Свидание

Мелкий, противный дождик моросил не переставая. Щётки развозили по стеклу бисеринки капель, успевая мотнуться туда-сюда, прежде чем ветровик снова затягивала влажная пелена. Он внимательно вглядывался в перспективу улицы, выискивая кого-то среди редких прохожих. Ее характерную походку увидел издалека, несколько суетливо вышел из машины, хлопнул дверцей и, подняв воротник плаща, двинулся навстречу. Заметив его, она не ускорила шаг. Прозрачный зонтик девушка держала так, что ему была видна только нижняя часть лица.

Когда сошлись, он хотел обнять ее, но она отстранилась и чуть простуженным голосом сказала: "Здравствуй". Он убрал руки и повернулся к машине несколько резче, чем хотел. Открыв дверцу, невольно залюбовался как грациозно, но твердо она стряхнула капли с зонтика, провела рукой по бедру, подбирая длинные полы модного блестящего плаща, и уселась в кресло.

Глядя на ее профиль, он не мог понять, какое из чувств сильнее - нежность или обида за эту демонстративную холодность... Она смотрела на прилипший к ветровому стеклу желтый кленовый листок, как будто пришла только за тем, чтобы как следует его изучить. Молчание затянулось... Наконец она оторвала взгляд от листка, порывшись в сумочке, достала пачку сигарет и зажигалку. Его удивил не столько вид сигарет, сколько зажигалка.

- Ты куришь?! - посмотрел так, как будто впервые ее увидел...
- А что, у тебя салон для некурящих?
- Да нет, кури, конечно... Только зачем тебе это?..
- Ты что меня позвал, лекцию прочесть о вреде пагубных привычек?!
- Не ершись... Я, правда, очень хотел тебя увидеть... Мне без тебя трудно... Последнее время... как заноза в груди... Я стараюсь не думать... Но не получается. Давай видеться хотя бы изредка...
- Зачем?
- А что, это разве не понятно?
- Слишком поздно...
- Да что с тобой стало?! Ты ведь была другой!.. Что тебя ожесточило? Я ведь всегда старался жить так, чтобы ты гордилась мной, чтобы у тебя было все необходимое.
- Попрекаешь?
- Ну ты же отлично понимаешь, что это не так! Когда ты у меня появилась, я уже знал, что это необратимо...
- И поэтому ушел...
- Ты же не знаешь всего!..
- Я знаю одно - ты ушел...
- Я военный. Был приказ. Ты же выросла в гарнизонах... Знаешь, что это такое.
- Другое знаю. Ты всегда доказываешь что-то всему миру - что ты самый умный, самый отважный, самый сильный, самый патриотичный, в общем самый-самый... А тебе никогда не приходило в голову, что женщинам нужны не самые-самые, а обыкновенные, земные... и чтобы не где-то, а рядом, чтобы чаще на руки брали как маленьких... Ты мне о приказе говоришь... Думаешь я не знаю, что тебе предлагали поступать в Академию Генштаба? А ты сам каждый месяц заявления писал...
- Я солдат...
- Ты полковник...
- Я уже генерал...
- Поздравляю... В Афганистан этот проклятый ты от нас убежал!.. Все твои ордена не стоят того, что я пережила...
- Так было лучше для всех нас...
- Ну что ты такое говоришь, папа!!? Я знаю, что вы с мамой не ладили, знаю, что она была во многом неправа... Но ты же мужчина! Ну разве можно было так удирать!!? Я с ума чуть не сошла от страха за тебя... Ревела целыми днями. Мне ночью кошмары снились как тебя убивают... Ты не думал обо мне, о маме...
- Для тебя, наверно, не было секретом, что мы не любили друг друга. Я это понял уже через год... Если бы тебя не было, я бы еще раньше... Мы всегда были чужими...
- Зачем тогда вообще женились?
- Случайно все получилось... А потом должна была появиться ты. Я узнал, когда из командировки приехал... А командировки... из них не все ... возвращаются... Я обрадовался... Еще уговаривал ее. Она не хотела... Но потом согласилась. Мы решили, что для создания семьи страсть - не главное. Думали сумеем притереться... Когда ты родилась, я взял отпуск. У нас была договоренность, что весь месяц ночью к ребенку буду вставать я, чтобы запах молока тебя не раздражал, и ты не привыкла есть по ночам... Тогда считалось, что кормить детей ночами нельзя… Знаешь, я быстрее нее научился тебя пеленать и она злилась... Однажды мы даже на этой почве поссорились - она сказала много обидного и в том числе вот эту фразу про самого-самого. Один раз (ты, наверно, этого не помнишь) мы с ней здорово повздорили. Мне не понравилось, как она разговаривала с бабушкой. Она расплакалась. В этот момент ты пришла с улицы. Конечно, пятилетнего ребенка не должен привести в восторг вид рыдающей матери, но от твоей реакции я даже растерялся. Ты подбежала к ней, прижалась, сама разревелась, ножками затопала и крикнула: "Плохой папка! Уходи от нас! Мы тебя не любим!!!" В ту ночь я впервые принял успокаивающее...
- Ты позвал, чтобы напомнить?
- Нет! Прости... Я хотел пригласить тебя к себе. Ты же ни разу у меня не была...
- Я не смогу. Мне некогда. Дела...
- Мы не долго. Только выпьем кофе... Я тебя отвезу!
- Да нет, ничего не получится. У меня только десять минут.
- Жаль... Я надеялся, что ты побудешь со мной чуть дольше.
- Я могла быть с тобой всегда, но ты сам этого не захотел.
— Это мама тебе внушила?
— Почему мама? Я сама уже давно не ребенок, кое-что понимаю.
- Да потому что эту прямую речь я от нее слышал постоянно.
- А после Афганистана почему не вернулся домой?
- Потому что именно там понял очень отчетливо, что так жить больше не смогу. У военных есть термин "глубокоэшелонированная оборона". Это значит стабильный тыл. Измотанные, понесшие боевые потери части отводятся для отдыха и пополнения. В Афганистане своеобразные условия. Таких понятий как фронт и тыл там зачастую не существует. Наша семейная жизнь была чем-то подобным. Приходя домой, я не чувствовал себя в тылу.

