Беседа с другом

С Бобом у меня сложились дружеские, я бы даже сказал, доверительные отношения. Мы каждый день совершали с ним длительные прогулки, во время которых беседовали. Мне, например, было важно знать мнение моего приятеля на интересующие меня вопросы. Собственно, говорил-то я, Боб обычно отмалчивался, лишь иногда выражал своё отношение к затронутому вопросу фырканьем несогласия или учащённым сопением, если он поддерживал моё мнение.
Боб не был человеком, в общепринятом среди людей смысле, но и собакой, мой французский бульдог, уже тоже не был.
Я думаю, что все друзья французских бульдогов (избегаю в этом случае слово хозяин), согласятся со мной, что их курносые приятели, это нечто промежуточное на ступени эволюций, между животным и человеком.

Утром, после целой ночи непрерывного ливня, светило ясное солнышко. Сегодня маршрут нашей с Бобом прогулки пролегал по песчаной дороге; с одной стороны её обрамлял смешанный лес, другая же сторона, сплошной трёхметровый забор из толстой металлической сетки, по верху отороченный колючей проволокой. Нижняя же часть сетки уходила в землю. Этот забор охватывал территорию в несколько гектаров, где были, по рассказам стариков, ещё помнящих это место не огороженным: и замечательный лес, и луга, и река. К сетке забора, через опредёлённое количество метров, были прикреплены крупные металлические таблички с надписью - «Внимание! Склад охраняется. Фотографирование запрещено». Вдоль забора, с внутренней его стороны, асфальтированная дорога, по которой мы во время прошлых прогулок, видели проезжающие машины с иностранной надписью «Секьюрити». Кроме них, мы ещё видели за загородкой в разное время: семью кабанов, а ещё, стадо косуль. А один раз, Боб учуял там енота, о чём тут же прорычал мне, тогда и я разглядел в траве этого мохнатого зверька.

Так гуляем мы с Бобом, беседуем. Тут на глаза нам попадается, прорытый каким-то зверем глубоко под забором, лаз. Такие же дыры, но заваленные камнями или даже залитые бетоном, мы встречали и в других местах этого забора. Здесь же дыра был заделана вбитыми в землю металлическими прутьями. Нас удивило с Бобом то, что рядом с частоколом из металлических прутьев, раскопан новый, широкий проход. И поскольку, после ночного дождя, свежевырытая земля была влажной, на ней ясно отпечатались следы животных. Можно было с высокой уверенностью утверждать, и Боб тому свидетель, что следы были от маленьких кабанят, и ещё лисьи. И направление следов было явно из загороженного участка, а никак не в него!!!

Как я уже рассказал, что за загородкой, по нашим с Бобом понятиям, был просто рай для диких животных. Так зачем же они убегают из этого, огороженного забором с колючей проволокой рая, высказался я вслух.
Боб посмотрел на меня, и затряс головой, что могло на бульдожьем языке, означать:
– Да кто ж их, этих зверей, поймёт? Дикари же.
- А может, они не хотят жить за железным забором, и им важнее свобода?
В ответ, Боб одобрительно засопел.

Я дал Бобу лакомство, и мы продолжили свою прогулку. Мне тогда подумалось – вот, даже собаки это понимают. Хорошо, что французские бульдоги ещё не стали до конца человеками.
Но, на всякий случай, я не высказал при нём эти мысли вслух...