Глава 11 Разгадка близка

Задержавшись у фонтана, чтобы протереть свой портрет от крохотных брызг воды специальной бархоткой, которую всегда носил в кармане сюртука, Феоктист Петрович удовлетворённо вздохнул. Голограмма вновь заиграла в лучах солнца, вселив приятное чувство гордости за себя любимого. Баловство, конечно, хотя как сказать, в общем, сыщику нравилось, что население относится с уважением к его непростой работе.

Сбоку, из-за Доски почёта, выглянул Герман, адъютант генерала Зыбина, благодаря спортивной обуви на белой каучуковой подошве, двигавшийся абсолютно бесшумно. По плечу неожиданно похлопали.

– Да что такое! – подпрыгнул от неожиданности сыщик. – Что меня сегодня все дёргают?

– Что с вами? – поинтересовался Зыбин, подошедший со спины. – Нервы?
После страстных объятий Персефоны в организме сыщика поселился страх перед чужими прикосновениями. Он невольно схватился за горло, закрывая рукой глубокие царапины, которые неприятно саднили.

– Скажите, пожалуйста, вот вы воевали на Марсе. Всяких там инопланетных тварей видели. Когти демона могут быть заразными? – постарался завладеть инициативой в разговоре, смешав генерала неожиданным вопросом.

– Покажите-ка. Ого, кто же вас так? Да с такой силой! Неужели женщина?

– Ну если её можно так назвать.

– Знакомый почерк. У меня в плазмолёте точно такие. Персефона! Больше некому. Чем это вы её так разозлили? – высказал предположение Зыбин-Шкловский.

– Объявил о снятии подозрений.

– Без подготовки? Погорячились. Так она невиновна? Вот это поворот. И кто же тогда?

– Надеялся от вас услышать.

– У меня есть одна догадка. Аристов – ваш непосредственный начальник, кажется? Так вот, я знаю, кто убил хоккеиста. Это его жена, больше некому.

– Интересный пасьянс. Есть мотив?

– Великий Космос, конечно! Этот самый поясок у вас с собой?

Подозвав механического секретаря, Феоктист многозначительно постучал указательным пальцем по бронированной крышке.

– Отлично, давайте присядем, – генерал показал на одну из скамеек, расположенных вокруг фонтана под сенью спутанных ветвей карликовых шорея.

– Герман, посмотри, чтобы никто не помешал.

– Так вот, – беря в руки шерстяную верёвку в пятнах засохшей крови, произнёс генерал. –  Странное чувство, держать в руках чью-то смерть. Вы не находите?

– Никогда над этим не задумывался, – обрабатывая шипящей перекисью водорода царапины, ответил сыщик.

Перед ним опустился на пружинных ногах механический секретер, открыв ящик с аптечкой первой помощи. На круглом экране бежал изумрудный луч сканера, оставляя за собой смазанную дорожку с яркими точками случайных пешеходов, пришедшими к фонтану отдохнуть.

– Нора выпросила у Персефоны этот поясок, а потом он оказывается на шее покойника.

– Занятный у вас там серпентарий.

– ?

– В министерстве, где ж ещё. Аристов, напротив, показывает на вас. Не успеваю головой крутить. К примеру, что здесь делал ваш Герман накануне смерти?
– Аферист – ваш Аристов! Я так и думал, что это его рук дело.Тогда всё объясняется – и  Медео, и выбор смертника, и эти злосчастные гермафродиты. Лишь бы меня подсидеть!

– Они-то здесь при чём?

– Ну как же!  Сами посудите, академик занят в секретном проекте. Непосредственно в вашей высотке происходит убийство, и главный подозреваемый, вы только представьте себе, – это его жена. Лихо да! Будет ли он после этого нормально работать? Нет, конечно. Император требует результата, а результата нет. Он, извините, в женских нервах запутался. Теперь переводим стрелки на меня, и вот тебе главный виновник в гибели человечества! Карьерист доморощенный!

– Это вы моего начальника приложили?

– Точно!

– И что мне со всем этим делать?

