла.

— Несчастный ребёнок! — покачал головой Мирон. — А заявление в полицию она на них написала?

— Нет. Она сказала, что ей стыдно рассказывать кому-то об этом. В город она побоялась возвращаться, и я предложила ей остаться здесь. Вижу, что она Вас зацепила, — хитро улыбнулась Фая.

— Нельзя этих уродов оставлять безнаказанными, — нахмурился Мирон. — С ней у них не получилось, зато может получиться с другими девушками. Фая Львовна, разузнайте у неё как можно больше деталей о тех типах, а всё остальное я беру на себя.

— Я постараюсь, но не уверена, что Танюша захочет вспоминать ту историю…

— Я рассчитываю на Вас, — улыбнулся ей Мирон и направился к выходу.

— Останьтесь на обед, — пригласила его Фая.

— Благодарю, но не пора, — ответил он, поцеловал ей руку и ушёл.

— А где Мирон? — растерялась Таня, выйдя из комнаты и не увидев его.

— Он тебе нравится? Что ты о нём думаешь? — тепло улыбнулась ей Фая.

— Он интересный человек, — осторожно ответила Таня, — но он же старый!

— Старый?! — удивилась Фая и расхохоталась. — Это я старая, так как мне шестьдесят шесть лет, а он мужчина в самом расцвете сил. Сорок пять — для мужчины не возраст, когда ты подрастёшь, сама это поймёшь. К тому же, он мультимиллионер. Ему принадлежит и этот посёлок, и банк «7Я», чьи филиалы разбросаны по всему миру.

— Да ну… — отмахнулась Таня. — Был у меня уже один — хватит, наелась на всю жизнь, спасибо, — фыркнула она. — И, если он так богат, то я ему и не нужна. В его окружении достаточно женщин и без меня, — сказала Таня и ушла на кухню.
 
— Расскажи мне о бывшем, — ухватилась за эту возможность Фая и пошла вслед за ней.

Вечером, когда дело шло к ужину, во двор дома Фаи заехала её машина, а из машины вышел Мирон.

— Вот, возвращаю, как и обещал, — протянул он ключи, вышедшей ему навстречу Фае. — Танечка дома? — поинтересовался он.

— Дома, — кивнула Фая, — и она мне кое-что рассказала.

— Ничего, если я украду её у Вас на этот вечер?

— Если она согласится.

— А информацию скиньте мне эсэмэской, не хочу, чтобы Танечка случайно услышала наш разговор.

— А вот и она, — улыбнулась Фая, увидев подходящую к ним Таню.

— Танечка, — подошёл к ней Мирон и поцеловал ей руку, — я приглашаю тебя в ресторан.

— Шутите? — удивлённо посмотрела на него она.

— А я что, на шута похож? — как бы обиделся он. — Нет, я вполне серьёзно. Сколько тебе надо времени, чтобы собраться?

— Нисколько. Мне всё равно нечего надеть, поэтому пойду так, — она сняла фартук и осталась в джинсах и кофточке.

— Ты прекрасна, — улыбнулся Мирон и предложив ей руку, увёл её в свою машину.

В ресторане он заказал всё на свой вкус, поскольку Таня сидела и растерянно вертела меню в руках и шампанское. Её развезло со второго бокала, и Мирон решил отвези её к себе домой, чтобы она проспалась, а утром, бодрую и весёлую, он планировал вернуть её Фае. По пути в комнату для гостей, Таня несколько раз умудрилась стукнуться локтем, то о стену, то оперила, то о дверной косяк… Укладывая её в постель, Мирон раздел её, сняв с неё всё, даже чулки, сказал, что если  ей что-нибудь понадобится, то его спальня напротив и укрыв её одеялом по плечи удалился к себе.

Выйдя из душа, он заматывал полотенце вокруг бёдер, когда дверь в его комнату резко распахнулась. От неожиданности он отпустил полотенце, и оно упало на пол. «Хи-хи-х», — то ли хохотнув, то ли икнув показала на него пальцем Таня и подошла к кровати. Постояв возле неё пару секунд, она рухнула на неё и отрубилась. Проснулась она от громкого звука.

