Доброе утро по-стамбульски

Еще одно доброе утро у двух политиков - Теодора/Ибрагима Паргалы и Альвизе (Луиджи) Гритти, с булочками и шпагами)

*********

- Доброе утро.
- Смотря для кого. – Луиджи был весел, бодр и зол. Причина такого настроения виднелась рядом, начищенная до блеска, а под столом, небрежно брошенные, красовались два флорентийских платка, измазанных кровью.
- Луиджи!..
- Я тебя умоляю, это не моя. - Хозяин дома ногой отодвинул стул, приглашая гостя присоединиться к завтраку.
- В этом я как раз и не сомневаюсь! Что на этот раз?
- Тебе честно, быстро или красиво? - Луиджи придирчиво осмотрел лежащие на тарелке булочки и, выбрав из них наименее, на его взгляд, подозрительную, принялся щедро намазывать маслом. Над столом, помимо умопомрачительного запаха свежей выпечки, витал аромат чего-то непривычно терпкого – видимо, Гритти опять хлестал своё пойло.
- А совместить ты не можешь? - Теодор устроился на предложенном ему месте, оглядывая с балкона роскошный вид на залив. Луиджи жил... как, в общем, ему, сыну дожа, и полагалось, но сам, казалось, ещё не привык к такой роскоши.
- Только ради тебя, - Луиджи провернул на пальце перстень с крупным рубином. Поразительно, как ему удалось встать, одеться, куда-то уйти - не разбудив никого? Что, впрочем, говорило о степени уважения, которую драгоман проявлял по отношению к гостившему у него визирю. - Но не хочу.
- Хмм? - Теодор был явно не в настроении препираться, но узнать интересующее его хотел, поэтому просто приподнял бровь и перебрал пальцами по столу. На негласном диалекте это означало: «Я должен знать, что случилось. Сейчас же».
Луиджи пожал плечами, словно точно так же молчаливо отвечая: «Как хочешь».
И полил масло сверху ещё и мёдом.
- На днях один крайне милый синьор с генуэзской стороны крупно мне проигрался. Мне было невыгодно получать от него долг обратно - ты представляешь, как вообще бы выглядело то, что я получил деньги от генуэзца? - он мне мешал. Поэтому вопрос был решён еще за час до того, как ты почтил меня своим вниманием.
- Тело где? - Судя по выражению лица, Теодор просто не знал, смеяться ему, плакать или побить головой об стол слишком деятельного друга.
Луиджи неопределённо повел рукой куда-то в сторону Золотого Рога и, поймав морионовыми глазами солнечный лучик, томно дрогнул ресницами и самым нежным из всех возможных голосом уточнил:
- У меня проблемы?
- Неа. Если не найдут - нет.
- Не найдут, - уже совершенно буднично ответил Луиджи. - А Генуе придётся искать нового посла. Ешь давай, хлеб стынет.
- Ты?!.. Визе!.. Чтоб ты...
- Я. - Луиджи жёстко опустил локти на стол, подался вперёд. - Я не мешаю тебе разбираться с Каиром. Ты не мешаешь мне вести дела. Идёт?
Что ж, с этим неоспоримым фактом пришлось согласиться. Учитывая, скольким, по сути, османы были обязаны семье Гритти.
Пока завтракали - совершенно неприемлемой для мусульманина! - флорентийской ветчиной, гранатовым джемом, сыром нескольких видов, булочками и финиками в меду, молчали. Еда была слишком хороша для того, чтобы отвлекаться на разговоры, вид с балкона дополнял идеальную картину, над Золотым Рогом расходился утренний по этому времени туман, и нарушать идиллию болтовнёй было просто грешно. Наконец, отложив ложку и сполоснув руки в тазике с розовой водой, Теодор поднялся на ноги и, по своей привычке, чуть заметно повел плечами, разминаясь.
- Как ты тощий такой, если столько ешь, а?
- Служба нервная, - хохотнул Гритти и тоже поднялся, - Хочешь прогуляться? Послушаем, что в народе болтают.
- Ммм... Нет. Есть идея получше.
Визирь наклонился - быстрее, чем Луиджи успел бы отреагировать, - подхватил шпагу, взвесил на руке.
- Э! - Луиджи дёрнулся было забрать свою красавицу, но получил лёгкий щелчок по носу.
- Пошли, научишь меня управляться с этой штукой.
Просьба была, мягко говоря, неординарной, на учителя фехтования Альвизе не тянул, но чего не сделаешь ради друга?
- Боишься, что пузо отрастишь, если не разомнешься?
- Боюсь, что наткнусь в переулке на кого-нибудь с вот таким вот - не отмахаешься ножом же!
Луиджи кивнул, признавая правоту.
- Верно. Пошли, подберем тебе что-нибудь по руке. Эта для тебя слишком лёгкая и... В какой руке ты вообще оружие держишь?