– Понятия не имею, но поясок, после того как побывал в руках Норы, приобрёл новые качества, – генерал показал на чёрную карбоновую нить, зловеще блестевшую между синих шерстяных ниток.  И самое главное, как он оказался на шее Архангела? Уж очень подозрительные факты.

– Есть свидетели?

– В том-то и дело, что есть. Загибайте пальцы: официант видел, как Персефона передала пояс Норе – это раз, Аристов с Норой регулярно летают на Медео – это два. А куда был открыт подпространственный коридор трансгулятора? Правильно, на азиатский каток. Я, конечно, не следователь, но какие ещё требуются доказательства?

– Сущий пустяк, что здесь делал ваш адъютант ровнёхонько перед убийством?

– Подождите вы с этим адъютантом!

Стоявший спиной Герман удивлённо покосился на своего начальника.

– Слушайте теперь внимательно: с какой бы это стати Норе лететь в заурядную высотку, если она без выгоды в форточку не плюнет? И вдруг целая экспедиция к бывшей однокурснице?

– Вот именно экспедиция! Зачем прилетал Герман к макароннику?

– Ага я понял. Вас уже настропалил этот Аристов?

– Положительно мне сегодня везёт на экстрасенсов!

– Не понял, а при чём здесь они?

– Вот именно, что ни при чём, а лезут изо всех углов, словно тараканы? Так говорите – однокурсница? Занятно! Смею предположить, что ваша жена была с ней знакома, коллега, так сказать!

– Вы к чему клоните?

– Операция по поводу храпа ваша идея или жена блеснула?

– Точно, Аристов наследил, узнаю руку, – отметил Зыбин, не обращая внимания на вопрос.

– Итак? – не унимался сыщик.

– Послушайте, но должен же я знать, как идут дела у академика? В конце концов, это всех касается.

– Вы так считаете? Мы без ваших гермафродитов прекрасно обходимся, и ничего.

– Это-то и странно. У всех есть, а вы в стороне на пригорке. Подозрительно! И  хранитель у вас с чудинкой: агитацию везде развесил с уборщицами, – генерал показал глазами на доску почёта с лазерными голограммами передовиков производства, среди которых сверкала фотография следователя.

Сквозь каскад струй, падающий вдоль стекла в узкую кювету из нержавейки, проступали цветные пятна прогуливающихся жителей высотки. Огромные зеркала освещали внутренние пространства. Били в разные стороны искрящиеся солнечные лучи. Обнажённые корни шорея с благодарностью впитывали из капельных систем живительную влагу питательного раствора. В листве кружилась мелкие цветочные сциариды. Безмятежность повисла в атмосфере, не зная, что над ней уже занесена рука судьбы в виде кровожадных венерианских жуков.

Брезгливое сравнение с уборщицами покоробило сыщика. Хотя, как сказать, он тоже был в своём роде чем-то навроде дворника, выметающего из бесконечных закоулков стратосферной высотки всяческие общественные аномалии. Вот именно – аномалии, но никак не пошлым интриганом, стремящимся к единоличной выгоде. Что за глупость! Это годится только для павианов с бубенцами, но никак не для честного полицейского.

Конечно эпатажные взбрыки Семарга ему не нравились, особенно недавний поход с ручной сиреной по этажам.

«Действительно, с чудинкой товарищ. Однако, ещё неизвестно, что придумает сменщик? Здесь, по крайней мере, всё понятно, а заведётся такой вот хмырь, – подумал Феоктист Петрович, с неприязнью рассматривая холёное лицо старшего советника, – и устроит всем сословное деление».

– Значит, говорите, соглядатая отправили?  И что выяснил? Это нужно для следствия.

– Есть подозрение, что придётся вашу высотку ликвидировать. Академика, конечно, заберём, а вот здание ждёт утилизация. Ваш хранитель форменный коммунизм здесь развёл. У себя в Замке, пожалуйста, но ведь ему показалось мало. В имперской высотке начал наводить свои порядки. Но на фоне убийства – это меньшее из зол.

