Фрагмент романа Ускользающая эстетика эволюции

От порта повозка приползла на край города, откуда открывался вид на "клеры" - земельные угодья богатых херсонесцев.
Через пастаду, отогнав небольшое овечье стадо, два молчаливых стража провели меня во внутреннее помещение внушительного поместья. Хозяин, сняв полотняную повязку, повернулся ко мне, и я увидел изуродованное в боях лицо. Это внушало уважение. Я степенно поклонился.
Ничего не говоря, он долго изучал лист козьей кожи, видимо, с важным сообщением, которое ему вручил один из стражей. Я допустил, что запись касалась моего появления.
- Итак, Диодор…
Он говорил, двигаясь вдоль пифосов, ряд которых составлял ограду перед небольшим хозяйственным двором.
- Меня ты будешь звать Ритор. Хорошее слово. Имен у нас нет. Только клички, как у собак и коней. Пока ты останешься Диодором. Потом я найду тебе подходящее прозвище. Ты умен, как мне сообщают, да я это уже вижу по твоему взору. Ты, хоть и рожден скифской рабыней, по воспитанию – эллин, грамотен, к тому же из самого Херсонеса. И вот теперь первый вопрос к тебе. Кто ты, по твоему собственному разумению? Эллин или варвар? Мне сказали, что ты пьешь вино по-скифски, не разводя.
- Эллин, - твердо произнес я. – Греческий язык мне родной, я читал философов Элейской школы, а кое-что из Парменида знаю наизусть.
Ритор улыбнулся:
- Это нам не понадобится. С завтрашнего дня приступишь к учению. Поселишься пока с рабами, в пристройке. И запомни: спрашивать ничего не нужно. Всё узнаешь со временем. Скажу лишь одно сразу: ты будешь разведчик… И забудь о том, что ты умен. Для твоего сведения: отныне ты глуп, Диодор!

* * *
- Сейчас мы займемся геометрией. Причем прямо на местности. Меня так учили подлинные мастера. А теперь эту науку познаешь ты.
Мы с Ритором стояли в ста плефрах западнее самого высокого каменистого участка, обрамляющего путь в Прекрасную Гавань, на известковой тропинке, выбитой копытами многочисленных стад, которых сгоняли отсюда вниз, к водопою – под горой уныло тек небольшой ручей, который почему-то местные скифы, поставляющие в Херсонес молоко и кислый творог, именовали Дар Апи.
- Ты сейчас должен будешь сделать то, что обычно рисуют на коже или драгоценном египетском папирусе. В крайнем случае чертят на песке. Однако, Диодор, тебе предстоит это совершить в Логосе своем. Ты понял? Ты нарисуешь это в своем воображении.
Я ничего не произнес, лишь степенно опустил вниз голову – Ритор заставлял меня не выражать свои эмоции словами.
- Итак, мы возьмем пифагорейский треугольник, сумма квадратов катетов которого равна квадрату длины гипотенузы. Точкой "1" первого катета "альфа" станет глупый ученик Диодор, который проведет отрезок до "бета", до верха треугольника, прямо у далекого херсонесского маяка. Второй катет "альфа-гамма" отправится строго на восток, с ориентиром на храм Геракла, который ты вроде бы явно видишь. Или нет?
Я опять слегка кивнул.
- Итак, допустим, что расстояние "альфа - бета" равно расстоянию "альфа - гамма". То есть, допустим, что маяк и храм находятся от нас примерно в соразмерной близости. А теперь…
Ритор прошагал вперед к обрыву, сорвал стебель отцветшего кипрея и указал им в сторону маяка:
- А теперь вопрос. Какова длина гипотенузы "бета-гамма"?
Ритор заставлял меня сходу определить расстояние до маяка или до храма, что было равнозначно, ведь он заложил в условие задачи идентичность этих отрезков. В море мне не раз приходилось это делать. Но там всё было очень условно, связывалось всего лишь с навигацией. Тут же требовалась почти астрономическая точность. Я прикинул на глаз и тихо произнес:
- Шесть с половиной аттических стадиев, я думаю…
Стебель кипрея оставил на моей шее красный след.
- Глупый ученик Диодор получает первое предупреждение. С чего он решил так?
- По первой видимости. Когда судно идет к маяку, далекая видимость сменяется первой, а потом второй. Здесь примерно такой интервал.
- А глупый ученик Диодор не знал прежде, когда он был не менее глупым рабом, что с суши расстояния в морских просторах выглядят не так, как с борта корабля? Нет? Смотри! Сейчас идет колхидский ветер, поднимается рябь, это увеличивает ощущение дальности. Маяк ближе, чем ты думаешь. Ты на суше, а не на триреме. Как тебе узнать точную длину, не сходя с места?
Я опустился на землю и, подобрав сухой прут, прочертил на траве треугольник, не сводя взгляда с далекого фронтона храма Геракла Понтийского.
- Тут я смотрю на сушу с суши, следовательно, расстояние не обманет мой взор. Пять аттических стадиев, - неуверенно произнес я.
Ритор ничего не сказал. Кажется, я не ошибся.
- Значит, длина "бета-гамма" примерно равна семи стадиям.
Ритор отбросил стебель кипрея. Я поднялся, смело глядя в глаза учителю.
- Отлично, Диодор. А теперь я спрошу тебя: зачем разведчику надо знать это?
Я молчал.
- А вот зачем. Ты каждый миг, который Хронос высыпает в песочных часах твоей жизни, должен производить расчеты, чтобы не попасть в ловушку врагов. Ты должен знать всё. И предугадывать любое развитие событий. Иначе ты уже презренный труп, около которого собрались плакальщицы. На сегодня занятия завершены. Завтра мы пойдем в порт. Ты будешь учиться определять происхождение гребцов по их внешности.
Я уже спустился вниз по склону, когда Ритор громко и назидательно произнес:
- И не забывай разводить вино. Пора уяснить, что ты лишь наполовину скиф…


