О человеческой жизни

     Жизнь оказывается практически слишком короткой для того, чтобы
    успеть её понять и наладить: слишком многое мешает постижению
    главного. Едва успеешь в кое-чём разобраться, как уже наступает
    конец сеанса, а следующий сеанс будет уже не для тебя.

                *  *  *

      Когда счастливое детство заканчивается, человек оказывается
    вынужден включиться в конкурентную борьбу с другими людьми.
    Лучшая часть жизни большинства людей отягощена потребностью
    проходить два отбора: половой и профессиональный. Успех любом из
    них способствует успеху в другом, а неуспех способствует неуспе-
    ху. Большинство людей, вступающих во взрослую жизнь, обнаружива-
    ет, что отбирают их не очень охотно -- не так, как хотелось бы и
    как получается у некоторых других. Разумеется, можно кое-что в
    себе поправить упорными усилиями, кое-что имитировать, кое-что
    скрывать. А ещё благоприятные случаи иногда подворачиваются (но
    бывает трудно отличить их от неблагоприятных), однако основное
    определяется наперёд заданными обстоятельствами рождения: оно
    как бы предначертано.
      Даже у среднего по качествам индивида хватает сложностей в про-
    хождении и профессионального отбора, и полового. А ведь появляет-
    ся на свет немало людей, которые существенно ущербны физически
    и/или психически. И они тоже хотят жить, а не умирать. Некачест-
    венный "человеческий материал" тоже хочет радоваться жизни и
    размножаться.

                *  *  *

      Не родил детей -- выбываешь из гонки. Впереди пустота. Родил
    одного -- значит, чуть-чуть зацепился за вечность. Впереди кое-
    что есть.
      Самая важная борьба в жизни -- это борьба за "партнёра" по про-
    длению себя в вечности: за того, с кем будешь делать детей, то
    есть, себя будущего. Если расслабишься в этой борьбе и допустишь
    оплошность, твоё потомство окажется хуже тебя по качествам и
    будет иметь ещё меньше возможностей для прорыва в бесконечность.

                *  *  *

      Человек склонен выстраивать себе такую модель мира, в которой
    он сам смотрится по крайней мере неплохо. Инвалид, возможно, тоже
    выстраивает, вот только какую? К примеру, горбун может говорить,
    что за спиной у него сложенные крылья, но верить в модель такого
    типа затруднительно.
      Каково чувствовать себя ошибкой природы? А жертвой случая?
    Можно вопрошать: за что?! Можно отвечать: за грехи предков.
      Жить -- значит страдать, это ясно. Сложность -- с определением,
    за что страдать и сколько.

                *  *  *

      Развод, повторная женитьба, смена профессии, эмиграция -- это
    попытки частично начать жизнь заново, уйти от предначертанного.

                *  *  *

      Разочарование в себе. По сути это всего лишь корректировка
    самооценки, но переживается она тяжело. Кто своевременно в себе
    разочаровывается, у того есть шанс удачно сменить поприще.

                *  *  *

      Разочарование в своих детях. Дети почти у всех получаются не
    вполне такими, какими хотелось их видеть. Гены складываются
    случайно, воспитание не перевешивает наследственности, а вдоба-
    вок нехорошее влияние деградирующего общества сказывается.

                *  *  *

      В среднем возрасте удобнее быть сиротой: в этом случае над
    тобой не висят дамокловым мечом будущие похороны твоих родителей,
    да и других забот тебе отец с матерью не подкидывают. Это всё --
    житейское, так что я ничего плохого тут пока ещё не сказал.

                *  *  *

      Верный признак того, что молодость, наконец-то, уже совсем за-
    кончилась: песня Hotel California начинает казаться тебе слишком
    длинной где-то с 4-й минуты её исполнения.

