Картофельфест

    Картофельная страда в деревне начиналась с середины сентября, когда молодое бабье лето передавало эстафету настоящему. Вот и в этот год погода стояла наипрекраснейшая. Дожди если и были, то такие слабые, что и за дожди-то их не считали, приравнивая к росе утренней. Каждый в деревеньке копал картошечку, как привык.
    Ильинишне и Петровне копать помогали дети. В одну из суббот приезжали  Антон с Натальей и Митей, а к Петровне дочка с мужем и ребятишками. Антон привозил на прицепе лебедку. Сам вставал за плуг, Митя стоял около  мотора.  Споро получалось. Остальные же собирали картошку в вёдра, разумеется, сортируя её.  И без соседок-подруженек такое важное дело никак не обходилось. Помогали, чем могли.  Те из работников, кто помоложе, носили вёдра собранной картошки  в подвал. Часть крупной сразу ссыпалась в мешки. Их Антон увозил себе на пропитание.
    После того, как все ряды были выпаханы, лебёдка переезжала в огород Петровны. На плуг  вставал её зять. Управлял по-прежнему Митя. Но это уже было в воскресенье.
    А у Ильинишны завершалась копка картофеля.
- Давай, берите вилы, лопаты. Глядишь, полишную картошину найдём, – командовала хозяйка. Картошечки набиралось немало.
- Ну вот, а что я говорила. Глядишь, на следующий год и самосева не будет,  – радовалась Ильинишна.
    Сносив оставшиеся вёдра, Антон шутливо спросил:
- А теперь-то можно шашлычка пожарить? Заработали поди-ко.
- Заработали-заработали. Но сперва в баню идите, шашлыки опосля сделаешь, да не забудь картошечки запечь. А я в избу, покушать сделаю.
- Обязательно, –  поддакнул Антон.
    Вечером были шашлыки и, разумеется, картошка, запечённая в углях. Для посиделок в конце огорода был водружён стол, вокруг которого стояли скамейки.
Разламывая картошку с пылу с жару и приправленную солью, Ильинишна запела старую пионерскую песню, переиначив её на свой лад:
-Ах, картошка, объеденье-енье-енье-енье!
Деревенских идеал-ал-ал.
Тот не знает наслажденья-енья-енья-енья,
Кто картошки не едал-дал-дал!
- А я тоже про картошку песню знаю, – встрял в разговор взрослых Сашок, внучок Петровны:
- Антошка, Антошка, пойдём копать картошку.
  Антошка, Антошка, пойдём копать картошку.
- Ну, это не про нашего Антона Иваныча, – прервала его Ивановна, – тот лентяй, а наш трудяга.
    Но Сашок уже не слушал её объяснений, у него было много своих неотложных дел.
- Мам, а Ивановна уже поди-ко выкопала? – шёпотом спросил Антон.
- Это уж как водится. Не думай об этом. Нас уже не переделаешь. Привыкла она одна копать – пусть копает. Сносить мы ей помогли. А занеможет – сама попросит выкопать. Такие уж мы есть. Не обижайся.
- Да я не обижаюсь, просто жалко ведь.
- Золото ты моё, - радовалась словам сына Ильинишна.
    Ивановна копала картошку всегда сама. Любила она возиться в огороде  с утречка. С самого раннего. Мошек и комаров было меньше, да никто и не мельтешит, не поучает, что и как делать. Копала картошку Ивановна как родители и деды её копали. В ручную, вилами. Все, выкапывая клубни, разбрасывали их по всему загону, либо выкладывали дорожкой. Но  у Ивановны была одна причуда – она картошку выбрасывала на край грядки. Приходили подруженьки, либо Саныч и помогали снашивать вёдра с урожаем.
    А в прошлом году Кирилл (внук Саныча, мальчишка, любивший задавать вопросы), придя к Ивановне помочь сносить картошку и увидев её, сбросанной на край грядки, и удивился:
- БабАня, а зачем Вы так картошку сбрасываете? Лишнюю работу делаете.
- Скажешь тоже. Наоборот, облегчаю. С борозды тянуться далеко не надо, да и нечего грядку лишний раз топтать.
- Так всё равно же весной пахать будете.
- Буду-то буду, да все равно надо беречь землю-матушку, кормилицу нашу.
В этот раз первой явилась  Ильинишна.
- Ну, что единоличница, опять одна роешь. Али трудно подождать? Всегда ведь подсобим. А моготь не доверяешь, – с обидой в голосе молвила она, увидев клубни, выбросанные на край грядки.
- Ну ты и загнула, не доверяешь. Просто привыкла я так.
- Ладно, давай помогу сносить. что-ли.
Тут подошла и Петровна:
- Али не дождались? – вопрошала она.
- Дождались-дождались, – отвечала Ивановна, приветствуя соседушку.
    Каждая взяв по ведру, и договорившись кто какую картошку обирать будет,  пошли по борозде к выкопанной картошечке.
Клубни складировались в гобце, но через дверцу в полу носили только семенной картофель, т.к. он складывался в отдельную кучку. Остальной же спускался через окно в стене подвала, открытое всё тёплое время года. В него вставлялся железный жёлоб. Получалась горочка и по ней клубни скатывались в подвал. Когда куча становилась большой, картошке приходилось помогать скатиться.
- Дай-ко полено, – попросила Петровна, – надо упехать картоху.
- А мне мешочки, мелочь высыпать, – сказала Ильинишна.
- На крылечке глядь, припасла два. Думаю хватит.
- Да, судя по выкопанной картохе, мелочи в этом годе мало будет.
    По окончании загрузки, картофельный гурт только подравнивался.
Сносив выкопанный картофель, подружки умылись у рукомойника, висевшего во дворе,  и направились в избу чайку отведать.
- Сегодня подустала, завтра докопаю, – начала беседу Ивановна.
- Вот и охота тебе в этакую рань вставать и в огородец идти. Поспала бы маленько и как все  люди днём и работала, – поддержала разговор Петровна.
- Что ты меня упрекаешь-то? Я ж тебе не выговариваю, что ты до полуночи по избе шастаешь, – с обидой в голосе отвечала ей Ивановна.
- Ладно-ладно, не заводись. Я ж любя. Ты ж знаешь, всегда поможем.
- Да знаю я, – махнув рукой, согласилась Ивановна, – и сама приду, подсоблю, когда надо. Коль свои бани не топлены, то приходите ополоснуться. Правда я только котёл подогрела, печь не топила – тепло на улице-то.
- Ой, хорошо, – обрадовалась Ильинишна, – а то я хотела свою подтоплять. Бельишко возьму и приду.
- И я ополоснусь, раз такое дело, – откликнулась Петровна.
И так было всегда. Хоть и мало было в деревеньке людей, но жили они сплочённо.
- Дружно не грузно, – любила говаривать Ильинишна. И это сущая правда.