Экономия

Бабка Наташа всегда следила чтобы я бумаги много не рвал. Если находила в ведре слишком, по её мнению, длинные полоски, не рационально использованной бумаги, тут же начинала браниться, что вот он дармоед на её седую голову, всю бумагу извел, а у бабушки пенсия с гулькин нос. Не напасёшься на вас. Жопка то ещё не выросла, а уже бумаги то извели..

Надо ли говорить, что расход туалетной бумаги был строго лимитирован. Дефицит этого товара давным-давно канул в лету, но экономить надо было на всём. Дед Борис вообще не имел доступа к магазинной бумаге и подтирался исключительно нарезанной "Зарёй", которую бесплатно разносила почтальонка два раза в неделю.

Вообще у бабки Наташи было хорошо, но это если одному. А когда свозили всех внуков и внучек, то начинался кошмар. Тут уже не только туалетную бумагу изводили за пять минут, от чего бабка хваталась за сердце, охала и ахала, а дед Борис тут же намыливал лыжи в ближайший магазин для пополнения запасов. Изводили всё. Особенно доставалось кошкам, Муре и Мусе.

Мура, старая кошка, очень своевольная и воровливая. Мура продаст шкуру за блины. И нет бы украсть один блин и спокойно его хомячить где-то в укромном месте, Мура умудрялась прогрызть всю стопку только что испеченных блинов. Муру лупили,  грозились снять шкуру, пару дней не пускали в дом. Но потом все обиды забывались. Ведь никто лучше старой Муры не лечил ревматизм бабки Наташи.
Муся - Мурина дочка. Но по характеру они совершенно разные. Муся душа компании, самая любвеобильная кошка из тех кого я видел. Утром, как только дед Борис впускал кошек в дом, старая Мура сразу бежит к миске, а Муся бежит к бабке Наташе, здороваться. И пока не намилуется, не намурчиться как трактор, к миске не пойдёт. А когда придёт, то там уже пусто. Старая Мура всё подчистую слизала. Вот Муся дурёха. Но бабка Наташа Мусю балует, за что дед Борис на неё бурчит.

Пока внуки и внучки делили кошек, бабка Наташа маячила возле плиты беспрерывно что-то жаря и паря. Такой прыткости могли бы позавидовать даже работники Макдональдс. Дед Борис помогал морально. Он охранял телевизор, для пущего прикрыв лицо газетой "Заря". Газета плавно вибрировала от его ровного посапывания.
Закончив у плиты, бабка Наташа недовольно толкала в бок спящего супруга, затем подходила к окну, высовывалась из него и звала детвору есть.
Когда все домашние были покормлены начиналось распределение обязанностей, кто будет мыть посуду, кто подметать, а кто пойдёт в магазин за хлебом. Все хотели идти в магазин, и никто не хотел мыть посуду или подметать. Но у бабки Наташи не забалуешь.
Тогда дед Борис обычно начинал бурчать, что вот, мол, внуки дармоеды, помогать никто не хочет и постепенно переходил с претензиями к супруге:

- Ты меня совсем не ценишь, всю жизнь попрекаешь, даже бумагу не даёшь. А я всю задницу себе "Зарей" изолрал уже. Да за мной вон очередь стоит. Иди в окно посмотри.

- Смотрела уже. Никого нет- сухо отвечала бабка Наташа.

А потом добавляла:

- Ой, Боренька, боюсь помрёшь, так я к гробу не протолкнусь.

Сразу после этого дед Борис багровел и уходил в сарай, где всегда было что-нибудь припрятано.

Возвращался он ближе к вечеру, захмелевший и самоуверенный. Но тут же с порога получал ворох заданий, исполнял команду "кругом шагом марш" и засовывал свои претензии ровно туда откуда вытаскивал.

Внуки за это время успевали что-нибудь сломать, довести до белого каления старую Муру, которая теперь пряталась высоко на абрикосовом дереве, затискать донельзя Мусю, которая так и лежала кверху пузом, лишь бы тисканье никогда не прекращалось.
 Дед Борис возвращался из последнего на сегодняшний день похода в магазин. Сдавал закупки и сдачу. Бабка Наташа придирчиво пересчитывала, сверялась с чеком, причитала что дед опять купил самое дорогое, старый дурак, всё сама, ничего никому доверить нельзя. Вот помру, что без меня делать-то будете, причитала она.

- Поминать, - ляпнул, не подумав дед Борис.

И тут же получил мухобойкой по голове. Отскочил, как ошпаренный, и, чтобы не ввязываться в заранее проигрышную войну сказал, что пойдет к Ложкову, надо удочку забрать. Срочно.

Эти походы обычно заканчивались одним и тем же - бабка Наташа ведёт на верёвочке деда Бориса. Словно выгуливает старого шелудивого пса. Потом ещё два дня дед Борис помирает, а бабка Наташа костерит его на чем свет стоит.

Но, всё равно пошёл.
- Вот я в семье главный. Как скажу, так и будет, - изрёк Ложков после первого стакана.
- А у меня жена главная, - немного стесняясь ответил Борис,- Очень удобно. Спрашиваю у неё, что мне надеть сегодня. Она даст. Или что на ужин сегодня. Она сготовит. Вообще голова ни о чём не болит.
- Не. Я свою вот где держу.
И Ложков показал сжатый кулак.

Сегодня дед Борис решил не испытывать судьбу и дойти до дома самостоятельно.

Внуки и внучки уже лежали в кроватях. Бабка Наташа щурилась в телевизор и одновременно вязала. Дед Борис попытался пройти незамеченным, но был остановлен.
- Опять с Ложковым своим напился. Не буду я тебя больше лечить. Возиться как с дитём маленьким. Мне внуков хватает. И так здоровья нет, а ещё...
- Я же совсем чуть-чуть, так только разговор поддержать.
- Знаю я ваши разговоры - кто в доме хозяин.
- Так я и говорю, что в моём доме ты хозяйка. Как скажешь так и будет.
- Ой, не подлизывайся.
- Дак, правда. Так и сказал и ушёл.
- Так прямо и сказал?
- Да.
- Даже не верится, что дожила до такого. Старый дурак поумнел. Ну, ты меня тоже прости, я не со зла всё это. Ты если хочешь, бумагой пользуйся. Оторви сколько тебе надо. Детям только оставь. Они твоей газетой точно жопы порежут.

В ногах у бабки Наташи монотонно мурчала Муся. Дед Борис сел в соседнее кресло и вскоре уснул с блаженной улыбкой на лице.