Судьба оставила

Кто готов пожертвовать собой? В попытке доказать необъяснимое, чужие жизни летят на костер, уходящий своим невидимым пламенем к принимающему дары, предназначенные другому.
Воины пыли…
Я последний раз тогда вышел в поле. Или зашел в него. Оно всегда успокаивало своей широтой — от одного края неба до другого; мне никогда не хватало зрения, чтобы охватить взглядом весь океан. В траве высотой по самую макушку скрывались от злых слов людей чудеса. Тихие, шумные, невидимые и ощущаемые — они впервые стремились к уединению. Ощутив всем телом прохладу от тени воображаемого дерева, я вновь достал свой черный блокнот.
«Давно не писал тебе. Помнится, мы попрощались с тобой на том, чтобы я тщательно обдумал свое решение. Теперь я понял, понял окончательно после этих дней разлуки — мое сердце не выдержит без тебя»
Чудеса уже сидели на моем плече, с интересом ожидая, что будет начерчено на бумаге дальше. Они щекотно скребли у меня за ухом, и порой приходилось их шутливо стряхивать.
«Да, ты не отвечаешь мне. Ни разу не ответила. Я не знаю ни твоей внешности, ни тебя саму. Мы даже ни разу не виделись, но я знаю, что ты не иллюзия. Мне тебя не хватает, ведь… я люблю тебя»
Сразу же я услышал восхищенный шелест дерева и стрекот сверчков, который мне всегда нравилось слушать в поле. Я продолжил:
«Да, и не смотри на меня так. Пусть ты и невидима для меня, я чувствую твой взгляд. Я на самом деле давно это понял. Мы существуем с тобой вместе без начала, нам суждено этой судьбой»…
Воины пыли вышли…
Красные лучи уходящего солнца осветили каменистые выступы острых скал. Спокойная походка царицы не потревожила даже вековой твердой крошки, помнящей поступь самого бога. Львица усталым взглядом провожала блеск своей славы — вечный уход тепла. И взгляд ее упал ниже.
Суровая, каменная пустыня. Вода была изгнана в пар, жизнь и любовь — в ночь. Теперь здесь находятся владения одного существа. Здесь царица ставит свое правило, и оно лишь одно — слепая покорность. Острые скалы — ослабевшие души...
Величественный прыжок — пушистые и сильные лапы оттолкнулись от камня, и текучее тело плавно перелилось в падение. Перед глазами первосвященной жрицы проносились звезды, в глубинах ее зрачков таились темные пучины смерти, в прикрытых веках трепетала жизнь, но любовь вечно ускользала от нее…
Воины пыли сметали все на своем пути…
Я убежал оттуда, будучи счастливым и уверенным в том, что ты придешь. Руки уже тянулись собирать лучшие цветы и плести венки — ты их любишь, знаю. Ноги стали легкими и совсем не чувствовали усталости, ведь ждали тебя — мою вечную и предначертанную радость. А головы словно не было.
Да, я оставил чудеса, но я знал, что мы вернемся к ним уже вместе. Они тоже были в предвкушении — такую великую радость не испытывал мир еще с тех времен, когда было объявлено о появлении в нем любви — а случилось это далеко не сразу после появления людей.
Однако мир пытался спастись. Наступила ночь, и прибрежная трава стала моей постелью. Освеженный веянием реки, я с улыбкой ждал нашей встречи.
Воины пыли уже пришли…
Царица всегда шла одна. Она знала — любовь выживет несмотря ни на что, а потому шла вслед за превечным ветром, не оставляющим ничего после себя. Лишь острые скалы — ослабевшие души…
Ее тяжелая поступь отдавала гулом по всей земле, ее глубокий рык погружал слышащих его в священный и восхищенный трепет, ее острые когти сметали всех восхищающихся, ибо восхищение — не любовь. Она шла за своей целью, все ожидая своей путеводной звезды, предвосхищая в своем желании ее восход. Она не могла ждать. Жрица служила своему культу, на благо пустоты и вечности. У ее благословения не было конца. Судьба давно сняла с нее свой поводок.
Воины пыли.
Я знал, кто за вами идет. Значит, ты все же нашла меня, Смерть?
Воины вечности обратили в пыль все чудеса. Мои отяжелевшие ноги шли по праху, черному песку раскаленных слез. Пальцы погрузились в него — я слышу ваши крики и плач… Соленые искры упали на вас и распались на миллиарды осколков. Последнее пристанище необъяснимого украсили венки — ты их любишь. Знаю.
Ты ждала совсем неподалеку. Царица, жрица, королева всего живого — прекрасная дева. Твои холодные руки тянулись за объятиями, ты жаждала любви. Холодные глаза выдавали страх — это твой последний шанс… ведь в этом мире теперь только мы с тобой.
Воины пыли окружили нас, и серый могучий вихрь завесой стал за моей спиной. Если бы я вышел — увидел бы я еще что-то, или такова была твоя воля — видеть перед смертью только тебя? Перед Смертью — только меня?
Ледяным обручем твои руки сжали мою грудь. Вновь брызнули слезы, драгоценными камнями стекающие вниз, и ты, желая утешить, обняла холодными ладонями мои щеки. Дыхание становилось все тише и сумрачнее, сердце спокойнее. Твои яркие и тяжелые губы медленно коснулись моих, наши глаза закрылись…