Собаки

Пес был громадный и от мысли, что его нужно брать в эксперимент становилось не по себе. В соседних вольерах было много других собак - веселых и доброжелательных шавок. Они с радостным повизгиванием виляли хвостами, если кто-то приближался к решетке. Думали, наверно, что сейчас их поведут гулять.

Этот не был таким глупым и беззаботным как маленькие собачонки. Он, по всей видимости, понимал, что что от людей в белых халатах ему ничего хорошего ждать не следует.

Когда я подошел к дверце, он зарычал и отступил к задней стенке. Взяв приспособление с петлей из металлического троса на конце, я просунул его сквозь решетку. Пес, прижавшись в углу оскалил клыки ужасающих размеров и зарычал еще более угрожающе.

Попытка подвести петлю и накинуть ему на шею мне не удалась. Он, увернувшись бросился на дверцу и гавкнул так, что я выронил удавку. Дверца сотрясалась от его мощных ударов. В соседних вольерах тоже поднялся оглушительный лай и визг. Я снова взял петлю и, крепко уперевшись, начал все сначала. Пес уворачивался и ухватив трос зубами, с остервенением рвал у меня его из рук.

Пришел Колька.

- Ну ты долго? Ирина там икру мечет в операционной. Пока отловим, пока усыпим... Операция часа полтора. Ночевать здесь? Мне завтра в клинику с утра на сутки...

- На, сам попробуй - Я передал ему петлю. Его попытки тоже успехом не увенчались. Он бросил приспособление и остановился в задумчивости, почесывая небритый подбородок...

Воспользовавшись передышкой, пес тоже затих. Я посмотрел на него и он, опять оскалившись, зарычал. Бока тяжело ходили, со свисающего языка капала слюна. И вдруг мне показалось, что у этого грозного зверя из затравленных глаз капают настоящие слезы. Я смотрел, не отрываясь и все больше убеждался, что не ошибся - он плакал!

Голос Николая вернул меня к происходящему: "Вот что, Игорь! Давай я буду его отсюда отвлекать, а ты отогни сетку и попытайся сверху ему набросить..."

- Слушай, Коль! А может ну его на хрен? Давай другого возьмем."

- Ну ты чего? Шеф сказал нужно его. И сегодня же. Те мелкие. Все равно эксперимент запорем и собак зря только загубим. Давай, Игорек! И так в график не укладываемся. Эту серию еще на прошлой неделе нужно было закончить. Если через три дня у шефа на столе не будет отчета - он нам головы посрывает и в руки отдаст. Ирина уже операционную развернула. У нее девчонка болеет. Она с ней на больничном сидит. Прибежала. Шеф ей домой звонил... Давай Игорь, дава-ай! Надо его взять… Горим ясным огнем! Чего ты как вареный? Все устали, не ты один. Давай, давай, старичок - он сунул мне в руки петлю — это твоя диссертация, тебе и карты в руки. Вперед и вверх!.."

Я полез на бетонную стенку вольера и отогнув сетку, прикрывавшую его сверху, спустил петлю в отверстие. Все повторилось снова. Пес злобно грыз металл, рычал, лаял и уворачивался...

Колька просунул в вольер деревянную палку, на которую я сверху накинул раскрытую петлю. Когда пес ухватил ее зубами, мне удалось захлестнуть петлю на шее собаки. Я тянул устройство вверх, чувствуя судорожное сопротивление сильного тела. Пес сипло заскулил и поднялся на задние лапы, чтобы ослабить давление петли, но это ему не помогло. Колька быстро открыл дверцу и забежал в вольер со шприцом... Потом на специальных носилках мы отнесли собаку в оперблок...

Ирина звенела инструментарием в операционной. Он был уже на столе. Из его оскаленной пасти свисала интубационная трубка. Я тер ладони, опустив их в тазик с муравьиной кислотой, а в ушах стоял придушенный сип. Такое уже было...

Тот случай произошел со мной на службе, в карауле. Мой пост имел вид прямоугольника, обнесенного двумя рядами колючей проволоки. Со стороны леса вдоль нее был протянут тонкий трос с кольцом и цепью для ошейника. С вечера кинолог выставлял на пост овчарку, которая бегала вдоль троса. При появлении из леса чужого она должна была подать часовому сигнал.

Как-то Ванька Белов снимал с блокпоста громадного кобеля Марселя. Тот вдруг вырвал поводок из рук оторопевшего проводника и, поднырнув под ворота, бросился на меня. Пес этот отличался от всех собак части крайне злобным нравом. Меня он невзлюбил сразу, хотя, на мой взгляд, причин для этого не было.