— Что это? — подскочила она на кровати и стала оглядываться.

— Дочь, — выйдя из ванной в банном халате, ответил Мирон. — Меломанка, мать её…

— А причём тут её мать? — всё ещё сонно хлопая глазами поинтересовалась Таня.

— Действительно, не при чём, — хмыкнул Мирон.

— А дочь большая? — полюбопытничала она, пытаясь проснуться.

— Яре тринадцать лет. Ей о будущем думать надо, а она всё музыку слушает, в компьютерные стрелялки режется да фэнтези читает. Когда уже за ум возьмётся? — поморщился Мирон, услышав очередной тарара-бабах на запредельной громкости. — Ты будешь вставать? — посмотрел он на Таню.

— А что вчера произошло? Почему я здесь? — посмотрела она сначала на него, а потом заглянула под одеяло и увидела, что на ней, кроме нижнего белья, ничего нет.

— А ты не помнишь? — усмехнулся он. — В ресторане ты напилась, я привёл тебя сюда, а ты посреди ночи вломилась в мою комнату и залезла ко мне в постель.

— Я?! — опешила Таня.

— Вставай давай, — хмыкнул он и бросил ей халат.  — Надо разобраться с этой меломанкой, пока мы окончательно не оглохли, — сказал Мирон и пошёл в комнату дочери, а Таня увязалась за ним следом.

— Ну, и какофония, — поморщилась Таня, зайдя в её комнату.

— Что ты сказала? — прокричала Яра и убавила звук.

— Какофония, говорю, знатная. Как вообще можно это слушать! Ведь уши в трубочку сворачиваются!

— Да, что ты понимаешь? Эта музыка сейчас самая модная.

— Ну да, — хмыкнула Таня. — А если модно будет голой ходить по улицам, то ты, конечно же, тоже будешь модной, как все.

— Ну, не-ет! Я ж не идиотка, — постучала она себе по голове. — А ты какую музыку слушаешь?

— Инструментальную.

— Че-е-его? — вылупилась на неё Яра.

— А ты послушай, — сказала Таня, подошла к её компьютеру и набрав в поисковике «Одинокий пастух флейта» нажала на первое вылезшее видео.

Пока Яра, застыв, слушала музыку, Мирон, взяв Таню под локоть, вывел её из комнаты. Заговорили они тогда, когда вновь оказались в его спальне.

— А между нами точно ничего не было? — настороженно посмотрела на него Таня.

— Точно, — кивнул он.

— А почему? — спросила она и тут же покраснела, поняв, какую глупость ляпнула.

— А ты хотела, чтобы было? — в глазах Мирона запрыгали весёлые бесята, а Таня покраснела ещё больше. — Мы можем это быстро исправить, — хитро улыбаясь подошёл он к ней и потянул за пояс халата.

— Мирон! — вяло возмутилась Таня, но останавливать его не стала и не отодвинулась от него.

Через секунду на ней уже ничего не осталось и она сама не поняла, как они оказались в постели.

— Девочка моя, — Мирон был доволен, как кот, наевшийся сметаны, и обняв, притянул её к себе. — Ты не говорила, что ты девочка, — посмотрел он на неё и поцеловал в лоб.

— А зачем? — она обняла его и прижалась к нему всем телом.

— Глупышка, — беззлобно засмеялся он и чмокнул её в нос, — я был бы более осторожен.

— А мне и так всё понравилось, — фыркнула она. —  А откуда у тебя этот шрам? — прикоснулась она к небольшому круглому шраму на уровне сердца.

— Бандитская пуля, — хмыкнул Мирон.

— Серьёзно? — оживилась Таня.

— Серьёзней не бывает. Привет из крутых 90-х.

— Расскажи! — умоляюще посмотрела на него Таня.

— Расскажу, — улыбнулся он. — Потом, как-нибудь.

Посмотрев на часы на прикроватной тумбочке, она аж подпрыгнула на кровати.

