Третий тост

Иногда хочется выпить грамм пятьдесят, «для сугрева», чтобы расслабиться, помочь своим мыслям вернуться, может даже - в молодость. Там много чего произошло приятного и не очень, и даже – страшного, которое часто возникает в твоем сознании, и не отпускает его ни на шаг от себя. Это потери друзей. Подчиненные солдаты – тоже друзья. А по-другому и не может быть.

Подчиненные солдаты у офицера? – кто-то не поверит из вас. Наверное, стоп, стоп, нет, а точно – да.

Один из них ефрейтор Костя Каплин. 1985 год, май-октябрь, Афганистан, десантные войска, Кабул.

Он хорошо знал радиотехнику, и поэтому наш ротный транзистор жил, радуя музыкой – «Полевой почтой», «Маяком». А наш ленточный магнитофон (не помню названия), выдавал «на гора» песни Пугачевой, Розенбаума, Высоцкого… Мы жили ими, утоляя свою скуку и боязнь, возвращались памятью к друзьям и близким к сердцу событиям.

Ты, Костя, тогда пришел к нам в роту из Ленинградского училища по ремонту аудиотехники и телевизоров. Хотя до этого родился и жил Ты, Костян (как я любил к тебе обращаться), на другом краю Земли, на Сахалине. Да, да, не по званию, а по имени к тебе обращаюсь, как тогда. Да и как можно было это делать по-другому, вспоминая тебя: невысокого роста с немножко округлым русским лицом, улыбающийся, а если грустный, то твой вдумчивый взгляд и ускользающие глаза, говорили о твоих переживаниях. Ты легко читался, наверное, благодаря именно этому. В твоем взгляде можно было легко разобраться о прошедших событиях накануне. Неважно какими они были, в подразделении во время отдыха, или на войне, когда вылезали из того места, веявшего каждому из нас смертью.

Несмотря на свой небольшой рост, ты был силен, и до меня, кто-то из командиров не ошибся, назначив тебя ротным пулеметчиком. Этот ПК в твоих руках и на плечах, был на вид громоздким, но – ты никогда не показывал, что он не по тебе. Ты его с легкостью тащил на своих плечах или на груди, десятки километров, и, если что, он оживал у тебя, как игрушка, строча туда, куда направишь.

Тебя, Костян, вспоминаю всегда, когда собираемся за столом с друзьями или с родней, или сам по себе. Твоим именем назвал сына, с твоим именем иду по жизни, и вспоминаю тебя не только при третьем тосте. Ты мой мир, ты мой спаситель, забравший мою смерть.

И сейчас слеза катится по лицу, вспоминая твою улыбку. И иногда начинаю с тобою говорить, с тем как тогда, восемнадцатилетним «зеленым» солдатом, который располагал к этому, даже не умея говорить с офицером как следует. Твои фразы в ответ всегда были короткими: «Да», «Нет», «А душманы там были, чувствовал»… И их вполне хватало, чтобы составить картинку, которая была, над которой нужно было задуматься, чтобы не попасть «впросак». И понять, как быть дальше… И ведь, благодаря тебе, мы не раз оставались живыми…

А вот в октябре 1985 года, когда наша БРДМ «кувыркнулась», ты сидел на моем месте, а я - на твоем… Судьба. Ты – ушел, спасая меня, отца маленькой дочурки.

Костян, а помнишь Дехсабз, Панджшер, Пули-Хумри, Пагман…, Гардез? Гардез, он последним стал в твоей жизни. Да и в моей в Афгане. А в твоей навсегда!

Ведь, помнишь, именно ты меня спросил тогда, жив ли. Я открыл глаза, кругом белые стены, какие-то лица людей в белых халатах, смотрящих на меня. Искал тебя и не нашел среди них. Потом не раз ты ко мне приходил в Кабульском госпитале, И после - в Ташкентском, в Ленинградском, в Одесском, и я снова искал тебя, когда ты меня окликал, но не находил. А потом ребята из нашей роты, когда я лежал в Кабульском госпитале, пришли в гости, и сказали, что тебя больше нет.

Царство тебе Небесное, гвардии ефрейтор Константин Каплин.

Поднимая стакан, прячу глаза от друзей, и ухожу в тот мир – наш с тобою: июнь-октябрь 1985 года…