- В правой, - Теодор очень уважительным жестом вернул шпагу хозяину и принялся вслед за ним спускаться к домашнему арсеналу.
- Впечатляет. - Визирь огляделся, рассматривая стойки с непривычным для его взгляда оружием. - Но скажи честно, как другу, тебе и правда всё это нужно?
- Нет, - спокойно признал Луиджи, наметанным взглядом, лишённым всякой томности, оглядев визирские плечи. - Но иногда приятно пусть пыль в глаза.
- Как сейчас?
- Вроде того. Попробуй эту. - Луиджи протянул другу длинный «миланский» клинок. Три острые грани, закрытая гарда, никаких украшений. Оружие, созданное с одной целью - убивать, а не поражать великолепием рукояти. - Удобно?
- Сейчас поймем. - Теодор повернул запястьем, что-то щёлкнуло. - Да, вполне.
- Ну и отлично. Смотри, учитель из меня, конечно, крайне паршивый, как и дуэлянт, впрочем.
- Почему? - Теодор примерялся к непривычной рукояти, терпеливо запоминая, как Луиджи, своей рукой, ставил его пальцы.
- Ну, по сути, дуэль это так сказать, развлечение. Обычно, если честно, на дуэлях не убивают, дерутся до первой крови или трёх ранений и всё.
- А в твоём случае первая кровь оказывается последней? - догадался визирь и аж отшатнулся, заметив на лице друга непривычное для себя хищное, остро-жестокое выражение.
- Точно, - алчно откомментировал Гритти. - Вытяни руку. Вот так. Удобнее?
- Да! Что теперь?
- Ну, смотри. Точнее слушай. Шпага легче, как ты уже заметил. Обращаться с ней немного проще. И, ты будешь удивлён, но сталь у неё лучше, чем у большинства ваших клинков - просто иначе согнется.
- И ты хочешь сказать, что вот это выдерживает удар нашего меча?
- Тяжёлого янычарского - нет, - Луиджи был честен, - но большинства тех, что принято носить с собой, вполне достойно.
- Так. Продолжай, пожалуйста.
- Моя и твоя шпаги различаются. Моя сделана в Венеции и рубить ею, как обычным мечом, нельзя. Твоя - подарок австрийского посла. Заметь, она шире и тяжелее, видишь, как расположен клинок в рукояти? Поэтому техника не будет сильно отличаться от привычной тебе. Кстати, если плашмя ударишь кого-то по виску, учти, счастье получатель обретёт уже только в следующей жизни.
- Понял. А если ты так сделаешь?
- Сломаю хорошую вещь. - Луиджи улыбнулся. Ему явно нравился интерес, который Теодор проявлял к его оружию. - Попробуй немного подвигаться, как привык.
Со стороны наблюдать за высоким крепким Тео было откровенным наслаждением. Луиджи даже и не комментировал особо, только пару раз поправил положение ног.
- А вот из руки в руку не переложишь, - с лёгким сожалением признал Теодор, - но, в целом, удобно.
- Дарю, - Альвизе скрестил руки на груди и улыбнулся. - Тебе очень идёт, кстати.
Он всегда легко и без жалости расставался даже с самыми дорогими для себя вещами, если дело касалось кого-то, кто был ему близок.
- Если хочешь, - добавил Луиджи после короткого раздумья, - можем упражняться, как будешь в гостях.
- Лишним не будет, - признал Теодор, горящими глазами разглядывая подарок.
- Вот так и выглядит настоящая любовь, да? - поддел драгоман.
- Да иди ты!.. Вот ещё.
- Пойду, пойду. - Луиджи подхватил друга под руку и потащил наверх, явно безумно довольный собой. Ну ещё бы, каждый ли день кому-то удаётся удивить великого визиря?
Наверху, глотнув свежего, пахнущего цветами воздуха, Луиджи стянул камзол, который, судя по всему, изрядно надоел ему за утро, и распустил волосы. Это ему очень шло и придавало откровенно юношеский и беззаботный что ли вид.
- Пошли купаться.
- Распоряжаешься, значит?
- Ага, - Луиджи подозвал слугу, велев собрать с собой холщевую сумку с вином, яблоками и парой покрывал. - А с тобой иначе нельзя. Либо так, либо ты сразу начинаешь думать о службе.
Что ж, стоило признать, что это было правдой.
- И чего ты такой...
- Умный? Не знаю, - Альвизе размашисто осенил себя крестом. - На всё воля божья. А ещё обаятельный, красивый, скромный, знающий своё место, понимающий и…
- Да, да, я не раз тебе говорил, что ты мой лучший друг.
Ещё немного - и Луиджи бы просто заурчал.
- Вот и скажи это ещё раз.
- Визе. Ты, в этом гадюшнике, мой единственный, - Теодор выделил это слово голосом, - настоящий друг. Хоть и совершенно несносен. Аллах с тобой, пошли купаться!