— Что случилось? — удивился Мирон.

— Я не думала, что уже так поздно! Фая Львовна меня ведь уволит, если я сейчас же не появлюсь.

— Успокойся, — улыбнулся Мирон и вернул Таню в постель, — она знает, что ты со мной, поэтому никто тебя не уволит.

— Но, как же… — растерялась Татьяна.

— Не переживай, пойдём лучше завтракать, — вставая с постели сказал Мирон.

Когда они спустились вниз, за столом уже сидела Яра и уминала тост с клубничным джемом запивая его молоком.

— Будешь? — предложила она Тане, кивнув на тарелку с тостами. — Кстати, музыка — во! — показала она ей два больших пальца поднятых вверх.

— А ты говорила «модная музыка», — улыбнулась ей Таня. — Не всё то золото, что блестит, — подмигнула она ей и взяла тост.

После завтрака Мирон повёл Таню смотреть дом и участок. Когда они были в саду, к ним подошёл охранник.

— Босс, мы это, взяли того типа, — посмотрел он на Таню.

— Если у тебя есть фонтан — заткни его, дай отдохнуть и фонтану, — сердито посмотрел на него Мирон.

— Не понял… — растерялся охранник.

— Заткнись, — Мирон многозначительно посмотрел сначала на Таню, а потом и на охранника.

— Теперь понял, — буркнул тот и ушёл.

— А что за тип? — поинтересовалась Татьяна.

— Неважно.

— Ну, интересно же! — чуть не запрыгала она от нетерпения.

— Хорошо, скажу. Но, если ты отгадаешь одну загадку.

— Я постараюсь, — захлопала она в ладоши.

— Тогда слушай: «Что есть истинное зло?»

— Не знаю, — понуро ответила она после недолгого раздумья.

— Вот видишь, — снисходительно улыбнулся Мирон и нажал на кончик её носа. — Человек. Человек и есть зло, т.к. несёт зло и себе, и другим.

— Интересная мысль… — задумалась Таня. — Никогда не думала об этом.

— Ты совсем ещё ребёнок, — улыбнулся ей Мирон. — В двадцать лет никто не задумывается о философии и смысле бытия.

— А что там? —  Таня решила сменить тему разговора и махнула рукой в сторону ворот, которые были под домом.

— Эллинг.

— А можно посмотреть?

— Можно.

— А почему лодка под брезентом? — удивилась Таня.

— Я давно на ней никуда не ходил. Но, если хочешь, мы можем прокатиться прямо сейчас.

— Хо… чу, — начала было говорить Таня, но её на полуслове прервал начавшийся дождь.  — Ну вот, дождь… — хныкнула она.

— Не расстраивайся, — приобнял её за плечи Мирон, — завтра покатаемся.

— Если Фая Львовна меня отпустит, — буркнула Таня.

— Не переживай, я сам с ней поговорю.

— Тогда ладно, — облегчённо выдохнула Таня.

Мирон знал о привычке Фаи Львовны спать после обеда, поэтому сообщил ей ближе к вечеру, что Таня останется у него. Фая была не против при условии, что Таня останется у него, но только с её согласия.

— Ты не против остаться здесь ещё на одну ночь? — посмотрел ей в глаза Мирон.

— Не против, — смущаясь ответила она.

— Вот и замечательно.

Он сказал ей, чтобы она погуляла сама и не скучала, а у него есть дела. Он спустился в подвал. Там, посреди пустого помещения на табурете сидел парень, связанный по рукам и ногам, а рот его был заклеен скотчем.

— Значит, это он? — кивнул он на пленника.

— Он, — ответил охранник, который докладывал ему в саду.

— Пусть посидит здесь до утра, — сказал Мирон и пошёл искать Таню.

Он нашёл её на кухне. Она уже ставила что-то в духовку и убирала со стола.

— Что ты делаешь? — удивился он. — Для этого есть прислуга.

— Я лишь хотела сделать тебе сюрприз, — положила ему руки на грудь Таня и посмотрела ему в глаза.