                *  *  *

      Большинство людей стареет ПОДРАЖАТЕЛЬНО: равняется на окружаю-
    щих сверстников: если у многих одногодок появляется брюшко, то и
    мне его можно; если почти у всех ровесников физиономия к 50 годам
    в морщинах, то и у меня должна быть такая; если однокашники уже
    не бегают, а волокутся, то расслаблюсь и я; и т. д. Скорость ста-
    рения опредляется не только наследственностью, образом жизни и
    условиями обитания, но также настроенностью индивида на некоторый
    показатель, обычно средний по популяции. Человек, можно сказать,
    программирует себя на определённую скорость старения. Кто очень
    хочет стареть медленнее сверстников, тот и стареет медленнее их,
    особенно если много заботится о своём здоровье.
      Значительно отклониться в хорошую сторону от средней скорости
    старения удаётся ценой сравнительно небольших, но регулярных уси-
    лий. К 60 годам это отклонение может составить лет 10, а при
    большом усердии и некотором везении -- даже все 20. Ровесники уже
    едва ползают кашлючими облупками (особенно курильщики), некоторые
    даже в ящик успевают сыграть, а ты -- свежачок и даже противопо-
    ложным полом привычно интересуешься.
      
                *  *  *

      Индивида не ужасают его деградационные возрастные изменения
    только потому, что происходят они постепенно: он успевает привык-
    нуть к каждой следующей ступени на спуске в никуда. Вдобавок чем
    ниже спускаешься, тем притуплённее восприятие. Бывает, даже ло-
    вишь себя на том, что уже как бы и надоело жить: почти всё досту-
    пное хорошее уже было по многу раз.

                *  *  *

      Люди встречают старость двояко: одни гиперактивничают, торопят-
    ся сделать то, на что раньше не хватало смелости, времени или де-
    нег, другие, наоборот, снижают активность, отказываются что-либо
    менять в себе, в своей жизни

                *  *  *

      Когда тебе за 50, молодёжь воспринимает тебя как почти-покойни-
    ка, с которым нет смысла связываться, потому что он всё равно
    скоро... эээ... разорвёт отношения. Она смотрит на тебя с плохо
    скрываемой жалостью, а то и с некоторым презрением.

                *  *  *

      Дряхлость -- это извращение. Продлевать надо молодость и
    зрелость, а не старость. Старичьё цепляется за жизнь, потому что
    успевает настолько деградировать интеллектуально, что уже не в
    состоянии сознавать бессмысленность -- и обременительность для
    окружающих -- своего затянувшегося угасания. Уйти вовремя -- это
    долг каждого порядочного человека.

                *  *  *

      Жилище, в котором обитают только старики, со временем становит-
    ся потёртым и неопрятным. А если старики делят жилище с моло-
    дёжью, становится потёртой и неопрятной та часть жилища, которую
    занимают старики. Когда они пытаются обновить своё место обита-
    ния, получается у них, как правило, плохо.
      Признак наступления дряхлости -- ослабление желания хорошо вы-
    глядеть. Правда, некоторые никогда в своей жизни сильно не стре-
    мились хорошо выглядеть. Эти -- старики с младых лет. Большинство
    людей таки старается производить положительное впечатление своим
    видом, но в некотором возрасте (кто раньше, кто позже) оно сдаёт-
    ся.

                *  *  *

      Есть и такое нехорошее возрастное изменение: появляется желание
    приставать к посторонним людям со своими замечаниями и прочими
    соображениями. К кассиршам в магазине, например. Уж с этим-то
    бороться легко: надо всего лишь сообразить, что с этим следует
    бороться.

                *  *  *

      Отказ от мечтаний -- это приход, так сказать, психологической
    старости.

                *  *  *

      Кажется, ещё почти что вчера ты изводил свою воспитательницу в
    детском саду, а вот сегодня уже либидо у тебя почти никакое. А у
    бедных мышей это ж и вовсе длится каких-нибудь года два от силы
    (если никто их не съест ещё раньше).

