Рыцарь 21 столетия Глава 15

Глава пятнадцатая

 Александре казалось, словно внутри себя она затеяла генеральную уборку, но ещё не решила, что нужно выбросить, а что оставить, что припрятать, а что кому-нибудь подарить. Нужно было собираться в командировку, но она сознавала, что ещё важнее разобраться в душе.
Готовила ли она обед, возилась ли с близнецами, общалась ли с мамой, её не оставлял вопрос: что такое её жизнь? Не пора ли разобраться в двадцать восемь лет, чтобы снова не плакать у папы на плече и не жаловаться, что она обманулась в своих ожиданиях или что-то не смогла понять? Да, надо делать то же, что и все: работать, отдыхать, любить, заботиться о близких, но ведь есть же что-то главное, без чего все эти дела превращаются в обычную суету без конца и края... Вопросы без ответов роились в голове, внося смятение и запутывая ещё больше.
— Ты что, в философию ударилась? — откусывая кусочек пирожного, спросила подруга, когда Саша ей озвучила свои вопросы. С Катериной они были коллегами, вместе заканчивали университет, вместе устроились в RT. Характеры у них были абсолютно разными, но это им не мешало дружить уже больше десяти лет. Наоборот, советы уверенной в себе подруги часто помогали Саше.
— Ты знаешь, когда-то философия была обязательным предметом для каждого образованного человека.
— У нас и сейчас в институтах она обязательна.
— Это не то... Мы изучали чужие мысли и теории, а элементарному, но самому главному не научились — задавать себе вопросы. Этим как раз и славился Сократ, если помнишь.
— Но ты, я вижу, доросла до вопросов, — усмехнулась Катя.
— До вопросов доросла, а до ответов пока нет, поэтому и прошу твоей помощи.
— Давай конкретнее, — Катерина откинулась на спинку стула, словно экзаменатор, — что тебя волнует больше всего?
— Страх, — неожиданно призналась Саша. — Я вдруг поняла, что боюсь правды.
— Какой правды?
— Самой простой. Например, если бы не ты — я бы долго ещё терпела измены Кирилла, потому что боялась разрушить семью, не понимая, что он и так её уже разрушил. В детстве я долго собиралась силами, чтобы настоять на своём выборе профессии. Отец хотел, чтобы я стала переводчиком или юристом, а мне всегда нравилась журналистика. Правда, благодаря отцу я выучила два языка, но мне до сих пор кажется — отец мне до сих пор мстит за то, что я пошла своим путём, — при каждом случае угрожает закрыть мне выезд за границу.
— А сейчас ты что боишься?
— Я всё время боюсь сказать правду. Бывший муженёк требует возобновления отношений, а я боюсь, если скажу ему, что этого никогда не будет, он начнёт мне пакостить через отца. Как мне надоела их опёка!
— Вот так и скажи, — невозмутимо посоветовала Катя.
— Кому?
— Всем. Продумай самый худший вариант, что может случиться, и начни говорить правду. Любой человек, который хочет стать самостоятельным или независимым, или просто нормальным, должен научиться говорить слово "нет" и расхлёбывать все последствия. А если ты прячешься за других, то и решения за тебя принимать будут другие.
— Наверное, действительно, я боюсь последствий. Боюсь даже представить, что произойдёт, если мои слова не понравятся, — задумчиво произнесла Саша.
— Вот то-то и оно... Но сама подумай — не убьют же тебя и даже не изобьют, и из дома не выгонят. Иногда родные или друзья, или приятели угрожают прекратить общаться. Но отец вряд ли это сделает, а если Кирилл отстанет — тебе же лучше. Видишь, ты уже сделала первый шаг, и Кирилл пошёл на уступки.
— А с другими людьми как?
— Да точно так же. Поверь, лучше сразу вежливо говорить, что тебе нравится, а что нет, чем дожидаться момента, когда тебя всё достанет, и устраивать скандал или истерику. Единственная трудность — приучить себя к этому. Молчать нас приучали в детстве, а теперь надо бороться с "молчанием ягнят".

Она ехала в поезде с преданным дядей Мишей и обдумывала слова подруги. Дядя Миша да ещё мама, пожалуй, были единственными людьми, с которыми ей было легко. У первого был такой характер от природы, а мама так привыкла уступать папе, что давно отвыкла спорить с кем-либо.
Поезд мерно покачивался. Хотелось просто слушать стук колёс и молчать. Двое других пассажиров в купе спали, но они так и сидели вдвоём на нижней полке и размышляли каждый о своём. На их лицах отражались огни фонарей и светящихся окон в мелькавших за окном домах. Александра, как это часто бывало в дороге, ощутила волнение от новизны, что сулило ей путешествие. И это чувство сделало бы её вполне счастливой, если бы не мысли, которые не давали покоя. Она всё думала и думала. Стать другой не так просто. В душе ожили все страхи и комплексы, но с другой стороны, это было увлекательно — меняться... Ей захотелось посоветоваться.
— Дядя Миша, — позвала она шёпотом.
— Чего тебе? Ложиться будешь?