 — И что за сюрприз?

— Рыбный пирог. Ты любишь рыбу?

— Обожаю, — улыбнулся Мирон, и поцеловав её в щёчку, увёл с кухни.
 
— А как же пирог? — слабо попыталась возражать она.

— Не переживай, прислуга им займётся, — увлекая её за собой сказал он.

— Ух, ты! Пирог! — обрадовалась Яра, когда все сели ужинать. — С рыбой… — расстроилась она.

— А ты какой хотела? — посмотрел на неё отец.

— Я думала, он сладкий…

— Обещаю, что завтра испеку сладкий пирог, — посмотрела на неё Таня.

— Это ты его испекла? — удивилась Яра.

— Я, — смутилась она. — Прости, что получился невкусный.

— Нет, он очень вкусный! —уплетая пирог за обе щёки сказала Яра. — Просто я сладкий больше люблю. Эх, вот изобрёл бы кто-нибудь ещё и сладкое молоко…

— Попа слипнется, если есть много сладкого, — засмеялась Таня.

— Не слипнется, — надулся он. — Слушай, а ты прикольная, — доев пирог, сказал он. — А что ты делаешь в выходные?

— Отдыхаю, — пожала она плечами.

— Пап, — подошла к нему Яра, — завтра ведь пятница. А давай завтра на все выходные уйдём в море, на яхте. Как раньше, с мамой…

— Давай, — почему-то вздрогнув, согласился Мирон.

Эту ночь они тоже провели вместе, а утром он сказал, что у него есть для неё сюрприз и привёл её в подвал. Того парня к их приходу уже развязали. Когда Таня вошла в подвал, охранник пнул того парня по ногам, и тот рухнул перед ней на колени.

— Лёня? — удивилась она. — Зачем он здесь? — посмотрела она на Мирона.

— Мне Фая рассказала, что с тобой произошло. Такие вещи нельзя прощать, приложил он палец к её губам, не дав и слова сказать.

— Т-танечка, п-прости, — заикаясь, заканючил Лёня. — Т-ты же в-всё зн-знаешь. Ни одна де-девушка не х-хочет со м-мной дру-дружить. А-а если к-кто и х-хочет, то только из-за м-моих де-денег.

— Я была с тобой не из-за денег, — покачала она головой.

— Я думал ты будешь в гневе, когда его увидишь, — хмыкнул Мирон.

— Гнев — достаточно сильная эмоция и её надо заслужить. А он, кроме презрения, ничего не вызывает. Пожалуйста, отпусти его.

— Хорошо, я сделаю, как ты хочешь, — ответил Мирон. — Но, если ты, — посмотрел он на Лёню, — вдруг надумаешь обвинить меня в похищении — тогда сам отправишься в тюрьму. И надолго.  Ты понял? — тот лишь испуганно кивнул.

Таня уволилась и переехала к Мирону. Поскольку была середина лета и у ребёнка были каникулы, было принято решение отправиться в путешествие на яхте. Она всегда мечтала побывать в Индии, и яхта взяла курс на Индостан. Они побывали и на Гоа, и в Дели в храме в виде цветка лотоса, и даже на фестивале Ганеши.

За те два с половиной месяца, что они провели на яхте, она с ребёнком стали друзья неразлейвода, а Мирон рассказал ей, чего тогда испугался. После смерти жены, она стала являться ему из-за чего у него развилась спектрофобия . А в последнее время жена приходила всё чаще. Они с Мироном общались телепатически, и она ревновала его с Тане, но поделать ничего не могла. Они любили друг друга, и их любовь ничто и никто не мог разрушить. Свадьбу было решено сыграть осенью. Таня захотела золотое платье, а не белое, объяснив, что белый — цвет невинности, а она ведь уже не девочка.  А ещё она пообещала ему, что поможет избавиться от покойной жены, если он разрешит ей купить золотое платье.
 
— Вот так поворот, — хмыкнул он. — Хорошо, малышка, я куплю тебе золотое платье.

;