ООН в Крыму, гл. 19. Аидский замысел

ОТПУСК  ОДНОГО  НУДИСТА  В  КРЫМУ
Курортно-познавательный эротический  роман


Глава 19.  ПРОВАЛЬНЫЙ  ПЛАН  АИДА

*   *   *
Обитавшая за Плойчатым мысом четвёрка «тюленей» никак себя не проявляла, в соседи туристы-дикари не набивались, чего Роман всё же немного опасался из-за вчерашнего своего нескромного баловства у них на виду. Но всё обошлось. И он решил больше не провоцировать их своим видом и поведением.

Роман захотел было позагорать на своём каменном «топчане», но тот очень сильно нагрелся, припекало даже через полотенце. Пришлось слезть, охладить себя в морской воде. Заодно и поплавал вволю. Большой волны не было, поэтому из воды выбирался он на камни обычным способом, а не пингвиньим – с помощью волны.
Время подходило к обеду, пить хотелось уже весьма ощутимо, а заваренный утром чай закончился, так что пришла пора собираться и топать в лагерь.

Как уже отмечалось ранее, под палящим прямо в спину и по голеням солнцем очень тяжело было подниматься по излюбленному, но довольно крутому и сложному спуску к морю. Поэтому Роман, всё так же без плавок, с пустой бутылкой и полотенцем в пакете, быстро прошелся по пляжу третьей Сердоликовой бухты, снова вплавь обогнул Плойчатый мыс и без малейшей задержки на разглядывание «тюленей» дёрнул через перевальчик за мысом к ручью – за водой.
В сторону соседей только коротко глянул. Палатки были на месте, но самих туристов не было видно ни в воде, ни на пляже. Да и ну их!

В ручье набрал бутылку воды, в зарослях Сада Неверных снова достаточно быстро собрал большую охапку хвороста и в меру молодых своих сил начал споро подниматься к лагерю по достаточно ровному и относительно пологому склону ущелья.

Еду приготовил незатейливую, зато быстро: макароны с тушёнкой по-флотски и приправленный всё той же тушёнкой суп из сухих концентратов. Одной банки тушёнки хватило и на макароны, и на суп: установилась обеденная жара, и готовить более изыскано было банально лень. Да и не из чего особенно-то было готовить: остаток продуктов сиротливо вопиял о своём исходе.

Потешился парой глотков вина. С трудом заставил себя не делать больше. Вина и так уже было очень, просто катастрофически мало. На ужин его останется совсем чуток, чисто символически. И Роман опять поругал себя: надо же было додуматься, чтобы на целых два жарких дня купить всего литр вина. Остолоп! Самый настоящий остолоп, который сразу после поезда и затем автобуса на пешем пути к рынку не успел опомниться и прийти в себя после шума столицы и стука вагонных колёс.

Зато после обеда пару часов очень хорошо поспал в палатке на хрустящем и духмяном сене. Сено-то и стало его единственным, зато приятным и душистым утешением. И снился ему сон, очень странный сон о... Кара-Даге.

Было в нём много чего-то смутного, замысловатого и даже мифически-нереального. Например, изрядная часть сна касалась скалы под названием Маска Аида, которая будто с какого-то перепугу вжалась в берег как раз напротив Золотых Ворот с их сторожем, мысом Лев и немного ниже Чёртова Камина, возле которого завтра как раз намеревался позавтракать и позагорать Роман...

Так вот. Если принять во внимание расстояние от чёртовой Маски до его же Пальца или руки ( тут – как кому угодно), торчащей в виду Гяур-Баха немного восточнее него, то в противоположном, западном направлении и уже ближе к Курортному, на таком же расстоянии от Маски находится общеизвестное королевское семейство, словно куда-то бредущее по хребту.

Одни знатоки говорят, что королевская чета эта идёт вверх по склону, поскольку вся ближняя свита склонилась перед ней в приветственном поклоне. А другие утверждают, что каменный Король ведёт свою Королеву вниз к каменному же Трону, а их свита попросту не успела распрямиться после глубокого реверанса вслед королевской чете.
И та, и другая версии равно приемлемы в зависимости от сути повествования конкретно данного гида или иного словоохотливого товарища.

Но нам, на наш взгляд, совершенно понятно, куда столь упорно стремятся Король с Королевой: идут-то они не к своему трону, а к божественной державе, которую бог Аид держит... м-м, всё же держал, наверное, в... какой такой руке? – а, правильно, в левой. Так что именно Держава, как символ божественной власти, торчит из земли на пути следования королевской четы. А на неё все почему-то говорят: Трон, да Трон. Да не Трон это, а самая настоящая божественная Держава!

И согласно царскому (всё равно, что божественному) уставу она именно в левой руке Аида и покоится... вернее, покоилась. Отсюда следует логический вывод, что Маска, которая со стороны моря виднеется в отвесной скале возле Золотых ворот и отнюдь не зря называется или Аидовой, вовсе не на лицо подземного бога была надета, а находится, вернее, находилась совсем с другой стороны божественной головы – на её затылке!