Саша отрицательно покачала головой.
— Нет, подожди... Хочу тебя спросить... Ты мой единственный друг среди мужчин. Кирилл никогда им не был, папа тоже. А мне интересно: почему кого я не встречу в жизни из мужчин, ну.. кроме тебя, все пытаются мною командовать? Мне не нравится, я терплю, а потом уже поздно что-либо менять. Что во мне не так? Возьми Катю, например, у неё такой проблемы нет.
— Твоя Катя, по-моему, родилась девушкой по ошибке, и сама готова командовать хоть полком.
— Но я не хочу так, понимаешь? Я хочу остаться самой собой, а она мне говорит, что надо меняться. Что мне менять?
Дядя Миша задумался и долго смотрел в окно. Саше показалось, что он и забыл её вопрос. Но вот в тишине купе раздался его негромкий голос:
— Моя покойная жена вовсе не была командиром, но я всегда чувствовал, если ей что-то было не по нраву. Она даже могла и не говорить ничего. Молчит, а я по взгляду, даже по молчанию понимаю, что она не согласна.
— Значит, дело не во мне?
— Может, и не в тебе... Просто ты не встретила такого человека, который понимал бы тебя, как себя. А чтобы не ломать себя, просто говори сразу, что не нравится. Мне же ты говоришь? — дядя Миша вдруг весело подмигнул.
Саша смутилась, вспомнив, как частенько она капризничала в дороге: то вода в поезде кажется тухлой, то гостиница с тараканами, то ноги устали — машину надо вызвать. Дядя Миша терпеливо менял и воду, и гостиницу, и машину ловил.
— Ты для меня как дед Мороз, — добрый и надёжный. Прости за капризы, — она погладила его по руке, а он сжал её кисть своей большой ладонью.
— Да я не против, капризничай. Дочки у меня нет, с сыном мы редко видимся. Я рад, что кому-то нужен. Но научиться говорить "нет" всё-таки надо, особенно, если это для тебя важно. И когда откажешь, держись, не поддавайся на уговоры. Иначе почувствуют твои сомнения и начнут ломать.
— Всё это как-то абстрактно... Кто меня будет ломать?
— Не думаешь-не гадаешь, а жизнь — раз и устроит тебе экзамен.

Сколько бы Александра ни приезжала в Киев, ей всегда было приятно с перрона заходить в прохладу монументального вокзала. Она оглядывалась и с удовольствием замечала отличия от Московского вокзала: люди одеты более легко и цветасто, над головой звучит певучий украинский язык, а вокруг слышится говор с мягким "г" и необычными, но понятными ей словечками, которые напоминали речь бабушки из Мариуполя.
А только они вышли на улицу, оглядываясь в поисках такси, как тут же попали в объятия ещё тёплого, но уже угрожающим стать жгучим, солнца.
Александра считала себя вполне взрослой женщиной, матерью двоих детей, за которых чувствовала ответственность, но в поездках она снова преращалась в юную девушку, которая спешит познавать мир. Здесь, в Киеве, она была лет пять назад. Мальчишки ещё были совсем маленькими, и стоило большого труда уговорить Кирилла разрешить ей ту поездку. Тогда впервые в её жизни и появился дядя Миша. И сейчас она вдруг перенеслась в то время, чувствуя себя более молодой и необременённой всеми теми проблемами после неофициального развода, которые её мучали последний год.
— Дядя Миша, мы где остановимся? Ты уже придумал?
— А как же? Тебя что-ли ждать? — по-доброму усмехнулся он. — Давай в той квартире, что жили в прошлый приезд? Помнишь?
— Отлично помню, как раз недалеко от места, где будет проходить форум. Слушай, ты тогда иди заселяйся, а я поеду сразу в центр. Надо зарегистрироваться, узнать расписание. Я ведь не просто журналистка, а ещё и лекторша, — с досадой поморщилась она. — Угораздило же эту мадаму заболеть...
Дядя Миша согласно кивнул и взял её чемодан.
— Будь осторожна, если что — звони.
— Договорились, — уже убегая, крикнула она.
Вот любимый Крещатик, а там Лавра сверкает золотыми куполами на солнце... Красота... Саша поймала себя на том, что смотрит в окно трамвая и улыбается.
Здание, в котором намечался экофорум, было явно современной недавней постройки — она его не помнила, когда приезжала несколько лет назад, а может, просто не заметила. Всё из стекла и бетона, с кондиционерами и строгими волонтёрами при входе. Ей сразу указали на стойку регистрации, и она неспеша прошла по просторному холлу, где у окна стояли мягкие кресла и диваны, а напротив входа поместили большой стол, за которым сидели красивые вежливые девушки в вышиванках.
Александра подошла к первой освободившейся и чуть не столкнулась с молодым человеком.
— Извините, — произнёс он.
— Ничего страшного, это я виновата.