                *  *  *

      А ещё ж с возрастом почти уходит такая радость, как шоппинг.
    Однажды ты сподобливаешься, наконец, навести порядок в своих за-
    пасах (разложить их по всяким полкам, коробкам, коробочкам) и с
    ужасом обнаруживаешь, что ты обеспечился уже немножко и на вто-
    рую жизнь. Есть у тебя почти всё даже на случай войны и последую-
    щей разрухи (штаны, носки, T-shirts и т. п.). Разумеется, что-то
    при случае уйдёт непредусмотрительным родственникам, будет обме-
    нено на хлеб при наступлении массового голода, нормально перейдёт
    по наследству детям (и будет радовать уже их), но даже с такими
    перспективами всё равно получается МНОГО.
      По части  книг тоже со временем получается перебор, тем более
    что в случае войны и массового голода они бесполезны (если не
    считать возможности использовать их на растопку и в качестве туа-
    летной бумаги). Ты обнаруживаешь, что их в несколько раз (точнее,
    может, в десять) больше, чем ты в состоянии прочесть. И это ж
    без учёта такого приятного блага, как перечитывание!
      Еды много не запасёшься: она портится. Держать дома дрова (не
    бензин же!) на случай чего-то вроде Ленинградской блокады --
    значит увеличивать ужас возможного пожара (кстати, книги в этом
    отношении -- тоже немалая угроза).
      Оружие (холодное) всяких размеров -- и то уже отложено на деся-
    ток бойцов. А с учётом молотков, пил и кухонных ножей -- так и на
    взвод головорезов хватит.
      Короче, упоительному рациональному шоппингу приходит со временем
    почти конец, а на абсурдный тебя расчётливого не тянет.

                *  *  *

      В отношениях с женщинами становишься со временем всё приверед-
    ливее. Раньше ж бывало так: лишь бы поскорее и почаще, и ты готов
    был бросаться чуть ли не на дырочку в заборе. А лет через 40 уже
    требуется ЧТО-ТО, чтобы тебя "завести". "Приправы" нужны: что-то
    в фигуре, лице, причёске, одежде, поведении. Чтобы какая-то ассо-
    циация у тебя сработала, о чём-то напомнила. И раньше к чисто
    половому влечению присоединялось немалое любопытство, а теперь ты
    информационно пресыщен: уже видел и пробовал и такое, и этакое.
    Ничего шибко нового уже не будет. Далее, раньше ты через разное
    подобное вдобавок самоутверждался, а теперь ты уже более-менее
    самоутвердившийся, почти довольный собой.
      И не в отношениях с женщинами имеет место такой же самый про-
    цесс расхолаживания: поприедалось. Шоколад уже не тот, что в
    детстве. И мороженое не то. И фильмы типа "Золото Маккены" уже не
    потрясают. И приключенческие романы стали скучными.

                *  *  *

      У некоторых с возрастом развивается чуть ли не отвращение к
    своим дням рождения: не хочется праздновать их, принимать поздра-
    вления.
      Это очень неправильно.
      Потому что каждый прожитый год (если он прожит без больших
    страданий, конечно) -- это твоя очередная маленькая победа над
    вечностью и бесконечностью, над всякими факторами, направленными
    на то, чтобы тебя укокошить.
      Чем дольше ты живёшь, тем больше всяких знаменитостей оказыва-
    ется склеившими ласты раньше тебя. То есть, хотя бы в протяге на
    этом свете ты их изящненько обскакал, что очень даже может гово-
    рить о правильности твоей жизненной позиции, твоей самоорганиза-
    ции, твоих навыков выживания, твоих правил выстраивания отношений
    с этм ужасным социумом.
      И никогда (ну, или почти никогда) не надо упускать повод пора-
    доваться: радость сказывается очень благоприятно на здоровье, то-
    гда как печали и тревоги могут даже довести до гастрита, бессон-
    ницы и т. п. И не важно, что повод для радости бывает надуманным,
    а то и осуждаемым не шибко толковой общественностью. В крайнем
    случае радуйся тайно. Оправдание тут элементарное: ты блаженству-
    ешь в целях медицинской профилактики и экономии на лекарствах.