Неожиданно из полицейского секретера на гнутых пружинных ножках раздался звонок.

– Алё, у аппарата, – недовольно вынимая трубку из латунных держателей, ответил Феоктист.

– Узнали? Вы мне нужны. Давайте немедленно сюда, к отцу Пафнутию.

«Опять совпадение? Стоит только о чём-то подумать, и вот тебе, пожалуйте, всё сразу и без очереди. Ох, неспроста закрутился такой крюшон. Нет бы простой висельник от неразделённой любви, а вместо этого племянник императора. Хотя теперь появился мотив. А ведь до сих пор ни одного сколь-нибудь разумного предположения не было. Кому могла понадобиться смерть хоккеиста? Обычное дело – дворцовые плезиры», – кисло ответил сам себе сыщик.

Другой бы на его месте ухватился за столь интересное дело. Это ведь какие перспективы открываются перед следователем! Ну там, награды всяческие, повышение в чине, но всё это не интересовало Феоктиста. Это выскочки с Земли страдают от ущемлённого самолюбия: им всем надо доказать, что они из себя что-то представляют, что они ничуть не хуже жителей стратосферы. Ага, семь линий в стенку! Феоктиста вполне устраивало теперешнее положение дел, как опытный алкоголик, он вовсе не хотел сверкать своими пороками в объективах вездесущих репортёров. Это ему вовсе не нужно было.

Дело приобрело для него, можно сказать смело, экзистенциальный характер. Здесь речь шла о сохранении привычного положения вещей, о самой жизни, как бы ни пафосно это звучало.

На сто тридцатом этаже, например, находилась замечательная кофейня с паршивым кофе и доброжелательным бариста, а в Замке работала отличная мясная лавка, где ему персонально оставляли самый лучший кусок говядины. Да мало что ему нравилось в этой высотке. К примеру, портрет у фонтана, на доске почёта. Отличный такой портрет…

Сморщившись, как от зубной боли, сыщик отправился скорым шагом в храм Всех Святых.

В одном из коридоров опять схватили за рукав, он уже подумал, что Аристов что-то забыл сказать, но в этот момент его грубо толкнули в распахнутую дверь. Сопротивляться не было никакой возможности настолько сильным оказался похититель.

«Всё, последний час настал. Прощай любимая высотка, – мелькнуло в голове у сыщика.

От похитителя веяло сладковатыми духами с резкими нотками наследственной безвкусицы. – “Кармен”, точно, “Кармен” – заключил сыщик и произнёс:

– Зачем так грубо? Я человек холостой, могу и так согласиться.

– Послушайте, – обратился неизвестный похититель в карнавальной маске, изображающей средневекового врача с кожаным клювом для благовоний, – вы должны мне всё рассказать, иначе я вас выброшу в окно.

Действительно, из открытого панорамного окна дул стратосферный ветер с хорошо различимым запахом озона. Начала кружиться голова.

– С даты рождения? – с готовностью уточнил сыщик. – Я готов!

– Я думал, что только хранитель страдает шутовством. Оказывается, болезнь заразна!

– Будьте милосердны. Что всё-то?

– Хорошо, будь по-вашему, – неизвестный потащил к окну свою жертву.

– Экая вы жестокая женщина, можно сказать, и не женщина, а демон в юбке, – в ужасе закричал Феоктист.

– Как догадались?

– От вас амбре дует специфический!

– Скажите тоже, в Замке брала. Продавец клялся, что хорошо берут.

– Оно и заметно, что хорошо. Так-с, уточните, что вас интересует, кроме дешёвой парфюмерии, конечно?

– Дорогой!

– Да мне без разницы. Я так понимаю, душегубством интересуетесь? Могу вас обрадовать, госпожа Персефона, вы вместе с товарищем Плещеевым вне всяких подозрений, можете и дальше давить жильцов, как котят. Все подозрения сняты, так-то.

– Занятно, и почему это?

– Могу не отвечать? Всему должны быть границы, в конце концов!