- Да, в метафорах ты всегда был силен. Тебе нужно было книжки писать, а не из всех видов оружия палить. Но мама права- мы всегда для тебя были балластом.
— Это чушь!!! Я пытался все сделать для того, чтобы быть в семье, но, когда вернулся, понял, что с мамой мы вместе жить больше не сможем. Тому, кто вернулся трудно снова оказаться в мире мелких обид и ссор по смехотворным поводам. Я сорваться боялся, тебя напугать. Ты ведь страшно переживала наши размолвки. Я думал, что с тобой мы останемся друзьями. У меня ведь больше никого нет...
- А чего не женился? Ты ведь всегда был самый-самый... Я не поверю, что у тебя нет женщин. Все мои подруги всегда были влюблены в тебя: "У тебя такой папочка!" Да ты и сейчас мужчина "в самом соку". На свои 52 не выглядишь. А седина в висках — это же самый ходовой тип супермена...
- Я прошу тебя, не говори пошлостей... Зачем ты так? Мне теперь трудно будет жениться... Но почему ты мне мстишь? Мама ведь вышла замуж...
- Да! И мы неплохо живем. Дмитрий Прокофьевич, конечно, не такой как ты положительный, не такой мужественный и вообще... Но он любит маму и поэтому я его глубоко уважаю!
— Значит я виноват перед тобой в том, что нас с мамой любовь не посетила?
- А ты как думал папочка? Деточка маленький, предохраняться не научен был. А когда маму угораздило, решил, что может и к лучшему - ценный генофонд сохранится... Ребенка сделать не трудно. Покупать ему игрушки-сладости, потом косметику и дубленки - тоже дело не хитрое... А когда ребенок видит, как родители друг друга не переносят, думаешь это легко? Легко делать вид, что не слышишь, как они ночью разговаривают свистящим шёпотом?! Легко, когда мать орет на тебя, потому что издергана семейными неурядицами?!! А папа, прикрывшись службой месяцами отсутствует...
- Я никогда не прикрывался службой, я просто служил.
- Ты знаешь, если послушать наш разговор со стороны, наверно, можно подумать, что святой образумить пытается овцу заблудшую, а эта дура черное от белого отличить не способна. Национальный герой терпит издевательства от дрянной дочери...
- Прекрати сейчас же! Я запрещаю разговаривать со мной в таком тоне!!
- Не кричи на меня! Я не твой солдат.
- На солдат я не кричу... Скажи, почему я никак не могу до тебя достучаться?!
- Потому что ты, папочка, много лицемерил. Когда-то каждое твое слово было для меня... Я тебя боготворила, а ты... Уже тогда была врачиха вашей поликлиники и какая-то Катя и еще...
- Ты и это знаешь?!
- Я всегда знала больше, чем ты думаешь. Если бы ты был настоящим отцом - сумел бы оградить меня от этих "знаний" и от всей житейской мерзости. Но ты был слишком занят собой и своей ролью в обществе, поэтому я, при живом отце, отца не имела.
- Господи! Да что ты такое говоришь?!! Ведь я же...
- Все, папочка! Хва-тит!!! Сейчас я скажу тебе все... Смешно на вас, мужиков смотреть, наблюдать как вы пыжитесь, чтобы выглядеть лучше, чем есть на самом деле... А мы, дуры, из-за вас вечно в соплях и слезах... Бардак какой-то вселенский... Вокруг меня сейчас роями вьются всякие козлы, от сопливых подростков прыщавых, до старых пердунов... Мышцы напружинивают, кошельками трясут. Я их ненавижу всех. Приятно смотреть как они дергаются. А как видят, что не выгорает - все пардоны в сторону и весь хамеж наружу...
- Опомнись! Дочь!! Что ты говоришь?!! Ты же никогда не будешь счастлива!!!
- Проснулся, воспитатель! Спецназ свой воспитывай! Я ненавижу твой спецназ!!! С детства его ненавидела! Когда меня в 15 лет изнасиловали, ты черт знает где, хеp знает кого, хрен знает от чего защищал!!!!!...
Он уронил голову на руль и скрипнул зубами, потом справился с собой и тихо сквозь зубы спросил: "Кто?!"
- Дед Пихто... Все папа! Я уже опаздываю. Нет! Не надо меня никуда подвозить. Я сама доберусь...

Она приподняла перетянутый ремешком рукав и обнажила миниатюрные золотые часики на точеном запястье. Рывком распахнула дверцу, выставила наружу зонтик и, раскрыв, поднырнула под него.

От звука захлопнутой дверцы зазвенело в ушах, как от близкого разрыва. Дождик внезапно кончился. Дворник бесстрастно мотался туда-сюда, но очертания стройной фигурки все-равно оставались размытыми и почему-то мелко вздрагивали...
17.02.88