                *  *  *
    
      Талант -- это в целом и в среднем скорее не божий дар, а нака-
    зание за грехи предков или что-то типа того: ты как бы должен
    отрабатывать некий должок. Спокойно задвинуть свой талант подаль-
    ше и жить, как большинство человечков, не получается: он зудит
    внутри тебя и требует выхода. И тебя ж вдобавок воспитывают и
    образовывают так, чтобы привить поклонение всяким талантливым
    знаменитостям, а тут что-то подходящее, вроде как, шевелится уже
    в тебе самом (какое счастье, какой вострог!). Придавить это в се-
    бе -- почти то же что себя убить или сильно покалечить: против
    такого восстаёт в тебе всё, и ты уж лучше взбунтуешься и начнёшь
    орать и крушить, чем согласишься на "самоотрицание".
      Сложности с талантом начинаются уже в определении, есть он у
    тебя или только кажется. Может, это не талант, а лишь талантик,
    которым не жалко и пренебречь. Или всё же талант, вот только не
    тот, какой востребован обществом. Или таки востребованный талант,
    но не дополненный другими необходимыми качествами личности и
    организма, так что наверняка бесперспективный.
      А ещё ж чтобы от таланта была индивиду польза, этот талант
    должен быть не только в принципе востребованным, но и дефицитным,
    иначе жизненные силы уйдут у тебя в основном на распихивания с
    конкурентами. Не справишься с ними (= не поломаешь им жизней)
    -- будешь блистательно пиликать на своей скрипочке в подземном
    переходе или что-то вроде того.

      Талантливый в каких-то более-менее здравых делах индивид оказы-
    вается заложником своего таланта: такому индивиду очень диском-
    фортно заниматься тем, к чему у него нет "призвания". Обладатель
    таланта очень на него рассчитывает, потому что в своё время под-
    вергся впариванию представления, что талант -- сила и что реали-
    зация своего таланта -- это долг перед обществом, иначе обществу
    плохо будет. У бездари же развязаны руки, есть пространство для
    манёвра.
      Действительно, довольно многие известные люди -- обладатели та-
    ких или этаких супер-способностей. Правда, известность не означа-
    ет благополучия, а стремиться ведь надо в конечном счёте к нему,
    а не к известности (она -- лишь инструмент и источник радости).
    Скажем Эдгар По (1809-1849) -- и талантливый человек, и знамени-
    тость, но поменяться с ним жизнями захотели бы вряд ли многие.
      Но Эдгар По хотя бы достиг прижизненной славы, а многим талант-
    ливым людям не удаётся и это. Активная и неглупая бездарь с амби-
    циями, обнаружившая, что двигаться вперёд не получается, меняет
    направление своих усилий и берёт если не мытьём, так катанием,
    талантливый же человек, возложивший все надежды на свой талант,
    так поступить не может -- и продолжает биться головой о стену
    общественного неприятия. А у общества, может, всего лишь перепро-
    изводство людей с подобным профилем способностей. Или же талант
    оказывается слишком уж мощный, "опередивший время" и т. д., по-
    этому люди попросту не понимают его "продукта", как ни стараются.
      Талантливый индивид настроен стать, как говорится, великим -- и
    работает над этим в меру своего понимания процесса, и отказывает-
    ся от многих вариантов действий из моральных соображений или по-
    тому, что не видит там шанса "творчески самореализоваться", а
    шустрая бездарь охотно пользуется открывающимися тут и там воз-
    можностями. В итоге эта шустрая бездарь постепенно поднимается в
    обществе куда выше талантища и получает возможность масштабно
    творить ерунду, в частности создавать дополнительные препятствия
    талантищам, причём зачастую не нарочно даже, хотя и зависть де-
    лает своё дельце (а если шустрая бездарь начитает верить, что у
    неё тоже талант, то появляется уже, может, и острое чувство к как
    бы конкурентам).
      Короче, обнаружить в себе талант -- это как правило, почти то
    же, что обнаружить в себе тяжёлую болезнь: надо не славу и т. п.
    предвкушать, а готовиться к суровой драме, к особо напряжённой
    борьбе за существование. Но понимаешь ты это поздновато, а до
    того придерживаешься расхожего бездарьского (= очень поверхност-
    ного) взгляда на место талантов в природе.

