Ночной дожор

Вот так всегда, напечёшь вкусных ватрушек, да пирогов с яблоками, а потом любимое платье подальше в шкаф запихиваешь, в отдел «Когда ни будь похудею». Вот и сейчас, кручусь перед зеркалом, то щёки в отражение не влазят, то попа за кадром. Всё, решено, борьба за стройность начинается!

Манюня, мой посыл оценила, но на всякий случай печёнку из своей тарелки доела. А то мало ли что, вдруг я решу и её на диету посадить. А ей нельзя, кошачья красота измеряется в пухлости. И немного, совсем чуть-чуть, в наглости. Ну, а то что мы, человеки, дурью маемся, и добровольно от еды отказываемся, так это от лукавого. Днем отказываемся, а ночью, организм сам нас к холодильнику ведёт.

Наказала я своей красавице ночной патруль установить у холодильника. Всё равно она на нём спать любит. А как увидит меня, в сомнамбулическом состоянии по полкам вкусняхи таскающую, пусть сразу лапой по рукам бьёт и даже ругаться ей разрешила. Немного, в рамках приличия.

Кое как с понедельника по пятницу продержалась. А что, с работы приходишь, в душ и спать. Тело само на диван – плюх… ему не до еды. А вот выходные дело другое. Тут поспать подольше можно, говорят, для психики полезно.

Вот так за весь день выспишься, сериалов насмотришься, книжек начитаешься, а к вечеру уже хочется и борщ сварить и полы помыть и пирогов напечь. Хвать, а мука кончилась. На секунду обрадуешься, что не придётся себя потом за обжорство ругать, а тут на глаза батончик попадается, уже подсохший. Берешь его, нарезаешь потолще, вынимаешь серединку, попутно взбиваешь яйцо с молоком с сахаром, солью, ванилькой. Обмакиваешь кусочки батона в смеси и обжариваешь до золотистой корочки. А внутрь колечка кладешь творожок с орешками смешанный. Вкуснотища! Ватрушки по-нашенски я их называю.

Вот уже всё перемыто, перечищено, приготовлено, а спать не хочется. Ночь на дворе. А что делает наш человек в таком случае? Правильно! Идёт к холодильнику, чтобы набрать тарелочку – другую вкуснях - пожевать перед телевизором.

— Я только поужинать… оправдываюсь перед кошкой, свесившей голову с холодильника и лапой прикрывающую дверку.
— Ты час назад ужинала. А до этого, два раза полдничала. И чай пила, с баранками. У меня тут всё записано. — Бьёт Манюня лапой по магнитику. — Спасть иди. Утром съешь свои ватрушки.

Легла, ворочаюсь. Сна ни в одном глазу. Луна ещё сквозь шторы серебриться. Круглая такая, как ватрушка. А по середине у неё пятнышко тёмное, как орешек на твороге. А вот и ещё один.

Как очутилась на кухне, где ждала меня накрытая большим блюдцем тарелочка с румяными ватрушечками, не помню. Рука потянулась сама! Честное слово, я её не тянула!
— Стоять! — Услышала я сзади себя голос, — ватруху на место положила, и давай, канай отседа!
— Мась, ты это, чего? Не узнала, что ли? Это ж я! И чего ругаешься? — на всякий случай я спрятала руки за спину.
— А чего я тебя узнавать должна? Шастают тут всякие, потом ватрушки пропадают! А мама между прочим, утром, расстроится! Кыш от сюда!
Я действительно в последнее время корю себя за слабохарактерность и любовь покушать от пуза. Ну не могу я себе отказать во вкусняшечке.

— Заинька моя, это же я! Иди сюда, давай обнимемся! А хочешь, в носик поцелую, как ты любишь! — не сдаюсь я в попытке получить ватрушку в несанкционированное для этого время, и тяну руки к кошке, которая тут же даёт мне лапой по пальцам.
— Не притворяйся! — шипит Манюня, — я знаю кто ты! Сомнамбул!
— Кто? — дую я на поцарапанный палец и смотрю удастся ли стащить плюшку и сбежать.
— Сомнамбул! Нечисть такая, я по телевизору видела, они вселяются в людей, когда те спят и заставляют их есть! А они, человеки, потом, в джинсы влезть не могут. Я вот сейчас изгонять тебя буду!

Манюня спрыгнула с холодильника, унеслась в зал и вернулась, таща в зубах свою чесалку.
— Во, мне как мама её показывает, из меня тут же все сомнамбулы выскакивают, и сама я в домик прячусь. Сейчас вот на тебе испробуем, вдруг поможет.
— Эй. Ты чего? — отступала я по коридору в сторону спальни. Смех-смехом, а быть причёсанной кошачьей чесалкой, меня не прельщало.
— Руки прочь от маминых вкуснях! — грозно зашипела Маня и для подтверждения серьёзности намерений продемонстрировала остро отточенные коготки — Давай, спать иди, утром поешь! А то сейчас как предам тебя Анафеме! Шшшшш…

Ёшки зелёные, я прям почувствовала, как из меня сомнамбулы во все стороны повыпрыгивали и прочь побежали. А как спалось-то после этого хорошо! Молодец Манюня, хорошо службу несёт! Вот съела бы я ватрушки ночью — совсем бы не уснула так бы и пялилась в телевизор до утра.

А утром… Свежесваренный кофе с палочкой корички, чашка со сливками, ватрушки румяные.. Стоп. А куда начинка делась с одной из ватрушек?