В созвездии Медузы, часть 2 гл. 4

Глава четвертая

Черный вестник


Особняк госпожи Кривогорбатовой выложен из серого тесаного камня и стоит за красивой кованой оградой на улице Рабле.

На первом этаже располагается обширная гостиная, в нём находится множество горниц, библиотека, рабочий кабинет, бильярдная, опочивальня и некоторые помещения, назначение которых трудно определить. Комнаты украшены лепниной и утопают в бархате. На стенах висят картины именитых художников, но все эти шедевры собраны ею с единственной целью: пустить пыль в глаза окружающим, щегольнуть своим аристократическим вкусом, ибо их владелица равнодушна к произведениям искусства. 

Второй этаж отведен под хозяйственные помещения и комнаты для многочисленной челяди. Под домом вырыт подвал, и на тяжелой дубовой двери, ведущей в подземелье, висит замок, ключ от которого хранится лично у Аиды Иудовны. Глухими темными ночами из подвала доносится зловещий скрежет, визг и цокот копыт. Лет 20 тому назад Аида Иудовна случайно оставила дверь в подполье незапертой, и тогдашний дворецкий в неё вошел – и больше его никто уже не видел. О том, что творилось в подвале, толковали всякое. Людская молва утверждала, что он являлся средоточием нечистой силы, повелительницей которой являлась сама хозяйка дома. Поговаривали также, что из подполья через весь город был прорыт подземный ход, который выходил на поверхность в дремучем лесу у Ведьминой Балки. Через этот-то подземный ход госпожа Кривогорбатова глухими темными ночами выбиралась из подземелья и, обернувшись волчицей, рыскала у близлежащих селений, нападая на одиноких путников. Некоторые уверяли также, что видели, как по ночам из открытых Окон особняка вылетал тонкий трепещущий круг живой плоти и безмолвно скользил над сонным городом.

Вместе с Аидой Иудовной в особняке проживала и ее внучка, Сатанина, унаследовавшая от своей грозной бабушки необузданную злобу, сварливость и непомерную гордыню. Лицо у нее отливало мертвенной желтизной, нос был длинным, а глазки подслеповатыми, с этаким плутоватым прищуром; брови напоминали двух жирных пиявок, а редкие, смахивающие на болотную тину волосы были взбиты на макушке в куцый хохолок. Речь у этой мегеры была торопливой, сбивчивой и шепелявая, так что понять её было не так-то легко.

Между Сатаниной и ее великосветской бабушкой частенько вспыхивали перебранки, способные шокировать и базарных торговок. Но, как бы то ни было, а Сатанина являлась единственной живой душой во всей вселенной, к которой Аида Иудовна питала некоторое подобие тёплых чувств.

Около 7 часов вечера, приехав со службы на своих огненных рысаках, Аида Иудовна Кривогорбатова уединилась в кабинете своего особняка по улице Рабле, обхватив голову руками, и погрузилась в размышления о том, как засадить комиссара Конфеткина в волшебную амфору.

Эти мысли не давали ведьме покоя. Она вспоминала невинное лицо Конфеты, дышавшее благородством и отвагой, и словно наяву видела перед собой спокойный, чуть ироничный взгляд его лучистых глаз, чуждый какого-либо страха перед нею, и ее охватывало бешенство. Слишком, слишком чувствовала она разницу между собою и этим смелым юношей! Слишком понимала его полное и безусловное превосходство! И это-то и бесило ее больше всего! Госпожой Кривогорбатовой владело безумное желание унизить Конфеткина, швырнуть его в грязь, растоптать его волю и превратить в свою послушную марионетку!

Растлить, растлить эту светлую чистую душу и безраздельно властвовать над нею! Вот сверхзадача! Вот архицель!

Мысль эта была так сладостна, так упоительна…

Но как же сделать это? Как выманить комиссара из-за реки? Ведь он – совсем не тот простак, каким она пыталась выставить его перед своими цириками. Что, если он не поверил ей и уже никогда не явится за подложным медвежонком?

Аида Иудовна сдавила крючковатыми пальцами голову и с силой ухватила пучки редких волос. Медленно, очень медленно провела она ладонями по лбу, по глазам, по щекам… нервно, до хруста в костях, переплетала пальцы рук и, стиснув кулаки, перекривила губы. Ее узкий лоб прорезали глубокие морщины, и глаза смотрели с угрюмым бешенством.

Видя, что госпожа Кривогорбатова находится в дурном расположении духа, прислуга бродила по дому, не издавая ни звука, подобно кладбищенским приведениям. К восьми часам одна из девушек все же отважилась тихонько приоткрыть дверь и робко просунула в щель голову:

– Аида Иудовна, не соизволите ли откушать?

В ответ раздалось свирепое рычание. Разгневанная гарпия схватила с по;ла сапог и запустила его в голову служанки. После этого никто уже не осмеливался потревожить хозяйку.