Сняв маску, Персефона в задумчивости постучала ногтями по убранному в стену панорамному стеклу в титановой раме. Воздух из комнаты с жалобным писком просачивался сквозь штатный силовой экран в стратосферу. Яркие искорки атомов кислорода покрывали весёлым муаром бесконечное пространство перистых облаков за окном.

– Сброшу, и нет проблемы, – женщина хищно улыбнулась.

– О как! С вас станется. Только где проблема? Вы теперь неприкасаемая.

– И как долго?

– Милочка, так это от вас зависит. Сделаете летающего оловянного солдатика и адью.

– Патовая ситуация, вам так не кажется?

– Это почему?

– Ну как же? В случае успеха академику премия, мне распылитель. При отсутствии результата – жуки сожрут.

– Так отчего же обязательно распылитель?

– Вы уверены, что я буду нужна после окончания работы нам летающим гвардейцем?

«Гвардейцем! А я-то всю голову сломал над чем академик трудится», – мелькнуло в голове сыщика, и он продолжил.

– А как же спасение всего человечества?

– Врёт махаон бесчувственный. Никто ему не нужен, если у меня крылья отпилил! – Персефона всхлипнула вполне натурально.

– Вам не кажеться, что слегка странный вывод? При чём здесь вы и спасение человечества?

– Я полагала, что вы дружите с логикой? В том-то и дело, что меня нет в этой формуле. Поэтому и прячет ото всех, словно я заразная. А разве я заразная? Что во мне не так?

Женские пальцы вцепились в горло сыщику. В отчаянии выпустив остатки воздуха из лёгких, он прохрипел:

– Гад зажравшийся!

Стало легче дышать.

– Вот именно, что гад! Я боюсь с ним рядом находиться. Знаете, что он сделал в первую брачную ночь? Накачал меня наркотиками и вживил крылья. Думаете, ему можно верить после этого?

– Конечно, нет! – поддакнул сыщик, по-прежнему ощущая на горле впившиеся ногти.

– Только привыкла, как отпилил. До сих пор чешется! Мне теперь выходить на балкон опасно. Я ведь думаю, что могу летать. От этого чувства невозможно избавиться!

Неожиданно совсем рядом оказался край высотки, силовой экран предупредительно завибрировал, предупреждая об опасности. Ноги потеряли опору, опять стало трудно дышать.

– Немедленно поставьте меня на пол. Я тоже не умею летать, – потребовал сыщик, превозмогая боль в горле.

– Извините.

– Вот именно, – с облегчением вздохнул сыщик, разминая шею. – Я теперь знаю, что чувствует висельник. Не понравилось. И что думаете делать?

– Вы не ответили. Повторить?

– Ах да! Ну как вам сказать, врать не буду, скажу честно: уж очень вы необычная для стратосферы, слишком земная, что ли. Нет, конечно, женщина вы во всех отношениях красивая, но такая биография кого хочешь испугает. Вы слишком известная в нашей высотке персона. Ну вспомните сами своё сидение в кресле позора? И чего хотите после этого? Не будем уже говорить о демонических крыльях – здесь особая песня. Только бегство может всё исправить. А правда, отправьтесь путешествовать, смените внешность, найдите новое жильё?

– И бросить академика? Вы в своём уме?! Столько лишений и ради чего? Чтобы начать всё заново? Большей глупости я в своей жизни ещё не слышала!

– Напрасно вы секретаря оставили за дверью. Он теперь шум поднимет. Меня непременно найдут.

– Или нет, – Персефона выразительно посмотрела на безбрежный океан перистых облаков.

– Бессмыслица какая-то! И зачем?

– Из вредности, подходит? Давайте серьёзно: поясок у меня выпросила жена Аристова Нора, а наша несравненная Норочка дружна с Бертой, которой Плещеев должен был сделать операцию. Вас это не смущает?

– Занятно, – оживился следователь, – Моншер, а не могли бы вы описать мне эту самую Берту?

Глава 10 Новые обстоятельства–2 http://proza.ru/2022/09/01/1140

Глава 12 Генеральские бирюльки http://proza.ru/2022/09/13/890