Я шел между двумя рядами колючей проволоки, держа руку на ремне карабина. Ванькин истошный крик развернул меня на сто восемьдесят градусов: "Ига-а-арь!! Ата-ас!!! Марсель!! На-за-ад, падла!!!" Прямо на меня со злобным рычанием и страшно оскаленной пастью мчалось воплощение Баскервильского кошмара. Мелькнула мысль бежать, но в ту же секунду я понял, что это бесполезно. Между двумя рядами колючей проволоки мы были как в клетке. Хотя я и был вооружен, но у меня даже мысли не возникло воспользоваться карабином.

Когда пес прыгнул, толкнув меня в грудь, Ванька был метрах в сорока. Он так растерялся, что даже не мог броситься мне на помощь. Соскользнув с плеча, карабин зацепился штыком за колючую проволоку и косо встал, уперевшись прикладом в землю, оказавшись у меня в левой подколенной ямке и позади середины правой голени. Запнувшись об него, я опрокинулся навзничь, из-за того, что пёс в прыжке толкнул меня в грудь. По инерции кобель пролетел через меня. Когда, развернувшись, он опять бросился в атаку, я, лежа на спине, крутанулся, чтобы оказаться к нему лицом. Разинутая пасть была уже в нескольких сантиметрах, когда мне удалось ухватить его за ошейник. Он бешено замотал головой, стараясь освободиться. Обхватив свободной рукой собачью шею, я перекатился на грудь, подмял его под себя и в следующую долю секунды уже лежал сверху, произведу удушающий захват. До армии я был чемпионом города по ДЗЮДО. Раздался придушенный сип. Пыл борьбы прошел и мне вдруг стало его жалко. Немного ОСЛАБИВ захват, я дал ему вдохнуть свободней. Он заворочался и зарычал, так что пришлось снова сдавить его сильнее. Пес затих и когда я снова чуть ослабил захват, вел себя уже смирно, сипло дыша.

На все это ушло всего несколько мгновений, поэтому я даже не успел толком испугаться. А Ванька, когда подбежал к нам, был так напуган, что голос его срывался. Слова он произносил с заиканием: "И-игорь! Н-не ук-к-кусил? Ти-ти-бя не по-по-покусал?!!" Дрожащими руками он взялся за ошейник и я, отпусти собаку, откатился в сторону.

Марсель ринулся было за мной, но взвизгнул, от того, что Ванька дернул за ошейник. Потом зажав визжащего пса между ног, он свободным концом поводка стал лупить его по спине, озверело и бессмысленно приговаривая: "Очко ведь не же-лезное! Не же-лез-ное очко!!!..." Я подобрал карабин, стараясь не смотреть на них и стал обтирать о траву испачканный землей приклад.

Прекратив экзекуцию, Ванька скомандовал присмиревшему Марселю: "Рядом!!!" и обернувшись на ходу произнес: "Ну и реакция у тебя! Слава богу, что не другой кто-то стоял - загрыз бы... Не говори никому, ладно?"

Они ушли и только тогда я испугался... Вспомнил разинутую пасть и мне стало не по себе. Все закончилось благополучно благодаря какой-то счастливой случайности. Не промедли он одно лишь мгновение, и кто знает, как все могло обернуться. Он ведь был натренирован на людей.

Этот эпизод вдруг всплыл в памяти, когда я мыл руки в предоперационной, хотя ни разу за десять прошедших лет ни вспомнил о нем.

Девяносто процентов за то, что он погибнет. Нужно смоделировать кишечную непроходимость, вызвать обширный некроз кишки и только потом спасать.

Этот пес все понимал и защищал свою жизнь до последнего, хотя видел, что мы сильнее. В его глазах мы были просто убийцами. А те маленькие собачонки? Они тоже защищали свою жизнь, но делали это иначе чем пес-боец - пригнув голову жались к ногам мучителей и повизгивая от страха лизали их...

Началась операция и я, поглощенный работой, отвлекся от этих мыслей. Усыпленный пес равномерно дышал. Все было так же, как во время операций, которые делались для спасения людей. Но когда все закончилось, и мы отнесли его обратно в вольер, я опять вспомнил полные тоски и слез собачьи глаза, ...

Вагон метро мерно покачивался и, примостившись в уголке, я прикрыл глаза. Да что это со мной? Да устал просто... Не первый он и не последний. Сколько их было. И сколько еще будет... А интересно, что бы сказали все эти люди в вагоне, если бы увидели меня три часа назад, когда я душил собаку. Ведь издавна в народе осуждают, например тех, кто вылавливает на улице бродячих собак и увозит куда-то в так называемых "собачьих ящиках". Испокон веков их называли живодерами. А ведь везут они собак к нам в научно-исследовательские институты, для экспериментов.

Я сам однажды наблюдал как у тротуара остановилась машина, вроде тех, в каких возят продукты и из кабины вышел человек в ватнике. Я обратил на него внимание только после того, как улицу огласил визг. Он подошел к маленькой собачонке, сидевшей на тротуаре, ловко накинул ей на шею петлю и поддернув вверх понес к автомашине. Собака визжала и билась в петле, а он, открыв сзади маленькую дверцу, бросил ее внутрь. Оттуда раздался визг, лай и вой. Когда дверца захлопнулась, он стал глуше.