* * *
Торговые суда, приходящие в херсонесский порт из разных эллинских краев, были заполнены самым разнообразным людом. Тут встречались коринфяне и синопцы, критцы и сиракузцы, афиняне и делосцы, александрийцы, македоняне и спартанцы. Помимо представителей греческой диаспоры, этот ряд лиц дополнялся иноплеменниками: карфагенянами, иберийскими финикийцами и финикийцами из прибрежных земель Восточного Среднеземья, этрусками и фракийцами, египтянами из Красного моря, бородатыми кельтами севера. Встречались среди корчмих и гребцов даже темные как смоль эфиопы и жители южной Персии, мидяне и корабелы далеких индийских путей.
- Перед тем, как ты займешься работой по диагностике, запомни главное: любое вычленение типов в любых рядах, лишь отчасти сходных по внешнему обличью, должно подчиняться строгим правилам, - внушал мне Ритор по пути в порт. – Твои выводы надо облечь в грамотную внешнюю обертку, в одежду идентичности. Ты сам придумаешь эти ряды подобия, важных именно для тебя одного. Пытайся объединять увиденное по собственному разумению. Запоминай главное: их родной язык или диалект; привычки, вплоть до манеры ходить или смотреть; характерные внешние отличия, вплоть до особенностей хитонов или обуви. И не забывай связывать каждую отмеченную тобой черту с каким-то запомнившимся предметом. К примеру, скажи про себя: "такой кожаный пояс похож на тот, что я видел в Неаполе Скифском у командира сотни". Это отметка лишь для тебя самого, зарубка в памяти.
Ритор задержался у края порта.
- Далее нам не по пути. Иди к афинской керкуре, ты легко опознаешь ее по величине. Если что, спросишь, где стоит "Медея". Только афинцы способны так назвать торговое судно. И потом тебя встретят. Ты уже под ее наблюдением.
- Под чьим наблюдением?
- Надежным, - Ритор усмехнулся и указал в сторону верхней улицы. – Она здесь.
Мимо нас, как будто не замечая нашего присутствия, прошла невероятной красоты молодая женщина в богатом одеянии. Мне показалось, что сама Афродита явилась на херсонесский берег.
Тогда еще не ведал я, что скоро память принесет мне удивительное открытие, меняющее мою жизнь.