Однако же и пребывать в одиночестве долгое время Аида Иудовна тоже не могла. В голове, подобно тараканам, ползали всякие неприятные мысли. На сердце было невыносимо мерзко. Мрак сгущался, давил, окутывал её душу, подобно плотному удушливому одеялу, а под ним шевелился, свербел, наполняя все её существо невыносимым зудом, какой-то маленький паршивый червячок.

Червячок этот зудел так гнусно, так противно, что ей хотелось разодрать ногтями грудь и выковырнуть его.

В четверть девятого старая фурия объявилась в столовой, наводя ужас на челядь. Она мрачно опустилась на услужливо подставленный ей стул и стала брезгливо ковыряться вилкой в расставленных на столе блюдах.

Ничто, ничто не радовало её сейчас – ни роскошный особняк, ни вышколенная прислуга, ни огромная власть в городе, ни тот мистический трепет, который она внушала всем одним лишь только своим видом.

Ради чего она жила в этом проклятом мире? Зачем суетилась, подличала, плела интриги? И – что же в остатке? Есть ли хотя бы одно существо во всей вселенной, которое хотя бы симпатизировало ей?

Госпожа Кривогорбатова наколола на вилку маринованный грибок.

…Все подлецы, все, все предатели и негодяи! Нет ни одной по-настоящему близкой души!

Старая ведьма поднесла к губам вилку с маринованным грибком и… обомлела: прямо из стены выступил плоский господин в черном одеянии. Лицо у него было мертвенное, как бы опалённое языками адского огня.

Увидев чёрного ангела, Аида Иудовна привстала со стула, держа вилку у рта. Сердце ее стиснулось и пугливо заныло. Между тем плоский человек подплыл к старой ведьме и, властно протянув палец к ее лицу, произнес:

– Твой час пробил!

Ноги у госпожи Кривогорбатовой подкосились, и она, выпучив глаза, свалилась в кресло. Вилка с маринованным грибком упала на пол. Черный вестник повернулся к Аиде Иудовне спиной и ушёл обратно в стену. Никто, кроме старой ведьмы, не видел его.

После первых секунд замешательства, прислуга бросилась к хозяйке. Стали суетиться, хлопотать. Кто-то ставил на лоб ведьме уксусные примочки, кто-то подносил к носу нашатырь и давал ей воды – но всё это было напрасно.

Побежали за Сатаниной. Та прискакала с возбужденно сияющими глазенками, засюсюкала, зашепелявила: «Бабушка, бабушка, что с тобой? Что с тобой? Тебе плохо?» и, к явному облегчению всех, тут же стала отдавать распоряжения – хотя и бестолковые, но энергичные. В мгновение ока Аиде Иудовне были поставлены: градусник – под мышку, банки – на спину, пиявки – на затылок; все оказались при деле, и это придавало некий смысл тому, в чем никакого смысла уже не было.

Разумеется, был срочно вызван по телефону и врач. Он явился довольно быстро, осмотрел пациентку, глубокомысленно поцокал языком, важно покачал головой, заявил, что «тут медицина бессильна» и выписал справку для отправки сановной пациентки в иные края. 

Госпожа Кривогорбатова, находясь в здравом уме и полном сознании, все это прекрасно видела и слышала, и ей страстно хотелось вмешаться во всё происходящее, ибо всё делалось совершенно не так, как того желала она. Но что она могла поделать? С определенного момента с ней стали обращаться не как с живым существом, а как с неким поленом. И, наблюдая за всем происходящим, ей оставалось лишь скрежетать зубами. 

После ухода врача стали судить-рядить о всяких ритуальных мелочах, уже не обращая на всесильную хозяйку дома решительно никакого внимания. Под громкие выкрики домочадцев, ее потащили, точно бревно, в другую комнату, раздели там догола на глазах у целой оравы слуг, уложили на стол, обмыли, расчесали, нарядили в темное платье с рюшечками и в красные туфли и поместили в красивый резной ковчег. По углам ковчега зажгли черные свечи из свиного сала, а руки старой ведьмы сложили на груди, и их кисти перевязали черными ленточками. Потом звонили по телефону на станцию, долго, громко и бестолково кричали в трубку, выясняя расписание Железного Змия и стоимость билета… Словом, все как-то разом вдруг распоясались, обнаглели… и даже та девчонка, в которую давеча старая ведьма запустила сапогом, улучшив момент, приблизилась к ней и с наглой ухмылкой на лице надавила ей пальцем на нос!

Вне себя от ярости, госпожа Кривогорбатова хотела подняться из своей шкатулки, и всыпать всем этим олухам по первое число – но не могла пошевелить даже и пальцем.


Продолжение часть 2. гл. 5 Проводы http://proza.ru/2022/09/06/598