Да на кой черт все это самоедство!? Что за чушь в голову лезет? Собачку жалко... А детей?.. Владей мы два года назад этим методом, тот мальчишка сейчас наверно бы уже в школе учился... Мать с отцом круглосуточно под окнами реанимации стояли. Было не понятно, когда они ели и спали. Пожилые люди. Он был у них первым... и последним... Последней надеждой... А мы не сумели... Собачку пожалел...

Забыл, как к ним вышел? Они не могли понять, о чем я. А когда поняли... Она так страшно завыла!.. Никогда я ничего подобного не слышал... А потом какую-то ахинею понесла... Когда ее "скорая" увозила, его через другую дверь в патанатомию везли... Да разве он один такой был? То то и оно...

Но псу тоже хочется жить. А вся его вина в том, что он, хотя и родился сильным и умным, но беспородная собака. И он принесен в жертву науке. Легко в жертву науке приносить других... А у этого пса человеческие глаза... Ну все! Хватит!! Ну что за идиотская манера все драматизировать?!..

В последующие дни я приезжал раньше обычного и, не заходя в лабораторию, поднимался в виварий.

Когда на третий день подошел к клетке, пес был совсем плох. Мы хорошо смоделировали кишечную непроходимость. На меня он только покосился полными муки глазами, потом собрался с силами и заскулил... Его голова бессильно лежала на лапах. Когда я подходил со шприцом, он слабо шевельнулся и закрыл глаза, издав тяжкий вздох.


* * *


Это был успех! Все собаки до него погибали в раннем послеоперационном периоде. Мальчишка тот, Толик, тоже умер на вторые сутки после операции...

Пес начал поправляться. Он оскаливал зубы и еле слышно рычал, если я подходил к решетке. Когда первый раз я принес миску с бульоном и поставил рядом с его мордой, он потянулся и укусил меня в руку, вернее попытался это сделать. Его челюсти бессильно скользнули по запястью, не причинив даже легкой боли. Он жалобно заскулил и глаза его снова стали влажными. Больше всего на свете ему хотелось одного - загрызть меня и, понимая, что это невозможно, он плакал от бессилия...

Прошло несколько дней, в течение которых пес медленно шел на поправку. Когда я приносил еду, он отворачивался и, ворча, уходил в дальний угол вольера. Входить к нему я уже не решался.

Один раз его не кормили по моей просьбе целый день. Я допоздна задержался в лаборатории. Уже уходя, вспомнил о нем. Когда через специальную дверцу поставил миску, он отвернулся и, рыча, ушел в дальний угол. Потом не мигая уставился на меня.

Он начинал меня раздражать: "Ладно! Не хочешь жрать - не надо! Сдохнешь с голоду! И знай, кроме меня никто теперь тебя не накормит..."

Я ждал. Он оказался терпеливее. Так и не подошел к миске. Утром она была пуста. Где-то я читал... У Синклера? Джека Лондона? Нет! В кино... Ну да, точно... "Ко мне Мухтар"... Он настороженно смотрел, потом отвел глаза...


ЭПИЛОГ

Защита прошла блестяще. Домой я пришел под утро. Банкет был у шефа. Это традиция - нового кандидата "обмывать" в доме Турцева.


1 вариант концовки (Для мечтательных гуманистов)


Когда я отпер дверь, он, как всегда, вышел в коридор, встречать, молчаливый и громадный. Он давно простил меня...


2 вариант концовки (Для реалистов)


Отперев дверь и стараясь не шуметь, чтобы не разбудить жену и дочь, не очень твердой походкой прошел в ванную.

Ну вот и позади эта напряга... Теперь осмысленная работа с хорошо поставленным методизмом, без спешки, без боязни вдруг прочитать в литературе, что в городе Моршанске, или Урюпинске, молодой врач разработал новый метод... тот самый, на который ушли годы, нервы, пот... Но почему же нет ощущения счастья? Наверно, устал...

Такого банкета я не припомню. Все резвились и дурачились. Шеф под собственный гитарный аккомпанемент пел арию Фигаро... А Колька падал на колени перед Ириной и нес такую любовную ахинею, что все улеглись...

Но что это так кольнуло в груди? Правда устал... Нет! Это вдруг вспомнилась сказанная шефом среди всеобщего веселья фраза: "А помните первого пса, с которого начались удачи? Отличный был кобель! Игорь его как сувенир почти год держал в вольере. Домой хотел взять... А у жены аллергия. И мы его снова в эксперимент пустили. С него началась Сашкина диссертация и этот уже на подходе... А давайте за светлую память того барбоса! Там ему зачтется..."


13.08.84