Сон в летнюю ночь

Театр начался для меня с этой комедии Шекспира, увиденной в июне 1979-го года в БДТ в постановке младшего Товстоногова.

На весенних каникулах одна не решилась или не додумалась пойти в Питере в театр, тем более что приютили меня знакомые старички на окраине, на улице Бассейной, и только по городу и музеям бродила.

Но тем же летом приехала в Питер на курсы переподготовки и обосновалась почти в центре, возле Александро-Невской лавры, младшая мамина сестра, врач и моя тёзка, и вот с этой тётушкой мы вдвоём и попали на спектакль.

Когда позже дважды в Питере сама училась, в лётном училище и университете, то БДТ так и остался любимым театром.

Летом 1979-го на гастроли в БДТ приехал тбилисский театр Грибоедова, его труппа и представляла комедию Шекспира, но впечатление от спектакля слилось с впечатлением от той белой летней ночи, которая встретила нас после представления.

Теплынь, толпы гуляющих. Видимо, метро уже закрылось, или просто нам захотелось пройти пешком по Невскому. Театральная и реальная  летние ночи слились.

Если бы тогда, в 16 лет, я была умнее, то сказала бы себе, что Шекспир остроумен и изящен, и что, сохранись до наших дней почтенная профессия суфлёра и играй театры одну классику, именно она стала бы моим призванием.

Сидеть в суфлёрской будке невидимкой и подсказывать слова артистам! Тогда же не было ещё аудиокниг! Оба перевода, и Лозинского, и Щепкиной-Куперник, кажутся мне остроумней и изящней всех доступных сценических воплощений и экранизаций. Хотя, несомненно, писалась пьеса для постановки и ещё неизвестно, тогда или сейчас они были пошлее.

Во всяком случае, в ней Шекспир от души позабавился над театральными приёмами, и именно это, нелепое представление про Пирама и Фисбу афинских ремесленников, а не проделки Пака и фей или приключения влюблённых, запомнилось мне больше всего: представление в представлении, театр в театре.

По школьной программе к десятому классу мы уже "прошли" всю русскую классику до Чехова, а заодно и, довеском, зарубежную, того же Шекспира. Учительница литературы была чудесная. сама словно сошедшая со страниц Чехова, приглашала меня к себе в гости и давала читать книги из своей домашней библиотеки, а читала я быстро, не только "Преступление и наказание" и "Войну с миром" прочитала от корки до корки, но и "Братьев Карамазовых", и "Дон-Кихота", и "Отверженных", и многотомную "Историю искусства" проглотила том за томом.

Чистому всё чисто. "Сон в летнюю ночь" показался мне волшебной сказкой в волшебном городе, и если до этого я собиралась в океанологи, не представляя себе ничего более привлекательного, чем море и водная стихия, то после решила связать жизнь с театром.

В советской школе профориентация была прикладной,  в 9-м-10-м классах один день в неделю нужно было вместо уроков ходить на занятия в учебно-производственный комбинат, для девочек выбор был: машинистка, чертёжница, повариха. Я выбрала чертёжницу и сильно жалела, очень скучно было и раз в неделю, и летом на практике.

А тут такое волшебство, театр. Училась я отлично и не подумала о том, что в театре не только память и начитанность нужны, но и внешность. Выучила много разных текстов и пробовала после школы поступить в театральный в Минске и в Питере, везде провалилась и  не сразу сообразила поступить на филологический.

В юности больше в каком-то воображаемом мире живёшь, нежели в реальном. Причём инстинктивно, неосознанно. Не то что прямо говоришь себе: реальность страшна и уродлива, спрячусь-ка я в морских глубинах или в театре за кулисами, хорошо прожил тот, кто хорошо спрятался - а само так выходит, когда просыпается душа и тычется наощупь, как слепой щенок, в обезбоженном мире.

В храм Божий впервые попала после 20 и при таких обстоятельствах, что лучше не вспоминать, потом ещё много лет прошло до крещения и ещё несколько до первого Причастия, всё так же, на ощупь.

Вспомнила по случаю: перебрала на ютьюбе массу постановок и экранизаций этой пьесы Шекспира и ни одну не смогла смотреть, пОшло, послушала текст, да и то уснула.

Когда переходишь с каникулярного режима на учебный, то в первое время тяжко. Ставишь будильник на седьмой, а реально на шестой час утра, и к вечеру уже ничего не соображаешь, падает из рук любая книжка.

Резко похолодало, включила аудиокнигу, забралась под плед и адью, вот тебе, бабушка, и сон в летнюю ночь.

А нужно собраться с духом и выдвинуться в ночи погулять с собаками и кошек покормить. Нас с Тишкой во дворе не только кошки, но и собаки знакомые обычно поджидают, голодные и озябшие.

Хорошо хоть безветренно, а то сушь ужасная. Яркая луна, звёзды, холод, тишь. Поилки все пустые, объезжаю, наполняю. Июль был прохладный и дождливый, помню, удивлялась, сколько цветов вокруг. А август жаркий и сухой, всё завяло и засохло. Жара ушла, сушь осталась, Днепр спал так, что и не верится, когда вспоминаешь, где весной стояла вода.

Как же долго живу я на свете! Иллюзии развеялись, как сухие листья, осталась голая реальность: 60 лет не 16, всё позади, а не впереди.

Оно и хорошо, слава Богу. Если бы в 16 увидела во сне свою будущую жизнь, то этот сон показался бы мне  кошмаром, захотелось бы поскорее проснуться.

Но поскорее не получается, только постепенно. И вот, кажется, уже близко пробуждение.

Да, именно эти слова вложил в уста князя Андрея Болконского граф Толстой: - Я умер - я проснулся.

Когда прочитала их в 16 лет, то просто запомнила, а сейчас начинаю понимать.

Лето прошло, а с ним и сон в летнюю ночь. Слышно, как всё ближе трубят осенние рога.