И теперь нам тоже совершенно понятно, почему она очутилась именно там.
Хотел бы я посмотреть лично, как вы озаботились бы своим внешним видом, когда на глазах у всей честной олимпийской публики у вас половину руки, можно сказать, оттяпали сабелькой (это я всё про того же ветреного Эола напоминаю) вместе с царским скипетром, неизвестно где затерявшимся с тех пор. Ведь это же больно, аид его возьми! Очень больно даже богу! И до приличия ли – да до той же маски будет ли вам при этом? Ну и фиг с ней, с маской. И плевать, что она на затылок съехала, а потом и вовсе застряла в скале. Пусть там и торчит теперь в виду полного отсутствия в ней царской надобности, поскольку Аиду первым делом нужно было что-то срочное решать со своей пораненной Эолом рукой.

Думается, что примерно так рассуждал сам бог Аид после того, как вылез на свет божий через Золотые Ворота (они же Шайтановы, как вы помните, или адские, или Аидовы, что в свете описываемых нами событий кажется намного вернее). Видимо, Аид захотел было попробовать утвердить что-то своё личное и монументальное на бренной земле, о которой все боги, и Зевс в особенности, так много говорят на Олимпе.

Но вся эта суматошная земля просто до чёртиков осточертела Аиду со всем его царством, переполненным сонмом поганых душ, со всех краев постоянно пополняющих подземную вотчину этого самого мрачного в мире бога. Ну, не земля это, а клоака какая-то – вот так думал и злился подземный бог. И разозлился!

Потому-то и решил Аид возвести на земле величественный храм в свою честь на самом берегу самого дальнего моря. И даже храмовые ворота успел поднять – те самые Золотые или какие-то там они прочие по своему смыслу, но по назначению – явно.
Кстати, без храма одинокие эти ворота теперь уж очень жалко смотрятся, как-то сиротливо. А вот будь возле храма они – так это как раз то, что непременно нужно было поставить в первую очередь. Итак, коль ворота есть, то и да будет храм!
Гм... Но ведь расколотый пополам Кара-Даг никаким  храмом не назовёшь. Он разве что вместо фундамента сгодился бы для претворения грандиозного замысла Аида.

Вот бог этот взял свой скипетр с царской державой – он же бог всё-таки! – и надел маскарадную маску. Последнее чудачество он сделал больше для хохмы, а также из-за некоторого опасения, что вдруг земная, вернее, наземная затея его не пройдёт, если уж очень сильно не понравится она остальным богам. Вот тогда и можно будет списать свою «неловкость» на милую шутку.

Ну, не хотят олимпийские боги видеть Аидовы храмы на земле и всё тут – хоть ты плачь: мол, не место им тут, культовым заведениям бога подземного культа. А под землей, если самому себе поставить там храм, то кто же тогда увидит шедевр Аида? Разве что одни беспамятные и бестелесный тени душ покойных?

Да и о каких таких божественных воскурениях под землей в последующем может идти речь? О серных, что ли? Но этого вонючего фимиама в его царстве и без того навалом, даже слишком. Этим запахом даже единственные цветы в его царстве, те самые подземные асфодели, и то насквозь пропахли.
Кстати, а вот некоторые умники-затейники из числа богов-олимпийцев заявляют, что Аидовы асфодели пахнут отсутствием запаха.*

* Такое определение сформулировал шутник Гермес во время одного угарного самогонного застолья, очередной раз устроенного им заодно со своими братьями Дионисом и Аполлоном и с дядюшкой Аидом вкупе. И этот эпизод просто великолепно описан Виталием Проталиным в его книге «Тезей».

Нет-нет, назло вредным олимпийцам Аидов храм всё же будет стоять на земле – хотя бы в том же Крыму на Кара-Даге, чтобы оказался подальше от Олимпа. И Аид совсем уже было проткнул своей макушкой земную корку: вон какая обширная загогулина вздулась в том месте, которое все теперь Святой горой называют.

Но не учел подземный бог, видимо, что в это же самое время он потревожил соседний кичливый и сварливый Кар-Даг. И тот немедленно вздулся за его спиной, как синюшный чирей на... м-м... на задней части тела моря. И тут же лопнул от злости, да так сильно растёкся своей серной зловонной жижей, что провонял ею всё Чёрное море.

Да-да, здесь нужно очень честно отметить, что всё это кошмарное дело с расколом древнего вулкана хоть и невзначай, но Аид сам же и спровоцировал. Так ведь при реализации большого стратегического проекта разве можно учесть все-все до единой мелочи, вроде какого-то дряхлого вулканчика, который даже забыл уже, как нужно правильно небо коптить? Таким образом, можно сказать, у Аида получился внеплановый и совсем небольшой побочный продукт в ходе реализации собственного глобального замысла.

«И надоумил же меня чёрт (Аид даже усмехнулся: сам себя надоумил, что ли?) полезть на поганую землю именно в Крыму!». Просто перед этим казусом как-то на досуге несколько поэтично подумалось подземному богу, что большое дело хорошо можно увидать только на большом расстоянии. И в самом начале ему важно было понять, что да как следует на таком отдалении устроить-перестроить наверху так, чтобы самому при этом досталось поменьше олимпийского шума да беспокойства.

(продолжение следует)