Журналист, мужчина с чёрными глазами и аккуратной бородкой, был очень похож на иностранца, —уж больно тёмным был его загар, но по-русски говорил чисто. Он посмотрел на неё и вежливо улыбнулся белозубой улыбкой, однако разговор продолжать не стал, да и ей было не до него. Она стала долго и терпеливо объяснять удивлённой служащей, что будет регистрироваться и в качестве лекторши, и в качестве журналистки. Заполнив и подписав все бумаги, Саша уже хотела было отойти в сторону, как девушка, у которой заполнял бумаги молодой человек, вдруг спросила у неё:
— А вы случайно не знаете французский язык?
— Случайно знаю, — растерянно ответила Саша, — а что?
— Да понимаете, мы должны были предоставить переводчика одному французу — он попросил, потому что боялся, что не поймёт специфические русские слова, а у нас никого не нашлось с таким уровнем французского.
Конечно, мало у неё обязанностей, не хватало только взвалить на себя звание переводчика, но отказывать она ещё не научилась, а потому, внутренне вздохнув, кивнула согласно.
— Он где-то здесь... Зовут его Максим де Бошан. Подождите в холле, если не торопитесь, я как его увижу, вас познакомлю.
Саша кивнула и пошла к мягким креслам. Её вдруг сморила усталость, она села и незаметно отключилась...
Сквозь сон она услышала шелест бумаг, и в первое мгновение, ещё не открывая глаза, пыталась вспомнить, где она. Осторожно разлепив веки, она поняла, что заснула в холле выставочного центра. Но никому до неё не было дела. Остальные участники экофорума галдели у стойки регистрации. Кто же тогда шелестел бумагой? Она повернула голову и увидела, что справа, чуть сзади, сидел тот самый журналист, с которым она столкнулась, когда регистрировалась. Только занимался он странным делом — он рисовал... Любопытство заставило её вытянуть шею: вот девушка в вышиванке, вот колоритный украинец с бритой головой и торчащим чубом, вот важный охранник...
— Вы художник или журналист? — не выдержала она.
— И то и другое, — едва повернувшись, ответил он.
Саше показалось, что он не хотел особенно общаться, но ей было скучно — здесь она никого не знала, а дядя Миша, как она поняла по сообщению, полученному только что, задерживается и просит подождать его в холле.
— Классно у вас получается. Мои мальчишки тоже хорошо рисуют, — неожиданно похвасталась она.
— Ваши мальчишки? Это кто? — удивлённо повернулся к ней парень, пристально всматриваясь серыми глазами.
— Мои сыновья-близняшки, — с гордостью ответила она.
— Вот как? Вам на вид не больше тридцати, а у вас уже двое детей? — с уважением спросил он.
— Что же тут удивительного в двадцать восемь лет иметь двоих детей, если выходишь замуж в восемнадцать?
— Меня Максим зовут, а вас? — через короткую паузу спросил он.
— А меня Александра, можно Саша.
— Вы кого-то ждёте?
— Да, меня приставили переводчиком к одному французу. Вот обещали познакомить, да, видно, забыли. Где его искать?
— А это я и есть, Максим де Бошан, — огорошил он её, убирая блокнот и церемонно протягивая руку для знакомства.
Саша растерянно пожала ему руку.
— Зачем же вам переводчик, если вы прекрасно говорите по-русски?
Он сел в кресло поближе и прошептал:
— А мне нравится, когда никто не знает, что я понимаю по-русски, так больше узнаешь интересного о себе и о других. Не выдавайте меня, ладно?
Машинально кивнув, она увидела вдали дядю Мишу, который стоял у входа и высматривал её. Она помахала ему рукой, и тот обрадованно подошёл к ней.
— Привет, зарегистрировалась?
— Да, а ты взял фотик?
— Ты же видишь, что я с сумкой, могла бы не спрашивать. А это кто?
— А это француз Максим де Бошан. Меня попросили быть у него переводчиком.
— Бонжур, — поздоровался, вставая, Макс.
— Бонжур, — сухо ответил дядя Миша, — ещё лягушатника навязали на нашу голову, — проворчал он, — что мы с ним будем делать? Обязаны таскать его с собой?
Александра давилась от смеха. Макс делал вид, что не понимает ни слова и продолжал по-идиотски улыбаться, а дядя Миша не смотрел в глаза новому знакомому, но ворчал всё то время, что они выходили из здания. В конце концов, уже на улице Саша не выдержала и расхохоталась во всё горло. За ней засмеялся и Максим.
— Вы чего, сумасшедшие? — оторопел дядя Миша.
— Нет, не обижайся, мы тебя разыграли. Макс понимает по-русски.
— А-а, — не смутился он, — ещё и лучше, хоть не надо притворяться. Ты с нами пойдёшь гулять или как? — обратился он к Максу.
— Если вы не против, пойду с вами. На сегодня у меня нет никаких планов.
— Пойдёмте в Лавру, — предложила Саша, — ты же первый раз в Киеве?
— Первый, я кроме Европы нигде и не был.
— Не скажи только местным, что Украина не Европа, а то не посмотрят, что француз — по башке схлопочешь, — дядя Миша замедлил шаг.
— Что значит "схлопочешь"?
— Вот когда схлопочешь, тогда и узнаешь.