                *  *  *

      А ещё ж есть большие сложности с честностью. Она как бы возве-
    личена и воспета, вот только сильно мешает личному обустройству,
    хоть разорвись. Ты лееешь свою честность, как красотка -- свою
    прекрасную физиономию, но красотка со своего лика, приближенного
    к божественному, имеет, как правило, что-то хорошее (хотя тоже
    зачастую не безусловно), ты же тщетно ждёшь воздаяния и пропуска-
    ешь разнообразные возможности где-то что-то хватануть или как-то
    продвинуться. Красотка имеет как минимум возможность любоваться
    собой, ты -- тоже, а больше у тебя от твоей честности ничего и не
    будет. Честность легко имитируется, поэтому она всё равно всегда
    под подозрением. И нечестность больше, чем честность, востребова-
    на окружающими. Если честно, то совсем честный человек попросту не
    жилец: он очень неудобен, очень опасен и очень уязвим.
      Портит ли нечестность пресловутую карму, которая то ли есть, то
    ли является выдумкой? Да откуда мне знать? Полагаю, что карму
    портит не всякая нечестность, а только приносящая обществу больше
    вреда, чем пользы, В КОНЕЧНОМ СЧЁТЕ. А более-менее точно измерять
    всякое такое ведь невозможно. И соль в том, что житуха -- это
    почти сплошные компромиссы и выборы между злом чуть поменьше и
    злом чуть побольше. Значит, старайся особо не грешить -- и лад-
    ненько. А если согрешил не по-крупному, то сильно не переживай
    [что не развернулся пошире]: всё равно есть значительная неопре-
    делёнка в том, что -- грех, а что -- нет. А кто думает, что такой
    неопределёнки нету, тот явно дурак, используй его в качестве
    расходного материала, чтобы их, дураков, чуть поубыло.
      Что я уже ТОЧНО знаю (но понял опять же очень не сразу), так
    это то, что плебс уважает успех, а не щепетильность. Про благост-
    ность щепетильности он лишь одобрительно треплется, потому что
    "высокие качества" в других людях человечкам чаще выгодны, чем
    вредны. На чужих "высоких качествах" можно ведь при случае слав-
    ненько "ездить".
      И вот не надо думать, что своим нечестным поступком, получившим
    огласку, ты испортишь себе репутацию и этим существенно ограни-
    чишь свои возможности. На самом деле всё очень не так. А вот как.
    Если твои нечестные делишки приведут тебя к большому успеху, те-
    бе всё простят. И даже будут говорить про тебя (ну, очень мно-
    гие), что на самом ты вполне честный, только дуракам это трудно
    для понимания. А если ты будешь реально честным и соответственно
    неуспешным, но [рыпающимся] чего-то важного добивающимся (= неиз-
    бежно не угодишь какой-то "партии"), про тебя всё равно будут го-
    ворить (представители этой "партии" по крайней мере), что ты под-
    лая мразь, покушающаяся на святое. А ещё, конечно, что ты дурак,
    псих, неудачник, бездарь и невежда. Другими словами, твоя чест-
    ность и то, что про тебя говорят, -- это взаимно не связанные
    вещи.
      В публичной карьере мелкая открытая нечестность бывает полезна
    тем, что обеспечивает почву для пересудов о тебе, притягивает
    внимание. Крупная нечестность рискована, а мелкая лишь приносит
    скандальную славу. Если такая слава подходит тебе по твоему
    имиджу -- лови возможности отличиться. То, на чём ты "раскрутил-
    ся", потом более-менее забудется. Или потеряет значение. Или
    получит своё изящное оправдание, убедительное для дураков.
      Искусство хорошо жить -- это далеко не в последнюю очередь
    искусство определять, когда быть честным, а когда нет: не освоишь
    его более-менее -- обречёшь себя на прозябание, на муки всякие,
    а то и на глупую преждевременную смерть. А ты ж, может, ценное
    существо во вселенной, раз всё-таки стремишься к честности, пусть
    и умеренно, в пределах разумного.
      Раз вопрос с честностью такой сложный, его надо оставить особо
    толковым людям на длительное научное исследование, а пока оно не
    закончится, шибко не заморачиваться тяжестью своих не очень круп-
    ных грехов. У меня же по части честности пока что есть только мой
    личный большой опыт, говорящий, что непосредственного проку от
    неё особо не видно, а вот неприятностей, наоборот, хватает. Акку-
    ратной имитацией честности ты достигаешь того же, чего достиг бы
    и реальной честностью, а хорошо ведь, когда у тебя ещё и нечест-
    ность в арсенале: чуть что -- шибанёшь ею внезапно и от души по
    этим чёртовым грешникам, полагающим, что ты наивный чистоплюй.